Трест, который лопнул

Жена – мужу:

– Ты понимаешь, что дебил! И даже на конкурсе дебилов ты бы занял второе место!

– А почему второе?

– Да потому что ты дебил!

…Говорят, что надо людей прощать. Мстить – не по‑ божески; месть – это зло, которое обычно возвращается… Такие высокие мысли посетили меня в то утро, когда я вместе с грязным небритым Вителлой въезжал в Халаиб. Уже по дороге я выяснил, что денег у мерзавца мало, – их точно не хватит на билет до России. Он же прилетел сюда, окрыленный моими посулами, наивно веря в свою счастливую продюсерскую звезду. Сказать ему, что и Деда Мороза тоже не существует, в данный момент я не мог. Что, если его сознание все‑ таки пошатнулось от стресса, и я его просто добил?

Итак, удовлетворив мелкую мстительность, я не проучил дурака, а сам себе повесил камень на шею, с которым и буду блуждать отныне. Эх, говорил же мне папа: «Ромочка, никогда не спорь с дураками, со стороны могут не разобраться, кто из вас кто». Кажется, сейчас сама судьба запуталась, и мне пришлось притащить его к себе в номер, отправить в душ и придумывать, как жить дальше.

Вторым неприятным обстоятельством было то, что теперь, чтобы не получить в рыло, придется постоянно врать про переворот и короля. А «был ли мальчик», я и сам до сих пор не узнал. То есть, в моем паспорте стояла виза королевства, а в Витюхином – республики. Сие загадочное обстоятельство и помогло мне выкрутиться, мы сравнили наши документы ещё до того, как я отправил его в душ. Для него теперь история стала понятна, а для меня – ещё более запуталась. Что‑ то все же произошло в стране, но что?.. Халаиб мирно существовал: туристы отрывались, местные делали все, чтобы отрыв был полным, думая лишь о том, как на этом удачно заработать, и никаких революционных порывов не читалось на их лицах, улыбчивых, грязных и тощих. «Может, только России свойственны такие революционные потрясения, что всю страну колбасит, а здесь иначе? – размышлял я. – Или они все знают, но скрывают? Скажи туристам, что в стране революция, – их отсюда как ветром сдует! А жить тогда на какие шиши? »

Но что самое интересное – мне и самому, в принципе, революция по барабану. Давайте смотреть на вещи честно: я влетел сюда по пьяни и сейчас разгребал свою блевотину – то есть зарабатывал на обратный билет. Что и делал, занимаясь временной, но любимой работой, завел здесь долговременных друзей. А все вопросы с визой пойду решать, как только накоплю на «тикет». К чему суетиться, теряя доход в рабочие дни? А Витёк?! Буду брать его с собой «на работу». Научу всему потихоньку, сможем сбивать группы туристов побольше, поручу ему подводную съемку, доверю закупку пива, а там… что‑ нибудь определится.

Тут мой «камень» появился из душа – хорошо пахнущий местным мылом (кретин, сейчас его облепят все мухи! ), побритый и счастливый:

– Ну, в ресторан? Угощаешь?

Ох, а куда тебя девать?

– А бабы местные будут? Ты говорил, они темпераментные.

Местные бабы??? Он рехнулся. Мы в мусульманской стране, бабы здесь ходят, закутавшись в хрен знает что, и их нельзя трогать. Меня с моим придурком точно убьют!

– Местных не будет, Витёк! – жестко сказал я. – Обойдемся туристками. На завтра у нас русская группа.

Он радостно закивал. Ох, не к добру все это. Ох, не к добру!..

***

– Если все куда‑ то поплыли, это не значит, что и вам туда надо, – объяснял я на судне нашим туристам.

Хорошо, что сегодня попались именно русские, мне не приходилось делать перевод для Витюхи, который вместе со всеми прослушивал свой первый курс подводного пловца. Не проводить же для него отдельные экскурсии! Тем более что он, кажется, в них не нуждался. Ему нравилась веселая компания, бирюзовое море, общий адреналиновый настрой, бесплатная жрачка и молодая москвичка, приехавшая без мужа… Н‑ да, он принял мою информацию буквально.

– Делайте поправку на то, что под водой все кажется больше и ближе, – сообщил я всем и ему особенно. – Руками ничего не трогать (иначе все будет как всегда). В костюмы под водой не ссать, кораллы не тырить, рыб не ловить. И, наконец, главное – не пердеть, чтобы не пугать других аквалангистов.

Витьку я поручил первое легкое задание – приглядывать за тетками (с которыми почти никогда ничего не случается), он радостно согласился. А я следил за мужской половиной, обычно превращавшийся под водой в стадо диких водоплавающих самцов (что почему‑ то нашим туристам свойственно более других).

День прошел «на отлично».

По крайней мере мне так показалось.

***

Где провел тот вечер и ту ночь Витёк, я не выяснял, да мне оно было и неинтересно. Я окучивал в баре немцев!.. Немцы – очень общительная нация. В девяностые годы я путешествовал автостопом по Европе, и лучше всего нас принимали в Германии. Железный занавес только упал, все активно интересовались Россией, и я заливался соловьем: анекдоты про баб, жадность и алкоголизм, одинаковые в наших странах, имели успех. Общение – великая вещь.

Бюргеры радостно напивались, не осознавая ещё, с чего им попался такой интересный «пиздун‑ собеседник», пока их медленно подводили к необходимости совершить завтра самое увлекательное приключение в своей жизни! А прикормленный мною официант все носил и носил вискарь.

…О том, что во всем мире давно уже нигде, ни в коем случае нельзя пить сырую воду, знают многие. Особенно опасно это в Африке и Юго‑ Восточной Азии. Я соблюдаю вышеуказанную гигиеническую норму с неимоверным рвением. Вероятно, поэтому ещё жив. Один мой хороший знакомый доктор очень четко однажды сформулировал мне возможные последствия недооценки правила: «Понос, судороги, смерть! » Сказанные им с выражением слова крепко впечатались в мое примитивное сознание. Но неприятности подстерегают нас зачастую в тех местах, где меньше всего ждешь. Спиртное здесь разводить ещё не научились, а вот если лед сделать не из минералки…

Пили мы долго, но утро все же пришло. Пахнущая перегаром «зондеркоманда» погрузилась на «шифф».

– Ой, Эб, вчера‑ а‑ а, ты‑ ы‑ ы, – вспоминали они. – Ой, а мы‑ ы‑ ы‑ ы…

– Ерунда! Если после вечеринки никому не стыдно, значит – она не удалась! – острил я,

Впрочем, я ещё вчера ободрил всех, сказав, что похмелье лучше всего снимается в море. Витюша тоже пришел, потирая красные глазоньки, один из которых радостно подмигнул мне: все срослось. Я тут же всучил ему фотоаппарат, пусть щелкает. Сегодня на корабле лишь одна баба, следить за ней особо не надо. Он разочарованно кивнул.

Мы не прошли и полдороги, как у меня заурчало в животе. Я не стал долго разбираться в ощущениях и тут же побежал в клозет. Надо успеть все сделать быстро, раньше всех выскочить на палубу и выглядеть свежее «грюне гуркена»! Но когда присел и облегчился, в животе заурчало ещё сильнее. Прислушался. Намного сильнее! Решил пока не вставать… Я опускаю подробности пищевого отравления, ибо у меня все прошло достаточно цивильно и обычно. Ну я же первым занял толчок… А то, что кто‑ то постоянно бился ко мне в дверь, как морское чудовище в фильмах ужасов, меня волновало мало. «Никого нет! » – сообщал я. То ли вслух, то ли сам себе, точно и не вспомню, тело знобило, пот лился ручьем, живот крутило, какое на фиг: «Откройте! Откройте! »

На палубе же все происходило намного эффектнее. Я застал только финал той вакханалии, но Витёк, счастливо избежавший отравления, потом в красках рассказывал мне, как летали, разбрасывая все на своем пути, несчастные немцы в поисках ещё одного клозета. Как метался капитан, и как быстро он нашел выход – мужчин посадить задом к морю на приступочку для водолазов. Потом включил малую скорость, чтобы говно уплывало в море. С дамой было сложнее. Ей тоже хотелось. Очень‑ очень. Но она побрезговала сидеть в компании, и её со всеми почестями усадили на нос, тоже вежливо попросив высунуть зад наружу. Она согласилась, зато держаться ей было удобнее всех. И если носы древних судов украшали женские головы, то наш «Летучий голландец» сегодня обрел свежее авангардистское решение. К сожалению, никто, кроме рыб, не полюбовался ярким зрелищем.

Кэп не возвращался в порт, пока все не пришли в себя и матросы не облили суденышко из шланга. Опасался он не столько за нашу репутацию, сколько за свою. С такой историей можно стать легендой городка, и придется сменить романтическое название судна на какой‑ нибудь «Летучий засранец».

Прощаясь с капитаном, я раздумывал, как себя вести, и возьмется ли он ещё раз возить мои группы, но он был на удивление невозмутим. Подумаешь – понос! Это же не смертельная болезнь, не шторм в десять баллов, не долговая тюрьма – это мелочь. У людей трудных профессий стоическое отношение к жизни. Помню, как у меня друзей однажды на флот загребли. Так они отмыли в рубке доисторическую надпись: «Кто видел в море корабли, а не на пестром фантике, кого ебут – как нас ебли, тому не до романтики».

***

Пролечиться все‑ таки пришлось, друзья помогали. Али таскал для своего больного гостя какие‑ то аптечные сборы, заваривал чаи. Я спал день или два. Снился мне кошмар. Опять кто‑ то ломился в дверь, а я отвечал: «Туалет занят! » Но они продолжали стучать…

Проснулся уже в тишине. За окном стоял розовый закат, в комнате пахло травами, а самочувствие было хоть куда! И я вылез прогуляться…

Боже, сколько произошло всего лишь за сутки! Мне рассказывали об этом и официанты в ресторанчиках, и туристы, и Али, который ухаживал за мной последние дни. Ведь ко мне действительно ломились. Все благодаря Витюхе, не терявшему времени даром!

Оказалось, уже в первое погружение он сорвал чёрный коралл в подарок той самой москвичке. Кретин не знал, что все ракушки и кораллы надо долго вываривать, иначе они начинают гнить. Дама тоже не знала таких подробностей; она приняла запрещенный законом к вывозу подарок и, чтобы горничная не нашла его в номере, спрятала в шкафу среди вещей.

Вот тут он и загнил. Первую ночь девушка ничего не заметила, пребывая в объятиях щедрого гражданина. Кроме того, запахи мы ощущаем лишь при их изменениях. Если же он нарастает постепенно в комнате, наш нос также постепенно привыкает к нему. У москвички ещё имелся шанс учуять недоброе утром после выхода к завтраку или днем после обеда, но её прихватил легкий насморк, что вполне естественно после погружения. И только к вечеру, когда ситуация стала совершенно патовой, она осознала, что что‑ то не так. Выйдя к своему драгоценному любовнику в дорогой ресторан своего дорогого отеля, побрызгав дорогими духами свое дорогущее открытое платье, она… несколько удивилась реакции окружающих. Соседи по столику под разными предлогами быстро скрылись, любовник строил очень странные рожи и быстро сбежал. Она обиделась и пошла гулять. Прохожие туристы отворачивались, местные мужчины шарахались… Если бы она только знала, как пахнет гниющий коралл, как сильно въедается во все его запах, какую вонь издают её платье и волосы. Невозможно описать столь странный и резкий аромат; здесь слышны нотки и гниющей рыбы, и аромат человека, наделавшего в штаны два дня назад и не снявшего их; и запашок старенького доброго морга… Если океан называют колыбелью жизни, то представьте запах гниения всех органических созданий на планете, сваленных в одну помойку. В придачу коктейль был заполирован дорогими французскими духами. А когда смешиваются сразу два таких противоположных аромата, ситуация становится… далее не знаю, нет сколько‑ нибудь приличных и адекватных слов в языке, чтобы рассказать о ней.

Вечер, проведенный красавицей в одиночестве и недоумении у моря, все‑ таки пошел на пользу. Пусть слезы обиды текли по щекам, но теплый морской воздух прочистил нос. Вернувшись к утру, разбитая и зареванная, в свой номер, она… замерла уже на пороге. Страшное сладковато‑ могильное гниение, словно под кроватью спрятан несвежий труп, заставило её остановиться. Москвичка отпрянула, ещё раз глянула на дверь, – номер триста двенадцать – все правильно. Она кинулась искать горничную, не решаясь даже войти в этакий дерьмосборник, но, пробежав четыре метра, тормознула. Как в тумане, пронеслись вчерашние воспоминания: люди, морщившие носы. Она покраснела и покрылась потом, поняв, что ещё вчера пахла так же, как и её комната. А все, потому что… коралл!!! Зажав платком нос и стараясь не дышать, девица добралась до шкафа и вынула из кармана любимой блузки завернутый в бумажный пакет пахучий «подарок моря».

Вопль ужаса и гнева разбудил весь этаж!

Ещё бы, отправляясь на курорт, она взяла самые любимые, красивые и, главное, дорогие шмотки, теперь уже безвозвратно испорченные. А что она скажет мужу, вернувшись с пустыми чемоданами, а?!!! Нет, даже без чемоданов! Иначе народ просто откажется ехать с ней в одном автобусе. Поняв причину всех её бед, она кинулась ловить Витька. Уж «инструктор», должен был знать, чем все закончится!

Зная, что он живет в «Гранд Паласе», она рванула туда – но попала не в наш, а в тот, что подороже. Там, едва не разнеся ресепшн, пыталась добиться правды, пока ей, наконец, не объяснили, что отелей с таким названием в городе два. Более того, её даже проводили до нашего, чтобы она больше не возвращалась. Немного успокоившись по дороге, дама стала вести себя хитрее. Поняв, что криком добьешься немного, и сохраняя милую улыбку, она выспросила у Али, где мы живем, и, только дойдя до двери, выплеснула свой гнев на наше скромное обиталище. Именно её вопли: «Открывай, урод, немедленно! » – слышал я во время крепкого лечебного сна. Мне рассказали, что «разъяренную тигрицу» оттаскивали сразу несколько человек, которые, правда, долго потом мылись и проклинали моего юнгу. Но чего не сделаешь для больного друга. Витюлю она, конечно же, не нашла, ибо он хорошо замаскировался. Причем сделал это неожиданно умело. Ведь, как оказалось, не одна она хотела порвать его, как Тузик грелку. Полгорода грезило о том же, но… «настоящих буйных мало – вот и нету вожака».

Я ведь ещё не рассказал, что делал Витёк на «летучем засранце». Хотя умный читатель легко догадается; получив камеру и наказ всех снимать – Вителло именно этим и занялся! Причем, даже непонятно, винить ли его за честно проделанный труд. Позже, напечатав снимки и видя, что я ещё не пришел в себя, он решил сам их продать. Не пропадать же добру. И действительно ему удалось все сбыть с рук. Те из немцев, которые пребывали в сознании, выкупили снимки за обычную плату в десять долларов, а потом выложили ещё сто за фотопленку. Обрадованный своими коммерческими успехами, новоявленный папарацци не учел одно маленькое обстоятельство – тот чувак, что обычно печатал снимки туристов, тоже всеми способами стремился заработать, а потому и продал попавшие к нему веселые картинки в местную газетенку. Утренний тираж разошелся на ура!..

Тут на Витька открылся сезон охоты. Более‑ менее оклемавшиеся немцы примчались в дорогой «Гранд Палас»… где им тут же дали провожатого до дешевого. Али сумел не впустить их в номер, а мне в тот момент снилось море, туалет и крики «Откройте немедленно» на немецком языке.

Еще моего идиота искали капитан нашего судна и матросы, «опозоренные» такими кадрами. Короче, что тут можно сказать: «Научи дурака Богу молиться, он себе лоб расшибет». Единственное, что наш жулик делал умело, – прятался. Впрочем, он заработал бабки, по местным меркам, бешеные и за определенную мзду его пустили бы в любой дом…