Р. Л. СТАЙН 1 страница

Р. Л. СТАЙН

ДЕВЧОНКА, ЧТО КРИЧАЛА «МОНСТРЫ! »

Я люблю пугать своего младшего брата, Рэнди. Я рассказываю ему страшные истории про монстров, пока он не запросит пощады. А еще всегда подтруниваю над ним, притворяясь, будто вижу монстров повсюду.

Видимо, потому-то никто и не поверил мне в тот роковой день, когда я повстречала самого настоящего монстра.

Видимо, потому-то никто и не поверил мне, пока не стало слишком поздно, а монстр не оказался у меня дома.

Ну да не буду начинать историю с конца.

Зовут меня Люси Мрак. Мне двенадцать лет. Я живу со своим шестилетним братом Рэнди и родителями в средних размеров доме, в средних размеров городке под названием Тимберленд-Фоллс, что означает «лесосплавные водопады».

Уж не знаю, причем тут «лесосплавные водопады». Леса рядом с городом действительно имеются, но никто их не вырубает. И никаких водопадов в наших краях отродясь не водилось.

Так почему же Тимберленд-Фоллс?

Это тайна, покрытая мраком.

Живем мы в домике из красного кирпича, что в конце улицы. Высокая разросшаяся живая изгородь тянется вдоль торца дома, отделяя наш двор от двора наших соседей Килленсов. Папа постоянно заводит речь о том, что, мол, не мешало бы хорошенько ее подстричь, но никогда не переходит от слов к делу.

Передний двор у нас маленький, зато задний — огромный, с высокими старыми деревьями. Посреди двора растет здоровущий сассафрас, дающий прохладу и тень — благодать. Там-то, когда одолеет скука, я и люблю сиживать с Рэнди, стремясь напугать его до чертиков!

Дело это нехитрое. Рэнди легко пугается.

Он здорово похож на меня, даром что мальчишка. У него такие же темные прямые волосы, только свои я, конечно, подлиней отпускаю. Как и я, он невысок для своих лет и самую чуточку полноват. Лицо у него круглое, круглее, чем у меня, и черные глазищи, весьма приметные, благо у нас у обоих очень белая кожа.

Мама говорит, что ресницы у Рэнди длиннее моих, чему я слегка завидую. Зато у меня нос попрямее и зубы не так торчат, когда улыбаюсь. Так что мне, пожалуй, грех жаловаться.

В общем, пару недель назад, жарким летним деньком, сидели мы с Рэнди под старым сассафрасом, и мне вздумалось напугать его до смерти.

Признаться, я действительно не могла найти занятия получше. Едва начались каникулы, как большинство моих друзей разлетелись кто куда. А я болталась дома, изнывая от одиночества.

Рэнди вообще-то зануда страшный. Однако за неимением лучшего с ним хотя бы можно поболтать. А еще его напугать можно.

У меня богатейшее воображение. Я умею выдумывать самых невероятных страшилищ. Прям-таки взаправдашних.

Мама говорит, с моим воображением мне прямая дорога в писатели, когда вырасту.

Честно говоря, я в этом сомневаюсь.

Зато в чем я не сомневаюсь, так это в том, что напугать Рэнди — много воображения и не требуется.

Обычно мне достаточно сказать, что монстр, обживший его стенной шкаф, примеряет его шмотки, чтобы Рэнди побелел пуще обычного и затрясся всем телом.

Бедняжка! Он у меня чечетку зубами выстукивает. Обалдеть просто.

Я прислонилась спиной к гладкому древесному стволу, положила руки на траву и прикрыла глаза. Сочиняла подходящую байку для дорогого братца. Трава под моими босыми ногами была мягкой и сырой. Я зарылась пальцами ног в землю.

Рэнди был в джинсовых шортах и простой белой майке. Он прилег на боку, выдергивая одной рукой травинки.

— Слыхал когда-нибудь о пальцежоре из Тимберленд-Фоллс? — осведомилась я, смахнув паучка со своих белых теннисных шорт.

— Что? — Рэнди продолжал выдергивать травинки, складывая в кучку перед собой.

— Был такой монстр, пальцежором звали…

— Ой, Люси, ну пожалуйста, — захныкал он. — Ты обещала больше не сочинять про монстров.

— Ничего я не сочиняю! — заявила я. — Никакая это не выдумка. Чистая правда.

Он скорчил рожу.

— Ага. Конечно.

— Нет. Честно, — настаивала я, глядя в его круглые черные глазенки, дабы убедить в своей искренности. — Это реальная история. Она была на самом деле. Здесь. В Тимберленд-Фоллс.

Рэнди сел.

— Пойду-ка я домой, почитаю комиксы, — сказал он, кинув на землю пригоршню травы.

Рэнди — владелец солидной коллекции комиксов. Вот только все они либо диснеевские, либо про школьника Арчи Эндрюса — супергерои его, видите ли, пугают.

— В один прекрасный день пальцежор объявился у наших соседей, — продолжала я, прекрасно зная, что уж если завела рассказ, никуда он не денется.

— У Килленсов? — вытаращился Рэнди.

— Именно. Нагрянул средь бела дня. Видишь ли, пальцежор вовсе не ночной монстр. Он дневной монстр. Он нанес свой удар, когда солнце стояло в зените. Вот как сейчас.

Я показала сквозь колышущуюся листву на солнце, сияющее в голубой вышине.

— Д-дневной монстр? — Рэнди повернул голову, чтобы взглянуть на дом Килленсов по другую сторону живой изгороди.

— Не бойся. Это было два года назад, — продолжала я. — Бекки и Лайла сидели во-он там. Купались. Помнишь, мама им бассейн надувает? Из которого половина воды выплескивается.

— И пришел монстр? — спросил Рэнди.

— Пальцежор, — уточнила я, умудряясь сохранять серьезную мину и понизив голос почти до шепота. — Пальцежор ползком пересек их задний двор.

— Откуда он вообще взялся? — спросил Рэнди, подавшись вперед.

Я пожала плечами:

— А фиг его знает. Тут смотри какая штука: пальцежора, когда он ползет в траве, еще поди разгляди. Потому что они умеют делаться одного с нею цвета.

— Зеленые, что ли? — спросил Рэнди, потирая курносый нос.

Я покачала головой.

— Зеленые только когда по траве ползают. Они перекрашиваются под цвет поверхности, по которой ползут. Такого фиг заметишь.

— Слушай, а большие они? — задумчиво спросил Рэнди.

— Большие, — сказала я. — Больше собаки. — Я проследила за мурашом, ползущим по ноге, потом сбила его щелчком пальцев. — Никто не знает, насколько, потому что эти страшилища так здорово прячутся.

— Так что случилось? — спросил Рэнди слегка придушенным голосом. — Ну, с Бекки и Лайлой. — Он опять поглядел на отделанный серой дранкой дом Килленсов.

— Так вот, сидят они в своем маленьком надувном бассейне, — продолжала я. — Само собой, плещутся. И Бекки, кажется, лежит на спине, а ногу за бортик свесила. А монстр скользит себе по траве, практически невидимый. Как глядь — чьи-то пальчики болтаются…

— И… Бекки не заметила монстра? — спросил Рэнди. Смотрю, он уже здорово побледнел и дрожит весь.

— Пальцежора разглядеть очень трудно, — напомнила я, глядя братишке в глаза все с той же помпезной миной. Набрала в грудь побольше воздуха, медленно выдохнула. Чисто чтобы напряжение подогреть. И продолжала рассказ: — Сперва Бекки ничего не заметила. Потом вдруг чувствует, будто ее щекочут. Ну, думает, собака пальцы лижет. Дрыгнула ногой и говорит: отвали. А щекотка не унимается. Уже прямо до боли. Бекки на собаку прикрикнула: дескать, уймись уже. А боль все сильнее. И такое чувство, будто собака пальцы грызет, причем слишком острыми какими-то зубищами. Боль уже невыносимая. Тогда Бекки садится, втягивает ногу в бассейн. Смотрит на свою ступню, а там…

Я замолчала, ожидая, чтобы Рэнди сам спросил.

— Чт… что там? — спросил он наконец дрожащим голосом. — Что она увидела?

Подавшись вперед, я приблизила губы к самому его уху.

— А пальчиков-то и нету, — прошептала я.

— Нет! — взвизгнул Рэнди. Он вскочил на ноги. Белый, как привидение — смотреть жутко. — Неправда!

Я скорбно покачала головой. А сама едва держусь, чтобы не разлыбиться.

— Попроси Бекки снять левую туфлю. Сам увидишь.

— Нет! Врешь ты все! — причитал Рэнди.

— Спроси ее саму, — мягко ответила я.

Тут я опустила взгляд на собственную ногу, и глаза мои от ужаса полезли на лоб.

— Р… Р… Рэнди, смотри! — пролепетала я и показала на нее дрожащей рукой.

Рэнди, увидев, на что я показываю, заорал благим матом.

Пальцев на моей правой ноге как не бывало.

— Ва-а-а-а-ай! — снова истошно заверещал Рэнди. И со всех ног помчался домой, зовя на помощь мамочку.

Я за ним. Не хватало еще получить очередной нагоняй за то, что опять напугала брата.

— Подожди, Рэнди! Подожди! Я в порядке! — со смехом кричала я.

Разумеется, я попросту зарылась пальцами ног в землю.

Он мог бы и сам допетрить.

Только где ему с такого-то перепугу.

— Да погоди ты! — кричу вдогонку. — Я тебе еще монстра на дереве показать не успела!

Он услышал. Остановился и повернулся ко мне, на лице ужас.

— Что?

— Там, на дереве, сидит монстр, — говорю я, показав на сассафрасовое дерево, под которым мы только что сидели. — Древесный монстр. Я видела его!

— Ну уж нет! — завопил он и снова рванул к дому.

— Я тебе его покажу! — прокричала я, сложив ладони рупором.

Он даже не оглянулся. Я видела, как он, спотыкаясь о ступеньки, взлетел на заднее крыльцо и исчез в доме. Сетчатая дверь захлопнулась за ним.

Я стояла, глядя на дверь, дожидаясь, когда из-за нее снова покажется перепуганная рожица Рэнди. Но он не показывался.

Я как давай хохотать. Нет, пальцежор все-таки одна из лучших моих придумок. А зарыться пальцами в землю, типа их откусил монстр — вообще чума!

Бедняжка Рэнди. Он слишком легкая жертва.

А сейчас он, небось, ошивается на кухне, закладывает меня маме. Видно, не миновать мне очередной нотации о том, как нехорошо пугать братика, пичкая его россказнями про монстров.

Ну а чем тут еще заняться?

Стою я, значит, глядя на дом, ожидая, что вот-вот меня кликнут либо мама, либо Рэнди. И тут сзади чья-то рука — хвать меня за плечи!

— Попалась! — прорычал грозный голос.

— Ай! — взвизгнула я, подскочив чуть не до небес.

Монстр!

Я обернулась — и уставилась прямо в ухмыляющуюся физиономию моего друга Аарона Мессера.

Аарон захихикал, как обычно визгливо, пока слезы не потекли.

Нахмурившись, я покачала головой:

— Ты меня не напугал.

— Ага, конечно, — ответил он, картинно закатывая свои голубые глаза. — То-то ты орала, зовя на помощь!

— Никого я не звала, — возмутилась я. — Так, вскрикнула. От неожиданности. И все.

Аарон хохотнул:

— Ты подумала, что это монстр. Признайся.

— Монстр? — усмехнулась я. — С чего бы мне так думать?

— Потому что только о них и думаешь, — нагло заявил он. — У тебя навязчивая идея.

— У-у-у, какие мы умные слова знаем! — съязвила я.

На это он только рожу скорчил. Аарон — единственный из моих друзей, кто летом никуда не поехал. Предки хотят на пару месяцев свозить его куда-то на запад. А пока он, как и я, застрял тут, да так и болтается без дела, пытаясь хоть как-то время убить.

Ростом он где-то на голову выше меня. Ладно, не он один… Рыжий, кудрявый, конопатый. И так худющий, он носит длинные мешковатые шорты, в которых смотрится совсем заморышем.

— Я смотрю, Рэнди домой убежал. А чего с таким ором? — поинтересовался Аарон, бросив взгляд на дом.

Я заметила Рэнди в окне кухни — он смотрел на нас.

— Наверно, монстра увидел, — сказала я.

— Что-о? Только не опять! — возопил Аарон, отвесив мне шутливого тумака. — Сгинь-пропади, Люси!

— Вон он, на дереве, — на голубом глазу заявила я, указав пальцем вверх.

Аарон обернулся посмотреть.

— Во дуреха, — усмехнулся он.

— Нет, честно, — настаивала я. — Там самый настоящий гадкий монстр. Видать, в ветках запутался.

— Люси, все, — сказал Аарон.

— Его-то и увидел Рэнди, — продолжала я. — Потому и убежал домой вопя.

— Тебе на каждом шагу монстры мерещатся, — буркнул Аарон. — Самой-то не надоело?

— На этот раз я не шучу, — возразила я. Дрожа подбородком и сделав испуганное лицо, я посмотрела через плечо Аарона на раскидистую крону сассафрасового дерева. — Могу доказать.

— Ага, конечно, — с присущим ему сарказмом ответил Аарон.

— Правда. Принеси вон ту метлу. — Я указала на старую метлу, прислоненную к стене дома.

— Да ну, это еще зачем? — удивился Аарон.

— Принеси метлу, — настаивала я. — Посмотрим, удастся ли сбить монстра с дерева.

— Э-э-э… а оно нам надо? — спросил Аарон. Голос его звучал неуверенно. Он явно занервничал: ну как я не шучу?

— Тогда ты мне поверишь, — с серьезным видом ответила я.

— Я в монстров не верю, — заявил Аарон. — Знаешь что, Люси, прибереги свои сказочки для Рэнди. Он мелкий.

— Ты поверишь мне, если монстр свалится с этого дерева? — спросила я.

— Ни фига с этого дерева не свалится. Разве только парочка листьев, — сказал Аарон.

— Принеси метлу, тогда и посмотрим.

— Ладненько. Чудненько. — Он сбегал к дому и вернулся с метлой.

Я выхватила ее у него из рук.

— Приступим, — я направилась к дереву. — Надеюсь, монстр никуда не делся.

Аарон снова закатил глаза.

— Поверить не могу, что участвую в этом. Вот до чего скука-то доводит!

— Щас тебе не до скуки станет, — пообещала я. — Если древесный монстр все еще там.

Мы вступили под сень огромного дерева. Подойдя к нему вплотную, я задрала голову и вгляделась в переплетение зеленых ветвей.

— Так. Стой там. — Я уперлась рукой Аарону в грудь, удерживая его на месте. — Вдруг он опасный.

— Да брось, — буркнул он.

— Попробую потрясти ветку и скинуть его, — сказала я.

— Давай начистоту, — произнес Аарон. — Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты сейчас возьмешь метлу, потрясешь ветку дерева, и оттуда свалится монстр?

— Угу. — Я обнаружила, что ручка метлы слишком короткая, не дотянуться. — Заберусь повыше. Смотри в оба, ладно?

— У-у-у, я прям весь дрожу. Та-а-ак страшно! — стал кривляться Аарон.

Я вскарабкалась по стволу и уселась на самом нижнем суку. Это заняло какое-то время, потому что в одной руке я держала метлу.

— Нашла страшного-ужасного монстра? — издевался внизу Аарон.

— Там он, наверху, — отозвалась я, подпустив в голос испугу. — Застрял. Кажется… он здорово рассвирепел.

Аарон фыркнул.

— От дуреха.

Подтянувшись, я встала на колени, выставив перед собою метлу. Я тянулась ею к следующей ветке. Выше. Выше.

Крепко цепляясь за ствол свободной рукой, я вытянула метлу как можно дальше… и ткнула ею в ветку.

Есть!

Я сразу опустила глаза, чтобы полюбоваться реакцией Аарона.

Он истошно завизжал, когда монстр свалился с дерева и шмякнулся прямо ему на грудь.

Ну, положим, на самом деле это вовсе не монстр с тихим треском угодил Аарону в грудь.

Это было старое трухлявое птичье гнездо, свитое четой голубых соек несколько лет назад.

Но Аарон-то ничего подобного не ожидал. Так что струхнул он не на шутку.

— Попался! — провозгласила я, едва слезла с дерева.

Он взглянул на меня исподлобья. Его лицо залилось румянцем, при котором веснушки смотрелись довольно странно.

— Достала уже со своими монстрами, — проворчал он.

Ровно то же самое десять минут спустя повторила мама. Аарон ушел домой, а я забежала на кухню и взяла из холодильника пакет сока.

Ясное дело, в дверях тут же нарисовалась мама, пронизывая меня стальным взглядом, с лицом мрачнее тучи. Сразу видно, что она готова зачитать мне очередную нотацию на тему «не пугай Рэнди».

Я прислонилась к стойке и сделала вид, будто очень внимательно слушаю. Основная суть нотации состояла в том, что мои россказни наносят непоправимый вред моему чувствительному братику. И что я обязана поощрять в нем храбрость, вместо того, чтобы втюхивать, будто на каждом углу притаились монстры.

— Ну мам, сегодня утром я видела под изгородью настоящего монстра! — выдала я.

Сама не знаю, зачем. Наверное, чтобы прервать нотацию.

Тут уж терпение мамы лопнуло. Воздев руки над головой, она испустила страдальческий вздох. У нее прямые блестящие темные волосы, как у нас с Рэнди, глаза зеленые, прямо кошачьи, и кошачий же изящный носик. Когда мама заводит одну из своих бесконечных нотаций, я всегда представляю ее разъяренной кошкой, готовой к прыжку.

Не поймите меня неправильно. Она у нас милая. И замечательная мама к тому же.

— Я сегодня же обсужу это с твоим отцом, — пообещала мама. — Он считает, что твоя монстромания — просто этап, через который тебе предстоит пройти. А я уже не столь уверена.

— Жизнь — тоже просто этап, через который мне предстоит пройти, — выдала я.

Я думала, что это чертовски мудро. Но мама лишь смерила меня испепеляющим взглядом. После чего напомнила, что если я не потороплюсь, то опоздаю на встречу «Начитанных рейнджеров».

Я взглянула на часы. Мама была права. Мне было назначено на четыре.

«Начитанные рейнджеры» — это программа летнего чтения от городской библиотеки, на которую мама и папа меня силком записали. Им, видите ли, не хотелось, чтобы я проводила лето впустую. А если я присоединюсь к этому мероприятию, то хоть прочту несколько хороших книг.

Суть этих самых «Рейнджеров» в том, что раз в неделю мне приходится посещать библиотекаря, мистера Мортмана. И коротенько отчитываться, заодно отвечая на вопросы по прочитанной за неделю книжке. Отчиталась за книжку — держи золотую звездочку.

Если я заработаю шесть таких звездочек, получу приз. Подозреваю, это будет книжка. Эка невидаль, да? Ну да чего только не придумают, лишь бы народ книжки читал.

Я-то думала, что прочту несколько «Ужастиков», из тех, что читают мои друзья. Не тут-то было! Мистер Мортман настаивает, чтобы все читали одну лишь «классику». Под этим он подразумевает исключительно всякое старье.

— Я туда покачу, — сообщила я и побежала наверх за роликами.

— Лучше полети! — крикнула мама вдогонку. — Слушай, — добавила она через пару секунд, — кажется, дождь собирается!

Вечно я от нее слышу прогнозы погоды.

Я прошла мимо комнаты Рэнди. Он сидел там в полной темноте, выключив свет и задернув шторы. Резался в «Супер-Нинтендо», как обычно.

К тому времени, как я надела ролики и завязала шнурки, оставалось не больше пяти минут, чтобы добраться до библиотеки. К счастью, до нее всего-то кварталов пять-шесть.

Однако дела мои все равно обстояли неважно. Я успела прочитать только четыре главы из «Геккльберри Финна», которого мне задали на неделю. Стало быть, придется сжульничать перед мистером Мортманом.

Я сняла книгу с полки. Новенькое издание в мягкой обложке. Загнула уголки нескольких страниц ближе к концу, будто дочитала. Сунула книжку в рюкзачок вместе с парой кроссовок. Спустилась по лестнице — что на роликах не так-то просто! — и покатила в Городскую Библиотеку Тимберленд-Фоллс.

Библиотека размещается в ветхом старом особняке на опушке Тимберлендского леса. Когда-то особняк принадлежал чудаковатому старикану-затворнику. А когда деду пришла пора помирать, оказалось, что родных у него не осталось, так что он завещал дом городу. Ну а власти уже сделали из него библиотеку.

Среди ребят ходят слухи, будто там водятся призраки. Впрочем, ребята о любом старом и жутком доме такое рассказывают. Тем не менее, библиотека и впрямь выглядит как натуральный дом с привидениями.

Здание в три этажа высотой, отделано темной дранкой, с островерхой крышей между двух башенок. Оно утопает в чаще деревьев, словно ища у них укрытия. Дом всегда погружен во мрак, а внутри всегда темно и прохладно.

Там, внутри, старые половицы скрипят под тонким ковролином, купленным на казенный счет. Высокие окна пропускают на удивление мало света. А допотопные деревянные стеллажи возносятся чуть ли не до потолка. Пробираясь бочком через узкие проходы между высокими, темными стеллажами, я не могу отделаться от чувства, что они того гляди сомкнутся, обрушатся и похоронят меня на веки вечные. Похоронят под тысячетонными завалами пыльных, замшелых старых книженций.

Бред, конечно.

Дом просто очень старый. Очень темный и очень промозглый. Очень скрипучий. Не такой чистый и опрятный, как положено библиотеке. Пыльный и затянутый паутиной.

Мистер Мортман, наверное, старается, как может. Но он и сам-то довольно жуткий.

Большинство ребят считают, что самое отвратное в нем — его постоянно мокрые руки. Он вам улыбается, щурит черные птичьи глазки, сияя круглой лысинкой. Тянется пожать вам руку. А рука непременно мокрая!

Листая книжные страницы, он всегда оставляет на уголках влажные отпечатки. На кожаной обивке его стола блестят мокрые следы ладоней, собираясь в лужицы.

Весь он эдакий колобок. Блестящая лысая голова, крошечные черные глазки — ну вылитый крот. С мокрыми лапами.

Голос у него скрипучий и визгливый. Он всегда говорит шепотом. Так-то он ничего вроде дядька. И детей вроде любит. Нет в нем никакой вредности. А уж в книги он влюблен беззаветно.

Ну не без причуд, конечно. Он сидит на высоком деревянном стуле, позволяющем ему возвышаться над огромным столом. На краю стола стоит алюминиевый судок. Воды там где-то с полпальца, а в ней — черепашки. «Мои робкие друзья», как он однажды назвал их при мне.

Порою он вылавливает одну из них и держит в своих толстых пальцах, пока та замирает, втянув лапки и голову в панцирь. Потом бережно кладет на место, с блаженной улыбкой на пухлой бледной физиономии.

Безусловно, он любит своих черепашек. Должно быть, они хороши в качестве домашних питомцев. Вот только попахивают. Я всегда стараюсь сесть на другом конце стола, подальше от черепашьего судка.

В общем, подкатила я к библиотеке — во весь опор. Когда я въехала в прохладную тень на подъездной дорожке, то опаздывала на всего-то пару минут. Небо заволокли тучи. Усевшись на каменной лестнице, я сняла ролики. Потом быстренько сунула ноги в кроссовки и, с коньками в руках, вошла в парадные двери.

Пробираясь через книгохранилище — высокие, узкие стеллажи в задней части читального зала — я бросила коньки к стене. После чего быстро прошла по рядам к столу мистера Мортмана в конце зала.

Заслышав мои шаги, он немедленно поднял глаза от стопки книг, которые проштамповывал большим резиновым штемпелем. В свете люстры его лысая голова сияла, словно лампочка. Он расплылся в улыбке.

— Здравствуй, Люси, — произнес он своим скрипучим голосом. — Сейчас я тобою займусь.

Я тоже поздоровалась и присела на складной стульчик у его стола. И долго смотрела, как он штампует книги. Одет он был в серую водолазку с высоким горлом, отчего здорово смахивал на одну из своих любимых черепашек.

Наконец, взглянув на огромные, громко тикающие настенные часы, он повернулся ко мне.

— Ну-с, что ты прочитала для «Начитанных рейнджеров» на этой неделе, Люси? — Он наклонился ко мне через стол. Темная крышка пестрела влажными отпечатками.

— Э-э-э… «Геккльберри Финна». — Я вытащила книжку из рюкзака и положила себе на колени.

— Да-да. Восхитительная книга, — сказал мистер Мортман, взглянув на томик. — Согласна?

— Да, — поспешно ответила я. — Я была прямо в восторге. Просто… отложить не могла.

В каком-то смысле это было правдой. Как я ее отложу, если и в руки-то почти не брала?

— И что тебе больше всего понравилось в «Геккльберри Финне»? — осведомился мистер Мортман, улыбаясь мне выжидательно.

— Э-э… описания, — сказала я.

И вот уже к моему нагрудному кармашку приколота золотая звезда. А в рюкзачке лежит очередная книга — «Франкенштейн» Мэри Шелли.

Почитаю-ка Рэнди вслух «Франкенштейна», злорадно подумала я.

Он у меня всю жизнь будет выбивать зубами чечетку!

Вечернее солнце скрылось за набрякшими грозовыми тучами. До дома было подать рукой, когда я вспомнила, что оставила в библиотеке свои ролики.

Развернулась — и назад. Я не знала точно, до скольки работает библиотека. Мистер Мортман, по-видимому, трудился там в гордом одиночестве. Дай-то Бог, чтобы он не надумал закрыться пораньше. Неохота оставлять там новенькие ролики на всю ночь.

Остановившись, я посмотрела на старую библиотеку. Погруженная в полумрак, она будто таращила на меня свои темные окна, так похожие на огромные, немигающие глаза.

Я поднялась по каменной лестнице, помедлила, положив руку на дверь. Ни с того ни с сего меня бросило в дрожь.

Может, это из-за того, что я стою в глубокой тени?

Нет. Тут что-то другое.

У меня возникло странное предчувствие. Дурное предчувствие.

Со мной такое бывает. Сигнал тревоги. Сиюминутное беспокойство.

Как будто что-то плохое должно случиться.

Отмахнувшись от всего, я отворила тяжелую дверь и вступила в затхлый сумрак библиотеки.

Тени плясали на стене, пока я пробиралась к читальному залу. Ветка дерева настойчиво стучала в запорошенное пылью высокое окно.

В библиотеке царила тишина, только половицы под моими ногами поскрипывали. Войдя в читальный зал, я услышала мерное «тик-так, тик-так» настенных часов.

Свет был везде погашен.

Мне почудилось, будто что-то пробежало по моей туфле.

Мышь?

Я тут же остановилась и взглянула себе под ноги.

Всего лишь катышек пыли, приставший к ножке стеллажа.

Ну хватит, Люси, укорила я себя. Подумаешь, пыльная старая библиотека. Ничего в ней странного нету. Не дай своему буйному воображению разгуляться и навлечь на тебя беду.

Беду?

Меня до сих пор преследовало это странное чувство. Мягко, но настойчиво глодало нутро. Сосало под ложечкой.

Что-то не так. Вот-вот случится что-то очень плохое.

В народе такое называют предвиденьем. Вполне подходящее определение для того, что я тогда испытывала.

Ролики обнаружились там, где я их и оставила: стояли у стены книгохранилища. Я схватила их, горя желанием поскорее выбраться из этого мрачного, жуткого места.

Я поспешила обратно к выходу, ступая зачем-то на цыпочках. Но какой-то звук за спиной остановил меня.

Я затаила дыхание. И прислушалась.

Это был просто кашель.

Выглянув в узкий проход, я увидела мистера Мортмана, возвышающегося над столом. Ну, вообще-то, не целиком — руку да часть лица, когда он подался влево.

Я по-прежнему не дышала.

На другом конце комнаты часы громко отстукивали секунды. Лицо мистера Мортмана за столом то возникало, то снова терялось в сумятице сине-лиловых теней.

Ролики у меня в руках вдруг потяжелели. Я тихонько опустила их на пол. Тут любопытство окончательно взяло надо мною верх, и я сделала несколько шагов вперед.

Мистер Мортман замурлыкал что-то себе под нос. Я не могла распознать мотив.

Чем ближе я подходила, тем сильнее сгущались тени. Вглядываясь в темный проход, я увидела в руках у мистера Мортмана стеклянную банку. Теперь я была достаточно близко, чтобы увидеть, как его лицо расплылось в довольной ухмылке.

Держась в тени, я подобралась еще ближе.

Люблю за людьми шпионить. Это здорово будоражит, даже если они ничего такого и не делают.

Само сознание, что ты за ними следишь, а они ни сном ни духом, уже волнует.

Не переставая мурлыкать себе под нос, мистер Мортман прижал банку к груди и принялся откручивать крышку.

— Сочные мушки подъехали, мои робкие друзья, — провозгласил он своим визгливым голосом.

И точно! Банка была полна мух.

Внезапно комната погрузилась во мрак — это вечернее солнце заволокла грозовая туча. Свет, струившийся из окна, померк. Серые тени легли на мистера Мортмана и его огромный стол, словно набросив на него покров темноты.

Из своего ненадежного укрытия среди стеллажей я наблюдала, как он собирается кормить своих черепашек.

Но постойте-ка.

Что-то было не так.

Мое дурное предчувствие стремительно сбывалось.

Происходила какая-то чертовщина!

Пока мистер Мортман возился с крышкой, его лицо начало меняться. Голова поднялась над воротником и стала раздуваться, словно воздушный шар, в который закачивают воздух.

Я беззвучно ахнула, увидев, как его маленькие глазки выскочили из глазниц. Они тоже вздувались, увеличиваясь в размерах, пока не стали размером с дверные ручки.

Свет из окна еще сильнее померк.

Комнату заполонили густые тени. Они колыхались и извивались.

Я не могла толком разглядеть всего. Это было как вглядываться в густой темный туман.

Мистер Мортман продолжал напевать, даже когда его голова, подскакивая, закачалась над плечами на длинной шее, а глаза вытянулись, будто на стебельках, устремляясь вверх, словно усики насекомого.

А потом его рот начал, кривляясь, расползаться. Бездонной черной дырой разверзся он на огромной, раскачивающейся голове.

Ликующая песнь мистера Мортмана становилась все громче — жуткий, пугающий звук, больше похожий не на пение, а на звериный вой.

Он сдернул с банки крышку и разжал пальцы. Крышка забренчала по столу.

Я подалась вперед, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Сильно прищурившись, я увидела, как мистер Мортман погрузил толстую руку в банку. Оттуда послышалось громкое жужжание. Он извлек полную пригоршню мух.

Я видела, как еще сильнее раздулись его глаза.

Видела зияющую черную прорву на месте рта.

Он занес руку над садком с черепашками. Я видела мух, черными точками облепивших его руку. Бьющихся в его хватке. Рвущихся сквозь его короткие толстые пальцы.

Я думала, он опустит руку в алюминиевый судок. Думала, он собирается покормить своих черепашек.

Вместо этого он запихнул мух себе в пасть.

Я крепко зажмурилась и зажала ладонью рот, чтобы сдержать тошноту.

12 3 4 5 Следующая ⇒