|
|||
ГРАНЬ. В СЕМЬЕ. СЧАСТЬЕ. НЕ ДАЙ МНЕ БОГГРАНЬ Не будет счастья без размолвок, Коль два характера сошлись. У счастья срок и так не долог: Лишь единицам – на всю жизнь.
Размолвка – как разведка боем. Любовь наивна и слепа И, чтобы общей стать судьбою, Прозреть обязана слегка.
Легко любить, а не сживаться, Всегда отслеживая грань, За коей запросто сорваться, Как со скалы отвесной, – в брань.
Не преступать, любой ценою Ни с этой стороны, ни с той!.. Как рады счастью муж с женою, Дожив до свадьбы золотой!
ТОГДА Ещё скворцы не прилетели, Ещё снега в лесу лежат, А на душе моей капели Звенят, как будто ворожат На неба долгое безмолвье, На безопасный ледоход, На то, чтоб я душой и кровью Ожил, оттаял, как в тот год, Когда под мартовскую Пасху, Остановившись на бегу, Я пред собой увидел сказку: Траву зелёную в снегу, И снегирей горящих стаю, Как роз цветущие кусты… Тогда впервые я оттаял От сердца вечной мерзлоты.
В СЕМЬЕ Я добавил приёмнику звука: Неизвестный концерт, Мендельсон! Сын зевнул – откровенная скука. Дочь ушла покурить на балкон.
Позвонила жена из больницы: Будет поздно, тяжёлый больной. Дочь собралась, намазав ресницы, Унеслась на тусовку в «Ханой».
Сын до ночи сидел в Интернете, То и дело заваривал чай. Я закрылся в своём кабинете – Не писалось – и гневно ворчал.
«Мать – профессор, хирург виртуозный, И отец – популярный поэт! А у этих оболтусов взрослых Ни к чему увлечения нет.
Вдоволь сыты, обуты, одеты, А живут, как сорняк, на земле…» Ну, за что бесталанные дети В гениальной родятся семье?
СЧАСТЬЕ Тебе привычно – видеть свет, Открыв глаза в любой момент. Но в свете том есть счастья крик: Трава под росами, родник, Звезды мерцающий прищур, Луны высокий абажур, Зари оранжевой фата, Над домом аистов чета, Любимой женщины черты, Детей смеющиеся рты, В окладе ивовом река, Каурой масти облака, Грозы изящный силуэт… Закрыв глаза, ты счастлив? – Нет!
НЕ ДАЙ МНЕ БОГ Душа без страсти, сердце без огня, Что дом родной без милых постояльцев. Не дай-то Бог увидеть у меня В дверях – замка глухое постоянство.
Ведь, возводил годами я свой дом, Стелил ковры, развешивал картины Не для того, чтоб пыль витала в нём Под чуткою охраной паутины.
Да, я устал от внешних перемен И справедливо возжелал покоя, Но не затем, чтоб на мольбертах стен Высвечивались мрачные обои.
Мои душа и сердце не остыли, И дань традиций – на двери замок. Покоя вопиющего в пустыне Не дай мне Бог. Не дай мне Бог!
|
|||
|