ОЗЕРО. ЧАРОДЕЙ. КНИЖНЫЙ ЧЕРВЬ

6. 12

ОЗЕРО

— Если это сделала не Ридли, то почему твою машину не тронули? — не отставал я.

Происшествие на парковке никак не шло у меня из головы. Да еще этот мотоцикл, почему он показался мне знакомым?

— Наверное, совпадение, — бросила через плечо Лена, не сводя глаз с озера.

— Да что ты?

Никто из нас давно не верил в совпадения. Я набрал в ладони горсть коричневатого песка.

Если не считать Линка, озеро принадлежало нам двоим. Остальные, видимо, стояли в очереди в «Бритиш Петролеум», пытаясь оказаться в числе тех счастливчиков, кто успеет купить новые покрышки, прежде чем запасы Эда исчерпаются.

В любом городе люди снова надели бы обувь, обозвали песок грязью, а озеро — болотом, но в Гэтлине другого места для купания, кроме мрачных вод Моултри, просто нет. Северный берег порос лесом, а от трассы надо еще прилично пройти пешком, поэтому в основном сюда ходят школьники, тем более что шансов наткнуться здесь на собственных родителей почти нет.

Не знаю, зачем мы приехали. Было как-то странно иметь в своем распоряжении целое озеро, хотя сегодня сюда планировала завалиться вся школа. Когда Лена сказала, что хочет поехать именно сюда, я сначала даже не поверил. Однако она настояла на своем, и вот мы здесь. Линк плескался в воде, а мы с Леной сидели на грязном полотенце, которое Линк извлек перед отъездом из багажника «битера».

Лена повернулась ко мне. На секунду мне показалось, что все стало как раньше, что ей действительно хотелось поехать на озеро, чтобы посидеть со мной на одном полотенце. Но мое счастье длилось недолго — скоро на смену ему пришла давящая тишина. Ее бледная кожа сияла под тонкой белой майкой, прилипающей к телу — в июне в Южной Каролине обычно жарко и влажно. Тишина была такой оглушительной, что даже мелодичный стрекот цикад был не заметен. Черная юбка Лены сползла, открывая живот. В сотый раз я пожалел, что мы не взяли купальные принадлежности. Я ни разу не видел Лену в купальнике, подумал я и сразу же попытался выкинуть мысли об этом из головы.

«Ты что, забыл, что я слышу тебя? »

Я удивленно приподнял бровь — она вернулась! Ее голос снова звучал у меня в голове, второй раз за день, как будто бы она никуда не уходила. Лена то отказывалась разговаривать со мной, то вела себя как будто между нами ничего не изменилось. Я знал, что нам нужно поговорить об этом, но мне не хотелось снова ссориться.

«Куда там, Эль! Ты — в бикини! Такое не забывается! »

Она наклонилась ко мне и стянула с меня через голову выцветшую рубашку. Несколько локонов выбились из прически, упав мне на плечо. Лена обняла меня за шею и притянула к себе. В ее глазах плясали золотистые отблески солнечных лучей. Раньше ее глаза не имели такого сильного золотистого оттенка.

Она кинула рубашку мне в лицо, побежала к озеру, заливаясь смехом, словно ребенок, и прыгнула в воду, не снимая одежды. Несколько месяцев я не видел, чтобы она смеялась или шутила. Не знаю почему, но мне показалось, что на один вечер мне позволили увидеть ее такой, как раньше. Я выкинул эту мысль из головы и бросился ей вдогонку, забежал в воду с той стороны, где помельче.

— Перестань!

Лена стала брызгаться, и я поддержал игру. Ее одежда насквозь промокла, мои шорты — тоже, но под лучами палящего солнца это было даже приятно. Линк заплыл довольно далеко, пытаясь добраться до мостков на противоположной стороне озера. Мы остались наедине.

— Эль, подожди меня!

Она улыбнулась и нырнула.

— От меня так просто не уйдешь!

Я успел схватить ее за ногу и притянул к себе. Она смеялась, брыкалась и изворачивалась, пока я сам не рухнул в воду.

— Ой, по-моему, мимо рыба проплыла! — взвизгнула она.

Я обнял ее за талию и прижал к себе. Остались только мы, солнце и вода. Теперь мы не могли больше прятаться друг от друга.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала. Хочу, чтобы все стало как раньше. Может быть, у нас получится, ну, ты понимаешь…

— Ш-ш-ш… — прошептала Лена, прижав палец к моим губам.

От ее прикосновения по плечам побежали теплые волны, накрывая все тело. Я почти забыл это ощущение жара и электрического покалывания. Она провела пальцами по моей руке и обняла, положив голову мне на грудь. Мне показалась, что кожа задымилась. Уже несколько недель мы с Леной не были так близки. Я сделал глубокий вдох.

Лимоны и розмарин… и что-то еще. Что-то новое.

«Я люблю тебя, Эль».

«Я знаю».

Лена подняла голову, посмотрела мне в глаза, и я поцеловал ее. На несколько секунд она растворилась в моих объятиях, совсем как раньше. Поцелуй заставлял нас двигаться, подчиняясь его воле, как будто под действием какого-то заклинания. Я поднял ее на руки и вынес на берег, с нас ручьями текла вода.

Я положил ее на полотенце, и мы упали на грязный песок. Охватившее нас тепло превратилось в огонь.

Мы себя не контролировали, но я знал, что мы должны остановиться.

«Эль! »

Я придавил Лену своим телом, она резко вдохнула и перекатилась на меня. Я уже задыхался. Она запрокинула голову и рассмеялась. По моей спине пробежал холодок. Точно такой же смех я слышал сегодня во сне. Лена смеялась точь-в-точь как Сэрафина.

«Лена! »

Может, мне показалось? Но сейчас я не мог думать ни о чем, кроме Лены, смотревшей на меня сверху вниз. Через пару секунд я полностью потерялся, растворившись в ней. Сердце сжалось в груди, стало тяжело дышать. Я знал, что если мы не остановимся, то я окажусь в больнице или в каком-нибудь еще менее веселом месте.

«Лена! »

Губу пронзила острая боль. Я спихнул Лену с себя и откатился в сторону, не в силах осознать, что произошло. Лена лежала в грязи, чуть поодаль от меня. Ее огромные глаза сияли золотистым, от привычного зеленого цвета почти ничего не осталось. Она тяжело дышала. Я согнулся пополам, пытаясь прийти в себя. Все нервные окончания горели от боли, словно к ним поднесли зажженную спичку. Лена приподняла голову — я едва мог разглядеть ее лицо, скрытое копной испачканных в песке и грязи волос, только странное золотистое сияние.

— Держись от меня подальше, — медленно произнесла она, как будто каждое слово поднималось из самых сокровенных глубин ее души.

Линк вылез на берег, взял полотенце и принялся вытирать мокрые взъерошенные волосы. В пластмассовых очках для купания, которые мать заставляла его носить в детстве, он выглядел очень забавно.

— Я что-то пропустил?

Я дотронулся до губы, вздрогнул от боли, посмотрел на пальцы. Кровь. Лена встала на ноги и медленно попятилась.

«Я запросто могла убить тебя».

Она развернулась и бегом кинулась в лес.

— Лена! — крикнул я, пытаясь догнать ее.

Пробежки босиком по лесам Южной Каролины — удовольствие сомнительное. Давно стояла засуха, берег озера был усыпан колкой хвоей кипариса, впивавшейся в ноги тысячами крошечных ножей, но меня это не остановило.

Лена скрылась из виду, приходилось ориентироваться на хруст ломающихся веток.

«Оставь меня в покое! »

Рядом со мной вдруг упала тяжелая сосновая ветка. Я уже слышал треск следующей ветви.

«Эль, ты с ума сошла?! »

Вокруг повсюду валились ветки, падая на землю в каких-то сантиметрах от меня. Достаточно далеко, чтобы не задеть меня, но достаточно близко, чтобы я мог сделать верные выводы.

«Прекрати! »

«Не ходи за мной, Итан! Оставь меня в покое! »

Расстояние между нами увеличивалось, я прибавил ходу. Стволы деревьев и кусты проносились мимо с бешеной скоростью. Лена петляла по лесу, даже не пытаясь держаться тропинки. Она направлялась в сторону шоссе.

Передо мной упал целый ствол, я оказался в ловушке. Рядом с деревом валялось развороченное гнездо скопы. Будь Лена в своем уме, она бы никогда не причинила вред живому существу! Я раздвинул ветки, чтобы посмотреть, не разбились ли яйца.

Послышалось рычание мотоцикла, и у меня внутри все похолодело. Я побежал вперед, не обращая внимания на хлестающие меня ветви. Исцарапанное лицо кровоточило, но я все-таки добежал до шоссе и увидел, как Лена садится на «Харлей».

«Что ты делаешь, Эль? »

Она обернулась и взглянула на меня. А потом умчалась по шоссе, разметав по ветру свои длинные черные волосы.

«Убираюсь отсюда подальше».

Бледные руки обнимали того самого байкера, который проколол шины на парковке школы «Джексон». Мотоцикл! Наконец-то я вспомнил, где видел его! На одной из фотографий, снятых Леной на кладбище. На той самой фотографии, которая исчезла со стены, как только я спросил, что это такое. Она бы никогда не села на мотоцикл к незнакомому парню.

Они наверняка знакомы.

Плохо дело.

6. 12

ЧАРОДЕЙ

Большую часть обратного пути мы с Линком молчали. Нам пришлось поехать на машине Лены, но я не чувствовал в себе сил садиться за руль: ступни изрезаны, к тому же, перелезая через последнее дерево, я умудрился вывихнуть лодыжку.

Да и Линк особенно не сопротивлялся — он с радостью уселся за руль «фастбека».

— Да-а-а, вот это машинка! Может дать жару! Ну что, малышка, вперед!

Линк всегда восхищался «фастбеком», но сегодня меня это раздражало. В голове кружился вихрь мыслей, и мне совершенно не хотелось в сотый раз слушать оды в честь Лениной машины.

— Тогда жми на газ, чувак! Мы должны найти ее, она вскочила на мотоцикл к какому-то парню!

Я не мог сказать ему, что Лена знает этого байкера. Когда она сфотографировала «Харлей» на кладбище? Я со злости двинул кулаком по двери.

Линк не стал констатировать очевидный факт: Лена убежала от меня. Нам обоим было ясно, что она не хочет, чтобы мы нашли ее. Он вел машину, а я сидел на пассажирском сиденье и смотрел в окно, лицо горело от тысячи крошечных порезов.

Между нами давно все шло не так. Мне просто не хотелось признавать этого. Что же мы сделали друг с другом? Что я сделал с ней? Или она со мной? Или с собой? Все началось в ее день рождения, после смерти Мэкона. Возможно, это — дело рук Сэрафины?

А я-то, дурак, все время думал только об этих идиотских стадиях проживания горя от потери близкого человека! Мне вспомнился золотистый цвет ее глаз и смех, который я слышал во сне. Что, если Лена действительно проходила через стадии, но совсем другие? Сверхъестественные?

Темные?

Неужели настал момент, которого мы больше всего боялись? От бессилия и отчаяния я стукнул рукой по двери «фастбека».

— Уверен, с Леной все в порядке! Возможно, ей нужно побыть одной. Девчонки вечно говорят, что им нужно побыть одним.

Линк включил было радио, но я тут же его выключил.

— Стереоубийца!

— Да и пожалуйста.

— Слушай, надо заехать в «Дэ-и Кин», может, Шарлотта работает, тогда нам светит халява. Особенно если приедем туда на этой крутой тачке! — неуклюже попытался отвлечь меня Линк.

— Да в этом городе все знают, чья это машина, забыл, что ли? Надо отвезти ее в Равенвуд, тетя Дель будет волноваться.

А еще у меня будет предлог заехать туда и посмотреть, стоит ли рядом с домом Лены «Харлей». Но Линк настаивал на своем:

— Ты собираешься заявиться туда на Лениной машине, но без Лены? Типа, из-за этого тетя Дель не станет волноваться? Давай-ка передохнем, сядем и спокойно пораскинем мозгами. Кто знает, может, Лена в «Дэ-и Кин», оно же прямо на съезде с трассы.

Линк дело говорил, но мне от этого легче не стало. Наоборот — стало хуже.

— Если тебе так нравится «Дэ-и Кин», возьми да и устройся туда работать! Ах да, прости, совсем забыл: ты же будешь все лето препарировать с остальными суперменами, кто завалил биологию.

Супермены — старшеклассники, которым, по-видимому, так и не суждено закончить школу. Эти ребята продолжали носить школьную форму много лет, уже работая в «Стой-стяни».

— Кто бы говорил! У тебя-то вообще не работа, а отстой! Нашел где работать — в библиотеке!

— Я бы тебе на халяву книжку выдал, но ведь читать придется научиться!

Линка совершенно сбили с толку мои планы поработать летом в библиотеке у Мэриан, но меня это вполне устраивало. У меня оставалась еще тьма вопросов о Лене, ее семье, светлых и темных чародеях. Почему Лене не пришлось объявлять себя в день шестнадцатилетия? Ведь таковы непреложные правила чародейского мира. Неужели она могла выбирать между Светом и Тьмой? Вот так, запросто? Поскольку «Книгу лун» уничтожил огонь, теперь ответы я мог найти только в Lunae Libri.

Кроме того, есть и другие вопросы. Я пытался не думать о маме. Не думать о незнакомых байкерах, ночных кошмарах, окровавленных губах и золотистых глазах. Просто смотрел в окно на пролетающие мимо деревья.

В «Дэ-и Кин» было не протолкнуться. Неудивительно, это же единственное место, куда от школы «Джексон» можно добраться пешком.

Летом можно идти за стаей мух — не ошибешься. Кафе раньше называлось «Дэари кинг», а теперь получило новое название после того, как его купили парни из «Gentrys», но денег на новые буквы у них не хватило. Сегодня все были еще более потные и надутые, чем обычно. Попробуйте пройти милю по жаре в Южной Каролине, лишившись целого дня безделья и возможности попить теплое пиво на озере — не самый лучший вариант провести день.

Эмили, Саванна и Иден сидели за лучшим столиком в углу в компании баскетболистов. Босиком, в бикини и супер-коротких джинсовых мини-юбках — верхняя пуговица не застегнута, чтобы открывался впечатляющий вид на трусики, но юбка на бедрах все-таки держалась. Настроение у компании было так себе: во всем Гэтлине не осталось ни одной шины, поэтому половина машин так и стояла на школьной парковке. Но все же из угла доносилось хихиканье; девчонки встряхивали волосами, поглядывая на парней. У Эмили грудь вываливалась из бикини, что приводило Эмори, ее последнюю жертву, в полный восторг.

— Слышь, чувак, она похожа на невесту, выходящую замуж за труп на похоронах, — скептически покачал головой Линк.

— Надеюсь, нас на свадьбу не пригласят.

— Эй, друг, тебе нужен сахар. Пойду займу очередь. Взять тебе что-нибудь?

— Нет, спасибо. Денег дать? — спросил я, зная, что у Линка в кошельке всегда пусто.

— Да нет, попрошу Шарлотту угостить меня.

Линк мог уговорить кого угодно на что угодно. Я протискивался через толпу, пытаясь найти столик подальше от Эмили и Саванны. Пришлось сесть почти на проходе, под полками, заставленными банками с лимонадом и бутылками из разных штатов. Некоторые стояли здесь, еще когда мой папа был маленький; бутылки с коричневым, оранжевым и красным сиропом с годами выдыхались, уровень жидкости неуклонно падал. Сиропы, плакаты с рекламой лимонада пятидесятых годов и мухи сначала вызывали у меня отвращение. Но со временем на такие вещи перестаешь обращать внимание.

Я сел за столик и посмотрел на темный сироп в бутылке. Что ж, вполне отражает мое настроение. Что же произошло с Леной на озере? Сначала все было прекрасно, мы целовались, а потом она вдруг убежала от меня. Золотистый цвет ее глаз. Я не дурак и прекрасно понимаю, что это значит. У светлых чародеев глаза — зеленые, у темных — золотистые. Глаза Лены не до конца поменяли свой цвет, но то, что я увидел, не могло не заставить меня задуматься.

На блестящую красную столешницу села муха, и я уставился на нее. Живот привычно скрутило: ужас и паника, перетекающие в глухую ярость. Я был так зол на Лену, что мне хотелось разнести соседнюю витрину вдребезги. Но в то же время мне хотелось понять, что происходит и кто этот парень на «Харлее».

А потом надрать ему задницу.

Линк присел напротив и поставил на столик огроменный молочный коктейль. Шапка пены возвышалась сантиметров на восемь над краем стакана.

— У Шарлотты не все потеряно, — довольно заявил Линк, облизывая соломинку.

Меня затошнило от приторно-сладкого запаха коктейля, похожего на запах пота, жира, мух и разных там Эмори и Эмили, обложивших нас со всех сторон.

— Лены нет. Поехали отсюда.

Я не мог сидеть на месте, как будто все в порядке. А вот Линк мог. При любой погоде.

— Расслабься. Я этот коктейльчик за пять минут высосу.

Мимо нас за очередной порцией диетической колы прошла Иден, улыбаясь своей лживой улыбочкой.

— Какая милая парочка! Вот видишь, Итан, не надо было тратить время на эту маленькую террористку, вы, голубки, просто созданы друг для друга!

— Она тебе шины не прокалывала, Иден!

Я понимал, что Лене придется несладко, надо заткнуть им рты, пока они не нажаловались мамашам.

— Ага, это я сделал, — с набитым мороженым ртом промямлил Линк. — Лена протупила, я первый додумался.

Не может упустить шанс поиздеваться над группой поддержки. Для них Лена уже стала заезженной шуткой, которая никого особо не веселила, но промолчать они не могли. Обычная история для провинциального городка: пусть человек и меняется, его репутация неизменна. Даже когда у Лены появятся правнуки, в их глазах она все равно останется сумасшедшей девицей, которая вышибла окно на уроке английского.

Конечно, при условии, что все наши одноклассники будут жить в Гэтлине.

Лично мне такой жизни совершенно не хотелось. По крайней мере, если ситуация не изменится. Я не думал о переезде с тех пор, как в Гэтлине появилась Лена. Коробка с брошюрами колледжей пылилась под кроватью, я перестал считать дни до отъезда из Гэтлина.

— Ого! А это еще кто? — чересчур громко произнесла Иден.

Дверь «Дэ-и Кин» открылась, звякнул висевший у входа колокольчик. Прямо как в вестерне с Клинтом Иствудом, когда герой входит в салун, предварительно перестреляв полгорода. Все девчонки дружно повернули головы в ту сторону, взмахнув сальными светлыми хвостиками.

— Не знаю, но мне о-о-очень интересно, — промяукала Эмили, подходя к Иден.

— Я его никогда раньше не видела. А ты?

Я представил себе, как Саванна мысленно перелистывает записную книжку.

— Без шансов. Его я бы запомнила.

Бедняга! Эмили поймала его на мушку, взяла на прицел и приготовилась выстрелить. Кем бы ни был этот парень, он влип. Я обернулся, чтобы посмотреть на это чудо света, которому Эрл и Эмори набьют морду, когда поймут, что их девушки положили на него глаз.

Он стоял в дверях в выцветшей черной футболке, джинсах и потертых армейских ботинках. Ботинки было видно плохо, но я и так знал, что они потертые, потому что парень был одет точно так же, как в последний раз, когда я его видел перед тем, как он исчез в небесах после похорон Мэкона.

Это был тот самый незнакомец — вроде инкуб, а вроде и нет. Инкуб, который не боится солнечного света. Я вспомнил, как Лена спала в моей постели, зажав в кулачке серебряного воробья.

Что он тут делает?!

На плече извивалась черная татуировка в стиле «трайбл», я где-то видел похожую. Мне показалось, будто мне в живот снова вонзили нож, я дотронулся до внезапно занывшего шрама.

Саванна и Эмили сделали вид, что им срочно надо что-то заказать, и подошли к стойке бара. Ха, как будто они пьют что-то, кроме диетической колы!

— Это еще кто? — спросил Линк.

Да, шансы моего друга стремительно падали, хотя в последнее время он и так был не у дел.

— Не знаю, но я видел его на похоронах Мэкона.

— Он что, из семейки Лены? — спросил Линк, не сводя глаз с незнакомца.

— Не знаю, кто он, но они с Леной — не родственники.

Однако у него все-таки были причины появиться на похоронах Мэкона. Что-то в нем меня насторожило с самой первой минуты.

Дверь хлопнула еще раз, снова зазвенел колокольчик.

— Эй, ангелочек, погоди!

Я застыл от удивления. Этот голос я узнал бы из тысячи. Линк уставился на дверь, как будто увидел привидение или еще что похуже…

Ридли!

Кузина Лены, темная чародейка, как всегда выглядела потрясающе, опасной и полураздетой, а поскольку на дворе стояло лето, одежды на ней было еще меньше обычного: обтягивающий топ из черного кружева и крошечная черная мини-юбка, которая по размеру больше подошла бы десятилетней девочке. Ноги в босоножках на высоких тонких каблуках, которыми легко можно проткнуть сердце вампиру, казались еще длиннее, чем раньше. Вот теперь челюсти отвисли не только у девчонок. На зимнем балу, когда Ридли выглядела круче всех девчонок, кроме одной, присутствовала почти вся школа.

Ридли выгнула спину и потянулась, словно проснувшись от долгого сна. Она переплела пальцы и потянулась выше, так что животик открылся еще больше и обнажилась черная татуировка вокруг пупка. Очень похожая на ту, что красовалась на плече у ее спутника. Ридли что-то прошептала ему на ухо.

— Твою мать, она здесь!

До Линка доходило медленно. Он не видел Ридли с дня рождения Лены, когда ему удалось уговорить ее не убивать моего отца. Но, даже не видясь с ней, он все равно не мог думать ни о ком, кроме нее. Он думал только о Ридли, с их последней встречи все его песни посвящены ей.

— Она встречается с этим парнем? А он… ну, типа, такой же, как она? — уклончиво спросил Линк, пытаясь не произносить вслух слова «темный чародей».

Он не темный чародей, но что-то с ним не так. Правда, не могу понять что.

— Вряд ли, у него не золотистые глаза.

— Они идут к нам, — шепнул Линк и уставился в коктейль.

— А вот и мои любимчики! — воскликнула Ридли. — Не ожидала, не ожидала! Мы с Джоном просто умираем от жажды.

Ридли тряхнула копной светлых волос с розовыми прядями, уселась за наш столик и сделала незнакомцу знак сесть рядом, но тот проигнорировал ее приглашение.

— Джон Брид, — произнес он почти в одно слово, глядя мне в глаза.

Его глаза были такого же ярко-зеленого цвета, как когда-то у Лены. Но что делать светлому чародею в компании Ридли?

— Это приятель Лены, помнишь, я тебе рассказывала. — Ридли с улыбкой взмахнула в мою сторону рукой с идеальным фиолетовым маникюром.

— Итан. Лена — моя девушка.

Джон слегка опешил, но лишь на секунду. Такие крутые парни никогда не напрягаются, как будто знают, что рано или поздно получат желаемое.

— А Лена не говорила, что у нее есть парень.

Все мое тело напряглось. Он знал Лену, а я не знал, кто он такой. Они встречались после похорон, как минимум чтобы поговорить. Когда это случилось? Почему Лена ничего мне не сказала?

— А откуда ты знаешь мою девушку, можно поподробнее? — спросил я чуть громче, чем нужно, и все обернулись и посмотрели на нас.

— Расслабься, Короткая Соломинка! Мы просто мимо проходили. Как делишки, Горячий Стержень?

— В порядке. В полном порядке. Думал, ты уехала из города, — немного сдавленно ответил Линк.

Ридли никак не отреагировала.

Я уставился на Джона, он в свою очередь тоже оценивающе разглядывал меня. Возможно, выдумывал тысячу и один способ избавиться от меня. Потому что ему было кое-что нужно, точнее, кое-кто, а я встал у него на пути. Ридли никогда бы не заявилась сюда просто так в компании с этим парнем, с ее последнего визита в город еще и четырех месяцев не прошло.

— Ридли, тебе не стоит здесь появляться, — сказал я, не сводя глаз с Джона.

— Смотри штанишки не намочи, любовничек! Мы просто заехали сюда по дороге из Равенвуда, — как ни в чем не бывало заявила она.

— Из Равенвуда? — рассмеялся я. — Да тебя там даже на порог не пустят! Лена скорее подожжет дом!

Ридли и Лена росли вместе, как сестры, пока Ридли не встала на сторону Тьмы. Она помогла Сэрафине найти Лену в день ее рождения, который мог стать последним днем жизни для всех нас, включая моего отца. Лена ни за что бы не стала общаться с ней.

— Все меняется, Короткая Соломинка, — с улыбкой ответила Ридли. — Я, может, и не в лучших отношениях с нашей семейкой, но мы с Леной все выяснили. Не веришь — спроси у нее.

— Врешь!

Ридли развернула вишневый леденец. Он выглядел абсолютно невинно, но в ее руках был смертельно опасным оружием.

— У тебя явно какие-то проблемы с доверием. Я бы тебе помогла, но пора уходить. Джону надо заправить мотоцикл, пока на вашей захолустной заправке бензин не кончился.

Я вцепился в край стола так, что аж костяшки пальцев побелели.

Мотоцикл!

Он стоял прямо у кафе, и, клянусь, это был «Харлей».

Тот самый мотоцикл, который я видел на фотографии у Лены. Джон Брид забрал Лену с озера Моултри.

Теперь понятно, что Джон Брид никуда не исчезнет. Он будет поджидать за углом, пока Лене не понадобится, чтобы ее подвезли. Я встал, сам не понимая, что собираюсь делать, а вот Линк, видимо, догадался раньше меня. Он вскочил и подтолкнул меня к двери:

— Нам пора, чувак, пошли отсюда!

— Я правда скучала по тебе, Мятая Банка! — крикнула ему вслед Ридли.

Она попыталась съязвить и отпустить шуточку. Но сарказм застрял у нее в горле, и фраза прозвучала на удивление искренне. Я ударил рукой по двери, и она распахнулась настежь. Но, прежде чем дверь захлопнулась, я услышал голос Джона:

— Приятно познакомиться, Итан! Передавай привет Лене!

У меня затряслись руки; Ридли захохотала. Сегодня ей даже не пришлось врать, чтобы причинить мне боль.

Она сказала чистую правду.

До Равенвуда мы ехали молча, потому что ни Линк, ни я не знали, что сказать. Да, вот так девчонки могут действовать на парней, особенно если они чародейки. Когда мы поднялись на вершину холма и подъехали к поместью Равенвудов, то уперлись в закрытые ворота. Такого раньше никогда не было. Кованый металл покрылся плющом, словно тот рос там много лет. Я вышел из машины, подергал калитку, хотя прекрасно знал, что она не откроется. Взглянул на дом: в окнах было темно, но небо за домом казалось еще темнее.

Что же произошло? Я еще мог стерпеть выходку Лены на озере, мог простить ей то, что она собиралась сбежать. Но почему с ним? Почему с чародеем на «Харлее»? Сколько она встречается с ним у меня за спиной? И какое отношение ко всему этому имеет Ридли?

Так я еще никогда на нее не злился. Когда на тебя нападает человек, которого ты ненавидишь, это ладно, но тут совсем другая история! Такую боль может причинить только любимый человек, который, как тебе казалось, тебя тоже любит. Как будто тебя ударили ножом в спину.

— Чувак, ты в порядке? — спросил Линк, хлопая дверью машины.

— Нет, — ответил я, посмотрев на уходящее вдаль шоссе.

— Та же фигня.

Линк бросил ключи от машины в открытое окно «фастбека», и мы пошли обратно по склону холма. Линк то и дело оглядывался, не едет ли за нами «Харлей». Хотя вряд ли мы увидим его — мотоцикл уехал не в сторону города. Готов поспорить, он вполне может стоять за закрытыми воротами Равенвуда.

Моей первой ошибкой было не спуститься к ужину Второй — открыть черную коробку из-под «конверсов». Я вытряхнул ее содержимое на кровать: записка, которую Лена написала мне на обратной стороне скомканной обертки от «Сникерса». Надорванный билет в кино, где прошло наше первое свидание. Выцветший чек из «Дэ-и Кин» и вырванная из книги страница с пометками маркером. В этой коробке я хранил наши воспоминания так же, как Лена прицепляла их к своему ожерелью. Парням не пристало так себя вести, поэтому я никому не рассказывал об этом, даже Лене.

Я взял с кровати смятую фотографию с зимнего бала, сделанную за секунду до того, как мои так называемые друзья вылили на нас жидкий снег. Фотография вышла нерезкая, но нас сфотографировали в тот момент, когда мы целовались с такими счастливыми лицами, что теперь мне было больно смотреть на нее. Я знал, что в следующую минуту произойдет что-то ужасное, но часть меня все равно растворялась в поцелуе, запечатленном на этой фотографии.

— Итан Уот, это ты?

Услышав скрип открывающейся двери, я постарался запихнуть все сокровища обратно в коробку, но та упала, и все рассыпалось по полу.

— У тебя все в порядке?

Эмма вошла в комнату и присела на кровать. Последний раз она себе такое позволяла, когда я в шестом классе заболел желудочным гриппом, и не потому, что не любила меня, просто между нами существовала молчаливая договоренность, что мы не сидим друг у друга на кроватях.

— Я устал, вот и все.

— Ты выглядишь хуже, чем спрятавшийся в тине на самом дне сом. А, между прочим, на кухне тебя ждет прекраснейшая свиная отбивная, которой тебя не хватает так же, как тебе — ее. Мне жаль вас обоих.

Она наклонилась ко мне и убрала со лба челку. Вечно она пристает, чтобы я постригся.

— Знаю, знаю! Глаза — зеркало души, а еще мне надо постричься.

— Глаза сейчас важнее стрижки.

Она печально посмотрела на меня и взяла за подбородок, как будто хотела приподнять. При надлежащих условиях, думаю, у нее вполне могло бы получиться.

— У тебя проблемы.

— Проблемы?

— Да, проблемы, а ты мне — как сын, и я во всем виновата.

— В смысле?

Я не понял, что она имеет в виду, а она не потрудилась объяснить — типичное развитие беседы в нашем с Эммой случае.

— У нее тоже проблемы.

— Люди не всегда виноваты в том, что у них проблемы. Иногда это просто факт, карта, которую человек вытягивает из колоды.

Эмма объясняла все превратностями судьбы: картами Таро, костями на кладбище, Вселенной, которую она могла читать, как открытую книгу.

— Да, мэм.

Она взглянула на меня, и я увидел свет в ее глазах.

— Иногда вещи не такие, какими кажутся, и даже ясновидящий не может предсказать будущего.

Она взяла меня за руку и что-то положила мне на ладонь. Красный шнурок с крошечными бусинами, амулет.

— Носи на руке.

— Эмма, парни не носят браслеты.

— А с каких это пор ты считаешь, что я делаю бижутерию? Это занятие для женщин, у которых слишком много свободного времени и слишком мало мозгов, — отрезала она, разглаживая складки передника. — Красный шнурок — связь с Иномирьем, он даст тебе защиту, которой не могу предложить я. Надевай, пошевеливайся!

Я знал, что если у Эммы такое выражение лица, то спорить с ней бесполезно. В ее взгляде сквозили страх и грусть, тяжелым бременем лежавшие у нее на сердце. Очень тяжелым для нее. Я протянул руку, и она повязала шнурок мне на запястье. Не успел я открыть рот, как она подошла к окну, залезла в карман передника и посыпала подоконник солью.

— Все будет хорошо, Эмма, не волнуйся.

Эмма застыла в дверях, посмотрела на меня потерявшим сияние взглядом и потерла глаза:

— Весь день лук резала.

Эмма была права — что-то не так. Но мне казалось, что дело не во мне.

— Ты знаешь что-нибудь о парне по имени Джон Брид?

— Итан Уот, ты же не хочешь, чтобы я отдала твою свиную отбивную Люсиль? — вздрогнув, ответила Эмма.

— Нет, мэм.

Эмма что-то знала. Что-то плохое, о чем она не собиралась мне сообщать. Мне было это прекрасно известно, так же хорошо, как и ее рецепт свиных отбивных, в котором нет ни единой луковицы.

6. 14

КНИЖНЫЙ ЧЕРВЬ

— Если это устраивало Мелвилла Дьюи, [5] то меня и подавно!

Мэриан подмигнула мне и громко чихнула, доставая из шкафа очередную стопку книг. Вокруг нее возвышались огромные стопки, выше головы. Люсиль лавировала между башнями из книг, выслеживая стрекочущую где-то неподалеку цикаду. Мэриан сделала для Люсиль исключение из правил Гэтлинской библиотеки, гласивших, что домашним животным вход в библиотеку воспрещен, потому что здесь было полно книг, но ни одного посетителя. Просидеть в библиотеке первый день лета может либо полный идиот, либо человек, которому позарез нужно отвлечься.

Человек, который не разговаривал со своей девушкой, потому что она не собиралась с ним общаться, да и вообще не знал, является ли она до сих пор его девушкой. Человек, на которого все это свалилось за два самых длинных дня в его жизни.

Я так и не поговорил с Леной. Твердил себе, что не могу поговорить с ней, потому что слишком зол, но это всего лишь способ убедить себя в том, что поступаешь правильно. А на самом деле я просто не знал, что ей сказать. Мне не хотелось задавать ей вопросы, ответы на которые я до смерти боялся получить. К тому же это не я сбежал от нее с каким-то парнем на мотоцикле.

— Здесь настоящий хаос! Десятичная система Дьюи сыграла с вами злую шутку! Я не могу найти даже альманах по истории орбитального рисунка Луны, — раздался незнакомый голос.

— Оливия…

Мэриан улыбнулась, разглядывая корешки книг, которые держала в руках. Просто невероятно, что она мне в матери годится. Ни единого седого волоска в короткой стрижке, ни единой морщинки на загорелой золотистой коже — больше тридцати ей бы никто не дал.

— Доктор Эшкрофт, на дворе не тысяча восемьсот семьдесят шестой год! Времена меняются.

Кажется, девушка говорила с британским акцентом. Я такой акцент слышал только в фильмах про Джеймса Бонда.

— Десятичная система Дьюи тоже меняется. А если точнее, она менялась уже двадцать два раза, — парировала Мэриан, возвращая книжку на полку.

— А как насчет библиотеки Конгресса? — раздраженно спросила девушка.

— Ну дай мне еще лет сто!

— Универсальная десятичная система каталогизирования? — возмущенно продолжала собеседница Мэриан.

— Мы не в Бельгии, а в Южной Каролине.

— Может, система библиотеки Гарвард-Енчин?

— Оливия, в этом округе никто не говорит по-китайски.

Из-за стопок книг показалась голова худой блондинки:

— А вот и неправда, доктор Эшкрофт! По крайней мере до конца летних каникул.

— Ты говоришь по-китайски? — не удержался я.

Когда Мэриан вскользь упомянула, что возьмет на лето практикантку, то ни словом не обмолвилась, что это будет копия ее самой в подростковом возрасте.

Если не считать мелированных русых волос, бледной кожи и акцента, они были похожи, как мать и дочь.

С первого взгляда было заметно, что девушка неуловимо похожа на Мэриан и разительно отличается от жителей Гэтлина.

— А ты разве нет? — удивленно взглянула на меня девушка, а потом ткнула под ребра. — Да ладно, шучу! В этой стране и по-английски-то мало кто говорит!

Высокая незнакомка, чуть пониже меня, улыбнулась, как будто мы давно были лучшими друзьями, а потом протянула руку:

— Оливия Дюран. Для друзей — просто Лив. А ты, наверное, Итан Уот, хотя поверить в это сложно. Учитывая то, что рассказывала доктор Эшкрофт, я представляла тебя этаким головорезом со штыком наперевес!

Мэриан рассмеялась, а я покраснел и спросил:

— Что она тебе про меня наговорила?

— Ну ничего особенного: что ты поразительно умен и добродетелен, в общем, предел мечтаний! Достойный сын замечательной Лилы Эверс Уот! А еще, что этим летом ты будешь моим послушным помощником и должен делать, все, что я скажу, — с триумфальной улыбкой объявила она, и я потерял дар речи.

Лив была ничуть не похожа ни на Лену, ни на гэтлинских девчонок, что само по себе поставило меня в тупик. Вся ее одежда казалась поношенной: вытертые джинсы, фенечки из бисера на запястьях, дырявые серебристые кеды, замотанные скотчем, и старая футболка с «Пинк Флойд». На руке красовались огромные черные пластмассовые часы с каким-то сумасшедшим циферблатом, держащимся на кусках проволоки. Я так смутился, что стоял и молчал, но мне на помощь пришла Мэриан.

— Не обращай на Лив внимания. Она просто дразнит тебя.

— Даже боги любят шутки, Итан.

— Платон. И перестань выпендриваться, — осадила ее Мэриан.

— Обещаю, — рассмеялась Лив.

Мэриан довольно улыбнулась. А Лив показала на меня пальцем, внезапно посерьезнев:

— А он не смеется. «Замогильный смех в мраморных залах».

— Шекспир?

— «Пинк Флойд», — подмигнув, показала на свою футболку Лив. — Да, тебе есть чему поучиться.

Семнадцатилетняя Мэриан — это совсем не то, чего я ожидал, подписавшись проработать в библиотеке все лето.

— Дети, дети!

Мэриан протянула мне руку, и я помог ей подняться на ноги. Даже в жару Мэриан удавалось создавать вокруг себя атмосферу спокойной прохлады. Прическа — волосинка к волосинке. Она прошла мимо меня, прошелестев клетчатой юбкой.

— Оливия, ты остаешься разбирать книги. Итан получит специальное задание в архиве.

— Ну конечно, еще бы! Прекрасно подготовленная студентка исторического факультета сортирует книжки, а необразованных прогульщиков сразу отправляют в архив. О, как это по-американски! — воскликнула Лив, закатив глаза, и взяла очередную коробку с книгами.

За последний месяц в архиве ничего не изменилось. Месяц назад я приходил поговорить с Мэриан насчет летней работы, а в результате мы говорили о Лене, моем отце и Мэконе. Она отнеслась ко мне с сочувствием, как, впрочем, и всегда. На полках над столом моей матери стояли ряды армейских реестров с Гражданской войны и ее коллекция стеклянных пресс-папье. Рядом с кособоким яблоком, которое я вылепил из пластилина в первом классе, сверкал черный шар.

Книги и записи мамы и Мэриан до сих пор стопками лежали на столах, покрытых пожелтевшими картами Равенвуда и Гринбрайра.

Стоило мне взглянуть на бумаги, исписанные ее почерком, как мне показалось, что я чувствую ее присутствие. Вся моя жизнь пошла наперекосяк, но здесь мне всегда становилось лучше. Как будто рядом снова была мама — единственный в мире человек, который всегда знал, как все исправить, или по крайней мере мог сказать, что все поправимо. И я ей верил. Но сейчас мои мысли были заняты другим.

— Так это она — твой летний практикант?

— Конечно.

— Ты не говорила, что она такая.

— Какая, Итан?

— Как ты.

— А что именно тебя беспокоит? Интеллект или длинные светлые волосы? Что, библиотекарь должен как-то по-особенному выглядеть? Большие очки и седеющие волосы, убранные в кичку? А я-то думала, нам с твоей мамой удалось выбить из твоей головы подобные предрассудки!

Мэриан права: они с мамой всегда были первыми красавицами Гэтлина.

— Лив здесь ненадолго, и она не намного старше тебя. Я подумала, ты сможешь как минимум показать ей город и познакомить с кем-нибудь из ваших сверстников.

— Это с кем? С Линком, что ли? Чтобы он улучшил свой словарный запас, а у нее от интеллектуального шока атрофировалось полмозга?

Уж не говоря о том, что Линк будет клеиться к ней, что заранее обречено на провал.

— Вообще-то, я имела в виду Лену.

В комнате воцарилась тишина, и даже я почувствовал себя неловко. Ну конечно, она имела в виду Лену. Вопрос в том, почему мне это даже в голову не пришло? Мэриан спокойно посмотрела на меня и спросила:

— Почему бы тебе не поделиться со мной тем, что тебя тревожит?

— Я вам разве за этим здесь нужен, тетя Мэриан? — уклончиво ответил я вопросом на вопрос.

— Я думала, ты сможешь помочь мне рассортировать эти папки, — вздохнув, отвернулась к стеллажам Мэриан. — Большая часть этого материала может иметь отношение к медальону, Итану и Женевьеве. Конец этой истории нам уже известен, пора подготовить место для следующей.

— Какой — следующей?

Я взял с полки старинное фото Женевьевы с медальоном на шее и вспомнил, как мы с Леной впервые разглядывали его. Казалось, с того дня прошло не несколько месяцев, а несколько лет.

— Мне казалось, это история о тебе и Лене. События, произошедшие в ее день рождения, вызвали множество вопросов, на которые у меня нет ответов. Никогда не слышала, чтобы чародею не приходилось выбирать между Светом и Тьмой в день объявления — за исключением семьи Лены, которые лишены возможности выбирать. Мэкон больше не сможет помочь нам, поэтому ответы придется искать самостоятельно.

Люсиль запрыгнула на мамино кресло и навострила уши.

— Я не знаю, с чего начать.

— «Выбирающий начало пути выбирает и место назначения».

— Генри Торо?

— Гарри Эмерсон Фосдик. Чуть более старый и менее прямолинейный, но однако вполне актуальный, как мне кажется, — ответила Мэриан и, улыбнувшись, прислонилась к дверному косяку.

— А вы мне поможете?

— Я не могу надолго оставлять Оливию одну, а то она переставит все книги по-своему, и тогда нам придется учить китайский.

Она помолчала, наблюдая за мной, совсем как мама, и добавила:

— Думаю, ты вполне справишься сам. По крайней мере поначалу.

— У меня же все равно нет выбора. Вы не можете мне помочь, вы ведь хранительница.

Я до сих пор не мог простить Мэриан за то, что она прекрасно знала, что моя мама имела отношение к миру чародеев, но отказывалась объяснять, почему и какое именно. Мэриан многого не рассказывала мне о жизни и смерти мамы. На все мои попытки она отвечала, что есть правила, которым она как хранительница обязана подчиняться.

— Я могу только помочь тебе помочь себе самому. Я не имею права влиять на ход событий, на противостояние Тьмы и Света, на порядок вещей.

— Прямо как в сериале «Звездный путь»! Планета должна развиваться в своем темпе, нельзя сообщать людям о гиперпространстве или скорости деформации, пока они сами не вычислят это, но капитан Кирк и команда «Энтерпрайз» в конце концов все равно нарушают правила!

— В отличие от капитана Кирка, у меня нет права выбора. Хранитель связан клятвой никогда не выступать на стороне Тьмы или Света. Я не могу изменить свою судьбу, даже если захочу. Я занимаю свое место в мире чародеев, в порядке вещей.

— Все равно!

— Это не мой выбор! У меня нет права менять то, как все устроено. Если я хотя бы попытаюсь, то могу уничтожить не только саму себя, но и тех людей, которым захочу помочь.

— Но мама-то все равно умерла.

Может, я зря сказал это, но я просто не мог понять ее логики. Мэриан не имеет права пытаться защитить дорогих ее сердцу людей, но самый дорогой ей человек все равно умер.

— Ты хочешь знать, могла ли я предотвратить смерть твоей матери?

Она догадывалась, что меня интересует именно это. Я молча уставился на свои кеды. Не уверен, что готов услышать ответ. Мэриан взяла меня за подбородок и заглянула в глаза:

— Я не знала, что твоя мать в опасности, Итан. Но она прекрасно понимала, чем рискует.

Ее голос дрожал, я зашел слишком далеко, но обратного пути не было. Я набирался смелости для этого разговора уже несколько месяцев.

— Я бы с радостью оказалась в этой машине вместо нее. Думаешь, я не спрашивала себя тысячу раз: может быть, я что-то знала или могла что-то сделать, чтобы спасти Лилу… — она умолкла на полуслове.

«Я чувствую то же самое. Ты держишься за острые зубья той же самой решетки, что и я. Мы оба потерялись».

Мне хотелось сказать ей об этом. Но я промолчал, а она неуклюже обняла меня и быстро отстранилась. Я едва успел ощутить ее прикосновение, как дверь за ней захлопнулась. Я взглянул на стопки бумаг.

— Аккуратней, они намного старше тебя!

Люсиль склонила голову набок и посмотрела на меня, а потом замерла и уставилась на кресло моей матери огромными, как блюдечки, голубыми глазами. Там никого не было, но тут я вспомнил, что сказала мне Эмма: «Кошки могут видеть умерших. Поэтому они могут так долго смотреть в пустоту, хотя там никого нет. Они смотрят не в пустоту, а сквозь нее».

— Мама? — сделав шаг в сторону кресла, осторожно спросил я.

Она не ответила, а может, и ответила, потому что на кресле лежала книга, которой еще минуту назад там не было. «Тьма и Свет: происхождение магии». Одна из книг Мэкона. Я видел ее в библиотеке Равенвуда. Я взял ее в руки — оттуда выпала обертка от жевательной резинки, наверное, мамина закладка. Я наклонился поднять ее, но комната закачалась, меня закружило в водовороте света и красок. Я попытался сфокусировать взгляд, чтобы не упасть в обморок, но голова кружилась слишком сильно. Паркет стремительно приближался, и тут я ударился о землю. Глаза защипало от едкого дыма.

Когда Абрахам вернулся в Равенвуд, дом был весь в пепле. Из открытых окон второго этажа обугленных руин поместий Гэтлина валил дым и падали черные хлопья. Абрахам поднялся по лестнице, оставляя следы на тонком слое пепла, покрывающего ступеньки. Не выпуская из рук «Книгу лун», он наглухо закрыл окна на последнем этаже. Хотя он не смог бы расстаться с ней, даже если бы захотел. Айви, старая кухарка из Гринбрайра, оказалась права: книга звала его тихим шепотом, слышным лишь ему одному.

Войдя в кабинет, Абрахам положил книгу на полированный стол из красного дерева. Он точно знал, какую страницу нужно открыть, как будто книга сама раскрылась перед ним на нужном месте. Как будто она понимала, что ему нужно. Абрахам видел книгу впервые, но был уверен, что на этих страницах заключен ответ на вопрос, как спасти Равенвуд.

Книга предложила ему то, чего он хотел больше всего на свете. Но за все нужно платить. Абрахам посмотрел на латинский шрифт и сразу же узнал его. Заклинание, о котором он читал в других книгах. Которое он всегда считал мифом. Но он ошибался, потому что со страницы на него смотрело именно оно.

Из-за плеча Абрахама раздался голос Ионы:

— Абрахам, надо выбираться отсюда! Федералы уже близко! Они сжигают все на своем пути и не собираются останавливаться, пока не дойдут до Саванны! Надо уходить в тоннели!

Голос Абрахама прозвучал решительно и как-то по-новому, он даже сам обратил на это внимание:

— Я никуда не уйду отсюда, Иона!

— О чем ты говоришь? Надо спасать все, что можно, и выбираться!

Иона схватил брата за плечо и тут заметил лежащую перед ним книгу. Он уставился на строчки, не в силах поверить своим глазам.

— Daemonis Pactum? Сделка с демоном? — попятился Иона. — Это то, что я думаю? Это «Книга лун»?

— Странно, что ты ее узнал! Ты никогда не уделял должного внимания обучению!

Иона давно привык к оскорблениям Абрахама, но сегодня брат говорил каким-то особенным тоном.

— Абрахам, ты не можешь этого сделать!

— Не говори мне, чего я могу и чего не могу. Ты будешь сидеть сложа руки и смотреть, как этот дом сгорит до основания. Ты никогда не был способен к действиям. Ты слаб, совсем как наша мать.

— Откуда она у тебя? — вздрогнув, словно от пощечины, спросил Иона.

— Тебя это не касается.

— Абрахам, внемли голосу разума! Сделка с демоном — слишком могущественное заклинание. Ты заключаешь сделку, не зная, что придется отдать взамен! У нас есть и другие дома.

Абрахам оттолкнул брата. Он лишь прикоснулся к нему, но Иона отлетел в противоположный угол комнаты.

— Другие дома?! Равенвуд — фамильное гнездо, символ силы нашего рода в мире смертных! И ты думаешь, я позволю какой-то солдатне сжечь его? Я воспользуюсь этой книгой и спасу Равенвуд! — кричал Абрахам. — Exscinde, neca, odium incende; mors portam patefacit. Возненавидь, разрушь, убей и смерти дверь открой скорей!

— Абрахам, остановись!

Но Иона опоздал: слова уже сорвались с губ Абрахама, как будто он знал их всю жизнь. Иона в панике огляделся по сторонам, ожидая, когда сработает заклинание. Он не знал, о чем попросил его брат, но что бы это ни было, он получит то, что хочет. Заклинание давало огромную силу, но все имеет свою цену, и цена может быть разной. Иона кинулся к брату, из его кармана выпал маленький идеально круглый шар размером с яйцо и покатился по полу. Абрахам поднял мерцающий у его ног шар и покрутил его в руках:

— Зачем тебе арклайт, Иона? Хочешь заключить в эту магическую рухлядь какого-нибудь инкуба?

— Нет! Конечно, нет, я просто…

Иона попятился прочь от Абрахама, но тот оказался быстрее. В мгновение ока он прижал Иону к стене, сомкнув руки на горле брата в стальной хватке.

— А зачем тогда инкубу единственный предмет, в который можно заточить его сородича? — сдавив брату горло, прорычал Абрахам. — Думаешь, я совсем идиот?

— Я просто хочу защитить тебя от тебя самого!

Одним плавным движением Абрахам наклонился вперед и впился зубами в плечо брата. А потом сделал нечто немыслимое.

Он стал пить.

Сделка состоялась. Теперь он больше не сможет питаться воспоминаниями и снами смертных. Отныне он будет жаждать крови. Насытившись, Абрахам отбросил в сторону обмякшее тело брата и слизнул пепел с руки, еще сохранившей вкус плоти.

— Тебе следовало подумать о том, как защитить себя самого, — пробормотал Абрахам, отворачиваясь от тела брата, а потом неожиданно произнес: — Итан.

— Итан!

Я открыл глаза и обнаружил, что лежу на полу в архиве. Надо мной склонилась Мэриан, ее лицо отражало антимэрианское беспокойство.

— Что случилось?

— Не знаю.

Я сел, потирая голову и морщась от боли. Под волосами стремительно набухала шишка.

— Наверно, ударился об угол стола, когда падал.

Открытая книга Мэкона лежала рядом со мной на полу.

Мэриан посмотрела на меня своим сверхъестественным взглядом — ну или не таким уж и сверхъестественным, если учесть, что всего несколько месяцев назад она ходила в такое видение вместе со мной. Через несколько секунд у нее в руках оказался холодный компресс, и она прижала его к моей раскалывающейся от боли голове.

— У тебя снова начались видения?

Я кивнул. Перед глазами проплывало множество образов, но я не мог сосредоточиться ни на одном из них.

— Уже второй раз. Первый случился вчера ночью, когда я дотронулся до дневника Мэкона.

— И что ты увидел?

— Ночь пожаров, как и в видениях, которые посылал медальон. Итан Картер Уот уже умер. «Книга лун» осталась у Айви, и та отдала ее Абрахаму Равенвуду. Он был и в том видении, и в этом.

Его имя я едва смог выговорить. Абрахам Равенвуд, первый призрак округа Гэтлин! Я схватился за край стола, пытаясь устоять на ногах. Кто посылал мне эти видения? А самое главное — зачем? Мэриан помолчала, не выпуская из рук книгу, а потом, осторожно взглянув на меня, прошептала:

— Вот как…

— Там был кто-то еще. Его звали как-то на «и». Иуда? Иосиф? Иона! Точно! По-моему, они братья. Инкубы.

— И не просто инкубы, — захлопнула книгу Мэриан. — Абрахам Равенвуд — могущественный кровососущий инкуб, родоначальник линии кровососущих инкубов Равенвуда.

— Что ты имеешь в виду?

Так, значит, истории, которые люди в этих краях рассказывают много лет, — правда?! Вот и еще одна пелена тайны спала с карты сверхъестественного мира Гэтлина.

— Несмотря на то что все инкубы — темные создания по своей природе, не все они решают питаться кровью. Но как только кто-то из них принимает такое решение, дальше это уже передается по наследству.

Я оперся о стол, видение встало у меня перед глазами.

— Абрахам! Так вот почему поместье Равенвудов не сгорело! Он действительно заключил сделку, но не с дьяволом, а с «Книгой лун»…

— Абрахам был крайне опасен, возможно, он — самый опасный чародей за всю историю. Не понимаю, почему ты увидел его. К счастью, он умер довольно молодым, еще до рождения Мэкона.

Я попытался прикинуть в уме, когда это случилось.

— Молодым? А сколько обычно живут инкубы?

— Лет сто пятьдесят — двести, — ответила Мэриан, кладя книгу на стол. — Я не знаю, как эта история связана с тобой или с дневником Мэкона. Но лучше мне было не давать его тебе, я зря вмешалась. Мы должны запереть эту книгу здесь.

— Но, тетя Мэриан…

— Итан! Это не обсуждается, и никому не рассказывай об этом, даже Эмме! Боюсь себе даже представить, как она отреагирует, если ты произнесешь имя Абрахама Равенвуда в ее присутствии.

Она обняла меня и прижала к себе.

— А теперь пойдем закончим с разбором книг, пока Оливия не вызвала полицию.

Мэриан подошла к двери и вставила ключ в замок. Но мне надо было сказать ей еще кое-что.

— Он видел меня, тетя Мэриан. Абрахам посмотрел прямо на меня и произнес мое имя. Раньше в видениях такого не случалось.

Мэриан замерла. Через несколько секунд она повернула ключ и распахнула дверь.

— Оливия? Как думаешь, Мелвилл Дьюи угостил бы тебя чашечкой чая?

Разговор окончен. Мэриан — хранительница и главный библиотекарь библиотеки чародеев, Lunae Libri. Она может сказать мне ровно столько, сколько сказала, не превышая свои полномочия. Она не имела права принимать чью-то сторону или изменять ход событий. Мэриан не может стать для меня ни Мэконом, ни мамой. Я остался один.