Борис Алмазов

Несокрушимый бастион

Самое первое в моей жизни выступление со своими песнями состоялось сорок пять лет или, около того, назад, (Полвека! Ужас какой! ), в кафе Эврика. Смутно помню битком набитый молодыми людьми, моими тогдашними сверстниками, зал, яркий свет и собственный, еле узнаваемый голос, который шел не от меня, а из огромного, как сундук, динамика, и на мой собственный был совершенно не похож. Ну, а далее как в стихотворении А. Володина: «Никто не понял что к чему, но долго хлопали ему! »

Особенно хлопали песням на плохо, мною совершенно самостоятельно, со словарем, переведенные стихи Р. Киплинга. Я и тогда почувствовал, что аплодируют то не столько мне, сколько тому, что это «Киплинг! ». То есть, как писали в учебниках: «колонизатор и певец империализма». Значит, совершенно «не наш», а потому особенно интересен. И не только он, но и тот храбрец, а точнее дурак, который отважиться переводить его стихи, и завывать их, под скудные гитарные аккорды, со сцены. А вот теперь-то я понимаю, что важен был не я и, даже, не Киплинг, а говоря высоким стилем – глоток свободы, который жадно ловил целый зал, целая страна поколения шестидесятых и, разумеется, труженики КГБ, устраивавшие организаторам подобных вечеров большие неприятности.

Но не надо думать о тогдашних властях, как о зажиревшей, снулой, беспощадной в борьбе с инакомыслием, необразованной и тупой, субстанции. Очень быстро сообразив, что если пар из котла не выпускать, то он, рано или поздно, взорвется, и нужно создать некий клапан для стравливания давления. Таким клапаном стало движение КСП., возглавляемое комсомолом. Однако, во-первых, и комсомол, поскольку в него в эти годы уже принимали всех подряд, стал весьма неоднороден, во- вторых, он, так сказать «ан масс» состоял из тех самых, сидящих с горящими глазами в тесном зале и жадно ловивших «глоток свободы». В третьих, и самых главных, предусмотренный властями клапан быстро превратился в отдушину, в целый пролом, под напором движения, по массовости, спорившего с профсоюзным. Возникла, хорошо структурированная, мобильная самофинансируемая всесоюзная организация, и с ней, однажды разрешившей ее властям, пришлось считаться. Сработал постулат великого философа современности Зиновьева о том, что никогда не получается воплощение задуманного. Результат всегда разительно отличается от замысла, а зачастую ему противоречит.

Всматриваясь в прошлое, отчетливо видишь, что «авторская песня» и все, что ей организационно сопутствовало, воплощала самые разные чаяния и устремления широчайшей аудитории. Со временем они разделились, как река в устье на разные потоки. Жажда свободы выплеснула их носителей - правдолюбцев из тесных кухонь хрущевок, от костров туристов и КСП на площади и баррикады 90-х. Сегодня, теряя энергию, она дотлевает в маршах несогласных. И, как ни удивительно, в разлившимся мутном потоке, так называемых, «блатных» песен или в «роке» - весьма разнообразному по качеству. Это нормально. Таково веление времени. Как абсолютно точно сказал Ю. Шевчук «Рок – в хорошие времена не поют! » Коммерческая часть и графоманы, жаждавшие славы, уплыли на достаточно низкопробную, профессиональную, очень технически оснащенную и сильно «раскрученную», эстраду.

Но этим полувековое наследие авторской песни не исчерпывается. Что же в сухом остатке?

Прежде всего, то, что ни в какие колонны и митинги не организуешь общение единомышленников, которое предполагает не тесные ряды, а задушевный разговор. И то, что, собственно, составляло, составляет и, робко надеюсь, сохраниться в будущем, что - главная основа – поэзия, музыка и исполнительское мастерство – то есть – искусство. А оно, как любое творчество – дело негромкое и одинокое. Это потом – на сцену, но сначала то «муки словом» и «слезы немоты»….

- Ах – аудитория состарилась! В зале - одни седые!

Авторская песня, по определению, фольклор образованного народа, а хранители фольклора всегда старики. Молодым людям, не хватает жизненного опыта и собственных душевных страданий, чтобы расслышать, понять и найти утешение в том, что выверялось временем. Характерно, что во всех странах, к национальному фольклору, люди обращаются после сорока лет. Так везде и всегда. В том числе и в России, и в авторской песне.

- Да разве после грохота дискотек, молодежь способна что-нибудь вообще воспринимать!

Когда то такой «никчемной молодежью», в свое время, были мы! Погодите, их час придет. Разумеется, не для всех, ибо сказано «много званных, да мало избранных». Искусство, все равно пишет человек стихи или только читает, что, собственно, одно и то же. Как сказал У. Шекспир «Понять – значит, стать равным». Искусство – дело штучное, стало быть, для избранных! Однако, наличие таких «избранных» устанавливает культурный ценз для всех «званных». От избранных зависит высота планки в общекультурных достижениях страны.

Авторская песня, докатившаяся в конце девяностых до многотысячных стадионов, сегодня вернулась к своему классическому состоянию и аудитории в максимально удачном случае в нескольких сотен человек. Где возможно «глаза в глаза «и «от сердца к сердцу»….

Характерно, что не прибежищем, а родным домом для большинства людей сочиняющих стихи и поющих их под гитару стали библиотеки. А нынешние библиотеки – последний бастион национальной культуры. Нам еще не очень виден их подвиг, совершенный в годину перестроечного лихолетья. Библиотеки уцелели в гражданскую, в отечественную, уцелели и сейчас. К ним, как к теплу в блокаду, тянуться те, кто застыл душою и соскучился по себе подобным. Библиотеки сохраняют светскую духовность.

Это в полной мере относится к такому объединению, как «Гитара по кругу», что нашло приют в библиотеке им. А. С. Пушкина. Оно совмещает и собрание единомышленников, и лит. объединение, и творческий клуб и даже элитную концертную площадку, где охотно, поскольку перед своими, перед нашими, перед теми кто откликается на каждое искреннее движение души, где можно не «выступать», а «высказаться» и всегда поймут, выступают известные авторы и знаменитые артисты.

Типичной, как это не парадоксально звучит, особенностью объединения, и этого,

и многих, разбросанных по всей России, имеющих особую значимость в русской провинции, где они, зачастую единственный уголок, где можно отогреться душой в этом новом недружелюбном и жестком мире, эта задушевная домашность. Это не уход от действительности! Это другая действительность! Здесь можно и спеть и других услышать и стихи почитать, и просто чаю попить в хорошей компании.

Мы этому наследию еще не знаем истинной цены – поскольку еще слишком близко находимся. Еще лицом к лицу…

Здесь как дома, но только лучше. Дома тоже хорошо, но дома – будни, а здесь всегда праздник.