«БОЛЬШОЙ СЫР В ЛИГЕ ПИЦЦЫ» 7 страница

Она, должно быть, в отчаянии, уничтожена, готова наложить на себя руки! Петь так прекрасно и с таким чувством, и в итоге быть отвергнутой! Вот он действительно всегда заслуживал, когда его освистывали. Но Габриэлла — совсем иное дело!

До конца сезона оставалось еще два спектакля. И Рик, под действием вина и мыслей о девушке, задумал невероятное: каким-то образом добыть билет и еще раз сходить на «Отелло».

Глава 14

Тренировка в понедельник вылилась в нерешительную попытку просмотреть видеозапись игры, в то время как пиво лилось рекой. Сэм крутил пленку, ворчал и ругался, но ни у кого не было настроения серьезно заниматься футболом. Их следующего противника, миланских «Носорогов», накануне разгромили римские «Гладиаторы», команда, редко вступавшая в борьбу за Суперкубок. Поэтому, несмотря на требования тренера Руссо, игроки настроились на легкую неделю и легкую победу. Команде грозила катастрофа. В половине десятого Сэм отправил всех восвояси.

Рик поставил машину далеко от дома и пошел прогуляться через центр города в тратторию под названием «Иль трибунале». Она находилась неподалеку от страда Фарини, рядом со зданием суда, куда его повадились таскать полицейские. Там его ждал Пьетро с Иваной, своей молодой, но уже явно беременной женой.

Итальянцы быстро принимают в свою среду американских товарищей по команде. Слай сказал, что такое происходит каждый год. Они гордятся, что в их рядах играют настоящие профессионалы, и стараются проявить как можно больше гостеприимства. Еда и вино — это ключ к городу. «Пантеры» по очереди приглашали американцев на ужин. Иногда застолья устраивали в прекрасных квартирах, как у Франко, иногда приглашали на семейные торжества, где присутствовали родители, дяди и тети. Деревенский парень Сильвио жил на ферме в десяти километрах от города. Он был подвижен, играл лайнбекером и, устраивая блок, частенько пускал в ход кулаки. В пятницу Сильвио организовал ужин в восстановленных развалинах замка, где присутствовал двадцать один его близкий родственник, из которых никто не говорил по-английски. Ужин длился четыре часа. Дело кончилось тем, что Рик преспокойно улегся на скамье на холодном чердаке. Утром его разбудил петух.

На следующий день он узнал, что Слая и Трея повез домой один из дядюшек, но был настолько пьян, что заблудился и не нашел Парму.

На этот раз его пригласил Пьетро, объяснив, что вскоре у них с Иваной будет новая квартира, больше нынешней. А эта просто непригодна для развлечений. Он извинился, но в то же время заметил, что «Иль трибунале» — его любимый ресторан в городе. Пьетро работал в компании, торгующей удобрениями и семенами. Его босс намеревался расширить бизнес и вести дела в Германии и во Франции. Поэтому Пьетро с большим рвением изучал английский и ежедневно практиковался с Риком.

Ивана, напротив, английский язык никогда не изучала и не имела ни малейшего желания браться за учебники. Ее наружность показалась Рику простоватой, она была слишком пухленькой, что, впрочем, неудивительно для женщины в интересном положении. Ивана много улыбалась и время от времени, наклоняясь к мужу, что-то ему шептала.

Через десять минут появились Слай и Трей, привычно поймав на себе взгляды посетителей траттории. В Парме еще не привыкли к черным лицам. Они уселись вокруг небольшого стола и слушали, как Пьетро упражняется в английском. Вскоре принесли клин пармезана, настолько большой, что, казалось, после него никто уже не сможет есть. За ним последовали блюда с закусками. Они заказали печеную лазанью, равиоли с начинкой из трав и тыквы, равиоли, тушенные в сметанном соусе, феттучини[25] с грибами, феттучини под соусом из кролика и анолини.

Выпив стакан красного вина, Рик окинул взглядом небольшой зал и увидел сидящую в двадцати футах красивую молодую женщину. Она ужинала в компании с хорошо одетым юношей, и беседа явно не доставляла им удовольствия. Девушка, как большинство итальянок, была темноволосой, хотя Слай объяснил, что в Северной Италии встречается немало блондинок. И хотя ее прекрасные темные глаза сердито сверкали, в глубине их таилась грусть. Она была изящна, миниатюрна, хорошо одета и…

— Ты куда уставился? — спросил Слай.

— Вон на ту девушку, — вырвалось у Рика.

Все пятеро повернули головы в ее сторону, но девушка не обратила внимания, поглощенная неприятным разговором со своим спутником.

— Я видел ее раньше.

— Где? — поинтересовался Трей.

— Вчера вечером в опере.

— Ты ходил в оперу? — не поверил своим ушам Слай.

— Разумеется, ходил. Не видели ее там раньше?

— Ты ходил в оперу? — умилился Пьетро.

— На «Отелло». Прекрасная постановка. Женщина за тем столиком пела партию Дездемоны. Ее зовут Габриэлла Баллини.

Ивана поняла достаточно из того, что он сказал, и, покосившись в сторону певицы, заговорила с мужем. Тот перевел:

— Это действительно она. — Пьетро гордился своим квотербеком.

— Она знаменита? — спросил Рик.

— Не очень. Сопрано, хороший голос, но ничего выдающегося. — Он перемолвился парой фраз со своей женой и добавил: — Ивана говорит, что у нее трудный период.

Принесли небольшие порции салата с помидорами, и разговор вернулся к футболу. Рик участвовал в беседе, но одновременно поглядывал на Габриэллу. Он не заметил на ее пальце обручального кольца. Женщина не получала удовольствия от компании своего спутника, но они хорошо знали друг друга и вели какой-то серьезный разговор. Судя по всему, отношения между ними были напряженными.

Расправляясь с огромной порцией феттучини с грибами, Рик заметил, как по щеке Габриэллы скатилась слеза. Ее спутник не шелохнулся, словно ему все равно. Девушка едва прикоснулась к еде.

Бедняга Габриэлла! Ее жизнь пошла наперекосяк. В воскресенье какие-то скоты освистали в театре «Реджо», а сегодня она поссорилась со своим мужчиной.

Рик не мог отвести от нее глаз.

Он постепенно приобретал опыт. Лучшие парковочные места освобождались между пятью и семью часами вечера, когда работающие в центре горожане разъезжались по домам. Рик частенько кружил по улицам на закате дня, готовый устремиться в образовавшуюся щель. Но парковка представляла собой непростое занятие, и он серьезно подумывал, не купить ли ему или взять напрокат скутер.

После десяти вечера найти место для машины в своем районе было нереально, и нередко случалось, что он оставлял «фиат» в десяти — двенадцати кварталах от дома.

Эвакуации случались нечасто, но все-таки бывали. Синьор Брункардо и судья Франко при случае могли бы надавить на свои рычаги, но Рик предпочитал не напрягать людей без надобности и избегал неприятностей. В понедельник после тренировки ему пришлось оставить «фиат» к северу от центра в пятнадцати минутах ходьбы от дома. Он припарковался в запрещенной зоне, предназначенной для доставляющих грузы автомобилей. После «Иль трибунале» Рик поспешил к машине и начал утомительные поиски парковки поблизости от дома.

Около полуночи он пересек пьяцца Гарибальди и ехал в надежде юркнуть в любую образовавшуюся между машинами щель. Все было занято. Пропитанная вином паста утрамбовалась в животе. Приближалось время долгого ночного сна. Рик ездил взад и вперед по узким улочкам, уставленным бампер в бампер крохотными автомобильчиками. Неподалеку от пьяцца Сантафьора он заметил древний переулок, раньше ускользавший от его внимания. С правой стороны между машинами оказалось свободное место, очень тесное, но он решил попробовать. Рик встал вровень с передней машиной и в этот момент заметил на тротуаре двух пешеходов. Он включил заднюю передачу, вывернул руль до отказа вправо и, отпустив сцепление, попытался вписаться в промежуток, но ткнулся задним правым колесом в бордюр. Позорная промашка — требовалась новая попытка. Рик заметил свет фар приближающегося автомобиля, но это его не встревожило. Итальянцы, особенно живущие в центре, удивительно терпеливы. Парковка — их общий бич.

Вырулив на проезжую часть, Рик решил было поискать место для стоянки где-нибудь еще. Промежуток между машинами оказался слишком мал — потребуется много усилий и работы рулем, чтобы вписаться в него. Но он предпринял еще одну попытку. Включил заднюю передачу, обернулся и, не обращая внимания на близкие уже фары, двинулся задним ходом. Но нога соскользнула с педали сцепления, «фиат» дернулся и заглох. Водитель приближающейся машины нажал на сигнал — очень громкий, поскольку находился под капотом сверкающей красной «БМВ». Крутая машина, и за рулем сидел парень, который сильно спешил. Задира, не привыкший молча наблюдать за закрытой дверцей, как передним кто-то тщетно пытается припарковаться. Рик замер и долю секунды сомневался, не отправиться ли на другую улицу. Но что-то ударило ему в голову. Он распахнул дверцу, выставил в сторону «БМВ» средний палец и направился к обидчику. Сигнал не смолкал. Рик приблизился к окну водителя и крикнул, чтобы тот выходил. Сигнал продолжал реветь. За рулем «БМВ» сидел сорокалетний придурок в темном костюме, темном пальто и темных водительских перчатках. Он не смотрел в сторону Рика, уставился перед собой и давил на клаксон.

— Вылезай из машины! — громко повторил американец.

За «БМВ» пристроился еще один автомобиль, приближался третий. «Фиат» не объехать, а его водитель не собирался трогаться с места. Сигнал по-прежнему надрывался.

— Вылезай из машины! — повторил Рик и вспомнил судью Франко. Благослови его Господь!

Машина за «БМВ» тоже принялась сигналить, и не без причины — Рик и в ее сторону сделал непристойный жест.

Каким же образом это все разрешится?

Водителем второй машины оказалась женщина. Она опустила стекло и выкрикнула что-то обидное. Рик огрызнулся. Больше гудков, больше криков. На улице, еще минуту назад совершенно тихой, собрались автомобили.

Рик услышал, как хлопнула дверца, обернулся и увидел, что в его «фиат» садится девушка. Она включила заднюю скорость и безукоризненно вписала машину в тесное пространство. Без видимых усилий, никого не толкнув и не поцарапав, так, что не потребовалось ни второй, ни третьей попытки. Это казалось совершенно невероятным, но «фиат» замер так, что до бампера задней машины оставалось двенадцать дюймов и такое же расстояние до передней.

Моторы «БМВ» и других автомобилей взревели. Когда они уехали, водительская дверца «фиата» открылась и из машины выпорхнула девушка с очень красивыми ногами в туфлях-лодочках с открытым мыском. Она молча пошла прочь. Какое-то мгновение Рик смотрел ей вслед. После недавней стычки сердце сильно стучало, разгоняя кровь, он по-прежнему сжимал кулаки.

— Эй! — позвал он.

Девушка не вздрогнула и не замедлила шага.

— Эй! Спасибо!

Она продолжала идти, растворяясь в темноте. Рик, завороженный видением, смотрел ей вслед и не двигался. Ее фигура показалась ему знакомой, прическа, изящество, с которым она держалась. И тут его осенило.

— Габриэлла! — крикнул он. Терять было нечего: если девушка — не Габриэлла, она не остановится, и только.

Но девушка остановилась.

Рик подошел, и они познакомились под уличным фонарем. Рик не знал, что сказать, и начал с какой-то глупости вроде «граци! ». В ответ он услышал на хорошем английском языке:

— Кто вы?

— Меня зовут Рик. Я американец. Спасибо вам за помощь. — Он неловко махнул рукой в сторону «фиата». У нее были большие и все еще печальные глаза.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Видел вас вчера на сцене. Вы пели великолепно.

Секундное удивление, затем улыбка. Улыбка, которая завораживала: безукоризненные зубы, ямочки на щеках, искорки в глазах.

Но у Рика создалось впечатление, что улыбается она не часто.

— Я хотел только сказать: «Привет».

— Привет.

— Вы живете неподалеку?

— Рядом.

— Есть время выпить?

Снова улыбка.

— Конечно.

Пабом владел выходец из Уэльса, поэтому он привлекал англо-американцев, каким-то ветром занесенных в Парму. К счастью, был понедельник, и в заведении стояла тишина. Они нашли столик у окна на улицу. Рик заказал пиво, а Габриэлла — кампари со льдом — напиток, о котором он раньше никогда не слышал.

— У вас прекрасный английский, — похвалил Рик. В этот момент ему казалось прекрасным все, связанное с Габриэллой.

— Я шесть лет после окончания университета жила в Англии, — объяснила она.

Сначала он решил, что ей лет двадцать пять, но, похоже, ближе к тридцати.

— Что вы делали в Лондоне?

— Училась в Лондонском музыкальном колледже, затем работала в Королевской опере.

— Вы из Пармы?

— Нет, из Флоренции. А вы, мистер…

— Доккери. Это ирландская фамилия.

— Вы из Пармы?

Оба, чтобы снять напряжение, рассмеялись.

— Нет, я вырос в Айове на Среднем Западе. Вы бывали в США?

— Да. Два раза на гастролях. Повидала большинство крупных городов.

— Вот и я тоже. У меня были свои собственные маленькие гастроли.

Рик нарочно выбрал небольшой круглый стол. Они сидели близко друг к другу, поставив перед собой бокалы. Их колени почти соприкасались, и они изо всех сил пытались сделать вид, что не испытывают неловкости.

— Что это за гастроли?

— Я профессиональный футболист. Моя карьера сложилась не так успешно. И вот в этом сезоне я оказался в Парме и играю за «Пантер». — У Рика создалось впечатление, что карьера Габриэллы тоже не была блестящей, поэтому откровенность далась ему легко. К тому же ее глаза действовали на него ободряюще.

— За «Пантер»?

— Да. В Италии существует профессиональная футбольная лига. Большинство команд сформированы на севере — в Болонье, Бергамо, Милане и некоторых других городах.

— Никогда об этом не слышала.

— Американский футбол не пользуется здесь популярностью. Италия, как вам известно, — страна европейского футбола.

— Конечно. — Судя по всему, футбол ее нисколько не вдохновлял. — Вы давно здесь?

— Три недели. А вы?

— С декабря. Через неделю сезон кончается, и я возвращаюсь во Флоренцию. — Габриэлла грустно улыбнулась и отвернулась. У нее был такой вид, словно Флоренция вовсе не то место, куда ей хотелось ехать. Рик сделал глоток пива и невидящим взглядом посмотрел на висящую на стене старую мишень для игры в дротики.

— Я видел вас сегодня за ужином, — сказал он. — В «Иль трибунале». Вы были там с мужчиной.

Быстрая вымученная улыбка.

— Да, это Карлетто, мой приятель.

Снова повисла пауза. Рик решил не продолжать эту тему: если Габриэлла захочет рассказать о своем приятеле, пусть это будет ее выбор.

— Он тоже живет во Флоренции, — продолжила она. — Мы вместе семь лет.

— Большой срок.

— Да. А у вас кто-нибудь есть?

— Нет. И никогда не было. Подружек хватало, а серьезных отношений не сложилось.

— Почему?

— Трудно сказать. Наверное, нравилось холостяцкое существование. Для профессионального спортсмена это естественное состояние.

— Где вы учились водить машину? — спросила Габриэлла, и они рассмеялись.

— У меня никогда не было автомобиля со сцеплением, — ответил Рик. — А у вас, судя по всему, есть.

— Вождение здесь совершенно не такое, как в Штатах. И процесс парковки тоже.

— Вы превосходно паркуетесь и поете.

— Благодарю вас. — Милая улыбка, пауза, глоток из бокала. — Вы любитель оперы?

«Теперь да», — чуть не сказал Рик, но вместо этого признался:

— Вчера слушал в первый раз. И мне понравилось, особенно когда на сцену выходили вы. К сожалению, это бывало не так часто, как я бы хотел.

— Приходите снова.

— Когда?

— Мы даем спектакль в среду, а в воскресенье у нас закрытие сезона.

— В воскресенье у нас игра в Милане.

— Могу взять для вас билет на среду.

— Договорились.

Паб закрывался в два часа ночи. Рик вызвался проводить Габриэллу домой, и она легко согласилась. Ее номер в гостинице был предоставлен оперной компанией. Здание располагалось у реки, в нескольких кварталах от театра «Реджо».

Они пожелали друг другу спокойной ночи, улыбнулись и договорились встретиться на следующий день.

А встретившись, вместе пообедали и за салатом с блинчиками проговорили два часа. Их распорядок дня во многом совпадал: Габриэлла вставала достаточно поздно, пила кофе и завтракала, затем час или два проводила в гимнастическом зале и еще столько же на работе. Когда не было спектаклей, труппа собиралась на репетицию и исполнители повторяли свои партии. Все как в футболе. У Рика сложилось впечатление, что пробившая себе дорогу певица-сопрано зарабатывает не намного больше, чем кочующий с места на место квотербек.

Карлетто больше не упоминался.

Они рассказывали друг другу о своих карьерах. Габриэлла начала петь во Флоренции подростком, когда была жива ее мать. Отец к тому времени уже умер. В семнадцать лет она стала завоевывать награды и получать приглашения на прослушивания. Ее голос развился рано, и девушка мечтала о большом будущем. В Лондоне она старалась изо всех сил и получала роль за ролью. Но природа брала свое, сказалась генетика, и ей пришлось смириться с мыслью, что ее карьера и голос достигли своего пика.

Рика столько раз освистывали, что он больше не обращал внимания на реакцию болельщиков. Но освистать певицу на оперной сцене казалось невероятной жестокостью. Он хотел понять, как это возможно, но боялся заводить неприятный разговор. Вместо этого задавал вопросы об «Отелло». Если следующим вечером он пойдет слушать оперу, то собирался узнать все об этом представлении. И когда обед подошел к концу, опера была разложена по полочкам. Они никуда не спешили.

После кофе пошли прогуляться и набрели на ларек с мороженым. А когда наконец расстались, Рик прямиком направился в спортзал и два часа тренировался до седьмого пота, думая при этом только о Габриэлле.

Глава 15

Из-за совпадения по времени с командой регбистов в среду тренировка началась в шесть часов вечера и прошла еще хуже, чем в понедельник. Моросил холодный дождь, и «Пантеры» безо всякого воодушевления в течение получаса изводили себя упражнениями и бегом. А по окончании настолько отсырели, что потеряли способность заниматься чем-либо другим. Команда поспешила в раздевалку, где Алекс организовал видеопросмотр, а тренер Руссо постарался настроить своих подопечных на серьезное отношение к миланским «Носорогам» — растущей команде, которая еще в прошлом году играла во втором дивизионе, а теперь перешла в первый. Уже только поэтому ее нельзя сбрасывать со счетов в качестве достойного соперника. Пока Сэм крутил видео, звучал смех, слышались насмешки и дешевые шутки. Наконец он вставил другой диск и вернулся к обсуждению их игры с Неаполем. Начал с перечисления неудавшихся блоков, и вскоре Нино сцепился с Франко. Паоло, выпускник Техасского сельскохозяйственно-механического университета и левый блокирующий полузащитник, обиделся на какое-то замечание лайнбекера Сильвио, и настроение вовсе испортилось. Теперь шуточки и колкости футболистов были адресованы товарищам по команде. Тон стал резче. Алекс перешел на итальянский и не пощадил ни одного из тех, кто играл в черной форме.

Рик сел на свой ящик и с удовольствием наблюдал за этой перебранкой. Он понимал, чего добивается Сэм. Тренер хотел развеять благодушие команды и разжечь эмоции. Часто этому помогает ругань или скандал во время просмотра видеозаписи своей игры. Футболисты почили на лаврах и слишком уверовали в свою непобедимость.

Когда наконец зажегся свет, Сэм объявил, что тренировка закончена. В душевой и раздевалке он немного поболтал с Риком. И вскоре квотербек, покинув стадион, поспешил к себе домой, переоделся в свои лучшие итальянские вещи и ровно в восемь сидел в пятом ряду от оркестровой ямы в театре «Реджо». Теперь он знал «Отелло» вдоль и поперек — Габриэлла объяснила ему каждую деталь.

Он еле высидел первый акт, поскольку Дездемона появлялась только в третьей сцене, когда падала в ноги своему безумному мужу. Рик не отрывал от нее глаз, а Габриэлла, выбрав время, когда Отелло о чем-то скорбно причитал, посмотрела в пятый ряд, убеждаясь, что американец пришел. Последовал дуэт, и на этом первый акт закончился.

Рик выждал секунду, самое большее — две и начал аплодировать. Грузная синьора справа сначала озадаченно покосилась на соседа, затем нерешительно подняла руки и последовала его примеру. Муж стал хлопать вслед за женой. Аплодисменты распространились по залу. Если кто-то и намеревался освистать певицу — момент был упущен. И публика в большинстве своем решила, что Дездемона заслуживает больше, нежели получает. Приободренный, Рик выкрикнул громовое «Браво! ». Господин в двух рядах за ним, явно тронутый красотой Дездемоны, подхватил его возглас. За ними последовали еще несколько просветленных душ, и занавес упал. Габриэлла стояла в середине сцены с закрытыми глазами, но чуть заметно улыбалась.

В час ночи они снова пришли в уэльский паб. Выпили и поговорили о футболе и опере. Последнее представление «Отелло» было назначено на воскресенье, когда «Пантерам» предстояло помериться в Милане силами с «Носорогами». Габриэлла захотела посмотреть футбол, и Рик убедил ее остаться в Парме еще на неделю.

С Паоло-сельхозработником в качестве провожатого трое американцев вскоре после заключительной тренировки сели в поезд, который в двадцать два ноль пять отправлялся в Милан. Остальные «Пантеры» собрались «У Полило» на традиционную еженедельную вечеринку с пиццей.

Когда к американцам подкатили тележку с напитками, Рик в качестве первого захода из многих последующих взял четыре банки пива. Слай говорил, что много не пьет, мол, жена не одобряет, но в этот момент та находилась очень далеко, в Денвере. А по мере того как продолжался вечер, поезд уносил их от нее еще дальше. Трей заявил, что предпочитает бурбон, но одобрил и пиво. А Паоло готов был выпить бочку чего угодно.

Через час показались растекающиеся во все стороны огни Милана. Итальянец сказал, что хорошо знает этот город. Сельский парень явно радовался, вырвавшись на выходные из деревни.

Поезд остановился на Центральном вокзале Милана — самом большом в Европе. Месяц назад, когда Рик проезжал через этот город, вокзал буквально устрашил его своей монументальностью. Футболисты втиснулись в такси и отправились в гостиницу. Посоветовавшись с американцами, Паоло выбрал приличный отель, но не из самых дорогих, расположенный в известном своей ночной жизнью районе Милана. Никаких культурных экскурсий в сердце города. Никого не интересовала история искусства. Слай уже насмотрелся соборов, баптистериев[26] и мощенных брусчаткой улочек. Они остановились в отеле «У Джонни» на северо-западе города. Это было типичное семейное предприятие — небольшая гостиничка, не слишком привлекательная, с маленькими номерами. Слай и Трей поселились в одном двухместном номере, Рик и Паоло — в другом. Узкие кровати стояли неподалеку друг от друга, и квотербек, распаковывая вещи, подумал, насколько здесь будет уютно, если обоим жильцам повезет с девчонками.

Еда, по крайней мере для Паоло, стояла на первом месте, хотя американцы могли на бегу перехватить по сандвичу. Он выбрал ресторан под названием «Куатро мори», поскольку там подавали рыбные блюда. Заявил, что хочет отдохнуть от надоевших в Парме бесконечной пасты и мяса. Ресторан предлагал только что пойманных в озере Гарда щук и жареных окуней из озера Комо. Но гвоздем меню был запеченный линь, фаршированный хлебными крошками, сыром пармезан и петрушкой. Паоло, как и следовало ожидать, предпочел неспешную трапезу с вином, последующим десертом и кофе. Поев, американцы решили, что готовы к походу по барам.

Первым на их пути попался диско-паб — истинно ирландское заведение с длинным «счастливым часом»[27] и всеобщими танцами. Они вошли туда около двух ночи, и их оглушил пронзительный визг британских панк-рокеров и бешено двигающихся под музыку юношей и девушек. Американцы выпили по несколько кружек пива и попытались познакомиться с девчонками. Но язык стал непреодолимым препятствием.

Второе заведение оказалось клубом подороже — здесь взимали плату за вход. Но Паоло кое-кого знал, тот был знаком еще с кем-то, и их освободили от входной платы. Они заняли столик в бельэтаже и смотрели на танцующих и оркестр сверху вниз. Появилась бутылка датской водки и четыре стакана со льдом, и веселье набрало новые обороты. Рик кредитной карточкой расплатился за выпивку. Слай и Трей были в стесненных обстоятельствах, впрочем, как и Паоло, старавшийся этого не показывать. А Рик, квотербек с заработком в двадцать штук в год, обрадовался возможности сыграть роль крутого парня. Паоло исчез и вернулся с тремя женщинами, очень миленькими итальянками, которые по крайней мере были не против поздороваться с американцами. Одна из них говорила на ломаном английском, но после нескольких минут неловких попыток установить контакт все девушки вернулись к итальянскому и стали разговаривать с Паоло, а американцев отодвинули к боковой.

— Как вы клеите девчонок, если они не понимают по-английски? — спросил Рик Слая.

— Моя жена говорит по-английски.

Трей повел одну из девушек танцевать.

— Эти европейки вечно пялятся на черных ребят, — заметил Слай.

— Должно быть, ужасное ощущение, — кивнул Рик.

Через час итальянки отчалили, а водка кончилась.

Настоящее веселье началось после четырех утра, когда они оказались в баварском пивном зале, где оркестр играл музыку в стиле регги. Там преобладал английский — было много американских студентов, ребят чуть за двадцать. Возвращаясь от стойки с четырьмя глиняными кружками, Рик оказался среди женщин, судя по тягучему выговору, приехавших с Юга.

— Из Далласа, — подтвердила одна из них. Всем им было лет по тридцать пять, они работали агентами бюро путешествий, не исключено, что имели мужей, хотя и не носили обручальных колец. Рик поставил пиво на их стол и вызвался угостить. Черт с ними, с товарищами по команде, — в таких вопросах не существует братства. Вскоре он уже танцевал с Беверли — рыжеволосой женщиной с красивой кожей — и в движении установил с ней полный контакт. Танцпол был переполнен, пары сталкивались друг с другом, и чтобы держаться ближе к Рику, Беверли обняла его за шею и притянула к себе, предложив отойти в угол, где им никто не помешает. Она была хищницей и очень напористой.

Другие «Пантеры» исчезли из виду.

Но Рик отвел Беверли к столу, где ее коллеги из бюро путешествий кидались на всех попадающихся под руку мужчин. Затем он танцевал с Лизой из Хьюстона, чей муж сбежал со своей деловой партнершей и так далее и тому подобное. Она ему быстро наскучила, и он вновь предпочел Беверли.

Объявился Паоло проверить, все ли в порядке с его квотербеком, и на своем ломаном английском запудрил женщинам мозги целым ворохом лжи. Мол, они с Риком знаменитые регбисты из Рима, разъезжают со своей командой, зарабатывают миллионы и живут на широкую ногу. Рик редко лгал ради того, чтобы склеить женщину, — в этом не было необходимости. Но его забавляло, как итальянец обрабатывает слушательниц.

— Слай и Трей испарились, — сообщил Паоло, ретируясь. — Отвалили с двумя блондинками, которые говорили по-английски, но с очень смешным акцентом. Судя по всему, ирландским.

После третьего или четвертого танца Беверли наконец убедила Рика уйти — через боковую дверь, чтобы не заметили ее подружки. Они протопали пешком несколько кварталов, окончательно заблудились и взяли такси. Минут десять обнимались на заднем сиденье, пока машина не остановилась у отеля «Редженси». Номер Беверли находился на пятом этаже. Закрывая шторы, Рик увидел, что начинало светать.

Он сумел разлепить один глаз в середине дня и, различив с его помощью красный ноготь на пальце ноги, догадался, что Бев еще спит. Закрыл глаз и снова отключился. Когда он проснулся во второй раз, в голове гудело гораздо сильнее. Беверли в постели не оказалось — она принимала душ, и Рик несколько минут размышлял, не смыться ли ему по-тихому.

Хотя расставание и неловкие прощания в таких ситуациях продолжаются недолго, он их ненавидел. Стоит ли ради дешевого секса городить нелепую ложь? «Ты была великолепна. Ну, я пойду. Как-нибудь обязательно звякну».

Сколько раз, открывая глаза, Рик пытался вспомнить имя девушки, место знакомства и восстановить подробности того, как они оказались в одной постели.

В душе шумела вода, его одежда валялась у двери.

Внезапно он почувствовал себя постаревшим — не обязательно более зрелым, но явно уставшим от роли скачущего из постели в постель холостяка с рукой опытного квотербека. Все его интрижки были на одно свидание — от смазливых девчонок из группы поддержки в колледже до этой чужой ему женщины в незнакомом городе.

Хватит изображать из себя крутого футболиста. С этим покончено во время его последней настоящей игры в Кливленде.

Рик вспомнил о Габриэлле и постарался выбросить ее из головы. Странно, что он испытывает чувство вины от того, что лежит в постели, а неподалеку под душем моется женщина, чью фамилию он не удосужился узнать.

Он быстро оделся и подождал. Вода перестала литься, и из душа вышла Бев в гостиничном халате.

— Вот ты и проснулся, — сказала она с вымученной улыбкой.

— Проснулся, — кивнул Рик, желая одного — быстрее со всем покончить. Он надеялся, что Беверли не станет его задерживать, предлагать с ней выпить, пообедать и провести еще одну ночь. — Мне пора.

— Пока. — Она круто повернулась и ушла в ванную. Рик услышал, как щелкнул замок.

Как странно. В коридоре он решил, что она все-таки замужем и теперь мучается виной больше, чем он.