«БОЛЬШОЙ СЫР В ЛИГЕ ПИЦЦЫ» 5 страница

Пока Рик спал, Арни прислал ему ответ:

«Рик, рад был получить от тебя сообщение, в восторге, что ты на месте и всем доволен Считай, что это приключение. Здесь немного событий. От адвокатов ничего не слышно, предложу им в качестве донора спермы Косгроува. Тиффани на седьмом месяце. Знаю, что ты не любишь аренабола, но вчера позвонил ГМ и сказал, что может предложить тебе в следующем сезоне пятьдесят штук. Я ответил „нет“. Что скажешь? »

Глава 10

В такой ужасный час можно проснуться только с помощью будильника, отрегулированного на самый громкий звук. Непрекращающийся пронзительный писк пробуравил темноту и нашел цель. Рик редко пользовался будильником. Он развил в себе приятную привычку просыпаться, когда тело устает от сна, и теперь бился под простыней, пока не нащупал выключатель сигнала. Под влиянием момента он вспомнил полицейского Ромо и ужаснулся от перспективы нового «не ареста». Но затем сбросил наваждение и прогнал дикие мысли. Пульс постепенно пришел в норму, Рик приподнялся на подушках и наконец вспомнил, зачем завел будильник. Он разработал план, в котором темнота являлась основным условием.

Поскольку между сезонами его спортивные занятия не включали ничего, кроме гольфа, ноги были словно раздробленные, брюшной пресс болел, будто в него неустанно били кулаком. До рук, плеч, спины, лодыжек и даже пальцев ног невозможно было дотронуться. Рик костерил Алекса, Сэма и всю организацию «Пантер», если это можно назвать организацией. И немилосердно ругал Арни, футбол и в обратном порядке все команды, начиная с «Браунс», выставившие его с волчьим билетом. Кляня игру, он пытался размять мышцы, но это вызывало мучительную боль.

К счастью, он отказался от пива «У Полипо», точнее, ограничил себя разумным пределом. И теперь чувствовал, как в голове наступает просветление, хоть и не без признаков похмелья.

Если он поспешит и закончит свою миссию, как задумал, то через час или около того вернется в постель. Рик встал под душ, но давление оказалось слабым, а вода — чуть теплой. И он, с мрачной решимостью принуждая себя к каждому движению, через десять минут вышел на улицу. От ходьбы скованность в суставах прошла, кровь побежала быстрее, и через два квартала он почувствовал себя значительно лучше.

«Фиат» стоял в пяти минутах пешей прогулки от дома. Узкую улочку с обеих сторон окаймляли вереницы припаркованных бампер к бамперу маленьких автомобильчиков, между которыми оставался единственный ряд для езды на север, к центру города. Улица была темной, тихой и пустынной. За «фиатом» расположился желтовато-зеленый смарткар размером чуть больше спортивного карта, и его передний бампер находился дюймах в десяти от машины синьора Брункардо. Спереди выезд загораживал «ситроен», почти такой же маленький, как смарткар, и припаркован так же близко. Освободить «фиат» из ловушки казалось серьезной задачей даже для водителя, привыкшего управлять механической коробкой передач.

Рик быстро огляделся по сторонам и, убедившись, что виа Антини пуста, открыл машину и, испытывая острую боль в суставах, забрался в салон. Покачал рычаг переключения передач, убеждаясь, что коробка в нейтральном положении, попытался разогнуть ноги, проверил ручной тормоз и завел мотор. Включил свет — прибор показывал, что в баке много бензина. Где же здесь управление отопителем? Поправил зеркала, подогнал под себя сиденье и ремень безопасности. И добрых пять минут посвятил предполетной подготовке, ожидая, когда «фиат» прогреется. За это время мимо не проехало ни машины, ни мотоцикла, ни скутера.

Наконец запотевшее ветровое стекло расчистилось, и не осталось причин откладывать старт. Сердце вновь учащенно забилось — Рик разозлился, но постарался не обращать внимания на непокорный пульс. Нечего волноваться: это всего лишь оборудованная сцеплением машина, к тому же чужая. Он глубоко вздохнул, отпустил ручник, и… ничего не случилось. Виа Антини оказалась ровной, без горок.

Ногу на сцепление, включаем первую передачу, слегка давим на газ и крутим руль до конца вправо. Пока все в порядке. Взгляд в зеркало: сзади никого. Теперь вперед. Рик отпустил сцепление и прибавил газу, но слишком много. Двигатель взревел, и в тот момент, когда он нажал на тормоз, машина ударила стоящий впереди «ситроен». На панели вспыхнули красные сигналы; Рику потребовалось несколько мгновений, чтобы понять: заглох двигатель. Он быстро повернул ключ в замке зажигания, выжал сцепление, включил заднюю скорость, затянул ручник и, ругаясь про себя, оглянулся через плечо. Никто на улицу не выскочил. Никто на него не смотрел. Поездка задним ходом получилась такой же жесткой — двигатель заглох в тот момент, когда «фиат» толкнул смарткар, и Рик надавил на тормоз. На этот раз он выругался вслух. Какой смысл сдерживаться? Он глубоко вдохнул и решил не осматривать повреждения — наверняка ничего нет. Легкий толчок, и только. И поделом: нечего ставить машину перед самым носом. Руки действовали быстро: поворот руля, зажигание, рычаг переключения передач, ручной тормоз. Зачем ему нужен ручник? Ноги легли на педали и бешено перескакивали со сцепления на тормоз и на газ. Мотор взревел, и машина, остановившись, едва коснулась «ситроена». Но на этот раз двигатель не заглох. Уже прогресс. Половина «фиата» оказалась на проезжей части, а машин по-прежнему не было. Рик быстро переключился на заднюю передачу, но слишком поспешно. Скачок — голова дернулась, резануло болью в натруженных мышцах — смарткар получил удар сильнее прежнего, и мотор заглох. Рик уже не следил за своим языком, только вертел головой, проверяя, не собираются ли зрители.

Женщина появилась неизвестно откуда. Рик не заметил, как она шла по тротуару. Но теперь стояла так, словно провела здесь несколько часов. В длинном шерстяном пальто и желтом платке. Пожилая дама вышла на утреннюю прогулку со старой собакой на поводке и онемела от удивления, наблюдая, как медного цвета «фиат» под управлением явного психа устроил на улице настоящий пинбол. [18]

Их глаза встретились. Презрительная усмешка и выражение морщинистого лица ясно говорили, что она думает. От нее не укрылось дикое отчаяние Рика. Он на секунду перестал ругаться. Собака тоже смотрела на него — какая-то разновидность небольшого терьера, — и ее взгляд был таким же ошеломленным, как у хозяйки.

До Рика не сразу дошло, что женщина не являлась владелицей ни одной из машин, которые он так усердно долбил. Обыкновенная прохожая. И прежде чем она успеет вызвать полицию — если у нее зародилось такое намерение, — у него есть время улизнуть. По крайней мере он на это надеялся. Рик уже собрался сказать что-то вроде: «Какого черта ты на меня таращишься? », — но решил, что дама все равно не поймет, зато догадается, что он — американец. И внезапный порыв патриотизма запечатал его уста.

Нос машины высовывался на улицу — тут не до соревнований, кто кого переглядит. Рик демонстративно занялся своим делом: переключал скорости, заводил мотор и старался отпускать сцепление и нажимать на газ одновременно, чтобы убраться с этого места подальше от зрителей. Он надавил на акселератор, мотор заработал, потихоньку убрал ногу со сцепления и вывернул руль до отказа. На этот раз «фиат» с трудом, но миновал «ситроен». Машина оказалась на свободе и на первой передаче устремилась вперед по виа Антини. И тут Рик допустил ошибку: обернулся и торжествующе посмотрел на женщину и на пса. Он разглядел желтые зубы хозяйки — она над ним смеялась. А развеселившаяся собака лаяла и рвалась с поводка.

Рик запомнил направление — немалая заслуга, если учесть, что все улицы были узкими, односторонними и как две капли воды напоминали друг друга. Он следовал на юг, переключая скорости только в случае крайней необходимости, и вскоре оказался на виале Беренини — главной улице города, где проезжали редкие машины и фургоны. Остановился на красный свет, перешел на первую передачу и молился про себя, чтобы за ним никто не встал. Дождался зеленого, дернулся рывком, но не заглушил двигатель. Вот и славно. Значит, выживем!

Рик переехал на другой берег реки Пармы по Итальянскому мосту, бросив быстрый взгляд на спокойную воду внизу. Он покидал центр, и машин стало еще меньше. Целью поездки была виале Виттория — широкий четырехполосный проспект, окружающий западную часть Пармы. Ровный и почти безлюдный в этот предрассветный час, он идеально подходил для практики в вождении машины.

Около часа, пока не посветлело небо, Рик ездил взад и вперед по абсолютно ровной мостовой. Педаль сцепления слегка заедало на половине хода, и это его немного отвлекало. Но через час упорного труда он обрел уверенность и слился с машиной в единое целое. Спать расхотелось — так его порадовало открытие нового таланта.

На широкой разделительной он учился парковаться, вписывая машину между желтыми линиями — вперед, назад, вперед, назад, пока ему это не осточертело. Теперь Рик не сомневался в своих силах и в этот момент заметил бар на пьяцца Санта-Кроче. А почему бы и нет? Он почувствовал себя почти итальянцем, и ему потребовалась доза кофеина. Рик в очередной раз припарковался, заглушил мотор и с удовольствие направился в сторону кафе. На улицах стало многолюдно, город проснулся к жизни.

В кафе тоже было много народа, стоял шум. Рик собрался было повернуться и уйти — укрыться в своем «фиате», где ему ничего не грозило. Но нет! Он подписал контракт на пять месяцев и не собирается проводить это время в осаде. Рик вошел в зал, подал знак бариста[19] и попросил:

— Эспрессо.

Бариста кивнул в угол, где за кассой восседала тучная женщина, явно не собираясь готовить для Рика кофе. Американец отступил, вновь испытав желание ретироваться. В зал стремительно вошел хорошо одетый мужчина, по виду бизнесмен, с двумя газетами и портфелем в руках и сразу направился к кассе.

— Бонжорно, — поздоровался он. Женщина ответила. Бизнесмен попросил кофе и протянул ей бумажку в пять евро.

Кассир приняла деньги, дала сдачу и чек. Бизнесмен понес чек к стойке и положил так, чтобы его видел один из кофеваров. Бариста взял чек, поздоровался и через несколько секунд на стойке появилась маленькая чашечка на блюдечке. Бизнесмен, к тому времени углубившийся в газету, положил в нее сахар, размешал и выпил одним глотком.

Вот, значит, как здесь принято.

Рик подошел к кассе, старательно произнес.

— Бонжорно. — И, прежде чем женщина успела ответить, положил перед ней пять евро. Она дала сдачу и протянула ему волшебный чек.

Попивая кофе у стойки, Рик уловил царящее в баре возбуждение. Многие заглянули сюда по дороге на работу и, судя по всему, прекрасно знали друг друга. Одни без умолку болтали, другие читали газеты. Кофевары трудились не покладая рук, но не позволяли себе ни одного лишнего движения. Они шутили с клиентами, что-то тараторили по-итальянски и сыпали остротами. Кроме стойки, в зале стояли столики, которые обслуживали официанты в белых передниках. Они подавали кофе, воду в бутылках и разнообразную выпечку. Рик внезапно почувствовал голод, хотя не так давно «У Полипо» съел целый воз всякой всячины. Его внимание привлекла витрина со сладкими рулетами, и нестерпимо захотелось съесть тот, что был покрыт шоколадом и сбитыми сливками. Оставался вопрос: как его добыть? Рик не решился бы открыть рот в присутствии стольких людей. Может быть, женщина-кассир проявит сочувствие к американцу, способному лишь указать пальцем?

Но он ушел из бара голодным. Прогулялся по виале Виттория, затем свернул на боковую улочку, бесцельно побрел по ней и наткнулся на другой бар. Заглянул, уже увереннее, в зал — за кассой сидела такая же дородная пожилая женщина.

— Бонжорно, — поздоровался Рик. — Пожалуйста, капуччино. — И, заметив, что ей наплевать, откуда он взялся, ободрился. Указал на витрину и добавил: — И еще вот это.

Женщина кивнула и приняла банкноту в десять евро, чего, разумеется, было вполне достаточно, чтобы расплатиться за кофе и круассан. В этом баре было меньше посетителей, чем в первом, и Рик спокойно наслаждался кофе и печеньем.

Заведение называлось «Бар Бруно», и кем бы ни был этот Бруно, он любил европейский футбол. Стены украшали коллективные фотографии команд, снимки игровых моментов и расписания матчей тридцатилетней давности. Рик заметил лозунг с мирового первенства 1982 года, когда Италия заняла первое место. Над кассой Бруно поместил свои увеличенные черно-белые снимки с Кинальей и Баджо.

Рик понял, что вряд ли найдет в Парме бар или кафе хотя бы с одной фотографией «Пантер». Что ж, это не Питсбург.

«Фиат» стоял на том самом месте, где он его оставил. Кофе придал Рику уверенности. Он безошибочно включил заднюю скорость и плавно тронулся с места, словно много лет проездил на машине с педалью сцепления.

Его пугала поездка через центр города. Но выбора не оставалось: когда-то следовало возвращаться домой, не забыв прихватить с собой «фиат». Поначалу присутствие полицейского автомобиля на дороге его не взволновало. Он следовал за Риком, ничем не угрожая. Американец остановился на красный сигнал светофора, терпеливо ожидая, когда зажжется зеленый, а сам в уме репетировал работу педалями сцепления и газа. Когда путь наконец открылся, его нога соскользнула с педали сцепления, «фиат» прыгнул вперед и заглох. Рик выругался и, не сводя глаз с полицейской машины, лихорадочно повернул ключ в замке зажигания. Черно-белый патрульный автомобиль остановился у его заднего бампера. Два молодых полицейских нахмурились.

Дьявольщина! Что им надо?

Вторая попытка получилась хуже первой. «Фиат» скакнул вперед и замер — мотор опять скоропостижно скончался. Полицейская машина неожиданно просигналила.

Наконец двигатель завелся. Рик уперся ногой в газ и едва отпустил сцепление. Машина, немилосердно рыча, двинулась вперед, едва ворочая колесами. Полицейские, видимо, потешались, наблюдая, как взбрыкивал ненормальный «фиат», и следовали, словно привязанные. Проехав квартал, они включили синий проблесковый маячок.

Рику удалось вильнуть к тротуару и остановиться перед вереницей магазинов. Он с силой затянул ручник и машинально полез в перчаточник. Он понятия не имел, каковы в Италии правила дорожного движения и регистрации автомобилей, но считал, что такими вопросами должны заниматься «Пантеры» и синьор Брункардо. В былые времена он никогда ни о чем таком не задумывался. Он был футболистом, блистал своими спортивными достижениями в школе, затем в колледже, и с этой высоты презрительно взирал на подобную мелочевку.

Полицейский постучал в окно. Рик опустил стекло — в этой машине электропривода не оказалось.

Коп что-то сказал, Рик уловил единственное слово — «документа». Достал бумажник и вынул из него водительское удостоверение штата Айова. Почему Айова? Он лет шесть там не жил. Хотя и в других местах так и не завел дома. Пока полицейский хмурился, разглядывая пластиковую карточку, Рик сгорбился на сиденье, вспоминая звонок матери перед Рождеством. Мать сообщала, что получила предупреждение от властей штата о просроченном водительском удостоверении Рика.

— Американо? — осуждающе спросил полицейский. Рик прочитал на значке его фамилию — Аски.

— Да, — ответил он, хотя вполне мог бы справиться с коротким итальянским «си». Но не стал: стоит произнести хоть слово по-итальянски, и собеседник решит, что иностранец владеет их языком.

Полицейский открыл дверцу «фиата» и пригласил Рика выйти из машины. Второй коп, Дини, приблизился с презрительной усмешкой, и они о чем-то заговорили по-итальянски. По их виду Рику показалось, что его вот-вот поколотят. Ребятам было чуть за двадцать. Сложенные, как штангисты, они вполне могли бы играть в защите за «Пантер». Футах в десяти на тротуаре остановилась пожилая пара, наблюдая за развитием драмы.

— Говорить по-итальянски? — спросил коп.

— Нет, извините.

Оба закатили глаза. Тот еще придурок!

Они разделились и принялись демонстративно изучать место преступления. Сравнили передний и задний номерные знаки, перчаточник открыли с такой осторожностью, словно там могла находиться бомба. Затем настала очередь багажника. Рику все это надоело, и он привалился к левому переднему крылу. Полицейские посовещались, передали начальству информацию по рации и с невероятной скоростью занялись обычной писаниной.

Рик размышлял, в чем его могут обвинить. Права, конечно, просрочены, но он будет отстаивать свою невиновность в нарушении правил дорожного движения. Пришла мысль позвонить Сэму, но мобильный телефон остался рядом с кроватью. Когда показался эвакуатор, он чуть не расхохотался.

«Фиат» увезли, а его посадили на заднее сиденье полицейского автомобиля. Ни наручников, ни угроз — все мило, цивилизованно. Когда они переезжали через мост, Рик вспомнил, что лежит в его бумажнике. Достал визитную карточку Франко и подал сидевшему впереди Дини.

— Мой друг, — сказал он.

Джузеппе Лаззарино, судья.

Похоже, полицейские прекрасно знали судью Лаззарино, потому что их тон, обращение и язык жестов сразу изменились. Они заговорили вполголоса, словно не хотели, чтобы пленник их услышал. Аски тяжело вздохнул, Дини ссутулился. На другом берегу они изменили направление и, Рику показалось, некоторое время ездили кругами. Аски вызывал кого-то по рации, но не получал ответа. Дини воспользовался телефоном, однако тоже безуспешно. Рик, развалившись на заднем сиденье, посмеивался над собой и старался получить удовольствие от этой экскурсии по Парме.

Полицейские усадили его на скамью напротив кабинета Франко, именно на то место, которое двадцать четыре часа назад предложил ему Ромо. Дини неохотно зашел в приемную, а Аски удалился на двадцать футов по коридору, словно не имея с американцем ничего общего. Минуты бежали, они продолжали ждать.

Интересно, расценивать ли ему сегодняшний арест как настоящий или вроде того, что произвел Ромо? Разве поймешь? Еще одно столкновение с полицией, и «Пантеры», синьор Брункардо и Сэм Руссо пошлют его подальше вместе с контрактом. Рик почти заскучал по Кливленду.

Распахнулась дверь, и на пороге появился его фулбек, Дини плелся следом. Аски встрепенулся.

— Риик, мне так жаль! — громогласно извинился судья, поднял квотербека со скамьи и заключил в медвежьи объятия. — Произошла ошибка, ведь так? — Он испепелил взглядом полицейского, который поспешно опустил глаза и, уставившись на свои сверкающие сапоги, сразу побелел. Аски замер, как олень в свете фар.

Рик попытался что-то сказать, но не сумел подобрать слов. За встречей наблюдала хорошенькая секретарша Франко. Сам судья прикрикнул на Аско и о чем-то отрывисто спросил у Дини. Тот собрался ответить, но передумал и промолчал. Франко повернулся к американцу:

— Какие-то проблемы?

— Нет. Все в порядке.

— Машина, она ведь не твоя?

— Я думаю, она принадлежит синьору Брункардо.

Глаза судьи округлились.

— Брункардо? — напрягся он.

Эта новость добила Аски и Дини. Они еще держались на ногах, но почти уже не дышали. Судья рявкнул на них по-итальянски, и Рик уловил, что он по крайней мере дважды упомянул Брункардо.

К ним подошли два господина, на вид юристы — в темных костюмах, с толстыми портфелями и важным видом. К их удовольствию, удовольствию Рика и своих подчиненных, Франко продолжал распекать полицейских с истовостью сержанта на плацу.

Американцу стало их жаль: в конце концов, они обошлись с ним с большим уважением, чем мог рассчитывать обычный нарушитель уличного спокойствия. Когда судья выдохся, Аски и Дини скрылись с глаз долой, а Франко объяснил, что машину немедленно вернут. Нет необходимости рассказывать синьору Брункардо о происшедшем. Он снова рассыпался в извинениях. Юристы скрылись в кабинете судьи, секретарша принялась за работу. Инцидент был исчерпан.

Франко еще раз посетовал на прием, оказанный Рику в Парме, и настоял, чтобы тот согласился поужинать следующим вечером в его доме. Его жена — настоящая красавица, подчеркнул Франко, — прекрасная кулинарка. Он ни за что не примет отказа.

Рик принял приглашение, и судья извинился, что у него важное совещание с адвокатами.

— Увидимся за ужином. Чао!

Глава 11

Массажист команды Маттео, жилистый студент колледжа с сумасшедшинкой в глазах, говорил по-английски отвратительно, зато быстро. После нескольких попыток уяснить сказанное стало понятно, что он хочет предложить новому, знаменитому квотербеку размять мышцы. Он изучал некий предмет, каким-то боком связанный с новой теорией массажа. И по его мнению, именно это требовалось Рику. Квотербек распростерся на одном из массажных столов и дал знак Маттео начинать. Через несколько секунд тот надавил на подколенное сухожилие, и Рик чуть не вскрикнул. Но нельзя жаловаться во время массажа — таково правило, которое в истории профессионального футбола никто не нарушал. Как бы ни было больно, крепкие, сильные игроки не ноют на массажном столе.

— Нравится? — спросил итальянец.

— Да, только давай полегче.

Смысл сказанного не дошел до массажиста, и Рик, превозмогая боль, уткнулся лицом в полотенце.

Они находились в помещении раздевалки, служившем одновременно складом инвентаря и кабинетом тренера. Рядом никого не было. До тренировки оставалось четыре часа. Пока Маттео безжалостно мял его тело, Рик пытался отвлечься. И прикидывал, как бы ему подъехать к тренеру Руссо и объяснить, что он не желает заниматься общеукрепляющими упражнениями. Никаких забегов, приседаний и отжиманий. Он в хорошей форме. Во всяком случае, для того, что ему предстоит. Во время бега можно повредить ногу, растянуть мышцу или еще что-нибудь в том же роде. На профессиональных сборах квотербеки разминаются по собственной программе, и все это воспринимают как должное.

Но Рика беспокоила реакция команды. Мол, приехал американский баловень. Считает для себя зазорным заниматься укрепляющими упражнениями. Слишком изнежен, чтобы выходить со всеми на тренировку. Пусть итальянцы до упаду роют носом грязь, американец будет наблюдать за их стараниями со стороны.

Маттео навалился на его поясницу, но стал действовать мягче. Массаж помог: одеревеневшие, натруженные мышцы отпускало. Появился Сэм и устроился на соседнем массажном столе.

— Я думал, ты в форме, — весело заметил он.

— Сам так считал.

Появился зритель, и Маттео вернулся к прежнему стилю отбойного молотка.

— Болит?

— Немного. Обычно я так долго не бегаю.

— Привыкай. Будешь сачковать, итальянцы сочтут, что ты не спортсмен, а щеголь.

Вот все и решилось.

— Я не из тех, кого рвет на поле, — произнес Рик.

— Разумеется. Хотя мне показалось, ты был к этому близок.

— Спасибо за комплимент.

— Мне только что звонил Франко. Снова неприятности с полицией? Обошлось?

— Пока есть Франко, копы могут арестовывать меня ни за что хоть каждый день! — Рика от боли прошиб пот, но он старался сохранять невозмутимость.

— Мы выправили тебе временные права и документы на машину. Моя ошибка — прости.

— Не бери в голову. У Франко очень симпатичные секретарши.

— Подожди, увидишь его жену. Он нас тоже включил в список приглашенных на завтрашний ужин — меня и Анну.

— Рад слышать.

Маттео перевернул квотербека и стал щипать бедра. Рик чуть не закричал, но все-таки сумел не поморщиться.

— Давай поговорим о нападении, — предложил он.

— Ты проглядел сборник тактических комбинаций?

— Школьный уровень.

— Да, самые основы. Но здесь фантазировать не приходится. Опыт игроков невелик, и тренировочного времени не хватает.

— Я не спорю. Просто у меня возникло несколько идей.

— Говори.

Маттео отошел с гордостью исполнившего свой долг хирурга. Рик поблагодарил массажиста.

— Прекрасная работа. — Он сполз со стола и, хромая, направился прочь. В раздевалку ввалился Слай. Из ушей торчат проводки наушников, на голове сбитая на сторону шоферская кепка. Он снова надел майку команды «Мустангов». — Привет, Слай, — поздоровался с ним Рик. — Как насчет массажа? Маттео — просто чудо!

Они обменялись колкостями — вечное соперничество «Браунс» и «Мустангов». Слай разделся до боксеров и улегся на столе. Массажист размял пальцы и приступил к делу. Слай гримасничал, но молчал.

За два часа до тренировки Рик, Слай, Трей Колби и тренер Руссо вышли на поле и стали обсуждать тактику нападения. К радости Сэма, новый квотербек не захотел разом все изменить. Что-то предлагал, уточнял направления пасов, маршруты выносов. Сэм то и дело напоминал ему, что выносные комбинации «Пантер» не отличаются разнообразием — принцип один: отдать мяч Слаю и убраться с его дороги.

В дальнем конце поля появился Фабрицио и, держась отдельно от остальных, начал осторожную, рассчитанную скорее на зрителя разминку.

— Второй раз подряд является на тренировку, — заметил, глядя на него, Слай.

— Что ты хочешь сказать? — не понял Рик.

— Все собирается уходить и никак не решится.

— Уходить?

— Да, — кивнул Сэм. — У него такая привычка. То тренировка не устраивает, то игра не сложилась, то еще что-нибудь.

— И вы терпите?

— Он наш самый лучший принимающий, — объяснил тренер. — Плюс играет бесплатно.

— У парня золотые руки, — добавил Трей.

— Не бегает, а летает, — подхватил Слай. — Быстрее меня.

— Неужели?

— Точно. Обгоняет на сорока ярдах на четыре шага.

Нино тоже приехал раньше назначенного часа. Быстро размялся и не спеша побежал вокруг поля.

— Почему он так дергает задницей? — спросил Рик, глядя ему вслед.

Слай рассмеялся немного громче, чем следовало. Его поддержали Сэм и Трей. И Слай, воспользовавшись моментом, объяснил, в чем причина особенной чувствительности филейной части товарища.

— На тренировках в шортах — это еще что. Вот когда он в полной экипировке и мы атакуем, все его тело напряжено, особенно мышцы, управляющие ягодицами. Нино настолько любит идти вперед, что иногда забывает об отрыве мяча, потому что стремится только пробить защитника. И когда его мысли лишь об этом и он пригибается, ягодичные мышцы начинают вибрировать, и стоит в это время до них дотронуться, как он готов выскочить из собственной кожи.

— Следовательно, мне надо держаться как можно дальше от его задницы, — заметил Рик, и все опять расхохотались.

— Пожалуй, — кивнул Трей. — Но Нино очень неаккуратен. Тебе придется гоняться за мячом по всему полю.

— Мы с этим столкнулись, — подтвердил Сэм. — Просто беда.

— Надо, чтобы он научился быстрее выполнять отрыв мяча, — посерьезнел Слай. — Бывает, я уже прорываюсь, а квотербек только-только получает мяч. Пытается меня догнать, я жду чертов мяч. А Нино в это время ревет и наваливается на какого-нибудь бедолагу.

Подошел Нино и привел с собой Фабрицио. Рик предложил начать со схватки. Отрывы получались неплохими, без особенных ошибок, но слишком медленными. Появились остальные «Пантеры» и принялись носиться по полю, отрабатывая пасы и удары.

Сэм приблизился к Рику.

— До начала тренировки полтора часа, а они уже здесь и не могут дождаться. Приятно, правда?

— Никогда с подобным не сталкивался.

— Они любят игру.

Франко со своей немногочисленной семьей жил в самом центре города на верхнем этаже палаццо с видом на Пьяцца делла Секката. Все в этом здании было старинным — ведущая наверх истершаяся мраморная лестница, деревянные полы, красиво потрескавшиеся оштукатуренные стены, портреты стародавних королевских особ, сводчатые потолки со свинцовыми светильниками и непомерных размеров кожаные диваны и стулья.

Зато жена выглядела удивительно молодо. Антонелла, красивая темноволосая женщина, привлекала с первого взгляда и уже не разочаровывала. И хотя говорила по-английски с сильным акцентом, Рику хотелось ее слушать и слушать.

У них было двое детей: сын Ивано шести лет и трехлетняя дочь Сюзанна. Им разрешили провести полчаса со взрослыми, а затем отправили спать. Рик заметил, что в глубине квартиры, стараясь не попадаться на глаза, ждала похожая на няню женщина.

Жена Сэма Анна тоже отличалась красотой. И Рик, смакуя «Просекко», [20] любовался очаровательными женщинами. Покинув Кливленд, он нашел себе во Флориде временную подружку, но когда настало время расставаться, нисколько не жалел и исчез не попрощавшись. Он замечал в Парме красивых женщин, но те говорили на незнакомом языке. Они не входили в группу поддержки, и Рик то и дело клял Арни за его ложь. Он скучал по женскому обществу и теперь получал удовольствие от коктейля — пусть даже с женами своих приятелей. Но мужья сидели рядом, а он терялся в хитросплетениях итальянского, когда остальные четверо смеялись над очередной шуткой Франко. Появилась седоволосая женщина в переднике и, подав поднос с закусками — вяленым мясом, пармезаном и оливками, — возвратилась в маленькую кухню, где готовился ужин.

Сам стол представлял собой чудо — черную мраморную плиту на двух ногах в виде массивных ваз. Он стоял в своеобразном патио — смотрящей на центр города, обсаженной цветами террасе. На столе теснились свечи, серебряная посуда, цветы, изящный фарфор и кувшины с красным вином. Вечерний воздух был чист и свеж, но холодил, только когда на террасу залетал легкий порыв ветра. Из скрытого от глаз динамика струились тихие звуки оперной музыки.

Рику предоставили лучшее место — с видом на купол собора. Франко щедро разлил красное вино и предложил тост за их нового товарища. И в заключение страстно добавил:

— Парма должна выиграть Суперкубок!

«Куда я попал? » — спрашивал себя Рик. Обычно в марте он выбирался в Калифорнию, подселялся к какому-нибудь приятелю, играл в гольф, толкал штангу, бегал и всячески старался сохранить форму, пока Арни сидел на телефоне и отчаянно пытался найти команду, которой бы требовался квотербек. Надежда умирает последней. Еще один звонок — и не исключено, что контракт окажется в руках. И новая команда принесет успех. Весной рождались надежды обрести наконец свое место в команде с сильной линией нападения, блестящим центровым, талантливыми принимающими и всем прочим. Его пасы придутся точно в цель, и зашита противника рассыплется. Суперкубок обеспечен. Кубок профи. Выгодный контракт. Он дает согласие. Слава. Многочисленная группа поддержки.