БОНАВЕНТУРА

6. 19

БОНАВЕНТУРА

Я бежал, уходя от преследователей, перелезал через заборы, несся по пустым улицам и дворам. Адреналин зашкаливал, остановиться было невозможно, и тут я увидел, как прямо на меня едет «Харлей». Фары светят все ярче, свет не желтый, а зеленый, он слепит меня, и приходится закрыть лицо руками…

На этом месте я проснулся. Вокруг все горело ярким зеленым светом. Я пытался сообразить, где нахожусь, и вдруг понял, что зеленое сияние исходит от арклайта, который, мерцая, словно рождественская гирлянда, лежал на матрасе. Наверное, вывалился из кармана, пока я спал.

Матрас выглядит как-то не так. Арклайт то и дело вспыхивает безумным светом. В остальном — все в порядке.

Постепенно я начал вспоминать, как попал сюда — звезды, тоннели, чердак, гостевая комната… И тут я понял, что не так с матрасом.

Лив ушла.

Нашел я ее без труда. Присел рядом на ступеньки и огляделся: зеленый аккуратно подстриженный газон, в центре — раскидистая магнолия. Во дворе царило спокойствие — конечно, ведь это двор тети Кэролайн.

— А ты вообще когда-нибудь спишь?

— Ну не так много, как ты, — ответила Лив, не отрываясь от алюминиевого телескопа гораздо меньшего размера, чем тот, который я видел на крыльце у Мэриан. — А ты чего не спишь?

— Какой-то идиот посреди ночи позвонил, — пытаясь не выдать волнения, пошутил я, хотя на самом деле мне было страшно.

Я показал на окно гостевой комнаты на втором этаже. Даже с улицы было видно, что там пульсирует ярко-зеленое свечение.

— Странно. Меня, наверно, тоже, как ты говоришь, разбудили. Посмотри в селестрон!

Лив вручила мне миниатюрный телескоп. Если бы не большая линза на конце, я бы принял его за фонарик. Наши руки соприкоснулись. Ничего особенного я, слава богу, не почувствовал.

— Ты эту штуку тоже сама сделала?

— Нет, доктор Эшкрофт подарила, — улыбнулась Лив. — Перестань болтать и смотри. Вон туда.

Она показала на небо ровно над верхушкой магнолии. На первый смертный взгляд — просто кусок темного неба, ни одной звезды. Я настроил окуляр под свое зрение и взглянул в ту же точку: небо над деревом было залито светом, как будто где-то недалеко от нас опускается легкая светящаяся дымка.

— Что это, падающая звезда? Она оставляет за собой такой шлейф?

— Такое бывает, но это не падающая звезда.

— Откуда ты знаешь?

— Может, она и падающая, — заявила Лив, постучав по телескопу, — но это чародейская звезда, которая падает с чародейского неба, понимаешь? Иначе бы мы смогли разглядеть ее и без телескопа.

— А что говорят на этот счет твои безумные часы?

— Точно не знаю, — призналась она, посмотрев на циферблат. — Я вообще сначала решила, что селенометр сломался, пока не посмотрела на небо.

Арклайт продолжал излучать равномерные вспышки зеленого света. У меня появилось то же ощущение, которое я переживал во сне: как будто прямо на меня едет «Харлей».

— Нам нельзя здесь оставаться! Что-то происходит, причем здесь, в Саванне.

— Что бы это ни было, похоже, нам в ту сторону. — Лив махнула рукой туда, куда могла упасть звезда.

Лив пристегнула селенометр к запястью и убрала подзорную трубу в рюкзак. Я протянул руку, чтобы помочь ей, но она сама встала на ноги.

— Буди Линка. Я пока вещи соберу.

— Нет, я все равно не понимаю, почему нельзя подождать до утра, — проворчал Линк, проводя рукой по взъерошенным волосам.

— А вот это тебе ничего не говорит? — спросил я и показал ему арклайт, который горел так ярко, что освещал всю улицу.

— Может, убавишь яркость? Или выруби высокие частоты, ну я не знаю, — простонал Линк и прикрыл рукой глаза.

— Боюсь, система полетела. — Я потряс арклайт, но тот продолжал излучать невыносимо яркий свет.

— Чувак, ты что, сломал волшебный шар?!

— Ничего я не ломал, — огрызнулся я и убрал шар в карман.

— Да сломал, точно тебе говорю! — Линк подозрительно взглянул на арклайт, который просвечивал даже сквозь джинсы.

— Есть вероятность, что поблизости проходит волна чародейской энергии, которая могла нарушить привычный способ функционирования арклайта, — с неподдельным интересом в голосе предположила Лив.

— Типа как сигнализация сработала? — отозвался Линк. — Да, плохи наши дела.

— Ну это пока неизвестно.

— Ты что, издеваешься? Когда капитан Гордон активирует сигнал «Летучая мышь» — плохи дела. Или когда фантастическая четверка видит в небе цифру «четыре». [9]

— Э-э-э, кажется, я понимаю, о чем ты…

— Да ты что? А сможешь поймать того, кто постарается поймать нас там, куда мы идем? А все из-за того, что Итан сломал волшебный шар!

— Думаю, я смогу найти район падения звезды, — вопросительно взглянула на меня Лив. — Если это, конечно, звезда. Вообще-то Линк прав: я не знаю, куда точно мы идем и что нас там ждет.

— Ага. Сам уже жалею, что не спер из лаборатории парочку садовых ножниц, — отшутился я.

— Кстати, насчет всяких там аномалий! Смотрите, кто к нам пришел! — воскликнул Линк, показывая на тротуар перед домом с красными ставнями. — Я же тебе говорил, она вернется!

Там как ни в чем не бывало сидела Люсиль и недовольно смотрела на нас, словно она опаздывает, а мы ее задерживаем. Она мрачно вылизывала лапку, выжидающе поглядывая в нашу сторону.

— Что, детка, жить без меня не можешь? — ухмыльнулся Линк. — Да, женщины всегда меня любили.

Он почесал ее за ушком, но Люсиль слегка царапнула его в ответ.

— Ну ладно тебе, иди сюда, — ласково пропел он, но Люсиль даже ухом не повела.

— Ага. Женщины всегда его любили, — сказал я Лив, глядя, как Люсиль потягивается на травке перед домом.

— Ладно, сама придет, — буркнул Линк. — С ними — только так.

И тут Люсиль бросилась бежать по улице. Но не в ту сторону, куда направлялись мы.

Мы вышли из города среди ночи в полной темноте. Казалось, мы идем уже несколько часов. На главной дороге днем всегда куча машин, а сейчас — ни одной. Что, впрочем, неудивительно, учитывая то, куда эта дорога привела нас.

— Уверена, что нам сюда?

— Я вообще ни в чем не уверена. Это исключительно приблизительные вычисления, основанные на имеющихся фактических данных.

По дороге Лив смотрела в свой мини-телескоп каждые пять минут, так что в достоверности «фактических данных» лично я не сомневался.

— Обожаю, когда она умничает!

Линк дернул Лив за косичку, а она отпихнула его.

Я посмотрел на высокие каменные колонны, обрамляющие вход на кладбище Бонавентура на окраине Саванны — одно из самых знаменитых кладбищ Юга и, к сожалению, одно из наиболее хорошо охраняемых, а значит — ворота на ночь закрыты.

— Чувак, ну скажи мне, что это шутка! Ребята, вы уверены, что нам правда туда надо?

Линка совершенно не радовала перспектива бродить ночью по кладбищу, у входа на которое стоит охранник, а мимо главных ворот то и дело проезжает патрульная машина.

— Давайте поскорее разберемся с этим. — Лив взглянула на скульптуру женщины, цепляющейся за крест.

— Боюсь, с этим мои малышки не справятся. — Линк достал из-за пазухи садовые ножницы.

— Да нет, надо попробовать перелезть, — предложил я, показывая на виднеющуюся за деревьями стену.

Лив ухитрилась истоптать мне все лицо, заехать по шее и отдавить лопатки, прежде чем мне удалось подсадить ее несчастные тридцать килограммов на стену. Там она не удержала равновесие и рухнула вниз.

— Я в порядке, не волнуйтесь! — крикнула Лив из-за стены.

Мы с Линком посмотрели друг на друга, и он наклонился.

— Ты первый. Я пойду другим путем.

— Это каким же? — поинтересовался я, забираясь к нему на спину.

— Поищу дерево поближе к стене, — ответил Линк, подсаживая меня. — Наверняка найду. Не волнуйся, догоню.

Я схватился за стену и подтянулся.

— Ну хоть не зря школу прогуливал, — улыбнулся я и спрыгнул.

Прошло пять минут и семь деревьев, арклайт вел нас в глубину кладбища, мимо ветхих надгробий времен Конфедерации и статуй, охраняющих последнее пристанище тех, о ком живые давно забыли. Мы увидели несколько растущих рядом замшелых дубов, чьи ветви сплетались, образуя арку над узкой тропинкой. Арклайт бешено запульсировал.

— Пришли. Похоже, здесь.

Я заглянул Лив через плечо, пытаясь разглядеть показания селенометра. Линк все время озирался по сторонам.

— Где — здесь? Тут же ничего нет, — разочарованно протянул он.

— Правда? — нервно спросила Лив, которую тоже не прельщала перспектива ползать по замшелым кустам на темном кладбище. — Не могу снять показания, селенометр просто с ума сошел.

— Неважно. Это здесь, я уверен.

— Думаешь, Лена, Ридли и Джон прячутся там? — Линк планировал пути отступления, собираясь подождать нас у выхода, ну или в крайнем случае — за углом.

— Не знаю. — Я раздвинул заросли и шагнул вперед.

За кустами росли еще более зловещие деревья, верхушки почти смыкались, оставляя открытым лишь крошечный лоскуток неба. Мы оказались на поляне, в центре которой возвышалась огромная статуя молящегося ангела. Каменные бордюры аккуратно отгораживали могилы друг от друга, так что можно было представить себе, где конкретно под землей лежат гробы.

— Итан, смотри! — Лив показала на статую.

За ней мы увидели крошечный участок, залитый лунным светом. Там двигались две фигуры.

Похоже, у нас компания.

— Ой не к добру это, — покачал головой Линк.

Сначала я не мог даже двинуться с места. А что, если это Лена и Джон? Что они делают вдвоем ночью на кладбище? Я пошел по тропинке, разглядывая статуи по обеим сторонам: коленопреклоненные ангелы, глядящие в небеса, плачущие ангелы, опустившие очи долу. И что нас ждет дальше — неизвестно.

А когда я наконец разглядел двоих незнакомцев, то совсем растерялся. Меньше всего я ожидал увидеть здесь этих женщин. Передо мной, удобно устроившись между могилами, сидели Эмма и Арелия, мама Мэкона, последний раз я видел ее на похоронах. Все, я — покойник, мелькнуло в голове. Как я мог подумать, что Эмма рано или поздно не найдет меня! С ними была еще одна женщина, которую я не узнал. Она была немного старше Арелии, с такой же золотистой кожей. Волосы заплетены в сотни тонких косичек, на шее — двадцать или тридцать нитей с бусинами, одни украшены драгоценными камнями и цветным стеклом, другие — фигурками зверей и птиц. В ушах у нее минимум по десять дырок, в каждой болтались длинные серьги.

Женщины образовали круг среди высоких каменных надгробий, соединив ладони в центре. Эмма сидела к нам спиной, но я не сомневался, что она почувствовала мое присутствие.

— Ты заставил себя ждать. Хотя прекрасно знаешь, что я этого не люблю.

Эмма говорила спокойным тоном. Бред какой-то, я же сбежал из дома, не оставив ей даже записки!

— Эмма, прости, пожалуйста…

— Нет времени, — отмахнулась она от меня, как от назойливой мухи, и потрясла в воздухе костью — бьюсь о заклад, какого-нибудь мертвеца!

— Ты привела нас сюда? — спросил я.

— Не совсем. Вас привело сюда нечто обладающее куда большей силой. Я просто знала, что вы придете.

— Откуда?

— А откуда птицы знают, что им надо лететь на юг? — смерив меня уничтожающим взглядом, спросила Эмма. — Откуда рыба знает, как плавать? Сколько можно повторять, Итан Уот! Меня не просто так называют ясновидящей!

— Я тоже предвидела твое появление, — добавила Арелия.

Это была констатация факта, но Эмма все равно рассердилась, было видно по лицу.

— Ага, предвидела! После того, как я тебе об этом рассказала, — гордо подняв голову, осадила она Арелию.

Эмма привыкла, что она — единственная ясновидящая во всем Гэтлине, и ей не нравились соперницы, даже если это прорицательницы со сверхъестественными способностями. Незнакомая мне женщина повернулась к Эмме и прошептала:

— Надо начинать, Эмария. Они ждут.

— Садитесь, — приказала нам Эмма. — Твайла готова.

Твайла? Имя показалось мне знакомым.

Арелия ответила на мой вопрос до того, как я успел задать его вслух:

— Это моя сестра, Твайла. Ей пришлось проделать длинный путь, чтобы присоединиться к нам сегодня.

Точно! Лена рассказывала, что у ее бабушки есть сестра по имени Твайла, которая всю жизнь не покидала Нового Орлеана! Видимо, до сегодняшней ночи.

— Да, это я. Иди сюда, мон шер, садись рядом. Не бойся, это просто круг видения, — объяснила Твайла, похлопав по земле рядом с собой.

Эмма сидела по другую руку от Твайлы и смотрела на меня Тем Самым Взглядом. Лив отступила назад — даже будущая хранительница испугалась того, что происходит. Линк держался у нее за спиной. Эмма внушала большинству людей ужас, и, судя по реакции моих друзей, Твайла и Арелия от нее не отставали.

— Моя сестра — могущественный некромант, — гордо произнесла Арелия.

— То есть она типа, ну того, с мертвяками? — с отвращением на лице прошептал Линк на ухо Лив. — Нашла, чем гордиться.

— Идиот! — в отчаянии закатила глаза Лив. — Не некрофил, а некромант! Чародей, который способен вызывать души умерших и разговаривать с ними!

— Ты права, — кивнула Арелия, — сегодня нам понадобится помощь человека, который уже покинул этот мир.

Я сразу понял, о ком идет речь. Ну или по крайней мере мне так показалось.

— Эмма, мы призываем Мэкона?

— Ах, если бы, — грустно вздохнула Эмма, — но Мелхиседек сейчас находится там, куда нам не добраться.

— Пора, — сказала Твайла, достав что-то из кармана, и посмотрела на Эмму и Арелию.

Женщин сразу словно подменили. Они занялись делом — пробуждением мертвых. Арелия поднесла ладони ко рту и тихо прошептала:

— Моя сила принадлежит вам, сестры. — А потом кинула в центр круга горсть камешков.

— Лунные камни, — прошептала Лив.

— Моя сила принадлежит вам, сестры, — повторила Эмма, доставая мешочек с куриными костями и кидая их в центр.

Я бы узнал этот запах из тысячи. У нас на кухне всегда пахло куриными косточками. У Твайлы на ладони оказалась крошечная фигурка птицы, и она произнесла слова, заряжающие ее силой:

Кто в этом мире, и кто — в ином,

Откройте той, кого мы зовем!

Твайла принялась громко и пламенно распевать странную песню на незнакомом языке. Глаза закатились, оставаясь открытыми. Арелия присоединилась к ней, подпевая и потряхивая длинным ожерельем с бусинами и кисточками. Эмма взяла меня за подбородок и внимательно посмотрела мне в глаза.

— Знаю, тебе будет непросто, но есть вещи, которые тебе необходимо знать.

В центре круга видения воздух вдруг задрожал и стал вращаться, создавая тонкую белую дымку. Твайла, Арелия и Эмма не прекращали петь, их голоса звучали все громче и громче. Дымка следовала за их голосами, набирая скорость, становясь плотнее и поднимаясь все выше, словно смерч. Твайла вдруг резко вдохнула, как будто это был ее последний вдох, и на секунду я испугался, что она возьмет и свалится замертво.

Она внезапно выпрямилась и села с прямой, как доска, спиной, глаза закатились, челюсть отвисла. Линк отошел на безопасное расстояние, а Лив бросилась Твайле на помощь, но Эмма схватила ее за руку, не дав дотронуться до некромантки.

Твайла выдохнула, и из ее губ в середину круга просочилась белая дымка. Постепенно туман стал вытягиваться вверх и, постоянно двигаясь, принимать форму человеческого тела. Из-под белого платья показались босые ноги, а потом тело заполнило платье, как воздух — воздушный шарик.

Из тумана возникал призрак. Постепенно проступили очертания тела, изящной шеи, и наконец я увидел его лицо.

Ее лицо.

Лицо моей мамы.

Ее эфемерная фигура светилась, как и у тех призраков, которых мы видели в «Изгнании». Но если не считать свечения, она была в точности похожа на мою маму. То есть не просто похожа, это и была моя мама. Она заговорила до боли знакомым, нежным, мелодичным голосом:

— Итан, милый, я так ждала тебя!

Я уставился на нее, потеряв дар речи. После смерти она часто снилась мне, я смотрел на ее фотографии, вспоминал о ней — но никогда она не была такой настоящей, как сейчас.

— Мне столько нужно тебе рассказать, но о многом говорить нельзя. Я пыталась помочь тебе, посылала тебе песни…

Она посылала мне песни. Песни, которые слышали только мы с Леной. Семнадцать лун — Песня предречения.

— Так это была ты, — с трудом выговорил я изменившимся до неузнаваемости голосом.

— Да, ведь я нужна тебе, — улыбнулась она. — А теперь ты нужен ему, а он — тебе.

— Кто? Папа? — спросил я и тут же понял, что она говорит не о моем отце.

Она говорила о другом мужчине, который так много значил для нас обоих — о Мэконе. Значит, она не знает, что он умер!

— Ты имеешь в виду Мэкона? — переспросил я.

Ее глаза радостно заблестели. Я должен сказать ей. Если бы с Леной что-то случилось, я бы хотел, чтобы кто-то сообщил мне об этом. Даже если бы все изменилось еще сильнее.

— Мэкона больше нет, мам. Он умер несколько месяцев назад. Он не сможет помочь мне.

Ее фигура мерцала в лунном свете. Мама была такой же красивой, как и в тот день, когда в последний раз вышла на крыльцо под проливным дождем и обняла меня на прощание, провожая в школу.

— Послушай меня, Итан! Теперь он с тобой. Только ты можешь освободить его!

Фигура начала таять, я потянулся к ней, чтобы обнять, но руки прошли сквозь воздух.

— Объявляющая судьбу луна призвана, — прошептала мама, исчезая в ночи. — Если Тьма победит, семнадцатая луна станет последней.

Ее уже почти не было видно. Дымка медленно вращалась в центре круга, а голос продолжал:

— Поторопись, Итан! У тебя мало времени, но ты сможешь. Я верю в тебя, — улыбнулась она, а я попытался напоследок запомнить выражение ее лица.

— А если я не успею?

— Я пыталась защитить тебя от всего этого, — донесся до меня ее голос из белой дымки, и внутри все сжалось. — Следовало догадаться, что у меня ничего не выйдет. Ты всегда был особенным ребенком. Солнышко мое, я буду думать о тебе! Я люблю…

Голос затих, так и не договорив.

Мама была здесь.

Несколько минут я видел ее улыбку и слушал ее голос.

А теперь она ушла.

Я снова потерял ее.

— Я тоже люблю тебя, мам.