От автора 1 страница

Глава 19

Автобус въехал на автостоянку стадиона «Ланфранчи» в три с небольшим утра. Большинству игроков предстояло через несколько часов выйти на работу. Сэм громогласно разбудил спящих и отпустил команду на неделю. В следующие выходные игр не было. Футболисты, тяжело ступая, выходили из автобуса, разбирали снаряжение и уходили домой. Рик подвез Альберто, проехал через центр Пармы, не встретив ни одной машины, и припарковался у тротуара в трех кварталах от дома.

Через двенадцать часов его разбудил мобильный телефон. Арни был краток, как всегда:

— Дежа-вю, приятель. Ты видел сегодняшнюю «Кливленд пост»?

— Нет. Слава Богу, мы эту газету здесь не получаем.

— Зайди на сайт в Интернете. Этот червь вчера присутствовал на игре в Риме.

— Не может быть!

— Боюсь, что так.

— Снова статья?

— И не менее мерзкая, чем в прошлый раз.

Рик провел ладонью по волосам и попытался вспомнить болельщиков Лацио. Малочисленные зрители расселись по видавшим виды скамьям на открытых трибунах. Нет, у него не было времени рассматривать лица, к тому же он понятия не имел, как выглядит Чарли Крей.

— Ладно, прочитаю.

— Сочувствую, Рик. Это совершенно ничем не оправданно. Если бы я считал, что будет прок, то позвонил бы в газету и поднял бучу. Но уж больно им понравилось потешаться над тобой. Лучше не обращать внимания.

— Если он объявится в Парме, я сверну ему шею. Здешний судья — мой приятель.

— И будешь прав! Ну, до скорого.

Рик нашел диетическую содовую, быстро принял холодный душ и включил компьютер. Через двадцать минут он влился в поток машин на своем автомобиле и ехал, переключая передачи четко и без всяких усилий, как заправский итальянец. Трей жил к югу от центра в квартире на втором этаже старого дома, который строили с намерением втиснуть на каждый квадратный метр как можно больше жильцов.

Американец лежал на диване, задрав ногу на подушки. Маленькая каморка напоминала мусорную свалку — грязные тарелки, пустые картонки из-под пиццы, банки из-под пива и содовой. Телевизор показывал повтор «Колеса фортуны», из стереосистемы в спальне доносились звуки старой мелодии группы «Мотаун».

— Принес тебе сандвичи. — Рик положил пакет на заваленный кофейный столик. Трей взмахнул пультом дистанционного управления, и телевизор умолк.

— Спасибо.

— Как нога?

— Нормально. — Трей болезненно поморщился. Три раза в день к нему приходила медицинская сестра — приносила болеутоляющие и оказывала необходимую помощь. Трей чувствовал себя неважно и жаловался на боль. — Как мы сыграли?

— Легкая победа. Надрали с разницей в пятьдесят очков.

Рик устроился в кресле, стараясь не обращать внимания на беспорядок.

— Значит, справились без меня.

— Лацио — не серьезный противник.

Трей больше не улыбался. Его беззаботность исчезла — сменилась горечью. Он жалел себя. Обычное дело для молодого спортсмена, получившего сложный перелом. Карьера, как понимал Трей, оборвалась, начинался другой этап жизни. Подобно многим молодым спортсменам, Трей не задумывался, каким будет его следующий шаг. Когда человеку только двадцать шесть, он собирается играть вечно.

— Сестра о тебе заботится? — поинтересовался Рик.

— Старается вовсю. В среду мне наложат новую шину, а в четверг я сваливаю. Пора домой, у меня здесь крыша едет.

Они долго смотрели в безмолвный экран телевизора. С тех пор как Трей выписался из больницы, Рик навещал его каждый день. Ему казалось, что маленькая квартирка становится все меньше и меньше. Может, из-за растущих гор мусора и грязного белья и постоянно закрытых и занавешенных окон. Или потому, что Трей все глубже погружался в депрессию. Рик обрадовался, узнав, что он скоро уезжает.

— Я никогда не получал травм в защите. — Трей не отводил взгляда от экрана телевизора. — Ты поставил меня в нападение — и вот, пожалуйста! — Для пущей убедительности он шлепнул ладонью по гипсу.

— Ты винишь меня в том, что сломал ногу?

— В защите я не получил ни одной травмы.

— Что за чушь ты городишь? По-твоему получается, что калечат только игроков нападения?

— Я говорю о себе.

Рик готов был взорваться, но сделал несколько глубоких вдохов, проглотил застрявший в горле ком, посмотрел на гипс и промолчал.

— Давай сходим вечером к «Полипо», поедим пиццу?

— Нет.

— Тогда хочешь, принесу пиццу сюда?

— Нет.

— Сандвич, стейк? Выбирай.

— Ничего не нужно. — Трей поднял пульт дистанционного управления, нажал на кнопку, и они услышали, как счастливая домохозяйка отгадала букву.

Рик поднялся и вышел. Остаток дня он провел под заходящим солнцем за столиком уличного кафе. Пил «Перони» из обледеневшего графина и любовался проходившими мимо женщинами. Он чувствовал себя очень одиноко и ломал голову, как, черт возьми, убить предстоящую неделю.

Снова позвонил Арни, но на этот раз его голос звучал взволнованно.

— Рэт объявился! — торжествующе сообщил он. — Вчера его наняли главным тренером в Саскачеван. Первый звонок он сделал мне. Рэт зовет тебя, Рик. Немедленно.

— В Саскачеван?

— Ты правильно расслышал. А теперь слушай дальше — на восемьдесят тысяч.

— Я считал, что Рэт давно завязал с этим делом.

— Так оно и было. Переехал на ферму в Кентукки, несколько лет ворошил конский навоз, а затем надоело. На прошлой неделе в Саскачеване всех выставили за дверь, а его упросили вернуться.

Рэта Муллинза нанимали в профессиональные коллективы чаще, чем Рика. Двадцать лет назад он изобрел сумасшедшую вееро-пулеметную тактику атаки, и принимающие стали волнами разбегаться во всех направлениях. Некоторое время был знаменит, но затем его команда перестала выигрывать, и о нем забыли. Когда Рик играл за Торонто, он был там координатором линии нападения, и они приятельствовали. Если бы Рэт был главным тренером, Рик начинал бы каждую игру и бросал по пятьдесят раз.

— Саскачеван, — пробормотал Рик, вспоминая необъятные пшеничные поля. — Это далеко от Кливленда?

— За миллион миль. Подарю тебе атлас. Слушай, они снимают по пятьдесят тысяч за игру. Это большой футбол. А тебе предлагают с самого начала восемьдесят.

— Не знаю, — протянул Рик.

— Не валяй дурака, парень. Пока ты подъедешь, я подниму ставку до сотни.

— Но нельзя же так вдруг сняться и уехать.

— Разумеется, можно. Тоже мне, нашел головоломку!

— Нет.

— Да. Это твое возвращение в спорт, и оно начинается немедленно.

— Я заключил здесь контракт, Арни.

— Послушай, парень, вспомни о своей карьере. Тебе двадцать восемь лет. Такая возможность больше не представится. Рэт хочет заполучить тебя из-за твоих бросков — ты же способен послать мяч через всю Канаду. Это прекрасно.

Рик залпом допил пиво и вытер губы.

А Арни тем временем несло:

— Собирай чемоданы, поезжай на станцию, поставь машину на стоянку, брось ключи на сиденье и скажи Парме: «Прощай! » Что они с тобой сделают? Подадут на тебя в суд?

— Это нехорошо.

— Подумай о себе, Рик.

— Только этим и занимаюсь.

— Позвоню тебе через два часа.

Рик смотрел телевизор, когда в трубке снова послышался голос Арни:

— Сумма поднялась до девяноста тысяч, но ты должен дать ответ.

— В Саскачеване снег больше не идет?

— Ни снежинки. Погода изумительная. Первая игра через шесть недель. Могучие «Мужественные всадники»[33] выходят на поле. В прошлом году, как ты помнишь, они боролись за Серый кубок. А в этом сезоне готовы раскатать всех своих соперников. Серьезная команда. Рэт на уши встанет, чтобы заполучить тебя.

— Позволь мне помозговать об этом до утра.

— Ты долго думаешь, парень. Дело выеденного яйца не стоит.

— И все-таки утро вечера мудренее.

Глава 20

Но заснуть, разумеется, не удалось. Рик всю ночь колобродил — смотрел телевизор, пытался читать и старался избавиться от чувства вины, которое охватывало его при мысли сбежать. Это так просто — даже не придется встречаться с Сэмом, Нино, Франко и остальными. Слинять без оглядки на рассвете. По крайней мере так он сам себя убеждал.

В восемь часов утра он приехал на вокзал, поставил «фиат» на стоянку и вошел зал. Час он ждал поезда.

Через три часа Рик прибыл во Флоренцию. Такси доставило его в отель «Савой», выходящий окнами на пьяцца делла Република. Он зарегистрировался, оставил чемоданы в номере и нашел столик в одном из расположенных на шумной площади многочисленных уличных кафе. Набрал номер Габриэллы и, услышав автоответчик на итальянском языке, решил не оставлять сообщения.

Во время обеда он позвонил снова. Габриэлла, судя по всему, узнав его голос, умеренно обрадовалась, может быть, немного удивилась. Сначала не знала, что сказать, но постепенно потеплела. Она находилась на работе, хотя не объяснила, чем занималась. Рик предложил ей выпить в «Джилли» напротив его отеля — популярном кафе и, если верить путеводителю, самом подходящем месте для вечерних встреч.

— Хорошо, — в конце концов согласилась Габриэлла, — давай в пять часов.

Рик, любуясь древними зданиями, прошелся по многолюдным улочкам вокруг площади. В соборе его чуть не растоптала толпа японских туристов. Он услышал английскую речь — группа американок, явно студенток колледжа, приехала почти без парней. Рик осмотрел магазины на Понте Веккио и сам старый мост через реку Арно. Снова услышал английскую речь, и опять это оказались студентки.

Когда позвонил Арни, он пил эспрессо в кафе на пьяцца Синьория неподалеку от Уффици, [34] где толпы туристов жаждали войти внутрь и увидеть величайшую в мире коллекцию живописи.

— Хорошо спал? — спросил агент.

— Как новорожденный. Не пойдет, Арни. Я не могу сбежать в середине сезона. Может быть, на будущий год.

— Будущего года не будет. Теперь или никогда.

— Будущий год всегда наступает.

— Только не для тебя. Ты что, не понимаешь: Рэт найдет другого квотербека.

— Понимаю лучше тебя. Я сделал выбор.

— Не глупи. Доверься мне.

— А как быть с верностью?

— Верностью? Опомнись! Скажи на милость, когда была верна тебе команда? Вспомни, сколько раз тебя вышибали!

— Полегче, Арни.

Молчание, а затем:

— Рик, если ты не примешь этого предложения, ищи себе другого агента.

— Я предполагал нечто в этом роде.

— Брось, парень. Послушай меня!

Рик лег подремать в номере, когда агент позвонил опять. Отказ его не смутил, и он продолжал нажимать:

— Я поднял сумму до сотни — кручусь здесь, как бешенный, а от тебя ни слуху ни духу.

— Спасибо.

— Не за что. Значит, по рукам? Полетишь за счет команды, а Рэт тебя встретит. Только поспеши: сегодня, завтра, в ближайшее время. Окажи мне любезность.

— Я подумаю…

— У тебя неделя. Рик, пожалуйста, сделай мне одолжение. Я это заслужил.

— Дай мне подумать.

Арни еще говорил, а он медленно закрыл телефон.

За несколько минут до пяти Рик нашел столик на улице напротив «Джилли», заказал кампари со льдом и сидел, стараясь не таращиться на каждую походящую мимо женщину. Он признался себе, что нервничает, и в то же время находился в приподнятом настроении. Он две недели не встречался с Габриэллой, не разговаривал с ней по телефону и не посылал электронной почты. Никаких контактов. И сегодняшнее свидание могло определить дальнейшую судьбу их отношений. Если у этих отношений вообще существовало будущее. Станет ли теплое воссоединение предвестником новых встреч или возникшая неловкость ясно покажет, что между ними нет ничего общего?

За соседний столик сели несколько студенток. Одни говорили по мобильным телефонам, другие громко трещали. Американки. По выговору с юга. Из восьми шесть блондинок. В основном в джинсах, но две — в коротких юбочках. Ноги загорелые. Ни книжек, ни тетрадок. Они сдвинули столы, расставили стулья, положили сумки, повесили куртки и в пылу обустройства неумолчно галдели.

Рик хотел было пересесть, но передумал. Девчонки были смазливые, а английская речь успокаивала. Из глубин кафе нехотя появился официант и рискнул принять у них заказ — в основном на вино. При этом по-итальянски не было сказано ни единого слова.

Одна из девчонок заметила Рика, и вскоре три другие повернули в его сторону головы. Две из них закурили. На какое-то время они даже забыли про свои мобильные телефоны. Было десять минут шестого.

Еще через десять минут Рик позвонил Габриэлле на сотовый, но услышал запись на автоответчике. Южные красотки, в числе прочего, обсуждали и его — спорили, итальянец он или американец. Понимает их речь или нет. Впрочем, им это было все равно.

Он заказал еще кампари, и это, по словам одной из брюнеток, послужило явным признаком того, что он американец. Но когда другая девушка упомянула о распродаже обуви Феррагамо, о нем моментально забыли.

После условленного времени свидания минуло полчаса, и Рик начал волноваться. Если бы Габриэлла опаздывала, она бы позвонила, но не стала бы этого делать, решив с ним не встречаться.

У его стола возникла брюнетка в мини-юбке и упала на стул напротив.

— Привет! — Когда она улыбалась, на щеках появлялись ямочки. — Можешь разрешить наш спор? — Она посмотрела на подруг и снова перевела взгляд на Рика. Остальные девушки смотрели на них с любопытством. Не дожидаясь ответа, брюнетка продолжила: — Ты ждешь мужчину или женщину? Наши мнения разделились пятьдесят на пятьдесят. Проигравшие заказывают выпивку.

— Как тебя зовут?

— Ливви. А тебя?

— Рик. — На мгновение он пожалел, что назвал свое имя. Перед ним сидели американки. Не вспомнят ли они Величайшего Козла в истории НФЛ? — Почему вы решили, что я кого-то жду?

— Сразу видно. Глядишь на часы, пытаешься кому-то дозвониться, но молчишь, присматриваешься к прохожим. Определенно кого-то ждешь. Глупо даже спорить. Вопрос в том: мужчину или женщину.

— Ты из Техаса?

— Почти угадал. Из Джорджии.

Она была по-настоящему красива: нежные голубые глаза, изящный овал лица, темные шелковистые волосы ниспадали почти до плеч. Рику захотелось поговорить.

— Вы туристки?

— По студенческому обмену. А ты?

Интересный вопрос, на него непросто ответить.

— Приехал по делам.

Подружкам Ливви быстро надоело следить за их разговором, и они принялись обсуждать новую дискотеку, куда приходят ребята-французы.

— Ты сама-то как считаешь, кого я жду: мужчину или женщину?

— Может быть, жену? — Ливви облокотилась на стол и, получая от разговора удовольствие, подалась вперед.

— Никогда не был женат.

— Вот уж чего бы не сказала. Мне кажется, ты ждешь женщину. Рабочий день кончился, и ты не похож на фирмача. Определенно не голубой.

— Так уж и определенно?

— На все сто.

Если признаться, что он ждет женщину, его могут принять за неудачника, которым пренебрегли. А если сказать, что ждет мужчину, можно попасть в глупое положение, если Габриэлла все-таки объявится.

— Я никого не жду, — ответил он.

— Сомневаюсь, — улыбнулась Ливви.

— Так где же американские студентки тусуются во Флоренции?

— У нас здесь свои места.

— Не исключено, что мне захочется развеяться.

— Присоединяйся к нам.

— С удовольствием.

— Здесь есть клуб, который называется… — Она покосилась на подружек. Те увлеченно обсуждали следующий заказ спиртного. И Ливви безотчетно решила с ними не делиться. — Дай мне номер твоего мобильника. Я тебе потом позвоню, и мы что-нибудь придумаем.

Они обменялись номерами. Бросив «Чао! », девушка вернулась к своему столику и сказала подружкам, что нет ни победителей, ни побежденных. Рик один и не собирается ни с кем встречаться.

Прождав сорок пять минут, он расплатился, подмигнул девушке и затерялся в толпе. Еще один звонок Габриэлле, еще одна попытка. Услышав автоответчик, Рик выругался и в сердцах захлопнул телефон.

Через час он смотрел в своем номере телевизор, когда раздался звонок. Это был не Арни. И не Габриэлла.

— Твоя девушка так и не пришла? — игриво спросила Ливви.

— Нет.

— Следовательно, ты один.

— Совершенно один.

— Непорядок. Мы могли бы вместе пообедать. Хочешь?

— Еще бы.

Они встретились в «Паоли», неподалеку от его отеля, — старинном ресторане с длинным залом под сводчатым потолком, покрытым средневековыми фресками. Зал был заполнен, и Ливви весело призналась, что пустила в ход все свое обаяние, чтобы получить места. Столик оказался маленьким, и они сидели близко друг к другу.

Потягивали белое вино и знакомились. Ливви училась на предпоследнем курсе Университета Джорджии и заканчивала свой последний семестр за границей. Она выбрала историю, не слишком налегала на занятия и не скучала по дому.

В Джорджии у нее был молодой человек, но ничего серьезного, так, на безрыбье. Попользовалась и забыла.

Рик поклялся, что не женат, не имеет невесты и постоянных связей. Та девушка, что не пришла в кафе, — оперная певица. Это совершенно изменило русло их разговора. Они заказали салаты, паппарделле с кроликом и бутылку кьянти.

Глотнув вина, Рик сжал зубы и мужественно окунулся в футбольную тему. Начал с хорошего (колледж), перешел к плохому (кочевой жизни профессионала) и закончил совсем ужасным (своим недолгим январским выступлением за команду Кливленда).

— Я не очень интересуюсь футболом, — сообщила Ливви, и Рику захотелось заключить ее в объятия. Она жила во Флоренции с сентября, понятия не имела, кто стал чемпионом и завоевал кубок, и это ее не слишком волновало. В школе она участвовала в группе поддержки, и с нее футбола вполне хватило.

Сбежала от всего этого в Италию.

Рик коротко рассказал ей о Парме и «Пантерах» и снова дал возможность высказаться.

— Похоже, во Флоренции много американцев.

Ливви закатила глаза, словно американцы ее совершенно достали.

— Не могла дождаться, чтобы поехать учиться за границу, мечтала об этом много лет, и вот, пожалуйста — живу в комнате с тремя товарками из колледжей Джорджии, которые не желают изучать ни язык, ни культуру. На уме одни магазины и дискотеки. Здесь тысячи американцев, и все держатся друг друга, как гуси в стае. — С тем же успехом она могла остаться в Атланте. Ливви часто путешествовала одна, чтобы познакомиться с провинцией и улизнуть от подружек.

Ее отец был известным хирургом. Завел себе женщину на стороне, что привело к затянувшемуся разводу. Дома все пошло кувырком, и Ливви совершенно не хотелось уезжать из Флоренции. Но через три недели семестр кончался, а с ним и ее жизнь в Италии.

— Извини. — Она тряхнула головой, закругляясь со своими семейными проблемами.

— Ничего, — ответил Рик.

— Я хотела бы провести лето, путешествуя по Италии, распрощавшись со своими подругами и студентами-парнями, которые, что ни вечер, в стельку пьяные. И как можно дальше от своих родных.

— Что тебе мешает?

— Папа оплачивает мои счета и велит возвращаться домой.

У Рика не было планов, кроме расписания игр. Сезон мог протянуться до июля. Он зачем-то упомянул про Канаду. Видимо, пытаясь произвести впечатление. Если он поедет играть туда, то сезон закончится только в ноябре. Но Ливви сохранила спокойствие.

Подали полные тарелки паппарделле с кроликом под терпким мясным соусом. Блюдо издавало аппетитный аромат и выглядело почти божественно. Они поговорили об итальянской еде и вине, об итальянцах вообще, о местах, где Ливви уже побывала, и тех, которые значились в ее списке на будущее.

Они ели не спеша, как все в «Паоли», и, когда закончили сыром с портвейном, время приближалось к полуночи.

— Мне что-то не хочется идти в клуб, — призналась девушка. — С удовольствием показала бы тебе парочку, но сегодня не в настроении. Слишком уж мы часто там бываем.

— И что у тебя на уме?

— Мороженое.

Они перешли через понте Веккио и нашли кафе, где предлагали пятьдесят разных сортов. Потом Рик проводил ее до дома и на прощание поцеловал.

Глава 21

— Сейчас здесь пять часов утра, — напористо начал Рэт. — Скажи на милость, какого рожна я не сплю в пять утра и названиваю тебе? Ну? Говори, дурная твоя голова!

— Привет, Рэт, — ответил Рик, мысленно придушив Арни за то, что тот дал номер его телефона.

— Ты придурок, и сам это знаешь! Первостатейный идиот. Но мы поняли это еще пять лет назад. Так? Как поживаешь, Рикки?

— Прекрасно. А ты?

— Супер! Выбился из всех графиков, пытаюсь прыгнуть выше собственной задницы, а сезон еще не начался. — Рэт Муллинз говорил в полную силу и обычно не дожидался ответа собеседника, оглушая его новой порцией слов. Рик улыбнулся. Он давно не слышал этого голоса и теперь вспомнил одного из немногих тренеров, которые в него поверили. — Нам нужна победа, малыш. Мы должны выигрывать с разницей в пятьдесят очков. И пусть другие ведут с разницей в сорок, мне плевать — им нас не догнать! Заявил вчера боссу, что нам требуется новое табло. Теперешнее для меня, моей линии нападения и моего великого тупоголового квотербека Доккери считает недостаточно быстро. Ты меня слушаешь, мальчик?

— Слушаю, как всегда.

— Тогда по рукам! Босс уже приобрел тебе авиабилет — первым классом. Слышишь, дурила, мне такого не обломилось — притащился на поезде. Вылет в восемь утра из Рима, следующая посадка в Торонто. Далее местным рейсом до Реджайны, и опять — первым классом. Подгоню машину, как только самолет коснется земли. Вечером поужинаем и придумаем совершенно новую, никем не виданную стратегию пасов.

— Подожди, не гони.

— Знаю, знаю. Ты умеешь не спешить. Отлично помню, однако…

— Пойми, Рэт, я не могу оставить команду вот так сразу.

— Команду? Ты сказал «команда»? Я читал про твою команду. Журналист из Кливленда — его фамилия Крей — здорово на тебя наехал. Тысяча болельщиков на своем поле! Это что — школьный футбол?

— Я подписал контракт.

— А я приготовил для тебя другой. Гораздо выгоднее по деньгам, и играть тебе придется в настоящей команде из настоящей лиги на настоящем стадионе, где сидят настоящие болельщики. Телевидение. Рекламные контракты. Марширующие оркестры и группа поддержки.

— Мне и здесь нравится.

Рэт перевел дыхание. Рик представил, как в перерыве матча он бешено расхаживает по раздевалке и непрестанно говорит, дико размахивая руками, и вдруг останавливается, чтобы отдышаться перед очередной тирадой.

Рэт продолжил на октаву ниже, стараясь казаться уязвленным:

— Послушай, Рикки, не надо так со мной поступать. Я же подставляю голову. После того, что произошло в Кливленде…

— Прекрати!

— Хорошо, хорошо, извини. Тогда просто приезжай ко мне. Хочу с тобой поговорить один на один, а не по телефону. Можешь это сделать для своего тренера? Без каких-либо условий. Билет куплен, деньги возвращать не придется. Прошу тебя, Рикки.

Рик закрыл глаза, потер лоб и нехотя согласился:

— Хорошо, тренер. Приеду повидаться. Но без каких-либо условий.

— А ты не так глуп, как кажешься. Ты мне нравишься, Рикки. Приезжай, не пожалеешь.

— Кто выбрал римский аэропорт?

— Ты ведь в Италии, так?

— Да, но…

— И Рим, насколько я помню, находится там же. Так что найди этот чертов аэропорт и лети ко мне.

Перед взлетом Рик опрокинул две «Кровавые Мэри» и умудрился проспать большую часть восьмичасового пути до Торонто. Предстоящее приземление в любой точке Северной Америки его тревожило, какой бы смешной ни казалась эта мысль. Чтобы убить время до рейса на Реджайну, он позвонил Арни и доложил, где находится. Агент остался доволен. Рик послал электронное сообщение матери, но не признался откуда. Затем Ливви — только привет. Просмотрел «Кливленд пост» и убедился, что Чарли Крей переключился на другой объект. Пришло сообщение от Габриэллы: «Рик, извини, я решила, что нам неразумно встречаться. Пожалуйста, прости».

Он нахмурился и не стал отвечать. Затем набрал номер мобильного телефона Трея, но тот не откликнулся.

Два года жизни Рика в Торонто не оставили у него неприятного впечатления. Казалось, прошла целая вечность, и он был тогда гораздо моложе. Только что закончил колледж, перед ним открывалось большое будущее, и он считал себя непобедимым. Он рос. Новичок, но со всеми данными, чтобы стать мастером. Требовалось только навести некоторый лоск, и перед ним открывалась большая дорога в НФЛ.

Но теперь он не был уверен, что горит желанием играть в большой лиге.

Прозвучало название «Реджайна». Рик подошел к монитору и обнаружил, что его рейс задерживается. Он справился у стойки перед выходом налетное поле и выяснил, что задержка связана с погодными условиями.

— В Реджайне сильный снегопад.

Рик нашел кафетерий и заказал диетическую содовую. Открыл ноутбук и, поинтересовавшись погодой в Реджайне, узнал, что город совершенно завалило снегом. Как было сформулировано: «Редкая весенняя метель».

От нечего делать он залез на сайт еженедельника Реджайны «Лидер-пост» и нашел футбольные новости. Рэт наделал там много шума. Прогнал координатора защиты, у которого, судя по всему, было мало опыта. Расправа с замыкающим нападение породила слухи, что выносная игра отошла в прошлое. Продажа сезонных билетов подскочила до тридцати пяти тысяч и тем самым побила рекорд. Обозреватель, уже тридцать лет со скрипом принуждающий себя садиться за пишущую машинку и придумывать шестьсот слов четыре раза в неделю, в каком бы застое ни находился спорт в Саскачеване и вообще где бы то ни было, предлагал мозаику околоспортивных новостей и не брезговал слухами. Хоккеист отложил операцию до окончания сезона. Другой расстался с женой, у которой почему-то оказался сломанным нос.

В последнем абзаце говорилось:

«Рэт Муллинз подтвердил, что „Мужественные всадники“ вели переговоры с Маркусом Муном — квотербеком цепкого стиля, обладающим меткой рукой. Последние два года Мун играл за „Григ-Бэй пэккерс“ и горел желанием каждый день выходить на поле. Муллинз отказался подтвердить или опровергнуть слухи, что он обращался к Рику Доккери, которого в последний раз видели в Кливленде, где он, играя за команду „Браунс“, допустил чудовищную ошибку, позволив противнику перехватить мяч».

Автор добавил, что Рэт по этому поводу только буркнул: «Без комментариев».

Спортивный обозреватель не мог пройти мимо кусочка, показавшегося ему достаточно лакомым. А многоточия разграничивали то, о чем он писал и на что намекал между строк.

(Подробнее о Доккери смотрите на сайте charleycray@ clevelandpost. com. )

Без комментариев? Рэт боится или стесняется дать комментарии? Рик задал этот вопрос вслух и поймал на себе удивленные взгляды. Закрыл ноутбук и пошел через зал аэропорта.

Когда через два часа он взошел на борт самолета местной линии компании «Эр-Кэнада», тот взял курс не на Реджайну, а на Кливленд. Там Рик на такси направился в центр. Редакция «Кливленд пост» располагалась в безликом современном здании на Слейт-авеню. По странному стечению обстоятельств оно находилось всего в четырех кварталах от землячества Пармы.

Рик расплатился с таксистом, попросил подождать за углом в квартале и помедлил на тротуаре всего секунду, только чтобы осознать — он в самом деле оказался в Кливленде, штат Огайо. Он примирился с этим городом, но город продолжал его преследовать.

Если он и колебался, собираясь осуществить задуманное, то потом не мог этого припомнить.

В вестибюле стояла бронзовая статуя неизвестного, а под ней были выбиты претенциозные слова о правде и свободе. Рядом находился пост охранника. Всем посетителям предлагалось расписаться в журнале. На Рике была кепка с эмблемой бейсбольной команды «Кливленд индианз», только что купленная в аэропорту за тридцать два доллара. И когда охранник спросил: «Вы к кому, сэр? », он, не мешкая, ответил:

— К Чарли Крею.

— Ваше имя?

— Рой Грейди. Я играю за «Индианз».

Ответ удовлетворил охранника, и он пододвинул Рику журнал. Согласно сайту команды «Индианз», Рой Грейди был новым игроком из подающих — самым молодым, только что взятым из Ассоциации спортсменов-любителей. Он успел сыграть всего в трех иннингах[35] и с весьма переменным успехом. Крей скорее всего вспомнит фамилию, но игрока он вряд ли знает в лицо.

— Второй этаж, — широко улыбнулся охранник.

Рик направился к лестнице, поскольку планировал по ней и спуститься. Редакция оказалась именно такой, как он предполагал, — большим, разделенным на выгородки помещением. Повсюду мониторы, груды бумаг. По бокам — крошечные кабинеты. Он двинулся вперед, читая надписи на дверях. Сердце гулко стучало, Рик с трудом сохранял невозмутимый вид.

— Рой! — окликнули его изнутри, и Рик пошел на голос. Хозяином кабинета оказался мужчина лет сорока пяти. Лысеющий — редкие пряди сальных седых волос росли только над ушами. Небритый, толстый, в сползших на переносицу очках для чтения в дешевой оправе. Человек с такой фигурой не заработал бы в школе нагрудного знака, [36] остался без спортивной формы и девчонки из группы поддержки. Мерзкий тип из спортивного отдела газеты не умел играть ни в одну игру, но зарабатывал на жизнь, поднимая на смех профессиональных спортсменов. Он стоял на пороге своего маленького захламленного кабинета и, что-то заподозрив, хмурился.

— Мистер Крей? — Рик был от него в пяти футах и быстро приближался.