ЮЖНАЯ КОРОЧКА

6. 15

ЮЖНАЯ КОРОЧКА

— Итан Уот, только попробуй пальцем тронуть мои пироги, пока я тебя сама не попрошу!

— Я просто хотел помочь. — Я всплеснул руками и попятился от Эммы.

Она метнула на меня уничтожающий взгляд, продолжая заворачивать сладкий картофельный пирог, двукратный чемпион округа, в чистое полотенце. На столе стояли сметанник и пирог с изюмом, рядом — пахта, все это предстояло упаковать в сумку-холодильник. Пироги с фруктами еще остывали на плите, каждый сантиметр кухни покрывал тонкий слой муки.

— Лето началось только позавчера, а ты уже путаешься у меня под ногами?! Уронишь какой-нибудь из моих победоносных пирогов — пожалеешь, что не остался в летней школе! Хочешь помочь — перестань ошиваться на кухне с унылым видом и ступай за машиной!

Атмосфера накалялась пропорционально стоящей на улице жаре, поэтому мы молча погрузились в «Вольво» и выехали на шоссе. Я всю дорогу молчал, но никто не обращал на меня внимания.

Для Эммы наступил самый важный день в году. Сколько себя помню, она всегда занимала первое место в категории «Выпечка и фруктовые пироги» и второе место в категории «Торты» на Гэтлинской ярмарке.

Призовую ленточку она не получила только в минувшем году, потому что прошло всего два месяца со смерти мамы, и мы не участвовали в ярмарке. Гэтлин не мог похвастаться самой большой или старейшей ярмаркой в штате. Нас обскакал «Фестиваль дынь» округа Хэмптон — на две мили и двадцать лет, поэтому побывать на балу «персиковых принца и принцессы Гэтлина» было далеко не так престижно, как поучаствовать в карнавале «мисс и мистера Дыня Хэмптона».

Наконец мы въехали на парковку, где пыль стояла столбом. Эмма сидела на заднем сиденье с каменным лицом, но мы-то с папой знали, как обстоят дела на самом деле. Сегодня — день зрелищ и пирогов, и если у тебя в руках не бережно завернутый в полотенце пирог, с которым обращались словно с новорожденным, значит, ты ведешь к ярмарочным палаткам зажавших в кулачках леденцы детишек с завитыми на папильотки волосами. Мама Саванны отвечала за организацию «Персикового бала Гэтлина». Саванна стала «персиковой принцессой» в прошлом году и теперь снова будет отстаивать право на титул. Миссис Сноу заведовала карнавалом. В нашем округе побороться за титул могли даже самые маленькие. Конкурс на «Лучшего малыша» — скопление розовых щечек и кружевных оборок, подвергавшихся не менее тщательной экспертизе, чем фруктовые пироги — привлекал к себе больше внимания, чем гонки на уничтожение. В прошлом году малыша Скиппетов дисквалифицировали, когда судьям удалось-таки стереть с щечек ребенка румяна. Правила на окружной ярмарке были строгие — никаких праздничных нарядов до двух лет, никакой косметики до шести лет и исключительно «соответствующая возрасту косметика» до двенадцати лет.

Раньше моя мама никогда не упускала шанса высказать неудовольствие миссис Сноу, особенно по поводу «персикового бала». У меня до сих пор в ушах звучал ее голос: «Соответствующая возрасту косметика? Да вы в своем уме? Какая косметика в семь лет?! »

Но даже моя семья не пропускала ни одной ярмарки, за исключением прошлого года. И вот мы снова здесь, несем наши пироги, пробираясь сквозь толпу, и все возвращается на круги своя.

— Митчелл, не толкайся! Итан Уот, не отставай! Я не допущу, чтобы из-за вас, растяп, Марта Линкольн или еще кто-нибудь из этих женщин лишил меня призовой ленточки.

В устах Эммы этими женщинами были миссис Линкольн, миссис Эшер, миссис Сноу и прочие члены организации «ДАР».

К тому времени, как мне на запястье поставили штамп о проходе на ярмарку, нас уже успели обскакать три-четыре округа. Больше всего народу всегда приходило в первый день, поэтому на полпути от Гэтлина до Пиксвиля собиралась настоящая толпа. Стояла такая удушающая жара, что люди падали в обморок. Поход на ярмарку означает поедание катастрофического количества печенья «хворост», а если повезет — то можно еще и с девчонками пообниматься за курятниками фермерского стенда «Будущее Америки». Хотя в этом году мои шансы на что-то, кроме обморока и «хвороста», невелики.

Мы с отцом покорно проследовали за Эммой к судейским столам, размещавшимся под огромным баннером компании «Южная корочка». Каждый год конкурс на лучший пирог спонсировали разные фирмы, и если ни «Пилсбери», ни «Сара Ли» не проявляли интереса, то ярмарку всегда спонсировала «Южная корочка». Бал — излюбленное зрелище посетителей, но пироги всегда остаются вне конкуренции. Некоторые семьи уже много поколений используют одни и те же фамильные рецепты, каждая выигранная ленточка становится гордостью одного старинного южного рода и позором другого. Зуб даю, что не одна городская дама имеет виды на то, чтобы лишить Эмму первого места в этом году. Судя по тому, что Эмма бормотала в кухне всю неделю, скорее адское пламя обратится в лед, и все эти женщины будут кататься там на коньках.

Не успели мы поставить на стол наш ценный груз, как Эмма сразу же начала ругаться с судьями по поводу в корне неправильного размещения столов:

— Где это видано, ставить вишню после уксуса! И не смейте ставить ревень между моими тортами — из них же весь вкус уйдет! Или вам, мальчики, только того и надо?!

— Началось, — затаив дыхание, прошептал папа.

Эмма посмотрела на судей Тем Самым Взглядом, и они съежились в своих раскладных креслах. Папа подмигнул мне и покосился в сторону выхода. Мы успели ускользнуть прежде, чем Эмма заставит нас терроризировать ни в чем не повинных волонтеров и запугивать судей, слились с толпой, инстинктивно повернули в разные стороны, но тут же остановились.

— Собираешься гулять по ярмарке с кошкой? — спросил папа, показав на сидящую в пыли у моих ног Люсиль.

— Похоже на то.

— Ну, смотри, чтобы без приключений, — засмеялся папа.

— Какие уж тут приключения…

Я еще не привык, что папа снова может смеяться. Он кивнул мне, ну прямо как папа кивает своему сыну. Я кивнул в ответ, пытаясь не вспоминать прошлый год, когда мне пришлось окунуться во взрослую жизнь, а он сошел с ума. Мы пошли каждый своей дорогой и растворились в мешанине жарких, потных тел.

На ярмарке собралась огромная толпа, поэтому Линка мне удалось найти не сразу. Но я знал, где искать: конечно, мой друг ошивается около аттракционов, пытаясь флиртовать со всеми девчонками, стоит кому-нибудь из них хотя бы посмотреть в его сторону. Сегодня был тот редкий случай, когда можно познакомиться с кем-нибудь не из Гэтлина. Линк стоял перед огромными весами, по которым надо бить здоровенным резиновым молотом, чтобы измерить свою силу. Он залихватски закинул молот на плечо — настоящий барабанщик в застиранной футболке с надписью «Асоциальный элемент», из заднего кармана джинсов торчат палочки и свисает цепочка от бумажника.

— Лемми покажет вам класс, дамы! Ну-ка расступитесь, чтобы я вас не зацепил!

Девчонки захихикали, и Линк со всей силы шарахнул по весам. Стрелка поползла вверх, вместе с его шансами подцепить себе кого-нибудь. Она миновала отметки «тряпка», «слабак» и уверенно двинулась к колокольчику на самом верху, отмечавшему «реальный удар». Однако на полпути стрелка замерла, остановившись на отметке «зеленый юнец». Девчонки закатили глаза и направились к аттракциону по набрасыванию колец на штырьки.

— Да эта штука врет! Все знают, что она врет! — крикнул Линк им вслед, бросая молот в грязь.

Может, он и прав, но никому до этого не было дела. В Гэтлине врет все и вся. Почему же тогда не врать и ярмарочным аттракционам?

— Слушай, а у тебя бабки есть? — поинтересовался Линк, роясь в карманах, как будто у него был шанс найти там что-то, кроме в лучшем случае десятицентовика.

— Нашел бы ты работу, чувак, — покачал головой я и дал ему пятерку.

— У меня есть работа. Я — барабанщик.

— Это не работа. Работа — это когда тебе платят за то, что ты делаешь.

Линк просканировал толпу в поисках девчонок или, на худой конец, «хвороста» — сложно сказать, что интересовало его больше.

— Мы пытаемся устроить концерт.

— Неужели «Святые роллеры» будут играть на ярмарке?

— В этом отстойнике? Не, ты чё! — в сердцах топнул ногой Линк.

— Вас не взяли?

— Сказали, что мы — полной отстой. Ну и ладно, «Лед Зеппелин» поначалу тоже считали отстоем.

Мы шли по ярмарке, разглядывая американские горки, которые с каждым годом становились все ниже, и аттракционы, все более и более потрепанные. За нами шел жалкого вида клоун со связкой воздушных шариков в руках. Линк дернул меня за рукав:

— Смотри-ка! Вот это цыпочка! Ожог третьей степени!

В устах Линка это — наивысшая похвала, значит, девчонка и правда что надо. Я обернулся и увидел улыбающуюся блондинку, направлявшуюся в нашу сторону… Лив!

— Линк, слушай… — попытался остановить его я, но было поздно.

— Как говорит моя мама, Господу в хорошем вкусе не откажешь, алилуйя и аминь!

— Итан! — помахала нам рукой Лив.

— Издеваешься?! У тебя же есть Лена! Это нечестно! — пораженно уставился на меня Линк.

— У нас с Лив ничего нет, да и насчет Лены я последнее время сомневаюсь. Так что расслабься.

Я улыбнулся Лив, но тут же заметил, что на ней выцветшая футболка с «Лед Зеппелин». Мимо Линка этот факт тоже не прошел. Ну все, пропал парень…

— Это же идеальная девушка! — воскликнул мой друг.

— Привет, Лив. Познакомься, это Линк.

Я ткнул его в бок локтем, надеясь, что он будет держать себя в руках, и продолжил:

— Лив проходит летнюю практику у Мэриан. Мы вместе работаем в библиотеке.

Лив протянула руку стоящему с разинутым ртом Линку.

— Ничего себе!

Линк никогда не чувствует себя неудобно — это прерогатива его друзей, то есть — моя.

— Она — студентка, приехала к нам из Англии по обмену.

— Ничего себе!!!

— Я тебя предупреждал, — повернулся я к Лив, смущенно пожимая плечами.

— Итан не говорил, что работает с горячей штучкой с божественной фигурой, — широко улыбнувшись, сообщил Линк.

Лив посмотрела на меня, изображая крайнюю степень удивления.

— Как это не говорил? Вот незадача! — рассмеялась она и взяла нас обоих под руки. — Ну что ж, мальчики… Объясните-ка мне: вы что, и правда едите эту странную вату? А как ее делают?

— Не имею права раскрывать вам государственные тайны, мэм.

— А я имею, — вмешался Линк, сжимая руку Лив в своей.

— Расскажи мне все!

— Про «тоннель любви» или «будку для поцелуев»? — Улыбка Линка стала еще шире.

— М-м-м, — склонила голову набок Лив. — Непростой выбор. Пожалуй… начнем с чертова колеса!

И тут я увидел знакомую копну черных волос и почувствовал запах лимона и розмарина.

На этом все знакомое мне и закончилось: в нескольких метрах от меня, рядом с билетной кассой, стояла Лена, одетая в стиле Ридли. Черный топ, открывающий живот, черная юбка на десять сантиметров короче допустимого. Одна прядь волос выкрашена в синий и падает на лицо. Но это еще полбеды: Лена, которая никогда не пользовалась ничем, кроме солнцезащитного крема, была ярко накрашена. Некоторым парням нравятся наштукатуренные девушки, но это не мой вариант. Особенно меня взбесило то, что Лена жирно накрасила глаза черной подводкой. На фоне обрезанных джинсов, пыли, соломы, потных тел и клеенок в красно-белую клетку она смотрелась неуместно. Единственное, что показалось мне знакомым — старые ботинки. Да еще ожерелье с амулетами, позвякивавшее на ветру — последняя соломинка, за которую можно ухватиться, чтобы добраться до настоящей Лены. Одеваться так — это на нее непохоже. По крайней мере на ту Лену, которую я знал.

Около нее ошивались три подозрительных типа. Я едва сдержался, чтобы сразу не набить им морду. Я выпустил руку Лив.

— Ребята, идите, я вас догоню.

— Без проблем, чувак, — не поверил своему счастью Линк.

— Хочешь, подождем тебя? — предложила Лив.

— Не волнуйся, я вас догоню.

Я совершенно не ожидал встретить здесь Лену и не знал, что ей сказать, чтобы это не прозвучало как нытье. Линк и так уже считал меня законченным неудачником.

А что тут скажешь? Особенно после того, как твоя девушка сбежала от тебя с другим парнем.

— Итан! А я как раз тебя ищу!

Лена подошла ко мне и заговорила, совсем как раньше, совсем как та Лена, с которой я познакомился год назад — Лена, в которую я был отчаянно влюблен и которая отвечала мне взаимностью. Ну и что, что она выглядит как Ридли. Она встала на цыпочки, убрала челку с моего лба и медленно провела пальцами по моему лицу.

— Интересно! А в последний раз мне показалось, что ты пытаешься убежать от меня. — Я старался говорить спокойно, но в голосе все равно слышалась плохо скрытая ярость.

— Я не убегала от тебя, — оправдывалась она.

— Нет, ты просто кидалась в меня деревьями, а потом запрыгнула на мотоцикл к какому-то парню!

— Я не кидалась в тебя деревьями.

— Да что ты? — скептически приподняв бровь, спросил я.

— Ну разве что ветками, — с неохотой признала она.

Но я почувствовал, что мне удалось до нее достучаться. Она крутила в руках скрепку в виде звездочки, которую я когда-то подарил ей, мне показалось, что она вот-вот отскочит от ожерелья.

— Прости, Итан. Я не знаю, что со мной происходит, — мягко и искренне сказала она. — Иногда мне кажется, что я попала в ловушку, и я никак не могу с этим смириться. Там, на озере, я бежала не от тебя, а от себя самой.

— Уверена?

По щеке медленно ползла слезинка. Лена вытерла ее и в отчаянии сжала кулаки. А потом разжала одну ладошку и положила ее мне на грудь, прямо на сердце.

«Не от тебя. Я люблю тебя».

— Я люблю тебя, — повторила она вслух.

Ее слова повисли в воздухе, как будто публично подтверждая то, что она передала мне с помощью кельтинга. Сердце сжалось, мне стало тяжело дышать. Я отчаянно пытался сообразить, что бы такого язвительного ответить ей, но мог думать лишь о том, какая она красивая и как сильно я ее люблю.

Однако на этот раз она так просто не отделается.

— Что происходит, Эль? Если ты меня любишь, то что ты делаешь с Джоном Бридом? — собравшись с духом, спросил я.

Она не ответила и отвела взгляд.

«Отвечай».

— Это не то, что ты думаешь, Итан. Джон — друг Ридли. Между нами ничего нет.

— И давно между вами ничего нет? С тех пор, как ты сфотографировала его на кладбище?

— Я фотографировала не его, а мотоцикл. Я встречалась там с Ридли, а он случайно оказался поблизости.

На мой прямой вопрос она так и не ответила.

— А с каких это пор ты стала проводить время с Ридли? Ты что, забыла, как она разлучила нас, привела к тебе Сэрафину и пыталась уговорить тебя перейти на сторону Тьмы? Забыла, что Ридли чуть не убила моего отца?

Лена убрала руку с моей груди, и я почувствовал, что она снова отдаляется от меня, уходит в те места, куда мне не добраться.

— Ридли говорила, что ты не поймешь! Ты — смертный. Ты ничего не знаешь обо мне, о том, кто я такая на самом деле. Поэтому я тебе ничего и не говорила.

Внезапно подул ветер, и на небе начали собираться тучи, не предвещавшие мне ничего хорошего.

— Откуда ты знаешь, пойму я или нет?! Ты же мне ничего не рассказываешь! Если бы ты дала мне шанс, а не встречалась бы за моей спиной со всякими…

— А что ты хочешь, чтобы я тебе рассказала? Что я понятия не имею, что со мной происходит? Что что-то меняется, а я ничего не понимаю? Что я чувствую себя изгоем и Ридли — единственная, кто может помочь мне разобраться во всем этом?

Лена оказалась права. Я не понимал ее.

— Ты сама-то слышишь, что говоришь? Думаешь, Ридли пытается тебе помочь? Думаешь, ей можно доверять? Эль, она же темная чародейка! Да ты посмотри на себя! Думаешь, это настоящая ты? Может, это она внушает тебе все, что ты чувствуешь!

Я ожидал, что небеса разверзнутся и хлынет ливень, но тучи рассеялись. Лена подошла ближе и снова положила руки мне на грудь и умоляюще посмотрела на меня:

— Итан, она изменилась! Она больше не хочет быть темной. Когда ее объявили, вся ее жизнь полетела к чертям. Она потеряла всех, кого любила, включая саму себя. Ридли говорит, что когда становишься темной, твои чувства к другим людям меняются. Ты продолжаешь относиться к ним как раньше, но все чувства словно отдаляются от тебя. Как будто они принадлежат не тебе, а кому-то другому.

— Но ты говорила, что она не может управлять своим состоянием!

— Я ошибалась! Вспомни дядю Мэкона! Он знал, как это делать, и Ридли тоже пытается научиться.

— Ридли ни капли не похожа на Мэкона!

Небо внезапно осветилось зарницей.

— Ты ничего о ней не знаешь!

— Конечно, куда мне! Я же просто смертный идиот! Я ничегошеньки не знаю ни о вашем тайном мире чародеев, ни о твоей мерзкой кузине, ни о парне на «Харлее»!

— Мы с Ридли были как сестры, — отрезала Лена, — и я не собираюсь бросать ее сейчас. Говорю тебе, сейчас она нужна мне! А я нужна ей!

Я ничего на это не ответил. Лена была в ярости, странно, что чертово колесо еще не оторвалось от оси и не укатилось куда подальше. Краем глаза я видел мигающие с головокружительной скоростью огни чертова колеса. У меня самого закружилась голова, когда я посмотрел в бездонные глаза Лены. Любовь бывает и такой: иногда перемирие наступает тогда, когда ты меньше всего хочешь этого.

Иногда не ты объявляешь перемирие, а оно объявляет тебя.

Лена обняла меня за шею и прижалась ко мне всем телом. Мы целовались с таким отчаянием, как в последний раз, будто больше мы никогда не сможем прикоснуться друг к другу. Она нежно прикусила мою нижнюю губу — на этот раз обошлось без крови. Существовало только внезапно охватившее нас желание. Я прижал ее к грубой деревянной стене за билетной кассой. Она тяжело дышала, еще громче, чем я. Я гладил ее локоны, скользя языком у нее во рту.

Грудь сдавило, началась одышка, воздух отказывался проникать в легкие. Огонь. Лена тоже почувствовала это, оттолкнула меня, я согнулся пополам, пытаясь отдышаться.

— Ты в порядке?

— Да, в порядке. Для простого смертного, — ответил я, сделал глубокий вдох и выпрямился.

Она улыбнулась мне своей настоящей улыбкой и взяла за руку. Я заметил, что на ее ладони нарисованы странные узоры. Черные завитки и спирали обвивались вокруг ее запястья и доходили почти до локтя. Рисунок напоминал татуировки хной у гадалки в шатре на другом конце ярмарки, где стоял удушающий запах благовоний.

— Что это? — спросил я, взяв ее за запястье, но она отдернула руку.

Я вспомнил татуировки Ридли и искренне понадеялся, что Лена просто разрисовала руки маркером.

«Так и есть».

— Пойдем купим тебе попить, — предложила Лена вслух и, взяв меня за руку, вышла из-за билетной кассы.

Я пошел за ней. Как я могу злиться на нее, когда появилась возможность наконец разрушить разделяющую нас в последнее время стену. По крайней мере, когда мы целовались, мне показалось, что все получится. Этот поцелуй был совсем не похож на то, как мы целовались на озере — от того поцелуя у меня захватило дух в прямом и переносном смысле. Возможно, я никогда не узнаю, что это было.

А вот этот поцелуй был мне знаком, и я знал, что у меня есть шанс.

Но не прошло и двух секунд, как я упустил его.

Потому что из толпы вдруг появилась Лив с сахарной ватой в руке. Она помахала мне свободной рукой, и готовая рухнуть стена выросла заново, и возможно — навсегда.

— Итан, ну где ты ходишь! Я твою сахарную вату держу! Мы же не успеем сходить на чертово колесо!

Лена тотчас выпустила мою руку. Представляю, как это выглядело со стороны: высокая длинноногая блондинка, лучезарно улыбаясь, держит в руках две порции сахарной ваты. Я был обречен еще до того, как Лив произнесла слово «мы».

«Это Лив, ассистентка Мэриан. Мы вместе работаем в библиотеке».

«А еще в «Дэ-и Кин». И на ярмарке».

На небе вспыхнула очередная зарница.

«Это не то, что ты думаешь, Эль! »

Лив отдала мне сахарную вату и с улыбкой протянула Лене руку.

«Блондинка?! » Лена вопросительно посмотрела на меня. «Издеваешься? »

— Ты, наверное, Лена? А я — Лив.

«Ах, какой акцент! Теперь все ясно! »

— Привет, Лив, — произнесла Лена с издевкой и многозначительно посмотрела на меня, проигнорировав протянутую руку.

Лив сделала вид, что не обратила на это внимания, и, убрав руку, продолжала:

— Наконец-то! А я все прошу Итана нас познакомить, раз уж мы с ним повязаны на это лето.

«Похоже на то».

Лена даже не смотрела в мою сторону, а Лив не сводила с нее глаз.

— Лив, мне кажется, что сейчас не самый подходящий…

Я осекся. Я ничего не мог сделать. Они были похожи на два поезда, которые медленно, но верно движутся навстречу друг другу по одной колее.

— Не глупи, — перебила меня Лена и осторожно взглянула на Лив, как будто пытаясь прочитать ее мысли, словно в ее роду встречались ясновидящие. — Приятно познакомиться.

«Он к твоим услугам! Бери и пользуйся».

До Лив начало доходить, что происходит что-то не то, но она все-таки сделала еще одну попытку завязать разговор:

— Мы с Итаном все время о тебе говорим. Он рассказывал, что ты играешь на скрипке.

Лена напряглась.

«Мы с Итаном».

Лив ничего такого не имела в виду, но одной этой фразы уже было достаточно. Я знал, о чем сейчас думает Лена: Итан и смертная девушка, которая может стать для него всем, в чем отказано ей.

— Мне пора. — Лена развернулась и ушла, я не успел схватить ее за руку.

«Лена…»

«Ридли права! Это просто вопрос времени, пока в городе не появится еще какая-нибудь новенькая! »

Интересно, что еще Ридли успела наговорить ей?

«О чем ты говоришь, Эль? Мы просто друзья…»

«Мы с тобой тоже когда-то были просто друзьями! »

Лена ушла, растолкав стоявших рядом людей, все в недоумении расступались перед ней, она словно оставляла за собой бесконечный шлейф хаоса. Мне было плохо видно, но где-то неподалеку оступился клоун, и шарик в его руках лопнул, ребенок уронил трубочку и заплакал, рядом с какой-то женщиной загорелась машина с попкорном, и та закричала. Даже в жарком мареве южного лета, даже в толпе чары Лены действовали на всех вокруг, они были сильнее, чем лунное притяжение, вызывающее приливы, сильнее, чем притяжение планет к солнцу. Я был всего лишь спутником, вращающимся на ее орбите, несмотря на то, что она все больше отдалялась от меня.

Я сделал шаг в сторону. Лив положила руку мне на плечо и, прищурившись, посмотрела на меня, словно анализируя ситуацию, оценивая все возможные варианты.

— Прости, Итан. Я, наверное, помешала вам…

Она хотела, чтобы я объяснил ей, что произошло, но не собиралась задавать прямых вопросов. Я промолчал, решив, что это сойдет за ответ.

Но главное, что второго шага я не сделал. Я позволил Лене уйти.

К нам подошел Линк, с трудом держа в руках три колы и свою сахарную вату.

— Чувак, ты бы видел, какой хвост стоит за лимонадом! — заорал он, протягивая Лив колу. — Я что-то пропустил? Это была Лена?

— Она ушла, — быстро ответила Лив, как будто все было так просто. Если бы.

— Ясно. Ну ладно. Забейте на чертово колесо, пойдемте к главному шатру! Скоро объявят победителей конкурса на лучший пирог, а Эмма с тебя семь шкур спустит, если ты не увидишь ее в лучах славы!

— Яблочный пирог? — засияла Лив.

— Точно! А есть его надо обязательно в «левисах», повязав вокруг шеи салфетку. Запивать колой за рулем «Шевроле», напевая песню «Американский пирог». [7]

Я шел позади Линка и Лив, слушая их болтовню и задорный смех. Им не снятся кошмары. За ними никто не охотится. У них нет никаких проблем. Линк прав, мы не имеем права пропустить минуты славы, по праву принадлежащие Эмме. А вот мне сегодня точно призовых ленточек не достанется… Можно даже не бить резиновым молотом по старому, разваливающемуся ярмарочному силомеру, и так все ясно. Линк, может, и «зеленый юнец», а я вряд ли дотяну даже до «слабака». Я мог сколько угодно стучать молотом по силомеру, результат от этого не изменится — что бы я ни делал, мое место где-то между полным нулем и законченным неудачником. А молот, похоже, в руках у Лены. Вот теперь я наконец-то понял, почему Линк все время пишет песни о несчастной любви, в которых парня бросает одна девчонка за другой.