Дженнифер Роберсон 10 страница

– Сабо уверен, что теперь, когда караван охраняет Песчаный Тигр, мы доберемся до Саскаата без проблем, – сказала она.

– Скорее всего так оно и будет.

Дел хихикнула.

– Она доставляет тебе удовольствие, Тигр? Или вернее нужно спросить, доставляешь ли ты ей удовольствие?

Я резко повернулся к Дел.

– Занимайся своими делами.

Она приподняла брови, изображая удивление.

– Неужели я оскорбила тебя? Может мне упасть к твоим ногам и поцеловать их?

– Хватит, Дел.

– Весь караван знает, – тихо заговорила она. – Надеюсь ты догадываешься, что господин Хаши из Саскаата довольно вспыльчивый человек. По словам Сабо он убивает всех, кто переходит ему дорогу, – Дел, как и я, рассеянно смотрела на темнеющую пустыню. – Что он скажет, когда узнает, что ты развлекался с его невестой?

– Меня в этом не надо винить, – отрезал я. – Я не мог лишить ее того, чего у нее не было.

Дел открыто расхохоталась.

– Эта госпожа не госпожа. Но мне не жаль Хаши. Полагаю, он получит то, за что заплатил.

– Что ты имеешь в виду?

– Сабо сказал мне, что отец Эламайн был более чем счастлив выдать дочь замуж. Она была… несдержанна в своих желаниях. Он пришел в такой восторг от предложения Хаши, что снизил цену за невесту. Хаши получил скидку, – она пожала плечами, – за использованный товар.

– Ты просто ревнуешь, – с запозданием все встало на свои места.

Дел усмехнулась.

– Не ревную. Зачем мне это?

Мы смотрели друг на друга. Дел – искренне развлекаясь, я – искренне злясь.

– А зачем было Сабо рассказывать тебе все это? – поинтересовался я. – Его хозяин Хаши. Откуда ему знать такие вещи об Эламайн?

Дел пожала плечами.

– Он говорит, что об этом все знают. У госпожи Эламайн жуткая репутация.

Я нахмурился.

– Но если Хаши не знает… – я не закончил.

– Похоже он знает, – отметила Дел, – но никто не знает, что дальше будет делать принц пустыни. Мне много рассказывали о том, какие они стяжатели, как они ревнивы и жаждут власти, и как жестоко обращаются с женами… Хотя это, кажется, нормально для Юга, – она посмотрела мне в глаза. – А как ты обращаешься с женщинами, Тигр?

– Продолжай в таком же духе и никогда не узнаешь.

Дел рассмеялась. Я поехал дальше по периметру, а она все смеялась мне вслед.

А мне было совсем не весело.

Вскоре Эламайн перестала изображать целомудренность и открыто заявляла о своей страсти не оставляя меня ни на минуту, даже когда я ехал во главе каравана, высматривая борджуни. В таких случаях она разрешала одному из раненых евнухов отдохнуть в ее повозке, а сама садилась на его лошадь. Под струящимися драпировками она носила широкие шелковые штаны для верховой езды, в которых ездят танзиры, и гордо гарцевала перед всем караваном. Выходя из повозки, она по‑ прежнему надевала прозрачную вуаль, хотя все уже знали, что это было просто лицемерием. По правде говоря, она не имела права носить вуаль – символ добродетели, но ни у кого не хватало мужества сказать ей то, что она без сомнения знала сама.

К моему удивлению, Эламайн попыталась поближе сойтись с Дел и даже несколько раз приглашала ее в свою повозку. Я даже представить себе не мог, что они могли обсуждать; меня никогда не интересовали женские разговоры. Хотя я немного беспокоился, не хотела ли Эламайн обсудить с Дел то единственное общее, что у них было – то есть меня, но ни Дел, ни Эламайн никогда не вспоминали о своих беседах.

Я долго переживал, что же могла сказать Дел, если речь шла об мне. Ее рассказ мог нанести непоправимый вред моей репутации, узнай Эламайн, что Дел не спала о мной. Но Дел есть Дел, и вряд ли она соврала. А зная Эламайн, я не сомневался, что она не поверила Северянке, даже если та отрицала нашу близость. Все это делало ситуацию еще более запутанной и я решил, что проявлю доблесть если просто не буду обращать на все это внимания.

Хотя иногда мне очень хотелось узнать, что же обо всем этом думала Дел. Между нами складывались странные отношения. С одной стороны, она понимала, что я хотел ее. Не могла она забыть и то, что обещала переспать со мной, когда мы закончим поиски в Джуле. Так зачем было скромничать и играть со мной в игры?

С другой стороны, всякое желание пропадало, когда я вспоминал, что она собиралась просто выполнить договор. Я довезу ее до Джулы – она заплатит. Раньше, когда мы с Дел ехали вдвоем, я был счастлив одним ожиданием. Теперь, когда рядом была Эламайн (ложившаяся в постель по первому зову) я обнаружил, что не так уж нуждался в Дел. Конечно я по‑ прежнему хотел это тело со светлой, шелковистой кожей, но уже не изнывал от желания. Я спокойно ждал платы.

Мне и в голову не приходило, что причиной этого была Эламайн. Она так выматывала меня, что даже на мечты о Дел сил уже не оставалось. Эламайн казалась ненасытной. Мы перестали притворяться, что отношения между нами были только деловыми и я оставался у нее в повозке на ночь, а иногда мы уединялись и днем. Ее служанки – хорошо обученные – прислуживали нам молча. Евнухи тоже молчали. Только Сабо выглядел встревоженным, но не пытался заговорить ни со мной, ни с Эламайн.

Дел больше не шутила. Мне хотелось надеяться, что это из‑ за ревности она была мрачной, но может я выдавал желаемое за действительное. Ревности не было места в характере Дел. Ни одна ревнивая женщина из тех, которых я знал, не вела бы себя так спокойно. Я не был даже уверен, что она посматривала на меня, когда я поворачивался к ней спиной.

Неужели Дел была настолько равнодушной ко мне, что ее не волновала моя связь с другой женщиной? Или она решила, что я не стоил ее беспокойства?

Меня это раздражало. Конечно она могла предположить, что не выдерживала конкуренции, но это было глупостью, потому что Дел была самой лучшей. Чистая или грязная.

Незадолго до конца нашего путешествия Сабо решил поговорить со мной. Мы ехали во главе каравана и на горизонте уже показались изломанные контуры Саскаата, города Хаши.

– Господин… – начал он.

Я отмахнулся от звания.

– Зови меня Тигр.

– Господин Тигр, позволь мне поговорить с тобой. Ситуация сложилась деликатная…

Естественно. Я этого ожидал.

– Давай, Сабо. Говори, что думаешь.

Он перебирал плетеные красные поводья. На коротких пальцах блестели перстни.

– Господин Тигр, я должен предупредить тебя, что мой хозяин совсем не мягкий человек. Не скажу, что он жесток, но он ревнивый. Он уже не молод и с каждым годом все больше боится потерять свою мужественность. Силы у него уже не те, и он пытается скрыть это, держа самый большой гарем в Пендже, чтобы все думали, что он еще молод, силен и полон желания, – глаза тревожно смотрели на меня из темных впадин. – Я заговорил об этом, господин Песчаный Тигр, потому что вынужден. Дело касается госпожи Эламайн.

– И следовательно меня.

– И следовательно тебя, – он смущенно пожал толстыми плечами и золотая отделка его белого бурнуса заблестела на солнце. – Я не должен вмешиваться в дела тех, кто стоит выше меня, но у меня нет выхода. Я хочу предупредить тебя, что мой господин Хаши будет в бешенстве, когда узнает, что его невеста уже не девственница.

– Она и до меня не была девственницей, Сабо.

– Я знаю, – он смущенно крутил кольца на пальцах. – Я уверен, что господин Хаши знает об этом… но он никогда этого не примет. Никогда.

– Ему просто не нужно обращать внимания, на то, что у его невесты чуть больше опыта, чем он ожидал, – улыбнулся я. – Поверь, жаловаться ему будет не на что. Если кто‑ то и возродит его силу, то это Эламайн.

– Но если она не сможет? – Сабо был перепуган не на шутку. – Если она не сможет, и у него ничего не получится, он разозлится. Взбесится. И во всем обвинит госпожу, а не себя. И будет искать способ наказать ее. Но… она госпожа высокого происхождения, и у нее богатый отец. Господин Хаши не может убить ее, и он будет искать человека, на которого обрушит весь свой гнев и разочарование. И скорее всего, он прикажет найти мужчину, который ответит за «погубленное целомудрие» его невесты, – Сабо пытался извиниться. – Все в Саскаате, я думаю, знают о репутации госпожи, но никто об этом не скажет господину, потому что он танзир. И он накажет тебя. Может даже убьет, и никто даже не попытается остановить его.

Я улыбнулся и повел левым плечом, чтобы качнулась рукоять меча.

– У нас с Разящим договор. Он заботится обо мне, я забочусь о нем.

– Тебе не позволят оставить оружие в присутствии танзира.

– Значит я не пойду к танзиру, – я посмотрел в глаза Сабо. – Доверенный слуга танзира может сказать ему, что я помог вам, и предложит передать мне награду через него.

Сабо опешил.

– Ты доверишь мне взять твою награду?

– Конечно. Ты достойный человек, Сабо.

Коричневое лицо Сабо светлело, пока он не стал похож на больного желтухой ребенка. Я испугался, что его хватил апоплексический удар.

– Никто… – начал он, замолчал и снова продолжил. – Никто еще не говорил мне такое. «Сабо туда. Сабо сюда. Протряси свои жирные складки, евнух». Я не человек для них, даже для господина Хаши, а он не такой плохой как другие, – Сабо замолчал, сжав зубы.

– Люди бывают жестокими, – тихо сказал я, – я знаю. Я не евнух, Сабо, но я тебя понимаю. Я испытал жизнь в аидах.

Он посмотрел на меня.

– Не знаю, что это было, но ты выбрался оттуда. Ты всегда должен выбираться. Песчаный Тигр должен быть свободным… и целым.

– Но Песчаный Тигр помнит времена, когда у него не было свободы, – я улыбнулся и похлопал Сабо по толстому плечу. – Но некоторым из нас нужно пройти через аиды, потому что мы выходим оттуда чище.

Он вздохнул. Черные брови сошлись у переносицы.

– Может быть, не буду спорить. За свою жизнь я накопил немало денег, господин Хаши щедр ко мне, – он махнул пальцами, унизанными кольцами. – Я ем, пью, покупаю девочек, чтобы удовлетворить то, что во мне еще осталось. Они добры. Они понимают, что все случилось не по моей воле… со мной сделали это когда я был ребенком. Но разве свобода такая? – он пристально смотрел на меня. – Свобода взять женщину, такую как Эламайн, или желтоволосую Северянку.

– Желтоволосая Северянка меня наняла, – оборвал я его, – и не больше.

От меня не укрылось неверие в его взгляде; я не мог его винить. И я снова разозлился на самого себя, потому что за всю дорогу даже не попытался приблизиться к Дел. А ведь раньше меч на песке не мог остановить Песчаного Тигра.

Но и такого меча как у Дел, из убивающего холодного льда, с чужими рунами, которые сулили болезненную смерть, я раньше не видел.

Он был не простым куском металла. В нем была сама Дел, ее чистота и гордость. Может другого человека это не остановило бы, но я не мог оскорбить Дел.

Я вздохнул и сморщился.

Сабо улыбнулся.

– Иногда мужчине не нужно быть евнухом, – неопределенно бросил он. Но я его понял.

Я огляделся, разыскивая Северянку, и нашел ее в хвосте каравана. Под яркими солнечными лучами светлые волосы казались сияющим ореолом над головой.

Она слабо улыбалась, но эта улыбка была адресована ее мыслям, а не окружающим ее людям. И уж конечно не мне.

Во время нашей последней встречи в повозке Эламайн была откровенна до предела. С каждой секундой мы были все ближе к Саскаату и к концу нашего романа. Она объявила, что не хочет потерять ничего из того, что я мог предложить. Я сомневался, способен ли был еще на что‑ то, но честно попробовал.

– Порычи для меня, Тигр.

– Эламайн…

– Мне наплевать, что они услышат. Всем давно все известно. Тебя это беспокоит? Ну порычи, Тигр.

Я порычал, но очень тихо.

Она вздохнула, повисла у меня на шее и уткнулась подбородком в плечо.

– Тигр, я не хочу тебя терять.

– Скоро ты выйдешь замуж, Эламайн, а я еду в Джулу.

– С ней.

– Конечно с ней. Для этого она меня и наняла, – интересно, что ей сказала Дел о цели нашего путешествия и касались ли они вообще этой темы.

– Может задержишься в Саскаате, Тигр?

– Твоему мужу это не понравится.

– Да ему будет все равно. Я так его измотаю, что он обрадуется возможности одолжить меня кому‑ то. И кроме того, ты же не позволишь мужу портить нам удовольствие.

– Знаешь, у него будет немного больше прав на твое расположение, чем у меня. По‑ моему для этого люди и женятся.

Она вздохнула и прижалась ко мне сильнее. Черные волосы щекотали мне нос.

– Побудь со мной подольше. Или останься в Саскаате, а потом я вызову тебя во дворец. За наградой, – она захихикала. – Я тебя достаточно наградила?

– Более чем достаточно, – ответ был от всего сердца.

– Ты достоин большего. Я представлю тебя Хаши, конечно официально и пристойно, и расскажу ему каким ты был чудесным, когда спасал караван. Как ты голыми руками расправился с бандой ужасных борджуни и вырвал меня из их лап.

– Я дрался не голыми руками и в лапы к ним ты не попадала. Не успела.

Эламайн поморщилась.

– Ну я немного приврала. Но я стараюсь для тебя, ты получишь еще большую награду. Ты хочешь награду, Тигр?

– Я люблю награды, – признался я. – Еще ни от одной не отказался.

Она засмеялась.

– А если бы я сказала, что ты получишь больше, чем можешь себе представить?

Я внимательно посмотрел на Эламайн, но увидел только шелковистые черные волосы и мягкие темные брови. Весь мой жизненный опыт доказывал, что нельзя недооценивать женщину.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Секрет. Но я обещаю… ты не пожалеешь.

Я проследил за линией ее носа.

– Ты уверена?

– Ты не пожалеешь, – прошептала она. – Нет, Тигр, не пожалеешь.

Теперь я точно знал, что пожалею.

Сабо привел нас в небольшую комнату и попросил подождать. Сам он, как только мы прибыли во дворец Хаши в Саскаате, повел Эламайн в главную часть дворца, успев только пообещать нам срочно прислать слуг. Меньше чем слуги появились и развели нас в разные комнаты. Принять ванну, как они объяснили.

Меня не пришлось подгонять, когда я увидел огромную тяжелую ванну, наполненную горячей водой и сладко пахнущим маслом. Я запрыгнул раньше чем мне успели предложить, торопливо скинув сандалии, бурнус, набедренную повязку и перевязь. Грязные, потные одежды сразу исчезли, вместо них появились шелка и туфли из мягкой кожи. Вокруг меня сновали симпатичные служанки, чему я совсем не противился. Я только беспокоился за Дел, прислуживали ли ей женщины или хотя бы евнухи.

Две служанки залезли ко мне в ванну, помогая вымыть голову и все остальное. Тут же посыпались шуточки и полусерьезные предложения развлечься втроем по‑ другому, и со всей этой возней купание заняло больше времени, чем я ожидал. Когда наконец‑ то мы выбрались из воды, я был чистым, вялым и очень расслабленным. Для полного счастья мне не хватало только хорошего обеда.

Одеваясь, я успел перекусить фруктами с подноса. Виноград был чудесным, апельсины не хуже, дыни прохладными, сочными и сладкими, а прилагавшееся к ним вино оказалось легким, но чуть приторным и прекрасно сочеталось с фруктами. Я выпил еще и меня повело. К тому моменту, когда я надел чистую набедренную повязку и темно‑ синий бурнус с настоящей золотой вышивкой, голова стала тяжелой. Я чувствовал себя одуревшим.

Один из дворцовых евнухов провел меня в огромный зал для аудиенций. Стены зала были затянуты шелковыми драпировками всех цветов и украшены кистями, отчего зал был похож на огромный хиорт. Хрупкие плитки мозаики образовывали головокружительный узор на полу. Узор прерывался у пьедестала, на котором покоился огромный позолоченный трон. Пустой.

Вокруг пьедестала и трона застыли евнухи в великолепных одеждах. Все они были вооружены огромными кривыми мечами, привешенными к расплывшимся талиям.

Почти бессознательно я повел левым плечом, ожидая знакомого толчка, которым Разящий напоминал о себе.

Но я ничего не почувствовал. Я забыл про Разящего и оставил его.

Аиды, я бросил меч!

Я повернулся и хотел выйти из зала, но путь мне преградил один из евнухов.

– Господин Хаши сейчас выйдет. Ты должен ждать…

– Я оставил в комнате свое оружие и должен вернуться за ним, – я кипел от злости на себя и на свою глупость.

– В присутствии танзира нельзя носить оружие.

Я злобно уставился на него.

– Я никогда не расстаюсь с мечом.

– Теперь расстался, – раздался голос Дел за моей спиной. Я повернулся к ней и она пожала плечами. – Мой тоже забрали.

– Ты позволила им коснуться ЭТОГО меча?

Она кинула на меня тревожный взгляд, и я понял, на какое слово поставил ударение. На секунду в ее глазах появилось странное выражение, сочетание гордости, мрачного предчувствия и понимания.

– Он в ножнах, – ответила Дел, – но если они вынут его… – она замолчала и чуть заметно пожала плечами. – За это я не отвечаю.

– За что? – потребовал я. – Что случится, если кто‑ то вынет этот меч из ножен?

Дел усмехнулась кончиками губ.

– Ты вынимал. Ты взялся рукой за рукоять. Ты можешь рассказать о последствиях лучше чем я.

Я сразу вспомнил покалывание в ладони, руке, плече, проходящее сквозь кости, плоть и кровь. Жар и холод одновременно. Я покрылся потом и поежился. И снова почувствовал себя больным. Да, она могла не бояться, что меч попадет в руки другого человека. Я знал, что никто не сможет воспользоваться им. Никто, кроме Дел.

Я покачал головой.

– Нет. Я ничего не могу объяснить. Это… не знаю, с чем это можно сравнить.

– Я тоже, – улыбнулась она.

Я кинул на нее свирепый взгляд.

– По‑ моему ты достойная пара этому человеку, – я указал на пустой трон танзира.

Она пожала плечами.

– Может быть.

И тут я позабыл нашу дискуссию о магических мечах, колдовстве и старике, потому что только в этот момент заметил, что сделали с Дел. Вольная девчонка с Севера, претендовавшая на звание танцора меча, исчезла. Вместо нее появилась женщина, закутанная по пустынной моде в полупрозрачные шелка цвета розы, подчеркивавшие все прелести ее тела. При каждом ее движении полоски ткани разлетались, под ними оказывалась другая ткань или мелькала длинная стройная нога. Светлые волосы, освобожденные от пыли Пенджи, сияли. Их подняли вверх и закололи золотыми зажимами, украшенными бирюзой. Не хватало вуали, но слуги наверное решили, что Дел была не настоящей госпожой, раз ехала через Пенджу с танцором меча по имени Песчаный Тигр.

– Не смейся надо мной, – раздраженно сказала она. – Я хотела остаться в тунике, но они мне не позволили.

– А кто смеется? Я глаз отвести не могу. Мне не до смеха.

– Не разглядывай, – нахмурилась она. – Тебя мать не учила хорошим манерам? – и она торопливо зажала рот ладошкой, вспомнив, что я не знал своей матери.

– Забудь, – сказал я ей. – Просто будь готова к любым неожиданностям.

Она встревожилась.

– Что? Ты думаешь будут неприятности?

Я вспомнил последние слова Эламайн. Как и когда она их произносила.

– Так, ерунда. Ты не поймешь.

Она скривила губы.

– Разве?

Но ответить я не успел, потому что уже рассматривал иссохшего старика, который шел к трону от боковой двери в сопровождении Сабо.

Он был стар. Ссутулившийся, сморщенный, трясущийся. Но черные глазки свирепо загорелись, когда он уселся на трон. Я сделал знак Дел, она тоже обернулась и спряталась за мою спину. Мы медленно пошли к трону.

– Мой господин Хаши, танзир Саскаата! – объявил Сабо. – Да озарит солнце его голову!

В том, что оно озаряло его уже очень долго я не сомневался. Ему было не меньше девяноста.

– Приблизьтесь к трону! – прокричал Сабо.

Мы с Дел были уже на полпути. Я сделал еще несколько шагов.

– Мой господин Хаши хочет объявить, как он благодарен за услугу, которую вы оказали ему, спасая его невесту от неминуемой смерти. Он благодарен вам за то, что вы привезли его невесту в Саскаат. Вы будете вознаграждены, – лицо Сабо хранило намек на загадочную улыбку.

Дел и я остановились перед пьедесталом. Я сделал традиционный пустынный знак уважения: широко расставленные пальцы прижал к сердцу и склонил голову. Дел ничего не сказала и не сделала. Ее успели предупредить, что женщина не должна говорить с танзиром, пока он не заметит ее и не заговорит сам.

Хаши жестом отослал Сабо. Евнух отошел на пять шагов за трон и замер. Его лицо ничего не выражало. Старый танзир подался вперед.

– Ты танцор меча, которого зовут Песчаный Тигр?

– Я Песчаный Тигр.

– Женщина путешествует с тобой?

– Я провожаю ее в Джулу.

– Джула не так хороша как Саскаат, – хрипло объявил Хаши со старческим раздражением.

Я не улыбнулся. Старики непредсказуемы. Старые танзиры непредсказуемы и опасны.

– Танзир Джулы слишком молод для такого высокого положения, – продолжил Хаши. – Он ничего не умеет. Его слуги не знают, что такое дисциплина. Он сам торгует рабами. Не удивительно, что в этом городе собираются все отщепенцы: воры, борджуни, танцоры мечей, обманщики‑ купцы и работорговцы, другие безрассудные люди, – бусинки его глаз ввинчивались в мое лицо. – Саскаат мирное, безопасное место.

– Но мне нужно в Джулу, – тихо сказала Дел и я вздрогнул.

Хаши посмотрел на нее. Его сморщенные руки сжали подлокотники трона. На покрытой пятнами коже выступали толстые как шнуры вены. Здоровый темный цвет посерел с годами и превратился в болезненно‑ пепельный. Не удивительно, что он больше ничего не мог в постели. Я хотел бы только увидеть лицо Эламайн, когда она встретилась с женихом.

– Эламайн, ты можешь войти, – позвал Хаши.

Я изумленно обернулся, увидел как открылась маленькая боковая дверь и в зал вошла Эламайн. Ее одели так же как и Дел, только цвета были желтыми и коричневыми, а не бледно‑ розовыми и красными.

Эламайн шла к трону, сладко улыбаясь. Длинные черные волосы покрывали спину и спускались до колен. Я еще ни разу не видел их распущенными и чуть не проглотил язык. Она улыбнулась шире, кинув на меня лукавый взгляд, и я осторожно покосился на Хаши, испугавшись, что он это заметил.

Он заметил. Глаза его сверкали.

– Моя госпожа Эламайн рассказала мне как добр ты был к ней и как заботлив. Как старался ты охранить ее целомудрие, – Хаши улыбнулся. – Хотя всем известно, что у Эламайн его нет.

Ее улыбка застыла. Безупречное лицо окаменело, а глаза расширились от страха и потемнели. Мне тоже стало не по себе.

– Но я все равно приму ее, – в моих ушах звенел дрожащий тонкий голос. – Я старик, мои лучшие годы давно позади и в жизни мне уже ничего не осталось. Но я подумал, что смогу еще получить удовольствие, взяв в жены прекраснейшую женщину в Пендже и убедившись, что она никогда не делила постель с мужчиной, – улыбка Хаши стала злобной, отражая все темные стороны его души. – Эламайн стала известна всему городу, переспав с десятками мужчин. У нее было столько любовников, что ее отец боялся, что ему не удастся выдать ее замуж за достойного человека. Но я сказал, что заберу ее. Возьму себе в жены. И постараюсь, чтобы она узнала, каково это, страстно желать кого‑ то и знать, что никогда его не получишь.

Эламайн побледнела. Я испугался, что она упадет в обморок, но она справилась с собой. Она опустилась на колени на мозаичном полу около постамента.

– Мой господин…

– Тихо! Этот танцор меча привез тебя. Я благодарен ему и сполна вознагражу как ты и просила, – он отвернулся от нее и посмотрел на меня. – Ты знаешь, что предложила моя невеста? Ловко придумано, над признать… Она просто восхитительна, – он ухмыльнулся, показав остатки зубов. – Она сказала, что знает древний обычай. Муж и жена перед свадьбой должны обменяться подарками. Особенными подарками. Подарками, которые станут очень личными и от этого будут цениться еще выше. Я согласился. Я обещал ей все, что в моей власти, – он кивнул. – Она сказала, что ей нужен ты.

– Я?

– Ты, – он сверлил меня глазами. – Ты наверное хорош, если Эламайн еще хочет тебя после нескольких ночей. Раньше такого не случалось.

– Мой господин Хаши… – начал я.

– Тихо, танцор меча. Я не закончил, – он посмотрел на Эламайн. – Она сказала, что я должен отдать ей танцора меча, потому что у нее есть достойный подарок в ответ, – снова беззубая ухмылка. – Она сказала, что если я отдам ей Песчаного Тигра, она подарит мне белокожую, беловолосую и голубоглазую женщину с Севера. Северянка будет моей.

Моя рука метнулась к левому плечу и схватила воздух. Разящего не было, ножа тоже. Я видел, как Дел повторила мои жесты, а потом застыла. На меня она не смотрела.

– Она поразительна, – Хаши не отводил взгляда от Дел. – Я согласен принять ее.

Я заметил, что высокие здоровые евнухи выстроились у меня за спиной и по бокам, держа в руках хищно изогнутые мечи. Я жадно втянул воздух и объявил:

– Мы свободные люди. Мы не чулы, чтобы торговать нами по твоей прихоти, – я не стал утверждать, что у него ничего не получится, потому что шансы у него были неплохие.

– Я ничем не торгую, – сказал Хаши. – Эламайн делает мне подарок, я его принимаю, – он улыбнулся. – Только боюсь, что не смогу отплатить ей тем же. Ты, Песчаный Тигр, уже получил удовольствие от Эламайн, но для нее ты был последним, – он кивнул, вены на тощей шее дрожали. – Ты останешься здесь, чтобы Эламайн могла видеть тебя и каждый день вспоминать о своей глупости, правда не надейся снова наставить мне рога, об этом я позабочусь, – Хаши засмеялся. – У тебя не будет такой возможности, когда ты станешь евнухом.

На этом аудиенция была окончена, потому что я бросился вперед, чтобы вцепиться в тощее сморщенное горло, и упал под тяжестью дюжины охранников.

Видимо по приказу Хаши мне что‑ то подсыпали в вино. Именно эта мысль первой пришла мне в голову после пробуждения. Я вспомнил, что рухнул на пол, едва началась драка, а это на меня совсем не похоже. Перевес у нападавших был конечно большой (я не дурак, я это понимал), и я не сомневался, что евнухи быстро расправятся со мной.

Но не так же легко!

Щедрость Хаши обернулась крупными неприятностями. Я все еще был в апартаментах на одного, но принять ванну мне уже никто не предлагал. Я лежал в крошечной камере где‑ то в подземелье дворца. Хаши не пожалел для меня железных украшений.

Меня положили, прислонив спиной к холодной каменной стене. Голова тупо ныла от отравленного вина и ударов, полученных в зале. Запястья были закованы в железо. Прочные обручи крепились сразу к стене, не оставляя ни одного звена цепи, что почти лишало меня возможности двигаться. Так же были скованы ноги. Я лежал вытянувшись и смотрел на вмурованные в пол железные кольца. Пока я не шевелился, чувствовал я себя относительно неплохо. Вот только я человек активный и терпение никогда не относилось к числу моих достоинств.

Я закрыл глаза, надеясь, что уменьшится головная боль, потом открыл их и попытался себя осмотреть. Во время короткой схватки с меня сорвали бурнус, и я видел все кровоподтеки выше и ниже набедренной повязки. Сандалии с меня тоже стащили, и я заметил, что мизинец на правой ноге торчал в сторону в своеобразном привете другим пальцам. Все остальное кажется уцелело, хотя и превратилось в сплошной синяк. Никто не использовал против меня ни меча, ни ножа, так что в награду за мои старания я отделался только побоями. Ни порезов, ни ран. И за это спасибо.

Камера была узкой и темной, в ней пахло испражнениями – не моими, я еще не дошел до такого состояния, но было ясно, что предыдущий жилец провел здесь много времени. Зловоние в таких местах держится долго, даже если вымыть камеру с пола до потолка. А этим обычно никто не занимался.

Шея затекла, и я не сомневался, что лежал в камере уже целую вечность, а судя по урчанию у меня в желудке, никак не меньше ночи. Очень хотелось есть. И очень хотелось пить, но это было скорее последствием отравленного вина. Я подергал железные оковы и выяснил, что они были крепкими и избавиться от них я смог бы только с помощью принесенного кем‑ то ключа. Вот только приносить ключ никто не собирался. Я мог рассчитывать на одну Дел, он она стала такой же пленницей как и я… правда в другом качестве.

От Эламайн помощи не дождаться, ей было не до этого. Она наверняка рыдала перед танзиром. Сабо? Вряд ли. Он верен старику. Я попался.

И тут я испугался. Потому что ни один мужчина не захочет даже думать о потере своей мужественности.

В животе похолодело, к горлу подступила тошнота и меня чуть не вырвало. Я уже видел блеск острой стали, слышал маниакальный смех Хаши, чувствовал как впивается лезвие… Я сжал зубы и крепко зажмурился, стараясь стереть эту картину, дрожа так, что по спине побежали мурашки. Лучше смерть, чем такое!

Кто‑ то подошел к моей камере. Подошел бесшумно, но я услышал. Я слышал все, что предвещало приближение этого. Почему Хаши так торопится? Или явилась Эламайн вымаливать прощение?

Нет, она не придет. Не в ее характере.

Но это была не Эламайн и не Хаши со своими евнухами‑ слугами. Дверь в мою камеру скрипнула, открылась с отчаянным визгом, и вошла Дел. Я смотрел на нее из полутьмы, уже приготовившись схватиться с охранниками в тот момент, когда откроют оковы, и биться до смерти. Но я снова получил отсрочку. Дел.

Она задержалась у низкой двери, наклонившись, чтобы пройти. Светлые волосы спадали на укутанные шелком плечи и рассыпались по груди, словно она только что встала с постели.