Два года спустя 7 страница

Я кидаю ей недоверчивую улыбку.

— Как много ты выпила? — Ей не нравится моя шутка, она закатывает глаза и собирается уйти, но я хватаю ее за запястье. — Подожди.

Вот оно, снова, кожа к коже. Мы делаем это весь вечер. Ее пальцы коснулись моих, когда я передавал ей свою свадебную программу. Наши бедра соприкасались во время церемонии. Я держал ее за локоть, ведя к этому столу. Сейчас держу ее запястье так нежно, как будто могу оставить на нём синяк, если не буду осторожен.

— Обычно, мы носим перчатки, — говорю я, звуча так, словно сошёл с ума.

— Что?

Я смотрю вниз, на свою руку.

— В операционной, когда ты даешь мне инструменты, мы в перчатках. Поэтому...

Это ощущается так интимно.

Я проглатываю слова и отпускаю ее руку.

— Я думаю, что должна пойти домой. Эта ночь была полной катастрофой.

Отпустив её, сожалею, поскольку она собирается уйти.

Я все испортил и не знаю, что делать дальше. Дать ей уйти? Попросить остаться? Мы вместе работаем, и она пришла с моим братом, никакая часть этого вечера не имеет смысла.

— Что, если мой брат прав? — внезапно говорю я. — Что, если его эксперимент сработал?

Она поворачивается, смотря в мои глаза. Я наблюдаю, как до нее доходит смысл моих вопросов и, СВЯТОЕ ДЕРЬМО, что я сделал? Почему я это сказал?

— Вот ты где! — позади неё раздаётся голос Купера. Он выбрал идеальное время, чтобы подойти к нам. Брат кладёт свои руки на плечи Бэйли. Она вздрагивает, но он не замечает этого. — Ну же, всем необходимо быть в бальном зале. Начинается ужин!

ГЛАВА 15

Бэйли

О, да — это именно то, на что я надеялась, трапеза из пяти блюд после самого странного разговора в моей жизни. Я не голодна. Мой желудок сводит в узел от напряжения, и все же я тут, сижу за праздничным столом с Купером и его семьёй. Кроме симуляции внезапной болезни не существует способа избежать пребывания здесь ещё час-другой. Я пытаюсь привлечь внимание официанта, чтобы попросить его каким-нибудь способом отравить мою еду или хотя бы пролить на меня напиток. В итоге он решает, что я флиртую с ним, поэтому даёт мне свой номер, когда выносит следующее блюдо.

Доктор Рассел сидит напротив меня, выглядя, как мистер Дарси, и привлекает внимание всех присутствующих женщин, которые не связаны с ним кровными узами. Хотя, я думаю, парочка его кузин являются его фанатками. Сейчас официантка, наполняющая его стакан водой, так пристально сосредоточена на его волосах, что не замечает, что его бокал уже переполнен. Что такого в его блестящих, чёрных, немного потрёпанных волосах, от которых мозг превращается в пастообразное вещество, в которые хочется зарываться руками, пока он целует тебя до потери сознания?

Официантка приходит в себя как раз в тот момент, когда вода начинает литься на стол.

Банкетный стол длинный, но недостаточно широкий. Если я не буду осторожна, наши колени легко соприкоснутся. Это уже происходило дважды, и ощущение его гладких брюк, ласкающих мою ногу, ничто иное как эротика. Единственный выход не застонать — наполнить свой рот хлебом. Таким образом, узел в моем животе маскируется массивной буханкой чиабатты.

Другие гости женского пола не единственные, кто пристально смотрит на доктора Рассела. Учитывая, что я сижу прямо напротив него, у меня нет другого выбора, кроме как наблюдать за ним из-под ресниц и собирать данные, словно я учёный, а он новообретенный вид красавчика.

Вот мои мысли:

1) У него ярко-синие глаза, как у Белого Уокера из Игры Престолов. Уместное сравнение, учитывая, что они похожи и характером.

2) Тот факт, что он снял пиджак и повесил его на стул, — хорошо, но действительно ли ему нужно было закатывать рукава рубашки? Не всем могут чувствовать себя комфортно, наблюдая за ужином такие порно-предплечья, спасибо ему огромное.

3) Он действительно ужасный собеседник. За весь ужин он произнёс всего три слова окружающим. Я знаю это, потому что одно моё ухо направленно непосредственно к нему. Если он громко глотает, я слышу это.

4) Он не встречается со мной взглядом, как бы я не старалась. Я думаю, он жалеет о том, что сказал ранее.

Я не могу решить, хочу ли я, чтобы он жалел о сказанном.

Эту дверь я никогда не думала открывать, до сегодняшнего вечера.

— Итак, Бэйли, как долго ты работаешь помощником хирурга?

Вопрос задаёт миссис Рассел, которая, так случилось, сидит слева от меня. О, да, я окружена Расселами со всех сторон. Это стало бы кошмаром, если бы миссис Рассел не оказалась одним из самых добрых людей, которых я встречала. Если сравнивать с персонажами из Игры Престолов, то она будет Сэмвеллом Тарли — добрая, любезная и всегда готова перекусить. Она помогает мне прикончить хлебную корзинку.

— Уже несколько лет. Мне действительно это нравится, хотя я не думала, что буду этим заниматься.

— Действительно? Разве медицина не была конечной целью?

— Нет, была. Я просто думала, что окажусь в другой роли. Я начала учиться на подготовительных курсах в колледже, но жизнь немного все изменила. — Она с жалостью хмурится, и я быстро добавляю: — Мне действительно нравится то, чем я сейчас занимаюсь.

— Купер мне говорил, что ты заботишься о своей младшей сестре. Это заставило тебя поменять планы?

Поменять планы — какой приятный эвфемизм для хаоса, что произошел в то время в моей жизни.

— Да, но на самом деле так лучше. Мне нравится, что Джози живёт со мной.

Я ожидаю от неё, что она спросит, почему в этой картине нет моих родителей, и я боюсь сказать правду. Эта история мрачная: скользкий лёд на тёмной дороге. Мои родители ехали домой с праздничной вечеринки, когда папа потерял контроль над управлением. Я вздрагиваю, вспоминая их изуродованную машину.

К счастью, миссис Рассел направляет разговор в другую сторону.

— Сколько тебе было лет, когда ты стала опекуном своей сестры?

— Двадцать.

— Боже мой. — Она с жалостью качает головой. — Тебе пришлось так быстро повзрослеть.

Я пожимаю плечами.

— Возможно, но это многому меня научило. Я не злюсь на то, что нужно о ней заботиться.

Её рука прикасается к моему предплечью, а глаза встречаются с моими, и я смущаюсь того, что слёзы начинают душить меня. Эта доброта в ее глазах заставляет меня чувствовать, что она нашла трещину в моей броне, приторно-сладкий центр моей Тутси Рол Попс (прим. пер.: Тутси Рол Попс — конфета, реклама которой гласит: «Сколько раз нужно облизать, чтобы добраться до центра»), который я так стараюсь скрыть.

— Я не знал, что ты заботишься о своей сестре, — говорит доктор Рассел через весь стол, его глубокий голос перебивает все разговоры вокруг нас.

Я продолжаю смотреть на миссис Рассел. Я не знала, что он слушал наш разговор. Из-за всех разговоров вокруг вряд ли он мог услышать всё чётко.

К сожалению, когда мне хватает смелости посмотреть, эти синие глаза Белого Уокера пристально изучают меня. Без сомнений, он слышал каждое моё слово. Страх наполняет мой желудок. Я хочу вернуться на несколько минут назад, когда он игнорировал меня, потому что то, как он смотрит на меня, он тоже видит мою уязвимость. Какое опасное направление. Доктор Рассел уже обладает сильной властью, и я предоставила ему ее ещё больше.

Справа от меня громко смеётся Купер, и этот звук раздражает меня. По крайней мере, я благодарна ему, что он продолжает присутствовать на свадьбе, пока мы углубляемся в сеанс психотерапии. И так уже много людей, которые слушают мои семейные проблемы.

— Я бы хотел, чтобы ты рассказала мне об этом, — говорит доктор Рассел, хмуря лоб.

Я прочищаю горло, пытаясь ослабить напряжение.

— Ты никогда не спрашивал о моей жизни вне госпиталя.

Он выглядит пораженным моим комментарием, и я жалею, что так сказала. Все-таки его мама все ещё слушает. Не думаю, что уместно наказывать его перед ней.

— И, — добавляю я, — я не часто об этом говорю.

После этого ужин длится ещё один невыносимый час. Я молча сижу, доктор Рассел цедит еще пару бокалов, а миссис Рассел поддерживает разговор за всех нас. Я практически выпрыгиваю из-за стола, когда они убирают последнюю тарелку, врезаюсь в официанта, который дал мне свой номер.

— Эй, эм... Я не уверен, если ты пришла с кем-то сегодня вечером...

Только не это!

Я обхожу его и бегу в ванную, хочу проскользнуть вперёд бабушки невесты и маленькой девочки-цветочницы, которая прыгает с ноги на ногу, но не могу. Опираюсь о стену и жду своей очереди, чтобы запереть себя в кабинке и задержаться настолько, насколько захочу.

Сидя на мятом куске туалетной бумаги, который постелила на сидушку, проверяю такси и жалуюсь на нелепую оплату, которая всплывает. Дорога, чтобы добраться сюда, заняла некоторое время. Я знала, что поездка домой будет не дешевой, но приложение показывает такую стоимость, что мне придётся расплачиваться натурой. Идти пешком тоже не вариант, на улице минус сто тридцать девять градусов (прим. пер.: по Фаренгейту), мои конечности замерзнут и сломаются на первой же миле.

— Эй! Пошевеливайся! Тут только три кабинки! — кричит кто-то перед тем, как постучать в мою дверь.

— Ой! Извините! У меня диарея.

Затем я нахожу на Ютубе видео о Ниагарском Водопаде, которое даёт мне немного времени для поиска путей отступления.

К сожалению, после многочисленных, отчаянных поисков у меня не остаётся выбора, кроме как улыбаться и ждать, когда я смогу уговорить Купера отвезти меня домой.

Освободив свое святилище (кабинку) и вернувшись на праздник, я ожидаю, что Купер будет беспокоиться из-за моего длительного отсутствия. Без сомнения, слухи о моем состоянии дошли до бального зала, но я раздражена тем, что нахожусь на свидании с тем братом Рассел, который любит внимание. В этот самый момент он посреди танцпола плавно двигает тазом вперёд-назад между танцующей девушкой с букетом и матерью невесты. Вокруг него стоят и хлопают люди и, боже мой, его движения напоминают червяка. Три подруги невесты парят рядом и облизываются.

Я поворачиваюсь совершенно в другую сторону. Некоторые люди созданы для того, чтобы танцевать, а некоторые созданы, чтобы стоять, как истуканы. Я определённо отношусь ко второй категории.

Я иду в другой конец комнаты, радуясь, что, наконец-то, могу остаться в одиночестве, но затем замечаю доктора Рассела, который сидит снаружи на морозе. Нельзя еще больше игнорировать праздник, чем он сейчас.

Я наблюдаю, как мужчина подносит напиток к губам и делает глоток. Потом кладет голову на спинку стула и смотрит на ночное небо. Прижимаю руку к стеклу и убеждаюсь, что оно такое же холодное, как я думаю.

Глупый человек.

Он собирается замёрзнуть. Не буду мешать ему.

Какая мне разница?

И все же я поворачиваюсь и иду обратно за обеденный стол, забрать наши пальто. Его из толстой шерсти и, несомненно, дорогое, я так сильно хочу обернуть его вокруг себя, но засовываю руки в свои широкие, розовые рукава и сопротивляюсь искушению.

Перед дверью во внутренний двор делаю глубокий вздох, наслаждаясь последней секундой тепла, перед тем как выхожу наружу, и арктический воздух ударяет мне в лицо. Мои конечности превращаются в лёд. Мои голые ноги немеют.

— Господи, ты в своём уме? — кричу я, быстро подбегая к нему. — Что ты здесь делаешь?

Он не оборачивается, просто поднимает свой бокал в качестве объяснения.

— Да, я поняла, ты хочешь до смерти напиться. Ты делаешь это всю ночь, думаю, ты уже близко.

Он смеётся.

— Ещё один, и я сделаю это.

Его ответ более ленивый, чем обычно. Он определённо пьян, и я точно умру, когда на меня ещё раз подует ветер.

Я обхожу его стул, кидаю пальто ему на колени и бегу обратно внутрь так быстро, как позволяют мои ноги. Я больше не беспокоюсь о нем. У него есть его пальто. Я иду прямо к прекрасному огню в камине, чтобы плюхнуться в уютное кресло и запустить приложение Киндл на своём телефоне.

Когда я подхожу ближе, понимаю, что не одну меня посетила эта идея. Маленькая девочка читает поношенную книгу в мягком переплёте, она так сосредоточена на этом, что даже не замечает меня.

— Это место не занято? — спрашиваю я, указывая на кресло напротив нее.

Она кивает, даже не взглянув на меня и, вау, эта девочка определённо мой человек.

Сидя, греюсь и читаю на телефоне, радуясь, что никто не беспокоит меня, до тех пор, пока пара ключей не появляется перед моими глазами. Я поднимаю взгляд, замечая большую ладонь, затем руку в шерстяном пальто. Дальше мои глаза встречаются с глазами доктора Рассела.

— Отвези меня домой?

Я с отвращением морщу нос.

— Ты не можешь поехать сам?

— Эта возможность улетела в окно четыре бокала назад. Лили, не против, если я украду твою подругу?

Маленькая девочка пожимает плечами и переворачивает страницу. Такое предательство. Я думала, мы сформировали тут маленький книжный клуб. Где ее лояльность?

— Может, ты попросишь кого-то ещё? — Кого-то другого?

Может у Лили есть моторизированный скутер, к которому она привяжет его.

Он бросает свои ключи, и они падают мне на колени.

— Нет. Я знаю, ты тоже хочешь уйти. Это поможет убить двух зайцев одним выстрелом. А теперь, давай. Я уже сказал всем, что мы уезжаем, поэтому тебе не нужно ни с кем прощаться.

Хорошо. Возможно, это к лучшему. У меня садится телефон.

Несмотря на это, я хочу со всеми попрощаться, потому что я не полная кретинка. Купер не разрешит мне так легко это сделать. Без сомнений, он превратится в бешеного отвергнутого любовника, когда узнает, что я ухожу с его братом.

— Хорошо, отлично! Езжай аккуратно! — кричит он с центра танцпола, зажатый между двумя подружкам невесты.

О, верно. Ну... Должно быть, он очень хорошо скрывает свою территориальную сторону.

По крайней мере, миссис Рассел расстраивается, что я ухожу.

— Надеюсь, мы скоро увидимся, Бэйли, — говорит она, звучит так, словно это она и имеет в виду. К ее сожалению, шансы на то, что это случится, минимальны. Один из ее сыновей изображает робота и забыл о моем существовании, а другой завис у двери, хочет уйти отсюда и от меня.

Выйдя на парковку, он идёт в нескольких шагах позади от меня, пьяный в стельку.

Я никогда не видела его таким. Он всегда аккуратный и нервный. Я считаю, он смотрит телевизор в своём костюме каждый вечер. Смотрит ровно один эпизод документального или повтор достойной образовательной программы, потом чистит каждый зуб ровно пятнадцать секунд и ложится в кровать, одетый в полный пижамный комплект: халат, тапочки и небольшая ночная шапочка.

Я смеюсь над представленной картинкой, прежде чем понимаю, что доктор Рассел не идёт за мной. По непонятным причинам он изменил направление и идёт в сторону мусорных баков на дальнем конце парковки.

— Куда ты идёшь?! — кричу я, догоняя его.

Он смеётся.

— Я не могу вспомнить цвет своей машины.

— Естественно.

Несмотря на то, что у меня есть трезвое преимущество, его ноги в два раза длиннее моих. Когда, наконец, добираюсь до него, я тяжело дышу. Как работница зоопарка пытаюсь усмирить дикого медведя, я очень осторожна, не подхожу слишком близко, на случай, если он решит потерять сознание и задушит меня в процессе. Вместо этого следую за ним, руки на его бицепсе, когда подталкиваю и немного направляю его в нужном направлении. Это нелегко. С его сопротивлением, такое чувство, что я хочу сдвинуть валун.

Через несколько футов он останавливается, когда замечает что-то на земле, что привлекает его интерес, мужчина наклоняется вниз, пытаясь взять это. Это цветок, растущий в бетоне. Он срывает его и предлагает мне.

— Вот, пожалуйста, в знак моей благодарности.

Я беру крошечную белую вещь из его рук, кладу ее в свой карман и закрываю глаза.

— Ну, хорошо, хорошо. Спасибо тебе. А теперь, давай, мы почти у цели.

Его Приус в нескольких ярдах от нас, но он поворачивается назад, смотрит через плечо и в разочаровании выпячивает нижнюю губу. Я должна презирать его за то, что он заставляет меня переживать, но даже не в трезвом состоянии он невероятно сексуален. Его тёмные волосы немного взъерошены, а галстук ослаблен.

— Тебе не нравится? Тогда вместо этого я куплю тебе розы. Остановись возле цветочного магазина на пути домой.

О, господи. Как я тут оказалась?

Я открываю его Приус, мне требуется чертовски много времени, чтобы заставить доктора Рассела сесть внутрь. Кажется, он забыл, как работают его конечности.

— Тебе обязательно быть таким большим?

Я случайно стукаю его по голове, когда заставляю пригнуться, и он стонет, но, в конце концов, я справляюсь и пристёгиваю его. Мне приходится сдвинуть сиденье водителя примерно на двадцать футов вперёд, чтобы дотянуться до педали газа, но спустя несколько минут, я уже еду по автостраде с его адресом в навигаторе на моем телефоне.

Я так близка к свободе, что ощущаю ее вкус.

— Бэйли, Бэйли, Бэйли, — говорит он, качая головой туда-сюда. — Почему ты меня ненавидишь?

Хорошо, может быть не так близко.

Я оглядываюсь, и его мальчишеское очарование ослепляет меня. Он смотрит на меня. Его глаза умоляют меня сдаться, хотя не имею понятия, чему должна сдаться. Его рот грустно изогнут. Его рука вытянута ладонью вверх, упершись в консоль, будто ждет, что я накрою ее. Я очень сильно сжимаю руль.

— Я не ненавижу тебя, доктор Рассел.

Он стонет, словно испытывает боль, переведя свой взгляд на лобовое стекло.

— Меня зовут Мэтт. Я не знаю, почему ты продолжаешь...

— Хорошо, хорошо, — быстро успокаиваю его. — Мэтт.

Он вздыхает.

— Скажи ещё раз, медленнее.

Вместо этого я включаю радио, выбираю кантри-станцию и делаю звук на максимум. Теперь мы не сможем говорить до конца поездки, потому что ковбой поёт о своём больном, разбитом сердце на максимальной громкости.

Его дом находится в шикарном районе, но это не отвратительный отштукатуренный особняк с сорока пятью ваннами. Это современный, одноэтажный дом из белого кирпича с большими окнами и блестящей, чёрной входной дверью. Я веду его к нему почти так же, как вела по парковке у церкви (защищая свое лицо) и, когда мы доходим до долгожданного коврика, я вытираю руки и делаю шаг назад.

— Все в порядке. Ну, удачи. Увидимся!

Он опускает голову, стоя у входной двери, и не пытается войти.

— Ладно, хорошо, разреши мне просто открыть дверь и... Вот, теперь заходи внутрь.

Я тыкаю ему в спину пальцем, но, очевидно, он не намерен переходить свое крыльцо. Я могла бы оставить его здесь, но с каждой минутой становится холоднее, и я не хочу, чтобы его смерть оказалась на моей совести.

Таким образом, оказываюсь в доме доктора Рассела, точнее Мэтта (! ), помогаю ему пройти по коридору в спальню.

Его рука висит на моих плечах, и я тащу его, как раненого солдата. От его веса у меня подкашиваются ноги. Напротив каждой комнаты, которую мы проходим, пытаюсь остановиться.

— Нет, нет. — Он качает головой. — Это мой офис. Двигаемся дальше. Это ванная. Я не могу тут спать.

— Ты будешь спать прямо здесь, если хоть чуть-чуть не поможешь мне. Я клянусь, ты тащишь ноги специально.

Наконец, мы добираемся до конца коридора, и я открываю дверь в спальню. Я ожидаю, что там будет полный беспорядок, как и в его кабинете, но вместо этого он искусно обставлен. Чистота и порядок. На его королевских размерах кровати белые простыни и пушистое серое одеяло. На одной стене висят четыре большие черно-белые карты в рамке. В углу есть растение, которое выглядит так, словно он регулярно поливает его. Я почти ожидала, что он спит, стоя рядом с электростанцией, к которой подключается каждую ночь. Тот факт, что у него тёплая, гостеприимная спальня, делает странные вещи с моим сердцем.

Мне нужно выбираться отсюда.

— Думаешь, ты дальше справишься сам?

Его рука скользит по моим плечам и затылку, когда он отходит от меня. Мужчина поворачивается и встречается со мной взглядом.

— Подожди. Ты убегала от меня весь вечер. Просто останься на секунду.

Мы стоим на расстоянии в несколько футов, наблюдаем друг за другом.

Я вздрагиваю с каждым вздохом, который делаю.

— Мне нужно домой.

Он качает головой.

— Нет. Оставайся тут. Я ничего не сделаю, клянусь.

Он со всей серьезностью хмурит лоб, словно действительно имеет в виду то, что обещает.

Я смеюсь, как будто он только что предложил что-то совершенно нелепое.

— Ты очень пьян и понятия не имеешь, что сейчас говоришь.

Утром он ничего не вспомнит. Я сомневаюсь, что в данный момент он понимает, кто я.

Мэтт горько ворчит и поворачивается к кровати. Плюхается, чтобы сесть на край, и опускает голову на руки.

— Я знаю, ты думаешь, что я дьявол. Мужчина, который кричит на тебя в операционной за каждую маленькую ошибку. Возможно, это правда. Возможно, я плохой человек. — Он снова смотрит на меня, и лунный свет, просачивающийся через окно, освещает острые контуры его лица. — Я был женат. Ты знала?

У меня бьётся сердце, пытаясь успеть за его стремительной сменой темы. В одну минуту он предлагает мне остаться на ночь, а в следующую рассказывает про свой брак. Я должна повернуться и сбежать, но мои ноги остаются примерзшими к полу. Я никак не смогу уйти, когда он готов поделиться информацией, которую скрывает его трезвый ум.

— Ты разведен?

Он кивает и смотрит в сторону.

— Мы поженились молодыми, сразу после колледжа. Виктория была со мной на протяжении медицинской школы и части ординатуры. Ей нравилась идея быть женой доктора, но не эта реальность. Я был занят работой восемьдесят часов в неделю. Она чувствовала себя брошенной.

Я молчу, ожидая, что он продолжит.

Он качает головой и проводит руками по волосам.

— Она ушла от меня, ее не было в течение восьми дней, и единственное, что я заметил, что в нашем шкафу стало больше места. В следующий раз, когда я увидел ее, спросил, избавилась ли она от некоторых своих туфель. Я до сих пор помню ее печальный смех.

Это странно. Я не могу представить его с женой даже сейчас. До сегодняшнего вечера для меня он был двухмерным. Он существовал как хирург, и ничего другого. Сейчас я вижу его в этой комнате, слышу, как он говорит о своём прошлом и внезапно понимаю, что под этим костюмом бьётся сердце, возможно, у него есть потребности и желания, которые выходят за пределы операционной.

Я чувствую, он ждёт, что я осужу его за развод, поэтому вздыхаю и делаю маленький шаг вперёд.

— Ты не злой только потому, что у тебя за плечами есть неудачный брак. Ты был в ординатуре, это было тяжёлое время для вас двоих.

— Возможно, но сейчас она снова замужем и беременна, — говорит он, слова выходят безумными и печальными. — У неё будет семья, а за все годы нашего развода у меня даже не было серьёзных отношений.

— Это потому, что ты женат на своей работе.

Он смотрит мне в глаза и без колебания отвечает:

— Да, но, возможно, этого уже недостаточно.

А потом он падает на свою кровать с тяжёлым, глухим звуком.

ГЛАВА 16

Бэйли

Я стою неподвижно, жду, когда он вернётся в сознание, но нет, он точно мёртв для мира.

Ох, черт возьми.

Нижняя часть его тела свисает с кровати, и он все ещё одет в пальто и костюм. Я переживаю, что его стошнит во сне, и он умрёт. Я не должна мешать ему — это послужит для него уроком за то, что издевается надо мной. Оглядываюсь вокруг, как будто пытаюсь решить, что делать, но единственное, что я должна сделать — уйти сейчас и начать молиться, чтобы он пережил эту ночь

Просто смешно.

Я невольно вздыхаю, затем подхожу к нему, чтобы снять с него обувь. Развязывая шнурки, громко говорю Мэтту те вещи, которые никогда не осмелилась бы сказать, когда он в сознании.

— Я ненавижу тебя за то, что ты делаешь со мной. Это должна была быть весёлая ночь. Я могла бы вернуться на свадьбу сейчас, танцевать с Купером и хорошо провести время. Конечно, я абсолютно ненавижу танцевать, и да, я не очень им заинтересована, но кто знает, свадьбы делают забавные вещи с людьми. Кроме того, как ты смеешь просить остаться ночевать с тобой?! Что было бы, если бы я не поняла, что ты действительно не серьёзен? Ты должен понимать, на что девушка надеется, когда слышит такое.

Как только его обувь оказывается на полу, я поднимаю его ноги на кровать и оцениваю результат. Его тело согнуто под неловким углом. Возможно, ему неудобно в костюме, но я никак не смогу его раздеть. Кроме того, из-за того, что он лежит всем весом на одеялах, я не смогу их достать. Его пальто должно греть. Я застегиваю его, чтобы не сомневаться в этом.

Убедившись, что он не скатится с кровати, иду на кухню, достаю миску и стакан из кухонного шкафчика. Наполнив стакан водой, ставлю его рядом с миской на тумбочку. Потом, подумав, нахожу в гараже ведро, чтобы поставить его возле кровати. Если ему станет плохо, я не буду убирать.

— Я не думаю, что ты плохой, безусловно, ты женат на своей работе и, скорей всего, именно поэтому от тебя ушла жена. Я не виню ее. Ей, наверное, было мало внимания. Патриция рассказывала мне, что иногда ты ночуешь в кабинете на работе. Могу поспорить, когда вы были вместе, ты чаще ночевал в больнице, чем дома.

Я качаю головой и понимаю, что он сейчас спит на своей кровати, возле которой стратегически поставлены водой и ведро, если ему станет плохо — моя работа выполнена. Мне нужно уходить, но, достав из сумочки телефон, чтобы вызвать такси, вижу, что он сел. С-Е-Л. Это все из-за безделья в ванной и чтения у камина.

НЕТ. НЕЕЕЕЕТ.

Немного подумав, как Нэнси Дрю, я достаю телефон Мэтта из кармана его пальто, но он заблокирован. Я пытаюсь разблокировать его с помощью его отпечатка пальца, но это бессмысленно. Нужен пароль. Что за новая чертовщина?!

Я могу позвонить 911, и, возможно, действительно сделаю это.

— Здравствуйте, да это очень серьёзная ситуация.

Джози, наверное, беспокоится обо мне, но я ничего не могу сделать. У Мэтта нет домашнего телефона. Я посмотрела везде. Думаю, могу постучать соседям и попросить воспользоваться их телефоном, но уже поздно, и, хоть это и хороший район, сумасшедшие люди есть везде. Я не хочу оказаться в чьём-то подвале сегодня вечером.

Потом меня осеняет. Фух, я подключу свой телефон к зарядке Мэтта и подожду, пока он зарядится. Я вовремя попаду домой.

Его зарядка на тумбочке, я подключаю свой телефон и сажусь на пол, упираясь спиной о его кровать. Снимаю пальто и использую его, как одеяло, потом встаю и беру подушку, чтобы чувствовать себя комфортнее. Она пахнет им, и я стараюсь не позволить этому аромату овладеть мной, но это тяжело. Я в спальне Мэтта, слушаю его равномерное дыхание и использую его подушку. Нахожусь в его личном пространстве и у меня есть полная свобода действий. Я могу покопаться где угодно. Могу тихо открыть его прикроватную тумбочку. Найти там презервативы или другие вещи, доказывающие, что он живой человек с сексуальными потребностями для взрослых.

Повесив запретную табличку, препятствующую думать об этом, переключаю свое внимание на окно напротив. Шторы закрывают большую часть окна, но мне видно кусочек луны. Из меня вырывается зевок. Мои веки кажутся такими тяжёлыми. Два бокала шампанского, которые я выпила за ужином, делают меня очень сонной. Возможно, официант, в конце концов, подлил мне что-то тяжёлое. Я стараюсь держать глаза открытыми, зная, что скоро мой телефон зарядится, но это не помогает. Мои глаза начинают закрываться, я говорю себе не спать... Проверить, зарядился ли телефон... чтобы...

Мне снится прекрасный сон. Что я принцесса, а меня в средневековой башне держит дракон. К счастью, есть мускулистый принц с самыми синими глазами и очень тёмными волосами. Он смелый и знает, как поразить доспехами. Другие принцессы в мире думают, что он горячий, но он только мой принц. Он пришел, чтобы сразиться с драконом и спасти меня из башни. После напряженной дуэли, в которой он выходит победителем, он, наконец, добирается до моей комнаты на самой вершине башни и берет меня на руки. Я думала, что мы уберёмся из башни, но вместо этого он кладет меня на кровать. В этом нет смысла, нам нужно идти в противоположном направлении, выйти из комнаты. Мне действительно нужно идти домой. Я говорю принцу, что меня ждёт сестра, но он настаивает на том, чтобы я осталась в этой мягкой, тёплой кровати, и укрывает меня одеялом.

Он собирается уйти, а я говорю:

— Ты ничего не забыл? — Затем произвожу своими губами чмоки-чмоки. Потому что, привет! Этот сон не для любого возраста. Я хочу поцелуй, черт возьми, но принц просто хихикает и уходит.

Пфф. Мне повезло получить принца-ханжу.

Это последняя часть сна, которую я помню до того, как проснуться в комнате, которая пахнет сандаловым деревом и сосной, лежа на простынях мягче, чем я могу себе позволить. У меня уходит всего три секунды на то, чтобы понять, что я все ещё дома у Мэтта, и ещё хуже — я в его постели! Боже, это значит, что он, скорее всего, взял и уложил меня сюда самостоятельно. Он был принцем, и я просила его поцеловать меня!

Я мгновенно просыпаюсь и осматриваю комнату. Он не в постели со мной. СЛАВА БОГУ. Я выбираюсь из-под одеяла и спрыгиваю на ноги. С дрожащим, нервным дыханием, смотрю вниз. Ох, фух. Я все еще в своей вчерашней одежде, правда, немного помятой. Убираю свой телефон с зарядного устройства и включаю его. Джози звонила мне тридцать семь раз.