Сэнсэй-III. Исконный Шамбалы 12 страница

— Это у вас там что, вечерняя дискотека? — с улыбкой поинтересовался Женя.

— Ну что-то вроде того, — усмехнулся Ариман.

— Повезло вашей команде, — завистливо проговорил Женя. — С таким человеком, на такой яхте да вокруг света! Ух! С ветерком! Наверное, яхта внутри не менее красивая, чем снаружи?

— О, внутри она гораздо прекраснее, — проговорил Ариман. — Кстати, есть предложение. Если вы не сильно устали, предлагаю вам прогулку на мою яхту, если хотите, конечно. — И интригующим голосом добавил: — Между прочим, там есть не только хорошая музыка, но и мороженое, фрукты.

— Хотим, хотим! — чуть ли не хором обрадованно вскрикнули ребята.

Ариман дружески улыбнулся и сказал своему помощнику:

— Велиар, организуй.

Велиар вежливо поклонился и повёл ребят к лодке. Я тоже сначала пошла вместе со всеми. Но, глянув на воду и покачивание лодки, мне вновь стало как-то нехорошо. Организм снова начал проявлять какие-то странные сигналы непонятного внутреннего дискомфорта. И желание поплыть вместе со всеми как-то сразу пропало. Хотя, честно говоря, мне очень хотелось посмотреть на яхту, тем более туда пошли все наши ребята, Татьяна и даже Николай Андреевич. Но, видимо, для моего организма день оказался явно перегруженным. Я и так еле добралась до лагеря. А очутившись возле родных палаток, и вовсе расслабилась, как говорится, отпустив свою силу воли на заслуженный отдых. Организм вмиг обуяла слабость и желание отдохнуть. Поэтому когда наши ребята стали усаживаться в лодку для поездки на яхту, разумом я понимала, что упускаю шанс посмотреть на то, что, возможно, никогда в жизни больше не увижу. Но такой конфуз моего тела окончательно утвердил меня в решении поскорее добраться до своей палатки, дабы со мной не случились всякие неожиданности. С трудом отказавшись от такого заманчивого предложения побывать на яхте Аримана, ядвинулась в направлении своей палатки. Причём на меня накатило волной какое-то странное состояние: с одной стороны, злость брала за проявление такой слабости организма в самый неподходящий момент; а с другой стороны — радость и спокойствие, что наконец-то мне удастся от всего этого отдохнуть. Так или иначе, но, добравшись до своего «ложа», я не стала углубляться в причины такого состояния. А просто решила немного отдохнуть, поскольку, как ещё говорили древние, лучшее лекарство — это сон.

Не знаю, сколько прошло времени, но открыла я глаза от какого-то странного ощущения, что что-то произошло. Татьяны в палатке ещё не было. Я прислушалась к себе. Моё состояние было какое-то необычное. Я так и не поняла, то ли мне всё это снится, то ли это со мной происходит на самом деле. Если я спала, тогда откуда такая абсолютная ясность и необычная чистота мысли, такое непонятное вдохновение, ощущение прилива сил, точно заново родилась? Я ущипнула себя, чтобы развеять все сомнения. Удивительно, но я скорее догадалась, что делаю себе больно, чем почувствовала боль. Поднявшись с постели и так до конца не разобравшись в своих ощущениях, я вышла из палатки. В теле чувствовалась необычная лёгкость. Да и двигалось оно как-то плавно. Если я, к примеру, хотела поднять руку, то она поднималась не сразу, а спустя несколько мгновений. Всё это было для меня достаточно необычно и интересно.

Воздух вокруг стал каким-то непривычно сгустившимся. Но больше всего меня поразила тишина, которая царила вокруг. Не было слышно ни музыки, ни веселья ребят, ни даже привычного шелеста морских волн о берег. Вокруг было подозрительно тихо, точно всё и вся на этом свете вымерло. Это порождало во мне странную смесь ощущений: всё вокруг было мёртвым, но я понимала, что оно живое, но не живёт. Оно было живым и неживым одновременно.

Я подняла голову и посмотрела на огромное небо. Оно было усыпано яркими звёздами, точно на бархатной картине кто-то рассыпал мелкие, блестящие алмазы. Это красота и спокойная гармония космоса ещё больше придала мне вдохновения. Я перевела взгляд в сторону моря. В этой чёрной зияющей бездне яхта Аримана светилась, словно одинокая безжизненная звезда. Я даже сама себе удивилась такому сравнению. Но только потом поняла, что на самом деле она действительно была безжизненна. На ней никого не было, ни ребят, ни матросов. Не то что музыки, даже разговоров не было слышно. Как будто никогда на этой яхте не было той весёлой, беззаботной жизни. Необычной была не только эта загадочная тишина, но и ощущение времени. Вернее, полное отсутствие такового. Словно это понятие вовсе не существовало. Точно оно затерялось где-то в тайниках вечности, не оставив о своём существовании даже намёка на былое присутствие.

От такого необычного ощущения застывшего мгновения, растянувшегося в вечность, уменя даже мурашки по коже побежали. Всё было каким-то неестественным, непривычным, словно я попала в совершенно иную сферу реальности: и близкую, и такую далёкую, до боли знакомую, родную и такую чужую, интригующую своей новизной, безвременьем и абсолютной тишиной. Я была просто очарована этим вроде привычным, но совершенно необычным диковинным миром. И тут я услышала голос.

— Род приходит и род проходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит… Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь… Что было, то будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем… Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после…

Вначале мне показалось, что этот голос льётся откуда-то сверху, словно от звёзд. Я подняла голову, но, кроме света, ничего не увидела. Потом показалось, что он исходит из-под ног. Но под ногами был лишь вязкий песок. Затем я почувствовала, что голос окружает меня со всех сторон, и начала оглядываться по сторонам. Но куда ни падал мой взор, везде царила тьма. И лишь последние слова мне указали на источник звука. Только сейчас я заметила догорающий костёр на берегу, возле которого сидели Сэнсэй и Ариман. Увидев их, я обрадовалась. Но только сделала шаг им навстречу, как неожиданно мир словно треснул. Раздался какой-то неестественный резкий звук, похожий не то на хруст разорванной ткани, не то на разряд электрического тока. И тут же полились какие-то непонятные звуки, то чётко, то приглушённо. Они накатывались так, словно ветер нагонял сквозняк через треснувшее в окне стекло в ветреную погоду. Мир точно разделился надвое. Усилием воли я попыталась сосредоточиться и понять эти звуки, надломить эту колеблющуюся между мирами нереальную реальность. Удивительно, но у меня получилось. Усилив свою концентрацию внимания, я услышала сначала обрывки фраз, а затем и вовсе странный разговор.

— Как я уже устал, Ригден, если бы ты знал, — прозвучал необыкновенно чистый голос, судя по всему принадлежавший Ариману. — Одно и то же изо дня в день. Никакого творчества среди этой серости.

— Значит, ты, Абраксас, потрудился на славу, — прозвучал в ответ мелодичный голос Сэнсэя.

— Да мне уже давно и трудиться не надо, — голос Аримана из задушевного превратился в печально-осуждающий. — «Энтузиастов» сейчас столько, что профессионалам здесь уже и делать нечего. Даже скучно на это смотреть. И ты ещё надеешься, что из этого проекта можно что-то выжать?

— Возможно, что-то ещё и получится. Ведь замысел Отче неисповедим и промысел воли Его неисчерпаем.

— Не знаю, Ригден, не знаю... Всё-таки часть целого потому и часть, что в своей индивидуальности повторяет характеристики целого. При таких условиях и наличии превальвации материи вряд ли часть сможет стать целостной единицей, тем более на стадии завершения данного проекта.

— Даже при такой расстановке конъюнктуры у части всё-таки ещё есть шанс стать целым, — промолвил Сэнсэй.

— Ну да, особенно при её неглижировании к происходящему он как раз будет приравниваться в соотношении один к миллиарду, — насмешливо сказал Ариман.

— Пусть так, но всё же для неё это реальный шанс, — задумчиво ответил его собеседник.

Возникла недолгая тишина. Затаив дыхание, я стояла на своём месте, боясь пошевелиться и утратить концентрацию внимания, благодаря которой так чётко слышала этот разговор, словно через образовавшуюся слуховую щель в пространстве.

— Меня одно утешает, что всему этому глобальному бесси рованию приходит конец, — проговорил Ариман. — Так что, мне кажется, только зря время тратим на эти реальные шансы. Слишком много сил и средств отнимают, а результат всего ничего.

— Может, ты и прав, но…

— Конечно, я прав! — твёрдо заявил Ариман. — Я эту структуру уже изучил вдоль и поперёк. Вы здесь изредка появляетесь, а я и на мгновение отлучиться не могу. Ты вспомни прошлый проект!

— Да, тогда всем работы хватало.

— Так и результат же был налицо. А здесь? Сплошной стандарт... Так что вряд ли удастся из него что-то выжать, — и, помолчав, грустно добавил: — Как мне уже всё это надоело, если бы ты знал. Устал я от этих бесконечных экспериментов. И зачем вообще было это затевать? Как хорошо было раньше.

— Так чья идея?! Кто тебя заставлял, Абраксас? Сам же вызвался!

— Да, Ригден, если бы я знал, что инициатива столь наказуема исполнением, — с печальной усмешкой проговорил тот.

— Естественный процесс при созидании, — грустно усмехнулся его собеседник.

В этот момент мир точно взорвался в своих звуках, словно кто-то включил громкость на полную мощность. Звуковая волна просто разбила вдребезги этот непривычный двоякий мир на тысячу мелких осколков. И весь скопившийся звук обычного мира разом прорвался в это пространство, словно бушующий поток через разбитый огромный аквариум. На меня напал жуткий, животный страх. От такого неимоверного грохота я присела, вся сжавшись, зажмурив глаза и закрыв уши руками. Ужас охватил всё моё тело. Меня стала колотить дрожь. Страх нарастал, словно снежная лавина. Но сквозь эту громыхающую какофонию звуков, к моему удивлению, стали доноситься отголоски восхищённых криков наших ребят. Это несколько поубавило мой страх перед происходящим.

Мне стоило больших усилий воли, чтобы попытаться немного успокоиться и заставить себя открыть глаза. И когда наконец это произошло, звуки мира вновь возвратились в своё старое, привычное русло. Сначала я услышала всплеск волн о берег. Потом увидела яхту Аримана, на палубе которой стояла наша компания. Ребята рукоплескали и восхищённо кричали «ура», глядя на догорающие в небе мелкие, разноцветные огоньки салюта. Прогромыхал новый залп, и над морем в небе зависла красивая, ослепительно сияющая звезда. Она была столь великолепна, что я невольно залюбовалась ею, разом забыв за все свои страхи. Осветив большое пространство ярким неповторимым сиянием, звезда потухла, уступив место новому узору очередного салюта. Следующий залп окрасил небо в необыкновенно красивый шар, сотканный из множества сверкающих огоньков. Завороженная салютом, я некоторое время наблюдала за его необыкновенными узорами в виде причудливых цветов, кругов, фонтанов. Эта непрерывная пальба сопровождалась восхищёнными криками ребят, их свистом и аплодисментами. Из-за салюта небо над морем настолько ярко освещалось огнями, что берег озарило, словно днём.

Я огляделась и почувствовала жуткий холод. Моё тело по-прежнему трясла мелкая дрожь. И это не удивительно. Ведь, оказывается, я стоялабосыми ногами на холодном песке. Да ещё с моря дул прохладный ветер, принося на берег сырой воздух. Странно то, что я почувствовала это только сейчас. Спортивная одежда, которая была на мне, явно не грела. Поежившись от такого холода, я поспешила к костру, где сидели Сэнсэй с Ариманом. Необычная лёгкость в теле исчезла. Мир снова стал каким-то грубым, холодным и некомфортным, хотя и был тем самым привычным миром, который знаком мне с детства. Не знаю почему, но я понимала, что отличие этого мира от того, что недавно ощущала, я буду осознавать лишь первые минуты, а потом все вновь забудется и станет на круги своя. Поэтому, приближаясь к костру, я старалась по свежей памяти воспроизвести и насладиться теми невероятными ощущениями, которые мне удалось прочувствовать. В это время я вновь услышала продолжение беседы Сэнсэя и Аримана. Только на сей раз голоса их были вполне естественными и привычными. И звук речи мужчин нарастал так, как и положено, по ходу моего приближения к костру, теряясь в грохоте залпа нового салюта.

— …И ты, Сэнсэй, надеешься, что из них что-то путёвое получится? — усмехнувшись, сказал Ариман своим привычным голосом, очевидно созерцая этот беспрерывный праздник жизни на своей яхте.

— У каждого есть шанс, — ответил Сэнсэй. — Так что, Ариман, не тебе и не мне за них решать. Выбор остаётся за ними.

— Да…выбор, — задумчиво проговорил тот.

— Ну что ты хотел. Демократия, — шутливо сказал Сэнсэй.

Ариман, словно очнувшись, так же с юмором произнёс:

— Ох уж мне этот demos kratos!

Они звучно рассмеялись. В это время я подошла к костру, пытаясь хоть чуть-чуть согреться. Моего появления, наверное, никто не ожидал.

— О, — удивлённо произнёс Ариман, — а я думал, все на яхте.

При этих словах он как-то лукаво перевёл взгляд на Сэнсэя, на что тот довольно улыбнулся и победоносно ему заявил.

— Значит, не все, — и уже обращаясь ко мне, проговорил: — Присаживайся. Что, замёрзла?

В это время прогромыхал очередной салют, и на берегу сделалось светло, словно днём. Сэнсэй посмотрел на меня таким добрым, тёплым взглядом, что на душе сразу стало спокойно, приятно и хорошо. И самое интересное, что ощущение холода вмиг куда-то пропало.

— Да нет, — с улыбкой ответила я и хвастливо добавила: — то я так, закаляюсь.

Сэнсэй перевёл взгляд на мои босые ноги и, как заботливый родитель, сказал:

— Закалка — это, конечно, вещь хорошая. Но к этому надо постепенно приучать своё тело. Так что на сегодня, я думаю, ему достаточно. Иди лучше обуйся.

Я глянула на свои босые ноги, прозябающие на холодном песке. Перспектива заболеть в ближайшем будущем меня в общем-то и саму не радовала. Поэтому я поспешила выполнить просьбу Сэнсэя.

Пока я ходила за кроссовками, салют закончился, и ликующую компанию наших ребят стали доставлять на берег. Шум и гам от разнообразных впечатлений быстро стал заполнять пространство этого некогда тихого участка суши. Я присоединилась к ребятам, которые просто обрушились на меня целым шквалом своих эмоций. Окружив Аримана и Сэнсэя, они наперебой стали делиться впечатлениями от увиденного.

— Сэнсэй, зря ты с нами не поехал. Там такая красотища! — возбуждённо рассказывал Женька, жестикулируя руками. — Там такие скульптуры, картины, любой мировой музей просто обзавидуется.

— Ага! — поддержал его Виктор. — А мебель какая шикарная, не под стать королевским дворцам.

— И всё из красного дерева, — хвастливо прибавил Руслан, точно это была его собственность.

— А отделана настоящим золотом! — с особым вдохновением подчеркнула Татьяна.

— И главное, такое удачно сочетание старинного оформления с новейшим оборудованием, — пробасил восхищённый яхтой Володя.

Ариман довольно смотрел на ребят, которые, перебивая друг друга, с горящими от восхищения глазами рассказывали о богатом убранстве яхты. Но, увидев озадаченный вид Николая Андреевича, который по сравнению с дикими возгласами ребят выглядел даже как-то грустновато, спросил у него:

— А вам понравилось?

— Да. Очень красивая яхта. Только я не совсем понял. — Николай Андреевич глянул вопросительно на Сэнсэя. — Внутри она гораздо больше, чем снаружи.

— О, это моя особая гордость, — поспешил ответить Ариман и с удовольствием подчеркнул. — Это удачная планировка. Над ней работало много специалистов. Они сумели воплотить иллюзию расширения пространства.

— Удивительно, — проговорил Николай Андреевич так, словно пытался сопоставить в уме несопоставимое.

Но ребята не стали ожидать, что ещё скажет Николай Андреевич по данному поводу. Похоже, на это обстоятельство они не обратили даже и внимания. Их снова понесло в бурных впечатлениях, которые больше касались еды, убранства, веселья и салюта. Этот безудержный поток эмоций, наверное, так бы и продолжался до утра, но Ариман прервал его так же неожиданно, как и предложил посещение своей яхты.

— Я рад, что вам всё понравилось, и вы прекрасно отдохнули. Пусть сегодняшний день будет вам хорошим стимулом для вашего счастливого будущего. Всей этой роскоши, ребята, я уверен, вы легко сможете достигнуть и сами.

— Мы постараемся! — с жаром высказался за всех Руслан.

— Надеюсь, — улыбнувшись, промолвил Ариман, как-то странно переглянувшись с Сэнсэем, словно вдвоём они знали нечто большее, чем произносилось вслух. — Но, к сожалению, пора и в путь. Как говорится, море зовёт.

— Как, уже всё? — расстроенно проговорил Костик.

— Жаль, хотелось бы ещё с вами пообщаться, — высказался Виктор. — Таких людей ведь не каждый день встречаешь.

Ариман довольно улыбнулся, кинув мельком взгляд в сторону Сэнсэя, и ответил Виктору.

— Не беспокойтесь. У нас с вами ещё будет масса времени для общения.

— Правда?! — обрадованно воскликнули ребята и ещё больше оживились.

— А скоро мы вас увидим?

— Скорее, чем вы думаете, — с улыбкой ответил Ариман и стал прощаться.

Надо отметить, что прощались с ним ребята очень тепло, не то что встречали утром. Все подолгу жали ему руку, говоря целый поток кто благодарственных слов, кто задавая последние вопросы, а кто и просто, не в силах выразить всё своё восхищение, эмоционально потрясал ему запястье. Один Сэнсэй простился с ним так же просто, как и встретил, коротко пожав руку. «Дамы» получили от Аримана неизменный галантный поцелуй руки, уже вполне естественно реагируя на этот благородный жест. И после всеобщего «панибратства» все пошли провожать Аримана. Матросы зажгли красивые факелы и установили их вдоль бортов лодки. Они убрали мотор и снова вытащили вёсла. Как только Ариман стал в лодку, с яхты полилась чарующая мелодия «Лунной сонаты» Бетховена. Музыка была прекрасна. Она звучала настолько гармонично и спокойно, словно её исполняла сама природа.

Когда лодка отчалила, ребята даже не заметили, как зашли в воду, махая Ариману вслед, желая счастливого плавания и всего наилучшего. Так мы и стояли, зачарованные этим волнующим, трогательным моментом прощания. Лодка, освещённая факелами, медленно удалялась от берега, всхлипывая всплесками воды от вёсел в такт пленяющей своей мелодией грустной музыке. От всего этого просто слёзы наворачивались на глаза.

Вскоре, когда команда поднялась на яхту, Ариман в последний раз помахал нам рукой. Моторы заработали. Яхта развернулась и, сверкая своей изумительной иллюминацией, стала удаляться по лунной дорожке в открытое море в сопровождении чарующей музыки великого композитора. Когда же она скрылась из виду, ребята с грустью начали выходить из воды. И хоть музыки давно уже не было слышно, в голове у меня снова и снова, точно бесконечная пластинка, прокручивалась эта удивительная мелодия. Ребята были явно расстроены расставанием с Ариманом, который всего лишь за один день изяществом своего ума, роскошью, деликатностью и в то же время боевым мастерством, деловой хваткой, поражающей откровенностью не только завоевал симпатию, но и покорил молодые сердца.

Увидев стоящего позади компании Сэнсэя, ребята тут же накинулись на него с расспросами.

— Сэнсэй! А когда он к нам ещё приедет? — чуть ли не требовательным тоном спрашивал Руслан.

— Раз сказал скоро, значит, скоро, — спокойно проговорил Сэнсэй.

— Да мировой мужик! — восторженно изрёк Володя.

— Причём во всех отношениях, — восхищённо добавил Женя, соглашаясь с ним.

— Это точно, — подтвердил Виктор. — Надо же, как он… Прямо правду… всё подчистую! Вот это свобода мысли, вот это сила интеллекта!

— А сколько у него денег? — с жадностью поинтересовался Андрей у Сэнсэя. — Он очень богат?

— Ну, по крайней мере я не знаю никого, кто бы имел такое количество денег. Под его контролем крупнейшие корпорации мира.

— Ух ты! — прошёлся восхищённый возглас среди ребят.

— С такой светлой головой не мудрено, — заметил Стас.

— Он, наверное, входит в эту элиту элит?! — полувопросительно, полувосклицательно произнёс Женя, да так, словно его только что осенила эта мысль. — Он Архонт!

— Ещё бы, — как-то без энтузиазма ответил Сэнсэй. — Он является Верховным Архонтом.

— Ариман возглавляет элиту?! — чуть ли не хором спросили ошарашенные ребята.

— Да, — как само собой разумеющееся ответил Сэнсэй и, помедлив, добавил: — Настоящее имя его Абраксас.

— Абра… кто? — изумлённо изрёк Женя.

— Абраксас, — повторил Сэнсэй.

Но ребятам, очевидно, это имя ничего не говорило. Зато у меня внутри всё похолодело. Данное имя я уже не первый раз слышала за этот странный вечер. Получается, тот разговор у костра, который я посчитала за свою галлюцинацию, был на самом деле? От осознания этого меня даже мороз пробрал по коже.

— Хм, а почему мы до сих пор нигде о нём не слышали? — удивился Виктор.

— Слышали. И не раз. Просто он более известен под своими псевдонимами.

— Конечно, владея таким бизнесом, поневоле будешь маскироваться, — сочувственно заметил Володя.

— Это точно, — усмехнувшись, сказал Сэнсэй.

— Подождите, а под каким псевдонимом мы-то могли за него слышать? — теряясь в догадках, недоумённо изрёк Виктор, очевидно перебирая в уме всех известных ему богатых людей мира.

Все уставились на Сэнсэя, затаив дыхание.

— Под каким? — задумчиво переспросил тот.

Сэнсэй, достав сигареты из кармана, не спеша закурил. Потом посмотрел в сторону моря на сверкающую серебристую лунную дорожку. И, выпуская лёгкое облако бело-молочного тумана в ночную мглу, устало проговорил:

— Сатана.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 9 10 1112