Благодарности 15 страница

Она вопросительно посмотрела на него. Как он может говорить с ней о спокойствии?

- Я уверен, ты еще не в курсе, но Орда создала весьма эффективную блокаду вокруг всего континента. Калдорай не могут прибыть, помочь нам, даже если они этого пожелают. Я не говорю, что мы не нанесем ответный удар. Он будет. Но мы должны все сделать грамотно. Сначала придумать стратегию. Просчитать, как нарушить блокаду и затем восстановить крепость Северной Стражи.

- Разве ты не знаешь, что они сделали с ней? - выпалила Джайна.

- Знаю, - сказал Вариан, - но это по-прежнему стратегическая точка опоры, которую мы должны вернуть перед тем, как сделать следующий шаг. Мы должны восстановить флот. Мы потеряли много хороших людей в Тераморе; потребуется некоторое время, чтобы призвать других с их постов, чтобы заменить утраченные позиции. Мы должны все сделать как надо, иначе мы потеряем еще большее количество жизней.

Джайна потрясла головой.

- Нет. У нас нет времени на это.

- У нас нет права поступить иначе, - возразил Вариан. Его голос был все так же взвешен и спокоен. Почему-то это сильно раздражало Джайну. - Мы перед лицом войны, которая может вестись сразу на двух континентах. Возможно, даже в Нордсколе. Если уж я должен вступить в мировую войну, где нет границ, то я собираюсь сделать это мудро. Если мы сейчас бросимся на Орду, то просто сами подарим им победу.

Джайна посмотрела на Андуина. Он тихо стоял, его лицо побледнело и синие глаза были невыразимо грустными. Он не предпринимал никаких попыток прервать беседу своих отца и друга о мировой войне. Она обернулась к Вариану.

- У меня есть кое-что, что может помочь, - сказала она. - На мое сохранение перешло очень могущественное оружие. Оно разрушит Оргриммар так же, как Орда разрушила Терамор. Но мы должны действовать сейчас, когда их глупая армия собралась в Оргриммаре. Если мы не поступим так, то момент будет потерян!

Ее голос повысился на последнем слове, и она поняла, что сжала свои кулаки. Она хотела большего, чем просто запустить Радужное Средоточие на Гарроша и его любимый Оргриммар.

- Мы можем уничтожить каждого из этих зеленокожих ублю...

- Джайна! - восклицание, полное боли, пришло от Андуина. Удивившись, Джайна замолкла.

- То, что произошло в Тераморе - больше, чем трагедия, - сказал Вариан, деликатно развернув Джайну к себе. - Это была непоправимая потеря, мерзкое и трусливое деяние. Но мы не должны обмениваться жертвами, напрасно теряя все больше солдат Альянса.

- Даже в Орде могут найтись те, кто не приемлет произошедшее, - сказал Андуин. - Например, таурены. И даже большая часть орков ценят честь.

Джайна покачала головой.

- Нет. Больше нет. Слишком поздно для этого, Андуин. Слишком поздно. После того, что они натворили, нет пути назад. Ты не видел... - ее голос оборвался, и чтобы продолжить, она приложила все свои силы. - Мы должны принять ответные меры. И мы не можем ждать. Кто знает, какое злодеяние совершат Гаррош и его Орда, пока мы готовимся? Мы не должны допустить другого Терамора, Вариан! Разве ты не понимаешь?

- Мы будем биться с ними, не беспокойся - но мы сделаем это на наших условиях.

Она дернулась, освободившись от его хватки, и отступила.

- Я не знаю, что случилось с тобой, Вариан Ринн, но ты превратился в труса. А что до тебя, Андуин, то мне жаль, что я поощряла твое детское легковерие. Нет надежды на мир; нет времени для стратегии. Я сама принесу им их гибель. Вы оба глупцы, раз не хватаетесь за шанс!

Они воскликнули её имя, отец и сын, столь разные, но удивительно похожие, когда они умоляюще обратились к ней.

Она просто отвернулась от них обоих.

Глава 21

Весь израненный и с камнем на душе Кейлек вернулся в Нордскол, в Нексус. Вопреки требованию Джайны, он проследовал за ней. Отчасти из-за того, что опасался за ее безопасность и состояние ее разума, отчасти потому, что чувствовал - Радужное Средоточие все еще находится в Тераморе. Это заняло время - Кейлеку приходилось лететь, превозмогая боль от нешуточных ран, полученных в битве - и Джайна успела телепортироваться.

Он увидел огромный кратер и то, что осталось от Терамора. А осталось от него весьма и весьма немногое. Но Радужного Средоточия нигде не было видно. Кто-то уже нашел его. Он подозревал, что оно уже у Гарроша; жизни нескольких верноподданных вождя Орды были ничем в сравнении с мощью Средоточия. Разумеется, он послал отряд на его розыски.

После этого он покинул Калимдор ни с чем, вяло и с трудом летя на север, не имея ни малейшего свидетельства о том, что он действовал в интересах своей стаи, кроме разрушенного города, ставшего безмолвным доказательством его провала. Он неожиданно, но несомненно влюбился. Теперь и эта любовь была потеряна из-за того, что он сделал - или не сделал. Часть его хотела просто развернуться и улететь в неизвестном направлении. Но Калесгос не мог так поступить. Синие драконы возложили на него все свои надежды. Он должен был рассказать им обо всем, что произошло, и посоветоваться с ними, каким должен быть его следующий шаг.

Киригоса встретила его, как только он явился с юга. Она облетела вокруг него, показывая свою радость по поводу его возвращения, и весь остаток пути в Нексус летела бок о бок с ним.

- Ты ранен, - озабоченно сказала она. Множество чешуек было сорвано с лазурного тела Калесгоса, а кожа покрыта уродливыми синяками. Он мог лететь, но испытывал боль при каждом взмахе крыльев.

- Все лишь царапины, - отмахнулся он.

- Неправда, - ответила она. - Что стряслось? Мы почувствовали, что произошло нечто ужасное... и у тебя нет Радужного Средоточия.

- Эту историю я и хочу поведать, но лишь единожды, - ответил он, и голос выдал всю глубокую боль его сердца. - Ты созовешь стаю, дорогая Кири?

В ответ она подлетела к нему, прижав свою голову к его, затем улетела выполнять просьбу Кейлека. Стая ждала Калесгоса, и он помрачнел еще больше, отметив, что она уменьшилась со времени его отлета. Но также он был рад видеть, что Наригос, Тералигос, Банагос и Алагоса остались.

Он приземлился перед ними, оставаясь в своей драконьей форме, и осмотрелся вокруг.

- Я вернулся, но новости, которые я принес, ужасны.

Никто не проронил ни слова, пока он рассказывал им о своем сотрудничестве с Ронином и Кирин-Тором, с Джайной. О своих трудностях в определении местоположения Радужного Средоточия. И, наконец, понизив голос до бесстрастия, потому что не мог перенести это снова, о том, как Орда использовала их артефакт против Альянса, уничтожив все вокруг.

Они слушали молча. Никто не задавал вопросы. Никто не перебивал. Кейлек ожидал от них приступы ярости, но они оказались скорее подавленными, чем разгневанными тем, что их магия, их Радужное Средоточие было использовано для того, чтобы нанести столь чудовищное разрушение. Казалось, что-то сломалось внутри каждого из них. И Кейлек понял, что это было отражением его собственных душевных терзаний.

В течение долгого времени никто не проронил ни слова. Затем Тералигос поднял голову и печально посмотрел на Калесгоса.

- Мы потерпели неудачу, - сказал он. - Нашей обязанностью было следить за тем, чтобы магия использовалась мудро. Управлять ей. И мы с этой обязанностью не справились.

- Эта неудача целиком и полностью на мне, Тералигос, - сказал Кейлек. - Я был Аспектом. Я мог ощущать Радужное Средоточие, но мне не удалось вовремя обнаружить его.

- Оно было украдено у нас, а не у тебя, Калесгос. Мы все должны взять ответственность за это ужасное событие.

- Пока я остаюсь с вами, я ваш лидер, - сказал Кейлек, хотя слова, казалось, имели вкус пепла, когда он произносил их. - Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти его.

Даже если оно пропало без вести - снова. Если бы я только смог уничтожить его, когда оно было на борту дирижабля!

- Сейчас ты далек от него, как и когда все это только начиналось, - промолвила Алагоса. Хотя в ее голосе не было упрека, только грусть, ее слова задели. Она была права.

- Оно оставалось в Тераморе, - ответил Кейлек. - Оно не было уничтожено во время нападения. Кто-то снова похитил его; уверен, это была Орда.

- А я - нет. Мне скорее верится, что это сделала Джайна Праудмур. Ты же сказал, что она достигла Терамора раньше тебя, и к тому моменту, когда ты прибыл, Средоточия уже не было.

Кейлека поразили не столь слова, сколь тот, кто их произнес. Обвинение, высказанное мягким, но от того не менее обезоруживающим, голосом, исходило из уст Киригосы. Она находилась все это время позади, тихо выслушивая, но сейчас она вышла вперед.

- Джайна помогала мне найти его, - запротестовал Кейлек в ее защиту. - Она знала еще до того… до того, как случилось это, какой вред может нанести артефакт. Зачем ей самой брать его, не говоря ничего мне?

- Может потому, что она не доверяет тебе хранить его, - предположила Кири. И вновь в ее голосе и выражении лица не было никакой нападки, но Кейлек все равно чувствовал себя уязвленным. - Или может она собирается использовать его против Орды.

- Джайна никогда...

- Ты не знаешь, на что она способна, а на что - нет, - прервала Киригоса. - Она человек, Кейлек, а ты - нет. Ее королевство было стерто с лица Азерота, словно на карту нанесли кляксу от чернил. Она - могущественный маг, и Радужное Средоточие - орудие, уничтожившее ее народ - было в пределах ее досягаемости. Мы должны учесть эту возможность и быть готовыми к подобному варианту развития событий. Если это так, мы должны его найти - и вернуть. Какой бы ни была цена. Это наш артефакт, и ответственность за произошедшее отчасти лежит и на нас. Мы не должны допустить, чтобы он был использован снова.

Ее логика была безупречной. Кейлек вспоминал, в каком гневе и горе находилась Джайна, когда телепортировалась прочь от него. Тайная магия от взрыва сильно затронула ее, заставив ее волосы побелеть, а ее глаза - светиться; и если магия сделала подобное с ее телом, что могло произойти с ее разумом?

- Я найду Радужное Средоточие, - решительно заявил он. - Кто бы ни завладел им - Гаррош или Джайна.

Кири колебалась, поглядывая на Тералигоса.

- Возможно, было бы лучше, если бы кто-нибудь присоединился к твоим изысканиям.

Кейлек подавил в себе сердитое возражение. Кири была не просто его добрым другом, она была его сестрой по духу, хоть они и не были из одной кладки. Она подозревала Джайну Праудмур не для того, чтобы причинить ему боль, а потому что волновалась. Волновалась, ибо он, похоже, оказался слишком сильно подвержен влиянию своих чувств к Джайне, и это могло помешать ему выполнить свой долг перед стаей. Волновалась, ибо понимала, что Кейлек никогда не простит себя, если она оказалась права и что-то пойдет не так.

- Я благодарен тебе за твое беспокойство, - сказал он, - и я знаю, ты думаешь только о благе нашего народа. Пожалуйста, поверь, я поступаю так, как будет лучше. Я смогу - я просто обязан - справиться с этим сам.

Он ждал. Если возражения будут слишком громкими, он согласится с желанием остальной части стаи. Безусловно, сам он до сих пор не выполнил безупречно свои обязанности.

К счастью, большая часть стаи не разделяла мнение Кири. Кейлек подозревал, что они не воспринимали Джайну - одного человека - как угрозу. Поскольку Кири признала способности Джайны необычайно сильными, остальные драконы не поддержали ее.

- Эта проблема будет решена, - заверил Кейлек, - я не подведу вас снова.

Он произнес эти слова с убежденностью и надеждой на то, что он был прав. Ибо этот израненный мир не выдержит еще одного провала.

***

Нет так давно бывший вождь Орды провел праздник в честь ветеранов, сражавшихся в Нордсколе против Артаса и в Войне Нексуса. Гаррош хорошо помнил великолепный парад в Оргриммаре, идею которого он сам и подал. Именно в тот день Тралл оказал Гаррошу великую честь, вручив оружие его отца, которое в данный момент было надежно закреплено за широкой спиной Гарроша.

Гаррош был горд тем, что он сражался в этих битвах. Но он также гордился своими сражениями за крепость Северной Стражи и Терамор. В Нордсколе, по крайней мере, часть побед была за Альянсом. При этой мысли во рту появлялся пепельный привкус. Теперь все шло так, как должно было. Теперь война шла с Альянсом. Тралл имел все возможности, чтобы начать ее, но был сбит с толку белокурой волшебницей. Вместо этого он боролся за " мир", который якобы был возможен между орками и их бывшими угнетателями. Гаррош собирался поступить с Альянсом также, как и Громмаш Адский Крик с демонами. Как его отец разорвал оковы повиновения и рабства существам Скверны, убив Маннорота, так и его сын разорвет тонкие цепи " мира" с Альянсом. Он был уверен, что даже упрямые Бейн и Вол'джин, в конце концов, разделят его точку зрения, и воцарится истинный мир – возможно купленный кровью, но условия его будет диктовать Орда.

А пока он отдал приказы об организации в столице Орды триумфального шествия победителей и празднеств, посрамивших бы Тралла. Он не ограничится маршем и одним днем пирований. Гаррош приказал устроить шесть дней торжеств. Бои ящеров на арене! Показательные бои величайших воинов Орды с щедрыми призами! Увеселение за увеселением под аккомпанемент песен лок-тра и лок-ваднод, в то время как по улицам разносили лучший орочий грог.

Когда Гаррош со своей свитой направлялся к воротам Оргриммара, он с удовлетворением увидел толпы ликующих ордынцев, не участвовавших в шествии. Они с каждым разом все громче выкрикивали его имя; их скандирование было подобно грому, и Гаррош послал Малкороку, поднявшему кубок в его честь, довольный взгляд

- Гаррош! Гаррош! Гаррош! Гаррош!

- Они слишком любят тебя, чтобы так просто пропустить, мой Вождь! - сказал Малкорок, крича во всю глотку, дабы быть услышанным в этом гаме. - Скажи им о своей победе! Они должны услышать это из твоих уст!

Гаррош посмотрел на толпу и закричал: Хотите услышать мою мечту?

Это казалось ему невозможным, но толпа взревела еще громче. Усмешка Гарроша стала еще шире, и он махнул толпе рукой, заставляя ее утихомириться.

- Мой народ! Вам, оркам, посчастливилось жить в это время. Время, когда я, Гаррош Адский Крик, готов заявить о правах Орды на Калимдор. Человеческая зараза, укоренившаяся в Тераморе, выжжена самой сущностью магии. Ее больше нет! Джайна Праудмур более не будет мешать нам своими пустыми речами о мире. Они не были услышаны, и теперь она и ее королевство превратились в пыль. Но этого не достаточно. Ночные эльфы будут следующими. Они долгое время отказывали нам в том, в чем мы нуждались для простого образа жизни. Мы лишим их жизней, их городов, а тех немногих, кому повезет выжить, заставим бежать в Восточные Королевства. Я, Гаррош, усмирю их и заставлю молить лишь о куске хлеба и уголке для сна, в то время как Орда получит их богатства. Их города отрезаны от поддержки нашими могучими кораблями, и когда мы начнем вторжение, они падут перед нами, как урожай перед косой!

Больше радости, смеха, рукоплесканий, а еще песен, сложенных спонтанно, но под вдохновением его слов:

- Смерть Альянсу! Смерть Альянсу! Смерть Альянсу!

***

Бейн сидел в холодном, темном трактире в Колючем Холме. В лучах света, проникавшего сквозь дверь, но толком не освещавшего этого места, кружились пылинки. Выпивка была ужасной, а еда еще хуже. Несколькими километрами севернее он мог бы насладиться торжеством, подобного которому еще не видел. Но он чувствовал себя более комфортно именно здесь.

Гаррош запретил распускать войско. Все воины Орды должны были находиться в Дуротаре, но вождь не отдавал Бейну приказа присутствовать на празднике в Оргриммаре. Подобная “оплошность”, по сути, была оскорблением, и Бейн был достаточно умен, чтобы это понимать. И он был даже благодарен, что его присутствие на торжестве не требовалось. Он боялся, что если бы он и дальше вынужден был выслушивать восхваления Гаррошу - восхваления пути зла, на который вступила Орда, восхваления массового уничтожения, проведенного самым трусливым образом - он бы не удержался от вызова с каким-нибудь зеленокожим глупцом. И не важно, кто вышел бы победителем, ибо Орда так или иначе проиграла бы.

В своих мрачных раздумьях Бейн отнюдь не был одинок. Потягивая скверное пиво, он наблюдал за входом. Все больше тауренов прибывало в таверну; кивая Бейну, они занимали свои места. Через некоторое время он увидел Вол'джина. Тролль сидел поодаль от него, но их взгляды пересеклись. Затем, к своему удивлению, он узрел яркие красно-золотые одеяния син'дорай... и рваные одежды Отрекшегося. Его сердце забилось сильнее. Другие видели и чувствовали то же, что и он. Может быть, в конце концов, отыщется способ остановить безумие Гарроша. До того, как придет время Орды платить по счетам.

***

Соленый морской воздух был полон звуков. Они не прекращались вот уже два дня, с тех пор, как известия о падении Терамора достигли ушей Вариана, и должны были раздаваться до тех пор, пока задание не будет выполнено. Это были звуки бурной деятельности - распиливания досок, стук забивания гвоздей, починки орудий. Шум работы перемежался с ворчанием дворфов и веселыми голосами гномов.

Но граждане Штормграда не жаловались на шум, ибо он означал надежду. Это был глас Альянса, бурно протестовавший против смертоносного и трусливого поступка.

Бролл Медвежья Шкура, Вариан и Андуин стояли рядом, глядя на гавань. День только начинался, и паруса, осторожно поднятые на одном из новых больших судов, окрасились в розоватый оттенок от солнца, выглядывавшего из-за горизонта.

- Не думал, что когда-нибудь увижу так много рабочих в одном месте, даже в Стальгорне, - сказал Андуин. По его просьбе ему разрешили остаться в Штормграде до отплытия флота, после чего он должен был вернуться к своему обучению у дренеев. Вариан улыбнулся сыну, довольный тем, что юноша решил остаться. Встреча с Джайной неприятно удивила и расстроила обоих. Андуин испытал настоящее потрясение, видя, как миролюбивая " тетя Джайна" в одночасье исполнилась столь сильной ненависти. Они беседовали до позднего вечера - человек, который не так давно олицетворял собой нынешнее отношение Джайны к Орде, и мальчик, которому оно никогда не нравилось; они разговаривали о том, как на каждого могут повлиять горе и потери, а также война и насилие.

Андуин поднял грустный, но полный решимости взгляд на отца.

- Я знаю, это ужасно, - сказал он. - И... я понял, что мы должны сражаться с Ордой. Она показала нам, на что способна, и мы не должны позволить ей вновь причинить боль невинным. Но я не хочу быть как Джайна. Таким, какой она стала. Мы можем защитить наш народ - но мы не должны делать это с ненавистью в наших сердцах.

Сердце Вариана наполнилось гордостью. Он не ожидал подобного, хоть и вынужденного, признания от Андуина. И он был искренне удивлен, что сам не разделяет чувств Джайны, поняв, насколько далек он от того, кем был когда-то. В свое время он сам был переполнен гневом и яростью, когда обе стороны его личности боролись между собой. Он в буквальном смысле слова был разделен надвое, и телесное воссоединение его половин было лишь частью сражения. Его учили объединять их духовно при помощи благословения Древнего волка Голдрина. Похоже, он продвинулся в этом достаточно далеко.

Он даже мог бы стать в один день столь же мудрым, как его сын.

Бролл связался с Тельдрассилом при помощи волшебства, недоступного большинству из его народа. Известия о блокаде были мрачными, но вполне ожидаемыми.

- Приятно наблюдать за строительством, - сказал друид, когда они трое стояли рядом. - Не думай, что ты поплывешь один, Вариан. Многие наши суда попали в блокаду Орды, но есть и другие. Малфурион и Тиранда более чем готовы помочь тебе всем, чем могут. Совсем скоро ты сможешь увидеть несколько десятков наших прекрасных кораблей рядом с твоими.

Андуин повернулся к друиду, вытянув шею, чтобы посмотреть на друга своего отца. Он знал, что Броллу также пришлось испытать потерю, гнев и ненависть. Вариан считал, что принц будет рад видеть, как два бывших гладиатора рассуждают о грядущем сражении с сожалением, а не радостью. Видит Свет, так оно и было.

- Ты ведь не будешь пытаться прорвать блокаду в одиночку? - спросил Андуин.

- Нет. Сейчас лучше всего приложить наши силы к совместной работе. Мы не должны жертвовать жизнями зря, Андуин. Когда мы работаем вместе, у нас гораздо больше шансов на победу.

Златоволосая голова Андуина снова повернулась в сторону гавани.

- Почему Орда сделала это? Они не знали, что мы эвакуировали гражданских. Они просто... - Его голос печально замер. Вариан нежно положил руку на плечо сына.

- Ответ прост: ордынцы - это чудовища. Разумеется, то, что они сделали, было более чем жестоко. И у меня есть несколько отборных слов о Гарроше и его кор-кронцах, которые я не буду произносить, пока меня слышат молодые уши. - Андуин ответил ему слабой улыбкой. Вновь став куда более серьезным, Вариан продолжил, - Я не знаю, сынок. Мне не объяснить, почему кто-то поступает столь ужасно. Но я уверен, даже те, кто не являются членами Альянса, тихо шепчутся, что Гаррошу не избежать встречи со мной.

- Но... мы не будем поступать так, как Гаррош?

- Нет, - сказал Вариан. - Не будем.

- Но если он будет поступать подобным образом... не значит ли, что он может победить?

- Нет, пока бьется мое сердце, - отрезал Бролл.

- Я тоже так считаю, - сказал Вариан. - Мир... погрузился в хаос. Я видел насилие, кровь и прочие безумства в ямах для сражений. Но я не хочу увидеть нечто подобное, с чем была вынуждена столкнуться Джайна.

- Ты... думаешь, она оправится? От стенаний, разрывающих ее душу?

- Я надеюсь на это, - только и мог сказать Вариан. - Я на это надеюсь.

Глава 22

Аметистовая Цитадель показалась Джайне угрюмой и мрачной, когда она поднималась по ее каменным ступеням. Это место было наполнено болью. Когда-то она считала Даларан легким, воздушным городом. Да, его конструкции и строения были прекрасны, но было и куда большее - магия являлась неотъемлемой частью этого места. Сейчас же оно нагнетало такую тяжесть, какой Джайна не ощущала прежде. Отягощенная своим бременем, она чувствовала себя так, будто боль всех, кто потерял своих близких, обрушилась на нее.

Несколько невероятно могущественных магов, в том числе и лидер Кирин-Тора. И один предатель, который был, по крайней мере, отчасти ответственен за эти печальные потери. Неудивительно, что сам воздух был наполнен грустью и тоской.

- Леди Праудмур, - раздался надломленный, исполненный боли голос. Джайна обернулась и почувствовала приступ сострадания.

Вериса Ветрокрылая одиноко стояла в огромном парадном зале. На ней была чистая броня серебристых и синих цветов; все раны, которые она получила в битве, были исцелены либо заживали. Кроме одной, которая, как чувствовала Джайна, никогда полностью не заживет.

Вдова Ронина смотрела бесстрастно, будто она была не более чем ожившей статуей, только ее взгляд пылал гневом. Джайна подумала, что это был гнев на Орду за гибель ее супруга или, по крайней мере, на нее, а может и на себя, за то, что выжила.

- Предводитель следопытов Вериса, - сказала Джайна. - У меня... нет слов.

Вериса покачала головой.

- Не надо слов, - решительно заявила она. - Только действия. Я слышала, что Вы выжили, и ждала Вас здесь, потому что знала, что Вы придете. Я пришла просить помощи у Вас в осуществлении этих самых действий. Вы выжили, но мой возлюбленный - нет. Вы, я, несколько Часовых ночных эльфов – вот и все, кто может поведать о бойне в Тераморе. Очевидно, Вы пришли поговорить с Кирин-Тором. Могу я поинтересоваться, что именно Вы собираетесь им сказать?

Джайна знала, что Вериса была лидером Серебряного Союза; присутствие высших эльфов было мерой предосторожности против возможного предательства Похитителей Солнца, эльфов крови, которым было позволено присоединиться к Кирин-Тору. Знала она и что Вериса высказывалась открыто и откровенно по этому вопросу - но официального голоса в Кирин-Торе у нее не было. Никто не предоставлял его и Джайне, но она знала, что ее выслушают как единственного выжившего мага, который мог сообщить о случившейся катастрофе - и как человека, которого Ронин спас ценой отвлечения мана-бомбы на себя. Теперь, когда его не было, Джайна вспомнила приватный с ним разговор. В котором он упомянул, что многие из Кирин-Тора хотели бы, чтобы она стала одной из них, а не пошла по тому пути, который она выбрала.

Может быть, Джайна и не член Кирин-Тора. Но все равно она будет говорить с ними.

Вериса по-прежнему смотрела на нее, на ее лице застыла неумолимая маска, за которой, вне всяких сомнений, скрывалась буря страданий и гнева. Неожиданно для себя самой Джайна подошла к ней и выпалила: Перед своей гибелью Ронин беспокоился о двух вещах. Он хотел убедиться, чтобы Вы выжили, а также заставил меня отправиться в безопасное место. Он спас обе наши жизни ценой своей.

- Что?..

- Бомба изменила место падения, потому что Ронин оттянул ее на себя. Он использовал свои силы, чтобы направить ее в башню, которая была надежно защищена и зачарована магией, и поэтому взрыв нанес минимально возможный урон.

Стенка бесстрастия дала трещину. Вериса подняла дрожащую руку к губам, внимательно слушая.

- Он... он сказал мне, что я обязана выжить. Что я - будущее Кирин-Тора, и если я не пройду через портал, который он изо всех сил удерживал открытым, мы оба умрем, и все его усилия пропадут зря. Я отказывалась уходить, и он… затолкал меня в портал. Вериса… я не понимаю, почему он выбрал меня. Терамор был моим городом, я должна была погибнуть за него. Но погиб он. До тех пор, пока я жива, я не забуду этого и сделаю все, чтобы его жертва не была напрасной. Я была там, Вериса. Я видела, что они сотворили. И я настоятельно призову Совет убедиться, что Орда никогда, никогда больше не завладела такой мощью снова. Чтобы никто больше не страдал, так как мы.

Губы Верисы изогнулись в дрожащей улыбке, а в следующий миг обе женщины крепко обнимали друг друга, и Джайна почувствовала теплые слезы на своей шее.

***

Вот уже второй раз чуть более чем за неделю Джайна оказалась в Палате Воздуха. Та ничуть не изменилась, если так можно было назвать то, что менялось постоянно. Простой серый камень под ногами был тем же, переход от дня к ночи, от бури к звездам был также ей знаком. Тем не менее, все было не так, как прежде. Она уже не была ослеплена чудесной возможностью и не считала за честь говорить с Советом Шести. Ныне пяти. Не двигаясь, она равнодушно взирала на лица членов совета.

Рядом с ними стояла с каменным лицом не являвшаяся официально одной из них Вериса. Джайна была рада, что ей разрешили присутствовать. Разумеется, она заслужила это право, ибо потеряла того, кого любила больше всех в этом мире.

- Печальный случай привел Вас, леди Джайна Праудмур, уже второй раз в эту Палату, но мы рады, что Вы выжили, - говорившим был Кадгар, и сейчас он казался столь же старым, насколько он выглядел. Его голос был усталым; он тяжело опирался на посох, и даже его обычно пляшущие глаза казались постаревшими. Его товарищи тоже выглядели уставшими. У Модеры были темные круги под глазами. Дисциплинированный Карлейн явно с трудом сдерживал гнев и боль. Этас, лидер Похитителей Солнца, рекомендовавший Талена Ткача Песен, по-прежнему оставался в шлеме, и Джайна не могла разглядеть его лица. Но если верить языку его тела, он был взволнован.

- Спасибо, что согласились принять меня, - сказала Джайна. - Простите, что обхожусь без формальностей. Не так давно я уже приходила сюда, прося помощи у Кирин-Тора для защиты Терамора. Вы предоставили ее мне, и я благодарна вам за это. Я скорблю вместе с вами о гибели верховного мага Ронина. Он умер как настоящий герой. Я выжила только благодаря ему. Я смирилась с этим, и буду чтить его память, как никто другой. Я не буду разводить слов. Я здесь, чтобы просить вас присоединиться к ответному нападению Альянса на Орду. Ее армия собралась в Оргриммаре, чтобы жрать, напиваться и праздновать резню. Если мы ударим сейчас, мы уничтожим их, и они уже не смогут совершить подобное зло снова.

- Даларан нейтрален, - сказала Модера. - Мы отправились в Терамор только чтобы защищать и помогать советами.

- И если бы вы сделали больше, Терамор отмечался бы и картографами будущего, - парировала Джайна. - Ронин отдал жизнь, чтобы обезвредить мана-бомбу настолько, насколько возможно. Он мог бы быть жив, если бы все могущество Кирин-Тора было там!

- Я... возмущен действиями Гарроша, - молвил Этас. - И я беру на себя всю ответственность за ущерб, нанесенный одним из моих Похитителей Солнца. Но ответный удар по Оргриммару - это не выход.

- Вам, Похитителям Солнца, нельзя доверять! - прорычала Вериса. Она умоляюще посмотрела на других членов Совета. - Почему он все еще здесь? Они все - предатели! Я предупреждала вас, что им нельзя позволить вступить в Кирин-Тор!

- Предатели бывали и среди людей, и высших эльфов, и гномов, и орков, - спокойно ответил Этас. - Я сделаю все возможное, чтобы искупить предательство Ткача Песен. Ирония судьбы в том, что это я отправил его в виде жеста доброй воли. Но мы не должны забывать о своем нейтралитете ради мести.

Другие закивали. Кадгар выглядел задумчивым, словно обдумывал что-то про себя. Джайна не могла поверить их реакции, их колебаниям.

- Что же надо сотворить, чтобы вы, наконец, поняли - Орда, в конце концов, доберется и до вас? Для нее нет понятия " нейтралитет", равно как и нет понятий " дипломатия" и " порядочность". Они пройдут по всему Калимдору, затем доберутся до Восточных Королевств, а после явятся и сюда. То, что вы отказываетесь остановить их, означает, что в один " прекрасный" день Орда будет кишеть возле Даларана, чтобы захватить его! Пожалуйста, нанесите удар, пока это еще возможно! Однажды мы уже переместили город - давайте сделаем это снова. Направим его к Оргриммару. Ударим сверху, пока они валяются в пьяном угаре, мечтая о завоеваниях! Вы уже потеряли Ронина и целый город. Или вы начнете действовать, когда падет Тельдрассил? Или когда они подожгут Мировое Древо?