Annotation 5 страница

Ортан Он вытянул руку и сглотнул. Слюна была вязкая, густая и кислая, может, от того, что был голоден. Или от того, что его тошнило, когда он смотрел на свою руку. Хотя бы потому, что он ее не видел. Молодой маг стоял в коридоре академии. Мимо него пробегали ученики, все куда-то торопились, двигались, переговаривались. А он стоял один. Потому что его не видели. Не замечали. Его не было. Ортан снова сглотнул. Это началось тем утром, когда отец закинул его в портал. Память услужливо показала воспоминания: вот отец обвиняет Райдена в предательстве, и Ортан испытывает злорадство от происходящего. Он стоит за спиной отца и смотрит на всех этих девушек, а особенно на полукровку. Видит страх в ее разноцветных глазах. Все-таки он покажет ей, кто здесь хозяин, пусть и не так, как было задумано изначально. А потом все завертелось — вызванные Лероем ар-нори, спущенный стражем болт, рев огромного черного зверя… Лорд Хормольд открыл портал с трудом, хорошо, что Авелий помог, черноволосый обладал даром отдавать магию и усиливать других магов. — Ортан, живо за мной! — скомандовал отец, и парень, пригибаясь, метнулся к переходу. Портал закрылся, и уже внутри Авелей закричал. — Не могу удержать! Реальность сместилась! Нас затягивает к Искре! Лорд Хормольд выругался, и Ортан изумленно уставился на отца, ведь тот никогда не позволял себе крепких выражений, считая подобное поведение ниже своего достоинства. Его полное лицо плыло и словно плавилось в сиянии портала, искажалось, как восковое, и смотреть на это было жутко. — Ортан не выдержит Искру! — выплюнул он. — Его надо выпустить! Разорви проход, Авелий! Два мага вскинули руки, и сияние перехода усилилось. Сам Ортан происходящее понимал с трудом, все же он никогда не был прилежным учеником. Он лишь догадался, что его отец прервал перемещение, а потом его ужалило болью, и парень вывалился на траву, больно ударившись о землю. Он застонал, лежа с закрытыми глазами. — Ну папочка, я тебе сейчас все скажу… — пробормотал Ортан, принимая сидячее положение. Открыл глаза, потянулся к затылку, раздумывая, какого размера там шишка. И ойкнул, как девчонка. Тела не было. Ни рук, ни ног, ни живота. Ни-че-го. Парень лихорадочно схватил себя за ногу. Ощущения были. Ладонью он чувствовал свое тело и одежду на нем, но вот глазами не видел. Ортан застонал в голос, и снова лихорадочно прошелся ладонями по ногам, плечам, груди, почти с ужасом ожидая, что чего-нибудь не найдет и на ощупь. Но все было на месте, и парень слегка успокоился. Он просто невидим. Почему-то. Но он есть, живой и даже невредимый, дышит и чувствует, значит, все не так плохо. Его пальцы натолкнулись на медальон, висящий на шее. — Подпали меня Искра! — Ортан поскреб затылок. — Так вот в чем дело! Когда отец вытолкнул его из портала, на нем был древний артефакт сокрытия сути! Неужели это он так подействовал? Усилился настолько, что полностью скрыл молодого мага? Растворил его физическую оболочку в пространстве? От этих мыслей стало не по себе, и парень вновь торопливо себя ощупал. Выдохнул. Нет, все-таки его тело есть, просто невидимо. Попытался снять медальон, но ничего не вышло: артефакт висел на шее, не двигаясь. Он поскреб подбородок, раздумывая, что предпринять. Надо дождаться отца. Магистр Хормольд уж точно вернет все на свои места. А пока… Ортан хмыкнул. Пока можно воспользоваться своим положением. Например, пройти незамеченным в крыло целительниц. Или посмотреть, чем занята полукровка. Хотя она, наверняка, уже сидит в подвале вместе с тем темным, что таскался за ней. Вспомнив Темного, Ортан поежился, не сдержавшись. Встречаться с ним снова парню не хотелось. В то утро все казалось ему поправимым и даже не слишком страшным. А теперь Ортан стоял в коридоре Академии и размышлял, что ему делать. Отец так и не вернулся в свои покои, и найти его парень не смог. А в самой Академии что-то происходило. Белая Башня исчезла, из подслушанного разговора парень понял, что с Искрой что-то произошло. И магистр Райден вернулся в свой кабинет — живой и невредимый. А когда Ортан увидел его, проходящего мимо, то просто взвыл в голос. Только его никто не услышал. Никто. Ни один человек из несущихся мимо его не слышал, не видел и не ощущал. И это было ужасно. Это было самое отвратительное, что только испытывал за свою жизнь молодой маг. Его — так жаждущего признания, любви и поклонения — больше не было. И на исходе дня Ортан готов был орать от ужаса и отчаяния. Его положение казалось ужасным. Он не мог открыть ни одну дверь. Он не мог ударить, толкнуть или сбить с ног. Он не мог положить в рот еду. Потому что его ладони проходили сквозь любые предметы, как сквозь воду. Ортан был нематериален. И бродил по Хандраш, глядя на лица своих друзей или недругов, хватал их за руки, орал им в уши или наступал на ноги, но ученики не замечали ни одного из этих действий. Когда мимо прошел Арви, Ортан бросился за ним в комнату для подготовки, готовый упасть на колени от радости. — Арви! Арви, это я! Я здесь! Слышишь меня? Арви, урод ты, сволочь, ублюдок, ты должен меня услышать! Ты должен! Ты же мой друг! Но Арви лишь хмуро листал учебник. Даже когда Ортан попытался выдрать темные волосы на башке приятеля, тот даже не пошевелился. — Я привидение, — сдавшись, Ортан сел на стол и безумно рассмеялся. — Что б я сдох! Я поганый, невидимый, нематериальный призрак! Меня нет! Арви, захлопнув книгу, поставил ее на полку и ушел. А его невидимый друг расплакался. В конце концов, этого все равно никто не увидит. А потом понял, что даже покинуть эту комнату со стеллажами учебных свитков он тоже не может. Потому что способности проходить сквозь стены, какая должна быть у нормального призрака, у Ортана не было. Он потерял все и ничего не приобрел взамен. Его просто не стало. * * *

Шариссар За утро он успел побывать на тренировках нескольких взводов, проверить надежность Ледяного Полога вокруг Острога и нанести неожиданный визит десятку командующих армии мрака. И отправить двух из них в яму за то, что низшие паладины не заметили разорванную линию щита на вверенной территории. Проводник израсходовал почти весь свой резерв, устанавливая для Шариссара путевые арки и разрывая для него ткань пространства. Его дыхание вырвалось с хрипом где-то в середине дня, когда паладин вдруг замер посреди тренировочного лагеря. …Ее целовали. Жадно, страстно, нежно. Чужие губы прикоснулись к губам Леи, и паладин зарычал, ощущая, как удлиняются клыки и выгибается спина. Зверь бился, требуя выпустить его, ломая человеческую волю в истовом желании убивать. Он хотел рвать на части, раздирать клыками, сдирая кожу лоскутами, хотел, чтобы тот, кто посмел прикоснуться к Лее, умирал мучительно, захлебываясь собственной кровью. И даже это не смогло бы удовлетворить его жажду мести, заглушить боль и ярость, что взорвались в нем, когда он ощутил ее недоумение от чужого поцелуя. Но не отвращение. Не ненависть. Лее не было неприятно. Она лишь… удивилась. И это окрашивало его мир черно-красным цветом скорого убийства. Шариссар сдержался лишь благодаря тренированной годами выдержке и самоконтролю, ставшему его второй кожей. Он сдержал обращение, тряхнул головой, заставляя себя вслушаться в отчет командующего гарнизоном. И даже почти понимая, о чем тот говорит! Его глаза лишь блеснули краснотой и вновь стали черно-синими и пустыми. Он не позволит себе забыться до потери контроля. Никогда. В его жизни уже было это — тьма, охватывающая разум, голый инстинкт и желание убивать, острая грань потери человечности — притягательная и сладкая. Мир в такие минуты окрашивается цветом боли и агрессии, а клыки ощущают вкус чужой крови. Паладин лучше чем кто-либо знал, что испытывают звери, запертые в клетках загонов. Он был одним из них, и лишь ему удалось вернуться в сознание… И самое ужасное, что он сохранил память о том периоде. Он прекрасно помнил все, что творил, будучи зверем, помнил наслаждение убийством или насилием, помнил и загонял в глубины своего разума, так далеко, как только мог. Проклятая метка и девушка с разноцветными глазами заставляли его вновь вспоминать то время, вновь терять контроль. И за это он почти ненавидел Лею. И себя. В Острог Шариссар возвращался уже в сумерках, когда земля покрылась инеем. Предусмотрительный Айк подал господину мантию из цельного куска меха горного волка, что достигал размеров здорового коня. Весь день оруженосец истово старался предугадывать желания своего командующего и по возможности держаться за спиной, чтобы не попадаться ему на глаза. Но его не покидало ощущение, что за внешним спокойствием господина бурлит обжигающая лава, готовая выплеснуться и спалить дотла весь Оххарон. И потому Айк вздохнул с облегчением, когда они вернулись в Острог, и паладин отпустил своего доверенного. Шариссар поднялся в башню, которую занимал единолично, и вход в которую был заказан всем остальным обитателям Острога. И первое, что услышал, войдя в свои покои, это вопль. Он рванул к потайной двери и в смежную комнату ворвался, готовый к сражению и занося свои зазубренные лезвия. — Ух ты! Какие здоровые штуки! — восхитилась Незабудка при виде его. — Что здесь происходит? — мрачно поинтересовался паладин. В комнате, еще вчера такой чистой и опрятной, царил хаос. На полу валялся перевернутый поднос, горшок с кашей опрокинулся, рассыпав содержимое, а мясная подливка выплеснулась на бархатную обивку кресла. Все подушки и покрывала Сиера сбросила с кровати и теперь прыгала по голому тюфяку. Даже занавеска была оборвана с одного края, словно на ней успели покачаться из стороны в сторону. Сиера надула губы и вновь подпрыгнула на кровати. — Девочка отказывается есть! — с возмущением пожаловался целитель. Его куцая борода тряслась от негодования. — Я не могу ее заставить! Это… наказание какое-то! Простите, но я лекарь, а не… нянька! — Не буду! — завопила Сиера. — Не буду есть! Не буду спать! Я хочу к Лее! Не буду! — Молчать! — рявкнул Шариссар. Оба — и девочка, и целитель подпрыгнули и захлопнули рты, уставившись в черные глаза паладина. — Вижу, тебе лучше, Незабудка, — уже спокойно сказал паладин. Девочка нахмурилась. — Откуда ты знаешь меня? Ты кто? — Можешь считать, что я твой господин. — У меня нет господина! — Сиера вздернула остренький подбородок. — Моя сестра Лея говорит, что мы свободные и никому не принадлежим! Только Богам! — Твоя сестра Лея такая же наивная, как и ты, ребенок! — хмуро бросил Шариссар. — А теперь слезь с кровати, и убери за собой все, что разбросала. Живо! — Не буду! — насупилась Незабудка. — Не буду, не буду, не буду! Я хочу домой! — Ты будешь делать то, что я тебе велю! — вновь рявкнул паладин. Целитель побледнел еще больше, но неуверенно пробубнил: — Осмелюсь предположить, что девочка напугана, мой господин… и не понимает, что происходит… — Мне плевать! — Шариссар одним движением оказался рядом и сдернул Незабудку с кровати. Схватив ее за шиворот и приподнял на уровень своих глаз, словно котенка. — Будешь делать то, что я сказал. И немедленно все уберешь за собой. А потом сядешь и съешь все, что тебе принесут. — Моя сестра придет и убьет тебя, понял? — выкрикнула Незабудка. — О, ты даже не представляешь, как я этого жду, — оскалился паладин. — Все равно не буду! Ой! Она завопила, увидев как черно-синие глаза стали красными, словно угли, а клыки мужчины удлинились, приподняв верхнюю губу. — Башку откушу, — пообещал Шариссар, клацнув зубами. Губы девочки скривились, словно она собиралась заплакать, но Сиера лишь шмыгнула носом. — Мой господин, — неуверенно попытался вмешаться целитель. Но получил в ответ злой взгляд красных глаз и попятился. Шариссар разжал ладонь, и девочка шлепнулась на тюфяк. — Когда вернусь, здесь должно быть чисто и тихо. А ты должна лежать в постели и видеть свои детские сны, поняла? — предупредил он, свысока оглядывая Сиеру. Развернулся и ушел. * * *

В его покоях уже успели наполнить горячей водой пузырь в купальне, и паладин с наслаждением лег в исходящую паром воду. Неспешно вымылся, вдыхая запах хвои и трав, вылил себе на голову ведро ледяной воды, завершая омовение. Не вытираясь, вышел в спальню, позволяя телу обсохнуть. Потом так же неторопливо оделся. Он сознательно давал девочке время, чтобы выполнить его приказ, не сомневаясь, что вернувшись увидит относительно чистую комнату и Незабудку, послушно лежащую в постели. Поэтому входил он, почти готовый улыбнуться. И с трудом сдержал рык, увидев, что комната выглядит как после побоища. К общей картине хаоса добавилось перевернутое кресло, окончательно оборванные занавески и растерянный лекарь, потрясающий головой сидя на полу. На его черепе дрожали остатки каши. — Это не девочка! — увидев господина, взвыл целитель. — Это какое-то исчадие Бездны! Я не могу… не понимаю… Самой Незабудки в комнате не было. — Где она? — очень спокойно спросил паладин. Целитель растерянно оглянулся. — Так только что… была же… Здесь… где-то… Одним рывком Шариссар поднял дубовую кровать, но под ней никого не было. Осмотрелся. Принюхался. Прошипел сквозь зубы проклятие и скользнул к окну. Сиера стояла на каменном бордюре в десяти шагах от окна и продолжала упрямо ползти дальше. На высоте, с которой и смотреть было страшно, не то что идти. Шариссар сдержал свой рык и запрыгнул на бордюр. Для его роста и веса он был слишком узким, там, где маленькая девочка могла ползти на четвереньках, он с трудом помещался. Иней уже покрыл каменные стены белым налетом, и паладин скрипнул зубами, когда Сиера покачнулась, а ее ладошки проскользили по камню. Она пыхтела и сопела, не замечая крадущегося сзади мужчину. Шариссар сделал еще один шаг. Камушек вывалился из кладки и улетел вниз, стукнувшись о стены. Паладин скользнул по бордюру и резко схватил девочку за ногу. Та вскрикнула, взмахнула руками, теряя равновесие. Упасть ей не давали лишь железные пальцы, что сомкнулись вокруг ее щиколотки. — Ну и куда ты собралась? — поинтересовался паладин, держа девочку вниз головой над пропастью. Даже в таком положении Незабудка умудрилась гневно сверкать зеленющими глазами и поджимать губы. — Домой! — выкрикнула она. Шариссар оглянулся, приподняв бровь. Посмотрел налево. Потом направо. — Серьезно? И ты даже знаешь, где твой дом? Что-то я здесь вижу лишь свои владения. Он снова посмотрел по сторонам, чуть разжал пальцы и девочка завизжала. Он вновь перехватил ее ногу, усмехнувшись. — Я найду! — заорала Сиера. — Отпусти! — У вас это что, семейное? — угрюмо бросил Шариссар. — Одна сестричка просит отпустить в воде, не умея плавать, вторая — вися на уровне третьего этажа. — Я тебя не боюсь! — обрадовала Незабудка. — И глупость — это тоже, видимо, общее, — еще больше помрачнел паладин. — Все, побегала и хватит. Он легко развернулся и пошел обратно к окну, уверенно ставя ноги в сапогах на узкий скользкий бордюр. — Все равно сбегу, — пообещала Незабудка, пыхтя и кусая губы. Шариссар хмыкнул. — Тогда я тебя к кровати прикую. Цепью. Как собаку. Поняла? — А у тебя есть собака? — подумав, осторожно поинтересовалась Незабудка. Шариссар покосился на висящее вниз головой создание. Ее личико стало красным, ресницы — мокрыми, и их кончики покрылись инеем. Но глаза сверкали не от страха, а от любопытства. Нет. Логику этого существа он понять не мог. Совершенно. — Нет, — хмыкнул он. — Щенки есть. Хочешь посмотреть? Он дошел до окна и втолкнул девочку в комнату, Незабудка плюхнулась на мягкое место. Шариссар запрыгнул следом. Целитель отскочил и с трудом удержал облегченный вздох. — Так как? — он окинул девочку взглядом. — Я все равно тебя ненавижу, — буркнула Сиера. — Но щенков покажи. — Утром. Но сначала уберешь эту комнату. А я прослежу. Незабудка вновь насупилась, а Шариссар уселся в кресло, закинув ногу за ногу. — Может, позвать слуг? — несмело предложил целитель. — Ночь на дворе, девочке давно спать пора… — Сама испачкала, сама и убирать будет! — отрезал паладин. — И поторопись. Мне не хочется тут с тобой до утра просидеть! Следующие полчаса Сиера, пыхтя и бурча, убирала комнату под недовольным взглядом паладина. После ее уборки помещение вряд ли стало чище, скорее наоборот. Но Незабудка честно старалась. И надеялась, что никто не заметил, как она затолкала остатки каши вместе с горшком под кровать. Меховое покрывало было слишком большим и тяжелым, чтобы затащить его обратно на постель, и Незабудка решила прилечь на него и немного отдохнуть. К тому же огромный мужчина, что вытащил ее со стены, в сторону девочки не смотрел: он разжег огонь в камине, пока она наводила порядок, и теперь сидел, задумчиво рассматривая языки пламени. Свернувшись на мехе, Незабудка закрыла глаза, решив, что надо хорошенько все обдумать… — Девочка уснула, — тихо сказал целитель. — Я знаю, — отозвался Шариссар. — Идите к себе, Эрхо. Вам тоже надо отдохнуть. — А вы, мой господин? Паладин поднял голову, посмотрел чуть удивленно. — Простите, — смутился целитель и поспешил откланяться. Паладин поднялся и подошел к окну. Вдохнул морозный воздух и повел рукой по раме, устанавливая щит. Кровяная нить Оххарона вернула и возможность пользоваться черной магией. Барьер вспыхнул огненными всполохами и налился темнотой, образуя сетку, затвердел. Шариссар довольно провел по нему пальцем. Прочный. И точно не выпустит из комнаты девочку. Бросив быстрый взгляд на свернувшуюся на мехе Незабудку, Шариссар чуть помедлил. Но отвернувшись, быстро вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. * * *

Ортан Дверь хлопнула, и Ортан повернул голову. В ученическую вошла девушка, одна из тех, что он вел в Хандраш. Кажется, Ельга. Парень хмыкнул и покачал головой. Сейчас ему казалось, что это было сто лет назад: глупые провинциалки, которых они отобрали в грязных Низинках, постоялый двор, корабль… Как они с Арви веселились, наблюдая за тем, как эти курицы ползут по веревочной лестнице! Тогда у Ортана еще было все: лучший друг, отец, удобная жизнь и собственное тело. А что теперь? Девушка вошла слишком быстро, так что он не успел выскочить в открытую дверь, а это означало, что придется ждать, пока она найдет книгу, за которой пришла и уберется отсюда. — Давай скорее, глупая курица, — буркнул Ортан, зная, что его никто не услышит. Никто не слышал, сколько парень ни орал до хрипоты и темноты в глазах. — Сам придурок, — огрызнулась девушка и потянулась за толстым томом на верхней полке. Ортан фыркнул и… застыл. — Ты меня слышишь? — заорал он так, что Ельга от испуга уронила фолиант и сама покачнулась на деревянной лесенке. Она нелепо взмахнула руками и начала падать, так что Ортану ничего не оставалось кроме как поймать девицу. И слишком запоздало он вспомнил, что не имеет тела, так что Ельга с визгом грохнулась на пол. — Эй, ну вставай уже! — возмутился молодой маг. — Ты меня точно слышишь? — И вижу, идиот, — буркнула Ельга, усаживаясь и откидывая с лица растрепавшиеся волосы. — Ты зачем отошел? Я же ударилась! — Никуда я не отходил, — с досадой буркнул Ортан. — Не знаю почему, но у меня исчезло тело! — Ха-ха, очень смешно, — фыркнула девушка и поднялась, отряхнувшись. Тут она все же вспомнила о своих матримониальных планах и послала парню очаровательную улыбку. Правда, маг ее не оценил. — Хватит скалиться, поднимайся и иди вперед! Будешь открывать мне двери и делать, что я скажу! — С чего это? — возмутилась Ельга, задумалась и ткнула в Ортана пальцем. Ее ладонь прошла сквозь его грудь, и девушка совершенно по-детски ойкнула. — Надо же, как интересно! — непонятно чему обрадовалась она. — Это ты неудачно намагичил, да? Ух ты! И что, тебя правда никто не видит кроме меня? — Никто! — рявкнул Ортан, теряя терпение. — И хватит тыкать в меня пальцем! — Я же должна удостовериться! — еще радостнее сообщила Ельга. — Удостоверилась? А теперь топай вперед, живо! И двери придерживай. Будешь делать то, что я говорю! — Ну уж нет, — промурчала донельзя довольная девушка. Ее глаза засверкали, словно драгоценности, а губы сложились в очаровательную улыбку самки богомола. — Это ты теперь будешь делать то, что я скажу! И тогда я помогу тебе вернуть тело! А иначе… — Ельга насупилась. — Иначе оставлю тебя здесь и скажу всем, что разбила в ученической горшок с пометом ширши! Знаешь, как он воняет? Да сюда целый век никто не зайдет. — Стерва! — завопил Ортан, начиная понимать, насколько он влип. — Ага, — важно подтвердила девушка. Парень в ярости замахнулся, но встретил лишь ухмылку. — Только сделать ты мне все равно ничего не сможешь! Тела-то у тебя нет. А вот если будешь слушаться, у нас может получиться вполне достойное сотрудничество. Ортан в ярости пнул ближайший стол, но, увы, его призрачная нога не почувствовала удара. От бессильной злобы он побегал по ученической, надеясь, что вот прямо сейчас его тело вернется, или сюда войдет отец, или еще как-то его жизнь образуется и вновь станет понятной и привычной, но ничего подобного не произошло. Он все еще был нематериален, и единственная, кто мог его видеть и слышать — эта глупая курица, взирающая на него с улыбкой и предвкушающим блеском в глазах. — Чего ты хочешь? — сдавшись, Ортан упал на скамейку. Сидеть у него, как ни странно, получалось, или это тоже была иллюзия и он лишь зависал в воздухе? Ельга облизала губы. — Прежде всего ты должен дать мне обещание. Непреложную клятву. — Да говори уже, — поморщился Ортан. И угораздило его связаться с этой деревенщиной! — Ты должен на мне жениться! — Что?! — Ортан заорал так, что казалось, должны были оглохнуть все в Хандраш, но на деле зажимала уши лишь его новоиспеченная «невеста». И орал он долго и со вкусом, пока не выдохся окончательно, понимая, что выбора у него нет! * * *

Магистр Райден и магистр Корвелл Зрячий — Это все бесполезно! — Райден швырнул на стол перо, жалея, что в его руках нет чего-нибудь более увесистого. — Надо просто их спрятать! — Куда? — Зрячий поджал губы и вздохнул. — Куда, Алларис? Куда нам спрятать всю Академию? Ты сам говорил, что так у них будет хотя бы шанс… — Какой шанс? — Райден нервно шагнул по кабинету. — Если мы правы, и Темные пробьют проход именно в Хандраш, то у нас нет шансов, Корвелл! Что мы сделаем? Выставим против озверевших стражей горстку учеников? Целительниц с букетиками в руках? Искра! Это все… бред! — У нас нет выхода, — старик снова вздохнул. — Они придут сюда, Алларис. Как только барьер спадет, оххаронцы придут. И мы оба это знаем. Надо подготовить учеников. Не к сражению, нет. Надо научить их… выживать. Хотя бы так. И возможно мы сможем продержаться до прибытия основных войск. — На мои послания до сих пор нет ответа, — сквозь зубы процедил Райден, продолжая мерить шагами комнату. — Правители словно вымерли и не слышат меня! Ни один портал не открывается дальше территории Рифа. И сила… уходит. Наш запрет на полное использование магии ничего не изменит, Корвелл. Без Искры сила все равно иссякнет. — Ты все делаешь правильно, Алларис, — мягко сказал Зрячий, чем заслужил злой взгляд своего ученика и друга. — Правильно? — Райден скривил губы в злой насмешке. — У меня семь десятков учеников, хранительницы, прислужники и десяток стражей. И это силы, с которыми я собираюсь противостоять армии Оххарона? Боги! Я не знаю, как их спасти! Проклятые Боги, я просто не знаю! — он раздраженно откинул со лба красную прядь. — На Рифе мы как в капкане, Корвелл! А до земли не добраться без кораблей! Он глубоко вздохнул и положил ладони на карту. Его взгляд снова стал сосредоточенным и холодным, словно и не было этой мимолетной вспышки отчаяния. — Я найду выход. Обязан. Он нахмурился, провел пальцем по изрезанной линии побережья. — Кажется, тебя беспокоит еще что-то, Алларис? — негромко сказал Зрячий. — Ты водил девушку к Оракулу. Он не спрашивал, а утверждал. Все-таки магистр не зря носил второе имя. — Я не увидел Искру, — Райден выпрямился. — Я ничего не увидел. Ни света, ни тьмы, словно ее сущность находится в коконе. Думаю, может, тебе попытаться, Корвелл. Только… осторожно. Не напугай ее. Старик внимательно посмотрел в глаза инкуба. — Вот как… Но что-то Оракул тебе все-таки показал. Не так ли, мой друг? — Это… не важно, — Райден помрачнел, зеленые глаза застыли, словно стекло. — Разве? — Да. Корвелл Зрячий вздохнул. Он знал своего бывшего ученика слишком давно, чтобы настаивать. Если Алларис Райден не желал говорить, то выбить из него ответ было невозможно. — Я пообщаюсь с Отражением. И не переживай, вреда я ей не причиню. Райден кивнул и вновь склонился над столом, внимательно изучая очертания Рифа. И уже когда Корвелл был у двери, негромко окликнул. — Скажи, предсказание грядущего может… быть неверным? Ведь будущее изменчиво. — Только не предсказание Оракула, — мягко ответил Зрячий. В его голосе прозвучало сожаление. — Я так и думал, — усмехнулся Райден, вновь отворачиваясь. Корвелл вышел, прикрыв за собой дверь, а Алларис невидящим взглядом уставился на карту. Но длилось это лишь несколько мгновений, большего он себе не позволил. Да и эти краткие минуты заставили его скривиться от ощущения собственной слабости и разозлили. Больше он не думал о том, что показал ему древний артефакт. Он просто не мог позволить себе отвлекаться на подобные мысли, хотя внутри было тяжело и больно от увиденного. Не страшно, нет. Просто тяжело. Словно горечь разлилась внутри от осознания, как много он не успел, не сделал, не почувствовал… Горечь понимания. Но думать об этом магистр не стал, решительно сжав в ладони перо и придвинув ближе свиток для заметок и плана. Он должен спасти Хандраш, это его обязанность и долг. И сделать все для возрождения Искры. Если бы еще знать, что делать… Нет никаких указаний на то, что угасшую святыню возможно вернуть! Ни одной, самой крошечной и малюсенькой зацепки! Да и если можно было бы это сделать, стал бы он рисковать жизнью Леи? Райден потер глаза, потянул створку, раскрывая окно, потому что ему было нечем дышать. В лицо ударил морозный воздух, холодный, зимний, и маг вдохнул его полной грудью, радуясь ознобу, охватившему тело. Крайгена он так и не вернул из Ничто, силы в Хандраш оставалось все меньше, и магистр не желал ее уменьшать на возвращение тени. И, возможно, это к лучшему, что Крайген не рядом. Ведь он точно знал бы, что чувствует маг, а делиться своими эмоциями Райден не хотел. Потому что знал: Леей он рисковать не стал бы. Все же, магистр был достаточно умен, чтобы не врать себе. Он мог не ответить девушке, зачем шел в Обитель Искры, но сам-то он знал ответ. И он заставлял мага закрывать глаза и сжимать кулаки в отчаянной попытке сдержать то, что творилось в его душе, скрывать немыслимую бурю нежности, страсти и тоски по той, что смотрит на него с опасением и недоверием. И уже в который раз он вспомнил, как увидел ее в Обители. Нет, в тот момент вид обнаженной девушки не вызвал у него ни вожделения, ни мужского интереса и желания рассматривать, он испытал лишь мучительную агонию осознания, что она была с другим, он хотел лишь закрыть ее тело, спрятать, сберечь, вытереть слезы с ее щек. И убить Темного. Если бы у него было время… Это эфемерное понятие утекающих сквозь пальцы мгновений, эти крошечные, незаметные минуты, которых мы не ценим, пока не начнем понимать, что они заканчиваются! Если бы у него было время, он мог бы все изменить. Завоевать ее доверие, быть рядом, чтобы помочь, поддержать, закрыть собой от всего мира, уберечь от невзгод и потерь… Он готов был стать для Леи другом, наставником, братом, да кем угодно! Лишь бы быть рядом и видеть в ее глазах тепло и свет. Он готов был оставаться лишь тенью рядом с той, что пробудила в нем такие чувства! И возможно, когда-нибудь она увидела бы в нем нечто большее. Но, увы, Оракул не ошибается. А он показал, что у магистра осталось слишком мало этих безжалостно уходящих минут… Он закрыл створку и вновь сел за стол, сосредоточившись на работе и заставляя себя не вспоминать вкус нежных девичьих губ и тонкое, дрожащее в его руках тело. Оракул подавляет волю магов, и магистр… не сдержался. Не смог противостоять безудержному желанию прикоснуться к той, о ком грезил. Жаль, что он никогда не узнает ничего большего. Он мечтал не о неистовой плотской страсти, хотя, конечно, подобные мысли воспламеняли его мгновенно, но еще больше он желал бы почувствовать, каково это — просыпаться утром с той, кого любишь. Бесконечно долго смотреть на нее, спящую, тая каждый вздох и счастливое биение сердца, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить ее. А потом видеть, как вздрагивают ее ресницы, и она смотрит в его лицо — сонно и радостно… Целовать ее. И нежить в своих руках, продлевая утреннее пробуждение, сохраняя тепло и ощущение ее тела на целый день. Замирать от счастья каждый раз при новой встрече и грустить при расставании на недолгий миг… Было так много всего, чего Алларис Райден никогда не чувствовал и даже не думал, что ему нужны эти чувства. И его пугало собственное отношение к этой девушке. Он не знал, что влюбиться можно так просто и быстро, не за что-то, а вопреки всем доводам собственного разума, наперекор воле и обстоятельствам, безнадежно и мучительно. И в то же время — счастливо. Да, он был счастлив, что испытал хотя бы это. Сладкую и горькую любовь, первую и последнюю, мучительную и единственную. И он ни за что не отказался бы от нее, не отдал и не желал бы изменить. Даже если Оракул показал Райдену его собственную смерть. От руки той, кого он полюбил сильнее жизни. * * *

Элея На тренировочном поле Полина яростно ругалась с Шипом. Пухленькая и невысокая девушка казалась рядом с высоким и мрачным боевым магом совсем крошкой, но это не мешало ей гневно сжимать кулаки и даже подпрыгивать, пытаясь доказать свою правоту. В суть конфликта я вникать не стала, обошла орущих стороной и двинулась в сторону арбалетной зоны. Там Тисса ожесточенно всаживала в мишени стрелы, словно имела что-то личное против безобидных кружков с черточками. Не выдержав атаки кареглазой, одна из мишеней закачалась и упала, словно сраженный в бою противник. Древки стрел беспомощно покачнулись в самом центре нарисованного круга. — Э, ты, кажется, не в духе, — пробормотала я Тиссе. И подняла ладони, когда она наградила меня яростным взглядом. Если учесть, что в руках девушки все еще был арбалет, выглядело это впечатляюще. Вернее, угрожающе. — Я пошутила, Тис! Что с тобой? Девушка глубоко вздохнула и мрачно посмотрела в сторону. Я проследила ее взгляд: на траве черномантиевые обучали девушек приемам самообороны. Камилла стояла в паре с Арви, и на ее губах блуждала улыбка, словно стихийница не изучала боевые искусства, а занималась чем-то на редкость приятным. Арви сделал ей подсечку, и они оба упали на траву. Камилла рассмеялась. Тисса яростно прищурилась и, натянув тетиву, спустила еще одну стрелу. К счастью, по мишени. — Он просто ее обучает, — негромко сказала я. — Мне кажется, ты зря злишься… — Вижу я, как он ее обучает! — еще одна стрела с силой вонзилась в деревянный круг. — Убила бы! Обоих! Она засопела, спустила сразу три стрелы и резко опустила арбалет. — Ладно, — повернулась ко мне Тисса, сверкнув глазами. — Можешь не стесняться и назвать меня дурой! Я знаю, что не имею права ревновать. Арви ничего мне не обещал. У нас даже ничего не было. Ну, почти… Она вдруг залилась краской, а я открыла изумленно рот. Вот уж не думала, что наша суровая охотница умеет краснеть! Уточнять, что это было за «почти», не стала, постеснялась. Захочет — сама расскажет. — У нас война на носу, а я о парне думаю, — грустно сказала Тисса. — Мама меня за это по щекам бы отхлестала! И заставила на муравейнике сутки пролежать! — О, сурово у вас, — впечатлилась я. — Это еще ерунда, — отмахнулась Тисса. — Хотя после этих жалящих мелких насекомых такой распухшей и красной становишься, что уже совсем не до любви! — Кажется, мне бы тоже не помешал муравейник, — пробормотала я. — Нигде не видела поблизости? Тисса хмыкнула, окинув меня внимательным взглядом. — То-то я смотрю, у тебя отметины такие… Говорящие. Явно не от тренировок. Такие только мужской рот оставляет. Жадный и ненасытный. Теперь краской залилась я, да так, что даже уши загорелись. Тисса снова хмыкнула. — Да не смущайся так, я же говорю, у нас с этим делом проще как-то… нравится парень — хватаешь и в угол тащишь. Темный и безлюдный, — она кинула на Арви хмурый взгляд. — Главное, не влюбляться в него. Вот любовь все удовольствие портит, это я тебе точно говорю! — Ну да. Портит, — подтвердила я. — Даже странно, что ты с таким отношением, в Хандраш невинной приехала. — А я настоящего мужчину ждала, — помрачнела Тисса. — Дождалась вот… — она пнула ногой ком земли и тряхнула головой. Посмотрела с любопытством. — Это наш красноволосый магистр так над тобой постарался? — совершенно обыденным тоном поинтересовалась Тисса. Я, кажется, снова вспыхнула, как маяк. Но бойкую охотницу это совсем не смутило! — А что, он к тебе неравнодушен, отсюда видно! Я слегка испуганно обернулась, ожидая где-то за спиной увидеть Райдена. Но на поле его не было, лишь толпа орущих, бегающих, прыгающих и дерущихся учеников. — С чего ты это взяла? — буркнула я. — Да ладно, что я не вижу, как он тебя смотрит? — пожала плечами Тисса. — Разве что не облизывается. И понимаю, почему ты не устояла, магистр мимо проходит, а у меня внутри все обрывается. И в животе такое… томление… А я ведь Арви… того. И вообще, мы, охотники, к инкубам мало восприимчивые. Какое-то расовое несоответствие, точно не знаю. — К кому? — ошалело переспросила я. Тисса пощелкала пальцами перед моим носом. — Лея, ты меня слушала? Я ведь тебе намекала! Наш магистр — инкуб, тот, кто способен влиять на женщин так, что они… ну, можно сказать, влюбляются. По уши. Ну и в темном углу с таким хорошо так, что потом другие кажутся пресными и простыми, словно древесный гриб. Вот мне моя прабабка рассказывала… — оживилась Тисса и склонилась к моему уху, — я от нее про этих красноволосых и узнала. Так вот, был у нее один такой. Мимо нашей деревушки проезжал да задержался на несколько дней. Ну, бабка его и приютила… А он… поблагодарил. Да как! Не представляешь, что он с ней делал! Вернее — ей… — Тииисса! — взвыла я. — Я не хочу знать, что делал какой-то там инкуб с твоей прабабкой! Фу, у меня аппетит испортился! — Так она тогда была молодой и красивой! — обиделась Тисса. — Я статью в нее пошла! И, кстати, очень интересное он с ней делал! Такое… очень даже любопытное и завлекательное! Я вот не против, чтобы мне тоже кто-нибудь… так сделал! Она вновь посмотрела в сторону Арви и нахмурилась. — Ничего такого магистр со мной не делал, — мрачно бросила я, не желая вникать в личную жизнь родственницы Тиссы. — И ты ошибаешься насчет него. Никакого интереса он ко мне не испытывает, просто надеется вернуть Искру. — Ну да, — фыркнула Тисса. — Да! — Может, тебе просто хочется так думать? — Нет! — Со стороны виднее! — Тогда мне виднее, что Арви скоро станет косоглазым от того, что постоянно в нашу сторону косится! — разозлилась я. — Правда? — обрадовалась Тисса. — Ничего, косоглазый — это мелочи. Главное, чтобы все остальное работало! Я схватилась за голову. — Руки с ногами, — захохотала охотница. — А с остальным у него и так порядок! Я уже хотела уйти, пока неисправимая Тисс не начала меня вновь посвящать в интимную жизнь своей прабабки или свою собственную, но кареглазая сама сменила тему. — Слушай, Лея, а что это с нашей Ельгой творится? — А что? — Да странная она какая-то, — прищурилась подруга, высматривая на поле фигурку Ельги. Я тоже обернулась. Та стояла с края и улыбалась. А потом ее губы шевельнулись, словно она что-то сказала. И снова. — Тебе не кажется, что она болтает сама с собой? — осведомилась Тис. — Кажется, — возле Ельги никого не было даже близко. — Вот-вот. И мне так кажется. Кстати, уже не первый раз. Как считаешь, может, наша зазнайка умом тронулась? Ну, на почве того, что никто замуж не берет? Я фыркнула, не сдержавшись. — Не знаю. В этом Хандраш мы все скоро с ума сойдем. Ой, мне бежать надо! — воскликнула я и решительно двинулась с поля. Тисса перевела взгляд на появившегося магистра Райдена и понимающе хмыкнула. — Давай, давай, беги. Мужики страсть как догонять любят! Ты, главное, не слишком быстро, смотри… — Тисса! — возмутилась я. — А Арви снова Камиллу уронил, кстати. Кареглазая злобно зашипела, а я метнулась в сторону, пока Райден меня не заметил. После произошедшего на лестнице общаться с ним как-то не хотелось. Правда, убежать особо далеко не получилось, меня перехватил магистр, только не Райден, а Зрячий. Он возник передо мной так неожиданно, что я чуть не уткнулась магу в грудь и отскочила. — Светлой Искры! — выпалила я. — Ну, я тоже на это надеюсь, — улыбнулся магистр, внимательно рассматривая меня своими удивительно молодыми глазами. — Возможно, вы сможете нам всем в этом помочь, Элея. — Вы тоже верите, что Искру еще можно возродить? — поняла я и пожала плечами. — Мне не хочется вас разочаровывать, но, кажется, во мне ничего такого, искристого, не осталось. Ни капельки. У меня даже способности крови пропали! Так что мне жаль… — Не будем торопиться, — мягко ответил Зрячий. Он вообще говорил очень мягко и дружелюбно, спокойно и располагающе, так и хотелось ему довериться, обнять, уткнуться лбом в серую мантию с вышитым глазом и все-все рассказать. Даже то, что я не собиралась рассказывать никому и ни за что. Вот только мне подобные желания не свойственны, а значит, магистр пользуется магией. И осознание этого заставило меня нахмуриться и отойти от него на шаг. — Так-так, — заинтересовался магистр, — значит, магия на тебя не действует! Любопытно. Очень любопытно! Он обошел меня по кругу, рассматривая, как забавного и редкого зверька. Я нахмурилась еще больше. — Знаете, я была бы вам благодарна, если бы вы не осматривали меня, словно экспонат на выставке уродцев! — огрызнулась я, а Зрячий улыбнулся. — А ты не из робкого десятка, Элея, — он склонил голову, продолжая буравить меня яркими глазами. — Не расклеилась, не мучаешься чувством вины и угрызениями совести… — Я мучаюсь лишь от того, что нахожусь в разлуке с сестрой! — я ответила ему таким же прямым взглядом. — Не пытайтесь повесить на меня чувство вины, магистр! Я ни в чем не виновата! Это вы должны были за тысячелетия найти способ сохранения Искры без убийств невинных девушек! И не моя вина, что вы его не нашли! — А что, если этого способа просто нет, Элея? Маг вздохнул и отвел глаза. — Не будем спорить, — примирительно сказал он. — Поверь, нам тоже было нелегко принимать такие решения… — Отправлять на смерть ни в чем не повинных девушек? Да уж, наверняка трудное решение! Не вам же надо было умереть ради Искры! — снова разозлилась я. Глаза магистра стали еще ярче. — Если бы я мог умереть, чтобы спасти чужие жизни, то сделал бы это, не задумываясь! Если бы это мог Алларис, то он был бы первым! — сказал маг, и я отвернулась, слишком искренними прозвучали его слова. — Но увы, наша жизнь или смерть не способна возродить Искру. Не думай, что послать кого-то на смерть легче, чем умереть самому. Ты ошибаешься, Элея. Это гораздо сложнее — решить чужую судьбу… И надеюсь, тебе не доведется этого испытать, — Зрячий помрачнел, и я вдруг поняла, что маг очень стар. Я даже представить не могла, сколько ему лет. — Много, — словно услышав мои мысли, подтвердил он. — И нет, я не способен слышать твои мысли, просто у тебя очень выразительное лицо. Ты еще так юна, девочка… Составишь мне компанию? В моем возрасте полезны прогулки на свежем воздухе. Я медленно кивнула, задумавшись над словами Зрячего. Что, если бы мне пришлось принимать решение и отправлять кого-то на смерть? Выбирать, кому жить, а кому умереть? Я содрогнулась от этой ужасной мысли. Лучше уж действительно — самой… — Это правда, что вы провидец? — спросила я. — Иногда у меня получается что-то увидеть, — улыбнулся старик. — К сожалению, лишь увидеть, но не изменить. — И вы видели, что я — Отражение? — Нет. Такие видения мне не под силу. Мы неторопливо шли по мокрой дорожке. Мимо с жужжанием, словно рой ос, пронеслись ахои, устремляясь на тренировочное поле. Это означало, что там перерыв, и во время него эти светящиеся создания наведут порядок и восстановят все, что успели разрушить ученики. А я впервые подумала о том, что станет с ахои без Искры? Ведь эти маленькие крошки тоже живут благодаря силе света! Я скрипнула зубами. Боги! Ну почему все так сложно? — О, на самом деле все просто, — кажется, старик вновь прочитал мои мысли! — Законы мироздания очень просты, Лея. Жизнь, развитие, познание себя и окружающих, стремление к своей сути… Но люди слишком все усложнили. — Он грустно улыбнулся. — Вот ты знаешь, какова твоя суть, юное Отражение? — Я уже не отражение, — мотнула я головой. — А кто же ты? — Просто… девушка. — Я слегка растерялась. — Обычная. Как все. — Все разные, дорогая. Вон твоя подруга Тисса пылает, словно пламя, ее сжигает все сразу: и ревность, и первая любовь, и азарт битвы, и жажда жизни. Удивительно яркая суть. Или вон та, — он кивнул на фигурку Полины. — Настоящий боец с душой целительницы. Природа не наградила ее сильным телом, но сполна отмерила духа и доброты. Или вон та, Ельга. Все мысли о себе, любимой, и она твердо уверена в своей правоте. И даже права. По-своему. Так что все разные. А ты какая? — А я хочу вернуть сестру! — выпалила я. — Хочешь, но это ли главное в тебе? Большинство людей так и проживают всю жизнь, не понимая себя, а ведь они приходят в мир лишь за этим… — протянул магистр и повернулся ко мне, взял за руку. — Ты позволишь? Он посмотрел мне в глаза не мигая и так пристально, что я успела пересчитать редкие светлые ресницы на его веках. Несколько минут мы так и стояли, глядя друга на друга, а потом маг моргнул и отпустил мою ладонь. — Вы что-нибудь увидели? — потребовал я. — Занятно, очень занятно… — пробормотал магистр. — Что именно? — Твоя суть находится в плотном коконе, Элея. Но вот что оттуда вылупится — бабочка или нечто ужасное? Это и будет ответ на вопрос, кто ты. Занятно, очень занятно… Он развернулся и пошел прочь, не прощаясь и не обращая внимания на мой сердитый взгляд. * * *