От автора 4 страница

Ей названивали и отец, и мать, и сестра. Она на десять дней задержалась после окончания своего зарубежного семестра и не однажды намекала, что не хочет возвращаться домой. Зачем ей это надо? В Италии все намного устойчивее.

Многие детали своей жизни Ливви держала в секрете, но основные моменты Рику все-таки удалось узнать. Семья матери вела свой род от аристократов Саванны, штат Джорджия. «Жалкие люди», — коротко охарактеризовала их девушка. Они так и не приняли ее отца, поскольку он был уроженцем Новой Англии. Ее родители познакомились в Университете Джорджии — традиционном семейном учебном заведении. Родственники яростно противились свадьбе, но это только подтолкнуло мать поспешить с замужеством. Распри не утихали, и брак с самого начала был обречен.

Тот факт, что муж был известным нейрохирургом и зарабатывал кучу денег, ничего не значил для ее родных, которые мало что имели за душой, зато за ними навсегда закрепился статус «семьи со средствами».

Отец всего себя отдавал делу, всецело поглощенный карьерой. Он ел на работе, спал в кабинете и не гнушался обществом медицинских сестер. Так продолжалось много лет. В отместку мать стала встречаться с молодыми людьми. Намного моложе себя. Ее единственная сестра с десяти лет лечится. «Совершенно ненормальная семья», — заключила Ливви.

Она едва дождалась четырнадцати лет, чтобы отправиться в школу-интернат. Выбрала школу в Вермонте — как можно дальше от дома — и четыре года со страхом думала о приближающихся каникулах. Лето проводила в Монтане, работая воспитателем в лагере.

На это лето, после возвращения из Флоренции, отец организовал ей интернатуру в больнице в Атланте, где она должна была заниматься больными с травмами головного мозга. Он рассчитывал, что дочь станет врачом, разумеется, таким же великим. А у Ливви было единственное стремление — держаться подальше от своих родителей.

Судебное заседание по поводу их развода планировалось в сентябре. На карту были поставлены большие деньги. Мать требовала, чтобы дочь свидетельствовала в ее пользу, в частности, рассказала о том случае три года назад, когда Ливви без предупреждения явилась в больницу к отцу и застала его в постели с молодой женщиной-врачом. Отец не сдавался и разыгрывал денежную карту. Дело о разводе тянулось два года, и общественность Саванны с нетерпением ждала представления — решающего поединка между знаменитым хирургом и светской львицей.

Ливви всеми силами хотела избежать присутствия на суде. Ей претила мысль, что гнусная разборка между родителями может погубить ее старший курс в колледже.

Рик получал эти сведения крохами. Ливви говорила неохотно, между звонками телефона, отбиваясь от родственников. Он терпеливо слушал, и девушка была ему благодарна за возможность выговориться. Во Флоренции ее соседок по комнате слишком заботили собственные проблемы.

А Рик про себя радовался, что его ничем не примечательные родители ведут совершенно обыденную жизнь в Давенпорте.

Снова зазвонил ее мобильник. Ливви схватила трубку, что-то проворчала и, приложив телефон к уху, отошла в сторону. Рик любовался каждым ее шагом. Другие мужчины тоже выпрямились в шезлонгах, чтобы лучше видеть.

Рик догадался, что звонила сестра, поскольку Ливви ответила на вызов и отошла подальше, чтобы он не слышал ее слов. Хотя наверняка он сказать не мог. Вернувшись, она коротко бросила:

— Прости. — И снова углубилась в чтение.

К счастью для Рика, в конце войны союзники сровняли Анкону с землей, таким образом лишив город всех замков и дворцов. Согласно библиотечке туристических путеводителей Ливви, здесь находился всего один древний собор, и она не слишком рвалась его увидеть.

В воскресенье они снова поднялись поздно, достопримечательности осматривать не стали и нашли футбольное поле. «Пантеры» приехали на автобусе в час тридцать. Рик ждал их в раздевалке. А Ливви в одиночестве сидела на открытой трибуне с итальянской воскресной газетой в руках.

— Рад, что тебе удалось добраться, — поздоровался с квотербеком Сэм.

— Вижу, ты снова в добром расположении духа, тренер, — ответил Рик.

— Еще бы! Четырехчасовая поездка на автобусе всегда приводит меня в хорошее настроение.

Великую победу над Бергамо еще следовало подкрепить, а Сэм, как обычно, опасался катастрофы в матче с «Дельфинами» Анконы. В случае неудачи команда не попадала в серию игр плей-офф. В среду и пятницу он гонял своих подопечных до седьмого пота, но они продолжали почивать на лаврах побед. «Газетта ди Парма» поместила на первой странице репортаж о матче со «Львами» и фотографию Фабрицио на поле. Во вторник появилась еще одна статья, в которой говорилось о Франко, Нино, Пьетро и Джанкарло. Автор называл «Пантер» самой первоклассной командой в лиге, в которой играют и побеждают настоящие итальянские футболисты. Только их квотербек американец. И далее в том же духе.

Анкона взяла верх всего в одном матче, а шесть проиграла, причем большинство — с крупным счетом. «Пантеры», как и следовало ожидать, сыграли неярко. Но они до этого разнесли Бергамо, что само по себе действовало устрашающе. Рик и Фабрицио в первой четверти дважды разыграли пасовую комбинацию, во второй — Джанкарло, где кувырком, где вприпрыжку, тоже дважды добрался до зачетной зоны «Дельфинов». В начале четвертой четверти Сэм покинул скамью и передал бразды правления Альберто.

Регулярный сезон заканчивался, когда мяч находился в середине поля. Команды сгрудились над ним, как регбисты во время схватки, а тем временем истекали последние секунды матча. Футболисты срывали с себя грязную форму и щитки и полчаса пожимали друг другу руки, обещая вновь встретиться в следующем году. Замыкающий нападение Анконы был из Каунсил-Блафс, штат Айова, и играл за маленький колледж в Миннесоте. Он видел Рика, когда тот семь лет назад участвовал в большой игре между штатами Айова и Висконсин, и они с удовольствием вспомнили те времена. Это был лучший институтский матч Рика. Приятно было пообщаться с человеком, у которого такое же произношение.

Они обсудили известных им тренеров и игроков. Замыкающий на следующий день улетал и не мог дождаться, когда окажется дома. Рику, разумеется, предстояло остаться на игры серии плей-офф, а далеко идущих планов он не строил. Они пожелали друг другу всего хорошего и пообещали состыковаться в будущем.

Футболисты Бергамо, явно решившие открыть новую череду побед, шестикратно взяли зачетную зону противника и, обыграв римлян, завершили сезон с семью победами и одним поражением. У Пармы и Болоньи соотношение составляло 6: 2. Они делили второе место, и им предстояло встретиться в полуфинале. Главной новостью дня стало поражение Больцано. Римские «Носороги» в последнем розыгрыше вывели команду вперед и проскочили в игры серии плей-офф.

Рик и Ливви еще целый день трудились над своим загаром и в конце концов устали от Сироло. Они двинулись на север и на сутки остановились в средневековой деревушке Урбино. Теперь Ливви видела тринадцать из двадцати областей Италии и прозрачно намекала, что экскурсионные поездки можно было бы продолжить. Но как далеко она могла уехать с просроченной визой?

Ливви предпочитала об этом не говорить. И делала все возможное, чтобы не обращать внимания на своих родных, пока те не обращали внимания на нее. Путешествуя по дорогам Умбрии и Тосканы, она изучала карты и мастерски отыскивала крохотные деревушки, винодельни и древние дворцы. Она знала историю края — хронологию войн и междоусобиц, местных правителей и их царства, могла рассказать о рассвете Римской империи и ее закате. Стоило ей скользнуть взглядом по очередной деревенской церквушке, и она сообщала:

— Барокко, конец семнадцатого века. — Или: — Романский стиль, начало двенадцатого столетия. — И для полной картины могла добавить: — Но купол надстроен сотней лет позже архитектором-классиком.

Она знала всех крупных художников, и не только их картины — места, где они жили, учились, все их причуды и особенности творчества. Разбиралась в итальянских винах и могла отличить сорта винограда из разных областей. Если они испытывали жажду, Ливви находила неприметную винодельню. Там они быстро осматривались и отдавали должное рекламным образцам.

В Парму они вернулись в среду после обеда — как раз к длинной вечерней тренировке. Ливви осталась в квартире («дома»), а Рик отправился на стадион «Ланфранчи» готовиться к матчу с «Воинами» Болоньи.

Глава 27

Томмазо, или просто Томми, был старейшим игроком «Пантер». Ему исполнилось сорок два года, и он двадцать лет играл за команду. Он намеревался — и его желание встречало поддержку в раздевалке — уйти лишь после того, как Парма завоюет свой первый Суперкубок. Некоторые из «Пантер» считали, что он давно достиг возраста, когда выходят в тираж, и это была одна из причин поспешить и взять главный приз чемпионата.

Томми играл в защите, но лишь треть матча был полезен команде. Высокий, весом примерно двести фунтов, он быстро реагировал и неплохо принимал пасы. Ему не было равных, если требовалось атаковать лайнмена или игрока за линией схватки.

Сэм частенько ломал голову, как использовать Томми и других игроков старшего возраста, чтобы они всего по нескольку раз за игру касались мяча.

Томми был государственным служащим — имел хорошую работу и квартиру в центре города. Причем старинным было только здание. Внутри он устранил все, намекавшее на возраст и историю. Мебель была из стекла, хрома и кожи; полы — неполированный светлый дуб; стены увешаны шокирующей современной живописью, и повсюду самые немыслимые технические штуковины для услаждения души.

Его дама на вечер — разумеется, не жена — превосходно соответствовала декору. Ее звали Мадлена. Она была одного роста с Томми, но на сотню фунтов легче и по меньшей мере на пятнадцать лет моложе. Пока Рик здоровался с ней, Томми обнял Ливви и повел себя так, словно собирался увести ее в спальню.

Ливви неизменно завоевывала внимание «Пантер», и по заслугам. Красивая американка, живет с их квотербеком и не где-нибудь, а в Парме. Горячие итальянцы не могли сдержаться и подкатывались к обаятельной девушке. Рик и раньше получал приглашения на ужины, но с появлением Ливви стал буквально нарасхват.

Он оторвал ее от Томми и начал восхищаться собранной хозяином коллекцией трофеев и футбольных сувениров. На стене висела фотография Томми с молодыми футболистами.

— В Техасе, — объяснил он. — Неподалеку от Уэйко. Каждый год в августе я там тренируюсь с этой командой.

— Школьники?

— Си. Беру отпуск и даю, как вы выражаетесь, по два представления вдень. Я правильно сказал?

— Да. В августе по две тренировки в день. — Рик был потрясен. Он еще не встречал человека, который бы добровольно на это согласился. К тому же в августе сезон в Италии кончался. Зачем же подвергать себя подобным мучениям?

— Понимаю, это безумие, — продолжил Томми.

— Безумие, — кивнул квотербек. — И вы до сих пор туда ездите?

— О нет. Бросил три года назад. Моя вторая жена не одобряла. — Он украдкой покосился на Мадлену. — Жена ушла, но я стал слишком стар. Этим ребятам по семнадцать лет. Чересчур юны для сорокалетнего мужчины. Как вы считаете?

— Безусловно.

Рик продолжал осмотр, все еще впечатленный, что человек по доброй воле проводил отпуск на техасской жаре, где изводил себя бегом и ломал силовыми приемами.

На полке стояли тетрадки в совершенно одинаковых кожаных переплетах в дюйм толщиной с выбитым золотом годом — одна на каждый из двадцати спортивных сезонов хозяина.

— Вот первый, — объяснил Томми. Тетрадь открывалась глянцевой фотографией расписания матчей «Пантер». Счет был вписан от руки. Четыре победы, четыре поражения. Планы игр, газетные вырезки и снимки. Томми показал себя на групповой фотографии: — Это я. Тогда у меня был номер восемьдесят два и я весил на тридцать фунтов больше.

Он выглядел громадным, и Рик чуть не ляпнул, что ему и теперь не помешало бы немного дополнительного веса. Но Томми был модником и всегда смотрелся щеголевато. Похудев, он стал явно привлекательнее для женщин.

Они пролистали несколько тетрадок, и сезоны стали путаться в голове Рика.

— Ни разу не завоевали Суперкубка, — повторил хозяин и показал на пустое место в середине полки. — Вот, храню незаполненным. Помещу сюда большую фотографию «Пантер», когда команда возьмет Суперкубок. Ты ведь тоже будешь на ней, Рик?

— Безусловно.

Томми обнял квотербека за плечи и увлек в столовую, где их уже ждали напитки. Ни дать ни взять, два старинных приятеля. Внезапно он посерьезнел.

— Мы встревожены.

Повисла пауза.

— Чем?

— Этой игрой. Мы так близки к победе. — Он оторвался от Рика и налил два бокала. — Ты великий футболист. Лучший в Парме. Может быть, во всей Италии. Настоящий профессионал из НФЛ. Скажи, мы способны взять Суперкубок?

Женщины вышли в патио полюбоваться цветами в ящиках.

— Этого не предугадать. Игра слишком непредсказуема.

— Но ты видел столько игр и столько великих футболистов на великолепных стадионах. Представляешь, что такое настоящий футбол. И разумеется, можешь сказать, есть ли у нас шанс победить.

— Есть.

— Обещаешь? — Томми улыбнулся и пихнул Рика кулаком в грудь. — Ну, давай же, пока мы наедине. Скажи то, что мне хочется услышать.

— Я не сомневаюсь, что мы способны победить в предстоящих двух матчах, следовательно, взять Суперкубок. Но обещать это может только безумец.

— Помнится, господин Джо Намат гарантировал победу. Не могу сказать точно, в третьем или четвертом розыгрыше Суперкубка.

— В третьем. Только я не Джо Намат.

Томми настолько отличался от остальных, что не предложил перед ужином пармезан и прошутто. Он пил испанское вино. Мадлена подала салаты из шпината и помидоров, затем — небольшие порции запеченной трески — блюдо, которого явно не найти в поваренной книге области Эмилия-Романья. Ни намека на макароны. На десерт они ели суховатый хрустящий торт — темный, как шоколад, но практически безвкусный.

Впервые в Парме Рик вышел из-за стола голодным. После жидкого кофе и долгих прощаний они с Ливви откланялись, но по дороге домой не могли отказать себе в мороженом.

— Он маньяк, — прокомментировала девушка. — Всю меня облапал.

— Не могу его за это осуждать, — усмехнулся Рик.

— Заткнись!

— Я тоже отвел душу — потискал Мадлену.

— Ничего подобного. Я за тобой все время наблюдала.

— Ревнуешь?

— Еще как. — Ливви отправила в рот полную ложку фисташкового мороженого и добавила: — Ты меня слышишь, Рик? Безумно ревную.

— Да, мэм.

Так они миновали очередную незначительную веху — сделали еще один общий шажок. От флирта к мимолетному сексу и затем к чему-то более значительному. От торопливой электронной почты к долгим разговорам по телефону. От интрижки на расстоянии к объятиям под общей крышей. От нежелания смотреть даже в завтрашний день к пониманию, что у них возможно общее будущее. И вот теперь достигнуто соглашение об исключительном праве. Единобрачии. И скреплено полным ртом фисташкового мороженого.

Тренеру Руссо до смерти надоели разговоры о Суперкубке. В пятницу вечером он наорал на команду. Пора серьезно подумать о Болонье — кстати, о том самом коллективе, которому они проиграли. Продуют снова — и не видать им матча за Суперкубок. Нечего, идиоты, загадывать наперед — надо сосредоточиться на предстоящей игре.

В субботу он повторил выволочку. По настоянию Нино и Франко «Пантеры» собрались на легкую тренировку, и большинство игроков пришли за час до ее начала.

В десять утра на следующий день они выехали в Болонью на автобусе. Слегка перекусили на окраине города сандвичами и в половине второго оказались на лучшем футбольном поле Италии.

В Болонье проживает полмиллиона человек, и среди них есть немало болельщиков американского футбола. «Воины» могли похвастаться давнишней традицией хороших команд, активными молодежными лигами, солидными владельцами и своим стадионом (тоже в прошлом площадкой для регби), который приспособили для американского футбола и за которым старательно ухаживали.

За командой прибыли два заказных автобуса, и болельщики «Пантер» шумно ввалились на стадион. Вскоре обе стороны начали соревноваться, кто кого перекричит. Появились плакаты. Рик заметил на стороне Болоньи призыв «поджарить козла».

По словам Ливви, Болонья славилась хорошей едой и, естественно, претендовала на лучшую в Италии кухню. Не исключено, что козлятина — здешнее фирменное блюдо.

Во время первой встречи Трей Колби в первой четверти принял три паса, завершившихся взятием зачетной зоны противника. К перерыву у него набралось четыре. Но в начале третьей четверти его карьера футболиста оборвалась. Замыкающий нападение Рэй Монтроуз, который в прошлом играл за Университет Ратджерса и с легкостью завоевал титул самого результативного по набранным ярдам игрока года (двести двадцать восемь ярдов за игру), устремился вперед, трижды оказывался в зачетной зоне «Пантер» и преодолел двести ярдов. В результате «Воины» победили со счетом 35: 34.

С тех пор «Пантеры» не потерпели ни одного поражения и всегда выигрывали с крупным счетом. Рик полагал, что и сегодня они не проиграют. «Воины» представляли собой команду, которая держалась на одном человеке — Монтроузе. Квотербек был типичным игроком студенческой команды небольшого учебного заведения — жестким, но немного медлительным и непредсказуемым даже в короткой игровой ситуации. Третьему американцу — защитнику из Дартмута — было совершенно не под силу зажать Трея. А Фабрицио отличался гораздо большей скоростью и проворством.

Игра предстояла волнующая и с большим счетом, и Рик хотел, чтобы его команда первой получила мяч, но жребий отдал это право «Воинам». Когда команды выстроились для начального удара, полные трибуны шумели вовсю. Возвращающий[39] Болоньи был щуплым итальянцем. Рик заметил на видеозаписи, что он держит мяч слишком низко и далеко от корпуса — немыслимая в Америке вещь. За такую игру его бы не выпускали со скамьи.

— Отнимите у него мяч! — Эту фразу Сэм тысячу раз повторял в течение недели. — Если начальный удар примет восьмой номер, отберите у него мяч, и все дела!

Но сначала его требовалось догнать. Преодолев середину поля, возвращающий ощутил близость голевой линии. Но нес мяч в правой руке, не прижимая к себе. Проворный коротышка лайнбекер Сильвио настиг его и чуть не вырвал руку из сустава. Мяч упал на землю и вернулся к «Пантерам». На этот раз Монтроузу придется с атакой повременить.

В первом розыгрыше Рик притворился, что отдает мяч Франко, затем сделал еще одно обманное движение — будто пасует Фабрицио на пять ярдов в сторону. Угловой прикрывающий, предвкушая перехват в самом начале игры, попался на удочку, а Фабрицио тем временем ушел вперед и на какое-то мгновение открылся. Рик бросил ему с большой силой, но итальянец был к этому готов. Он принял мяч кончиками пальцев, перекинул на грудь и прижал с себе. К нему рванулся защитник, но так и не догнал. Фабрицио увернулся, на полной мощности устремился вперед и оказался за голевой чертой. 7: 0.

Чтобы оттянуть вступление господина Монтроуза в игру, Сэм объявил удар на половину поля противника. На прошлой неделе они репетировали его десятки раз. Бил их проверенный кикер Филиппо. Он угодил точно по макушке мяча, и тот перелетел через среднюю линию. За ним рванули Франко и Пьетро, но не для того, чтобы завладеть, а с намерением нейтрализовать двух находящихся поблизости «Воинов». Они буквально распластали по земле растерявшихся противников. Те было вознамерились встретить их грудью, но поубавили пыл и покорно подставили себя под удар. Джанкарло перепрыгнул через кучу малу и накрыл собой мяч. А через три розыгрыша Фабрицио пересек границу зачетной зоны.

Во время второй попытки, когда было пройдено десять ярдов, Монтроуз наконец завладел мячом на тридцать первой отметке. Бросок замыкающему линию нападения был предсказуем, как восход солнца, и Сэм направил всех, кроме свободного защитника, в ту сторону. Возникла большая свалка, но Монтроуз все-таки отыграл три ярда. Затем пять, еще четыре и снова три. Его перебежки были короткими, ярды с трудом отвоевывались у наседающей защиты. Во время третьей попытки при одном пройденном ярде Болонья решилась на нечто творческое. Сэм назначил блок, и когда квотербек оторвал мяч от живота Монтроуза, открывшийся принимающий находился далеко у боковой, размахивал руками и кричал, поскольку в двадцати ярдах от него не было ни одного игрока «Пантер». Пас получился длинным и высоким. Принимающий вытянул руки, стараясь поймать его на отметке десять ярдов. Болельщики Болоньи взвыли от восторга. Но мяч выскользнул из ладоней «Воина» и мучительно медленно, точно в замедленной съемке, покатился из рук. Игрок Болоньи прыгнул за заветным призом, но мяч не дался и упал в траву на отметке пять ярдов.

Казалось, стало слышно, как футболист заплакал.

Пантер[40] бил в среднем на двадцать восемь ярдов, однако снизил этот показатель, запустив мяч в собственного болельщика. Рик отправил нападение вперед и без всяких совещаний провел три розыгрыша с Фабрицио: отдал крученый пас на двенадцать ярдов через середину поля, навесил на одиннадцать и сделал передачу на тридцать четыре ярда, завершившуюся третьим за первые четыре минуты игры взятием зачетной зоны «Воинов».

Болонья не ударилась в панику и пересмотрела план игры. Монтроуз получал мяч при каждом розыгрыше, а Сэм выпускал против него не меньше девяти защитников. В результате завязывались потасовки, но нападение «Воинов» методично продвигало мяч по полю. Когда Монтроуз с трех ярдов заработал очки, закончилась первая четверть.

Во второй четверти положение не изменилось: Рик со своей линией нападения легко набирали очки, а Монтроузу они давались с трудом. В результате команды ушли на перерыв со счетом 38: 13 в пользу «Пантер». Сэм пытался критиковать своих подопечных: все-таки Монтроуз за двадцать один розыгрыш осуществил два взятия зачетной зоны Пармы, преодолев почти двести ярдов, но это никого не интересовало.

Сэм с тренерским апломбом заговорил о случившихся во второй половине встречи провалах — пустой номер. На самом деле он никогда не видел, чтобы команда любого уровня так превосходно и без особенных усилий собралась после неудачного начала сезона. Если расставить все точки над i, его квотербек был неподражаем, Фабрицио не просто хорош — великолепен и заслужил каждый евро из причитающихся ему восьмисот в месяц. «Пантеры» поднялись на ступеньку вверх. Франко и Джанкарло бегали дерзко и бесстрашно. Нино, аграрий Паоло и Джорджио отличались пушечными ударами, и им редко не удавался блок. Рика не только не зажимали, но даже не слишком на него наседали. Защита с Пьетро по центру и самоотверженно атакующим противника Сильвио стала непробиваемой и бросалась на мяч, словно свора собак.

Неизвестно почему, может, оттого, что у них появился такой квотербек, команда обрела дерзкую самоуверенность, о которой мечтает любой тренер. В футболистах вспыхнул задор. Они решили, что больше не проиграют в этом сезоне.

«Пантеры» без единого паса увеличили счет в первую же атаку второй половины матча. Джанкарло перемещался слева направо, а Франко прорывался напрямую. Атака заняла шесть минут, и при счете 45: 13 Монтроуз с товарищами поняли, что проиграли. Монтроуз не сдался, но после тридцати переносов мяча сбился с ноги. На тридцать пятом он в четвертый раз взял зачетную зону «Пантер», но могучие «Воины» слишком отстали. Они проиграли со счетом 51: 27.

Глава 28

Рано утром, еще затемно, Ливви соскочила с кровати, включила свет и объявила:

— Мы едем в Венецию.

— Нет, — прозвучало из-под подушки.

— Да. Ты там ни разу не был. Венеция — мой любимый город.

— Такими же были Рим, Флоренция и Сиена.

— Поднимайся, любовничек. Покажу тебе Венецию.

— У меня все болит.

— Слабак! Я отправляюсь в Венецию, подыщу себе настоящего мужчину — игрока в европейский футбол.

— Забирайся обратно, будем спать.

— Ни за что. Я испаряюсь. Прекрасно доберусь на поезде.

— Пришли мне почтовую открытку.

Ливви шлепнула Рика по спине и отправилась в душ. Через час «фиат» был загружен, и Рик нес из соседнего бара кофе и круассаны. Тренер Руссо отменил до пятницы все тренировки. В Италии, как и в Америке, на подготовку к матчу на Суперкубок отводилось две недели.

Никого не удивило, что их противником в этой игре будет Бергамо.

Когда они вырвались из города и утренние пробки остались позади, Ливви принялась излагать историю Венеции, милосердно перечисляя лишь основные моменты ее двухтысячелетнего существования. Рик не убирал ладони с ее колена, а она рассказывала, почему город построили на берегу в зоне прилива, где его все время затопляет. Время от времени Ливви заглядывала в путеводитель, но в основном говорила по памяти. В прошлом году она дважды посещала Венецию во время длинных выходных. В первый раз — с компанией студентов, что побудило ее вернуться в город через месяц, но уже одной.

— Там в самом деле вместо улиц реки? — спросил Рик, беспокоясь больше о машине и предстоящей парковке.

— Их именуют каналами. Никаких машин, только лодки.

— Как их называют?

— Гондолы.

— Точно, гондолы. Я видел кинофильм, там парень с девушкой решили прокатиться на гондоле, а коротышка капитан…

— Гондольер.

— Пусть гондольер. Так вот, он все время пел, и так громко, что его никак не могли унять. Очень смешно. Это была комедия.

— В Венеции все для туристов.

— Горю от нетерпения увидеть своими глазами.

— Это самый уникальный город в мире. Я хочу, чтобы он тебе понравился.

— Уверен, так и будет. Интересно, там есть футбольная команда?

— В путеводителе об этом ничего не сказано.

Телефон Ливви был выключен. Казалось, ее нисколько не заботили домашние проблемы. Рик знал, что родители вне себя и осыпают ее угрозами. Но в этой семейной саге было гораздо больше того, что она открыла. Ливви могла выключить мобильник, точно настольную лампу, и, погружаясь в историю, искусство и культуру Италии, снова становилась восторженной студенткой, влюбленной в свой предмет.

Они перекусили в пригороде Падуи. А часом позже нашли платную стоянку для туристов и за двадцать евро вдень оставили там «фиат». В Местре сели на паром, и их приключение на воде началось. Загрузившись, паром отошел от пристани и, покачиваясь на волнах, поплыл по Венецианской лагуне. Ливви потащила Рика на верхнюю палубу и оттуда с нетерпением наблюдала, как приближалась Венеция. Вскоре они вошли в Большой канал, где повсюду сновали суденышки: частные водные такси, нагруженные товарами и продуктами маленькие баржи, катера карабинеров с полицейскими опознавательными знаками, паровички с туристами, рыбацкие лодки, другие паромы и десятки гондол. Мутная вода плескалась на ступенях построенных стена к стене дворцов. Вдали, на площади Сан-Марко, возвышалась колокольня. Рик заметил купола десятков старинных соборов, и у него упало сердце — он понял, что предстоит познакомиться со всеми без исключения.

Они сошли на берег на паромной пристани неподалеку от дворца Гритти. Оказавшись на настиле из досок, Ливви заметила, что это единственное нехорошее место в Венеции.

— Нам нужно доставить чемоданы в гостиницу.

И они покатили их по людным улицам, через узкие мостики, по скрытым от солнца переулкам. Ливви предупредила Рика, чтобы он не брал много вещей, но ее чемодан был вдвое больше.

Отель оказался кормившимся за счет туристов привлекательным своей старомодностью маленьким пансионатом. Их встретила за конторкой хозяйка — синьора Стелла. Подвижная женщина лет семидесяти сделала вид, будто узнала Ливви, которая останавливалась здесь несколько месяцев назад. Она предоставила им угловой номер, тесный, зато с видом на панораму города — повсюду одни соборы — и с нормальной ванной, что, как объяснила Ливви, редкая привилегия в маленьких итальянских гостиницах. Когда Рик растянулся на кровати, матрас под ним скрипнул, и это вызвало у него легкое беспокойство. Но Ливви не собиралась забавляться в постели — перед ними расстилалась Венеция, предстояло многое осмотреть. Рик не сумел выторговать даже легкий сон.

Зато выторговал лимит на каждый день — не больше двух соборов или дворцов. Потом Ливви может бегать по достопримечательностям, но только без него. Они побродили по площади Сан-Марко — месту, с которого начинают все гости Венеции. Первый час прореди в кафе на боковой улочке и, потягивая напитки, наблюдали, как на прекрасную площадь волнами выносит туристов и студентов. Ливви сообщила, что эта площадь сформировалась четыреста лет назад, когда Венеция представляла собой богатый и могущественный полис. Одну ее сторону занимал Дворец дожей — мощная крепость, не менее семисот лет оборонявшая город. Но самое большое внимание туристов привлекала базилика.

Ливви пошла покупать билеты, и Рик, воспользовавшись моментом, позвонил Сэму. Тот смотрел видеозапись вчерашней игры между Бергамо и Миланом — обычное занятие тренера в понедельник перед матчем на Суперкубок.

— Ты где? — спросил Сэм.

— В Венеции.

— С той девчонкой?

— Ей двадцать один год, тренер. И если хочешь знать: да, она со мной.

— Бергамо выглядело впечатляюще. Никаких потерь мяча, только два наказания. Выиграли с перевесом в три взятия зачетной зоны. С тех пор как мы надрали им задницу, они стали играть намного лучше.

— Как Маски?

— Великолепен. В третьей четверти вырубил квотербека Милана.