От автора 9 страница

– Боже мой, – тихо прошептала Маргарет и опустилась на диван, присев на краешек, как воробей на жердочку. – Вы Уильяму подобного не прощаете.

Рия притворилась, что думает над ее словами.

– Нет, не прощаю. Никогда не прощала. Что же вы думаете?

– Когда Уильям за мной ухаживал, Я тоже ему все прощала.

– Тогда острота проходит, – задумчиво отозвалась Рия. – И это, по крайней мере, хорошо.

Черты Маргарет смягчились. Она улыбнулась. Взгляд ее скользнул мимо Рии туда, где на каминной полке красовалась кошка с одним изумрудным глазом.

– Я все еще многое могу ему простить.

Рия кивнула:

– Вы его любите.

– Да.

– Значит, то, что я чувствую к Уэстфалу, – любовь?

– Я думаю, так оно и есть.

Рия тяжело вздохнула и опустилась на диван.

– Вы должны мне дать совет, Маргарет, потому что я представления не имею, как мне дальше поступать.

Уэст спал очень чутко. Такое свойство его натуры здорово выручало во время испанской кампании, когда ему приходилось спать лишь урывками и где придется. Как-то он уснул в пещере и проснулся, услышав приближение французского патруля. Он как-то спал в винном погребке на влажном полу и проснулся, когда из бутылки вылетела пробка. Одну достопамятную ночь он провел в постели со шлюхой и проснулся как раз в тот момент, когда она вытащила из корсета кинжал.

Он никогда не беспокоился о том, что может не проснуться. Он всегда просыпался.

Вот почему он так удивился, когда его разбудил голос Рии:

– Вы спите как убитый.

Не в силах сразу разобраться в том, где он находится, он, недоуменно моргая, смотрел на нее. Она стояла возле прикроватной тумбочки со свечой в руке, и неверное пламя освещало ее щеки и подбородок с нижней стороны. Глаза ее оставались в тени, отчего казались до невозможности темными, словно на ней надета карнавальная маска. Фланелевый халат, туго стянутый поясом на талии, имел вырез, в котором виднелась украшенная кружевом горловина ночной рубашки и ямочка у горла. Пламя резко всколыхнулось, и Уэст догадался, что Рия зябко переступила е ноги на ногу. Уэсту стало любопытно, и он посмотрел на ее ноги.

– Где ваши тапочки? – спросил он.

– Все, что вы можете мне сказать? Я пришла к вам в комнату среди ночи, а вам лишь любопытно, где мои тапочки? – Она замерла, стоически перенося холод.

Вздохнув, Уэст закрыл глаза и откинул голову на подушку. Он провел ладонью по волосам, после чего открыл один глаз. Убедившись, что она все еще на месте, он вначале даже слов не нашел – настолько происходящее казалось странным и непонятным.

– Черт побери!

Рия тряхнула головой, и тяжелая льняная коса, что лежала у нее на плече, упала на спину.

– Обычно я не одобряю использования бранных выражений, но вы высказали именно то, что у меня на уме.

– Хорошо, – сухо заметил он. – Настоящее облегчение. А я-то с грустью думал, что никогда не пойму женской логики. Узнать, что мои опасения напрасны, да еще в такой час, – ну что ж, вы видите, я потрясен.

Рия неодобрительно поджала губы:

– Вижу, что вы не хотите пойти мне навстречу.

– Вы полагаете, что я должен вести себя как-то иначе? – холодно поинтересовался он. – Мне хотелось бы знать, как именно. Вы пришли сюда без приглашения. Уильям с женой спят через две двери отсюда. Мы оба в ночных сорочках. К тому же в проклятой комнате нет камина! Вы полагаете, что есть иной подход к ситуации, кроме немедленного похода к алтарю?

Рия присела на кровать, подогнув под себя ногу.

– Хотела бы иметь столь же ясную голову, как тогда, когда вы явились ко мне в спальню в школе. Ситуация не так уж сильно отличалась от нынешней, хотя, как я думаю, нам удалось избежать последствий, ведущих к алтарю. Наиболее вероятным исходом, в случае если меня тут заметят, будет отказ мне от дома. Я понимаю, что вы бы не сочли такой вариант столь же трагичным концом, как брак, но для меня это тоже кое-что.

В тот момент, когда Рия присела на его кровать, Уэст испытал сильнейшее побуждение пинком согнать ее с постели. И даже ногу приготовил. Но теперь он решил подождать.

Рия заметила его телодвижения и укоризненно заключила:

– Вы хотели сбросить меня на пол.

– Я собирался согнать вас с кровати. Остались бы вы на полу или все же ушли подальше – вам решать.

С трудом верилось, но относительно своего намерения он не соврал.

– Уже кое-что.

Уэст нахмурился:

– Что вы сказали?

Рия не осознала того, что произнесла свою мысль вслух.

– Да так, ничего. Сама с собой говорю.

Уэст лишь печально вздохнул:

– Может, перейдем к сути? Зачем вы здесь?

– И вы еще спрашиваете? Вы все и затеяли. Помните вашу сногсшибательную сцену в библиотеке? Теперь все предстоит исправить.

– Исправить? А разве что-то не так? Мне казалось, все шло прекрасно. Уильям надулся, Маргарет ожила. Мой братец скоро оттает, а Маргарет будет менее ехидной. Она вела себя вполне адекватно во время ужина. Смею судить, что мой поцелуй имел успех.

– Маргарет вела себя любезно за ужином, чтобы вы о ней плохо не подумали. Вы одного не поняли: если Маргарет и решит, что я в вас влюбилась, у нее все же останутся Сомнения, которые она захочет развеять, и тогда она обратится ко мне. Так оно и случилось. После ужина она вызвала меня на разговор. Вначале я не поняла, что ей от меня нужно, но потом мне пришлось ее убедить.

– Убедить?

Рия вздохнула. Она начинала терять терпение.

– Убедить, что я больше не испытываю влечения к ее мужу. Убедить, что я приняла ваши ухаживания не потому лишь, что вы брат лорда Тенли. Убедить, что я не дам себя скомпрометировать. И, наконец, убедить в том, что я питаю к вам очень глубокие чувства. Короче, убедить в том, что та сцена, которой она стала свидетельницей, не розыгрыш.

– Понятно, – вздохнул Уэст и сразу коснулся самого главного: – Надо ли мне понимать вас так, что она считает меня не слишком адекватной заменой моему брату? Подобное мнение меня удручает.

– Вы можете говорить серьезно? – спросила Рия, зло на него уставившись.

– Да. Вы слишком далекие выводы сделали из ее сомнений.

– Ваша светлость, я здесь потому, что у нее больше нет сомнений. Я ее убедила.

– Хорошо. Приятный итог длинного дня. Может, вы сейчас уйдете?

– Я убедила Маргарет, потому что сказала ей, что люблю вас. – Рию вознаградило выражение лица Уэста, которое оно мгновенно приобрело. Умным его никак нельзя назвать. В темноте трудно что-то разглядеть, но она увидела, как он побледнел. – Именно так. Я сказала ей, что люблю вас.

– У меня со слухом все в порядке. Одного раза достаточно.

– Вот и хорошо. А теперь, когда вы все знаете, я уйду.

Она начала подниматься, но он перехватил ее за запястье.

Рия снова села.

– Я вас слушаю.

– Злорадство вам не идет.

Рия не слишком старалась спрятать улыбку:

– Вы не хотите отпустить мою руку, ваша светлость?

Уэст посмотрел на свои пальцы, сжимавшие тонкое запястье, потом взглянул ей в лицо:

– А вы не хотите называть меня Уэст? Меня тошнит от “вашей светлости”. – Он видел в ее глазах неуверенность. – Единственное, чего я прошу. Никаких иных одолжений мне от вас не надо.

– Хорошо, – сразу став серьезной, согласилась она. – Уэст. Если вам так больше нравится.

– Вот и славно. – Он потянулся, взял у нее из руки подсвечник и поставил его на тумбочку. – Теперь о другом. Насчет того, что вы меня любите, это ведь неправда?

– Вы в панике? Вам не идет.

– Вы неправильно расценили мои чувства. Я не в панике. Я в ужасе. – В другое время звук ее смеха мог бы доставить ему удовольствие, но не сейчас. Сейчас он показался ему слишком громким и способным привлечь нежелательное внимание. Он бросился к ней и прижал к ее губам ладонь. – Осторожнее, – шепнул он ей на ухо, – а то лорд Тенли сейчас сюда явится.

Он видел, как расширились ее глаза. Она торопливо закивала. Когда он убрал ладонь, она шепотом извинил ась:

– Простите. Вы, наверное, понимаете, что нам не Уильяма надо бояться. Маловероятно, что он, как предположила Маргарет, станет настаивать на немедленной свадьбе. Маргарет, и только она, хочет видеть нас в кандалах.

– Справедливо. И все же я хочу услышать ответ на свой вопрос.

Рия не сразу поняла, какой вопрос он имеет в виду.

– Ах, вы о том, что я сказала Маргарет! Успокойтесь, я все выдумала.

Уэста ошеломило, что ему не стало от ее слов легче.

– Хорошо, – протянул он, удивляясь своему нарочито бодрому тону. Он решил, что сейчас не время заниматься самоанализом, если вообще стоит им заниматься, и приказал себе не пытаться докапываться до причины неприятного ощущения. Рия, как ему показалось, оставалась невозмутимой. – Маргарет посоветовала вам расставить на меня сети и засесть в засаде, не так ли?

– Она посоветовала мне предпринять все, чтобы вы сделали мне предложение. Вам будет приятно узнать, что, следуя ее указаниям, я заставила бы вас поверить, что вы попросили моей руки по собственной воле.

– Она к тому же еще и дьявольски хитра.

– Совершенно верно.

– Может, вам не стоило так настойчиво убеждать ее?

– Я не видела альтернативы. Вы же все начали, знаете ли. И потом, я не сказала ей, что вы питаете ко мне нежные чувства.

– Значит, она считает меня законченным негодяем.

– Конечно, но ее мнение не играет никакой роли. Вы ведь герцог Уэстфал.

Он медленно кивнул, словно не слишком хотел признавать ее правоту.

– И что нам теперь делать?

– По-моему, все очевидно. Теперь, когда Маргарет полностью убеждена, что я воспылала к вам страстной любовью, и больше не опасается, что я стану домогаться ее мужа, важно, чтобы я не казалась такой жадной до вашего внимания.

– А вы представали такой жадной? Я что-то не заметил. – Что Уэст действительно заметил, так это что ему стало очень хорошо. Весело и славно. Ему вдруг пришло в голову, что восемь месяцев, оставшихся до получения Рией полной независимости, не такой долгий срок, как ему вначале казалось. – Вы хотите дать мне отставку, так я понял?

– Дать вам отставку? Нет, вы изъясняетесь слишком грубо. Маргарет посоветовала более тонкий подход. Она сказала, что вы сразу раскусите притворство. Кроме того, моя внезапная холодность к вам может разогреть интерес Уильяма. Второго она не сказала, но мы обе понимаем, что так и будет.

– Звучит так, словно вы собрались идти по канату. Я не хочу вас обидеть, Рия, но мне кажется, тонкость в подходе не ваш конек. Вы уже решили, что будете делать, чтобы держать меня на расстоянии? Вы знаете, я ведь могу проявлять настойчивость.

Она не стала отрицать его слова.

– Но вы могли бы попытаться быть менее настойчивым.

– Как? – Уэст подтянул ноги под одеялом и сел по-турецки. – Настойчивость у меня в крови.

Рия посмотрела на него крайне неодобрительно, поджала губы, нахмурила брови.

Уэст в недоумении приподнял брови:

– Ваш взгляд наводит меня на мысль, что я должен идти против природных наклонностей.

– Хорошо, что вы поняли. – Черты ее лица разом утратили напускную суровость, и она улыбнулась.

– Не представляю, как бы я мог не понять. Ваши приемы классной дамы могли бы остановить любого из завзятых светских львов, и хотя меня тоже считают повесой, я присоединяюсь к Сауту, который о выражении вашего лица сказал бы: “Оставь надежду всяк, сюда смотрящий”.

Рия вздохнула:

– Вы сами указали на мое неумение действовать исподтишка. Но я не хотела вызвать у вас отвращение.

– Кстати, если выражаться фигурально, может, Маргарет имела в виду, что вы должны подвести меня к воде, но пить не давать?

– Да, именно такой смысл она вкладывала в свои слова.

Уэст усмехнулся и подоткнул себе под спину подушку для удобства. Скрестив руки на груди, он задумчиво посмотрел на Рию:

– Очень хорошо, что вы указали мне на то, как я должен себя вести, но знать – не одно и то же, что… – Уэст замолчал, почувствовав, как дрожит кровать. Причина очевидная. – Посмотрите на себя. Вы заледенели. – Он откинул конец одеяла и предложил ей укрыться. – Вы так дрожите, что я вот-вот слечу с собственной кровати. Забирайтесь ко мне.

– Лишь потому, что я замерзла, – объяснила она, с вожделением глядя на теплое одеяло, – но не потому, что вы так уж сильно умеете настаивать.

– Думайте что хотите, но только, пожалуйста, забирайтесь побыстрее. – Он подвинулся на пару дюймов ближе к середине кровати, приподнял одеяло и, кивнув на освободившееся рядом с собой место, добавил: – Тут вам будет теплее.

Рия скользнула под одеяло, отмахнулась от его предложения подоткнуть его вокруг нее и стала тереть заледеневшие ноги о простыни. Ей стало теплее, и дрожь прекратилась.

– Поведение мое совершенно неприлично, – заключила она.

– Кажется, я предупредил вас, как только увидел у себя в комнате. Теперь если уж нас повесят, то не за ягненка, а за овцу. И все же я предлагаю вам нырнуть с головой под одеяло на случай, если кто-то придет.

– Разумеется.

– Вы сегодня на удивление сговорчивы.

Она пожала плечами:

– Может, потому, что я почти уверена, что никто не придет. Я заперла вашу дверь.

Уэст слегка приподнял голову и тут же резко опустил ее на подушку. На мгновение он закрыл глаза.

– Проклятие, Рия, разве такие вещи говорят мужчине, который только что предложил вам разделить с ним постель?

– А разве вы собираетесь вести себя как джентльмен?

– Ну, а если и так? И если вы думаете, что я предложил вам согреться для того, чтобы заманить в ловушку, то почему бы вам не проявить здравый смысл и не отказаться от моего предложения? – Он тут же выставил вперед руку, опережая ее ответ. – Ничего страшного. Теперь уже не важно. Яне могу понять, доверяете вы мне или нет.

Рия и сама не могла бы дать себе ответ на его вопрос.

– Так мне уйти?

– Хотите – уходите, хотите – оставайтесь. Выбор за вами.

“Выбор”. Хорошо сказано. У Рии в наличии сильные аргументы за то, чтобы уйти, и за то, чтобы остаться, но те аргументы, которые побудили бы ее уйти, ей не хотелось принимать во внимание.

– Я хочу остаться.

Уэст вздохнул и посмотрел на нее искоса. Она завернулась в одеяло, но одеяло защищало ее от холода, но не от него.

– Вы девственница, мисс Эшби?

Рия вздрогнула всем телом не от самого вопроса, а от тона, которым его задали, и который все внутри у нее перевернул. Холодок, пробравшийся в его голос, свидетельствовал не об одном лишь любопытстве. Ей показалось, что он задал такой вопрос не для того, чтобы получить ответ, а для того, чтобы увидеть ее реакцию и оценить ее. И то, что он назвал ее мисс Эшби, после того как всего минуту назад звал просто Рия, также говорило в пользу намеренно воздвигаемого им барьера между ними.

– Ну и?.. – спросил Уэст.

– Я думаю, что я все же уйду.

Он кивнул:

– Как пожелаете.

Откинув одеяло, Рия поежилась от холода и опустила ноги на пол. Пальцы ее слегка дрожали, когда она попыталась взять в руки подсвечник. Но она справилась.

– Я не вижу причин, по которым я могла бы побеспокоить вас снова, – тихо промолвила она. – Сегодняшней ночью или другой.

– Тогда вы себя недооцениваете. Я уверен, что вам что-то да придет в голову, если вы зададите своей энергии нужное направление.

Рия не стала отвечать, но и от кровати не отходила. Когда она пришла сюда, она довольно долго стояла у его постели, не решаясь его разбудить. Спящий, он выглядел моложе своих лет, казался юным и беспечным, не отягощенным постоянными мыслями, хотя даже ребенком он не мог спать спокойно и безмятежно. Он пережил много всяких бед и много страха. Чего она добилась тем, что не смела позабыть того мальчика, который превратился в мужчину?

– Вы еще что-то хотите сказать? – спросил он.

– Вы ведь найдете Джейн, правда? Вы ведь не измените своего мнения по поводу ее поиска?

Уэст долго молчал, обдумывая ответ.

– Ваша неуверенность причиняет мне боль, – проронил он наконец, – но, кажется, я сам в ней виноват. Да, я буду искать Джейн. Какие бы поводы для обоюдного неудовольствия между нами ни возникали, Джейн здесь ни при чем.

Рия кивнула и ушла так же тихо, как и пришла.

Уэст уехал в Санбери еще до восьми. Слуги уже давно трудились, но ни Маргарет или Уильям, ни Рия еще не вставали, что облегчило Уэсту отъезд. Он наскоро нацарапал записку и передал ее дворецкому, велев отдать первому, кто спросит о нем. То, что в записке не было указано, куда он направляется, его не волновало. Рия, возможно, и сама догадается, а Маргарет и Уильяму знать о его делах не обязательно.

Маленький и опрятный городок Санбери лежал в тринадцати милях к юго-западу от Амбермеда. Уэст решил первым из попечителей академии навестить мистера Беквита, главным образом из-за того, что он жил как раз между усадьбой и школой. Уэст не тешил себя надеждой увидеть радость на лице мистера Беквита от своего визита, но полагал, что недавно обретенный титул не позволит хозяину не принять его. Если Рия права, Беквит попытается вежливо отказать ему от чести войти в совет, вне зависимости от того, какую пользу могло бы принести его членство. Она поняла их позицию, даже не зная, что все попечители входили в “Орден епископов”. Правда, Уэст имел определенные надежды, связанные как раз с их обществом, ведь втайне эти господа боялись, что их раскроют, и могли бы принять его в совет лишь для того, чтобы понаблюдать за ним и сделать выводы. И еще для того, чтобы он не наделал глупостей. Уж лучше иметь врага под рукой и в нужный момент обезвредить.

Такова их обычная тактика еще с Хэмбрика. Уэст сомневался, что время изменило фундаментальные принципы, на которых зиждилось преступное сообщество.

Приезд Уэста без приглашения, представления и, наконец, уведомления вызвал большой переполох в усадьбе Беквита. Переполошились все двадцать восемь обитателей, включая убежденного холостяка хозяина: Среди двадцати семи слуг числились и конюхи, спальни которых располагались на задах конюшни, и дворецкий, который жил на втором этаже недавно выстроенной каретной. Так что суета охватила не одно лишь главное здание, но и пристройки.

Мистер Беквит как раз собирался намазать маслом тост, когда ему доложили о прибытии Уэста. Беквит тут же распорядился унести поднос с завтраком и принести одежду. Уэста по распоряжению Беквита проводили в галерею и предложили ему разделить завтрак с хозяином дома. Лишь после того, как он сообщит о цели своего визита, они решат, как обеспечить новоявленному герцогу Уэстфалу надлежащий прием.

Уэст не торопился знакомиться с хозяином. Он нормально воспринял предложение подождать в галерее и использовал время, чтобы осмотреть кабинет и библиотеку. Внимание его привлекли фамильные портреты, а также другие картины, развешанные в галерее. Среди них – традиционные и неожиданные пейзажи, натюрморты, жанровые сцены, запечатлевшие охоту. Все вместе они создавали образ хозяина дома: о том, кем Беквит хотел казаться и каким представлял себя или на худой конец каким он желал выглядеть перед своими гостями. Уэст счел, что галерею как место ожидания выбрали вполне осознанно в качестве наилучшего способа обеспечить расположение к Беквиту еще до формального представления. Галерея могла вызвать у посетителя ощущение того, что его посвятили во внутренний мир хозяина, хотя куда больше о внутреннем мире человека мог бы сказать его кабинет. Там все наглядно – книги, которые человек любит читать, сигары, которые он любит курить, спиртное, которому он отдает предпочтение, обстановка, которую он находит наиболее для себя комфортной.

Уэст как раз раздумывал над тем, как бы ему пробраться туда, куда чужие не заглядывают, но тут Беквит зашел в галерею. Они обменялись приветствиями. Уэст принес извинения за неожиданный визит, от которого Беквит великодушно отмахнулся. Джонатан Беквит имел достаточно хрупкий тип телосложения, при котором одежда, считавшаяся пиком моды, сидела идеально – элегантно, но не вызывающе. Узкие трикотажные панталоны, белые чулки и синий приталенный сюртук, широкий галстук, повязанный с большим тщанием, но с той долей небрежности, которая отличает настоящего модника, очень украшали его. Наверное, прическа доставляла ему особые хлопоты, потому что каштановые локоны его находились в весьма тщательно продуманном беспорядке и проплешина на затылке умело скрыта. Редко когда его принимали за человека, которому скоро исполнится сорок три. Обычно ему давали лет на десять меньше.

Уэст держался с достоинством. Он вежливо справлялся то об одной картине, то о другой, оттягивая момент истины, когда Беквит сможет, наконец, спросить его о цели посещения. Уэст контролировал ситуацию, и экскурс по галерее давал ему время и возможность осмотреться и выработать план действий. Наконец он решил, что пора согласиться составить хозяину компанию за завтраком.

– Я не знал, что вы прямо из Лондона, – пояснил Беквит, когда им подали яйца, запеченные с тонкими ломтиками бекона. Ваш визит меня удивляет. Обычно новости путешествуют быстрее. Когда ваш отец приезжал из Лондона в Амбермед, его появление здесь становилось известно чуть ли не в день его приезда.

– Не знал, что его приезды и отъезды вызывали столь оживленный интерес. Он не из тех, кто любил принимать гостей.

– Вы правы, но народ все же продолжал надеяться. Не существовало человека, более известного в округе, чем ваш отец, – Беквит продолжал в том же духе, высказывая приличествующие соболезнования по случаю смерти герцога, осторожно обходя острые углы, связанные с обстоятельствами перехода титула и поместья к Уэсту. – Надеюсь, путешествие прошло без приключений.

– Да. – Уэст съел немного тостов и пригубил чашку кофе. – Думаю, мне теперь придется ездить сюда по нескольку раз в год, так что я счел за доброе предзнаменование тот факт, что путешествие прошло удачно. Вы, должно быть, гадаете над причинами моего визита?

– Да, мне действительно интересно, – ответил Беквит, поднеся к губам маленький треугольный тост. – Вы оказали мне честь, посетив меня первым, поскольку я не тот, кого можно назвать ближайшим соседом. Сдается мне, что некий повод для визита предоставила Академия мисс Уивер.

– Вот и славно, – подчеркнул Уэст, – значит, вы знаете, что мисс Эшби теперь моя подопечная.

– На самом деле я не совсем был уверен. Конечно, я знал, что она находится под опекой вашего отца, но я не знаю в подробностях, какие он сделал распоряжения после своей смерти. В письмах от нее за последнее время ничего не отражено, и до сих пор то, что она находится под попечительством, никак не отражалось на ее положении в академии. Возникли какие-то проблемы? Возможно, вы не склонны позволять ей дальше работать начальницей? Я должен сказать, что ее уход стал бы большой потерей как для студенток, таки для ее коллег-учительниц, но я бы понял вас, если бы вы приняли такое решение.

– Тогда вы понимаете, что мой отец проявил почти непростительную снисходительность к ее желаниям, позволив ей работать, вместо того чтобы уже давно выдать замуж.

– Вполне с вами согласен. – Беквит поднес чашку к губам и изучающе посмотрел на гостя, прежде чем сделать глоток. – Ему время от времени напоминали о ее судьбе.

– Кто же ему напоминал?

– Совет попечителей. Мы всегда с удовольствием наблюдали за работой в академии мисс Эшби, но мы понимали, что с нашей стороны довольно безответственно принимать такую удачу как должное. – Он улыбнулся Уэсту как старому другу, после чего поставил чашку на блюдце. – Любой бы задавал себе тот же вопрос: когда герцог решит направить ее жизнь в другое русло? Отношения мисс Эшби с вашим отцом школой никак не эксплуатировались, но о них и не забывали, благодаря чему академия приобрела тот авторитет, которым прежде она не обладала.

– Хотелось бы знать, что вы скажете насчет моего предложения о том, чтобы связь между Уэстфалом и школой стала более тесной, – предложил Уэст, оценивая реакцию Беквита. Сам он продолжал неспешно есть. – Я думаю, что позволю мисс Эшби дальше работать в школе. Желания выйти замуж она не высказывает, а я не хочу настаивать. Однако я не собираюсь относиться к ней с той же снисходительностью, что и мой отец. Я считаю своим долгом больше узнать о школе, и то, что я узнал, весьма меня порадовало. Я думаю, что мой титул мог бы помочь добавить школе авторитета, а мои взносы – послужить тому доброму, что уже делаете вы для воспитанниц.

– Тем более что ваша вовлеченность в дела академии помогла бы вам держать мисс Эшби на коротком поводке, не так ли?

Уэст готов был поклясться, что Беквит ему подмигнул. Подавив желание размазать яйца по его физиономии, Уэст ответил ему такой же многозначительной улыбкой, что одарил его хозяин.

– Вы ухватили самую суть. Почти.

– Почти?

– В свете недавнего исчезновения одной из студенток я весьма волнуюсь за безопасность мисс Эшби. Отсюда и желание укоротить поводок.

– Ах, так она рассказала вам про побег! Неприятное дело.

– Не сомневаюсь, что об этом ваш совет попечителей предпочел бы умолчать. Но не все ваши студентки учатся на деньги благотворителей, и найдется немало родителей, у которых возникли бы в связи с произошедшим вопросы.

– Которые приведут к увольнению мисс Эшби, – продолжил Беквит. – Тогда проиграет в первую очередь ваша подопечная. – Беквит тут же махнул рукой. – Впрочем, она беспокоится напрасно, а ваша забота, она… просто трогательна.

– Что вы хотите сказать, называя ее озабоченность напрасной?

– Что я хочу сказать? Всегда находятся девочки, которые, презрев здравый смысл, предпочитают покинуть академию. И последняя… мисс Петри…

– Петти. Мисс Джейн Петти.

– Да, точно. Так вот, мисс Петти не единственная, кто оставляет академию, не уведомив о своем решении руководство. Случается такое не часто, но все же случается. Мисс Эшби сообщила вам о том, что мы наняли человека, чтобы он расследовал исчезновение девочки?

– Да. И еще она сказала, что ничего не получается. Я думаю провести собственное расследование.

– Уверен, что в таковом нет необходимости. Она скоро появится. Потрепанная и, скорее всего с животом и без брачного свидетельства.

– Думаю, в случае появления Джейн Петти даже в таком жалком виде мисс Эшби почувствовала бы облегчение, – заметил Уэст. – Как бы вместо мисс Петти, пусть потрепанной, но живой, не объявились хладные останки мисс Петти – вот чего мисс Эшби боится больше всего.

Глава 7

Уже пробило два часа ночи, когда Уэст вновь увидел Амбермед. Дорога делала поворот, и перед Уэстом, ехавшим верхом, открылась широкая панорама поместья. Лунный свет заливал покрытый снегом холм, долину и открытое поле. Усадебный дом представал драгоценным камнем в шкатулке, выложенной белым ворсистым бархатом; он светился как бриллиант, залитый лунным светом, и отражал серебристо-голубоватое сияние от своих каменных стен.

Уэст натянул поводья, придержав коня. Чуть позже он совсем остановился. Оглядевшись вокруг, Уэст понял, что именно в представшем перед ним пейзаже заставило затрепетать сердце и разбудило воспоминания. По левую руку от него лежало озеро. Сейчас оно затянуто льдом, но все равно угадывалось по береговой линии. Там, на берегу, все еще росли деревья – березы, ели, дубы, и все там же стоял тот статный раскидистый каштан, на который он любил забираться в детстве.

Стоило только чуть сдавить коленями круп коня, как Драко двинулся с места, свернув с дороги в сторону леса. Когда они подъехали к каштану, Уэст вновь остановил коня и посмотрел вверх. Ветви дерева заливал роскошный лунный свет, достаточно яркий, чтобы проследить длину ветвей до самой верхушки. За последние двадцать лет с деревом произошли не слишком заметные изменения, и Уэст решил, что совсем не преувеличивал в своем воображении его размеры. Он без труда нашел тот самый сук, где размещался у него наблюдательный пост. Удивительно, как он не боялся туда забираться и как он умудрился не свернуть себе шею, добираясь до своего убежища и спускаясь с него.

Уэст медленно перевел взгляд на озеро. Даже не вполне осознав, что дал Драко команду, он поехал в том направлении. Драко осторожно шел вдоль края обрыва. Уэст остановил его тогда, когда счел нужным. Если судить по расстоянию от леса и тому, где располагались заросли, он находился на том самом месте, откуда прыгнул в воду, чтобы вытащить маленькую Рию.

Двадцать лет, что прошли с того времени, он не переставал задавать себе один и тот же вопрос: могло ли произойти так, что он столкнул ее в воду? Если бы он остался на дереве, она бы тоже угодила в озеро? Он помнил эпизод во всех подробностях, но память может и подвести. Почему никто из присутствующих не увидел того, что увидел он? Если он невиновен, то почему отец так жестоко с ним обошелся?

Дрожь, не имевшая отношения к ночному морозу и ледяному безмолвию пейзажа, заставила Уэста резко развернуть коня и направить его к дороге, ведущей к усадебному дому Амбермед.

Рия не могла спать. Она сумела скрыть свою озабоченность, связанную с долгим отсутствием Уэста, от лорда Тенли и Маргарет, но днем это сделать проще, потому что всегда найдутся дела. Рия в течение всего дня избегала всеми возможными способами встреч с лордом Тенли наедине. Дети, радовавшиеся ее обществу, с удовольствием делали все, что она предлагала. С помощью садовника и его подручного они построили снежную крепость по всем правилам боевого искусства. Каролина изъявила желание поселиться в ней в качестве принцессы, Уильям захотел устроить осаду замка. Уильям начал военные действия, и Каролине ничего не оставалось, как обороняться. В итоге оба оказались под градом снежков.