Джессика Спотсвуд 19 страница

Мой взгляд находит Мауру, которая сидит в противоположном конце комнаты на диванчике в обществе Алисы. Ее синие глаза встречаются с моими и, сверкнув, свирепо сужаются.

— Однако отнюдь не все от меня в восторге, — говорю я, кивая в сторону Мауры.

Елена встречается взглядом с Маурой, краснеет до корней волос и спешит снова повернуться ко мне.

— Что ж, мы это предвидели, не так ли?

Именно так. Я только не представляла, как больно это может ранить. Маура находится в той же самой комнате, что и я, но не разговаривает со мной. После нашей ссоры у реки она избегает меня и Тэсс. И уж конечно, то, что я у нее на глазах шепчусь с Еленой, положения отнюдь не улучшает. Но Елена — могущественный союзник, и я не могу дать ей от ворот поворот, только чтобы умаслить Мауру.

Маура ведь придет в себя, правда же? Она наверняка должна прийти в себя.

Часы внизу бьют одиннадцать, мы с Тэсс входим в комнату Елены, и я потрясена увиденным.

Комната переполнена. Девушки сидят вплотную друг к другу на кровати Елены, сбив ее аккуратное розовое одеяло, и на полу тоже яблоку негде упасть. Сестра София восседает на мягкой скамье возле туалетного столика, с одного бока ее подпирает тощая сестра Эдит, преподавательница живописи, а с другого — сестра Мелизанда, которая учит нас французскому и скандально известна тем, что носит брюки. Я не хожу на их уроки и потому едва с ними знакома и уж совершенно не ожидала увидеть их здесь. Присутствие некоторых учениц тоже оказывается для меня сюрпризом: на кровати рядом с Вайолет сидят Евгения и Мод.

Все мои подруги, конечно, тут. Пришли Рори, и Рилла, Дейзи, Мэй, и Адди, и Перл, Люси, и Ребекка. Тэсс пожимает мою руку и усаживается на пол рядом с самыми младшими ученицами.

Елена подходит и останавливается подле меня. На всех послушницах, включая меня, вечерние халатики, но она по-прежнему одета в свое прелестное зеленое платье. Елена хлопает в ладоши.

— Добрый вечер, — говорит она, и все тут же перестают болтать и смотрят на нас.

От их взглядов меня бросает в жар (шея под волосами тут же начинает потеть), и я не знаю, куда девать руки. Карманов на моем халате цвета слоновой кости нет, поэтому я складываю их за спиной.

— Спасибо, что пришли, — говорит Елена. Хотя время позднее, ни у кого из присутствующих, судя по их виду, сна ни в одном глазу. — За последние несколько дней я беседовала со многими из вас, но сейчас хочу обратиться ко всем сразу одновременно. Я верю в то, что освобождение пациенток Харвуда — своевременная и правильная мера, и завтра нам понадобится ваша помощь. Кейт, не могли бы вы все разъяснить?

И я рассказываю наш план. Я, Елена, Рори и Рилла поедем первыми в экипаже Финна и будем в личинах Братьев. Нам понадобятся добровольцы, которые последуют за нами в двух каретах Сестричества, чтобы открыть запертые комнаты и охранять пациенток. Мы планируем разбить беглянок на четыре группы. В одной будет Бренна Эллиот и ведьмы, о которых мы знаем, они отправятся с нами обратно в монастырь. Остальные три группы разъедутся в фургонах по тайным убежищам, о которых мы узнали от Зары. Во дворе Харвуда София заметила два принадлежащих строителям фургона, и мы намереваемся их присвоить. Нам не хватает еще одного фургона и требуются добровольцы, которые согласятся исполнить роль кучеров и пожить в тайных убежищах, пока бывшие пациентки Харвуда там не освоятся.

— Я поведу один фургон, — вызывается сестра София.

Я перевожу взгляд на Тэсс, и она тоже смотрит на меня. Я была готова об заклад биться, что София отвезет девушек в убежище на берегу океана, точь-в-точь как в видении моей сестры.

Мод поднимает руку, я киваю ей, и она начинает, взъерошив свою морковную шевелюру:

— Фургон есть у отца Джинни, он возит на нем товар. — Она подталкивает локтем свою подругу Евгению.

Та смотрит волком и натягивает на худые запястья коротковатые рукава голубого халатика:

— Красть у отца я не стану.

— Ну мы же потом вернем фургон на место, — спорит Мод.

— А что, если он потеряет покупателей, потому что поставок вовремя не будет? — Голос Евгении звучит хрипло, как будто она замерзла. — Или вдруг его как-нибудь свяжут с этим побегом?

— Давай, Джинни, мы все должны внести свою лепту! — Вайолет подпрыгивает на толстой Елениной перине. — Я поведу один из фургонов.

— А ты разве умеешь им править? — ахает Мод.

— Вообще-то мой отец — кучер, — делает круглые глаза Вайолет, — так что, конечно, умею.

— Вы собираетесь спасать всех, не только ведьм? — спрашивает сестра Мелизанда.

— Конечно. Мы никого там не оставим, — заверяю я.

Она вскидывает голову, увенчанную копной коротких темных волос.

— Тогда я тоже буду помогать. Поведу еще один фургон.

— И мы вдвоем тоже будем править, по очереди, — предлагают две гувернантки.

Люси Уилер быстро-быстро машет рукой со своего места у обогревателя:

— Мы с Бекой тоже хотим помочь!

Я улыбаюсь девчушке:

— С вашей стороны очень храбро предложить свою помощь, и я благодарна вам за это. Но я думаю, возможно, нам не следует брать с собой тех, кому нет четырнадцати. Это очень опасное дело.

Карие глаза Люси широко раскрываются:

— Но моя сестра… я хотела ее увидеть.

— Обязательно увидишь, мы привезем Грейс сюда, — говорю я ей.

Люси прижимает руку к сердцу.

— Сюда? Но она ведь не ведьма!

— Она твоя сестра. После того что ей пришлось пережить, ее место здесь, рядом с тобой, — твердо говорю я. — У кого-нибудь, кроме Люси и Рори, есть родственницы в Харвуде? Мод, там твоя кузина, так? Кэролайн, кажется?

— Да, — улыбается Мод.

Выясняется, что в числе пациенток также племянница Сестры Эдит, и мы сходимся на том, что ее вместе с Кэролайн тоже привезут в монастырь.

— А как же я? Я могу пойти с вами? — Тэсс, нахмурившись, смотрит на меня со своего места на цветочном ковре.

— Тебе ведь только двенадцать, правда? — замечаю я.

Долгие дни я избегала этого разговора. Тэсс теребит кончик своей белокурой косички, ее тонкое личико вспыхивает.

— Да, но…

— Нет. Ты просто отличная ведьма — и ты, Люси, и ты, Ребекка, тоже — и я просто уверена, что вы очень помогли бы, и жалею, что вас там не будет. Но рисковать вашей безопасностью я не хочу, — объясняю я. — Пожалуйста, давайте не будем из-за этого ссориться.

— Думаю, Кейт права, — мягко говорит сестра София.

— На обратном пути нам нужно будет уместиться в три кареты, — решает Елена. — Мне кажется, пятнадцать человек — правильное число. Что вы об этом думаете, Кейт?

— Ну… да, — соглашаюсь я, все еще поражаясь тому, что она обращается ко мне за одобрением. — По два человека на каждое крыло богадельни плюс еще несколько в передней, для защиты пациенток. Думаю, некоторые из них попытаются просто убежать куда глаза глядят. Не могу осуждать их за это, однако нужно будет им напомнить, что, если они отправятся по домам, Братья, скорее всего, опять их переловят. — Очень не хочется повторять ошибку, которую мы совершили, освободив узников со скотобойни.

— Без нас вам не обойтись. Я и Перл знаем Харвуд лучше всех. — Адди поправляет сползшие на кончик носа очки, а сидящая рядом с ней Перл согласно кивает головой.

В конце концов для участия в побеге вызывается почти вдвое больше добровольцев, чем нужно. Из них мы отбираем Елену и двух гувернанток, которые поведут фургон, сестру Софию, сестру Эдит и сестру Мелизанду, Рори, которая станет присматривать за Бренной, Риллу, потому что она восхитительно создает иллюзии, Адди, Перл и Мэй, которые лучше всех знают внутреннее устройство Харвуда, а еще Вайолет, Дейзи, Мод и меня. Елена провожает остальных, а харвудская команда остается, чтоб обсудить детали побега и уточнить обязанности каждой участницы.

Я придерживаю Тэсс за локоть.

— Ты же понимаешь, правда?

Она кивает.

— Если честно, я и не думала, что ты разрешишь мне пойти. Я надеялась, что ошибаюсь, но…

— Нам все еще нужна твоя помощь. Пожалуйста, останься и расскажи побольше об убежищах.

Евгения стучит меня по плечу:

— Мы можем поговорить наедине? — спрашивает она.

— Конечно.

Я уверена, что речь пойдет о том, как лихо мы распорядились фургоном ее отца, и не могу сказать, что осуждаю ее за это. Выйдя следом за ней в коридор, я вижу, как участницы нашей тайной встречи на цыпочках расходятся по своим комнатам, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить своих спящих соседок. Дверь комнаты сестры Коры в дальнем конце коридора плотно закрыта. София сказала, что теперь жизнь Коры может прерваться в любой момент, и я, прикрыв глаза, возношу краткую беззвучную молитву, чтобы ее кончина была быстрой и безболезненной.

Когда последние участницы нашего заговора исчезают на лестнице, Евгения поворачивается ко мне.

— И давно вы с Еленой подруги не разлей вода? — шипит она.

— Мы… что-что?

Ее рот растягивается, как у монстра из книги рассказов-страшилок, и я отступаю на шаг. Прямые шоколадные косы Евгении становятся вьющимися рыжими локонами, карие глаза превращаются в пронзительно-синие, прыщи на лице исчезают, уступая место гладкой коже моей сестры.

— Маура. — Отпрянув к стене, оклеенной зелеными обоями в цветочек, я в ужасе не свожу с нее глаз. — Что ты сделала с Евгенией?

— О, с Джинни все отлично, — невозмутимо отмахивается Маура. — Я навела на нее обездвиживающие чары и спрятала ее в одежном шкафу. Через несколько минут выпущу. Я рада, что побывала на твоем идиотском собрании и посмотрела на вас с Еленой. И на этих дурочек, которые из кожи вон лезли, лишь бы произвести на тебя впечатление.

— Они не пытались произвести впечатление, а делали то, что считают правильным, — возражаю я.

— Меня просто тошнит от твоего ханжества. — Маура скрещивает руки поверх своего голубого халата с оборками. — Не могу поверить, что ты снюхалась с Еленой. Ты же вроде как ее ненавидела!

Я кусаю губу.

— Ты же знаешь, что она о тебе беспокоится. И жалеет, что причинила тебе боль.

Маура что-то высматривает на деревянных половицах:

— Не настолько, чтоб быть на моей стороне.

— Люди могут не соглашаться в чем-то, но по-прежнему хорошо друг к другу относиться, — замечаю я.

— Вроде как вы с Тэсс относитесь ко мне? — Маура встряхивает головой, рыжие локоны подскакивают. — Нет уж. Я сама по себе. Полагаю, мне нужно к этому привыкнуть. Я теперь всегда одинока.

— Неправда, — отрезаю я, подбочениваясь. — Хватит уже себя жалеть.

— Тебе этого не понять, ведь ты все время среди людей. Они к тебе так и липнут, — обвиняет Маура, и я замираю, уставившись на нее и вспоминая, сколько раз завистливо думала о ней этими же самыми словами. — Финн тоже участвует?

— Да, — настороженно отвечаю я, — а что? Ты собираешь информацию, чтоб меня шантажировать?

— Запрети ему. Это твоя война, а не его. — Мрачный взгляд синих глаз Мауры встречается с моим взглядом. — Он не должен в этом участвовать.

— Ну знаешь, он настаивал, а я теперь стараюсь никому ничего не запрещать. Из этого все равно ничего хорошего не получается. — Я чуть-чуть улыбаюсь. — Послушай, я знаю, что ты злишься на меня и Тэсс, но тут дело даже не в нас. Пациенткам Харвуда нужна помощь. Если завтра вечером вы с Инесс добьетесь успеха, Братья могут сделать с ними нечто страшное. Ты даже не представляешь себе, на что они способны.

— Ты тоже не представляешь, — замечает Маура, расправляя белые кружевные оборки на рукавах.

— Зато я знаю, что это будет ужасно. Братья захотят наказать их в назидание остальным, станут мучить или, может, даже убьют. Я не могу просто сидеть, сложа руки, и ждать, когда это произойдет. — Я умоляюще смотрю на сестру. Даже сейчас что-то во мне надеется, что она услышит меня и присоединится к нам, а не к Инесс. — Как бы Братья ни отомстили, это будет на твоей совести. И на совести Инесс. Ты сможешь с этим жить?

Маура смотрит на меня в упор.

— Как реагировать — это выбор Братьев. Возродив сожжения, они продемонстрируют людям свою истинную ужасную сущность. Братья — наши враги, Кейт. Мы никогда не сможем с ними сотрудничать. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше для тебя.

Харвудская богадельня, похожая на припавшего к земле темного монстра, сожравшего все звезды на небе, прилепилась к склону холма. Зарешеченные окна верхних этажей тонут в зловещем мраке: газовые лампы горят лишь в холле и в комнате отдыха сиделок на первом этаже. Наша карета подъезжает по присыпанной снегом гравиевой дорожке к сторожевой будке, и мои внутренности от страха завязываются в узел. В карете Елена, Рилла, Рори и я, и мы ни словом не перекинулись с тех пор, как выехали из монастыря. Снег глушит стук лошадиных копыт, и напряженная тишина нарушается лишь чуть слышным скрипом кожаной упряжи.

После бесконечного ожидания раздается резкий, властный окрик охранника, и Финн что-то отвечает ему низким, спокойным и уверенным голосом. Елена напротив меня, не переставая, нетерпеливо отбивает ногой по полу кареты какой-то ритм. Она вся подалась вперед, готовая в любой момент прибегнуть к магии. Рори, как ребенок, ерзает на кожаном сиденье. Однако новое должностное кольцо Финна и эмблема Братства на карете имеют вес даже в этот поздний час, поэтому следующий звук, который я слышу, — скрип открывающихся ворот.

Я приехала сюда по собственной воле, но все равно не могу справиться со старым иррациональным страхом, что сейчас ворота за нами захлопнутся, навсегда заточив нас в богадельне. На полпути карета останавливается. Я приоткрываю дверцу и выглядываю.

— Что случилось, сэр? — спрашивает стражник.

«Оставь ворота открытыми. Не останавливай никого, кто будет входить или выходить», — мысленно командую я, и он неверной, пьяной походкой плетется обратно в будку.

Наша карета катит вверх по холму и останавливается перед входной дверью богадельни. Я выпрыгиваю на землю, успев мимолетно удивиться жестким, угловатым линиям своего нового лица и — самое странное — сползающим на щеки темным усам. Созданная Риллой личина никуда не делась.

Смотрительница открывает дверь. Это тучная, веселая с виду женщина с белобрысыми, толстыми локонами-сардельками и красными, круглыми, как у бурундука, щеками.

— Добрый вечер, господа, — говорит она. — Я — миссис Харрис, ночная смотрительница. Я могу чем-то помочь?

— Да, мы бы хотели… — Мой высокий голос звучит абсолютно не по-мужски, и я обрываю себя, принужденно закашлявшись.

— Мы прибыли с проверкой и хотим видеть пророчицу, — хрипло, под стать своей нынешней внушительной фигуре говорит Елена.

— Пророчицу? — Белесые бровки смотрительницы взлетают почти до линии волос.

Вперед выступает Финн.

— Брат Роббинс, — представляется он, отвешивая официальный поклон. Елена и на него навела маскирующие чары, так что никто не сможет потом опознать его в истинном облике. — Добрый вечер, мэм.

— Меня не предупредили, что сегодня кто-то приедет, сэр. Время позднее, большинство наших пациенток уже в постелях.

Я хмурюсь. Лучше бы сейчас придумать какую-нибудь хитрость и не прибегать пока к ментальной магии:

— Мы денно и нощно были заняты на ежегодной встрече, но Брат Ковингтон пожелал, чтобы мы увидели ее, прежде чем покинем город. Дело в том, что мы знаем толк в психических расстройствах.

Финн делает еще шаг вперед и понижает голос, словно желая уберечь нас от неких неприятных истин:

— Я так понимаю, что Братья, которые были тут до нас, потеряли терпение, потому что ваша пациентка оказалась несговорчивой и не пожелала идти им навстречу?

Миссис Харрис бросает на Финна тревожный взгляд.

— Она плоха. Прошу прощения, сэр, но мне кажется, что Господним слугам не пристало таким образом обходиться с женщиной.

Я представляю себе окровавленную, избитую Бренну и начинаю дрожать. Финн встретился с нами на задворках монастыря и рассказал, что сегодня ее наказали за то, что она отказалась говорить с Братьями. Что же они с ней сотворили, если миссис Харрис отважилась сказать подобные слова?

— Вы забываетесь. Эта девчонка — проклятая ведьма, — отрезает Финн. Я никогда не слышала у него такого жесткого, холодного голоса. — Она несет скверну и опасность всей Новой Англии, и лишь по нашему милосердию…

— Простите меня. Я ни в коей мере не ставлю под сомнение ваше суждение, сэр.

Смотрительница устремляет на него испуганный взгляд светлых глаз. Финн жестом указывает ей на землю, и она, хрустнув суставами, преклоняет перед ним колена прямо на холодных каменных ступенях. Финн возлагает руку на ее белый, отделанный рюшами чепец:

— Господь да благословит вас и да сохранит сегодня и во все дни вашей жизни.

Я в ужасе отступаю назад, когда Финн произносит эти слова. Как ему, должно быть, ненавистно выговаривать эту извечную формулу Братства. А мне ненавистно это видеть. Это не он, это вовсе не мой Финн.

— Благодарение Господу, — бормочет смотрительница, склонив голову.

— Очистим наши умы и откроем сердца Господу.

И все мы тоже присоединяемся к рефрену:

— Очистим наши умы и откроем сердца Господу.

— Поднимитесь, — пренебрежительно смотрит на нее Финн. — И больше не сомневайтесь.

— Да, сэр. Конечно, сэр. Проходите, пожалуйста, сэр. — Она проводит нас внутрь. — Мисс Эллиот на третьем этаже, в изоляторе. Там сиделка перед дверьми.

Финн идет через пустой холл, и его сапоги гремят по покоробленным деревянным половицам. Смотрительница ныряет за свой стол.

— Подождите! — окликает она.

Я холодею от ужаса, потому что уверена: она каким-то образом разглядела под личинами наше подлинное обличье и сейчас лезет за пистолетом. Однако она достает всего лишь свечу.

— Вот, сэр, возьмите. Наверху кромешная тьма. Пациенткам, знаете ли, запрещено жечь огонь. Там прямо жуть иной раз берет.

— Спасибо.

Я беру свечу, и смотрительница зажигает ее для меня.

Мы поднимаемся по темной лестнице и заходим в крыло изолятора. Ночная сиделка как раз заглядывает в смотровое окно Бренны и оборачивается, заслышав наши шаги. Ее разум кажется гибким и податливым. Я внушаю ей, что она по поручению миссис Харрис должна отправиться помогать в палату к неконтактным пациенткам, и стираю память о нас. Без единого возражения сиделка покидает свой пост. Все получается чудовищно просто, и я не ощущаю даже легкой усталости.

С тех пор как я приехала в Нью-Лондон, моя магическая сила изрядно выросла. Раньше, сплетя подобное заклинание, я бы надолго вышла из строя, а теперь у меня даже голова не закружилась.

Комнатушка, в которой держали миниатюрную блондинку, опустела. Надеюсь, ее перевели обратно в палату для неконтактных пациенток.

— Посмотрите, нет ли в этом крыле кого-нибудь еще. Я выведу Бренну, и после этого поднимем тревогу, — говорю я.

Рилла развеивает чары, освободив меня от чужого облика, я колдовством отпираю дверь Бренны и проскальзываю внутрь. Она, скрючившись, сидит в своем гнезде из одеял на полу, на ней та же белая блуза и коричневая юбка, что и в прошлый раз. Но сейчас один ее глаз заплыл, а губы разбиты и кровоточат.

— Ты вернулась, — говорит она, уставившись на меня здоровым глазом.

— Я же обещала, правда? Вот и вернулась.

Бренна силится встать.

— Сегодня у меня было видение, но я ничего им не рассказала. — Она прижимает левую руку к телу, и это почему-то делает ее похожей на раненую птицу.

— И они избили тебя за это.

Не знаю, что меня удивляет. Именно так они поступали с Томасиной. И так же поступят и с Тэсс.

— Они сказали, что я непослушная. — Бренна протягивает ко мне левую руку, и я невольно ахаю, когда вижу, что два пальца — безымянный и мизинец — выгнуты под странным, противоестественным углом.

— Здесь Рори. Она сейчас быстренько поможет тебе спуститься, а сестра София тебя вылечит. — Я ненадолго замолкаю. — Твое сегодняшнее видение… Там было что-нибудь про моих сестер? Или про меня?

Бренна теребит свою длинную каштановую косу.

— Я говорила тебе раньше, помнишь? Я-то помню. Мы были на кладбище. — Она понижает голос. — Жертва.

— Вроде того, чтобы расстаться с Финном? — с надеждой спрашиваю я. — Но ведь все обошлось…

— Впереди еще худшие жертвы. Три жертвы. И… — Бренна, склонив голову набок, смотрит на меня, свеча отбрасывает тени на ее истощенное лицо. — Ты принесешь смерть.

Кому? Я тупо гляжу в пол.

— Я же говорила, тебе не понравится это знать, — грустно смотрит на меня Бренна. — Уже пора? Мы должны идти. Война вот-вот начнется.

Я застываю в открытых дверях.

— Война?

— Она начнется сегодня ночью, — говорит Бренна.

Мой пульс учащается. Я думаю о Тэсс, играющей в шахматы с подружками в нашей гостиной, и о сестре Грэтхен, бдящей у постели умирающей Коры. Вдруг на заседании Руководящего Совета что-то не заладилось, и Мауру схватили, а нас всех раскрыли?

Нет. Нельзя так думать. Я должна до конца сыграть свою роль.

— Вот-вот зазвонит пожарный колокол. Не пугайся, это просто для того, чтоб собрать всех сиделок в одном месте. С тобой будет Рори, а потом вы пойдете за ее сестрой. Ты помнишь Саши?

— Три сестры, — бормочет Бренна. — Одна несет исцеление и смерть. Еще одна несет разрушение и погибель. А сильнейшая принесет мир и покой, но для этого потребуется жертва. Вот что говорит пророчество.

При слове «смерть» волоски у меня на загривке встают дыбом. Мои конечности ходят ходуном, зубы стучат, я ничего не могу с этим поделать и в страхе спасаюсь бегством, не сказав Бренне больше ни слова. Рори бросается к Бренне, и до меня доносятся обрывки разговора двоюродных сестер, которые счастливы тем, что снова вместе.

Очутившись в коридоре, я глубоко вздыхаю. У меня все получится. Нужно только вывести их отсюда, а потом мы все отправимся домой и лицом к лицу встретим будущее, каким бы оно ни оказалось. Сегодня ночью не будет никаких убийств и жертв.

Елена бьет в пожарный колокол, и он начинает пронзительно гудеть. При помощи старинных приспособлений сигнал разносится по всей богадельне, и вскоре мы слышим его отголоски, доносящиеся с первого этажа. Рилла восстанавливает мою личину и вместе со мной, Финном и Еленой спешит по коридору. Две сиделки из палаты для неконтактных и сиделка из изолятора уже на полпути вниз, и я мимолетно задаюсь вопросом, что они стали бы делать в случае настоящего пожара: выпустили бы пациенток или позволили бы им сгореть заживо? Миссис Харрис и остальные сиделки собрались на площадке второго этажа.

— Мне очень жаль, что ваша проверка прервалась, сэр, — говорит миссис Харрис Финну, которого после происшествия на ступеньках, конечно же, считает нашим руководителем. — Надеюсь, это ложная тревога, но у нас уже бывало, что какая-нибудь пациентка разживалась спичками и пыталась все тут поджечь.

Елена незаметно берет меня за руку, чтоб объединить нашу магическую силу. Я делаю глубокий вдох. Десять человек. Очень много. Сможем ли мы справиться даже вместе? Но сейчас не время для рефлексий.

«Следуйте за нами в палату для неконтактных, — командую я. — Горит там».

— О, боже, — говорит миссис Харрис, и ее двойной подбородок дрожит, — эти девчонки сожгут нас в собственных постелях, если мы дадим им хоть полшанса. Что они опять натворили?

Я, пошатываясь, иду по ступенькам. От колдовства начинает кружиться голова, и я вынуждена изо всех сил ухватиться за перила. Финн замечает это и немедленно вырастает у меня за спиной, чтобы, как всегда, подхватить меня, если я начну падать.

— Со мной все нормально, — шепчу я, и он проводит ладонью мне по пояснице.

Миссис Харрис берет висящий у нее на шее латунный ключ, отпирает южное крыло и вместе с сиделками врывается в палату. Там они застывают на месте, потому что ни огня, ни дыма и в помине нет, зато есть несколько десятков растревоженных пациенток, в панике бросившихся к двери, которую Финн держит открытой.

— Что вы делаете? Закройте дверь, пока они не вырвались наружу! — набрасывается на него миссис Харрис.

— Именно этого мы и хотим, — признается Финн. — Слишком долго они тут просидели взаперти.

— Вы ведь не настоящие Братья, да? — требовательно спрашивает одна из сиделок, и в глазах ее плещется ужас.

— Да. — Елена оборачивается к пациенткам. — Не пугайтесь. Мы — ведьмы и пришли, чтоб помочь вам сбежать. Это ваш шанс.

— Здесь ведьмы! Ведьмы хотят нас спасти! — кричат пациентки в неистовом возбуждении, устроив давку перед дверьми. Зара явно постаралась, неся весть о грядущем побеге.

— Господи, помилуй! — падает на колени одна из сиделок, а остальные, сгрудившись в кучку, озадаченно переглядываются.

— Спасибо! Господь вас наградит, — бормочут некоторые пациентки. Большинство из них по понятной причине полны решимости скорее покинуть эту комнату, которая так долго была для них тюрьмой.

Я улыбаюсь, заметив среди них миниатюрную Сару Май. Некоторые женщины все еще лежат, скорчившись, в своих кроватях, и другие пациентки помогают им подняться.

Разорвав цепочку, Елена сдергивает ключи с миссис Харрис.

— Что вы делаете? — взвизгивает та, вскинув руки к морщинистой шее.

— Здесь в вас больше не нуждаются, — говорит Елена, и другой ключ, выпорхнув из кармана сиделки, летит в ее протянутую руку.

— Теперь ваш черед посидеть тут взаперти, — выкрикивает одна из пациенток, толкая сиделку так, что та падает. — Мы должны спалить это проклятое место.

— Нет-нет! Не дайте им так с нами поступить! — молит другая сиделка, пытаясь пробиться к двери.

У нее на пути возникает Финн.

— Никто не будет ничего поджигать, но вы останетесь тут.

— Не волнуйтесь, мы заберем пациенток с собой. — Елена поворачивается ко мне. — Почему бы вам не убедиться, что везде все гладко?

Десятки женщин сплошным потоком выплескиваются из двери и устремляются вниз по лестнице. В ожидании своей очереди я замечаю красивую девушку-индианку, на которую обратила внимание еще в свой первый визит сюда. Одна из любимиц брата Кабота, сказала тогда о ней сиделка. В моей голове словно что-то щелкает. Парвати Капур осудили за то, что она пыталась с помощью ментальной магии заставить брата Кабота ослепить себя ножом для бумаг.

— Простите, вы — мисс Капур? — спрашиваю я.

Парвати кивает, ее карие глаза смотрят испуганно.

— Вы на самом деле ведьма? Куда вы нас поведете?

— Вас поведу я, — говорит Рилла.

Теперь, когда мы оказываемся в коридоре, она позволяет личинам исчезнуть. И мы предстаем в своем настоящем облике: миниатюрная брюнетка в оранжевой парче и высокая блондинка в сером платье с васильковым кушаком. Парвати ошалело таращится на нас.

— В городе у нас есть безопасное место, там живут десятки ведьм. Если хотите, можно поехать с нами или отправиться в одно из загородных убежищ в фургоне.

На лице Парвати медленно появляется улыбка.

— Думаю, я поеду с вами. Я хочу научиться управлять моей магией. И защищать себя.

Оставив ее с Рори, Брендой и Риллой, я вливаюсь в поток спускающихся по лестнице девушек. На площадке второго этажа мне попадаются Мелизанда, Вайолет и Дейзи, которые идут встречным курсом наверх, а это не так-то просто. Оттого, что остальные кареты благополучно прибыли на место, мне становится немного легче.

— София и еще несколько наших пытаются как-то организовать пациенток в прихожей, но некоторые все равно уже выскочили наружу, — рапортует Мелизанда.

— Полагаю, этого следовало ожидать. Они никому не доверяют, и нельзя винить их за это, — говорю я и с грустью понимаю, что этих беглянок, скорее всего, снова схватят.

Вайолет направляется в южное крыло, и я присоединяюсь к ней. К моему удивлению, коридор южного крыла уже забит пациентками. Я замечаю Зару, которая идет от двери к двери и выпускает женщин из их комнатушек.

— Зара! — окликаю я, и она бросается мне навстречу. — Как вам удалось выбраться из комнаты?

Она улыбается, и от этой улыбки ее угловатое лицо становится красивым.

— Моя магия вернулась.

Теперь мы вместе отпираем двери в одном конце коридора, а Вайолет занята тем же в другом. Большинство пациенток этого этажа — женщины постарше, не доставлявшие хлопот начальству и тем самым заслужившие сомнительную привилегию работать в прачечной или на кухне. Некоторые из них, седые и согбенные, выскакивают из своих комнатушек так резво, будто помолодели как минимум вдвое.

— Оливия, — говорит Зара, выпуская из комнаты брюнетку, которая пела в кухне, — это моя крестница, та самая, о которой я тебе рассказывала. Кейт, это Ливви, она — ведьма.

— Зара рассказывала мне о Сестричестве, — говорит Ливви. — Она сказала, что я смогу пойти с вами.

— Кейт! — Мелизанда в своих брюках размашисто рысит по коридору, стуча каблуками по половицам. — Елена говорит, не хватает одной сиделки.

Я закусываю губу. Я исходила из того, что по сигналу пожарной тревоги собрался весь персонал, и мы всех заперли в палате для неконтактных. Если одной сиделке все же удалось сбежать… Что ж, Харвуд расположен на отшибе, и, чтобы позвать помощь, ей придется прошагать немало миль. Но мы-то рассчитывали, что побег не раскроется до завтрашнего утра, когда на работу придет дневная смена сиделок.

— А Елена уверена? — спрашиваю я.

Мелизанда кивает.

— Нужно попытаться ее найти.

Проклятье.

— Кто-нибудь проверил кабинет смотрительницы? Если бы я попыталась спрятаться, то пошла бы на первый этаж, в такое место, где нет толп возбужденных пациенток. Зара, вы не поможете Вайолет тут со всем закончить?