Фриш Макс 21 страница

Регистратор. Как угодно.

Кюрман. Мужем и женой мы не станем.

Регистратор. У вас по-прежнему есть право выбора.

В дверях появляется Антуанeта, в вечернем платье.

Кюрман (не замечает ее). Какой сегодня день?

Регистратор. Четверг.

Кюрман смотрит на свои часы.

В одиннадцать у вас совещание, помните, совещание, на котором вы тогда отсутствовали...

Неподалеку опять барабанят на рояле; те же три такта, потом

пауза. Кюрман увидел Антуанету, встает.

Антуанета. Я взяла твою зубную щетку.

Кюрман. Забыл спросить: что ты пьешь - кофе или чай? Может, лучше кофе? (Идет к двери. ) И яйцо всмятку?

Антуанета. Мне не надо.

Пауза. Оба стоят.

Который, собственно, час?

Кюрман. В одиннадцать у меня совещание.

Антуанета (роется в сумочке). Никак не вспомню, куда я поставила машину. Ключи здесь. (Размышляет. ) Кажется, в какую-то аллею с памятниками.

Кюрман. Здесь нет таких аллей.

Антуанета. Странно.

Кюрман. Может, сядем?

Входит Xубалeк, накрывает на стол. Кюрман и Антуанета по-прежнему

стоят и молчат, ждут, когда выйдет Хубалек. Та уходит.

Чай сейчас будет.

Антуанета. Теперь знаю, где моя машина. (Смеется. ) Просто

чудо, что я каждый раз ее нахожу. (Вскользь. ) Вы знакомы

с молодым Штахелем?

Кюрман. Со Штахелем?

Антуанета. Он меня привез. Но не захотел подняться. А в той аллее я была прежде...

Часы бьют десять раз.

Уже десять часов? (Берет с кресла свою накидку. )

Кюрман. Уходишь?

Антуанета. Не сердитесь, Ганнес.

Кюрман. Даже не позавтракаешь?

Антуанета. У меня много работы. Десять часов! Надо еще переодеться. О боже! На десять у меня назначено деловое свидание.

Кюрман наблюдает за тем, как она одевается.

Не беспокойтесь!

Кюрман. Почему ты смеешься?

Антуанета. Не так уж часто я сплю с любовниками, и каждый раз потом радуюсь, что осталась одна. Типично мужская психология. Куда делись мои часы?

Кюрман. По-моему, они в ванной.

Антуанета идет в ванную.

Неужели это было так?

Регистратор. В точности.

Кюрман. И ни слова о новой встрече?

Регистратор. Ни слова.

Кюрман. Не понимаю...

Регистратор. Читаю по досье.

Зажигается лампа дневного света.

(Читает. ) " Антуанета выходит из ванной, уже вполне одетая и причесанная. Тут же начинает искать ключ от машины. Часы бьют десять. Она берет накидку". О новой встрече - ни слова... Память вас подвела, господин Кюрман! Антуанета не садилась к вам на колени, ни на левое, ни на правое, не обнимала вас, не целовала, вынуждая к новым нежностям. Ничего похожего. У нее было назначено деловое свидание. Она не казалась ни разочарованной, ни смущенной. Напротив, ей было, видимо, приятно с вами, но прошлого не воротишь. Теперь она даже не называет вас на " ты", как называла ночью.

Пауза.

Кюрман. Ничего не понимаю...

Регистратор. Но так было, господин Кюрман.

Кюрман. Почему же я не пошел на совещание?

Лампа дневного света гаснет.

Что она там копается?

Регистратор. Ищет часы.

Пауза. Антуанета выходит из ванной, надевая на руку часы.

Антуанета. Сегодня я еще раз хочу посмотреть помещение для выставочного зала. Понимаете? К сожалению, в доме нет лифта. Это единственная загвоздка. А комнаты изумительные. Как раз то, что мне надо. Большие, спокойные комнаты. Правда, очень дорогие. И придется еще провести верхний свет. Из-за этого я и встречаюсь сегодня с тем молодым архитектором.

Регистратор. Со Штахелем.

Антуанета. Узнаю у него, сколько это будет стоить. Такой случай больше не представится. Пусть только выйдет с выставочным залом, тогда я сниму квартиру этажом ниже и открою маленькое издательство. Конечно, позже. Ну а если ничего не получится, вернусь опять в Париж... Сегодня все решится...

Пауза.

Регистратор. Вам осталось проводить ее до лифта.

Антуанета. Да.

Кюрман. Надеюсь, у вас все будет в порядке. Я имею в виду верхний свет.

Антуанета. Хорошо бы.

Кюрман. Надеюсь.

Антуанета. Пожелайте мне ни пуха ни пера.

Кюрман провожает ее. Xубалeк приносит чай и уходит. Кюрман

возвращается.

Кюрман. Необыкновенная женщина.

Регистратор. Вот видите.

Кюрман. Удивительная женщина.

Регистратор. Вы ее недооценили, не поверили, что женщина, которая провела с вами ночь, тоже мечтает остаться одна.

Кюpман. Поразительная женщина.

Зажигается лампа дневного света.

Регистратор. А теперь обратимся к одиннадцатичасовому совещанию. (Читает досье. ) " Первый пункт повестки дня, Traktandum один: выбор нового ректора университета... ".

Кюрман подходит к окну.

Не только для вас, хотя и для вас тоже, господин Кюрман, важно, чтобы Хорнакер не стал ректором. Всем известно, что Хорнакер - ярый антикоммунист, как ученый ничего не стоит, а как человек - железобетон. Один из наших идеологических стражей. Если Хорнакера выберут ректором, он приложит все силы, чтобы избавиться от вас, господин Кюрман. И это тоже решается сегодня... Слышите?.. В первой редакции вашей биографии вы не явились на сегодняшнее совещание. Вам казалось важнее повезти даму за город, полакомиться рыбой и деревенским вином. Хорнакера выбрали, хотя и незначительным большинством голосов. Потом вы раскаивались - не надо было пропускать совещание. Помните? И притом в первой редакции Хорнакер не мог вам повредить, ведь тогда вы не были коммунистом.

Кюрман. Почему она не отъезжает? (Пауза. ) Так и не отъехала.

Регистратор. Наверное, из-за аккумулятора. Понимаете, подфарники у нее все время горели, и при этом она удивлена, почему не включается зажигание. А может, она заметила, что вы стоите у окна.

Кюрман отходит от окна.

О чем вы думаете?

Кюрман (наливает себе чашку чаю). Я ее недооценил.

Регистратор. Без сомнения.

Кюрман (стоя пьет чай). Что она теперь будет делать?

Регистратор. Не даст себя недооценивать.

Кюрман пьет чай.

Мы в полном восхищении от вашей жены, поверьте, в полном восхищении. Если говорить прямо, она заткнет вас за пояс. Не волнуйтесь, она не пропадет. Женщина с ее интеллектом найдет дорогу и без вашей помощи, господин Кюрман. Будьте спокойны. Антуанета знает, чего хочет. Она истая женщина, но и нечто большее - она личность. И в то же время нечто большее женщина.

Кюрман. Да-да.

Регистратор. Она откроет выставочный зал " Антуанета" или маленькое издательство " Антуанета". А если ничего не получится, вернется в Париж. В любой момент.

Кюрман. К своему танцовщику.

Регистратор. Сейчас она встретится с молодым архитектором, узнает, сколько стоит верхний свет. Возможно, свет окажется ей не по карману. Все равно молодой архитектор оценит Антуанету: независимая женщина, масса планов. Конечно, в один прекрасный день у нее может родиться ребенок, и тогда все ее планы пойдут насмарку. Но вас, господин Кюрман, это не должно беспокоить. Антуанеты уже нет...

Кюрман. Да.

Регистратор. Побеспокойтесь лучше о вашем университете.

Кюрман садится к письменному столу.

В данную минуту вы держите в руках документ, который следует обнародовать на сегодняшнем совещании. Документ, касающийся Хорста Дитера Хорнакера, который баллотируется сегодня в ректоры, - фотокопию его подписи в тысяча девятьсот сорок первом году.

Кюрман просматривает документ.

Пора одеться, не то опять пропустите совещание. (Смотрит на часы, потом снова на Кюрмана. ) Десять часов двадцать минут...

Кюрман. Можно переиграть?

Регистратор. Зачем?

Кюрман. Эту женщину я недооценил.

Регистратор. И опять недооцените.

Кюрман. Почему вы думаете?

Регистратор. Впрочем, как хотите.

Лампа дневного света гаснет. Антуанета возвращается.

Господин Кюрман желает переиграть эту сцену.

Кюрман снимает с Антуанеты очки.

Антуанета. В чем дело?

Кюрман. Не пущу.

Антуанета. Ведь у вас совещание.

Кюрман. Серьезно?

Антуанeта. Серьезно.

Кюрман. Мы так и остались чужими.

Антуанета. В этом вся прелесть.

Кюрман. Почему вы смеетесь?

Антуанета. Хотите, чтобы я объяснилась вам в любви на следующее утро?

Пауза.

Отдайте очки.

Кюрман. У меня к вам предложение: я не пойду на совещание, кстати, очень важное, а вы пошлете к черту этого архитектора с его верхним светом, и мы отправимся за город, куда глаза глядят.

Антуанета. На лоно природы?

Кюрман. Сегодня чудесный день.

Антуанeта. Будем бродить по полям и лесам.

Кюрман. Бродить не обязательно. Насчет полей и лесов я тоже не настаиваю. Лучше всего посидеть где-нибудь в деревенском кабачке, заказать рыбу и легкое вино. Не вижу здесь никакой пошлости.

Антуанета улыбается.

Антуанета, прошу вас.

Антуанета. Мне казалось, мы уже на " ты".

Кюрман. Извини. (Возвращает ей очки. )

Антуанета. Куда делись мои часы?

Кюрман. По-моему, они в ванной...

Антуанета уходит в ванную.

Регистратор. Стало быть, вы все же предпочли первую редакцию.

Зажигается лампа дневного света.

Помните, что было потом? (Читает досье. ) " Обед в гостинице " У лебедя", спор о генерале де Голле. Вечером сидел один; известие о том, что Хорнакер избран ректором. Суббота утром - конец недели фрейлейн Штейн проводит у своих родителей. Понедельник - университет. Встреча в городе, аперитив, вечером оба были заняты. После полуночи телефонный звонок - верхний свет оказался слишком дорог... ".

Кюрман. И так далее.

Регистратор. " Среда - Антуанета возвращается в Париж; в баре аэропорта мы даем друг другу слово не переписываться. Пятница - доклад в философском обществе " Наука о поведении и антропология". Суббота и воскресенье - в Париже с Антуанетой, отель " Пале-Рояль".

Кюрман. И так далее, и так далее!

Регистратор. " Она секретарша в издательстве Галлимара".

Кюрман. Кому вы, собственно, это читаете?

Регистратор. И так далее. (Листает страницы, но уже не читает. ) Счастье, путешествие в Грецию, счастье, аборт, счастье... (Вынимает из досье карточку. ) " Мы вступаем в брак: Антуанета Штейн, Ганнес Кюрман, июнь тысяча девятьсот шестьдесят первого года".

Кюрман набивает трубку.

Стало быть, все остается по-старому. Но право выбора у вас сохраняется. Итак, завтрак совместный.

Кюрман. Да.

Регистратор (записывает в досье). " Завтрак совместный".

Внезапный шум на улице.

Кюрман. Что случилось?

Регистратор. Это не в счет.

Кюрман. Автомобильная катастрофа?

Регистратор. Да, так могло быть. (Берет листок бумаги. ) " Двадцать седьмого мая, десять часов семнадцать минут. При выезде со стоянки легковая машина марки " Остин Купер" за номером девятьсот семь сто тридцать девять была сбита прицепом грузовика... ".

Кюрман. Антуанета!

Регистратор. Видимо, она не смотрела в заднее стекло.

Кюрман. Погибла?

Регистратор. Возьмите себя в руки.

Кюрман. Погибла?

Регистратор. Резаные раны на лице. (Скомкал бумажку. ) Но это не в счет, господин Кюрман; к счастью, мы уже отметили - " завтрак совместный".

Сирена кареты " скорой помощи".

Стоп!

Видна вся сцена. Тишина. На заднем плане - санитары с носилками.

Остается первая редакция.

Санитары уходят.

Освещается вся комната.

Регистратор. Дальше!

Антуанета возвращается из ванной.

Дальше! Чай уже на столе.

Кюрман и Антуанета по-прежнему стоят.

Почему вы не садитесь?

Кюрман. Неужели обязательно все повторять?.. Даже то, что не хочешь переигрывать?.. И отель " Пале-Рояль", и наше счастье, и все другое... Невозможно.

Антуанета. Невозможно.

Кюрман. И радость, и ожидание, и то, как она стояла на Восточном вокзале в Париже, и все вообще... Наши разговоры, наши разговоры в дни счастья... Разве мыслимо повторить их сейчас, когда тайна потеряла свою таинственность, когда исчезли неуверенность и то сосущее чувство ожидания... Вы думаете, это удастся? И то утро в Салониках и маленькое суденышко, на котором нас везли вместе с вонючим стадом овец... Ее шутки, мои шутки! Кого из нас они теперь рассмешат?...

Антуанета. Давайте пропустим!

Кюрман. Давайте пропустим!

Регистратор. Пропустить как раз то, что приносило радость?

Кюрман. Да.

Антуанета. Да.

Кюрман. Разве можно повторить радость, если знаешь, как она потом обернется?

Зажигается лампа дневного света.

Регистратор. Что же вы хотите переиграть? (Перелистывает страницы. ) Аборт?

Кюрман и Антуанета переглядываются, секунду они в

нерешительности, потом отрицательно качают головами.

Так что же? (Продолжает перелистывать досье. )

Кюрман. Теперь знаю, что мне хочется переиграть.

Регистратор. Ну?

Кюрман. Второе июня тысяча девятьсот шестьдесят третьего года.

Антуанета. А что тогда случилось?

Регистратор. Тысяча девятьсот шестьдесят третий год, июнь...

Кюрман. Утро.

Регистратор (просматривает досье, находит). Сцена с пощечиной?..

Кюрман кивает.

Пожалуйста.

Зажигается лампа дневного света.

Девять часов утра. Вас, госпожа Кюрман, все еще нет дома, и неизвестно, где вы.

Антуанета уходит.

Начали.

Кюрман раскуривает только что набитую трубку.

Тысяча девятьсот шестьдесят третий год. (Читает досье. ) " Президент Кеннеди прибыл в Западный Берлин. Землетрясение в Ливии. Фиделю Кастро первому из иностранцев - присвоено звание Героя Советского Союза".

Кюрман. Не мой табак.

Регистратор. Не понимаю.

Кюрман. Скверный табак.

Регистратор. Зато дешевый.

Кюрман выбивает из трубки табак.

Регистратор. На это есть своя причина, господин Кюрман, ведь у вас теперь нет постоянного заработка....

Кюрман. Почему?

В комнате стоит господин в добротном пальто, держит в руке черную

жесткую шляпу, рядом с ним - Кюрман. Кюрман засунул руки в

карманы халата. Видимо, между ними только что произошел длинный

разговор.

Понятно, господин ректор, понятно.

Хорнакер. Прошу извинить за то, что прервал ваш завтрак. Но я счел своим долгом, долгом порядочности, прежде чем выступить перед ученым советом, еще раз объясниться. (Пауза. ) Жду ясного ответа.

Кюрман. Да, господин ректор, я коммунист. Верю в цели компартии, в марксизм-ленинизм и прошу ученый совет сделать из этого факта те выводы, о которых только что шла речь.

Хорнакер надевает шляпу.

Регистратор. Подождите!

Хорнакер. Все ясно.

Регистратор. Но, может быть, теперь, прослушав прежний ответ, профессор Кюрман захочет ответить иначе. (Кюрману. ) Может быть, этот ответ покажется вам сейчас слишком лобовым. Или слишком героическим.

Хорнакер снимает шляпу.

Кюрман. Господин ректор...

Хорнакер. Ну?

Кюрман. Нельзя утверждать, что, вступив в компартию в декабре тысяча девятьсот пятьдесят девятого года, я совершил необдуманный шаг. Однако причины моего вступления были - как бы это сказать? - скорее, личного порядка. Конечно, я считался с последствиями моего поступка, они меня не удивляют. Наоборот, я ждал, что они возникнут раньше. (Смеется, потом опять переходит на официальный тон. ) Благодарю за беседу, господин ректор, и прошу ученый совет сделать соответствующие выводы.

Хорнакер надевает шляпу.

Регистратор. Подождите!

Кюрман. Первый ответ был лучше?

Регистратор. Короче.

Кюрман. Остановимся на первом.

Хорнакер. Вполне ясный ответ.

Кюрман. Для любителей ясности могу ответить еще яснее. (Ищет что-то. ) Секунду.

Регистратор. Снимите еще раз шляпу.

Хорнакер снимает шляпу.

Кюрман. У меня хранится документ, который, как я полагаю, неизвестен ученому совету: фотокопия бумаги от тысяча девятьсот сорок первого года, подписанной тобою. (Поднимается и передает Хорнакеру бумагу. ) В тысяча девятьсот сорок первом году ты позаботился о том, чтобы человека, который мог помешать твоей научной карьере, засадили в концлагерь со всей его семьей, засадили под маркой " охраны безопасности родины".

Хорнакер возвращает документ.

Скажешь, фальшивка?

Хорнакер. Конечно.

Кюрман. Попробуй докажи.

Хорнакер. Ошибаешься, мне нечего доказывать, доказывать придется тебе. И вряд ли у тебя что-нибудь получится на основании какой-то фотокопии, подсунутой коммунистами. Сомнительный источник.

Кюрман. Стало быть, я - нежелательный элемент.

Хорнакер. К моему великому сожалению.

Кюрман кладет фотокопию в письменный стол.

Можно наконец надеть шляпу?

Регистратор. Подождите!

Кюрман. Господин ректор... Словом, ты скотина, а университет, который выбрал тебя ректором... (Умолкает. )

Пауза.

Регистратор. Какой из ответов вы хотите выбрать?

Xорнакeр. Для его дальнейшей судьбы это безразлично.

Кюрман. Пусть берет оба.

Хорнакер надевает шляпу.

Впрочем, нет... Ему вовсе не обязательно знать, что существует фотокопия... Первый ответ.

Регистратор. Господин ректор, только первый ответ в счет.

Хорнакер уходит.

Зажигается лампа дневного света.

Это было в тысяча девятьсот шестьдесят втором году.

Кюрман. Я уеду из страны.

Регистратор. Сейчас уже тысяча девятьсот шестьдесят третий год, а вы так и не уехали.

Входит Xубалeк, приносит утреннюю почту.

Кюрман. Моя жена еще не вернулась?

Xубалeк. Еще нет.

Кюрман. Спасибо, госпожа Хубалек, спасибо.

Xубалeк уходит.

Я не уехал...

Регистратор. Да.

Кюрман. И опять стою в том же халате, прождал ее всю ночь, думал-думал, когда она придет, как она придет. (Смеется. ) Точь-в-точь так оно и было.

Регистратор. Нет, не точь-в-точь.

Кюрман. Сейчас десять часов.

Регистратор. В первой редакции вы не смеялись, господин Кюрман, вы очень нервничали.

Кюрман (подходит к телефону, набирает номер). Алло... Алло...

Регистратор. Почему вы молчите?

Кюрман. Потому что каждый раз в трубке что-то щелкает.

Регистратор. Тем не менее разговаривать можно.

Кюрман. А почему каждый раз в трубке что-то щелкает?

Регистратор. Ваш телефон подслушивают.

Кюрман кладет трубку.

Вот видите, кое-что все же изменилось...

Рабочие сцены вносят клавесин.

Кюрман. Это еще что такое?

Регистратор. Клавесин, поскольку вдруг оказалось, что Антуанета музыкальна. Помните?

Рабочие сцены уходят.

Кюрман. А что еще изменилось?

Регистратор. В доме - ни капли виски. Как известно, в первой редакции, дожидаясь Антуанету, вы довольно-таки часто прикладывались к бутылке. В остальное время, впрочем, тоже. Но врач убедил вас, что для печени это - яд. И вы чувствуете себя здоровее, чем в первой редакции.

Кюрман (прислушивается). Наконец!

Лампа дневного света гаснет.

Кюрман садится за письменный стол. Входит Антуанета. Она в

вечернем платье, но уже в другом; новая прическа молодит ее.

Антуанета. Не сердись. (Пауза. Садится завтракать. ) Тебе кланяются Шнейдеры.

Кюрман. Чай холодный.

Антуанета. Все жалели, что ты не пришел. (Наливает себе чай. ) Милые люди, по-моему, очень интересные... (Пьет. ) Шнейдеры тебе кланяются.

Кюрман. Это ты уже сообщила.

Антуанета. Ты завтракал?

Кюрман. Сейчас уже десять. (Делает вид, что работает. )

Пауза.

Антуанета. Хенрик тебе тоже кланяется.

Кюрман. Кто?

Антуанета. Хенрик.

Кюрман. Удивительно.

Антуанета. Почему удивительно?

Кюрман. Потому что Хенрик в Лондоне.

Антуанета (оборачивается, смотрит на Кюрмана). Ганнес... что случилось?

Кюрман. Это я тебя должен спросить.

Антуанета. Я прихожу домой...

Кюрман. В десять утра.

Антуанета. ... и передаю тебе привет от Хенрика...

Кюрман. Который теперь в Лондоне.

Антуанета. Стало быть, я лгу? (Берет сигарету, невозмутимо. ) Хенрик не в Лондоне.

Кюрман вскакивает.

Регистратор. Тут как раз произошло изменение. На этот раз Хенрик не улетел в Лондон, на этот раз Антуанета не лжет, на этот раз неправы вы.

Кюрман. Извините. (Подходит к Антуанете, подает ей огня. )

Антуанета. Ты уже получил верстку? (Сидит и курит. )

Кюрман (стоит). Кто еще кланяется?

Регистратор. Она говорит о верстке вашей книги, которую издает в массовой серии издательство " Ровольт". " Бихевиоризм в популярном изложении". Как уже сказано, вы лишились твердого оклада, лишились института, где можно было заниматься исследованиями. Теперь вам впору радоваться любой работе. Вот вам и нечто новое.

Кюрман. Верстка пришла.

Часы бьют десять раз.

Где твои часы?

Антуанета смотрит на свою руку - часов нет.

У кого-нибудь в ванной?

Входит Xубалeк.

Хубалек. Госпожа Кюрман...

Антуанета. В чем дело?

Хубалек. Заварить вам чай? (Берет чайник и уходит. )

Антуанета. Хотела бы я знать, какие у тебя, собственно, претензии? Мы женаты вот уже два года, я перевожу с утра до ночи. И если я не буду встречаться с людьми, на выставочном зале можно поставить крест. Ты это сам говоришь. Тем не менее каждый раз, когда я прихожу из гостей, ты проверяешь, где мои часы. Что это, собственно, значит?

Кюрман. Скажи сама.

Антуанета. Что сказать?

Кюрман. Где ты была?

Антуанета (раздавила сигарету в пепельнице). Хочешь знать правду, ну так вот...

Зажигается лампа дневного света.

Регистратор. Вы и впрямь хотите знать правду? В тот раз правда пришлась вам очень не по вкусу. (Смотрит в досье. ) Вы начали кричать. Сперва разбили чашку, потом закричали. Впрочем, крик продолжался недолго, все дальнейшее шло на пафосе. А когда Антуанета - она сохраняла ледяное спокойствие заметила, что вы ведете себя, как стопроцентный мещанин, вы влепили ей пощечину - ударили по левой щеке. Такой прыти вы от себя не ожидали, а Антуанета и подавно. И все же минуту спустя вы опять дважды ударили ее, на сей раз по правой щеке. А потом, чтобы не встречаться с ней глазами, стукнули кулаком по клавесину; при этом, согласно досье, были произнесены нижеследующие слова...

Кюрман отмахивается.

Вы действительно хотите знать правду?

Кюрман. Да, хочу.

Регистратор. Как угодно.

Лампа дневного света гаснет.

Антуанета. Хорошо, Ганнес, я ухожу. Немедленно. Сейчас не девятнадцатый век. И я не намерена все это терпеть.

Кюрман. Насчет часов я пошутил.

Антуанета. Хороша шутка, у тебя в лице ни кровинки.

Кюрман. Тогда прости.

Антуанета. Не желаю, чтобы на меня орали.

Кюрман. Я не ору.

Антуанета. Только потому, что знаешь: я тебя брошу.

Кюрман (берет в руки пустую чашку). Скажите, я крикнул хоть раз?

Регистратор. Нет.

Кюрман. Отметьте это.

Зажигается лампа дневного света, регистратор записывает в досье,

потом лампа гаснет.

Антуанета. Молчишь, потому что знаешь: все, что ты думаешь, - пошлость. Да, пошлость. (Все больше горячится. ) Это гнусно!

Кюрман. Что?

Антуанета. Твое отношение ко мне!

Кюрман. Не понимаю.

Антуанета. Лучше уж ори на меня! Да пусть прибежит Хубалек! Покажи себя во всей красе! Дай мне пощечину! Кюрман. Зачем?

Антуанета. Мещанская душонка!

Возвращается Хубалек с чаем.

Кюрман. Спасибо, госпожа Хубалек, спасибо.

Хубалек уходит.

Антуанета. Мы женаты вот уже два года. И первый раз за все время я не пришла домой ночевать, самый первый раз, но ты всегда устраивал мне сцены...

Кюрман. Антуанета...

Антуанета. Всегда!

Кюрман (помешивает ложечкой в пустой чашке). Это ты устраиваешь сцену, Антуанета. Что я делаю? Стою и пью чай.

Антуанета. Чай?

Кюрман. Чай.

Антуанета. Из пустой чашки.

Пауза.

Кюрман. Почему она плачет?

Зажигается лампа дневного света.

Регистратор. В первой редакции она не плакала, потому что вы, господин Кюрман, кричали. В первой редакции... А сейчас она плачет - оба супруга одновременно не могут быть на высоте. На этот раз преимущество за вами.

Лампа дневного света гаснет.

Антуанета. И все это я должна терпеть! Гнусно! (Кричит. ) Гнусно! И еще раз гнусно!..

Кюрман. Что именно?

Антуанета. Почему ты сдерживаешься?

Кюрман (помешивает ложечкой в пустой чашке). Теперь, Антуанета, ты действительно ведешь себя так, будто я дал тебе пощечину. (Регистратору. ) Скажите, я дал ей пощечину?

Регистратор. Нет.

Кюрман. Отметьте это.

Зажигается лампа дневного света, регистратор записывает в досье,

потом лампа гаснет.

Я волновался. Работал. Читал верстку. Звонил. В два часа ночи. Шнейдеры уже спали. А " они" - Шнейдеры так и сказали, - " они" уже ушли.

Антуанета (вынимает что-то из сумочки). Вот мои часы.

Кюрман подходит к столу и наливает себе чаю.

Могу тебе сказать только одно: ты ошибаешься.

Кюрман. Тогда хорошо.

Антуанета. Не нахожу в этом ничего хорошего, Ганнес, это просто немыслимо... Такой человек, как ты, интеллигентный, да еще в твои годы - я хочу сказать, с твоим жизненным опытом... А в голове у тебя один вопрос спала ли я с кем-нибудь или нет. Неужели тебя больше ничего не интересует на этом свете? (Поднимается. ) Предположим, я спала этой ночью с кем-то; предположим, это случалось каждый раз, когда ты подозревал... Ну и что? Я спрашиваю - ну и что? Неужели от этого погибнет вселенная?

Кюрман. Перестань городить чушь.

Антуанета. Да, я спала с любовником.

Пауза.

Кюрман. Хочешь еще чаю?

Антуанета (берет сумочку). Пойду переоденусь.

Кюрман. Иди.

Антуанета. Обедать я буду в ресторане. (Уходит. )

Регистратор. Ну вот, теперь вы знаете правду.

Зажигается лампа дневного света.

И вы не кричали, господин Кюрман, совсем нет. И не дали пощечину, хотя Антуанета этого ждала. Клавесин тоже остался цел. Вы вели себя, как человек с жизненным опытом. Как рыцарь без страха и упрека.

Кюрман. А что это дает?

Регистратор. Вы вели себя безупречно.

Кюрман. Суть дела от этого не изменилась.

Регистратор. Зато вы ощущаете свое превосходство.

Кюрман швыряет чашку о книжные полки.

Что за этим последует, вам известно...

Кюрман. Она с ним обедала. Не захотела сказать, как его зовут. Меня, мол, это не касается. Через месяц они укатили в Сицилию.

Регистратор. В Сардинию.

Телефонный звонок.

Разве вы не подойдете к телефону?

Кюрман. Нет.

Телефон продолжает звонить.

Все равно на том конце провода дадут отбой.

Регистратор. Откуда такая осведомленность?

Кюрман. Стоит ему услышать мой голос - и он сразу кладет трубку. Старые штучки. Меня больше не проведешь.

Входит Антуанета, в пальто.

Антуанета. Ганнес, я ухожу.

Кюрман. Куда?

Антуанета. В город.

Кюрман. В город...

Антуанета. Я ведь тебе сказала, что обедаю в ресторане. Потом пойду в библиотеку. Вечером буду дома. (Надевает перчатки. )

Пауза.

Регистратор. Здесь, на этом самом месте, вы пространно извинялись и за пощечину, и за клавесин, и за все вообще. Но теперь это излишне...

Пауза. Антуанета продолжает надевать перчатки.

Кюрман. Позволь спросить - как его зовут?

Антуанета. Ради бога, оставь меня в покое. Вот все, что я могу тебе сказать. Не вмешивайся в мои дела. (Берет сумочку. ) А если у нас с тобой что-нибудь изменится, я сама тебе сообщу. (Уходит. )

Регистратор. Другого нельзя было и ожидать!

Кюрман. Дальше!

Регистратор. Пощечину вы не дали, но она все равно не скажет. Словом, несмотря на ваше рыцарство, ничего, по существу, не изменилось. Зато вы чувствуете себя лучше, чем в первой редакции: на этот раз вам нечего стыдиться.

Кюрман. Дальше!

Регистратор. Разве вам не лучше?

Входит Xубалeк с письмами.

Кюрман. Спасибо, госпожа Хубалек, спасибо.

Хубалек убирает посуду.

Регистратор. Это произошло неделю спустя. Пришло письмо, адресованное Антуанете, и вы его вскрыли, чтобы быть в курсе дела. Помните? После этого она велела писать ей до востребования.

Кюрман (рассматривает конверт). Госпожа Хубалек!

Регистратор. С этого все и началось. Вы вели себя недостойно.

Кюрман. Это письмо не мне, а жене. (Отдает письмо Хубалек, и та уходит. )

Регистратор. Видите - вы можете держать себя совсем иначе.

Кюрман. Дальше!

Регистратор. Сейчас вы рыцарь без страха и упрека.

Кюрман. А что произойдет через месяц?

Регистратор. Антуанета будет вам благодарна. Антуанета будет вас уважать. Правда, она, вероятно, все же велит писать ей до востребования, но уже не из чувства недоверия, а из чувства такта.

Кюрман. Я спрашиваю - что произойдет через месяц?

Регистратор. Лето тысяча девятьсот шестьдесят третьего года. (Читает досье. ) " Конрад Аденауэр впервые заговорил о своей отставке... ".