Благодарность 15 страница

Испуганная женщина поправила одежду и встала.

– Подойди к своей королеве! – приказала Боудика.

Еле переводя дыхание, женщина подошла.

– Ты и все те, кто бросил свои мечи ради утех, – уже виновны. Те, кто пил вино и затмил свой разум, предали бриттов, что рисковали своими жизнями. Такие как ты достойны только смерти!

Вокруг раздался ропот непонимания. Триумф оборачивался позором.

– На колени! – приказала Боудика, бесконечно грозная в своей ярости.

Женщина пала на колени, ее сотрясли рыдания.

Подняв меч, Боудика выкрикнула:

– Это наказание ждет всех, кто ослушается моего приказа!

В ужасе бритты смотрели, как клинок опускается на шею несчастной. Но в последний момент королева отвела руку, и меч лишь высек искры из камня мостовой.

Раздался общий вздох, а женщина вскрикнула и лишилась чувств.

– Слушайте меня, бритты! Когда мы вступили в город, я сохранила жизнь одному доброму римлянину. Поэтому справедливо, если теперь я оставляю жизнь одному тупому бритту. Но будьте уверены: это – последний раз, когда я проявляю к вам снисходительность. Любое нарушение приказов кем бы то ни было приведет к немедленной смерти. Любая трусость будет караться смертью. И тем более любое своеволие, непочтение или бегство с поля боя тоже будут караться смертью! Я все сказала.

Воины глядели друг на друга, пытаясь понять причину такого гнева своей королевы. Разве они только что не одержали большую победу? И теперь их карают в самый момент триумфа. Разве для этого они сражались и рисковали своими жизнями?

Словно почувствовав это настроение, королева снова возвысила голос:

– Армия Боудики точно проиграет Риму, если будет пить, плясать и веселиться, словно на празднике! Мы можем разбить римскую армию только дисциплиной, столь же твердой, как сама римская сталь. С этого момента, бритты, вы будете есть, спать, улыбаться и дышать, когда я это позволю! Все несогласные могут сейчас уйти… Но, сделав это, они до конца своей жизни будут рабами. Те, кто останется, пусть поклянутся нашими богами, что будут подчиняться мне во всем. Я знаю Рим и его армию, и только я, Боудика, ваша королева, поведу вас к победе и свободе.

Она замолчала и, затаив дыхание, ждала ответа. Ее речь была встречена тяжелым молчанием. У нее упало сердце. Неужели она выиграла только мелкую стычку и проиграла всю войну в самом ее начале? Этим закончится ее победа? Она молча помолилась богам, чтобы ее воины поняли, что лишь единство позволит им победить.

Молчание прерывалось лишь треском горевших домов. Она проиграла! Она стала королевой без народа, женщиной без положения и состояния, полководцем без армии. Она уже собралась повернуть к колеснице с дочерьми, чтобы отправиться в забвение, когда вдруг один из воинов прокричал издалека:

– Я клянусь богами, что последую за тобой, Боудика! И буду делать так, как ты прикажешь!

Ему вторили другие, и скоро все они принесли клятву своей королеве. А она с трудом сдерживала слезы.

Первым ее решением на следующий день было отправить группу из двадцати воинов в рейд на юг и восток от города Лондиния. Там они должны были выждать, пока не появится римский корабль. Все римляне должны были быть схвачены. Если кто‑ либо из них окажется прокуратором Британии Децианом Цатом, то его следовало в цепях доставить к Боудике.

Второй приказ – обыскать все дома, оставшиеся в южной части города, начиная с ближайших к форуму и до самой городской стены. Нужно было обшарить и общественные здания, все крыши и подвалы и найти жителей, которые смогли спрятаться. После обыска каждый дом должен был быть сожжен дотла. Она решила лично проследить за разрушением общественных зданий, особенно огромного храма Клавдия, ради строительства которого из бриттов безжалостно выжимались дополнительные налоги. Одним ударом топора она снесла уродливую голову так называемого «бога» и приказала бросить ее в реку как дань собственным богам. Она также проследила, чтобы статуя римской богини победы была снята с пьедестала и поставлена спиной к форуму и баракам ветеранов – в знак того, что победа отныне отвернулась от римлян.

А потом Боудика приказала, чтобы все оставшиеся в живых римляне были в цепях приведены к форуму на позор и казнь. Что она особенно желала сделать, так это отыскать отставных солдат римской армии, живших в ближних бараках. Она намеренно оставила их напоследок, приказав запереть живущих в том самом бараке, где насиловали ее дочерей, дабы мерзавцы сидели там и знали, что все остальные в городе уже казнены и скоро придет их время. Чем дольше будут они ждать в страхе перед неизбежным, тем слаще будет месть.

Своим воинам Боудика сказала:

– У меня припасено для них особое наказание. Эти звери мучили моих дочерей. Постарайтесь никого из них не убить.

Деревянная дверь была открыта пинком ноги, из темноты пахнуло вонью людей, долго томившихся в тесном помещении. Барак был заперт уже несколько дней, в нем пахло мочой и страхом. С мечом в одной руке и кинжалом в другой, ожидая внезапного нападения, вошла Боудика с десятью своими воинами.

И нападение последовало. Десятка два людей в доспехах, с мечами и копьями кинулись на нее с криком «Смерть шлюхе! »

В первом ряду нападавших было только трое, больше не позволяло малое пространство. Боудика и ее люди внезапно упали на колени, и нападавшие, не понимая, что происходит, замедлили шаг. Тогда, как было уговорено, воины позади Боудики стали стрелять в незащищенные части тел нападавших. Одного спас панцирь, но двое других рухнули со стрелами в шее и голове. Боудика приказала наступать, и остальные римляне оказались в ловушке, так как не могли перелезть через тела погибших и раненого. Они растерялись и теперь с ужасом смотрели, как королева в доспехах указывает на них своим мечом.

Один из ветеранов призвал остальных встать и сражаться, но Боудика повторила уже проделанный маневр, и еще несколько римлян были ранены или убиты.

– Вы побеждены! Сдаетесь? – прокричала им Боудика.

Римляне посмотрели на своих убитых и поняли, что сопротивляться дальше будет самоубийством. Сдавшись, они еще могли рассчитывать на милосердие или, по крайней мере, на несколько часов жизни, а потому кивнули и бросили мечи, кинжалы и копья.

– Проверьте, что никто из них не прячет оружие, и потом ведите на форум, – приказала Боудика. – Обыщите здание и убедитесь, что никто не спрятался, а потом все сожгите. Я продолжу поиски.

Был вечер четвертого дня после битвы, когда всех оставшихся римлян схватили и согнали на форум. Мужчины, женщины и всего несколько детей лежали или сидели на земле, словно домашний скот, соединенные цепями и веревками, и смотрели на бриттов с презрением и страхом, недоумевая, как такое могло случиться. Почему бритты так жестоки к тем, кто принес в их глушь цивилизацию?

Здесь сидело около пятисот человек. Тысячи уже умерли на улицах, как и многие бритты.

Большинство зданий в западной и южной частях города все еще догорали, восточная часть давно превратилась в обугленные развалины. Тела римлян, которые погибли на улицах, пытаясь защитить свои дома, или убитых стрелами, уже окоченели и лежали, подобно статуям, их лица застыли в гримасе смерти. Те, кто не умер от стрел, пали от мечей или кинжалов, и тела их были обезображены жуткими ранами. В некоторых из домов повсюду была кровь, ее запекшаяся корка покрывала даже мозаики на полу.

Те же, кто пока сохранил жизнь, страдали теперь от неизвестности и страха в ожидании своей судьбы. Большинство было одето в туники и тоги, солдаты решили остаться в воинском снаряжении. О таком дне Боудика мечтала с тех пор, как ее опозорили на этом самом месте. Тогда, во время ее мучений, эти люди были полны презрения, они веселились, когда прокуратор Британии приказал ее раздеть и бить кнутом. Где, интересно, теперь их улыбки? Каково будет Дециану и его паршивому псу Кассию, когда они узнают о том, что произошло здесь? Ей безумно хотелось посмотреть на них в момент, когда они узнают о Боудике и той мести, которую она начала вершить.

– Римляне! – воскликнула она, и ее голос перекрыл шум на площади. – Все вы виновны в преступлениях против народов Британии. Вы виновны в унижении моих дочерей. Я, Боудика, королева иценов, была притащена сюда, избита и ограблена вором и грабителем, которого вы называете прокуратором, но ни один из вас не поднял руку в мою защиту и ни один не защитил моих детей, пока их тела терзали эти звери из ваших бараков…

Женщины‑ пленницы начали выть, вспомнив наконец, где они видели эту рыжую фурию, потому что теперь точно знали свою судьбу.

– Вы виновны в том, – продолжила Боудика, – что украли земли бриттов, превращали наших людей в рабов и оскорбляли наших богов. За все эти преступления и за многие другие вы приговариваетесь к смерти. Все мужчины, которые не участвовали в насилии над моими дочерьми, но смотрели на это, будут обезглавлены. Все женщины, которые смотрели на мою наготу и мое унижение, будут повешены. И наконец, тем солдатам из бараков, которые мучили моих детей, отсекут то, что делало их мужчинами, и вырежут веки, дабы они не могли закрыть глаза на свое преступление. А потом их распнут. Они покинут этот мир медленно, с невыносимой болью. Это – самая безжалостная смерть из всех, которые я знаю, и я научилась этому от римлян. И когда они будут умирать, пусть смотрят на разрушения, которые я здесь совершила, и вспоминают то, что сделали сами. Размышляйте, пока будете еще живы, о своих удовольствиях! Таков мой приказ. Боудика все сказала.

Она повернулась и покинула форум в колеснице, а вслед ей неслись вопли, мольбы и стенания ее врагов. Именно это, как она теперь осознала, и было истинной радостью победы.

Глава 13

60 год н. э. Южный берег Британии

Что‑ то пронеслось по дуге в небе, удивив моряков, а потом, подобно молнии, ударило в море вдали от корабля, шедшего вдоль южного побережья Британии.

Сначала капитан подумал, что это могла быть птица – не альбатрос, а хищник наподобие морского орла. Так как он исчез в море, капитан предположил, что это действительно был морской орел в погоне за мелькнувшей рыбой. Только потом, по оставшемуся в воздухе шлейфу дыма, он понял, что это была сигнальная стрела.

– Сигнал! – прокричал он, пытаясь перекрыть шум ветра, хлопанье парусов и плеск волн о борт корабля. Светоний Паулин, правитель Британии, смотрел в море, в сторону далекой Галлии, где многие его прежние сослуживцы командовали легионами. Теперь, после большой победы, он мыслями витал где‑ то далеко и не заметил ни стрелы, ни крика моряка.

– Сигнал! – закричал уже и дозорный.

Один из окружения Светония повернулся на крик, но к этому времени стрела снова ушла в воду, и показывать было не на что. В отчаянии дозорный указал на берег, и в этот момент, к счастью, неизвестный лучник выпустил третью стрелу, и все увидели ее дымный след.

Светоний немедленно подошел к капитану.

– Вон там. Лучник! – сказал моряк.

Лучник выпустил четвертую стрелу. На этот раз Светоний тоже приказал поджечь стрелу и выстрелить в сторону берега, дабы показать, что сигнал замечен.

– Прикажи гребцам пристать в ближайшей бухте, где нет скал, – приказал он капитану.

Увидев ответную стрелу, лучник вскочил на лошадь и бросился вслед за кораблем. Наконец судно смогло безопасно подойти к берегу.

Поднявшись на корабль, посол поприветствовал Светония и доложил:

– Мне приказано выразить почтение правителю от лица прокуратора Британии Дециана Цата. Он шлет вам свои поздравления и просит вас прочесть это срочное послание.

Раздраженный тем, что его донесение с острова было прочитано этим жирным, надутым, жадным и невежественным тупицей прокуратором, Светоний принял свиток и сломал печать. Прочитав письмо, он фыркнул от отвращения.

Благороднейшему и достойнейшему правителю Гаю Светонию Паулину от Прокуратора Британии Дециана Цата.

Приветствую тебя именем славнейшего императора Рима Нерона.

Я, Дециан Цат, покорнейше спешу уведомить правителя о возмущении в наших владениях. Да будет известно, что гарпия, чье имя Боадицея, или, на ее языке, Боудика, нагло называющая себя королевой Британии, подняла огромную армию из сотен тысяч крестьян‑ бриттов и в нарушение приказов императора Нерона направила ее на наших славных ветеранов.

Эта мерзкая женщина в мужской одежде, с мечом и кинжалом в руках, опустошает наши земли, она истребила все население нашей столицы Камулодуна самым ужасным образом, как могут лишь варвары. Еще она уничтожила пять тысяч прекрасных римских воинов из Девятого испанского легиона. Только его легат, Петиллий Цериал, и его личный страж смогли выжить.

Говорят, правитель, что эта негодяйка сейчас движется к беспомощному и незащищенному поселению Лондиний. Прошу тебя, правитель, поспеши на помощь к ним во имя императора.

Сожалею, но я вынужден был срочно отправиться в Галлию по неотложному делу императора, несмотря на опасность для меня в этой варварской стране, иначе я обязательно остался бы сражаться плечом к плечу с жителями нашего города. Я бы так сделал, правитель, несмотря на то, что я простой администратор и слуга Рима без опыта военной службы и без военных дарований.

Молю понять, правитель, что ты должен последовать этой срочной необходимости и отправить свою армию на восток, чтобы встать на защиту жителей Лондиния от злейшей и жесточайшей из всех женщин, с которой нужно бы заживо содрать кожу, а плоть кинуть на съедение воронам.

Именем императора я призываю тебя поспешить и преуспеть.

Написано рукой прокуратора Британии двадцатого июня в шестой год славного правления императора Нерона.

Дециан Цат

Светоний передал свиток своему помощнику Фабию Терцию. Он подумал о Девятом легионе и невольно вздрогнул, представив себе чудовищность потерь, сравнимых лишь с недавними потерями в Германии. Ужасно! Как мог Петиллий допустить такую катастрофу? И почему сам он жив, если все его люди погибли? Он должен был предусмотреть случившееся.

Но сейчас было не время показывать свою скорбь. Сейчас нужно было брать на себя командование. Если хоть что‑ то из написанного этим шутом было правдой.

Фабий удивленно тряхнул головой:

– Пять тысяч легионеров? Пять тысяч? Как такое возможно?

Светоний пожал плечами.

Фабий презрительно морщился, читая письмо.

– Похоже, что он все‑ таки говорит правду. Если нет, то с чего бы этому трусу бежать в такой спешке?

– Ничего другого я и не ожидал от этой свиньи, кормящейся из императорского корыта. Что ты знаешь о Боадицее? Женщина во главе армии? Разве так бывает?

– Королева Картимандуя водительствовала армией! – вспомнил Фабий.

– Да, – рассмеялся Светоний, – с римской поддержкой она повела армию против собственного народа, который выступил на стороне ее мужа. Но здесь – другое. Похоже, эта женщина равна мужчине. И она должна была вести огромную армию. Те ветераны в Камулодуне… Некоторые из них сражались со мной в Северной Африке и показали себя отважными воинами. То, что говорит Дециан, может быть правдой, потому что город был слабо защищен и половина армии была с нами на западе. Но гибель пяти тысяч легионеров! О боги! Для такого нужно настоящее мастерство стратега. У нас очень большие проблемы, если этот уродец и в самом деле не лжет.

– Это правда. Только подумайте: прокуратор получает в Британии такие доходы, что может бежать в Галлию лишь по очень серьезной причине.

Светоний кивнул:

– Да, это и в самом деле так.

– Отправиться ли мне к войскам на запад, чтобы подготовиться к битвам с Боадицеей?

– Пока нет. Я хочу разобраться, что произошло в том городе. Прокуратор написал, что в армии бриттов – сотни тысяч. Но из его документов по налогам для императора можно предположить куда меньшее число. Однако намного больше меня беспокоит, почему против нас восстало мирное и дружественное племя. Они знают, что мы их уничтожим, как подавили восстания на западе. Что‑ то вызвало такую ярость, что‑ то привело к тому, что они подняли оружие против Рима.

Фабий кивнул:

– Если мне будет позволено высказаться…

– Прошу тебя, Фабий.

– Господин, когда мы прибыли в Британию, я много спрашивал местных об условиях жизни людей, и они очень откровенно говорили о том, что их действительно злило – об увеличении налогов и особенно требовании императора вернуть одолженные Клавдием деньги из императорской казны. Это громадная сумма, и ее изъятие могло вызвать большие трудности, даже разорение многих бриттов. Вы всегда учили меня быть безжалостным в битве и милосердным в мире. И я не вижу ничего достойного в том, как мы обращаемся с завоеванными народами.

– Я мало что могу поделать с этим и вынужден просто исполнять приказы императора и Сената. Но если именно требование императора все новых и новых денег вызвало это восстание и стоило жизни столь многим римлянам, я постараюсь во всем разобраться. Я напишу Сенеке, главному императорскому советнику, и расскажу о том, что видел.

Покачав головой, Фабий спросил:

– Почему именно ему? Почему не известить самого императора или Сенат? Вы назначены ими, а не советником.

Светоний рассмеялся:

– Как мало ты знаешь о Риме, Фабий. Вот почему ты со мной… Именно потому, что ты чужд этому городу.

60 год н. э. Поход на Лондиний

Численность ее войска росла с каждым днем. По десять, пятьдесят, а то и по сто человек приходили через поля и леса каждый день. У всех были уже кинжалы, у кого‑ то – щиты, у некоторых – даже мечи. Копий, правда, почти ни у кого не было.

Боудика послала гонцов во все соседние деревни за мастерами по изготовлению повозок, колес, за конюхами, поварами, пекарями, кузнецами, оружейниками – всеми, кто мог помочь подготовить ее армию для встречи с римлянами. Продовольствие они брали в своей округе, забирали скот из деревень и зерно с полей. Это вызвало возмущение некоторых бриттов, но Боудика знала, что, пока остальные – под ее властью, она потом наградит всех тех, кто вольно или невольно будет ей помогать.

После битвы за Камулодун ее армия ликовала. Они одержали верх над мощью Рима, одержали неожиданную, чудесную победу. Теперь можно было позволить войску отдохнуть день‑ другой. Но когда праздник закончится и нужно будет выступать к Лондинию, Боудике придется объяснить своим людям положение дел.

Вместо того чтобы произносить речь перед всеми, она отправилась по лагерю. Чтобы обойти все костры, ей потребовались целых две ночи, потому что из‑ за большого числа пришедших к ней воинов лагерь растянулся на огромное расстояние. И всем она говорила, что, когда римляне получат весть о разрушении Камулодуна, бритты не должны недооценивать силы противника, ибо он будет быстрым и крайне безжалостным. Да, многие погибнут. Но оставшиеся в живых обретут свободу.

Она говорила, что они взяли лишь небольшой город, где были старые солдаты и простые горожане, а когда встретятся в поле с настоящей римской армией, это будет уже совсем другое дело, и важнее всего будет военная дисциплина. Она заверяла своих людей, что изучила стратегию римлян, понимает римскую тактику и знает приемы, при помощи которых они будут равны римлянам на поле боя. Говоря все это, она видела облегчение и одобрение на их лицах и молча молилась богам, чтобы все, что она обещала, стало правдой, и благодарила богов за то, что никто из ее людей не знает, что никаких особенных знаний у нее нет, а есть только то, что объяснял ей Прасутаг. Именно он поведал ей о силе и назначении римской «черепахи», о римском «клине», предназначенном для того, чтобы расколоть строй противника, о «круге», когда римляне защищают свои позиции со всех сторон, и о построении, что применяется против всадников. Разговаривая со своими соратниками, Боудика только теперь осознала, сколь велико ее уважение к Прасутагу и как сильно она зависела от него. И еще раз поняла, как она по нему тоскует.

В лагере были хмельной мед и вино, свежий хлеб и жареное мясо, и армия пировала, продолжая праздновать победу. Да, воины прислушивались к ее словам и выражали свое одобрение, но она знала, что они все равно неопытны и не подготовлены к тому, что могла противопоставить им мощь Рима. И ей становилось страшно.

Но во время своих обходов лагеря она заметила и то, что очень ее обрадовало. Мужчины и женщины из разных племен, по‑ разному одетые, вплоть до застежек на плащах, сидели вместе и дружески беседовали. Это проявилось уже после битвы за Камулодун. Передвигаясь и скрываясь в лесах, они еще были двумя разными частями ее армии – иценами и триновантами. Но, уходя от горевшего города, они сплотились и теперь хлопали друг друга по плечам и обнимались, теперь они ели и отдыхали вместе. Люди из разных племен, которые приходили позднее, видя их поведение, быстро смешивались со всей армией. Это было удивительно и радостно.

Уже седьмой день они шли от Камулодуна к Лондинию, когда Боудика решила, что пришло время посетить правителя королевства катувелланов, через чьи земли армия должна была пройти, чтобы разрушить римский город на берегах Тамеса. Это племя было смертельным врагом триновантов. Каратак и его брат были правителями катувелланов и великими воителями, сражавшимися против римлян, когда те только пришли на завоевание Британии. Теперь она должна была отправиться в столицу этого племени и встретиться с их правителем Кассивелланом, человеком, который взял себе имя того, кто противостоял самому Юлию Цезарю сто лет назад, когда тот впервые высадился в Британии.

Когда она и Прасутаг правили иценами, они видели с его стороны лишь враждебность. Теперь она объединилась с его врагами триновантами и потому совсем не представляла, какова будет его реакция. Ее сомнения еще более усилились после победы над Камулодуном. У Кассивеллана были тысячи воинов, и его можно было бы склонить присоединиться к восставшим, если бы они одержали более значительную победу, чем разрушение города ветеранов.

Попросив короля Мандубрака принять командование над армией на время своего отсутствия, Боудика отправилась на северо‑ запад. Она знала, что вести переговоры с королем Кассивелланом будет трудно, ибо было известно, что он хотел расширить свое королевство, чтобы достичь моря. Этот король получал хорошую прибыль от торговых путей, проходивших по его владениям, но понимал, что увеличит свое богатство в несколько раз, если сможет иметь в своей земле еще и порты.

Помня обо всем этом, Боудика взяла с собой свиту и теперь отгоняла мысли о возможной опасности. Объединиться с Мандубраком, даже использовав весь такт и всю дипломатию, было крайне трудно. Как добиться того же от Кассивеллана? Это казалось просто невозможным, его неприязнь к иценам всегда была открытой. Но сделать это было необходимо, потому что без союза с ним остальные властители Британии стали бы смотреть на ее выступление как на мелкий бунт и отказались присоединиться. Если ицены, тринованты и катувелланы станут единой армией, то и остальные поймут, что происходит, и тоже восстанут.

Она со своей свитой подъехала к городу, и стража немедленно открыла ворота, даже не спрашивая ее имени: здесь ожидали ее приезда. Проезжая под аркой ворот, она кивнула воинам, и те улыбнулись в ответ:

– Да пребудут с тобой боги, женщина иценов.

Она медленно углублялась в город. Сплетение улочек, мастерские, и везде – такие знакомые запахи жилья бриттов: дыма, раскаленного металла, свежего хлеба и жареного мяса. Здесь не было ни одного каменного здания или мраморной колонны, не было расписанных стен или мозаичных полов, только земля, дерево, тростник и солома.

Боудика глядела по сторонам и видела женщин и детей, которые вышли к дверям жилищ, чтобы посмотреть на высокую рыжеволосую женщину на огромном коне. Некоторые усмехались, когда она проезжала мимо, другие смотрели с любопытством. Кто‑ то глядел угрюмо и отчужденно, но все, казалось, уже знали ее.

Когда жив был Прасутаг, она нередко испытывала смущение, если на нее смотрело много людей, но сейчас этого не было. Все взгляды говорили, что в ней видят теперь не Боудику, а воительницу, которая захватила римский город, чего еще не смог сделать ни один бритт. С мечом и щитом, в доспехах, королева чувствовала себя уверенно и надежно.

В центре города Боудика разглядела большое здание королевского дворца. Она подъезжала к нему медленно, чтобы дать Кассивеллану время подготовиться к встрече. Спешившись, она передала поводья страже и вошла в дом. Он был больше, чем дом короля триновантов, богаче украшен внушительными фигурами богов, в середине залы стоял огромный круглый стол, окруженный деревянными креслами, на стенах висели щиты и оружие.

Кассивеллан сидел за столом, окруженный придворными, и, когда Боудика вошла, встал. Она остановилась в дверном проеме. Перед нею было много людей, правда, меньше, чем в зале короля триновантов.

Глядя на короля, Боудика наклонила голову. Один за другим мужчины и женщины рядом с королем, его жены и дочери, сыновья и пасынки, вставали, и тогда Боудика приблизилась к столу:

– Боудика, королева иценов, приветствует Кассивеллана, великого короля племени катувелланов.

– Боудика? Та женщина, что разрушила деревню престарелых римлян?

Перед ней был высокий, суровый человек лет сорока, его волосы уже начали белеть от забот правления. Она никогда его не видела, но много слышала о нем. Он не был другом римлян, хотя она знала, что со времени поражения Каратака он вынужден был жить, подчиняясь их силе.

– Боудика, которая убила тех, кто вторгся в наши священные земли, – ответила она. – И королева иценов, которая в священном лесу уничтожила целый легион римлян.

Они смотрели друг на друга, не двигаясь с места, пока одна из женщин, сидевших рядом с королем, не встала и не сказала, кивнув головой:

– Я Велла, королева катувелланов. Я приветствую Боудику, королеву иценов, и приглашаю ее сесть с нами за стол.

Кассивеллан с раздражением взглянул на жену, но Боудика уже шагнула вперед и заняла место за столом.

Король сдержанно, но доброжелательно представил гостью остальным женщинам, детям и своим советникам. Такой прием сильно отличался от того, который она ожидала здесь встретить. Она ждала открытой враждебности, однако, если не считать некоторой холодности короля, с ней обращались как с уважаемой гостьей.

Отпив из кубка хмельного меду, король сказал:

– Мне сообщили, что к тебе присоединился Мандубрак. Поэтому ты здесь? Чтобы Кассивеллан и катувелланы тоже последовали за тобой?

– Мандубрак не последовал за мной, а присоединился как равный. Он видит, что вместе мы сильнее, чем по отдельности. И он понимает, что мы должны сражаться вместе как бритты, а не как отдельные племена. По отдельности мы покоримся римлянам, но вместе будем непобедимы.

Кассивеллан рассмеялся:

– И кто же поведет эту непобедимую армию? Ты?

– Мы все поведем ее. Ты поведешь своих людей, Мандубрак – триновантов, а я – иценов. За столом переговоров мы, вожди, выработаем план битвы и расположение войск, а затем сообщим все своим людям. При таком подходе не будет места для споров.

Король кивнул. На лицах сидевших за столом тоже отразилось доверие. Но лицо короля вдруг омрачилось.

– А после того, как римляне будут побеждены, когда они уйдут с наших земель? Кто тогда поведет наших людей, Боудика?

– Если мы – народ племен, то на нас всегда будут нападать те, кто жаждет захватить наши земли. Если мы – единый народ, если мы – бритты, нас не завоюют никогда. Германцы слабы, потому что, как и мы, состоят из отдельных племен.

– Ты не ответила на мой вопрос…

– Мы создадим совет королей и королев. Совет будет избирать главу всей Британии.

Кассивеллан засмеялся:

– И ты захочешь стать главной королевой?

– А ты захочешь стать главным королем?

Велла рассмеялась и, повернувшись в сторону Боудики, подняла кубок.

– Ты говоришь смело, но хорошо, королева иценов.

Но король еще сомневался.

– А почему катувелланы должны присоединиться к тебе? Да, ицены – великий народ, но они много лет были союзниками Рима. Твои люди больше стали римлянами, чем сами римляне. Я знаю, что ты и твой покойный муж носили римскую одежду, ели римскую еду и жили на вилле, построенной так, как если бы она располагалась на одном из римских холмов. А теперь ты просишь правителей бриттов, которые сражались и потеряли многих друзей, отказаться от ответственности за своих людей и присоединиться к тебе, чтобы отомстить римлянам за то, что они сделали тебе и твоим дочерям! Почему мы должны это делать? Вспомни, что мои братья погибли, сражаясь с Римом…

– Именно по этой причине ты и должен присоединиться к нам, Кассивеллан. Если ты не будешь сражаться, римляне увеличат налоги, и еще больше твоих людей попадет в рабство. Но если ты вступишь в войну, то достигнешь успеха только тогда, когда присоединишься к остальным, из других племен. Ты и твоя семья – великие воины, которые сражались, но были побеждены мощью Рима. Ицены не выступали против Рима, и потому для нас восстание имеет большее значение и важность. И оно найдет отклик по всей Британии. Все узнают о разгроме, на который я обрекла римлян за их преступления. Я намерена мстить! Каждый бритт, мужчина или женщина, поймет мою ненависть, и она войдет в каждый дом, каждую деревню и каждый город бриттов!