Нечто большее.

Нечто большее...

Глава 1

- Твои сраные камни не подходят для моего сраного замка!
- Мама, он опять ругается!
- Билли!
- Чего сразу Билли?
Действительно, чего сразу? Камни и вправду выглядели кучей спрессованных коровьих лепёшек и не подходили к замку из белоснежного флоридского песка, выполненному в лучших традициях Гауди.
Интересно, какова вероятность, что лежащая на соседнем шезлонге мамочка скандалящих близнецов знает, кто такой Гауди или хоть раз бывала в Барселоне? По протяжным гласным и громкому голосу уроженки Техаса я могла со стопроцентной уверенностью сказать, что для неё забраться на сотню миль южнее Таллахасси -равносильно полёту на Луну. Чего уж говорить о Европе!
- Джейн, оставь брата в покое! Билли, закрой рот!
- А пусть она уберёт свои сраные камни от моего сраного замка!

Генри в пять тоже обожал ругаться. Мэггиприходила в ужас. Рик заявлял, что это бушует шотландская кровь Макайверов и втайне гордился сыном. Долг обязывал меня быть на стороне сестры, но уж очень изобретательно ругался маленький Генри Макайвер. Он придумал для себя клан Макгадов: любой, кто так или иначе становился на его пути, не соглашался с ним, перечил, заставлял делать то, что делать не хотелось, причислялся к Макгадам. Сейчас ему было десять, и «макгады» канули в лету вместе с песочными замками и щербатой улыбкой на веснушчатом личике. Я не видела Генри несколько месяцев и очень соскучилась и по нему, и по его младшей сестрёнке Роуз. Может всё-таки стоило воспользоваться приглашением Мэгги и провести эту неделю в их пляжном доме в Хэмптонсе, где племянники проводили лето?
Сожаление было мимолётным: я находилась в нескольких тысячах миль от Нью-Йорка, и шанс встретить кого-либо из знакомых был минимальным. Именно от их взглядов - иногда сочувствующих, но чаще смущённых - я забралась так далеко от дома. Мне необходимо было одиночество, чтобы понять, что делать дальше со своей жизнью. Ведь, если бы всё пошло так, как я когда-то планировала, это был бы наш с Джеймсом медовый месяц.

С Джеймсом Стюартом мы познакомились в университете. Оба изучали право, оба были амбициозны настолько, чтобы ставить карьеру во главу угла. Думаю, именно это качество стало решающим, когда после стажировки мы были приглашены на работу в одну из престижных юридических фирм Нью-Йорка. Джеймс специализировался на финансовом праве, мне же была предложена должность в консультативном отделе «Рассел Интернешнл». Мы сняли хорошую квартиру недалеко от Центрального парка и оба согласились оставить покупку дома и рождение детей на тот момент, когда узаконим свои отношения. В том, что это когда-нибудь произойдёт ни я, ни Джеймс не сомневались.
Мы наслаждались жизнью: престижная и перспективная работа, прочное материальное и социальное положение, уверенность в нашей любви друг к другу. Нас называли красивой парой. Ни одна вечеринка не обходилось без того, чтобы кто-нибудь из друзей или коллег не заговаривал о нашей скорой свадьбе. Джеймс традиционно отвечал, что для любящих сердец условности не важны и на этих словах традиционно клал руки мне на плечи. Я, как обычно, улыбалась, традиционно выражая полное с ним согласие.
Но наблюдая, как счастлива в браке моя старшая сестра, я всё чаще задумывалась о том, чего мы с Джеймсом друг друга лишаем.
По современным меркам Маргарет вышла замуж довольно рано. К двадцати годам у них с Ричардомуже было двое детей. Генри - их первенец - был моим любимцем. Роуз родилась на год позже, но в раннем детстве их нередко принимали за близнецов. Красивые, ясноглазые, белокурые – эти ангелочки обладали непростыми характерами. Вместе с Мэгги и Рикомя с интересом проходила через все стадии их взросления. Иногда после очередного визитаплемянников, я начинала делать Джеймсу недвусмысленные намёки.
- Через год мне предложат место ведущего партнёра, дорогая. Тогда и подумаем.
Ведущее партнёрство откладывалось на год, потом ещё. Разговоры о детях начали раздражать Джеймса, и со временем яперестала поднимать эту тему, полностью сосредоточившись на карьере.

Нам было по двадцать семь, когда Джеймс решил заняться политикой. Он поставил перед собой цель стать самым молодым сенатором штата и смело шагал к ней. Руководство фирмы оказывало ему в этом полную поддержку. Я понимала, что со дня на день мне следует ждать предложение руки и сердца: приверженность традиционным американским ценностям - движущая сила любой политической карьеры. И нельзя сказать, что я была этому не рада.
Вечерами, втайне от Джеймса, я просматривала туристические проспекты, планируя наш медовый месяц. Он стал бы первым совместным отпуском за два года, и я ждала его едва ли не больше, чем саму свадьбу. Я готова была пожертвовать шикарным торжеством, требующим многомесячной подготовки, согласившись на маленькую церемонию для самых близких. Мне не нужны были ни оркестр, ни приём в «Плазе», ни многоярусный торт и платье от Веры Вонг. Мне был нужен только мой Джеймс. В последнее время мы отдалились друг от друга: он поздно приходил домой после переговоров и консультаций, я же, заслужив долгожданное повышение, начала осваиваться в новой должности начальника отдела. Я пришла в ужас от того, что не помню, когда последний раз засыпала в объятиях Джеймса. Несколько недель горячего секса под знойным небом Флориды были нам жизненно необходимы. Небольшой отель в архипелаге Флорида Кис с песчаными пляжами, уютными бунгало и тёплым лазурным морем мог статьзамечательным началом нашей совместной жизни в качестве мужа и жены.

В тот день Джеймс вернулся домой раньше меня. Одного этого было достаточно, чтобы почувствовать неладное.
Стоя у окна на кухне, он лениво покачивал в руках бокал с вином. На нём всё ещё был деловой костюм, что так же выгляделоне совсем обычно.
- Ты рано! – Подойдя, я обняла Джеймса за талию и с удовольствием прижалась к его спине. - Я соскучилась!
- Надо поговорить.
Джеймс разжал мне руки и развернулся. Мой взгляд встретился с его пронзительно-синими глазами, и я поняла, что случилась катастрофа. За шесть лет жизни с Джеймсом Стюартом я хорошо его изучила.
Ещё несколько мгновений я тешила себя надеждой, что причина его нервозности – маленькая бархатная коробочка. Сейчас он вытащит её из кармана и всё закончится.
- Хочешь выпить?

Обойдя меня, Джеймс взял с барной стойки бутылку и плеснул вина в свой бокал. Внутри у меня всё сжалось. В желании ободрить скорее себя, чем его, я сделала шаг вперёд.
- Милый, что бы ни случилось, знай - вместе мы справимся.
Но оказалось, что справляться мы будем по отдельности.
Стоя на кухне, где по выходныммы вместе готовили завтрак, яошеломлённо слушала, как мужчина, которого я люблю, называет наши отношения «изжившими себя». Джеймс говорил, что мы никуда не двигаемся. Что у нас нет развития. Что наша совместная жизнь –«это притворство и потакание детской привычке». Что прежние чувства и страсть безвозвратно ушли. И во всём этом он винил исключительно меня.
- Твои амбиции и мечты всегда ставились во главу угла. Ты никогда не интересовалась, чего хочу я.
Оказывается, он хотел довольно обычных вещей. Чтобы дома его ждала заботливая жена, вкусный горячий ужин, тёплая постель, а слух согревал топот маленьких ножек и детские голоса. Я содрогалась под его словами, как под боксёрскими ударами.
- Но ты же сам говорил, что нам необходимо подождать!
- Кто хочет, тот ищет возможности, кто не хочет - причины.
- Значит, мне всего лишь надо было перестать пить таблетки?
- Если бы ты действительно так сильно хотела детей…
Впервые в жизни я была на грани обморока.
- Это жестоко, Джеймс!
- Мне жаль.
В те минуты я ещё очень сильно его любила, поэтому не думала о гордости. И не понимала того, что решение им уже принято.
- Идём в постель немедленно! Я очень тебя люблю и хочу от тебя ребёнка!
Внезапно Джеймс побагровел и швырнул бокал с недопитым вином в противоположную стену.
- Ты не понимаешь! - закричал он. - Ты никогда ничего не понимала!
Он впервые повысил на меня голос. Инстинктивно я отшатнулась и ухватилась за краешек стола. Никогда я не видела Джеймса в подобном состоянии. Тому человеку, которого я знала, истерики были несвойственны.

Пришлось очень сильно постараться, чтобы голосом не выдать панику:

- Я и вправду мало что поняла из того, что ты мне сейчас наговорил. После разберёмся в том, для чего ты это сделал. Но я твёрдо уверена, что люблю тебя, и мы обязательно преодолеем этот кризис.
- Это не кризис, Элизабет! Всё кончено!
- Прекрати это повторять! Ничего не…
- Она беременна! В общественном положении, которое я собираюсь занять, иметь незаконнорожденного ребёнка стало бы верхом легкомыслия.
Вот так сухо и без эмоций мою жизнь спустили в унитаз.

Вовсе вычеркнуть Джеймса из жизни у меня не получалось. Всё-таки нас многое связывало. В первую очередь работа. Даже если я не видела его в течение дня, обязательно находились те, кто в разговоре так или иначе упоминал его имя. Потом обязательно следовал виноватый взгляд и извинения. Мне хотелось провалиться под землю, но я обязана была делать вид, что меня это нисколько не задевает. Проявляла чёртово здравомыслие. Как бы больно мне ни было, необходимо было держать лицо. Хотя, я уверена, кое-кто с удовольствием посмотрел бы, как я его теряю.
Особенно тяжело приходилось на неофициальных мероприятиях. Если бы можно было пропускать все эти многочисленные приёмы и деловые обеды, я непременно воспользовалась бы этим правом. Новая должность обязывала придерживаться корпоративных правил. К сожалению, Джеймс и его теперь уже официальная невеста тоже их придерживались.
- Не знаю, как вы держитесь, дорогая Элизабет! - Стоящая рядом со мной РутСвенсон - давняя знакомая по юридической ассоциации - сочувственно качала головой. - Привести эту женщину сюда, где так много ваших друзей!
Я перевела взгляд в середину зала для приёмов, где в окружении беседующих коллег Джеймс с удовольствием поглаживал всё ещё плоский живот своей невесты.
Мне бы очень хотелось сказать, что она была некрасива или что её манеры оставляли желать лучшего. Но это было не так. Виктория Гарретт происходила из обеспеченной семьи с корнями и традициями, имела прекрасное образование и по всем параметрам подходила на должность жены будущего сенатора больше, чем я. Мне нечего было предложить Джеймсу, кроме своей любви. Мой отец был шефом полиции в Нью-Джерси, а мама все силы положила на наше с сестрой воспитание. Правда, Ричард Макайвер - муж Мэгги - был из тех самых Макайверов, чьи предки когда-то первыми приплыли в Америку на «Мейфлауэре». Но Рикуне было дела до семейной истории, как и до семейных же денег. Он был спортивным журналистом и занимался этим делом с присущей несостоявшемуся спортсмену страстью. Вся жизнь моего зятя делилась на сезоны хоккейной и баскетбольной лиг.
Рыжие кудри Виктории рассыпались по плечам, когда, дёрнув головой, она заливисто засмеялась. Джеймс присоединился к ней, и вскоре все взоры присутствующих были обращены на их группу.
- Какая красивая пара! - раздалось за моей спиной.
Знакомые слова! И, к моему великому сожалению, я не могла с ними не согласиться. Белокурый голубоглазый Джеймс в традиционном для такого приёма смокинге и роскошная Виктория в облегающем зелёном платье с гривой потрясающих рыжих волос составляли идеальную пару.
Повернув голову, Виктория оставила на щеке Джеймса лёгкий поцелуй. Его ответная полуулыбка и нежный взгляд были мне хорошо знакомы. Когда-то и я точно так же целовала его. Только для этого мне приходилось вставать на цыпочки.
Сердце предательски заныло, и, пробормотав извинения, я поспешила удалиться.
Запрещая себе раскисать, я лихорадочно жала на кнопку вызова лифта. Мэгги права: необходимо что-то кардинально менять в жизни. Джеймс Стюарт был моей первой и единственной любовью. Единственным мужчиной, которого я знала. Я прекрасно понимала, что не так-то легко будет справиться со своими чувствами, особенно когда наши пути постоянно пересекались. Можно уехать, начать всё с начала, но для меня - девчонки из Хакенсака, штат Нью-Джерси - Нью-Йорк стал мечтой, которая осуществилась. Моя жизнь была здесь: работа, друзья, семья. Мой дом. А я не хотела лишаться дома.
И карьеры лишаться я тоже не хотела. Я занималась тем, что любила и умела делать. И в том, чего я достигла, была не только моя заслуга. Целеустремлённость, смелость в принятии решений, уверенность в своих силах - всему этому меня учили родители. Так где же эти качестватеперь, когда они больше всего мне нужны!
Лифт приехал, когда борьба со слезами была почти проиграна. Я с облегчением вошла внутрь обитой деревянными панелями кабины. В последний момент двери снова раскрылись, впуская ещё одного пассажира. Я едва успела опустить голову, чтобы не встречаться с ним взглядом.
- Вам первый? - произнёс мужчина.
- Да, пожалуйста.
Краем глаза я заметила ровные стрелки на его тёмных брюк. Спускаясь на классические чёрные туфли, они создавали идеальный залом в передней части лодыжки. Для достижения этого эффекта, Джеймс вынужден был выбирать ботинки, надевая брюки от того костюма, с которым собирался их носить. Обуви у него было едва ли не больше, чем у меня, и я частенько над ним подтрунивала, называя «мистером Брэдшоу».
Только когда слёзы начали капать на тёмно-зелёный ковёр, покрывающий пол лифта, я поняла, что снова плачу.
- Возьмите!
Перед лицом оказался белый накрахмаленный платок. Поколебавшись лишь мгновение, я взяла его.
- Спасибо.
Я вытерла глаза, а затем от всей души высморкалась.
- Извините.
- Не стоит.
- Вряд ли я смогу вернуть вам платок.
- Не беспокойтесь.
Теперь уже можно было не прятать глаза. Я подняла голову, но всё ещё не решалась взглянуть в лицо своего попутчика.
Лифт звякнул, открываясь на первом этаже. Я вышла первая.

- Кстати, я не согласен, что они красивая пара.
В изумлении я обернулась:
- Что, простите?
- Стюарт и Виктория. Они слишком подходят друг другу, чтобы быть красивой парой.
- Вы считаете? - выдавила я из себя.
- Я не говорю, что вы подходили ему больше. Скорее, наоборот. Но именно эта непохожесть притягивала к вам взгляд. Стюарт отказался от уникальности в угоду обычности, пусть и запрятанной в красивую обёртку! Сомнительное решение, хотя вполне понятное. Но он мне больше не интересен, а вы, Бет, - да.
С этими словами ДэвидУильям Рассел, чей прапрадед когда-то основал компанию, название которой я ежедневно видела на официальных фирменных бланках, нажал на кнопку, оставляя меня с открытым ртом смотреть на закрывающиеся за ним двери лифта.

Глава 2

За четыре года, что ДэвидРассел стоял у руля «Рассел Интернешнл», её доход вырос в полтора раза. Барракуда - так прозвали его конкуренты. Он умело сочетал интересы компании и влияние своих решений на рыночную стоимость её акций. Как адвокат, мистер Рассел не проиграл ни одного дела. Завистники утверждали, что дела он выбирал заведомо лёгкие, но это было не так. Он был достойным продолжателем семейной традиции, юристом от бога. А ещё талантливым руководителем, тонким политиком и умелым предпринимателем. Мистер Рассел обладал проницательным умом и широким диапазоном деловых интересов. Вкупе с незаурядной внешностью и харизматичностью это составляло гремучую смесь, будоражащую воображение. Особенно, женское. Все незамужние сотрудницы были влюблены в него. Все замужние втайне тоже. Я видела его исключительно на официальных мероприятиях и по достоинству оценила правильные черты лица, атлетическую фигуру, приятный голос и манеры человека, привыкшего быть в центре внимания. А когда я впервые увидела его улыбку, моё сердце, на тот момент полностью отданное другому мужчине, пропустило удар.
В отличие от расхожего мнения по поводу отпрысков богатых семей, Дэвид Рассел не слыл плейбоем. Его репутация, как и репутация его семьи, была безупречной. Он был представителем пятого поколения нью-йоркских Расселов, и до того, как в возрасте тридцати трёх лет встал у руля компании, ею руководил его отец. Я всего несколько раз видела Моргана Рассела и его жену Элинор. По тому, как они смотрели друг на друга, как разговаривали, как внимательно слушали и улыбались можно было предположить, что едва ли что-то изменилось между ними со дня их свадьбы. Внешне ДэвидРассел больше походил на мать, и, по моему мнению, этот факт немного сбивал в нём налёт величественности. Когда же я заметила, как трогательно и с любовью он относится к своим родителям, то поняла, что в этого человека могла бы с лёгкостью влюбиться.
Но тогда у меня был Джеймс.
Теперь Джеймса нет, а мистер Рассел сказал, что я его интересую. А ещё он назвал меня Бет. Так меня звали только родные. Даже Джеймс называл меня полным именем, утверждая, что Бет звучит несколько простовато.

Если бы платок мистера Рассела не был зажат в моих руках, я бы решила, что наш разговор мне почудился. И неудивительно, что тем вечером, сев в такси и назвав водителю свой адрес, я дала волю слезам и напрочь забыла и о мистере Расселе, и об его словах.

О том, что он о них не забыл, я узнала через месяц.

Раз в год во Флориде проходила конференция, на которую со всей страны съезжались представители ведущих юридических компании. Деловые встречи, заседания и дискуссии хорошо сочетали с отдыхом. Став участником конференции, компании, их представители и частные лица заявляли свой статус перед американским правовым сообществом. Джеймс не скрывал, что мечтал получить на неё приглашение, но для этого необходимо было приблизиться к верхним кругам юридической элиты. Я знала, что в этом году его мечта осуществилась, но никак не ожидала, что сама войду в число делегатов от «Рассел Интернешнл». И когда на моём столе оказался конверт, в котором лежал билет на самолёт и ваучер отеля в Майами, изумлению моему не было предела.
Отказаться от поездки было равносильно собственноручно написанному заявлению об уходе. Первой моей мыслью было именно так и сделать. Но когда я рассказала о своём решении Мэгги, сестра обозвала меня дурой и в сердцах бросила трубку.
Она перезвонила через пять минут и, не стесняясь в выражениях, высказала всё, что думает обо мне и о том, во что я превратила свою жизнь после ухода Джеймса. Мы немногопопререкались, но позже совместно решили, что конференция, Майами и пятизвёздочный отель - то, что в данный момент мне жизненно необходимо.
- Я умоляю тебя не торчать сутками в конференц-залах и не слушать доклады людей, имена которых ты завтра и не вспомнишь, - напутствовала меня Мэгги. - Отдыхай, развлекайся. Уйди, наконец, в отрыв, сестрёнка! Закрути роман со знойным чистильщиком бассейнов. Хочешь, соблазни официанта из прибрежного бара и убеги с ним в Боливию. Сделай хоть что-нибудь, чтобы этот недоумок Джеймс перестал быть твоей самой большой проблемой.
- Из двух зол боливийский официант кажется мне наименьшим, - хмыкнула я. - Кажется, у них там всё время происходят революции, а мне давно хочется во что-нибудь пострелять.
- Или в кого-нибудь, - засмеялась сестра.
- Или в кого-нибудь.

После разговора с Мэгги я почти поверила, что поездка может оказаться приятной. Перелёт в комфортабельном кресле бизнес-класса ещё больше убедил меня в этом. Но, как назло, у стойки регистрации в отеле я нос к носу столкнулась со своим несостоявшимся женихом.
- Элизабет? Что ты здесь делаешь?
- То же, что и ты. Приехала на конференцию.
Ценой неимоверных усилий я заставила свой голос звучать ровно и бесстрастно. Джеймс самодовольно ухмыльнулся:
- Я не сомневался, что в этом году попаду сюда. Другой вопрос, как это удалось тебе? - Он нетерпеливо постучал пальцем по стойке, привлекая к себе внимание: - Любезный, вы не могли бы поторопиться!

- Одну минуточку, сэр!
И почему я раньше не замечала его высокомерного тона? Это нисколько не должно было меня задевать, но, тем не менее, когда Джеймс, не поблагодарив, взял ключ от номера у администратора, я испытала неловкость. Протянув свои документы, я принялась заполнять одну из лежащих на стойке регистрационных карточек. Джеймс всё ещё стоял рядом.
- И всё-таки, Элизабет, как тебе это удалось? Насколько я знаю, в число ведущих партнёров ты не входишь.
- Как и ты, -не преминула я напомнить.
- Теперь меня мало интересует партнёрство в компании. Думаю, руководство всерьёз надеется с моей помощью продвинуть своё лобби в сенате штата. С той поддержкой, что мне оказывается…
Радостный голос молодого человека за стойкой прервал его рассуждения:
- Мисс Элизабет Райли? Добро пожаловать! Нас предупредили о вашем визите. Для вас забронирован один из западных люксов. Не беспокойтесь, я сам оформлю нужные документы. - Он кивком подозвал коридорного: - Мартин, проводите мисс Райли в её номер.
- Слушаюсь, сэр!
- Приятного пребывания в нашем отеле, мисс!
- Спасибо!
Я от всей души улыбнулась администратору и поспешила за резво шагающим пареньком в форменной ливрее. Джеймс, открыв рот, так и остался стоять у регистрационной стойки.

Номер превзошёл мои ожидания. После ухода коридорного, я подошла к широким окнам, открывающим вид на залитый солнечным светом океан. Бесчисленное количество белоснежных катеров и яхт разрезали его лазурные воды. Справа и слева на сколько хватало взгляда тянулись песчаные пляжи. Я глубоко вдохнула пропахший солью горячий морской воздух.
- Здорово!
Заняв большую из двух расположенных в номере спален, я распаковала вещи и приняла душ. После, взяв папку с расписанием мероприятий, я перешла в гостиную. Здесьна столике в центре комнаты я с удивлением обнаружила корзину с фруктами и серебряное ведёрко, с выглядывающей из него бутылкой шампанского. Рядом стоял наполовину наполненный бокал с ещё не осевшими на стенках пузырьками. Я могла поклясться, чтокогда я впервые вошла в номер, ничего этого не было.
Рядом с бокалом лежала небольшая карточка.
«С благополучным прибытием в Майами».
Наверное, так встречают всех обитателей люксов? Грех было не воспользоваться подобным приветствием, и я с удовольствием сделала большой глоток ледяного шампанского.

В этот момент в дверь постучали.

Стоявшая за ней молодая девушка в тёмно-серой брючной тройке с идеальным макияжем и строгой причёской будто сошла со страниц «Уолл-стрит джорнал». В своём коротеньком белом сарафане, да ещё и босиком, я почувствовала себя раздетой.
- Мисс Райли, я Фиби Лукас - личный помощник мистера Рассела.
Пожав протянутую узкую руку с коротко-стриженными, идеально отполированными ногтями, я предложила ей войти.
- Надеюсь, вы хорошо долетели.
- Да, спасибо.
- Как вам понравился номер?
- Он превосходен! А это, - я показала на столик с фруктами и шампанским, - вовсе было необязательно.

- По личному распоряжению мистера Рассела, - улыбнулась мисс Лукас. - Вы особая гостья, мисс Райли. Если во время пребывания в Майами у вас возникнут какие-либо вопросы, обращайтесь лично ко мне.
Девушка протянула мне визитную карточку со своим телефоном.
- Спасибо, мисс Лукас.
- Для вас просто Фиби, - улыбнулась она, но через мгновение выражение её лица снова стало вежливо деловым. - Мистер Рассел просил поинтересоваться: не присоединитесь ли вы к нему во время обеда?
Надеюсь, мне удалось скрыть насколько сильно я удивлена этому приглашению.
- С удовольствием. Буду готова через минуту.
- Обед носит неофициальный характер. На этот счёт мистер Рассел дал чёткие указания.
Пожав плечами, я вернулась в спальню, где надела лёгкие сандалии на плоской подошве и несколько раз прошлась щёткой по всё ещё влажным от душа волосам. Они уже начали завиваться, и в этот раз я решила с ними не бороться. От идеи подкраситься я тоже отказалась, лишь немного тронув губы любимым фруктовым блеском. Неофициально, так неофициально!

Номер Дэвида Рассела располагался на том же этаже, что и мой, только в противоположном – восточном - крыле. Он был больше моего и обставлен более изысканно. Через элегантную гостиную Фиби проводила меня на террасу, где, сверкая хрусталём и серебряными приборами, стоял маленький столик. Он был накрыт на двоих.
- Присаживайтесь, - Фиби предусмотрительно выдвинула для меня стул. - Я доложу мистеру Расселу о вашем приходе.
Она бесшумно удалилась, а я, проигнорировав её приглашение, подошла к низким стеклянным ограждениям, по периметру опоясывающим террасу. Отсюда открывался хороший вид на гавань, но, в отличие от моего залитого солнцем балкона, восточная терраса находилась в тени. Слева я увидела ступеньки, ведущие вниз к небольшому бассейну, расположенному впритык к краю крыши, отчего создавалось впечатление, будто вода в нём сливается с небом. Несколько плетёных шезлонгов, накрытых белоснежными полотенцами, яркие цветущие растения в деревянных кадках - персональный маленький рай ждал своих посетителей. Я мысленно пообещала исполнить просьбу Мэгги и провестипобольше у бассейна или на пляже.
- Солнце я предпочитаю в первой половине дня, - раздался за моей спиной знакомый голос.
Мистер Рассел стоял в дальнем конце террасы. Привычный деловой костюм он сменил на бежевый льняной пиджак и такие же брюки, закатанные настолько, чтобы открывать загорелые щиколотки. Небрежность его образа довершала расстёгнутая на две пуговицы белоснежная рубашка и кипенно-белые эспадрильи. Всё это было настолько ни в его стиле, что какое-то время я завороженно его изучала. И очень смутилась, когда заметила, что он с не меньшим интересом рассматривает меня.
- Вы выглядите по-другому, - заметил мистер Рассел.
- Вы тоже.
- Я и не предполагал, что у волос бывает такой насыщенный красный оттенок.
- Мой отец ирландец.
- О! - улыбнулся он. - Это многое объясняет.
Мы одновременно начали двигаться: я переместилась подальше от края ограждения, а мистер Рассел - ближе к столу.
- Спасибо, что согласились пообедать со мной, мисс Райли.
Мне бы хотелось ответить что-нибудь получше банального «пожалуйста», но от смущения на ум ничего не приходило.
Дальше следовала череда вежливых вопросов о полёте и моём номере. Казалось, мистер Рассел смущён не меньше меня, хотя, так же, как и я, отчаянно не желает этого показывать. Мне захотелось его ободрить.
- Я хочу поблагодарить вас за приглашение.
- Вы уже выразили свою благодарность.
- Нет, мистер Рассел. Я поблагодарила за приглашение на обед. А теперь благодарю за приглашение на конференцию. Это очень много значит для н…
Я осеклась, понимая, что совершенно неожиданно чуть не произнесла «нас», имея в виду себя и Джеймса. От старых привычек порой сложно избавиться.
- Для кого? - резко спросил мистер Рассел.
- Для меня! - выпалила я с преувеличенным энтузиазмом.
Это прозвучало настолько двусмысленно, что меня моментально бросило в краску. Попытка исправить ситуацию не удалась.
- Простите, мистер Рассел.
- Во-первых, вы много извиняетесь. - Склонив набок голову, он оценивающе смотрел на меня. - Во-вторых, меня зовут Дэвид, и с этого момента я хочу, чтобы вы называли меня исключительно по имени.
- Не могу.
Это вырвалось непроизвольно. Я сама удивилась, как это у меня хватило духу ему перечить. Но ещё более удивительной была реакция мистера Рассела: он засмеялся. Я же окончательно растерялась.
- Я не ошибся в вас, мисс Райли, - проговорил он, всё ещё улыбаясь. - Надеюсь, в вас ещё достаточно сюрпризов, чтобы удивить меня.
Он пригласил меня за стол. Это было спасением. Пока я усаживалась, пока расплавляла короткую юбку, разглаживала на коленях салфетку, у меня было время прийти в себя, и когда нам подали закуски, яуже окончательно взяла себя в руки.
До этого момента я и не понимала, насколько голодна. С видимым удовольствием я поглощала всё, что стараниями ненавязчивого официанта появлялось на столе. Салат из авокадо и коктейльных креветок сменялся потрясающим острым гуакамоле. Затем следовала рыба на гриле в окружении сладкого хрустящего батата. Мы говорили на отвлечённые темы, хотя, по правде, больше говорил мистер Рассел. Я лишь вставляла короткие замечания, уделяя должное внимание еде.
- У вас хороший аппетит, - заметил мистер Рассел.
- Это потому, что я нервничаю.
Чёрт! Привычка говорить то, что думаю, в который раз меня подвела.
Мистер Рассел сделал глоток вина и медленно поставил бокал на стол.
- Дело во мне, не так ли?
Всё это время я старательно избегала на него смотреть. Но в то мгновение, когда его глаза встретились с моими, я попала под их гипнотическое воздействие. Опущенные тёмными ресницами, они были потрясающего серо-стального оттенка. У меня возникли ассоциации со штормовым морем. Не утонуть бы!

- Да. Дело в вас.
- Это хорошо. - Его губы изогнулись в кривой улыбке.
Внезапно я разозлилась. Не понятно, почем, но у меня возникло стойкое ощущение, будто я нахожусь на очень ответственном и важном собеседовании. Я - взрослый человек, успешный в своём деле, независимый, и, если не считать того, что в данный момент у меня не всё в порядке с личной жизнью, - вполне состоявшийся. Я не должна чувствовать себя так, будто держу дурацкий университетский экзамен.

Или держу?

Со стуком я опустила приборы на край тарелки.
- Можно без обиняков?
- Давайте, - кивнул мистер Рассел с непонятной для меня радостью. Будто весь обед именно этого и ждал.

- Я не совсем понимаю, для чего вы это делаете.
- Что именно?
- Это всё. - Я обвела рукой стол, террасу. - Я не должна быть здесь, и вы это знаете не хуже меня.
- У вас есть конкретные возражения или вы тонко намекаете, что не рады моему обществу?
Я покраснела. Это было глупо.
- Простите, мистер Рассел. Я не хотела вас обидеть.
- Вы снова извиняетесь, Бет. Это раздражает. Невозможно находиться рядом с тем, кто постоянно чувствует за собой вину. Это как на глазах у толпы ежеминутно пинать щенка. Изживите эту привычку, и жить станет намного легче.
Внутри у меня всё горело, и его спокойный тон окончательно вывел меня из себя. Самоанализа мне хватало и наедине с собой.
Убрав с колен салфетку, я поднялась из-за стола.
- Благодарю за обед. Всё-таки перелёт был утомительным. Я бы хотела вернуться в свой номер.
Мистер Рассел встал вместе со мной.
- И это всё? - насмешливо поинтересовался он.
- Как видите, без традиционного извинения это прозвучало невежливо, - холодно заметила я. - Но я действительно устала.
- И вы не хотите узнать ответ на ваш вопрос?
- Для чего вы это делаете? На этот вопрос? - Я смело вскинула голову. - Мне кажется, вы и сами толком не знаете.
- По-моему, вы слишком много на себя берёте, мисс Райли.
Взгляд серых глаз резал не хуже хорошо наточенного стального ножа. Но я выдержала его.
- Скорее всего. Но вы запретили мне извиняться.
Его губы дрогнули в лёгкой улыбке, и это стало для меня последней каплей:
- Я не подхожу на роль девы в беде, мистер Рассел. Вы застали меня в минуты слабости и, полагаю, сделали неправильные выводы. Меня не надо спасать.
- Я рад, что мы прояснили этот вопрос, мисс Райли. - От улыбки не осталось и следа. Его тон стал холодным и официальным. - И мне известно, для чего вы здесь. Завтра вечером мы устраиваем приём для наших деловых партнёров, и я хочу видеть вас в качестве моей сопровождающей. Мисс Лукас сообщит все детали.
С этими словами он ушёл с террасы, в очередной раз оставив меня обалдело таращиться ему во след.

Глава 3

Весь следующий день я старательно гнала от себя мысли о предстоящем вечере. Вопреки советам Мэгги, я посетила несколько мероприятий, отмеченных мною в календаре первого дня конференции. В деловом и профессиональном плане опыт оказался бесценным. Как, впрочем, и в личном.
Во время ланча, когда я разрывалась в выборе между овощным салатом и морепродуктами на гриле, меня окликнула Анжела – моя подруга по университету. Когда-то мы вместе прорывались сквозь дебри римского права и держали волосы друг друга над унитазом во время буйных студенческих вечеринок. После окончания университета, Анжела перебралась на Западное побережье, где работала в юридическом отделе кинопрокатной компании. Мы быстро потеряли друг от друга. Сказывалось и расстояние, и различные поля деятельности. Сначала, как это обычно бывает, мы созванивались раз в неделю, потом каждый месяц. После звонки стали исключительно по праздникам. Последнее, что я знала об Анжеле: она довольно скоропалительно выскочила замуж за преуспевающего агента по недвижимости.
- А я уж подумала, что мне померещилось, - сказала она после того, как мы обнялись и расцеловались, радостные неожиданной встрече. - Утром я видела Джеймса. Окликнула, но он сделал вид, что меня не узнал.
- Вполне для него обычно.
- Вы расстались.
Это был не вопрос, а утверждение. Я неопределённо пожала плечами. Анжела всегда отличалась проницательностью, как, впрочем, и безапелляционностью в суждениях.
- Я всегда говорила, что он говнюк. И рада, что ты в конце концов это поняла. Надеюсь, ты хорошенько измотала его, пока не дала окончательного пинка под зад.
- Вообще-то, используя твою терминологию, пинка дали мне.
- Иди ты! - присвистнула Анжела. А затем нахмурилась: - Тебе хоть хватило ума не рожать от него?
- Хватило, - кивнула я.
- Вот и славно! А теперь я покажу своего Оуэна. И только попробуй сказать, что он не самый прелестный малыш в мире.
Это было ещё одно ценное качество Анжелы – перетягивать внимания на себя. Но я и не думала возражать. Конечно, я имела полное право обидеться, что бывшая лучшая подруга не потрудилась сообщить о таком важном событии в её жизни, как рождение ребёнка, но мне и в голову это не пришло. Следующий час в обеденном зале гостиничного ресторана, заполненного мужчинами и женщинами в деловых костюмах, мы от всей души вздыхали над фотографиями розовощёкого младенца, едва научившегося держать головку.
- Ты и представить себе не можешь, как я по нему скучаю. Заставила мужа пообещать фотографировать Оуэна каждый час. Не хочу ничего упустить.
- Почему же ты не отказалась от поездки?
- Разве я могла? Чёртова карьера! - зло проговорила Анжела. Но почти сразу же на лице её заиграла грустная улыбка. - Не подумай, что жалуюсь. Мы с Томом отдавали себе отчёт, когда собирались завести ребёнка. Но ты сама знаешь, как неважно сейчас идут дела на рынке недвижимости. Особенно у нас в Калифорнии. Фирмы разоряются, идут сокращения. Нет никакой уверенности, что компанию Тома не постигнет та же участь. А у нас кредит. И Оуэн. - Взгляд Анжелы мгновенно потеплел, когда она снова посмотрела на снимки. - Но мы не жалеем ни секунды. Ой, - спохватилась она, - я опять говорю о себе. Расскажи, как ты. Как Мэгги?
Спустя несколько минут мне не составило труда снова вернуть внимание Анжелы к более насущным для неё вопросам воспитания детей, благо имелся опыт с племянниками. За разговорами время пролетело незаметно. Мы расстались довольные друг другом и с твёрдым желанием вместе пообедать.
Я вернулась в номер. До приёма оставался ещё час, но после разговора с Анжелой настроения идти туда не было.
Ненароком бывшая подруга всколыхнула те страхи, что жили в моём сердце. Что если Джеймс оказался прав, и я – главный виновник нашего расставания. Возможно, если бы у нас был ребёнок, он бы не ушёл. Мэгги и мама, как могли, выбивали из меня эти мысли, но они нет-нет, да и лезли в голову.
В разрыве всегда виноваты двое. Я понимала, что обвинения, брошенные Джеймсом во время нашего последнего разговора, - всего лишь жалкая попытка переложить на меня ответственность за измену: банальную, постыдную для достойного человека вещь. А всего банального и недостойного Джеймс стыдился. Как и моего имени. А ведь было время, когда я думала так же, как он. Так же, как и Джеймс я соглашалась на всё лучшее: лучшая машина, лучший сервис в ресторане, лучшая работа, лучшая квартира в лучшем районе лучшего города мира. «Довольствоваться малым – удел плебеев», - любимая фраза Джеймса. Меня коробило от этих слов, но я понимала, что без должных амбиций ничего из того, что у нас с Джеймсом было, добиться нельзя. Всегда стремись к лучшему, и сам станешь лучше. И как обидно осознавать, что я – больше не лучшее. Теперь я – то малое, через которое с лёгкостью можно перешагнуть.
Всё это время я ждала, когда придёт злость. Так ждут слёз облегчения в горе. Но злости не было. Как не было рыданий и стенаний. Тот случай в лифте перед мистером Расселом стал почти исключением. Я так долго училась контролировать свои чувства - сначала в профессиональной, затем в личной жизни - что окончательный результат этих стараний меня напугал. Шесть лет коту под хвост, а я не бьюсь в истерике. Не поливаю костюмы Джеймса отбеливателем. Правда, он и не дал мне такой возможности: на следующий день после нашего объяснения Джеймс вывез свои вещи. Ключ он благоразумно оставил у консьержа. В это время я была на работе, и когда, придя домой, обнаружила пустые шкафы… да, я расплакалась. Но не из-за того, что он окончательно ушёл из моей жизни, а из-за того, что, уходя, он не взял ничего из наших вещей. Ни одной безделушки, купленной нами в путешествиях, ни одной фотографии, ни одного диска… Он даже оставил свою шапочку выпускника, будто сам факт того, что мы познакомились в университете, задевал его.
Позже все вещи, так или иначе связанные с Джеймсом, я собрала в коробки и отослала его родителям. Мне тоже не были нужны эти воспоминания. Ничего, кроме того, что мной пренебрегли, в них не осталось.

Именно в таком не подходящем для приёма настроении меня и нашлаФиби.
- Я уполномочена проводить вас с номер мистера Рассела.
Критичным взглядом она окинула мой наряд - обыкновенное чёрное платье-футляр, которое я часто надевала на подобные мероприятия. Оно сидело идеально - правильной длины и правильного фасона. По настроению я дополняла его украшениями. Сегодня это была нитка жемчуга - подарок бабушки на совершеннолетие. Традиционные лодочки на удобном каблуке завершали довольно скучный образ. Эта своего рода униформа никогда меня не подводила. Но под взглядом Фиби я почувствовала себя уродливой Золушкиной сестрицей. И это мне не понравилось.
Вероятно, эти чувства отразились на моём лице, потому что Фиби немедленно заметила:
- Прекрасно выглядите, мисс Райли!
- Спасибо, - холодно поблагодарила я.
- С вашего позволения, после того, как мистер Рассел сообщил, что вы будете сопровождать его на приёме, я ждала вашего звонка.
- Неужели?
- Мне показалось, вам могла понадобиться информация о том, где можно купить подходящий наряд. Может, помочь с записью в салон красоты…
- Мисс Лукас, - перебила я её. - За кого вы меня принимаете?
Её миловидное личико вытянулось. Она захлопала глазами. Открыла и закрыла рот.
- Простите, - наконец выдохнула девушка. - Я никоим образом не хотела вас обидеть. Видите ли, за всё время работы с мистером Расселом я привыкла к некоторым необычным, если можно так сказать, поручениям. А так же к определённого типа… эм-мм… леди, периодически входящих в его окружение. И я подумала…
- Вы подумали неверно! - отрезала я. - Я не вхожу в окружение мистера Рассела и не имею цели когда-либо в него войти. Я всего лишь работаю на него. Как и вы. Как и вам, за эту работу мне платят. Как платят ещё нескольким тысячам людей, работающих в компании. Я сама вольна выбирать, в чём появляться на подобных мероприятиях. Надеюсь, мы закрыли этот вопрос?

Это была месть за тот девчоночий сарафан, в котором она накануне заставила меня появиться перед боссом.
- Ещё раз прошу меня извинить, - сказала вконец смущённая Фиби.
Я почувствовала себя гадко. Напустилась на человека, хотя она всего лишь старалась хорошо выполнить свою работу… Ничем я не лучше Джеймса.
- Простите, Фиби. - От злости на себя, я прикусила губу. - Дерьмовый день.
- Понимаю, - кивнула она. – В моём случае дерьмо измеряется часами.

Приём должен был состояться на крыше отеля. Но, минуя лифты, Фибиповела меня по коридору в восточное крыло.
- Может, мне стоит подождать мистера Рассела наверху? – предложила я.

- Мистер Рассел дал чёткие инструкции, - заучено повторила девушка.
Я решила, что одной отповеди с Фиби будет достаточно, и до самого номера больше с ней не заговаривала.

Мистер Рассел ждал меня в гостиной.
Теперь он выглядел именно таким, каким я привыкла его видеть: элегантным, властным и немного пугающим. Хорошо скроенный смокинг делал его высокую фигуру ещё более величественной. Белая атласная сорочка, тёмно-бордовый платок, выглядывающий из нагрудного кармана, ботинки из тонкой кожи - передо мной была ожившая обложка «GQ» или «Ньюсвика». Правда, немного несовершенная: концы галстука-бабочка всё ещё свободно свисали под воротником его рубашки. В руках он держал мобильный телефон.
И опять этот изучающий взгляд.
И опять я чувствую, что мне здесь не место. Уродливая старшая сестра ошиблась дверью: этот прекрасный принц предназначен вовсе не ей.
- Вы пунктуальны, - заметил прекрасный принц вместо приветствия. Чары моментально рассеялись. - Я вынужден ненадолго вас оставить: важный звонок. Можете пока выпить шампанского.
Мистер Рассел указал на столик, где из серебряного ведёрка торчало завёрнутое в фольгу горлышко бутылки. Рядом стояли два высоких бокала.
- Нет, благодарю вас.
Признаться, я нервничала, но необходимость оставаться в трезвом уме, чтобы обойти все подводные камни предстоящего вечера, была сильнее желания сделать спасительно расслабляющий глоток.
- Как вам будет угодно.
Он направился к двойной закрытой двери, ведущей, как я предполагала, в спальню.
- Мистер Рассел, - окликнула я. На мгновение он замер, прежде чем обернулся ко мне с видимым недовольством.
- Да, мисс Райли?
- Не лучше ли мне подождать вас наверху?
Я дала ему хороший шанс к отступлению, если в какой-то момент он засомневался в своём решении появиться на приёме вместе со мной.
- Нет, не лучше. Выпейте шампанского, если перспектива провести следующие несколько часов в моей компании вас не прельщает.
Мистер Рассел быстро вышел из гостиной, а я в очередной раз за вечер почувствовала себя глупо. Надо прекратить постоянно гадать, выискивать подоплёку под словами и поступками окружающих. События последних дней превратили меня в параноика. Может, в кои-то веки пора уподобиться Скарлетт и подумать об этом завтра? Если мистер Рассел хочет, чтобы я выпила это чёртово шампанское, я его выпью!
Я уже сделала шаг к столику, когда подумала об обратном эффекте: что если, застав меня с бокалом, он подумает, что меня таки тяготит его общество? Оно меня и вправду тяготило, но ему вовсе не обязательно было об этом знать.

Пока я мысленно взвешивала все за и против, мистер Рассел вышел из спальни, на ходу сражаясь с бабочкой.
- Чёртова удавка! - рявкнул он и сдёрнул многострадальный галстук с шеи. - Фиби! Фиби, где вы, чёрт бы вас побрал?!
Он метался по комнате, попутно нажимая на кнопки телефона. С другого конца комнаты я услышала сообщение, что абонент временно недоступен. Бедная Фиби: теперь я понимаю, что она имела в виду, говоря о дерьмовых часах.
Я тихонько покашляла, напоминая о своём присутствии. Мистер Рассел бросил на меня быстрый взгляд:
- Извините. Никогда не любил завязывать бабочки. Всегда предпочитал уже готовые, но в этот раз не повезло.
Его признание меня насмешило. Неужели у этого человека что-то может идти не так?
- Не вижу ничего смешного, - буркнул мистер Рассел, заметив, как я пытаюсь подавить улыбку. Он с видимым отчаянием снова накинул на шею галстук и решительно перехлестнул его концы.
- Вы позволите?
Он удивлённо вскинул голову и после нескольких секунд колебания отпустил руки и кивнул.
Атласные лацканы смокинга приятно холодили кожу ладоней, пока я завязывала галстук. Пальцы действовали довольно ловко: у Джеймса никогда не получалась аккуратная бабочка, а покупать готовые он считал ниже своего достоинства. Так что у меня была довольно большая практика по её завязыванию - мистеру Расселу в этом повезло. Или - что скорее всего - повезло Фиби.
Его голова была вздёрнута, но я чувствовала, что серо-стальные глаза из-под опущенных ресниц следят за мной. Запах его туалетной воды был исключительно мужским: что-то тяжёлое, навевающее мысли о деревянной палубе плывущей по океану роскошной яхты. Я попыталась полностью сосредоточиться на своём занятии. Кажется, я даже не дышала. Последним движением пальцы разгладили атласные крылья, и я по привычке два раза хлопнула ладонями по лацканам:
- Готово!
Воздух заледенел, когда я почувствовала, как стоящий передо мной мужчина замер. Внутри у меня всё оборвалось. Вряд ли подобная фамильярность допустима в отношениях подчинённого и босса. Меня бросило в жар, кровь запульсировала в висках. Я опустила руки и обречённо подняла на него взгляд.
Выражение его лица не обещало ничего хорошего: широкие брови нахмурены, идеальной формы губы сжаты в твёрдую линию. Взгляд потемневших глаз пронзал насквозь.
Подобная реакция меня ошеломила. Мистер Рассел был значительно выше и стоял так близко, что мне пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Возникло странное чувство, что обязательно нужно выдержать этот взгляд и ни в коем случае не показывать, насколько это для меня непросто. Я была на его территории, полностью загипнотизированная его телом, запахом, существом. Он был хозяином здесь, хищником в своём логове, и, похоже, я сделала кое-что, что могло его разозлить.
Я выдержала испытание – нападения не последовало. Мистер Рассел сделал шаг назад.
- Благодарю!
В ответ я только смогла, что кивнуть. Он заходил по комнате, на ходу поправляя бабочку, проверяя запонки. Я же, оглушённая, ещё некоторое время стояла на месте.
Что это было? Параллельно с ударами сердца в крови пульсировало кое-что ещё, чему пока я не могла дать определение. Это точно был не страх. Где-то в солнечном сплетении образовался жар, который постепенно опускался в низ живота. Как только мистер Рассел отошёл от меня, это странное жжение исчезло.
В горле внезапно пересохло. Я подошла к столику, где стояли бокалы, налила в один из них шампанское и сделала несколько быстрых глотков.
Пузырьки ударили в нос, и я закашлялась.
- У вас всё в порядке?
Я закивала, безуспешно борясь со слезами и горловыми спазмами. Перед глазами снова оказался платок, и в этот раз я даже не думала отказаться.
- Его я обязательно верну.
Стараясь не испортить макияж, я аккуратно промокнула глаза.
- И снова не стоит. Вы готовы, или хотите воспользоваться ванной?
- Готова, - мужественно проговорила я.
Мистер Рассел предложил мне руку, и я, скомкав платок, приняла её.

Глава 4

На приёме мистер Рассел практически сразу меня покинул. Точнее, Фиби перехватила его, как только мы вышли из лифта.
- Доменик Стивенсон хотел бы поговорить с вами перед началом официальной части.
- Родригез здесь?
- Уже на пути в отель. Его вылет задержали на два часа.
- Хорошо. Как только он появится, немедленно сообщите. Извините, мисс Райли, надеюсь, вы найдёте, чем себя занять.

Мистер Рассел удалился вместе с сопровождающей его Фиби. Я же испустила про себя долгий вздох облегчения: всё оказалось не настолько страшным. Вечер действительно могстать довольно приятным. Среди присутствующих я увидела знакомые лица и уже через пять минут была вовлечена в беседу с компанией адвокатов из Бостона. Пару раз в толпе я замечала Джеймса. Он меня, к счастью, нет.
Обеденные столы располагались в дальнем конце зала. Там же стояла импровизированная сцена, на которой в данное время небольшой оркестр наигрывал джазовые шлягеры.
Спустя полчасабыли убраны красные ленты, отделяющие обеденную зону, и приглашённые начали занимать места за столиками.
Я села за самый крайний из них, вместе с пожилой супружеской парой и двумя мужчинами, с одним из которых была шапочно знакома по Нью-Йоркской ассоциации. Стул рядом со мной оказался свободен. Не сказать, что я очень удивилась, когда через минуту на него опустился Джеймс.
- Как тебе удалось достать приглашение на этот приём?
- Мне кажется, или ты и вправду разучился здороваться?
Я с удовольствием заметила, как покраснели кончики ушей Джеймса: верный признак того, что он раздражён.
- Не знаю, что происходит, но ты должна это прекратить! - прошипел он в мою сторону.
- Прекратить что?
- Преследовать меня!
- Преследовать тебя?! - переспросила я.
- Именно! Мне кажется, мы расстались достаточно цивилизованно, чтобы играть в подобные игры.
- О чём ты говоришь?
- Я говорю о том, что раскусил тебя, Элизабет. Так знай: твои старания ни к чему не приведут. Между нами всё кончено, и точка!
Я столбенела. Так вот, оказывается, что думает Джеймс: я здесь, чтобы попытаться вернуть его!
Резкие слова должны были вот-вот сорваться с моего языка, но в это время нас прервала Фиби:
- Мисс Райли, мистер Рассел приглашает вас за свой столик.
Джеймс обалдело уставился на девушку:

- Что?!
Когда я поднялась, мужчины, сидящие за столом, вежливо встали. Джеймс же остался сидеть. Следуя за Фиби, я чувствовала, как его взгляд буравит мне спину.
За центральным столом я оказалась единственной представительницей прекрасного пола. Меня сразу же начал опекать пожилой мужчина, который оказался членом сенатской комиссии. Мистера Рассела не было, и я немного расслабилась, позволив уговорить себя на бокал шампанского.

Оркестр прекратил играть, все взоры обратились на сцену. Мистер Рассел появился под гром аплодисментов и приветственные выкрики. Он улыбался, и я в очередной раз отметила, как легко он овладевает вниманием всех присутствующих. Сила его личности хлестала через край. Каждый человек в зале хотел быть причастным к ней. Из него получился бы прекрасный политик – настолько ловко и органично мистер Рассел смотрелся на сцене. Все взоры были обращены на него. Даже снующие между столиками официанты почтительно замерли.
Он выступил с приветственной речью. Она длилась недолго. Официальное обращение перемежёвывалось шутками и взрывами смеха. Я зарядилась этой атмосферой и с удовольствием аплодировала, стараясь не слишком широко улыбаться. Со сцены мистер Рассел уходил под овации.
Он пожал руку всем, кто сидел за нашим столом. Когда дошла очередь и до меня, он поцеловал мою протянутую руки и почтительно кивнул:
- Мисс Райли!
- Сэр!
Серебристые глаза неодобрительно блеснули, но он не подал и виду, что задет моим официальным обращением.
Может благодаря шампанскому, а может мои страхи действительно оказались надуманными, но я очень хорошо проводила время. Ни одной неловкой паузы, ни одного косого взгляда; беседа текла легко и непринуждённо. Люди всех возрастов – все мы были объединены радостью общения и праздничным настроением. Вскоре я стала замечать, что мужчины за столом сражаются за моё внимание. Я слушала их разговоры, неодобрительно покачивала головой, когда рассказанная кем-то история вызывала негативные эмоции и не сдерживала веселья, когда происходило наоборот. И всегда в эти моменты я чувствовала на себе взгляд серо-стальных глаз. Иногда я набиралась смелости и поглядывала на мистера Рассела, но только когда точно была уверена, что он на меня не смотрит. Казалось, мы оба ведём какую-то тайную игру, и после нескольких бокалов шампанского игра эта начинала мне нравиться.
Оркестр заиграл «У моря», и мистер Адамс- тот самый член сенатской комиссии - пригласил меня на танец. Я с удовольствием согласилась.
В тот вечер я вообще много танцевала. Голова кружилась и от шампанского, и от мужских комплиментов. После второго танца мистер Адамс предложил мне выйти за него замуж.
- Осторожнее, сэр, ведь я могу и согласиться!
- Я был бы счастлив, дорогая Элизабет!
- И вас не пугают трое моих детей от разных мужей?
- Я стал бы им хорошим отцом. - Мистер Адамс с заметным усилием запрокинул меня в замысловатом па.
В таком же ключе и проходил вечер. Я полностью расслабилась, перестав нервничать и отпустив все свои страхи. Но, как оказалось, зря.
Джеймс перехватил меня по пути из дамской комнаты.
- Не подаришь мне танец, Элизабет?
Я напряглась, чувствуя от него сильный запах алкоголя, но усилием воли заставила себя улыбнуться.
- Конечно.
Он положил руки на мою талию, собственническим жестом вдавливая меня в себя.
- Никогда не думал, что тебе нравится, когда за тобой волочатся. Видно, не один я выиграл от нашего расставания.
Приподнятое настроение как ветром сдуло.
- Оставь свои выводы при себе.
- Ну почему же? Вот так живёшь с человеком и не знаешь, что он тает от внимания старых пердунов. Но если вспомнить, сколько у них денег…
- Вот так живёшь с человеком и не знаешь, что он настолько озабочен деньгами. - Мне вдруг стало жаль его. - Джейми, ты же никогда не был таким.
Он вздрогнул, когда я обратилась к нему так, как звала лишь в минуты близости.
- Ты ничего обо мне не знаешь, - проговорил он сквозь зубы
- Теперь да, - грустно согласилась я. - А когда-то казалось, что лучше меня тебя не знает никто.
- Я хочу дать тебе совет, Элизабет. В честь наших, так сказать, бывших отношений. Не допускай подобной ошибки с нашим боссом.
- Не понимаю, о чём ты.
- Я вижу, как на тебя смотрит Рассел. Откровенно не понимаю, что его привлекло в тебе, но советую быть осмотрительной. Не потеряй его, как меня.
Я со всей силой толкнула его в грудь. Меня захлестнули злость и обида!

- Не меряй меня по себе, Джеймс Стюарт! - выкрикнула я запальчиво.
На нас начали оборачиваться.
- Да ладно! Не строй из себя оскорблённую невинность. Для тебя положение в обществе так же важно, как и для меня.
- Именно потому, что оно было важным для тебя, я поддерживала в тебе это мнение. Теперь вижу, что зря!

Чтобы не заплакать, пришлось со всей силы прикусить губу. Солоноватый привкус крови немного отрезвил.
- Как была плебейкой, так и осталась! - с презрением выплюнул Джеймс.
Не думая больше ни о чём, я влепила ему пощёчину. По-бабски охнув, Джеймс отпрянул, и налетел на стену. Я метнулась в противоположную сторону.
Слёзы застилали глаза, пока я прорывалась сквозь толпу к выходу. Я плакала о годах, потраченных на человека, который меня вовсе не знал. Которого я вовсе не знала. Какую же ошибку я могла совершить, если бы навсегда связала жизнь с Джеймсом! Неужели он с самого начала был таким самовлюблённым подонком, а я, любящая его всем сердцем, не замечала этого? Я не оправдывала себя. Но мне искренне было жаль ту девочку, которая когда-то поверила ему. Поверила в него. В нас.
Чьи-то пальцы цепко сомкнулись на моём запястье.
- Вы пришли сюда со мной, мисс Райли. Со мной и уйдёте.
Я обернулась и попыталась вырвать руку. Через секунду недовольное выражение в голосе мистера Рассела сменилось озабоченностью:
- Что случилось, Бет?
- Я больше не могу здесь находиться.
- Как скажете.
И моментально закружилась карусель: не выпуская моей руки, он куда-то вёл меня, потом мы ехали в лифте, потом снова коридор, дверь, номер, кровать, мягкая подушка и невесомое одеяло.
- Отдыхай.
Глаза моментально закрылись, но, собрав последние усилия, я всё-таки смогла посмотреть на него и пробормотать:
- Спасибо…
Мистер Рассел стоял в изножье кровати и выглядел очень уставшим. Его несчастная бабочка немного провисла под воротничком. Очень захотелось её поправить, но…
- Мне необходимо вернуться. Отдыхай, Бет, - повторил он.
В следующее мгновение я уснула.

Арктический холод сдавливал грудную клетку изнутри. Я пыталась освободиться, вытолкнуть его из себя, но страх, что тем самым я выверну себя наизнанку, был сильнее. Я смотрела на бесформенные кровоточащие куски плоти - без голов, без конечностей. Без лиц. Они пульсировали. Расположенные в нескольких метрах друг от друга, они дышали отчаянием и одиночеством. Я знала, что это преданные души. Ещё немного - и я присоединюсь к ним. Я закричала и проснулась, обливаясь холодным потом.
Темнота давила так же, как только что пережитый ужас. Я тщетно шарила по кровати в поисках одеяла, чтобы укрыться от неё и согреться. Тело сотрясала мелкая дрожь. Кажется, я начала плакать.
- Тише, девочка, успокойся!
Чьи-то сильные руки приподняли меня с холодных от пота простыней. Я судорожно ухватилась за шею своего спасителя.
- Так страшно! - всхлипнула я, стуча зубами. - Так пусто!
- Не бойся. Я рядом.
- Не уходи!
- Не уйду.
Я чувствовала, что меня куда-то несут. Изо всех сил я цеплялась за живого человека, вжималась в него, пытаясь напитаться теплом его тела. Так же, держа меня в руках, он опустился на другую кровать - тёплую, гостеприимную.
- Нет! - истерично выкрикнула я, когда человек попытался отстраниться. - Не отпускай!
- Не отпущу. Теперь ты со мной…

Ещё несколько раз той ночью я просыпалась, и всякий раз он был рядом. Сильные руки, крепкие объятия и слова утешения - лучшая терапия от любого страха. Я льнула к нему, куталась в него; его сила плавила мою заиндевевшую душу…
Когда рассвет забрезжил за окнами, я уже не боялась. Он согрел меня, и впервые за долгое время я почувствовала себя живой.

Глава 5

Думаю, никогда в жизни я не чувствовала себя так хорошо, как проснувшись тем утром. Нирвана в ярчайшем её проявлении. Тело будто парило в невесомости, в голове - ни единой мысли. Просто младенческое блаженство. Чем старше становишься, тем труднее войти в подобное состояние. Медитация, релаксирующий массаж и хороший сон помогают, но ненадолго. Вы сворачиваете коврик для йоги, спускаетесь с массажного стола, встаёте с кровати, и в тот же миг мир обрушивается на вас звуками, яркими картинками, запахами.
Помнится, когда мы впервые летели с родителями к папиной родне в Ирландию, я ужасно трусила. Меня пугал и сам перелёт, и огромный, набитый людьми лайнер, и то, что нас ждёт по ту сторону Атлантики - неизвестная страна, незнакомые люди. Сможем ли мы понравиться новым родственникам? В десять лет это казалось очень важным - произвести правильное впечатление, особенно когда мама постоянно одёргивает, призывая вести себя достойно. Так что я трусила, но отчаянно не хотела это показывать ни родителям, ни Мэгги. Чтобы расслабиться, я начала тихонечко произносить первые пришедшие в голову слова. Слон, кочерыжка, сиреневый, ангина… Не знаю, как я до этого додумалась, но способ оказался действенным: через некоторое время я уснула и проспала весь полёт. Позже, мне частенько приходилось прибегать к нему, например, чтобы расслабиться бессонной ночью накануне важного экзамена.
Я хорошо запомнила это состояние лёгкости в голове, постепенно расслабляющее мозги и тело. Сейчас я пребывала именно в нём и совершенно не хотела открывать глаза. Мягкая постель с удобными подушками и приветливо-тёплым одеялом была в полном моём распоряжении. Я каталась по ней: переворачивалась с живота на спину, потом снова на живот, запуская руки под подушки. Почувствовав, что оказалась на краю, я устроилась поудобнее и ещё некоторое время блаженствовала, то проваливаясь в сон, то снова выныривая. Наконец, повернувшись на спину, я собралась с силами и открыла глаза.
Некоторое время я изучала потолок. Обыкновенный, ничем не примечательный белый потолок - без единого изъяна или трещинки. Хотя, нет - я бы не сказала, что он был чисто белым. Скорее, жемчужным. А может дело в освещении? Взгляд спустился ниже и остановился на картине, висящей на противоположной стене. Широкие мазки светло-лилового и изумрудного на ней были словно продолжением моих грёз об Ирландии. Я улыбнулась: мама с Мэгги ограничились одной поездкой, мы же с отцом ещё несколько раз ездили к родственникам в Корк. Часами пропадали мы на скалистых берегах, с наслаждением вдыхая солоновато-горький океанский воздух и любуясь суровыми красотами южного побережья острова. Дядя Шеймус брал нас с собой на рыбалку, а тётя Сиобан кормила вкуснейшими булочками из овсяной муки с цветочным мёдом. В их доме пахло морем и вереском. Бескрайние поля вереска, пушицы и подбела - это настоящая Ирландия. И трава - изумрудная, мягкая. Как постель, в которой я сейчас лежала. Похоже, я знаю, куда поеду в свой следующий отпуск.
Довольная этим решением, я зевнула и от всей души потянулась. Счастливые воспоминания - отличное начало дня!
Подтянувшись на руках, я села в кровати. Одеяло упало с груди. С удивлением я обнаружила, что легла спать в одном кружевном белье, которое надевала вчера вечером. Странно, почему я не переоделась ко сну? Неужели, так напилась, что сил хватило лишь на то, чтобы скинуть с себя платье? Я скривилась и метнулась к краю кровати, шаря взглядом по комнате в его поисках.
Никаких следов платья.
Более того: никаких следов комода, в который я собственноручно сложила шёлковую сорочку, в которой спала накануне. Шкаф был, но он совершенно не похожий на тот, где хранились мои вещи. И это кресло с пуфиком для ног у окна, этот письменный стол в углу, атласная банкетка у изножья кровати - ничего в этой комнате не было мне знакомо! В следующий момент я похолодела: это была не моя спальня!
Я лежала практически обнажённая в чужом номере!
В первое мгновение меня парализовал страх. Ну а после…
… а после приливная волна памяти захлестнула меня: приём, танцы, Джеймс, моя реакция на его слова, мистер Рассел, укладывающий меня в постель… Мои ночные страхи, слёзы и утешающий шёпот того, кто всю ночь не выпускал меня из объятий.
Я застонала и, закрыв лицо руками, повалилась на кровать. Какой кошмар! Вероятно, кто-то услышал мой плач, вызвал администрацию, вошёл в номер, перенёс меня в свой. Я вспомнила, как просила этого человека не уходить, как прижималась к крепкому мужскому телу. В том, что это был именно мужчина, я была уверена. Ну, почти…
Да кто бы это ни был, чёрт побери, но сейчас я в его номере и из одежды на мне лишь чёрное кружевное бельё. Каким-то образом мне надо выйти отсюда и попасть к себе. Гонимая нетерпением и немного страхом, я сползла с кровати и ещё раз осмотрела комнату. Она был шикарной, поделённой на спальную и гостиную зону. Письменный стол и шкаф были выполнены из настоящего дерева и гармонировали с тумбочками, стоящими по краям кровати. Изголовье её так же было деревянным, с искусно вырезанной окантовкой. Я отметила обивку на мягкой мебели и стульях в тон шторам на окнах и покрывалу, которое лежало в изножье кровати. Ковёр под ногами так же полностью соответствовал изумрудной гамме номера с вкраплением бежево-золотистых и лиловых тонов. По-настоящему королевская спальня.
Из неё вели две двери. Меньшая - та, что была ближе к спальной зоне, - скорее всего, была в ванную. Другая - двустворчатая в противоположном конце –вероятно вела в гостиную. На цыпочках подойдя к ней, я прислушалась. Тишина. Постояв несколько минут, я так и не набралась мужества, чтобы её открыть. Злясь на себя, я развернулась и направилась к противоположной двери.
Свет загорелся автоматически. Я не ошиблась - это была ванная. Нашарив за спиной ручку, я с облегчением повернула защёлку.
Кто бы ни ждал меня в гостиной, необходимо было привести себя в порядок. Для начала я окинула взглядом помещение, в очередной раз дивясь богатому убранству. Стекло, хром, зеркала и тёмно-зелёный мрамор. Изысканность и комфорт. Подойдя к широкому умывальнику, вделанному в тяжёлую мраморную столешницу, я взглянула на себя в зеркало и поморщилась: видок так себе! Волосы всклочены, на щеках подтёки от туши. Припухшие глаза и серый цвет лица довершали образ человека, проснувшегося с тяжёлым похмельем. Бросив жалеть себя, я хорошенько умылась душистым гостиничным мылом. Затем тщательно почистила зубы, порадовавшись предусмотрительному запасу одноразовых зубных щёток. Расчёской я не воспользовалась, предпочла пройтись по волосам растопыренной пятернёй и свернуть их в узел на затылке. Душ принимать не стала так же из-за неловкости.

Проблему одежды я решила довольно быстро, завернувшись в белоснежный халат с монограммой. Он был огромен и спадал прямо до пола. Пришлось завязать пояс и подтянуть его в груди, чтобы было удобно ходить. В последний раз я бросила взгляд в зеркало и, удовлетворённая, вышла из ванной.

- Ох, простите! Я не знала, что в номере кто-то есть!
Остолбенев от неожиданности, я уставилась на такое же ошеломлённое лицо ЭлинорРассел.

Некоторое время мы с неприкрытым интересом рассматривали друг друга. Она первая пришла в себя и вежливо улыбнулась.
- Ещё раз прошу прощения. Не хотела вас смутить.
Я лишилась дара речи и способности двигаться. Миссис Рассел, напротив, начала быстро перемещаться по комнате. Подойдя к столу, она взяла со стола какие-то папки и начала их просматривать.
- Я буквально на секундочку, - оправдывалась она, бросая на меня быстрый взгляд. - Мне необходимы кое-какие бумаги. Дэвид сказал, что они в номере, забыв предупредить о вашем присутствии.
Дэвид?
ДэвидРассел?
Так вот в чьём номере я провела ночь! Так вот кто…
Из моей груди вырвался сдавленный звук. Пошатнувшись, я ухватилась за дверной косяк. Это просто невозможно!
- Вам не хорошо, дорогая? - спросила миссис Рассел взволнованно.
- Нет, - промямлила я. - Нет, простите. Всё в порядке. Я уже ухожу.
На негнущихся ногах я двинулась вперёд, стараясь держаться ровно и не свалиться от обрушившейся на меня информации. Я была не то, что потрясена - раздавлена! Мало того, что я проснулась в постели незнакомого мужчины и ничего не помню о прошедшей ночи, вдобавок ко всему этот незнакомый мужчина оказался моим боссом. Было от чего прийти в ужас.
Я вышла в уже хорошо знакомую мне гостиную. Неужели всего два дня назад я обедала здесь с мистером Расселом? Если бы знать, во что выльется это приглашение, я бы немедленно нашла способ от него отказаться. И не только от него!

Мэгги была неправа: эта поездка - одна сплошная ошибка. Сначала слова Джеймса, окончательно растоптавшие моё сердце и поставившие крест на вере в человеческую порядочность и любовь, теперь это. Пусть и несознательно, но я поставила под удар свою карьеру. Переспать с боссом! Это надо же!
- Милая, вы так и пойдёте в халате?
Вздрогнув, я обернулась на насмешливый голос Элинор.
- Ох, да на вас же лица нет! - она бросилась через комнату ко мне. - Неужели я вас так напугала?
Взяв меня за руки, миссис Рассел усадила меня на диван. Сама она подошла к столу, на котором находился небольшой бар, взяла бутылку с водой и налив в стакан предложила мне.

- Выпейте.
Я жадно проглотила всю воду.
- Спасибо, миссис Рассел.
Её брови поползли вверх.
- Мы знакомы?
Я бросила на неё затравленный взгляд.
- Простите, мне и вправду надо идти.
- Но где ваша одежда?
- Полагаю, в моём номере.
На её лице проскользнула искорка понимания.
- Ох… да… конечно… - она выглядела смущённой. - Значит, вы и Дэвид…
- Миссис Рассел, это не то, что вы подумали! - я молитвенно сложила руки. Мне очень хотелось сказать ей, что я и её сын…
А что, я и её сын? Я и сама не была уверена в том, что между нами ничего не было.
Руки безвольно упали, когда я поняла, что не смогу подобрать подходящих объяснений.
- Что бы я ни подумала, это совершенно не моё дело.
Забота и понимание, звучавшие до этого в её голосе, сменились холодностью. К горлу подкатил комок. Я поднялась с дивана.
- Всё-таки мне лучше уйти.
- Мне что-нибудь передать Дэвиду?
- Нет, спасибо. Прошу меня извинить.
Я уже подходила к двери, когда увидела, как на ней опускается ручка. Одним быстрым движением я оказалась у стены. Открытой, дверь скрывала меня от тех, кто вошёл в номер. Огромными от страха глазами я смотрела на миссис Рассел, которая с удивлением следила за моими передвижениями. Я мотала головой, умоляя её не выдавать моего присутствия. Кажется, она всё поняла, потому что изумление в её глазах немедленно сменилось высокомерием. Но тут же взгляд потеплел, обращённый к вошедшим мистеру Расселу и его отцу.

Я замерла, мысленно воздавая богу молитву, чтобы меня не заметили. Или, чтобы я немедленно превратилась в соляной столб. Можно даже навсегда.
- А вот и вы! Я нашла то, что нужно и уже готова была присоединиться к вам за бранчем.
- Дэвид вспомнил о каком-то важном деле, - МорганРассел подошёл к жене и поцеловал её в щёку. Его сын, не останавливаясь, быстрым шагом прошёл в спальню.
Миссис Рассел повернулась к мужу, и у меня появилась возможность незаметно выйти за дверь.
- Мама, когда ты пришла в номер, здесь кто-нибудь был? –донеслось из спальни.

- А кто здесь должен был быть, дорогой? - ответила миссис Рассел, старательно пытаясь не смотреть в мою сторону.
Я начала по маленькому шажочку продвигаться боком, пытаясь рукой нащупать дверную ручку. С третьей попытки мне это удалось, и я начала медленно её опускать.
Мистер Рассел что-то ответил матери. Она громко и натянуто засмеялась, а я, закусив губу, в последний раз поднажала, услышав характерный щелчок.
Так же, стараясь не шуметь, я начала приоткрывать дверь, неотрывно следя за тем, что происходит в гостиной. Наконец, почувствовав, что смогу протиснуться в образовавшуюся щель, я юркнула в неё подобно змее…
… и чуть не подпрыгнула от неожиданности, столкнувшись нос к носу с Фиби.
- Мисс Райли!
- Мисс Лукас!
Я отпустила ручку двери, инстинктивно сделала шаг назад и практически влетела спиной в номер через так и не закрытую дверь.
Тёмно-карие глаза Фиби смотрели меня с недоверием. Я покраснела и опустила взгляд, успев, к сожалению, заметить, как она вздёрнула голову и презрительно поджала губы. Я вспомнила ту выволочку, что накануне устроила девушке. «Не стремлюсь войти в окружение мистера Рассела», а сама стою в его номере в одном халате, да ещё и босая.
Тут я вспомнила о других участниках своего фарса и, сгорая от жгучего стыда, заставила себя обернуться.
Элинор и МорганРассел так и стояли вместе. Серебристо серые глаза последнего с удивлением и неприкрытой усмешкой рассматривали меня. Он был так же высок и красив, как и его сын. Лицо миссис Рассел выражало крайнюю досаду.
Именно в этот момент из спальни появился Дэвид. Одет он был в светло-серый костюм в полоску и белую рубашку. Его серебристый галстук идеально контрастировал со штормовыми глазами, метавшими молнии. Он был явно раздражён и с заметным недовольством бросил взгляд на нас с Фиби.
- Что здесь происходит?
При виде меня его идеальные брови сошлись на переносице. Я стояла ни жива, ни мертва, завороженная его взглядом. Не говоря ни слова, он направился ко мне и, довольно фамильярно взяв за локоть, потащил обратно в спальню.
- Прошу нас извинить.
Характерное молчание было ему ответом.
Заведя меня в комнату, мистер Рассел отпустил мою руку. По инерции я сделала ещё несколько шагов вперёд. Услышав щелчок закрываемой двери, я остановилась. Боясь обернуться, я снова замерла, чувствуя, как на затылке шевелятся волосы. Как у кролика, запертый в клетке со львом. Я отчётливо представляла себе этого льва, ходящего из угла в угол позади меня и раздумывающего, не проглотить ли несчастного кролика целиком или стоит растянуть удовольствие.
- Совершенно идиотская ситуация, - проговорил лев прямо за моей спиной.
Я промямлила:
- Да уж.
- Должен попросить прощения за свою нерасторопность. Я совершенно забыл, что ты осталась в номере.
Я отметила, что он перешёл со мной на ты. Странно, но радости этот факт мне не доставил.
- Я могла уйти раньше. Вот только не смогла найти платье, - пробормотала я, оправдывая и себя, и его.
- Да, конечно. Об том я тоже не подумал.
- Простите, я не хотела ставить вас в неудобное положение перед вашими родителями.
- Я уже большой мальчик, чтобы переживать о подобных мелочах.
- И всё-таки, мистер Рассел.
Взрыв последовал незамедлительно.
- Чёрт побери! - Схватив меня за плечи, он развернул меня и резко дёрнул на себя, обхватывая за талию. Я инстинктивно вскинула руки ему на грудь и подняла голову. Стальные глаза пылали от гнева. Но даже в гневе он был потрясающе красив. На короткое мгновение, забыв о происходящем, я невольно им залюбовалась. Чётко отчерченные скулы, прямой нос, жёсткая линия губ и эти тёмные глаза: магнетические, завораживающие.
- Мы провели вместе ночь, а я для тебя до сих пор мистер Рассел? Я не намерен… - загремел он, но моментально остановился, увидев моё потрясённое лицо. - Что такое?
- Провели вместе ночь? - прошептала я.
- Да, - непонимающе кивнул он, и в то же мгновение догадка озарила его лицо: - Огосподи, Бет, не думаешь же ты, что я воспользовался своим положением?
- Я… я… - От страха и волнения меня начало подташнивать. Я судорожно искала правильный ответ, но решила остановиться на правде: - Я не помню.
- Смею заверить, - начал Дэвид сердито, - что никогда бы не воспользовался слабостью женщины, которая в моих объятиях оплакивает другого. Когда мы с тобой займёмся любовью, ты будешь думать исключительно обо мне.
Перемена в его голосе оказалась даже более неожиданной, чем само последнее заявление. Он стал более глубоким и волнующим. Возмутительно волнующим. У меня задрожали колени. Если бы мистер Рассел не держал меня, я бы кулем свалилась к его ногам. Кончики ушей запылали. Затем я почувствовала, как постепенно краска заливает всё лицо.
- Тебе говорили, что ты совершенно очаровательно краснеешь? - в глазах мистера Рассела заплясали весёлые огоньки.
- Всегда ненавидела эту привычку.
- Назови меня по имени.
- Что?!
- Назови моё имя, - властно повторил он.
Я нервно сглотнула, прежде чем исполнить приказ.
- Дэвид.
- Ещё раз.
- Дэвид.
Он стоял так близко, что я чувствовала аромат его туалетной воды. Именно этот аромат окутывал меня ночью. Может быть поэтому мне удалось немного успокоить сердцебиение.
- Ещё, - его голос звучал тихо, но не менее чувственно. Слегка прищуренные серые глаза смотрели на меня с явным недоверием.
На этот раз я произнесла его имя с вызовом.
- Хорошо, - кивнул он и внезапно отпустил меня. Он стоял так же близко, но я немедленно почувствовала себя несчастной и одинокой. Так было и ночью. Но тогда мне стоило лишь попросить…
Я сделала несколько глубоких вдохов. Что ещё за ерунда! У меня нет никакого права не то, что о чём-то просить его, но и находиться здесь. Я жутко сердилась на себя, что позволила подобную слабость вчера вечером. Сегодня же я должна сделать всё возможное, чтобы исправить ситуацию. Но сначала…
- Вы снова оказались рядом в нужный момент. Я очень благодарна вам за это.
- Ты говоришь о приёме или о последующей ночи?
Снова этот насмешливый тон, но в этот раз я была к нему готова.
- И то и другое.
- Кстати, хороший удар справа.

Я вскинулась.
- Так вы видели?
- Да. Был неподалёку.
- Вы всегда оказываетесь неподалёку, мист… Дэвид.
- Похоже, у меня это входит в привычку.
- Я точно не хотела этого, - заверила я его.
- Признаться, я хотел этого ещё меньше. - Он сказал это так серьёзно, что я моментально ему поверила. - Ты не оставила мне выбора.
Я не поняла, о чём он говорит: обо всём, что происходило с нами с момента первой встречи в лифте несколько недель назад или о вчерашнем вечере. Задавать прямой вопрос я побоялась.
- Зачем вы принесли меня к себе в номер?
- Принёс? - удивился он. - Ты отлично справилась сама.
- Так значит, вы привели меня сюда с самого начала? - Это открытие поразило меня. - Но зачем?
- Ты была не в себе. Я не мог оставить тебя одну в таком состоянии. Мне необходимо было вернуться на приём, но я так же должен был быть уверен, что с тобой всё будет в порядке. И, как видишь, не ошибся.
- Это вы меня раздели?
- Да, - ответил он бесстрастно.
Я закрыла лицо руками и отвернулась, не в силах справиться со своими чувствами. Благодарность смешивалась со смущением. Неловкость общения с радостью, что он вообще со мной разговаривает. Я совершенно не знала, как себя вести. Пусть я и назвала его по имени, но в душе он так и оставался для меня мистером Расселом - великолепным, неприступным, недосягаемым. Но как же хорошо мне было всего несколько часов назад, когда эти сильные руки обнимали меня. Когда этот завораживающий голос утешал, дарил обещания и надежды. Как уютно было спать у него на груди. Каким естественным и правильным в тот момент это казалось. В голове вспыхивали яркие картинки, способные разметать последние крохи моего самообладания.
Я внутренне собралась. Хорошенько потерев лицо, я опустила руки и посмотрела на мистера Рассела, стараясь придать лицу официальное выражение.
- Насколько я поняла, моё платье и туфли в гостевой спальне?
- Да, - кивнул он, с интересом изучая моё лицо.
- Вы не могли бы принести его. Пожалуйста. Дэвид, - добавила я, чуть помедлив.
- Дай мне пять минут и найдёшь его сама. - Он задержал свой взгляд на мне ещё на несколько секунд, прежде чем направиться к двери.
- Не сердитесь на вашу маму. Она хотела помочь.
- Я так и понял, - ответил он, не оборачиваясь.

Стоя в опустевшей спальне, я смотрела на дверь, за которой скрылся Дэвид, и не могла отделаться от чувства, что где-то я ошиблась. Конечно, изначально эта ситуация была ошибкой, но именно сейчас я что-то упускала.
У меня было над чем подумать. Многое из этого необходимо забыть, кое-что постараться отпустить или принять, как должное. Кое-что навсегда останется со мной - это я понимала - и мне придётся с этим жить.
Но было кое-что ещё…
И только стоя в своём номере под расслабляющим горячим душеми разбирая в голове наш неловкий разговор, я, наконец, поняла, что не давало мне покоя.
Говоря о том, что между нами ничего не было, Дэвид сказал ни если, а когда.
Когда мы займёмся любовью…

Глава 6

Оставшиеся три дня конференции мне каким-то образом удавалось избегать встречи с мистером Расселом. Не то чтобы я специально бегала от него, просто наши пути не пересекались. Похоже, что и он после неловкости нашего последнего общения, не стремился к моему обществу. Не сказать, что этот факт меня расстраивал, но в то же время иногда в течение дня я ловила себя на том, что выискиваю в толпе его высокую фигуру.
Не видела я и Джеймса, что тоже было неплохо.
Накануне отъезда я обедала с Анжелой. Мы как раз делали заказ, когда в ресторан вошла Фиби. Я малодушно уткнулась в меню, не желая встречаться с ней взглядом. Не останавливаясь, она энергично простучала каблучками мимо нашего столика. Я облегчённо выдохнула. Слава богу, Анжела была занята выбором гарнира к гребешкам и не заметила этого.
Честно говоря, в эти три дня мыслями я то и дело возвращалась кзлополучному утру. Никогда в жизни я не попадала в более неловкую ситуацию. Я представляла, какое обо мне сложилось впечатление у всех присутствующих. Больше всего мне хотелось объясниться с Фиби, но тогда я должна была бы рассказать, каким образом очутилась в номере мистера Рассела. Рассказать о Джеймсе, о нашей ссоре. Всё это очень смахивало на оправдание. Оставалось толькорассчитывала на профессионализм Фиби. Так же мне верилось, что ни Морган, ни ЭлинорРассел не станут распространяться об этом инциденте среди своих друзей и знакомых. Хватало того, что обо мне могли судачить те, кто был этому свидетелем. Пусть лучше считают меня ночной бабочкой, нежели той, кто не гнушается близких отношений со своим боссом. И опять я подумала об Фиби: уж у неё-то есть полное право назвать меня двуличной. Чёрт, надо бы всё-таки с ней поговорить.
Во время обеда я ёрзала на стуле, ощущая зуд между лопаток. То и дело я теряла нить разговора, и это не укрылось от Анжелы.
- Ты какая-то нервная сегодня.
- Нет, что ты. Всё в порядке.
- Твой босс, кстати, так не считает.
- Чего? - Я замерла на стуле, во все глаза уставившись на подругу.
- Если не ошибаюсь, то с того момента, как мы пришли, ДэвидРассел не сводит с тебя глаз.
- Он здесь? - неожиданно вырвалось у меня.
- Да. Деловой обед. Сначала сидел спиной. Потом, когда подошла его девушка, поднялся, заметил тебя и немедленно пересел.
- Это не его девушка, - пробормотала я. - Это Фиби, его ассистентка.
- Ах, так мне не показалось, что ты всеми силами старалась не попасться ей на глаза?
- Не показалось, - скривилась я.
- Что происходит, Райли? - Анжела пытливо смотрела на меня.
- Ничего, о чём стоило бы говорить за обедом.
- Хорошо, в таком случае приглашаю тебя на ужин.
- Анж!
- Ладно, ладно, - улыбнулась она. - Я понимаю: мы уже не настолько близкие подруги. Но позволь в память о нашей былой дружбе дать тебе один совет. - Она наклонилась ко мне, пытаясь говорить как можно тише: - Будь осторожна. Это не Джеймс. Тот разжевал тебя и выплюнул. Этот же способен заглотнуть целиком. Как питон, знаешь? Будешь перевариваться в его желудочном соке, пока полностью не растворишься.
- Господи, Анж, меня сейчас стошнит!
- Это хорошо, потому что, знаешь, подобные экземпляры вряд ли по зубам таким, как мы.
- Я и не планировала.
- Главное, чтобы не планировал он, - отрезала подруга. - Потому что выбора у тебя особо не будет.
- Когда ты успела стать таким экспертом? - съязвила я.
- Поживёшь в змеёвнике, подобном Западному Голливуду, станешь. Кстати, они, похоже, уходят. Сейчас пройдут мимо нас. Расслабься, Райли, тебе как будто кол в задницу вогнали.
И я вправду замерла, в одно мгновение забыв, как дышать, двигаться и моргать.
Но ничего не произошло. Шесть человек прошли мимо нас. Фиби шла первой. Мистер Рассел замыкал шествие, и я смотрела на его обтянутую светло-серой тканью пиджака широкую спину до тех пор, пока Анжела меня не окликнула.
- Прости.
- Не вздумай, Бет, - повторила она. - Что бы между вами не происходило, оно того не стоит.
- Не стоит, - тоскливо согласилась я и постаралась как можно быстрее завершить обед.

В номере я немедленно скинула туфли и, пройдя в гостиную, упала в кресло. Чертовски необходимо было разобраться в своих чувствах. Во-первых, надо понять, почему вид удаляющейся спины Дэвида Рассела так меня расстроил? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо было найти ответ на другой: в каком случае я не почувствовала бы себя расстроенной? Неужели, если бы он на глазах у всех остановился у нашего столика? Почему бы и нет? Я живо представила, как это происходит. Вот мистер Рассел приветствует нас. Я заливаюсь краской, вспоминая, при каких обстоятельствах мы расстались. Мне приходится знакомить его с Анжелой. Он что-то говорит, но я ничего не слышу из-за звона в ушах. Возникает неловкая пауза, в течение которой я отчаянно пытаюсь найти нейтральную тему для беседы. В принципе, это может сделать и Дэвид. Да, скорее всего так и будет, ведь он подошёл к нам первым. Он обязательно спросит как мои дела. Я отвечу, что хорошо… а после полвечера буду объяснять своей подруге, почему такой человек, как ДэвидРассел, интересуется моими делами.
Нет, это очень даже правильно, что он прошёл мимо!
Но почему же мне так тоскливо?
Может, потому, что это означает, что мистер Рассел больше не планирует заниматься со мной любовью?
Я взвилась в кресле и принялась ходить из угла в угол, ругая себя на чём свет стоит!
Беспросветная дура! Как можно быть такой наивной? Я уязвила его самолюбие, сказав, что не помню ничего из прошедшей ночи. Своим ответом Дэвид постарался уязвить моё. Нет ничего более глупого, чем воспринять его слова серьёзно!
Да, он красив. Он горяч. И у меня внутри всё переворачивается от мысли, что мы спали вместе. Ведь тогда я ему соврала: кое-что из той ночи я помнила. Помнила тепло его тела. Помнила нежность объятий. Помнила ласкающие нотки в его тихом голосе, которым он успокаивал меня. Я помнила, как мне было хорошо с ним. Будто две частички паззла сложились, встали в пазы без единого зазора - вот что я чувствовала той ночью. Но тогда я не знала, что мой паззл - он! Тем утром для меня это стало шоком, и я до сих пор пребываю в этом состоянии. Мне было с ним хорошо. Так хорошо, что в последние три дня я и думать забыла про Джеймса. Моими мыслями завладел высокий сероглазый брюнет, от которого я не вправе ждать ничего, кроме вежливого кивка. Но сегодня он не удостоил меня даже им. Я вынуждена была признать: сейчас я расстраиваюсь из-за того, что мои неоправданные ожидания так и остались неоправданными. Ничего определённого, просто всякий раз, когда я думала, что, возможно, ДэвидРассел думает обо мне, сердце замирало в предвкушении. Предвкушение чего-то большего, чего-то невозможно-возможного, чего-то запретного и сладостного, нежели…
Мои размышления прервал стук в дверь.
- Одну минуту!
Я бросила взгляд в зеркало, поправляя на себе голубое платье-футляр. Лён очень непрактичный материал - быстро мнётся, - но как приятно холодит кожу. Мои волосы были собраны в пучок, но несколько непослушных прядей уже выпали из него. Автоматически поправляя причёску, я открыла дверь.
Руки безвольно упали. Как и моё сердце.
- Добрый день, Бет. Могу я войти?
Несколько секунд я рассматривала стоящего передо мной мужчину, отмечая, насколько потрясающе он выглядит в уже знакомом мне светло-сером костюме. Правда, сегодня его рубашка была лилового цвета, как и полосатый галстук в тон. Небольшая щетина уже начала проглядывать на тронутом загаром лице. Дэвид явно принадлежал к числу тех, кому приходится бриться по два раза на день. Я подняла взгляд выше: он в упор смотрел на меня, и его серьёзное выражение мгновенно привело меня в чувство.
- Конечно, - кивнула я. - Пожалуйста, проходите.
Он сразу направился в гостиную. Я же замешкалась, лихорадочно пытаясь найти скинутые впопыхах туфли. Одна из них обнаружилась под стоящей в коридоре консолью, вторая же сгинула. Передо мной замаячила перспектива появиться перед шефом босиком. Впрочем, для меня это было не ново, так что я решительно забросила найденную туфлю обратно и прошлёпала в гостиную.
Мистер Рассел стоял посреди комнаты. Его пиджак был расстёгнут, а руки засунуты в карманыидеально сидящихбрюк. Он быстро окинул меня взглядом – от макушки до кончиков ногтей, накрашенных тёмно-вишнёвым лаком. Я моментально подобралась под его взглядом, запрещая себя смущаться, и вздёрнула вверх подбородок. И снова выиграла: неожиданно Дэвид отвернулся и прошёл к балконной двери. Наружу он не вышел, остановившись на пороге, и некоторое время так и стоял, рассматривая открывшуюся панораму.
Я застыла посреди комнаты, удивлённая его поведением, но вовсе не горела желанием начать разговор первой.
- Красивый вид, - наконец, произнёс он.
- Да, - согласилась я. - Ещё раз спасибо за прекрасный номер.
- Тебе понравился Майами?
Я криво улыбнулась:
- То, что я видела по дороге из аэропорта, меня впечатлило.
- Ты так и не выбралась в город? - удивлённо спросил он, поворачиваясь ко мне.
- Нет, - я пожала плечами. - Я приехала сюда работать.
Я понимала, как глупо это прозвучало, поэтому совершенно не удивилась его саркастической усмешке.
- Похвальное старание. Но тем и хороши подобные конференции, что, помимо работы, здесь ещё можно довольно качественно отдохнуть. Надеюсь, хоть в океане ты поплавала?
Мне совершенно не понравился его менторский тон. Если он считает, что разговор со мной необходимо вести именно так, что ж, я уже вполне взрослая девочка и могу за себя постоять.
- Вы бы понравились моей сестре, - съязвила я.
Широкие брови удивлённо поползи вверх:
- Неужели?
- Да. Она уговаривала меня закрутить роман с мойщиком бассейнов и убежать в Боливию.
- Насколько я знаю, мойщики бассейнов здесь исключительно мексиканцы. - Ни один мускул не дрогнул на красиво вылепленном мужском лице.
- Чёрт! А счастье было так возможно!
- Тебя интересует только младший обслуживающий персонал?
- Нет, я готова рассматривать варианты.
- Но Боливия предпочтительней?
- Вне всякого сомнения!
Его глаза искрились от смеха, но выражение лица ни на йоту не изменилось. Я тоже держалась, как могла, в душе отчаянно веселясь. Так было легче не реагировать на его дразнящую сексуальность.
- А вы? Вам удалось полюбоваться городом?
Дэвид усмехнулся:
- Не в этот раз. Позавчера я вынужден был лететь в Бостон и вернулся сегодня утром.
- О-оо! - протянула я.

Его не было в Майами - как всё просто! Это значит, что он не избегал меня, как я первоначально думала. От этой мысли на душе потеплело.
- Поужинай со мной сегодня, - неожиданно произнёс Дэвид.
От моей весёлости не осталось и следа. В очередной раз он застал меня врасплох.
- Почему? - вырвалось у меня непроизвольно. - То есть… Спасибо за приглашение… это… это очень лестно, - замялась я, но внезапно вспомнила: - Сегодня же прощальный банкет. Разве мы не должны там присутствовать?
- После банкета.
- Эм-мм… я… да, хорошо.
Дэвид удовлетворённо кивнул и направился к выходу. Я хмуро смотрела ему вслед.
В дверях он остановился. Обернувшись, Дэвид пристально посмотрел на меня. Мне показалось, что он намеревается что-то сказать. Я придала лицу выражение вежливого ожидания.
- Это подождёт до ужина.
С этими словами он стремительно вышел из номера.
От злости я топнула босой ногой: какого чёрта?! Мне до смерти надоели эти игры и недоговорённости. Если Дэвид решил уволить меня из-за того, что случилось - что ж, так тому и быть! Я знала, что больше не смогу воспринимать его исключительно как своего шефа. Разумеется, он прекрасно понимал это, и не думаю, что подобный факт очень уж его радовал. Наверное, чтобы выяснить этот вопрос и был задуман ужин. Необходимо было вернуть дистанцию. Для меня это не составит особого труда. Думаю, для Дэвида тоже.

Вероятно, ему нужно обозначить свои позиции - это было правильно, это было понятно, это было разрешимо. Я не находилась в прямом подчинении мистера Рассела, но полагаю, что он, как любой руководитель подобного ранга, должен был обезопасить себя от ненужных притязаний. Ничего личного - только бизнес! Все остальные умопомрачительные тайные мечты, возможные чувства, надежда на нечто большее - в моих силах было их обуздать или, если необходимо, задавить в зародыше. Пример с Джеймсом - хорошее тому подтверждение. Конечно, ДэвидРассел не обидел меня, как мой несостоявшийся жених, но я была решительно настроена никогда больше не позволять вытирать об себя ноги. В моей жизни ещё будут мужчины - в этом я не сомневалась и никаких глупых зароков давать не собиралась. Но на данном этапе моей жизни отношения с ними мне были не нужны. Необходимо было многое переосмыслить, а делать это лучше всего в одиночку.

Скорее всего, именно последние умозаключения и заставили меня надеть то же самое чёрное платье. А может, неосознанно, я цеплялась за нечто привычное - то, что позволило бы снова почувствовать почву под ногами. На этот раз не было никаких украшений. Кроме маленьких брильянтовых гвоздиков в уши. Туфли на устойчивом каблуке и консервативный низкий пучок - и вот я снова обрела себя. Профессионализм и спокойствие.

После официальной части гости разошлись по залу. Часть из них вышла на террасу, где были накрыты столы с лёгкими закусками. Некоторые садились за столики. Кто-то пытался танцевать. Я была занята беседой со своими коллегами - мы обсуждали последний день конференции и завтрашний отъезд. Мой взгляд рассеянно скользил по залу, когда в большой группе людей я заметила мистера Рассела. Одетый в смокинг, как и окружавшие его мужчины, он, тем не менее, разительно выделялся на их фоне. Высокий, подтянутый, безумно элегантный. Красивый. Внезапно он посмотрел в мою сторону. На секунду наши взгляды пересеклись, но я немедленно отвела глаза. Совершенно невозможно, чтобы у него сложилось впечатление, будто я его рассматриваю. С обратной стороны откуда-то возникло стойкое чувство, что он знал, куда смотреть. Моё выпестованное самообладание, подобно выбившимся из старательно собранного пучка локонам, дало трещину.
Спасение пришло неожиданно: я увидела протискивающуюся сквозь толпу Анжелу и с преувеличенным энтузиазмом помахала ей рукой.
- Уф! - выдохнула она, оказавшись рядом со мной. - Как же я рада, что всё закончилось! Самолёт через два часа, и я жду не дождусь, когда увижу своих мальчиков.
Ещё минут десять мы проболтали, затем расцеловались, пообещав на прощанье больше не теряться. Анжела пригласила меня в гости на День Благодарения, и я охотно согласилась приехать.
Подруга ушла, а я с грустью смотрела ей вслед. Анжела торопилась домой, к семье. Меня же в Нью-Йорке никто не ждал. Мэгги и родители не в счёт. Не было того, кто встретит меня в аэропорту. Некого было разбудить среди ночи поцелуем: «Я вернулась! »
Перед глазами встала моя пустая квартира. Впервые я поймала себя на мысли, что не хочу туда возвращаться. Для меня одной она была велика. Может, пришла пора подыскать что-нибудь более приемлемое? Не то, чтобы я больше не могла её оплачивать - просто одному человеку в стольких стенах нет необходимости.
- Ты готова? - Раздавшийся рядом бархатный голос, вывел меня из задумчивости.
Я моментально собралась. Мечтательное выражение на лице уступило место мрачной решимости.
- Да, - твёрдо ответила я и, отвергнув протянутую руку, зашагала в сторону выхода.

Глава 7

Ночной Майами меня впечатлил. Не сказать, что была большой любительницей ночной жизни, но сейчас из окна таксия с удовольствием разглядывала залитые огнями широкие улицы, подсвеченные дома и ярко разряженную публику. Может, видя мой неподдельный интерес, мистер Расселни разу не попытался завязать разговор.
Мы остановились возле небольшого здания в колониальном стиле. После кондиционированного воздуха автомобиля на улице было жарко, поэтому я порадовалась, что мы сразу же направились внутрь.
Здесь было безумно красиво. Множество цветов, спускающихся по стенам в прозрачных тубах; люстры, выполненные в виде лепестков, покачивались, будто от дуновения ветерка. Нас провели на террасу, выходящую на тропический сад с орхидеями. Удивительно, но здесь дышалось легче, чем при входе: система кондиционирования работала идеально.
Удобные кресла из тонкой белой кожи были прохладными и мягкими. Изящная белая ширма, увитая розовыми цветами, отделяла наш столик от других. Искусное освещение сада добавляло ощущение уединённости. Пока нам разливали воду, пока мистер Рассел одобрял принесённое нам вино и слушал советы относительно блюд, я любовалась сказочным видом.
Официант оставил нам меню и тихо удалился.
- Здесь чудесно! Спасибо, что привели меня сюда, мистер Рассел.
Мои горящие искренним восхищением глаза натолкнулись на непроницаемый стальной взгляд. Радость, переполнявшая меня, испарилась. Сначала я смутилась, но следующим чувством, полностью меня охватившим, была злость.
- Сделайте то, что намеривались и давайте покончим с этим..
Мистер Рассел ещё с мгновение изучал моё лицо, затем взял меню и принялся его изучать.
- Хорошо. Здесь лучше всего готовят каменных крабов. Так что я намерен заказать их с горчичным соусом.
У меня вырвался истерический смешок:
- Вы знаете, что я не то имела в виду.
- А что ты имела в виду? - он поднял на меня взгляд, в котором явно сквозило предупреждение.
- Вы намерены меня уволить.
- Едва ли в таком случае я повёл бы тебя в ресторан. Было бы достаточно обычного уведомления.
Мистер Рассел снова погрузился в меню, а я задохнулась от возмущения.
- У вас удивительная способность ставить человека на место.
- И где по-твоему твоё место?
- Уж точно не здесь.
- Очень жаль. - Он сардонически пожал плечами. - Крабов в этом ресторане и вправду готовят изумительно.
- Я не ем крабов!
- Аллергия?
- Убеждения.
- Вот как? - Мистер Рассел отложил меню. - Не поделишься?
Желание стереть выражение искренней заинтересованности на его лице было нестерпимым.
- А вы знаете, что крабов не готовят полностью? Их ловят, откручивают одну клешню, и отпускают.
- Да, но за год-два он с успехом её отращивает.
- Так вы знаете? - удивилась я. - Знаете и всё равно заказываете?
- Да, - кивнул он. - А ещё я заказываю стейки из молодых бычков и цыплят под различными соусами. Это тоже вызывает возражение?
- Нет. – Я как-то сразу сдулась.
- В таком случае выбери что-нибудь, что не так трогает твою чувствительную натуру.
Уязвлённая его комментарием, я заказала креветки в темпуре со сливочно-пряным соусом.

Официант, принявший заказ ушёл, и над нашим столиком воцарилось тягостное молчание. Я потягивала лёгкое «шардоне» и старалась не встречаться взглядом с сидевшим напротив меня мужчиной. Это было довольно трудно сделать, так как я чувствовала, что он смотрит на меня. Моей выдержки хватило минуты на две.

- Вы, кажется, хотели о чём-то со мной поговорить.
- Я тебе не нравлюсь, - неожиданно заявил мистер Рассел. - Интересно знать, почему?
От изумления я не знала, что и сказать.

- Это вовсе не так! С чего вы взяли?

- Ты сказала это из уважения ко мне или тем самым даёшь понять, что всё как раз наоборот?
На какую бы половину вопроса я не ответила утвердительно, всюду были расставлены ловушки. Хотя, выбора особого не было.
- Я никогда не говорила, что вы мне не нравитесь.
- Но и обратного не утверждала.
- Да. Но у меня не было повода когда-либо говорить об этом.
- Верно. - Мистер Рассел согласно кивнул. - Теперь я задаю этот вопрос: я тебе нравлюсь?
- Если это какой-то тест…
- Отвечай прямо!
- Ну, вы очень привлекательный мужчина, - начала я. - И многие посчитали бы за счастье…
- Бет!
Он напугал меня горящим взором и резкостью тона, мгновенно подчинившим мою волю и разум. Любой наш разговор превращался в полосу препятствий, и в данный момент я была на одном из сложнейших участков, где от того что и как я скажу, будет зависеть моё будущее. Я хорошо умела лавировать в профессиональном плане, но в этот раз речь шла кое о чём другом. В любой непонятной ситуации я всегда ориентировалась на чувства. Сейчас именно они подсказывали мне, что необходимо быть предельно честной.
- Да, вы мне нравитесь.
Я произнесла это довольно чётко и громко.
Мистер Рассел с заметным удовлетворением откинулся на спинку кресла. Я ждала продолжения разговора, но проходили секунды, а он молчал.
- И всё? Вас удовлетворил этот ответ? - Я усмехнулась, вспоминая, что не так давно наш разговор уже шёл в подобном русле. Только тогда его вёл он.
- Вполне, - криво улыбнулся мистер Рассел. - Признаться, я даже на это не рассчитывал.
- Можно подумать, у меня была возможность ответить по-другому.
Усмешка моментально сошла с его лица.
- Тебе всё равно, что я о тебе думаю?
- Меня удивляет сам факт, что вы вообще обо мне думаете.
- Я и не полагал, что ты нас только низкого о себе мнения.
- Нет. Просто я реально оцениваю свои силы.
- Насколько я понимаю, оценка сия невелика.
Прежде чем ответить, я долго собиралась с мыслями. Тёплый воздух, наполненный ароматами цветущих орхидей, тихая музыка - как же всё это далеко от того, чем в последнее время была наполнена моя жизнь! Я посмотрела на красивого мужчину в элегантном смокинге, расслабленно расположившегося в кресле и глядящего на меня с интересом.
- Я уже говорила, что не должна быть здесь. Мне нечего предложить такому, как вы.
Мистер Рассел подался вперёд:
- Мне расценивать это, как оскорбление?
- Наоборот! Тем самым я даю понять, что мы оба напрасно теряем время.
- Говори за себя.
- Дэвид! - Я всплеснула руками, не замечая, что впервые за вечер обратилась к нему по имени. - Я обычная женщина со своими страхами, надеждами, привычками. Жизненный опыт убедил меня, что я не из тех, в честь кого завоёвываются царства. Во мне нет лоска, нет безупречного вкуса. Моё воспитание и происхождение не идеальны.
- Ты считаешь, Стюарт поэтому изменял тебе?
Эти слова больно резанули по сердцу. Я моментально съёжилась.
- Что бы ни случилось между мной и Джеймсом, вас это не касается!
- Ещё как касается! - От былой расслабленности не осталось и следа. Передо мной снова сидел один из влиятельных и могущественных бизнесменов Америки. - Я собираюсь вложить в руки этому человеку огромную силу. Мне необходимо знать о нём всё: и то, что на поверхности, и то, что он не стремится показывать. Слабые стороны наделённого властью человека становятся куда более важным инструментом влияния, чем сильные. На слабостях можно играть.
- Играть? - Я нахмурилась.
- Это я поспособствовал сближению Джеймса с Викторией.
- Вы сделали что?!
В этот момент нас прервали: официант поставил перед нами заказанные блюда и снова наполнил бокалы. Но я едва замечала его, поражённая тем, что только что услышала.

Мистер Рассел познакомил Джеймса с Викторией. Мир сжался до размеров маленького столика, за которым я потрясённо смотрела на человека, в одночасье разрушившего мою жизнь.
- Он клюнул, как изголодавшийся окунь, - как ни в чём не бывало, продолжил тот, когда мы снова оказались одни. - Это меня позабавило, хотя я искренне удивился, что Стюарт так легко от тебя отказался.
Я с шумом отодвинула кресло и вскочила на ноги.
- Позабавило? - вскричала я. - Вас это позабавило? Вы что, не понимаете, что ради забавы сломали мне жизнь?
- Сядь, - рявкнул мистер Рассел, но я и не думала подчиняться. В это мгновение я так люто его ненавидела, что буквально задыхалась от этого. Ярость пульсировала во мне, переливаясь через край, готовая погрести под собой остатки разума. Перед глазами поплыли красные круги, и, чтобы устоять на ногах, мне пришлось ухватиться на край стола.
Мистер Рассел моментально оказался на ногах, подхватывая меня.
- Не прикасайтесь ко мне! - истерично выкрикнула я, пытаясь вырваться из его рук.
На нас стали оборачиваться. К столику немедленно поспешил метрдотель.
- Всё в порядке, сэр?
- Да, спасибо. Моя гостья только что услышала новость, которая её очень расстроила. Прошу нас извинить.
По всей вероятности, это объяснение последнего полностью удовлетворило.
- Желаю приятного вечера.
- Глупая девчонка! - прошипел Дэвид, когда мы остались одни. Он с силой усадил меня в кресло и вложил в руку бокал с водой. - Выпей и успокойся.
- Вы сломали мне жизнь, - повторила я уже тихо.
- Посмотри на это с другой стороны. Я избавил тебя от участи более страшной, нежели быть отвергнутой невестой.
- Да что вы об этом знаете?! - злой сарказм так и сквозил в моём голосе. - Что может быть страшнее, чем быть отвергнутой тем, кого любишь? Кому веришь, кому доверяешь, с кем планируешь провести всю жизнь? Что может быть хуже этого, скажите мне! - Я едва справлялась с подкатившими к глазам слезами.
- Может, быть им неоднократно обманутой?
Смысл этой фразы, сказанной бесстрастным тоном, не сразу до меня дошёл.
- Неоднократно? - переспросила я.
- Я не зря сказал, что знаю о Джеймсе Стюарте всё. Он решил заняться политикой и попросил моей помощи. Разумеется, я обязан был досконально его проверить. То, что он обманывал тебя, выяснилось практически сразу. Я мог бы закрывать на это глаза и дальше, но со своею любовью к случайным связям Стюарт становился ненадёжным партнёром. Я бы даже сказал - опасным. Кто знает, в какой момент это могло испортить ему карьеру. Тогда все усилия, приложенные «Рассел Интернешнл» к его продвижению, оказались бы напрасны. Виктория показалась мне единственной, кто мог разорвать этот порочный круг. Деньги, имя и связи Гарреттов в состоянии удержать Стюарта от глупых поступков.
В устах мистера Рассела это звучало настолько разумно, что если бы дело не касалось лично меня, я бы согласилась с правильностью его доводов. Он излагал их, как адвокат: бесстрастно, беспристрастно, профессионально следя за интонацией, тоном и эмоциями. Это пугало больше всего. Он не чувствовал никакой вины в содеянном, а главное - не понимал, что, рассказывая об этом, окончательно меня раздавливает.
Я потрясённо молчала. У меня не было слов. Да и что я могла сказать? Что в данный момент в мире нет человека, который ненавидел бы его больше, чем я? Понял бы он? Прочувствовал бы?
Я побелела от ярости. Мою жизнь спустили в унитаз. Снова. И я снова позволила это с собой сделать.
- Я не хотел, чтобы ты когда-нибудь об этом узнала. Но после той ночи… Я вижу, что нанесённая рана, намного глубже, чем можно было предположить. Не надо, Бет. Он не стоит того.
Это неожиданное сочувствие в его голосе окончательно лишило меня самообладания.
Я не могла больше ни минуты выдержать в обществе Дэвида Рассела. Словно в тумане я поднялась из-за стола и на ватных ногах направилась к выходу.
Я слышала, как он окликает меня. Выйдя из ресторана, я пошла вдоль по улице. Направление было неважно, главное - куда-то идти. В том, что двигаешься, есть какой-то смысл. В остальном, происходящем в моей жизни, смысла вообще не было. Никакого.

Неожиданно я поняла, почему после смерти своей любимой Дженни ФоррестГамп три года бездумно бегал по стране. Бегство от себя требует определённой свободы. Пока у меня её было недостаточно, поэтом от себя я всего лишь шла.
- Позволь мне отвести тебя в отель.
Голос за моей спиной не был неожиданным, но я всё-таки вздрогнула.
- Оставьте меня в покое.
- Не раньше, чем отвезу в отель.
- Хорошо. - Я резко остановилась, поворачиваясь к стоящему за моей спиной мужчине. - Но пообещайте, что я больше никогда - вы слышите меня! - никогда вас не увижу.
- Обещать не буду, но сделаю всё, что в моих силах.
Я позволила усадить себя в такси и устало откинулась на сидении, закрыв глаза.
- Бет…
- Не начинайте! - резко оборвала я Дэвида. - Того, что вы сказали, вполне достаточно.
- Пройдёт немного времени, и ты поймёшь, что я был прав.
- Надеюсь, что пройдёт немного времени, и я пойму, что больше вас не ненавижу.
- Бет…
- Хватит, - всхлипнула я. - Оставьте мне хоть каплю гордости.
Остаток пути мы провели в молчании.
Чтобы пресечь ненужные споры, я разрешила проводить себя до номера. Хотя, вряд ли то, что Дэвид просто шёл за мной, можно было назвать проводами.
Я провела карточкой по замку и открыла дверь. Мистер Рассел протянул руку, перекрывая мне путь:
- Я прошу тебя лишь об одном: не делай глупостей. Не дай этому досадному недоразумению испортить себе карьеру. Как к профессионалу к тебе нет никаких нареканий.
Я повернулась, медленно откинула назад голову и встретила его взгляд.
- Не волнуйтесь, - сказала я твёрдо. - Подобного удовольствия я никому не доставлю.

Но уже через час, в течение которого я раненым зверем металась по номеру, моё решение изменилось.
Позвонив в справочное аэропорта, я узнала расписание вылетов на Ки Уэст. Проведя бессонную ночь, в шесть утра я уже выписалась из отеля. У администратора я оставила конверт, который попросила отправить с утренней почтой. Туда я вложила все отчёты, заполненные мною для бухгалтерии, а также заявление об увольнении. Конечно, я должна была отработать положенные две недели в «Рассел Интернешнл», но не думаю, что в ближайшее время меня будет заботить этот вопрос.
В аэропорту я потратила кругленькую сумму, докупая необходимые вещи. Шлёпанцы, пара купальников, шорты, майки, крем для загара и широкополая шляпа - всё это внесло приятное разнообразие в моё изначально не очень весёлое утро. Но уже в начале девятого, пролетая над бескрайними водами Мексиканского залива и жмурясь от бьющего в иллюминатор неумолимого флоридского солнца, я поняла, что жизнь намного прекрасней, чем казалась на первый взгляд.

Глава 8

Конечно, это была авантюра. Но по прилёту на Ки Уэст я решила попытать счастья и позвонила в отель, который несколько месяцев назад выбрала для своего так и не состоявшегося свадебного путешествия. События последних дней лишили меня возможности испытывать какие-либо сожаления по поводу того, что я еду туда одна. Мне нужен был отдых, и я не понимала, почему бы не отдохнуть в месте, которое изначально нравилось.
Мне повезло: буквально накануне вечером семейная пара из Айдахо отказалась от брони, так что, продиктовав данные своей кредитки, через десять минут я получила в своё распоряжение небольшой коттедж с одной спальней, а ещё через час - стояла на палубе парома, который шёл к острову.
Окна моего коттеджа выходили в сад. Маленькое патио с плетеной мебелью, окружённое тенистыми тропическими деревьями, потрясало воображение. Я открыла все двери и окна, впуская свежий насыщенный солью воздух, и с удовольствием его вдохнула. Почти двенадцать часов я представляла собой натянутую пружину, и только сейчас напряжение постепенно начало меня отпускать. Я старательно не думала о том, что произошло в Майами, решив дать своему мозгу и сердцу передышку. Необходимо было сосредоточиться на трёх важных делах: во-первых, принять душ, во-вторых, позвонить сестре и в-третьих - хорошенько выспаться. Начать я решила со звонка.
Наверное, сработала сестринская интуиция, потому что когда я в виде телеграммы отбарабанила Мэгги последние новости, вопросов у неё не возникло.
- Я бы хотела, чтобы сейчас ты была поближе к нам. Например, в Хэмптонсе, с ребятами. Но это твоё решение, милая, я не должна его оспаривать. Если ты считаешь, что поступила правильно, значит, так оно и есть.
- Пожалуйста, не говори ни о чём родителям иРику.
- Хорошо. - Мэгги немного помедлила. - Я так понимаю, что никаких планов на будущее дальше ближайших двух недель у тебя нет?
- Нет, - призналась я. И тут же добавила: - Мэг, найди мне квартиру.
- Хочешь переехать?
- Да. Поближе к вам. Если Ричард, разумеется, не возражает.
- Ещё бы он возражал! - хмыкнула сестра. - Мы любим тебя, солнышко. Рик так же волнуется за тебя, как и все.
В общих чертах я обрисовала свои пожелания относительно квартиры, и Мэгги пообещала разведать обстановку. Мысль, что я буду жить рядом с сестрой и её семьёй, очень вдохновляла. На одиночество, самобичевание, саможаление и самокопание я отвела себе следующие две недели. По истечении их я дала себе слово, что верну контроль над своей жизнью. Выверенная позиция и личная, и профессиональная, и общественная привели меня к разбитому корыту. На каком-то этапе я потеряла саму себя. Именно осознание этого факта и изменило моё решение в Майами.

Тогда я металась по номеру и не знала, кого ругать больше: Джеймса, который изменял мне, Дэвида, который взял на себя заботу открыть на это глаза, или же себя - за то, что выставила себя полной идиоткой. Гнев быстро уступил место обиде. Если Джеймс разлюбил меня, зачем было продолжать отношения? В какой бы момент правда ни всплыла, всё равно она оказалась бы для меня шоком. Но шок можно пережить - ни я первая, ни я последняя, кого бросают. Было бы тяжело, но не было бы противного приступа горечи из-за того, что беда моя выставлена на всеобщее обозрение. Сколько ещё человек в курсе? Кто из тех, кто с одобрением смотрел на нас, знал о неискренности и фальши наших поцелуев и объятий? Меня передёрнуло от мысли, что среди этих людей могли быть любовницы Джеймса. Посылали ли они проклятья или же лениво ухмылялись, когда я тянулась, чтобы поцеловать своего любимого. Мне стало так гадко, что я еле успела залететь в ванную, где меня благополучно вырвало.
Лёжа на кафельном полу, я плакала: по себе, по своей жизни, по разрушенным мечтам. Я искренне не понимала, чем заслужила подобное. Всё выглядело так, словно Джеймс только что бросил меня снова: нож, который я до сих пор чувствовала в сердце, то и дело проворачивался.
Как бы хотелось быть сильной. Как бы хотелось гордо поднять голову и послать всё к чёрту. У меня же почти получилось - до сегодняшнего вечера я считала именно так, - а меня отбросили назад во времени. Я застонала, вспоминая, сколько сил ушло на восстановление душевного равновесия, веры в себя, надежды на лучшее - теперь же взять их было просто неоткуда. Я была эмоционально истощена.
Вернуться в Нью-Йорк, влиться в уже привычную обстановку ежедневного, ежечасного, ежеминутного сочувствия - от этой мысли я содрогнулась. Да и лицемерно было бы теперь его принимать. Но с другой стороны, я вовсе не собиралась кричать о своей обиде. Не собиралась расписываться в собственном бессилии и неполноценности. Мне хватило нескольких минут, чтобы понять, что я не хочу возвращаться домой. Куда бы то ни было не хочу возвращаться. Нужно было сделать шаг вперёд, а для этого порвать с тем, что упрямо тянуло меня назад. И когда я задумалась над тем, что же тянет меня назад, то пришла в ужас. К без пяти минут тридцати я пришла с тем, с чем в восемнадцать уходила из дома: у меня была семья и стремление сделать карьеру. Треть жизни в статике. Никакого развития. И никто не даст гарантии, что через десять лет я не приду к тому же знаменателю. Так какого чёрта я с собой делаю?
Выбор между Боливией и Сансет Ки был очевиден.

Я предупредила Мэгги, что отключу телефон. При необходимости, она могла связаться со мной через рецепцию отеля. Сестра, пообещав, что побеспокоит меня только в крайнем случае, пожелала удачи и ни в коем случае не жалеть себя.
Следующую неделю я сибаритствовала. Спала, ела, плавала в море, загорала. Я не заводила знакомств, не стремилась к новым впечатлениям и к девяти вечера обычно уже была в постели.
Не могу сказать, что за всё это время я ни разу не впала в уныние или же не жалела о принятом решении уволиться из «Рассел Интернешнл». Но стоило мне вспомнить жёсткое лицо Дэвида Рассела, как все мои сомнения испарялись. Жестокий, своенравный, беспринципный человек, играющий людскими судьбами - вот кем он оказался на самом деле. Довольно скоро я начала понимать, что не по его вине Джеймс ушёл от меня. В конце концов, это был всего лишь вопрос времени: Виктория или же кто-нибудь другой - какая разница, ради кого он бы меня бросил. Но я от всего сердца ненавидела мистера Рассела за то, как он преподнёс эту новость. После той ночи, когда он не остался ко мне равнодушен, я могла рассчитывать на проявление элементарного сочувствия, не говоря уже о такте и уважении. В последнем же разговоре он будто отчитывал меня на ковре в своём кабинете, и моё проявление эмоций счёл непрофессиональным и недостойным.
В душе бушевала буря, когда я думала об Дэвиде Расселе.

Ноушла и злость, и не осталось ничего, кроме стыда. На короткое время мне показалось, что Дэвид заинтересовался мной, как женщиной, и теперь я ругала себя за то, насколько сильно эта мысль меня взволновала. Если вспоминать историю про Золушку, то теперь я чувствовала себя даже не уродливой старшей сестрой. Я была тыквой. Тыквой, которая однажды превращалась в карету. Гораздо менее унизительней я чувствовала бы себя, если бы мистер Рассел мне всё рассказал сразу – прямо в лифте, где так опрометчиво сообщил о своём интересе. Приглашение на конференцию, личный обед, затем ужин, где я была его парой, затем ночь, утреннее объяснение, «когда мы займёмся любовью…» - господи, я всё ещё краснела, когда вспоминала, как он это говорил. Я была вправе считать всё, что случилось дальше, эмоциональным предательством. Что значит физическая измена по сравнению с этим? Джеймса я до сих пор за него не простила. Не собиралась прощать и Дэвида.

И тем не менее, потихоньку я начала приходить в себя.
В субботу я решила провести время на Ки Уэсте, осмотреть местные достопримечательности. На пароме, подставив лицо солнцу и свежему ветру, я пребывала в благостном настроении, предвкушая прогулку и обед в каком-нибудь небольшом ресторанчике. Внезапно очень сильно захотелось услышать маму, и я порадовалась, что вместе с деньгами и документами автоматически бросила в сумочку телефон. Включив аппарат, я увидела несколько десятков сообщений о пропущенных вызовах, и, не просматривая, стёрла их одним нажатием клавиши.
Мама была рада меня слышать.
- Мэгги сказала, что ты взяла отпуск. Я давно говорила, малышка, что ты очень много работаешь. Да ещё этот паскудник Джеймс … - мама тяжело вздохнула. - Никогда не прощу ему того, как он с тобой обошелся.
Я заверила её, что в этом вопросе у меня уже давно всё в порядке. Если бы мама знала, насколько сильно мы все ошибались в Джеймсе, её бы точно хватил удар. Она искренне любила его. Как и папа. И у меня был ещё один повод злиться на бывшего жениха –за обман их доверия.
- Кстати, на тот случай, если ты позвонишь мне первой, Мэгги просила тебя связаться с ней. Ничего срочного, насколько я понимаю, но всё-таки…
Распрощавшись с мамой, я набрала номер сестры. Думаю, Мэгги нашла мне квартиру. Включился автоответчик. Я быстро наговорила сообщение, снова, как и маму, заверив её, что у меня всё хорошо.
- Мама передала, что ты хотела со мной поговорить. Я оставлю телефон включённым, так что звони.

Я бродила по самому южному городу континентальных Соединённых Штатов, в своё удовольствие разглядывая дома, витрины сувенирных магазинов и разношёрстную публику. В основном, это были такие же, как и я, туристы.
Взяв такси, я поехала к дому-музею Эрнеста Хемингуэя, где мне так же удалось увидеть знаменитых шестипалых кошек Ки Уэста. Я читала о них во многих путеводителях, и, с удовольствием понаблюдала за этими своенравными животными. Когда Мэггиисполнилось десять, ей подарили котёнка. Я ужасно расстроилась, что изначально Чарли не был моим, но скоро кот стал всеобщим любимцем. У Рика оказалась аллергия на кошек, и Чарли остался жить с родителями. Когда пять лет назад он умер от старости, это стало трагедией для всей семьи. Я дала себе клятвенное обещание больше никогда не заводить животных. Но смотря на множество вальяжно расхаживавших по улицам ухоженных кошек, готова была изменить своё мнение.

Мэгги перезвонила через два часа.
- Знаю, что не должна была тебя отвлекать, но произошло кое-что необычное. - Я вся обратилась в слух. - В среду вечером нам звонили с твоей работы. Трубку снял Рик. Разумеется, он был не в курсе происходящего, поэтому ничего внятно ответить не смог. Кстати, позже он устроил мне разнос из-за того, что я не сказала, что ты осталась во Флориде. А вчера ему снова позвонили, теперь уже на его сотовый. Этот идиот всё и выдал. Надеюсь, мы тебя не подвели? - простонала Мэгги жалостливо.
- Нисколько, - улыбнулась я в трубку. - Думаю, какие-нибудь проблемы с оформлением выходного пособия. Ничего, что не терпит до моего возвращения.
- Бет, ты действительно уверена в том, что ты делаешь?
Сомнение в голосе сестры придало мне сил.
- Да, Мэгги. Уверена.
- Ситуацию с квартирой я мониторю, так что не переживай. Об остальном поговорим, когда вернёшься.
Мы распрощались, и я практически сразу выкинула из головы наш разговор.

В воскресенье с утра я ушла на пляж. Популярный роман в мягкой обложке, купленный накануне, меня не вдохновил, и, отбросив его, я снова предалась размышлениям.
Необходимо было найти работу. Нельзя сказать, что задача стояла первоочередная, но и спускать всё на тормоза не стоит. Что-нибудь не очень ответственное, чему можно будет посвящать несколько часов в день. В конце концов, я имела полное право пожить для себя: в банке на счету у меня было достаточно денег, чтобы какое-то время чувствовать себя уверенно.
Комок влажного песка приземлился ровнёхонько на мой живот. Шезлонг жалобно скрипнул, когда от неожиданности, я резко села. Очки полетели вниз, как и книга, и стоящий рядом со мной бокал с холодной содовой.
- Посмотрите, что вы наделали!
Южный акцент матери близнецов от волнения стал более заметным. Она кинулась ко мне, помогая восстановить порядок.
- С вами всё в порядке?
Я энергично отряхивалась от песка, но краем глаза успела заметить улепётывающих от места происшествия маленьких хулиганов. Мне не удалось сдержать смех от того, как синхронно вылетали из песка их розовые пятки.
- Спасибо, всё хорошо, - смеялась я. - Ничего страшного.
- Они иногда бывают такими несносными, что у меня опускаются руки. - Она подняла с песка мои очки и книгу, пока я снимала с шезлонга мокрое полотенце.
- Это же просто дети, - примирительно сказала я.
- Хорошо, что вы так прореагировали. Некоторые бы возмутились.
- У меня двое племянников. Что называется, не привыкать.
- О! - Ярко накрашенный рот растянулся в понимающей улыбке. - Можно сказать, нам повезло.
Блондинка вызвалась сходить за другим полотенцем и резко пресекла мои возражения. Быстрым взглядом она окинула сидевших у воды нахохлившихся близнецов и погрозила им пальцем.

Через несколько минут, вернувшись со свежим полотенцем и двумя стаканами освежающего коктейля, она передвинула свой шезлонг поближе, с явным желанием продолжить знакомство.
Я узнала, что зовут её Лорейн, и она действительно из Техаса. У её мужа было несколько вышек, и, как я поняла, Лорейн вела жизнь богатой, не обременённой заботами жены нефтяного промышленника.
- ДжейТи разрешил мне эту поездку только после того, как узнал об этом месте абсолютно всё. Солидный курорт для семейных пар. Никой молодёжи и соблазнов. - Лорейн горестно вздохнула. - Нельзя сказать, что я ищу приключений, но иногда так хочется пофлиртовать. Хотя бы для того, чтобы держать себя в тонусе. Надеюсь, вы понимаете, о чём я.
Я кивнула. Такая женщина, как моя новая знакомая, физически должна нуждаться в восхищённых мужских взглядах.
- Но ДжейТи знает, что делает: ни одного одинокого мужика за две недели. Все при жёнах и детях. Я уже готова перекинуть своё внимание на пляжных мальчиков. - Лорейн чувственным жестом поправила высоко заколотые золотистые волосы. - Хотя, сейчас в баре наткнулась на один потрясающий экземпляр. Надо будет разведать, с кем он здесь.
Лорейн обернулась назад, туда, где в тени высоких пальм располагался открытый прибрежный бар. Я проследила за её взглядом.

Несколько человек стояли стойки, заказывая напитки. Один мужчина в белой рубашке сидел на высоком табурете и, облокотившись на локоть, рассматривал побережье. Что-то смутно знакомое было в его фигуре: в том, как откинута голова, как ровно он держит спину. На его голове была белая бейсболка, но мне удалось разглядеть, что волосы под ней тёмные. Одна нога мужчины стояла на земле, другой он опирался на перекладину табурета. Расслабленность и готовность к прыжку одновременно.
- Спереди ещё лучше, - мечтательно проговорила Лорейн.
В это мгновение он повернул голову и посмотрел прямо на нас.
Узнавание было настолько неожиданным, что я не удержалась удивлённого вскрика.

- А я что говорила! - с восторгом выпалила моя соседка. - Просто воплощение секса!
Меня снесло с шезлонга словно ураганом. Бежать на этот раз я не собиралась. Наоборот, я раз и навсегда собиралась со всем этим покончить.
Скрытые под тёмными очками глаза, не отрываясь, следили за тем, как разъярённой фурией я летела через весь пляж. Я видела, как поменялось выражение его лица, когда он узнал меня. Ленивая расслабленность уступила место вежливому ожиданию. Но меня уже было не остановить.
- Какого чёрта ты делаешь на моём острове?
Ровно до того момента, какмоя босая нога не зацепилась за порожек, отделяющий деревянный настил бара от песка, я не замечала, что моя рука всё ещё сжимает стакан с коктейлем. В следующую секунду его содержимое оказалось на светлых брюках мужчины, а я - в его объятиях. Подхватив меня, он притянул к себе моё испуганное лицо и немедленно его губы обрушились на мои.

Глава 9

Нападение было неожиданным. Горячий язык ворвался в мой рот, по-хозяйски начав его исследовать. Сильные руки распластали меня по обнажённой твёрдой груди, а лёгкий толчок вперёд крепкого бедра обжёг живот.
Но изумление первых мгновений быстро прошло, уступив место неудержимой ярости.
Да, я была зла, когда на всех парах летела к Дэвиду Расселу. Я была готова ударить его, отвесить пощёчину, сорвать тёмные очки. Пнуть. Самообманом было полагать, что за эти дни я смогла успокоиться. Один лишь взгляд на излучающую силу и самоуверенность мужскую фигуру, и на меня разом нахлынуло желание стереть с его лица самодовольную ухмылку. Растоптать, растереть в порошок и развеять по ветру.
Не стоило ему меня целовать. Ох, не стоило. Он дал мне в руки оружие, и я тут же начала сражаться.
Я вцепилась в его шею, ещё больше вдавливая в себя его губы. Мой язык обвился вокруг его языка, и я вытолкнула его из себя, захватчиком врываясь в жаркий мужской рот. Зубы стукнули о зубы, из груди вырвался рык. Ничего чувственного не было в моём поцелуе. Наоборот, яростно целуя Дэвида, я показывала, насколько сильно его ненавижу.
Прикусив его нижнюю губу, я всосала её, не заботясь о том, что, возможно, делаю ему больно. Руки, сжимающие талию, двинулись вверх, к плечам. Дэвид попытался меня отодвинуть, но я лишь усилила натиск своего рта. Мне казалось, я всё держу под контролем, но затем рот заполнил солоноватый привкус крови: я его укусила. В то же мгновение в районе живота я почувствовала давление: Дэвид возбудился. Это движение немного меня отрезвило. Тяжело дыша, я остановила поцелуй, но руки до сих пор судорожно сжимали мужскую шею. Постепенно до меня начали долетать звуки окружающего мира: людские разговоры, смех, позвякивание бокалов. Они служили полутонами для звука, на котором я пыталась сосредоточиться: тяжелого мужского дыхания. Это радовало. Какие бы цели Дэвид ни преследовал, начав поцелуй, не он вышел победителем в этой схватке.
А ещё я не закрыла глаза. Глупость девчоночья, возведённая в ряд аксиом: «Никогда не закрывай глаза, если тебя целует не тот парень». Мэгги поделилась ею, когда мне было пятнадцать.
Я не закрыла глаза в поцелуе и сейчас, тяжело дыша, таращилась на влажные, твёрдые мужские губы. Они слабо дёрнулись, а затем разомкнулись:
- Я же просил тебя не делать глупостей.
Чётко, без ожидаемого срыва в голосе, без хрипотцы. Дыхание сбилось, но не настолько, чтобы показать его уязвимость.
Ничерта я не победила!
- Ты первый начал.
Дэвид схватил меня за подбородок и резким движением приподнял лицо. Мои зубы клацнули. Даже сквозь тёмные очки я ощущала ярость, которой пылали его глаза.
- Чёрта с два я это начал!
Кроме злости и обвинения в его тоне было кое-что ещё. Как будто бы горечь. Я списала это на гудящую в ушах кровь.
- Что ты здесь делаешь? –Я снова ринулась в бой. - Только не говори, что захотел погреться на солнышке.
- А даже если так?
Я начала закипать.
- Я обвиню тебя в сексуальном домогательстве.
- Ты же уволилась.
- Тогда в преследовании.
- Я не принимаю твоей отставки.
- И ты приехал, чтобы сообщить мне об этом? Не велика ли честь?
Внезапно Дэвид чуть ли не силой отпихнул меня от себя и вскочил на ноги. Его массивная фигура нависла надо мной, и я испуганно пискнула, когда он резким движением сдёрнул с себя очки. Он действительно был в ярости. Потемневшие серые глаза метали молнии.
- Я просил тебя не делать глупостей, - рявкнул он. - А ты сбежала, как последняя трусиха. Ты можешь себе представить, скольких людей я поставил на уши, чтобы тебя разыскать! Сколько договорённостей нарушил, чтобы прилететь сюда?!
- Для чего? - закричала я. - Чтобы я отработала полагающиеся две недели? Так уволь меня за прогулы и катись к чёрту!
Как у меня нашлись силы противостоять этому разъярённому хищнику – я не знаю. Но рык, раздавшийся из его груди и заходившие на побелевшем лице желваки, подсказали мне, что я перешла черту.
- Маленькая ведьма!
В следующее мгновение я почувствовала, что взлетаю в воздух: стремительно нагнувшись, Дэвид подхватил меня под колени и одним движением перебросил через плечо.
По-моему, я уже лет двадцать не визжала. И уж точно никогда не висела вниз головой на мужском плече, не брыкалась и не молотила его кулаками по спине. Представься возможность – я бы с лёгкостью его ещё и укусила.
- Отпусти меня немедленно, негодяй! - Он невозмутимо шагал по песку к морю. Когда его намерения стали ясны, я немедленно перешла на ультразвук: - Ты не посмеешь! Только попробуй кинуть меня в воду!
Как был - в парусиновых туфлях и одежде - Дэвид вошёл в море. Не обращая внимание на крики и всё так же крепко держа меня на плече, он зашёл на глубину и полностью погрузился в воду. Там он меня и отпустил.
Мне удалось вовремя задержать дыхание и не захлебнуться. Полностью дезориентированная, я руками и ногами молотила по воде. Почему-то никак не удавалось определить где дно, и куда выплывать. Я барахталась, как лягушонок, и уже начала паниковать, когда две сильные руки выдернули меня на поверхность. Полуслепая, полузахлебнувшаяся, еле дышащая под налипшими на лицо волосами, я вдруг почувствовала, что вот-вот разревусь. Эта эмоциональная и физическая борьба вымотала меня окончательно. Наверно, именно эту цель преследовал Дэвид, бросая меня в воду. Но я вовсе не остыла – я окончательно расклеилась в этих тёплых, гостеприимных водах. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Не хочу, чтобы он вообще меня видел!
Отдавая последние силы тому, чтобы не расхныкаться, я стиснула зубы и отбросила с лица волосы. Не поднимая головы, я открыла глаза и упёрлась взглядом в полуобнажённый мужской торс в ореоле плавающей на воде белой рубашке.
- Так-то лучше, - проговорил Дэвид. - Теперь мы поговорим.
Не удостоив его ответом, я развернулась и пошла от него прочь.
- И долго ты собираешься от меня бегать? - полетело мне в спину.
Стараясь двигаться как можно ловчее, я на дрожащих ногах продиралась сквозь волны к берегу.
- Несносная девчонка! Сейчас же остановись!

Дэвид выругался и шумно зашагал за мной через волны. Но почти сразу до моих ушей долетел громкий всплеск и сонм проклятий:

- О, чёрт!
Надеюсь, он там себе что-нибудь повредил.
Я выбралась на берег и, утопая голыми пятками в песке, что есть мочи рванула к своему лежаку.

Лорейн встретила меня широкой улыбкой.
- Ну, подруга, ты даёшь! Вообще-то, я первая его увидела.
- Забирай! - выпалила я, кидая в пляжную сумку очки, книгу и крем для загара. - Не хочу больше видеть этого придурка!
- Вот и мы с ДжейТи так же: то целуемся, то ругаемся. То он меня в воду кидает, то я его. Все мужья одинаковы.
Я даже на секунду замерла:
- Он мне не муж!
- Не гони! - у неё вытянулось лицо. - Сразу видно, что вы хорошо друг друга знаете.
- Знаем. Знали, - поправилась я, стягивая с лежака полотенце. - Он мой босс. Слава богу, бывший.
Прищурившись, Лорейн посмотрела на море – туда, где, надеюсь, Дэвида Рассела доедали акулы.
- Босс или кто-то там ещё – неважно! - усмехнулась она. - Не думаю, что он согласен с определением «бывший». Во всяком случае, настроен он довольно решительно. У тебя ровно десять секунд, чтобы убраться отсюда. М-мм, какой красавчик! - мечтательно протянула она. - Могу задержать его минут на пять. Если ты не против, конечно.
- Сделай милость!
Схватив свои шлёпанцы, я побежала в сторону главного здания. Из него вели несколько выходов, и если Лорейн удастся хотя бы на несколько минут задержать Дэвида, у меня есть шанс незаметно добраться до моего домика и укрыться в нём. Очень надеюсь, что Дэвиду неизвестно, в каком именно из тридцати семи коттеджей острова я обитаю. Пусть хоть носом землю роет. А если дороет и будет докучать – позвоню в администрацию: пусть вызывают полицию.
Мой план сработал. Петляя среди пальм и уютных двориков – пустых, и с отдыхающими возле бассейнов обитателями – я благополучно добралась до своего коттеджа. Из груди вырвался вздох облегчения, когда, проведя карточкой по электронному замку, я услышала характерный щелчок: сейчас, сейчас я буду в безопасности!
Но, отворив дверь, я чуть не перелетела за порог, споткнувшись о стоящую прямо у входа сумку. Что ещё за фокусы! Я обалдело уставилась на неё. Сумка была красно-коричневая, выполненна из плотного полиэстера с кожаными вставками. Явно дорогая. И до категоричности мужская.
Не отводя глаз от сумки, я обошла её по широкой дуге. Так обходят лежащую посреди дороги кобру. Я была загипнотизированным ею кроликом, который, вдобавок, отличался крайне й нерасторопностью: через секунду на пороге всё ещё открытой двери кроличьей норки материализовался предполагаемый хозяин кобры.
Лорейн с задачей не справилась.
С Дэвида ещё капала вода. Рубашку он так и не снял, и ранее белоснежный хлопок невыразительно серел на его загорелом теле. Белые брюки облепили стройные мускулистые ноги, довольно неприлично топорщась на том месте, куда я старательно пыталась не смотреть.
Он был бос и ужасно, ужасно сердит.
- Это твоё? - ткнула я пальцем в сумку.
Бросив на меня испепеляющий взгляд, Дэвид вошёл дом и закрыл за собой дверь. Хорошо так закрыл. Аж стёкла зазвенели.
Сбитая с толку и его появлением, и этой дурацкой сумкой, я наблюдала, как, подняв её с пола, он прошёл мимо меня и скрылся в спальне.
Я зажмурилась и потрясла головой. Неужели, мне это не привиделось?
Осторожно, на цыпочках, я пошла вслед за Дэвидом и с опаской заглянула в спальню. Комната оказалась пуста. Раскрытая сумка стояла на моей кровати, а из ванной раздавался звук льющейся воды.
Этот наглец принимал душ в моём номере!
Поражённая абсурдностью ситуации, я опустилась на кровать и уставилась на дверь ванной. Ни единой мысли не было в голове. Вопросов же там роилась целая стая. Или рой. Разве рой может роиться? А если не роится, то что он тогда делает?
Я так и взвилась на кровати. Человек всеми способами вытер об меня ноги: сначала морально, потом фигурально, а теперь ещё и буквально – притопив, как нашкодившего щенка, а я вопросы формулирую!
- Ну уж нет!
Сдёрнув с кровати по-хозяйски развалившуюся сумку, я рванула назад в гостиную. Там, открыв входную дверь, я со всего размаха запустила сумкой в воздух.
- Полегчало?
Подпрыгнув от неожиданности, я крутанулась вокруг своей оси...

… и мгновенно лишилась дара речи.
Каким бы негодяем и наглецом ни был стоящий передо мной полуобнажённый мужчина, но этот негодяй и наглец был чертовски привлекателен. Я по достоинству оценила и подтянутую фигуру, и рельефность мышц груди, и совершенно неожиданно обнаруженный крепкий пресс. Почему-то больше всего меня впечатлили руки – настоящие мужские руки от локтей покрытые тёмными волосками. Сильные, крепкие, вылепленные со скульптурной точностью. Я вдруг вспомнила, как несколько ночей назад эти руки обнимали меня, и моментально залилась краской.
- Это хорошо, что тебе стыдно, но я хотел бы получить назад свои вещи.
Дэвид всё ещё злился, но кризис, похоже, миновал. Рот его был упрямо сжат, серые глаза всё ещё «штормили», но уже не так яростно. Блестевшие на обнажённой груди капельки воды сбивали меня с толку. Они казались мне очень трогательными, добавляющимиего облику мягкости – что вовсе было ненужным. Да и вообще… раздражало.
В отличие от ДэвидРассела, свиньёй я не была.
И в волейбол играла плохо – сумка не улетела дальше второй ступени крыльца.
В доме я кинула её перед собой – почти туда же, где впервые обнаружила, и, собрав остатки своего достоинства, прошагала мимо её хозяина в спальную.
- Убирайся! - прошипела я не глядя.
- Не раньше, чем поговорю с тобой.
- Говори! - Сложив руки на груди, я повернулась к Дэвиду. Необходимо было покончить с этим, и как можно быстрее.
Он стоял на пороге спальни и, чуть склонив голову, изучал меня. Взгляд его задержался на моей груди, и в этот момент я осознала, что всё это время бегала перед ним в одном лишь крошечном бикини. Купальник был куплен во время хаотичного шопинга в аэропорту Майами и служил исключительно для загорания: белыйматериал был настолько тонким, что при малейшем намокании совершенно бессовестно меня обнажал. Поэтому-то я в нём в воду и не лезла. Вспомнив об этом, я скрестила руки и нервно засунула ладони подмышки. Мои телодвижения не остались незамеченными – этот наглец даже позволил себе улыбнуться.
- Говори! - повторила я, придавая голосу как можно больше строгости. Хотя, о какой строгости может идти речь, когда ты стоишь перед полуобнажённым мужчиной в бикини, пряча от него свои стоящие торчком соски.
- Поужинай со мной.
А вот теперь и я не удержала нервный смешок:
- Мистер Рассел, любое принятие пищи вместе с вами грозит для меня несварением.
- Поужинай со мной, - повторил Дэвид, не обращая внимания на хамское замечание.
Теперь его голос звучал мягче. Он сделал шаг в комнату, и я почти одновременно с ним отшатнулась назад.
- Не буду я с тобой ужинать.
- Прошу тебя, Бет! - Его глаза потемнели, но теперь уже не от гнева. Я нервно сглотнула и сделала ещё один шаг назад.
- После этого ты оставишь меня в покое?
- Если ты этого захочешь.
- Поверь мне, прямо сейчас я с нетерпением начинаю ждать этого момента!
- Тебе не обязательно мне хамить. Я и так уже понял, что ты обо мне не самого лестного мнения.
На одно мгновение мне стало стыдно. Но всего лишь на одно.
- О, мистер Рассел, не самого лестного – это ещё мягко сказано!
Он окинул взглядом мою фигуру, снова задержавшись на груди. В пылу спора я и не заметила, как опустила руки. Вспыхнув, я снова засунула их подмышки и презрительно поджала губы.
- Мне кажется, тебе лучше принять душ и переодеться, - сказал Дэвид и вышел из комнаты.
Несколько мгновений я смотрела ему вслед, поражённо открывая и закрывая рот.
Чёртов негодяй – он опять повёл в счёте!

Стоя под обжигающими струями душа, я со злостью тёрла себя губкой.

«Ну подождите, мистер Рассел! Теперь вы на моей территории. Клятвенно заверяю: этот ужин вы запомните надолго! »

Глава 10

Я всегда считала себя человеком разумным. Может, иногда разумность я путала со скучностью, но вряд ли за всю жизнь мне удалось принять участие хотя бы в одной мало-мальски серьёзной авантюре. Я искренне полагала, что продуманная в деталях поездка на побережье гораздо лучше внезапного порыва смотаться в соседний штат прошвырнуться по барам. Нельзя сказать, что я вообще никогда не совершала безумных поступков. Однажды, ещё учась в университете, мы с Анжелой действительно съездили в Нью-Джерси и хорошенько там напились. Ночной паром, качка, Анжела, держащая мои волосы… Боже, я по-настоящему жалка, если не могу вспомнить ничего более авантюрнее, чем то, как на обратной дороге меня выворачивало в Гудзон.
Моя теперешняя поездка на остров - поначалу я назвала её авантюрой, - носила профилактические цели. Нет - лечебные. Я излечивалась от жалости к себе. Появление Дэвида и моя на него реакция показали, что до ремиссии ещё далеко.

Протерев ладошкой запотевшее зеркало, я уставилась на своё отражение. На фоне белоснежного полотенца, намотанного на голову, мои горящие глаза и щёки выглядели особенно дико. Не горячая вода и не пар были тому причиной, и я не знала, что именно бесило меня больше всего: человек, который довёл меня до этого состояния или же то, что я позволила ему себя «довести».
Пора было уже выключить дурочку и понять, что не из-за моего увольнения ДэвидРассел приехал на «мой» остров. Не такой уж я и ценный кадр, чтобы за мной по свету гоняться. Значит, дело в другом. И скорее всего, это другое - ни что иное, как чувство вины. Дэвиду чтобы-его-черти-взяли Расселу стыдно за своё вмешательство в мою жизнь. Переживает, небось, что я наложу на себя руки. Конечно, после того, как я всю ночь прорыдала на его груди, он вполне мог испытывать сомнения относительно моей адекватности. Добавим и мою патологическую неспособность спокойно на него реагировать, наши стычки и тычки - вот вам и клинический рисунок. А мистер Барракуда Рассел не мог позволить себе заиметь в биографии фирмы суицидальное пятно.
Что ж, убедить его в том, что я вполне себе самодостаточна и без Джеймса, будет не трудно. Больше никаких слёз и сомнений. Никаких страданий ни по кому: ни по Джеймсу, ни по самому Дэвиду.
Я решительно сорвала с волос полотенце, но тут же замерла: я вовсе не страдаю по Дэвиду Расселу! Что за нелепые мысли!
Именно этот момент моя память выбрала для того, чтобы вернуть меня к нашему поцелую.
- Ох-х…
Ноги перестали держать, и, цепляясь руками за край раковины, я опустилась на пол.
Эти ищущие губы. Этот напор. Эта страсть… Боже мой! Я прижала руки к пылающим щекам, но второй раз за последнюю минуту мне пришлось себя одёрнуть: размечталась! Не было ни одной долбаной причины, по которой ДэвидРассел мог бы захотеть меня поцеловать. Правда, и на заглаживание вины это мало походило.
Но, чёрт побери, каким же жарким был поцелуй. Каким крышесносящим он мог бы стать, если бы я позволила себе расслабиться и полностью ему отдаться. Ведь, это действительно он первый начал. Он меня поцеловал - Дэвид. А я совсем ему не отвечала. И даже мысли такой не возникло - отвечать ему. Под музыку из «Титаника» я прошлась по его поцелую армейским маршем. Может, именно это его разозлило?

Голова шла кругом.
Не из-за чувства вины он здесь - теперь мне это понятно. Но из-за чего? Что могло побудить его приехать сюда? Или в договоре о найме я пропустила пункт об обязательном поцелуе руководителя компании для увольняющегося сотрудника? Я вытаращила глаза, глядя прямо перед собой. Не может быть, чтобы он…
Стук в дверь прервал мои размышления.
- Бет, ты уже час там сидишь. С тобой всё в порядке?
Что? Час? Неужели.
- Да, всё в порядке, - поспешно крикнула я, но быстро остановилась: какое, собственно ему дело…

Поднявшись с пола, я быстренько натянула на себя халат и снова намотала на голову полотенце. Всё-таки скандалить лучше одетой.
Распахнув дверь, я появилась из жаркой ванной словно мегера в клубах дыма. Слава богу, Дэвид тоже надел футболку - иначе мне было бы сложно с ним ругаться. Правда, это было так необычно - футболка на мистере Всегда Идеально Выглаженная Рубашка, - что на несколько секунд я потеряла дар речи. Но всего лишь на несколько!
Мотнув головой, я ринулась в атаку:
- Какое тебе дело, сколько времени я провожу в своей ванной? - накинулась я на него. - Что ты вообще делаешь в моём номере и кто, чёрт подери, тебя впустил?
- Не могу понять, нравишься ты мне в гневе или нет, - задумчиво протянул Дэвид.
Рыкнув, я бросилась к нему и остановилась ровно на расстоянии хука.
- Отвечай на вопрос!
- Какой из трёх?
Аррррррр!!! Руки непроизвольно сжались в кулаки.
- Ладно, ладно, - он засмеялся и, подняв верх руки, сделал шаг назад. - Начну с конца. Впустил я себя сам, с помощью ключа. В твоём номере я потому, что было бы удивительно, назвавшись твоим мужем, поселиться в другом. Ну а насчёт какое мне дело…
Одним плавным движением Дэвид приблизился ко мне. Как-то очень резко его стало много. В одно неуловимое мгновение заполнивший собой всё пространство, он навис надо мной, как… как скала. Могучий утёс в чёрной футболке с логотипом Ральфа Лорена и потёртых джинсах. Стоя перед ним - под ним, если точнее, - я почувствовала себя никчемной и маленькой. И растерянной…
- Неужели ты до сих пор не поняла, что мне определённо есть дело, - тихо закончил он.
Его шокирующие слова отлетели от меня, как горошины. Но его взгляд! Им он сбил меня с орбиты, на которой я вращалась вместе со своей злостью. Вся вселенная уместилась в его стальных глазах. Кролики и кобры, львы и овечки - ассоциаций масса, но суть одна: невозможно сопротивляться, когда на тебя так смотрят. Будто вбирают тебя глазами - твою силу, душу, жизнь. Никто и никогда раньше не смотрел на меня с таким выражением, поэтому во мне сейчас боролись два чувства: удивление и ужас.
В делано-игривом тоне Дэвида, когда он сообщал мне интригующую новость про неожиданное изменение статуса наших отношений, чувствовалась провокация. Он сказал это походя, ожидая, что я взорвусь от возмущения. И я бы обязательно это сделала, если бы сейчас меня не начало потряхивать.
Нервно сглотнув, я несколько раз моргнула и затем осторожно отошла от Дэвида. Сев на кровать, я уставилась на свои нервно сжатые руки. Времени у меня не было. Надо было обязательно что-то сказать или сделать. Я чувствовала, как он внимательно следит за мной, ожидая моей реакции. В голове крутилась всего одна мысль, и я её озвучила:
- Я тебе нравлюсь.
Это было утверждение, а не вопрос. Может быть поэтому он задержался с ответом.
- Да, - услышала я его ровный голос.
- Именно поэтому ты здесь.
- Да.
В одночасье мне всё стало ясно. Его приезд. Его приглашение на конференцию. Его заинтересованность мною. Его поцелуй. «Когда мы займёмся любовью…».
Было два варианта развития событий: либо я сейчас выкидываю его из своего номера - сама или с помощью администрации, - либо иду с ним на ужин и там выясняю, что именно ему от меня нужно.
Я соскребла с пола остатки своего самообладания и встала с кровати. Поплотнее запахнув халат, я наконец посмотрела на Дэвида:
- Я поужинаю с тобой.
- Я понял это ещё час назад, - усмехнулся он.
- Нет, я действительно с тобой поужинаю. - Я сделала ударение на последнем слове, с радостью отмечая, как вытягивается его лицо. - После этого ты отставишь меня в покое.
Ему почти удалось взять себя в руки, но до этого я различила нехороший огонёк, вспыхнувший в его глазах. Краешек его идеальных губ начал едва заметно подёргиваться. Вот так-так! Всего лишь одним предложением мне удалось его взбесить.
- Хорошо, - процедил он сквозь зубы. - Думаю, мы оба постараемся сполна им насладиться.
- Всё зависит от выбора блюд.
Я немедленно прикусила язык: а вот это говорить было вовсе необязательно.
- У тебя есть какие-либо предпочтения? - Дэвид прищурился.
Чёрт! Сама виновата. Но надо идти до конца. С вызовом я дёрнула вверх подбородком:
- Удиви меня!
Я действительно услышала, как его челюсть ударилась об пол. Вот так, напыщенный индюк. Я тоже умею играть в эти игры.
Отвернувшись от Дэвида, я подошла к комоду и начала перебирать своё бельё.
- Извини, мне надо переодеться.
Только после того, как через несколько томительных минут раздался щелчок закрываемой двери, я заметила, как дрожат мои руки. Тяжело вздохнув, я бросила разноцветные тряпочки обратно и села на кровать. Закрыв лицо руками, я уткнулась в колени, Чёёёёрт! Зачем я это сделала?
Дэвид прилетел сюда не из-за моего увольнения, и не из-за своего чувства вины. Он здесь из-за меня. В другое время его внимание могло бы мне польстить. Но после того, что он рассказал мне в Майами…
И снова я задалась вопросом, который непременно возникал, когда я начинала думать о случившемся: а так ли велика вина Дэвида? Да, он беспринципный человек, вмешивающийся в жизнь других людей, но если бы Джеймс действительно любил меня, разве удалось бы Дэвиду нас разлучить? Он признался, что познакомил Джеймса с Викторией, но не он спускал с моего несостоявшегося жениха штаны, чтобы тот сделал ей ребёнка.
Раскинув руки, я упала на кровать и уставилась в потолок. Я разрывалась между тем, что чувствовала и тем, что хотела чувствовать. Джеймса я теперь презирала. А Дэвида? Я злилась на него. Его манера поведения выводила из себя. Но то, что я испытывала к нему, нельзя было назвать презрением. И я очень удивилась, поняв, что и о ненависти речи не идёт. Мне было неловко в его присутствии – это да. Как бывает неловко перед человеком, который однажды застал вас в момент вашего главного дерьмо-триумфа.
Но вот он говорит, что я ему нравлюсь. Пусть не сам, пусть мне пришлось вытащить из него это признание, но я нравлюсь Дэвиду Расселу. Сюрприз, сюрприз!
А он мне? Я задумалась.
Дэвид был не совсем обычным мужчиной. Красивым, успешным, сильным, харизматичным, волевым, решительным – уже одного из этих качеств достаточно, чтобы женское воображение улетело в немыслимые дали. Но вкупе друг с другом, да ещё в одном человеке! Я не покривлю душой, если скажу, что, несмотря на необычность наших отношений, Дэвид мне нравился. И если бы… если бы всё сложилось по-другому…
Внезапно меня озарило, и я села в кровати. Стоп! Так сейчас и есть это самое «по-другому»! У меня больше никогда не будет шанса узнать, чем же я привлекла этого мужчину. Я хочу польстить своему женскому самолюбию, сходить с ним на ужин и если дело закончится чем-то большим – даю слово, я никогда не буду об этом сожалеть.
Это было против моих правил. Против разумности и рассудительности, в которых я себя обвиняла. Но что если в моей жизни всё изменится, если я стану вести себя по-другому. Я хочу попробовать стать безрассудной. Хочу думать только о сегодняшнем дне и о своём удовольствии. Может, это и есть ожидаемое мной выздоровление? Может, пришло время позаботиться о себе? Не боливийский чистильщик бассейнов, а ДэвидРассел – что до одного, что до другого мне – как пешком до Луны. Но насколько длинен будет этот поход зависит только от меня.

Никогда ни на одно мероприятие я не собиралась с такой тщательностью. Даже на первое свидание с Джеймсом. Приняв решение, я обещала себе насладиться и ужином, и - по возможности - компанией. Мне необходимо было почувствовать себя уверено, но ни одно из платьев, которые я привезла с собой из Майами, не подходило для необходимого типа уверенности. Я хотела выглядеть не профессионально как всегда, а женственно. А что если…
Белый сарафан, в котором впервые я предстала перед Дэвидом в его номере, показался правильным выбором. Символично: первый наш обед и последний ужин. Только настроение у меня теперь совсем иное. Тогда я волновалась потому, что не знала, чего же ждать от встречи с боссом. Теперь я тоже этого не знаю, но в этот раз я спокойна потому, что знаю, чего хочу я. В любой момент я смогу уйти, и если почувствую необходимость сказать «нет», обязательно это сделаю.
Вместо сандалий я выбрала босоножки, купленные накануне на Ки Уэст. Непрактичные - слишком высокий каблук, чтобы ходить по пляжу и слишком открытые для города - но покупка их тоже стала своего рода терапией. Раньше я бы не польстилась на переплетение тонюсеньких ремешков и сияющих стразов, но на ногах они смотрелись фантастически.
Волосы на этот раз я подняла наверх, закрепив их шпильками в небрежный пучок. Макияжем снова решила не злоупотреблять: лёгкий загар наполнил мою бледную кожу золотистым светом, поэтому основной упор я сделала на глаза, подведя их серебристым карандашом и наложив несколько слоёв туши. Я как раз размазывала пальцем по губам бежевый блеск, когда в дверь спальни постучали.
Во время сборов я периодически прислушивалась к тому, что происходит в гостиной. Иногда я слышала шаги, иногда голос Дэвида - наверное, он разговаривал по телефону. Однажды я почти уже вышла из комнаты, услышав за дверью сонм из нескольких мужских и женских голосов, а потом поняла, что это всего-навсего телевизор. Но последние двадцать минут в гостиной было тихо.
Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, запретив себе волноваться, и только после этого крикнула:
- Войдите.

Вместо футболки и джинсов на Дэвиде были светло-голубая рубашка и бежевые брюки. На ногах - мягкие кожаные туфли – ничего особенного, но по виду безумно дорогое «ничего особенного». Всё равно - как бы демократично Дэвид ни выглядел - для меня он навсегда останется стоять на пьедестале боссов: недосягаемых, но безумно сексуальных.
Я определённо произвела на него впечатление. Дэвид окинул меня взглядом с головы до ног, и от меня не ускользнуло, как потемнели его глаза и нервно сжались челюсти. Если он хотел получить удовольствие, растягивая игру, то я одним своим видом смешала ему все карты.
Но этого мне показалось мало:
- Ты не передумал? - произнесла я хрипло. Не специально - просто последние пару часов мне не с кем было разговаривать, и голос немного подсел.
Дэвид стал мрачнее тучи.
- Ужин ждёт, - проговорил он, махнув рукой в сторону комнаты.
Мои брови немедленно взлетели вверх:
- Не рискнул вести меня в людное место? - бросила я, проходя мимо него в гостиную. И сразу замолчала: она была пуста. Никакого накрытого стола, никаких подносов с едой и официантов. Я с удивлением обернулась к Дэвиду.
- Может, на время уберёшь свои колючки? - проговорил он, а затем подошёл ко мне и взял меня за руку. - Прекрасно выглядишь, Бет, - сказал он, поднимая её и целуя мою руку.
Меня бросило в жар.
- Ты тоже, - пробормотала я.
- Не передумала? - повторил он мой вопрос.
Вместо ответа я хмыкнула и дёрнула плечом.
Очень, блин, по-взрослому!

Мы ужинали на пляже. Один единственный столик, установленный в дальнем конце пристани. «Только Он и Она. Романтичный ужин, который вы можете устроить для своих любимых под яркими карибскими звёздами» - так, кажется, было написано в путеводителе. А ещё там было написано, что о подобном ужине необходимо позаботиться заранее - желающих для подобной романтики было множество. Я не хотела думать, как Дэвиду удалось устроить всё это. Я хотела услышать, для чего.
Нам предложили закуски. Расторопный официант, наливший после одобрения Дэвида вино в бокалы, быстро удалился, предупредив, что основное блюдо будет подано через полчаса. Мы остались наедине с морем, мягким тёплым бризом, закусками и друг с другом.
Дэвид не торопился. Он сделал несколько глотков вина, поставил бокал на стол и откинулся в кресле. Одна рука его лежала на столе, и он слегка поигрывал пальцами, постукивая ими по краешку ножа.
Я не хотела облегчать ему задачу и так же откинулась в своём кресле, вертя в руках бокал. Потом я сделала небольшой глоток, смакуя на языке немного терпкий напиток. Как вкусно! Никогда не разбирала в винах, но это определённо одно из лучших.
Я поиграла бокалом, крутя его в свете свечей, и с удивлением обнаружила, что мои пасы не остались незамеченными. Дэвид уже не казался расслабленным. Он облокотился локтем на подлокотник кресла и наблюдал за мной, в задумчивости проводя указательным пальцем по губам,
Не отводя взгляда, я сделала ещё пару глотков и поставила бокал на стол. Ну, приступим.
- Я нравилась тебе ещё до того, как ты познакомил Джеймса с Викторией?
Все последние часы именно этот вопрос больше всего не давал мне покоя. От того, как Дэвид ответит на него, зависит моё дальнейшее к нему отношения. Если он скажет «да», значит я буду думать, что он расчищал себе дорогу. А если «нет»…
- Да.
О, Господи!

- Я тебе уже озвучивал причины, по которым сделал это, - сказал Дэвид после небольшой паузы.
- И тебе не стыдно?
- А за что мне должно быть стыдно? Ты мнишь меня разорителем домашнего очага? А был ли он, очаг?
- Не тебе судить, - огрызнулась я и отвела от него взгляд, смотря на яркие огни закатного моря.
Что-то плохо у меня получается наслаждаться ужином и компанией. Сейчас Дэвид снова примется доказывает мне что-то. А я буду вынуждена выслушивать и соглашаться. Мы вернулись на неделю назад - снова ужин, снова разговор и спор. Но, если для нас это единственно возможный способ общения, то почему бы не выяснить всё сейчас и на этом его закончить?
- А Виктория?
- Что - Виктория?
- Тебе её не жалко? Если ты знаешь, какой Джеймс негодяй, как же ты мог позволить, чтобы он вошёл в жизнь твоей знакомой?
- Джеймс не больше негодяй, чем большинство из знакомых мне мужчин.
У меня расширились глаза:
- Ты его оправдываешь?
- Нет, - Дэвид помотал головой. - Но я знаю, как это бывает: неумение ценить то, что у тебя есть. Стремление к большему: в бизнесе, в карьере, в отношениях с женщинами. Джеймс просто перерос тебя, Бет. Тебе больше нечего было ему предложить, а то, что предлагала, ему было ненужно.
Меня окатила волна презрения к Дэвиду. Как он может?!
- Знаешь, - тихо проговорила я, вертя в пальцах ножку бокала. - Мне сейчас очень хочется тебя ударить.
Я подняла голову и смело встретилась взглядом с этими прекрасными, но наглыми глазами.
- Ты говоришь мне такие вещи… ты и раньше их говорил. Но неужели тебе никогда не приходило в голову, как больно это слышать? Мужчина, которого я любила, перестал меня хотеть. Я нежеланна, Дэвид. Я поняла это ещё в нашем последнем разговоре в Майами. Зачем ты в очередной раз тыкаешь меня в это носом?
- Любила или любишь?
- Извини?
- У тебя до сих пор есть чувства к Джеймсу?
Я усмехнулась:
- Конечно. И всегда будут.
С удивлением я обнаружила, что Дэвид напрягся. Его губы сжались в тонкую линию, а идеальный брови нахмурились.

- Он был моим первым, Дэвид, - продолжила я тихо. - А своих «первых» женщины не забывают. Я любила его когда-то, и, хотя сейчас эта мысль кажется мне невероятной, однажды я перестану его ненавидеть.
Он кивнул, как будто по-настоящему понял меня. На душе потеплело.
Снова взяв свой бокал, Дэвид сделал несколько глотков. Затем поставил его на стол и посмотрел в море. Впервые, разговаривая, он не смотрел на меня.
- Однажды я увидел, как ты поправляешь ему галстук. Это ерунда – обычное дело, и твои движения казались настолько привычными. А потом ты погладила лацканы пиджака, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щёку. А он не ответил. Не обнял тебя в ответ. Не поцеловал. Он воспринял это как должное. И мне стало интересно, за что женщина может так любить пренебрегающего ею мужчину.
- Джеймс не пренебрегал мной. - Последняя фраза резанула слух.
- Пренебрегал, Бет, - Дэвид посмотрел на меня чуть ли не с жалостью. - И ты сама это знаешь. Только по какой-то странной причине до сих пор не хочешь этого признать.
Эта жалость в глазах. Этот менторский тон. Опять!
- Что ж, - я выпрямилась в кресле, давая ему понять, что наш ужин закончился, так и не начавшись. - Поведём итог: я нежеланна и мной вполне можно пренебречь. Мне можно идти, или у тебя есть ещё что мне сообщить?
- Да, есть.
- Слушаю.
- Я хочу тебя. Так, как не хотел ни одну женщину на свете.
У меня отвисла челюсть. Сердце подскочило вверх и забилось где-то в районе горла. Я нервно ухватилась за край стола.
- Я практически не знаю тебя, - продолжил он, не замечая, или не желая замечать моей реакции. - Не знаю, что ты любишь, что ненавидишь. Какая твоя любимая музыка, фильмы. Умеешь ли ты готовить. Что заставляет тебя грустить, а что вызывает искренний смех. Может, то, что я однажды узнаю о тебе, мне не понравится и оттолкнёт меня от тебя, но сейчас я не могу думать ни о чём, кроме того, чтобы снова тебя поцеловать. И в этот раз я хочу, чтобы ты мне ответила. Я хочу попробовать тебя, Бет. Именно поэтому я здесь.
По мере того, как он говорил, я оседала в своём кресле. Ещё одно «никогда» в моей жизни: никто и никогда не заявлял мне, что хочет меня. Вызывала ли я вообще в ком-нибудь подобные чувства? Раньше мне и в голову не приходило думать об этом. Впрочем, в моей жизни было мало мужчин, которые едва ли могли сказать мне что-то подобное.
Это было гораздо больше того, что я надеялась услышать. Честность сидящего передо мной человека и пугала, и обезоруживала одновременно. Он вытаскивал из рукава все тузы, вслух заявляя о своих желаниях. Но я дала себе обещание потворствовать своим, и в эту самую минуту понимала, что наши желания совпадают.
Секс никогда не был для меня первостепенным. Может, потому что кроме Джеймса я никого не знала? Уже в середине наших отношений я поняла, что он довольно посредственный любовник. Оргазмы у меня были, но о большинстве из них я заботилась сама. Эмоциональная составляющая нашей близости была для меня важнее сексуальной. Теперь мне кажется, Джеймс это знал и бессовестно пользовался. Впрочем, скандалить с ним из-за того, что секс в очередной раз заканчивается минетом, я не собиралась. В конце концов, когда любишь, получаешь удовольствие уже от того, как твой любимый, кончая, шепчет твоё имя. Хотя… почему-то именно сейчас я вспомнила, что в последние разы Джеймс обходился нейтральным «детка». Ещё один гвоздь в крышку гроба моей сексуальной жизни.
- А если тебе не понравится? - Я немного боязливо взглянула на Дэвида.
- Я в этом сомневаюсь, - проговорил он тихо, но с тем же напряжением в голосе.
- А если не понравится мне?

- Значит, ты обязательно мне об этом скажешь.
- Это самый странный разговор, что был у меня в жизни, - призналась я, и посмотрела на свои руки, нервно теребящие край скатерти.
- Не могу утверждать того же, но этот определённо входит в первую десятку.
Может, когда-нибудь он расскажет мне и о других своих странных беседах. Может, этого никогда не случится. У меня был один вечер. Теперь ещё и одна ночь.
Ни сожалений, ни вины. Ни надежды.
Как хорошо, что люди не умеют читать мысли друг друга. Он получил моё согласие ещё до того, как закончил своё предложение. И как было бы ужасно, если бы Дэвид знал, что я была бы разочарована его не услышать.
- Хорошо. Покажи мне.
- Что показать?

- Покажи, как это, когда тебя хотят… так.

Глава 11

Напряжение между нами практически сразу улетучилось. Будто сказанные мной слова были отправной точкой для того, чтобы мы, наконец, смогли отпустить себя и стать самими собой. Мне больше не надо было задаваться вопросами, а Дэвиду, я полагаю, просчитывать мою реакцию на его ответы.
Он оказался интересным собеседником. Большинство вкусов - в еде, в музыке, в фильмах - у нас совпадали. Мы оба считали ДиКаприо самым недооценённым актёром современности, а «Чейзингкарз» группы «Сноу Патрол» вовсе не перепевкой «Эври брэс ю тейк» Стинга. Поговорили и о работе, аккуратно обходя моё увольнение, но быстро переключились на нейтральную тему путешествий. Мы легко согласились с друг другом, что Англия настолько же прекрасна, насколько отвратительна её национальная кухня.
В этот раз я не отказалась от крабов. И очень была благодарна Дэвиду, что он оставил этот факт без комментариев.
Ночь уже давно опустилась на остров, купая нас в свете звёзд и пламени свечей, расставленных вдоль пристани. Неожиданно я поймала себя на мысли, что давно мне не было так легко и свободно в общении с другим человеком. Семья не в счёт, Джеймс – тем более. Совершенно открыто я наслаждалась вечером, много смеялась и с удивлением обнаружила, что ответный смех Дэвида пробуждает во мне доселе незнакомое чувство принадлежностиэтому мужчине.

Но стоило лишь ему подняться из-за стола и протянуть мне руку, как всё изменилось.
- Идём, Бет.
Я вдруг почувствовала себя девственницей перед своей первой брачной ночью. Хотя мне было грех жаловаться: пусть до брака у нас так и не дошло, но в нашу первую ночь Джеймс повёл себя, как истинный джентльмен. Он был нежен и внимателен, доставив сначала удовольствие мне, а потом уже позаботился о своём. Было больно, но эту боль я быстро забыла, оглушенная неповторимыми ощущениямипервой близости с любимым. И сейчас точно так же я должна была забыть о том, что пережила с Джеймсом – ведь за руку меня держал совсем другой мужчина.
Вероятно, почувствовав моё колебание, Дэвид переплёл наши пальцы. Этот интимный жест заставил меня вспыхнуть, и я склонила голову, смотря себе под ноги.
- Господи, Элизабет, ты будто на заклание идёшь!
- Прости.
- Опять извиняешься.
Остановившись, он развернул меня к себе и лёгким жестом провёл по моей щеке.
- Это необязательно должно произойти сегодня, ты знаешь…
- Нет, - мотнула я головой. - Сегодня. Сейчас.
Дэвид взял моё лицо в ладони, большими пальцам обрисовывая скулы.
- Я не настолько альтруист, чтобы отказаться от того, что ты сама мне предлагаешь. Но не надо мне ничего доказывать, малыш.
То, с какой нежностью он выдохнул это «малыш», заставило мои ноги подогнуться. Чтобы не упасть, я ухватилась за его руки.
- Ты здесь совершенно не при чём.
- Вот как? - Тёмная бровь изумлённо выгнулась. - Ты разбиваешь мне сердце.
Я смущённо улыбнулась:
- Я о том, что это нужно мне. Я хочу доказать это себе.
- Что доказать? - выдохнул он, приблизив свои губы к моим.
- Что я всё ещё могу чувствовать.
Вместо ответа Дэвид накрыл мои губы поцелуем.
На этот раз всё было по-другому. Нежно и чувственно. С привкусом вина и ароматом самого Дэвида. Я не сопротивлялась, когда после нескольких нежных посасываний, его язык мягко скользнул в меня. Сильные руки спустились по моим плечам к спине и прижали к твёрдой груди. Это было неожиданно – почувствовать в его прикосновениях нежность, даже робость, и так же робко отвечать на них, словно я вновь была не целованной.
Застонав, я встала на цыпочки и ухватилась за шею Дэвида. Он мягко приподнял меня, заставив мои ноги оторваться от земли. Поцелуй стал настойчивей, обдавая меня жаром желания от макушки до пяток.

- Чувствуешь? - выдохнул Дэвид прямо мне в губы.
Я нечленораздельно промычала, запуская руки в его волосы. Вот чего мне не доставало и очень хотелось сделать. Пропуская шелковистые пряди между пальцев, я играла ими, сжимая и разжимая. Здравый смысл улетучился. Как и неловкость. О да, я чувствовала. Ещё как чувствовала! И без сомнения хотела продолжения.
Я ждала, что Дэвид опустит нас на песок, но вместо этого он подхватил меня на руки и понёс к дому. Губы соскользнули с его губ, и я уткнулась ему в шею. Мне нужна была эта минутка отдыха перед тем, как моя жизнь изменится окончательно. После того, что вскоре случится, ничего не будет прежним. Я стояла на пороге чего-то нового: нового мира, новых чувств. Новой меня. Смогу ли я переступить через этот порог, и что ждёт меня за ним…
- Я прямо слышу, как крутятся шестерёнки в твоей голове, - раздался надо мной тихий насмешливый голос. - Не думай ни о чём, Бет.
Разве у меня хватило бы смелости ответить ему, что сейчас мне меньше всего хочется думать. Что в тот момент, когда его горячие губы накрыли мои, меня захлестнула небывалая волна сладостного предвкушения. Я поверила Дэвиду, поверила в его желание, и впервые в жизни была готова поддаться своему.
Прежде чем поставить меня на ноги, Дэвид оставил на моём виске несколько лёгких поцелуев. Всё ещё обнимая меня за талию, он открыл дверь своей карточкой и вместе со мной зашёл в прохладу дома.
Мгновение, и я оказалась прижата спиной к стене, а мои руки, удерживаемые его, подняты над головой.
- Ты сводишь меня с ума, - хрипло пробормотал он и снова обрушил на меня свои ищущие губы.
Если и была для меня возможность отступить, Дэвид смёл её своим напором. Сдаться на милость победителя в этой чувственной войне… бог мой, я и не предполагала, как это может быть здорово!
Его губы занимались любовью с моим ртом. Горячий язык властвовал, захватчиком раздвигая зубы и сплетаясь с моим. Дэвид вжался в меня, расплющивая по стене. Внушительная выпуклость упёрлась мне в низ живота. Я беспокойно заёрзала ногами, чем спровоцировала глубокий низкий стон, раздавшийся из мужской груди и отразившийся в самом центре сосредоточения моего желания.
Оторвавшись от моих губ, Дэвид опустил наши сплетённые руки. Закрыв глаза, он припал лбом к моему лбу. Мы оба тяжело дышали. Постепенно голова переставала кружиться и яркость ощущений спадала. Одновременно с этим я начинала бояться, что если в этот раз Дэвид решит меня отпустить, я попрошу его не делать этого.
- Нет так и не здесь, - проговорил он спустя несколько томительных секунд. И, поцеловав меня - на этот раз легко и быстро - закончил: - В расправленной постели и на всю ночь.
И опять его бескомпромиссная честность заставила меня изумлённо ахнуть. Дэвид хрипло засмеялся, но мгновенно посерьёзнел, беря в руки моё лицо:
- Скажи, что ты хочешь меня, - потребовал он.
Я ни секунды не колебалась:
- Хочу.
- Я догадывался, что за этими скучными платьями и строгим видом скрывается пылкий чертёнок.
В его голосе я услышала улыбку: Дэвида явно забавляло происходящее.
- Ведьма. Чертёнок. Не очень-то лестные эпитеты, - пролепетала я, уткнувшись лицом в его шею.
- Меня устраивает!
Он запустил пальцы в мои волосы, осторожно массируя голову. Ощущения были настолько приятными, что я еле устояла на ногах. Дэвид склонился к моему уху, опаляя его дыханием:
- Я заставлю тебя хотеть меня ещё больше. Ты будешь умолять меня закончить, но я не сделаю этого, пока не насыщу себя тобой.
Эти вещи, что он говорил, заводили меня похлеще самых откровенных ласк.
- Слова, слова, - протянула я, обалдевая от собственной смелости.
Дэвид зарычал и, неожиданно отпустив меня, сделал два шага назад. Хорошо, что я стояла возле стены – она послужила мне опорой. Я не упала. Во все глаза смотря на тёмный мужской силуэт, едва различимый в тёмной гостиной.
- Если тебе нужно в ванную, лучше это сделать сейчас. Потом я вряд ли отпущу тебя надолго.
Мы как будто готовились к военной операции. Подумав об этом, я не удержалась и прыснула. Но немедленно постаралась скрыть свой смешок за кашлем: Дэвид мог посчитать это очередным поддразниванием.
- Считай, что я этого не слышал.
Так и есть!
Ужом я проскользнула мимо тёмного силуэта в спальню и скрылась за дверью ванной комнаты. Хихикая, я щёлкнула выключателем и немедленно зажмурилась от яркого света. Чёрте что происходит в моей жизни, а я стою и смеюсь, как дурочка. Истерика – не иначе. Я понимала, что бросаюсь из крайности в крайность. Боюсь Дэвида и тут же его дразню. Теряюсь в своих чувствах к нему и готова отдать всю себя, стоило ему лишь заикнуться о своих.
Стоп, одёрнула я себя, стоп, Бет! С его стороны о чувствах речи вообще не шло! Дэвид говорил лишь о своём желании. И выразил его прямо и вполне доступно. С осознанием этого вся моя весёлость испарилась. Я нахмурилась: он хочет трахнуться – вперёд! Пусть это и не типично для меня, но я вовсе не против. Один качественный оргазм ещё никому не повредил. Но не надо кормить меня обещаниями и впечатлять секс-марафоном в стиле популярных романов – я не верю в подобные вещи без чувств. Одна ночь. Один секс. Один оргазм. Думаю, этого будет достаточно.
Приняв решение, я согласно кивнула самой себе в зеркальном отражении и принялась смывать макияж. Никаких игр. Никаких призывных сигналов. Я знала, что ждёт меня за дверью и больше не нуждалась в играх.
Недолго думая, я разделась и влезла в один из банных халатов. Пройдя щёткой по волосам, я оставила их распущенными. Смотреться в зеркало я не стала – ничего нового для меня там нет, а Дэвиду, полагаю, всё равно, как я выгляжу.
Почему-то я считала, что он будет ждать меня в постели. Но в спальне его не было. Войдя в гостиную, я обнаружила его стоящим у раскрытого окна и смотрящим на море. Свет в комнате он так и не зажёг. В темноте я подошла к нему и встала за его спиной. По тому, как напряглись его плечи, я поняла, что моё появление не осталось незамеченным. Величественный силуэт на фоне тёмного окна заполнял всё пространство. Возле него я почувствовала себя ничтожной букашкой, и моя уверенность снова пошатнулась. Что я делаю? На чей свет лечу?
Я стояла в шаге от Дэвида, и он это знал. Бездействие и молчание между нами становились невыносимыми. Прошло ещё несколько томительных минут, в течении которых я решала уйти мне или всё-таки остаться. Ноги будто приросли к месту, на котором я стояла, а глаза – к широкой, обтянутой светлым хлопком спине. И хоть я и была в халате, рядом с ним я чувствовала себя голой.
- Обними меня.
Погружённая в свои мысли, я едва услышала его тихую просьбу. Именно в это мгновение я поняла, что не одна я чувствую неуверенность. Дэвид так же испытывает сомнения в правильности того, что мы делаем. Он готов брать – он это уже доказал, но гораздо приятнее, когда, беря, ты чувствуешь отдачу. Он хотел равноправия между нами – бездоказательного, но взаимного. Похоже, одним оргазмом мы точно не обойдёмся.
Шагнув к нему, я положила ладони на его лопатки. Сделав несколько круговых движений, я направила руки к плечам, а затем спустилась ими по рукам Дэвида и через грудь - к животу. Почувствовав, как он замер, я, наконец, позволила себе прислониться к ему и неожиданно для себя поцеловала его спину. Губами через рубашку, но Дэвид это почувствовал. Его руки накрыли мои, наши пальцы переплелись. Стрекот цикад, далёкий шум моря и наше дыхание – больше ничего. Теперь молчание не тяготило. Оно подразумевало обещание.
Отбросив все сомнения, я потянула за рубашку, выпрастывая её из-под ремня. В моих руках Дэвид развернулся и оказался лицом ко мне. Пуговицы я начала расстёгивать снизу - медленно, одну за другой, вместе с пальцами постепенно поднимая взгляд. Я чувствовала, что он следит за мной, за моими движениями. Как и тогда, когда я завязывала ему бабочку перед приёмом.
Закончив с последней пуговицей, я развела полы рубашки руками, обрисовывая контуры его тела. Дэвид не шевелился, позволив мне хозяйничать над ним. Несколько раз я провела по стальным мускулам груди, чувствуя, как волоски на ней щекочут мои ладони. Потом, развернув их тыльной стороной, я провела руками вдоль пресса, кожей пальцев ощущая его рельефность. Дэвид был в отличной форме. Великолепный образчик мужчины, спрятанный за идеальным покроем деловых костюмов. Сейчас он был мой, и я готова насладиться им полностью.
Дорожка волос от пупка спускалась вниз и пряталась под ремнём джинсов. Я потянула, вытаскивая его конец из шлевок, и взялась за пряжку. Чтобы расстегнуть её, мне пришлось резко дёрнуть ремень на себя. Дэвид шумно выдохнул, а я прикусила нижнюю губу, очень довольная собой. Следующей должна была быть пуговица, но, едва коснувшись обнажённой кожи его живота, мои пальцы задрожали. Тем не менее, я справилась, но на этом решила с брюками закончить. Вместо этого я снова вернулась к груди и, проведя руками до плеч, скинула с них рубашку. Мой взгляд не поднялся дальше твёрдой линии губ Дэвида, но я успела заметить, как на его щеках заходили желваки. Он едва справлялся с собой. Чувствуя свою безраздельную власть, я завела руки за шею Дэвида и поцеловала его прямёхонько в середину груди.
- Хватит!
Его резкий окрик заставил меня убрать руки и испуганно отпрянуть. Подняв взгляд, я встретилась с пылающими тёмными глазами. Сердце неистово колотилось. Я не поняла, когда и в чём допустила ошибку.
- Я…
- Нет! Не говори ничего!
Его глаза удерживали мои, пока он рвал с рук застрявшую на манжетах рубашку. Похоже, Дэвид понимал, что я готова задать стрекача, потому что, избавившись от многострадальной рубашки, он мгновенно захватил меня в свои объятия, целуя всюду, где в тот момент оказывались его губы. Мне стало не по себе из-за резкой смены его настроения и последующей за этим силе натиска. Сопротивляясь, я попыталась его оттолкнуть:
- Подожди.
Он не слышал меня, терзая мою плоть губами, обжигающим дыханием и объятиями. Халат упал с моих плеч, обнажая меня до пояса, и вид моей обнажённой груди вызвал у Дэвида стон облегчения.
- Наконец-то!
Его руки спустились вдоль спины до лопаток и, держа под ними, он прогнулменя в пояснице.
- Дэвид!

Я снова попыталась призвать к нему, но в тот момент, когда, наклонив голову, он припал губами к моему соску, все мысли разом вылетели из головы.

- Ох!..
Пальцы сами зарылись в непослушные тёмные волосы, притягивая его ближе. Он проводил языком по ареоле соска, затем втягивал его губами и легонько прикусывал. И так несколько раз. Ноги совсем перестали слушаться, и я со всей силы вцепилась в волосы Дэвида. Это было вовсе необязательно, потому что он крепко держал меня в руках. Но в тот момент, когда он начал опускать нас на пол, я поняла, что он с собой не справляется.
- Нет! - крикнула я, упираясь руками ему в грудь. - Не так! Не здесь.
Его собственные слова вернулись к нему, отрезвляя. Дэвид резко выпрямился, удерживая меня, а затем подхватил на руки и понёс в спальню.
Кровать была застелена. Ему пришлось поставить меня на ноги, чтобы сорвать с неё покрывало и верхние простыни. Всё это было проделано яростно и в полном молчании. Я, между тем, полностью освободилась от болтавшегося на бёдрах халата и, когда Дэвид повернулся ко мне, предстала перед ним полностью обнажённой.
Дэвид замер. Он пожирал меня глазами, обволакивая полным желания взглядом так, будто обнимал руками. Я выпрямилась, запрещая себе смущаться и краснеть. Неистовость Дэвида могла быть погашена лишь одним – нежностью, и я снова решила зайти с этой стороны.
- Иди ко мне, - прошептала я мягко и протянула к нему руки.
И в этот момент всё изменилось.
Он оказался передо мной на коленях и, обхватив за спину, уткнулся лицом в мой живот.
- Боже мой, Бет, что же ты со мной делаешь!
Я чувствовала, как дрожат его руки. Горячие губы обжигали мою кожу поцелуями; дыхание – опаляло.
Всё оказалось таким простым и в то же время непостижимым. Дэвид боялся меня. Боялся силы чувств, что испытывал рядом со мной. Его ярость, резкость, грубость были продиктованы именно этим страхом и являлись своего рода защитной реакцией. Поняв это, я чуть не рассмеялась от облегчения. Но это было бы неправильно – дать ему понять, что я обо всём догадалась. Тем более, что я могла и ошибаться. Но для собственного спокойствия я решила, что моя догадка верна. А если это так…
Недолго думая, я обхватила его голову и поцеловала в макушку.
- Люби меня, Дэвид. Как можешь, люби.
Его стон – больше болезненный, нежели страстный – был доказательством того, что я не ошиблась. Что бы ни испытывал ко мне этот мужчина, это была не только похоть. На каком этапе наших недо-отношений это изменилось – вряд ли он сам отдавал себе в этом отчёт. Но не может мужчина, желающий всего лишь удовлетворить свой сексуальный голод, с таким трепетом припадать к женскому лону.
Его язык проложил дорожку вниз от моего пупка к жёстким волоскам на лобке. Я потрясённо выдохнула его имя, когда его руки сдвинулись мне на бёдра и дальше – к центру, раскрывая меня перед ним. Язык несколько раз скользнул вдоль моей нежной плоти, а затем его место заняли пальцы. Мои руки судорожно вцепились в широкие мужские плечи, направляя его.
- О господи!
Он посмотрел на меня снизу тёмными от желания глазами.
- Войдя в тебя, я не смогу быть нежным. Поэтому хочу, чтобы первой кончила ты.
Он резко встал, заглушая мой страстный стон поцелуем и увлёк меня за собой на кровать.

То, что произошло дальше… То, что он делал со мной…Вершины, на которые он меня поднимал – то постепенно, то стремительно… Ничего этого не было в моей жизни до, и даже в пароксизме страсти я точно знала, что никогда не будет после. Никогда и ни с кем. ДэвидРассел выжег других мужчин из моей жизни. Он не был нежным, как и обещал. Я ещё содрогалась во влажном оргазме, который он подарил мне своим языком и руками, когда он одним яростным толчком ворвался в моё лоно. Наполняя меня собой, растягивая под себя, он вонзался в меня с тем же неистовством, с каким до этого целовал. Мои ноги переплелись вокруг его талии, руки судорожно скользили по влажной от пота спине. Я подходила к ещё одному оргазму, когда неожиданно он вышел из меня и одним движением перевернул на живот.
- Хочу тебя так, - выдохнул он и после, просунув руку под талию, приподнял, открывая себе лучший доступ в моё тело.
Я не любила заниматься любовью в этой позе, но то, как это делал Дэвид… м-мм… как он вдавливал меня в себя… настолько глубоко, настолько чувственно – на грани сладкой боли.
- Да, да… ещё… так…

Моё дыхание прерывалось, не выдерживая подобной муки. Я судорожно сжимала в руках простыни, двигаясь навстречу ему.
- Не смей кончать, - останавливаясь, сквозь стиснутые зубы рыкнул Дэвид. - Сейчас я. Ты – после. Я хочу видеть твои глаза, когда членом доведу тебя до оргазма.
- Ох!
Его дрожь сотрясала моё тело, но Дэвид не двигался. Следуя своему плану, он сдерживал мой оргазм, а заодно и свой, что давалось ему тяжелее, чем мне. Поддаваясь инстинкту, я начала двигать под ним бёдрами, побуждая и умоляя о продолжении. Он выругался, и в следующее мгновение я почувствовала, как его тело содрогнулось. Изливаясь, Дэвид упал на меня, погребая под собой.
Сердце неистово колотилось. Я лежала под ним, расплюснутая его весом, затопленная его страстью. Невозможно было сделать вдох, чтобы не потревожить его, но я начала задыхаться.
- Мне тяжело.
Он немедленно скатился с меня, освобождая, но сразу же по телу пробежал озноб от потери контакта. Именно поэтому мне не нравилось заниматься любовью в подобной позе – из-за вот этого отстранения, следующего за оргазмом. Но Дэвид и здесь меня удивил. Он по-хозяйски положил руку мне на спину и притянул к себе, прижимая к груди и, казалось, к вовсе не ослабевшей эрекции.
- Именно так я всё и представлял, - всё ещё тяжело дыша, произнёс он. - С тобой не могло быть по-другому.
Его губы скользнули по моей шее к чувствительному местечку за ухом. Дэвид отодвинул мои влажные волосы и тихонько лизнул ушную раковину, останавливаясь на мочке. Я протянула руку, обрисовывая его лицо, чувствуя лёгкую щетину на щеках. Его пальцы обхватили мою грудь и принялись играть с соском. Он снова распалял меня, готовясь ко второму раунду.
Я знала, как это случиться на этот раз: под ним, глаза в глаза. И когда он снова повернул меня на спину и расположился у меня между ног, удерживая мой взгляд, я была уже готова принять его.
- Смотри на меня, Бет. Чувствуй меня.
Встав на колени, Дэвид взял меня за бёдра и притянул к себе, упираясь толстой головкой члена в мой вход. На этот раз всё было медленней. Он входил в меня дюйм за дюймом, то продвигаясь вперёд, то отстраняясь. Надавливая на нервные окончания, он помогал себе пальцами, лаская мой клитор и заставляя меня стонать от наслаждения. Он почти довёл меня до оргазма пальцами, но тут снова схватился за бёдра и начал двигаться, насаживая меня на себя всё сильнее и сильнее. Полный отчаяния и безумного наслаждения стон вырвался из моей груди. Голова моталась из стороны в сторону, руки лупили по кровати; я потерялась в чувственной гонке.
До самого последнего момента, пока моё напряжение под нетерпеливыми движениями его бёдер не достигло высшей точки, я находилась в плену его глаз.
- Пожалуйста! - взмолилась я и, запрокинув голову, выгнулась дугой.
- Кончи для меня, малышка! - прохрипел Дэвид, склоняясь к моей груди и зажимая в зубах сосок. Словно послушавшись его, приливная волна самого мощного жизни оргазма затопила меня, унесла с собой остатки разума. И пока я кончала в его руках, он двигался во мне, снова и снова, продлевая мой оргазм и приближая свой.

Эта ночь была долгой и короткой одновременно. Я молила об её окончании. Я умоляла, чтобы она никогда не заканчивалась. Перенасыщенные друг другом, мы заснули среди смятых простыней и запахов нашей страсти.

Я нисколько не удивилась, когда на следующее утро проснулась в постели одна. Безумием было бы считать, что подобное может повториться. Идеальная ночь – она на то и идеальная, чтобы остаться единственной.

Глава 12

Может, было бы лучше, если бы Дэвид уехал не попрощавшись. Логичное завершение наших недо-отношений.
Я нашла его в гостиной, куда, закутавшись в простыню, выползла из спальни. Не буду скрывать, что обрадовалась, увидев его. Но радость моя продлилась недолго.
Полностью одетый, Дэвид пил кофе у накрытого к завтраку стола. Именно у, а не за столом. Так делают все, когда куда-то опаздывают: в одной руке чашка, в другой – телефон. Пьют кофе и просматривают сообщения.
- Хорошо, что ты встала. Вечером я должен быть в Нью-Йорке. Полетишь со мной или останешься?

Чашка на стол. Раз-два-три-четыре шага ко мне. Рука на затылок. Лёгкий поцелуй. Отеческий прям. Ну, хоть не в лоб – и то радость.

- Останусь.
- Только ненадолго.

Раз-два-три-четыре-пять шагов от меня к двери. Сумка в руку, телефон - во внутренний карман пиджака.

- Сообщишь, когда соберёшься вернуться. Я пришлю самолёт.
- Лучше сразу деньгами.
- Не понял.
- Хорошо, говорю. Сообщу.
Долгий взгляд. Опять штормит так, что меня укачивает. Но я твёрдо стою на ногах и лишь яростнее кутаюсь в простыню. Отчего же так холодно-то, а?
- Пока.
- Ага.
«В смысле, прощай».

После ухода Дэвида явернулась в спальню, упала на кровать и практически сразу уснула. И проспала весь день: включилась защитная реакция организма на усталость и стресс. Встала я с тяжёлой головой, и только боль между ногами напоминала о том, что предыдущая ночь мне не приснилась.
А потом был этот репортаж.
Я почти пришла в себя и даже приняла душ. Включив телевизор, чтобы послушать вечерние новости, я аккуратно расчёсывала мокрые волосы. «Открытие нового сезона в Метрополитен Опера». Красная дорожка, знаменитости в вечерних туалетах; фотографы, журналисты. Мэр де Блазио, Ума Турман. Ричард Брэнсон – нечастый гость подобных мероприятий – даёт интервью телеканалу. На заднем плане проходит Брук Шилдс с мужем, затем Дэвид…
Дэвид?! Расчёска выпала из рук.

В смокинге, с ослепительной блондинкой под руку перед камерами проходил Дэвид! Тот, который чуть менее суток назад отдавался страсти вместе со мной. Вместе со мно-ой! На жарких простынях кровати вот этого самого номера, где я сижу на диване и таращусь в телевизор.
Занавес.

Экран давно погас, а луна, наоборот, освещала всё до мельчайших деталей: и стол, на котором всё ещё стоял нетронутый завтрак, и чашку с недопитым кофе, и брошенное на спинку кресла полотенце – им, не мной. Всё так, будто Дэвид вышел из комнаты за утренней газетой. Только уже поздний вечер, и он в Нью-Йорке смотрит оперу. А я смотрю на окно, у которого вчера в лунном свете он ждал меня.
Я вдруг вспомнила книгу, прочитанную много лет назад. Про бедную девушку, попавшую по приглашению богатых родственников в высший свет. Автор – кто-то из европейцев. Я силилась вспомнить её название. Что-то про замену или изменение. Нет, преображение! Точно, «Хмель преображения». Насколько я помню, конец там безрадостный. Впрочем, книга не была закончена, но посыл был ясен: всяк сверчок знай свой шесток. Вот и я охмелела в одно мгновение, стоило лишь его губам впервые коснуться моих. Охмелела и забылась. Зря!
Не сожалеть не получалось.
Досадно, что Дэвид оказался мудрее. Он читал меня, как открытую книгу, и дал шанс закрыться, когда почувствовал, что я отдаю больше, чем ему требуется. А вот я не поняла этого и даже немного обиделась в тот момент. Это было вот у этого окна. Ах, если бы я разрешила ему взять меня прямо здесь, на полу гостиной, тогда получилось бы всё так, как изначально планировалось – никаких ожиданий, сплошная физиология.
Я снова и снова переживала события предыдущей ночи. От радости к унынию, и обратно.
Не сожалеть не получалось.
Я чувствовала себя брошенной. Хотя, как можно чувствовать себя брошенной, когда никто меня и не поднимал.
Но, ведь, поднимал же! И в объятиях держал. И прижимал к сердцу. И шептал, что я его. Что я с ним. А вот теперь он там, а я здесь.
Не сожалеть не получалось. Ну никак.
И я снова бреду в кровать, ложусь на смятые нами простыни, обнимаю подушку, всё ещё хранящую его запах. Я обещаю себе, что немного поплачу и завтра проснусь другим человеком. Хмель выветрится, сожаления уйдут, и я вновь стану прежней. Той, которая не познала Дэвида Рассела. Той, которая приехала сюда зализывать раны после… после… Я нервно хихикаю, понимая, что мне совершенно нет дела до Джеймса и всего того, что произошло между нами. Наша жизнь с ним, мечты о свадьбе, медовом месяце, его измена – всё это настолько сейчас далеко! Как Боливия. Или Сатурн. Я излечилась от Джеймса Дэвидом: ни одной метастазы - ни в сердце, ни в голове. Если получилось один раз, получится и другой. Кто-нибудь когда-нибудь вылечит меня и от Дэвида. Только желательно, чтоб не так болезненно.
С этими мыслями я засыпаю.

Меньше всего мне хотелось, чтобы это снова было похоже на побег, но никто и ничто не могло заставить меня оставаться на Сансет Ки. Остров в одно мгновение потерял свою привлекательность, будто попав под злые чары тёмного волшебника. Одного отдельно взятого волшебника. Я знала, что это произойдёт - сразу, как только увидела его в баре. И солнце померкло, и море перестало искриться, и песок греть. Теперь он уехал, а тень его осталась. Находиться в ней мне не нравилось.
Это определённо не выглядело побегом, и в доказательство этого перед вылетом из Майами я позвонила Мэгги. У них с Риком могли быть свои планы на вечер, но снова сработало сестринское чувство, и Мэгги с радостью согласилась меня встретить.

- А у меня для тебя сюрприз! – сказала она, как только мы отъехали от аэропорта.
- Неужели нашла квартиру?
- Как же с тобой не интересно жить, Элизабет, - посетовала сестра и сразу же сверкнула глазами: - Представь себе! Помнишь Эшли, маму Колина – друга Генри?
- С трудом.
- Неважно! Короче, у неё есть тётка, которая жила неподалёку от нас. Так вот, она решила перебраться в пансионат, а свою квартиру сдаёт. Хорошая квартирка, небольшая правда - всего две спальни - но, думаю, тебе подойдёт.
- Конечно подойдёт.
Новость оказалась кстати! Очень хотелось действовать – переезжать, знакомиться с соседями, печь по вечерам печенье, - что-то делать, чтобы не думать. Просто жить обычной жизнью – без потрясений, без выяснения отношений, без мужчин. Особенно, без сексуальных брюнетов с штормовыми глазами.
- Только есть небольшая проблемка, - предупредила Мэгги.
- Ну…
- В квартире остался кот.
- В смысле, остался?
- В том самом, что тётка Эшли не может взять его с собой. В пансионате не разрешено держать домашних животных. В приют его она тоже сдавать не хочет, поэтому обязательным условием для сдачи квартиры является обеспечение в ней жизни кота.
- Ты сама понимаешь, как глупо это звучит? – Я начала смеяться. Мэгги сначала бросила на меня недовольный взгляд, потом прыснула, и через секунду мы уже хохотали вместе.
- Короче, тебе придётся взять кота и обеспечить ему достойное существование, - сказала она, отсмеявшись.
- Надеюсь, он рыжий.
- Зачем это?
- Тогда я могу представить себя ХоллиГолайтли. Ну, ты понимаешь, Нью-Йорк, маленькая квартирка, безымянный рыжий кот. Молоко из бокала для шампанского, «Мун ривер» на пожарной лестнице.
- Звучит упаднически.
- А по мне – в самый раз!

Кот оказался чёрным. И с именем. Правда, совершенно дурацким – Мистер Лапка. Я отказывалась его так называть, и в течении пяти минут Мистер Лапка превратился в Боба. По-моему, Боб был счастлив.
Переезд я постаралась обставить как можно веселее, но этого не получилось. Оказалось, что за десять лет жизни в Нью-Йорке, я практически не обросла вещами. Ни лавины милых безделушек, ни рядка мягких игрушек на спинках кресел. Большую часть мебели тоже пришлось оставить – встроенную кухню, огромный гардероб, двуспальную кровать, – всё это не помещалось в новой квартире. Я забрала лишь небольшой диван, который удачно встал в гостиной, и пару журнальных столиков. В ожидании, когда привезут новую кровать – старую, которая осталась от миссис Томпсон, я выбросила, – мне придётся спать на этом диване в окружении коробок со скарбом. Встроенные кухонные шкафы мы с Мэгги решили покрасить на ближайших выходных. Полки для гардероба должны были сделать в начале следующей недели. Неустроенность меня не пугала, и в пятницу я уже ночевала на новом месте.

Телефон зазвонил в субботу. Обычно, я не снимала трубку, когда видела на экране незнакомый номер, но в этот раз опаздывала в парикмахерскую и решила, что звонят из салона.
- Алло.
- Ты ещё не надумала возвращаться?
Я выронила из рук ключи от квартиры. Боб, тёршийся у моих ног, решил, что это такая игра и начал гонять их по плиточному полу, создавая невообразимый грохот.
- Что у тебя за шум?

- Кот играет с ключами, - ответила я, не задумавшись.
- Ты завела кота? Неужели решила остаться в Майами.
- Нет, не решила.
Я не желала разговаривать с Дэвидом Расселом, тем более, вдаваться в подробности.

- Бет, где ты? – осторожно поинтересовался он после недолгого молчания.
- В Нью-Йорке.
- Почему не предупредила, что возвращаешься? – В голосе послышался холодок.
- Не сочла нужным.
- Вот как?! Опять дуришь?
Я задохнулась от возмущения:
- Я, что?!!!
- Дуришь. Предупреждаю, вода в Гудзоне не такая тёплая, как во Флориде…
Я нажала отбой.

Какое право он имеет вот так со мной разговаривать?! Позвонил, как ни в чём ни бывало, и делает вид, будто всё в порядке. Словно мы расстались на весёлой полянке, а не в гостиничном номере, где он оставил меня, чтобы повести свою девушку в эту чёртову оперу.
- Да пошёл ты! – в сердцах выкрикнула я. Боб принял это на свой счёт и протестующе мяукнул. Телефон снова зазвонил, и я почти раздавила его, снова и снова нажимая на красную кнопочку на экране.
Меня трясло. Ни о каком походе в парикмахерскую речи не шло. Но я всё-таки вышла из дома и поймала такси.
- Куда едем? – поинтересовался водитель.
- Не знаю.
- Ясно. Пристегнитесь, мэм.
Он вывел машину на проезжую часть, и мы больше часа катались по городу. Очень хотелось с кем-нибудь поговорить, но сестре о своих флоридских похождениях я рассказывать не собиралась, и никто из моих знакомых – они же бывшие коллеги – не тянул на подобный разговор. Не звонить же и вправду Анжеле в Лос-Анджелес!

Впрочем, почему бы и нет?
- Привет, Бет! Не ожидала услышать тебя раньше Дня Труда.

- У тебя есть минутка? Надо поговорить.
- «Код красный»?

Я улыбнулась: подругаупомянула наш секретный позывной, когда речь заходила о чём-то важном и тайном.

- Ярко-малиновый.
- Тогда давай!
Не в даваясь в подробности, я рассказала Анжеле о том, что произошло, после того, как мы распрощались в Майами. Она слушала, не перебивая, и несколько раз казалось, что её молчание становилось как-то уж слишком… эмм… неодобрительным.
- Теперь можешь говорить: «Я же тебя предупреждала»! – закончила я.
- Я же тебя предупреждала! – послушно повторила Анжела.
- Всё, ты это сказала. Теперь скажи, что мне делать.
- Поговори с ним. Больше ничего.
- Но, Анж…
- Поговори с ним, Бетти, - повторила она с нажимом. - Во-первых, ты можешь застрять в своих предположениях, как муха в желе, а дело не будет стоить выеденного яйца. Может, это его сестра.
- Нет у него сестры.
- Тогда троюродная племянница.
- Анж!
- А, во-вторых… - Прежде, чем продолжить Анжела тяжело вздохнула: - Если мужчина вот так уходит после первой же ночи, это значит, что в продолжении он не заинтересован. Тебе лучше сосредоточиться на этом, милая.
Анжела озвучила именно то, что не давало мне покоя все предыдущие дни, и особенно ночи. «Спасибо, было вкусно, но я больше люблю абрикосовый. Ваш вишнёвый джем покатит лишь в малых дозах». Дэвид утолил свой голод и ему не понравилось. То есть, понравилось, но не настолько, чтобы отказаться от других… ммм… десертов.
- Мне очень жаль, Бет, - сказала подруга перед тем, как попрощаться. – Если будет совсем хреново, приезжай.

От разговора с Анжелой легче не стало. Наоборот, голова разболелась от роящихся в ней мыслей. Если Дэвид не заинтересован в продолжении, то зачем позвонил? Он не слыл ловеласом, не менял женщин, как перчатки – по крайней мере, насколько мне было известно. Тогда как сюда вписывается блондинка, с которой он появился на следующий день после того, как спал со мной?
Вопросы, вопросы… Решения, решения…
- Давайте домой, - сказала я водителю.
- Как скажете, мэм.
Когда, расплатившись, я уже выходила из машины, мужчина вдруг заговорил:
- Не знаю, что сказала вам подруга, но я бы на вашем месте сначала дал парню возможность всё объяснить. Может, она и вправду его племянница.
Не знаю, почему, но у меня как будто чуточку отлегло от сердца.
- Вы считаете?
- Ага. – Таксист повернулся ко мне. На заросшем щетиной лице играла тёплая улыбка. – Хотя, он вполне может оказаться прохвостом, как бывший моей сестры. В любом случае, чем раньше вы это выясните, тем крепче будете спать.
- А знаете что! – приняв решение, я залезла внутрь и с силой захлопнула дверь. – Отвезите-ка меня на угол восьмой и пятьдесят пятой.
- Вот это правильно! – Он показал мне два больших пальца и с силой нажал на газ. – Вот это ты молодец, девочка! Задай жару этому засранцу.
Да не вопрос!
Всю дорогу я пестовала в себе чувство собственного достоинства и потирала руки. Внутренне, я была готова к драке. И только выйдя у центрального входа «Рассел Интернешнл», поняла, что ни хрена я не готова: ни к встрече, ни к объяснениям, ни, тем более, к скандалу с Дэвидом. Но смалодушничать и уйти было равносильно побегу. А я пообещала себе больше никогда и ни от чего не бегать.

Глава 13

Меня остановили на охране.

- Мисс, ваш пропуск.

Пропуск вместе с другими документами и заявлением на увольнение был отправлен почтой в «Рассел Интернешнл» ещё из Майами. Попасть наверх я могла лишь позвонив по внутреннему номеру кому-нибудь из бывших коллег. Я набрала Элис, потом Полу из отдела рекламы; Магда, Рут – никто из них не отвечал. Охранник уже начал выказывать нетерпение, наблюдая, как я нервно барабаню по кнопкам телефона.

Наконец, он сжалился:

- Сегодня суббота, мисс. Наверху почти никого нет.

Ну и бестолочь же я!

- Простите. Я не подумала. – Развернувшись, я уже побрела к выходу, а потом встрепенулась: - А мистер Рассел? Мистер Рассел на месте?

- Эээ… - охранник замялся.

- Мне очень-очень необходимо с ним увидеться, - затараторила я. – Может, вы позвоните в приёмную…

- Ну, не знаю… Обычно я такие вопросы не решаю.

- Пожалуйста, - я бросила взгляд на табличку с именем, прикреплённую к нагрудному карману. – Пожалуйста, Сэм.

- Да, хм… - мужчина смутился, а через мгновение подался вперёд, всматриваясь во что-то, скрытое от меня его стойкой. – Ну вот, машина мистера Рассела как раз выезжает из гаража. Вряд ли…

Не дослушав его, я побежала на улицу. Выезд с подземной стоянки находился за углом здания, и я молилась всем богам, чтобы оттуда Дэвид двинулся направо, - тогда бы я смогла его перехватить. Но забежав за угол, я лишь всплеснула руками, наблюдая всего в десяти метров от себя задние огни быстро удаляющегося чёрного седана. Не успела! Я разочарованно покачала головой. Придётся отложить наш разговор.

- Так и знал, что у тебя духу не хватит!

Насмешливый голос принадлежал уже знакомому таксисту, наблюдавшему за мной с противоположной стороны пятьдесят пятой.

Я руками и бросилась к нему, наперерез пронзительно гудящим машинам:

- Как насчёт бешеной гонки по улицам вон за той «ауди»?

- Любой каприз за ваши деньги, мисс.

Едва я запрыгнула на заднее сидение, как машина рванула с места. Пронзительно взвизгнули шины. Мы свернули в переулок и устремились в противоположную сторону. Я видела, как «ауди» неторопливо поворачивает на Лексингтон.

- Куда вы едете? Вон он, видите? - тыкала я пальцем водителю в боковое окно. – Видите?

- Вижу, - смеялся он. – Смотри, не выпрыгни из своих спортивных штанишек. Никуда он от нас не денется. Поедем по третьей и перехватим его на пятидесятой, если не попадём в дорожный затор.

И мы, разумеется, попали.

Водитель чертыхался, кляня полицию, дорожные службы и всех святых, за организацию движения в Нью-Йорке. Я подпрыгивала на своём месте и всё вытягивала голову, в надежде увидеть машину Дэвида.

- Смотри, на Лексингтон тоже пробка. Значит, и он стоит. Не скачи, ты мне сидение продавишь.

Я перестала прыгать, но теперь от нетерпения раскачивалась из стороны в сторону, словно маятник.

Наконец, мы сдвинулись. Как и машины на Лексингтон. Но они ехали гораздо быстрее, и если я не хотела упустить Дэвида, надо было срочно что-то предпринять.

- Я побегу! – крикнула я водителю и бросила в расчётное окошко двадцатку. – Спасибо за помощь!

Второй раз за последние полчаса мне в спину полетело пожелание надрать кому-нибудь задницу.

Я летела по улице, моля бога, чтобы успеть до того, как «ауди» Дэвида пересечёт перекрёсток. Пока удача была на моей стороне. Правда, сознание то и дело цеплялось за мысль, что я всё делаю неправильно. Зачем я несусь сломя голову? Что буду делать, когда мне удастся перехватить Дэвида? Неужели брошусь под машину прямо на проезжей части и потребую, чтобы он объяснился со мной. Словно в дешевой комедии с плохим сценарием. Я могла запросто дождаться понедельника и вернуться в офис в надежде, что он меня примет. Могла просто позвонить по телефону. Всё лучше этой безумной гонки.

«Ауди» прошелестела, когда я была всего в пяти метрах от перекрёстка. Уже по инерции я вылетела на Лексингтон и остановилась, провожая его взглядом. Не успела! Снова!

Неожиданно машина перестроилась вправо и остановилась на углу сорок восьмой. Вот так удача! Я рванула вперёд, расталкивая прохожих. Мне удалось увидеть тот момент, когдаоткрылась задняя пассажирская дверь. Я застряла на светофоре, но теперь очень хорошо видела вышедшего из машины Дэвида. Едва он ступил на тротуар, «ауди» тут же уехала. Загорелся зелёный, и я едва не пропустила, как Дэвид повернул на сорок восьмую. Всё, теперь я точно его упустила. Тем не менее, я добежала до угла и в последний момент увидела, как он входит в ярко освещённые стеклянные двери отеля «Лексингтон Автограф».

Дыхание окончательно сбилось, когда я ввалилась в лобби и начала лихорадочно озираться по сторонам. Вид у меня, наверное, был дикий, потому что немедленно передо мной оказался метрдотель.

- Могу я вам чему-нибудь помочь, мэм?

Мэм желала бы кислородную маску и где-нибудь немного полежать.

- Только что сюда вошёл мужчина в тёмном костюме, - пролаяла я срывающимся голосом. - Вы не знаете, где я могу его найти?

- Нет, мэм.

Я чуть не разрыдалась. Какая безумная гонка, и всё оказалось напрасным! Вероятно, разочарование на моём лице сыграло свою роль, потому что неожиданно метрдотель склонился ко мне и еле слышно сообщил:

- Возможно, тот, кто вас интересует, направляется в ресторане «Династия».

Надежда снова вспыхнула в моём сердце, и я от всей души улыбнулась:

- Большое спасибо!

Я побежала вперёд, но через пару метров остановилась. Стоп! Ну и где здесь ресторан? Растерявшись, я обернулась к своему спасителю. Он не смотрел на меня, но обтянутый белой перчаткой палец указывал налево.

Стараясь идти как можно спокойнее, я пересекла холл и, следуя заданному направлению, очутилась в небольшом коридоре. Он заканчивался двустворчатыми дверями, слева от которых располагалась стойка администратора. За ней стояла молодая, ярко накрашенная китаянка. Разговаривая по телефону, она делала пометки в лежащих перед ней листах. Увидев меня, девушка немедленно прервала разговор.

- Добрый вечер! Добро пожаловать в «Династию». Ваша фамилия, мисс.

- Эээ… Райли. Элизабет Райли.

Она быстро пробежала взглядом по бумагам.

- К сожалению, вас нет в списке приглашённых.

- Я знаю, - улыбнулась я. – Мне необходимо встретится с человеком, который наверняка там есть.

Я назвала имя Дэвида. Она даже не стала смотреть в свои списки, презрительно поджав ярко накрашенные губы:

- Да, мистер Рассел уже здесь. Но я не думаю, что будет удобно… Это закрытый приём, посвящённый… - Лицо девушки моментально разгладилось и засияло улыбкой, когда она посмотрела за моё плечо: – Добрый вечер, леди. Добро пожаловать в «Династию».

Я непроизвольно сделала шаг в сторону, уступая места вновь прибывшим гостям, и, повернувшись, неожиданно для себя встретилась взглядом с внимательными глазами Элинор Рассел.

Она выглядела очень элегантно в чёрном атласном платье чуть ниже колен и ярко-красной пелерине, небрежно наброшенной на плечи. Под руку с ней стояла девушка в светло-голубом облегающем платье. Её золотистые волосы были убраны в аккуратный пучок, открывающем высокую стройную шею. Маленькое ожерелье в виде одной-единственной брильянтовой капли лежало на её высокой груди. Я не удержалась и перевела взгляд вниз на стройные ноги, обутые в подходящие по стилю босоножки. Нежность и невинность в самом ярком её проявлении. И, тем не менее, когда я видела её в прошлый раз, она выглядела горячей, как тысяча чертей. И обнимала моего – как мне тогда казалось - Дэвида.

Под испытующим взглядом миссис Рассел я попятилась назад, понимая, как глупо выгляжу рядом с ними в своём стареньком спортивном костюме, вся взмокшая и растрёпанная. Словно Золушка, не успевшая сбежать с бала в назначенный феей срок.

Элинор отпустила руку девушки и сделала шаг в мою сторону:

- Вы…

- О, мисс Томпсон, - защебетала китаянка. – Примите мои искренние поздравления с предстоящей помолвкой. Позволю себе заметить, что ваш жених уже на месте и с нетерпением вас ожидает.

Нежным, словно звон колокольчиков голосом девушка поблагодарила её и с нетерпением обернулась к своей спутнице. Лишь тогда она заметила меня и окинула быстрым взглядом. Вероятно, я для неё не представляла интереса, потому что она немедленно переключила своё внимание:

– Элинор, дорогая, идём!

Всё это время я стояла ни жива, ни мертва, переводя взгляд с одной женщины на другую. Краем сознания я догадывалась, что здесь происходит что-то, непосредственно меня касающееся. Но только после того, как я услышала слова «помолвка» и «жених», всё встало на свои места.

В этом зале, чьи двери были закрыты для меня, должно состояться празднество, посвящённое помолвке этой девушки и… Голова загудела, а кровь отхлынула от щёк, когда я, наконец, поняла. «Ваш жених уже на месте». «Мистер Рассел уже здесь». И эти пытливые глаза Элинор, смотрящие на меня сначала с неодобрением, а потом с жалостью.

- И-извините меня, - зачем-то пробормотала я и, стиснув зубы, на нетвёрдых ногах двинулась по коридору прочь.

- Подождите! - окликнула меня Элинор. Я замерла, не в силах повернуться и тем самым выдать своё состояние. Я была полностью разрушена и раздавлена.

Элинор обошла меня и встала ко мне лицом. Страшных усилий стоило мне не отвернуться, но поднять на неё взгляд я так и не смогла.

- Я помню вас. Вы были в Майами.

Я кивнула.

- Вы хотели увидеться с Дэвидом?

Сначала я помотала головой, а затем, остановившись, еле заметно кивнула. «Какого чёрта?! »

- Я могу его позвать, - вдруг совершенно спокойно предложила она.

- Не надо! – ужаснувшись её словам, я горячечно схватила её за руку. – Не надо, не говорите ему. Ничего не говорите. Я не должна быть здесь. Я не хотела помешать. Мне очень жаль, что так случилось.

- Элинор, дорогая, что здесь происходит? И кто эта девушка?

Я затравленно взглянула на стоящую за её спиной невесту Дэвида.

- Я не… - начала было Элинор, но я не дала ей договорить:

- Я - никто. Вы не должны волноваться. – И, проглотив комок, всё-таки вспомнила о хороших манерах: - Желаю вам счастья!

Бриджит Джонс, оказавшись в подобной ситуации, выбрала водку и заплесневелый кусок сыра. Я тоже купила водку, правда, к выбору закуски подошла более избирательно. Да и пить в одиночестве не хотелось. Боб же в качестве компании не годился.

Именно поэтому через час, нагруженная пакетами с деликатесами и двумя литровыми бутылками «Грей Гуса», я позвонила в квартиру сестры. Дверь открыл Ричард. Отдав ему самый тяжёлый пакет, я прошла прямиком на кухню. Рик и бровью не повёл, и послушно поплёлся за мной.

Поставив пакеты на стойку, я велела ему их разобрать, а сама полезла в шкафчик, где у Мэгги хранились стаканы.

Рик присвистнул, выудив на свет бутылки:

- По какому поводу гуляем?

- Где Мэгги? – проигнорировала я его вопрос.

- У подруги. Обещала скоро быть. Так что случилось, Бетти?

- Ничего необычного. Просто захотелось напиться. Разве у тебя никогда не возникало подобного желания?

- Возникало, - кивнул Рик. – Но обычно это «возникало» просто так не возникает. Особенно, если принять во внимание принесённую тобой дозу. Напиться у тебя не получится, Бет, а вот нажраться – вполне!

- Журналист убил в тебе родственника, РичардМакайвер. Если для тебя так важна точность формулировки… - Взяв одну из бутылок, я яростно свинтила крышку. - Так ты со мной или нет?

- На два пальца и со льдом.

- Чисто ради спортивного интереса: за что пьём? – поинтересовался Рик, когда я протянула ему наполовину наполненный стакан.

- За вас! За тебя и Мэгги.

В одно мгновение Рик побледнел:

- Ты меня пугаешь! Я что, пропустил какую-то годовщину? У меня вроде в календаре всё отмечено: первое свидание, первый поцелуй, свадьба.

Помня маниакальное внимание сестры к подобным маленьким датам, я засмеялась:

- Нет. Ты ничего не пропустил. Просто я вас очень сильно люблю и горжусь вами.

- Тогда ладно. – Рик сделал глоток, затем поставил стакан на стол и сел на рядом стоящий высокий стул. – Я, конечно, благодарен тебе за эти слова и всё такое, но, Бетти, мы с Мэгги не будем счастливы, когда завтра утром ты проснёшься с чудовищным похмельем. Для этого должна быть настоящая причина, понимаешь? Такая, которая стоит того, чтобы всю ночь согнувшись простоять над унитазом. Если у тебя её нет, лучше и не начинать пить.

- У меня она есть, - твёрдо сказала я и плеснула нам ещё водки.

Глава 14

- А самое гадкое, знашь, что?

- Ну?

- Я снова наступила на те же самые грабли. И это меньше, чем за год, представляешь? Да на моём карманном дерьмометре шкала уже закончилась!

- Как я мечтал начистить морду этому говнюку Джеймсу! И отец твой, между прочим, тоже. Мэгги удержала. Так вот, заявляю ответственно: завтра, когда просплюсь, найду твоего Рассела и вытряхну из него всю душу.

- А мжно я буду сонтреть?

- Замётано, сестрёнка!

- Я люблю тбя, Рикки.

- Ты уже сегодня говорила. Раза три.

- Итемнмене!

Разумеется, я Ричарду всё рассказала. В общих чертах. Пропустила стаканчик-другой, и слова сами начали вылетать из меня, как ошалелые стрижи. Рик понимал мою необходимость высказаться и перебил всего лишь раз, когда речь зашла о появлении Дэвида во Флориде.

- Если бы вы с Мэгги рассказали мне всё с самого начала, я бы ни за что тебя не сдал. А так получается, что самолично направил льва к бедной девочке.

- Ты хотел сказать, бедной овечке?

- Хотел бы - сказал! – взбрыкнул Ричард

- Неважно! Я и вправду повела себя, как глупая овца. Ведь решила сначала, что здоровый секс без обязательств никому не повредит. А потом Рассел уехал, и его появление в этой грёбаной опере с этой грёбаной блондинкой… Теперь он на ней женится. И ведь ничего мне не обещал. – так, дежурные фразы, - но я снова чувствую, что меня бросили. Хрень какая-то!

Со злости, я одним глотком осушила свой стакан и с грохотом шваркнула им о стол.

- Вот скажи мне, - переведя дух, я снова обратилась к Рику. - Как мужик скажи: что со мной не так?

- В данном вопросе я не мужик. Я - твой родственник.

- Плевать! Женившись на моей сестре, ты не перестал быть мужиком.

- Очень на это надеюсь, - хохотнул Рик. – Но лучше на всякий случай спросить у Мэгги.

- Тогда скажи по-родственному. Может, я источаю неприятный запах? Или выгляжу, как чёрте что? Может, когда иду по улице, надо мной загорается розовая вывеска «Ноги вытирать здесь! », и поэтому каждый мнит себя обязанным это сделать.

- Ну, чего ты выдумываешь? Ничего над тобой не загорается. Просто… просто ты выбираешь не тех парней.

- Я разных выбираю, Рик, - устало проговорила я. - Они совсем не похожи друг на друга. Настолько разные, что с Расселом я и думать забываю о Джеймсе. И не сравниваю его с ним. Потому что не с чем сравнивать. Они несравнимы.

- Несравненны, ты хотела сказать.

- Хотела бы - сказала, - не без удовольствия я отплатила Ричарду его же монетой. – Похоже, мне надо к психологу. Сама я не разберусь.

- Нет, к психологу тебе не надо. И винить себя перестань. Надо отвлечься. Поменять что-то. Волосы, что ли, покрась или подстригись – говорят, женщинам это помогает.

- Если бы это помогло, я бы давно уже лысая ходила! Я уже отвлеклась, Рикки. Правда, не так радикально, как ты предлагаешь. С работы ушла, переехала вот...

- Чего?!!

Упс! Я и забыла, что зять не в курсе всех изменений.

- Извини. Это я просила Мэгги не говорить тебе, чтобы лишний раз не расстраивать. Папа с мамой, кстати, тоже не в курсе.

Ричард сурово свёл брови:

- Вам за эти тайны по задницам надо надавать. Расстраивать они не хотели! То же мне, заботливые какие! – Он вдруг замер и как-то недобро посмотрел на мой живот: - Может, есть что-то ещё? Ты, часом, меня дядей сделать не собираешься? А то с тебя станется!

- Нет, - издала я нервный смешок. – Пока не собираюсь. Правда, теперь у меня есть кот.

- Час от часу не легче!

Дальнейшие события покатились, как снежный ком.

Во-первых, Ричарду необходимо было в завтрашнему утру сделать обзор бейсбольного матча между чикагскими «Уайт Сокс» и нашими «Янкис». Именно поэтому, изрядно насвинячив на кухне, мы переместились в гостиную к большому телевизору. Правильно рассудив, что бейсбол под водку не смотрится, мы перешли на пиво и чипсы. Вдобавок заказали пиццу.

Во-вторых, с возвращением Мэгги наш «праздник» вышел на новый уровень. Она застала нас в середине четвёртого ининга, когда соперникам не был засчитан фол-бол. Своё недовольство мы выражали предельно ясно: громко и грязно ругаясь на судью и кидаясь в экран чипсами. В другой бы раз мы с Риком подумали, что делаем, но сегодня нас несло, да и ситуация, мягко говоря, была неоднозначная.

- Какого чёрта здесь происходит? Вы что, совсем одурели?!

Рика появление разгневанной супруги не удивило. Наоборот, возмущению его не было предела, и она обязана была его поддержать.

- Мэгги, ты только посмотри, что творится! Уитли яйца начисто снесли, а этот мудила не засчитывает фол-бол! При двух-то страйках!

Они бы не прожили вместе так долго, если бы через минуту вопли Мэгги не присоединились к нашим. Она плюхнулась на диван и положила ноги на журнальный столик. Её пятерня моментально оказалась в миске с чипсами. Ричард разъярённым львом метался по комнате. Я наблюдала за ним, развалившись в своём кресле, и глупо хихикала.

- Пиццу заказали? – поинтересовалась Мэгги, дотягиваясь до ближайшей открытой бутылки пива. – И просветите, с какой радости Бет так напилась?

Я виновато икнула и вопросительно посмотрела на Рика. Причины, приведшие меня в дом сестры, теперь, когда всё наше внимание было отдано матчу, поблекли и казались несущественными. Смотреть бейсбол с пьяным Риком было сущим цирком. Он ругался с комментаторами, кидал в сторону соперников непристойные жесты. Язвительные реплики, которыми он приправлял решения судей, заставляли меня стонать от смеха. Рик говорил, что мне надо отвлечься? Это получилось! Я полулежала в кресле, смотрела бейсбол и была очень довольна собой. И вовсе не чувствовала себя пьяной. Весёлой? Да. Остроумной? Конечно. Счастливой? Вполне!

О да, я была в дрова.

И, как любой, неожиданно пойманный на пьянстве, тут же принялась активно это отрицать:

- Ничё я не пьяная. Счё ты взяла?

От дальнейших объяснений меня спас звонок в дверь.

- Эт пицца. Яткрою!

Проговорив это как можно громче и чётче, я начала сползать с кресла. Пол как-то неожиданно быстро приблизился к лицу. Ровно за секунду до того, как я кулем на него свалилась.

- Упс!

Мы с Риком немедленно заржали. Мэгги выразительно посмотрела на нас и пошла открывать дверь.

- Нам счяс так влетит! – хихикала я.

- Не. Не должно. Я заказал с двойным сыром, как она любит.

Разумеется, я говорила не о пицце, и комментарий Рика вызвал новую волну веселья. Матч был забыт. Все неприятности тоже. Мы хохотали, как ненормальные.

- Бет, ты не могла бы выйти на минутку.

До меня не сразу дошли слова Мэгги. Сестре пришлось несколько раз позвать меня, прежде, чем я обратила на неё внимание. Она выглядела очень серьёзной.

- Похоже, сыра вообще нету-у, - прогудела я и это стало последней каплей для Рика. Он буквально взвыл от смеха и, держась за живот, упал на колени.

- Идиоты, - припечатала нас Мэгги и вышла из комнаты.

Первые два шага по направлению к ней я сделала на четвереньках. Кое-как мне всё-таки удалось подняться. На нетвёрдых ногах, всё ещё дезориентированная от смеха и выступивших на глазах слёз, я вывалилась в прихожую.

Во-первых, - ой, нет, теперь уже, в-третьих, - это была не пицца.

В-четвёртых, - и, я надеюсь, что на сегодня, в-последних, - рядом с моей сердитой сестрой стоял не менее сердитый мистер Рассел.

В одно мгновение я протрезвела. А в другое – всё вернулось: завышенные ожидания, невыполненные обещания и тупая горечь беспросветного одиночества. С чем так вроде бы здорово справились водка и бейсбол. И слёзы, высыхающие на щеках от смеха, снова начали жечь глаза. Теперь уже от боли.

Внезапно в коридоре стало очень-очень холодно. Я схватилась за плечи и, опустив в голову, вся сжалась в комок. Теперь понятно, почему на морозе так делают птицы.

- Бет, этот человек хотел тебя увидеть, - осторожно заговорила Мэгги. - Я предупредила, что ты… гм… устала. Он настаивал.

Устала – это ещё мягко сказано. Меня словно к земле придавило. Атмосферами так шестью.

Мне не хотелось ни видеть, ни тем более слышать Дэвида Рассела. Он может сколь угодно раз сверкать на меня глазами и скрежетать зубами, я не видела оснований вообще как-то на него реагировать.

- Бет? – в голосе сестры послышалась тревога. Во рту внезапно пересохло. Горло обожгло, как при ангине, а язык распух. Не могу на него смотреть. Не могу и не буду!

- Хотел увидеть? Увидел. Терь пусть уйдёт, - прошелестела я и отвернулась.

- Вы слышали? – проговорила с вызовом Мэгги. – Уходите.

- И не подумаю. Бет, повернись и посмотри на меня.

Его приказной тон нисколько не помог, хотя я понимала, чего он им добивался. Он всегда так вёл себя со мной: властно или снисходительно. Я принимала это, когда он был моим начальником, и один единственный вечер, когда он им не был, окончился для меня катастрофой.

- Уходи, Дэвид. Не хочу тебя видеть.

- Я не уйду. Тебе придётся с этим смириться.

Смысл последней фразы остался за гранью моего понимания.

- Отлично! Тогда уйду я.

Выход был заблокирован, поэтому уйти оставалось только на кухню.

- Бет, постой! – окликнула меня сестра, но я зажала уши руками и побежала.

- К чёрту! К чёрту всё! - У меня начиналась истерика. Помноженная на алкоголь, она выражалась в шипении и всхлипывании.

Дэвид первым ворвался в кухню и застыл на пороге. Представляю, что он почувствовал, увидев перед собой разгром, который учинили мы с Риком. Две бутылки водки: одна пустая на полу, другая початая на столе. Коробки с недоеденной китайской едой, жестянки от содовой, размазанная лужа от пролитого соевого соуса. И посреди этого великолепия я, мечущаяся по кухне с зажатыми ушами и ругающаяся, как сапожник.

Он сделал три больших шага и сгрёб меня в охапку. Я отпустила уши и немедленно начала колотить его по плечам.

- Пусти меня! Пусти!

- Прекрати истерику.

- Отпусти-иии, - выла я, задыхаясь от слёз, но он лишь крепче обнял меня, одной рукой обхватив голову и прижимая к своему плечу. Я ревела, как белуга, выплёскивая из себя горечь и боль, несчастья и разочарования. И хорошо, что в этот момент меня кто-то держал, иначе меня точно бы смыло. Наверно, первый раз в жизни я отпустила себя. И мне было всё равно, где, как и с кем я в это мгновение. Как выгляжу, и что будет после – ничего из этого меня не беспокоило. Каждому человеку хоть раз в жизни необходимо хорошенько выплакаться. До боли в диафрагме.

Только после того, как из моей груди стали вырываться лишь судорожные всхлипы, Дэвид ослабил хватку. Горло саднило, голова раскалывалась, а во рту скопилась желчь.

- Меня сейчас стошнит.

Я покрылась испариной и начала делать глубокие вдохи. Дэвид немедленно схватил меня подмышки и перенёс к раковине.

- Я её подержу, - раздался рядом заботливый голос Мэгги, и в следующее мгновение сильные руки вокруг меня сменились на более нежные. Прохладные пальцы заботливо убрали волосы с лица, и очень, кстати, вовремя.

Кажется, это продолжалось целую вечность. Мэгги была рядом, гладила меня по спине и держала во время жестоких спазмов.

- Ничего, детка, это пройдёт, - успокаивала меня сестра. – Какая же ты у меня дурочка. Маленькая, глупенькая дурочка.

Я тихонько поскуливала, цепляясь за край раковины. Ноги казались ватными, и я изо всех сил стараясь сохранить вертикальное положение. Мэгги помогла мне умыться и прополоскать рот. Когда всё закончилось, я решила, что теперь уже точно можно упасть. Но мне не позволили. Я оказалась сидящей на стуле раньше, чем окончательно свалилась на пол. Передо мной появился стакан воды, с двумя растворяющимися таблетками, и шипение, которое они издавали, невыносимо врезалось в голову.

- Выпей.

Я поморщилась:

- Не буду.

- Она всегда такая упрямая?

- Не замечала.

- Значит, я у неё на особом положении.

- Эй, вообще-то, я вас слышу.

- Ну, и что у нас здесь творится? – ор Рика молотом шарахнул по барабанным перепонкам. -Где моя пицца? И что это за мужик?

Мне вдруг стало очень смешно: последствия истерики, не иначе. Трясясь от смеха, я повернулась к Рику:

- Ты тут пообещал из кое-кого завтра душу вынуть. Ну так вот он! Сам пришёл. Можешь приступать.

- Ну, я так сразу не готов, - Рик опешил.

Из-за моей спины показалась протянутая рука Дэвида:

- Дэвид.

Рик подошёл и, как ни в чём ни бывало, ответил на рукопожатие:

- Ричард.

Теперь они все стояли в кружок вокруг меня: Мэгги, Рик и Дэвид. Трое мамочек над провинившейся первоклашкой. Хотя, судя по лидирующей гендерной составляющей, скорее, папочек. Сейчас все трое начнут меня отчитывать.

- Так что, пиццу не принесли? – растерянно повторил Ричард. Он уже не казался таким пьяным. А, может, и не был им никогда?

- Нет. - Выпучив глаза, Мэгги выразительно посмотрела на мужа.

- Тогда я пошёл смотреть матч.

- Кто играет? – вдруг поинтересовался Дэвид.

- Наши дерут «Соксов». Только что закончился седьмой ининг.

- Вы справитесь? – Дэвид смотрел на меня, но обращался к Мэгги.

- Разумеется.

- Приведите её в чувство. Потом я её заберу.

- Хрен тебе! – Это была уже я.

- Бет, прекрати! – сурово окрикнула Мэгги. - Идите, я с ней разберусь.

- Мэгги, не сердись, - начал мямлить Рик, но она его прервала:

- Уйдите оба. Я справлюсь, - повторила она более мягче.

Мужчины послушно покинули кухню. Огромного труда мне стоило не запустить им вслед стакан с полностью растворившимся «алка-зельтцером».

Глава 15

Мэгги всё-таки влила в меня это противное, пузырящееся пойло. Потом заставила умыться и почистить зубы. Когда я вернулась из ванной, она бухнула передо мной тарелку с французскими тостами, мисочку с рикоттой и чашку крепкого чая. И всё это с минимальным набором слов. А после многозначительного «Ешь! », и вовсе замолчала. Я медленно жевала, потихоньку отхлёбывая горячий чай, и дивилась сестринской выдержке. С каждой минутой наше совместное пребывание на кухне становилось всё невыносимее. Воздух потрескивал от напряжения.

Первой не выдержала я:

- Хватит на меня молчать! Знаешь же, как это бесит!

Мэгги немедленно закусила удила:

- Что за Дэвид?

- Мой босс. Бывший босс, - уточнила я.

- Дэвид Рассел?

- Собственной персоной.

- Почему он ведёт себя так, будто между вами что-то есть?

- Потому что между нами что-то есть. Вернее, было.

Не желая встречаться с сестрой взглядом, я с энтузиазмом принялась крошить остатки тостов на маленькие кусочки.

- Ты из-за этого «было» уволилась?

- Не совсем. Сначала я уволилась, а потом уже было «было».

Я застонала и закрыла лицо руками. Как это по-идиотски звучит. Да и выглядит соответствующе. Щёки горели от невыносимого стыда перед Мэгги и Риком и ещё целой кучей людей, начиная от Элинор и заканчивая самим Дэвидом. Сейчас он должен праздновать свою помолвку, а вместо этого почему-то вынужден наблюдать, как одну нетрезвую бывшую сотрудницу тошнит в кухонную раковину. Он должен был уйти немедленно, а не наблюдать за моим унижением. Я вдруг отчётливо поняла, что этот стыд вытолкнул из моей души все остальные чувства к нему. Так же было и до его появления на острове. Захотелось, как в детстве, соорудить домик из одеял, который будет понадёжней иных крепостей, залезть туда вместе с Бобом и уснуть.

- Я хочу домой, Мэгги.

- Не получится. Он ждёт тебя в гостиной.

- Выгони его. Можешь даже вызвать полицию.

- Бет!

- Тогда скажи, что я скоропостижно скончалась. Думаю, он даже обрадуется.

Мэгги села рядом со мной и, взяв за руку, заглянула в глаза:

- Ты влюблена, сестрёнка?

В этом была вся моя Мэг. За бравадой или сарказмом, за вежливостью или глупостью она всегда видела главное.

- По уши, - буркнула я и капризно отпихнула её от себя.

- А он?

- Вряд ли. У него вообще сегодня помолвка. Наверно, пришёл пригласить.

Мэгги присвистнула:

- Хорошенькое дело! - Вскочив со своего места, она принялась нервно расхаживать по кухне, попутно хватая разбросанные вокруг мелочи и ставя их на места. - С причиной твоего сегодняшнего пьянства мы разобрались. А в остальном, ты не считаешь, что я заслуживаю услышать подробности?

- Их много, Мэгги, а у меня так сильно болит голова…

Голова уже не болела. Я лгала, понимая, что сестра не отступится. Я бы тоже не отступилась. К счастью, Дэвид выбрал именно этот момент, чтобы вернуться на кухню.

Он прошёл прямо ко мне: руки в карманах брюк, губы сжаты в одну линию, серебристые глаза внимательно осматривают меня из-под нахмуренных бровей.

- Как она?

А вот вопрос точно адресовался не мне.

- Жить будет, - ответила Мэгги.

- В таком случае, нам пора. Идём, Бет.

Он протянул мне руку. Я проигнорировала его жест. Вместо этого, так же, не отводя от Дэвида взгляда, я обратилась к сестре:

- Мэгги, мистер Рассел уходит. Будь любезна, покажи ему выход.

Мой голос звучал спокойно, что давалось не так уж легко.

- Мэгги, вы не могли бы оставить нас на минуту? Мне необходимо сказать пару слов Элизабет.

Я отметила, что Дэвид впервые назвал меня полным именем. Но этот факт нисколько меня не задел.

- Мэгги, мне глубоко плевать на то, что он хочет мне сказать.

- Ты в любом случае меня выслушаешь!

- Мэгги, я не собираюсь ничего слушать…

В какой момент сестра вышла из кухни, я лично не заметила, потому что во время нашего переругивания мы с Дэвидом буравили друг друга взглядами. Никто не хотел разрывать зрительный контакт, никто не хотел уступать.

- Зачем я здесь?

Пусть я задавалась тем же вопросом на протяжении всего времени, что Дэвид присутствует в моей жизни, но, озвученный им, он всё-таки больно резанул по сердцу.

- Как узнаешь, скажи. Может, тогда я начну тебя понимать.

Неожиданно Дэвид со всей силы хлопнул ладонями по столешнице и, перегнувшись через стойку, навис надо мной. Стоящая передо мной тарелка с недоеденными тостами подпрыгнула, и я испуганно вцепилась в краешек стула.

- Маленькая ведьма, - прошипел он. – Капризная, вздорная, с кучей комплексов. Ещё и пьяница!

- Ты! – я задохнулась от возмущения. – Ты!!! Ты…

Хватая ртом воздух, я не могла выдохнуть из себя ничего, кроме нелепого «тыканья. » Речевые навыки забуксовали, оставалось только физическое воздействие, чтобы озвучить свои мысли. Слетев со стула, я рванула к Дэвиду и со всей силы ударила его в плечо.

- Это из-за тебя я стала такой!

Он перехватил второй мой замах и одним движением завёл руку за спину. В следующий момент я оказалась прижата к его груди. В мгновение ока злость на его лице сменилась желанием. Я и так была взвинчена до предела, и эта перемена в Дэвиде окончательно вывела меня из себя. Но моё тело ответило инстинктивно. Свободной рукой я ухватила его за шею и притянула к своим губам.

Я опять наказывала его. Но в этот раз он был зол на меня не меньше. Я откинула голову, опираясь на подставленную им руку, которая скользнула на затылок и властно его сжала. Поцелуй стал глубже, наши языки боролись друг с другом за обладание. Страсть, исходившая от Дэвида, перетекала в меня, наполняя силой и уверенностью. Я брала то, в чём долго себе отказывала, что не удалось взять в прошлый раз. Мы были на равных в этой борьбе, но я не испытала радости, когда Дэвид буквально отбросил меня от себя и отступил на шаг.

Тяжело дыша, он не отводил от меня глаз. Ходящие на щеках желваки выдавали его чувства. Я понимала, что внутри него идёт борьба. Только что с чем и за что сражается…

Ответ пришёл неожиданно, и мгновенно всё стало ясно. Вопросы, мучившие меня так долго, поступки, не поддающиеся логическому объяснению… Не удержавшись, я расхохоталась от облегчения.

- Ты хочешь меня, но не хочешь хотеть этого, ведь так? - Дэвид мог и не отвечать – я и так знала, что была права. - Ты не на меня злишься, а на себя. Ты боишься меня, Дэвид Рассел. Боишься! – Обретя уверенность, я откровенно дразнила его. – Боишься тех чувств, которые я в тебе вызываю, и боишься небезосновательно.

Он долго и пристально изучал меня, и теперь уже я с лёгким сердцем выдерживала его взгляд. Единственно правильное решение для Дэвида было немедленно уйти – без оправданий, без объяснений. Я ждала этого, потому что только так у меня сохранилась бы к нему хоть капля уважения.

Хотя, собственно, мне было всё равно. Нет, не так: не всё равно. К безразличию охватившее меня спокойствие имело мало отношения. Впервые за всё время нашего общения я чувствовала, что владею ситуацией. Маски сброшены, карты открыты. Мяч на его стороне. Всё, что будет между нами дальше – если будет вообще – зависит исключительно от Дэвида. Откажись он от меня, - не сразу, но я его забуду.

В памяти неожиданно всплыли сказанные однажды слова: «Он отказался от уникальности в угоду обычности. Пусть и красиво упакованной». Дэвид говорил о Джеймсе, но и сам оказался ничуть не лучше. Не моя вина, что все они выбирают обычность. Это не повод менять себя, подстраиваться под чужие ожидания. Потому что, как же меня найдёт тот, кому однажды буду нужна именно я? Капризная, вздорная, да ещё и пьяница. Комплексы же свои я изжила прямо сейчас.

Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Я была уверена в себе и почему-то очень от этого счастлива. Хотя, возможно, в моей крови всё ещё гулял алкоголь.

- Хорошо, я облегчу тебе задачу. Иди к ней. Она определённо больше тебе подходит. У меня нет ничего, что я могла бы тебе дать, Дэвид. А то, что я хочу дать – вряд ли ты сможешь со всем этим справиться. Я не умею жить вполсилы. Любить вполсилы тоже не умею и не желаю этому учиться. Я не хочу желать того, что не будет моим до конца. Не хочу довольствоваться малым.

К моему глубочайшему изумлению Дэвид улыбнулся. А затем засмеялся. Но как-то по-доброму, так, что я искренне растерялась:

- Чего смешного-то?

Он не ответил, а отойдя от меня, направился к холодильнику. Открыв от удивления рот, я наблюдала, как он достаёт оттуда бутылку пива, свинчивает пробку, делает большой глоток… У меня здесь жизненные принципы основательно перетряхиваются, а этот… преспокойненько хлещет пиво!

Я была уязвлена и сбита с толку.

- В ближайшее время мои родители ждут нас на ужин. Как насчёт следующей пятницы?

Он действительно это сказал, или мне показалось?

- Что, прости?

- Я говорю, что с чего ты взяла, что это моя помолвка?

Я опешила:

- А чья?

- Лиама

- Лиама? – тупо переспросила я.

- Да. ЛиамаБрейди. Моего европейского партнёра.

- Я видела вас по телевизору. Метрополитен опера, помнишь? Ты был с этой девушкой на премьере.

- Был, – спокойно согласился Дэвида. - Сиенна - скрипачка, играет в Дублинском симфоническом оркестре, и давно мечтала побывать на открытии сезона в Метрополитен.

- И? – Я понимала, что дальше он мог уже не продолжать, но капризно гнула свою линию. Руки чесались – так хотелось их упереть в бока и окончательно упасть в глазах Дэвида.

- Самолёт Лиама из-за непогоды задержался в Лондоне. Его невеста попросила меня сопровождать её. На правах шафера я не мог отказать.

Чем более спокойно говорил Дэвид, тем больше я распалялась.

- Почему ты? Больше никого не нашлось? Вы что, такие близкие друзья с этим Лиамом? Или родственники?

- Именно. Но не с Лиамом, а с Сиенной. И очень дальние. Я так и не разобрался, кем мы друг другу приходимся: первая жена её отца и моя мать - двоюродные сёстры.

Я досчитала до десяти. Потом до пятнадцати. Сделав несколько глубоких вдохов, я почувствовала, как задрожали мои губы. Так бывает перед слезами. Я лихорадочно их облизала.

Дэвид отставил бутылку и сделал шаг по направлению ко мне. Жалость и понимание отразились на его лице. Или это было терпение?

- Ты так быстро уехал на утро… - я опустила глаза, рассматривая носки своих стареньких кед. - И я решила…

- Что ты решила?

- Что это всё, - прошептала я кедам.

- Всё?

- Да. Всё. В смысле, конец.

Он сделал ещё шаг, потом ещё, пока его классические тёмные ботинки не оказались в поле моего зрения. Взявшись за подбородок, Дэвид заставил меня посмотреть на него.

- Значит, ложась со мной в постель, ты была готова к тому, что продолжения не будет?

Я не знала, что скрывалось за этим вопросом. Выражение лица Дэвида не помогло найти правильный ответ. Любой из них мог обернуться полной катастрофой. Хотя, мне же всё равно! Вернее, мне спокойно. Если это и вправду конец, мой ответ ничего не изменит. А если нет – любая попытка покривить душой будет означать, что я до сих пор на что-то рассчитываю. Пинаю мячик.

- Да. Я была к этому готова.

Дэвид отпустил моё лицо. Его глаза полыхнули яростью, но он быстро справился с собой.

- Я не давал тебе повода так думать.

Моё фырканье было совсем не женственным и ни капельки не элегантным.

- Знаешь, «я пришлю самолёт» - это не то, что девушка ожидает услышать от парня после первой совместной ночи.

- Мне жаль, что эта фраза тебя расстроила.

От злости я топнула ногой. Ещё один минус моей элегантности:

- Ты правда думаешь, что дело исключительно в этом?

- Бет, - произнёс он мягко. – Я же говорил, что мне пришлось кардинально перекроить свои планы, чтобы выделить из графика этот день. Согласен, я должен был тем же утром забрать тебя с собой. Или, по крайней мере, не уезжать так поспешно.

- С утра я обычно плохо соображаю, но, если бы ты всё объяснил, я бы не думала, что это из-за меня.

- Вы много на себя берёте, мисс Райли!

Я шумно выдохнула и закрыла глаза: ну вот, опять попала впросак. Неожиданно я оказалась в крепких объятиях, и тихий голос насмешливо произнёс:

- Прости, не смог удержаться. Ты потрясающа, когда конфузишься.

Я немедленно начала вырываться:

- Пусти! Я больше не могу играть в твои игры.

- Нет никаких игр.

- Они есть, - я неустанно дёргала плечами, в надежде освободить руки. – Всегда были. С самого начала. Я чувствовала это, но не видела смысла. И до сих пор не вижу. Не понимаю тебя, Дэвид. Не понимаю, что ты хочешь.

- Вот это. – Его губы коснулись моего лба. От неожиданности я замерла. - И это, - он поцеловал меня в висок. Пройдясь губами по щеке, Дэвид спустился к губам.

- Особенно это.

Он коснулся меня так легко и нежно, как никогда не делал это прежде. Его тёплые губы скользили по моим из уголка в уголок, через середину. Он знал, что я не собираюсь отвечать на поцелуй и, похоже, его это устраивало.

Это продолжалось недолго. Ровно до того момента, пока не раздалось осторожное покашливание Мэгги.

Неторопливо прервав поцелуй, Дэвид взял моё лицо в ладони и заглянул в глаза:

- Теперь ты поедешь со мной?

- Зачем? – Пусть он целуется, как бог, но я вовсе не собиралась так легко сдаваться.

- Чтобы поговорить, - с нажимом произнёс Дэвид.

- Я уже всё сказала.

- Ты - возможно. Но я – нет.

Я смотрела в его глаза и больше не видела там ни намёка на штормы и бури. Они тлели мягким серебристым огнём, растапливая моё недоверие и маленькими искорками надежды простреливая в солнечное сплетение.

- Мне вызвать такси? – поинтересовалась Мэгги.

- Спасибо, - вежливо поблагодарил её Дэвид. - У меня здесь машина.

Пока мы шли к выходу, он придерживал меня за талию. Будто боялся, что я снова убегу. У дверей я перехватила взгляд сестры. Мэгги качнула головой в сторону Дэвида, а потом вопросительно дёрнула подбородком. Надеюсь, сморщенный нос и презрительно вытащенный язык смогли убедить её, что у меня всё в порядке. По крайней мере, простились они с Дэвидом довольно тепло.

- Передайте, пожалуйста, Ричарду мои искренние извинения.

- Ни берите в голову. Он уже спит.

Я хихикнула.

- Завтра утром Бет вам позвонит.

- Очень на то надеюсь. – Мэгги, не скрываясь, сделала страшные глаза.

Дэвид улыбнулся, а я покраснела.

Только в лифте мне пришло в голову поинтересоваться:

- Как ты меня нашёл?

Дэвид окинул меня снисходительным взглядом – тем, что так долго выводил меня из себя.

- Неужели ты до сих пор думаешь, что для меня это проблема? Особенно, в отношении тебя.

Странно, но в этот раз из себя я почему-то не вышла.

Глава 16

Подойдя к знакомой чёрной «ауди», Дэвид открыл заднюю пассажирскую дверь и протянул мне руку. Как только я оказалась внутри, дверь сразу же закрылась, а сам Дэвид, обойдя машину, к моему удивлению открыл противоположную и сел рядом.

- Сэм, пожалуйста, угол Семидесятой и Парк авеню.

- Да, сэр, - с водительского сидения отозвался густой бас.

Получается, всё то время, пока я истерила в квартире Мэгги, Дэвида ждала машина с водителем. Стало неудобно перед незнакомым мне Сэмом, и я, неловко поёрзав на сидении, придвинулась ближе к двери и угрюмо уставилась в окно.

Лишь при повороте на Семидесятую до меня дошло, что мы едем на мою старую квартиру.

- Ой, а я больше там не живу! – всполошилась я и моментально покраснела: опять я доставляю неудобства! – Прошу прощения, Сэм!

- Ничего страшного, мэм.

- И где же ты живёшь? – удивился Дэвид.

Неужели, мне таки удалось поколебать его уверенность в себе «в отношении меня»?

- На Норфолк стрит. Это в Ист-Виллидж.

- Мы же только что оттуда!

- Прости, - я скривилась.

- Не будем разворачиваться, - Дэвид махнул рукой. - Едем домой, Сэм.

- Слушаюсь, сэр!

- Нет, я не могу к тебе, - тут же вмешалась я.

- Почему? – Дэвид нахмурился.

- Во-первых, мне надо к Бобу. А во-вторых, это неудобно.

Дэвид покачал головой и устало провёл ладонью по лицу:

- Ты совершенно не хочешь облегчить мне жизнь, Бет.

- Можно подумать, я специально всё усложняю!

- Так и есть. Только я решу, что начал тебя понимать, как ты снова ставишь меня в тупик.

- И что тупикового в том, что я не хочу ехать к тебе? – изумилась я. – Меньше часа назад я представляла из себя чёрт знает что! Я хочу принять душ – мой душ! - и переодеться в мою одежду. Думаю, желание вполне понятное. - Я прищурилась и добавила голосу немного яда: - Или Дэвид-идеальный-Рассел никогда не страдал от похмелья?

С переднего сидения раздался негромкий смешок, быстро перешедший в надсадный кашель.

- Разворачиваемся, Сэм, - обреченно проговорил Дэвид.

Эта маленькая победа меня удовлетворила. Я снова развернулась к окну, и несколько минут мы проехали молча. Затем за спиной раздался тяжелый вздох, и сразу за ним последовал вопрос:

- Ну, и кто такой Боб?

- Кот. - Я засмеялась: маленькая шалость, вернее - месть Дэвиду за мои переживания по поводу его несостоявшейся помолвки удалась!

- Ведьма!

Внезапно он дёрнулся ко мне, сгрёб в охапку, и в одно мгновение я оказалась у него на коленях. Этот перепад – от неловкости к близости – всё время сбивал меня с толку. Вот и сейчас, охнув от неожиданности, я едва не начала отбиваться.

Схватившись за его плечи, я в замешательстве смотрела на Дэвида. Освещённый пролетающими мимо городскими огнями, никогда ещё он не казался мне таким красивым. И никогда ещё направленный на меня взгляд потемневших до черноты серых глаз не проникал мне прямо в сердце. Я вдруг поняла разницу между тем, когда на тебя смотрят, и когда тебя видят. Наверно, это и называется близостью. Никогда я не ощущала ничего подобного. Даже той ночью на острове. В одно мгновение близость уплотнила воздух между нами и во сто крат сильнее земного притяженияпотянула меня к Дэвиду.

В бессознательном порыве я запустила пальцы в тёмные волосы, наводя беспорядок в шелковистой шевелюре. Я провела ими по широким бровям, потом по щекам, по крыльям носа. Спустилась к подбородку, заросшему за день жёсткой щетиной, к упрямо сжатым губам. Я изучала его лицо руками, как будто одних глаз мне было недостаточно, чтобы хорошенечко рассмотреть этого мужчину. Это действительно было так. Во многом он всё ещё оставался для меня загадкой, но впервые за всё время наших отношений я уверовала в то, что между нами возможно нечто большее…

- Что происходит в твоей голове, малышка? – услышала я едва различимый шепот. – Расскажи мне.

- Возможно, нам стоит попробовать...

- Мы уже пробуем.

Дэвид не двигался, пока я изучала его. Не двигался и когда принялась целовать. Это были невинные, почти девичьи поцелуи. Дэвид казался расслабленным и чуточку ленивым. Он отвечал на них, но не пытался углубить. Он даже не обнимал меня, а лишь придерживал за спину, чтобы я не упала. Эти неспешные поцелуи возымели на меня благотворное действие: пульс успокаивался, мышцы расслаблялись, и я потихоньку начала сваливаться в дремоту.

В какой-то момент мои губы соскользнули с губ Дэвида, и я, уткнувшись носом в изгиб его шеи, закрыла глаза. Меня окутывали покой и его аромат: знакомый, терпкий, но сейчас почему-то совершенно не будоражащий. Он был рядом и никуда не собирался деваться. Мне было спокойно. Я и не заметила, как задремала.

- Приехали, малышка.

Дэвид нежно погладил меня по волосам и осторожно ссадил с колен. Я зябко передёрнулась и старательно подавила зевок.

- Я быстро.

- Я пойду с тобой.

- Да нет, я правда не собираюсь…

- Я пойду с тобой, Бет.

Я устало вздохнула:

- Как скажешь!

Я вышла со своей стороны первая и услышала, как Дэвид отдаёт распоряжения Сэму: «Заедете завтра к семи».

Отлично! Он собирается остаться у меня на ночь!

- Мог бы и разрешение спросит, - проворчала я, когда машина отъехала и мы начали вместе подниматься по крутой лестнице крыльца.

- Ты очень милая, когда вредничаешь, Элизабет, но сейчас я очень хочу поскорее уложить тебя в постель. Нет, нет, - засмеялся он, когда с вытянувшимся лицом я обернулась к нему на верхней ступеньке. – Не за тем, о чём ты подумала. Тебе необходимо выспаться. Хотя, если ты настаиваешь…

Я довольно сильно толкнула его в плечо:

- Ты невыносим!

- Мы друг друга стоим, неправда ли?

Уже на втором этаже я услышала громкое истеричное мяуканье, доносящееся из моей квартиры. Разумеется, в раздражении вылетая из дома, я совершенно забыла оставить коту еду, и теперь Боб в категоричной форме заявлял об этом всему дому.

- Судя по звукам, тебя здесь не было года два, – заметил Дэвид.

- Вообще-то, в том, что я забыла покормить кота, виноват ты, - буркнула я и ускорила шаг.

- Ну-ну, не приплетай меня в ваши внутрисемейные разборки.

- Правда-правда. Если бы не твой звонок, Бобу сейчас не грозила бы голодная смерть. Да и вообще…

Дэвид стоял за моей спиной, пока я вставляла ключ в замочную скважину.

- Что значит это твоё «вообще»?

- Не бери в голову! – тряхнула я головой. Верхний замок всегда немного заедал, и я ещё окончательно не приладилась к нему.

- И всё-таки?

- Не хочу об этом говорить. – Я с остервенением крутила ключом.

- А я очень хочу об этом послушать, – не унимался Дэвид.

- Ладно!

Я с радостью бросила своё занятие и, повернувшись к Дэвиду, вызывающе вздёрнула подбородок:

- Для начала, ты лишил меня похода в парикмахерскую, - я начала загибать пальцы. - Из-за тебя я накрутила довольно приличную сумму на такси. Потратилась на звонок в Калифорнию. Вызвала сомнение в своей адекватности у некоторого количества людей, гоняясь за твоей машиной по всему Манхэттену.

- Довольно необычный способ поддерживать форму, но если тебе это в радость…

Я предпочла пропустить мимо ушей его саркастическое замечание и, раскрыв всю ладонь, помахала ею перед лицом Дэвида.

- Из-за твоего звонка я заявилась на чужую помолвку и в итоге выставила себя идиоткой. Из-за тебя я напилась. - В дело пошла вторая рука. - Из-за тебя меня тошнило. Из-за тебя я чуть себя не возненавидела!

По мере того, как я говорила, мой голос становился всё выше, а улыбка на лице Дэвида всё шире.

На последней фразе я окончательно перешла на фальцет. Всё это время, вероятно, доживая свои последние минуты, за дверью утробно вопил Боб.

- И в том, что ты сейчас охрипнешь, виноват буду тоже я.

- Да, - выкрикнула я напоследок и захлопнула рот.

- Я согласен понести любое наказание, милая, только, пожалуйста, для начала давай откроем эту чёртову дверь, или твой кот сейчас совершит самоубийство.

Отодвинув меня в сторону, Дэвид взялся за ключ.

Лишь только дверь открылась, как Боб моментально заткнулся. Несостоявшийся самоубийца в картинной позе сидел посреди залитой светом прихожей и подслеповато щурился. Бьюсь об заклад, на наглой усатой морде играла самодовольная ухмылка.

Зайдя за мной, Дэвида захлопнул входную дверь и бросил взгляд на кота.

- По-моему, он искусный манипулятор.

- Я знаю его меньше недели. Очень может быть. – Сняв толстовку и бросив ключи на первый попавшийся ящик с вещами, я махнула в сторону гостиной: - Проходи в комнату, а я на кухню - накормлю этого страдальца.

- Давай наоборот: я на кухню, а ты, как хотела, в душ.

Этот вариант понравился мне гораздо больше. Я кивнула:

- Считай, что гонку по Манхэттену я тебе простила.

С волосами, обмотанными полотенцем, и в старой футболке с эмблемой университета я вышла из ванной. Пройдя через заставленную коробками полупустую спальню, я направилась на кухню. Ни Дэвида, ни Боба там не оказалось. Миска последнего была наполнена под завязку, и, глядя на неё, я вспомнила, как утром, вскрывая банку с кошачьими консервами, сломала ноготь. Корм уже заветрился. Дэвид был прав: бывший Мистер Лапка оказался эмоциональным террористом.

Я нашла их в гостиной. Дэвид сидел на диване, сложив ноги на журнальный столик, и щёлкал телевизионным пультом.

- Почему в твоей спальне нет кровати? – спросил он, не отрываясь от экрана.

- Потому что её ещё не привезли.

- И где же ты спишь?

- Здесь. – Я показала на диван.

- И как давно?

- Вообще-то, со вчера.

- Отлично. Не надо снова искать коробки для переезда.

Я недоверчиво уставилась на Дэвида:

- Что ты имеешь в виду?

- Не что, а кого. - Дэвид махнул рукой в сторону окна, где, развалившись на подоконнике, Боб с усердием вылизывал свои... О господи! Я в смущении отвернулась.

Дэвид засмеялся.

- Мне бы не хотелось оставлять тебя один на один с этим бесстыдником.

- Выхода нет: кот идёт в комплекте с квартирой, - протянула я.

- Выход есть. Поменять квартиру.

Я фыркнула:

- Пасовать перед котом? Ты серьёзно?

- Бет! – Дэвид убрал ноги со столика, выключил телевизор и подался вперёд. - Скажу прямо: я бы хотел, чтобы ты вернулась на Верхний Ист-Сайд.

Такого поворота событий я не ожидала, и поэтому моя реакция оказалась самой что ни наесть искренней:

- Ещё чего! С какой такой радости?

- С той, что там живу я. И в отличии от тебя, я решительно настроен, как ты сказала, «попробовать».

- Попробовать что? – переспросила я. И не потому, что не понимала, о чём он говорит: я действительно не хотела лишать себя удовольствия услышать, как Дэвид это скажет.

- Быть вместе.

Поднявшись дивана, он подошёл ко мне и взял за руки.

- Ты же об этом думала в машине, да, малышка?

Серые глаза улыбались, и мне вдруг стало очень тепло от того, что Дэвид так чётко уловил мои эмоции.

- Неужели я так легко читаема? – Губы я надула исключительно для проформы.

- Совершенно нет. И всякий раз для меня это в радость.

Он улыбнулся. Его руки выпустили мои, чтобы обнять меня за плечи и прижать к груди.

Мы простояли так некоторое время.

Я думала о предложении Дэвида относительно переезда. Не то, чтобы я восприняла его всерьёз; во всяком случае, я точно не собиралась возвращаться в квартиру, в которой жила с Джеймсом. И вообще - мне нравился новый район, нравилась близость Мэгги. И Боб до сегодняшнего дня казался довольно милым. А к концу следующей недели, когда привезут кровать и достроят шкаф, здесь будет очень даже уютно.

Обо всём этом я сообщила груди Дэвида.

- А ты подумала о том, как будешь добираться на работу? – раздалось над моей макушкой.

- Для начала мне нужно её найти.

Дэвид отодвинул меня от себя и, нагнув голову, заглянул прямо в глаза:

- По-моему, ещё во Флориде я сказал, что не принимаю твоей отставки. И я серьёзно, Бет.

- И я серьёзно, Дэвид: я не буду на тебя работать.

- Объясни почему. -Засунув руки в карманы брюк, онбуравил меня взглядом.

- Потому что только что мы вроде как решили кое-что попробовать, и наше «пробование» … – Я показала в воздухе кавычки. – Плохо вяжется с профессиональными отношениями.

Он дал мне закончить, а после криво усмехнулся:

- Потратить средства, время и силы на воспитание хорошего сотрудника, а после вот так запросто дать ему уйти? Не думаю, мисс Райли. Повторюсь ещё раз: я не принимаю твоей отставки.

Произойди этот разговор неделей раньше, от его холодного тона я могла бы покрыться коркой льда. Но не в этот раз!

- Ну, укуси меня! – я дёрнула подбородком.

- Чуть позже, если позволишь.

Я чуть не прыснула.

- Твои профессиональные обязанности останутся теми же. - Дэвид явно был настроен серьёзнее меня. – Если мне не изменяет память, твой непосредственный начальник Джонатан Ньютон.

- Нет. ТайсонЧанг. А мистер Ньютон курирует все консультационные…

По кривой ухмылке, растянувшейся по его лицу, было понятно, что цели своей Дэвид достиг.

- Ладно, убедил! – я примирительно подняла в верх обе руки. – А что ты будешь делать со слухами?

- С какими слухами?

- Ну… я и ты… - Я показала на него, потом на себя. – Мы вроде как теперь вместе.

- Не «вроде как», Бет, а вместе.

- Окей. Ты не боишься обвинений в непрофессионализме или, чего хуже - протекционизме?

- Я не собираюсь ни перед кем отчитываться, - отчеканил Дэвид. - Репутация работает на меня. И если я занимаюсь протекционизмом, то делаю это профессионально.

Я тяжело вздохнула. Дэвид Рассел действительно был вправе делать подобные заявления. Но что касается меня… Снова стать объектом обсуждений. Ловить на себе чужие взгляды – в этот раз они точно не будут сочувствующими. Опять эти затихающие разговоры при входе в кафетерий, неискренние улыбки, наигранный смех…

- Я действительно с трудом себе всё это представляю, Дэвид. – покачала я головой.

- Пока ты живёшь в Ист-Виллидж, я тоже.

- Мне надо подумать.

- Разумеется. Времени у тебя предостаточно: ровно до того момента, как я закончу принимать душ.

Звонко чмокнув меня на прощанье, он вышел из комнаты.

Боб, бросив своё занятие, спрыгнул с подоконника и засеменил следом.

Глава 17

В понедельник я вышла на работу. В той же должности и на тех же условиях.

Первой, кому я позвонила по приходу в офис, была Магда из отдела кадров. Она и объяснила, что «сверху» поступило указание задним числом оформить мне бессрочный отпуск с сохранением жалования. Для отчётности ей не хватало лишь моей подписи на бланке заявления, и в обеденный перерыв я спустилась к ней на третий этаж.

- Не знаю, что ты там натворила, но впервые за почти пятнадцать лет работы мне позвонил сам Дэвид Рассел. Всем службам было дано указание отслеживать твою корреспонденцию. Письмо из Майами пришло во вторник и немедленно было переправлено наверх. Лайза из канцелярии отнесла его лично.

Магда старательно пыталась не выказывать свою заинтересованность, но по затянувшейся паузе я поняла, что без объяснений меня не отпустят.

- Я три года не была в отпуске. А тут море, солнце… расслабилась и не смогла собраться. Небольшой нервный срыв и прямо на глазах у начальства.

Я специально не стала персонифицировать Дэвида, говоря о нём во множественном числе. Так оставалась возможность отвести от него подозрения в личной заинтересованности моей судьбой.

Магда состроила сочувствующую рожицу и покачала головой. На то и был расчёт.

- Бедняжка! Конечно, после того, что ты пережила за последний год…

В этот раз упоминание об истории с Джеймсом не вызвало у меня ни единой эмоции. Тем не менее, я на всякий случай скуксилась и, нацепив на лицо трагическую маску, постаралась побыстрее ретироваться.

В последующие дни мне неоднократно пришлось повторить рассказ про нервный срыв. В том числе, своему начальнику – мистеру Чангу. Он не был счастлив моим объяснениям, заявив, что был лучшего мнения и обо мне, и о моём отношении к работе. Но выслушав его, я посчитала, что обошлась малой кровью, хотя понимала, что своим незапланированным отпуском фактически обеспечила себе второй испытательный срок.

В общем-то, я была даже рада. Загруженность на работе не позволяла мне задумываться над тем, что же происходит между мной и Дэвидом.

Нет, то, что мы вместе, он дал мне понять практически сразу – ещё с воскресенья, последовавшего за моей «пьяной» субботой.

Мой диван не был рассчитан на двоих, а Дэвид категорически отказался спать на полу.

Когда наутро я, страдая и от головной боли, и от боли в затёкшей спине, в мечтах о ванной и таблетке аспирина переползала через Дэвида, он остановил меня, одним быстрым рывком поджав под себя.

- М-мм, с добрым утром, – замурлыкал он мне в шею.

- Ты уверен? – простонала я.

Дэвид засмеялся и, подняв голову, внимательно меня осмотрел.

Взъерошенный и не выспавшийся, со следом от подушки на заросшей за ночь щеке, он был безумно притягателен. Тёплый, большой, манящий, сексуальный. И если бы мне так сильно не хотелось в туалет…

- Уверен, малышка, - повторил он и быстро поцеловал меня в губы. – Болит голова?

- Очень, - хныкнула я.

- Тогда справляемся сначала с твоей бедой.

- У тебя тоже есть беда? – переспросила я, и звук собственного голоса молоточком простучал в голове.

- И ещё какая!

Дэвид выразительно ткнулся в меня бёдрами. Я не удержалась от удивлённого вскрика: да, его «беда» определённо требовала разрешения.

Вернувшись из ванной, я нашла его в кухне. В трусах и босиком он стоял пред плитой, где в этот момент аппетитно скворчала яичница. Пахло поджаренным беконом.

- Где ты это взял? – удивилась я, прекрасно представляя содержимое своего холодильника: галлон молока, упаковка тёртого сыра, розетка сливок и полфунта кофейных зёрен в морозилке.

- Сэм привёз. – Не поворачиваясь, Дэвид махнул кухонной лопаткой на стол, где лежала упаковка хлеба. – Тостера не нашёл, так что просто намажь джемом.

- У меня нет джема.

- Правда? Очень жаль.

Мне почему-то стало стыдно за свою бесхозяйственность. Хотя, я никогда не принадлежала к числу женщин, способных из веточки петрушки и упаковки пасты соорудить обед из трёх блюд.

- Извини. Обычно я завтракаю в кафе, поэтому…

- Не извиняйся. – Дэвид ловко разложил яичницу по тарелкам и поставил их на стол. – Съешь всё. Только после этого получишь аспирин.

- Я не помню, в какой коробке лекарства.

- Может, в той, на которой написано «Лекарства»? – заметил он с улыбкой. – Вчера видел её в спальне. Очень предусмотрительно с твоей стороны было всё подписать. Но, на всякий случай, Сэм заехал в аптеку. - Он указал на стоящую на кухонной стойке знакомую бело-желтуюупаковку.

Сев за стол, я недовольно уткнулась взглядом в тарелку. Градус нереальности происходящего зашкаливал. Не мой дом, не моя кухня, не мой мужчина. И жизнь будто вовсе не моя. Но с другой стороны, чья же? Вот я. Я сижу на кухне. Да, стол не мой. Но тарелки – мои. Как и приборы. Знакомо жужжит кофеварка… Так почему мне не удаётся избавиться от чувства, что я здесь сторонний наблюдатель?

- Ешь, Бет.

- Не могу.

- Надо.

- Не надо мне приказывать. Я не Сэм.

Изучающий взгляд исподлобья. Саркастическая улыбка.

- У тебя всегда по утрам плохое настроение? Или это из-за похмелья?

- Настоящий джентльмен не стал бы напоминать даме о её недостойном поведении.

- Настоящая дама не стала бы ершиться, а молча съела свой завтрак и получила заветную таблетку. А потом бы занялась сексом с настоящим джентльменом. Как тебе такой расклад?

- Не надо меня воспитывать, - сказала я перед тем, как взять вилку и положить в рот первый кусок.

- Что ты, милая, и в мыслях не было!

Какое-то время мы ели молча.

- У тебя нет ощущения, что всё неправильно? – поинтересовалась я.

- Есть, - согласился Дэвид, энергично жуя бекон. – Джема нет. Тостера. Я обязательно на завтрак должен съесть тосты с джемом.

- С каким?

- Любым. Но лучше клубничным.

Я прыснула.

- Что? – Дэвид нахмурился.

- Ты любишь клубничный джем?

- Да.

- Смешно.

- Да ладно!

- Мужчины обычно не любят клубничный джем. Они любят соус табаско, крылышки барбекю, стейк слабой прожарки. В крайнем случае – пирог из ревеня.

- Всё, что ты назвала – в любое время, но не за завтраком. Кроме, может, пирога. Но и для него сгодится джем. Перебьёт вкус ревеня.

Я засмеялась, и вся неловкость между нами улетучилась. В доказательство, я залезла в тарелку Дэвида и стащила кусочек бекона.

- Ты всегда так делаешь? – Сердитый взгляд серебристых глаз пригвоздил меня к стулу.

- Вообще-то, нет. То есть, у меня нет привычки воровать еду из чужих тарелок.

- Это обнадеживает.

Дэвид раздражённо начал накалывать вилкой остатки яичницы, а с меня будто сорвали одеяло: только что было тепло, а теперь я продрогла до костей.

Можно было бы и промолчать, списать всё на утреннее раздражение. В конце концов, я первая начала не с той ноты. Но мне вдруг показалось очень символичным выяснить всё сейчас, за нашим первым завтраком. Перед началом нового дня, который, возможно, станет первым в череде многих, которые я проведу с Дэвидом.

- Если ты, как Джоуи из «Друзей», не любишь делиться едой, скажи об этом сразу. Но что-то мне подсказывает, что дело не в беконе.

Не смотря на меня, Дэвид встал из-за стола. Убрав свою тарелку, он поставил её в раковину. Затем взял с полки две чашки и налил кофе. Одну он поставил передо мной.

- Я не знаю, как ты любишь. Сливки, сахар…

- Сливки, пожалуйста.

- Сливки. Хорошо.

Он открыл холодильник, достал упаковку сливок, отломил один контейнер, аккуратно открыл его и вылил в мою чашку. Затем снова открыл холодильник и поставил упаковку на место. Пустой контейнер полетел в мусорное ведро. Дэвид тянул время.

Я не ожидала, что могу чем-то его смутить. Что Дэвид Рассел вообще может выглядеть смущённым. Неужели, дело именно в беконе?

- Когда ты спросила о неправильности, что ты имела в виду?

Ого!

Если бы я не отрывала взгляда от Дэвида во время всех его перемещений, то точно пропустила бы это выражение настороженности, мелькнувшее на его лице. Он ждал моего ответа и одновременно его опасался. Но какой я могла дать ответ, кроме правдивого?

- У меня чувство, будто я оказалась в параллельной вселенной. Она не хуже и не лучше. Просто другая. И я пытаюсь себя нащупать в ней, зацепиться за что-то привычное, но у меня не получается. Теперь я думаю, что, может, и не надо цепляться?

- Ты не готова к переменам?

- А разве к переменам можно подготовиться? Они обычно не спрашивают: «Привет! Можно мы зайдём? » Они просто наступают, и тебе приходится учиться жить в новых условиях. До последнего времени моя жизнь была относительно статична, поэтому неудивительно, что я чувствую себя немного потерянной.

- Ты скучаешь по своей прошлой жизни? – Дэвид спросил это так тихо, что я сразу же поняла, о чём он в действительности меня спрашивает.

- Я не скучаю по Джеймсу.

- Я спросил не это.

- Ты спросил именно это, - твёрдо заявила я. – Я не скучаю по Джеймсу. Я вообще о нём не думаю. И это не зависит от того, где я, с кем я, что делаю. И, если тебе это интересно, я никогда не воровала бекон с его тарелки.

- Бет…

- Нет, послушай меня! Неправильность для меня заключается не только в том, что я не привыкла ещё к этой квартире, к этой кухне, к этому коту. Она в том, что я до сих пор не понимаю, что ты делаешь в моей жизни. Ты мне так и не объяснил этого, Дэвид. Как-то ты сказал о моей неуверенности в себе, так вот - она никуда не делась. Однажды ты уже ушёл от меня, выпив кофе, и теперь я жду, что ты сделаешь тоже самое.

- Я никуда не собираюсь уходить.

- Ты же понимаешь, что я говорю не об этой конкретной чашке, - я ткнула в стоящую перед ним простую чашку из толстого стекла.

- Я никуда не собираюсь уходить, - повторил Дэвид с нажимом.

- Объясни почему.

- Потому что ты мне нужна.

- Зачем?

- Хорошо! – Дэвид вздохнул и с шумом выпустил воздух. – Если требуешь конкретики… Ты занимаешь все мои мысли.

Серые глаза впились в меня взглядом, и на какое-то мгновение я пожалела, что вытащила Дэвида на этот разговор.

- Я сам не ожидал этого от себя. Мне тридцать пять, и у меня были женщины. Как-то я даже был помолвлен. Но ни к одной из них меня не тянуло так, как к тебе.

Дэвид говорил сердито, впрочем, этот тон был мне известен. И я знала, что сердится он вовсе не на меня.

- Ты сказала, что не рассчитывала на продолжение той ночи. А я скажу, что рассчитывал на то, что после неё моя тяга к тебе ослабнет. Но всё случилось с точностью наоборот. Меня изводит мысль, что ты хочешь меня меньше, чем я тебя. Что с твоей стороны это уступка.

- Глупости! – вспыхнула я.

- Так докажи обратное, Бет! - воскликнул он. - Я помню, как ты реагировала на меня. Но… - Дэвид неожиданно потупился. - Я чувствую неправильность. Будто, зашёл не на свою территорию.

Я встала из-за стола. Не отрывая взгляд, Дэвид смотрел, как я подхожу к нему. Обхватив его лицо руками, я нагнулась и легонько поцеловала его.

- Я тоже чувствую это, - сказала я, смотря прямо на его пахнущие кофе губы. – И ещё чувствую, что если перестану быть самой собой, начну с тобой играть, ты уйдёшь намного быстрее.

- Я не хочу уходить. Но мне нужно знать, что ты хочешь, чтобы я остался.

Откровенность Дэвида ошеломила меня. Как и выражение его лица, когда я оторвала взгляд от губ и посмотрела в его глаза. Они потемнели и снова пылали желанием, которое я видела лишь однажды и которое сразило меня властностью и обещанием. С трепетом я провела пальцами по его щеке.

- Останься со мной, - прошептала я.

- Зачем? – задал он мне мой же вопрос.

- Ты нужен мне. – Я повторила его ответ, прекрасно зная, что он его не удовлетворит.

- Зачем, Бет?

- Потому что я хочу любить тебя.

Дэвид тепло улыбнулся и, подхватив меня, быстро усадил к себе на колени. Он обнял меня и уткнулся в изгиб шеи, зарываясь лицом в мои волосы.

- Я с самого начала знал, что ты сильнее и смелее меня, малышка. - Сказав это, Дэвид отвёл волосы и поцеловал меня в чувствительное местечко на шее. – Сильная женщина – что может быть желаннее для мужчины?

- Разве что он её любит...

Дэвид вдруг замер подо мной, затем отстранился. Несколько секунд потемневшие серебряные глаза изучали меня, а затем со страстным стоном он накинулся на мои губы.

Я поняла, что главное ещё им не сказано, и мне придётся очень нелегко, чтобы он смог хотя бы узреть эту истину, а не то, чтобы признаться в ней. К моему большому удивлению, но Дэвид Рассел любил меня. Теперь я точно это знала.

Глава 18

В середине неделиДэвид неожиданно улетел в Европу. Пятничный обед с его родителями оказался под угрозой срыва, чему в глубине души я была даже рада. Однако мать Дэвида в этом вопросе оказалась более принципиальной. В пятницу утром я приняла звонок от секретаря Элинор Рассел, который в вежливой форме проинформировал, что миссис Рассел будет ждать меня в четыре по полудни в ресторане на углу Девятой и Пятьдесят третьей.

Безличность этого приглашения поначалу довольно сильно меня задела, так, что некоторое время я всерьёз подумывала отменить встречу. Но, поразмыслив, решила этого не делать: Элинорсама установила границы нашего общения, и не мне её осуждать, принимая во внимание какое мнение обо мне у неё моглосложиться после нашего недолгого знакомства. Хотя, о каком знакомстве может идти речь. Оба раза я представала в неприглядном виде: сначала этакой девицей лёгкого поведения, не успевшей покинуть место последней интрижки, а второй – взмыленной истеричкой, едва не ввалившейся на помолвку её родственницы. На месте миссис Рассел я бы была не в восторге от того, что мой единственный сын связался с подобной особой.

Очень сильно захотелось позвонить Дэвиду. Мы уже разговаривали рано утром. В числе прочего, он упоминал, что до позднего вечера будет занят на переговорах. Отвлекать его по подобному поводу было бы, мягко говоря, некрасиво. Наше телефонное общение ещё не обросло этими штучками настоящих влюблённых: никаких «целую», «скучаю» и, тем более, «люблю». Мы нащупывали друг друга и по-настоящему раскрывались только тогда, когда оказывались на расстоянии вытянутой руки.

Миссис Рассел уже ждала меня, когда за пять минут до назначенной встречи я вошла в ресторан.

Сидя за столиком, она что-то быстро записывала в толстый старомодный ежедневник. Заволновавшись, что опоздала, я бросила взгляд на часы. Нет, всё правильно. Вероятно, мать Дэвидапредполагала прийти первой. Тем самым она показывала, что собирается полностью контролировать ситуацию. А, возможно, что и меня.

Я чувствовала себя не в своей тарелке, как перед первым обедом с её сыном в Майами. Неужели, я никогда не буду спокойна, встречаясь с людьми по фамилии Рассел? Осталось лишь проверить это предположение на главе семейства.

Назвав администратору своё имя, я отказалась от сопровождения и, пока шла к столику, не сводила глаз с миссис Рассел. Мне удалось уловить момент, когда она взяла бокал с водой и, отпивая из него, скользнула взглядом по залу. А заодно и по мне. Поставив бокал, она, как ни в чём ни бывало, вернулась к своему занятию.

Внутри всё опустилось: это был именно тот взгляд, и та ситуация, которой я боялась больше всего. Этот скользящий взгляд – равнодушный, пустой – был ещё хуже осуждающего, к которому я была готова. Самое правильное сейчас было дать волю ногам. В буквальном смысле. Уйти, отложить встречу до приезда Дэвида. Позвонить и сказаться больной.

По истечении несколько секунд, пока я, замерев посреди зала, решала, будет ли это считаться бегством в том смысле, который вкладывается в это слово, миссис Рассел вдруг перестала писать. Аккуратные брови сошлись к переносице, она нахмурилась и, подняв голову, посмотрела прямо на меня. Мгновение – и складка на её лбу разгладилась. Она улыбнуласьи откинулась на спинку дивана.

- Ну надо же!

Я растерянно пялилась на неё, не зная, что сказать в ответ на это странное приветствие. Изумление на лице миссис Рассел было таким же неожиданным, как иэта её обезоруживающе искренняя улыбка.

- Идите сюда, дорогая, и дайте мне хорошенечко вас разглядеть.

Она указала мне на место рядом с собой, хотя я бы предпочла сесть на стул. Пока я цаплей шагала на своих каблуках к столу, пока усаживалась, расстёгивая пиджак и одёргивая юбку, она не сводила с меня своих смеющихся глаз.

- Знаете, если бы не этот испуг на лице, я бы ни за что вас не узнала. Скажите, я могу рассчитывать, что когда-нибудь смогу вызвать у вас другие эмоции?

Моё лицо запылало.

- Я вовсе не…

- Да бросьте, - засмеялась она. – В день, когда я должна была познакомиться со своей будущей свекровью, меня всё утро тошнило от страха. И, как оказалось, напрасно: мать Моргана была замечательной женщиной. Правда, на следующее утро тошнота вернулась. Так я узнала, что беременна Дэвидом.

Я не расслышала и половины из того, что она сказала. Именно поэтому предпочла промолчать.

Миссис Рассел, в свою очередь, предпочла не заметить моё замешательство.

- Итак, вы и Дэвид. Чудесно. Правда, мне пока не удаётся сопоставить странную девушку, с которой оба раза мы встречались при крайне необычных обстоятельствах, и вас.

Она снова окинула меня оценивающим взглядом. По её лицу было видно, что то, что она видит, ей нравится. На мне был один из моих обычных офисных костюмов – чёрный пиджак и юбка-карандаш, – но блузку под него я выбрала весьма яркую, сродни приподнятому настроению, в котором находилась все последние дни. Сегодня она была ярко-зелёной. Этот цвет всегда предавал мне уверенности.

- Интересно будет узнать, какая из этих двух совершенно разных девушеквывела из равновесия моего сына, - закончила миссис Рассел.

«Вывела из равновесия». Хорошее определение. Оно точно подходит к тому, что чувствую я. Дэвид полностью вывел меня из равновесия, да так, что ничего не оставалось, как балансировать, смещая свои чувства, эмоции, готовые вырваться слова, чтобы вернуть всё в привычную взвесь.

- Давайте я добью вас окончательно и скажу, что эта ситуация для меня нетипична. Не то, чтобыДэвидникогда не знакомил меня с девушками. Но до этого дня он не обрывал мне телефон с предостережениями и упреждениями. Наш с вами обед – моя идея, и Дэвид её не одобрил. Признаться, это задело мои материнские чувства, и теперь я очень хочу понять, почему. Неужели, я произвожу впечатление…

- Вы производите впечатление матери, которой не всё равно, что происходит в жизни её сына. Это нормально.

Это было первая связная фраза, которую мне удалось сформулировать и вставить в не прекращающийся поток слов миссис Рассел. У неё их было так много, и каждое заслуживало отдельного анализа, но вряд ли сейчас стило его проводить.

- Вы полагаете?

- Конечно, я ещё недостаточно хорошо вас знаю, чтобы утверждать обратное, но…

Миссис Рассел захохотала так неожиданно и громко, что я даже вздрогнула.

- Об этом Дэвид и говорил. Чтобы я не пыталась давить на вас. А я, извините, не удержалась.

- У вас хорошо получилось. Особенно, когда вы упомянули других девушек.

- А рассказ про свекровь вас не смутил?

- Я не поняла ни слова. Надеюсь, вы этого не заметили.

Внезапно она протянула мне свою руку:

- Элинор!

В ответ я крепко её пожала.

- Элизабет. Для друзей просто Бет.

Смешно, но Дэвид позвонил мне через пять минут после того, как мы с Элинор расстались

- Ты понравилась моей матери, - сказал он вместо приветствия.

- И что ты чувствуешь по этому поводу?

Он ответил не сразу, так, что я даже немного заволновалась.

- Мне это нравится. А тебе?

- Мне нравится, что тебе нравится.

- Я спросил не о том.

Я усмехнулась.

- Знаю. Твоя мать – чудесная женщина и очень тебя любит. Было бы удивительно, если бы было наоборот.

- Что ж, я рад.

- Лучше скажи, со сколькими девушками ты её знакомил?

Я не собиралась сдавать Элинор, но вопрос вылетел сам собой.

- Не помню.

- Сбился со счёта? – поддёрнула я.

- Я серьёзно, Бет. – Дэвид понизил голос, и от этого в животе стало щекотно. – Я не могу вспомнить ни одну из них. Ни одного лица. Есть только ты.

Эта фраза долго стояла у меня в ушах и в тот день, и в последующие. И подпитывала меня, как батарейка, согревая своей искренностью и теплотой.

Дэвид обещал вернутся в понедельник, и за выходные мы с Мэгги окончательно привели в порядок мою квартиру. Многострадальный диван, на котором мы с Дэвидом проводили каждую ночь до его отъезда, наконец-то был собран. Водруженная в спальню кровать, что должна была стать его заменой, меня немного смущала: я заказывала её ещё до того, как в моей жизни снова появился мужчина, и испытывала некоторые сомнения – а не тесно ли нам будет. Но, кровать в любом случае казалась удобнее, особенно, принимая во внимание, что на диване нашей излюбленной позой была поза пирожка – я на Дэвиде или он на мне. Теперь же он поступал в полноправное владение Боба.

Кот был без ума от последнего. Особенно, если на нём сидел Дэвид. Боб разваливался на спинке, аккурат за ним, и его хвост то и дело опускался на плечо Дэвида. Это было похоже на братание, тем более, что кот, как приклеенный, ходил за ним по всей квартире.

- Он тебе не доверяет, - смеялась я поначалу. – Ты вторгся на его территорию.

Но позже, я поняла, что, всю жизнь прожив среди женщин, Боб, наконец, нашёл родственную душу. В смысле, мужскую душу. Или нашёл, или почувствовал. Или, не будучи дураком, понял, кто в доме настоящий хозяин.

Он нёсся к дверям, едва заслышав на лестнице шаги Дэвида. Он крутился возле его ног, караулил возле дверей, пока тот был в ванной. На меня Боб не обращал никакого внимания, слушался только его. Но, когда мы остались одни, кот все ночи спал со мной. Разумеется, на подушке Дэвида.

В понедельник с самого утра я была завалена работой. Долго и нудно мы с коллегамизанимались подготовкой документов по сопровождению сделки одного из нашего клиента. Сообщение от Дэвида пришло около полудня.

«Я в Нью-Йорке»

Я застыла над телефоном, думая, что ответить. «Я тоже» - было бы глупо, «я рада» - скупо, «Наконец-то! Ты не представляешь, как сильно я по тебе скучала» - преждевременно. Или…

В комнату вошёл мистер Чанг.

- Мисс Райли, пожалуйста, просмотрите эту папку. Я сделал кое-какие пометки. Нужно внести изменения.

- Да, мистер Чанг, сию секунду.

Может, именно поэтому через пять минут у меня раздался звонок, и преувеличенно серьёзный Дэвид сухо озвучил своё сообщение.

- Привет. Я в Нью-Йорке.

- Привет. Я тоже.

- Кхм…

- В смысле, я рада. В смысле, я скучала. В смысле…

- Мисс Райли, обратите внимание на параграф, посвящённый представлению интересов клиента в суде.

- Да, мистер Чанг, конечно. Прости, я очень занята, - прошептала я Дэвиду.

- Я понял, - ответил он. – В любом случае, я уже в Нью-Йорке. И тоже скучал.

Дэвид повесил трубку, а я оказалась на грани увольнения, в одно мгновение позабыв не только буквы, в которые складывались слова лежащих передо мной документов, но и как меня зовут.

«Есть только ты». «Я скучал». Как мало для других, и как много для меня. Сердце пело, хотелось спрыгнуть со стула и расцеловать неодобрительно смотрящего на меня поверх очков мистера Чанга. Нечеловеческих усилий мне стоило снова вернуться к работе.

Ближе к обеду коллеги решили сделать перерыв. Я же твёрдо решила закончить с документами из папки мистера Чанга. Неожиданно, в комнату заглянула Берта – его секретарь.

- Элизабет, вас вызывают к директору.

- Хорошо. Вероятно, мистеру Чангу понадобились эти документы.

Я поднялась с кресла, всё ещё погружённая в цифры и формулировки, и начала сгребать со стола бумаги.

- Нет, Элизабет. Вас вызывают наверх. - Я бросила взгляд на Берту, которая, сделав большие глаза, указывала пальцем в потолок. – Звонили из приёмной мистера Рассела. Мне жаль.

Сочувствующее выражение её миловидного лица, а также всех присутствующих в комнате привело меня в замешательство. Ах, да, конечно! Они решили, что всё это последствия моего странного «отпуска». Что ж, не будем их разочаровывать. Я почувствовала, как заливаюсь румянцем. «Держись», - прошептал кто-то из коллег, вероятно приняв мою реакцию за испуг. На самом деле, я была чертовски возбуждена, догадываясь, кто в действительности стоял за этим звонком из приёмной.

Я едва не бежала вприпрыжку, стараясь как можно быстрее оказаться в лифте. На моё счастье, он был пуст, и всю дорогу до тридцатого этажа, где находилась приёмная Дэвида, я старалась стереть со своего лица счастливую улыбку.

Можно было не стараться: когда открылись двери, первой, кого я увидела, была Фиби. Радостное настроение как ветром сдуло.

- Мисс Райли, рада вас видеть. Я провожу вас в кабинет мистера Рассела.

Развернувшись на тонких каблуках, Фиби зашагала по длинному белому коридору. Я засеменила за ней, чувствуя себя не в своей тарелке.

Мне следовало заговорить с девушкой, но, с другой стороны, что я могла ей сказать? «Простите, что вела себя, как идиотка. На самом деле, я сплю с вашим - поправочка! - с нашим боссом, хотя строила из себя незнамо что». Не так, и, скорее всего, не здесь. Или вообще никогда.

Надо отдать должное профессионализму Фиби: она не пыталась со мной заговорить. От этого я чувствовала себя ещё хуже.

Дойдя до тяжёлой двустворчатой двери, девушка остановилась.

- Сюда, пожалуйста.

- Спасибо, Фиби.

Я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно теплее. Она улыбнулась, и эта улыбка не показалась мне чем-то дежурным. Скорее, намекала на наличие общего секрета.

Она открыла дверь, пропуская меня вперёд.

- Располагайтесь. Мистер Рассел уже в здании и будет с минуты на минуту. Могу ли я что-либо вам предложить?

- Нет, благодарю вас.

Я впервые оказалась в святая святых «Рассел Интернешнл» и изо всех сил старалась не пялиться по сторонам в присутствии Фиби.

- Минутку. - Я нахмурилась. – Вы сказали, он уже в здании?

- Да. Мистер Рассел позвонил мне из аэропорта и попросил пригласить вас к двум часам в его кабинет. Через полчаса будет подан обед.

Обед? В его кабинете?

Я покраснела, как рак. Если у Фиби и оставались сомнения относительно природы наших отношений с Дэвидом, то сейчас они полностью развеялись. Тем невыносимее мне стало от воспоминаний того, что я наговорила ей в Майами.

- Фиби, я… Я должна перед вами извиниться.

- Всё в порядке, мисс Райли. Не стоит беспокоиться.

- Нет, действительно. Я вела себя, как напыщенная задница. В своё оправдание могу сказать, что на тот момент именно ею я и была.

Фиби расхохоталась искристым, девчоночьим смехом.

- Нет. Отнюдь нет, мисс Райли.

- Бет. Для друзей просто Бет. И если однажды я могу быть чем-то вам полезной…

Мы обе обернулись на дверь. На том конце коридора звякнул лифт, сообщая о своём прибытии. Затем послышался мужской голос и быстрые уверенные шаги.

Сердце забилось сильнее.

- Хорошего дня, Бет.

Фиби пошла к дверям, но на полпути обернулась.

- Знаете, вы многим меня обяжите, если научите Дэвида завязывать галстук-бабочку.

Глава 19

На протяжении следующих месяцев я была счастлива и не думаю, что когда-либо раньше испытывала подобные эмоции.
Я просыпалась счастливой и счастливой же засыпала. Особенно, когда засыпала не одна.
Дэвид сделал ещё пару попыток уговорить меня переехать на Верхний Ист-Сайд, и когда я спросила его прямо: «Верхний Ист-Сайд – это значит к тебе», он не стал юлить и ответил утвердительно. Разумеется, я была к этому не готова, а он как-то подозрительно легко согласился с моим отказом. И лишь побывав в его двухэтажном пентхаусе, я поняла причину. Долгое время почти такое же место было моим домом. В смысле обитать, но не жить. Стекло, мрамор и нержавеющая сталь никогда не ассоциировались с домашним уютом.
Другое дело свежевыкрашенные ярко-жёлтые филёнки на кухне, потёртый деревянный пол, стена из необработанного кирпича в гостиной, разболтанная щеколда на двери ванной комнаты… Последнее, безусловно, к уюту имело весьма отдалённое отношение. Зато любимый мужчина в процессе исправления этого небольшого дефекта идеалистического совместного проживания – вполне непосредственное.
Дэвид мастерски лавировал между нашими личными и профессиональными отношениями. Это я больше переживала за то, что правда о нас выйдет за пределы его кабинета. У нас было ещё несколько совместных обедов, и, поднимаясь на тридцатый этаж, я чувствовала себя героиней шпионского триллера. Любой взгляд, брошенный на меня случайными пассажирами, казался подозрительным и оценивающим. Скорее всего, это было не так, но переубедить себя мне не удавалось.
Я наотрез отказалась пользоваться услугами Сэма. Дэвид почти всегда уходил раньше меня и приходил намного позже, и, теоретически, Сэм мог подвозить меня до работы и обратно. Но я не хотела, чтобы кто-нибудь увидел, как я сажусь или выхожу из машины Дэвида. Когда же мы вместе отправлялись на работу, я просила Сэма высадить меня за два квартала до офисного здания.
Поначалу Дэвида это забавляло. Но когда в середине осени под проливным дождём я полчаса не могла поймать такси и в итоге простудилась, он устроил мне головомойку.
- Ты стыдишься меня! – выпалил он в конце своей обличительной речи. – Ничем иным твоё упрямство я объяснить не могу.
- Я дебя де сдыжусь! – гундосила я. – Бросдо…
- Что просто, Бэт? Ты все силы кладёшь, чтобы наши отношения не стали достоянием общественности. Логично предположить, что этим ты блюдешь чьи-то интересы. Только вот чьи…
- Даши.
- Наши они лишь в том случае, если бы мы с тобой изначально договаривались о том, что можем себе позволить, а что нет. Я сразу предупредил, что мне плевать на то, что будут говорить о нас. Те, кто по-настоящему важен, уже знают, что мы вместе. Остальные... Мне нет дела ни до кого, кроме тебя. Отсюда я делаю вывод, что это именно ты не хочешь огласки того, что я твой.
«Он мой».
Затуманенному лекарствами мозгу этого было достаточно, чтобы познать вечную нирвану. Слово на букву «л» никто из нас ещё не произносил, но вот такими маленькими признаниями мы давали друг другу понять, что это всего лишь вопрос времени. Ну, и, наверное, смелости.
Дэвид ждал объяснений. Как я уже знала, терпение не входило в перечень его достоинств, а для последнего шага, вернее, заключительных слов, никто из нас пока не был готов. Короче, я сделала самую постыдную вещь в мире - заплакала. Это же всегда помогает, да? Ну, в теории...
На практике, к сожалению, не сработало. Не с Дэвидом Расселом. Сбить его с толку у меня, конечно, получилось, но после того, как он принёс мне новую пачку «Клинексов», аспирин, апельсиновый сок, «тот журнал из прихожей», «нет, ты не ляжешь рядом, потому что я тебя заразю… -жу… нет, не уходи, посиди со мной», Дэвид вернулся к тому, с чего мы начали.
- Я куплю тебе машину.
- Вот уж дудки!
- Мы оформим договор лизинга.
- Здесь плохо с парковкой.
- Значит, Сэм будет возить тебя на работу.
- Ты понимаешь, что таким образом мы выйдем из подполья?
- Я нас туда не загонял.
И правда.
- Я не могу так, Дэвид.
- Как так, милая?
И правда, как?
Как «так» я не могла? Терпеть косые взгляды, пересуды коллег? А с чего я взяла, что они будут? А даже если и будут, Дэвид прав – какое мне до них дело? Я получила эту работу благодаря и исключительно своим знаниям, умениям и навыкам. Не Дэвид тащил меня наверх – я туда сама взошла. Не бог весь что – начальник консультационного отдела, но эта должность моя по праву, а не благодаря чьей-либо помощи. И моя репутация – она так же непоколебима, как и самого Дэвида. Неужели, мои дальнейшие успехи будут оценивать через призму дальнейших отношений с мужчинами? Если так, то грош цена мне как специалисту. Ну а насчёт тех, кто действительно начнёт злословить, так Дэвид прав – какое мне дело до тех, до кого мне нет дела? И разве я уже не проходила через это?
- Хорошо. Я буду ездить с Сэмом.
Дэвид долго смотрел на меня прежде чем удовлетворённо кивнуть. Я была очень рада, что он не стал больше развивать эту тему. Но даже в тот момент, удовлетворённая и успокоенная, я знала: с ним необходимо держать ухо востро.

Я проболела три дня. Плюс выходные. Всё это время Дэвид оставался со мной, довольно редко отвлекаясь на телефонные звонки. Я старалась особо ему не досаждать, понимая, какое жалкое представляю зрелище: с текущим носом, слезящимися глазами, разобранная и очень несчастная. Я не хотела, чтобы Дэвид видел меня в таком состоянии. Раньше, как любому болеющему человеку, мне не было дело до своего внешнего вида. Раньше… До него…
Обычно в такие моменты, чтобы не заразиться, «ты же понимаешь, Элизабет», Джеймс сбегал из дома в гостиницу, и мной занималась Мэгги. Как всякая помешанная на здоровье своих детей мамаша, моя сестра знала всё и о болезнях, и о том, как и чем их лечить. Более того, дело это она любила, поэтому, заболевая, я по привычке надевала любимую пижаму и звонила Мэгги. Она всегда оставалась у меня на несколько дней, и для её домашних время, «когда болеет тётя Бэт», быдло сродни внеплановым каникулам.
- Мы даже зубы на ночь не чистим, - делился со мной радостью Генри. – Если ты проболеешь до пятницы, папа возьмет нас с собой на работу. А там бесплатные сэндвичи. И можно брать сколько угодно кетчупа.
Ложа для прессы стадиона «Янки» была страшным сном для приверженцев здорового питания и своеобразным «Диснейлендом» для младшего поколения семьи Макайверов.
Но в этот раз Генри и Роуз рисковали остаться без халявных сэндвичей.
Когда я позвонила Мэгги и попросила приехать, сестра, в свою очередь, попросила к телефону Дэвида. То, что она ни на секунду не сомневалась, что в данный момент он находится рядом, делало его Бойфрендом Года. В подтверждении своего звания, Дэвид внимательно её выслушал, кое-что даже записал, а в конце разговора заверил «уважаемую Маргарет», что он обо всём позаботится.
К делу заботы обо мне Дэвид подошёл по-юридически основательно: скрупулёзно, напористо, с привлечением всех ресурсов и без возможности апелляции. Признаться, я не знала, что мне хотелось сделать больше: расцеловать его или выгнать из дома. Он не разрешал мне вставать, запретил принимать душ, приносил еду прямо в спальню и чуть ли не кормил с ложки. Был составлен график приёма лекарств, и Дэвид ни на минуту от него не отступал. К концу третьего дня я возненавидела музыку из «Энгрибёрдз», которую он выбрал в мелодию к напоминаниям на своём айфоне.
Втайне я звонила Мэгги. Змея, которая по недоразумению звалась моей сестрой, долго выносила мне мозг по поводу «надёжных рук» и «настоящего мужчины». Конечно, я и сама понимала, как мне с ним повезло. А ещё понимала, что, как все настоящие мужчины, Дэвиду вполне под силу задушить меня подобной заботой. Скорее, вопреки ей, чем благодаря, к понедельнику я была здорова.

Обычно, в начале недели Дэвид уходил довольно рано, чтобы провести ряд видеоконференций с зарубежными партнёрами. Но в тот день я нисколько не удивилась, проснувшись рядом с ним утром. Ещё с вечера он сообщил, что на работу мы поедем вместе, и, памятуя недавний разговор, я решила, что это хорошая возможность «выйти из подполья».
Не скажу, что я совсем не переживала на этот счёт, но всё шло довольно гладко. Дэвид с присущей ему галантностью помог мне выйти из машины, и к моему большому облегчению никто не обратил на это внимания. Он первым вошёл в здание, пропустил меня вперёд у стойки металлодетектора, и в этом тоже не было ничего необычного. Пока мы шли к лифту, Дэвид предусмотрительно держался позади. Я кивала знакомым и слышала, как за моей спиной он бодро отвечал на приветствия.
Перед лифтом собралась солидная толпа. Когда он пришёл, Дэвид пропустил меня вперёд, а сам встал ближе к выходу. Всё выглядело так нормально, что я окончательно расслабилась…
На пятнадцатом этаже в лифт вошла Рут.
- Элизабет! Рада вас видеть. Как вы себя чувствуете? Магда сказала, что вы подхватили какой-то ужасный вирус?
- Всего лишь небольшая простуда. Магда, как всегда, преувеличивает.
- Да, в это время года необходимо соблюдать осторожность.
Рут принялась рассуждать о сквозняках и внезапных ливнях, которые обрушиваются на Нью-Йорк в это время года. Я рассеянно кивала, слушая её в пол-уха, а сама смотрела на Дэвида. Вернее, на его спину. Он разговаривал с мистером Бромбергом, одним и старейших сотрудников нашей фирмы. Было видно, как лестно маленькому сухопарому старичку внимание самого «Барракуды» Рассела.
Лифт звякнул, открывая двери на моём этаже. Те, кто ехал дальше, раздвинулись, давая проход тем, кто выходил. Я попрощалась с Рут и двинулась вперёд. Проходя мимо, я старательно отводила взгляд от Дэвида и, сосредоточившись на мистере Бромберге, послала ему улыбку.
Чтобы мне могло так крупно повезти? Да ладно!
Одной рукой Дэвид обнял меня за плечи и притянул к себе. Одарив быстрым поцелуем, он, как ни в чём ни бывало, подтолкнул меня к двери.
- Хорошего дня, дорогая. Увидимся за обедом.
Его толчок придал мне ускорение. Из лифта я вылетела в мгновение ока, но в отражении отполированных до блеска чёрных мраморных стен успела разглядеть за закрывающимися дверями вытянутые лица пассажиров и одну растянутую в улыбке хорошо знакомую мне мужскую физиономию.

Я ненавидела Дэвида ровно до звонка Магды. А он раздался через минуту, после того, как я зашла в свой кабинет.
- Это правда, Бэт?
- Что правда?
Уверена, сегодня, как никогда, у меня есть полное право прикинуться непонятливой дурочкой.
- Ты и мистер Рассел.
- Что, я и мистер Рассел?
- Ну… - Магда замялась. – Элис сказала, что Рут видела, как… в общем, это правда, что вы как бы встречаетесь?
- Да, мы встречаемся.
Зачем юлить, если я фактически слышала грохот, с которым челюсть этой самой Рут поздоровалась с полом. А заодно и челюсти всех, кто ехал в том лифте. Причём, не удивлюсь, если в отношении мистера Бромберга это произошло буквально.

Если бы на крышу здания «Рассел Интернешнл» приземлилась летающая тарелка, вряд ли она произвела такой же фурор, как правда о наших с Дэвидом отношениях.
И это было ещё хуже, чем в истории с Джеймсом.
Прерванные разговоры, оценивающие взгляды, шёпот за спиной. Магда не разговаривала со мной неделю. Рут перестала здороваться. Всё это время я мужественно держала оборону. Никто не задавал вопросов на прямую, но было много намёков, экивоков, и " многозначительных" подмигиваний. Телефоны приёмной раскалились от звонков желающих тем или иным способом выведать пикантные подробности. Об этом Фиби рассказала мне позже, и я в очередной раз воспела благодарность выдержке и профессионализму помощницы Дэвида.
В первый же вечер мне позвонила Элинор Рассел со словами поддержки: её так же достали телефонными звонками те, кто работал в «Рассел Интернешнл», и с кем она имела доверительные отношения.
- Я сказала, что не лезу в личную жизнь своего сына, и посоветовала им поступить так же. Держитесь, детки. Это нелёгкое время, но оно быстро кончится.

Не быстро, но оно действительно кончилось.
Мистер Чанг перестал выскакивать из кабинета всякий раз, как Дэвид спускался к нам на этаж, чтобы проведать меня в течении дня. Он начал делать это с завидной регулярностью, поначалу селя страх и ужас среди обитателей консультационного отдела. Постепенно все привыкли, а я каждый день с нетерпением стала ждать, когда раздастся предупредительный звонок Фиби.
Я без опаски поднималась на верхний этаж, и больше не озиралась по сторонам, шагая в сторону приёмной Дэвида. Начальство со снисходительностью относился к моим опозданиям с обеда, правда, я старалась этим не злоупотреблять. Как небольшой бонус: мистер Чанг старался не загружать меня сверхурочной работой, а в случаях, когда без этого было не обойтись, обещал компенсировать это время в счёт будущего отпуска. Да, мой испытательный срок закончился на месяц раньше.
Больше никто завистливо не вздыхал, когда очередной посыльный ставил передо мной очередной букет. Дэвид всегда слал их, когда уезжал в командировки.
Магда сменила гнев на милость, но всё ещё дулась на меня за то, что я наотрез отказалась сообщать ей «когда и где у нас всё началось».
Из разряда брошенок я внезапно перешла в категорию «девушки главного босса», и некоторые особо впечатлительные особи как мужского, так и женского пола, переваривали это очень тяжело. Многие не знали, как себя со мной вести. Старые знакомые, вроде Рут, здороваться перестали. И, наоборот - те, с кем я была знакома лишь шапочно, воспылали ко мне любовью. Меня начали приглашать в различные комитеты и клубы, звать на вечеринки, в надежде, что я появлюсь там вместе с Дэвидом. Заискивающие улыбки одних доставали больше, чем пренебрежительно поджатые губы других.
Одно было хорошо: наши семьи были за нас счастливы.
На День Благодарения Мэгги решила закатить грандиозный обед, на который собралась пригласить родителей, в том числе, и Расселов. Элинор сочла это прекрасной идей и предложила свою помощь в организации. Когда на приглашение откликнулись даже чопорные Макайверы, которые до этого нечасто баловали сестру своими визитами, Мэгги запаниковала: как разместить всех в её относительно небольшой квартире.
На помощь пришёл Дэвид, предложив провести этот обед в своём пентхаусе.
Всё прошло замечательно. Не считая того, что все понимали: приход родителей Рика связан с появлением на горизонте семьи шефа полиции Райли знаменитых нью-йоркских Расселов. Впрочем, они быстро ретировались, чем доставили удовольствие в первую очередь своим внукам. Не знаю, что посулила им Мэгги, но нарядно одетые и красиво причёсанные детки были похожи на двух ангелочков. В том числе, и поведением. Как только за Макайверами закрылась дверь, от них досталось всех. В том числе и Бобу. К слову, Дэвид наотрез отказался проводить этот день без важного члена нашей небольшой… эмм… семьи?
Расселы понравились моим родителям. Похоже, и мои им тоже, потому что рождественские праздники они предложили провести в их доме в Аспене. Морган Рассел соблазнил моего отца предстоящей зимней рыбалкой на горной речке. А мама, как оказалось, в молодости любила покататься на лыжах, и Элинор пообещала составить ей компанию.
После того, как гости разъехались, мы с Дэвидом поднялись в его спальню. Боб хвостиком зашёл следом.
- Знаешь, а здесь не так уж и плохо, - сказала я, растянувшись рядом с Дэвидом на его широкой кровати. Кот устроился в ногах и моментально уютно замурлыкал.
- Родители часто устраивали приёмы. Они привыкли к большим компаниям. Как и я. Это место подходит для них.
- Ты сказал «это место».
- Да, так и есть.
- Не «дом», а «место». Звучит странно. Всё-таки, ты здесь живёшь.
- Ничего странного. – Он подтянулся на подушках и придвинул меня к себе. – И живу я с тобой.
- Но сегодня я здесь, и…
-… и поэтому сегодня это место – мой дом.
Да кому нужно это слово на букву «л», когда ты слышишь от любимого человека подобные слова?

Глава 20

К предстоящему Рождеству я приближалась во всеоружии: с планами, бойфрендом и длинным списком рождественских подарков. По сравнению с прошлым годом - не великое достижение. Правда, планы тогда были не столь грандиозны: сочельник у моих родителей в Хакенсаке, рождественский обед – у Стюартов в Коннектикуте.

Теперь вместо Коннектикута был Колорадо, вместо Джеймса - Дэвид, а мой список пополнился новыми именами.

Наши с Дэвидом дни рождения выпадали на ту половину года, в которой мы ещё не были вместе. Эти рождественские праздники должны были стать первыми, когда мы сможем «официально» обменяться подарками. Не знаю, что приготовил мне Дэвид, а для него у меня было припасено несколько маленьких подарочков – со смыслом и без. В наше первое совместное рождество мне почему-то хотелось быть несерьёзной. Да и что я могла подарить мужчине, у которого было всё? Приятные мелочи вроде футболки с надписью «Кому горяченького? », галлон клубничного джема, шуточные купоны на секс – это и кое-что другое было аккуратно упаковано и спрятано на дно чемодана вместе с подарками для остальных членов наших семей.

Со стороны Элинор было великодушно передать приглашение и для Мэгги с Риком. Хотя, вряд ли слово «великодушно» можно применить к тому нагоняю, который она устроила мне, узнав, что Макайверы ни сном, ни духом не ведают о том, что тоже едут в Колорадо.

Эта поездка ещё не состоялась, а у меня уже возникла ассоциация со смотринами. Две семьи решают: подходят ли, устраивают ли друг друга. Совместное празднество Рождества – кто бы мог подумать! А не перепрыгнули ли мы пару ступенек? Ещё не сказано слово на букву «л», ещё не задан вопрос, услышав который, я бы до смерти перепугалась... Это было наше первое Рождество. Наше первое совместное путешествие. Дэвид скрывал это лучше меня, но нервничал он не меньше. Конечно, технически мы будем не одни. Но, чем ближе к дате отъезда, тем я больше мечтала об обратном.

Боб на этот раз оставался дома. Моё предложение о гостинице для домашних животных было отвергнуто Дэвидом на корню. Он договорился с Сэмом, и тот раз в два дня обещал заезжать ко мне домой проведывать кота.

Все, кроме нас, улетели в субботу - после рождественского концерта в школе Генри. Дэвида дела не отпускали из города раньше сочельника, поэтому мы взяли билеты на вечерний самолёт до Денвера. Всего одна пересадка, и, если повезёт, до полуночи мы должны быть в Аспене.

Но, как известно, хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих планах.

За два дня до назначенной даты Дэвид улетел в Торонто. Я знала, что, во-первых, мой мужчина был профессионалом, а, во-вторых, он сделал всё от него зависящее, чтобы отказаться от этой поездки. Хорошо, хоть самолёт из Торонто прилетал в Ла Гуардия, откуда отправлялись и местные рейсы. Около трёх часов дня двадцать четвёртого декабря я должна была взять такси, погрузить наши чемоданы и встретить Дэвида прямо в аэропорту.

Господь обладает завидным чувством юмора, знаете ли.

Поздно вечером накануне отъезда мне позвонил мистер Чанг. Ему срочно понадобилась сводная информация по делам прошлых лет, которая хранилась на моём рабочем компьютере. «Я знаю, что с завтрашнего дня вы официально в отпуске, мисс Райли, но смею надеяться на ваш профессионализм! »

Как и Дэвид, я тоже была профессионалом, поэтому в девять утра в утеплённых джинсах, уггах и спортивной парке я зашла в здание «Рассел Интернешнл». За собой я катила два громоздких чемодана. Ещё одна сумка была надета у меня через плечо. Где-то рядом звенели колокольчики, и призывно ржал оленёнок Рудольф. Или какие там звуки издают олени…

Чемоданы остались на первом этаже у обалдевшего секьюрити, а я следующие четыре часа провела в полупустом офисе, перепроверяя, сверяя, компонуя, распечатывая… В принтере заканчивалась бумага. Копировальный аппарат сигналил о неисправности картриджа. Всё было против меня. Я отчаянно потела в своих утеплённых джинсах, решая дилемму: что для меня важнее – отношения или карьера, потому что на данный момент имела все шансы не попасть в аэропорт. Отношения в моих приоритетах определённо лидировали. Но я не могла не дать шанс своей карьере. А заодно и мистеру Чанг.

В истерике я звонила Дэвиду. Он вылетал из Торонто только в два часа, но телефон его почему-то уже был выключен. Я оставила бессвязное сообщение на голосовой почте, в котором жаловалась на начальство, офисную технику, нехватку времени и нерадивых бойфрендов, которые обязательно должны быть на связи в минуты подобного дедлайна.

Именно в таком взвинченном состоянии меня и нашёл Джеймс.

После Майами я видела его всего лишь раз. На ежегодном расширенном собрании акционеров Джеймс был кем-то вроде приглашённой звезды. Он похудел, сменил причёску и не сползающей с лица улыбкой напоминал Брэдли Купера в финальных сценах «Областей тьмы».

К тому моменту я знала, что Виктория родила близнецов: мальчика и девочку. Не скажу, что эта информация прошла через меня, ничего внутри не задев. Это была не зависть, а нечто похожее на тоску. Я знала, что когда-нибудь у меня тоже это будет: дом, семья, дети. Но на тот момент мы с Дэвидом встречались всего ничего, и даже самой себе я не признавалась, что вижу в нём того, кто это всё мне подарит. Странно тосковать по будущему. Но покажите мне хоть одну девчонку, которая после первого поцелуя с парнем не глохнет от звона свадебных колокольчиков в своём воображении. Или не начинает выбирать имена общим детям. Но даже сейчас, спустя почти полгода, мы с Дэвидом ни разу не заговаривали о будущем. И, скажу честно, меня это положение устраивало. Мне нравилось, как развивались наши отношения. Вернее, на какой стадии мы находились. И даже если бы мы навсегда в ней зависли, я бы не была против. Потрясения, которые несут в себе изменения – они были мне не нужны. Как никогда я нуждалась в стабильности. По-моему, Дэвид это понимал. Или же разделял мою точку зрения. В общем, я ещё не была готова им делиться. Даже с нашими детьми. Итаном и Элис.

Боже, о чём это я?!

Я шла из копировальной комнаты со стопкой бумаг и меньше всего ожидала встретить на пороге своего кабинета своего бывшего парня.

- Знаешь, я от всей души надеялся, что тебя не будет на месте.

- Эта фраза у тебя теперь вместо приветствия? – съязвила я.

- Прости, если это прозвучало грубо.

- Ты выбрал неподходящее время для визита, Джеймс. - У меня оставалось всего полчаса чтобы доделать все дела и выехать в аэропорт. Неподходящее время - это было ещё мягко сказано.

- Я могу войти?

Он явно не слышал меня. Или не собирался слышать. Вместо приглашения я зашла в кабинет и оставила дверь открытой. Подойдя к столу, я начала рассортировывать принесённые бумаги. Краем глаза я видела, что Джеймс всё ещё стоит на пороге, но взгляд его блуждает вокруг. Ничего примечательного: обычная офисная коробка с четырьмя стенами, стандартной мебелью и оргтехникой.

- Я перебираюсь в Олбани, - объявил Джеймс.

- Очень за тебя рада.

- Не рада, но мне всё равно приятно это слышать.

Руки замерли над очередной стопкой бумаг. Голос Джеймса звучал расстроено.

Я впервые взглянула на него.

- Зачем ты пришёл?

- Я слышал о тебе и Расселе.

Мне еле удалось удержать в себе подростковое «и что с того? ». Вместо этого я хмыкнула и вернулась к своим бумагам.

- Бетти, - позвал он меня.

Я замерла, держа в руках очередной лист. Ни разу за все годы нашей жизни Джеймс не называл меня так. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Интимность его тона пробудила во мне нечто забытое и давно похороненное.

Я положила бумаги на стол и тяжело опустилась в кресло.

- Зачем ты пришёл? – повторила я свой вопрос.

Засунув руки в карманы брюк, Джеймс прошёлся от двери до небольшого окна. Затем снова вернулся к двери. Всё это время я внимательно его рассматривала.

Он выглядел осунувшимся. Уставшим, похудевшим и немного помятым. Воротник белой рубашки, застёгнутой на все пуговицы, сиротливо висел под кадыком. Узел галстука был немного распущен. Сколько его детям: два месяца, три? Да, молодые папы выглядят именно так – я помню это по Ричарду. Но Джеймс? Я была уверена, что все заботы о детях он переложил на жену. Неужели, по ночам он сам меняет им памперсы?

- Я осёл, - внезапно сказал Джеймс.

- Это не новость.

Он с обидой стрельнул на меня глазами.

- Не надо, Элизабет.

Вот я и снова Элизабет. Окей.

- Знаешь, у меня мало времени, поэтому…

- А ты помнишь вечеринку у Тревиса? Когда Эмбри на спор съел три чили перца, и ты полчаса уговаривала его проблеваться?

Я не удержала смешок:

- Нашёл о чём вспомнить.

- Я хочу назад, знаешь?

У меня было два варианта: либо сделать вид, что не знаю, либо…

Я встала из-за стола и подошла к Джеймсу. Некоторое время я молча смотрела в его лицо. По меркам вселенной всего одно мгновение назад я считала его родным. И нисколько не лукавила, когда однажды сказала Дэвиду, что буду любить его всегда. Я поняла, что у меня нет ненависти к этому мужчине. Я не злюсь на него, не обижена. Какое-то время мы были единым целым, пока один из нас не отпочковался. Джеймс сделал это первым, я – второй. Но то единое, что было между нами – оно осталось. Как генетическая память. Как молекулы воды в каждом живом организме. Именно поэтому я знала, что он имел в виду.

- Иди домой, Джейми, - сказала я ему.

- Я не заслуживал тебя.

- Вот уж точно. Но теперь у тебя есть нечто большее. Как их зовут, кстати?

- Питер и Патриция.

- Ты назвал сына в честь отца? Мистер Пит, наверное, на седьмом небе от счастья?

- Да уж, - Джеймс улыбнулся, и я почувствовала укол в сердце. Когда-то давно я сходила с ума по ямочкам на его щеках. – Вики редко приглашает их понянчиться с внуками. Родители обижаются.

- Напомни им об этом, когда ребятишки подрастут и начнут проказничать.

Джеймс засмеялся, но в следующее мгновение посерьёзнел.

- Бет, я…

- Завтра Рождество. И я записываю тебя в число хороших мальчиков. Теперь ты получишь свой подарок!

Я выпалила это весело, в надежде, что после этого он уйдёт. Потому что какая-то часть меня опасалась, что Джеймс проявит себя именно так, как я не хотела, чтобы он себя проявлял. Пусть это уже ничего не значит, но в глубине души я надеялась, что Дэвид ошибался. Что стояло за это ошибкой – не полное владение информацией или личный интерес – теперь не важно. Но ради той девчонки, которая однажды влюбилась в улыбчивого голубоглазого паренька, так похожего на принца из её грёз, я должна была попробовать снова поверить в Джеймса.

В одно мгновение передо мной пролетели все годы, что мы были вместе. Вечеринка у Тревиса, защита дипломных проектов, знакомство с родителями, наш первый раз… Разве можно всё это вычеркнуть из памяти? Это моя жизнь. Это моё прошлое. И я была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что нельзя так просто от него отказаться. Истоки того, что я имела сейчас, лежали там – в нашем с Джеймсом общем прошлом. Которое никогда уже не станет будущим.

Я любила Дэвида. И, глядя на Джеймса, я впервые это приняла. В это самое мгновение я прощалась со своей первой любовью во имя любви всей моей жизни. У меня не осталось сожалений. Светлая грусть – именно это я сейчас чувствовала. И я была рада, что сегодня Джеймс нашёл в себе силы прийти ко мне. Что бы он ни сказал после, я снова видела в нём парня, в которого влюбилась. И, будучи счастливой сама, от всего сердца желала ему счастья.

Он уже не был моим. В его глазах я видела, что он тоже это понимал. Но, в отличии от меня, Джеймс не знал, что с этим делать…

Где-то звонил телефон. Звякнули двери лифта. Звуки полицейской сирены за окном, приглушённые разговоры за перегородками полупустого офиса, чьи-то шаги по коридору – всё это осталось на периферии сознания. Мы всё ещё смотрели в глаза друг другу. Как же сильно в этот момент я надеялась, что…

Взгляд Джеймса скользнул мне за спину. Неожиданно он прищурился, а в следующее мгновение, схватив за плечи, притянул меня к себе. Мои губы оказались напротив его. Я не успела удивиться, как он меня поцеловал.

«Никогда не закрывай глаза, если тебя целует не тот парень».

Мои глаза оставались открыты, пока Джеймс исследовал мой рот. Он развернул нас - так, что теперь я стояла в коридоре. Я помнила, как он целуется. Такие знания просто так не уходят. Поэтому я заметила изменение: в его поцелуе появилось нетерпение и злость. Языком он разжал мои зубы, затем пару раз быстро вспорхнул вокруг, прежде чем вернуться к кончику моего языка и, как леденец, принялся его посасывать. При этом он издавал звуки, которые свидетельствовали о том, что ему нравится то, что он делает.

Теперь я очень отчётливо воспринимала то, что происходит вокруг меня. Я слышала звонки телефонов, шаги по офису, двери лифта нова закрылись, гудение включенного компьютера…

Мелодия из «Миссия невыполнима», что испокон веков стояла у меня на звонок от родителей, наконец, отвлекла Джеймса от меня.

- Прости, мне надо ответить.

- Ага. Хорошо.

- Нет, правда, я…

- Мне тоже пора. Был рад увидеть тебя, Элизабет. С рождеством.

- И тебя, Джеймс.

Телефон всё звонил, а я, замерев, смотрела, как стремительно Джеймс шагает по коридору. Вот он нетерпеливо постукивает ногой в ожидании лифта. Вот чуть ли не бегом оказывается внутри и уезжает…

Я отказывалась понимать смысл того, что сейчас произошло. На первый взгляд, складывалось впечатление, что Джеймс предпринял попытку извиниться. Он выглядел смущённым, немного растерянным и явно дал мне понять, что не хочет, чтобы я вспоминала его с горечью. Это понятно: рождество, общие воспоминания, «позвольте своему сердцу стать светлее»… Поцелуй в эту картину никак не вписывался. Как и поспешный уход. Но кто требует совершенства от того, кто долгое время считался главным козлом года?

Решив обязательно подумать об этом ещё раз, я вернулась к своей жизни.

Это чудо, что мне удалось вовремя завершить все дела. Вторым чудом стало такси, пойманное, как только я оказалась на краю тротуара. Водитель помог мне погрузить чемоданы и в рекордное для загруженного предрождественского Нью-Йорка время довёз меня до аэропорта. По дороге я поговорила с мамой. Она была в восторге от гор, Аспена, дома, Элинор… Её громкую и, как мне показалось, немного пьяненькую тираду прервал звук входящего сообщения: «Абонент появился в сети». Странно. Как раз в это время Дэвид должен быть где-то над Пенсильванией.

Я постаралась как можно быстрее закруглить разговор с мамой и набрала его номер. Меня перебросило на голосовую почту. Раз за разом я пыталась до него дозвониться, но результат был тот же.

Оказавшись в Ла Гуардия, я первым делом нашла табло прилётов: самолёт из Торонто ожидался вовремя. Телефон Дэвида никак не мог быть в сети двадцать минут назад. Я ещё раз нажала на знакомый номер и неожиданно для себя услышала длинные гудки.

Дэвид ответил после девятого.

- Слава богу! – выдохнула я облегчённо. - Ты где?

- В Нью-Йорке.

Я опешила.

- Но твой самолёт ещё в небе!

- Я прилетел утренним рейсом.

- Знаешь, если ты решил таким образом устроить мне сюрприз, то он не очень удался.

- Отчего же? По мне, так очень.

- Это была ирония?

Дэвид не ответил. Что было для него нехарактерно.

Неожиданно кровь застучала в висках. Лоб покрылся испариной. Волна тревоги окатила меня с макушки до пальцев ног. Колени подогнулись, и я приземлилась на один из своих чемоданов.

- Не хочешь объяснить, что происходит? – спросила я упавшим голосом.

- Может, позже.

- Ну, хоть скажи: мы всё ещё летим в Денвер?

- Ты – да. - Он сделал паузу. – Возможно, я прилечу другим рейсом.

- Возможно?! – вскричала я. - «Возможно, другим» или «возможно, прилечу»?

- Возможно, прилечу.

- Для сведения: ты чертовски меня пугаешь! И я не понимаю почему ты это делаешь.

- Во сколько твой рейс? – спросил Дэвид.

- Мой – не знаю, а наш – в пять двадцать! – отчеканила я.

- Постараюсь успеть.

На этих словах он отключился.

Наши имена три раза звучали под сводами аэропорта. Три раза нас настойчиво просили пройти на посадку. Всё это время я сидела напротив ворот, через которые по телетрапу пассажиры проходили в самолёт.

Дэвид так и не появился.

Итак, судя по всему, это Рождество я встречала в аэропорту Ла Гуардия. Без планов, без подарков, которые улетели в Денвер, и – что было неожиданней всего – без бойфренда. И больше всего на свете мне хотелось бы знать: когда, а главное - чем я обидела этого жирного урода в красном колпаке и его свору блохастых, вонючих парнокопытных.

Глава 21

Говорят, пять стадий принятия неизбежности – это, скорее, предписание, нежели реальное описание того, что мы чувствуем на самом деле. И не обязательно они идут в том порядке, в каком были сформулированы изначально.

Я прошла их все за одно мгновение.

Отрицание: «Дэвид не мог меня бросить».

Злость: «Он что, издевается надо мной?! »

Торг: «Он просто полетит другим рейсом».

Депрессия: «Он не полетит другим рейсом».

Смирение: «Дэвид меня бросил».

Еще несколько минут ушло на то, чтобы найти для этого причину. И, найдя её, я пережила все пять стадий заново. Но уже в другом порядке: злость, отрицание, торг, смирение, депрессия.

А затем всё перепуталось. Злость сменялась виной, смирение – обидой. И над всем этим, грозя смыть собой остальные чувства, чёрной тучей висело разочарование. В первую очередь, собой.

По иронии судьбы моё перепутье оказалось не только метафорическим.

В освещённой яркими прожекторами зимней ночи взлетали и садились самолёты. Сотни людей улетали, возвращались; встречали, провожали… Я находилась на перекрёстке множества дорог – воздушных и жизненных. Куда я пойду или полечу, что скажу или сделаю – в данный момент как никогда важно было не ошибиться с направлением. И я чуть-чуть гордилась собой, поняв, что мне не хочется, как раньше, купить билет на ближайший рейс и улететь, оставив другим разбираться с устроенным мною бардаком. Но, ведь, никто не давал гарантии, что в другом месте он не повторится. Тем более, как оказалось, у меня хорошо получается наступать на те же грабли.

В стремлении взять контроль над своей жизнью, я не заметила, как допустила один существенный просчёт: я вовсе не примирилась с прошлым, а жила с оглядкой на него. Не я, а прошлое контролировало мою жизнь.

Через призму прошлого я смотрела в настоящее. И именно из-за него не видела будущего. Оно не позволяло мне двигаться дальше. Именно поэтому я испытала облегчение, когда Джеймс сделал попытку передо мной извиниться. Собственно, мне нечего было ему прощать – другой человек жил в моём сердце. Но, впервые с начала наших отношений я призналась самой себе, что всё время сравнивала их – Дэвида и Джеймса. В словах, в отношениях, а главное, в поступках они были разными, и, пусть лишь краешком сознания, но я всегда замечала эту разницу и трепетала перед ней. Любовь к Дэвиду стала антиподом любви к Джеймсу. Это была любовь-благодарность. Любовь-признательность. Как у подобранной собаки, которую бил предыдущий хозяин. И лёгкость, с которой я готова была пожелать Джеймсу счастья, стала тому доказательством. Не думаю, что мой теперешний мужчина ждал от меня именно такой любви.

При всех сложностях, с которыми начинались наши отношения, Дэвид не отказывал мне в доверии. Более того, зачастую он мог бы быть и похитрее, посдержаннее, особенно в том, что касалось оценки действий Джеймса. Но, в отличии от меня, он был последовательным. Последовательным и понимающим. И всегда давал мне возможность маневрирования. Ну, или почти всегда.

Незаметно, он стал неотъемлемой частью моей жизни. Поэтому я сразу запаниковала, услышав в трубке его холодный голос.

Я говорила, что не хочу довольствоваться малым. Дэвид дал мне всё - внимание, заботу, чуткость, уважение. Его отношение я принимала как должное. Словно компенсацию за то, чего не дополучила от предыдущего мужчины.

Осознав это, я поняла, что вместо того, чтобы безоглядно любить Дэвида, всё это время я «не любила» Джеймса. И вот тут мне по-настоящему стало страшно. Потому что, если это понимала я, значит, понимал и Дэвид.

И самым скверным во всём этом было то, что мне до сих пор нечего было ему предложить. Я всё ещё была незрела в своих чувствах и суждениях. Ведь, если бы я по-настоящему любила Дэвида, если бы понимала, разве подвергла бы сомнению его слова о Джеймсе? Сколько шансов можно давать человеку, прежде чем он окончательно упадёт в ваших глазах? Для Джеймса мне хватило одного. Сколькими же в отношении меня довольствуется Дэвид?

И дело даже не в этом злосчастном поцелуе. Я подсознательно была готова, что где-нибудь когда-нибудь допущу ошибку, и Дэвид воспользуется данной лазейкой, чтобы уйти. Вот в этом заключался мой второй промах: я не доверяла ему до конца. Не подпускала близко. Из-за того, что произошло у меня с Джеймсом, я держала человека, который был готов полюбить меня, на расстоянии. С одной стороны, легко оправдаться: мои первые – и единственные - отношения с мужчиной закончились полным крахом, и нет ничего удивительного, что к следующим я относилась предвзято. Но в таком случае, я изначально воспринимала Дэвида как следующего. Он не был моим единственным. Может, именно поэтому я до сих пор не сказала ему, что люблю.

Может, поэтому этого не сделал Дэвид.

А потом он увидел, как я целуюсь со своим бывшим.

Будь поцелуй менее интимным, его можно было бы принять за своеобразный акт примирения. Такое проявление чувств было нетипичным для Джеймса. Этим он и застал меня врасплох. А я, растаявшая от его извинений, смалодушничала. Вместо того, чтобы в первый момент врезать Джеймсу по яйцам, я замерла, в надежде, что это не продлится долго. Мне не хотелось конфронтации. Я просто хотела, чтобы он побыстрее закончил слюнявить меня и ушёл. Джеймс, со своей стороны, отлично знал, что делал, обставляя всю сцену таким образом, чтобы Дэвиду было больнее. А заодно и мне. Это не делало его поступок более низким. Это делало меня дурой столетия.

Чтобы всё это сложилось в голове, у меня не ушло много времени. Его понадобилось гораздо больше, чтобы понять, как я буду действовать дальше. Вероятность того, что Дэвид захочет видеть меня, с каждым часом приближалась к нулю. Но я готова была бороться за каждую сотую долю этого нуля. К чему бы эта борьба меня не привела.

Было около половины одиннадцатого, когда такси остановилось возле ярко освещённого входа в здание, где располагалась квартира Дэвида. Минут пять я сидела в машине, стараясь унять бешенное биение сердца. Казалось, от долгих часов размышлений оно окаменело, и его стук отражался во всём теле: начинаясь от висков, через горло и живот пульс истерично бился в подколенных впадинах.

Всю дорогу от аэропорта я думала о том, что скажу. Заготовленная речь – по больше части оправдательная – звучала поначалу унизительно, после – просительно, а в конце я и вовсе превращалась в нечто, напоминающее раздавленную гусеницу. Зная Дэвида, он потеряет ко мне интерес уже после первых двух минут подобного блеяния.

Я не была овцой, отправляющейся на заклание. Я шла к своему мужчине. Нам о многом надо было поговорить, кое-что объяснить, в чём-то окончательно разобраться. Но в данный конкретный момент я вся сконцентрировалась на одном желании – чтобы он просто открыл мне дверь.

Санта вычеркнул меня из всех списков.

Судя по записям охраны, «сегодня мистер Рассел домой не возвращался».

Разочарование, которое я испытала, по своей силе могло соперничать с ураганом Сэнди. Сломанные деревья, поваленные рекламные щиты, затопленные улицы и станции метро –Манхэттен тогда был полностью отрезан от города. Страх, разрушение и непонимание того, что происходит – со скоростью в семьдесят миль час ветер разносил эти чувства, заражая улицы, дома, людей...

Всё тоже самое я испытывала сейчас. Плюс паника. Меня будто отрезали от континентальной части США. Самонадеянно было думать, что такой человек, как Дэвид Рассел заберётся в свою берлогу, чтобы зализывать душевные раны. В ушах снова и снова звучало это холодное «возможно…».

Возможно, я ранила его слишком сильно.

Возможно, я переоценила его чувства.

Возможно, я недооценила их.

Возможно, больше не было никаких «возможно…»

Камешек у меня в груди замер и потихоньку начал крошиться.

Выйдя из дома Дэвида, я побрела в сторону Ист-Виллидж. Это была чёртова уйма кварталов, но мне не нужно было никуда спешить. Я медленно шла по улицам. ярко украшенным к празднику, мимо нарядных витрин и подвыпивших компаний, перемещающихся из бара в бар. В морозном воздухе кружили снежинки, под ногами хлюпала растаявшая жижа. Дул пронзительный ветер, и мой утеплённый «горный» прикид был как нельзя кстати для несвоевременной прогулки по зимнему Манхэттену.

Рождество настигло меня недалеко от Рокфеллер-центра. Я долго смотрела на золотых трубящих ангелов, представляя себя Кевином Маккалистером. У меня не было шапки с помпоном, и я вроде бы не совсем потерялась. Но, как и у него, у меня было такое же горячее желание хоть одним глазком увидеть самого дорогого человека. Я обернулась всего лишь раз. Этого было достаточно, чтобы перестать надеяться.

В районе Центрального Вокзала меня начало колотить, как при сильном ознобе. Может, холод всё-таки дал о себе знать. А может и не он был тому виной. Честно говоря, я надеялась на первое. Зайдя в небольшое круглосуточное кафе на площади, я села за дальний столик. Сонная неулыбчивая официантка пожелала счастливого Рождества и налила горячий кофе в поставленную передо мной керамическую кружку.

Я долго грела о неё руки, чувствуя, как тепло потихоньку бежит от пальцев всё выше и выше - к груди и лицу. Только после того, как щёки буквально запылали, я поняла, что согрелась.

От предложенного яблочного пирога я отказалась, и официантка сразу потеряла ко мне интерес. Она подошла всего раз, молча долила кофе и исчезла за стойкой. Для этого города не было ничего необычного в том, что в рождественскую ночь человек в одиночестве пьёт кофе в третьесортной забегаловке, и я в который раз порадовалась, что живу в Нью-Йорке. До меня никому не было дела. А те, кому было, находились в тысячах миль…

Только спохватившись, что родные, должно быть, до сих пор ждут нас в Аспене и очень волнуются, я обнаружила пропажу своей сумки. В ней было всё: деньги, документы, телефон… Оставила ли я её в аэропорту или в такси, выронила ли на улице или у меня её вырвали, – какая теперь разница. И если я раньше чувствовала себя оторванным от мира островом, то теперь меня пинком выслали с земли в далёкий космос.

Капель насобиралось так много, что не выдержало бы и каменное сердце.

Может, это и был мой главный подарок от Санты, что неприветливая официантка дала мне выплакаться. Долго и очень мокро. Со всхлипами и размазанной по щекам тушью. В этом году я пролила столько слёз, сколько не проливала за все двадцать девять лет жизни. И я знала, что этот раз точно не станет последним. Мысли об этом только усилили мои рыдания.

- Только не пускай здесь корни. – Перед моими глазами появилось небольшое зеркальце и пачка салфеток. – Если из-за мужика, то не стоит оно того. Скажи спасибо, что он бросил тебя в рождество, а не в твой день рождения, как мой последний.

- Сбасибо, - прогундосила я, высмаркиваясь. – И простите, но я вряд ли смогу заплатить за кофе.

Официантка засмеялась.

- Вот люди: только пожалеешь, а они уже запускают руку в твой карман.

- Нет, правда, я…

- Ладно, иди. С рождеством тебя.

- И вас.

Прежде чем выйти, я хорошенько застегнулась и потуже затянула воротник куртки. Дорога к дому обещала быть долгой.

Девять ступеней крыльца моего дома дались мне нелегко. Я настолько замёрзла, что еле сгибала колени. Пальцы на ногах перестали чувствоваться ещё где-то в районе Бродвея. Но, оказавшись перед входной дверью, меня снова бросило в жар: ключи от дома я обычно кидала в сумку. Перепугавшись, я начала лихорадочно хлопать по куртке, и буквально застонала от облегчения, когда дрожащими пальцами нащупала их в маленьком внешнем кармане. Утром, в спешке грузясь с чемоданами в такси, я сунула их туда и забыла переложить. Моя забывчивость спасла меня от холодной смерти. Там же нашлись и пять долларов – сдача с двадцатки, что я протянула таксисту. Вспомнив о них чуть раньше, я могла бы рассчитаться за кофе. Или остаться с пальцами – от Бродвея до Норфолк-стрит вполне бы хватило.

Прежде чем взойти на Эверест, коим представлялся мне третий этаж, я дала себе передышку в несколько минут и поплакала возле почтовых ящиков. Здесь было тепло и не дуло. Где-то сбоку гремела музыка и слышались весёлые голоса. Рождество вокруг нас. А вокруг меня - лужица от стаявшего с сапог снега.

Прошли годы, прежде чем я оказалась перед дверью своей квартиры. Века отделяли меня от той Беллы, что вышла из неё сегодня утром. На этом длинном пути я где-то потеряла и ту себя, что решила не сдаваться. Мне нужна была передышка хотя бы в пару тысячелетий, чтобы вернуть кого-нибудь из них. Больше всего мне хотелось оказаться по ту сторону двери. Войти и упасть. И полежать так немного, не переживая, что через меня будут перешагивать.

Боб не в счёт.

Дрожащими руками я вставила ключ в замочную скважину. А в следующую секунду дверь широко распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с Дэвидом.

- Где ты была?! – загремел он.

Дэвид был чертовски зол. По-настоящему, адски. От него исходили не волны, а целые цунами гнева. А я испытала такое сильное облегчение при виде его, что, то ли от этого облегчения, то ли от этих волн, но меня начало штормить. Чтобы не упасть, я ухватилась за дверной косяк и сконцентрировалась на грозном лице.

Суровые стальные глаза неотрывно смотрели в мои. Желваки ходили по щекам, обросшим тёмной дневной щетиной. Губы плотно сжаты, брови нахмурены. Он быстро и тяжело дышал, и крылья его прямого носа раздувались при каждом вдохе…

В гневе Дэвид Рассел выглядел устрашающе. Но никогда я не любила его больше.

Неожиданно мне стало понятно, что именно я должна ему сказать. И совершенно всё равно, что для этого не время и не место. И не ситуация. И, может быть, ему уже всё равно. Но они рвались из меня - эти три слова. Будто, если я не скажу их теперь, то не скажу никогда.

- Я тебя люблю.

- Ты хоть представляешь, что…

Дэвид сразу же заткнулся, когда увидел, как я потихоньку начала сползать по дверному косяку. Он подхватил меня под руки и довольно ощутимо встряхнул:

- Твою мать, Бет! Не смей отключаться.

Я лишь помотала головой. Нет, нет и нет. Это было бы слишком легко – отрубиться у него на руках. Видимо, своими мытарствами по ночному Нью-Йорку я выпросила у судьбы ещё один шанс и была более чем настроена им воспользоваться.

Дэвид крепко держал меня под лопатками. Я очень сильно захотела до него дотронуться, но моя отяжелевшая рука не поднялась выше его живота. Я схватилась за его ремень, и не для того, чтобы удержаться. Важнее было удержать его.

- Я тебя люблю, - повторила я и счастливо улыбнулась.

- Ты пьяна? - Похоже, улыбка была лишней. – Алкоголем вроде не пахнет. Где ты была, чёрт тебя дери?!

- Шла домой.

- С самого аэропорта?

Я дебильно хихикнула.

- Может да, а может и нет.

- Эдизабет! – рявкнул он на меня.

- Но я же дошла.

Дэвид вдруг подобрался и внимательно начал меня осматривать. Теперь он видел всё: и красные глаза, и посиневшие губы, и лихорадочный румянец, проступающий на бледных щеках.

- Да ты вся окоченела!

- Есть немного.

А дальше всё завертелось каруселью. Меня раздевали, растирали, куда-то несли, что-то вливали в рот. Я снова плакала, теперь уже от настоящей боли, что пронзила тело, когда Дэвид погрузил меня в тёплую ванну. Где-то на периферии всего этого светопреставления истошно орал Боб.

- И всё-таки ты меня любишь, вредная ты морда, - удовлетворённо кивала я.

- Знаешь, я бы всё-таки предпочёл, чтобы ты звала меня по имени.

Я лежала в нашей кровати: в свитере, спортивных штанах Дэвида и тёплых носках. Боб расположился в моих ногах и с нетерпением поглядывал на дверь ванной, за которой слышался шум бегущей воды.

Мы не улетели в Аспен. Но мы были вместе. Всего за несколько часов я потеряла и обрела Дэвида снова. Завтра мы будем разбираться, почему так произошло. Это была самая длинная рождественская ночь в моей жизни. И я очень хотела, чтобы она побыстрей закончилась. И закончилась правильно.

Шум воды стих. Я замерла, прислушиваясь к тому, что будет дальше. Вот открылась дверь. Щёлкнул выключатель. Босые ноги прошлёпали к кровати. Следующие несколько секунд ничего не происходило. Темнота и тишина. Неизвестность, в которой от меня ничего не зависело. Я зажмурилась и мысленно начала молиться: «Пожалуйста, пожалуйста! Пожалуйста!!! »

Матрас прогнулся там, где всегда. Боб лениво мякнул, когда ноги Дэвида задели его.

- Не бухти, - буркнул он.

Я снова замерла. Очень хотелось повернуться к Дэвиду. Просто до смерти хотелось. Но я боялась пошевельнуться, боялась даже дышать. Боялась сделать что-то неправильно и спугнуть его.

- Подвигай ногами, что ли, чтобы я понял, что ты не умерла от удушья.

Сдавленно хихикнув, я выполнила его просьбу.

- Спасибо.

Мы снова лежали в тишине каждый на своей половине кровати. Вроде и близко, но в тоже время, далеко. Но для меня теперь понятие далёкости было относительно. Дэвид был рядом. На сегодняшний момент этого даже больше, чем достаточно.

- Знаешь, что самое гадское в этой истории? – спросил он.

- Догадываюсь, - просипела я в темноту.

- Вряд ли.

Дэвид тяжело вздохнул и после сделал совершенно невероятную вещь: перевернувшись, он подтащил меня к себе вместе с одеялом, в которое я была закутана. Привычно он протолкнул под меня свою руку и упёрся подбородком в мою макушку.

- Что бы я ни услышала, мне это вряд ли понравится. Может, скажешь об этом завтра?

Я попросила об этом без всякой надежды на успех. И тем сильнее удивилась, когда Дэвид согласился.

- Хорошо. Теперь спи.

- Ты тоже.

- Постараюсь.

- Обещай, что не уйдёшь утром.

- Обещаю. Спи.

- Я люблю тебя.

- Это и есть самое гадское.

- Оу! Знаешь, это больно.

- Не то, что ты меня любишь, а то, что говоришь это только сейчас.

- Значит, я опоздала?

Никогда не замечала за ним склонности к мелодраматизму, поэтому каждая секунда, в которой Дэвид не отвечал, далась мне очень тяжело. Я пообещала себе досчитать до десяти, а потом…

- Скажем так: ты успела вскочить на подножку уходящего поезда.

Прозвучало, конечно, не очень. Но, успела, значит успела. А куда направлялся этот поезд мы выясним завтра…

Глава 22

Мне снилась Долина Смерти. На сколько хватает взгляда – лишь потрескавшаяся, похожая на чешуйки отмершей кожи земля. Глазам больно от яркого света, но я пытаюсь рассмотреть плывущие над горизонтом далёкие горы. Жарко, как аду. Я начинаю раздеваться, вытряхивая себя из джинсов, стягивая через голову свитер...

Одежды много, и я потею ещё больше, сражаясь с ней.

- Давай помогу.

Давай.

Я послушно поднимаю руки, и свитер быстро соскальзывает с меня. С джинсами так же. Я остаюсь в одних трусиках, которые тоже хорошо бы снять, потому что и они промокли. Но оказаться посреди пустыни совсем нагишом не хочется. Есть риск получить ожоги, впрочем, пусть лучше они, чем жалящее изнутри тепло. Становится легче. Но ненадолго. Солнце стремительно уходит за горизонт, и на пустыню опускается ночь. Она светлая. Чешуйки земли, словно светлячки, напитались солнечным светом и теперь сияют. Гор не видно. Зато видно небо с мириадами звёзд. Ощущение, будто ты находишься в открытом космосе – непостижимом, далеком. Низвергающем тебя до уровня атома. Холодном…

Я начинаю дрожать и пытаюсь нащупать вокруг себя ранее сброшенную одежду.

- Иди ко мне.

Не думаю, что одежда умеет разговаривать, но выбирать не из чего. Я в пустыне и мне холодно. Поэтому поспешно шагаю вперёд и оказываюсь в плотном потоке тёплого воздуха. Эта плотность очень приятна, и я расслабляюсь.

Так происходит несколько раз. Как при ускоренной съёмке фильмов канала «Дискавери». Это выматывает. Я сильно устаю, но послушно выполняю требования: шагаю из тепла в холод и обратно. И кажется мне, что я навеки обречена на это хождение…

Тёмная комната – услада для глаз. Узкая полоска света из гостиной – чужеродный загрязнитель. Это словосочетание из мультика про роботов Мэгги ввела в наш обиход, называя так все посторонние пятна – на одежде, детских личиках, поверхностях… Позже, оно стало нарицательным для «всего того, что не то». Полоска света, к примеру, может быть «чужеродным загрязнителем». Как и звук работающего телевизора. Приглушённого разговора. Громоподобного урчания над головой.

- Боб, замолчи. Ты как ракета на старте. И слезь. Мне жарко.

Урчание стихло. После не менее громкого зевка Боб спрыгнул на пол.

Кошки всегда ложатся туда, где человеку больно. У меня ломило виски, саднило горло, а лицо пылало, словно газовая горелка. Лёжа на подушке кот вроде как лечил меня. Я прогнала свой личный сорт антибиотика.

- Ладно, извини.

Полоска света расширилась, когда Боб вышел из спальни. Я знала, что это всего лишь телевизор и небольшая лампа у дивана, но всё равно зажмурилась.

Под окнами проехала машина, где-то вдалеке завыла полицейская сирена. По телевизору заиграла реклама соуса для пасты. Мотив из неё навязчив, как прилипшая к зубам тянучка. «Да, думаю, сильная простуда… Нет, прилетать не нужно. Всё под контролем». Теперь это сеть автозаправок. Здесь мелодия лучше, и парень с пистолетом похож на ковбоя Мальборо. «В прошлый раз было две таблетки… Нет, Мэгги, я точно помню: по две таблетки три раза в день. Хорошо, я уточню в аптеке». Ту-турутуту-ту. Выпуск новостей. Почему никто им не скажет, что мелодия к его началу похожа на заглавную тему «Звёздных войн»? Композитор – чёртов плагиатор. «Перестаньте волноваться и спокойно отдыхайте. С Рождеством, кстати… Да, спасибо… Она позвонит завтра».

Замечательно.

Верее, хо-хо-хо!

Я начала передвигаться к краю кровати, стараясь как можно дольше остаться в горизонтальном положении. Первыми я спустила ноги, потом попыталась сесть. Меня зашатало, но через несколько мгновений всё пришло в норму.

Встать с первой попытки не получилось. В третий раз комната кружилась лишь самую малость. Первый шаг сделать было тяжело, а все последующие – легче.

На полпути к двери с меня начали сползать штаны. Я едва не рухнула, запутавшись в них. Завязки не прощупывались, и для того, чтобы иметь возможность передвигаться, пришлось заправить в штаны свитер.

Прошаркав в гостиную, я никого там не обнаружила. И телевизор не работал. По спине побежал холодок: может, мне всё приснилось? И вчерашняя ночь в том числе. Может, Дэвида не было здесь, когда я вернулась домой?

Дрожащими руками я помассировала виски. Голова нещадно гудела, как после изрядной дозы алкоголя.

- Зачем ты встала?

Я вздрогнула и обернулась.

Он стоял в коридоре. В тёмном костюме и небесно-голубой рубашке. Спокойный, сосредоточенный и очень красивый. И пусть его лицо было гладко выбрито и на голове полный порядок, круги под глазами и нервно сжатые губы доказывали, что эта ночь для него не прошла даром.

Я так долго рассматривала Дэвида, что не сразу заметила в его руках пальто.

Значит, он уходит.

- Встала, - просипела я и уткнулась взглядом в свои носки.

- Замечательный ответ. Не такой избитый, как «потому что». Надо взять на вооружение.

Я подняла на него удивлённый взгляд: вот уж не думала, что сейчас подходящее время для сарказма.

К моему удивлению, его мужественное лицо ничего не выражало. Давненько я не видела Дэвида таким непроницаемым… далёким. А как же его слова про уходящий поезд? Когда я успела сорваться с подножки?

Он надел пальто и погремел в кармане ключами.

- Мне надо идти.

- Ладно.

Действительно, уходит.

От потери и гнева внутри меня всё загудело. Болезненная потребность остановить его вырвалась в стон, который я остановила, прикусив губу. Чтобы не потянуться к Дэвиду, пришлось засунуть руки в карманы и отвернуться.

Значит, вот как уходят любимые. А я-то думала, что все оттенки боли мне уже известны.

Я, скорее почувствовала, чем услышала, как он подошёл ко мне. Разумеется, Дэвид должен был что-то сказать напоследок. Что-то, что окончательно уничтожит меня и разобьёт моё сердце. Я мысленно попросила его не делать этого, уверенная, что так он расслышит меня гораздо лучше, нежели если я скажу это вслух. Вернее, прокричу. Прорыдаю.

- Пожалуйста, не делай глупостей. Не скачи по квартире, не принимай душ и поскорее вернись в постель. Сэм привезёт лекарства и продукты. Я передам ему свои ключи, так что, если заснёшь, он тебя не побеспокоит. Захочешь пить – на кухне есть сок. Кот накормлен. Завтра, когда проснёшься, позвони Мэгги. Она волнуется.

- А ты?

- Просто делай, как я сказал, и всё будет хорошо, - проговорил он немного мягче.

Когда вы чувствуете нестерпимую потребность что-то сделать, то лучше делать это немедленно. По крайней мере, в случае неудачи, всё можно будет списать на спонтанность.

Со словами так же.

- Ты меня бросаешь?

Он вдруг резко схватил меня за плечи, повернул к себе и довольно ощутимо встряхнул.

- Никогда не равняй меня с ним, ты слышишь, Бет? Никогда больше!

- Мне больно!

Так же неожиданно Дэвид отпустил меня.

- Мне тоже.

Наши взгляды схлестнулись. И за маской игрока в покер всего на одно мгновение я увидела то, что он всеми силами старался от меня скрыть - горечь, уязвимость и сомнение. Острым ножом боль полоснула меня по сердцу и буквально бросила к Дэвиду. Я обернулась вокруг него, обхватывая руками и прижимая к себе. Он замер, обездвиженный моим натиском, а я впечатывалась в него всем телом. Желание, если не объяснить, то показать ему как сильно он мне нужен, было нестерпимым.

Так мы и стояли: он не шевелился, а я гладила его, тёрлась о него, как кошка; целовала. Это продолжалось достаточно долго, и с каждой секундой, что Дэвид не обнимал меня в ответ, я понимала, что времени для нас двоих остаётся всё меньше.

Наконец, его руки оказались сначала на моей спине, потом поднялись выше – через плечи и шею к лицу. Он обхватил его ладонями и заставил посмотреть на себя. Его глаза шарили по мне: по лбу, глазам, губам…

- То, что ты сказала прошлой ночью…

- Да… - выдохнула я, кладя свои ладони поверх его рук.

- Скажи ещё раз. Только знай – обратного пути не будет.

Я не совсем понимала, о каком обратном пути он говорит. Для меня был один путь – рядом с Дэвидом. Направление ни столь важно.

- Я люблю тебя, - прошептала я, смотря ему прямо в глаза.

Он не отпускал меня, а я и не хотела, чтобы отпускал. Обмажьте нас гипсом, отлейте в бронзе – я хочу стоять так вечно.

Я даже не сразу заметила, как затаила дыхание в ожидании ответного признания, и когда его не последовало ни через мгновение, ни после, меня постигло глубочайшее разочарование.

- Для тебя этого недостаточно, так ведь?

Его глаза сузились, а губы приоткрылись. Дэвид явно собирался что-то сказать. Мне ни оставалось ничего другого, как ждать. И чем дольше он не говорил, тем меньше было шансов, что вообще что-то скажет.

Этот маятник эмоций, качающийся от надежды к унынию, от радости к печали, окончательно меня доконал. Я с силой скинула с себя руки Дэвида.

- Ты выслушаешь меня здесь и сейчас. Потом ты уйдёшь, а я останусь здесь. Выпью сок, позвоню сестре и дождусь Сэма. А ты уйдёшь, потому что тебе куда-то надо идти. – Последние слова я проговорила с нажимом. – Но там, где ты будешь, ты будешь думать о том, что я скажу тебе, Дэвид. Сейчас скажу. И ты меня выслушаешь.

Мой взгляд скользнул на его по-мужски твёрдые губы. В голове пронеслись картинки, как эти губы целовали меня, ласкали, нежили. Как и взгляд этих тёмно-серых глаз, что смотрели на меня из-под сурово сомкнутых бровей.

- Никто не может заставить вас почувствовать себя униженным без вашего согласия. Так, кажется, говорят? Я не должна была позволять себя целовать. Он пришёл извиниться – так, по крайней мере, оно и было вначале. И я была этому рада. Это как прочитанная книга – закрытая, но не поставленная на полку. Джеймс пришёл, я его выслушала и сделала это - поставила книгу на полку. – Я рубила воздух ребром ладони, отображая каждый этап. - А потом он увидел тебя и решил, что меня можно использовать ещё раз.

Голос сорвался. Я тяжело вздохнула и обессиленно опустила руку, потому что это действительно было больно. Ни я, ни Дэвид не должны были проходить через это. Своим поступком Джеймс унизил нас обоих.

- Я не оправдываю себя. Я должна была врезать ему по яйцам. Джеймс застал меня врасплох. Ведь он давно уже дал понять, что я для него ничего не значу. Может, именно поэтому, когда он начал меня целовать, я растерялась и ничего и не сделала. Он снова перешагнул через меня, но теперь мне на это наплевать. Даже больше – мне никак. Всё равно. Но больше он ко мне не подойдёт.

- Это я тебе гарантирую, - прорычал Дэвид.

Я чувствовала исходившую от него ярость, но знала, что она направлена не в мою сторону. Может, чтобы его не смыло этой волной, Дэвид принял более устойчивое положение, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Спустя несколько мгновений он кивнул, побуждая меня говорить дальше.

- После он быстро ушёл, и я искренне понадеялась, что теперь уже окончательно. Но вот он снова здесь. Стоит между нами. И боюсь, что всегда будет стоять, если ты не поверишь в то, что мне нет никакого дела до Джеймса Стюарта. Да и быть не может. Ведь, у меня есть ты. Я надеюсь…

А ещё я надеялась, что Дэвид выслушает меня до конца. А я смогу до конца не отвести от него глаз.

- Мы либо перешагиваем через это, либо нет. Я уже перешагнула. Во всяком случае, не хочу из-за этого лишаться тебя.

Дэвид с силой прижал пальцы к глазам, затем опустил руки и снова посмотрел на меня.

- Ты не лишаешься меня, Бет. Всё не так просто, - проговорил он устало.

- Знаю. Поэтому и отпускаю. Это твои мальчиковые дела. Свои девчачьи я уже закончила. Я больше не убегаю, милый. И мне уже жалко времени, что я проведу без тебя. Так что поторопись.

Дэвид тяжело вздохнул и покачал головой.

- Что же ты делаешь со мной, малыш…

В стальных глазах сверкнули недоумение и досада. Я смотрела на него не моргая, потому, что знала: сейчас он принимает для себя какое-то важное решение. Торопить его в мои планы не входило: ведь, чем дольше он решается, тем больше у меня шансов услышать нечто важное.

- Хорошо, - кивнул он. - Может, так оно будет лучше.

Сбросив пальто, Дэвид потянул меня на диван и усадил рядом с собой. Боб тут же вскочил к нему на колени, чтобы перебраться на своё излюбленное место на спинке за его головой.

- Не сегодня, приятель. Извини.

Второй раз за день Бобу дают от ворот поворот. Так и до нервного срыва недалеко. Впрочем, если срываться, так всем домом.

Я вся превратилась в ожидание. Несколько мгновений Дэвид изучал моё лицо, затем нахмурился и подался вперёд, упираясь локтями в колени.

- Мне не даёт покоя мысль, что ты предположила, что я могу тебя бросить вот так.

- Но всё выглядело… - заговорила я, но Дэвид дёрнул рукой, останавливая:

- Признаюсь, до меня не сразу дошло, как это выглядит в твоих глазах. Но как только это случилось, я помчался в аэропорт. На твой, - он запнулся и сразу же поправился: - На наш рейс я, разумеется, опоздал. Ближайший вылетал в десять, так что я остался в аэропорту. Сидел и думал о том, что произошло. Я снова и снова проигрывал в голове и ту сцену, и наш разговор - свои слова, твою злость в конце… Надо было сделать это с самого начала, но, когда, подключив все мыслимые и немыслимые связи, мне удалось узнать, что ты не села в самолёт… Бет, я растерялся. Честно, я мог бы догадаться, что ты не сделаешь этого.

- Конечно же не сделаю. – Мои руки успокаивающе накрыли его нервно сжатые в замок пальцы.

- Твоя голосовая почта переполнена.

- Я потеряла телефон. И сумочку.

- Знаю.

- Откуда?

- Таксист, что вёз тебя из аэропорта, нашёл её на заднем сидении. Парень оказался сознательным, узнал тебя по фотографии на правах и привёз по моему адресу. Сэм утром забрал её на охране.

- Утром? – воскликнула я и посмотрела в тёмное окно. – А сейчас разве не утро?

- Почти одиннадцать вечера. Ты проспала всё Рождество, милая.

- О!

Впервые с момента нашей встречи Дэвид улыбнулся. Он протянул руку и погладил меня по щеке.

- Невесёлое оно у нас с тобой получилось.

- Да уж… Ты говорил с родителями?

- Да. Они расстроены, что мы не приедем, но вопросов не задавали.

- Хоть здесь повезло. Но что было дальше?

- А дальше, милая, я жду твоего рассказа. Куда ты делась после того, как не застала меня дома?

- Пошла домой.

- Пешком?

- Да. Кошелёк остался в сумке. Как и телефон. Но я обнаружила это только у Центрального Вокз…

Я потеряла дар речи, увидев его выражение лица. Дэвид даже побледнел. Нестерпимо захотелось оказаться где-нибудь в районе Анкориджа.

- Ты прошла пешком более двадцати кварталов? – Заорал он. - Одна! По ночному городу! О чём ты думала, чёрт бы тебя подрал?!

- Я думала, что ты меня бросил.

- Ты сведёшь меня с ума!

Он вскочил на ноги и начал метаться по комнате. Я вжалась в диван. Боб благоразумно ретировался на кухню.

- Это так похоже на тебя, безалаберная ты девчонка. Ну почему ты мне не позвонила?

- Я думала, ты меня бросил, - бубнила я.

- Хорошо, пусть так. – От досады он стукнул ладонью по своему бедру. - Но почему не позвонила кому-нибудь из знакомых? Не обратилась к полицейским? В службу спасения, наконец. Это же Нью-Йорк! Могло случиться всё, что угодно.

- Я думала, что ты меня бросил, - закричала я, вскакивая с дивана. – Думаешь, мне было дело до того, что происходит вокруг? Ты. Меня. Бросил. Какое мне дело до всего остального?!

Дэвид метнулся ко мне и крепко прижал к себе, уткнувшись носом в мою шею.

По телу пробежала мелкая дрожь от смеси страха и восторга. Он волновался! Чтобы узнать это, я готова была повторить свой путь ещё раз. Отмороженные пальцы на ногах и боль в горле того стоят. Он волновался!

Некоторое время он просто держал меня в своих объятиях. И когда заговорил, то всё ещё не выпускал из рук.

- Твой телефон был выключен. Я запаниковал. Я никогда не паниковал, Бет. Мне это чувство незнакомо в принципе. Как и растерянность, что испытал ранее.

Он погладил меня по голове, затем его пальцы спустились к ниже и потёрли чувствительное местечко за ушами. Я едва не замурлыкала от удовольствия.

- После того, как я узнал, что ты приходила и не застала меня, - продолжил он, - я поехал сюда. Но и тут тебя не оказалось. Наверное, впервые в жизни я испугался, Бет. Растерянность, паника, страх... Слишком много того, с чем я никогда не сталкивался. А потом появляешься ты, похожая на сосульку, и говоришь, что любишь меня. Есть с чего сойти с ума, как считаешь?

Он обхватил руками моё лицо и заглянул в глаза.

- Ты делаешь меня слабым, малыш. И мне это очень, очень не нравится.

Да не слабым я тебя делаю, дурачок. Просто ты меня любишь, и очень боишься себе в этом признаться. Но здесь я тебе не помощник. Это твоё решение, твои слова. Ты скажешь их тогда, когда не сказать их уже не сможешь. Торопить я тебя не буду, если только немного подтолкну…

- Когда ты говорил про уходящий поезд…

- Я имел в виду не нас с тобой, - ответил он как можно мягче. - Я говорил о своём безумии. О том, что я готов был сорваться и разорвать этого сукиного сына. О том, что наломал бы дров сгоряча. А ломать дрова для меня так же нетипично, как и впадать в панику. Столько эмоций за один день и всё из-за того, что я не просчитал последствия своих слов. Ты вскочила в уходящий поезд и сорвала стоп-кран.

- Значит, у нас всё хорошо? – спросила я с надеждой.

- А у нас всё хорошо? – Его глаза вопросительно забегали по моему лицу, выискивая причину отрицательного ответа, чтобы в корне пресечь её.

- Если всё, что ты говоришь правда, то не совсем. - Дэвид замер. - Ты уезжаешь от меня в Рождество.

Его облегчение было слишком явным, чтобы я смогла сдержать улыбку. Дэвид снова прижал меня к себе. Макушкой я почувствовала его поцелуй. Один. Второй. А затем он отпустил меня и сделал шаг назад.

- Я вынужден это сделать, малыш. Стюарт выпустил джина из бутылки, и у меня больше нет желания заманивать его обратно.

- Больше нет желания? Что ты имеешь в виду?

- «Каллен Индастриз» прекращает поддержку его кандидатуры на выборах.

- Из-за меня? – воскликнула я.

- Из-за тебя я готов четвертовать его на месте. Собственно, поэтому и ушёл.

- Ох, Дэвид…

- Я знал, что ты справишься, - сказал он твёрдо. - И я не буду извиняться за веру в тебя. Но я прошу прощение за то, что не смог сдержать свой гнев и был резок с тобой в нашем телефонном разговоре.

- Один-один.

- За Стюартом водятся и другие грехи, на которые я закрывал глаза. И он знал, что я знаю об этом. Своим поступком он бросил мне вызов, и теперь я должен на него ответить. Мальчиковые дела, как ты выразилась.

- А как же Виктория и дети?

- Именно поэтому мне надо лететь в Вашингтон. – Дэвид усадил меня на диван, быстро поцеловал в лоб и начал собираться. Он снова надел пальто, начал проверять карманы в поисках ключей, документов, телефона, при этом продолжая говорить: - Семья Гарреттов влиятельна. Её глава, Рональд, дружен с моим отцом. Я привёл паршивую овцу в их стадо, я и должен это исправить. Понадобится несколько встреч, потому что не только Гарретты и я занимались продвижением Джеймса. Есть другие люди, которых мы подведём, если пойдём на попятную. Как бы сильно мне не хотелось остаться, я должен уехать, милая.

Откинувшись на диване, я наблюдала за сборами Дэвида и пребывала в состоянии полнейшего спокойствия. Никакой неопределённости. Никого недоверия. Лишь благодарность к этому мужчине за то, что я снова могу чувствовать. Что я верю в него, а он верит в меня. В нас. Никаких «а что, если», никаких «потом». Да, сейчас он меня оставлял, но я знала, что скоро он вернётся. Ко мне, к нам…

- Мне нравится, что ты больше не спасаешь меня.

Дэвид остановился и окинул меня долгим взглядом.

- Только если ты попросишь.

Я не провожала его до двери. По молчаливому согласию объятия и поцелуи мы оставили на скорую встречу, хотя – бог свидетель – как же мне хотелось до него дотронуться. Но я понимала, что этим лишь задержу Дэвида: и физически, и морально. Ему нужна его холодная голова Барракуды Рассела: профессионала и могущественного дельца. В этой части его жизни для меня места не было. И слава богу! Я буду ждать его дома – с котом и своей любовью. Ему больше не нужно обо мне беспокоиться. А что до остального…

Дэвид любит меня, но скажет об этом не под наплывом эмоций. Это я не сдержалась – слабая, безалаберная девчонка. Он же всё сделает правильно – настоящий мужчина, которого я люблю. Я верю в него. Я его знаю.

Глава 23

В следующие дни моей главной задачей стало следить за уровнем зарядки телефона. Я практически не выпускала его из рук.

За месяцы наших отношений я никогда не чувствовала себя настолько близко к Дэвиду. Да, фактически он был от меня на расстоянии в двести миль, но физически ощущался так, будто находился в соседней комнате.

Он звонил при каждом удобном случае. Сначала всегда интересовался моим здоровьем, а после, перескакивая с темы на темы, мы словно нагоняли время, которое провели в жизни друг без друга.

Наши разговоры по большей части были пустой болтовнёй. Но именно из пустой болтовни порой можно вынести нечто важное. И я не о первом поцелуе в отцовском «плимуте» или травмы колена в тринадцать. Я о том, чтобы не чувствовать себя обязанной слушать, а хотеть этого и быть уверенной что всё сказанное тобой, в свою очередь, воспринимается с тем же интересом.

Мы не касались темы того, что сейчас происходит в Вашингтоне. И не потому, что мне было не интересно. Наоборот, я изнывала от желания узнать, как Дэвид справляется с ситуацией. После всего случившегося от Джеймса можно было ожидать чего угодно. Он совершил профессиональное самоубийство, бросив вызов Дэвиду Расселу. Дурачок! Барракуда его заглотит, не разжевывая. Но, как у любого живого организма, у хищной рыбы тоже случается несварение. И я переживала за Дэвида по большей части потому, что не понимала природы того, что сделал Джеймс. Что это было: месть, приступ неконтролируемой ревности или банальное мерение членами? Я помню слова Дэвида, что человеком со страстями легче управлять. Но в данном случае риск был просчитан не до конца. Джеймс поставил личные амбиции выше профессиональных, что с одной стороны вызывало недоумение, а с другой - делало его опасным. Так, по крайней мере, считала я. Что по этому поводу думал Дэвид? Для своего успокоения я бы хотела это знать, но спрашивать напрямую точно не собиралась. Это стало бы проявлением недоверия. А с доверием у нас до недавнего времени и так были проблемы.

Все наши разговоры теперь заканчивались одинаково. Однажды сказав, было просто произносить эти слова снова и снова.

- Я люблю тебя.

Впервые я сказала их, когда он позвонил из самолёта, вылетающего в Вашингтон.

Долгая пауза, в течение которой я слушала гул двигателей и информационное сообщение стюардессы, закончилась тихим выдохом:

- Я знаю, Бет.

Это «я знаю» каждый раз звучало по-новому, в зависимости от того, где и с кем он находился. Дэвид принимал мою любовь, и его нежелание сделать ответное признание смешило меня и делало чуть выше в собственных глазах. Мне кажется, Дэвид это понимал и с каждым разом ему было всё сложнее себя контролировать. Однажды он чуть не проговорился.

- Что на тебе сейчас?

По протяжным гласным было слышно, что он выпил лишний бокал за ужином. Может, два.

- Университетская футболка.

- И всё?

- Ну, и носки.

- Носки-ии, - потянул он. – Белые с оборочками, да? Те, что ты нацепила тогда с той секси юбочкой?

Ха! Не думала, что такой искушённый любовник, как Дэвид Рассел, потеряет дар речи, увидев меня в наряде школьницы хентай. Это вышло случайно. Повода надеть ту короткую клетчатую юбку у меня не было лет сто. Я нашла её при переезде, и, как-то достав из шкафа, долго крутилась в ней перед зеркалом. Те носочки на мне оказались совершенно случайно. И совершенно случайно Дэвид в тот момент вошёл в спальню. То, что случилось после…

- Ты помнишь, чем дело кончилось? - Дэвид замурлыкал, а я хихикнула. О, да, я помню! Ещё как помню!

И, тем не менее.

- Не угадал. Они толстые и шерстяные. С пингвинами.

- Не сексуально.

- Я могла бы соврать.

Он засмеялся.

- За это я тебя и люблю. Ты честно играешь. Вернее, совсем не играешь.

Я не стала заострять внимание на его первой фразе, но на всякий случай бросила взгляд на часы. Час пятнадцать, двадцать девятое декабря, Дэвид впервые признался мне в любви. Жаль, что он вряд ли отдаёт себе в этом отчёт.

- А что надето на тебе?

- Смокинг.

- О-ох!

- Да-аа! - Это прозвучало очень самонадеянно. – Женщины любят смокинги. А мужчины - когда они их с них стягивают.

- Не проблема. Полтора часа в самолёте, и ты дома. Я стяну с тебя смокинг и дам поиграть моими носками.

- А ведь я так и сделаю, - заявил Дэвид. – Возьму и прилечу. И выброшу нахрен эти жуткие носки.

- Я даже позволю тебе это сделать. Они мне тоже не нравятся. Но если ты прилетишь, я больше не смогу тебя отпустить.

- А я больше не захочу от тебя уехать.

Он замолчал, а я переживала бурю эмоций, смакуя слова, которые только что услышала.

Тем утром Дэвид действительно оказался в Нью-Йорке. У него был час между рейсами из Вашингтона в Олбани, и, не смотря на его категорический запрет, я примчалась в аэропорт. Весь этот час мы простояли в обнимку, непрерывно целуясь.

- Думаю, у меня получится вернуться до нового года, - сказал он, когда мы ненадолго прервались.

- Обязательно получится. Хочу целовать тебя, пока спускается шар.

- Ты повесила омелу над дверью?

- Да. Над каждой. Чтобы ты переходил через порог и везде меня целовал. Даже в душе.

- Я хочу тебя в душе. И в кровати. И на диване. И на кухонном столе.

- Может, начнём с прихожей?

- Безусловно.

Перед самым выходом на посадку, я сжала кулачки и всё-таки задала волнующий меня вопрос:

- То, зачем ты летал Вашингтон… У тебя всё получилось?

Дэвид мягко улыбнулся и склонил голову, заглядывая с мои глаза.

- А разве могло быть иначе? У меня большой опыт в решении сложных вопросов.

- Если ты летишь в Олбани, значит, они решены не до конца.

Он выпрямился. Мягкость в его взгляде исчезла, уступив место серьёзности и твёрдости.

- Так и есть. Нужны ещё несколько встреч, прежде чем Стюарт узнает, что остался без поддержки на выборах.

- Ты скажешь ему об этом?

- Да.

- Лично?

- Разумеется.

- Не думаю, что это хорошая идея.

Чёрт, зачем я это сказала! Взгляд Дэвид мгновенно стал колючим.

- За кого ты больше переживаешь, за него или за меня?

- За тебя, дурачок. Не хочу остаток жизни бегать на свидание в Синг-Синг.

- Я дал тебе повод сомневаться в моей выдержке? - Дэвид решительно не был настроен поддерживать мой игривый тон.

- Ты – нет. А он… Я вообще не думаю, что Джеймс захочет встречаться с тобой.

- Захочет, - усмехнулся Дэвид. – Я постарался, чтобы до него дошли слухи о том, что происходит в Вашингтоне. Помимо политической карьеры, которая Стюарту уже не светит, под угрозой и его профессиональная. Здесь есть о чём говорить. Так что, ещё как захочет.

- И всё равно, я прошу тебя быть осторожным.

- Я всегда осторожен, Бет. Тебе не о чем беспокоиться.

- Я люблю тебя.

Дэвид сгрёб меня в охапку и уткнулся носом в мою шею. Я очень хотела увидеть, какое впечатление производят на него мои слова, и, чтобы не заработать косоглазие, начала выкручиваться из его объятий. Он понял мою уловку и тихонько засмеялся, не меняя своего положения.

- Стой смирно.

- Когда же ты это скажешь? – Я тоже смеялась, понимая, что эта игра забавляет его не меньше.

- Когда буду уверен, что ты готова это услышать.

Честно говоря, такой ответ я ожидала меньше всего. Это даже не недоумение. Это чёрт знает что такое!

- Ты серьёзно? По-твоему, сказав «я люблю тебя», я не готова услышать это в ответ?

- По-моему, ты не понимаешь, о чём я толкую.

Его губы сомкнулись на моих, прежде чем я могла что-либо ответить.

Дэвид целовал меня, а я всё пыталась разобраться, в чём, чёрт побери, дело. Чего я, по его словам, не понимаю? Я люблю его. Он меня любит. Так почему бы об этом не сказать? Какого чёрта вообще происходит?

- Ты думаешь так громко, что у меня трещит в ушах, - сказал он мне в губы. – Дай мне ещё немного времени, малышка. Хорошо?

- Если только совсем немного, - хмуро проговорила я. – После спрошу с тебя по полной программе.

- Да-да. В прихожей, потом на кухонном столе…

- Знаешь, секс – это ещё не всё.

- Ты точно хотела сказать именно это? Я раздавлен.

- Ты невыносим!

Дэвид улыбнулся и ответил уже привычной для него фразой:

- Знаю, Бет. Очень даже знаю.

Последний день года превратился в одно большое ожидание. Сначала я ждала, пока нагреется вода в душе, после – когда придёт время, чтобы смыть с ног крем для депиляции. Нельзя сказать, что сушка волос феном это ожидание, но я определённо ждала, что сегодня они лягут так, как мне хотелось – мягкими, блестящими локонами.

Готовка завтрака – ожидание. Сигнал кофеварки – его завершающий этап. Боб ждал, когда я наполню его миску. Я ждала, когда он поест, чтобы её вымыть. После мы оба слонялись по квартире и теперь уже ждали вместе.

- Он обещал приехать сегодня. Сожми лапы в кулаки, чтобы так и было, - говорила я Бобу.

Утреннее шоу медленно переползало в дневное, а я всё ждала.

После аэропорта, я больше не разговаривала с Дэвидом. Он не звонил. Даже, приземлившись в Олбани, Дэвид отделался коротким сообщением. Так продолжилось все два дня.

«Как ты себя чувствуешь? » - «Я чувствую себя соскучившейся»

«Я в гостинице» - «А я на Багамах. В моей руке мохито, рядом загорелый боливиец с бутылочкой ароматного масла для загара. Мне стоит попросить применить его по назначению? » - «Рискни. И я вобью эту бутылочку ему в глотку»

«Идёт снег» - «У нас тоже. Боб лежит на подоконнике и провожает взглядом снежинки. Или не провожает. Или не лежит. Я чувствую себя соскучившейся».

«Ты меня любишь».

Так как в последнем сообщении восклицательный знак не стоял, я не стала на него отвечать.

На обед я разогрела себе суп. После обеда сходила в магазин. Этого можно было и не делать: Дэвид через Сэма заполнил наш холодильник под завязку. Но лишняя бутылочка вина и свежий хлеб никогда не помешают. Как и овощи. И кусочек замечательного окорока. И любимого сыра Дэвида. На это ушло ещё полтора часа.

Следующие минут сорок я приводила себя в порядок. Вернее, в беспорядок, если вспомнить наш недавний разговор. Короткая клетчатая юбка снова была вытащена на свет, как и белые носочки. В комплекте к ним шла белая блузка и бюстгальтер пуш-ап. Для завершения образа я густо накрасила ресницы, сунула в рот леденец и стянула волосы двумя атласными лентами, приведшими Боба в неистовство. Он вёл на них охоту весь вечер, неожиданно вскакивая на диван, лупя по ним лапой и стремительно драпая от меня во все кошачьи лопатки. Когда, сжалившись, я сняла одну из них и бросила на пол, Боб наградил меня таким взглядом, что едва ли надо мной не загорелась надпись «Обломщица года».

К шести вечера от леденцов заболели зубы, а я окончательно убедилась, что ожидание не мой конёк и дала зарок не бегать к окну всякий раз, как перед домом останавливалась машина. К семи было решено перестать отчаиваться, для чего было открыта ранее купленная бутылочка мерло. Развалившись на диване, я бездумно щёлкала телевизионным пультом и потихоньку потягивала прохладное вино. Передо мной стояла тарелка с сыром и окороком, который я скармливала Бобу. Взгляд зацепился за знакомую сцену в церкви, и «Реальная любовь» поглотила меня целиком.

Звонок в дверь раздался на самом трогательном моменте фильма, когда шериф Граймс под песню «СайлентНайт» признается в любви Элизабет Суонн. То есть, я хотела сказать...

Размазывая слёзы и всхлипывая, я пошлёпала к двери. После двух бокалов мне было всё равно в каком виде я предстану перед Дэвидом. Тем более, если у него с собой такие же таблички и кассетник с рождественской музыкой.

Уже одно то, что кот не крутится перед дверью, должно было вызвать у меня подозрение. Будь его воля, вернее, умей он, Боб сам бы распахивал её перед Дэвидом. Но кота перед дверью не было, и я почему-то не предала этому значения. И очень даже зря.

- Счастливого ново…

Мэгги и Элинор запнулись на полуслове, уставившись на мой наряд.

Я обалдела таращилась на них, краем уха отмечая, что по лестнице поднимаются остальные.

- Третий этаж и без лифта. Я пишу о спорте, а не занимаюсь им, - ныл Рик. Он потерял дар речи, увидев меня в дверях. А через пару мгновений тоже самое произошло и с моей мамой.

Она же первая и пришла в себя:

- Детка, что на тебе надето?!

- Я знаю! Я знаю! Тётя Бет - Харви Квинн из «Отряда Самоубийц». Я хотел нарядиться Джокером на Хэллоуин, а мама не разрешила.

Восторженный Генри пронёсся мимо меня в квартиру. Вслед за ним туда же промчалась Роуз. В следующее мгновение в подтверждении принципа кармического равновесия из квартиры стрелой вылетел Боб.

- У в-вас костюмированная вечеринка? – заикаясь, спросила Элинор.

- Н-нет. – Заикание заразно, знаете ли.

- Эм…

- Как вы здесь оказались?

- Мы не захотели оставлять вас одних в новый год. Решили сделать сюрприз.

Рик вдруг громко захохотал:

- Говорил я, что надо было позвонить. У этих засранцев ролевые игры, а вы со своим новым годом. Дэвид, - заорал он. – Надевай портки! Моим детям незачем наблюдать твою голую задницу.

- Спасибо за шоу, олух. – Одёрнула его Мэгги. – Бет, если мы не вовремя…

- Конечно, вовремя. – А что я могла ещё сказать? - Заходите.

- С рождеством и новым годом, детка! – Мама первая обняла меня.

- И тебя, мам.

- Застегни эту чёртову блузку.

- Хорошо, мам.

Ищите, и обрящете. Просите, и дано вам будет. А вообще, подумайте хорошенько, прежде чем искать или просить.

Если до этого передо мной маячила безрадостная перспектива встречи нового года в одиночестве, то спустя час я порывалась свинтить из дома вслед за Бобом.

Моя небольшая квартира напоминала метро в час пик. После того, как мамы узнали, что Дэвид в отъезде и возможно сегодня не вернётся, они развили кипучую деятельность, организовывая для меня праздник. Холодильник был выпотрошен, вино выпито, сыр и окорок съедены. «Реальная любовь» сменилась информационным каналом с прямыми включениями с Таймс-сквер, «Сайлентнайт» на «Дек зехолс», а клетчатая юбка и пуш-ап на джинсы и хлопковый лифчик.

К тому моменту, как подъехали папа и Морган, остававшиеся в аэропорту заниматься багажом, Рик уже сгонял в круглосуточный супермаркет, откуда вернулся нагруженный пакетами с выпивкой и закусками. Мама и Элинор основательно приложились к шампанскому. Мэгги пока воздерживалась, чтобы контролировать детей, вернее, Рика, который из-под полы подкармливал их принесёнными сладостями. Мои два бокала мерло уже давно растворились в двух таблетках ибупрофена и смылись вместе с косметикой. Пить больше не хотелось.

Чемоданы и сумки, привезённые из аэропорта, заполнили весь коридор. Среди них я обнаружила и те, которые неделю назад без нас улетели в Денвер. Значит, если не на рождество, так на новый год я смогу вручить Дэвиду свои подарки.

Вот только бы он сдержал обещание вернуться сегодня.

И я снова принялась ждать.

Ждала, когда помогала маме готовить куриную чимичангу.

Когда с Морганом перетряхивала чемоданы, в поисках его футляра с очками.

Когда объясняла Мэгги, что у нас с Дэвидом всё хорошо, просто мелкие, ничего не значащие трудности с бывшими партнёрами. Чьими именно - уточнять не стала.

Я ждала Дэвида, когда укладывала племянников в гостевой спальне. Когда выбегала на лестницу в поисках Боба. Когда звонила в китайский ресторан, делая заказ на семь человек, потому что мама сожгла свои чимичанги…

Он должен был приехать. И дело даже не в обещании. Я чувствовала, что Дэвид близко. Ничего не стоило взять телефон и позвонить, чтобы убедиться в этом. Или набрать сообщение. Но я и не заметила, как ожидание из тягости превратилось в предвкушение, и я начала получать от этого удовольствие. Ведь случилось же со мной чудо на рождество, когда я нашла его у себя дома, так почему бы ему не случится снова, и теперь дома Дэвид найдёт меня. Я уже слышала цокот копыт коня моего принца и сбросила ему с башни свои волосы.

Господи, о чём я?

Перед глазами встала сцена из третьего «Шрека», когда косы слетели с головы Рапунцель, обнажая лысую черепушку. Я не сдержала смешок, а проходящая мимо Элинор внезапно крепко обняла меня.

Я не перестаю ждать даже тогда, когда шар времени на Таймс-сквер начинает спускаться по флагштоку. Может быть именно поэтому за всем шумом и гвалтом, царящим в гостиной перед телевизором, я слышу, как в замке поворачивается ключ. Когда я выбегаю в прихожую, то чуть не зарабатываю разрыв сердца: в процессе поиска очков Моргана мы не заметили, как завалили чемоданами входную дверь.

Всё происходящее далее напоминает штурм Эвереста. Не то, чтобы я когда-нибудь его штурмовала, но мой прорыв по коридору был не менее эпичен.

Я чувствую себя титаном, громящим скалы.

Шутя, отбрасывающим громадные валуны со своего пути.

Перепрыгивающим ущелья и завалы.

Что за хрень в розовом рюкзачке Роуз только что лишила меня мизинца на правой ноге?

Дэвид пытается открыть дверь. Она едва поддаётся.

- Бет, - кричит он в образовавшуюся щелочку. - Если таким способом ты даёшь понять, что не хочешь меня видеть…

- Ох, заткнись, пожалуйста. И перестань толкать дверь. Мне надо убрать чемоданы.

- Какие чемоданы?

- Судя по логотипу, от Виттона. У моих таких нет. Значит, это Элинор.

- Мама здесь?

- Все здесь. Из аэропорта они сразу приехали к нам. Подожди, я освобожу проход.

- Подожду, конечно, но что зачем они к нам приехали?

- Видимо, спасают от одиночества в праздник.

- Очень интересно. А с чего они взяли, что нас надо спасать?

- Спроси их сам.

Отодвинув последний чемодан, я наконец открываю дверь.

- Привет.

Позади меня квартира оглашается громогласным воплем Рика: «Если старый знакомый будет забыт…». Следующую строчку подхватывает мой папа.

Брови Дэвида взлетают вверх:

- Что это?

- Шотландско-ирландская кровь, вероятно. С Новым годом, Дэвид.

- С Новым годом, Бет. Должны ли мы к ним присоединиться?

Я оборачиваюсь на заваленный чемоданами проход, затем снова смотрю на своего мужчину. Его глаза смеются. Встав на носочки, я отрываю от гирлянды, пришпиленной к дверному косяку, веточку омелы и толкаю его назад.

- Идём.

Оказавшись в коридоре, я закрываю за собой дверь. Шум стихает. Мы остаёмся одни. Дэвид снимает с себя пальто, закутывает меня в него и прижимает к себе.

- Привет, - шепчет он.

- Привет, - выдыхаю я.

Мне хочется сказать ему, как я рада его видеть. Как долго я его ждала и как верила, что он обязательно сегодня приедет. Как я истосковалась по нему и что больше не хочу расставаться. Но, глядя на склонённое надо мной красивое лицо, я понимаю, что все слова излишни. Он чувствует тоже самое. И теперь настала его очередь говорить.

Внезапно я начинаю паниковать. Дыхание учащается. Пальто сдавливает грудную клетку. Меня кидает в жар. Вот о чём говорил Дэвид: вероятно, я всё-таки не готова к следующему шагу. Но не из-за неверия в нас, а из сомнения в себе. Я настолько сильно люблю его в этот момент, что не знаю, способна ли на большее? А что, если вот такой моей любви ему недостаточно?

Будто понимая, что со мной что-то не ладно, Дэвид берёт моё лицо в свои руки. Его глаза мечутся между моими туда-сюда, туда-сюда. Он ищет в них причину моего состояния, и я боюсь, что он вот-вот её найдёт. Эмоциональность этого дня и внутренняя неразбериха рушат последние защитные барьеры, и, чтобы не сорваться, я закрываю глаза.

Сосредотачиваюсь на его пальцах. Тёплых, нежных, осторожно путешествующих по моему лицу; к ушам, к шее и обратно. Эти лёгкие прикосновения заставляют меня забыть о своих страхах. Я трепещу под ними и лишь иногда судорожно втягиваю ртом воздух. За пальцами следуют губы. Они проделывают тот же путь, только вызывают уже не трепет, а возбуждение.

Момент, который мы разделяем, очень интимен. Может, даже более, чем наша близость. Это единение, когда я - это он, а он – это я. Мы одно целое, и отказываться от этого – словно отказываться от самой себя.

Коснувшись виска, его губы спускаются вниз, а я открываю глаза. Когда-нибудь, через миллион лет, я снова стану замечать этот мир. Но в эти мгновения мой мир сосредоточен в нём. Он должен это знать.

И в тот момент, когда я собираюсь ему об этом сообщить, Дэвид находит мои губы. Его язык скользит по ним и, испросив разрешения, осторожно раздвигает. Не проявляя настойчивости, он проникает всё глубже и глубже. Сердце ухает в груди в такт его движениям. Медленным, нежным поцелуем Дэвид вытягивает из меня душу, заменяя её своей.

Покинув моё лицо, его руки скользят по моей спине. Дэвид обволакивает меня собой и, возможно руша его планы, я начинаю чувствовать нетерпение. Мне мало предложенного. Я хочу быть ближе, хочу большего. Я пытаюсь выбраться из пальто, но он не даёт мне это сделать. Спеленатая, сжатая, я в полной его власти.

И в этот момент меня озаряет.

Я отпускаю себя.

Все переживания отходят на второй план. Есть только он – мужчина, наслаждающийся мной. Меня омывает его страстью, словно мягкими волнами тёплого моря. Я расслабляюсь, чувствуя себя защищённой в его объятиях от всех невзгод этого мира. Мне приятна его забота, мне нравится дарить ему наслаждение. Я словно заново открываю в себе женщину. Мне удалось завоевать самого лучшего в мире мужчину. Он принадлежит мне. Я – его трофей. Он покоряет меня, пленяет. И, господи ты боже мой, какое же удовольствие – быть в этом плену.

Дэвид мгновенно улавливает перемену в моём настроение и прерывает поцелуй. Во взгляде обращённых на меня серых глаз я вижу отражение своих чувств. Он прижимается лбом к моему лбу.

- Теперь ты понимаешь, о чём я говорил?

Не сразу удаётся ответить. Дыхание сбивается. Я дрожу.

- Д-да.

- Ты позволишь мне любить тебя, Бет?

- Да.

- Заботиться о тебе?

- Да.

- Быть с тобой в горе и в радости. В болезни и здравии.

- Да.

- Я хочу нечто большее, чем возможность когда-нибудь ещё раз произнести эти слова.

- Всё, что пожелаешь, любовь моя.

Я так сильно счастлива, что едва ли не искрюсь.

Его глаза внезапно делаются глубокими-глубокими.

- Тогда возьми меня, Бет. Прими всё, что я даю тебе. Мои мысли, мои поступки, мои желания и мечты – в них только ты, родная. Бери всё. И в первую очередь – мою любовь. Я один не потяну.

Я смотрю в потемневшие глаза стоящего передо мной мужчины. Сложного, властного, жёсткого. Страстного, заботливого, щедрого. Всем сердцем меня любящего. Единственного, кого я хочу. Единственного, кто мне нужен.

- Ты же поможешь мне справиться со всем этим, правда, малышка?

Именно этот момент Боб выбирает, чтобы пролезть между нашими ногами. Словно говорит, что, в случае чего, я могу на него рассчитывать.

Я смеюсь и тянусь к губам любимого.

- Мне уже не терпится начать справляться.