Часть вторая 7 страница

– И что же?

Щеки управляющего просто пылали от смущения.

– Тристан, пожалуйста, скажите, что у вас на уме.

Управляющий подошел к ней, опустился на одно колено, взял ее за руку и сказал:

– Миледи, я прошу вас отдать мне в жены вашу служанку.

Гвинет раскрыла рот от изумления.

– Энни? – спросила она.

Тристан озадаченно посмотрел не нее:

– Нет, Лайзу Даф, леди. Она очаровала меня. Нет, нет! Упаси боже! Я не говорю ни про какие чары, а то дураки опять отправят ее на костер. Она помогала мне эти несколько недель, была мне хорошим другом, и я... старый скрюченный дурак, верю, что и она любит меня.

Он взглянул на Гвинет с такой надеждой и искренней мольбой, что та улыбнулась:

– Тристан, я не опекунша этой женщины. Вы должны просить ее.

Управляющий серьезно покачал головой, возразив:

– Вы должны дать благословение.

– Вы говорили с Рованом?

– Да, и он сказал, что мне нужно поговорить с вами.

Улыбка Гвинет стала шире.

– Если вам нужно только мое одобрение, я с огромной охотой даю его. – Сказав это, Гвинет поспешно добавила: – При условии, что Лайза согласна.

Она поклялась себе, что никого не будет принуждать жениться или выходить замуж.

Но Лайза явно была согласна. Она вбежала в зал из коридора, который вел к лестнице, и бросилась к Гвинет так, словно собиралась обнять ее, но на полпути передумала и остановилась так резко, что едва не прокатилась по полу, как по льду. Ее лицо сияло счастьем.

Гвинет улыбнулась и сама обняла Лайзу.

– Благослови вас Бог, леди! – воскликнула Лайза. – Благослови вас Господь, Царь Небесный! Я обязана вам не только своей жизнью, я ваша должница еще за очень многое. До конца моей жизни я буду служить вам, когда вы позовете меня. И все-таки... я едва не умерла лишь для того, чтобы найти такую нежную заботу у Тристана. Я... – Она с виноватым видом сглотнула комок в горле. – Мне жалко, что я нашла такое счастье, когда... когда здесь такое горе, и... я не знаю, когда нас смогут поженить как положено, но...

– Вас поженят сегодня, – сказала Гвинет.

Жених и невеста смотрели на нее, открыв рот от изумления.

– Не будет пышной церемонии и сложных красивых обрядов, – сказала Гвинет. – Лайза, если ты останешься здесь и если вы оба по-настоящему любите друг друга, то я буду свидетельницей. И я могу поклясться вам, что это скорое венчание почтит своим присутствием лорд Рован.

Оба продолжали молчать, но не сводили с нее взгляда.

– Эта свадьба не будет законной.

– Королева Мария узаконит ее. Она попросила Джеймса обеспечить, чтобы церковь признала все заключенные браки, по поводу которых есть какие-либо сомнения. Где преподобный Кеох?

Тут Гвинет с удивлением услышала, как кто-то тихо вскрикнул от восторга. Повернувшись на этот голос, она увидела Энни – она тоже радовалась как ребенок.

– Я думаю, он в часовне, – ответила Энни на вопрос своей госпожи.

– Раз так, мы пойдем туда и поговорим с ним, – решила Гвинет.

И все последовали за ней в часовню.

Преподобный Кеох пришел в ужас: как можно совершать свадебный обряд, не подождав перед этим положенное время! Но Гвинет объяснила, что она уезжает в свое поместье и чувствует, что будет не вправе оставить Лайзу здесь, если брак не будет заключен. Тогда он согласился. Во время этого разговора Гвинет с изумлением увидела, что в часовню входит Рован. На его лице было то мрачное выражение, которое, кажется, не покидало его все эти дни.

– Леди Гвинет, ваши сопровождающие готовы. Вы должны отправиться в путь через час, – коротко объявил он.

Она выпрямила спину, чтобы быть как можно выше ростом, и сказала негромко, но твердо:

– Так быстро я не уеду. Вам известно, что Тристан и Лайза хотят пожениться?

– Вы бы остановили их?

– О господи, нет! Милорд, я хотела бы, чтобы их поженили сегодня.

Рован нахмурился так свирепо, что она едва не отступила назад.

– В замке траур, – с укором произнес он.

Гвинет кивнула в ответ:

– Именно в честь милой моему сердцу Кэтрин я хотела бы без шума соединить их браком сегодня. Здесь и сегодня, перед Богом.

– Документы не готовы, – пробормотал преподобный Кеох.

– Вы можете совершить обряд, а потом заполнить нужные бумаги, ваше преподобие, – предложила ему Гвинет, пристально глядя на Рована, потом прикусила губу и задумалась, осторожно выбирая правильные слова, и наконец очень тихо сказала владельцу замка: – Все почитали леди Кэтрин. Но разве справедливо ради ее памяти не дать человеку, который так долго и верно служил ей и вам, жену, которую он любит, и радость, которая ему нужна? Милорд Рован, прошу вас, забудьте на время горе, которое так терзает вас. Позвольте заключить этот брак здесь и сейчас, просто и тихо.

Рован смотрел на нее с таким выражением лица, словно был готов обрушить гром и молнии. Гвинет подумала, что он сейчас начнет ругаться.

Но он лишь спросил:

– Что скажет преподобный Кеох?

– Такая поспешность некрасива, – со вздохом сказал священник. Потом поднял руки и заявил: – И все же, лорд Рован, если этим двоим будет достаточно просто слова Божьего, а вы и леди Гвинет станете свидетелями, то...

– Тогда пусть так и будет. Делайте это, – произнес Рован.

Гвинет только моргала в изумлении. Его гнев, кажется, остался. Но может быть, он решил, что Тристан заслужил счастье тем, что вернее всех служил Кэтрин.

Он был верен Кэтрин больше, чем сам Рован.

– Венчайте! – повторил Рован.

Все посмотрели на преподобного Кеоха.

– В таком случае идемте к алтарю, – сказал он.

– Ах! – в восторге воскликнула Энни и захлопала в ладоши.

– Лорд Рован, вы будете стоять вот здесь. Вы отдадите невесту Тристану. Леди Гвинет, вот ваше место. Вы будете свидетельницей.

Так преподобный Кеох начал обряд бракосочетания. Это был преданный Богу священник и очень добрый человек. Говорил он очень долго.

Наконец Рован откашлялся и прервал его:

– Ваше преподобие, не пора ли уже перейти к брачным клятвам?

– В самом деле пора, – смущенно пробормотал священник.

И вот Тристан и Лайза, чьи лица светились от радости, стали мужем и женой. Это была странная пара: она была намного моложе суженого и стройна, как тростинка, а он – широкий и плотно сложенный, и лицо у него было обожжено ветром и солнцем, как здешние скалы. Но их лица сейчас были так прекрасны, что Гвинет не удивилась, когда даже Рован, забыв на время о своем горе, почувствовал радость за эту пару.

Но после венчания он нетерпеливо сказал:

– Все!

– Милорд Рован, подождите еще минуту. Мы должны поставить на бумаге подписи, как положено.

Рован сгорал от нетерпения, пока священник заходил в комнату, где стоял его стол и лежала огромная Библия, садился в свое деревянное кресло и писал. Наконец он позвал всех четверых. Первыми расписались жених и невеста, причем неграмотная Лайза поставила крестик. Затем поставили подписи Рован и Гвинет.

Когда священник открыл свою книгу, чтобы вписать туда имена новых супругов, Гвинет не смогла не заметить, что предыдущая запись была о смерти леди Кэтрин, а непосредственно перед ней стояла запись о рождении мертвого младенца, которого звали Майкл Уильям Грэм.

– Теперь все закончено? – спросил Рован.

– Да, – ответил преподобный Кеох.

– В таком случае леди Гвинет должна отправляться в путь, – сказал Рован.

Он посмотрел на Гвинет, и она не могла не почувствовать укол совести: у Рована был такой вид, словно он презирал ее и не желал даже видеть.

Еще бы: она же заставила его помчаться спасать ее в ночь смерти его жены!

– Я уеду сейчас же, – заверила она его.

Она повернулась к Лайзе и обняла сначала ее, а затем Тристана. Потом сняла золотое кольцо с изящной резьбой и вложила его в руку Лайзы. Это кольцо во Франции подарила ей Мария, сняв со своего пальца.

– Это тебе. А вы, Тристан, были очень добры ко мне. По-моему, вы любовались одним из наших коней – тем, который чалой масти. Он холощеный, но это отличное животное. Мы привезли его из Франции, где он принадлежал королеве Марии. Его зовут Эндрю, не знаю почему. Теперь он ваш.

– Благослови вас Бог, миледи. Для нас было бы достаточно и того, что вы подарили нас друг другу, – поблагодарил Тристан.

Рован кашлянул, прочищая горло. Когда он заговорил, его голос показался Гвинет сердитым, но слова все же были добрыми.

– Я пожалую вам обоим усадьбу.

Гвинет подумала, что огорчила его: своими подарками она напомнила Ровану, что и ему нужно что-то подарить молодым супругам. Ну и пусть!

Ей вдруг очень захотелось уехать – сильней, чем ему хотелось, чтобы она уехала. Хотя она отчаянно старалась выглядеть спокойной, человеку трудно вынести такое презрение.

– Я уезжаю немедленно, – объявила она собравшимся.

Рован вдруг низко поклонился ей и сказал:

– Доброго пути, леди Гвинет.

Она кивнула и ответила:

– Да будет с вами Бог, лорд Рован.

Он повернулся и поспешно вышел из часовни. Гвинет была уверена, что он не придет прощаться с ней во двор, и через несколько минут была поражена, увидев его там.

Она сидела на своей кобыле, которая каким-то загадочным образом вернулась в замок. Энни была рядом с ней, а сопровождающие – десять человек – готовы были тронуться в путь в любой момент. Гвинет нежно прощалась с Тристаном и Лайзой, когда вдруг увидела, что Рован идет к ним от замка и слуги подводят ему коня.

Он сел в седло, не сказав ей ни слова, отдал сумку одному из своих людей, а потом подъехал ближе и остановился рядом с Гвинет.

– Вам надо ехать быстро, иначе вы не попадете на паром до темноты, – сказал он.

– Вы... поедете со мной? – спросила Гвинет.

– Только до парома. Я боюсь, что клану Макайви стало известно о вашей поездке, а я отвечаю за ваше благополучие до тех пор, пока вы не окажетесь под охраной вашего дяди, – объяснил ей Рован.

Жеребец беспокойно переступал с ноги на ногу, Рован поднял руку, давая знак сопровождающим, и поехал по подъемному мосту.

– Дай вам Бог доброго пути, миледи! – кричала вслед Лайза.

– Да будет Бог с тобой! – ответила Гвинет.

– Ох, как прекрасно видеть их вместе, – тихо сказала Энни.

Тристан ехал на коне рядом со своей молодой женой. Гвинет попрощалась с ним, подняв руку и поблагодарив:

– Спасибо.

Он покачал головой и ответил:

– Это вам спасибо, леди Гвинет. Я ваш вечный должник.

Потом Лайза и Тристан остались позади, кобыла перешла в галоп и помчалась сзади жеребца лорда Грэма.

Путь до парома занял, вероятно, всего несколько часов, но Гвинет эти часы показались днями. Хотя сзади нее ехала на своей лошади Энни, она никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Когда они добрались до берега, Рован сразу же сошел с коня. Паромщик явно ждал их, он вышел к ним навстречу и приветствовал без малейшего удивления.

– Здравствуйте, лорд Рован.

– Брендан, ты готов перевезти леди?

– Да, милорд. Я прослежу, чтобы она переправилась благополучно. И в любое время буду ждать ваших людей обратно, если вы этого пожелаете.

– Нет, мой друг. Эти люди будут жить рядом с леди до тех пор, пока я не смогу сам вернуться за ней. Тогда мы продолжим нашу поездку по поручению королевы.

Брендан, грубый с виду человек крепкого телосложения и внушительного роста, серьезно кивнул и согласился:

– Так оно лучше.

– Какое сегодня море?

– Волна есть, но не очень большая.

Рован вдруг бросил взгляд на Гвинет, и уголки его губ неохотно приподнялись в восхищенной улыбке.

– Вряд ли волны будут слишком сильными для миледи.

Она выпрямилась в седле и заверила его:

– Это правда, я не боюсь моря.

Рован подошел к ней и помог сойти на землю. Когда он снимал ее с седла, их взгляды на мгновение встретились, и Гвинет не увидела в его глазах той свирепой ненависти, которую чувствовала раньше. Теперь в них отражалась задумчивая работа мысли.

Когда Рован ставил ее на землю, она почувствовала прикосновение его сильных рук и вдохнула запах его тела. По ее коже пробежала дрожь, и это сильно удивило ее. Ей очень хотелось поскорее встать на ноги.

– Гевин теперь мой представитель. Он везет письма вашему дяде. Вы не должны бояться его, – сказал ей Рован.

– Я не боюсь Гевина, я его почти не знаю, – пробормотала она и покраснела.

Откуда Рован мог знать, что она в этот момент подумала о своем дяде Энгусе, а вовсе не о его слуге? А дядю она действительно немного боялась.

Дядя Энгус был такой неприветливый, почти бесчувственный человек. Он жил, как велел ему долг. Если бы долгом была работа, Гвинет не возражала бы против этого. Энгус считал, что они, хозяева дома, обязаны показывать своим арендаторам, которые работают на них, что и сами охотно готовы делать то же самое. Ее пугали другие возможные обязанности, которые дядя мог посчитать ее долгом.

Королева приказала ей вскоре отплыть в Англию вместе с лордом Рованом. Но вдруг дядя, несмотря на приказ, пожелает выдать ее замуж за самого выгодного из тех, кто сделает ей предложение? А он может так поступить, если решит, что это пойдет на пользу Айлингтону.

Рован какое-то время с серьезным видом наблюдал за ней, потом пожал плечами и произнес:

– Я на всякий случай послал ему несколько писем. Он будет знать, что вы находитесь здесь по поручению королевы и что я в нужное время приеду за вами.

Она затаила дыхание.

Рован пристально смотрел на нее, поэтому она тихо выдохнула:

– Я искренне сожалею о том, что обременила вас своим присутствием и причинила вам неприятность.

Глаза не обманывали ее: Рован улыбнулся!

– Сожалейте о своем безрассудстве и не давайте ему воли. Я признаю, что не выношу семью Макайви, и рад, что появился там до того, как... – На этом он умолк, и его губы плотно сжались. Он указал на нее пальцем и заговорил снова: – Никаких безрассудных поступков! Гевин позаботится о том, чтобы вы их не совершали. И я думаю, что старый Энгус тоже об этом позаботится. Но на случай, если возникнут какие-то проблемы, я в своих письмах напоминаю ему, что он не имеет полной свободы распоряжаться вами как глава семьи – например, выдать вас замуж. Сейчас только королева имеет право определять вашу судьбу.

– Спасибо, – пробормотала Гвинет и подумала: «Неужели он может читать мои мысли? »

Он снова пристально посмотрел на нее, и она поняла, что ему так же трудно говорить, как и ей. Это было очевидно.

– Нет, леди, это вам спасибо.

Он снял со своей шеи украшение, которого она раньше не замечала, – подвеску на изящной золотой цепочке, – и надел ей на шею. Она поняла, что подвеска – очень красивый и сложный по форме кельтский крест.

– Моя супруга была бы очень рада, если бы вы носили эту вещь. Поэтому я дарю ее вам в благодарность за вашу заботу о Кэтрин, – сказал он.

Очень странно, но Гвинет вдруг стало тепло.

– Она была ласковой, доброй и красивой. А к вам я отношусь с большим сочувствием и дружбой, лорд Рован.

Он отступил назад, и его лицо вдруг снова стало суровым.

– Доброго вам пути, – пожелал он, сел на Стикса и стал следить за тем, как ее спутники готовятся к отплытию.

Еще до того, как паром был полностью загружен, Рован кивнул Гевину, повернул коня и ускакал.

Когда паром уже плыл по волнам, Гвинет подняла голову и увидела, что Рован смотрит на море с вершины одного из самых высоких холмов недалеко от берега.

Он был похож на статую и казался таким же холодным и твердым как камень.

«Он действительно часть этой суровой земли и так же бесстрастно, как эта земля, смотрит на мой отъезд», – подумала Гвинет.

Часть вторая