Борис Громов 30 страница

Ну, да ничего, не так уж далеко тут ехать: по Кирийскому мосту, тому самому, на котором много лет назад наш блок‑ пост стоял, через Шаро‑ Аргун перебраться, потом проехать развалины сел Кири и Кенхи, и – все, граница Дагестана. Там, правда, по словам Ильяса, тоже первые полтора десятка километров только глухие горы, зато потом – форт, вроде как в Аргуне. В нем – гарнизон. А в гарнизоне, по‑ любому, связь. Большего мне и не нужно. Свяжусь напрямую с Исмагиловым, пусть нас отсюда вытаскивает, если ему цельный турецкий полковник в комплекте с какими‑ то документами, картами и даже ноутбуком нужен, конечно. Кстати, вот ноут, после того как 'особисты' с него все им нужное скачают, надо будет попытаться себе зажилить. Конечно, Олег и его коллеги могут и не согласиться с такой постановкой вопроса, но уж тут я в своем праве. Трофей? Трофей! Опять же, 'Falcon' с негра‑ морпеха снятый, мы с Толей им без разговоров отдали. Так что, шансы есть.

Забавно, блок‑ пост на Кирийском мосту можно сказать и не изменился с 2008 года: все те же четыре будки из дикого камня и шлагбаум. Разве что Непримиримые невысокую, примерно мне по грудь, стену с бойницами из камней вокруг него построили, да какое‑ то подобие ДОТа из крупных валунов сложили. Зато служба тут налажена куда лучше, чем на вырезанном нами с Толей 'блоке' возле Белгатоя. Колонну нашу тормознули метрах в пятидесяти от стены. В бойницах замелькали занимающие позиции бойцы а к головной машине, в кабине которой рядом с водителем сидел Ильяс, направились сразу трое – двое Непримиримых и один, судя по форме и нашивкам на ней, турок, по‑ моему, лейтенант. Эли вылез из кабины, поздоровался со всеми троими за руку, начал о чем‑ то разговаривать. О чем именно, я так и не разобрал: далековато все же, да и говорили они слишком быстро, я не настолько хорошо язык знаю. Но, подробности мне и не нужны были, потому как все можно было понять и так, по мимике, жестам, тональности голосов. Сначала с Ильясом говорил один из Непримиримых, говорили вполне спокойно, даже дружелюбно. Потом в разговор влез турок, Эли ответил довольно резкой тирадой. Лейтенант начал повышать голос, Ильяс в долгу не остался. Оба чеченца попытались было разгорающийся конфликт уладить, но безуспешно. Турок что‑ то громко и презрительно выкрикнул в лицо Ильясу и попытался вытащить из кобуры пистолет. Ну‑ ну, наивный ты наш! Вокруг защелкали предохранители и громко заклацала сталь затворов. Сам я, последовав примеру водителя, выскочил из кабины и, укрывшись за передним колесом, принял изготовку для стрельбы с колена. Турок, увидев, какой оборот приняла ситуация, руку от кобуры быстренько убрал и начал что‑ то доказывать своим спутникам. Те быстро загалдели, обращаясь то к нему, то к Ильясу, то друг к другу. А Эли зловещим театральным шепотом что‑ то угрожающе цедил сквозь зубы. Ну, понятно, старая горская игра 'меряемся пиписьками'… Можно слегка расслабиться: если сразу пальбу не открыли, то теперь будут друг дружку запугивать и 'строить'. У кого лучше выйдет – тот и выиграл.

Так и получилось. Минут через пять отважный офицер армии Великого Турана потребовал у одного из стоящих за стеной бойцов принести радиостанцию (слово 'раций' я расслышал вполне отчетливо), с кем‑ то связался и что‑ то долго втолковывал в микрофон, прижимая один из наушников к уху рукою. Видимо, ответ его не удовлетворил, потому что закончив разговор он со злостью швырнул рацию в руки принесшего ее боевика, от неожиданности чуть не уронившего дорогостоящую аппаратуру на землю и, скривив лицо, молча дал отмашку Ильясу, мол, проезжайте. Эли презрительно сплюнул себе под ноги, вежливо попрощался с обоими Непримиримыми и забрался назад в кабину. Фу, блин, кажется все нормально!

На территорию дагестанского пограничной крепости нашу колонну, разумеется, никто не пустил. Торговля происходила на небольшой площадке рядом с дорогой, метрах в пятистах от ее ворот. Похоже, в прежние времена тут была автозаправочная станция, о которой теперь напоминают только торчащие из‑ под снега ржавые металлические люки подземного топливного резервуара, да обвалившийся невысокий кирпичный цоколь будки. Когда мы поставили свои машины в рядок с одного края площадки, а наша охрана спешилась, из ворот выехали две армейские 'шишиги' и бензовоз 'Урал'. Из кузова одного из 'шестьдесят шестых' повыскакивал десяток пограничников. Вот и вся охрана. Хотя, а зачем она? Площадочка эта со стен крепости простреливается вдоль и поперек, и ничего хоть отдаленно напоминающего укрытие в радиусе пары сотен метров вокруг нас не наблюдается. Так что, подвоха местные не опасаются.

А вот Ильяс, старый горный лис, точно что‑ то (а может, и кого‑ то) тайком возит, причем, не первый раз. Уж больно у него все отлажено: перебросился парой слов со старшим из числа пограничников, одними глазами показал ему на меня, а потом дал команду на разгрузку. Бензин из одной машины в другую начали перекачивать мотопомпой, а вот ящики и тюки из наших грузовиков в ГАЗоны пришлось Ильясовым парням и погранцам, закинув автоматы за спину, совместно перетаскивать вручную. Я, как и было обговорено заранее, перенес пару ящиков, а потом, забрался в самую глубину кузова грузовика, в котором проехал всю дорогу и, достав из‑ под ящиков большой мешок, начал переодеваться в лежащие в нем 'горку' и полковничий разгрузочный жилет. Серый комбинезон, маску, черную разгрузку и штурмовую винтовку убираю на освободившееся место и оставляю в кузове, закидываю за спину свой 'калаш' и, взяв в руки большой тюк неторопливо выбираюсь наружу. Что интересно, продолжавшие все это время заниматься разгрузочно‑ погрузочными работами пограничники и бойцы Ильясова тейпа не обратили на мои манипуляции ни малейшего внимания. Значит, видели такое уже не один раз. Ох, не прост мой друг!

Перегрузив все ящики, мешки и тюки в 'шишиги', пограничники, помогая друг другу, забираются в кузов. Ухватываюсь за протянутую мне руку и одним плавным движением забрасываю себя под тяжелый прорезиненный тент. И обнаруживаю, что мне в лицо смотрят сразу три автоматных ствола. Чья‑ то рука уже отстегивает от моего автомата магазин, другая – вытягивает из набедренной кобуры 'Кольт'.

– Слышь, гость, ты это, главное лапы от пушки подальше держи и не дергайся, и все будет хорошо, – басит невысокий крепыш с сержантскими погонами на плечах. – Кто ты такой, мы не знаем, и знать не хотим. Но дурить не советую. Довезем тебя до командира, вот с ним все вопросы и порешаете. А у нас задача простая – тебя и два ящика в штаб дотащить.

– Не вопрос, ребята, – я осторожно присаживаюсь на ближайший ящик и миролюбиво выставляю перед собой раскрытые ладони. – Сижу тихо, резких движений не делаю. Одна просьба: ящики кантуйте поаккуратнее, там очень ценный и очень нежный груз, который до руководства должен доехать без повреждений.

– Не переживай, сделаем, – отвечает все тот же сержант.

'Шестьдесят шестой' рыкнул мощным двигателем, и кузов заболтало из стороны в сторону: грузовик начал разворачиваться в обратную дорогу. В моей голове мелькает запоздалая мысль, что я так и не попрощался с Ильясом, не сказал ему еще раз спасибо за помощь. Ладно, бог даст, еще свидимся.

В штабе погранзаставы я не стал тянуть резину, а сразу потребовал встречи с начальником Особого Отдела. Местный особист если и удивился подобной наглости, то виду не подал и пришел буквально через несколько минут. За это время я успел на глазах слегка обалдевшего дежурного и его помощника выпустить 'на волю, в пампасы' Руслана. Ящик с полковником открывать не стал: не время и не место, пусть до Ханкалы подремлет. Подошедшему старлею‑ контрразведчику я сходу, ничего не объясняя, предъявил свое служебное удостоверение.

– Лейтенант Тюкалов, позывной Чужой, старший опер СБ, выполняю важное задание командования. Мои полномочия может подтвердить заместитель начальника Особого Отдела Ханкалы майор Исмагилов. Прошу срочно установить с ним связь, обязательно по ЗАСу[147], подтвердить мою личность и организовать срочную доставку в Ханкалу находящегося при мне груза.

Старший лейтенант, поначалу явно принявший меня за какого‑ нибудь перебежчика, даже немного оторопел. Но, надо отдать должное его профессионализму, всего на пару секунд.

– Оружие оставьте дежурному, ваш спутник тоже пусть здесь подождет и – пройдемте.

В сам узел связи меня сначала не впустили. Старлей забрался в кунг стоявшей во внутреннем дворе КШМ, над которой метров на двадцать возвышалась антенна, а я остался снаружи, под присмотром пары дюжих пограничников. Минут через двадцать дверца кунга приоткрылась и особист приглашающее махнул рукой.

– Майор тебя требует.

– Алло, Чужой на связи, – проговорил я в протянутую мне солдатом‑ связистом серую пластиковую трубку.

– Миша, охерела твоя голова!!! Живой, мать твою так перестак!!! – заорал мне прямо в ухо динамик голосом Олега. – А мы уж думали все, хана бравому 'прапору'. А он, поганец, мало того, что объявился хрен знает где, у черта на рогах, так еще и какие‑ то 'важные задания командования' выполняет! Ты там чего дуришь? Не мог просто сказать, что тебя до Ханкалы подбросить нужно?!

– Не мог, Олег. Тут такое дело… Не один я, с грузом.

– Что за груз? – недоумевает Исмагилов.

– Да так, большой тяжелый ящик. Кстати, товарищ майор, ты часом не в курсе, как по‑ турецки будет слово 'сабля'[148]?

В первый момент Олег явно сбит с толку моим вопросом, но секунд через десять до него явно доходит смысл моих слов.

– Ты что, серьезно?!

– Серьезен, как упырь над свежим покойником.

– Твою маму через семь гробов! Жди, транспорт за тобой будет в течение часа‑ полутора.

Вот это ничего себе проняло господина контрразведчика! Одно не понятно, это на чем это он решил до меня по такой‑ то погоде за полтора часа из Ханкалы добраться? Разве что… Стоп! А вот с этого места надо бы поподробнее. Прилетевший в маленький гарнизон сразу после прибытия торгового каравана нейтралов самолет или вертолет – сам по себе не слабое такое 'палево'. А с учетом разгрома гарнизона и похищения Кылыча – вообще бомба, причем заложенная под благополучие Ильяса. Э, нет, так дело не пойдет, я старого друга, из полной задницы меня вытащившего, подставлять не собираюсь.

– Олег, подожди секунду, не отключайся, идея возникла, – бросаю я в трубку, а потом оборачиваюсь к сидящему рядышком связисту. – Дружище, сходи что ли, покури, мне тут с начальством без лишних ушей пообщаться нужно.

Боец вопросительно смотрит на особиста. Ну, да, я же тут почти что никто, так мужик непонятный, приблудный. А начальник Особого Отдела – это фигура. Старлей хмурится, но молча кивает и солдат выбирается из кунга наружу, аккуратно захлопнув за собою дверь.

– Олег, это снова я. Насколько я могу доверять старшему лейтенанту, который только что с тобой разговаривал?

За спиной слышу возмущенный всхрап особиста. Ну, прости родной, тут жизни целой деревни и моего друга на кону, так что перетерпит твое самолюбие.

– Ложкину‑ то? – отзывается Исмагилов. – Этому можешь верить, наш парень, не подведет.

– Ну, и слава богу, – облегченно выдыхаю я. – Тогда слушай, какая тут у меня идейка народилась…

Буквально через полчаса к крылечку штаба неспешно подкатила 'послепенсионного' возраста 'буханка' светло‑ серого цвета. Знаете, бывают такие машины: вроде и не битая, и не ржавая, но достаточно беглого взгляда, чтобы понять – эта рухлядь доживает последние свои деньки. Вроде и катается еще, но так, можно сказать, божьим попущением. Из‑ за 'баранки' выбрался уже знакомый мне сержант, тот самый, из 'шишигиного' кузова. С его помощью мы с Русланом задвинули через задние двери в салон ящик с нашим драгоценным грузом. Снайпер устраивается там же, на обитой потрескавшимся и в нескольких местах прорванным дерматином откидной скамейке. Я забираюсь на пассажирское место в кабине. Сержант‑ пограничник снова усаживается за руль. Оглушительно бухнув выхлопом и чем‑ то гремя на кочках наш микроавтобус покатил через территорию базы к воротам, дорога от которых вела дальше вглубь территории Дагестана. Покатил в гордом одиночестве.

Вообще‑ то, старший лейтенант Ложкин настаивал на том, чтобы нас до места сопровождал БТР, ну, или хотя бы пара УАЗов с пулеметами. Но я эту идею отмел сразу. Отличное такое 'непривлечение внимания' получится… Разве что роты автоматчиков в пехотном каре с оружием на изготовку для полноты картины не хватает. А еще – вьющихся знамен и гремящих барабанов. Угу, 'Это мчится, это скачет на помощь могучая Красная Армия'… Нет уж, на фиг, на фиг!!! А так – ну, подумаешь, собрались куда‑ то под вечер трое погранцов на полудохлом УАЗе. Да, какой‑ то ящик с собою прихватили, и что? Может они до ближайшего села за чачей намылились… А в ящике – 'обменный фонд' из числа 'излишков военного имущества'. Нет, ну в самом деле, не за деньги же солдату выпивку покупать?! Опять же, подобные ситуации тут периодически бывают, я у Ложкина специально уточнил. Так что, никаких подозрений у возможных вражеских 'глаз и ушей', буде таковые имеются, наш отъезд не вызовет. А когда глубокой ночью сержант вернется назад, то вряд ли кто‑ то сможет посчитать, сколько народу сидело в дышащей на ладан 'буханке'. Да и не захочет, скорее всего. Все перемещения всего личного состава круглосуточно отслеживать – это и компьютер свихнется, чего уж о человеке говорить? К тому же, далеко не факт, что у Непримиримых тут есть свой человек. Как говорится – не стоит демонизировать своих врагов, это ничуть не лучше, чем их недооценивать.

– Слушай, сержант, твой агрегат вообще до Ботлиха‑ то дотянет? – спрашиваю я, когда укрепления базы пограничников скрываются за поворотом горной дороги.

– Он еще и назад вернется, – уверенно отвечает тот. – Вы, товарищ лейтенант, не переживайте. Выглядит эта машина, конечно, не ахти, но нам же не внешний вид важен?

Тут спорить сложно. Действительно, нам не шашечки, а ехать… Причем ехать аж почти до самого Ботлиха. Именно туда, на какую‑ то известную Исмагилову и Ложкину, ну, и как выяснилось, этому вот сержанту, заброшенную ВПП за нами должен прилететь обещанный Олегом самолет. Надо же, я тут уже больше трех месяцев, но вот авиации не видел еще ни разу. Даже та десантура, которую инструктора из Краснодарского ЦСН натаскивали, и та, кажется, просто с вышек сигала.

Даже интересно стало, что же за нами прилетит‑ то? Думаю, точно не 'Боинг'. Во‑ первых, ему тут, в горах, сесть просто негде, во‑ вторых, вряд ли такие машины Тьму пережили. Там же всюду электроника, которая от электромагнитного импульса погорела в момент первых же относительно недалеких ядерных взрывов. Боевой технике, той куда легче. В том же Ми‑ 24, если верить рассказам одного моего знакомого еще по прошлой жизни 'летуна', единственное, что может сгореть, так только новомодный GPS‑ навигатор. Что вряд ли сильно скажется на боеспособности машины, потому как наших штурманов сначала накрепко учат ориентированию по картам, а уж потом разрешают пользоваться 'буржуйской игрушкой'. Но, и тут есть свои трудности. Вертолет вряд ли сможет долго летать без запасных частей. А все ли их сейчас производят? Хотя, конечно, компенсировать отсутствие производства можно 'техническим каннибализмом'. Взять, к примеру, десяток боевых 'вертушек', выбрать одну самую новую и исправную, а остальные аккуратно разобрать, превратив их в своего рода 'доноров' для сохранившей боеспособность машины. Впрочем, все мои идеи и догадки – чистой воды дилетантство. Я ведь в авиации, что называется, ни ухом, ни рылом. Думаю, были идеи и поумнее, благо, светлых голов у нас всегда хватало. Главное – результат налицо: авиацию все ж таки сохранили, правда, пока не понятно в каком виде и объеме. Но, если честно, есть у меня подозрение, что пришлют за нами что‑ нибудь вроде старого доброго 'кукурузника' Ан‑ 2, машины простой и надежной, будто кувалда. Несмотря на свой преклонный возраст, если мне склероз не изменяет, был 'кукурузник' машиной на юге России очень распространенной и популярной: и сельхозавиация, считай, только из них и состояла, и парашютисты с них во всевозможных аэроклубах прыгали. Так что, у старичка Ан‑ 2 были очень серьезные шансы пережить Большую Тьму.

Однако, в ожиданиях своих я ошибся: на посадку надрывно жужжа заходила какая‑ то смутно знакомая мне машина: довольно короткий фюзеляж, высокий хвост, заостренный нос, расположенные по обе стороны фюзеляжа под крыльями моторы. И, хотя окрашен самолет была в стандартный армейский хаки, и даже красные звезды на бортах и хвосте присутствовали, но один черт, не выглядел он военной машиной, хоть ты тресни. Зато пилот в кабине явно был профессионалом: с первого же захода на короткую, немногим более полукилометра, припорошенную снегом 'бетонку' сел легко и непринужденно. Из сдвинувшейся вбок двери в левом борту выскочили пятеро бойцов, тут же рассредоточившихся и взявших под контроль окружающее пространство, и Олег Исмагилов собственной персоной. Сержант аккуратно подогнал УАЗ к уже начавшему разворот самолету.

– Грузите живее! – голос Олега в реве самолетных двигателей был почти не слышен.

Мы не стали спорить, почти бегом дотащили ящик до гостеприимно распахнутого люка и передали в рампу стоящему там второму пилоту. Тот, крякнув от натуги, задвинул его в угол салона.

– Блин, вы туда кирпичей наложили, что ли? – скорее прочитал по его губам, чем услышал я.

– Почти что! Извини, брат, полегче ничего не было!

– Все, хорош зубоскалить, грузитесь! – подталкивает меня в спину Исмагилов.

И то верно, спешить нужно, сержанту вон, еще назад ехать.

– Давай, дружище, счастливо оставаться! – крепко жму я на прощание руку пограничнику.

– И вам ни пуха…

– К черту! – улыбаюсь я и, подхватив из 'буханки' рюкзак со своими вещами, забираюсь в самолет.

Руслан и Олег следуют моему примеру, а уже после них в рампу по одному запрыгивают автоматчики. Заскочивший последним толкает дверь и та с негромким чпокающим звуком захлопывается, частично отсекая шум моторов.

– Все уселись? – высовывается из кабины второй пилот. – Тогда – поехали!

Взвыв на почти непереносимой ноте, самолет начинает набирать скорость и, после короткого разбега, практически подпрыгивает в воздух. Вверх он уходит настолько быстро, что у меня мгновенно закладывает уши. Бойцы охраны, сбившись в кружок, что‑ то свое обсуждают, Руслан, сразу оперся спиной на простенок между двумя иллюминаторами и прикрыл глаза (вот, блин, соня, неужто в дороге не выспался? ), а я придвигаюсь поближе к Олегу.

– Ну, что, все сделали, что я просил?

– Не переживай, все и даже немного больше. Сегодня утром подписан приказ о присвоении одному из бойцов, числящихся в списках твоей группы, досрочного воинского звания, еще на одного подан наградной на ЗБЗ[149], остальным выписаны поощрительные денежные премии. Во всех случаях указано, что повод разглашению не подлежит. Мало того, эта информация обязательно пройдет мимо глаз одного гнуса в Ханкале…

– Не понял? Вы что, получается, 'крота' вычислили, но не повязали?

– Успокойся. Вычислили мы аж шестерых: троих в Ханкале, двоих в Червленной и в Моздоке одного… Тебе, кстати, за это спасибо. Именно на мельтешении вокруг твоей персоны они все и погорели. Так вот, самых опасных мы 'приняли', а парочку оставили, но взяли под плотный контроль, теперь будем через них аккуратненько туркам и Непримиримым 'дезу' сливать. Как говорится: 'Для хороших людей дерьма не жалко'. Ладно, речь не об этом. Помимо того, что ты сам выдумал, мы еще кое‑ чего сообразили. Например, по всем официальным записям вот эта вот дурмашина сегодня летала не под Ботлих, а в район давно разрушенного села Сурхахи, что рядом с Назранью. Там есть подходящая для посадки площадка, ее даже несколько раз как ВПП использовали. Мало того, один из этих парней, – Олег кивает в сторону хохочущих над чем‑ то автоматчиков, – сегодня или завтра, ну, может послезавтра, по обстоятельствам, 'выпьет лишнего' и проболтается второму гнусу, на этот раз тому, что в Моздоке, про этот самый полет. Мол, летали под Назрань, забрали девять человек и какой‑ то ящик.

– Гнус этот твой не заподозрит подставы?

– Ну, во‑ первых, он ни разу не мой, – обиделся Олег. – А во‑ вторых, мы ж не пальцем деланные, обставим все красиво… Так что не переживай, прикроем твоего человека со всех сторон.

– Твоими бы устами…

Несмотря на некоторые сомнения, настроение мое улучшается. Как ни крути, Олег в своем деле специалист. Если пообещал, что залегендирует наше возвращение так, что под Ильяса никто не подкопается – значит сделает.

– Кстати, о птицах, Олег, а что за самолет такой? Смотрю на него, смотрю, вроде как видел его, но не уверен.

– Миша, я тебе удивляюсь, – хмыкает в ответ Исмагилов. – Это ж Л‑ 410 чешский. Древнее него – только Ан‑ 2, да мамонты. С конца семидесятых 'кукурузники' на них заменяли, правда, к счастью для нас, так до конца и не заменили. Неужто там не видел ни разу?

Слово 'там' Олег специально выделил, чтобы я не тормозил, и сразу понял, что он имеет в виду далекое прошлое.

– Не, не доводилось, – отрицательно мотаю головой я. – А почему 'к счастью'?

– Да потому, что остались на мелких аэродромах и те, и другие. Реактивная‑ то авиация быстро накрылась: большая часть вместе с большими городами, остальное – что электромагнитным импульсом пожгло, что потом, во время Большой Тьмы на хозяйственные нужды раздербанили… А эти вот малявки, вроде как и не нужны никому были, потому и уцелели. Сейчас каждая – на вес даже не золота, а не знаю чего… Родия какого‑ нибудь, или осмия. Так что – цени, едрена кочерыжка! Видишь, как мы за тобой спешили!

– Сдается мне, господин майор, что не за мною ты спешил, так что не надо мне тут петь военных песен, – скептически хмыкаю в ответ.

– Ладно, допустим, не только за тобой, но, все равно, я чертовски рад видеть твою наглую рожу, – широко улыбается в ответ контрразведчик. – Кстати, а что за паренек с тобою?

– Сложный вопрос, Олег, – я невольно бросил взгляд на безмятежно дремлющего Руслана. – Я о нем практически ничего не знаю, просто в одной камере у турков сидели. Думаю, как приедем, надо будет с ним кому‑ то из твоих ребят пообщаться. Только не так, как со мной сначала, а по‑ человечески…

Исмагилов, видимо, вспомнив обстоятельства нашего знакомства, криво ухмыльнулся.

– Понял, стандартная процедура фильтрации. Сделаем. Тебе как, краткую выжимку потом подбросить?

– Можно и не краткую. Если честно, глянулся мне парень. Думаю – нету в нем никакой гнили. Планирую ему долгосрочное сотрудничество предложить.

– Думаешь, хороший специалист? – Олег бросил взгляд на стоящую между колен Руслана винтовку, которую он даже во сне аккуратно и крепко прижимал к себе руками.

– Думаю, да. Есть основания…

Я снова вспомнил стену в кабинете Кылыча. Не зря, мне кажется, эта винтовка на ней висела, ой не зря.

На военном аэродроме Моздока, вернее, не самого Моздока, а огромной воинской части, что располагалась в паре километров от города, нас уже ждали. Прямо на летное поле к остановившемуся самолету подлетели два бронированных внедорожника 'Тигр', а чуть поодаль замер БТР охранения. Все серьезно! Летевшие с нами автоматчики самостоятельно, без нашего участия, перегрузили ящик в один из 'Тигров', а Исмагилов указал нам с Русланом на второй.

– Давай, Миша, усаживайтесь и езжайте. О вас на месте уже в курсе, разместят и накормят, а я позже заеду. Идет?

Мы синхронно кивнули и полезли в теплое, протопленное нутро 'нашего ответа 'Хаммеру''. Как ни крути, а в салоне летящего на почти четырехкилометровой высоте самолета было, мягко говоря, прохладно.

– Кстати, Рус, ты раньше летал?

– Не‑ а, ни разу не доводилось.

– А чего ж сразу спать улегся? Неужели не интересно было?

– Да какое там интересно? Я со страху чуть не помер, когда эта фигня взлетела! Не, думаю, лучше глаза закрою, чтобы ничего не видеть, а там оно как‑ то само собою и уснулось. Слушай, Миш, как думаешь, меня сейчас что, снова в камеру? Ну, до выяснения…

– Не знаю, дружище, но – вряд ли. Олег, ну, майор, что за нами прилетел, сказал 'стандартная фильтрация'…

– А, ну это нормально. Это мы уже проходили…

– Интересно, когда ж ты успел?

– Да было дело. Расскажу попозже.

– Ладно, позже, так позже.

Привезли нас, как не сложно догадаться, в местную контрразведку. Причем, Олег, похоже, уже успел отдать все распоряжения прямо из кабины 'Тигра' по рации. Потому как нас с Русланом тут же развели по разным комнатам, предварительно обоих разоружив.

– Не переживайте, парни, – успокоил нас сидящий в бронированном 'аквариуме' дежурной части лейтенант, – не пропадут ваши карамультуки, я пригляжу.

Руслана увели 'фильтроваться', а меня солдат, по виду – типичный срочник, наверное – помдеж, отвел в небольшую комнатушку рядом с 'дежуркой'. Судя по старому, в нескольких местах продавленному дивану, обшарпанному письменному столу, на краю которого примостилась маленькая электроплитка со стоящим на ней большим алюминиевым чайником и висящему на стене шкафчику с чашками, сахарницей и кульками со всякими пряниками‑ сухарями, это была комната отдыха дежурной смены.

– Вы здесь пока покемарьте, товарищ лейтенант, а когда за вами приедут, я вас толкну.

– Лады, – легко соглашаюсь я, и, как только солдат выходит, стянув берцы, с довольным стоном вытягиваюсь на диване.

– Слушай, Олег, у тебя точно никаких проблем не будет из‑ за того, что ты его в Червленную забрал?

– Да не переживай ты. Я ж не просто так забрал. Он у нас проходит как один из фигурантов важной оперативной комбинации. И от той информации, которую мы можем от него получить, очень многое зависит. Именно поэтому он едет сейчас с нами, а не в камере в Моздоке результатов проверки дожидается. А если какая‑ то ерунда всплывет, то ласты тебе, парень, – Исмагилов, грозно глянул на скромно притихшего в уголочке Руслана, – мы и в Червленной завернем. Дело недолгое.

Олег сидит на переднем пассажирском кресле 'Тигра', развернувшись вполоборота к нам, устроившимся позади него на боковых сиденьях. Вчера с аэродрома в Особый Отдел мы, похоже, ехали на армейской модификации, там между кабиной водителя и пассажирским отсеком – глухая стенка. А этот – вроде тех, что когда‑ то у нас в Отряде были, с общим салоном. Так что общаемся мы свободно. А внедорожник, в котором все мы разместились, расплескивая зубастыми протекторами колес грязные лужи, споро мчит через Мертвые Земли в сторону Червленной. Сопровождение за нами прислали из Ханкалы серьезное: три БТР‑ 80, и взвод ОсНаза, рассевшегося сверху на броне.

Откуда лужи? О, это отдельная тема. Кавказская природа подкинула очередной сюрприз. Этой ночью внезапно началась оттепель. Собственно, утром я проснулся‑ то от громкого перезвона капель за окном. А уж когда солнце встало – вообще бог знает что началось: подтаявший снег пластами пополз с жестяных крыш. Хорошо еще слежаться не успел, но, один черт, мало приятного, когда тебе на голову с козырька над дверью падает небольшой сугроб. И холодно, и мокро, и за шиворот попало. Бррр! Но есть и положительные стороны: уже к полудню, когда мы, дождавшись высланного за нами сопровождения, отправлялись в дорогу, температура на солнце зашкалила за десять градусов тепла. Вот такой вот он, январь на Терском Фронте…

Доехали спокойно, но, как я ни спорил, как ни порывался сбежать в 'Псарню', а потом – к Насте, первым делом меня все равно привезли в Комендатуру. Руслана оставили на попечение Пети Малыша, со строгим наказом: накормить, напоить, развлекать и не обижать, словом – быть родной матерью. А сами направились на второй этаж, в кабинет Коменданта. Костылев сначала крепко меня облапил, чуть не задавил, медведь этакий, от полноты чувствей, а потом потребовал рассказывать. Все, с самого начала, с момента выезда колонны из Моздока. Мол, отчет меня так и так писать усадят, но вживую послушать все равно нужно, вдруг какие‑ то требующие дополнительного уточнения моменты всплывут. Ну, я и начал. И про то, как колонна почему‑ то через Горагорское пошла, и про засаду, и про бой, и про то, как среди мамелюков очухался… Когда я рассказал о полковничьем ноутбуке и его же радиостанции, Исмагилов, бедняга, чуть не до потолка подпрыгнул. Пришлось прерывать рассказ, лезть в рюкзак, доставать из него трофейную электронику.

– Миша, ты даже себе не представляешь, какой же ты молодец! Да если эту штуку взломать получится, мы ж столько всего узнать сможем… Даже если турки кодировку сменили уже, один черт… Хотя, извини, увлекся, тебе это все равно не интересно. Опять же, уровень допуска маловат пока, несмотря на все заслуги перед Родиной.

– Мне, товарищ контрразведчик, другое интересно, – внезапно вспомнил я и о собственном благосостоянии. – Благо Родины – это очень здорово, но своя рубаха все‑ таки немного ближе будет.

– Опять начинается! – страдальчески возвели очи горе Олег и Игорь. – Кто бы сомневался! Уж Тюкалов‑ то себя не забудет!

– А с какой, собственно говоря, стати? Нет, я вам за помощь в эвакуации, конечно, очень признателен. Но, с другой стороны, за это 'аэротакси' я в Червленную целого турецкого полковника притащил. Так что, кто из нас кому должен – это еще вопрос! Другие б на вашем месте вообще долго хвалили б меня сильномогучего и мудрого, и интересовались, чего моей душеньке за этот героический подвиг угодно.