Кэйго Хигасино 3 страница

– Нет, все‑ таки шахматы – это не для меня, – пробормотал он.

– Ну вот, опять начинается…

– Не понимаю, почему запрещено использовать фигуры, забранные у противника? Что за нелепость! Это мои трофеи. Почему же я не могу распоряжаться ими по своему усмотрению?

– Таковы правила игры, нравится тебе или нет. К тому же фигуры – это не трофеи. Фигуры – солдаты. Взять их означает убить. Нельзя же выпускать на поле убитых солдат!

– В японских шахматах «сёги» это допускается.

– Снимаю шляпу перед гуманностью того, кто придумал «сёги». Вероятно, в них «взять фигуру» означает не убить солдата противника, а забрать в плен. Поэтому ее можно вновь использовать в игре.

– Жаль, что в шахматах по‑ другому.

– Перебегать на сторону противника противоречит рыцарскому духу. Ладно, хватит этих пустых разглагольствований, лучше посмотри логически на боевую позицию. В твоем распоряжении всего лишь один ход. К тому же у тебя осталось совсем мало фигур, и какой бы из них ты ни пошел, тебе уже мне не помешать. Смотри, я пойду слоном и поставлю тебе мат.

– Сдаюсь. К черту эти шахматы! – Кусанаги откинулся на стуле.

Югава надел очки и посмотрел на стенные часы.

– Мы играли сорок две минуты. Правда, большая часть времени ушла на твои раздумья… Ничего, что ты здесь бьешь баклуши? Твой строгий начальник не будет ругаться?

– Только что закончили дело серийного убийцы. Могу же я хоть немножко передохнуть. – Кусанаги протянул руку к замызганной чашке. Растворимый кофе, которым его потчевал Югава, уже остыл.

В тринадцатой лаборатории физического факультета университета Тэйто в этот час не было никого, кроме Югавы и Кусанаги. Студенты разошлись на лекции. Разумеется, Кусанаги это было известно, он не случайно зашел именно сейчас.

В кармане Кусанаги зазвонил мобильный телефон. Югава, набрасывая на плечи белый халат, усмехнулся:

– Ага, срочный вызов!

Кусанаги, скорчив кислую мину, взглянул на дисплей. Югава угадал. Звонил молодой коллега из его следственной бригады.

Место преступления – дамба в Старой Эдогаве. Неподалеку виднеется водоочистительная станция. На противоположной стороне реки – уже префектура Тиба. «Нет, чтобы это произошло на том берегу! » – с досадой думал Кусанаги, поднимая воротник пальто.

Труп лежал на краю дамбы. Он был завернут в синий полиэтилен, видимо, взятый на какой‑ то стройплощадке.

Труп был обнаружен стариком, совершавшим пробежку по дамбе. Он заметил ногу, торчащую из‑ под полиэтилена, и, набравшись мужества, заглянул под него.

– Старику семьдесят пять лет. Он часто бегает трусцой даже в такую холодную погоду. Но в его возрасте увидеть такую жуть! Можно только от души посочувствовать…

Гиситани, молодой детектив, первым прибывший на место, докладывал обстановку. Кусанаги хмуро слушал, придерживая взлетающие полы пальто.

– Ты видел труп?

– Видел… – Гиситани скривил губы от отвращения. – Начальник бригады приказал все тщательно осмотреть.

– Да уж, с него станется. Сам‑ то он и близко не подойдет.

– А вы будете осматривать?

– Зачем? Ты ведь уже это сделал.

По словам Гиситани, труп был в ужасном состоянии. Во‑ первых, совершенно голый, даже ботинки и носки были сняты. Далее, лицо размозжено. Точно раздавленный арбуз, как выразился Гиситани. От одного этого Кусанаги едва не стошнило. Пальцы на руках трупа обожжены, так что нет возможности снять отпечатки.

Мужчина. На шее следы веревки. Кроме этого, никаких внешних повреждений.

– Может, специалисты что‑ нибудь обнаружат… – сказал Кусанаги, прохаживаясь по заросшему травой пустырю. Поскольку вокруг сновали полицейские, он делал вид, что ищет улики, оставленные преступником. Но если честно, он полностью полагался на специалистов в этой области. Сам он и не надеялся заметить что‑ либо важное.

– Рядом нашли велосипед. Его уже доставили в полицейский участок.

– Велосипед? Наверняка кто‑ то бросил, чтоб не тащить в утиль.

– Но он довольно новый. Только шины на обоих колесах проколоты. Такое впечатление, что их намеренно прокололи иглой или чем‑ то еще в этом роде.

– Может, он принадлежал жертве?

– Трудно сказать. На нем есть регистрационный номер, так что, скорее всего, удастся установить хозяина.

– Хорошо бы он принадлежал жертве, – сказал Кусанаги. – Иначе хлопот не оберешься. Теперь все зависит от этого – либо пан, либо пропал.

– Как это?

– Гиситани, это у тебя первый неопознанный труп?

– Ну да.

– Давай вместе рассуждать. Лицо и отпечатки пальцев уничтожены, ясно, что преступник хотел скрыть личность жертвы. Другими словами, если мы идентифицируем убитого, то легко выйдем на преступника. Мы сейчас на распутье. Если установим личность жертвы, считай, нам крупно повезло. Если же нет…

В этот момент у Гиситани зазвонил мобильный. Сказав пару слов, он обратился к Кусанаги:

– Велели идти в участок.

– Ну вот, это уже кое‑ что. – Кусанаги, оживившись, потер озябшие руки.

В участке, в комнате следственного отдела, Мамия возился с электропечью. Мамия был начальником бригады, в которую входили Кусанаги и Гиситани. Несколько человек, лихорадочно суетившихся вокруг него, были, по‑ видимому, детективами из участка Старой Эдогавы. Судя по всему, в данную минуту они занимались обустройством следственного штаба.

– Слушай, ты приехал на своей машине? – спросил Мамия, посмотрев в упор на Кусанаги.

– Ну… В общем, да. Сюда на метро никак не доедешь.

– Так значит, надо полагать, ты хорошо ориентируешься в этом районе.

– Нельзя сказать, чтобы очень хорошо, но в общем район мне известный.

– Короче, найдешь без проводника. Возьми с собой Гиситани и сходи вот сюда, – он протянул листок.

На нем были торопливо написаны адрес в Синодзаки и имя – Ёко Ямабэ.

– Кто это?

– Ты рассказал ему о велосипеде? – обратился Мамия к Гиситани.

– Рассказал.

– Велосипед, найденный рядом с трупом? – Кусанаги посмотрел на строгое лицо начальника.

– Да. Мы навели справки – в полицию поступило заявление о краже. Регистрационный номер совпадает. Эта женщина – хозяйка велосипеда. Мы уже с ней связались по телефону. Так что отправляйся к ней и порасспроси.

– С велосипеда сняли отпечатки пальцев?

– Об этом можешь не беспокоиться. Поторопись.

Точно спасаясь от грозящего обрушиться на них гнева начальства, Кусанаги и его юный напарник пулей выскочили из участка.

– Признаю свое поражение. Краденый велосипед! Впрочем, я подозревал что‑ то в этом роде. – Кусанаги с досады щелкнул языком, крутя руль своей любимой машины.

Это был черный «Скайлайн», за руль которого он впервые сел почти восемь лет назад.

– Вы считаете, велосипед бросил преступник?

– Похоже на то. Но даже в этом случае расспрашивать хозяйку велосипеда совершенно бесполезно. Откуда она знает, кто у нее украл велосипед! Впрочем, если мы установим, где он был украден, удастся немного прояснить маршрут преступника.

Поглядывая в листок с адресом и на карту, Кусанаги довел машину до Синодзаки. Быстро нашли нужный дом. У входа на табличке значилось: «Ямабэ». Белый дом в европейском стиле.

Ямабэ оказалась женщиной лет сорока пяти. Видимо, предвидя визит детективов, она тщательно накрасилась.

– Никаких сомнений, это мой велосипед, – сразу же сказала она, едва взглянув на фотографию, которую показал ей Кусанаги. Он позаимствовал ее у криминалистов.

– Не могли бы вы зайти в участок и убедиться собственными глазами?

– Нет проблем, но велосипед‑ то мне вернут?

– Разумеется, как только закончится экспертиза, это не займет много времени.

– Пожалуйста, побыстрее, а то без велосипеда ужасно неудобно ходить за покупками. – Ямабэ недовольно сдвинула брови. В ее голосе угадывался вопрос: уж не будет ли полиция допытываться, почему именно у нее украли велосипед? Она еще не знала, что ее велосипед, возможно, имел отношение к убийству. Если б знала, вряд ли бы сгорала от нетерпения вновь на него сесть. Еще потребует компенсации, если узнает, что шины проколоты! – подумал Кусанаги.

По словам Ямабэ, велосипед был украден накануне, десятого марта, в промежутке от одиннадцати утра до десяти вечера. Она встречалась в Гиндзе с подругой, они прошлись по магазинам, посидели в ресторане, в результате она вернулась на станцию Синодзаки только около десяти вечера. Волей‑ неволей пришлось от метро добираться домой на автобусе.

– Вы оставили велосипед на стоянке?

– Нет, у проезжей части.

– Заперли на замок?

– Да. Привязала цепью к ограде тротуара.

Кажется, на месте преступления никакой цепи не находили…

Посадив Ямабэ в свою машину, Кусанаги первым делом направился к станции Синодзаки. Уточнить место, где был украден велосипед.

– Где‑ то здесь, – женщина показала на улицу, удаленную метров на двадцать от универмага при станции. Вдоль тротуара и сейчас стояли велосипеды.

Кусанаги посмотрел вокруг. Филиал кредитного банка, книжный магазин… Днем и вечером здесь, должно быть, много прохожих. При известной ловкости быстро перерезать цепь и укатить, не привлекая внимания, – пара пустяков, и все же логичнее допустить, что велосипед угнали в то время, когда народ уже схлынул.

Кусанаги предложил отвезти Ямабэ в участок, чтобы она непосредственно опознала велосипед.

– Вот уж не повезло! – рассказывала она, сидя на заднем сиденье. – Купила только в прошлом месяце. Представляете, в какой я была ярости, когда поняла, что его украли! Сразу же, не садясь в автобус, сообщила полицейскому на станции.

– Вы даже назвали ему регистрационный номер велосипеда…

– Я ж его только что купила! Квитанция еще сохранилась. Я позвонила домой, и дочь мне продиктовала.

– Понятно.

– Так что же все‑ таки произошло? Позвонивший мне из участка человек не сказал ничего определенного. Я уже начинаю беспокоиться.

– Пока рано о чем‑ либо говорить. Мы и сами еще толком не знаем.

– Да? Неужели? Из вас, полицейских, никогда слова не вытянешь!

Сидевший сбоку Гиситани едва сдерживал улыбку. Кусанаги благодарил судьбу, что они встретились с этой дамочкой сегодня. Позже, после того как разнесется весть об убийстве, она бы замучила их вопросами.

В участке, увидев велосипед, Ёко Ямабэ без колебаний заявила, что он принадлежит ей. И, заметив проколотые шины и царапины, спросила у Кусанаги, у кого ей требовать возмещения за причиненный ущерб.

На велосипеде были обнаружены многочисленные отпечатки пальцев – на руле, на раме, на сиденье.

Помимо велосипеда в ста метрах от места преступления нашли одежду, предположительно принадлежавшую жертве. Она была запихнута в железную бочку и частично сожжена. Джемпер, свитер, брюки, носки и нижнее белье. Напрашивался вывод, что преступник поджег одежду, после чего поспешил уйти, но вопреки его ожиданиям она полностью не сгорела, и огонь сам собой потух. Сразу же пришлось отказаться от надежды извлечь какую‑ либо информацию из того, где эти вещи были приобретены или изготовлены. Одежда самая обыкновенная, такая продается повсюду. Но зато с ее помощью и основываясь на физических параметрах трупа удалось составить изображение того, как выглядел убитый непосредственно перед совершением преступления. Один из членов следственной бригады отправился с этим рисунком в район станции Синодзаки для опроса возможных свидетелей. Но, вероятно, из‑ за того, что в одежде не было ничего примечательного, его поиски оказались безрезультатными.

Кроме того, рисунок показали по телевидению. Тотчас обрушилась лавина сообщений. Но ни одно из них не имело отношения к трупу, найденному в районе Старой Эдогавы.

Тщательно проверили всех лиц, объявленных в розыск. Никого подходящего не обнаружили.

Сосредоточившись на районе Старая Эдогава, попытались выяснить, не знает ли кто‑ либо о недавней пропаже одинокого мужчины, обошли гостиницы. Вскоре удалось уцепиться за одно сообщение.

В низкопробной гостинице «Огия» обнаружили пропажу постояльца. Об этом стало известно одиннадцатого марта. Короче, в тот самый день, когда был найден труп. Поскольку оплаченное время истекло, служащий поднялся в номер, нашел немногочисленные вещи, принадлежащие постояльцу, но сам он исчез. Сообщили управляющему, но за проживание было заплачено заранее, и тот не стал заявлять в полицию.

Немедленно собрали отпечатки пальцев и волосы в номере и на вещах постояльца. Образцы волос полностью совпали с волосами трупа. Более того, отпечатки пальцев на велосипеде соответствовали отпечаткам пальцев, найденным в номере.

Исчезнувший постоялец зарегистрировался под именем Синдзи Тогаси. Прописан в Синдзюку.

От станции метро Морисита они пошли пешком в сторону Син‑ Охаси и, не доходя до моста, свернули направо в узкую улочку. Среди выстроившихся в ряд жилых домишек приютились торговые лавки. Судя по виду, торговля в них велась с незапамятных времен. В других районах их уже вытеснили современные универмаги и крупные магазины, но здесь они упрямо цеплялись за жизнь, что, по мнению Кусанаги, свидетельствовало скорее в пользу этого захолустья.

Был уже девятый час ночи. Где‑ то поблизости была общественная баня – мимо прошла старуха с тазом в руках.

– С транспортом удобно, магазины все под рукой, место хорошее, – пробормотал шагавший рядом Гиситани.

– Это ты к чему?

– Да нет, ничего особенного. Просто подумал, что для женщины, живущей с дочерью, без мужа, район вполне комфортный.

– Да, ты прав.

Были две причины, почему Кусанаги согласился. Во‑ первых, им действительно предстояло встретиться с разведенной женщиной, живущей с дочерью, а во‑ вторых, он знал, что Гиситани сам рос без отца.

Кусанаги шел, сверяя записанный в блокноте адрес с указателями на столбах. Судя по всему, они уже недалеко от цели. В блокноте значилось имя – Ясуко Ханаока.

Адрес, оставленный в гостиничной книге, не был взят с потолка. Синдзи Тогаси в самом деле был прописан по этому адресу. Однако в настоящее время там не жил.

Информацию о личности убитого распространили через телевидение и прессу с просьбой ко всем, кому что‑ либо известно о потерпевшем, обратиться в ближайший полицейский участок. Увы, ничего заслуживающего внимания собрать не удалось.

По документам риэлторской конторы, сдававшей квартиру Тогаси, выяснили место его прежней работы. Он оказался продавцом подержанных автомобилей. Но работал недолго, не больше года.

Опираясь на эти сведения, шаг за шагом восстановили его жизненный путь. Неожиданно выяснилось, что когда‑ то он работал в фирме, занимающейся продажей элитных импортных автомобилей. Был уличен в растрате денег и уволен. Однако к суду его не привлекли. О самом факте растраты проговорился лишь один сотрудник фирмы, и то после долгих расспросов. В фирме отказались предоставить какую‑ либо подробную информацию, сославшись на то, что у них в штате уже нет никого, кто был бы в курсе того давнего инцидента.

В то время Тогаси был женат. По словам знавших его людей, он и после развода продолжал поддерживать отношения со своей бывшей супругой.

У нее была дочь от первого брака. Найти их адрес не составило труда. Мать, Ясуко Ханаока, и дочь, Мисато, проживали в районе Морисита, короче, там, куда ныне направлялись детективы.

– Паскудная миссия. Вот уж не повезло! – вздохнул Гиситани.

– Не повезло, что пришлось идти на задание вместе со мной?

– Ну что вы! Жалко мать и дочь, совестно врываться в их мирную жизнь.

– Если они не имеют отношения к убийству, то волноваться им не о чем.

– Так‑ то оно так. Но по всему видать, этот Тогаси был плохим мужем и плохим отцом, и вряд ли им будет приятно вспоминать о нем.

– Именно поэтому нам должны оказать теплый прием. Мы же принесем им известие, что этот негодяй мертв. Во всяком случае, не делай такое мрачное лицо. А то даже у меня настроение испортилось… Смотри, кажется, мы у цели.

Кусанаги остановился перед старым домом.

Здание было грязно‑ серого цвета. Стены покрыты заплатками после многочисленных ремонтов. Два этажа, на каждом по четыре квартиры. В настоящее время освещена только половина окон.

– Квартира двести четыре, значит, нам на второй этаж, – сказал Кусанаги, поднимаясь по лестнице. Гиситани шел за ним следом.

Двести четвертая квартира находилась в самом конце коридора. Из окна возле двери сочился свет. Кусанаги вздохнул с облегчением. Если б не застали дома, пришлось бы прийти еще раз. О своем визите они не предупредили.

Позвонили в дверь. Тотчас послышались шаги. Щелкнул замок, дверь открылась. Однако цепочку не сняли. Впрочем, когда мать живет одна с дочерью, подобная предосторожность совершенно естественна. Из‑ за двери на них с подозрением смотрела женщина. Красивая, большеглазая, с тонкими, запоминающимися чертами лица. Она выглядела моложаво, лет на тридцать, но Кусанаги понял, что это из‑ за тусклого освещения. Рука, придерживающая дверную ручку, выдавала ее истинный возраст.

– Извините, вы Ясуко Ханаока? – спросил Кусанаги, постаравшись придать своему лицу и голосу максимум любезности.

– Да, а в чем дело?.. – женщина глядела с тревогой на нежданных визитеров.

– Мы из полиции. Нам необходимо вам кое‑ что сообщить, – Кусанаги достал удостоверение и показал фотографию. Стоявший рядом Гиситани проделал то же самое.

– Из полиции?.. – Ясуко удивленно раскрыла глаза. Большие черные глаза слегка подрагивали.

– Можно зайти на минутку?

– Ах да, конечно, – Ясуко на мгновение прикрыла дверь, сняла цепочку и вновь открыла. – А в чем, собственно, дело?

Кусанаги переступил порог. Гиситани последовал за ним.

– Вам известен некто Синдзи Тогаси?

Кусанаги заметил, что лицо женщины едва заметно напряглось. Наверное, потому, подумал он, что неожиданно услышала знакомое имя.

– Это мой бывший муж… С ним что‑ то произошло?

Она, видимо, не знала, что он убит. Не читает газет, не смотрит новостей по телевизору. Да и, сказать по правде, средства массовой информации не уделили этому событию большого внимания. Нет ничего удивительного, что она не в курсе.

– Дело в том, что… – заговорил Кусанаги, и тут ему на глаза попалась плотно задвинутая перегородка в глубине комнаты.

– В задней комнате кто‑ нибудь есть? – спросил он.

– Дочь дома.

– Ах, ну да, конечно, – в прихожей стояли спортивные тапочки. Кусанаги понизил голос: – Господин Тогаси скончался.

Губы Ясуко дернулись, выражая удивление. Но в целом выражение ее лица не изменилось.

– Но… почему? – спросила она.

– Его тело было обнаружено на дамбе в Старой Эдогаве. Пока это все, что нам известно. Не исключено, что он был убит.

Кусанаги не стал скрывать правду. Так будет проще задавать вопросы.

Тут только на лице Ясуко изобразилось смятение.

– Но что же такое с ним произошло? – спросила она, растерянно качнув головой.

– Это мы и пытаемся сейчас выяснить. Поскольку, судя по всему, у Тогаси не осталось родственников, мы пришли поговорить к вам, ведь вы были с ним в браке. Извините, что так поздно, – Кусанаги поклонился.

– Понятно… – Ясуко подняла пальцы к губам и отвела глаза в сторону.

Кусанаги начала беспокоить задвинутая перегородка в глубине комнаты. Возможно, дочь в эту минуту подслушивает, о чем ее мать говорит с незнакомцами. А если подслушивает, то как восприняла сообщение о смерти отчима?

– Извините, мы бы хотели задать вам несколько вопросов. Вы развелись с Тогаси пять лет назад, правильно? После этого вы с ним виделись?

Ясуко отрицательно покачала головой:

– После развода почти не виделись.

– Почти. Значит, встречи все‑ таки были…

– В последний раз довольно давно. Уж и не помню, то ли в прошлом, то ли в позапрошлом году…

– По телефону он вам звонил? Может быть, присылал письма?

– Нет, ничего такого. – Ясуко вновь уверенно покачала головой.

Задавая вопросы, Кусанаги исподволь осматривал комнату. Небольшая, в японском стиле, старая, но красиво убрана и прилично обставлена. На комнатном обогревателе блюдо с мандаринами. При виде прислоненной к стене ракетки для бадминтона он испытал прилив ностальгии. В прежние времена, в университете, он посещал секцию бадминтона.

– Мы считаем, что Тогаси скончался десятого марта, ночью, – сказал Кусанаги. – В связи с этой датой и местом – дамбой в Старой Эдогаве – вам ничего не приходит в голову? Пусть даже какая‑ нибудь мелочь.

– Ничего. Для меня это был самый обычный день, а о том, чем этот человек занимался в последнее время, у меня нет ни малейшего понятия.

Не было никаких сомнений, что Ясуко в замешательстве. Вполне естественно, что ей неприятно отвечать на расспросы о бывшем муже. Кусанаги все еще не определился, имела ли она какое‑ то отношение к убийству.

Он решил, что покамест можно этим ограничиться. Только в одном он хотел удостовериться.

– Десятого марта вы ведь были дома? – спросил он, убирая блокнот в карман. Этим жестом он хотел подчеркнуть, что не придает особого значения своему вопросу.

Однако уловка не сработала. Ясуко нахмурилась, видно было, что вопрос ей неприятен.

– Я должна рассказать все, что я делала в тот день?

Кусанаги улыбнулся.

– Не воспринимайте так серьезно. Но разумеется, нам бы помогло, если б вы постарались припомнить, как провели тот день.

– Дайте подумать… – Ясуко уставилась в стену за спиной Кусанаги. Кажется, там висел календарь. Хотелось посмотреть, нет ли на нем записей, но Кусанаги стерпел и не обернулся.

– Десятого марта – с утра была на работе, потом с дочерью пошли немного развеяться.

– Извините за назойливость, и куда же вы пошли?

– Вечером были в кинотеатре. В развлекательном квартале в районе Кинси.

– Когда вы вышли из дома? Хотя бы приблизительно. И если не трудно, как назывался фильм?

– Вышли в половине седьмого. Название фильма…

Она назвала фильм, известный Кусанаги. Голливудский блокбастер, третья часть которого недавно вышла на экраны.

– После фильма вы сразу вернулись домой?

Они поужинали в кафе, расположенном в одном здании с кинотеатром, затем пошли в караоке.

– В караоке? Вы хотите сказать, в караоке‑ боксе?

– Да, дочь упросила.

– Понятно… Часто посещаете такие места?

– Один‑ два раза в месяц.

– Долго вы там пробыли?

– Как обычно, часа полтора. А то слишком поздно возвращаться домой.

– Посмотрели кино, поужинали в кафе, зашли в караоке… Таким образом, вы вернулись домой…

– Где‑ то в двенадцатом часу. Точно не помню.

Кусанаги кивнул. Но что‑ то его не удовлетворяло. Он и сам не понимал, что именно.

Спросив название караоке‑ бокса, детективы еще раз извинились за вторжение и вышли из квартиры.

– Кажется, она не имеет никакого отношения к убийству, – пробормотал Гиситани, идя по коридору.

– Пока ничего нельзя утверждать.

– Хорошо, когда мать с дочерью вместе ходят в караоке. Сразу видно, живут в дружбе и согласии, – чувствовалось, что Гиситани не хотелось в чем‑ либо подозревать Ясуко Ханаоку.

Вверх по лестнице поднимался мужчина. Средних лет, плотного телосложения. Приостановившись, они проводили его взглядом. Мужчина отпер дверь квартиры № 203 и вошел внутрь. Детективы переглянулись и поворотили назад.

На табличке квартиры № 203 владельцем значился некто Исигами. Позвонили. Дверь открыл тот самый мужчина. Он уже успел переодеться, был в свитере и домашних брюках.

Мужчина безучастно смотрел на незнакомцев. Обычно в таких случаях лицо человека выражает подозрительность, настороженность, но только не на этот раз. Для Кусанаги это стало полной неожиданностью.

– Извините, что побеспокоили в такое позднее время, не могли бы вы оказать нам содействие… – Кусанаги, изобразив приветливую улыбку, продемонстрировал полицейское удостоверение.

Но даже теперь ни один мускул не дрогнул на лице мужчины. Кусанаги сделал шаг вперед.

– Всего лишь пару минут. Мы хотели бы с вами поговорить.

Может быть, он не успел рассмотреть, подумал Кусанаги, и вновь протянул удостоверение.

– А в чем, собственно, дело? – спросил мужчина, не обращая внимания на удостоверение. Видимо, он и так догадался, что Кусанаги и его напарник – полицейские.

Кусанаги достал из внутреннего кармана фотокарточку. Она была сделана в тот период, когда Тогаси работал в магазине подержанных автомобилей.

– Немножко старая, но может быть, вы видели недавно кого‑ нибудь похожего?

Мужчина внимательно посмотрел на фотографию, после чего поднял глаза на Кусанаги.

– Я его не знаю.

– Да, это вполне вероятно. Но может быть, все‑ таки вы его где‑ нибудь видели?

– Где?

– Ну… где‑ то здесь, поблизости.

Мужчина, нахмурившись, вновь опустил глаза на фотокарточку. Человек‑ кремень, – подумал Кусанаги.

– Не видел, – сказал мужчина. – Я не имею привычки глазеть по сторонам и не запоминаю лица прохожих.

– Понятно… – Кусанаги уже пожалел, что они обратились к этому мужчине, из него ничего не вытянешь. – Вы обычно возвращаетесь домой в это время?

– Нет, каждый раз по‑ разному. Бывает, допоздна задерживаюсь в секции.

– В секции?

– Я преподаю в секции дзюдо. Запирать спортивный зал входит в мою обязанность.

– А, так вы работаете в школе?

– Да.

Мужчина назвал гимназию.

– Что ж, извините нас, вы, наверно, устали, – Кусанаги вежливо поклонился.

В этот момент он заметил наваленные в прихожей книги по математике. Не иначе учитель математики… – подумал он с тоской. В свое время этот предмет доставил ему немало мучений.

– Господин Исигами, так вас, кажется, зовут, в котором часу вы вернулись домой десятого марта?

– Десятого марта? А что произошло в тот день?

– Нет, это не имеет к вам никакого отношения. Просто мы собираем информацию об этом дне.

– Десятое марта… – на мгновение устремив взгляд вдаль, Исигами тотчас вновь посмотрел на Кусанаги. – Кажется, в тот день я сразу вернулся домой. Если не ошибаюсь, около семи.

– Вы ничего не заметили у соседей?

– У соседей?

– В квартире госпожи Ясуко Ханаоки, – Кусанаги понизил голос.

– Вы ее в чем‑ то подозреваете?

– Нет, еще нет. Просто собираем информацию.

На лице Исигами отразилась задумчивость. Видимо, перебирал в голове воспоминания, связанные с соседкой.

– Плохо помню, но кажется, ничего особенного.

– Может быть, какой‑ нибудь шум, громкие голоса?

Исигами покачал головой:

– Ничего подобного не припомню.

– Понятно… Вы дружите с госпожой Ханаокой?

– Как все соседи, при встрече здороваемся. Вот, собственно, и все.

– Что ж, извините, что нарушили ваш покой.

– Ничего, – Исигами протянул руку к двери. На внутренней стороне висел почтовый ящик. Кусанаги невольно проследил за его рукой и вытаращил глаза. Среди корреспонденции мелькнули знакомые иероглифы – «Университет Тэйто».

– Извините, позвольте спросить, – голос Кусанаги немного дрожал, – вы закончили университет Тэйто?

– В общем‑ то да, – узкие глаза Исигами едва заметно расширились, но в следующий миг он обратил внимание на журнал в ящике.

– А, вы об этом? «Вестник математического факультета». Что тут удивительного?

– Нет, ничего, просто один мой приятель окончил университет Тэйто.

– Понятно.

– Еще раз простите, – Кусанаги вышел из квартиры.

– Разве вы сами не учились в Тэйто? – спросил Гиситани, когда они отошли от квартиры. – Почему прямо не сказали?

– Как‑ то стало неловко. К тому же он наверняка учился на физико‑ математическом…

– У вас тоже комплекс по поводу физики и математики? – ухмыльнулся Гиситани.

– У меня есть приятель, который не дает мне об этом забыть, – в голове Кусанаги всплыло лицо Манабу Югавы.

Выждав десять минут после ухода полицейских, Исигами вышел из квартиры. Мельком взглянул на соседнюю дверь. Убедившись, что в окошке горит свет, спустился по лестнице.

До телефонной будки, расположенной в безлюдном месте, десять минут ходу. Разумеется, у него был мобильный телефон и телефон в квартире, но он решил, что пользоваться ими слишком рискованно.

Шагая, он прокручивал в голове разговор с полицейскими. Он, конечно, не дал повода заподозрить, что между ним и убийством существует хоть какая‑ то связь. Однако никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Несомненно, полиция пришла к выводу, что женщина одна, без мужской помощи, не могла вынести труп из квартиры. Скорее всего, они сосредоточатся на поисках мужчины из окружения Ясуко, который был бы способен ради нее пойти на преступление. Вполне логично, если они станут присматриваться к нему, учителю математики Исигами. Уже потому, что он ее сосед.

Он решил, что отныне не только нельзя заходить к ней, но и вообще следует избегать любых контактов. По этой же причине нельзя пользоваться домашним телефоном. Есть опасность, что полиция, проверив зафиксированные звонки, обратит внимание на то, что он часто звонит Ясуко.

А лавка «Бэнтэн»?..