Мы вечны. 5 страница

– Нет, это не так. – упрямо возразил Ювеналий, глотая набегающие слёзы. – Мы не можем знать этого наверняка. Кристалл ещё до конца не изучен. И нам слишком мало известно о временном сне. Не умничай. Даже ты не можешь знать всего. И даже если так... даже если ты прав... То всё равно. В таком случае я тем более не покину его. Я останусь с учителем до последнего, ведь если он всё-таки сумеет изменить прошлое, то тогда он может совсем, понимаешь – совсем! – исчезнуть из настоящего. Не только физически, но даже и из нашей памяти. А я не хочу, не хочу забывать старшего брата! Поэтому я останусь здесь. Ты не заставишь меня бросить его.

Селафиэль удручённо покачал головой и ещё раз провёл ладонью по волосам плачущего юноши. Возможно, он намеревался сказать Ювеналию что-то ещё, но тут на пороге лаборатории возник Лукиллиан, который при виде Селафиэля испуганно вздрогнул и поспешил спрятать за свою спину букет свежих амарантов.

– Так, а это ещё что такое? – с угрожающей интонацией произнёс Селафиэль и потёр переносицу, с таким выражением, будто у него резко разболелась голова – видимо, в предвкушении тех нелепых оправданий и попыток отшутиться, которыми Лукиллиан обычно выводил его из себя.

– Ой, Селафиэль, какая приятная встреча! – расплылся тот в самой очаровательной улыбке, на которую он только был способен. – Превосходный денёк, не так ли? Погодка просто прелесть. Давненько не припомню такой тёплой весны...

– Вы что, толпами все сюда ходите? – едва сдерживая гнев, процедил сквозь зубы Селафиэль и задал тот самый вопрос, которого Лукиллиан больше всего боялся. – Так, немедленно объясни мне, почему ты не на вахте?

– И как это ты только умудряешься всегда помнить, чья сейчас очередь дежурить? – весело поинтересовался Лукиллиан, но под суровым взглядом поник и конфузливо признался. – Ну, понимаешь... Илиодор меня подменил... Только ты не говори никому, ладно?

– Ты хоть понимаешь, с кем сейчас разговариваешь? – с многозначительными паузами промолвил Селафиэль, весь дрожа от ярости. – Я твой командир, а ты просишь меня закрыть глаза на твоё правонарушение, пытаясь сделать меня соучастником собственного преступления. Нет, ты окончательно оборзел. Впрочем, от тебя я меньшего и не ожидал. Но вот поведение Илиодора и вправду меня шокирует. Сколько ещё он намеревается потворствовать твоей безалаберности? Или он полагает, это пройдёт для него даром?

– Ну, чего ты бесишься? – пожал плечами Лукиллиан с самым невинным видом. – Война ведь уже окончена. Нам больше не с кем воевать. Так нельзя ли позволить нам хоть немного расслабиться? Какой вообще прок от того, что я безвылазно торчу на вахте? И есть ли какая-то разница, кто там меня сейчас подменяет?

– Хоть официальные военные действия и окончены, мы всё ещё находимся на военном режиме. Наше положение весьма ненадёжно. И, учитывая то, что натворили эти двое, – с этими словами Селафиэль досадливо кивнул в сторону спящих Авдиеса и Крисанта, – у нас нет никакого права расслабляться. А вы все распустились, будто дети на каникулах. И что это ещё за веник ты прячешь за своей спиной?

– Это не веник. – разочарованно вздохнул Лукиллиан, стыдливо теребя в руках чуть помявшийся букет. – Это цветы... для Авдиеса.

– И зачем они здесь? Это что, по-твоему, кладбище или мавзолей?! – вспылил Селафиэль и, обратив свой раздосадованный взор на камеру Авдиеса, только сейчас заметил, что вся она украшена свежими цветами – бессмертник, фиалка, гладиолусы, персиковой цвет, а теперь ещё и амаранты. – Так здесь уже все побывали? – разъярился он с новой силой. – Да что вы тут устроили?! Это лаборатория, а не могильный склеп! Авдиес не нуждается в ваших погребальных венках! Немедленно убрать отсюда весь этот хлам!

– Но... – начал было Лукиллиан, однако тут в кабинете появился Климент, который, в первый миг не заметив взбешённого Селафиэля, беспечно промолвил:

– А я вот принёс покушать... Ой, Селафиэль? – в ужасе пробормотал он, столкнувшись взглядом со своим доведённым до белого каления командиром.

– «Покушать»? – настораживающе ласковым голосом переспросил Селафиэль и рассмеялся столь устрашающим смехом, от которого даже у Лукиллиана побежали мурашки. – Отлично. Просто чудесно. – с нервной улыбкой продолжил он и снова сорвался на крик. – Так ты ещё и обед сюда

Ювеналию таскаешь? Он что, немощный и не может сделать пару шагов до столовой? Кто позволил вам устраивать тут харчевню?! Мало вашей оранжереи, так они ещё удумали тут устраивать пикники! Где мы, по-вашему, находимся?! Это военная лаборатория! И тут всё должно быть стерильно! Никто посторонний не имеет права находиться здесь без моего ведома. Если так и дальше пойдёт, я прикажу опечатать вход сюда. Все трое, немедленно прочь отсюда! И цветы свои с тарелками забирайте! А ты! – гневно ткнул он пальцем в зарёванного Ювеналия. – Сейчас же

проваливай в столовую! Ты должен есть со всеми! Довольно, больше никаких поблажек тебе не будет! Ты уже не ребёнок! Хватит докучать мне своими капризами! А ну, выметайтесь отсюда! Живо! Не то я...

– Да-да, не то ты всех нас отдашь под трибунал. – не теряя присутствие духа, бодро усмехнулся Лукиллиан.

– Да не то, что под трибунал... я вас собственными руками! – страстно пригрозил ему Селафиэль, двойне взбешённый его насмешками.

– Да-да, кэп, мы тебя поняли. – бойко подмигнул Лукиллиан и подхватил Ювеналия под руку. – Пошли-ка, дружок, немного проветримся. А наш суровый генерал пусть тем временем маленько выпустит пар. Ну-ка, Климент, помоги мне.

– Нет, я не хочу! – отчаянно завопил Ювеналий, пытаясь вырваться из его рук.

– Идём-идём, это ненадолго. – принялся его ласково уговаривать Лукиллиан. – Нельзя же постоянно сидеть в этой духоте. Тебе нужно бывать на свежем воздухе. Иначе заболеешь. У тебя изморённый вид. Правда же, Климент? Пойдём, прогуляемся немножко, а заодно и перекусим. На улице чудесная погода, а ты торчишь в четырёх стенах.

– Ты вообще-то должен сей же миг вернуться на вахту! Прогуливаться он собрался! – возмутился Селафиэль.

– Да-да-да, есть, кэп. – весело откликнулся тот, таща под руки вместе с Климентом всё ещё упирающегося Ювеналия.

– И никакой я тебе не «кэп»! Будь добр, не забывайся и соблюдай субординацию! Клоун! – злобно крикнул ему вслед их смертельно уставший командир, когда за всей этой троицей наконец-то захлопнулась дверь.

Едва оставшись один, Селафиэль рухнул на колени перед камерой Авдиеса и, закрыв лицо слегка дрожащими ладонями, отчаянно прошептал:

– Что мне делать, Авдиес?.. Что же мне делать? Я совсем не справляюсь с этой ролью. Зря ты мне так доверял. Я не гожусь на этот пост. Ну, посмотри на меня. Я же превращаюсь в какое-то чудовище. Если так и дальше пойдёт, они меня попросту возненавидят. Да я и сам уже презираю себя за эту слабость. Но я же должен следить за порядком. И в то же время старший обязан заботиться о братьях и быть их опорой. Как тебе удавалось всё это сочетать в себе и одновременно быть справедливым и милосердным, строгим и всё же мягким?.. Я постоянно сравниваю себя с тобой, и мне становится страшно от мысли, что я подведу тебя и не справлюсь с той ответственностью, что ты возложил на меня. Как ты выносил весь этот кошмар? Откуда брал терпение на всех них? Ты всегда был так добр, учтив, сострадателен и отзывчив на помощь. Неудивительно, что все тебя обожают. Нам ужасно тебя не хватает. Мне... мне тебя не хватает. Научи меня, как стать таким же, как ты. И зачем только ты нас покинул? Да, я знаю, иного выхода не было. И всё же... Уж лучше бы ты оставался здесь, с нами. Куда ты направился? И что ты намереваешься сделать? Желаешь ли ты спасти этот мир от Крисанта? Или же собираешься спасти самого Крисанта? Я тебя умоляю, не глупи. Ты не справишься с этим. Если ты его не поостережёшься, он погубит тебя самого. Не позволяй ему опять обмануть себя. Да, мне отлично известно, что тебе всегда его очень не хватало. Ты думаешь, я не понимаю этого? Может, остальные и считают меня каменным, но ты-то знаешь, что я сам испытывал, когда Селиниас... когда стало совершенно ясно, что мой брат навсегда потерян. Мы все испытали это. Но ваша связь с Крисантом была чем-то особым. Быть может, тебе и вправду было тяжелее, чем всем нам. Я не отрицаю этого. Но всё это не отменяет того факта, что Крисант безжалостное чудовище, которое не пощадит никого, даже тебя. Его уже не вернуть. А я... я же старался... правда, старался изо всех сил... но так и не смог тебе его заменить. Я ведь был вторым по старшинству после вас и надеялся стать твоей опорой, твоей правой рукой, чтобы хоть как-то возместить эту потерю. Они предали нас, а я так и не смог тебя поддержать. Кровного брата никто не заменит. Прости... Прости за то, что был бесполезен. Прости, что даже сейчас жалуюсь и не справляюсь со своими обязанностями. Я уже давно научился смиряться со всеми этими потерями. Но я никак не был готов к тому, что в итоге нам придётся потерять тебя. Каким бы был наш мир, если бы самым старшим из стражей был я, а не ты? Нет, я не желаю этого знать. Мне страшно. Умоляю, не делай этого. Не оставляй их на меня. Авдиес, пожалуйста...

Тяжело поднявшись с колен, Селафиэль коснулся губами холодной поверхности камеры, что подобно крышке хрустального гроба оберегала сон Авдиеса, и с удивлением заметил, как с его ресниц упала слеза. Давненько с ним такого не случалось. Стыдливо утерев глаза, Селафиэль оправил мундир и остановил свой взор на спящем в камере через проход Крисанте. Тот покоился на своём ложе подобно златоглавому божеству – роскошному, сияющему – и будто бы даже улыбался сквозь сон этой своей лукавой улыбкой змея-искусителя.

– Это всё из-за тебя. – холодно промолвил Селафиэль, неприязненно разглядывая до отвращения красивый и безмятежный лик Крисанта. – Монстр. Если бы, убив тебя, я смог спасти хоть кого-нибудь из братьев, то я, не задумываясь, сделал бы это. Клянусь, я бы не отступил. Даже если бы Авдиес впоследствии проклял меня за это. Будь я сейчас там, с тобою на месте Авдиеса, тебе бы пришлось ответить за все свои беззакония. Но, боюсь, это уже невозможно. Даже если я отключу твою камеру от аппарата, это уже никак не повлияет на твоё существование. Ты сумел так ловко сбежать прямо у нас из-под носа. И теперь ты недосягаем для нас. Всё зависит от Авдиеса. А он там с тобой один на один. Мы спорили о том, хватит ли Авдиесу духу убить тебя, окажись он в прошлом, и как это отзовётся в настоящем. Но никому в голову не пришло, что скорее это ты попытаешься вновь убить его, если вы встретитесь. Я ничуть не сомневаюсь, что ты способен на такое. Не смей. Мы не можем его потерять. Довольно зла ты причинил всем нам. Но сколько ещё ты намерен вредить своему единокровному брату? Неужели в тебе совсем не осталось ничего человеческого? А Авдиес до сих пор продолжает верить в тебя. И так будет продолжаться вечно, сколько бы ещё раз ты ни убил его.

Пройдя чуть глубже в полумрак лаборатории, Селафиэль на некоторое время задержал взгляд на камере, в которой находился его кровный брат. В лице Селиниаса не было ни кровинки, казалось, что его посеревшая кожа вот-вот растрескается от напряжения, и весь он обратится в прах. Для него всё было иначе, нежели для Авдиеса и Крисанта. Это не было временным сном. Селиниас попросту умирал. Ему всё же удалось после долгих многолетних поисков найти способ пресечь столь обременяющую его вечную жизнь. Яды, отравляющие его плоть, проступали кровавой испариной на его челе, и если бы не защитная камера, вероятно, их гнилой дух заразил бы кислород лаборатории. Стражам так и не удалось найти противоядие. Сколько бы они ни бились над Селиниасом, единственное, что они могли сделать это лишь на какое-то время продлить его существование искусственным путём и бессильно наблюдать за тем, как он умирает. Даже Император сказал, что не в силах помочь тому, кто столь отчаянно отвергает жизнь. Ещё пару мгновений взор Селафиэля изучал истощённое лицо брата, после чего он спешно покинул лабораторию, так и не сумев подобрать слов, которые бы он мог обратить к нему. Ругать спящих Авдиеса и Крисанта оказалось проще, чем произнести слова покаяния и любви родному брату. Да и изменит ли это хоть что-то? Селафиэль и на этот раз опоздал.

*****

Усевшись на стене крепости под ясным полуденным солнцем, Ювеналий жадно уплетал булочки под рачительным присмотром Климента с Лукиллианом и не переставал с набитым ртом ворчать на Селафиэля.

– Сухарь! Бессердечный чурбан. Дурак. Солдафон. Деспот. Напыщенный идиот. Чурбан...

– Чурбан уже было. – услужливо уточнил тихонько посмеивающийся Лукиллиан. – И давай-ка полегче. А то ещё чего доброго подавишься от столь пылкого всплеска любви к нашему милому генералу.

– Я его всей душой ненавижу! – горячо воскликнул Ювеналий, широко распахнув свои изумрудные глаза, полные слёз.

– Не думаю, что это правда. – мягко возразил Климент, ласково перебирая золотящиеся на солнце пряди его волос. – Ты просто расстроен и говоришь пустые вещи. Но не стоит идти на поводу у секундных эмоций. Ты сам потом пожалеешь о своих словах. Не так ли?

– Вот ещё. – надулся Ювеналий. – Ни за что не прощу этого вредину. Опять он наорал на меня ни за что. И зачем вы только увели меня оттуда? Я хочу вернуться к старшему брату.

– Подожди, дай Селафиэлю немного побыть наедине с Авдиесом. – задумчиво промолвил Климент.

– О чём это ты? – удивился юноша.

– Неужели ты не понимаешь? Селафиэль тоже хочет сказать ему пару слов. – подхватил Лукиллиан. – Но он стесняется это делать при свидетелях. Вот он нас и выгнал. Пойми, ему тоже сейчас нелегко. И он не меньше твоего скучает по старшему брату. Но Селафиэль боится, что мы сочтём его слабаком, если догадаемся о его страхах и сомнениях. Вот он и пытается напугать нас своим грозным видом, чтобы сохранить свой авторитет. Это порядком глупо. Но что поделать? Представь себя на его месте. Если бы тебе пришлось отвечать за всех младших братьев и руководить войском вместо Авдиеса, думаешь, это было бы так уж весело? Возможно, Селафиэль сейчас бы тоже с превеликой охотой сидел рядом с Авдиесом и жалел себя. Но он не имеет на это право. Так что будь к нему чуточку снисходительнее.

– Я знаю. – насупленно буркнул Ювеналий со слегка пристыженным видом. – Просто когда он ругается, я тоже начинаю злиться. Мне не хотелось обижать брата... Когда-нибудь потом я, может быть, извинюсь перед ним...

– Вот и славно. – благодушно произнёс Климент с улыбкой. – Мы все должны поддержать Селафиэля. Постепенно ему полегчает, и всё встанет на свои места...

– Он сказал, что Авдиес не очнётся. – глухо выговорил Ювеналий. – Это правда?

– Мы ничего не можем сказать наверняка на этот счёт. – осторожно ответил Климент.

– Тогда мне нужно вернуться. – уверенно заявил Ювеналий чуть дрожащим голосом. – Я хочу как можно больше времени провести со старшим братом.

– Но Селафиэль... – начал Лукиллиан.

– У него было достаточно времени. Теперь моя очередь присматривать за Авдиесом.

– Ох, ты и вправду капризный ребёнок. – иронично покачал головой Лукиллиан. – Ну, да ладно. Ступайте. А я, пожалуй... так, а чем же я хотел заняться?

– Если мне не изменяет память, ты собирался вернуться на вахту. – мягко подсказал ему Климент.

– Ой, и вправду. Спасибо, что напомнил. Ну, что? Не смотри на меня так. Ещё не хватало, чтобы ты начал меня отчитывать.

– Я никогда никого не отчитываю.

– Знаю. За это и люблю тебя. – весело кивнул ему Лукиллиан, потрепав его по щеке, и бодро зашагал обратно в штаб.

Когда Климент с Ювеналием вернулись в лабораторию, Селафиэля там уже не было. Ювеналий собирался занять свой привычный пост рядом с камерой Авдиеса, как вдруг изумлённо вскрикнул и подёргал Климента за рукав. Посмотрев в ту сторону, куда указывал юноша, тот нежно улыбнулся и едва слышно выдохнул:

– Вот видишь...

Среди цветов, украшающих этот хрустальный гроб, где покоился их возлюбленный командир, теперь лежала охапка строгих ирисов, столь схожих в своей сдержанной красоте и грации с вырастившим их стражем. Ювеналий растерянно пожал плечами и провёл кончиками пальцев по влажным от ночной росы бутонам. Никто не мог ожидать подобной сентиментальности от Селафиэля. И в первую очередь – сам Селафиэль.

*****

Даже во дни войны сад стражей никогда не был предан забвению. Это была одна из заповедей Мастера. И если бы они ей пренебрегли, то, вероятно, во всём мире уже не осталось ни единого цветка. Но стражи были верны заветам своего первого сада. Переселяясь с планеты на планету, устремляясь из одной галактики в другую, они перевозили с собой бережно хранимые саженцы и семена и заботились об оранжереях на каждом из своих кораблей. Пытаясь исцелить земли, изувеченные войной и осквернённые армией Крисанта, верные из стражей разводили на опустошённых планетах новые сады и оставляли за собой благоуханный цветочный след во всех уголках вселенной. Земные называли их ангелами цветов и даже порою обращали к ним нелепые моления о процветании и хорошем урожае, видя в них некое подобие богов земледелия. Это было печальным следствием того влияния, что Крисант оказывал на души смертных, пытаясь их убедить в своей божественности. Но верным стражам претила подобная слава. Ведь они попросту исполняли своё главное предназначение, которое состояло не в сражениях и кровопролитии, а в охранении и заботе о всём сущем под небом. Так продолжалось и по сей день.

Закончив работу у себя на поле, Элевферий собрал цветы, посвящённые Мастеру, в корзину и направился в сторону штаба, где его уже поджидал Илиодор. Они не обмолвились ни единым словом и, не сговариваясь, спешно направились на верхний этаж, где располагался кабинет военачальника. Элевферий, привыкший держаться в тени, бесшумно следовал позади Илиодора, опустив взор с сосредоточенным выражением лица. В одежде его преобладали серые тона, что делало его ещё более неприметным, и лишь аккуратно заплетённые, длинные волосы имели оттенок нежной сирени, что слегка оживляло его скромный облик. Братья долго не могли привыкнуть к его роли тени и пытались уделять ему больше внимания, покуда не поняли, что этим лишь сильнее обременяют Элевферия. Его кротость не была показной, и он ничуть не тяготился своим скромным положением на фоне других стражей, а напротив находил удовольствие в своей службе, посему вскоре братья оставили его в покое и перестали докучать ему чрезмерным дружелюбием, которое смущало его.

Когда они с Илиодором появились на пороге кабинета, Селафиэль заканчивал писать рапорт Императору. Увидев Илиодора, он хмуро кивнул и произнёс с некоторой досадой в голосе:

– Судя по тому, что ты здесь, Лукиллиан наконец-то соизволил вернуться на вахту. Хорошо, что ты сам пришёл. Не думай, пожалуйста, что мне доставляет удовольствие тебя отчитывать. Но при всём твоём благоразумии я мог бы ожидать от тебя более мудрого поведения. Ты же постоянно прикрываешь проделки Лукиллиана. А... Элевферий? И ты здесь? – несколько растерянно прервал он сам себя, как всегда смутившись от того, что не заметил его сразу.

– Я буду рад выслушать все твои обвинения и понести заслуженное наказание за свой проступок, но если ты позволишь, чуть позже. – сдержанно промолвил Илиодор. – Мы пришли сюда, чтобы сообщить тебе нечто важное...

Услышав это, Селафиэль невольно напрягся и похолодел от весьма неприятного предчувствия. Илиодор тем временем продолжил:

– Мы провели некоторые наблюдения и подсчёты... Так вот, это касается Эрде.

Селафиэль содрогнулся и тихо промолвил, напряжённо всматриваясь в точёное лицо Илиодора:

– Эрде вновь изменила траекторию своего движения?

– Да. – почти беззвучно ответил тот.

– Проклятье! – не сдержался Селафиэль, раздражённо смахнув чернильницу со стола, после чего поднял взгляд на смущённого Илиодора и задал следующий, ключевой вопрос:

– Сколько у нас времени?

– По приблизительным подсчётам Элевферия Эрде сейчас находится от нас на расстоянии 8 световых лет. Но ты же понимаешь, как быстро пролетит это время для стражей. К тому же...

– К тому же это в любом случае неизбежно. – договорил за него Селафиэль. – Если Эрде движется в этом направлении, рано или поздно она уничтожит и это созвездие. Вы точно рассчитали траекторию её передвижения? Есть ли возможность того, что она отклонится от нашей галактики?

– Элевферий не даёт и пяти процентов на это. – ответил Илиодор.

– Ясно. – кивнул Селафиэль, вернув своё былое самообладание. – Значит, нам этого не миновать. Знаете, мне иногда кажется, будто Эрде гоняется за нами, как голодный хищник. – криво усмехнулся он с горечью в голосе. – Нужно сообщить Императору.

– Позволь мне это сделать.

– Тебе? – изумился Селафиэль, окинув Илиодора вопросительным взглядом. – Почему?

– У тебя и так хватает хлопот. Не беспокойся об этом. – неловко промолвил тот, отводя от него взор. – Я сейчас же отправлюсь к Императору, а ты продолжай заниматься своими делами. Элевферий подготовил приблизительный список галактик, куда бы могли переселиться, а также общий план проведения всех необходимых в связи с этим мероприятий.

– Что ж, хорошо. – сухо откликнулся Селафиэль, ощущая смешанное чувство благодарности и досады от того, что младший страж пытается поддержать его и берёт на себя часть его обязанностей – причём, самую непростую часть.

Когда он поднялся из-за стола, чтобы проводить их до двери, Илиодор неожиданно положил руку на его плечо и, глядя ему прямо в глаза, твёрдо заявил:

– Пойми, никто из нас не сравнивает тебя с Авдиесом.

– Что? – опешив от того, что он так запросто поднял самую больную для них тему, воскликнул вспыхнувший от смущения Селафиэль.

– Да, ты ничуть не похож не Авдиеса. – продолжил Илиодор. – Но в этом нет ничего удивительного. Ты не должен быть таким, как он. Мы доверяем тебе. Поверь и ты в себя. Даже если Авдиес никогда не вернётся, и тебе придётся занять место старшего, никто не станет возражать против этого. Мы все поддержим тебя. И я, как второй по старшинству после тебя, всегда готов помочь тебе. Ты можешь положиться на меня. Тебе ни к чему нести это бремя в одиночестве.

Изумлённый его словами, Селафиэль какое-то время растерянно молчал, после чего сбивчиво пробормотал со сконфуженным видом:

– Благодарю...

Чтобы снять неловкую паузу, Илиодор, вытянувшись по струнке, поспешно сделал «под козырёк» и промолвил:

– Тогда я пошёл к Императору.

– Да, а я пока ознакомлюсь с вашим отчётом. – откликнулся Селафиэль, обратив взор на Элевферия, что так же безмолвно стоял в уголке комнаты. – И не забывайте, что мы должны сохранить всё это в секрете, пока Император не даст нам какие-либо указания на этот счёт. Ещё не хватало, чтобы в штабе началась паника.

Илиодор кивнул и быстро покинул кабинет, оставив их вдвоём, а Селафиэль погрузился в изучении бумаг. Спустя несколько минут он откинулся на стуле и, устало потерев переносицу, произнёс:

– А Лукиллиан и прочие тем временем торжествуют победу и утверждают, что нам пора расслабиться. Да знали бы они... Надеюсь, Ювеналия порадует весть о том, что на нас несётся раскалённая преисподняя Эрде. Он же так мечтал узреть её своими глазами. Что мы можем сделать? Только сбежать. Вновь бежать. Когда-то прежде мы надеялись, что при сближении с Эрде возможно будет уничтожить планету, чтобы избежать столкновения с ней. Но потом мы осознали, что все наши попытки сделать это, приведут лишь к усилению давления на ней, что сделает её гравитацию ещё сильнее. Этого монстра уже не одолеть. Любой новый взрыв повысит мощь её горения. Мы бессильны перед этим. И это наш бывший дом... наш потерянный рай... Это бы весьма насмешило Крисанта. Что будет, когда все узнают, что нам придётся покинуть Вегу? Столкновение произойдёт ещё очень не скоро и всё же, каково нам будет жить здесь, зная, что каждый день приближает нашу обжитую планету к гибели? Наши усилия опять были тщетны. Мы потеряем и этот дом тоже. А они всё веселятся. Крисант с Авдиесом угодили в прошлое, Эрде опять грозит нам неизбежным уничтожением, по вселенной плодятся эти проклятые химеры, которых мы никоим образом не можем извести, а Лукиллиан утверждает, что нам пора расслабиться. Ну, конечно.

– Командир, могу я задать вопрос не по теме? – почтительно осведомился у него Элевферий.

– Валяй, и избавь меня от этих формальностей. – махнул рукой Селафиэль, прикрыв глаза, будто от сильной головной боли. – Сейчас я никакой не командир. Спрашивай, что хотел.

Элевферий помедлил пару секунд и неуверенно произнёс:

– Тривилий... Что с ним?

– Отчего же не по теме? – удручённо фыркнул Селафиэль. – Этот вопрос очень даже по теме. Тривилий – это одна из наших основных бед, наряду с приближением Эрде. Я не знаю, что делать с ним. Авдиес не дал мне распоряжений на этот счёт, а у меня нет никакого решения.

– Могу... могу ли я увидеть его? – сам дивясь собственной дерзости, тихо промолвил Элевферий.

– Это строго запрещено. Но... учитывая, что ты единственный, кто за все эти годы ни разу не досаждал мне никакими глупостями, я могу сделать для тебя поблажку. – с печальной иронией ответил тот и решительно поднялся на ноги. – Идём. Я уже устал ломать над этим голову в одиночку. Едва ли ты дашь мне какой-либо совет, и всё же мне станет немного легче, если кто-нибудь побывает там вместе со мной. Только для начала заглянем в лазарет, если ты не против. Тебе стоит это увидеть.

С этими словами Селафиэль вышел из кабинета, а Элевферий по-прежнему тихо и неприметно двинулся за ним следом.

– Тривилий ведь из одного поколения с тобой и Маркеллином, не так ли? – на ходу поинтересовался он. – Что тебе известно о нём? У него был кровный брат?

– У каждого стража есть единокровный брат. – едва слышно ответил Элевферий.

– И что стало с братом Тривилия? Он остался там... на Эрде? Или погиб в какой-нибудь битве?

– Насколько мне известно, он уснул.

– Уснул? – удивился Селафиэль. – А-а, ты имеешь в виду, что его усыпил Тривилий? И где он теперь?

– Боюсь, я уже давно потерял связь с теми, кто присматривал за ним. Он остался в одной из наших прежних колоний. Мне не так просто следить за перемещением братьев нашего поколения.

– Понятно. Всё так, как я и полагал. Тривилий ещё больший ублюдок, чем Крисант. Хотя... достаточно непросто сравнивать степень подлости этих двоих. Даже удивительно, что они не сдружились на этой почве. А мы почти пришли. Прости за то, что привёл тебя в такое место. Но раз уж зашла речь о Тривилии, тебе стоит оценить всю картину в целом.

Произнеся это, Селафиэль приложил свой пропуск к камере и открыл дверь в самую отдалённую часть лазарета.

– Вот, одень. Без неё ты тут долго не протянешь. – произнёс он, подавая Элевферию защитную маску и одевая такую же на своё лицо.

Осмотревшись по сторонам, Элевферий увидел несколько рядов больничных коек, среди которых в странной, сиреневатой дымке деловито сновали медбратья из особого подразделения стражей. Приблизившись к первой из кроватей, Элевферий вздрогнул и невольно отступил на шаг назад. Лежащий там страж судорожно изгибался всем телом, а из его окровавленных глазниц, уст и ран, покрывающих всю его плоть, произрастали раскидистые цветы – ослепительно яркие даже в этом полумраке маки, которые, по всей видимости, и источали этот едкий туман, дурманный аромат которого проникал даже сквозь маску.

– Здесь около полусотни стражей. – произнёс Селафиэль, стоя за его спиной. – Те немногие, что уцелели в последнем сражении с химерами. Хотя уцелели, как ты и сам видишь, это слишком громко сказано. Таковы последствия укуса этих тварей. Мы так и не нашли никакого способа исцелить их. Цветы срезают ежечасно, но они продолжают расти, как сорняки. Их вонь способна довести до помешательства. Здешняя вентиляция едва справляется с ней. Все наши очистительные приборы выходят из строя от этой дряни. Даже защитные костюмы не спасают, как ты уже наверняка заметил. И это всего лишь испарения. А представь, что творит эта отрава внутри их организмов. С каждым часом их всё глубже затягивает в сон. Вечный сон, от которого невозможно пробудиться.

– Они видят сны? – прошептал Элевферий, окидывая отчаянным взором всё помещение.

– Кошмары. – уточнил Селафиэль. – Мы изловили пару химер, но что прикажешь с ними делать? Вскрыть, чтобы изучить их внутренности? Но едва ли это поможет. Поскорее бы избавиться от этой пакости. Но пока что мы не получили приказ об их уничтожении, и нам приходится присматривать за этими тварями. Хотя никто и не горит желанием убивать их, я не могу быть спокоен, покуда на базе содержатся подобные монстры. Полагаю, ты способен понять, что это строгая тайна, за разглашение которой тебя никто по головке не погладит?

– Тогда почему ты рассказываешь мне об этом? – без удивления, спокойно вопросил Элевферий с таким выражением, словно уже и сам знал ответ на этот вопрос. – У меня всего лишь третий уровень доступа. Я не должен находиться здесь и знать что-либо о военнопленных группы V.

– Я сделал это только для того, чтобы ты мог в полной мере осознать, какую ответственность я несу, решая конечную судьбу Тривилия. Как ты думаешь, какой кары он заслуживает за все свои козни? Есть ли достойная мера наказания для его преступления? Вынести приговор всем нашим

заключённым непростая задача. И всё же именно суд над Тривилием тревожит меня сильнее всего. Он не был соучастником Крисанта и всегда действовал исключительно лишь по собственной воле. Им не двигало желание захватит власть над миром, в отличие от Крисанта. Тривилий попросту находил удовольствие в разрушении и осквернении. Безо всякой цели. Задумайся над этим. Он не был обманут или совращён Крисантом, как Маркеллин или Родолиан. Это был его сознательный выбор. А если учитывать, сколько бед мы натерпелись из-за его проклятых творений и сколько ещё натерпимся от них в будущем, то ты должен понять, насколько всё серьёзно. Пойдём отсюда. Здесь тяжело долго находиться без привычки. Ты уже едва стоишь на ногах. Медбратья дежурят здесь, сменяя друг друга каждые два часа, и всё равно впоследствии страдают сильными головными болями.