Вольфганг Хольбайн 29 страница

Выйдя в большую залу, Грейвс прошел еще дюжину шагов, потом остановился, поджидая Тома, которому с трудом удалось протиснуться в узкое отверстие с объемистым рюкзаком за спиной да при этом еще тащить две винтовки и лампу. Худо-бедно он все-таки сделал это, чуть не упал, заработав недовольный взгляд Грейвса.

— Я был прав, Могенс, — в голосе Грейвса звучал триумф. — Боже милостивый, я был прав! С самого начала!

Могенс напрасно искал подходящих слов для подобающего ответа, чтобы выразить хаос мыслей, чувств и ощущений, теснящихся в его черепной коробке, но мисс Пройслер и на этот раз опередила его.

— Не поминайте имя Господа всуе, да еще в таком богопротивном месте, доктор Грейвс! — возмутилась она.

— Но мисс Пройслер, прошу вас! — Грейвс так резко обернулся назад, что беспощадный свет его лампы ударил в лицо Могенса, ослепив его. Заметив это, Грейвс слегка изменил наклон фонаря и мягко сказал: — Мисс Пройслер, поверьте, все, что здесь происходит, не имеет никакого отношения ни к Богу, ни к черту. И уж ни в коей мере к богохульству.

— И не пытайтесь мне… — начала мисс Пройслер, но на этот раз Могенс перебил ее:

— Боюсь, на этот раз доктор Грейвс прав.

Мисс Пройслер подчеркнуто медленно повернулась к нему, в ее глазах стояло выражение неподдельного презрения.

Могенс тем не менее продолжал тем же тоном, кивнув головой в сторону пещеры, из которой они только что вышли:

— Могу понять, как вас напугало все, что мы только что наблюдали. И, поверьте, мне было так же не по себе. Однако боюсь, сейчас вы заблуждаетесь. Это не имеет ничего общего с фокусами или дьявольским коварством…

— А с чем же тогда?

Могенс поразился, сколько спокойствия и убежденности звучало в его собственном голосе. И все-таки… То, что Могенс говорил, на самом деле говорил не он. Те слова произносил ученый, хоронящийся в нем. Который был не просто убежден в их правдивости, а знал, что так оно и есть. Но там было и большее. Тихий и проникновенный голос вещал, задевая не правильную логическую часть разума Могенса, а нечто более глубинное и темное…

— Профессор! — услышал он голос мисс Пройслер. — Что вы там бормочете?

Могенс потряс головой.

— Есть вещи превыше нашего понимания и потому пугают. Но они не обязательно должны быть порождением сатаны.

— Вот она, правда, — встрял Грейвс, — даже если она и пугает. То, чему мы только что были свидетелями, является доказательством, что во вселенной есть и другие существа. Проявление этой жизни может нагонять страх, но, поверьте, это не козни Рогатого!

— Прекратите! — возмущению мисс Пройслер не было предела.

— Могу вас понять, — усмехнулся Грейвс. — Не поверите, но я действительно понимаю, что вы сейчас чувствуете, моя дорогая. Даже мне было не по себе, когда я наткнулся на доказательства их существования. И должно было пройти время, чтобы у меня открылись глаза. Наши с вами верования и убеждения могут разительно отличаться, но я, как и вы, верю во всемогущего Творца, создавшего вселенную и поныне наблюдающего за нами.

Мисс Пройслер растерянно посмотрела на него.

— Я вам не верю, — сказала она без особой убежденности. — Ни один христианин не позволит себе таких еретических рассуждений.

— Но разве не станет изумительнее Божье творение, если верить, что он создал и другие миры? — едва ли не кротко спросил Грейвс. — Много тысяч. Миллионы, с миллионами народов, которые верят в него?

Мисс Пройслер казалась совершенно потрясенной. Машинально она еще приготовилась к ответу, а потом безнадежно покачала головой. Вместо того чтобы что-то сказать, она бросила Грейвсу гневный взгляд, Могенсу — укоризненный, резко развернулась и пошла к Тому, стоявшему на некотором отдалении.

Грейвс посмотрел ей вслед, не раздраженно и не надменно, как ожидал Могенс, а скорее сочувственно, потом поднял лампу и повернулся.

— Идем, Могенс, — сказал он. — Пойдем впереди. Думаю, мисс Пройслер хочет пока побыть одна. Не волнуйся, с Томом ей ничего не грозит.

Могенс немного поколебался, потом решил, что Грейвс, пожалуй, прав. Никогда еще не видел он мисс Пройслер такой убитой, даже утром, когда ее привез шериф.

Он молча присоединился к Грейвсу, и они отправились в обратный путь. Только спустя довольно значительное время и не преминув оглянуться через плечо и удостовериться, что мисс Пройслер и Том далеко отстали и не услышат его слов — он продолжил прерванный разговор.

— Это было гениально, Джонатан. Никогда бы не подумал, что кто-нибудь сможет разыграть мисс Пройслер.

Обманывался ли он или действительно в глазах Грейвса промелькнул озорной огонек?

— А кто говорит, что я ее разыграл?

— Снова меняешь правила игры, да?

Грейвс покачал головой:

— Ни в коем случае. То, что я сказал, — мои истинные убеждения.

Теперь Могенс выглядел озадаченным.

— Не станешь же ты утверждать, что веришь в Бога?

— Я сказал, что миры там, наверху, сотворены Богом, — согласился Грейвс, и на сей раз его голос вдруг прозвучал интригующе. — Но не сказал каким.

Могенс был сбит с толку, и это ощущение усиливалось с каждым шагом, который он делал, следуя за бледным дрожащим лучом, посылаемым Грейвсом вперед. Если бы он чуть раньше попробовал мысленно прокрутить эту ситуацию, то мог скорее ожидать от себя, что поначалу среагировал бы удивленно и скептически, потом засомневался бы и, наконец, выдержав достойную паузу, просчитав в уме все «за» и «против», тщательно взвешивая аргументы, пришел в научный восторг. Ничего этого не было.

Вид танцующих звезд просто-напросто потряс его. В нем не осталось места ни сомнению, ни каким-либо «если — то», ни логическим обоснованиям. Он видел то, что видел, и это превысило предел его интеллекта, молниеносно и не оставляя шансов на сопротивление. В тот момент, когда он стоял в древней пещере и наблюдал завораживающий танец созвездия, уже пять тысяч лет не находящегося в этой констелляции, он знал, что Грейвс говорит правду. Хотел в это верить. А теперь подступили сомнения.

Безусловно, упрямо критичная часть его разума — а на его вкус, слишком уж часто в последнее время приходилось обращаться именно к нему — признавала, что в пещере догонов есть нечто особенное. И заядлый спорщик не смог бы просто отмести то, что он видел собственными глазами. Но достаточно ли наскального рисунка пятитысячелетней давности и горстки пляшущих светлячков, чтобы служить доказательством тому, что утверждал Грейвс? Вполне очевидный ответ на это — «нет». Могенс хорошо понимал опасность заблуждения, в которое охотно впадают люди с так называемым «научным», на самом же деле схоластическим образованием, если они хотят во что-то поверить. Историй о курьезных ошибках, заблуждениях и иллюзиях хватило бы на целые тома, дай себе кто-нибудь труд записать их, а Грейвс в студенческие годы ночи напролет проводил, потешаясь над ложными постулатами и оценками, на которые, как на удочку, попадались солидные профессора и авторитетные эксперты. Кружащие огоньки сами по себе ничего не значили, совершенно ничего.

— Том!

Голос Грейвса так внезапно ворвался в его мысли, что Могенс испуганно вздрогнул и огляделся. Он и не заметил, что они уже добрались до прохода с иероглифами. Грейвс впереди остановился и вытянул руку. Свет рудничной лампы, которую он держал в другой, затерялся где-то во мраке туннеля, однако нервы Могенса были на таком пределе, что он уловил какое-то движение, которого там наверняка не было.

— Дай мне винтовку! — потребовал Грейвс.

Том, торопливо миновав Могенса, подал ему оружие, и Грейвс, посмотрев в его сторону, успокоил, правда, менее уверенным тоном:

— Это так, на всякий случай. — Уверенным жестом, выдающим опытность в такого рода делах, он взял винтовку наперевес и добавил: — Но все-таки лучше оставайся позади. И позаботься о мисс Пройслер.

И снова в его голосе не слышалось прежней убежденности. Если это и правда простая мера предосторожности, чего же тогда Грейвс так занервничал?

Могенс не стал возвращаться назад, а подождал, пока подойдет мисс Пройслер, и хотел двинуться дальше, но Грейвс остановил его жестом и сказал:

— Зажгите ваши лампы. Скоро будем на месте.

Мисс Пройслер немедленно выполнила его просьбу, Могенс тоже попытался, но делал это так неловко, что в конце концов Том не выдержал и подошел к нему, чтобы помочь. Едва заметное шипение каждой лампы объединилось в звонкоголосый хор, поющий древние запретные псалмы, которые слушали изукрашенные стены, а нечто из тьмы не только слушало, но и отвечало на них.

— Спасибо, — поблагодарил Могенс, когда Том протянул ему зажженную лампу.

Том молча кивнул, а потом улыбнулся своей очаровательной юношеской улыбкой, и тем не менее Могенс почувствовал в нем напряжение и ту серьезную сосредоточенность, которую он видел всего лишь раз — когда Том рассказывал о смерти родителей.

Том протянул ему вторую винтовку, но Могенс отчаянно замотал головой и едва сдержал себя, чтобы не отпрянуть. Он так же, как и десять минут назад, чувствовал отвращение к оружию, а кроме того, был на сто процентов уверен, что мальчик умеет с ним обращаться куда лучше, чем он.

— Как хотите, профессор, — пожал плечами Том. — Тогда просто идите за мной. Я прикрою вас.

— Идти вплотную к вам или отстать на пару шагов? — наморщив лоб, спросила мисс Пройслер, поворачиваясь то к Грейвсу, то к Тому.

Грейвс стрельнул в нее недовольным взглядом через плечо, передернул плечами и пошел дальше.

Они продвигались по проходу не слишком быстро. Но вот объединенный свет их ламп упал наконец на отвал камней и щебня и пополз дальше, чтобы затеряться в черноте храмовой залы. Могенс ожидал, что в нем всплывут воспоминания прошлой ночи, но все, что он почувствовал, только страх, нарастающий с каждой секундой. Из памяти все еще ускользала картина того, что он видел за открытыми вратами — но никуда не исчезало ощущение, что это был кромешный ужас.

Внезапно мисс Пройслер замедлила ход, обождав, пока расстояние между ними и Грейвсом станет больше, и, когда она заговорила, Могенс понял почему. Ее голос был не громче приглушенного шепота, но это мало помогало; резные стены отражали каждый звук тысячекратно усиленным и искаженным — прямо голос злой сказочной ведьмы, которая сажает детишек на лопату, чтобы засунуть в печь.

— Как мог такой приятный и воспитанный человек, как вы, связаться с чудовищем вроде доктора Грейвса? — спросила мисс Пройслер.

— Мы когда-то были… — машинально начал Могенс, но тут же оборвал себя и задумался. На языке вертелось «друзьями», но слово не хотело сорваться с уст. И дело было не в девяти прошедших годах. Мисс Пройслер дожидалась ответа с особым выражением на лице, и он в конце концов вяло закончил, — …товарищами по учебе.

— В университете, как мне помнится, — кивнула мисс Пройслер.

Грейвс на ходу обернулся и смерил ее откровенно неприязненным взглядом, который также мало ускользнул от внимания мисс Пройслер, как и ее слова от него. От его непривычного добродушия и спокойствия не осталось и следа. Момент, когда они стояли в пещере, наблюдая за танцем звезд, на короткое мгновение изменил и сблизил их, возможно, даже что-то пробудил в их душах, ими самими непознанное. Теперь этот момент безвозвратно ушел и вернул обоих к привычному образцу взаимоотношений. И, странным образом, это скорее успокоило Могенса, чем взволновало.

— Дайте-ка, угадаю, профессор, — продолжала мисс Пройслер.

Само собой, она, как и он, поняла, что шептать бесполезно, что Грейвс слышит ее слова, даже напряженно прислушивается к ним. Но, кажется, ее это нимало не трогало, так что она заговорила вполне нормальным тоном. Теперь странная акустика подземных пустот, наоборот, приглушала звук ее голоса.

— Все дело в женщине, о которой вы как-то упомянули.

На этот раз Грейвс не ограничился косым взглядом. Он резко развернулся всем корпусом, так что луч его фонаря устроил бешеную пляску по стенам, потолку и даже полу, и сверкнул на Могенса взглядом, полным чуть ли не ненависти. Тем не менее от комментариев он воздержался и через секунду снова отвернулся.

— Да, Дженис, — тихо пробормотал Могенс. — Только не так, как вы думаете, мисс Пройслер.

Это был удар ниже пояса, которого он не ожидал, и был благодарен мисс Пройслер, что она не стала его добивать. Через минуту он неожиданно для себя добавил:

— Это была жуткая история. Мне не хочется об этом говорить. Скажу лишь, что она тогда распрощалась с жизнью. По моей вине. Только по моей.

Ему не требовалось смотреть ей в глаза, чтобы почувствовать, как мало мисс Пройслер поверила такой интерпретации. Она не была ни глупой, ни бесчувственной — эпитеты, которыми он часто награждал ее в мыслях, и не только, за последние годы, хотя ему самому давно стало ясно, как он несправедлив по отношению к ней. Не было в ней ни того, ни другого. Совсем наоборот. Пусть на свой лад, сформировавшийся в условиях жестких правил маленького обывательского сообщества, пусть в манере, к которой трудно найти подступы, но она была женщиной в высшей степени умной и участливой, даже если в секунду могла превратиться в фурию.

— Если мы переживем эту ночь, профессор, — сказала она, — то обещайте, что расскажете мне эту историю.

— В чем я сильно сомневаюсь, — язвительно прокомментировал Грейвс таким громоподобным голосом, который совершенно не вязался с тем, чем он закончил свою речь: — Нижайше прошу простить, что прерываю ваше задушевное воркование, однако вынужден вас просить: захлопните, наконец, пасти!

Последние слова он выкрикнул, давясь от гнева. Мисс Пройслер ничего не сказала, только прищурилась и посмотрела на него пристальным взглядом. По разумению Могенса, не потому, что ей нечего было ответить, просто она считала ниже своего достоинства вообще реагировать на такое вопиющее поведение. На его же лице отобразилось полное недоумение и даже испуг. Грейвс довольно кивнул, скривился в улыбке и чеканным шагом замаршировал дальше.

Только удовлетворение его было напрасным. Реакция Могенса последовала вовсе не на грубый тон — запугать его этим уже давно было невозможно — просто на долю секунды у границы светового луча мелькнуло нечто.

Разумеется, он не увидел Дженис во плоти, да ее там и не было — впервые он осознал это с отчетливой ясностью, — но в то же время он знал, что где-то там впереди, среди теней, она ждет его. И так же впервые он ощутил, что в этой мысли нет ничего пугающего или нагоняющего ужас, напротив, она несла в себе успокоение.

— Что за невозможный человек! — наконец высказалась мисс Пройслер так громко, чтобы Грейвс слышал, но не настолько громко, чтобы не понять: это предназначено не для его ушей.

На сей раз Грейвс и не отреагировал, разве что ускорил шаг, пока не добрался до кучи обломков и не остановился. Том собрался было вскарабкаться на эту гору, но Грейвс остановил его жестом, другой рукой он махнул Могенсу и мисс Пройслер, чтобы они поспешили.

— Прошу прощения за грубый тон, — сказал он, когда они подошли. — Просто я… немного нервничаю.

Мисс Пройслер даже намеком не дала понять, что отпускает ему грех.

— Нам действительно надо теперь быть тише, — продолжил Грейвс слегка задетым тоном, который улавливался даже в шепоте. — И осторожнее.

— Полагаете, вам придется пустить в ход… — мисс Пройслер кивнула на винтовку в локтевом сгибе его левой руки, — …эту штуку?

— Надеюсь, что нет. Скажу больше: если настанет момент ее использовать, боюсь, нам уже ничего не поможет. — Он упрямо вздернул голову. — Но к чему рисковать, не так ли?

— Не так!

Могенс с трудом спрятал ухмылку. Мисс Пройслер умела поставить в тупик. Однако Грейвсу этот ответ вроде бы нисколько не показался смешным. По крайней мере — ради исключения — на этот раз он проявил достаточно здравомыслия, чтобы не огрызаться, наоборот, обратился к мисс Пройслер с искренней заботой в голосе:

— Настал решающий момент еще раз все обдумать, мэм. Пока еще можно вернуться. Вы сможете самостоятельно проделать обратный путь и выйдете прямо к выходу.

— У вас что, не все в порядке со слухом, доктор Грейвс? Или с памятью? По-моему, я ясно выразилась.

— Если мы двинемся вперед, — невозмутимо продолжал Грейвс, — назад мы можем уже не вернуться.

Вместо ответа мисс Пройслер, бросив ему еще один презрительный взгляд, подхватила подол своего платья, резко развернулась на каблуках и с завидной ловкостью принялась карабкаться на кучу.

Грейвс в первое мгновение ошалело проводил ее взглядом, даже взмахом руки попытался остановить, но мисс Пройслер уже преодолела половину нагромождения камней и щебня, удивив всех в очередной раз. Добравшись почти до гребня, откуда она была видна по обе стороны завала, она встала на четвереньки и так доползла доверху. У кромки она легла на живот и внимательно огляделась, не шевельнув даже головой. Если бы она весила на сотню фунтов легче, ее можно было бы принять за индейца, подкрадывающегося в зарослях к стану бледнолицых.

Могенс обернулся к Грейвсу с почти триумфальным взглядом, на который Грейвс тем не менее нимало не обратил внимания.

— Все это мне не нравится, — прошептал он. — Это на самом деле опасно, ты что, не понимаешь? — Он повел винтовкой. — Я серьезно. Оружие нам здесь не поможет.

— А чего же мы таскаем его с собой?

— Потому что… ах, забудь!

Грейвс развернулся на каблуках и последовал за мисс Пройслер в таком темпе, что Могенса оставили всякие сомнения, что он делает это не в первый раз. Правда, не с таким шумом, как она. И на четвереньки он встал гораздо позже ее, так что был более уязвим с той стороны. Могенс оторопело проследил его змеиные движения, но тут Том, укоризненно покачав головой, нетерпеливо последовал его примеру, преодолевая препятствие. Через пару секунд все трое лежали под защитой гребня этой искусственной горы, вытягивая головы, как солдаты, выслеживающие противника, и Могенс, тяжело вздохнув, так же тяжело пополз за ними.

На противоположной стороне — по крайней мере, на первый взгляд, — ничего не наблюдалось. Том вслед за Грейвсом направил луч своей лампы в огромную храмовую залу, но с каждым футом свет терял в силе и яркости, словно падал не в пустое пространство, а в черные воды в глуби океана, где он уже не был светом и не имел власти. Лишь то тут, то там смутно очерчивались контуры, не выдавая своей формы. Тут проглядывал обломок, для того только, чтобы показать, как преходяща и бессмысленна любая деятельность человека в его усилии восстать против древнейших законов универсума. Там взору представал осколок статуи — получеловека-полуптицы — чей полувзгляд казался насмешливым и в то же время предостерегающим. Обвалившаяся часть облицовки стены формировала иероглифы, высеченные на ней, в новый темный текст с мрачным смыслом. И только когда мисс Пройслер и, после заметного колебания, Могенс направили свет своих ламп в эту черноту, ситуация слегка улучшилась.

И все-таки Могенс испугался до мозга костей. Он сам был здесь, когда случилась катастрофа и в одну секунду разрушила то, что пережило пять тысяч лет. Однако масштабы опустошения и приближенно не соответствовали тому, что хранила его память. Колонны были свергнуты и расколоты, роскошные статуи богов и другие памятники сброшены с постаментов и разбиты. Целые фрагменты облицовки стен обвалились и превратились в неприглядные кучи у подножия серых скал, а грандиозный мозаичный пол напоминал теперь дно моря, высохшего сотню лет назад и под иссушающими лучами солнца обратившегося в лабиринт зияющих расселин и трещин от невероятной ширины до толщины человеческого волоса.

Грейвс и Том медленно и методично шарили световым пучком своих фонарей. И хотя лампы были очень сильные, света не хватало, чтобы осветить все помещение, но достаточно, чтобы показать Могенсу, что разрушения не ограничились только той частью, что прилегала ко входу, напротив, чем дальше вглубь, тем они выглядели значительнее. Теперь он был совершенно уверен, что в прошлый раз видел храмовую залу не в таком состоянии, и, как следует оглядевшись, сказал это Грейвсу.

— Боюсь, ты прав, — согласился Грейвс. — Наверное, случился еще один обвал, после того как мы были здесь в прошлую ночь.

Его голос звучал озабоченно, но раскаяния в нем не слышалось. Скорее беспокоило состояние пола у них под ногами, да, может, еще надежность скалы в сотни тысяч тонн у них над головой. Совсем недавно эта зала со всеми ее чудесами, сокровищами и бесценными документами была невредима. Находка, способная совершить революцию не только в истории археологии, но и во всемирной истории, а для Могенса так вообще равная дару богов. И вот все здесь разрушено. Если подумать о том, как мало дошло до нас от тысячелетних царств фараонов, даже разоренная зала представляла собой значительную ценность, но это не шло ни в какое сравнение, что еще два дня назад видели его глаза или ощупывали руки. К сожалению, испытываемому Могенсом, подмешивался еще и гнев. Гнев, не направленный на определенный объект и, может быть, поэтому еще более непереносимый. Ну почему судьба преподнесла такой подарок, чтобы тут же отнять его?

— Вроде бы все спокойно, — голос Грейвса звучал обеспокоенно, но почему?

— Полагаете, этих чудищ здесь нет? — спросила мисс Пройслер.

Вместо ответа Грейвс снова провел по всему помещению лучом своей лампы и жестом показал Тому, чтобы он сделал то же самое. Через пару секунд к ним присоединился и свет ламп Могенса с мисс Пройслер.

Даже объединенного светового пучка не хватало, чтобы выхватить из тьмы что-нибудь кроме смутных теней. Могенсу показалось, что-то блеснуло, может быть, гладкая поверхность ступеней, ведущих к зловещим вратам и стражам-монстрам, а может, просто обломок. «Что если, — с ужасом подумал он, — землетрясение разрушило и их? » В блике света ему примерещилось движение, там, где его быть не должно, и больное воображение тут же услужливо нарисовало страшную картину.

Грейвс повел своим фонарем в сторону, луч прощупал дорогу и вернулся обратно к подножию кучи. Том поднялся, не дожидаясь приказа, пригнувшись, почти бесшумно проскользнул вниз и поднял винтовку, грозя черноте за дрожащим кругом света.

— Мисс Пройслер, — начал Грейвс.

— Да, знаю, — не дала ему договорить мисс Пройслер, фыркнув и распрямляясь во весь рост. — Это мой последний шанс вернуться.

Похоже, Грейвс окончательно сдался, он пожал плечами и заспешил вниз к Тому. Мисс Пройслер протянула руку, чтобы помочь Могенсу подняться. Сейчас был неподходящий момент для гордыни, не говоря уж о том, что раны на боку и бедрах выбрали неподходящее время заныть, так что он с благодарностью принял предложение, удивляясь, с какой легкостью она вздернула его на ноги.

— Я бы тоже просил вас послушаться доктора Грейвса, мисс Пройслер, — кряхтя, сказал Могенс. — На этот раз он, как никогда, прав.

— И оставить вас с этим ужасным человеком? Ни в коем случае!

— Спасибо за поддержку, Могенс, — язвительно донеслось снизу. — Но не пора ли двигаться дальше? И не надо беспокоиться. Если не справимся с чудовищами винтовками, напустим на них мисс Пройслер.

Могенс предпочел не продолжать бессмысленный разговор. Балансируя широко растопыренными руками, он заскользил вниз по круче, так же быстро, как Том и Грейвс перед ним, но не так бесшумно. Вслед за ним покатилась лавина из маленьких камешков и обломков побольше, и тишину прорезало раскатистое эхо, которое никак не хотело кончаться. Могенс испытал мгновенный ужас, когда катящийся камень с кулак, сорвавшись вниз, угодил в одну из расселин и просто исчез в ней, не издав ни звука. До сих пор он полагал, что храмовые помещения высечены в твердой скале и у них под ногами такой же массивный пласт, идущий чуть не до центра земли. Но с чего он это, собственно, взял?

— Оставайся позади, — предостерег Грейвс. — И тише, пожалуйста.

Они пошли дальше. Могенс изо всех сил старался как можно аккуратнее ставить ноги, чтобы не наделать еще больше шуму, хотя одного биения его сердца, наверное, хватило бы, чтобы вызвать обвал и довести до конца дело, начатое землетрясением.

Другой опасности он не видел. Упырей здесь не было. Если бы они на самом деле прятались где-то в темноте, давно бы уже напали на них. Впереди Том запнулся за какой-то обломок, который не заметил во тьме, чуть не упал, но сумел сохранить равновесие, правда, громко выругавшись при этом и тут же послав мисс Пройслер извиняющийся взгляд. Мисс Пройслер его даже не заметила, как, похоже, не заметила и случившийся казус — все ее внимание было поглощено расколотой статуей с торсом человека и головой хищной птицы.

— Это… чудовищно, — наконец вымолвила она. — Мастерская работа, но какая… бесчеловечная. И какой народ сотворил такое?

— Во всяком случае, это не дело рук дьявола, мисс Пройслер. — Грейвс снова не мог удержаться от насмешки. — Могу вас заверить, что это культура, которая создавала чудеса искусства уже тогда, когда христианства еще и в помине не было.

— Я разбираюсь в искусстве Древнего Египта, доктор Грейвс, — проинформировала его мисс Пройслер. — Господин профессор достаточно поделился знаниями, чтобы даже глупая пожилая женщина вроде меня узнала статую Гора, лежащую перед ней.

Грейвс ошалело посмотрел на нее. Могенс был удивлен не меньше. Единственный их разговор по поводу древнеегипетской культуры состоялся, когда она выразила неудовольствие, что такой интеллигентный и разумный молодой человек, как он, занимается подобными глупостями. Мисс Пройслер тоже выглядела несколько смущенной, из чего Могенс сделал вывод, что свои знания она определенно получила, роясь в книгах на полке в его тогдашней комнате. Могенс даже не мог сказать, что его больше потрясло: то, что она практически призналась, что копалась в его отсутствие в личных вещах, или то обстоятельство, что она втайне настолько интересовалась его «недостойными» трудами, что даже запомнила имя хотя бы одного божества.

— И тем не менее, — продолжила она скорее сконфуженным, чем неуверенным тоном, — в этой статуе есть что-то… странное.

— Мало кто видел древнеегипетские статуи в оригинале, мисс Пройслер, — сказал Могенс. — Те, что выставлены в наших музеях или послужили иллюстрациями в моих книгах, это всего лишь копии с копий.

Мисс Пройслер внешне удовлетворилась его объяснением и тем не менее бросила еще более недоверчивый взгляд сначала на статую, потом на Могенса. Могенс и сам не был уверен в правильности своих толкований. Он тоже почувствовал от этой статуи дух чего-то чужеродного, нечеловеческого, как в тот раз, когда впервые спустился сюда. Сейчас, может быть, еще явственнее. Вполне возможно, что причина заключалась вовсе не в древности оригинала. Могенс огляделся по сторонам, и на этот раз был почти рад, что ничего кроме неясных теней вокруг не увидел.

Шаг за шагом они постепенно приблизились к вратам, так что теперь можно было рассмотреть отдельные подробности. До сих пор Могенс панически избегал смотреть на них, уже по одной той причине, чтобы не наткнуться на то, что видел прошлой ночью и что милосердно не открывала ему память. Больше тянуть было нельзя. Он собрал в кулак всю свою волю и заставил себя направить взгляд вперед.

Всеобщее разрушение не пощадило и эту часть палаты, даже если худшие, заметные глазу повреждения произошли вовсе не из-за землетрясения. Лестница с ее странно деформированными ступенями была вся в трещинах и усеяна обломками скалы и упавших камней. Один из массивных контрфорсов разрушился, другой еще стоял, но как бы осел и внизу казался толще, чем был. Оба демонических стража, еще недавно стоявшие справа и слева от врат, опрокинулись со своих постаментов и разлетелись на мелкие кусочки. Могенс вздохнул с совершенно не свойственным ученому облегчением. Он попытался себя уговорить, что причиной тому присутствие мисс Пройслер, которая при виде этих гротескных фигур с головами спрутов вряд ли продолжала бы и дальше верить, что эти артефакты имеют какую-либо связь с царством фараонов. Но разум ему подсказывал, что это не так. И ему самому от простого воспоминания о тех монстрах выше человеческого роста становилось не по себе. Он был рад больше никогда с ними не столкнуться.

Во всяком случае, не землетрясение свергло их. Скорее то, что открыло ворота вовнутрь, ударило с такой силой, что просто смело обе громадные черные статуи. Могенс не мог сдержаться от содрогания, когда представил себе, какой должна быть эта сила. Даже упыри с шакальими башками, обладающие сверхчеловеческой силой, не были на это способны.

— Вас туда затащили? — спросил Грейвс.

Вопрос, естественно, относился к мисс Пройслер, которая ответила только молчаливым кивком головы. Грейвс не оборачивался, но ее молчание было красноречивым ответом. Он осветил фонарем справа и слева от врат, где ничего кроме знакомых уже разрушений видно не было, а потом направил луч прямо в открытые врата. Сердце Могенса забилось чаще.

За вратами не было видно ничего из ряда вон выходящего, кроме поглощающей свет тьмы, царящей повсюду, разве что там она казалась гуще. Возможно, именно оттуда она и разливалась — безмолвный черный поток, поднимающийся из земных недр и захлестывающий все пещеры.

— Том! — окликнул Грейвс.

Том без колебания начал подниматься по ступеням. Могенс затаил дыхание, когда он добрался до разверзнутого отверстия и заглянул туда — но ничего не произошло. Том осторожно, но без страха шагнул туда, огляделся по сторонам и вперился в черноту впереди. Его лампа все еще светила, но превратилась в слабое мерцание, и Могенса вдруг охватило ощущение, что тьма сама начала растворять свои контуры.