Конец первой книги. 4 страница

Размышлять над всем этим, испытывая подобные чувства, больше, чем вероломство. И я это знаю. Это полнейшее предательство. Мне кажется, что моя душа грязна. После отъезда Марго не прошло еще и недели, а я уже поддалась соблазну. Как же быстро во мне проснулись прежние чувства. Я самая худшая из всех ныне существующих предательниц, потому что я предаю свою собственную сестру, а в мире нет ничего хуже этого. Но что теперь? Что я должна делать со всеми этими чувствами?

Полагаю, я могу сделать только одно. Написать ему еще одно письмо. Постскриптум. С таким количеством страниц, с каким потребуется, чтобы вычеркнуть все оставшиеся к нему чувства. Необходимо решить этот вопрос раз и навсегда.

Я иду в свою комнату и нахожу специальную перьевую ручку с черными чернилами, достаю тяжелую почтовую бумагу и начинаю писать.

P. S. Я все еще люблю тебя

Я все еще люблю тебя и для меня это действительно огромная проблема, а также по-настоящему большой сюрприз. Клянусь, я не знала. Все это время я думала, что переболела тобой. Как же могло быть иначе, ведь ты любишь Марго? Всегда была только Марго…

Закончив, я кладу письмо в свой дневник, а не в коробку из-под шляпы. У меня такое чувство, что я еще не все написала и мне еще многое нужно сказать, просто пока я об этом не подумала.

Китти все еще на меня злится. Из-за откровения Джоша я напрочь о ней забыла. Сестренка игнорирует меня все утро, а когда я спрашиваю, хочет ли она поехать со мной в магазин за школьными принадлежностями, то она огрызается:

– И на чем мы поедем? Ты же разбила машину Марго.

Упс.

– Я собиралась взять папину, когда он вернется из «Хоум дипоу». – Я как можно дальше отхожу от сестры, чтобы она не смогла наброситься на меня с пинками или ударить. – Не зачем вредничать, Кэтрин.

Китти практически рычит – именно на такую реакцию я и рассчитывала. Ненавижу, когда Китти злится и не хочет со мной разговаривать. Но затем она бросается прочь и, не оборачиваясь ко мне, бросает:

– Я с тобой не разговариваю. Ты прекрасно знаешь, что сделала, поэтому не утруждай себя, пытаясь вернуть мое расположение.

Я следую за ней, старясь вывести на разговор, но от этого нет никакого проку. Меня просто отвергли. Поэтому я сдаюсь, возвращаюсь в свою комнату и включаю саундтрек из «Русалки». Когда я раскладываю на кровати наряды для первой учебной недели, приходит смс от Джоша. При виде его имени на экране телефона у меня по спине пробегает дрожь, но я строго напоминаю себе о своей клятве. «Он по-прежнему Марго, а не твой. И не важно, что они расстались. Он был ее первым, что означает, он всегда будет ее».

«Хочешь покататься на велосипеде в парке? »

Езда на велосипеде – одно из любимых занятий Марго. Это она обожает гулять, ходить в походы и кататься на велосипеде. А не я. И Джош это знает. У меня даже больше нет собственного велосипеда, а двухколесный железный монстр Марго для меня слишком велик. Велик Китти и то больше мне подойдет.

В ответ я пишу, что не могу, поскольку должна помочь папе по дому. Я бы не назвала это чистой ложью, ведь папа действительно попросил меня помочь пересадить некоторые из его растений.

«С чем ему нужно помочь? » – снова пишет Джош.

Ну и что мне на это ответить? Нужно быть осторожной в своих оправданиях. Он запросто может посмотреть в окно и увидеть: дома ли я или нет. Так что отсылаю ему совершенно неопределенный ответ: «Да так, повседневные дела». Зная Джоша, уверена, он заявился бы к нам с лопатой, граблями или любым другим инструментом, нужным для работы. А затем остался бы на ужин, потому что всегда остается поужинать, когда заходит к нам.

Ä æ î ø ñ ê à ç à ë, ÷ ò î ÿ ï ð è ä à þ å ì ó ñ è ë. ß, Ë à ð à Ä æ è í. ß õ î ÷ ó á û ò ü ä ë ÿ í å ã î ò à ê è ì ÷ å ë î â å ê î ì, æ å ë à þ á û ò ü ò î é, ê ò î ï î ì î ã à å ò å ì ó ñ ï ð à â ë ÿ ò ü ñ ÿ â ý ò î ò ð ó ä í î å â ð å ì ÿ. Õ î ÷ ó á û ò ü å ã î ñ ì î ò ð è ò å ë å ì ì à ÿ ê à, ï î ê à Ì à ð ã î í å â å ð í ó ë à ñ ü. Í î ý ò î ò ÿ æ å ë î. Ò ÿ æ å ë å å, ÷ å ì ÿ ä ó ì à ë à.

Просыпаюсь я очень счастливая. А как иначе? Это ведь первый учебный день. Я всегда больше любила первый учебный день, нежили последний, поскольку именно он нес в себе предвкушение чего-то совершенно нового.

Пока папа и Китти умываются наверху, я готовлю блины из пшеничной муки с ломтиками бананов – любимое лакомство Китти. Завтрак первого учебного дня всегда было великим событием для мамы, потом его приготовление переняла Марго, теперь же, полагаю, настала моя очередь. Блинчики получились немного толстоватыми, не такими легкими и нежными, как у сестры. И кофе… ну… должен ли быть кофе светло-коричневым, как какао? Спустившись вниз, папа весело произносит:

– Я чувствую запах кофе! – Затем отпивает его и в знак одобрения поднимает большой палец, однако я замечаю, что он сделал всего один глоток. Полагаю, печь у меня получается лучше, чем варить кофе.

– Ты похожа на девчонку с фермы, – произносит Китти с некой подлянкой в голосе, и я понимаю, что она все еще немного на меня злится.

– Спасибо, – отвечаю я. На мне выцветший комбинезон и цветочная рубашка с круглым вырезом. Действительно, выглядит по-фермерски, но мне очень даже нравится. Марго оставила свои коричневые армейские сапоги на шнуровке, которые велики мне лишь на полразмера. Так что с толстыми носками будут сидеть как влитые.

– Ты заплетешь мне косичку на бок? – спрашиваю я сестру.

– Ты не заслуживаешь того, чтобы я тебя заплетала, – отвечает Китти, облизывая вилку. – Кроме того, коса – это уже перебор.

Китти только девять, но у нее хорошее чувство стиля.

– Согласен, – поддерживает папа, не отрывая взгляда от своих бумаг.

Убираю свою тарелку в раковину и ставлю контейнер с обедом Китти рядом с ее тарелкой. Я специально приготовила все, что она любит: бутерброд с сыром Бри, чипсы со вкусом барбекю, разноцветные печенья и яблочный сок.

– Отличного первого учебного дня, – радостно говорит папа, подставляя щеку для поцелуя, я наклоняюсь и целую его. Затем пытаюсь поцеловать и Китти, но тщетно – сестра обиженно от меня отворачивается.

– Я положила твой любимый яблочный сок и твой любимый сыр Бри, – умоляюще говорю я. Мне действительно не хочется, чтобы наш первый день нового учебного года начинался на плохой ноте.

– Спасибо, – фыркает она.

И прежде, чем Китти успевает меня остановить, я обнимаю ее и так крепко сжимаю, что она вскрикивает. Затем хватаю свой новый цветочный рюкзак и выскакиваю за дверь. Новый день, новый год. И у меня такое ощущение, что он будет хорошим.

Джош уже в машине. Я подбегаю, открываю дверь и залезаю внутрь.

– Ты вовремя, – говорит Джош, поднимая руку вверх, и я даю ему «пять» с громким шлепком. – Этот был хорош, – замечает он.

– На восемь, по меньшей мере, – соглашаюсь я. Мы проносимся мимо бассейна, знака нашего квартала, а затем мимо «Вендис».

– Китти уже тебя простила?

– Не совсем, но надеюсь, что скоро простит.

– Никто не умеет держать обиду столь долго, как Китти, – говорит Джош, и я киваю, полностью с ним соглашаясь. Я никогда не умела долго злиться, но Китти способна лелеять обиду, словно от этого зависит ее жизнь.

– Я приготовила ей вкусный обед в школу, думаю, это поможет, – произношу я.

– Ты хорошая старшая сестра.

– Такая же хорошая, как и Марго? – напеваю я. И сразу же:

– Никто не может быть лучше Марго, – скандируем мы хором.

Предпоследний учебный год официально вступил в силу, и жизнь снова вошла в свою колею. Несколько первых учебных дней всегда уходят впустую: на выдачу книг и расписаний, на выяснения кто, где и с кем сидит. А вот теперь учеба действительно началась.

Во время физкультуры тренер Вайт вывел нас на улицу, чтобы мы могли насладиться теплым солнышком, пока еще есть такая возможность. Мы с Крис прогуливаемся по стадиону. Подруга рассказывает мне о вечеринке, которую одарила своим присутствием на выходных.

– Я чуть не подралась с девчонкой, которая весь вечер тараторила, что у меня в волосах искусственные пряди. Не моя вина, что у меня такие потрясающие волосы.

Когда мы огибаем угол нашего третьего круга, я ловлю на себе взгляд Питера Кавински. Сначала я подумала, что мне просто показалось, будто он смотрит в мою сторону, но это уже в третий раз! Он играет с ребятами в фрисби и, когда мы проходим мимо них, Питер подбегает к нам.

– Можно тебя на пару слов?

Мы с Крис переглядываемся.

– Ее или меня? – спрашивает она.

– Лару Джин.

Крис обнимает меня за плечи, словно защищая.

– Валяй. Мы слушаем.

Питер закатывает глаза.

– Я хочу поговорить с ней наедине.

– Ладно, – резко произносит подруга и уходит, но оглядывается через плечо, вопросительно смотря на меня широко распахнутыми глазами. В ответ я лишь пожимаю плечами.

– Так, чтобы ты знала, у меня нет никаких венерических заболеваний, – тихим, спокойным голосом произносит Питер.

Какого черта?! Я уставилась на него с открытым ртом.

– Я никогда не говорила, что у тебя есть венерические заболевания!

– А еще я не всегда забираю последний кусочек пиццы. – Его голос по-прежнему тихий, но в нем уже слышатся нотки едва сдерживаемого гнева.

– О чем ты говоришь?

– О том, что ты написала обо мне. В своем письме. Какой я эгоистичный парень, одаривающий всех девушек вокруг венерическими заболеваниями. Помнишь?

– Какое письмо? Я никогда не писала тебе никаких писем!

Стоп. Да, было дело. Я действительно написала ему письмо. Около миллиона лет тому назад. Но он же не об этом письме говорит, верно? Этого просто не может быть.

– Да. Ты. Написала. Оно было адресовано мне от тебя.

О, Боже. Нет. Нет. Этого не может быть. Это все не реально. Я сплю. Я в своей комнате, вижу сон, и в моем сне Питер Кавински пристально смотрит на меня. Закрываю глаза. Я сплю? Или это все происходит по-настоящему?

– Лара Джин?

Открываю глаза. К сожалению, это не сон. Это кошмар наяву. Питер Кавински держит в руке мое письмо. Мой почерк, мой конверт – все мое.

– Откуда… откуда оно у тебя?

– Пришло вчера по почте, – вздыхает Питер и продолжает хриплым голосом: – Слушай, в этом нет ничего страшного. Я просто надеюсь, ты не собираешься рассказывать всем…

– Пришло по почте? К тебе домой?

– Да.

У меня резко начинает кружиться голова. Я действительно чувствую слабость. Как бы мне хотелось упасть в обморок прямо сейчас, чтобы избавиться от этой реальности. Как в кино: девушка теряет сознание от ужаса, и все самое страшное происходит, пока она спит, а просыпается она уже на больничной койке с синяком или ссадинами, зато пропустив все самое плохое. Хотелось бы, чтобы все так и произошло.

Чувствую, как начинаю потеть, и быстро говорю:

– Ты должен знать, что я написала это письмо очень-очень давно.

– Хорошо.

– Много лет назад. Миллион лет назад. Я даже не помню, что именно написала. – «Вблизи твое лицо было не просто симпатичным, а прекрасным». – Серьезно, это письмо времен средней школы. Я даже не знаю, кто бы мог его отправить. Можно взглянуть? – Я тянусь за письмом, стараясь оставаться спокойной и не показывать отчаяния, лишь простое небрежное спокойствие.

Ï è ò å ð ê î ë å á ë å ò ñ ÿ, à ç à ò å ì î ä à ð è â à å ò ì å í ÿ ñ â î å é è ä å à ë ü í î é ó ë û á ê î é.

– Не-а, хочу оставить его себе. Никогда раньше не получал подобных писем.

Я бросаюсь вперед и быстро, словно кошка, выхватываю письмо из его руки.

Питер смеется и поднимает руки, сдаваясь.

– Ладно, хорошо, забирай. Боже.

– Спасибо. – Я начинаю пятиться от него. Бумага дрожит в моей руке.

– Постой, – колеблется он. – Слушай, я не хотел красть твой первый поцелуй и все такое. Это не входило в мои планы…

Я перебиваю его таким фальшивым смехом, который даже мне самой кажется безумным. Народ оборачивается и смотрит на нас.

– Извинения приняты! Древняя история! – А затем даю деру. И всю дорогу до женской раздевалки я бегу быстрее, чем когда-либо в своей жизни.

Как такое вообще могло произойти?

Опускаюсь на пол. Мне и раньше снилось, что я приходила в школу голой. Или в сочетании: приходила-в-школу-голой-забыв-подготовиться-к-экзамену-на-урок-на-который-никогда-не-записывалась. Или так: обнаженная-на-экзамене-и-некто-пытается-меня-убить. Короче, в бесконечных вариациях.

А сейчас мне ничего больше не остается, кроме как вытащить из конверта письмо и прочитать его.

Дорогой Питер К.,

Во-первых, я отказываюсь звать тебя Кавински. Ты считаешь себя таким крутым, называясь по фамилии. Так вот, чтобы ты знал, Кавински идеально подходит для старика с длинной седой бородой.

Знал ли ты, целуя меня, что я в тебя влюблюсь? Иногда я думаю, что да. Определенно – да. И знаешь почему? Потому что ты думаешь, Питер, что ВСЕ тебя любят. И вот это я ненавижу в тебе больше всего. А самое ужасное, тебя действительно все любят. В том числе и я. Люби ла. Но больше не люблю.

Вот все твои наихудшие качества:

– Ò û ð û ã à å ø ü è í å è ç â è í ÿ å ø ü ñ ÿ. Ï ð î ñ ò î ï î ë à ã à ÿ, ÷ ò î â ñ å ñ î ÷ ò ó ò ý ò î î ÷ à ð î â à ò å ë ü í û ì. À å ñ ë è í å ò, ò î ò å á ÿ ý ò î í å ç à á î ò è ò, â å ð í î? Ò à ê â î ò, ý ò î â î â ñ å í å ò à ê! Í à ñ à ì î ì ä å ë å, ò å á ÿ ý ò î â î ë í ó å ò. Ò û á å ñ ï î ê î è ø ü ñ ÿ î ò î ì, ÷ ò î ä ó ì à þ ò î ò å á å ë þ ä è.

– Ты всегда забираешь последний кусочек пиццы. И никогда не спрашиваешь, хочет ли кто-то еще. Это грубо!

– Ò û â î â ñ å ì õ î ð î ø. Ñ ë è ø ê î ì õ î ð î ø. Ì î ã á û ä à ò ü ø à í ñ è ä ð ó ã è ì ï à ð í ÿ ì ï ð î ÿ â è ò ü ñ å á ÿ, í î ò û í è ê î ã ä à ý ò î ã î í å ä å ë à å ø ü.

– Ты поцеловал меня просто так, без причины. Хотя я знала, что тебе нравится Джен, и ты знал, что тебе она нравится, да и сама Джен была в курсе. Но ты все равно это сделал. Просто потому, что мог. И мне действительно хочется знать: почему ты сделал это со мной? Мой первый поцелуй должен был быть чем-то особенным. Я читала про это, про то, что должна была при этом почувствовать: фейерверки, разряды молний и шум волн, грохочущих в ушах. У меня же не было ничего подобного. Благодаря тебе он был настолько неособенным, насколько вообще может быть первый поцелуй.

Í î ñ à ì î å ó æ à ñ í î å, ÷ ò î ý ò î ò ä ó ð à ö ê è é, í è ÷ å ã î í å ç í à ÷ à ù è é ï î ö å ë ó é ç à ñ ò à â è ë ì å í ÿ í à ÷ à ò ü â ë þ á ë ÿ ò ü ñ ÿ â ò å á ÿ. Ò û ì í å í è ê î ã ä à í å í ð à â è ë ñ ÿ. ß í è ê î ã ä à ä à æ å í å ä ó ì à ë à î ò å á å ä î ý ò î ã î. Ä æ å í â ñ å ã ä à ã î â î ð è ë à, ÷ ò î ò û ñ à ì û é ê ð à ñ è â û é ì à ë ü ÷ è ê â í à ø å ì ê ë à ñ ñ å, è ÿ ñ î ã ë à ø à ë à ñ ü, â å ä ü ò à ê î í î è á û ë î. Í î ÿ ï î -ï ð å æ í å ì ó í å â è ä å ë à ò â î å ã î î ÷ à ð î â à í è ÿ. Ó ì í î æ å ñ ò â à ë þ ä å é ï ð è â ë å ê à ò å ë ü í à ÿ â í å ø í î ñ ò ü. Í î ý ò î í å ä å ë à å ò è õ è í ò å ð å ñ í û ì è, è í ò ð è ã ó þ ù è ì è è ë è ê ë à ñ ñ í û ì è.

Может быть, ты именно поэтому поцеловал меня. Чтобы установить мысленную власть надо мной, заставить взглянуть на тебя по-другому. Знаешь, что? Это сработало. Твоя маленькая уловка удалась. Я тебя заметила. Вблизи твое лицо было не просто симпатичным, а прекрасным. Как много красивых парней ты когда-либо видел? Для меня же был только один. Ты. Думаю, это благодаря твоим ресницам. У тебя действительно длинные ресницы. Несправедливо длинные.

Хотя ты этого не заслуживаешь, так и быть, я перечислю все, что мне в тебе нравится(лось):

– Î ä í à æ ä û í à å ñ ò å ñ ò â î ç í à í è è, ê î ã ä à í è ê ò î í å æ å ë à ë á û ò ü í à ï à ð í è ê î ì Ä æ å ô ô ð è Ñ à ò ò ë ì à í à, ï î ñ ê î ë ü ê ó î ò í å ã î ï à õ ë î ï î ò î ì, ò û â û ç â à ë ñ ÿ ä î á ð î â î ë ü ö å ì, ñ ë î â í î â ý ò î ì í å á û ë î í è ÷ å ã î î ñ î á å í í î ã î. Ï î ñ ë å ý ò î ã î ñ ë ó ÷ à ÿ â ñ å â í å ç à ï í î ð å ø è ë è, ÷ ò î Ä æ å ô ô ð è í å ò à ê ó æ ï ë î õ.

– Ты до сих пор в хоре, хотя все остальные ребята теперь перешли в группу или оркестр. Ты даже сольно поешь. Танцуешь, и при этом не стесняешься.

– Ñ ð å ä è â ñ å õ ð å á ÿ ò ò û â û ð î ñ ñ à ì û ì ï î ñ ë å ä í è ì. Ò å ï å ð ü æ å ò û ñ à ì û é â û ñ î ê è é è ç â ñ å õ, ñ ë î â í î ç à ñ ë ó æ è ë ý ò î. Î ä í à ê î ä à æ å ê î ã ä à ò û á û ë í è ç å í ü ê è ì, í è ê î ã î ý ò î í å â î ë í î â à ë î – ä å â î ÷ ê à ì ò û è ò à ê í ð à â è ë ñ ÿ, à ì à ë ü ÷ è ø ê è â ñ å ã ä à â û á è ð à ë è ò å á ÿ ï å ð â û ì ä ë ÿ è ã ð û â á à ñ ê å ò á î ë í à ô è ç ê ó ë ü ò ó ð å.

После твоего поцелуя, ты мне нравился до конца седьмого класса и большую часть восьмого. Было нелегко видеть тебя с Джен, держащимся за руки, целующимися на автобусном кольце. Наверное, с тобой она чувствовала себя особенной. Потому что в этом твой талант, верно? Ты заставляешь людей чувствовать себя особенными.

Ç í à å ø ü, ê à ê î â î ý ò î – любить кого-то настолько сильно, что становится больно, и знать, что он никогда не почувствуют того же? Наверное, нет. Людям вроде тебя не приходится страдать от подобных вещей. После того, как Джен переехала, и мы перестали дружить, мне стало легче. По крайней мере, не приходилось больше выслушивать завораживающие рассказы о тебе.

Ò å ï å ð ü æ å, ê î ã ä à ã î ä ï î ä õ î ä è ò ê ê î í ö ó, ÿ ò î ÷ í î ç í à þ, ÷ ò î ï å ð å á î ë å ë à ò î á î é. Ó ì å í ÿ â û ð à á î ò à ë ñ ÿ ê ò å á å è ì ì ó í è ò å ò, Ï è ò å ð. È ÿ ñ ã î ð ä î ñ ò ü þ ì î ã ó ñ ê à ç à ò ü, ÷ ò î ÿ å ä è í ñ ò â å í í à ÿ ä å â ó ø ê à â ý ò î é ø ê î ë å, ê î ò î ð à ÿ á î ë ü ø å í å â î ñ ï ð è è ì ÷ è â à ê ÷ à ð à ì Ï è ò å ð à Ê à â è í ñ ê è. È â ñ å ï î ò î ì ó, ÷ ò î ÿ ï î ë ó ÷ è ë à î ÷ å í ü ñ è ë ü í ó þ ä î ç ó ò å á ÿ â ñ å ä ü ì î ì ê ë à ñ ñ å è â á î ë ü ø å é ÷ à ñ ò è â î ñ ü ì î ã î. Ò å ï å ð ü ì í å á î ë ü ø å í è ê î ã ä à í å ï ð è ä å ò ñ ÿ á å ñ ï î ê î è ò ü ñ ÿ î ò î ì, ÷ ò î á û «ï î ä õ â à ò è ò ü » ò å á ÿ ñ í î â à. Ê à ê î å î á ë å ã ÷ å í è å! Á ü þ ñ ü î á ç à ê ë à ä, å ñ ë è á û ì í å ê î ã ä à -í è á ó ä ü ï ð è ø ë î ñ ü ï î ö å ë î â à ò ü ò å á ÿ å ù å ð à ç, ò î ÿ á û î ï ð å ä å ë å í í î ÷ ò î -í è á ó ä ü ï î ä õ â à ò è ë à. Í î ý ò î á û ë à á û í å ë þ á î â ü. À â å í å ð è ÷ å ñ ê î å ç à á î ë å â à í è å!

Лара Джин Сонг

Если бы я могла залезть в какую-нибудь дыру и удобно устроиться в ней, прожив там остаток своих дней, я бы так и сделала.

Ну зачем мне нужно было писать о том поцелуе? Зачем?

Я до сих пор отчетливо помню тот день в доме Амброуза Макларена. Мы расположились в подвале, в котором пахло плесенью и стиральным порошком. На мне были белые шорты и сине-белый коротенький топик с вышивкой, который я стащила из гардероба Марго. Я еще тогда впервые надела бюстгальтер без бретелек, который одолжила у Крис, и мне приходилось постоянно его поправлять, потому что в нем я чувствовала себя некомфортно.

Это была одна из наших совместных (мальчики-девочки) вечерних тусовок в выходные. Все было так необычно, поскольку четко ощущалось преднамеренность происходящего. Не так, как когда зависаешь после школы у Элли дома, где соседские мальчишки ошиваются с ее братом-близнецом. Не так, как когда собираешься к игровым автоматам в торговый центр, зная, что есть вероятность натолкнуться на ребят. Здесь все было спланировано: место сбора, ношение специального бюстгальтера, и все в субботний вечер. Никаких родителей, только мы в суперприватном подвале Джона. Предполагалось, что старший брат Джона должен присматривать за нами, но Джон заплатил ему десять долларов, чтобы тот остался в своей комнате.