Лорел Гамильтон Кафе лунатиков 20 страница

– Я знал его, Анита. Мы вместе ходили записывать птиц. Мы обсуждали его докторскую. Я знал его, а сейчас все, о чем я могу думать, – как пахнет кровь и какая она еще теплая.

Он открыл глаза. В них была и скорбь тоже, но в основном – тьма. Из глаз Ричарда выглядывал его зверь.

Я отвернулась – не могла выдержать этого взгляда.

– Мне надо позвонить в полицию. Не жри улик.

И я пошла прочь по снегу. Трудная ожидается ночь.

Позвонила я с телефона в кухне Уильямса. Сначала Гарровею – рассказала ему, что случилось. Когда он снова смог дышать, он выругался и сказал, что приедет сам. Наверное, думал, не повернулось ли бы все иначе, если бы он поехал с самого начала. Командовать всегда тяжелее, чем делать самому.

Я повесила трубку и набрала номер, присланный мне на пейджер.

– Да?

– Это Анита Блейк. Ваш номер был оставлен у меня на пейджере.

– Анита, это Каспар Гундерсон.

Человек-лебедь.

– Да, Каспар, в чем дело?

– У вас ужасный голос. Что-нибудь случилось?

– Много чего, но зачем вы меня искали?

– Я нашел Джейсона.

Я выпрямилась.

– Вы шутите?

– Нет, я его нашел. Он сейчас у меня в доме, я пытаюсь связаться с Ричардом. Вы не знаете, где он?

– Со мной.

– Отлично! – выдохнул Гундерсон. – Он может приехать заняться Джейсоном, пока тот не перекинулся?

– Ну, наверное, да. А зачем?

– Анита, я всего лишь птица, а не хищник. Мне с новичком-вервольфом не справиться.

– Ладно, я ему скажу. Где ваш дом?

– Ричард знает. Мне надо вернуться к Джейсону, заставить его успокоиться. Если он не выдержит до прихода Ричарда, я побежал прятаться. Так что, если я не открою вам дверь, вы будете знать, что случилось.

– Вам грозит от него опасность?

– Поторопитесь, ладно?

Он повесил трубку.

Ричард вошел в дом. Он стоял у двери с заинтересованным лицом, будто слушал музыку, доступную только ему.

– Ричард?

Он медленно повернулся на звук моего голоса, как на видеоленте, пущенной на малой скорости. Глаза у него были светло-желтыми, цвета янтаря.

– О Господи! – ахнула я.

Он не отвернулся, только моргнул и спросил:

– В чем дело?

– Звонил Каспар. Он нашел Джейсона и пытался связаться с тобой. Говорит, что он не управится с Джейсоном после перемены.

– Значит, с Джейсоном все в порядке.

– А с тобой?

– Нет. Мне придется вскоре перекинуться, иначе луна сама выберет за меня время.

Я не была уверена, что поняла, но пусть объяснит в машине по дороге.

– Эдуард поведет машину на случай, если луна выберет время на сорок четвертом шоссе.

– Хорошая мысль, только дом Каспара в горах.

– Отлично, тогда поехали.

– Тебе придется оставить там меня с Джейсоном.

– Зачем?

– Я прослежу, чтобы он никого не тронул, но ему надо будет охотиться. Там в лесу есть олени.

Я глядела на него. Это по-прежнему был Ричард, мой милый, но... Немного пугали эти светло горящие глаза на темном лице.

– Ты не будешь перекидываться в машине?

– Нет, тебе от меня опасность не грозит. Я держу своего зверя под контролем – это и значит быть вервольфом альфа.

– Насчет быть съеденной я не волнуюсь, – сказала я. – Мне только не хочется, чтобы ты залил мне сиденье этой светлой дрянью.

Он просиял улыбкой. Она была бы более успокаивающей, если бы не зубы чуть острее обычного.

Господи Иисусе!

Дом Каспара Гундерсона был построен из камня, а может быть, только облицован камнем. Стены сложены из светлых кусков гранита. Отделка была белой, деревянная крыша – светло-серой. Чистый и аккуратный дом, но умудрявшийся при этом выглядеть по-деревенски грубоватым. Находился он на поляне на вершине холма. Дорога заканчивалась около дома. Разворот там был, но дальше дороги не было.

Ричард позвонил в дверь, Каспар открыл. На его лице читалось облегчение.

– Ричард, слава Богу, это ты. Он пока еще держит человеческую форму, но боюсь, он вряд ли долго продержится.

Каспар придержал для нас дверь.

Мы вошли и увидели у него в гостиной двух незнакомых людей. Тот, что слева, был низкорослым, черноволосым и в очках с проволочной оправой. Второй – повыше, светлый, с рыжеватой бородой. Эти двое были единственным элементом, выделявшимся из интерьера – гостиная была белой. Ковер, диван, два кресла, стены – все белое. Как будто стоишь внутри шарика ванильного мороженого. Диван точно такой же, как у меня, – надо будет купить новую мебель.

– Кто это такие? – спросил Ричард. – Это ведь не наши.

– Это – точно. – Голос Титуса. Шериф стоял в дверном проеме, ведущем в кухню, и в руке у него был пистолет. – Никому не двигаться.

Южный акцент Титуса был тяжел, как кукурузная лепешка.

Из внутренней двери дома вышел Айкенсен с еще одним “магнумом” в руке.

– Ты их ящиками покупаешь? – спросила я.

– Мне понравилась твоя угроза по телефону, – сказал он. – Я просто весь дрожу.

Я шагнула вперед, хотя и не собиралась.

– Не надо, – сказал Айкенсен, наводя пистолет мне в грудь. Титус держал под прицелом Ричарда. Двое в креслах тоже достали оружие. Веселая вечеринка.

Эдуард за моей спиной стоял неподвижно. Я почти ощущала, как он взвешивает шансы. И тут у нас за спиной щелкнул затвор винтовки. Все мы вздрогнули, даже Эдуард. Позади стоял еще один человек, седой, с залысинами. В руках у него была винтовка, направленная в голову Эдуарда. После выстрела с такого расстояния хоронить нечего.

– А ну-ка руки вверх!

Мы подняли руки. А что было делать?

– Всем переплести пальцы на затылке, – велел Титус.

Мы с Эдуардом сделали это так, будто раньше тренировались. Ричард помедлил.

– Быстро, волколак, а то тебя завалю, где стоишь, а все остальные пули получит твоя подружка.

Ричард переплел пальцы.

– Каспар, что происходит?

Каспар сидел на диване – нет, не сидел, развалился. И был он доволен, как сытый кот... Ладно, сытый лебедь.

– Эти джентльмены заплатили целое состояние за охоту на ликантропов. Я им даю дичь и место для охоты.

– А Титус и Айкенсен гарантируют, что никто ничего не найдет?

– Я ж говорил вам, мисс Блейк, что мы немножко охотимся, – сказал Титус.

– А тот мертвец – один из ваших охотников?

Глаза его дернулись – не то чтобы отвернулись, но шевельнулись.

– Да, мисс Блейк, это был один из них.

Я глядела на двоих в креслах с пистолетами. На седого в дверях я оглядываться не стала.

– Вы трое считаете, что охота на оборотней стоит того, чтобы за нее умереть?

Темноволосый глядел на меня из-за очков, и глаза его были отстраненными и спокойными. Если ему и было не ловко направлять оружие на собрата по человечеству, он этого не показывал.

Взгляд бородатого обегал всю комнату, нигде не останавливаясь. Он явно не получал от всего этого удовольствия.

– А почему вы с Айкенсеном не прибрали место убийства до того, как Холмс и ее напарник увидели тело?

– Мы охотились на вервольфов, – ответил Айкенсен.

– Каспар, мы же твой народ, – сказал Ричард.

– Нет уж, – ответил Каспар, вставая. – Вы не мой народ. Я не ликантроп. У меня это даже не наследственное. Меня прокляла колдунья, и было это так давно, что я уже даже забыл.

– Ты ждешь от нас сочувствия? – спросила я.

– Нет. Я даже не думаю, что мне полагается объясняться. Вы двое вели себя со мной достойно, и мне полагалось бы чувствовать вину. – Он пожал плечами. – Это будет наша последняя охота. Большое гала-представление.

– Если бы ты убил Райну и Габриэля, я бы почти что тебя поняла, – сказала я. – Но что тебе сделали те ликантропы, которых ты помогал убивать?

– Помню, когда колдунья сказала мне, что она сделала, я себе представлял, как стану огромной кровожадной тварью, и мне это нравилось. Я все еще мог бы охотиться. Убивать своих врагов. А вместо этого... – Он широко развел руками.

– Ты их убил, потому что они были такими, каким ты хотел быть, – сказала я.

Он чуть улыбнулся.

– Зависть, Анита. Ревность. Это очень горькие чувства.

Я думала обозвать его подонком, но это было бы без пользы. Семеро погибли только потому, что этому сукину сыну не нравилось быть птицей.

– Этой колдунье надо было тебя убить, и очень медленно.

– Она хотела, чтобы я понял урок и покаялся.

– Я не очень ценю покаяние, – сказала я. – Мне больше нравится месть.

– Если бы я не был уверен, что ты сегодня умрешь, я бы обеспокоился.

– Можешь беспокоиться, – сказала я.

– Где Джейсои? – спросил Ричард.

– А мы вас к нему проведем. Правда, ребята? – сказал Титус.

Эдуард не сказал ни слова. Я не знала, о чем он думал, только надеялась, что он не полезет за пистолетом. Если он это сделает, в этой комнате погибнут многие, и трое из погибших будем мы.

– Айкенсен, обыщи их.

Айкенсен ухмыльнулся и сунул свой “магнум” в кобуру. На нас смотрели только один револьвер, два автоматических пистолета и одна крупнокалиберная винтовка. Какой бы идеальной командой ни были мы с Эдуардом, у нас тоже есть свой предел.

Айкенсен охлопал Ричарда. Ему это нравилось до тех пор, пока он не заглянул Ричарду в глаза. Тут он слегка побледнел. Нервничает – хорошо.

Пинком он заставил меня расставить ноги. Я сердито на него посмотрела. Руки Айкенсена потянулись к моей груди – отсюда обыск не начинают.

– Если он попробует что-нибудь, кроме поисков оружия, я рискну выхватить пистолет.

– Айкенсен, обращайся с мисс Блейк как с леди. Без глупостей.

Айкенсен встал передо мной на колени, провел ладонью по груди чуть выше сосков. Я ему двинула в нос правым локтем, брызнула кровь. Он покатился по земле, зажимая разбитый нос руками.

Темноволосый уже стоял, твердо направив ствол на меня. Отблеск света на очках скрывал выражение его глаз.

– Всем успокоиться! – скомандовал Титус. – Думаю, Айкенсен это заслужил.

Айкенсен встал с пола с покрытым кровью лицом и начал нашаривать пистолет.

– Если у тебя ствол покажется из кобуры, я тебя сам застрелю, – сказал Титус.

Айкэнсен быстро и тяжело задышал ртом. При попытке дышать носом оттуда вылетали кровавые пузырики. Нос определенно был сломан. Не так приятно, как выпустить ему кишки, но для начала неплохо.

Айкепсен долго стоял на коленях, и в его глазах отражалась внутренняя борьба. Руки он держал на кобуре, но пистолет не вытаскивал. Ему настолько хотелось меня застрелить, что он почти готов был попытаться. Отлично. Наши чувства взаимны.

– Айкенсен, – тихо и очень серьезно сказал Титус, будто понял, что Айкенсен готов вытащить оружие. – Я говорю всерьез, мой мальчик. Не шути со мной.

Айкенсен поднялся, сплевывая кровь, пытаясь очистить рот.

– Ты сегодня подохнешь.

– Может быть, но не от твоей руки.

– Мисс Блейк, если вы сможете сдержаться и не дразнить Айкенсена, чтобы он не пытался вас убить, я буду вам очень признателен.

– Всегда готова оказать содействие полиции.

Титус рассмеялся. Сукин сын.

– В наши дни преступники платят больше, мисс Блейк.

– Чтоб ты сдох!

– А вот ругаться не надо. – Он сунул пистолет в кобуру. – Сейчас я обыщу вас, и ничего другого делать не буду. Выкиньте еще что-нибудь – и нам придется застрелить одного из вас, чтобы показать, что мы не шутим. Вы же не хотите потерять любимого. Или друга.

Он улыбнулся. Добрый старый шериф Титус. Дружелюбный. Расположенный.

Он нашел оба пистолета, потом охлопал меня еще раз. Наверное, я вздрогнула, потому что он спросил:

– Где вы повредили руку, мисс Блейк?

– Помогала полиции раскрыть одно дело.

– Они допустили, чтобы ранили гражданского?

– Сержант Сторр и детектив Зебровски попали в госпиталь. Они были ранены при исполнении.

Что-то промелькнуло на этом толстом лице. Может быть, сожаление.

– Герои получают в награду только смерть, мисс Блейк. Вам бы лучше было это запомнить.

– Злодеи тоже погибают, Титус.

Он приподнял рукав моего пальто и забрал нож. Прикинул на руке.

– Сделано на заказ?

Я кивнула.

– Люблю хорошее оружие.

– Не потеряйте, я потом его у вас возьму.

Он хихикнул.

– А у вас есть присутствие духа, девушка, надо отдать вам должное.

– Зато ты гребаный трус.

Улыбка исчезла.

– Всегда оставлять за собой последнее слово – плохое качество, мисс Блейк. Это людей злит.

– Для того и говорилось.

Он перешел к Эдуарду. Надо отдать Титусу справедливость: он был человек тщательный. У Эдуарда он отобрал оба пистолета, короткоствольник и нож такой длины, что для Эдуарда он сошел бы за короткий меч. Я и понятия не имела, что он прячет нож.

– Слушай, кем ты себя считаешь? Той самой кавалерией, которая приходит на помощь?

Эдуард не сказал ни слова. Что ж, если он может сохранять спокойствие, я тоже могу. Слишком здесь много стрелков, чтобы злить одного и пытаться завалить других. У противника превосходство в численности и в вооружении. Не очень удачное начало недели.

– Теперь мы отведем вас вниз, – сказал Титус. – Что бы вы вместе с нами приняли участие в охоте. Вас выпустят в лес. Если сумеете уйти, вы свободны. Можете найти ближайшего полисмена и сдать нас. Попробуете что-нибудь выкинуть раньше, чем мы вас отпустим, – и вас просто убьют. Все это поняли?

Мы молча на него смотрели.

– Я не слышу ответа.

– Мы слышали, что ты говорил, – сказала я.

– А ты, блондинчик?

– Я тоже слышал, – ответил Эдуард.

– А ты, волколак?

– Не смей меня так называть, – сказал Ричард, и в его голосе тоже не было особого испуга. Это хорошо. Если приходится умирать, умирай храбро. Это выводит врагов из себя.

– Можно нам теперь опустить руки? – спросила я.

– Нет, – ответил Титус.

У меня в левой руке начиналась пульсирующая боль. Если ничего больнее меня сегодня не ждет, это будет победа.

Первым пошел Айкенсен, за ним Ричард, сопровождаемый темноволосым со спокойными глазами. Потом бородатый. Потом я. Титус. Эдуард. За ним седой с винтовкой. Последним Каспар – замыкал торжественное шествие.

Лестница вела в естественную пещеру под домом. Она была размером футов шестьдесят на тридцать, а свод – вряд ли выше двенадцати футов. В дальней стене был ведущий наружу туннель. В электрическом свете пещера отливала желтым. В гранитных стенах были сделаны две клетки. В дальней в позе зародыша свернулся Джейсон. При нашем появлении он не шевельнулся.

– Что вы с ним сделали? – спросил Ричард.

– Попытались заставить его для нас перекинуться, – ответил Титус. – Вот этот птичкин сказал, что это будет просто.

У Каспара был такой вид, будто ему неприятно. Было тут дело в названии “птичкин” или в упрямстве Джейсона, трудно сказать.

– Он перекинется.

– Ты это уже говорил, – заметил седой.

Каспар нахмурился.

Айкенсен открыл пустую клетку. У него все еще текла кровь, и он зажимал нос пачкой салфеток, но это мало помогало. Пачка стала алой.

– Залезай, волколак, – сказал Титус.

Ричард не шевельнулся.

– Мистер Кармайкл, мальчика, будьте добры.

Темноволосый спрятал свой девятимиллиметровый автоматический пистолет, достал из-за пояса другой, двадцать второго калибра, и навел его на сжавшегося в комок Джейсона.

– Мы и без того думали уже всадить в него пулю – посмотреть, не убедит ли это его перекинуться. Лезь в клетку.

Ричард остался стоять.

Кармайкл сунул пистолет сквозь решетку, опуская руку.

– Не надо, – сказал Ричард. – Я пойду. – Он шагнул в клетку.

– Теперь ты, блондинчик.

Эдуард не стал спорить, а просто вошел. Он переносил все это куда лучше, чем я думала.

Айкенсен закрыл дверь, запер ее на замок и подошел ко второй клетке. Отпирать ее он не стал и остался стоять, прижимая к носу мокрые салфетки. На пол упала капля крови.

– А вы разделите кров с вашим юным другом.

Ричард вцепился в решетку клетки.

– Не смейте этого делать! Когда он переменится, ему надо будет есть!

– Две вещи способствуют изменению, – сказал Каспар, – кровь и секс. Я видел, как Джейсону понравилась твоя подруга.

– Каспар, не делай этого.

– Поздно, – ответил он.

Если я войду в клетку, мне предстоит быть съеденной заживо. Это один из пяти самых нежелательных для меня способов умирать. Не пойду я в эту клетку. Пусть лучше они меня пристрелят.

– Сейчас Айкенсен откроет клетку, и вы туда войдете, мисс Блейк.

– Нет.

Титус посмотрел на меня в упор.

– Мисс Блейк, тогда мистер Финштейн вас застрелит. Так, мистер Финштейн?

Бородатый с неспокойными глазами наставил на меня девятимиллиметровую “беретту”. Симпатичный пистолет, если не держаться лозунга “покупайте американское”. Ствол, когда смотришь на него не с того конца, кажется очень большим и твердым.

– Отлично, стреляйте.

– Мисс Блейк, мы не шутим.

– Я тоже. Выбор между съедением заживо и пулей? Давайте пулю.

– Мистер Кармайкл, не подойдете ли сюда с двадцать вторым калибром? – Кармайкл подошел. – Мы можем вас ранить, мисс Блейк. Всадить пулю в ногу, а потом втолкнуть в клетку.

Глядя в эти глаза-бусинки, я знала, что он на это способен. В клетку я идти не хотела, но уж тем более не хотела лезть туда раненой.

– Я посчитаю до пяти, мисс Блейк, потом Кармайкл стреляет, и мы вас втаскиваем в клетку. Раз... два... три... четыре...

– Ладно, ладно, будьте вы прокляты. Открывайте дверь.

Айкенсен открыл, и я вошла. Дверь лязгнула, захлопываясь. Я осталась стоять возле нее. Джейсон затрясся, как в лихорадке, но позы не изменил.

Оставшиеся снаружи были разочарованы.

– Мы заплатили приличные деньги за охоту на вервольфа, – заявил седой. – И ничего не получили, что стоило бы этих денег.

– Джентльмены, у нас впереди целая ночь. Он не сможет долго устоять перед такой роскошной приманкой, – успокоил его Каспар.

Название “приманка” мне не понравилось, пусть она даже и роскошная.

– Я позвонила Гарровею и рассказала ему, что его люди попали в засаду. Рассказала ему, что это работа Айкенсена.

– Врете.

Я поглядела на него в упор.

– Вы думаете, что я вру?

– Может быть, нам стоит вас всех перестрелять и сбежать, мисс Блейк?

– А этим джентльменам вернуть деньги?

– Мы хотим на охоту, Титус. – Трое вооруженных мужчин явно не собирались уходить, не получив своего развлечения.

– Полиция не знает про этого птичкина, – сказал Кармайкл, держатель двадцать второго калибра. – Пусть он останется наверху. Если они приедут задавать вопросы, он найдет ответы.

Титус обтер ладони об штаны. Нервничает, ладони потеют? Дай Бог, чтобы так.

– Она не звонила, она блефует, – сказал Айкенсен.

– Заставьте его перекинуться, – потребовал Кармайкл.

– Он на нее не обращает внимания, – заметил седой.

– Джентльмены, дайте время.

– Вы сказали, что у нас нет времени.

– Каспар, ты специалист. Придумай чего-нибудь.

Каспар улыбнулся, глядя мне за спину.

– Кажется, нам недолго еще ждать.

Я медленно обернулась. Джейсон все еще лежал, свернувшись клубком, но лицо его было обращено ко мне. Одним плавным движением он перекатился на четвереньки. Глаза его блеснули на меня, на мужчин с той стороны решетки.

– Я этого делать не буду. – Голос у него был напряженный, но нормальный. Человеческий голос.

– Ты слишком давно сдерживался, Джейсон, – сказал Каспар. – Луна встает, Джейсон. Ты чуешь страх этой женщины? Запах ее тела – слышишь? Ты же знаешь, что хочешь ее.

– Нет! – Он опустил голову до пола, вытянув руки и подтянув под себя колени. Потом потряс головой, прижимаясь лицом к камню. – Я вам не буду устраивать шоу, как стриптизер с панели!

– А не стоит ли предоставить Джейсону и мисс Блейк некоторое уединение? – спросил Титус.

– Может быть, – ответил Каспар. – Кажется, он не любит публики.

– Мы вам дадим небольшую передышку, мисс Блейк. Если, когда мы вернемся, вас не будет в живых – что ж, был рад нашему знакомству.

– Не могу ответить вам тем же, Титус.

– Ну что ж, это искренний ответ. До свидания, мисс Блейк.

– Чтоб тебе гореть в аду, сука! – пожелал мне на прощание Айкенсен.

– Ты меня будешь вспоминать каждый раз, когда глянешь в зеркало, Айкенсен.

Он поднес руку к носу, но даже коснуться его было больно. Он состроил грозную физиономию, но это плохо получалось с прижатыми к носу салфетками.

– Чтоб тебе подыхать долго!

– И тебе того же.

– Каспар, прошу тебя, – сказал Ричард. – Не надо. Давай я для вас перекинусь. И дам за собой охотиться. Только выпусти Аниту.

Они остановились и посмотрели на Ричарда.

– Ричард, не лезь мне помогать!

– Я вам устрою отличную охоту. Лучшую из всех. – Ричард вцепился в решетку, прижавшись к ней лицом. – Ты знаешь, Каспар, что я могу. Скажи им, Каспар!

Каспар поглядел на него долгим взглядом.

– Ты их всех поубиваешь.

– Я обещаю этого не делать.

– Ричард, что ты такое несешь?

Он не обращал на меня внимания.

– Каспар, прошу тебя!

– Да, наверное, ты ее очень любишь.

Ричард смотрел на него, не отвечая.

– Ричард, что бы ты ни делал, они все равно меня не отпустят.

Он не слушал.

– Извини, Ричард. Тебя я верю, но зверю твоему... Ему, я боюсь, верить нельзя.

– Ладно, хватит время терять. Гарровей не знает, где нас искать, но может сюда нагрянуть. Давайте, оставляем их наедине, – сказал Титус.

И все вышли за жирным шерифом, последним – Каспар.

– Я бы хотел, чтобы в этих клетках были Габриэль и Райна. Мне жаль, что так вышло.

И человек-лебедь исчез в туннеле.

– Каспар, не надо, не делай этого! – эхом отдался в пещере вопль Ричарда, но иного ответа, кроме эха, ему не было.

Мы остались одни. И я резко обернулась в ответ на шаркающий звук. Джейсон снова оказался на коленях, и что-то просыпалось в его бледно-синих глазах, что-то чудовищное и совсем не дружелюбное. Я наполовину не была настолько одна, насколько мне хотелось бы.

Джейсон сделал один неверный шаг в мою сторону и остановился.

– Нет, нет, нет! – Каждое слово вырывалось у него стоном.

Он опустил голову. Желтые волосы свесились вниз, густые, но короткие, не достающие земли. На нем были просторная рубашка и джинсы. Вещи, которые не жалко испортить, если придется в них перекидываться.

– Анита! – позвал Ричард.

Я подвинулась так, чтобы видеть вторую клетку, не выпуская из виду Джейсона.

Ричард тянул ко мне руку сквозь решетку, будто мог перекрыть пространство и перетащить меня к себе.

Эдуард подполз к решетке и стал ощупывать замок. Изнутри он не мог его рассмотреть как следует. Потом он прижался щекой к решетке и закрыл глаза. Если они не помогают, то начинают отвлекать.

Выпрямившись, Эдуард достал из кармана тоненький футляр, расстегнул на нем молнию и вытащил какие-то миниатюрные инструменты. Отсюда мне не было их видно как следует, но я знала, что это такое. Эдуард собирался взломать замок. У нас есть шанс удрать в лес раньше, чем нас хватятся. Появилась перспектива.

Эдуард пристроился возле решетки, руки по обе стороны замка, в каждой руке отмычка. Глаза его были закрыты, лицо пусто – он полностью сосредоточился на движениях рук.

Джейсон издал грудью тихий и низкий звук. Сделал ко мне два шага, еле волоча ноги. Глаза у него были такими же невинно-синими, как апрельское небо, но за ними не осталось никого. Он глядел на меня так, будто видел мое тело изнутри, рассматривал бьющееся в груди сердце, чуял запах крови у меня в жилах. Не человеческий взгляд.

– Джейсон, держись, – сказал ему Ричард. – Еще несколько минут – и мы свободны. Держись.

Джейсон не отреагировал. По-моему, он не слышал.

Я про себя подумала, что несколько минут – слишком оптимистичный прогноз, но уж если Джейсон в это поверит, я тоже готова верить.

Джейсон полз ко мне. Я распласталась спиной по прутьям решетки.

– Эдуард, как у тебя там?

– Это не те инструменты, которые я бы выбрал для этого замка, но я справлюсь.

Что-то изменилось в движениях ползущего Джейсона, будто у него выросли мускулы в местах, где их быть не должно.

– Постарайся поскорее, Эдуард.

Он не ответил. Мне не надо было смотреть, чтобы узнать, что он возится с замком. Изо всех сил я верила, что он откроет дверь. Я прижималась спиной к решетке, стараясь сохранить между собой и вервольфом расстояние побольше. Эдуард откроет дверь, но успеет ли? Вопрос на миллион долларов.

Звук у входа заставил меня обернуться. В пещеру вошел Кармайкл. В руке у него был девятимиллиметровый револьвер, и Кармайкл улыбался. Таким довольным я его еще не видела.

Эдуард не обратил внимания – он возился с замком.

Кармайкл направил ствол на Эдуарда.

– Отойди от замка! – Он взвел курок с громким щелчком – движение не необходимое, но с всегда отличным театральным эффектом. – Ты нам живой не нужен. Отойди... от... замка!

С каждым словом он делал шаг ближе.

Эдуард поглядел на него. Лицо его было все также пусто, будто он весь сосредоточился на работе рук, а не на наставленном на него револьвере.

– Брось отмычки наружу. Быстро!

Эдуард пристально глядел на Кармайкла. Выражение его лица не изменилось, но он отбросил два миниатюрных инструмента.

– Вытащи из кармана весь пакет и брось сюда. И не пытайся врать, что его у тебя нету. Если у тебя были эти две штучки, то есть и остальные.

Не знаю, чем занимался Кармайкл в реальном мире, но чем-то не очень хорошим. Чем-то таким, где надо знать, какие отмычки должны быть в наборе профессионала.

– Второй раз предупреждать не буду, – сказал Кармайкл. – Бросай, иначе я стреляю. Вся эта возня мне надоела.

Эдуард бросил ему тонкий кожаный футляр, и тот шлепнулся на каменный пол. Кармайкл не шевельнулся, чтобы его подобрать, – отмычки лежали так, что Эдуарду было не дотянуться, а это и все, что надо. Он отошел назад, держа нас всех в поле зрения, но при этом уделил внимание Джейсону и мне. Вот радость-то!

– А наш маленький вервольфик просыпается. Я так и думал.

Из горла Джейсона вырвалось низкое прерывистое рычание.

Кармайкл рассмеялся довольным лающим смехом.

– Мне хотелось видеть, как он перекидывается. Хорошо, что я догадался вернуться проверить.

– Я в восхищении от вашего присутствия, – сказала я.

Он подошел поближе к решетке, но так, что не дотянуться, и стал смотреть на Джейсона.

– Никогда не видел, как они перекидываются.

– Выпустите меня, и посмотрим вместе.

– Да ну, зачем мне это? Я платил деньги за весь спектакль.

Глаза у него блестели от предвкушения радости – ярко и весело, как у ребенка утром на Рождество. С-сука!

Джейсон зарычал снова, и я полностью переключила внимание на него. Он скорчился на каменном полу, подобрав под себя руки и ноги. От рычания, прорывавшегося между человеческими губами, у меня на шее поднимались дыбом волосы. Но Джейсон на меня не смотрел.

– А ведь он на вас рычит, Кармайкл.

– Да, но я не в клетке, – возразил он и был прав.

– Джейсон, не злись на него, – сказал Ричард. – Злость питает зверя. Ты не можешь сейчас позволить себе злиться.

Голос Ричарда был невероятно спокоен, даже ласков. Он пытался Джейсона уговорить, или заговорить, или заболтать, как хотите называйте слова, которые могут удержать вервольфа от метаморфозы.

– Нет, волк, злись, – сказал Кармайкл. – Я тебе голову отрежу и повешу на стену.

– Он после смерти станет опять человеком, – напомнила я.

– Я знаю, – ответил Кармайкл.

Ну и ну!

– Если полицейские найдут у вас человеческую голову, это может вызвать у них излишнюю подозрительность.

– У меня много есть трофеев, которые мне не хотелось бы показывать полиции.

– А что вы делаете в реальном мире?

– Разве этот не реален?

Я покачала головой. С ним трудно было спорить, но мне хотелось.

Джейсон подполз к решетке в позе обезьяны. Грациозно, но энергично, будто он был готов взмыть в воздух. Будто если он подпрыгнет, то полетит.

– Джейсон, спокойно. Легче, легче, – сказал Ричард.

– Давай, мальчик, вперед. Бросайся на решетку, и я спущу курок.

У меня на глазах Джейсон собрал все мышцы и ударил в решетку плечом. Припал к решетке, развел руки как можно шире. Ткнулся плечом между прутьев, будто хотел проскользнуть. Кармайкл на миг застыл в неуверенности, потом засмеялся.

– Стреляй! – сказал Джейсон, даже не сказал, а прорычал. – Стреляй!

– А вот не буду, – ответил Кармайкл.

Джейсон вцепился в решетку руками и соскользнул на колени, прижимаясь лбом к прутьям. Он дышал часто и тяжело, будто только что пробежал милю на одном дыхании. Был бы он человеком, упал бы в обморок от гипервентиляции. Его голова повернулась ко мне, медленно, до боли медленно, будто против его воли.

Он пытался заставить Кармайкла его застрелить. Хотел быть убитым, только бы не растерзать меня. Он меня даже почти не знал и готов был пожертвовать жизнью. Много очков в его пользу.

Он смотрел на меня, и в его лице читалась голая, сырая нужда. Не секс и не голод, или то и другое, или ни то, ни другое – не знаю. Я не понимала смысла этого взгляда и не хотела понимать.