Глава XV. Возвращение

Глава XV

Возвращение

Со времени этой истории прошло два года. Отцу после инфаркта уже не предлагали работу в Москве, его отправили на юг, строить электростанцию. Там климат стабильнее, а это лучше для здоровья. Мы переехали в небольшой дом из белых камней в одной из станиц Краснодарского края. Рядом была река, а до моря – всего пятьдесят километров, так что каждые выходные мы могли ездить на пикник. Мне там нравилось, матери тоже нравилось и даже Катьке там нравилось, хотя ей приходилось ездить на учебу каждый день за сорок километров. Через два года, когда отцу все-таки подвернулась вакансия в Москве, мы не захотели переезжать, решив остаться здесь, у моря.

Отец выздоровел и уже почти не вспоминал о своем инфаркте, а о том, что произошло в его отсутствие, мы с Катькой не рассказывали ни ему, ни матери.

С матушкой, кстати, тоже все было в порядке, только палец, тот самый, с которого ведьма утащила кольцо, почернел до середины и больше уже никогда не вернулся в нормальное состояние.

Катька тоже почти все забыла. Она продолжает ходить на свои танцы, и в начале этого лета их ансамбль даже ездил в Германию на гастроли. Правда, она, как и я, иногда просыпается по ночам от кошмаров. Да еще Катька боится кошек, особенно белых. Когда она видит белую кошку, то чуть в обморок не валится. Мечтает завести себе пса.

Я, к сожалению, ничего не забыл, я помню все, в самых мелких подробностях. На стенах моей комнаты нет ни плакатов, ни картин, ни чего-либо такого, за чем можно укрыться. На окне у меня решетка, которую, впрочем, легко открыть с внутренней стороны. И еще. Я записался в секцию стрельбы. Теперь я отлично стреляю, попадаю в копейку с пятидесяти метров. Ну и конечно, я никуда не хожу без своей любимой бейсбольной биты. Я ее немного модифицировал – еще больше укоротил и облегчил, чтобы можно было прятать в рукаве. Вот такие дела.

Два раза я писал Лерке, но оба раза она не ответила. Я уже решил, что ее забрали к себе родители, но потом от Лерки пришло письмо. Лерка писала, что у нее все хорошо, что приехали с заработков ее родители, и они, без ее ведома, купили тот самый дом с красной черепицей. Хотели сделать сюрприз. А ей не очень хочется туда переезжать.

Больше в письме ничего не было.

У меня похолодела спина. Нет, дом был чистый, я стер со стен все глаза и перед отъездом проверил чердак. Но все же...

Я написал Лерке ободряющее письмо со множеством советов и просил ответить, что она решила – переезжать в новый дом или нет.

Но Лерка опять не ответила.

Прошел еще год. Я продолжал ходить в секцию стрельбы и достиг успехов. И однажды, это было летом, через три года после описанных здесь событий, меня направили на зональные соревнования. Соревнования проходили как раз в тех местах.

Не знаю, совпадение это было или судьба.

В один из свободных дней я купил билет до Унжи. Там было недалеко, два часа езды.

И я вернулся.

Унжа совсем не изменилась, разве что ларьков стало побольше и «Продтовары» сменили вывеску на «Ассорти». Я прошел по улице до конца села, до того места, откуда должен был быть виден дом.

Дом стоял на месте. Он ничуть не изменился за прошедшие три года. Так же сверкал красной крышей и белел кирпичами. И забор был цел, и ворота надежно закрыты.

Я хотел спуститься вниз, постучать и узнать, кто в теремочке живет, но потом передумал, достал из сумки маленькую подзорную трубу и стал смотреть.

В доме никто не жил. Это было сразу заметно. По стенам полз плющ, окна были грязные, а на двери висел замок, тяжелый и черный. Вдоль дорожки, ведущей от ворот к дверям, разросся бурьян. Я пригляделся и обнаружил, что окно в моей комнате на втором этаже так и осталось открытым. Значит, можно надеяться, что Лерка убедила родителей не покупать дом, что худшее все-таки не произошло.

Дом соседки исчез. На месте, где он когда-то стоял, росла сочная зеленая лебеда.

Я спрятал трубу обратно в сумку. Здесь больше нечего было делать. Я развернулся и двинул к дому дедушки Лерки.

Но Лерку я не встретил, в доме жили другие люди, они сказали, что Лерка вместе с родителями и дедушкой уехали в Новую Зеландию.

Она попала-таки в свою Новую Зеландию, волшебную страну на самом краю света, страну, где луга всегда зелены, а в ручьях течет чистейшая вода.

С одной стороны, я обрадовался – с Леркой было все хорошо. С другой стороны – мне стало грустно, я думал, что вряд ли когда-нибудь ее увижу, шанс, что я попаду в Новую Зеландию, невелик. Может, правда, Лерка сама приедет.

Может...

Я было уже собрался вернуться на остановку, но вдруг вспомнил про водокачку. Мне захотелось на нее посмотреть.

Водокачка торчала на месте. Она еще больше разрушилась, еще больше листов железа отстало от бака, и он стал похож на огромный тюльпан.

Я обошел вокруг водокачки и обнаружил, что лестница, ведущая наверх, сохранилась. Неожиданно в голову мне пришла озорная идея – я решил влезть в бак и посмотреть, сохранилась ли комната Лерки.

Перекинув сумку поудобнее, я подпрыгнул, ухватился за нижнюю перекладину и стал карабкаться вверх. За три года я изрядно окреп и одолел подъем без особых трудностей. И два метра на руках я пролез тоже легко. Подтянулся и оказался внутри бака.

К моему удивлению – комната Лерки сохранилась. Вот только изменилась, причем изрядно. По стенам висели плакаты с боксерами и культуристами, диван был покрыт какой-то коричневой шкурой. На стене полка с коллекцией лимонадных банок. В углу стоял странный железный ящик с просверленными дырками. Рядом с ящиком расположились компактная печка-буржуйка и небольшая поленница дров, раньше их не было. Кто-то облюбовал Леркино убежище.

Мне здесь нечего было делать, и я уже собрался спускаться обратно на землю, как вдруг услышал, что кто-то взбирается по лестнице.

На всякий случай я вытащил из рукава свою дубинку и встал возле входа.

Лязганье вывернутой лестницы стихло, поднимающийся лез по пруту на руках. Я затаил дыхание.

Грохнул лист железа.

– Это я, – сказали снаружи.

Голос не был мне знаком.

– Это я, – повторил голос. – Осторожнее там...

– Кто это «я»? Я, как говорится, бывают разные...

– Рыся. Помнишь, мы тогда тебя еще поколотить хотели?

– Помню, – сказал я.

– Тогда я захожу.

Фанерка отодвинулась, и в помещение проник Рыся.

Рыся подрос. Пожалуй, даже вырос. Лицо только осталось мальчишеским и задорным. И руки, вернее ладони, большие, были, как и раньше, перемазаны маслом.

– Приветик, – Рыся протянул мне свою лопату.

– Здравствуй, – рукопожатие у Рыси было по-взрослому мощным.

– А я гляжу, чужой какой-то пацан по селу ошивается, – Рыся похлопал меня по плечу. – Решил последить немного, потом смотрю, рожа вроде знакомая. А когда ты к водокачке двинулся, тут я окончательно и узнал.

– А я бы тебя не узнал, – сказал я. – Как мужик стал.

Рыся довольно засопел.

– Лерка мне все рассказала, – проговорил он. – Про то, как ты, она и сеструха твоя от Кострихи спасались. Прямо фильм ужасов.

– Это точно...

– А у нас тут про тот случай историй столько уже понапридумывали, даже не поверишь! Рассказывают, что ты будто был агент какой-то специальной организации, которая с чудовищами борется. И будто ты к нам был специально заслан, чтобы с ведьмой расправиться. Что тебе потом сделали пластическую операцию, чтобы другие ведьмы и колдуны тебе не отомстили. Я им говорю – чего вы ерунду-то несете? Он обычный пацан, как все, а они – нет, не обычный. Ну, мне надоело с ними спорить, и я им сказал, что да – ты на самом деле супербоец с нечистой силой. И вообще сказал, что ты сам наполовину колдун. Только тогда от меня отстали. А Лерка уехала, – сообщил Рыся без всякого перехода.

– Я знаю.

– А мы тут живем... Я вот думаю в техникум через пару лет поступать.

– Молодец. Может, на крышу вылезем? – предложил я.

– Давай, – Рыся гостеприимно указал мне на стену.

Я сдвинул в сторону постер с каким-то незнакомым мне качком, протиснулся (я стал несколько шире в плечах) через трубу и выбрался на крышу.

Рыся вылез за мной.

На крыше больше ничего не было. Ни кресел, ни пальмы, ни цветов. Дракона и других существ тоже. Крыша была пуста.

В башке всплыли малоприятные воспоминания. Ночь, гроза, дождь...

– Лерка все разобрала, – сказал Рыся. – Все свои фиговины. Перед тем как уехать.

На листах металла была нарисована большая белая звезда. Пятиконечная.

– Что это? – спросил я.

– Пентаграмма, – ответил Рыся. – Она отпугивает нечистую силу.

Рыся хотел еще что-то мне сказать, но на моем лице, видимо, нарисовалось слишком явное отвращение, и он промолчал.

– Чем занимаешься? – спросил он, чтобы не затягивать паузу.

– Ничем, – ответил я. – Стреляю. Первый взрослый разряд.

– Молодец, – похвалил Рыся. – Стрелять – это то, что нужно. Очень полезное занятие, очень.

Мы снова помолчали.

– А телефон? – спросил я. – Тут раньше телефон был?

– Теперь у нас мобильники, – Рыся с гордостью продемонстрировал мне свою трубку. – У всех есть. В любой момент мы можем собраться здесь и отразить угрозу.

– Здорово.

– Здорово. Техника не стоит на месте. Ты не мог бы нашим пацанам пару уроков стрельбы дать? Ружье и патроны мы найдем...

– Я проездом, – сказал я. – Скоро уже автобус.

– Жаль. Ну тогда хоть номер мне свой дай.

Мы обменялись номерами. Рыся спрятал телефон в карман, затем немножко подумал и сказал:

– Я тебе хочу кое-что показать.

– Знаешь, мне уже пора...

Мне почему-то не очень хотелось общаться с Рысей. Рыся выглядел как-то чересчур боевито и уверенно.

– Тебе надо это увидеть, – сказал Рыся уже более настойчиво. – Тебе особенно надо это увидеть. Вниз.

Мы снова спустились в комнату.

Рыся напустил на себя загадочности, подошел к железному ящику с дырками. Я тоже подошел. Ящик был закрыт на амбарный замок, сбоку к ящику были приделаны крепкие железные ручки.

На шее у Рыси обнаружился тяжелый толстый ключ на капроновом шнурке. Рыся снял ключ. Открыл замок.

– Только не пугайся, – сказал он. – Берись за ручку, поднимай.

Я потянул ручку вверх. Рыся со своей стороны. Железный куб поехал вверх. Мы аккуратно поставили его на пол. Под кожухом обнаружилась клетка, сваренная из толстых стальных прутьев. Клетка была сплошная, ни дверцы, ни какого-нибудь выхода. Решетка была очень частой, вряд ли между прутьями можно просунуть два пальца. Из клетки воняло.

– И что? – спросил я.

– Загляни.

Я заглянул. В клетке сидела кошка. Я мгновенно ее узнал. Это была она. Та самая белая тварь. Правда, сейчас она была не совсем белая, а скорее грязно-серая, но в том, что это именно она, я не сомневался.

Голова у меня закружилась, под коленками стало неприятно, я не удержался и сел на табуретку.

– Не бойся, – усмехнулся Рыся. – Ей не выбраться. Тут все крепко.

– Как? Как ты ее...

Рыся вытащил из угла длинный стальной прут. Он просунул прут в клетку и стал там шурудить. Кошка заурчала. Рыся ткнул прутом посильнее. Тварь заорала от боли. Клетка затряслась. Я с опаской отодвинулся вместе со стулом.

– Не выберется, – успокоил меня Рыся. – Знаешь, после того, как тот чертов дом сгорел, так ведьму никто не видел. Она исчезла. Сначала думали, что она вместе с домом сгорела. Тогда ведь ночка-то была ого-го! Парня сначала какого-то из города убили, потом на участкового напали, затем этот пожар. А утром еще одного человека нашли, там, где коровники. Тоже ранен. Люди пошли по следу и в овраге наткнулись на странную вещь. Они нашли...

– Шерсть, – сказал я. – Они нашли белую шерсть.

– Точно, – Рыся щелкнул пальцами. – Целую кучу белой шерсти. Мужики залили все это место керосином и сожгли. Но это я уже потом узнал, один дядька по пьяному делу проговорился. А на следующий день милиция из области приехала, стала в обломках сгоревшего дома кости искать, а там ничего. Ничего не нашла, одни горшки какие-то битые.

– Да уж знаю.

– Там так ничего и не нашли. Вот и все. Костриха кончилась, так нам всем казалось. И стали мы жить дальше. Без Кострихи хорошо было, все как-то налаживаться стало, рыба даже в реку вернулась. А год назад я пошел на рыбалку с наметом, река тогда как раз здорово разлилась, дождей опять много было. Иду себе по берегу, вдруг гляжу, куртка зеленая среди кустов. Человек. Спиной ко мне стоит, не оборачивается. А я где-то эту куртку уже видел, только где, припомнить не могу никак. Вспоминал-вспоминал и вдруг вспомнил. Точно такая же куртка у Гороха была. Мне немножечко страшно стало, но, думаю, мало ли у кого куртка какая. А потом этот человек обернулся, и я его узнал. Это в самом деле был Горох. Он совсем не изменился. Я, правда, его не очень хорошо знал, но он не изменился совершенно. Даже не вырос.

Кошка заурчала в своей клетке.

Рыся достал с полки бутылку с колой, свинтил пробку, прижал горлышко большим пальцем, хорошенько взболтал и выпустил в клетку пенную струю. Кошка зашипела и заметалась.

– Это мое любимое, – признался Рыся. – Она над нами сколько лет издевалась, теперь я над ней глумиться буду. Нечисть поганая.

Рыся выпустил в кошку еще одну струю. Затем достал из кармана завернутую в целлофановый пакетик селедочную голову. Просунул в клетку.

– Я ее на голодном пайке держу, – сообщил Рыся. – Чтобы сил не набралась. Кормлю три раза в неделю, даю по селедочной голове. И водой иногда поливаю. Она сама себя облизывает и пьет. У, тварюка!

– Ты рассказывал...

– Ну да, – вспомнил Рыся. – Я сначала испугался, а потом думаю, ну что мне может призрак сделать? Хотя в фильмах призраки бывают страшные, но этот парень вроде ничего был, нормальным. Лерка с ним раньше дружила. Я взял да и спросил его, чего, мол, нужно? Он не ответил, повернулся и пошел. Прямо через кусты. Я за ним. Так мы через эти кусты пробирались, пробирались, долго, короче, пробирались. А потом я его упустил из виду, как будто растворился он. Ну, думаю, призрак надо мной приколоться слегонца решил. Подшутить, типа. Я уже хотел обратно двигать, как вдруг слышу – мяучит кто-то. Двинул на этот мяв. Смотрю, яма. Как уж там, в кустах, яма оказалась – не знаю, но яма была. Видно даже, что выкопана недавно. А в яме...

– В яме белая кошка.

– Снова точняк! Вот эта самая! Я знаешь, что думаю?

– Что?

– Ведьма, когда пантерой была, решила обратно в бабу оборотиться. А дом ее сгорел. И книга ее колдовская в этом доме тоже сгорела. Человека у коровника она поцарапала, но в бабу переделаться без книги не смогла. И превратилась в кошку. Она ведь кошкой была до пантеры. А из кошки в человека она уже не могла превратиться. Во.

Рыся заглянул в клетку и показал кошке язык.

– Я как ее увидел, так и понял все. Ну, думаю, сейчас ты у меня огребешь. Хотел ее камнями закидать, но камни надо было таскать. Яма глубокая, не выбраться, не знаю уж, кто там эту яму вырыл и как она в нее свалилась. Но свалилась. И тут мне в башку и пришла мысль – я взял намет и поймал эту тварюку наметом. Подцепил, замотал и вытащил наружу. А потом отволок на водокачку. И посадил в печку, на время. Печку цепями обмотал, толстенными, в руку толщиной. И осторожно все делал, в толстых резиновых крагах, чтобы не поцарапала. Потом к папаше побежал. Мой отец в кузнице работает, он мне клетку эту и сделал – я ему сказал, что собираюсь бобров ловить. А ему плевать. Он взял да и сделал. Я этого кошака в клетку и вставил, а прутья сам заварил, я немножко умею. Вот теперь она тут и сидит.

– Ясно, – сказал я. – А дальше что ты с нею делать собираешься?

– Не знаю, – ответил Рыся.

Я присел перед клеткой. Белая тварь приблизилась к прутьям, и я смог рассмотреть ее лучше. Она похудела. Шерсть кое-где выпала, а кое-где торчала неопрятными клоками. Не изменились глаза. Глаза у нее были те. Я помню их. Вряд ли забуду.

Красные, будто залитые вишневым соком. Зрачков не видно, один вишневый сок. А у самой Кострихи были черные...

– Надо бы ее, конечно, прикончить, – сказал Рыся. – Но что-то не хочу пока... Пусть живет. Пусть. Пока.

Я был противоположного мнения. Но спорить с Рысей мне не хотелось.

– Отсюда не убежит, – сказал Рыся. – Не убежит...

– А зачем все-таки звезда на крыше? – не удержался и спросил я.

– Понимаешь, – Рыся взялся за ручку ящика для клетки. – Помоги-ка.

Я помог.

– Понимаешь, – сказал Рыся. – В последнее время что-то стало происходить...

– Что?

– Я поэтому и просил тебя, чтобы ты стрелять ребят поучил. На прошлой неделе один мужик, он охотник, в лес пошел и какие-то странные следы видел. Он их даже опознать толком не мог, хотя охотник настоящий. Говорит, то ли медвежьи, то ли волчьи, а может, и вообще рысь. Но только уж какая-то очень большая, таких не бывает. А потом эти следы все ближе и ближе к селу стали находить, так что я думаю, что с этим делом не все чисто. Что-то тут намечается...

Рыся осушил бутылку с лимонадом и выбросил ее в окно.

– И эта тоже, – Рыся пнул клетку. – Беспокойная стала. Раньше бывало месяцами лежит и лежит, а сейчас вон шипит, мечется. Чует будто что-то. Но ничего, никуда она не денется. Если уж прижмет, я ее всегда прибью.

Кошка зашипела.

– Я тебе сейчас пошиплю! – Рыся снова взялся за свою пырялку. – Мне на твое шипение плевать...

– Мне пора, – перебил я. – Автобус уже скоро. Опоздаю.

– Да? – Рыся посмотрел на меня. – А может...

– Не, – покачал головой я. – У меня соревнования скоро, надо отоспаться.

– Ну, тогда ладно, – Рыся улыбнулся. – Если что, я позвоню. Если что случится.

– Звони.

Я уже выбрался на лестницу, как из люка высунулся Рыся.

– Эй, – позвал он. – А у тебя нет адреса Лерки?

– В самых общих чертах, – ответил я. – Новая Зеландия, Веллингтон, Валерии. До востребования. Не забудь наклеить специальную международную марку.

– Спасибо. Марку я наклею.

– На здоровье.

И я полез вниз.

Я спустился по лестнице и спрыгнул на землю.

– Эй! – снова позвал сверху Рыся. – Я забыл совсем. Лерка тебе кое-что оставила.

Рыся кинул мне продолговатый предмет, плотно упакованный в коричневую оберточную бумагу.

Сверток упал на землю с деревянным стуком.