Джессика Спотсвуд 17 страница

Подавившись, я шарахаюсь обратно в холл и ретируюсь к себе в комнату, пытаясь осознать увиденное. Моя сестра целовала гувернантку. Целовала, закрыв глаза и подавшись к ней, как подсолнух к солнцу.

Я никогда не задумывалась об этом раньше, но Елена как раз такая, какой хочется быть Мауре: культурная, умная, красивая, сильная. Она уделяла Мауре внимание, выслушивала ее, поощряла и вообще нянчилась с ней, как никто другой.

Теперь я не понимаю, как могла не заметить этого раньше.

Плюхнувшись на диван, я хватаюсь руками за голову. Это все усложняет. А Маура… интересно, Елена – единственная девушка, которую ей захотелось поцеловать? У нее просто школярская влюбленность или нечто иное? Я вспоминаю все эти ее возражения против замужества и чувствую себя страшно виноватой. Она пыталась мне что‑ то сообщить, а я не удосужилась ее выслушать.

Маура заходит ко мне в комнату. Ее щеки пылают, но уголки губ приподняты в полуулыбке. Она выглядит счастливой. Несколько смущенной, но счастливой. Она прикрывает за собой дверь и останавливается на ковре с цветочным орнаментом, который я когда‑ то взяла в Маминой комнате.

– Сколько это уже продолжается? – спрашиваю я.

Мне нужно знать, насколько далеко она зашла.

Руки Мауры вспархивают, словно две потревоженные птички.

– Мы только сейчас… это первый раз… но мне давно хотелось. Я без ума от нее, Кейт.

– Ох, Маура… Почему ты мне не сказала? – Я вскакиваю с диванчика, вспоминая тех девушек из реестра, которых схватили за поцелуй в черничнике.

– Я пыталась! Я говорила тебе, какая она замечательная и умная, но ты же ничего не желала слышать. Ты не слушаешь меня, Кейт, а вот Елена слушает.

Я ненавижу себя за боль, которую сейчас причиню сестре, но деваться некуда, она должна это знать.

– Потому что ей кое‑ что от тебя нужно, – говорю я.

Маура захлебывается:

– Неужели ты правда думаешь, что я не могу отличить настоящие чувства от поддельных? Или я, по‑ твоему, так ужасна, что никто не может меня полюбить?

– Конечно же, я так не думаю. Однажды кто‑ нибудь обязательно тебя полюбит, и это будет здорово – ему очень посчастливится. Ну или ей, – поправляюсь я. – Но это будет не Елена.

– Откуда тебе знать, что она чувствует? Я знаю, это все… необычно, но мы так много времени проводили вместе. Мы с самого начала были не как учительница и ученица, а как подруги, и сейчас…

– Ее прислали сюда, чтобы шпионить за нами. И это не паранойя, а правда. Я должна была встретиться с ней сегодня для урока магии, но опоздала. Сестрам нужно, чтобы я вступила в их орден, и, чтобы заполучить меня, понадобилась ты. Елена сама говорила это мне, Маура. Говорила совершенно четко и ясно. Они готовы мучить тебя, лишь бы заставить меня с ними сотрудничать.

– Лгунья! – Огромные сапфировые глазищи Мауры превращаются в две узкие щели. – Она никогда не причинит мне вреда.

– Причинит, – вздыхаю я. – Она этого не хочет, но она целиком и полностью предана Сестричеству.

– Я тебе не верю, – огрызается Маура. – К тому же, зачем это ты им понадобилась?

Презрение в ее голосе заставляет меня отшатнуться.

– Я нашла Мамин дневник. Она пишет о пророчестве, которое было сделано перед тем, как пал Великий Храм. Там говорится о трех сестрах, которые повзрослеют перед началом двадцатого века. Одна из сестер будет самой сильной ведьмой за несколько столетий. В Сестричестве считают, что этими ведьмами можем оказаться мы. Они хотят прибрать нас к рукам, пока этого не сделали Братья. Вот почему Елена здесь.

Пока я говорю, Маура мечется между окном и кроватью, вышагивая туда‑ сюда по комнате.

– А с чего ты взяла, что это ты? С тем же успехом это могу быть я. Или Тэсс.

Я качаю головой.

– В пророчестве говорится, что эта ведьма будет обладать способностью к ментальной магии. И… ну у меня есть эта способность. Еще с детства.

Маура застывает, вскинув ладонь ко рту:

– Ты когда‑ нибудь пыталась заколдовать меня?

– Нет! Конечно, нет, – зыркаю я на нее. – Я вообще использовала ее только один раз, когда Отец хотел отослать меня в монастырскую школу. А Елена хочет, чтобы я вступила в Сестричество и помогала им бороться с Братьями. – Я лезу в карман и натыкаюсь на колечко с рубином. – Цели Сестер важны, Маура, я верю в это. Но для меня важнее вы с Тэсс. То, что они хотят добраться до меня через вас, неправильно.

Маура мотает головой, ее рыжие волосы плещутся, как пламя на ветру, а на губах снова возникает полуулыбка.

– Ты ошибаешься. Она не использует меня, чтобы тебя заполучить.

– Я не выдумываю, поверь. Неужели ты думаешь, что я стала бы такой огород городить, только чтобы помешать тебе видеться с нашей гувернанткой? – Я раздраженно всплескиваю руками. – Можешь, если хочешь, почитать Мамин дневник.

Я направляюсь к своему бюро, но Маура останавливает меня:

– Мне незачем его читать. Если пророчество верно – а я чувствую, что так оно и есть, – то все остальное верно тоже. Но мне все равно, что сделают со мною Сестры. Я хочу поехать с Еленой в Нью‑ Лондон. Я влюблена в нее, Кейт, и она тоже меня любит. Она еще не сказала этого, но…

Во мне закипает гнев:

– Маура, она манипулирует тобой. С самого начала манипулировала. Да я прямо сейчас уволю ее!

– Не посмеешь! – Маура встает между мною и дверью.

Внезапно обессилев, я прислоняюсь к деревянной спинке кровати. Я не должна расходовать силы на очередную стычку с Маурой. Я ненавижу ссориться с ней, ненавижу ту дистанцию, которая возникла между нами с тех пор, как появилась Елена. Даже раньше, если уж быть честной. Легко, конечно, обвинять во всем Елену, но мы с Маурой грыземся уже не первый месяц.

Меня накрывает волна сочувствия. Маура так невероятно одинока. Она не хочет замуж. Она заслуживает того, чтоб быть там, где смогут оценить ее таланты. Там, где она будет своей. Если это возможно только в Сестричестве, значит, так тому и быть. Я должна просто отпустить ее.

Я отдергиваю занавески и смотрю в окно. Отсюда виден розарий в обрамлении вечнозеленых растений и золотарника. Живая изгородь образует аккуратный квадрат вокруг ярко‑ розовых, красных и кремовых роз. Вокруг мраморной скамьи, на которой я когда‑ то впервые попробовала колдовать под взглядами нашей Мамы и мраморной Афины.

Я, моргая, подношу руку к виску. Кажется, я думала о чем‑ то еще?

– Что с тобой? – спрашивает Маура, озабоченно глядя мне в лицо.

– Голова… – Такое специфическое ощущение. Будто кто‑ то дергает меня, но не за волосы – внутрь. Это ужасно странно.

Маура обнимает меня за плечи и ведет к кровати, укрытой синим стеганым одеялом.

– Ты выглядишь усталой. Почему бы тебе не вздремнуть перед ужином?

В моей голове все путается. Я вроде бы только что за что‑ то сердилась на Мауру? Но я не помню, за что, она же так мила со мной. Что‑ то было не так и требовало исправления, но я не помню, что именно.

Я нажимаю туда, где что‑ то дергается у меня в голове, и все проходит. Так рассеиваются чары ведьмы, которая слабее, чем я.

Маура целовала Елену. Я хотела уволить ее, и тут…

Нет. Это не Маура. Она не может так поступить со мной!

Я поднимаю взгляд на сестру; взгляд ее сапфировых глаз устремлен на меня.

Теперь я очень ясно ощущаю, как она тянется к моей памяти.

– Как. Ты. Смеешь? – взрываюсь я и толкаю ее.

Маура отлетает к туалетному столику, опрокинув маленький пузырек с лавандовой водой. Он скатывается на пол, разбивается, и комнату наполняет аромат лаванды.

– Прекрати это. Я знаю, что ты попыталась сделать, – рявкаю я.

Лицо Мауры вытягивается, она отступает к двери.

– Я только хотела…

– Не смей оправдываться! Я никогда не наводила на тебя чары! Никогда!

Я делаю глубокий вдох, стараясь успокоить разбушевавшееся сердце. Все в порядке, я все помню. У Мауры ничего не вышло, она недостаточно сильна.

Но что, если бы у нее получилось? Измученная и злая, я поворачиваюсь к сестре. Я никогда не сделаю подобного с теми, кого люблю. Никогда больше.

– Елена знает, что ты это можешь?

Может быть, Елена нарочно стравливает нас, чтобы выяснить, кто сильнее?

Маура кивает.

– Она меня и научила. Она так гордилась тем, что я быстро научилась. Только… – Я вижу на ее лице колебания. – Ладно. Неважно. Она не поэтому нравится мне, Кейт.

Я направляюсь к двери. Каждый миг пребывания Елены в этом доме – лишний миг.

– Что ты хочешь? – Маура бежит следом и тянет меня за локоть.

Я вырываю руку:

– Не трогай меня.

Маура уже кричит, а ее глаза наполняются слезами:

– Кейт, она не виновата! Это я, я все сделала!

– Думаешь, это существенно меняет дело?

Маура обгоняет меня и преграждает мне путь. Я сильно пихаю ее, и она врезается спиной в стену.

Я без стука распахиваю дверь в комнату Елены. Она с шитьем сидит в зеленом кресле подле огня, игла так и мелькает в ее руках.

– Я хочу, чтобы вы убрались из моего дома. Немедленно. – Мой голос звучит настолько холодно, что я сама не узнаю его.

– Ты не можешь этого сделать!

Маура уже вовсю льет слезы. Я закрываю дверь – еще не хватало, чтобы нас слышала прислуга.

– Я – хозяйка этого дома. Я могу делать все, что мне заблагорассудится, в том числе и увольнять обслугу, которая меня не устраивает. Мисс Робишо, мы больше не нуждаемся в ваших услугах.

Елена смотрит на меня, пытаясь понять, насколько я тверда в своем намерении уволить ее, и я вперяю в нее ответный взгляд. Она что, пытается к чему‑ то принудить меня? Способна ли она на это?

Маура протискивается мимо меня, чтобы встать рядом с Еленой.

– Отцу это не понравится, Кейт.

– Ему не приходится тут жить.

Маура кладет руку на спинку Елениного кресла, словно стараясь защитить свою возлюбленную, и направляет на меня подбородок:

– Я напишу ему и все расскажу, и тогда ему придется сократить свою поездку.

– Хорошо, – прохладно говорю я, подбочениваясь. – Возможно, он тебя вразумит. Или ты собираешься и его заколдовать?

– Ты так говоришь, будто ниже и падать некуда, а сама недавно созналась, что тоже так делала! – кричит Маура.

Моя нижняя челюсть отпадает. Я в ярости смотрю на сестру и не могу поверить, что она это сказала.

Елена аккуратно втыкает иголку в шитье и откладывает его в сторону.

– Маура, ты пыталась заколдовать Кейт, но у тебя не вышло?

– Да, – неуверенно говорит Маура. В ее глазах все больше сомнения. – Что это значит?

– То, что Кейт – более сильная ведьма. Удивительно, что вы обе оказались способны к ментальной магии. Это редкость. Я никогда не слышала ни о чем подобном, – выдыхает Елена. Она направляется ко мне, но настороженно замирает у балдахина, не дойдя до меня несколько шагов. – Кейт, я прошу прощения за то, что тайком от вас научила вашу сестру ментальным чарам. Я знаю, что вы не верите в чистоту наших намерений, но…

– Чистота намерений? Да вы целовали мою сестру! – негодую я.

Колдовская сила растет во мне с головокружительной скоростью. Мне хочется воткнуть в Елену ее швейную иголку. Перебить все эти хорошенькие флакончики на ее туалетном столике. Просто чтобы показать, насколько я сильна. Я на мгновение закрываю глаза, чтобы по крупицам восстановить самообладание.

– Что тут творится? – В комнату просачивается Тэсс и закрывает за собою дверь. – Почему вы так кричите?

Я вперяю указующий перст в Мауру, по‑ прежнему нависающую над опустевшим Елениным креслом.

– Скажи ей! Скажи, что ты сделала. А вы, – я разворачиваюсь к Елене, – я хочу, чтобы вы убрались из этого дома. Сейчас же.

– Ты не можешь просто выставить ее на улицу, – говорит Маура, спеша к Елене.

Я не обращаю на нее внимания, не сводя глаз с Елены.

– До наступления сумерек можете собираться. Джон отвезет вас на вокзал. У нас есть деньги на непредвиденные домашние расходы, их должно хватить, чтобы оплатить вам дорогу до Нью‑ Лондона.

– Если ты отошлешь ее, я тоже с ней уеду, – угрожает Маура.

Я выпрямляюсь. Я выше всех в этой комнате. Выше и сильнее.

– Маура – не та, кто вам нужен. Я сильнее, чем она, и дважды это доказала. Я клянусь, что буду препятствовать каждому вашему шагу, пока вы не скажете ей правду. Как знать, быть может, ваше начальство не обрадуется, узнав, какую тактику вы тут применяли? Вы ничего не выиграете от того, что Маура будет думать, будто вам есть до нее дело, если я расскажу о ваших методах тем, кто стоит во главе Сестричества.

Елена долгий миг не сводит с меня глаз. Она – амбициозная женщина, положение в Сестричестве наверняка очень важно для нее, поэтому я надеюсь, что моя угроза подействует.

Наконец она поворачивается к Мауре и касается ее пышного кремового рукава.

– Маура, – говорит она, – боюсь, вы заблуждаетесь относительно чувств, которые я к вам питаю.

Голубые глаза Мауры снова наполняются слезами.

– Не говори так, – молит она, схватив другую Еленину руку, – не слушай Кейт. Пожалуйста. Я… я люблю тебя!

Тэсс рядом со мной коротко присвистывает от изумления.

– Мне очень лестно ваше признание, – говорит, отстраняясь, Елена, – но я не могу ответить вам тем же.

Рука Мауры падает. Та самая рука, что так нежно гладила Еленину щеку.

– Но ты же меня целовала!

Елена качает головой. Несмотря на кипящие страсти, она по‑ прежнему выглядит безупречно, будто фарфоровая кукла: из ее прически не выбилось ни единого волоска.

– Вы застали меня врасплох. Это было ошибкой.

Маура переводит взгляд на меня:

– Ты была права, – гневно выкрикивает она, выбегая из комнаты. – Довольна теперь?

Остальные молчат. В другом конце холла Маура так хлопает дверью, что пол содрогается.

– Вероятно, все можно было сделать гораздо лучше, – говорит Елена, открывая шкаф и вытаскивая оттуда свой чемодан. – Вы можете заставить меня уехать, но они пришлют кого‑ нибудь еще. Я расскажу им все, что узнала. Вы не сможете этого избежать, Кейт. Лучше будет, если вы присоединитесь к нам добровольно.

– А если нет? – Я хочу, чтобы Тэсс услышала ответ Елены.

– Сестры не хотят ничего вам навязывать, но, если придется, они сделают все, что в их силах, чтобы вас убедить. Они не постесняются использовать для этого Мауру или Тэсс. – Елена собирает свои вещи с туалетного столика. – Тэсс, я сожалею, что мне пришлось это сказать. Это не то, чего я хотела бы.

– И не то, чему вы станете мешать, верно? Так что вам нечего делать в этом доме. Пакуйте вещи и убирайтесь, – огрызаюсь я. – Тэсс, пойдем со мной.

Все это время Тэсс стояла у стены, прижавшись к обоям с орнаментом из тюльпанов, и внимательно следила за происходящим своими наблюдательными, серыми, как грозовое небо, глазами. Следом за мной она проходит через холл в мою комнату. Отсюда слышно, как рыдает в своей комнате Маура. От этого звука все внутри у меня переворачивается.

Тэсс забирается на мою кровать, свесив вниз обутые в домашние туфли ноги.

– Ты что‑ то скрыла от нас. Расскажи мне все, – говорит она.

И я рассказываю.

Перед ужином в мою дверь стучат. Тэсс еще у меня. Она лежит на диване поперек моей кровати и читает Мамин дневник, хмурясь от обилия эмоций.

– Мисс Кейт! – Это миссис О'Хара. Почему она сама поднялась наверх, вместо того чтобы прислать Лили? – У вас гость. Брат Ишида желает вас видеть.

Тэсс садится. На ее лице крупными буквами написана тревога.

– Не бойся, – говорю я ей, – мы же ничего не сделали.

Если, конечно, Саши не рассказала все отцу. Если не проболталась Бренна. Если…

Нет. Более вероятно, что это вторая часть плана Беластра в действии.

– Если Маура откроет тебе, постарайся предупредить ее, что он пришел, – говорю я Тэсс. – Не хватало только еще одной сцены.

Я подхожу к зеркалу, чтобы поправить прическу, и спускаюсь в гостиную.

Снаружи задувает сильный ветер, обрывая с деревьев последнюю листву, недавно обнажившиеся ветви скребут в стекла. Портьеры в гостиной вьются на ветру, напоминая злокозненных синих призраков. Я быстро прохожу по комнате и закрываю окно. Брат Ишида стоит спиной ко мне перед пылающим камином, он разворачивается и улыбается мне.

– Добрый вечер, мисс Кэхилл.

– Добрый вечер, сэр.

Я не понимаю, чего он ждет, пока он не делает нетерпеливого жеста в сторону пола. Я преклоняю перед ним колено, подметая паркет юбками. Мне ненавистно выказывать почтение человеку, которого я никогда не любила и не уважала. Я думаю о том, как он зачал вне брака Рори, как поддался на шантаж ее матери и как удалил из города миссис Клей, когда ту привлекли к ответственности. Мне с трудом удается не вздрогнуть от отвращения, когда он кладет ладонь мне на лоб. Его пальцы слишком мягкие для мужских.

– Господь да благословит тебя и да сохранит сегодня и во все дни жизни твоей.

– Благодарение Господу, – мямлю я в ответ и поднимаюсь на ноги.

Брат Ишида тем временем располагается на краю кремовой софы и жестом предлагает мне сесть рядом с ним. Я осторожно усаживаюсь подальше от него.

– Мисс Кэхилл, тебе известно, что твоя церемония оглашения должна состояться в середине декабря. Однако…

Мои нервы напряжены, как натянутые струны.

– Да, сэр?

– Сегодня вечером ко мне пришел Финн Беластра. Так как ваш батюшка некоторое время назад уехал по делам, Финн просил твоей руки у меня. Он заверил, что ты уже дала ему свое согласие, и вы готовы объявить о помолвке. – Брат Ишида не сводит с меня глаз. Его тонкий рот похож на ножевой шрам. – Я надеюсь, ты не скомпрометировала себя настолько, что теперь вынуждена спешить? А, мисс Кэхилл?

Я вскидываю голову. Милостивый Боже, неужели он предполагает, что… Я не скрываю возмущения:

– Нет, сэр! Конечно же, нет!

– Рад это слышать. Особенно учитывая, что ты дружишь с моей дочерью. У Сашико чистое сердечко, но я не приветствую ее общение с барышнями, не такими целомудренными и добронравными, как она. Хочешь верь, хочешь нет, но я помню, каково это – быть молодым. – Брат Ишида пробегает по мне плотоядным взглядом, задержавшись на бюсте, и я с трудом подавляю желание скрестить руки на груди. – Мы всегда должны противостоять дьявольским козням, побуждающим нас к похоти.

– Да, сэр. Я буду молить Господа укрепить мое грешное сердце. – Я осторожно отодвигаюсь и чопорно складываю руки на коленях.

– Я готов по просьбе молодого мистера Беластры ускорить твою церемонию оглашения, – продолжает Брат Ишида. – Я знаю, что твой батюшка очень его ценит и несколько месяцев назад даже рекомендовал его на должность школьного учителя, так что вряд ли станет возражать против вашего брака.

– Конечно, сэр. У меня и в мыслях нет вступить в брак с тем, кого не одобрит Отец.

Брат Ишида улыбается скользкой змеиной улыбкой.

– Я уверен, ты знаешь, что Финн принял наше предложение вступить в Братство. Его первое решение оказалось очень мудрым – он прикрыл свою семейную лавочку. Я надеюсь, ты понимаешь, какая это огромная честь – стать супругой члена Братства.

– Да, сэр, – улыбаюсь я. – Я сделаю все, чтобы быть достойной этой чести.

– Уж постарайся, мисс Кэхилл. Постарайся.

Сверху, из холла, доносится какой‑ то ритмичный шум. Это Джон тащит по лестнице чемодан Елены, и тот ударяется о каждую ступеньку.

– Что, Кейт была права? Тебе вообще нет до меня никакого дела? – Голос Мауры звучит яростно – и очень громко. Один Бог знает, что она может еще наговорить, если ей не сказали, что здесь Брат Ишида. А он, конечно, уже заинтересовался:

– Что за шум?

Я нервозно улыбаюсь, надеясь, что у него не слишком хороший слух.

– Простите, кажется, мои сестры что‑ то не поделили.

Захлопывается входная дверь, а вопли Мауры приближаются, теперь они доносятся из передней.

Что‑ то с грохотом падает на пол.

– Что за дьявольщина? – Брат Ишида поднимается на ноги.

Я в ужасе бегу в переднюю, но уже слишком поздно. Миссис О'Хара и Лили стоят в дверях столовой. Лили, съежившись, прикрывает лицо рукой. Миссис О'Хара бочком пробирается к Мауре вдоль стенки, вытянув руку вперед.

Маура потеряла контроль над своей силой.

Маура, сердечко которой разбито, теперь разбивает и крушит все на своем пути.

Хрустальная ваза разлетелась вдребезги, и осколки хрусталя блестят на деревянном полу вперемешку с погнутыми, растрепанными розами. Зеркало слетело с крючка и разбилось, портрет родителей Отца тоже валяется на полу. Осколок стекла воткнулся в руку миссис О'Хара.

– Маура, голубушка, – приговаривает она, потихоньку продвигаясь вперед.

Интересно, как давно она знала?

Осколок в несколько дюймов длиной пролетает мимо моей головы, и я цепенею.

– Миссис О'Хара, назад! Она не ведает, что творит.

Маура стоит в дверях, запрокинув голову и широко раскинув руки. Ее синие глазищи беспомощно смотрят в никуда. Дорогой столик красного дерева поднимается в воздух и начинает снова и снова биться в стену. Его ножки ломаются.

Входная дверь с грохотом открывается, словно ее толкнула невидимая рука. Снаружи гремит гром, на небе клубятся грозовые облака.

– Милостивый Боже, – доносится из‑ за спины голос Брата Ишиды.

Маура смотрит на него. На меня.

– Это ты! Ты заставила ее уехать!

С окна срываются занавески и летят ко мне. Я наступаю на них, чтобы прижать к полу, но они обвиваются вокруг моих ног, будто змеи. Они и есть змеи – глянцевитые, гибкие, шипят и грозят мне раздвоенными языками. У меня хватает сил увидеть за иллюзией реальность. Занавески. Просто занавески. Я пробиваюсь через чары, и они разрушаются. На полу лежат два безвредных куска ткани.

– Прекрати это! Маура, ты должна остановиться!

Руки Мауры сжимаются в кулаки:

– Я не могу.

Занавески снова поднимаются. Теперь они превращаются в паутину, мерзкую, липкую, с жирными черными пауками. Я вскрикиваю и пытаюсь счистить ее с лица.

– Это все ненастоящее, Кейт, – спокойно говорит Тэсс с лестничной площадки наверху. – Ты же знаешь.

Но Лили, не переставая, кричит, Брат Ишида за моей спиной бормочет молитвы, и я не могу сосредоточиться.

Маура знает, что я ненавижу пауков, и напустила их на меня, и я не могу ее остановить, и…

– Intransito, – говорит Тэсс.

Пауки исчезают. Маура застывает, в смятении сложив губы буквой «О». Она смотрит на меня своими голубыми глазами, в которых легко прочесть мольбу и страх. Даже сейчас, после всего, что она натворила, мое сердце захлестывает сочувствием и болью.

Откуда Тэсс знает это заклинание? Воистину, мои сестры полны сюрпризов.

На один долгий миг в доме становится тихо.

Потом вперед выступает Брат Ишида. Его холодные мраморные глаза сияют. Он указывает на Мауру, а потом – на Тэсс:

– Ведьмы!

Это будто ночной кошмар.

– Мисс Маура Кэхилл! Мисс Тереза Кэхилл! Вы арестованы за гнусное и возмутительное преступление – за ведьмовство, – провозглашает Брат Ишида. Он загораживает собой открытую дверь; его длинный черный плащ волочится по воде, а под ботинками хрустят осколки. – Мисс Белифор, попросите моего кучера зайти.

Если она позовет кучера, у Брата Ишиды будет еще один свидетель.

– Лили, нет! Не надо! Мы же всегда были добры к тебе! Пожалуйста! – в отчаянии кричу я.

Но Лили подхватывает свои синие юбки и выбегает. Тэсс смотрит на меня сверху безумными серыми глазами и ждет от меня какого‑ нибудь знака. Она не знает, что делать. Увы, я тоже этого не знаю.

– Мне освободить Мауру? – сдавленно спрашивает она.

Я киваю, и Тэсс медленно произносит обратное заклинание, отменяющее ее чары intransito. Маура, как сноп, валится на пол. Миссис О'Хара, которая стоит к ней ближе всех, обнимает ее за талию и ставит на ноги.

– Теперь ты можешь себя контролировать? – спрашиваю я.

Маура кивает. У нее глубокие царапины на щеке и на ладони правой руки. Один рукав разорван, на локте проступает алое пятно. Ее лицо бледно. Она, пошатываясь, глядит на учиненный ею разгром. На устилающие пол остатки семейных реликвий. На замотанную окровавленным фартуком руку миссис О'Хара.

– Простите. Мне так жаль, – всхлипывает она, прижимаясь к миссис О'Хара.

– Ничего, голубушка, – шепчет та, поглаживая сестру по голове.

Миссис О'Хара куда великодушнее, чем я.

В дверях появляется кучер – высокий, широкоплечий мужчина с крючковатым носом и мерзким шрамом на подбородке. Я узнаю его: это один из тех стражников, что арестовывали Габриэль Доламор и забирали Бренну.

– Сайрус! – повелительно восклицает Брат Ишида. – Отправляйся в город, собери членов Совета и немедленно привези их всех сюда. Я выявил двух ведьм прямо в их логове.

Глаза Сайруса с отвращением пробегают во всем присутствующим.

– Да, сэр, – говорит он, разворачивается на каблуках и исчезает в осенних сумерках.

Брат Ишида прохаживается туда‑ сюда на маленьком пятачке, не усыпанном осколками.

– Чьи‑ то показания вряд ли понадобятся, я же видел все собственными глазами. Тем не менее лучше сделать все как полагается. Мисс Кэхилл, ты знала, что твои сестры так вероломны? Видела ли ты раньше, как они колдуют?

Я молчу, глядя на собственные сложенные руки.

– Отвечай мне, девочка! Ты знала, что твои сестры – ведьмы?

Я молчу.

Он пересекает комнату и довольно сильно бьет меня по лицу ладонью, моя голова запрокидывается, и я ударяюсь затылком о стенку.

– Кейт! – вскрикивает Тэсс.

Я подношу руку к пылающей щеке. Мы с Маурой, бывало, толкались и таскали друг друга за волосы, но прежде никто никогда не бил меня по лицу. От боли к глазам подступают слезы, но я загоняю их назад. Я не доставлю ему удовольствия, расплакавшись.

– Не смей меня игнорировать, – говорит Брат Ишида. Его темные глаза ярко горят на изборожденном морщинами лице. – Ты обязана подчиняться мне. Отвечай. Немедленно. Ты знала, что твои сестры – ведьмы?

– Нет. – Я смотрю в пол и кусаю губы. Делу не поможет, если я выскажу сейчас все, что о нем думаю.

Начался дождь, и капли барабанят по крыше. В переднюю задувает холодный ветер, он несет с собой запах палых листьев и прелой травы.

Миссис О'Хара направляется было в кухню, но Брат Ишида воздевает руку, чтобы остановить ее:

– Куда?!

– Принести бинты и мазь для мисс Мауры, – отвечает она.

– Нет. Никто отсюда не выйдет, пока не прибудут стражники. – Брат Ишида поворачивается к дрожащей в дверях Лили, которая простодушно взирает на все большими телячьими карими глазами. – Мисс Белифор, вы можете засвидетельствовать, что здесь происходили какие‑ то странные события?

Лили колеблется, и он хмурится.

– Мисс Белифор, в первую очередь вы Божья слуга, а уж потом чья‑ то еще. Мы должны искоренять колдовство, где бы оно нам ни встретилось, иначе эта зараза укоренится и расползется по всей стране. Говорите!

– Я кое‑ что видела, – шепчет Лили, вперив взгляд в его ботинки. Прядь каштановых волос падает ей на лицо. – Кое‑ что… необычное. Цветы не в свое время распускались. Еда до угольков подгорит, а на вкус – амброзия. Или вещь какая‑ то появится, а через минуту пропадет.

О нет! Я всегда старалась, чтобы слугам не попадалось на глаза то, что невозможно объяснить, но при этом никогда не верила по‑ настоящему, что они могут на нас донести. Миссис О'Хара любит нас, а Лили… что ж, она, конечно, набожная и добродетельная, но при этом такая тихоня! И она уже многие годы служит у нас, с тех самых пор, как умерла Мама.

– Спасибо, мисс Белифор. – Брат Ишида улыбается. – Вы поступили как благонадежный член общины.

– Как неблагодарная мелкая доносчица! – шипит Маура.

– Молчать, ведьма! – громыхает Брат Ишида. – Мисс Тереза, поди‑ ка сюда.

Тэсс медленно спускается по лестнице. Ее голова высоко поднята, но сама она дрожит – точь‑ в‑ точь как Арабелла, когда ей пришлось прогуляться по доске. Она останавливается рядом с Маурой.

Брат Ишида улыбается им жестокой улыбкой.

– Стражники приедут и посадят вас в тюрьму. А остальные Братья, члены Совета, помогут мне искать в доме доказательства вашей вины, хотя их и так больше чем достаточно. Вас поместят в отдельные клетки и завтра отведут на суд. В том, что вы ведьмы, не может быть никаких сомнений, поэтому после суда вас отправят в плавучую тюрьму или в приют для умалишенных. И это самое лучшее из того, что вы заслуживаете. Мою бабку арестовали за колдовство и повесили на центральной площади. А что касается меня, я бы сжигал ведьм, как в старые добрые времена. – Он произносит эту тираду с ужасающим напускным спокойствием, будто говорит о погоде, а не об убийстве моих сестер. – Вы слышали меня? Вам ясно, чего вы заслуживаете?

– Да, – глядя в пол, шепчет Маура.

Тэсс поднимает голову. Вначале она смотрит на Брата Ишиду, а потом переводит взгляд на Лили – долгий, внимательный взгляд. Она словно старается запечатлеть их лица в своей памяти.

– Dedisco, – говорит она.

Я перестаю дышать.

Комната моментально погружается в тишину, лишь снаружи доносится шум дождя.

Потом Лили трясет головой, удивленно глядя на царящий кругом беспорядок.

– Что стряслось? – выдыхает она.

Лили ничего не помнит. Чары Тэсс сработали.