ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

6. 22

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Сна ни в одном глазу. Прошлой ночью я моментально вырубился на знакомом сосновом паркете в Лениной комнате. Мы оба заснули, даже не раздевшись. Двадцать четыре часа спустя я обнаружил себя в своей комнате, в кровати. Странное ощущение, я уже привык спать между корней деревьев на влажном мху. Я слишком много всего видел за последнее время. Встав с постели, я закрыл окно, хотя в комнате было жарко. Но там, снаружи, бродили внушающие страх существа, с которыми наверняка еще предстояло встретиться.

Неужели этой ночью кому-то в Гэтлине удалось заснуть?

Люсиль бессонница не беспокоила. Она запрыгнула на кучу грязного белья в углу и принялась усердно мять его лапами, устраиваясь на ночь. Эта кошка может спать вообще где угодно.

А вот я — нет. В очередной раз перевернувшись на другой бок, я подумал, что иногда к удобствам привыкнуть сложнее, чем к их отсутствию.

«Ага, мне тоже».

Я улыбнулся, и тут половицы заскрипели, дверь распахнулась, и на пороге появилась Лена в моей застиранной футболке с Серебряным Серфером, из-под которой торчал край шортов. Ее мокрые волосы падали на плечи — такой она нравилась мне больше всего.

— Это сон, да?

— В каком смысле? — спросила Лена, ее золотистый и зеленый глаза заблестели. — Мой сон или твой сон?

Она закрыла за собой дверь, откинула одеяло и забралась ко мне в постель. От нее пахло лимоном, розмарином и мылом. Мы прошли долгий путь. Лена положила голову мне на плечо и прижалась ко мне. Я чувствовал, как много вопросов ей хочется задать, как ей страшно.

«Что такое, Эль? »

Она спрятала лицо у меня на груди.

«Ты когда-нибудь сможешь простить меня? Я знаю, что все уже никогда не будет как раньше, но…»

Я обнял ее покрепче, вспоминая, как мне казалось, что я потерял ее навсегда. Воспоминания кружились вокруг, угрожая раздавить меня своей тяжестью.

Но я не могу жить без нее. Поэтому, конечно, я прощу ее. Уже простил.

«Все изменится. К лучшему».

«Но я — не светлая, Итан. Я — другая. Я… сложная».

Я взял ее за руку под одеялом, поднес ее ладонь к губам и поцеловал прямо в причудливую черную татуировку, которая никуда не пропала. Казалось, она нарисована маркером, но я знал, что эти знаки останутся на ее коже навсегда.

— Я знаю, кто ты, и люблю тебя такой. Это не изменится.

— Я бы хотела вернуть все назад… хотела бы…

— Не надо, — попросил я, прижимаясь своим лбом к ее. — Ты — это ты. И ты выбрала оставаться собой.

— Мне так страшно, — прошептала она, переворачиваясь на спину. — Я всю жизнь думала о выборе между Тьмой и Светом. Так странно, что я не принадлежу ни тому ни другому. А вдруг я вообще никто?

— А вдруг это неверная постановка вопроса?

— Да? — улыбнулась она. — А какая — верная?

— Ты — это ты. Кто же ты? Какой ты хочешь быть? И что мне сделать, чтобы ты поцеловала меня?

Она приподнялась на локте, наклонилась ко мне, щекоча длинными волосами. Ее губы коснулись моих, и я снова ощутил электрический ток, всегда возникавший между нами. Мне так не хватало этого, хотя губы жгло огнем.

Но тут я вспомнил, что не хватает еще одной вещи.

Я дотянулся до тумбочки и открыл ящик.

— По-моему, это твое, — сказал я, опуская Лене в руку ожерелье.

Она держала на ладони свои воспоминания: серебряную пуговицу, прицепленную к скрепке, красный шнурок, крошечный маркер, который я подарил ей на водонапорной башне. Лена растерянно смотрела на ожерелье.

Я снял с цепочки серебряного воробья с похорон Мэкона и показал ей. Теперь он имел для нее совсем другой смысл.

— Я кое-что добавил, видишь? Эмма говорит, что воробьи могут пролетать огромные расстояния, но всегда находят дорогу домой. Совсем как ты.

— Я смогла вернуться только потому, что ты пришел за мной.

— У меня были помощники. Поэтому я добавил сюда это, — ответил я, показывая ей еще одну подвеску.

Жетон с ошейника Люсиль, который я носил в кармане все время, пока мы искали Лену и я наблюдал за ней глазами кошки. Лежавшая в углу Люсиль спокойно посмотрела на меня и зевнула.

— Это коннектор, который позволяет смертным поддерживать связь с чародейским животным. Мэкон мне утром объяснил.

— И он все это время был у тебя?

— Да. Мне дала его бабушка Пру. Связь работает, пока жетон у тебя.

— Погоди-ка, а откуда у твоей бабушки чародейская кошка???

— От Арелии. Она подарила ее бабушке Люсиль, чтобы та могла ориентироваться в тоннелях.

Лена принялась распутывать ожерелье, завязавшееся во множество узелков.

— Поверить не могу, что ты нашел его! Я оставила его на берегу и думала, что никогда больше не увижу.

Значит, она все-таки не потеряла ожерелье, а сняла его сама. Мне очень хотелось спросить ее, зачем она так поступила, но я сдержался.

— Конечно, нашел. На нем же собрано все, что я тебе подарил.

— Не все, — отвернувшись, пробормотала Лена.

Я понял, что она имеет в виду кольцо моей мамы. Она сняла и цепочку с кольцом, но его я на берегу не нашел.

Я обнаружил его сегодня утром на своем столе. Я снова открыл ящик, достал кольцо и тихонько засунул Лене в кулак. Она почувствовала прохладный металл и пораженно посмотрела на меня.

«Ты его нашел? »

«Нет. Думаю, мама нашла. Когда я проснулся, оно лежало у меня на столе».

«Как ты думаешь, она ненавидит меня? »

Да, такой вопрос могла задать только чародейка. Только чародейка могла спросить, простил ли ее призрак моей умершей мамы. Ответ был мне известен. Сегодня утром кольцо лежало в «Книге вопросов» Пабло Неруды, под нужными строчками аккуратно протянулась цепочка.

«Правда ли, что янтарь / содержит слезы сирен? »

Мама всегда любила Эмили Дикинсон, а вот Лена обожала стихи Неруды. Это был знак — как веточка розмарина в маминой любимой кулинарной книге на прошлое Рождество. Что-то от мамы и что-то от Лены вместе, будто так и задумано.

Я надел цепочку с кольцом Лене на шею, вернув на законное место. Она прикоснулась к нему и посмотрела в мои карие глаза своими зелено-золотистыми. Я люблю эту девушку вне зависимости от того, какого цвета у нее глаза. Лену Дачанис нельзя изобразить в одном цвете: она — красный свитер, голубое небо, серый осенний ветер, серебряный воробей и выбившийся из прически черный локон.

Теперь мы снова вместе, и я наконец-то почувствовал себя дома.

Сначала Лена наклонилась ко мне и едва коснулась губами моих, а потом поцеловала меня так страстно, что у меня по позвоночнику пробежала дрожь и бросило в жар.

Она возвращалась ко мне, прижимаясь всем телом, заново узнавая хорошо знакомые изгибы и очертания, которые были просто созданы друг для друга.

— Ладно, это мой сон. Моя мечта, — улыбнувшись, добавил я, запуская пальцы в ее поразительно пышные, растрепанные черные волосы.

«Ну это как сказать».

Ее руки гладили мою грудь, я с наслаждением вдыхал родные запахи. Мои губы нашли ее плечо, я прижал ее к себе, чувствуя, как ее бедра касаются моих. Последний раз это было так давно, мне так не хватало ее — ее вкуса, ее запаха. Я погладил Лену по щеке и поцеловал со всей страстью — сердце тут же бешено заколотилось. Мне пришлось оторваться от нее, чтобы перевести дыхание. Она внимательно посмотрела на меня и откинулась на подушку, стараясь не прикасаться ко мне.

«Лучше не стало, да? Тебе больно? Я делаю тебе больно? »

«Нет, сейчас гораздо лучше».

Я отвернулся к стене, считая про себя, чтобы успокоить сердцебиение.

«Врешь».

Я обнял ее, но она отвернулась.

«Итан, мы никогда не сможем быть вместе по-настоящему».

«Мы и так вместе».

Я погладил ее плечи, они покрылись мурашками от моих прикосновений.

«Тебе шестнадцать, а мне через две недели исполнится семнадцать. У нас есть время».

«Вообще-то, по чародейским законам, мне уже семнадцать. Мы считаем не годы, а луны. Я теперь старше тебя».

Она улыбнулась, и я сжал ее в объятиях.

«Ладно, семнадцать. Как угодно. Может быть, к восемнадцати мы с этим разберемся, Эль».

Эль!

Я вскочил с кровати и посмотрел на нее.

«Теперь ты знаешь! »

«Что знаю? »

«Свое настоящее имя! Теперь, когда ты объявлена, ты ведь узнала свое истинное имя? »

Она склонила голову набок и усмехнулась. Я снова обнял ее и посмотрел ей в глаза.

«Ты чего? Может, все-таки скажешь мне? »

«Итан, а ты еще не понял? Меня зовут Лена. Так меня звали, когда мы познакомились, и другого имени у меня не будет».

Она узнала свое истинное имя, но не собиралась сообщать его мне, и я прекрасно понимал, почему. Лена в очередной раз объявляла себя. Решала, какой она хочет быть. Восстанавливала нашу связь, обращаясь к тому, что нас связывало. Я почувствовал облегчение, потому что для меня она навсегда останется Леной.

Девушкой, с которой я познакомился во сне.

Я накрыл нас одеялом, и через несколько минут мы крепко заснули. Хотя это было не совсем то, о чем я мечтал.