Римма Казакова. Помню. Москва, Советская Россия, 1974.

Римма Казакова. Помню. Москва, " Советская Россия", 1974.

Любить Россию нелегко, она - в ухабах и траншеяхи в запахах боев прошедших, как там война ни далеко. Но, хоть воздастся, может быть, любовью за любовь едва ли, безмерная, как эти дали, не устает душа любить. Страна, как истина, одна, -она не станет посторонней, и благостней, и проторенней, тебе дорога не нужна. И затеряться страха нет, как незаметная песчинка, в глубинке города, починка, села, разъезда, верст и лет. Отчизны мед и молоколюбую горечь пересилят. И сладостно - любить Россию, хотя любить и нелегко.

Римма Казакова. Страна Любовь. Москва, " Молодая Гвардия", 1980.

ПРИБАЛТИКА

1... И приеду я в ту страну, в ту булыжниковую старину, в то черненое серебро, что как вороново перо. Вороненый металл ворот, бухты матовый разворот... Город готики, я твой гость. Твой залив собираю в горсть. А в заливе полно камней —как купающихся коней... Вспомню каменно и легковсе, что дорого и далеко. Где-то теплые тальники, детства добрые тайники... Отрезвляюще — в пух и прах! —Таллин — талинкой на губах. 2 Качается море, качается... Я, как поплавок, на плаву, а мне лишь бы знать, что плыву, и не о чем больше печалиться. Вливается в море моядуша, поиссохшая что-то, как в землю уходят болота, как реки вбегают в моря. А дюны, как море, бегут, и суша, как море, покачивается, и, значит, нигде не оканчиваетсято море, которое тут. И значит, еще ерунда, не согнуто и не сломано, когда тебя держит соломинкойтакая большая вода. Чтоб впредь — на приколе, на якоре, а знать, что живу, что плыву, что, как поплавок, на плаву. Шумит во мне море, как в раковине. Чтоб — как со свечою внутри, —вобрав это море мятежное, носить по российским метелицаммедвяные янтари. 3... Я вспомню майскую Литву, внезапность соловьиной трели. Меня, как птицу, на летувоспоминание подстрелит. Смятенная до той поры, там позабыла бред недужный. Чужие боги к нам добры, а может быть, и равнодушны. И было весело горстям, в которых плоть воды дышала. И темный, кислый хлеб крестьянне просто ела я — вкушала. Все говорило мне: забудьгрусть дней, бесцельностью дробимых! Довольно принимать за путьразнообразие тропинок... И, ветку отводя рукой, себя отдав зеленой чаще, вновь обретала я покой, к себе вернувшись настоящей. Я вспомню майскую Литву —и будет чище мне и прощеплести те сети, что плету, плестись своим путем средь прочих. Я вспомню майскую Литву —и словно я — на крепко сбитом, бедой испытанном плоту, —не по зубам любым обидам. И надо мной, как небеса, глаза весны, летящей в лето, глаза, зеленые глаза —листвы, травы, твои, рассвета. 4 Ты приходишь, Прибалтика, как корабль из тумана, от петровского ботика, от пустынь океана. Простираешься, сизая, смутно и непогоже. Не моя, не российская, но российская все же. Перепутались в давностидаты — кипою веток, —где к твоей первозданностиприкоснулся мой предок. В этой давности — разное, как твоя Калевала, где — с любовью и распрямивремя правит кроваво. Только помнить ли сечи нам, у вражды ли учиться? Колыхайся, посвечиваймолчаливо и чисто... Что нам мелкие мелочив век, вопящий о братстве? Как счастливая девочка, говорю тебе: «Здравствуй! » Припадаю, как к матери. Словно финские сани, мчат меня по Прибалтикеруны, дайны и саги.

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒