Annotation 3 страница

Айк вскочил, протирая сонные глаза, и с ужасом уставился на паладина, вошедшего в его комнату. Рыжеволосая девица испуганно пискнула и забилась под покрывало. Потом подумала и повела бедром, оголяя его и выставляя на обозрение. Все же она всегда мечтала забраться в постель самого высшего, а не просто его оруженосца. Но к ее огорчению, паладин на ее прелести даже не посмотрел. — Айк, готовьте мне арку в королевский дворец, — с порога распорядился господин. — Скорее. Я тороплюсь. Паладин развернулся и так же стремительно удалился. Девица разочарованно вздохнула. Айк вскочил, словно ужаленный, и бросился подбирать разбросанные вещи. Шариссар шел по спящему замку, размышляя. Он был уже полностью собран для посещения темнейшей: темные штаны и удлиненный черный камзол дополнен серебристым мехом, свисающим с плеч, на левом бедре — белый клинок, украшенный рубинами. На пальцах — перстни рода и принадлежности к Темному Двору. Официальный наряд для посещения королевы и Совета. Другого оружия на Шариссаре не было: к темнейшей не принято приходить с клинками. Многие новобранцы, попадающие в армию, не понимают, для чего им учиться владению оружием, ведь боевая форма оххаронцев сама по себе смертельное оружие. Их никогда не переубеждают. Им лишь показывают, что происходит с теми, кто слишком долго остается в этой форме. Беснующиеся в загонах, обезумившие дикие звери — впечатляющая картина. А ведь бой может длиться долго… Значит, придется возвращаться в человеческую ипостась, и при этом продолжать сражаться. Такой демонстрации обычно достаточно, чтобы новобранцы с должным рвением тренировались владеть двойными изогнутыми клинками или мечом. Замок просыпался, и встречные стражи прижимали раскрытую ладонь к груди, приветствуя высшего и получая кивок в ответ. Айк догнал его уже во дворе. — Господин, ваш завтрак… — Нет. Сразу арка. Айк понятливо кивнул, еще раз искоса себя осмотрев. За небрежность в одежде можно было получить серьезное наказание, а если высший заметит недостаточно начищенное оружие или брошенный во дворе щит — можно и в яму угодить. И содержать там будут без всяких поблажек, как рабов. Оруженосец хорошо помнил, как господин отправил к пленным одного из новобранцев — отпрыска побочной ветви правящих. И парень просидел там почти месяц, а когда его все-таки подняли, забыл все свои глупости. Хотя и разговаривать при этом тоже почти перестал, лишь тренировался сутками, чтобы больше не вызывать гнев высшего паладина Мрака. Все знали, что командующий никого не щадит. И прежде всего себя. Арку проводник уже ставил, тряся седой бородой. Переход пришлось устанавливать за защитным контуром, у крепостной стены, чтобы не разрушить барьер. — Еще несколько минут, мой господин, — проводник склонился в поклоне, словно сломался. Шариссар кивнул и отошел в сторону, не желая мешать. Солнце только-только взошло над Оххароном, и белый иней таял, оставляя на камнях и траве капли воды. А еще через полчаса, когда воздух прогреется достаточно, все вокруг затянет белесым туманом, плотным и густым. Это время наибольшей уязвимости, время нападения. Именно в такое время на его родовой замок когда-то напали Светлые. … На ранней заре, когда туман мягко стелется по высоким серебристым травам, а лучи солнца еще не греют, а лишь несмело трогают кожу первыми поцелуями тепла. Это время, когда оеры еще висят на деревьях, завернувшись в кожистые крылья, а быстроногие лаи мирно дремлют в своих стойлах. Время, когда Звезда Мрака закрывает свои лепестки, а озерные хищные цветы-дроги — раскрывают, готовясь ловить неосмотрительную живность, а то и заплутавших путников. Это было время самых сладких снов или самого нежного пробуждения. И его утро было счастливым. Он всегда просыпался очень рано, словно торопился жить. И в это утро тоже вскочил раньше всех, даже раньше слуг, за что его частенько корила мать. Мол, не пристало наследнику правящей ветви вскакивать раньше черни. Но выговаривала она всегда с улыбкой, да и Шариссар ее не особо слушал даже в детстве. А сейчас и подавно. Он встретил уже тринадцать лютых зим, он сражался с пещерным зверем и победил его, и слова матери почти не слушал. Он был уже достаточно взрослым, чтобы не слушать никого. Разве что опекуна. И то лишь потому, что испытывал настоящее уважение к высшему паладину Оххарона. И тем обиднее было, что его раннее пробуждение ничем не помогло обитателям замка. Он не смог ничего сделать. Не предупредил, потому что сидел у стойла со своей любимицей — молодой, черной, как мрак, кобылой, начищая скребком ее шкуру. И не слышал, как прорвался защитный контур, и в замок вошли враги. Он не смог никого спасти, хоть и кинулся, услышав крики умирающих. Не смог никого защитить, хоть и бросался на Светлых, ворвавшихся в замок, словно одержимый. Не смог отвернуться, когда умирали все, кого он любил. Не смог… Это был жестокий урок. Первое осознание, что он не всесилен. И что война не знает слова жалость… Шариссар отвернулся от созерцания замковых стен. Почему он вспоминает прошлое? Зачем? Прошлое давно погребено под тяжелыми мраморными плитами, а родовой замок превратился в центральный оплот военных действий. Когда-то у этих владений было другое название, но сейчас это Колючий Острог — место, где все напоминает о войне. — Мой господин, — проводник снова поклонился, прерывая мрачные мысли паладина. Между двух установленных им камней перехода натянулась синяя пленка арки. — Проход во дворец открыт, мой господин. — Благодарю. Шариссар шагнул к дрожащей пелене и замер, уже занеся ногу в подпространство. Нахмурился, разворачиваясь. — Айк, что это? — А? Оруженосец стремительно обернулся, пытаясь понять, что вызвало неудовольствие высшего. Но все было тихо и мирно, в воздухе тихо звенели ночными льдинками деревья, исполняя рассветную песню. И в ее идеальную ледяную мелодию грубо и фальшиво врывались совершенно посторонние звуки, разрушающие гармонию холодного рассветного звона. День открылся на заре
Золотистым ключиком,
Чтоб досталось на земле
Каждому по лучику…
Светит солнышко для всех,
Чтоб звенел весёлый смех…

— Великий Мрак, — прислушиваясь, сказал паладин. И вдруг рассмеялся. — Ушам своим не верю! * * *

Элея Я проснулась резко и открыла глаза, уставившись в потолок. Что меня разбудило? Сердце стучало молотом, а губы пересохли — так бывало, когда я переходила грань отражений. Но ведь я просто спала! И этот странный сон… Ощущение чужого присутствия и взгляда — голодного, хищного, почти звериного. Нет, не чужого… Мне снился Шариссар. И именно злость на то, что он смеет приходить в мои сны, разбудила меня. Я поднялась, потряхивая головой и пытаясь прогнать это ощущение его присутствия. Я не знала, как это назвать, но внутри меня словно натянулась невидимая нить, и она тянула, дрожала, причиняя мне почти боль. Словно мне нужно было… куда? Потерла виски, отбрасывая эти странные мысли. За окном была еще ночь, лишь переходящая в раннее утро. Замок спал. Где-то вдали шумело море, в рассветной тишине было слышно, как мягко накатывают на берег волны. Я сползла с кровати и нашла свою обувь. Раз уж проснулась, нет смысла опять пытаться уснуть — это я знала по опыту. Накануне хранительницы выделили нам несколько новых комплектов одежды, сказав, что это распоряжение магистров. В том числе и наряд для тренировок. Вечером же я так устала, что даже не посмотрела, что в свертках, и сейчас развернула с легким любопытством. Хмыкнула и надела узкие штаны и рубашку, сверху мантию зеленого цвета. Кажется, нас присоединили к целителям. На ноги натянула все те же ботинки и вышла в коридор. И изумилась, увидев, что в нижнем зале в одиночестве сидит за столом магистр Райден. Он уставился на меня, когда я вошла, так пристально, что стало не по себе. Взгляд мага скользнул по моей одежде и мужчина отвернулся. — Светлой Искры, — по привычке пожелала я, остановившись в дверях. — То есть… я хотела сказать… Он хмыкнул и указал мне рукой на стул напротив. — Садись. И не извиняйся. Светлой Искры — это хорошее пожелание. Было и осталось. Будешь завтракать? Я неуверенно кивнула. И удивилась еще больше, когда маг не щелкнул пальцами, перемещая продукты на стол, а встал и ушел. Вернулся с подносом, на котором стоял кувшин с молоком и плетеная корзинка с теплыми булочками. — Силу надо беречь, — пояснил он в ответ на мой слегка шокированный взгляд. Райден поставил поднос на стол, налил молоко в кружку и протянул мне. — А что вы здесь делаете? — запоздало удивилась я. — Тебя жду. Я чуть не подавилась молоком. — Зачем? Магистр смотрел в упор, но я не понимала, что за выражение было в зеленых глазах. Я вообще его не понимала. Вроде должен орать и злиться, ведь это из-за меня Пятиземелье осталось без Искры. А он лишь смотрит и даже ни разу не обвинил меня. Ни в чем. — Я видел вчера, что у тебя плохо получаются боевые искусства, — я хмыкнула. — Плохо? Это мягко сказано. У меня совсем не получается. — Возможно, тебе подойдет что-то другое. — Я не понимаю, зачем все это, — вздохнула я. — Чего вы добиваетесь? Сделать из учеников воинов? За несколько дней? Какой в этом смысл? — Воины из вас вряд ли получатся, — магистр криво усмехнулся. — Я хочу научить вас защищаться. Пока есть время. Сейчас эти умения важнее истории Пятиземелья или мироведения. — Будет война? — тихо спросила я, но маг не ответил. — Доедай свою булочку, — он кивнул на мой завтрак. — Ее пекла Дори, а выпечка у нее отменная. Это ее дар крови — стряпать, и в каждое свое творение она вкладывает частичку души. Поэтому ее еда успокаивает и дарит радость. К тому же, она очень вкусная. Магистр чуть рассеянно улыбнулся, а я положила в рот кусочек булочки. Сдоба, действительно, была отменной, пышной и в меру сладкой, тающей во рту. — Очень вкусно! — улыбнулась я. И решила проявить вежливость: — Как ваша рана? — Зарастет, — он продолжал меня пристально рассматривать. — Ты хорошо спала, Лея? — Почему вы спрашиваете? — удивилась я. Он нахмурился, не отвечая. — Если тебе начнут сниться странные сны, ты скажешь мне об этом, Лея? — я упрямо поджала губы и магистр вздохнул. — Не скажешь. Что ж… понимаю. Хорошо, поговорим об этом позже. Идем, — маг поднялся, увидев, что я доела, и отнес грязную посуду. Я снова смутилась. Как-то стало не по себе от его действий, все-таки он — магистр Искры, а выходит, словно прислуживает мне. Но самого Райдена это, похоже, не беспокоило. Он кивнул мне, пропуская вперед. — Мы идем на тренировочное поле? — уточнила я. — Нет. В другое место. Туда, где никого нет. Я слегка напряглась и замедлила шаг. Идти с ним куда-то, где мы будем наедине, не хотелось. Райден остановился и резко развернулся ко мне. — Я не причиню тебе вреда, Лея, — сквозь зубы сказал он. — Обещаю. Мне бы не хотелось, чтобы ты меня боялась. — Я не могу себя заставить не бояться, — хмуро бросила я. — Я это понимаю, — он качнулся, словно хотел прикоснуться ко мне, но не стал. — Поэтому я и хочу научить тебя защищаться. Чтобы ты могла не бояться. — Ну… хорошо, — слегка растерянно пробормотала я. Маг отвернулся и пошел через сад, в сторону отдельно стоящего здания. — Это тоже тренировочный зал, просто меньшего размера, — пояснил Райден, открывая дверь. Внутри была площадка с множеством различных предметов, установленных на постаментах. — Мы будем стрелять? — предположила я, рассматривая ряд глиняных ваз. — Нет, — маг подошел ко мне сзади и взял мою ладонь. — Ты будешь бить, Лея. Этим. Я подняла то, что он вложил мне в руку. Твердая рукоятка, оплетенная мягкой кожей и удобно лежащая в ладони. И длинное, упругое, словно живое, основание, свернувшееся в змеиные кольца и лишь ожидающее, когда рука двинется, взмахнет, прикажет… — Да вы шутите? — изумилась я. — Плеть? Что мне с ней делать? — Плеть — это оружие. Или защита. Смотря как его применять. Пастухи с ее помощью отгоняют волков от отары. А разбойники могут одним ударом убить человека. Или даже… не человека. В руке магистра тоже была рукоять, и он слегка повел ею, казалось, совсем неуловимо, но кожаное жало взметнулось, и кончик метко сбил один из горшков. — Ух ты, — я посмотрела на мага удивленно. — Где вы так научились? — У меня было насыщенное… прошлое, — он слегка улыбнулся. — Вот как-то не верится, что вы были пастухом, — пробормотала я, и магистр хмыкнул. — Тебе не нравится ближний бой, насколько я понял. И не подходит нож или арбалет, — он вновь щелкнул, сбив дальний горшок. — Но плеть — это нечто уникальное, Лея. Держи крепче, — Райден встал за моей спиной и сжал мою ладонь. — Не думай. Почувствуй рукоять. Это оружие, которым ты можешь защититься. Наказать. Ранить. Или просто пригрозить… Оно способно сделать тебя сильнее… — Голос обволакивал, обещал, дразнил. — Попробуй, Лея. Просто попробуй. Я повела кистью и изумилась тому, как послушно кольца развернулись. — Еще. Подняла руку. — А теперь ударь, Лея. Сильно. Я взмахнула рукой, и плеть издала слабый щелчок. — Сильнее. Еще один щелчок. — Сильнее, Лея! Щелчок. — Я бью, как могу! — Ты совсем не бьешь! — он резко развернул меня к себе, в зеленых глазах вспыхнула злость. — Ты боишься. Боишься ударить даже по этому горшку! Ударь сильнее. Так, как тебе хочется ударить, не сдерживай себя! Изо всех сил. — Это не правда! — возмутилась я. — Я ничего не боюсь! — Боишься. Всего, — оборвал он меня и отошел, словно не желая стоять рядом. — На поле ты закрывала глаза, когда к тебе приближались. И падала в грязь, стоило кому-то занести руку. Ты привыкла прятаться, опускать глаза и терпеть. А я хочу, чтобы ты ударила. Изо всех сил. — Я это и делаю! — Нет! — холодно оборвал он. — Ты боишься бить. Не от того, что труслива, твоей смелости позавидует и мужчина. Но ты слишком привыкла прятаться. И бояться. А если ты будешь бояться, то бить будут тебя. Бить, трогать, обижать, — Магистр склонился, и в зелени его глаз я увидела свое бледное отражение. И это напомнило мне, как я стояла в пещере с матовым озером и смотрела в другие глаза. — С тобой будут делать, что захотят, Лея. Если ты не научишься давать сдачи. Даже я сейчас могу толкнуть тебя на этот пол, содрать с тебя штаны и… Плеть просвистела в воздухе и оглушительно хлопнула, соприкоснувшись с досками пола, а я яростно уставилась в лицо мага. Он посмотрел насмешливо. — И все? Может, мне продолжить? Плеть взвилась, повинуясь моей руке, и снесла горшок возле магистра. Райден посмотрел на осколки у своих ног и кивнул. — Вот так уже лучше. Не становись жертвой, — он повернул голову, глядя на меня. — Раз ты не пожелала умирать ради Искры, то будь достойна жить! Плеть снова оглушительно щелкнула по полу. — Я не обязана доказывать свое право на жизнь! — яростно выкрикнула я, разозлившись. — Никому, даже вам! Я не виновата, что родилась полукровкой! Или что стала проклятым отражением! Или что не пожелала подыхать в Обители! Я ни в чем не виновата! И я вновь ударила. Ярость и боль стали плетью, а плеть стала ими. Я била и била, круша все вокруг, выплескивая свои невыплаканные слезы, обиду, горечь и страх. Разрушая, я возрождала себя. Собирала по частям. Я стала черным вихрем, разящим жалом, яростной фурией, желающей убивать. Я кружилась в этом безумном танце под музыку ударов хлыста, и эта мелодия казалась мне лучшей на земле. Моя кисть онемела, но я не останавливалась, пока не поняла, что в этом помещении не осталось ни одного целого горшка. Я разбила их все, наслаждаясь разрушением, звуками бьющихся сосудов и воцаряющимся хаосом. Остановилась, тяжело дыша, и с изумлением осмотрелась. — О, Боги… Рукоятка выпала из моей ладони, которую я просто не чувствовала. Я повернула голову. Магистр стоял в тени, за полосой света от окна, привалившись к стене. Его глаз я не видела. — На сегодня достаточно, — безучастно сказал он. — Завтра продолжим. Он развернулся и вышел, створка качнулась, закрываясь. А я осталась стоять, пытаясь осознать, что сейчас произошло. Магистр дал мне оружие. И силу. Взамен всего, что я потеряла. Дал способ защиты. И мне это понравилось. Только зачем он это сделал? Я развернулась, прищурилась, осматривая помещение. Целых горшков не осталось, но ведь можно сложить черепки? Правая рука ныла, и я перекинула плеть в левую. И улыбнулась предвкушающе. Останавливаться я не собиралась. * * *

День открылся на заре
Золотистым ключиком,
Чтоб досталось на земле
Каждому по лучику…
Светит солнышко для всех,
Чтоб звенел весёлый смех…

Незабудка хрипела, но упрямо напевала песенку. Ло и Ро причмокивали и качали головами, магистр пытался успокоить малышку. — Милая, помолчи, у тебя горло красное. А ты песни поешь! — Лея говорит, что если радоваться солнышку, то оно будет нас согревать, — сипло объявила девочка. — А если воротить от него нос, оно обидится и навсегда уйдет. И настанет вечная ночь! — Я уже столько слышал об этой Лее, что почти ее люблю, — хмыкнул Ло. Магистр нахмурился и хотел ответить, но тут свет загородили тени, и сверху упала веревка с доской. — Эй ты, лысый, вылезай! — крикнули сверху. — Ну, кажись, прощаемся, — меланхолично сплюнул Ло. Ро цыкнул и отвернулся. — Зря ты девчонке рот не заткнул. Теперь безумным зверям отдадут, на закуску. Магистр отпрыгнул от веревки, за которую успел схватиться. — Вылезай давай! — вновь заорали сверху. — Зачем? — спросил магистр. Наверху на миг стало тихо, а потом и мага, и Незабудку обхватила тьма, и они оказались наверху, щурясь от света. — Ой, это мы как тут? — сипло воскликнула малышка и закашляла. Чер Лерой, прищурившись, посмотрел в насмешливые глаза Шариссара. — Вот и мне интересно, как вы тут? — задумчиво протянул тот. Взгляд паладина остановился на чихающей девочке, и Чер Лерой дернулся, чтобы закрыть собой малышку. Но заслужил лишь еще один насмешливый взгляд темного. — Очень интересно. Следуйте за мной, магистр Лерой. Айк, закройте арку. Я немного задержусь. — Будет исполнено, мой господин. Паладин развернулся и пошел через брусчатый двор. Хмурый страж одарил магистра недовольным взглядом. — Иди, чего встал? Господин ждать не любит. Чер Лерой кинул взгляд в черную дыру ямы, подхватил на руки Незабудку и пошел вслед за Шариссаром. * * *

Шариссар Он толкнул дверь своего кабинета и развернулся к магистру. Внимательный взгляд паладина отметил его плачевный вид и слишком легкую для Оххарона одежду. Стражи сказали, что взяли пленных еще вчерашним утром, значит, они провели в яме сутки. Шариссар присел на корточки перед девочкой. Та уставилась на него блестящими зелеными глазенками. — Целителя ко мне, — не поворачивая головы приказал паладин молчаливому стражу у дверей. Тот беззвучно удалился. — Не делайте вид, что заботитесь о девочке, — раздраженно бросил Лерой. — Забочусь? — Шариссар поднялся. — Кажется, это обязанность ее отца. — И усмехнулся, увидев побледневшее лицо магистра. — Не так ли? — Вы ничего не знаете… — глухо сказал Лерой, покосившись на девочку. Та увлеченно рассматривала серебряный маятник, раздумывая, как бы к нему подобраться. — Вы так думаете? В дверь вошел лекарь, и Шариссар указал на Незабудку. — Милая, пройди с целителем, пожалуйста, — напряженным голосом велел Лерой. — Не пойду, — заупрямилась малышка, с испугом глядя на мужчин. Шариссар подкинул на ладони серебряное кольцо для бумаг. — Если пойдешь и сделаешь все, что скажет лекарь — подарю, — улыбнулся он. Незабудка внимательно осмотрела кольцо, украшенное камнями, и ее глазки зажглись. Тронула осторожно пальчиком и перевела взгляд на Шариссара. И спрятала ладошки за спину. — А Лея говорит, что у незнакомых нельзя брать подарки! — А мы Лее не скажем, — чуть хрипло ответил паладин. — Это будет наша тайна. Договорились? Девочка, нахмурившись, смотрела в черно-синие глаза. Но блестящее кольцо было таким красивым, что устоять она не смогла. И важно кивнула, соглашаясь. — Хорошо. Договорились. Когда дверь за целителем и Сиерой закрылась, паладин указал магистру на кресло. — Вина? Или велеть принести вам завтрак? Не думаю, что вам понравился обед в яме. — Чего вы хотите? — вскинулся Лерой. — Гораздо интереснее, чего хотите вы, — усмехнулся Шариссар. — Впрочем, часть ваших планов мне известна. Вы пожертвовали вашей старшей дочерью в надежде, что она сможет спасти ваш мир, ведь так? Вы знали, что Лея — отражение? — Я не собираюсь перед вами отчитываться, — вскинул голову Лерой. — Что ж, тогда внесу ясность, раз вы еще не поняли, — Шариссар отошел к окну, за которым уже начинались утренние тренировки стражей. — Вы находитесь в Колючем Отроге. Это мой родовой замок. Земли до самого Полога также принадлежат мне. Не Темному Двору, не королеве, а единолично мне. На этой территории я — бог и властелин, и если мне будет угодно пилить вас по частям, сращивать, а потом снова пилить, и так в течение сотни лет, то никто не сможет мне помешать. — Паладин искривил губы в усмешке. — Даже Ее Величество. Даже несмотря на ваш с ней договор. Никто. — Не думайте, что вам удастся меня запугать, — глухо бросил магистр. — Я и не пытаюсь это сделать. Я объясняю вам ситуацию. Вы на моей территории, и я вправе решить, как мне с вами поступить. И с вашей дочерью. Светлый маг вздрогнул. — Откуда вы знаете… о моих дочерях? — Не имеет значения. Итак, вернемся к моему вопросу. И надеюсь, вы поймете как можно быстрее, что ответы я получу в любом случае. Даже если вы умрете, у меня есть Поднимающий, который выбьет ответы из вашего трупа. Лерой смерил Темного взглядом. Тот ответил таким же. — Итак? — Шариссар приподнял бровь. — Вы знали, что Лея Отражение, и решили пожертвовать ее жизнью? — Нет! — воскликнул маг и устало опустился в кресло. — Нет. Я не знал. Никто не знает этого точно. Но я надеюсь, что это не она… Я надеюсь на это! Я установил у Белой Башни ловушку, чтобы моя дочь не смогла войти в Обитель Искры. На случай… Если ее заставят это сделать. Мой портал был двусторонний и завязан на мою родную кровь. И он сработал. — Только попалась не Лея, а Незабудка, — догадался Шариссар. — Вот как. Занятно… Значит, вы хотели ее обезопасить? А как же спасение мира? Лерой молчал, безучастно рассматривая свои ладони. — Насколько я знаю, по договору с Лиарией вы должны были сделать все, чтобы Отражение не стало Искрой. В общем, установив портал, вы соблюдали условия договора. Ведь так? Думаю, вы собирались спрятать дочь. И что предъявить темнейшей взамен? Морок? Иллюзию? Она ведь захочет доказательств того, что угроза устранена и Отражение уничтожено. И кстати, ей нужны обе ваши дочери. Лерой продолжал молчать, и паладин покачал головой. — Верю, что вам даже хватило бы сил и магии, чтобы это осуществить. — Я ничего вам не говорил, — Лерой поднял голову. Черно-красная морда вылезла из-за грязного ворота рубашки и растянулась на его лице, оскалившись. — Только Темнейшее Высочество ни за что вам не поверит. Вас будут пытать, пока вы не заговорите, — Шариссар помолчал, делая неспешный глоток. — А вот мне поверят, — бросил он. Магистр поднял изумленный взгляд. — Ваш план неплох. Но исполнение хромает. Я скажу Лиарии, что лично убил ваших дочерей. А вы подтвердите. — Зачем вам это? — голос Лероя слегка дрогнул. Шариссар улыбнулся, не отвечая. — Вам принесут завтрак, магистр. После мы отправимся ко двору королевы. Советую подкрепиться, вам предстоит тяжелый день. Встретимся у арки. Он вышел, оставив за спиной недоумевающего Светлого. Когда молчаливый слуга принес поднос с едой, магистр подозрительно принюхался и даже попытался проверить еду магией. Но его резерв был почти пуст, а мясная похлебка пахла весьма аппетитно. К тому же магистр не видел смысла травить его. Убить светлого можно гораздо проще. Поэтому он быстро поел, вытер губы салфеткой и уже через десять минут стоял у двери. Хмурый страж открыл перед ним дверь. Еще двое встали по бокам, когда они вышли в коридор. Но Чер Лерой не сопротивлялся. Он готов был на все, лишь бы спасти свою семью. Верить или нет Темному, магистр так и не решил. Скорее, нет, но вот альтернативы Лерой пока не видел. И потому решил подыграть и сделать вид, что доверяет паладину. Что еще ему остается? Лерой помнил, как паладин Мрака обернулся там, в Хандраш, когда ранили Лею, и это воспоминание заставляло магистра надеяться. Возможно… Возможно, у его детей еще есть шанс, и Темный поможет. Все равно сопротивляться Лерой не мог, в данный момент у светлого даже силы не было, и Шариссар прекрасно об этом знал. Его могли просто оглушить и связать, вот и все. Арка стояла на прежнем месте, и паладин Мрака уже ждал его. Чер Лерой остановился рядом. — Послушайте, — начал он. — Я не знаю, для чего вы это делаете, и что потребуете взамен, но знайте… Что я буду вашим должником, если вы поможете мне. Хотя нет, не мне… моим детям. И не сомневайтесь, я буду убедителен перед королевой. Никто не усомнится в моих словах. Однако возможно… нам надо обговорить детали? Эээ… наверное, мне стоит знать, как именно погибли мои дочери? Чтобы врать… правдиво. — Детали… конечно. — Шариссар заложил руки за спину и посмотрел на замковую стену. Его взгляд стал черным, синева проклятых пропала. — Детали… что ж. Я вам расскажу. Вашу старшую дочь я нашел в Обители. Увы, ваши надежды не оправдались. Она все-таки была Отражением. Лея отразила магию Искры, но я вернул ее из Ничто, не позволив умереть. Вам ведь не нужно объяснять, зачем? Вы ведь прекрасно знаете, что представляет собой ваша Искра. — Шариссар по-прежнему смотрел на замковую стену, и этот взгляд магу совсем не нравился. Чер Лерой нахмурился. — Что вы… — Не перебивайте, магистр, — безразлично оборвал паладин. — Вам ведь нужны детали. Так вот. Лея вернулась. Там же, на полу вашей Обители я изнасиловал ее и рассказал о вашем договоре с королевой Оххарона. Та искра, что была в вашей дочери, угасала с каждым моим словом, а я смотрел. Мне нравилось то, что я видел. Нравилось смотреть на нее. Все же она была красива. Элея. — Была? — Лерой сглотнул, глядя на паладина расширившимися глазами. Он не понимал, что происходит. — Была, — подтвердил Шариссар. — Я убил ее, конечно. Обезглавил. Убедившись, что Искра не возродится. — Я… это… Магистр снова сглотнул и потянул грязный ворот своей рубашки. Ар-нори бесновались под кожей, впитывая чувства мага. — Это звучит… ужасно, — выдавил Лерой, пытаясь сдержать накатывающую панику. — Вероятно, вы правы, — паладин на миг посмотрел Лерою в глаза, и магу стало не по себе от темноты этого взгляда. — Что же касается вашей младшей… Тут все гораздо проще. Ее сбросили с замковой стены. Оттуда. Шариссар вновь посмотрел на стену и Лерой тоже перевел взгляд. И дернулся. На стене стояла маленькая фигурка. В бархатных с лентами штанишках по моде Ушедших времен, в зеленой курточке. В испачканной рубашке. С растрепанными темными косичками. — Нет… — побелевшими губами прошептал Лерой. — Вы будете очень убедительны перед королевой, — холодно сказал паладин, поднимая ладонь. — В этом я даже не сомневаюсь, магистр. Чер Лерой, светлый магистр Искры и несчастный отец бросился к замковой стене, когда маленькая фигурка начала падать. Он бежал и не слышал собственного крика, бежал, отчаянно пытаясь дотянуться до силы, сотворить хоть что-то, способное замедлить это неотвратимое падение. Что-то, что подарит крылья маленькому тельцу, отчаянно размахивающему руками. Что-то, что повернет время вспять и остановит неизбежность. Девочка упала на камни двора с ужасающим звуком. Чер Лероя оттащила равнодушная стража и связала мага. Он смутно помнил, как пытался отбиться, вырваться, убить… Но его магия спала, а стражей было слишком много. Связанного магистра кинули у арки, хорошенько приложив затылком о булыжники брусчатки. Шариссар наблюдал происходящее совершенно безучастно, его темные глаза смотрели на все беснования магистра спокойно и даже равнодушно. Он кивнул своим стражам и шагнул к дрожащей пелене перехода. — Я убью тебя, — голос магистра прозвучал сипло, он сорвал голос от крика. И спокойно. Так, как звучит голос человека, который все потерял. — Клянусь, что убью. — Попытайтесь, магистр, — холодно отозвался Шариссар. * * *

Лиария была в золотом. Хотя правильнее было бы сказать, что она была золотом. Ее лицо покрывала золотая краска — губы, веки, скулы. Ресницы блестели от золотой пыли. Белые волосы укрывала плотная сеть из тончайшей золотой нити. И платье — жидкое золото, струящееся по совершенному телу, стекающее на черные плиты пола и оставляющее на них мерцающие драгоценные капли. Королева была само совершенство. Совет в полном составе поднялся, когда темнейшая вошла в огромные арочные двери зала. Здесь не было ничего, кроме древнего куска первозданной скалы, поставленной вместо стола, высоких окон и двух каминов в противоположных концах зала. Тринадцать членов совета склонились перед королевой, приветствуя, и темнейшая приблизилась к трону, стоящему у первозданного камня. Золотая пыль плыла за ней искрящимся шлейфом. Обвела взглядом присутствующих и остановила взгляд на Шариссаре. — Рада видеть Совет в полном составе, — в ее голосе скользнула насмешка. — Надеюсь, ты вернулся с хорошими новостями, дарей-ран Шариссар Даметхар, высший паладин Мрака? — Думаю, мои новости понравятся вам, ваше темнейшее величество, — паладин шагнул вперед. — Искра Пятиземелья уничтожена. Ряд советников заволновался, задвигался. — Светлой силы пока ещё слишком много в Пятиземелье, — продолжил Шариссар, — но смещение реальности уже началось. Думаю, мы все чувствуем это. С каждым днем наши миры будут все ближе друг к другу. Приоритет силы и магии позволит нам укрепиться в мире Искры и завоевать Пятиземелье. Войска Мрака готовы к нападению в любой момент, Ваше Величество. Светлые не отдадут свой мир без боя, но без Искры их шансы на победу ничтожны. Их земли станут для нас источником ресурсов, крови и рабов на долгие века. При разумном их использовании Пятиземелья хватит на тысячелетие, — он сделал паузу, не отрывая взгляда от лица королевы. — Теперь, когда Искра уничтожена, темным магам хватит черной силы, чтобы удержать миры от полного слияния и установить односторонний пространственный переход в Пятиземелье. Переход, способный пропустить нашу армию. Но нам необходимо дождаться ослабления светлой силы. — Но разве давать Светлым фору — не чревато последствиями? — выступил вперед советник Вас Иор. — Ведь это время они используют для того, что укрепить свои рубежи и собраться с силами? — Их армия не способна противостоять нам без боевых магов, — возразил Шариссар. — Без магии это будут лишь уязвимые человеческие тела, вооруженные арбалетами и клинками. Против нашей боевой формы и черной силы они ничто. К тому же боевые силы Светлых размещены на границах, а мы сделаем прорыв в Хандраш. Советники заговорили разом, выдвигая предложения. Шариссар, напротив, замолчал, давая время Совету и королеве обдумать его слова. Лиария подняла ладонь, взметнув золотую пыль. Голоса спорящих смолкли. — Подготовьте план нападения, дарей-ран — обратилась она к высшему паладину. Тот склонил голову. — Он готов, Ваше Величество. — Рада, что ночь после возвращения вы потратили на мысли об Оххароне, — с насмешкой отозвалась Лиария, давая понять, что знала о появлении паладина еще вчера. — Я готова выслушать ваш план… Через несколько часов совет покинул зал. Шариссар остался, он знал, что разговор еще не закончен. — А теперь я хочу знать подробности, дарей-ран, — королева встала с трона и подошла к нему. — Но продолжим мы не здесь. Она протянула ему ладони, и паладин сжал их в своих руках. Тьма окутала их темным покрывалом, разрывая пространство и перенося обоих на самую высокую башню Оххарона. В глазах Шариссара сразу потемнело от разлитой здесь магии и сладкого запаха крови, он сделал глубокий вдох. Его нить все еще была оборвана и он ослаб. — Наш провидец оказался прав, Ваше Величество, — голос Шариссара не выдавал ни одной эмоции. — Дочь темнейшей принцессы Сейны помогла возвеличиванию Оххарона. Отражение воплотилось в ее теле, и ее дух стал Искрой. — Ты ее убил? — Лиария облизала губы. — Искра мертва, Ваше величество. Глаза Лиарии вспыхнули золотым светом. — Воистину, ты умеешь доставлять мне удовольствие, Шариссар, — с насмешкой потянула она. И подошла еще ближе, так что между ними осталось расстояние размером с ладонь. Ей пришлось закинуть голову, чтобы смотреть в лицо мужчины. — Ты привел с собой светлого магистра. Того, кто посмел сочетаться узами брака с Сейной. Мои слуги доложили, что светлый находится в беспамятстве. Что с ним? — Он увидел смерть своей младшей дочери. Очевидно, это заставило его скорбеть. — Вот как? — губы королевы сложились в улыбке. — Как интересно… Твое сердце не ведает жалости, мой паладин. — Возможно, — он склонил голову, безучастно глядя в лицо королевы. — Лишь сила и процветание моего мира имеют значение. Лиария положила ладонь на черный камзол мужчины, отодвинув свисающие серебристые хвосты. — Ты меня порадовал, Шариссар, — тихо сказала она. — Ты приведешь Оххарон к победе. Какую награду ты хочешь получить? Проси все, что хочешь… Паладин чуть склонил голову, внимательно всматриваясь в глаза темнейшей. — У меня две просьбы, моя королева. — Какие? — она улыбалась. — Подарите мне жизнь Чер Лероя, Ваше Величество. — Что? — Лиария нахмурилась. — Этого червяка? Зачем он тебе? — Можете считать моей прихотью. — Паладин заложил руки за спину, не реагируя на ладонь королевы, что по-прежнему лежала на его груди. — Вы ведь собирались его убить, не так ли? Теперь, когда он выполнил свою часть договора, вы собирались его убить. — Конечно, — улыбнулась она. — Поэтому я прошу его жизнь. В награду. Возможно, мне понравится светлый магистр в качестве раба. Лиария пристально всматривалась в темные глаза мужчины, пытаясь понять его мысли. Но лицо Шариссара было спокойным, в глазах застыла вежливая почтительность. Не более того. Королева кивнула. — Хорошо. Ты сможешь забрать его после того, как я с ним… поговорю. Думаю, попав в твои руки Лерой еще сильнее возжелает смерти. Она рассмеялась, Шариссар промолчал. — Какова вторая просьба, дарей-ран? — Позвольте посетить Вместилище тысячи Душ. Лиария убрала свою ладонь с его груди и нахмурилась. — Зачем? — Чтобы задать вопрос, Ваше Величество. — Нет смысла спрашивать «какой», не так ли? — в ее голосе насмешка сменилась злостью. Она отвернулась и отошла к краю площадки. — Ты ослаблен, Шариссар. А Вместилище требует силы. Значительной силы. Пока я не могу позволить тебе войти туда. Паладин молчал, рассматривая спину королевы. И не позволяя своей злости вырваться наружу. — В таком случае прошу позволения мне вернуться в свой замок, Ваше Величество, — холодно произнес он. — Мне необходимо заняться проверкой боеготовности наших войск. Лиария посмотрела из-за плеча. — Ты живешь войной Шариссар. Мой идеальный паладин Мрака… Но в мире существует не только война. — Не для меня, Ваше Величество. — Что ж, — она кивнула и вновь отвернулась. — Ты можешь вернуться в Острог. Но будь готов придти по первому моему зову. — Как всегда, Ваше Величество. Она быстро взглянула в глаза дарей-рана, но насмешки в них не увидела. И указала рукой на чашу. — Иди. Я соединю твою нить. Ты ослаб, мой паладин. Шариссар молча скинул черный камзол, серебряный мех в багровом свете тоже отливал красным. Паладин спокойно разделся, складывая одежду на каменный постамент. Его движения были четкими и скупыми. Привычными. Он сжал в ладони белый клинок и шагнул к чаше. — Что это?! — голос Лиарии обжег, словно плеть, и холодные пальцы легли на его спину. Туда, где пульсировала метка избрания. Шариссар отстранился, прикосновение было ему неприятно. Посмотрел через плечо. — Это метка избрания, Ваше Величество. Но, думаю, вы и так это знаете. Ее ногти царапнули кожу паладина, словно Лиария с трудом сдерживалась, чтобы не вогнать их по самое основание. Синие глаза заволокло тьмой полностью, и над башней начал заворачиваться черный вихрь. Королева злилась. — И кого же мне следует поздравить, дарей-ран? — голос же, напротив, прозвучал почти ласкающе. — Никого, — Шариссар отвернулся и ступил в чашу. Черная кровь всколыхнулась от его движения, пошла волной. — Это ошибка зверя, и я ее исправлю. Он лег в чашу и прикрыл глаза. Провел по запястью лезвием, не глядя, и опустил руку, позволяя крови смешаться. Багровая жидкость вскипела, вскрылась пузырями, побелела, словно на ней появился налет инея. И сердце Оххарона запульсировало тяжело и мощно, заставляя кровяные нити, что опутывали его, потемнеть почти до черноты. Лиария вошла в чашу, ее золотое платье напиталось кровью и красной волной укрыло тело королевы. — Кажется, сердце Оххарона не желает принимать тебя обратно, Шариссар! — ветер взметнул белые волосы, и темнейшая раздраженно отогнала его. — Или оно не хочет принимать тебя с этой меткой? Кого выбрал твой зверь, дарей-ран? — Не думаю, что это имеет значение, — ровно ответил Шариссар, снизу вверх глядя на королеву. — Ты отказываешься отвечать мне? — Это не имеет значения, — с легким нажимом повторил паладин. — Я настаиваю! Кровь уже бурлила, словно лава, ее цвет менялся, то вспыхивая алыми огненными отблесками, то темнея черной коркой. И в этом свете волосы и кожа Лиарии казались еще белее, лишь в глазах пылало отражение багрового огненного сердца. Шариссар встал так резко, что черно-красная жидкость скатилась волной с его тела, выплескиваясь через бортики. — Я сказал, что это неважно, — процедил он, шагнув к королеве. Так близко, что она увидела в черно-синих глазах свое отражение. — Если сердце Оххарона не примет меня, что ж… — Он усмехнулся, в упор глядя в глаза королевы. — Ты забываешься, Шариссар, — ее голос стал похож на шипение ядовитой змеи. — Ты служишь мне и обязан… — Я служу Оххарону, — бесцветно оборвал ее паладин. — И лишь ему. И если вы имеете претензии к моей службе, Ваше Величество, я готов принять их с должным вниманием и почтением. Лиария облизала губы, внезапно ставшие сухими, и усмехнулась. — Вот как… Ты всегда был… своеволен, дарей-ран. Но это помогает тебе вести Оххарон к победе. Она опустила глаза, осматривая широкую грудь паладина, его живот с четким рельефом тренированных мышц, тонкую полосу темных волос ниже. Вскинула голову. Паладин смотрел спокойно, и его эмоций королева не увидела. Как всегда. — Если твой зверь пожелал сделать выбор, надеюсь, у тебя достаточно разума, чтобы исправить эту ошибку! — хлестко бросила Лиария. — Мне ведь не нужно напоминать тебе об Иранте? И о том, что ты с ней сделал? — она улыбнулась, приоткрывая темно-красные губы и показывая белоснежные зубки и удлиненные клыки. Словно черная кровь на кости. Подошла еще ближе, почти прикасаясь к телу мужчины. Понизила голос до шепота. — Ты ведь помнишь, как рвал ее когтями и зубами, мой паладин? И что осталось от красивой юной девушки после того, как ты с ней закончил? — Достаточно, Ваше Величество. Я ничего не забыл, — Шариссар сказал это спокойно, и сколько королева ни смотрела, она так и не увидела багровый отблеск в его темных глазах. Дарей-ран полностью себя контролировал. Она резко отвернулась, взметнув красное платье, и свела ладони, заставляя сердце Оххарона вспыхнуть. Шариссар снова лег и откинул голову на бортик, закрывая глаза и отдаваясь во власть магии крови и черной силы. Его спина выгнулось дугой, когда кровяная нить вновь соединила его с сердцевиной их мира, боль пронзила всё тело, но паладин не издал ни звука, привычно пережидая ее атаку. Когда он пришел в себя и открыл глаза, Лиария вновь сияла золотом платья, стоя на краю площадки. Паладин поднялся, все еще пошатываясь от пережитой боли, склонился перед королевой. — Благодарю, Ваше Величество. — Через два дня мы встретим Великую ночь Мрака и отпразднуем уничтожение Искры, — проронила Лиария, величественно спускаясь по каменным ступенькам чаши. — Надеюсь, Темный Двор увидит своего дарей-рана. — Несомненно, Ваше Величество. — Можешь вернуться в Острог, Шариссар. Она развернулась, взметнув золото юбок, и уплыла, почти не касаясь пола шелковыми туфельками. * * *