СВЯЗЬ. НЕТ ОТЦА. ПРЕОБРАЖЕНИЕ

6. 20

СВЯЗЬ

Я почти не спал. У Линка побагровела и опухла рука. Мы все были не в форме, чтобы продолжать поход по влажному лесу, но что делать?

— Надо идти. Как вы, ребята?

— Бывало и лучше. — Линк дотронулся до руки и поморщился. — Скажем так, почти каждый день моей жизни был лучше.

— А у меня бывало хуже, но это длинная история про стадион «Уэмбли», жуткую давку в метро и слишком много съеденных кебабов, — отозвалась Лив, дотронувшись до подсохшей ссадины на лбу.

— А где Люсиль? — опомнился я, уже закинув на плечо покрытый толстым слоем грязи рюкзак.

— Кто ее знает, — осмотрелся по сторонам Линк. — Эта кошка все время пропадает, неудивительно, что твои бабушки держали ее на поводке.

— Люсиль! — позвал я, потом посвистел. — Она же была здесь, когда мы проснулись!

— Не волнуйся, чувак, найдется. У кошек есть шестое чувство, забыл?

— Ей, наверно, надоело идти за нами, конца-то не видно, — вмешалась Ридли. — Эта кошка умнее всех нас вместе взятых.

Я ушел в свои мысли и потерял нить разговора. Я не мог перестать думать о Лене и о том, что она сделала ради меня. Ну почему я так долго не видел того, что творилось у меня прямо под носом?

Все это время Лена занималась самобичеванием: добровольное затворничество, жуткие фотографии надгробий, символы тьмы в ее блокноте и на теле, одежда умершего дяди, походы по клубам с Джоном и Ридли. Все это не имело отношения ко мне, она делала это из-за Мэкона. Но я только сейчас понял, что невольно оказался ее сообщником. Всякий раз, глядя на меня, Лена вспоминала о преступлении, за которое пыталась осудить себя. Вспоминала о том, кого потеряла.

Обо мне.

Ей приходилось каждый день смотреть на меня, держать меня за руку, целовать. Понятно, почему ее бросало то в жар, то в холод, почему она целовала меня, а через секунду пыталась убежать. Я вспомнил сотни раз написанные у нее на стене слова из песни U2.

«Бегу, чтобы оставаться на месте».

Она не могла убежать, я бы никогда не отпустил ее. В последнем сне я рассказал ей, что знаю о сделке, на которую она пошла ради меня. Интересно, видела ли она тот же сон? Знает ли она, что теперь мы несем это тяжелое бремя вместе? Что ей больше не надо оставаться наедине с виной?

«Прости меня, Эль».

Я прислушался к самым дальним уголкам сознания в надежде, что она все-таки ответит. Вместо этого я вдруг что-то увидел, будто бы боковым зрением. Картинки проносились мимо, словно машины в скоростной полосе автобана…

Я бежал и прыгал, двигаясь так быстро, что не мог сфокусировать взгляд. Постепенно зрение стало резче, я разглядел несущиеся мимо деревья, листья и ветки. Сначала я слышал лишь хруст веток под ногами и свист ветра в ушах, но потом различил голос Лены и пошел в ту сторону, откуда он доносился:

— Мы должны вернуться.

— Это невозможно, ты же знаешь.

Солнечные лучи легко проникали сквозь листву. Я видел только поношенные ботинки Лены и тяжелые черные ботинки Джона. Они стояли в нескольких метрах от меня. Потом я увидел лицо Лены, выражающее крайнюю степень упрямства, — как это знакомо!

— Сэрафина нашла их, может, они уже мертвы!

Джон подошел к ней и поморщился, словно от боли, совсем как в тот раз, когда я видел их в спальне. Он заглянул в золотистые глаза Лены.

— Они? Ты имеешь в виду Итана?

— Я имею в виду их всех. — Лена отвела взгляд. — Мог бы хотя бы о Ридли побеспокоиться! Она же пропала! Ты не думаешь, что эти события как-то связаны?

— Какие события?

— Исчезновение моей кузины и внезапное появление Сэрафины, — напряженно ответила Лена.

— Лена, она всегда где-то рядом. — Джон взял ее за руку, переплетая свои пальцы с ее, как раньше делал я. — Вполне возможно, что твоя мать самая могущественная темная чародейка в мире. Зачем ей вдруг причинять вред Ридли, она ведь тоже темная.

— Не знаю, — покачала головой Лена, усомнившись в своей правоте. — Просто…

— Что?

— Хоть мы теперь и не вместе, я не хочу, чтобы он попал в беду. Он пытался защитить меня.

— От чего?

«От меня самой».

Я услышал ее мысли, но вслух она сказала:

— Много от чего. Тогда все было по-другому.

— Ты притворялась, что ты не такая, какая на самом деле, пыталась осчастливить всех своих близких. Тебе не приходило в голову, что он не защищал тебя, а просто удерживал?

От его слов мое сердце заколотилось, все тело напряглось.

«Это я его удерживала».

— Знаешь, когда-то я встречался со смертной девушкой, — продолжал Джон.

— Правда?! — удивленно перебила его Лена.

— Да. Она была очень хорошая, и я любил ее.

— И что произошло дальше? — нетерпеливо спросила Лена, ловя каждое его слово.

— Слишком тяжело. Она не понимала, на что похожа моя жизнь. Не понимала, что я не всегда могу делать, что хочу, — признался он, и я почему-то поверил ему.

— А почему ты не мог делать, что хочешь?

— Думаю, ты бы сочла мое детство довольно суровым. Очень жесткое воспитание. Вся моя жизнь состояла из правил.

— Ты имеешь в виду, что встречаться со смертными запрещено? — переспросила Лена.

— Нет, не в этом дело. — Джон снова поморщился и даже ссутулился. — Просто я был не похож на других, поэтому меня и воспитывали по-другому. Человек, который вырастил меня, стал мне отцом, он не хотел, чтобы я причинил кому-нибудь вред.

— Я тоже не хочу никому причинять вред.

— Ты — не такая, как все. То есть мы — не такие.

Джон взял Лену за руку и прижал к себе.

— Не волнуйся, мы найдем твою кузину. Может быть, она сбежала с тем барабанщиком из «Страдания».

Ридли и правда сбежала с барабанщиком, только не с тем. «Страдание»? Лена ходила с Джоном по местам со странными названиями: «Изгнание», «Страдание». Она считала, что заслуживает именно этого.

Больше Лена ничего не сказала, и ее рука осталась в руке Джона. Я попробовал дальше наблюдать за ними, но не вышло. Это было не в моей власти, особенно если учесть, что я смотрел под необычным углом, с точки, которая находилась почти на земле. Очень странно! Но мои размышления скоро прервались, потому что я снова обнаружил себя бегущим с огромной скоростью по темному тоннелю. Или это пещера? Я чувствовал запах моря, мимо проносились черные стены.

Я потер глаза и с удивлением понял, что иду позади Лив, а вовсе не лежу на земле. Бред какой-то, как я мог одновременно видеть Лену в другом месте и идти за Лив по тоннелям? Это невозможно! Странные видения под каким-то непонятным углом и с мелькающими картинками — что вообще происходит? Почему я вновь и вновь вижу Лену и Джона? Я должен узнать это!

Я посмотрел на арклайт, который держал в руках, и попытался вспомнить, когда впервые увидел Лену в таком видении. Это произошло в ванной, и тогда арклайта при мне не было. Я не дотрагивался ни до чего, кроме раковины. Во всем этом должен быть какой-то смысл, но я никак не мог нащупать его.

Тоннель расширился, и мы оказались в каменном зале, из которого расходились четыре тоннеля.

— Ну и куда теперь? — вздохнул Линк.

Я ничего не ответил. Потому что, взглянув на арклайт, я увидел кое-что под ним. Точнее — кое-кого.

Люсиль.

Она сидела около тоннеля и выжидающе смотрела на нас. Я полез в задний карман и достал серебряный жетон с гравировкой «Люсиль», который отдала мне бабушка Пру. В ушах зазвучали ее слова:

«Вижу, кошка пока у тебя. Я просто дожидалась подходящего момента, чтобы спустить ее с бельевой веревки. Она знает парочку фокусов, вот увидишь».

За какую-то долю секунды все встало на свои места.

Все дело в Люсиль.

Образы, проносящиеся мимо всякий раз, когда я направлялся к Лене и Джону. Близость к земле, которой не могло быть, если бы я стоял на ногах. Странная точка наблюдения, как будто я смотрю на них снизу вверх, лежа на животе. Теперь все ясно, вот почему Люсиль все время куда-то пропадает. Это все не случайно.

Я попытался припомнить, одно за другим, исчезновения Люсиль. Первый раз я увидел Джона и Ридли, посмотрев в зеркало в ванной. На следующее утро Люсиль сидела на крыльце, хотя мы никогда не оставляли ее на ночь на улице.

Второй раз Люсиль сбежала от нас в парке Форсайтов, когда мы добрались до Саванны, и вернулась, лишь когда мы ушли из Бонавентуры — то есть после того, как я наблюдал за Леной и Джоном из дома тети Кэролайн. На этот раз Линк заметил, что Люсиль пропала, когда мы вернулись в тоннели, и вот она уже здесь, сидит прямо перед нами, как раз после того, как я видел Лену.

Лену видел не я, а Люсиль.

Она шла по ее следу точно так же, как мы шли по карте, арклайту или показаниям селенометра. Я наблюдал за Леной глазами кошки. Наверно, так же Мэкон смотрел на мир глазами Страшилы.

Но как такое возможно? Ведь Люсиль — не чародейская кошка, да и я не чародей!

Или Люсиль все-таки не простая кошка?

— Люсиль, ты кто?

Кошка посмотрела мне в глаза, слегка склонив голову набок.

— Итан? — окликнула меня Лив. — Ты в порядке?

— Да. — Я многозначительно взглянул на Люсиль, но она проигнорировала меня, изящно вильнув хвостом.

— Ты понимаешь, что разговариваешь с кошкой? — с любопытством поинтересовалась Лив.

— Понимаю.

— Нет-нет, ничего. Я просто на всякий случай.

Отлично. Я не только разговариваю с кошкой, но и еще обсуждаю то, как я это делаю!

— Надо идти.

— Да, кстати, — Лив сделала глубокий вдох, — боюсь, ничего из этого не выйдет.

— Это еще почему?

Лив сделала мне знак подойти поближе и разложила перед нами карты бабушки Пру.

— Видишь эту пометку? Это ближайшая дверь-колодец. Я не сразу, но все-таки разобралась в этих картах. Твоя бабушка сказала правду, она, наверно, потратила много лет, составляя их.

— На них отмечены двери-колодцы?

— Видишь красные буквы «Д», обведенные в кружок? Их много. А эти тонкие красные линии? Думаю, это тоннели, расположенные ближе к поверхности. Чем темнее цвет, тем глубже под землей находится тоннель.

— То есть вот эти — самые глубокие? — спросил я, показав на скопление черных линий.

— А может быть, и самые темные, — кивнула Лив. — Это же потрясающее научное открытие: под землей существуют темные и светлые территории! Уверена, об этом мало кто знает!

— Так в чем проблема?

— В этом.

Лив показала два слова, нацарапанные на южном крае самой большой карты. LOCA SILENTIA.

Второе слово я узнал, оно было похоже на то, что сказала Лена, когда наложила на меня заклятие, помешав мне рассказать ее семье, что она решила сбежать из Гэтлина.

— То есть — карта слишком тихая?

— Не совсем. В этом месте карта умолкает, потому что мы дошли до конца. Мы достигли южного побережья, которого на карте уже нет. Terra incognita. Ну знаешь, как говорят «Hic dracones sunt».

— Конечно, ну кто же этого не знает, — с издевкой ответил я.

— «Здесь быть драконам». Пятьсот лет назад моряки писали эту фразу там, где карта заканчивалась, а океан продолжался.

— Пожалуй, я предпочту драконов Сэрафине, — улыбнулся я, взглянув на то место на карте, куда показывала Лив. Сеть тоннелей, из которой мы вышли, была сложнее любой системы магистралей. — И что теперь?

— Понятия не имею. Все это время я только и делаю, что смотрю на карты, но так и не поняла, как добраться до Великого барьера. Кажется, я вообще не очень-то верю в его существование, — печально призналась Лив, уставившись в карту. — Простите. Я знаю, что подвела вас.

Я провел пальцем по прибрежной линии, пока не добрался до Саванны. Арклайт перестал работать именно там. Красный значок, обозначавший дверь-колодец Саванны, находился как раз под первой буквой фразы LOCA SILENTIA. Я смотрел на буквы и соответствующие им красные значки, постепенно восстанавливая недостающую информацию. Получившаяся кривая напоминала что-то вроде Бермудского треугольника, загадочной пустоты, где все чудесным образом исчезает.

— «Loca silentia» означает совсем не «карта замолкает».

— А что?

— Думаю, для чародеев это что-то вроде радиомолчания. Сама подумай: когда арклайт впервые перестал работать?

— В Саванне, — ответила Лив, а потом вдруг покраснела, — как раз после того, как мы… ну, нашли дневник твоей мамы на чердаке.

— Вот именно! Как только мы вошли на территорию, обозначенную как Loca silentia, арклайт перестал вести нас. Как будто мы попали в чародейскую мертвую зону, что-то вроде Бермудского треугольника.

Лив медленно подняла взгляд от карты и посмотрела на меня, пытаясь осознать услышанное. Когда она наконец заговорила, в ее голосе слышался неподдельный восторг:

— Стык! Мы находимся на стыке! Это и есть Великий барьер!

— На каком стыке?!

— Стык — место встречи двух Вселенных, — ответила Лив, глядя на показания селенометра. — Арклайт все это время мог испытывать перегрузки.

— Спорим, бабушка Пру появилась очень вовремя? Она знала, что нам потребуются карты, и принесла их, как только мы вошли в Loca silentia.

— Но здесь карта обрывается, и Великого барьера на ней нет! Так как же мы его найдем?

— Мама знала. Знала, как найти его без звезды.

Как бы я хотел, чтобы она оказалась здесь — пусть даже в виде призрака, созданного из дыма, кладбищенской пыли и куриных костей.

— Она писала об этом?

— Нет, Джон сказал это Лене, — со скрипом признался я, хоть и понимал, что это может быть важно. — Так, еще раз, где мы находимся?

— Вот здесь, — показала на карты Лив.

Мы подошли к длинной неровной линии южного побережья. Чародейские тоннели сплетались и расплетались, а потом уходили в воду, словно нервные окончания в мышцу.

— А что это за пятна? Острова?

— Морские острова, — ответила Лив, грызя ручку, и наклонилась ко мне.

— Очертания почему-то знакомые…

— Мне тоже так показалось… но я решила, что просто слишком долго смотрела на эту карту.

Я задумался. Где я мог видеть эти странные пятна, напоминающие криво нарисованные облака? Я достал из заднего кармана пачку бумаг моей матери. Точно, вот он! Листок пергамента, покрытый чародейскими рисунками, напоминающими что-то вроде облаков.

«Она знала, как найти его без звезды».

— Смотри!

Я наложил пергамент на карту. Он был не толще луковой шелухи и просвечивал. Очертания странных форм на пергаменте идеально совпадали с обозначениями на карте. Все, кроме одной: одно пятно появлялось только тогда, когда линии карты в одном месте заканчивались и продолжались линиями на пергаменте. Это пятно можно было увидеть только при наличии и карты, и пергамента, иначе линии казались бессмысленными. Но при правильном наложении появлялись отчетливые очертания острова.

Словно две половинки чародейского ключа, две Вселенные, сшитые вместе для того, чтобы послужить общей цели.

Великий барьер таился в центре архипелага, расположенного недалеко от побережья в мире смертных. Ну конечно!

Я посмотрел на чернильный рисунок на пергаменте, а потом под него.

Вот оно: самое могущественное место чародейского мира появилось из ниоткуда, будто под воздействием магии!

И все это время оно было спрятано прямо у нас под носом!

6. 20

НЕТ ОТЦА

С виду — самая обычная дверь.

Не похожая ни на дверь-колодец, по которому мы поднимались, ни на извилистые коридоры, приведшие нас сюда. Мы долго шли по пыли и древесной крошке, по бесконечным коридорам из осыпающегося камня, минуя поворот за поворотом. Чаще всего тоннели именно такие — сырые, темные и тесные. Мне вспомнилось, как однажды мы с Линком пытались догнать бродячую собаку в старых шахтах Саммервилля.

Думаю, больше всего нас удивляло, что все выглядело абсолютно обычным, особенно теперь, когда мы разобрались с картой и поняли устройство тоннелей.

До сих пор идти по карте не составляло особого труда.

— Вот, наверно, это оно. — Лив оторвалась от карты.

За ее спиной вверх уходила деревянная лестница, в конце которой в темноте светились контуры двери.

— Уверена? — спросил я.

— Да.

— Тогда давайте посмотрим, что там, — предложил я и пошел по ступенькам.

— Не так быстро, Короткая Соломинка! Как вы думаете, что скрывается за дверью? — остановилась Ридли, она нервничала не меньше моего.

— Предания говорят, что там скрыта древняя магия, которая не является ни темной, ни светлой, — ответила Лив, внимательно изучая дверь.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, хранительница, — покачала головой Ридли. — Древняя магия сметает все на своем пути. Ее сила бесконечна, это хаос в чистом виде. Это вовсе не гарантия счастливого окончания вашего маленького крестового похода.

Я сделал еще несколько шагов по направлению к двери; Лив и Линк шли следом. Линк обернулся и крикнул:

— Ну давай, Рид! Ты же хочешь помочь Лене?

— Да-да, просто я…

В голосе Ридли звучал неподдельный ужас. Я изо всех сил старался не думать о том, что последний раз она так испугалась перед встречей с Сэрафиной в лесу.

Я толкнул дверь, старое дерево заскрипело, прогибаясь, и она слегка поддалась. Еще немного, и она откроется, скоро мы увидим Великий барьер. Что бы это ни означало на практике.

Не знаю почему, но я не боялся. Я не думал, что сейчас окажусь в каком-то магическом пространстве. Я думал о доме. Деревянная панель почти не отличалась от внешней двери, которую мы нашли на ярмарочном пустыре под тоннелем любви. Может быть, это знак? Начало и конец связаны, как все остальное в этом мире. Интересно, это к лучшему или нет?

Неважно, что по ту сторону.

Лена ждет. Я нужен ей, хотя, возможно, она и сама об этом не догадывается.

Пути назад нет.

Я нажал плечом на дверь, и она распахнулась. Просачивавшийся сквозь щели свет превратился в ослепительное сияние.

Я шагнул в свет, оставляя тьму за спиной. Деревянной лестницы, по которой мы поднялись сюда, почти не было видно. Я вдохнул плотный, тяжелый морской воздух.

Loca silentia. Теперь я понял, что имеется в виду. Когда мы вышли из тьмы тоннелей на широкое открытое пространство и увидели море, не осталось ничего, кроме света и тишины.

Глаза постепенно привыкли к яркому свету. Мы стояли на каменистом низком берегу, покрытом серыми и белыми ракушками, то тут, то там росли пальмы. Вдоль берега тянулись старые деревянные мостки, с которых открывался вид на острова. Вчетвером мы пытались расслышать хоть что-то: плеск волн, шум ветра или крики чаек. Но вокруг царила такая тишина, что никто из нас не решался двинуться с места.

Пейзаж выглядел совершенно обычно и вместе с тем поразительно нереально, как будто картинка из сна. Цвета были слишком насыщенными, свет слишком ярким. Тени в дальней части берега были слишком темными. Во всем этом присутствовала какая-то удивительная красота. Даже во тьме.

Именно это ощущение заставило нас притихнуть. Прямо перед нами рождалась магия, окружая нас и связывая друг с другом.

Я пошел к мосткам, глядя на едва различимые округлые очертания Морских островов. За ними висела плотная пелена тумана. Поросшая осокой береговая линия была неровной и заболоченной. Вдоль пляжа выстроился ряд потрепанных временем деревянных доков, теряющихся в темноте. Вытянутые постройки походили на деревянные пальцы, которыми земля тянулась к морю.

Мосты в никуда.

Я посмотрел на небо — ни звездочки. Лив взглянула на жужжащий на запястье селенометр и постучала по нему.

— Теперь все эти цифры бесполезны. — Она расстегнула ремешок и убрала прибор в карман. — Придется ориентироваться самим.

— Похоже на то.

— Что будем делать? — спросил Линк, наклонился, взял здоровой рукой ракушку и зашвырнул ее в море.

Ракушка упала в воду бесшумно. Рядом с Линком стояла Ридли, розовые пряди волос развевались на ветру. В дальнем конце доков на тонком витом флагштоке реял флаг Южной Каролины — пальма и полумесяц на темно-синем фоне. Приглядевшись, я понял, что флаг необычный — рядом с привычными пальмой и полумесяцем на нем была изображена семиконечная звезда. Южная звезда! Как будто она упала с неба и появилась прямо на флаге!

Если мы и правда нашли шов, место соединения смертного и магического миров, то на первый взгляд это было незаметно. Хотя не знаю, что такого я ожидал увидеть. Пока что мы располагали следующими фактами: лишняя звезда на флаге штата и ощущение магии в соленом морском бризе.

Я догнал остальных в конце мостков. Ветер усилился, флаг бился в воздухе. Абсолютно беззвучно.

Лив развернула карту:

— Если мы пришли куда надо, наша цель где-то между вон тем островом, за бакеном, и местом, где мы стоим.

— Думаю, мы пришли куда надо, — заверил ее я.

— А откуда ты знаешь?

— Помнишь, ты рассказывала мне про Южную звезду? — спросил я, показывая на флаг. — Сама подумай: если все это время мы шли за звездой, ничего удивительного, что она здесь. Как подтверждение того, что мы пришли правильно.

— Точно, семиконечная звезда!

Лив разглядывала флаг, трогала плотную ткань, словно не могла поверить, что это место действительно реально. Однако сейчас у нас не было на это времени. Я чувствовал, что останавливаться нельзя.

— Так что же мы ищем? Сушу? Или что-то, сделанное руками человека?

— Так, а мы разве еще не пришли? — разочарованно протянул Линк, убирая садовые ножницы за пояс.

— Мне кажется, нам придется плыть по морю. Это логично: чтобы попасть в царство Аида, необходимо пересечь реку Стикс, — заявила Лив, разглаживая карту. — Если верить карте, то мы должны найти что-то вроде переправы, которая поможет нам добраться до самого Великого барьера. Песчаную косу или мост, что-нибудь такое.

Она наложила пергамент на карту, мы столпились вокруг. Линк взял карту из рук у Лив.

— Ага, вижу! Круто!

Он немного сдвинул пергамент.

— Фокус такой: видите карту? Раз — и ничего нет! — провозгласил он и выронил бумаги прямо на песок.

— А поосторожней нельзя?! — заорала на него Лив, собирая листки. — Ты что, ненормальный???

— Ты имеешь в виду — безумный гений?

Иногда Линк и Лив могли препираться часами. Она убрала карту бабушки Пру в рюкзак, и мы отправились в путь. Ридли взяла Люсиль Бэлл на руки. С тех пор как мы покинули тоннели, она почти все время молчала и, лишившись собственных коготков, предпочитала компанию Люсиль. А может, просто боялась того, что нас ждет. Ридли наверняка знала больше нашего об опасностях, которые могут таиться здесь.

Арклайт у меня в кармане вдруг резко нагрелся. Сердце заколотилось, голова закружилась… Что он со мной делает? Попав в это странное место, обозначенное на карте Loca silentia, арклайт перестал освещать наш путь и начал освещать события прошлого. Прошлого Мэкона. Он стал проводником в видения, которые я не мог контролировать. Видения периодически возникали из ниоткуда, мое настоящее постоянно перемешивалось с воспоминаниями Мэкона.

Сухая пальмовая ветвь треснула под каблуками Ридли, и я полетел в неизвестность…

Мэкон сразу почувствовал, когда это началось. Сначала хруст в плечевом суставе, потом резкая боль во всех костях, кожа натянулась, как будто не в силах больше сдерживать то, что хотело вырваться наружу. В легких не осталось воздуха, он ощутил сильный толчок. В глазах потемнело, ему показалось, что он падает, камни терзали его тело, с глухим стуком упавшее на землю.

Трансформация.

Отныне он не сможет выходить на солнечный свет, как все смертные. Он стал одним из них — очередным кровососущим инкубом в длинной линии убийц рода Равенвудов.

Хищником, который постоянно ищет добычу, чтобы утолить терзающий изнутри голод.

Я пришел в себя и пошатнулся от сильного головокружения.

— Надо идти. Я не могу контролировать то, что со мной происходит.

— А что происходит? — взволнованно спросила Лив.

— Арклайт показывает мне странные вещи, — ответил я, не в силах объяснять все подробно.

— Я так и думала, что тебе придется нелегко. Подозревала, что проводник может сильнее остальных реагировать, оказавшись в таком энергетически заряженном пространстве, потому что начинает сильнее чувствовать притяжение некоторых чародеев. Ну, то есть если ты, конечно, и есть…

Лив не закончила фразу, но я понял, что она хотела сказать. Если я, конечно, действительно проводник.

— Как это понимать? Ты все-таки поверила, что Великий барьер не выдумка?

— Нет. Разве что…

Лив показала на самый дальний док на горизонте — узкие, ветхие мостки тянулись гораздо дальше, чем все остальные, уходя в туман.

— Разве что это тот самый мост, который мы ищем.

— Да, так себе мост… — скептически посмотрел вдаль Линк.

— Не проверишь — не узнаешь, — оборвал его я и зашагал вперед.

Мы пробирались по гнилым доскам и ракушкам, а я все больше терял связь с реальностью. Я будто присутствовал рядом с друзьями, но в то же время находился в совсем другом месте. Меня кидало туда-сюда. Я слушал, как Ридли и Линк ссорились, а потом их голоса вдруг начали отдаляться. Вокруг меня сгустился туман, и я попал в очередное воспоминание Мэкона. Ведь я должен что-то понять из этих видений, но они так быстро сменяли друг друга, что я не успевал осознавать.

Эмма бы наверняка сказала: «Все имеет какое-то значение». Я попробовал представить себе, что бы она сказала дальше…

П-р-е-д-з-н-а-м-е-н-о-в-а-н-и-е. Шестнадцать по вертикали. То есть обращай внимание на то, что происходит сейчас, Итан Уот, это подскажет тебе, что произойдет дальше.

Эмма, как всегда, права — все действительно имеет какое-то значение. Если бы я больше обращал внимания на то, что происходит с Леной, то узнал бы правду гораздо раньше. Я пытался сложить мозаику из обрывков видений, чтобы понять, что они пытаются сказать мне.

Но у меня не было времени, потому что мы уже дошли до моста. Меня накрыло очередной волной видений, земля зашаталась под ногами, голоса Ридли и Линка звучали все тише и тише…

Свет в комнате не горел, но Мэкон прекрасно видел в темноте. Полки были заставлены книгами, именно так он себе это и представлял. Бесконечные тома по истории Америки, особенно много о войнах, повлиявших на формирование этой страны, — Революционной войне и Гражданской войне. Мэкон погладил кожаные переплеты — ему эти книги теперь без надобности.

Сейчас идет совсем другая война. Война между чародеями, борьба между членами его собственной семьи.

Наверху раздались шаги, в замке повернулся ключ. Дверь в потолке со скрипом открылась, в комнату проник узкий луч света. Он хотел протянуть руку и помочь ей спуститься, но не осмелился.

Прошло много лет с тех пор, как он видел ее и прикасался к ней.

Они общались только по переписке и с помощью книг, которые она оставляла ему в тоннелях, но за все это время он ни разу не видел ее, не слышал ее голоса. Мэриан позаботилась об этом.

Она спустилась через дверь в потолке, освещенная потоком света, пролившимся в темную комнату. У Мэкона перехватило дыхание. Она стала еще красивее, чем раньше. Блестящие каштановые волосы удерживались очками в красной пластмассовой оправе. Она радостно улыбнулась ему. Как давно он не произносил ее имени вслух! Оно даже звучало, словно музыка:

— Джейн.

— Меня давно так никто не называет, с тех пор как… — Она отвела глаза. — Теперь меня зовут Лила.

— Да-да, я знаю.

Она старалась не смотреть ему в глаза, как будто это причиняло ей боль.

— Прости, что пришла, но у меня не было выбора, — дрожащим голосом начала она, заметно волнуясь. — Я должна тебе кое-что рассказать. Это очень важно, я не могла просто оставить записку в кабинете или в тоннелях. Риск слишком велик.

У Мэкона был небольшой кабинет в тоннелях — место, где он мог отдохнуть от добровольного изгнания, отвлечься от уединенной жизни в Гэтлине. Иногда Лила оставляла ему записки в книгах. В них никогда не было ничего личного, только то, что имело отношение к исследованиям, которые она проводила в Lunae Libri — попыткам найти ответы на вопросы, которые волновали их обоих.

— Я так рад тебя видеть!

Мэкон сделал шаг в ее сторону, и Лила напряженно застыла.

— Не бойся, — обиженно пробормотал он. — Я научился контролировать свои инстинкты.

— Нет-нет, дело не в этом! Мне… мне не стоило приходить сюда. Я сказала Митчеллу, что задержусь допоздна в архиве. Мне не нравится врать ему.

Конечно, она чувствовала себя виноватой. Именно такой ее помнил Мэкон — исключительно честной.

— Но мы и правда в архиве.

— Мэкон, ты же понимаешь, о чем я.

— Да, прости, — Мэкон тяжело вздохнул, впервые за долгие годы услышав, как она произносит его имя. — Что же заставило тебя пойти на такой риск, Лила?

— Твой отец кое-что скрывал от тебя. Я узнала об этом.

— Я много лет не видел его, — помрачнев при упоминании отца, отрезал Мэкон. — С тех пор как…

Он не договорил. Мэкон не видел своего отца с тех пор, как Сайлас вынудил его расстаться с Лилой. Сайлас погряз в извращенных взглядах, в ненависти к смертным и к светлым чародеям. Но Мэкон не хотел снова причинять Лиле боль, поэтому просто закончил:

— Я не видел его после трансформации.

— Ты должен знать одну вещь. — Лила понизила голос, как будто собиралась доверить ему страшную тайну: — Абрахам жив.

Как только она произнесла это, раздался свист, и в темноте рядом с ними материализовалась фигура.

— Браво! — громко захлопал в ладоши Абрахам. — А она гораздо умнее, чем я думал. Лила, насколько я понимаю? Тактическая ошибка с моей стороны, но твоя сестра без труда ее исправит. Ты со мной согласен, Мэкон?

— Сэрафина мне не сестра, — прищурился Мэкон.

Абрахам поправил галстук. Нарядный костюм и белая борода делали его больше похожим на Полковника Сандерса, [14] чем на того, кем он являлся на самом деле — убийцу.

— Ну-ну, не вредничай. Сэрафина — все-таки дочь твоего отца. Позор, что вы не общаетесь! — приближаясь к Мэкону, воскликнул Абрахам. — Знаешь, я всегда надеялся, что нам предоставится возможность встретиться. Уверен, мы с тобой поговорим, и ты все поймешь, найдешь свое место в порядке вещей.

— Свое место я и так знаю. Я сделал выбор и давно связал себя со Светом.

— Со Светом? — расхохотался Абрахам. — Это невозможно! Ты — темное существо по своей природе, инкуб! Твой смехотворный союз со светлыми чародеями, попытки защитить смертных — и все без толку! Ты — наш, член нашей семьи. Да и ради чего все это? Ради смертной женщины, с которой ты не можешь быть вместе? Женщины, которая вышла замуж за другого?

Лила знала, что это неправда. Мэкон принял такое решение не только из-за нее, но она была одной из причин. Она посмотрела на Абрахама и, набравшись смелости, произнесла:

— Мы найдем способ покончить с этим. Чародеи и смертные способны на большее, чем просто сосуществовать.

Абрахам изменился в лице. Он помрачнел и сразу перестал походить на стареющего почтенного южанина. Он улыбнулся Мэкону зловещей улыбкой:

— Мы с твоим отцом и Охотником надеялись, что ты присоединишься к нам. Я предупреждал Охотника, что братья часто разочаровывают. Как и сыновья.

— У меня нет отца! — гневно воскликнул Мэкон.

— В любом случае, я не могу позволить, чтобы ты или эта женщина вмешивались в наши планы. Это очень печально. Ты отвернулся от своей семьи, потому что влюбился в эту жалкую смертную, но она все равно умрет, потому что ты втянул ее в это.

Абрахам исчез, материализовался перед Лилой и открыл рот, обнажая блестящие белые клыки.

Лила закрыла лицо руками и закричала, но укуса не последовало: между ними возник Мэкон. Он загородил Лилу своим телом и оттолкнул ее.

— Лила, беги!

Лила, остолбенев, смотрела, как мужчины набросились друг на друга. Они дико кричали, как будто сама земля разверзалась под ними. Мэкон с гортанным воплем швырнул Абрахама на пол. А потом Лила кинулась бежать.

Небо закрутилось перед глазами, как если бы кто-то нажал на кнопку перемотки. Я увидел лицо Лив: ее губы двигались, она что-то говорила мне, но слов было не разобрать, и я снова закрыл глаза.

Мою маму убил Абрахам. Она погибла от рук Сэрафины, но приказ отдал Абрахам, теперь я уверен в этом.

— Итан? Ты меня слышишь? — взволнованно кричала Лив.

— Все в порядке, — отозвался я и попробовал сесть.

Все трое внимательно смотрели на меня сверху вниз, а на груди сидела Люсиль. Оказывается, я лежал прямо на мостках.

— Отдай. — Лив попыталась забрать у меня арклайт. — Он работает как своего рода метафизический канал. Ты не можешь контролировать его.

Я не выпустил арклайт из рук. Этот канал должен оставаться открытым любой ценой.

— Хорошо, тогда хотя бы расскажи мне, что произошло. Кто это был? Абрахам или Сэрафина? — спросила Лив, обнимая меня за плечи, чтобы поддержать.

— Все нормально. Я не хочу об этом говорить.

— Ты в порядке, чувак? — обеспокоенно посмотрел на меня Линк.

— В порядке, — ответил я, хлопая глазами.

Такое ощущение, будто я под водой и смотрю на них сквозь мутную рябь.

В нескольких метрах от меня Ридли поднялась с песка, вытирая руки об юбку, и ехидно заметила:

— «Все в порядке»! Знаменитые последние слова!

Лив закинула на плечо рюкзак и молча вглядывалась в конец самого бесконечного дока. Я встал рядом, посмотрел вдаль и сказал, пытаясь унять нервную дрожь:

— Это оно. Я чувствую.

А потом я посмотрел на Лив и обнаружил, что ее трясет не меньше моего.

6. 20

ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Казалось, мы идем целую вечность, словно мост с каждым шагом все длиннее и длиннее. Чем дальше мы шли, тем меньше видели. Воздух становился более плотным и влажным. И вдруг деревянные мостки под ногами закончились, и мы уперлись в непроницаемую стену тумана.

— Это и есть Великий барьер?

Я наклонился и пошарил рукой в том месте, где заканчивался мост — ничего. Никаких невидимых чародейских колодцев-лестниц. Вообще ничего.

— Погоди, а вдруг это опасное силовое поле или какой-нибудь ядовитый дым? — остановил меня Линк, доставая из-за пояса ножницы и тыкая ими в туман, но с ними ничего страшного не случилось. — Ну ладно. Но все равно выглядит жутковато. Откуда ты знаешь, что если мы сделаем еще шаг, то сможем вернуться обратно?

Линк, как всегда, говорил вслух то, о чем все думали про себя. Я стоял у конца моста и смотрел в пустоту.

— Я пойду первым.

— Ты же еле на ногах стоишь! — возмутилась Лив. — Почему ты?

Потому что я заварил всю эту кашу. Потому что я люблю Лену. Потому что есть шанс, что я — проводник, что бы это ни означало.

Я отвернулся и увидел Люсиль, которая вцепилась когтями в рубашку Ридли. Люсиль Бэлл не особенно жаловала воду.

— Ай! Глупая кошка! — вскрикнула Ридли и опустила Люсиль на землю.

Люсиль многозначительно прошла вперед, обернулась и слегка наклонила голову, внимательно глядя на меня, а потом махнула хвостом и исчезла.

— Почему? — повернулся я к Лив. — Потому.

Я не знал, как объяснить ей. Лив покачала головой, и я, не дожидаясь остальных, пошел за Люсиль в туман.

Я очутился на Великом барьере между Вселенными. Я не ощущал принадлежности ни к миру смертных, ни к миру чародеев. Я чувствовал только магию в чистом виде. Я ощущал ее вкус, запах и звук, соленый влажный воздух вибрировал, гудел едва слышно. Берег на другой стороне моста манил, меня охватило невыносимое желание добраться туда. Я хотел быть там, рядом с Леной. Более того, я просто хотел быть там. Для этого мне не нужна была причина или логическое объяснение, сила моего желания говорила сама за себя.

Больше всего на свете мне хотелось быть там.

Мне не хотелось выбирать один из миров. Я хотел оставаться частью обоих.

Мне не хотелось видеть лишь одну половину неба. Я хотел видеть его целиком.

Немного постояв, я сделал шаг из тумана в неизвестность.