Мы вечны. 10 страница

– Животным слёзы ни к чему. Забудь об этой глупой привычке, братик. Ты выше этого. Моё предивное, совершенное творение... Ну, полно-полно. Хватит терзаться. Вскоре ты постигнешь всю прелесть животного существования.

Подобострастно внимая его словам, Анфим жалобно прильнул к брату и принял по-звериному ластиться к нему, ища нежности своего хозяина, как ручной питомец. Тривилий с мелодичным смехом пощекотал его за ухом, словно свою собаку и бодро вымолвил:

– Но ты же голоден, братишка. Тебе надо подкрепить силы, иначе ты не станешь хорошим питомцем. Идём. Поднимайся, вот так... Сегодня я подготовил для тебя лакомство. Но в следующий раз тебе придётся самому добывать себе еду, договорились?

С этими словами Тривилий открыл дверь в соседнюю комнату, и взору Анфима предстала пара земных – совсем молоденький юноша и девушка. Они оба были крепко связанны, а в их глазах читался отчаянный ужас. При виде вошедшего вместе с Тривилием монстра они забились в исступлённом испуге и глухо застонали сквозь повязки. Подобных чудовищ, с которыми могли сравниться разве что горгулии, грозно восседающие на древних храмах, им не приходилось увидеть даже в самых страшных своих снах. Новорождённая химера пошатнулась в смущённой растерянности и жалобно воззрилась на своего безумного творца.

– Ну, что ты так на меня смотришь? – с нетерпением в голосе вздохнул Тривилий. – Это еда. Кушай, братик. Приятного тебе аппетита.

После его слов стоны пленников сделались ещё мучительнее, а сконфуженным недовольством в тоне своего повелителя Анфим попытался приникнуть к нему, как провинившийся ребёнок, тщащийся разжалобить своего родителя.

– Ну что, прикажешь, мне тебя теперь с ложечки кормить? – оттолкнув его от себя, раздражённо воскликнул Тривилий и, порывшись в ящике на столе, извлёк оттуда топор, после чего под приглушённые взвизги своих жертв отрубил ногу девушки чуть пониже колена.

– Иди сюда, братик. – елейным голоском позвал он мелко дрожащую химеру, протягивая ему отрубленную ногу. – Смотри, какая вкуснятина. Кушай быстрее, пока она ещё такая свежая и тёплая...

Произнеся это, Тривилий смачно провёл языком по окровавленной плоти и улыбнулся самой невинной улыбкой в мире. Искушение было непреодолимо. Хоть разум Анфима ещё оставался человеческим, его инстинкты и ощущения сделались совершенно животными. Запах крови возбуждал и будил в нём неистовый голод, так что он не смог долго противиться этому щедрому подношению. С отеческим умилением Тривилий любовался на то, как взращенный им монстр живьём пожирает столь презренных для него земных. Вот и нашлось достойное применение этим хлипким тварям. Вскоре Анфим преодолел все сохранившиеся в нём человеческие повадки и выучился самостоятельно добывать себе еду. Тривилий не мог нарадоваться на своего старательного подопечного. Однако та мощь, что давал химере сей скудный рацион, показалась ему недостаточной, и Тривилий решил порадовать своего питомца лакомством послаще. Это было весьма рискованно, но он всё же отважился проникнуть в одну из мирных колоний, где обитали приспешники Авдиеса, и изловил там совсем юного и слабого стража из поколения Ювеналия. Обычно Тривилию нравилось наблюдать, как Анфим поглощает свою трапезу, когда земные находятся в ясном сознании, но на сей раз он усыпил свою жертву, ведь даже самый малосильный из стражей мог стать достаточно опасным противников. Плоть стража оказалась непригодной в пищу химере, однако его кровь или если быть точным, та живительная сила, что разливалась огненным потоком по его телу, стала чудесным угощением для монстра, которое доставило ему неземное наслаждение и напитало его невиданной силой. Израненный укусами страж тем временем впал в ещё более глубокий сон, схожий с комой и покрылся цветами мака, что росли прямо из его кровяных ран. Впоследствии Тривилий уразумел, что самые слабые стражи, заражённые ядом химер, засыпают летаргическим сном, а более сильные сами перерождаются в химер. Это было то, о чём он мог только мечтать. Идеальное творение, что он отвоевал у Мастера – смертоносное для земных и губительное для стражей. Но Тривилий не собирался останавливаться на достигнутом.

– Моя радость... моё милое дитя... – нежно нашёптывал он на ухо своему изуродованному брату. – Ты являешься венцом творения и пределом всякого совершенства. Однако... ты один. Мне этого недостаточно. Что за армия из одного солдата? Как мне поквитаться с Крисантом и со всем этим

ничтожным миром? Мастер ограничил нас. Стражи не имеют возможности продолжать свой род. Но ты имеешь превосходство над ними. Я наделил тебя способностью недоступной прочим стражам. Ты дашь мне потомство.

С этими словами Тривилий набрал в шприц некий недавно полученный им состав и с трогательной улыбкой приблизился к Анфиму, который уже забился в судорожном ознобе, безошибочно предчувствуя, что брат приготовил для него очередную порцию неведомых страданий.

– Ну же, братик, не бойся. – принялся нежно увещевать его Тривилий, прочитав звериный ужас в глазах несчастного. – Все дети боятся уколов, но я тебе обещаю, это будет почти не больно. Почти... Иди ко мне. В первый раз мне придётся тебе помочь, но потом твоё тело само научится со всем

справляться.

У дрожащей химеры не было никакого выбора. Неистовая зависимость от своего мучителя и благоговейное обожание, что эта несчастная тварь питала к нему, превосходила все прочие чувства и желания. Укол и вправду оказался почти безболезненным, но уже через мгновение Анфим погрузился в пылающую преисподнюю боли. Покуда он корчился на полу, сотрясаясь от адских конвульсий, что буквально выворачивали его тело наизнанку, Тривилий преподал ему увлекательнейшую лекцию на тему самооплодотворяемых растений и живых организмов, которая, впрочем, едва ли достигла его слуха. Примерно через сутки чрево Анфима распухло до такой степени, что он не мог оторвать своё тело от пола, а судорожная боль и тошнота достигли своей кульминации. От ужаса этих мучений убогое создание не умолкало ни на миг, пытаясь хотя бы воплем облегчить свои страдания. Но чем неистовее были его муки, тем прекраснее звучало его бессловесное пение, наполняющее музыкой всю дьявольскую лабораторию Тривилия. Наконец, спустя ещё несколько дней, испытав все мыслимые и немыслимые грани боли, Анфим вымученно изогнулся всем телом и выблевал комок густой слизи размером примерно с кулак, в котором шевелилось нечто живое. Не сдержав слёз восторга, Тривилий с умилением рассмотрел тихонько копошащуюся там тварь, напоминающую жирную личинку, и радостно воскликнул:

– Ты просто молодчина! Ты справился, братик! Это начало новой эры! Мы с тобой творим иной мир. Ну, разве это не чудо? Я горжусь тобой, братишка. А теперь... продолжай. Да, продолжай творить моё потомство. Подари мне войско.

Произнеся это, Тривилий нежно поцеловал едва живого брата в склизкий, почерневший от желчи рот и с улыбкой погладил по его вновь набухающему чреву. Вскоре их обитель наполнило уже около десятка юных особей, которых Тривилий радетельно выпестовал, покуда его брат с выстраданным

пением порождал их собратьев. Измождённость Анфима тем временем достигла такой степени, что он, вероятно, находился уже на грани смерти. Но так как подрастающие химеры уже вскоре сами стали способны зачинать потомство, Тривилий позволил брату сделать временную передышку и

восстановить силы. Чтобы прокормить столь разросшуюся семейку хищников, Тривилий был вынужден найти пастбище побогаче и переселился на более густо заселённую планету, где Анфим начал учить своих последышей охотиться на земных. Всюду, где ни являлись химеры, они несли ужас и смерть. Среди земных стали ходить жуткие слухи об ангелоподобных вампирах, уничтожающих во мраке ночи целые города. Благоухая, как цветы, эти гнусные твари соблазняли людской слух своими песнями и заманивали их на свои кровавые пиршества. Однако Тривилий понимал, что во всём нужно соблюдать меру, посему обуздывал неутолимый аппетит своих питомцев и не позволял им истреблять людские селения подчистую. Некоторые из земных оставались в живых после этих нашествий, но почти лишались разума от пережитого ужаса и становились зачарованными лунатиками, что готовы были следовать по пятам кровопийц, поклоняясь им, словно божествам. Чем сильнее они любили и вожделели этих прельстительных убийц, тем прекраснее они становились, и чем краше становился их вид, тем сильнее желали их одурманенные земные. Минуя планету за планетой, Тривилий всюду оставлял своё потомство, так что вскоре химеры размножились по всей вселенной. Где бы они ни находились, эти твари пожирали земных, отравляли встречающихся им стражей и плодились, плодились. Но Тривилия не удовлетворяло просто быть богом смерти и сеять хаос по всем галактикам. Воспоминание об обиде, что нанёс ему Крисант, продолжало язвить его самолюбие. Однако для того, чтобы отомстить, надо было отважиться на личную встречу, а это было не так уж и просто, учитывая всемогущество перворождённого стража, что давало значительное преимущество Крисанту. И всё же за эти годы Тривилий достаточно окреп и изобрёл немало хитрых способов одолеть даже превосходящего его по силе противника. Поэтому однажды он попросту предстал перед Крисантом, сумев незамеченным пробраться на его корабль, благодаря своим дурманным средствам, что усыпили бдительность его охраны. От такой наглости Крисант попросту остолбенел и даже не мог поначалу подобрать слов, не веря, что Тривилию хватило смелости показаться ему на глаза после всех своих пакостей.

– Что ты тут забыл, вшивая крыса? – начиная закипать от гнева, выцедил Крисант. – Как тебе только в голову пришло сюда заявиться?!

– Ну-ну, не заводись так. – любезно улыбнулся тот с беспечным видом. – Столько лет не виделись, а ты меня так неласково встречаешь. Неужели совсем не соскучился? А я к тебе по делу...

– Чего тебе нужно? – прорычал Крисант, положив ладонь на рукоять меча. – Ты надеешься, что я ещё захочу иметь с тобой какие-то дела? Да я тебя сейчас на ленточки порублю...

– Да ладно, брось. – весело отмахнулся Тривилий, не показывая страха. – Прежде выслушай меня. Я ведь могу подарить тебе то, о чём ты больше всего мечтаешь. Мне же отлично известно, что тебя томит. Тебе целый мир не мил, покуда твой братец не с тобой, не так ли? Но Авдиес что-то не больно стремится присоединяться к твоим войскам. Ты так и не нашёл способ купить его верность...

– Я тебе запретил осквернять имя моего брата своим поганым ртом! – разъярённо рявкнул Крисант, делая угрожающий шаг ему навстречу.

– Как тебе угодно. – едко фыркнул Тривилий. – Однако же, как бы ты ни бесился, факт остаётся фактом. Тот, чьё имя мне не позволено произносить, по-прежнему служит Мастеру и любит его куда сильнее, нежели своего единокровного братца. Вот ведь огорчение. Но... я знаю способ, как помочь твоей беде. Слышишь, Крисант? В моей власти управлять чужими мыслями и желаниями. Я могу сделать так, что Авдиес станет твоим. Навсегда.

– Почему я должен тебе верить? – неприязненно ухмыльнулся Крисант, однако, как с удовольствием приметил Тривилий, его интонация стала менее враждебной.

– Я дам тебе возможность убедиться в моей силе. – ответил Тривилий, продемонстрировав ему склянку из алого стекла. – Дай испить это кому-нибудь из своих рабов, и ты получишься власть над его разумом и волей.

Конечно, доверяться Тривилию было небезопасно и всё же Крисант не сумел не прельститься его сладкими посулами. Сначала он хотел позвать для этого опыта Родолиана, но тот, пожалуй, и безо всяких зелий был чересчур уж покорен и предан Крисанту, поэтому он решил провести эксперимент на самом вздорном из своих подчинённых, а именно на Маркеллине. Быстро опрокинув содержимое флакона в бокал с вином, Крисант кликнул в коридор своего нерадивого слугу. Прежде чем тот вошёл в комнату, Тривилий предусмотрительно отступил в тень и сделался почти незрим для ока. Когда-то давно Маркеллин был главой его поколения, так что он вовсе не горел желанием встречи с ним. Да и для Крисанта их столкновение тоже не несло никакой выгоды. Попробуй объясни этому смутьяну, что тут делает один из их самых злейших врагов. Подобные политические тонкости едва ли уместятся в пустой голове этого взрывоопасного дурня.

– Ну, чего тебе ещё? – развязно фыркнул Маркеллин с порога, так что у Крисанта свело зубы от его нахальной физиономии.

– Вот, выпить не желаешь? – протянув ему бокал, как можно спокойнее вымолвил командир.

– А-а? С чего это вдруг? – подозрительно поинтересовался тот. – Ты меня что, отравить решил?

– Ты идиот? – вспылил Крисант, мысленно представив, как там про себя хохочет Тривилий, наблюдая за тем, как он не может приструнить своего же солдата. – Живо бери и пей! Я тебя что, уговаривать ещё должен?!

– Да не хочу я! – огрызнулся Маркеллин с воинственным видом. – Чего ты привязался? У тебя на роже написано, что ты опять какую-то пакость задумал. Отвали от меня, придурок.

– Как ты меня назвал?! Я кто, по-твоему? Я твой генерал! Ты меня во всём должен слушаться! Это приказ! Пей сейчас же! – взбешённо проорал Крисант и набросился на него с тумаками.

В итоге, изрядно попотев и весь покрывшись синяками от этой глупейшей потасовки, он сумел силой залить в глотку отбивающемуся Маркеллину эту отраву. Тот мигом заткнулся и бессильно обмяк, рухнув на пол, как подкошенный.

– Да уж, дисциплинка у вас тут. – злорадно хихикнул Тривилий из-за спины Крисанта. – Неудивительно, что ты всё никак не завоюешь мир. Тебе и со своей-то сворой не совладать, где уж тут покорить Авдиеса... Без меня ты ни с чем не справишься.

– Хорош уже зубоскалить. Что с ним? – раздражённо кивнул Крисант, кинув на бесчувственного Маркеллина.

– Один момент. – услужливо ответил ему Тривилий. – Смотри...

Переведя взор на Маркеллина, Крисант увидел, как тот медленно поднимается с пола и озирается вокруг себя неожиданно потерянным и жалобным взглядом, будто ребёнок, который вот-вот расплачется. Перемена была на лицо. Куда только подевался тот наглец, что только минуту назад покрывал Крисанта самой низкой бранью? Теперь перед ним робко переминался с ноги на ногу кроткий агнец с несчастными глазами, полными мольбы о милости.

– Хозяин, простите... я... что я должен сделать? – подобострастно вопросил смущённый Маркеллин, преданно взирая на своего командира.

– Для начала встань на колени и попроси прощения за своё поведение. – осторожно промолвил Крисант, с некоторой растерянность поглядывая на него.

Покуда Маркеллин с жаром исполнял его приказ, Тривилий иронично поинтересовался:

– Нравится? Ты ещё не забудь приказать ему облобызать твои ножки. Ты же любишь, когда тебя вылизывают. И кстати, тебе необязательно произносить вслух свои приказы. Ты можешь управлять им мысленно.

– Как-то это ненатурально, знаешь ли. – задумчиво протянул Крисант, всё ещё с сомнением взирая на столь переменившегося Маркеллина. – Это ведь всего лишь временные чары. И каков срок их действия?

– На самом деле, преображение необратимо и длится оно вечно... если только...

– Если только что? – нетерпеливо вопросил Крисант.

– Вот противоядие. – показал ему Тривилий ещё один пузырёк, на сей раз из синего стекла. – Если тебя не удовлетворит полученный результат, ты можешь вернуть всё, как было. Я мудрый аптекарь и любезно предусмотрел всё для удобства своего клиента. Но прежде чем ругать мои методы, задумайся так ли они дурны. Постепенно, день за днём ты сможешь взрастить из своей жертвы то, что тебе будет желанно. Поначалу ты сотворишь из Авдиеса покорную марионетку, а после осторожно завладеешь его душой и склонишь на свою сторону. Возможно, в итоге ты сможешь освободить его от чар и дашь ему противоядие, когда убедишься, что он полностью принадлежит тебе...

– Как нащупать эту грань? Как отличить действие твоей отравы от его искренней преданности? Твоя волшба не более, чем призрачная иллюзия. – хмуро буркнул Крисант, всем своим видом давая понять, что он ничуть не доверяет Тривилию, однако тот отлично видел, как задрожали кончики его

пальцев от одной мысли о том, что он сможет наконец-то украсть у Мастера верность своего брата.

– Реальность или иллюзия... Ты сам определяешь их границы. – вкрадчиво прошептал Тривилий, видя, что Крисант уже у него в руках. – Но разве ты не хочешь исцелить своего брата от бездумной преданности этому тирану? Неужели тебе безразлично, что Авдиес сейчас находится у того в рабстве? Пусть лучше уж он станет заложником иллюзий, но при этом принадлежит тебе. У тебя будет достаточно времени, чтобы изваять из его смиреной души такого брата, каким бы он и был... если бы не этот проклятый узурпатор. Спаси своего брата, покуда у тебя ещё есть такая возможность. В конце концов, в битве за его душу все методы хороши, не так ли? Ну, а если тебя что-то не устроит, ты всегда сможешь снять действие моего снадобья...

На некоторое время Крисант умолк, не сводя потемневшего взора с лебезящего у его ног Маркеллина. Через пару мгновений Маркеллин, видимо, по его безгласному приказу встал на четвереньки и затявкал по-собачьи. С плотоядной ухмылкой Крисант как следует пнул его под зад и удовлетворённо рассмеялся. Ему уже давно хотелось это сделать, но учитывая вздорный характер Маркеллина и его нешуточную мощь, было бы слишком утомительно разжигать с ним серьёзную ссору. А нынешний Маркеллин всё охотно стерпел и будто бы даже был доволен своей участью, продолжая старательно тявкать во славу своего господина. Но подобных безобидных забав всё же было недостаточно, чтобы насытить душу Крисанта, ведь этот бесстыжий смутьян вполне заслужил куда более строгого наказания за все свои провинности. И вот Маркеллин, покорный негласному велению своего владыки, нанёс удар самому себе в подреберье и собственными сведёнными судорогой пальцами вырвал кусок своей плоти, а затем принялся с аппетитом пережёвывать его, словно самое желанное лакомство в мире. Расплывшись в злорадной улыбке, Крисант с блаженством залюбовался этой картиной. Раны, нанесённые стражем самому себе, самые болезненные и почти не исцелимые. Да, это станет достойным уроком для рыжего задиры. Но как бы ни услаждало взор Крисанта это прелестное зрелище, ему было необходимо проверить действие противоядия. С разочарованным вздохом он вздёрнул Маркеллина на ноги и залил ему в глотку жидкость из синей склянки. Сделать это теперь было не в пример проще. Тривилий вновь бесшумно растворился в воздухе, как самый настоящий призрак. Нервно передёрнув плечами, Крисант подумал, что весьма невыгодно иметь противника, обладающего столь неприятными способностями. Но тут ему пришлось отвлечься от своих мыслей, потому что отплёвывающий на все стороны Маркеллин пришёл в себя и вновь разразился руганью. По всей видимости, он не помнил того, что произошло, пока он был в беспамятстве, и всё же догадался, что его использовали в качестве подопытного кролика.

– Какого хрена ты со мной сотворил, выродок, а?! – завопил он, зажав рукой обильно кровоточащую рану в боку. – Чё это было?! Да чтоб я ещё раз выпил что-нибудь из твоих рук! Ща я тебе покажу!

– Пшёл прочь! – прикрикнул на него Крисант и силой вытолкал за дверь, что стоит заметить, далось ему не так уж и просто.

– Ну... так... что? – нараспев произнёс Тривилий, когда они вновь остались одни.

– Всё равно я тебе не верю, подлая крыса. – холодно откликнулся Крисант, пронзив его изучающим взглядом.

– И всё же? – мило улыбнулся Тривилий, прекрасно понимая, что его привязанность к брату пересилит все сомнения и голос здравого смысла.

– Допустим... – медленно начал тот, отводя глаза, чтобы не обнажать свою слабость. – Допустим... я захотел бы принять твою помощь... Однако, как я понимаю, ты же не даром предлагаешь мне свою отраву?

– Ну, конечно. С чего бы это мне заниматься благотворительностью. – весело подтвердил Тривилий.

– И чего же ты хочешь в уплату за это зелье?

– Моя цена не так уж и высока... – сладко проворковал алогубый юноша своим нежным голосом и, сделав небольшую паузу, договорил. – Ты всего лишь вылижешь мои ноги и безропотно позволишь мне высечь тебя так же, как ты однажды высек меня.

– Что?.. – шокированно пробормотал Крисант, недоуменно уставившись на посмеивающегося Тривилия. – Это шутка?

– Отнюдь. Я вполне серьёзен.

– Ты безумец. – неприязненно покривился Крисант. – Ты хоть понимаешь, перед кем сейчас стоишь? Я обладаю несметными сокровищами, безграничной властью, военной мощью, мне принадлежат целые созвездия, меня почитают, как бога. И что ты у меня просишь? Я мог бы обогатить тебя, дать армию или подарить одну из своих галактик, а все твои желания сводятся к какому-то низменному извращению. Ты просто смешон.

– У меня, знаешь ли, был отличный учитель по части низменных извращений, милый старший братец. – едко усмехнулся Тривилий. – Мне кажется, тебя весьма услаждали те наши уроки. Дай и мне вкусить то же лакомство. Это моё единственное желание. И кстати, тебе не стоит считать меня

таким уж ничтожным. Думаешь, мне нужны твои сокровища? А что касается армии, так ты ничуть не превосходишь меня в могуществе. Если я только пожелаю, мои химеры живо истребят твои войска, и я отвоюю у тебя всю вселенную. Так что не заблуждайся на мой счёт. Я не жалкий раб,

пришедший молить тебя о милости. Те времена, когда я валялся у тебя в ногах давным-давно прошли. Отныне мы равны. И коли ты желаешь что-то получить от меня, тебя придётся расплатиться со мной той монетой, какой я пожелаю.

– Это так по-детски. – презрительно фыркнул Крисант. – Ты просто обиженный ребёнок – злопамятный и недалёкий. Если тебе больше нечего мне сказать, проваливай с глаз моих долой.

– Прежде чем отказывать мне, задумайся, так ли велика эта плата? – мило улыбнулся тот. – Посуди сам, как тебе ещё добиться расположения твоего неуступчивого братца. Никаким иным способом ты не сможешь удержать его при себе. А я владею силой, что разом решит все твои проблемы. И ведь это почти ничего не будет тебе стоить. Разве что малость пострадает твоё самолюбие. Но у тебя его и без того предостаточно, так что этот эпизод быстро выветрится из твоей памяти. И никто в целом мире не будет знать о твоём небольшом позоре. Зато в награду тебе достанется Авдиес. Разве это тебя не утешит? Или ты ценишь брата ниже подобных мелочей? А я после этого сочту себя отмщённым и навсегда исчезну из твоей жизни.

Крисант на это промолчал, но в его глазах читалось мучительное борение. Тривилий знал, какие нужно подобрать слова, чтобы задеть его за живое.

– Но я не буду тебя уговаривать, раз ты так боишься этого. – насмешливо фыркнул Тривилий. – В любом случае я дам тебе время подумать Если ты всё же решишься, прилетай на Рэнью и найди храм Дельсиды, я буду ждать тебя там через два дня.

– Ты надеешься, что у куплюсь на эту уловку? – покривился Крисант. – Это же наверняка ловушка. Почему я должен куда-то лететь и разыскивать тебя там? Ты специально заманиваешь меня в своё логово.

– А что ты предлагаешь? – развёл тот руками. – Или ты хочешь провести эту забавную процедуру на твоей территории? Но если я начну пороть ваше величество прямо тут, то, когда ты примешься визжать, как девка, нас могут застукать твои рабы. Вот ведь оказия выйдет. Сомневаюсь, что тебе

удастся после такого сохранить свой божественный статус...

– Слушай, ты!.. – гневно рявкнул взбешённый Крисант, едва не накинувшись на него, но Тривилий легко, с грацией бабочки отскочил в сторону и звонко рассмеялся.

– Через два дня! Приходи, если надумаешь. Буду ждать тебя, дорогой старший братец. – ехидно напел он и, неожиданно проскользнув сквозь стену, как привидение, скрылся с глаз изумлённого Крисанта.

Конечно же, Тривилию нельзя было верить. Безусловно, его желание было гнусно и паскудно. Всё в этом смазливом клоуне вызывало в Крисанте омерзение и ненависть. Посему благоразумнее было бы забыть о его предложении и даже о самом существовании этого красногубого шута. Но... Авдиес.

Отчаянные попытки достучаться до сердца брата всякий раз заканчивались очередным разочарованием. Ни уговорами, ни силой оружия Крисанту не удавалось склонить к себе его душу. И теперь у него наконец-то появилась возможность исцелить брата от покорности Мастеру. Исцелить... Какое верное слово подобрал Тривилий. Что страшнее – единожды пережить пакостное унижение от руки этого презренного ничтожества или всю жизнь воевать с кровным братом, не находя иного способа для его спасения?.. Но даже если суметь сломить собственную гордыню и склониться перед этим отродьем, то есть ли шанс избежать его предательства? Какую ещё подлость он может замыслить? Действительно ли его удовлетворит позор Крисанта или же он способен на нечто большее? Как бы то ни было, Крисант не мог преодолеть это искушение. Всё, что касалось Авдиеса, было священно.

По прошествии двух дней Крисант прибыл на Рэнью в своём лайнере и, как ни странно, довольно быстро отыскал место, о котором ему говорил Тривилий. Планета была фактически полностью разорена химерами. Единственные, из оставшихся там поселений земных, напоминали звериные фермы, где Тривилий выращивал человеческий скот для пропитания своих ручных монстров. Деревни эти заселяли почти невменяемые лунатики, которые и сами дошли почти до животного состояния, заботясь лишь о еде и исправном продолжении своего рода, ведь как иначе им было прокормить своих прожорливых хозяев? Из-за особого состава атмосферы на планете большую часть суток царил багрецовый полумрак, режущий глаза, так что Крисант сразу почувствовал, что здесь нужно держаться настороже, и с пистолетом наготове осторожно вступил под треснутый свод полуразрушенного храма. Почти сразу ему ударила в ноздри сладкая вонь, а по блеску голодных глаз, он догадался, что эти руины заселяют вовсе не каменные горгульи и ангелы, а живые химеры Тривилия. Чего и следовало ожидать. Впрочем, химеры не спешили нападать на Крисанта и лишь провожали его своими хищными взглядами.

– Смотрите-ка, кто к нам пожаловал! – раздался в напряжённой тишине мелодичный смех невидимого в темноте Тривилия, так что Крисант невольно вздрогнул от неожиданности. – Так ты всё-таки решился, милый брат?..

– Где ты?! Хватит играть со мной в прятки! – раздражённо рявкнул Крисант, мучительно всматриваясь в беспросветный мрак окрест себя.

– Да здесь я, здесь. Чего это ты так разволновался? Испугался, что ли? – саркастично усмехнулся тот и возник почти перед самым лицом Крисанта.

– Убери отсюда этих тварей. – досадливо хмыкнул Крисант, кивая на химер. – Я тебе не доверяю. Ты надеешься одолеть меня с помощью своих ублюдков?

– А зачем мне тебя одолевать, коли ты сам смиренно приполз ко мне, чтобы облизать мои ножки? – насмешливо откликнулся Тривилий. – И будь добр, не обзывай моих детишек. Или ты завидуешь, что я обзавёлся потомством, о котором ты так мечтал? В этом я тебя переплюнул, не так ли, братик? Но

не страшись, без моей воли они тебя не тронут. А у меня на тебя нынче совсем другие планы.

– Всё равно, пусть они уберутся. – процедил сквозь зубы Крисант. едва снося его насмешки.

– Ах, да ты верно, стесняешься, что я буду лупить тебя у них на глазах? – расхохотался любезный до отвращения безумец. – Да брось. Они же безгласны и никому не смогут рассказать об этом.

– Довольно. Заканчивай это. – резко прервал его Крисант, едва сдерживая яростную дрожь.

– Я от тебя просто в восторге. Ты с таким величественным видом затыкаешь мне рот, будто и не твой черёд нынче становиться на колени. Я бы в жизни не поверил, что сам бог однажды облобызает мне ноги. Это весьма волнующе. – продолжил посмеиваться Тривилий, устроившись на неком подобии

трона, стоящего посреди храма. – Ну что, приступим? Вот два флакона – алый для того, чтобы зачаровать твоего братца, а синий – чтобы снять с него чары. Но ты получишь их не раньше, чем выполнишь наш уговор. И не надейся отобрать их у меня грубой силой. Мои малютки живо раздерут тебя на части, если ты попытаешься навредить мне. Итак, мой сладкий братец, иди сюда. Для начала преклони передо мной колени. Ты хоть знаешь, как это делается? Тебе приходилось раньше кланяться кому-нибудь? Или твоя изящная шейка вовсе не гнётся? Ну что ж, всё однажды бывает впервые. Но как знать, вдруг тебе это понравится.

– Ты гнусен до тошноты. – поморщился Крисант. – Надо было вырвать твой зловонный язык, ещё когда мы жили на Эрде. Я даже не могу воспринимать тебя, как серьёзного противника. Ты просто шут. Если бы у тебя действительно были мозги, ты мог бы использовать эту ситуацию с куда большей пользой для себя. Но ты и вправду тупица. Думаешь, измыслил для меня беспощадное наказание? Вот умора. Это всё, на что хватило твоего воображения?

– Да-да-да... Высказался? А теперь, может, займёшь свой болтливый язык более полезным занятием? Или ты забыл ради чего сюда пришёл? Хватит уже оттягивать время. Ну же, не робей, братишка. – мерзко ухмыльнулся Тривилий и, закинув ногу на ногу, игриво покачал обнажённой ступнёй.

– Придурок. – злобно буркнул на это Крисант и, весь побагровев, опустился перед ним на колени, после чего с некоторым колебанием приник к его ногам.

– Ай-ай, ну, не так грубо! – капризно протянул Тривилий, откинувшись на своём троне. – Я же не просил сдирать с меня кожу. Будь поласковее, а то ведь... я и обидеться могу. Да... вот так лучше. А у тебя недурно получается, братец. Я бы даже сказал, что у тебя к этому есть определённый талант.

Чтобы хоть как-то утешить своё горько уязвлённое самолюбие, Крисант мысленно представил себе, как однажды сдерёт шкуру с этого клоуна. Кожа Тривилия имела гнусный привкус какой-то дурманной сладости, напоминающий соблазнительное зловоние его химер вперемешку с отравляющим маковым духом. От прикосновения к ней подступала тошнота и начинала кружиться голова. Когда наконец Тривилий удовлетворил свою извращённую прихоть, Крисант с омерзением утёр рот и принялся отплёвываться от паскудной приторности, что пропитала насквозь его язык и губы.