ЧАСТЬ III 7 страница

В шестом блоке над странным хобби товарища посмеивались, но нельзя было не признать, что в моделировании голограмм Найт развил определённый талант. Ради шутки он моделировал лица приятелей в шаржевом виде и заставлял их говорить высокими «клоунскими» голосами, сгенерированными на компьютере. А однажды Чейз, до которого тоже дошли слухи о талантах Найта, неизвестно где раздобыл сверхтонкие резиново-пластиковые пластинки, которые могли удерживать голограмму. И вскоре среди старшекурсников не только Боевого, но и остальных отделений Академии, разошлись крошечные «голые сучки», которые танцевали непристойные танцы. За это небольшое удовольствие, не предусмотренное уставом Академии, старшекурсники с готовностью отдавали от десяти до пары сотен кредит-единиц в зависимости от сложности танца и внешности нарисованной сучки. От этих денег определённый процент перепадал и Чейзу. При появлении на горизонте учителя или куратора голограмма выключалась, и пластинка-держатель легко пряталась в кармане. Единственное, от чего Найт отказывался, это от порнографии. Вероятно, поэтому он не нарвался на крупные неприятности и мог продолжать зарабатывать своим столь несвойственным киборгу талантом. Наверняка дирекция Академии давно была в курсе его небольшого «бизнеса», но, по слухам, несколько конфискованных голограмм благополучно перекочевали в карманы строгих блюстителей морали и теперь услаждали уже их взор.

Несмотря на приличный для курсанта Академии заработок, Найт продолжал ходить в казённой униформе, в то время как другие стипендиаты в первую очередь покупали личную одежду и прочие «предметы роскоши», а также тратили деньги на лёгкие незапрещённые (но только не в стенах Академии! ) наркотики и сигареты. Но зато к началу зимы он смог приобрести генератор голограмм в комплекте с несколькими мини-держателями с функцией датчиков движения, закрепляемыми на теле, что помогало в создании голограмм, которые видоизменялись в зависимости от жестов и положения тела в пространстве. Всё это хранилось в маленькой ячейке специального склада — курсантам вовсе не возбранялось иметь какое-то ценное имущество. Некоторые хранили там обувь или клубные очки-хамелеоны. Что ж, у каждого свои понятия о ценности.

Найт то и дело доставал свой генератор, работал с ним в свободное от занятий время. Иногда открыто — создавая всяческие модели оружия, автомобилей, одежды или мебели. А иногда прятался в мнемотеке или каком-нибудь другом укромном местечке и никому не показывал, над чем трудится. А так как генератор его не был подключён к локальной Сети Академии, то даже самые искусные хакеры с последних курсов Отделения Оперирования не могли тайком подсмотреть за ним.

* * *

Однажды Чейз, доставив Найту очередную партию держателей и разговорившись с ним в коридоре учебного корпуса, предложил ещё одну авантюру.

— Ты что, ни разу про «Сад Чудес» не слышал? — изумился он.

Найт помотал головой.

— Да ты что! Это же самый раскрученный портал развлечений в Сети! Я думал, ты там в разделе видеоинсталляции и демо уже свой.

— Нет, я на такие ресурсы не захожу.

— Ну и очень зря! Там на каждый Новый год куча конкурсов проводится. С очень приличным денежным призом. Чуешь, куда клоню? — Чейз поиграл бровями. — Наши вот решили в конкурсе танцев участвовать. А тебе почему бы не помочь с видеооформлением? Если выиграем, бабки поделим!

— Я не знаю даже… — наморщил лоб Найт, все мысли которого занимали промежуточные зимние тесты, к которым надо было готовиться не менее тщательно, чем к летним экзаменам.

— А чего тут знать? — не унимался Чейз. — Мы с ребятами подали заявку на участие в номинации «Лучший танец», там без разницы — одиночный или командный. Конечно, сейчас в Сети сплошная трёхмерка, но живьё ценится гораздо выше. Потому и призовой фонд ого-го!

— Так это ж надо уметь танцевать, да ещё красиво, синхронно, — с сомнением проговорил Найт.

— А то занятия с четвёртым инструктором прошли напрасно! — иронично усмехнулся Чейз. — Да многие комбинации, к примеру, проникновения на охраняемый объект, — уже готовый силовой танец. К тому же, тебя это вообще волновать не должно. Ты просто голограммок каких нашлёпай, а? Будь другом?

— Мне правда некогда, — попытался отвертеться Найт.

— Ну что тебе стоит? — не отставал Чейз. — Между прочим, я-то тебе помогал с этими держателями!

— Ты с этого прибыль имел стабильную.

— А ты тоже можешь прибыль поиметь!

— Это только «если выиграем», — напомнил Найт, — а мне надо тренироваться, а то до сих пор еле-еле дотягиваюсь до нижней границы нормы показателей четвёртого курса.

— Зубрила ты скучный, — вздохнул Чейз. — Ну хотя бы Дэлу помоги, а?

Сердце Найта тихонько ёкнуло и затрепетало.

— А он тоже в команде?

— Я же сказал, участвуем почти всем блоком.

Заметив смятение Найта, Чейз добавил:

— Наверное, он тебе благодарен будет…

— Н-ну… ну хорошо… Я постараюсь что-нибудь сляпать, как ты говоришь. Только вряд ли получится что-то действительно классное: всего месяц остался, ты же понимаешь…

— Да я-то понимаю, конечно, — тон Чейза стал довольным. Он похлопал Найта по плечу и двинулся дальше по коридору. Найт спрятал в карман комбинезона стопку эластичных держателей и свернул в нужную аудиторию на лекцию.

Несколько следующих дней Найт корпел над голограммами. После занятий он расспросил Чейза о концепции танца, попросил послушать музыкальный сет, чтобы лучше проникнуться идеей номера. Решил: лучше всего подходит огонь. Всполохи, линии, фигуры из огня. Конечно, лучше бы прикрепить к танцевальной группе датчики движения и запрограммировать их таким образом, чтобы огненные силуэты танцевали то же самое, что и живые люди, но не было ни времени, ни технических возможностей: комплект имелся всего один. Тогда в голову Найту пришла идея, и он решился поговорить с Делейтом.

Они пересеклись после общей силовой тренировки на выходе из тренажёрного зала. Делейт стоял перед Найтом весёлый и разгорячённый, с полотенцем на шее. Найт несколько секунд потратил на невнятное бормотание, пытаясь подойти к сути.

— Да ты толком скажи, чего надо? — вздёрнул подбородок Делейт.

— Я вот всё думал по поводу вашего танца, ну, для конкурса. И мне кажется… что… ну… в общем. Будет здорово, если прикрепить к тебе датчики, и я запрограммирую твой голографический двойник из огня, то есть как бы из огня, на твои телодвижения…

Внимательно выслушав сбивчивые объяснения Найта, Делейт шмыгнул носом и усмехнулся:

— Не. Не надо. Вообще, идея какая-то глупая и слащавая. Цветочки и бабочки вокруг меня порхать не должны, случаем?

Найт понурился и помотал головою.

— Я… я просто предложил. Мне показалось, что так ваш танец будет концептуальнее…

— Кон… цен… чего? — Делейт не выдержал и рассмеялся. — Слушай, Мыш, будь проще, а?

С этими словами он крепко хлопнул Найта по лопаткам и отправился в раздевалку.

Найт вытер кулаком набежавшую слезинку и ушёл в общую спальню шестого блока. У него появилась другая идея.

* * *

Он бежал по длинному крытому мосту от транспортного терминала к лифту, ведущему к дому Денкера Миккейна. Здесь было морозно, как на улице, и иногда откуда-то с серой бетонной вышины спускались одинокие снежинки, невесть каким образом проникшие сквозь покрытие. За огромными окнами из толстого стекла сверкал ночными огнями город, плывущий в том совершенно особенном мареве, какое бывает только в холода.

Добравшись до квартиры учителя, Найт жал на кнопку звонка до тех пор, пока ему не открыли. На пороге стоял господин Миккейн собственной персоной. Лицо его быстро приобрело выражение испуга, когда он увидел перед собой запыхавшегося Найта: жиденький хвостик мальчика растрёпан, глаза широко распахнуты, брови горестно изогнуты, губы вздрагивают от прерывистого, тяжёлого дыхания, комбинезон расстёгнут на горле.

— Что случилось, Найт? — господин Миккейн схватил ученика за плечи и бережно, но крепко встряхнул.

— Пожалуйста, господин Миккейн! Мне нужна зима!

— Что-что тебе нужно? — не совсем понял учитель, быстро прижав ладонь к щеке, а потом ко лбу мальчика, проверяя, нет ли жара. Кожа альбиноса горела каким-то не вполне здоровым румянцем. — С тобой всё хорошо?

— Зима! Ну та, которая настоящая классика. Мне она нужна, очень! Правда! Можно взять её у вас?

— Ах, «Зима»! — облегчённо вздохнул господин Миккейн. — Конечно! Проходи, проходи скорее. Я согрею какао.

Когда учитель вошёл в комнату, где Найт обычно проводил часы, сидя на полу перед огромным экраном и слушая довоенную музыку, мальчик уже вскочил на ноги, радостно сжимая в руке мягкий прозрачный диск с единственной радужно переливающейся полоской — записанной композицией Вивальди.

— Ты уже убегаешь? — приподнял брови господин Миккейн, протягивая мальчику большую кружку, над которой поднимался ароматный пар.

— Да… я… Спасибо вам! Спасибо!

Он широко улыбнулся, сверкая глазами, и вылетел из комнаты. Чуть улыбаясь, историк закрыл за ним входную дверь и задумчиво пригубил сладкое какао, к которому Найт даже не притронулся.

Глава 15

Как выяснилось, идея поучаствовать в конкурсе пришла в голову не одному Чейзу и компании. Многие ребята разных курсов стремились записать свои таланты на видео и загрузить на сервер портала «Сад Чудес». Чейзу удалось где-то достать хорошую профессиональную камеру, которую он сдавал в аренду тем, кому не удалось разжиться своей. Предприимчивый парнишка накопил к Новому году приличную сумму. Но мечтал, конечно же, о главном призе портала. На вопрос о том, куда ему столько денег, туманно отвечал что-нибудь в стиле «лишними не будут».

Начались предновогодние мини-каникулы, и потому ни учителя, ни кураторы не препятствовали тому, что мальчишки используют обширные спортзалы не по назначению, а именно для своих сборищ под громкую музыку.

Найт явился вовремя, как и был уговор с Чейзом. Установил генератор голограмм, настроил его, а потом занял место в импровизированном зрительном зале: у одной из стен стояло несколько рядов стульев, на которых расположились не только болельщики или простые зеваки, но и «конкуренты», арендовавшие камеру Чейза и дожидающиеся своей очереди.

Команда пятого блока вышла в центр зала. Шестеро мальчиков были одеты в одинаковые бутсы, брюки и куртки из чёрного винила на голое тело. Лица их были расписаны алыми и золотыми полосами, а волосы поставлены острыми иголочками.

— Перед вами выступает ансамбль «Мечта педофила»! — заулюлюкал кто-то на «трибунах», но сразу же умолк от несильной оплеухи, а команда подала знак своему помощнику, и тот запустил диск с музыкальной композицией.

Это был один из самых модных сетов, который перекачали себе в коммуникаторы и плейеры почти все подростки в Империи. «Съезжающий» бит, пульсирующий на самой низкой ноте, сэмплы работы завода по сборке оружия, звуков передёргиваемого затвора, замиксованные и изменённые различными эффектам до неузнаваемости выстрелы. Что ещё могли выбрать юные киборги?

Найт с восхищением смотрел на то, как слаженно и чётко они двигаются. На уроках физподготовки им как будто в шутку говорили: если научишься хорошо драться, то и на танцполе тебе не будет равных. А ещё танец есть зеркало сексуального темперамента, поскольку в танце и в сексе задействованы одинаковые группы мышц.

Найт не мог оторвать взгляда от Делейта. Жаль, что тот отказался от датчиков движения. Его близнец — огонь. Они прекрасно смотрелись бы вместе… Голографические языки пламени танцевали в такт музыке, сворачиваясь в различные символы, извиваясь под ногами мальчиков, но Найту всё это казалось каким-то незаконченным и слишком уж халтурным.

Досмотрев командный танец до конца, он встал и быстро выскользнул в раздевалку. Когда он вышел оттуда, то столкнулся с Чейзом. Тот держал в руках генератор голограмм.

— Чёрт, тебя обыскались! Вот, держи. Выручил, чувак, спасибо!

И только сейчас он поднял глаза и умолк с приоткрытым ртом, разглядев Найта. Альбинос был одет в облегающий белоснежный костюм из матового материала, на суставах и лбу были прикреплены датчики движения, походившие на причудливые драгоценности, с пояса свисали длинные, до пола, полупрозрачные широкие ленты из мягкого пластика, напоминавшие макси-юбку и при каждом шаге расходившиеся клиньями. Лицо Найта мерцало от перламутровой пудры, глаза были обведены серебристым карандашом.

— Ты это чего? — глуповато спросил Чейз, оглядев его с головы до ног.

— Я тоже подал заявку на участие. В самый последний момент. Выручишь и меня тоже? С камерой.

— Д… да, конечно! — кивнул Чейз и широко улыбнулся. — Ну ты и ходячий сюрприз!

— И… Чейз… можно тебя попросить ещё об одной вещи? — Найт начал было теребить один из клиньев «юбки», но сделал над собой усилие и вытянул руки по швам.

— Разумеется!

— Ты мог бы попросить Делейта… Дэла посмотреть на мой танец?

— А почему нет?

— Ну, — Найт глубоко вздохнул и чуть нервно улыбнулся, — тогда я пошёл!

Когда он вернулся в зал, большинство зрителей уже разошлось: кто выступил, а кто просто захотел спать или нашёл занятие поинтереснее. Остались те, кому совсем уж нечего было делать, и несколько ребят из пятого блока.

Найт отыскал глазами Делейта. Рядом с ним сидел, точно верный и восторженный щенок, Тод. А чуть поодаль, у самой стены — Чейз. Найт едва заметно кивнул ему и улыбнулся с благодарностью.

Потом прошествовал к музыкальному центру, синхронизировал его с генератором голограмм и выступил в центр зала.

Когда музыка начала подкрадываться сквозь помехи конвертированного старого формата, Найт прикоснулся рукой к датчику в центре груди, и весь его костюм стал медленно наливаться белым сиянием, не плавно, а мерцая, пульсируя, будто отвечая на стук взволнованного сердца. Сердца, которое предчувствует зиму, сжимается то ли от тоски, то ли от холода. Найт медленно поднял руки, и по стенам побежали белые волны голографической позёмки. Потом он сорвался с места. Стремительный и белый, как вихрь, в окружении огромных снежинок, грани которых поблескивали как лезвия ножей, Найт танцевал, вспоминая движения крошечных белых фигурок из старинного видео, имитировал их, как мог, и в сочетании с грубоватой пластикой будущего мужчины, будущего киборга, эти движения приобретали совершенно иной характер.

Композиция достигла пика, взорвалась вьюгой, налетела, и в зале не осталось никого, чьё сердце не вздрогнуло бы от глубокой, субклеточной памяти всего человечества, хранившейся в ДНК каждого ребёнка пост-ядерного мира.

Найт стремительно помчался по кругу, резко разворачиваясь вокруг своей оси, и белое сияние словно бы шелушилось, слетало с него хлопьями, а хлопья эти превращались в полупрозрачных бабочек и лепестки цветов. Найту не показалось это смешным, как Делейту. Тончайшие осколки иллюзорных льдинок разлетались вихрями, пронзали несуществующих бабочек, и те рассыпались серебряной пылью.

Композиция замерла в притворной безмятежности. Найт поднимал руки то к одной медленно парящей снежинке, то к другой, стоя при этом на цыпочках. Снежинки опускались на белые ладони, мерцавшие от пудры, словно от инея, а едва коснувшись пальцев, вспыхивали и улетали к потолку диковинными птицами.

Но вот новый вихрь налетел, разметал спокойствие. Найт раскинул руки в стороны и чёткой поступью прошёлся словно по кругу почёта. К его телу притягивались, как к магниту, снежинки и лепестки цветов, облепляли его сплошной белой сияющей массой. И вот Найт остался один в темноте, словно единственная звезда в чёрном космосе.

Музыка замолчала.

Подождав пару секунд для верности, Чейз при помощи пульта дистанционного управления выключил камеру и все её объективы-сателлиты, прикреплённые к стенам и даже к потолку тут и там для получения самых разных ракурсов.

— Снято! Всем спасибо, камера стоп! — звучно крикнул Чейз в полной тишине, и гулкое эхо передразнило его.

— Я ж тебе говорил, что он с тебя прётся, смотри, как он на тебя таращится! — громким шёпотом прошипел Тод на ухо Делейту. Но тот не повернул к нему головы. Он сидел, нахмурившись, и смотрел в розоватые глаза альбиноса.

Потом встал. Сунул руки в карманы и крикнул:

— Ты где вообще нашёл такой сет? Диджей сосунок какой-то, свести не может, бит вообще не поставил. Неужели надеешься пройти отборочный тур?

Усмехнувшись, он вышел из зала. Тод в растерянности повертел головой от него к Найту и поспешил за приятелем. Чейз подошёл, ободряюще похлопал Найта по плечу и сказал:

— Да не обращай внимания, хороший сет. Только какой-то необычный.

Постепенно все вышли. Найт остался один. Потом медленно собрал аппаратуру, переоделся и тихо отправился спать.

* * *

Первый день нового, 317 года ознаменовался двумя новостями. В Нидрэде — ближайшем к Броксе крупном мегаполисе — в результате удачного покушения погиб прежний хозяин, и его пост занял восемнадцатилетний сопляк, который, как выяснилось после долгого расследования, не имел к убийству никакого отношения. Второй же новостью стала победа Найта в конкурсе «Сада Чудес».

Количество просмотров ролика с «танцующим альбиносом» уверенно вывело его в лидеры в первые же часы размещения видео на портале, и при подведении итогов не возникло никаких сомнений. Комментарии разнились от обожания до открытой ненависти к «уроду» и злобного высмеивания. Многие упрекали альбиноса в том, что он «сыграл на жалости аудитории к своему отклонению» или на «экзотичности»; многие утверждали, что на фоне качественной музыки его сет резко выделился и не важно, каким образом. Но как бы то ни было, на счету победителя появился уговоренный денежный приз.

Найт совсем не был готов к внезапной славе и популярности. Но в его сердце теплилась надежда, что Дэл всё-таки поймёт, подойдёт, поговорит с ним.

И Дэл подошёл.

Он решил, что Найт наверняка опять находится в мнемотеке, и не ошибся. В огромном пустом помещении мерцал только один экран, за которым работали Найт. Он был так увлечён, что не заметил приблизившегося Делейта и даже вздрогнул.

— Уф! Чёрт, напугал…

— Привет-привет, — Делейт присел на край стола, скрестив руки на груди. — Ну, доказал?

— Что доказал? — негромко переспросил Найт, ничего не понимая.

— А я вот не знаю, что ты хотел доказать своим выпендрёжем. Ну молодец, конечно, всех обставил.

— Я… просто хотел…

Найт сглотнул и вдруг резко встал и крикнул:

— Ты ничего не понимаешь!

С этими словами он попытался обойти стол и покинуть мнемотеку, но вдруг на его локте сомкнулась крепкая смуглая ладошка, Делейт рванул Найта к себе и совершенно неожиданно поцеловал в губы. У Найта остановилось дыхание и подпрыгнуло сердце. Ноги стали будто из тёплого воска и подогнулись. Делейт усадил его на стол и, обняв за плечи, продолжал целовать. Найт закатил глаза, его белые ресницы затрепетали.

Он не сразу ощутил, что мокрые губы щекочет прохлада. Приоткрыл глаза. Делейт чуть отодвинулся и смотрел на него немного насмешливо.

— Хе-хе. Что, поплыл уже?

Найт слабо пошевелил губами и кашлянул, чтобы восстановить внезапно осипший голос.

— Делейт… Дэл, я…

— Да ладно, — отмахнулся Делейт. Потом взял Найта за руку и повёл за собой.

Найт покорно шёл следом, словно во сне глядя на резкий контраст оттенков их кожи. Мальчик даже не задумывался о том, куда и с какой целью его тащат. Вдруг опять не очень-то по-доброму подшутить? Но ему было всё равно.

— Жди здесь, — прошептал Делейт, развернувшись к Найту, когда они оба остановились на большой застеклённой лоджии с длинными мягкими скамьями у стен, утопавшими в разлапистых живых растениях. Сюда приходили курсанты Академии для перекура, сбора сплетен и просто отдыха после лекций или тренировок. Найт послушно замер. Делейт куда-то убежал.

Через несколько томительных минут ожидания и неизвестности Найт вздрогнул от негромкого постукивания в стекло. И изумлённо ахнул. По ту сторону окна парил на аэроскутере Делейт Лебэн и жестом подзывал к себе. Найт кинулся к нему. Делейт ткнул пальцем в сторону вакуумной задвижки. Найт, не без усилия отомкнув её, распахнул маленькую секцию окна, через которую обычно осуществлялось проветривание. Делейт протянул альбиносу казённую тёплую куртку и резким кивком указал на сидение позади себя. Найт, широко улыбаясь, быстро оделся и прыгнул на аэроскутер. В ту же секунду Делейт крутанул ручку скорости, и машина рванулась вперёд. Найт коротко ахнул и крепко прижался к спине маленького авантюриста.

Они неслись над вечерним городом, утопавшем в синевато-седой дымке, сквозь которую пробивались огни, похожие на мерцающие драгоценные камни. Сперва Найт даже не смотрел ни по сторонам, ни вниз, прикрыв глаза и положив голову на плечо «похитителя», но потом заволновался:

— Дэл, куда это мы летим?

— Увидишь! — слегка повернувшись, попытался перекричать свист ветра Делейт.

Через четверть часа под аэроскутером сплошным млечно-голубоватым морем развернулась заснеженная дикая равнина. Город остался позади. А впереди приближалось огромное тёмное пятно древнего озера, на берегу которого стояли Брокса, Келама и Нидрэд.

Вскоре машина снизилась и мягко села в рыхлый снег неподалёку от грота.

— Приехали, — оповестил Делейт. — Я подумал, тебе это покажется романтичным. Но вообще-то, и правда классно, а?

Найт медленно слез с аэроскутера, приоткрыв рот и хлопая глазами.

В розоватых красках раннего зимнего заката переливалось грозное и величественное нагромождение колоссальных ледяных торосов.

Древнейшее озеро Земли, которое до Пыльной Войны называлось Байкалом, тихо шепталось с двумя замершими на его пустынном берегу мальчиками: миллионы крошечных ледяных игл перекатывались в его ещё не успевшей замёрзнуть глубине. Яростные зимние ветра вздыбили воду, не дав ей стать зеркально-гладкой и спокойной, и теперь Байкал напоминал поле, усеянное осколками окаменевшей радуги и причудливыми скульптурами из млечно-белого нефрита. Откуда-то из далёкой дымки доносился приглушённый низкочастотный гул, словно эхо грома или артиллерийской канонады, — сходились и расходились становые щели.

— Это… это очень красиво! — прошептал Найт, не в силах отвернуться от ни с чем не сравнимого зрелища.

И вдруг дёрнулся: ему в шею угодил снежок. Найт резко развернулся к Делейту, а тот, хохоча, запустил ещё один. Найт засмеялся, сгрёб с земли горсть снега и швырнул её в Делейта. В тишине, не нарушаемой ни зверем, ни птицей, двое городских мальчишек носились по берегу и играли в снежки. На белом теле земли они казались ничтожными букашками, и старый Байкал снисходительно щурил на них серебряные глаза.

Наигравшись и обессилев, оба мальчика упали в сугроб.

— Замёрзнем. Вставай, — сказал Делейт, поднимаясь. Потом он повёл Найта в ближайший грот, по дороге наломав большую охапку сучьев в зарослях прибрежного кустарника.

Грот походил на огромную чёрную пасть, ощетинившуюся острыми и длинными зубами — полупрозрачными сосульками. Мальчики протиснулись между ними и оказались будто в шкатулке из хрусталя, с удивительной логичностью природы украшенной причудливой резьбой. Свалив хворост на землю, Делейт полил его из маленькой жестяной фляжки горючей смесью и поджёг зажигалкой. Вскоре стало тепло и уютно. На узорах «шкатулки» плясали золотые и алые блики. Снаружи сгустилась тёмно-синяя ночь. Мальчики как смогли просушили одежду. Найта разморило от смены температур, и он начал клевать носом.

Делейт примостился к нему поближе, уложил на плоский, нагретый огнём камень, сам улёгся рядом. Найт был полностью расслаблен и абсолютно счастлив. И он лишь слегка приоткрыл глаза в изумлении, когда почувствовал широкую ладонь Делейта на своём животе под курткой и расстёгнутым комбинезоном. Смуглая, скуластая физиономия Дэла была совсем рядом, а тёмные глаза мерцали, как обсидиановые зеркала. Найт охотно приоткрыл губы, когда Дэл тронул их своими губами. Замерев, оцепенев от волшебства момента, Найт снова закрыл глаза и с жаром отвечал на порывистый, чуть неумелый поцелуй. А когда чужие пальцы коснулись члена, тихонечко ахнул. И несмело протяну руку к члену Делейта.

Тесно прижавшись друг к другу, мальчики делали то единственное, что пока умели, то, что пока казалось полузапретным, стыдным, но в то же время почти взрослым. Найт был более зрелым, чем двенадцатилетний Дэл, потому у него всё кончилось «как у взрослого», и Дэл с некоторым удивлением смотрел на свою ладонь, с которой падали жемчужные капли. Потом он бегло поцеловал Найта, забрался на него сверху и стал орудовать ещё влажными пальцами между его ягодицами.

— Ты чего? — сиплым полушёпотом спросил Найт.

— Ну дальше будем же, а? — торопливо и сбивчиво проговорил Делейт, закусывая губу.

— Нет, подожди… эй… нет-нет-нет…

Найт решительно сел, спихнув с себя Делейта. Тот насупился.

— Чего тебе не понравилось?

— Ну… я… Дэл, послушай, не стоит так торопиться…

— А разве мы торопимся? Всё ж вроде нормально. Тебе, кажется, понравилось?

— Да, но…

Найт был в замешательстве. Его мечта сбывалась слишком быстро и неправильно. Он не успел придумать, как она должна сбыться, чтобы было «правильно». Нетерпеливый, огненный Делейт Лебэн сидел на коленях напротив него и мрачнел с каждой секундой.

— Не бойся, насиловать я тебя не собираюсь, — нарушил он звенящую тишину, затем поднялся и затоптал костёр. — Поехали, а то поздно уже.

Он раздражённо застегнулся и протопал к выходу из грота. Найт привёл себя в порядок и поспешил за Делейтом.

— Подожди, Дэл, я просто не хочу, чтобы вот так…

— А как ты хочешь? — рявкнул Дэл, всплеснув руками. — Романтический ужин при свечах? Ну извини, я думал, ты у нас такой интеллектуал, что пошлятина со свечами тебя только рассмешит!

— Да я не про это… Я про то, что, — Найт замолчал. Душа противилась чему-то, тело напрягалось, он не знал, что не так. Но определённо что-то было не так.

— Это сложно объяснить…

— Да куда уж нам понять, сирым и убогим «инкубаторцам! » — огрызнулся Дэл, потом сел на аэроскутер и угрюмо насупился, ожидая Найта. Тот плавно опустился на заднее сидение и обвил талию мальчика руками.

Под полозьями летающей машины чернела ледяная твердь Байкала, исчерченная паутиной становых трещин. Глубина — тёмная, вечная, манящая — казалось, была лишь слегка прикрыта хрустальной плёнкой, но на деле толщина льда достигала нескольких метров.

Найт отвернулся, с силой оторвавшись от гипнотизирующего взгляда древнего озера, но больше не решался положить голову на плечо Дэлу, любимому мальчику, колючему, как лёд далеко внизу.

Они вернулись туда же, откуда и началось маленькое путешествие. Найт перебрался с седла аэроскутера в открытое до сих пор окно. И вдруг развернулся и, слегка задыхаясь, выкрикнул без запинки:

Кто влюбился без надежды,

Расточителен, как бог.

Кто влюбиться может снова

Без надежды — тот дурак.

Это я влюбился снова

Без надежды, без ответа.

Насмешил я солнце, звезды,

Сам смеюсь — и умираю.

— Это чего такое было? — в недоумении буркнул Дэл.

— Это Генрих Гейне. Поэт XIX века доядерной эпохи, — надтреснутым голосом ответил Найт, едва шевеля губами. С белых ресниц упала слезинка. Сердце болело. В горле как будто перекатывались ледяные иглы, и мальчику чудилось, что он слышит их вкрадчивый шёпот.

— Какой же ты чудик, а! — без всякой злобы усмехнулся Дэл и, протянув руку, вытер слезинку со щеки Найта. — А ещё ты слишком часто ноешь. Ну, бывай!

Он заложил крутой вираж и скрылся в темноте.

Найт прижался ладонями и лбом к ледяному стеклу. По безлюдному залу гулял холодный ветер. Слёзы катились и катились из глаз, словно кровь из раны. И вдруг Найт с силой захлопнул окно, развернулся на каблуках и кинулся к внутреннему транспортному терминалу, ведущему к госпиталю при Академии.

Никого на пути не попалось в этот час. Лампы по периметру потолка мерцали ровным синеватым светом «ночного» режима.

Найт вломился в приёмную, принялся биться в дверь и кричать:

— Пожалуйста, пустите! Откройте!

На стук и крики вышел заспанный господин Торроф, который заработался с бумагами и решил переночевать здесь, чтобы продолжить скучное занятие с самого раннего утра и покончить с ним как можно скорее. Он поймал рыдающего альбиноса за руки, встряхнул и сурово рявкнул:

— Что случилось? Что с вами, юноша?

— Пожалуйста, вырежьте мне глаза! Заберите их! Они постоянно плачут! Я постоянно ною! — судорожно всхлипывал Найт. — А ещё я урод и чудик!

Кибербиолог немного растерялся, потом хорошенько встряхнул мальчика ещё раз и проговорил спокойно:

— Ну-ка успокойтесь, юноша! Вы всё-таки будущий киборг. Прекратите, я сказал!

Найт постепенно стих.

— Я, кажется, знаю, как вам помочь, — проговорил кибербиолог. — Приходите послезавтра. Конечно, если всё ещё будете хотеть разучиться плакать.

Найт всхлипнул, уставившись на господина Торрофа. Потом несмело кивнул и тихо покинул полутёмный прохладный холл. В душе его было так же сумрачно и прохладно.

Глава 16

— Да точно тебе говорю, опять ночует у Очкарика! — шипел Тод на ухо Дэлу.

Тот сердито ковырял ложкой органическое пюре с жёсткими кусочками псевдомяса и слушал в пол-уха. Найта и правда не было видно вот уже несколько дней. Слухи ходили самые разные. Чаще всего они вертелись вокруг историка.