Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.

Автор: Оливия Лак

Книга: Под маской улыбки

Серия: Вне серии

Переводчик: Софья Абашева

Редактор: Даша Мусетова

Вычитка: Королева Виктория

Русификация обложки: Александра Волкова

Специально для группы:

Книжный червь / Переводы книг

Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.

Аннотация

У Дэвида и Каролины Морган идеальная семья. Он возглавляет одну из самых влиятельных финансовых империй в Майами, а она — очаровательная светская львица, обожаемая мужем и всеми, кто её встречает. Но за роскошным домом, дорогой машиной и эксклюзивными драгоценностями скрывается тьма, грозящая поглотить Каролину. Когда-то жизнерадостная студентка-дизайнер модной одежды превратилась в собственную тень в руках своего мужа-манипулятора. Но потом, словно по щелчку выключателя, все меняется. Каролина должна научиться бороться, когда выясняется, что все её существование — один большой обман с ужасными последствиями.

Оглавление

Глава 1. 5

Глава 2. 11

Глава 3. 20

Глава 4. 23

Глава 5. 34

Глава 6. 36

Глава 7. 45

Глава 8. 48

Глава 9. 57

Глава 10. 66

Глава 11. 80

Глава 12. 98

Глава 13. 102

Глава 14. 106

Глава 15. 111

Глава 16. 116

Глава 17. 119

Глава 18. 123

Глава 19. 127

Глава 20. 132

Глава 21. 136

Глава 22. 139

Глава 23. 147

Глава 24. 150

Глава 25. 154

Глава 26. 160

Глава 27. 167

Глава 28. 174

Глава 29. 180

Глава 30. 185

Глава 1

Наши дни

Балетная пачка. Дыхание малыша. Ангельские думы. Три разных способа описать изящный розовый лак, покрывающий мои ногти. Каждый понедельник я хожу на маникюр в «Бриз». Мы с Мэрил, мастером по маникюру, играем в одну и ту же игру. Садясь на чёрныйстул, Мэрилклацаетножницамипокутикуламиспрашивает:

—Какнасчёткрасного? Онбудетхорошосочетатьсясвашимтономкожи.

Притворяясь, чтообдумываюеёпредложение, яосторожноубираюруки, чтобыснять помолвочноеиобручальноекольца.

—Красный подойдёт к платью, которое я надену на фестиваль на следующей неделе. Может, тогда и попробуем. — Но я всегда выбираю один и тот же цвет. Бледно-розовый лак цвета новорождённого покрывает мои ногти неделю за неделей.

Хотелось бы разок попробовать что-нибудь дерзкое, например, «пожарную машину» или «мандарин». Но я узнала, что такие цвета бросаются в глаза и считаются неуместными правящими королевами высшего общества Майами. Нарушать спокойствие в раю нельзя ни в коем случае.

Лёгким движением элегантного запястья Дэвид заполняет салон роскошного седана своей любимой классической музыкой. Его волосы в идеальном порядке. Рукава сильно накрахмаленной белой рубашки виднеются из-под рукавов чёрного смокинга. На французских манжетах красуются запонки, купленные во время поездки во Францию, и вышиты его инициалы Д. М. Кажется, что каждая черта Дэвида выточена в соответствии с образами богатства и изысканности: классический дугообразный рот, прямой нос с высокой переносицей и густые ресницы, обрамляющие его глаза цвета океана. В его внешности нет никаких видимых изъянов. Но мне известна тайна. Если бы стилист не приходил к нам каждый месяц, у Дэвида были бы седые виски.

— Твоё платье было сенсационным. — Аристократический тон его голоса действуетна потенциальных клиентов очень убедительно. Дэвид Морган является движущей силой «Морган Файненшл» — сервиса по планированию финансов, обслуживающего элиту Майами. В каком-то смысле, его бархатный голос является одной из причин моей влюблённости в него.

Дэвид умело очаровывает своих жертв. Поощряющие комплименты моему дизайну — моя самая большая слабость. Его похвала заставляет меня выпрямиться. Вопреки всему, комплименты Дэвида всё ещё вызывают у меня трепет.

Всю свою жизнь я хотела создавать прекрасные наряды. В старшей школе училась не покладая рук, чтобы получить хорошие оценки и заработать стипендию в колледже, а потом готовила бургеры, чтобы заработать денег. И я получила свой приз — частичную стипендию на изучение моды в Институте Дизайна Майами. Наконец, я начала свой путь за мечтой стать следующей Коко Шанель.

Жизнь умело разбивает мечты вдребезги.

Вместо того чтобы создавать моду для Брайант-парка в Нью-Йорке, яработаю в студии на дому. Работать для себя не так уж и плохо. Не нужно подстраиваться под чьи-либо прихоти, кроме собственного критического взгляда. Хотя мои работы и не известны на национальном уровне, но я могу надевать свои наряды на общественные мероприятия. Этим вечером на мне платье, разработка которого заняла у меня целый месяц. Шёлковое. Лиф с закрученным корсетом и юбка с вырезом, чтобы было удобно танцевать. Платье подчёркивает мою стройную фигуру, выгодно облегает мои изгибы, но не чересчур откровенно.

— Адриана Мартинес хочет заказать платье для вступительного бала, — пробормотала я. Я переняла манеру мужа говорить мягко, без резких звуков.

Идеальные брови Дэвида немного приподнялись — едва заметный жест удивления. Адриана была замужем за Гектором Мартинесом, королём империи недвижимости, простирающейся от Ки-Уэста до округа Вест-Палм-Бич. Вместе со своей женой Гектор посещает все благотворительные, важные политические и любые другие мероприятия, имеющие значимость для общественности Майами. Теперь, когда бывший губернатор Флориды был избран президентом Соединенных Штатов, влиятельная пара Мартинес отправится в Вашингтон, округ Колумбия. Они были крупными спонсорами предвыборной кампании президента. Семизначными спонсорами. Если Адриана наденет на мероприятие одно из моих дизайнерских платьев, это будет огромным событием для того, что Дэвид называет моим незначительным увлечением.

— Правда, — растянуто произносит Дэвид.

— Адриану будут фотографировать для журналов и блогов. Это могло бы быть полезно для «Морган Файненшл». — Я смело взглянула на Дэвида, бесстрастно смотревшего на меня. С возрастом его эмоции читать становится всё сложнее и сложнее.

— Хмм. Для «Морган Файненшл» польза будет вторичной. Твоё платье станет сияющей звездой. — Дэвид немного ёрзает на сиденье из кожи кремового цвета, одна бровь выгибается в мою сторону. Сердце в груди стучит быстрее. Он злится из-за того, что, наконец, внимание будет направлено на меня? — Не важно. Посмотрим, сможешь ли ты попасть в круг общения Мартинесов. Пригласи их к нам на ужин.

— Конечно, — соглашаюсь я. Дэвиду не нужно убеждать меня в этом. Адриана — одна из тех людей, с кем Дэвид поощряет моё общение.

Выражение лица Дэвида не выдаёт какого-либо раздражения по поводу того, что Адриану заинтересовала моя работа. Я расслабляюсь и откидываюсь на сидении, наплевав на осанку. Дэвид тянется рукой через подлокотник, икладётмнееёнапредплечье.

— Скоро тебе будут поступать заказы со всего юга Флориды. Моя жена — модный дизайнер. — Уголки его губ приподнимаются, как если бы эта мысль забавляла его. — Мне нравится. До тех пор, пока это не мешает нам проводить время вместе.

— Нет, конечно, нет.

Бриллиантовый браслет на моём запястье мерцает, привлекая к себе внимание. Дэвид скользит пальцами по камням, поглаживая мою нежную кожу.

— Помнишь, когда я его тебе подарил? — хрипло спрашивает он.

— Разве я могу забыть? — Свободной рукой я переплетаю наши пальцы.

— Напомни мне. — Он сжимает мою руку.

—Это было прямо перед свадьбой. Его доставил организатор в свадебный номер с запиской. —Яприкрываю глаза, вспоминая, какие эмоции испытывала в день нашей свадьбы пять лет назад. Пьянящее ожидание текло в тот день по моим венам. Ни разу в жизни я не испытывала такого восторга. Я открываю глаза и вижу, как Дэвид увлечённо наблюдает за мной. Неподвижная маска скрывает всё, что он помнит о свадьбе. Заставив себя улыбнуться, я прикладываю его руку к своей груди, где едва ощутимо бьётся сердце.

— Тогда этот браслет был самым невероятным подарком за всю мою жизнь. Но тебе удалось превзойти себя в десятки раз. — Я позволяю выражению своего лица стать мягче. — Никто так не балует меня, как ты, Дэвид.

Запах одеколона от «Армани» окутывает меня, когда Дэвид наклоняется ближе. Он отпускает мою руку, но только для того, чтобы погладить меня по щеке. Дэвидкороткоцелуетменясвоимитёплымигубами.

— Это ты меня балуешь, — тихо протягивает он.

Это происходит, когда Дэвид возвращается на своё место и так быстро, что я уверена — он не знает, что я заметила. Но я всё вижу. Дэвид бросает взгляд на водителя, проверяя, следит ли тот за дорогой. Если я что-то и поняла за пять лет замужем за Дэвидом Морганом, так это то, что внешность имеет первостепенное значение.

Карло работал водителем Дэвида задолго до того, как я стала его женой. Вильям Морган нанял закалённого кубинского беженца, который стал его самым надёжным человеком за последние двадцать лет. В конце концов, мой муж унаследовал сотрудника, который живёт с нами в поместье Корал Гейблс, чтобы всегда быть наготове, когда бы Дэвид ни потребовал. Карло с хорошо отработанной лёгкостью преодолевает путь домой из Ки Бискейн. Остаток короткой поездки мы проводим в тишине, что даёт моему воображению шанс подумать о платье для Адрианы. Я отчаянно хочу начать делать наброски сегодня же вечером. Когда Карло подъезжает к дверям, я быстро нахожу ручку и открываю дверь.

И тут вспоминаю.

И замираю.

Дама никогда не открывает дверь сама, тем более, когда рядом есть прислуга.

Я отдёргиваю руку, словно обожглась, и роняю её на колени, где лежит мой клатч с кристаллами от «Сваровски». Я провожу по ним кончиками пальцев в терпеливом ожидании. Краем глаза я замечаю, как Дэвид поджимает губы. Он терпеть не может, когда я забываю о своём положении.

Карло быстро открывает пассажирскую дверь, впуская внутрь машины удушающую влажность Майами. Застенчиво улыбнувшись Дэвиду, осторожно ставлю одну ногу на дорожку. Карло предлагает мне руку. Держась за него, я выхожу из машины, удерживая равновесие в босоножках на высоком каблуке. Я обмениваюсь с Карло вежливыми взглядами и благодарно киваю. Дэвид утверждает, что невербальная коммуникация неважна. После всех этих лет я так и не научилась следовать этому правилу.

Крепкие пальцы берут меня за локоть, провожая к входной двери через густую листву. Французская лаванда, ромашки «Санта-Барбара» и ряд горшков с цветами украшают дорожку. Мерцающие в лунном свете газовые фонари освещают знакомые кованые двери. Обычно Дэвид открывает входную дверь и, если она активирована, отключает систему безопасности. Каждый день различная прислуга проходит через роскошныйдомвсредиземноморскомстиле, чтоделаетсистемусигнализацииобременительной. Учитывая поздний час, дом пуст и охрана должна быть вооружена.

Карло уже исчез в своём доме. Он и его жена Миранда, которая также является нашей экономкой и поваром, живут в маленьком двуспальном доме на территории поместья. Их дом находится достаточно далеко, чтобы обеспечить уединение, но достаточно близко, чтобы они могли немедленно прибыть по просьбе Дэвида.

В огромном поместье, кроме нас с Дэвидом, никого нет.

Холод безмолвного дома не покидает меня. Если бы меня попросили описать интерьер, я бы отнесла его к категории музейного шика. Стены украшают изысканные произведения искусства, в столовой стоит подлинная скульптура Чихули, а мебель настолько безупречна, что я иногда боюсь на неё садиться. Этот дом строился, чтобы впечатлять. Когда мы входим, слышится только цокот моих каблуков и стук блестящих туфель Дэвида по мраморному полу. На полпути к парадной лестнице я понимаю, что Дэвид не отключил сигнализацию.

— Странно, — произнесла я. — Миранда, должно быть, забыла включить сигнализацию, когда уходила вечером. Она не сработала, когда я открыла дверь.

— Возможно, — равнодушно к изменению в протоколе отвечает Дэвид. Небольшое беспокойство закрадывается в мои мысли, но я отмахиваюсь от него.

После мы молча идём по широкому коридору на втором этаже к хозяйской спальне. Было время, когда я с удивлением разглядывала своё окружение. Дорогая мебель, окна от пола до потолка, открывающийся вид на водоём Корал Гейблс, и яхта, припаркованная у подножия дока, кричали о богатстве и привилегиях. Девушка из маленького городка в центральной Флориде может только мечтать о такой жизни.

Дэвид идёт к шкафу, я следую за ним. Он двойной. Нужно пройти через шкаф Дэвида, чтобы попасть в мой — шкаф для него и неё версии Морганов. Костюмы Дэвида висят по цветам. Стирка производится ежедневно, так что он не останется без какой-либо одежды. По просьбе Дэвида моя сторона шкафа организована по типу одежды — юбки, блузки, платья и так далее, а затем по цвету. Круглый комод с мраморным верхом в центре комнаты содержит моё нижнее белье, сейф для наших украшений и любой предмет одежды, для которого не требуется вешалка. Для большинства женщин ряды изысканной обуви, сумок и эксклюзивных дизайнерских этикеток — воплощение фантазии. Для меня все эти физические проявления богатства — всего лишь костюмы, чтобы скрыть моё сомнительное воспитание. Под всем этим блеском и гламуром всё ещё скрывается та девчушка из трейлерного парка, которая на обеде у мэра забыла, какую вилку использовать.

Сначала я сажусь на мягкую скамейку рядом с комодом и снимаю свои вечерние туфли. Ставлю их на полку для обуви рядом с другими итальянскими и французскими каблуками. Нужно немного покрутиться, чтобы расстегнуть молнию моего фиолетового платья. Осторожно вешаю его на своё место. Затем кладу бриллиантовый браслет и серьги с подвесками обратно в сейф. С этим платьем нельзя надевать лифчик. Мне пришлось приклеить чашки к груди, чтобы не испортить его. Клей обжигает, когда я отклеиваю ткань, оставляя уродливые красные следы. Освободившись от нарядного костюма, я натягиваю шёлковое чёрное неглиже и халат из одного комплекта.

Когда я захожу в белоснежную ванную, чтобы смыть косметику с лица, Дэвид моет руки в раковине. Если бы я могла, использовала бы минимум косметики. Мне повезло иметь всего лишь пару несовершенств за жизнь и макияж кажется ненужным дополнением. Но простое лицо не подходит для фотографов, поэтому Дэвид настаивает на том, чтобы перед каждым мероприятием мне наносил макияж профессиональный визажист.

— Несколько деловых вопросов требуют моего внимания, — говорит Дэвид, вытирая руки о хлопковое египетское белое полотенце.

— Хорошо.

В моей голове пролетает тысяча идей в минуту для платья Адрианы.

— Я тоже немного поработаю в кабинете, — отвечаю я.

— Не засиживайся допоздна, Каролина. Сон красоты важен для тебя. — У любого другого мужа такие слова могли бы сойти за ласку. Но в случае с Дэвидом, это был приказ.

— Ладно. Не больше часа, — с готовностью отвечаю я, не желая ссориться. Дэвид кивает и выходит из комнаты. Даже когда никто не смотрит, он двигается с хорошо натренированной элегантностью.

Моя студия находится в противоположном конце второго этажа дома. Квадратная комната больше, чем любая спальня, в которой я жила, в том числе в общежитии в колледже. Подобно моему шкафу, каждая одежда, иголка, нитка и кусок материала лежат на своих местах. Встроенные ящики занимают всю стену, а в шкафу стоят два манекена. Неважно, в каком идеальном состоянии находится моя студия, я испытываю глубокое удовлетворение, просто находясь здесь.

Когда карандаш касается блокнота, мои пальцы двигаются почти автоматически. Время исчезает, когда я представляю, что подойдёт высокой и стройной Адриане. Красный шёлк превосходно будет сочетаться с её иссиня-чёрными волосами. Не говоря уже о том, что платье будет патриотичным для президентского торжества. Спустя несколько минут я откидываюсь в кресле и критически изучаю первый набросок. Я кусаю нижнюю губу — ещё одна привычка, которую Дэвид ненавидит, — оценивая линии.

Вдруг комната погружается во мрак. Абсолютная темнота, не учитывая свет звёзд и полной луны, проникающей сквозь большое окно. Выглянув в него, я понимаю, что света нет во всех домах у водоёма. Должно быть какие-то неполадки.

Сердцебиение мгновенное учащается, и губы кривятся от отвращения. Взрослая женщина боится темноты. Унизительно.

Я вскакиваю на ноги и запахиваю халат, как если бы он мог защитить меня от монстров, скрывающихся в тёмных углах дома. Я выскальзываю из своей студии в коридор с видом на большую комнату внизу.

— Дэвид? — зову я дрожащим голосом.

«Не будь дурой», — приказываю я себе. — «Всё нормально. Свет наверняка скоро включат».

— Дэвид? — зову я ещё раз, когда он не отвечает. Страх в моём голосе возрастает. Как ни стараюсь, не могу подавить растущую панику.

Зло свободно бродит в темноте.

Я спешу в спальню. Может, Дэвид спит. Я присоединюсь к нему в постели, а когда проснусь утром, электричество уже включат. Мне не о чем беспокоиться.

— Дэвид, — пищу я у двери в комнату. Тяжёлые чёрные занавески задёрнуты и не пускают в комнату ни единого лучика лунного света. Должно быть, он в кровати. Я тихо закрываю за собой дверь, погружаясь в темноту. Дэвид настаивает на абсолютной темноте в комнате, утверждая, что любой проблеск света помешает ему спать.

Руки дрожат в попытке придержать халат у груди. Я чувствую, как быстро стучит моё сердце в груди. Дыхание сбивается. «Ещё пара шагов, и ты будешь в кровати». Я приближаюсь к огромной кровати, но возникает подозрение, что что-то тут нечисто. Не видя ничего вокруг, я протягиваю руку к матрацу, когда это случается.

Рука в перчатке зажимает мне рот прежде, чем я успеваю закричать. Сильная рука хватает меня за талию, удерживая на месте.

—Не дёргайся, сука.

Глава 2

Пять лет назад

— Это странно, что мне нравится запах солнцезащитного крема? — Я наношу лосьон на изгиб локтя, проводя от бицепса к плечу.

— Только ты, самая сексуальная девушка из всех, с кем я близко общалась, настолько глупая, чтобы признать, что тебе нравится запах крема. — Дора, моя лучшая подруга, не из льстецов. — Странно только то, что ты ешь практически один фастфуд и не набираешь лишних кило.

Хихикая, ябросаюлосьоннаеёшезлонг.

— Ничего не могу поделать. Я выросла на бургерах и чизбургерах. Как я уже сказала, то, как моя кожа пахнет кокосом, делает меня беспечной. Ты знаешь, что Bond no. 9 выпускают духи, которые пахнут летом? Конечно, я не могу их себе позволить, но не мне одной нравится этот запах.

Сидярядомсомной, Доразакатываетглаза.

— Каролина, мы живём в Майами. Здесь круглый год лето. Нам не нужны дорогие духи, чтобы вспоминать о солнце.

— Туше́. — Несмотря на замечание Доры, я не могла стереть с лица широкую солнечную улыбку. — Всё равно спасибо за приглашение. Бассейн нереальный. — Благоговейный трепет, наверное, глупый, просачивается в мой голос.

— Мы лучшие подружки. Естественно, я взяла тебя с собой. К тому же папа не хочет, чтобы я ходила сюда одна. Говорит, здесь куча стервятников, что бы это ни значило. — Дора опирается на один локоть и жестом подзывает официанта в белых шортах и поло. — Два игристых лимонада, — просит она.

— Конечно, мисс Голд. Что-нибудь ещё?

Дора кивает в мою сторону, и я отрицательно качаю головой. Я не привыкла к такой роскоши.

— Всё же так шикарно, что твой отец владеет местом на Саут-бич. — Я откидываюсь на спинку мягкого белого стула. Только благодаря Доре я могу посетить такое роскошное место. В перерывах между уроками и двумя работами (частичная занятость помощницей в библиотеке и частичная занятность швеёй в местном ателье) у меня не так много свободного времени или денег на отдых днём в Отеле Монро.

— А что такого? Все отцы как-то зарабатывают на жизнь. — Дора тут же вздрагивает, а моё сердце непроизвольно сжимается. — Прости. Я не то имела в виду. Ай! Мне неловко и я разговариваю как идиотка, потому что всё это слишком. Я не знаю, почему отец решил купить отель. — Она разводит руками, показывая на прямоугольный бассейн. Профессиональные атлеты переодеваются в кабинках, тусовщицы разгуливают в маленьких купальниках в поисках папиков. Профессиональный ди-джей крутит пластинки, создавая атмосферу вечеринки. Мы находимся на самой жаркой дневной тусовке в Майами. — Я не хотела задеть твою семью, — беспомощно произносит она.

— Всё нормально. Ты меня не обидела. Может я и росла без отца, но моимама и сестра работали. Я понимаю.

Дорасмущённоулыбается.

— Всё же прости меня.

Появляется официант, ставит коктейли в чистых пластиковых стаканчиках на столик между шезлонгами.

— Выпьем за последний год промежуточных и итоговых экзаменов, тетрадок и проектов. Еще один год и всё! — Мы поднимаем напитки, и пластиковые стаканчики стукаются друг о друга после моего импровизированного тоста. — Вкусно. Алкоголь почти не чувствуется.

Дораухмыляетсяисадитсяналежаке.

— Это для того, чтобы ты напилась и не могла ясно мыслить, заказывая больше выпивки.

Много раз рядом с Дорой я чувствовала себя некультурной деревенщиной. Мы были соседками с первого курса, она взяла меня под своё крыло. Дора доставала нам приглашения на все вечеринки и сделала мне поддельное удостоверение.

— Может, в этом году ты будешь выпивать больше одного коктейля за вечер, — дразнит Дора.

—Думаю, я могла бы выпивать по два, — отвечаю я.

Дора подначивает меня напиваться с ней каждый раз, когда мы ходим на вечеринки, но я настаиваю на том, чтобы быть трезвым водителем или сопровождением, или кем угодно, лишь бы не пить. Я не любила нарушать запреты. Лучше контролировать себя, чем позволять алкоголю руководить моими действиями.

Шевеля пальцами ног, я ещё больше расслабляюсь. Так как мы «знали кое-кого», для нас зарезервировали два кресла возле бассейна. Прямо перед нами открывается вид на блестящиесолнечныелучиФлоридыипялящихсялюдей.

— В этом году я буду тратить больше времени на веселье.

—Ты говоришь так каждый год с тех пор, как мы встретились. Почему же я тебе не верю? Особенно учитывая тот факт, что нам сдавать выпускной проект весной. Показ мод двенадцати стилей не организуется магическим образом. Зная твое отношение к работе, едва ли ты выйдешь за порог, — продолжает Дора.

— Ладно. Да, я прилежно учусь, — не говоря уже о двух работах, которые нужны мне, чтобы жить на квартире с Дорой, — но теперь всё изменится.

— Вот как? — тянет Дора с нескрываемым недоверием.

—Удивительно, но в Спринг-Лейке делать особо нечего. Я закончу первые наброски коллекции после каникул. Профессор Убэнкс согласилась встретиться со мной в первую неделю занятий. Я уже на шаг впереди. У меня будет куча времени на общение и настоящую жизнь в колледже, — объясняю я.

Дора поднимает руку, чтобы прикрыть глаза, пока она осматривает бассейн.

—Поверю, когда увижу.

— Да брось, верь в меня.

— Я бы с радостью, если… О боже! — задыхается она.

—В чём дело? Ты в порядке? — Опираясь на локти, я смотрю на подругу. Она неотрывно смотрит с отвисшей челюстью на что-то по ту сторону бирюзового бассейна. Дора быстро закрывает рот и откидывается на шезлонге.

— Не смотри! — шипит она.

— На что не смотреть?

— На ребят, которые с моим отцом говорят. Горячие, как секс под солнцем.

Небрежно выхватываю свои большие солнцезащитные очки из сумки и надеваю на нос. Затем снова откидываюсь в кресле, симулируя полное расслабление. Прячась за очками, я смотрю в сторону мистера Голда.

Кто из них отличается от других? Мне приходится закусить губу, чтобы скрыть улыбку. Отец Доры выглядит неуместно, сидя с двумя джентльменами под солнцезащитным белым зонтиком в коктейль-баре. Он низкого роста, с лысиной и выпирающим животиком. Пока его компаньоны спокойно сидят, мистер Голд дико жестикулирует, прямо как его дочь, когда волнуется, смущена или нервничает.

Трое мужчин сидят лицом к воде за квадратным столом. Никто их них не пьёт, хотя один официант в белой форме стоит неподалёку, ожидая инструкций. Мистер Голд сидит между двумя молодыми мужчинами. Несмотря на его страстную речь, никто не обращает особого внимания. Оба красивые, один светленький, второй тёмненький.

Ангел и демон. Такое сравнение приходит мне в голову.

Светловолосый выглядит аристократически высокомерным; выражение его лица намного приятнее, чем у темноволосого. Внешность мужчины с тёмными волосами кричит об опасности. Инстинктивно, я понимаю, что он станет проблемой. У него оливковая кожа и непослушные каштановые пряди, откинутые со лба. Он сидит слишком далеко, я могу ошибаться, но, похоже, ему несколько раз ломали нос. На подбородке и над губой у него густая щетина. Он со скучающим видом отбивает пальцами по стулу неизвестный ритм, ноги скрещены. Несмотря на вальяжность в языке его тела, мужчина не может скрыть непоколебимое мастерство, которым обладает.

Привлекателен и, конечно, вне моей лиги. Наблюдая через бассейн, могу сказать, что он носит дорогие дизайнерские тряпки. Я никогда не была сильна в угадывании возраста, но могу сказать, что он примерно на десять лет старше двадцатиоднолетней меня. И если они ведут дела с отцом Доры, то точно являются частью высших эшелонов общества.

— Вставай. Мы идём туда, — вдруг говорит Дора.

— Нет. Не думаю. Нет. Зачем нам туда идти?

Дора накидывает прозрачное парео поверх бикини и смотрит на меня насмешливымвзглядом.

— Два горячих парня разговаривают с моим отцом. Идеально для знакомства. Пошли, пока они ещё там сидят.

Выбравшись из шезлонга, я надеваю платье аквамаринового цвета поверх купальника. Дора уже обогнала меня на пару шагов с высоко поднятой головой. Её соблазнительные округлые формы подпрыгивают на ходу, а бёдра виляют с женской гордостью. В наших отношениях Дора бесстрашная, а я всегда смотрю под ноги. Она бросает взгляд через плечо, намекая, чтобы я поторопилась.

— Не понимаю, чего ты так переживаешь. Ты секси, — ворчит она. — Боже, что угодно сделаю ради того в голубой рубашке. — Она про ангела, в смысле, про светленького.

Я решаю мудро промолчать. Мы с Дорой уже сотню раз это обсуждали. Смотря в зеркало, я не вижу в себе ничего особенного — скучные прямые русые волосы, шоколадные глаза, слишком худая фигура. В детстве меня дразнили костлявой, потому что я никак не могла набрать вес. Дора жалуется на мою физиологию, жалея, что не может сбросить пару килограмм. В то время как я готова на что угодно лишь бы сделать свою фигуру более округлой. Когда говорю об этом Доре, она ворчит, что худым девушкам не на что жаловаться. Но думаю, мы все пытаемся любить себя такими, какие мы есть. И я ловлю себя на мысли, что хочу того, чего у меня нет, романтизирую то, чего мне кажется, не хватает. Будь то соблазнительная пятая точка или любящий отец…

Я послушно иду за Дорой, обходя горшки с растениями туда, где сидят её отец и компания.

— Девочки, я забыл, что вы сегодня здесь, — говорит мистер Голд, вставая. На его лбу блестит пот, вероятно, из-за жары и той сделки, что он пытается сейчас заключить.

—Спасибо, что пригласили, мистер Голд, — быстро произношу я. —Такое наслаждение проводить время в Вашем отеле.

— Можно просто Айра, Каролина. — Он хлопает меня по плечу липкой рукой, и я улыбаюсь в ответ.

— Ага, спасибо, пап, — быстро говорит Дора, хотя смотрит она на блондина.

—Всё для тебя, дорогая. — Её отец обнимает дочь за плечи, притягивая к себе. Подруга скрывает гримасу. Это представление семейной любви не сочетается с её планом соблазнения. Не важно, Дора всегда найдёт способ получить то, что хочет.

— Нам забронировали столик в баре на вечер? — невинно спрашивает она, но на самом деле, я знаю, она так даёт компаньонам отца знать, что мы проведём вечер в клубе на крыше отеля.

— Конечно, доченька. Мой помощник позаботился об этом.

—Какая грубость! Прошу меня простить. Меня зовут Дора, я его единственная дочь. А это моя подруга Каролина. — Дора скромно улыбается под хваткой отца.

—Приятнопознакомиться. ДэвидМорган, —говоритблондин.

Унего очаровательный шелковистый голос. Признаю, он горяч. Но Дора положила на него глаз, а я ни за что не нарушу неписанные правила женского кодекса, попытавшись привлечь внимание Дэвида. Он встаёт с отточенной грацией. Он обращается к Доре, но его взгляд сосредоточен на мне. Он берёт меня за руку и его указательный палец гладит моё запястье, посылая мурашки по спине. Я вздрагиваю от неожиданности и его прикосновения.

— И мне п-приятно познакомиться, — произношу я, словно пубертатный подросток. Отсутствие утончённости не беспокоит искушённого мужчину. Он улыбается мне, а я чувствую, как лучшая подруга сжигает меня взглядом. Я напоминаю себе, что она хочет его.

Убрав руку, я неловко переминаюсь с ноги на ногу и перевожу взгляд на тёмненького. Он задумчиво смотрит на меня, по-прежнему барабаня пальцами по столу. Теперь, когда я стою ближе к нему, у меня есть возможность его изучить. Если прикосновение ангела вызвало мурашки, то твёрдость демона обдала меня холодом. В отличие от своего более приятного коллеги, этот человек ухмыляется, словно видит меня насквозь. Он не джентльмен, хоть и встал со стула поприветствовать нас с Дорой. Он практически полная противоположность блондина. Он не играет по правилам и ему плевать, кого он может обидеть.

— Алек, — говорит он, кивая в мою сторону. Если голос Дэвида шёлковый, то Алека — бархатный: грубый, сиплый голос без претензий на хорошие манеры. Дора хихикает над какими-то словами Дэвида, выводя меня из транса.

Я делаю шаг назад, желая провалиться под землю. Эти мужчины пугают меня. Они — прекрасной модельной внешности бизнесмены со связями. По сравнению с ними я — ребёнок не с той стороны округа.

— Ну, мы вернёмся к загару. Нужно належаться под солнышком перед началом занятий в понедельник, — щебечет Дора. Она целует отца в щёку, хотя всё время намерено смотрит на Дэвида.

— Приятно познакомиться, — снова бормочу я, затем отворачиваюсь.

— Боже, он выглядел знакомым, но я и подумать не могла, что это Дэвид Морган. Как думаешь, они придут вечером? Нужно надеть что-то очень сексуальное. Он в высшем классе по положению. Лучший из лучших в Майами — богат, одинок и чертовски горяч, — говорит Дора.

Он личность, а не товар. Если бы я упрекнула Дору, она бы сильно разозлилась. Да, она учится в колледже на фотографа, но её главная цель — найти богатого мужа. Это не я стерва, просто Дора говорит мне, будучи пьяной, трезвой, под кайфом, что ей нужен мужчина, который позаботится о ней. Я не в первый раз иду с Дорой на тусовку, чтобы заполучить мужчину. Не могу точно сказать почему, но я рада, что она положила глаз на Дэвида, а не на Алека. Второй проглотил и выплюнул бы её как насвай.

— Никогда о нём не слышала, — признаю я.

Доразакатываетглаза, ноберётменязаруку.

— Ну конечно. За это я и люблю тебя. Ты не испорчена сплетнями.

— Спасибо. Наверное.

— Семья Морганов имеет огромное влияние в Майами. Огромное. Они передают богатство из поколения в поколение. Ведут финансовый бизнес, — выпаливает Дора, её лицо чуть ли не светится знаком доллара. — Есть два наследника — Дэвид и его младший брат Чэндлер. Самые завидные холостяки в городе. Чёрт, целое состояние. Выйти замуж за одного из них — всё равночто купить классическую сумку «Шанель» со скидкой — неслыханно. Поможешь мне, да? — Она нервно закусывает нижнюю губу, испытывая на мне свой щенячий взгляд. Я вовсе не высокого роста, но рядом с Дорой я — длинноногий жираф.

—Ты же не всерьёз спрашиваешь? Но сначала нужно подзагореть. Кто угодно выглядит отлично с солнечным блеском. — Подтолкнув Дору плечом, я веду её к шезлонгам. Я надеюсь, она не видит, какое выражение я стараюсь подавить.

Новый день, новый квест по поиску мужа для неё.

Клуб под открытым небом купается в лучах лунного света. Тусклые лампы и алкоголь делают тусовщиков привлекательнее, чем при ярком свете дня. Басы проходят через движущиеся тела, словно удары грома. Со своего места на жёстком серебристом диване я наблюдаю, как Дора безуспешно незаметно оглядывает толпу. Её брови нахмурены, она словно только что съела лимон целиком.

— Он не придёт, — кричит она мне. Каждое слово пропитано разочарованием.

Он — это Дэвид Морган.

— Он вроде не говорил, что придёт, — говорю я ей прямо в ухо, чтобы она услышала меня за грохотом музыки в клубе.

Дорабросаетнаменяраздражённыйвзгляд.

— Ты не видела наш интимный зрительный контакт. Дэвид чувствует меня, и я напомнила ему, что мы проведём вечер здесь. Дважды. — Она наклоняется к нашему столику, хватает рюмку водки и выпивает залпом. Не то чтобы на нас не обращали внимание. Мы сидим в вип-зоне с видом на танцпол. Мужчины и даже некоторые женщины окружают наш столик, вовлекая нас с Дорой в разговор в попытке получить приглашение разделить нашу огромную бутылку «Серого гуся». Одна моя рюмка против четырёх Доры.

Глубокий вырез её чёрного платья из джерси обнажает больше кожи, чем скрывает. Моя подруга без сомнения собирается подцепить Моргана.

— Блин, блин, блин, — вдруг шипит она. Длинные острые ногти Доры красного цветавпиваютсявмоёбедро. — Он здесь и с ним его брат. Быстро, говори со мной и притворись, что не видишь их.

— Смысл притворяться, если я всё равно их не вижу. — Мы с Дорой смотрим в разные стороны. Я сижу с краю дивана, а перед ней открывается вид на происходящее перед нами. Между тем я наклоняюсь к Доре, пытаясь не проверять на месте ли бретельки. Лямка на одном плече всё время спадает.

— Так неловко, — жалуюсь я. — Если хочешь поговорить с Дэвидом, подойди к нему.

—Нет! Мужчинам нравится охотиться. Им не нужно, чтобы ты ходила за ними хвостиком как ребёнок. Ты что, вообще ничего про отношения не знаешь, — ворчит Дора.

— И про дружбу, потому что думала, что лучшие подруги не должны наезжать друг на друга, — отвечаю я, неожиданно разозлившись. Клубы и миллиарды — не моя тема. Я повернулась в кресле и схватила клатч. — Слушай, Дора, мы тут уже давно и…

— Подожди. — Она хватает меня за запястье, строя щенячьи глазки своими небесно-голубыми глазами. — Ты права, я веду себя как стерва. Прости. Пожалуйста, задержись ещё ненадолго. На полчасика. Потом преследование Дэвида Моргана закончится. Обещаю.

Вздохнув, я кладу сумочку и прислоняюсь к грубому материалу дивана. Мне сложно отказывать людям. Синдром хронического угодника преследует меня повсюду.

— Ладно. Уйду через полчаса.

— Идёт. Спасибо.

Дора приглаживает кудрявые волосы, ещё сильнее вьющиеся в ночном воздухе. Она бесстыдно оглядывает свою грудь, поправляя декольте.

Шерсть, нет, лён или может какая-то смесь этих тканей касается моей обнажённой руки, и я вздрагиваю.

Тот ангел.

Жемчужно-белые ровные зубы и золотистые волосы Дэвида Моргана напоминают мне картину эпохи Возрождения, на которой святые спускаются с небес. Он выглядит таким добрым, особенно по сравнению с дьявольски прекрасным Алеком. Интересно, пришёл ли он.

— Посмотрите кто здесь. — Дэвид подсаживается ко мне, его зелёно-голубые глаза сосредоточены на моём лице. — Рад встрече с тобой, Каролина.

О нет. Он флиртует со мной? Доре это не понравится. Нужно переключить его вниманиенанеёкакможноскорее.

— Привет, Дэвид. Тоже рада тебя видеть. Мы как раз говорили о тебе. — Бросив взгляд через плечо, я чуть ли не вздыхаю от облегчения. Дора двигается ко второму Моргану, имя которого я уже забыла. Быстро она.

—Надеюсь, только хорошее, — бормочет он. Несмотря на хаос вокруг, Дэвид сосредотачивает своё острое как бритва внимание прямо на мне.

— Ну, э, да, конечно. — Я забыла всё, чему учили на уроках английского. Я едва могу говорить в присутствии этого мужчины.

— Очень приятно слышать. Я не мог отвести от тебя взгляда, как только заметил у бассейна, Каролина. — Дэвид берёт меня за руку, его большой палец находит мой пульс. Я борюсь с желанием выгнуться от тока, что пронзает мою руку.

— Спасибо, — глупо бормочу я, потому что, серьёзно, что ещё я могу сказать?

—Шоты! Давайте выпьем. Сколько? — прерывает нас Дора, выглядя весьма довольной, заполучив второго Моргана. — Один Каролине, мне…

— О нет. Нет, спасибо. Мне уже хватит. — Я показываю на свой полупустой стакан.

Дораосуждающехмурится.

— Да брось, Лина. Взбодрись. — Она уже наливает чистую жидкость в стакан, оставленный официантом. Когда я снова отказываюсь, она пожимает плечами и выпивает, чокнувшись со вторым Морганом.

— Нет ничего менее привлекательного, чем женщина с заплетающимся языком, — мягко шепчет Дэвид мне на ухо, его губы касаются мочки. На этот раз я не могу сдержать дрожь. Как по его приказу, подвигаюсь к Доре, чтобы он мог сесть со мной. Его бедро прижимается к моей ноге, он кладёт руку позади меня, кончики его пальцев касаются моего плеча. Аромат его одеколона щекочет ноздри. Запах элегантный и сильный, но не приторный. — Кстати, твои шортики. Очень сексуальные.

— Я сама сшила, — признаюсь я.

Он скользит пальцами под материал, дразнит, проводя пальцем по моему бедру, затембыстроубираетруку. Нашшаловливыйсекрет.

— Красива, талантлива и очаровательна. Где же ты пряталась, Каролина?

На моих щеках расцветает румянец, и я застенчиво опускаю взгляд. Ещё ни один мужчина не уделял мне такого внимания. Мальчики звали меня на свидания, но всё заканчивалось несерьёзными отношениями. В клубе полном образованных и модных женщин проницательный Дэвид заинтересовался мной. Я удивлена, что он подсел ко мне, когда мог выбрать любую женщину не только в этом клубе, но и во всём городе. Не то чтобы я считала, что недостойна Дэвида. Окружённая богатыми и влиятельными людьми, я склонна забывать, что хорошо образована и ничем не отличаюсь от других. До того как я смогла сама шить для себя одежду, думала только о том, что покупаю одежду в секонд-хенде. Неуверенность борется с моим желанием насладиться компанией Дэвида.

Я понятия не имею, что делать. К счастью, Дэвид тем же не страдает. Он поднимает руку, проводит подушечкой указательного пальца по линии моей челюсти и заставляет поднять голову, чтобы встретиться с его проницательным взглядом. Между нами проскакивает искра.

— Сколько тебе лет? — выпаливаю я.

Поеголицумедленнорасплываетсяухмылка.

— Тридцать. А тебе?

Чуть не поморщившись из-за разницы в возрасте, я бормочу:

— Двадцать один. — Чего такой известный мужчина, как Дэвид, может хотеть от такой девушки, как я?

—Каролина — красивое имя. — Очевидно, разница не влияет на его решение остаться здесь, рядом со мной; его палец всё ещё под моим подбородком, чтобы сохранять зрительный контакт.

— В честь бабушки.

Дэвидодобрительнокивает.

— Родословная важна.

Не моя.

— Каролина Неизвестная-фамилия, я бы хотел пригласить тебя завтра на ужин. — Это не вопрос, а скорее утверждение и вызов отказать.

— Адамчик. Моя фамилия Адамчик, — произношу я.

— И? — Он приподнимает одну бровь в ожидании.

— Да. Я поужинаю завтра с тобой.

Глава 3

Наши дни

Всё тело дрожит. Рука в перчатке зажимает рот, заставляя втягивать воздух носом. Потрескавшаяся кожа сдавливает губы, и меня подташнивает от запаха. Комната всё ещё погружена в темноту. Сейчас я осознаю, что перерезанные линии электропередач на этой стороне Корал Гейблс не были случайностью. Богатые и влиятельные жители хотят защитить свои активы с помощью обширных мер предосторожности. Все дома оснащены камерами слежения. Это чудовище, проникшее в дом, сразу попало бы на плёнку.

От осознания кровь стынет в жилах. Это было спланировано. Кому-то нужно что-то от Дэвида. Или от меня. Или от нас обоих. Или от семьи. Семья Морганов имеет значительное влияние на юге Флориды. Поэтому Дэвид настаивал на профессиональной системе безопасности, однако сигнализация была отключена, когда мы сегодня вернулись. Кто знает, сколько этот человек пробыл в нашем доме, выжидая время для нападения.

Сейчас всё это не важно. Кто бы ни влез в дом, это не игра. Растущая тревога берёт верх. Мои колени дрожат, по спине бегут мурашки. Голова начинает кружиться, и земля уходит из-под ног в тёмной комнате. Мелькает мысль о том, смогу ли я пережить эту ночь. Дрожь усиливается, пронизывая всё тело, мешая стоять. Если бы хоть один луч света освещал комнату, я смогла бы сориентироваться. И тогда возможно…

Несмотря на то, что велел мне не шевелиться, мой похититель заставляет меня встать на колени, а затем давит на плечи, пока я не утыкаюсь носом в ковёр. Плечи пронзает адская боль, когда он заламывает сначала одну, а затем вторую руку мне за спину. Раздается треск пластика, и замок защёлкивается на моих запястьях.

Тьма грозит поглотить меня целиком. Единственное, что я ощущаю, — колючий ворс ковра. Я стараюсь успокоить дыхание, но не могу.

Вдох-выдох, вдох-выдох.

Я задохнусь, если не смогу успокоиться.

— Что вам нужно? — Дрожь в теле просачивается в голос.

— Тихой будь, — огрызается мужчина.

—Скажите, что вы ищете. У нас есть деньги. Влияние. Я дам вам всё, что попросите. — Я жалкая. Умоляю. Что угодно лишь бы защитить себя.

—Закрой. Рот. — Его согнутое колено впивается в мой позвоночник, сильнее прижимая меня к полу. Он грубо дёргает меня за волосы, и я больно прикусываю язык.

— Ай!

Мужик хрюкает, но в этот раз не кричит.

Статический хруст, пластиковый клик. Затем раздаётся приглушенный голос, но я неразбираюслов.

— Она в безопасности. В спальне, — отвечает человек.

Голос на другом конце гавкает, отдавая приказ, затем снова раздаётся клик пластика, и наступает тишина.

— Сука, как же темно, — ворчит мужчина себе под нос, и давление на мою спину пропадает. Облегчение. Моё учащённое дыхание замедляется, успокаивая беспорядочный ворох мыслей в голове. Без его веса на себе, у меня появляется маленькая возможность увеличить поле действия. Оттолкнувшись, я переворачиваюсь и отползаю, пока плечами не упираюсь в каркас кровати. Мгновение спустя, лунный свет просачивается в комнату, когда захватчик отодвигает в сторону одну из тяжелых чёрных портьер. Свет позволяет мне осмотреть человека.

Коротко подстриженные волосы открывают блестящий лоб. Он примерно моего роста, но обладает телосложением профессионального штангиста. Его точные движения говорят о военной подготовке или вроде того. Его лицо свирепо нахмурено, а тёмные глаза-бусинки безжизненны. Несмотря на угнетающую жару, он одет в облегающую рубашку с длинными рукавами, брюки и тяжёлые ботинки. Весь в чёрном. В его ухо вставлено маленькое электронное устройство с мигающей зелёной точкой. Что-то металлическое мелькает в кобуре на его бедре. Я проглатываю ком тревоги, грозящейся поглотить меня. Пистолет.

— Молчи и сиди тихо. Не усложняй, — рычит он. Он говорит без какого-либо различимого акцента. Я не нахожу никакой запоминающейся отличительной черты. Мне нужно что-то, по чему я могла бы опознать этого мужчину. Его поймают. Ему это с рук не сойдёт. Им это с рук не сойдёт. Кем бы они ни были.

Сила. Она, может быть, и похоронена где-то глубоко, но всё ещё есть во мне.

— Где мой муж?

Резкими движениям мужчина оказывается передо мной. Он хватает меня за волосы, зверски дёргая назад, что отдаётся болью в затылке. Я смотрю на него. Моя оценка была точной. В нём нет ни грамма человечности. Пустой безэмоциональный взгляд чёрных глаз буравит меня.

—Давай я тебе объясню, дрянь. Мне похер на тебя. Ты винтик в огромном механизме, мать твою. Я делаю свою работу. Мне дохрена платят. Без лишних вопросов, потому что мне насрать на ответы. Не пытайся плакать или просить пощады. Заткни хлебало и не мешайся, — рыча, чеканит он и плюёт мне в лицо. Я вздрагиваю, его хватка причиняет мне тупую боль. — Уяснила?

— Д-да, —заикаюсь я. Проявляю очередную слабость. Губы мужчины искривляются в маниакальной улыбке. Он решил, что власть в его руках. Решил, что я трясущаяся от страха домохозяйка, которая не станет сопротивляться.

Меня достало, что люди меня недооценивают. Достало, что мужчины вытирают об меня ноги. Достало играть второстепенную роль в собственной жизни. Этот мужик не догадывается, что я испытывала гораздо большую боль, чем подёргивание за волосы. Переживала худшее, переживёшь и это. Это обещание приходит откуда-то из глубины. Спящая надежда, которую я считала давно покинувшей меня.

Одна деталь в плане, которую этот мужлан не продумал, заключалась в том, что сейчасмненечеготерять. Нечего.

Моя жизнь — это череда фальшивых вечеринок. Сторонний наблюдатель решит, что я проживаю роскошное приключение. За дорогими нарядами, изысканными украшениями и общением с элитой скрывается моя реальность. Всё моё существование заключается в одной жалкой лжи. Дэвид носит меня, как дорогие часы: для показухи, но не больше.

Обману пришёл конец.

Несмотря на растущую всепоглощающую панику внутри, я отказываюсь сидеть смирно и позволять красть у меня и остатки достоинства.

Откидывая голову, я напрягаю каждый мускул, чтобы ударить мужчину лбом в нос. Чвак! Мужчина удивлённо хрюкает. Его хватка пропадает с волос, он с грохотом падает на ковёр.

— Ты сломала мне нос, мразь! — рычит он.

Нет времени придумывать план. Нужно действовать. Сейчас же.

Не имея возможности помочь себе руками, я едва могу координировать движения. Я пролетаю мимо воющего мужика, снова слышу голос из устройства в его ухе. Плечом я врезаюсь в дверь спальни. Дверь громко отлетает в стену коридора.

Я убегаю.

Глава 4

Пять лет назад

—Не нервничай. Мама чувствует страх. — Лениво ведя одной рукой руль, а вторую положив на моё колено, Дэвид представляет собой само спокойствие. Его глаза цвета океана отрываются от дороги и он подмигивает мне.

— Очень смешно, — ворчу я, но его спокойствие передаётся и мне. Дэвида ничто не раздражает. В жизни, полной крутых поворотов и не отличающейся стабильностью, я нуждаюсь в той стойкой безопасности, которую такой мужчина, как Дэвид, может обеспечить. Его сложно разозлить. Когда возникают проблемы, он находит решение. Игры не для него. Он звонит, когда обещает позвонить, эмоционально стабилен, без неожиданных истерик и вспышек ярости. Если этого недостаточно, чтобы убедить меня встречать с этим замечательным человеком, то он зацепил тем, что смотрит на меня, как на единственную женщину в мире.

С тех пор как мы познакомились в отеле «Монро», мы виделись или разговаривали каждый день. Под наше описание подойдёт выражение «бурный роман». У меня ещё никогда не было таких отношений, потому что Дэвид — настоящий мужчина. Не ребёнок, как те мальчики, которые водили меня есть хот-доги и пить дешёвое пиво на вписках. На первое свидание Дэвид пригласил меня в стейк-хаус с видом на Атлантический океан. Когда я рассказала, что мне нравится исследовать процветающее искусство Майами, он пригласил меня на эксклюзивное открытие художественной галереи, картины в которой продаются за цену свыше десяти тысяч долларов. Никто, казалось, не заметил моё неуместное присутствие на таком шикарном мероприятии, так как я пришла с Дэвидом. Куда бы мы ни пошли, люди узнавали его и хотели быть рядом. Он ни разу не оставил меня одну, крепко держа за руку, показывая любому, кто осмелился поставить под сомнение моё присутствие, что я с ним. Он заставляет меня чувствовать себя важной, и я быстро привыкаю быть в центре внимания такого мужчины.

Спустя месяц отношений Дэвид решил, что пришло время познакомить меня с родителями. Сейчас мы направляемся к ним.

— Ты уверен, что я одета подходяще? — спрашиваю я, разглаживая лавандовое платье с запá хом без рукавов, которое сшила этим летом.

Он слегка сжимает руку на моём колене, а затем, дразня, проводит пальцами по коже, вызываямурашки.

— Ты идеальна. — Я вся сияю от его похвалы, губы расплываются в улыбке. — Для меня это тоже впервые. Ты первая женщина, которую я познакомлю с ними.

— Как так? Ты же самый завидный холостяк в Майами, — подтруниваю я.

Дэвид ухмыляется, не сбавляя скорости проезжая через контрольно-пропускной пунктохраняемойрезиденции.

— Ни одна не была такой особенной.

Сердце приятно сжимается. Ещё никто не называл меня особенной. Глаза начинает щипать и я быстро моргаю. Смотря в окно, я сдерживаю накатившую волну эмоций. Дэвид заставляет меня гордиться особой. Его искренние комплименты и поддержка не оставляют места для неуверенности.

— Наша семья очень дружная, — продолжает Дэвид. — Мы с Чэндлером не водим женщин к родителям домой каждый день. На воскресных ужинах присутствуют только члены семьи и самые близкие люди. — Он переплетает наши пальцы. Пульс снова ускоряется. Дэвид считает наши отношения серьёзными? Я бросаю на него взгляд, но выражение его лица как всегда безмятежно.

— Сегодня будет кто-то ещё, помимо твоего брата?

—Не должно быть, но мама любит приглашать друзей в последнюю минуту. — Дэвид отпускает мою руку, чтобы заехать на длинную каменную подъездную дорожку. Я задыхаюсь от восхищения. Это строение— не дом, а целое поместье. Двухэтажное, выполненное в стиле средиземноморской архитектуры. Экстерьер драматический и потрясающий. Отделка штукатуркой, круглые колонны и жалюзийные оконные проёмы добавляют фасаду гламурный штрих.

— Я только сейчас поняла, насколько обеспеченная у тебя семья, — признаю я, бросая на Дэвида ещё один обеспокоенный взгляд. Он паркует машину на круглой дорожке и выключает двигатель.

— Деньги не делают нас другими. Мы обычная семья. — Дэвид отстёгивает ремень безопасности и наклоняется через панель управления. Его мятное дыхание щекочет мою щёку, знакомый запах мужского одеколона успокаивающе окружает меня. Он касается моих губ в нежном поцелуе. Раньше от его прикосновений я забывала обо всех мучительных сомнениях. Школа, работа, счета — всё это не имеет значения, когда Дэвид рядом. На этот раз не срабатывает, потому что страх связан с ним. Я хочу понравиться его родителям и брату.

У меня самой семьи не осталось. Отец давно умер, мама с сестрой не заинтересованы в семейных узах. Я хочу, чтобы мне нашлось место в другой семье — мы бы вместе праздновали Рождество возле ёлки и День памяти возле гриля. Я начинаю понимать, что семейная жизнь Дэвида сложнее, чем мои простые мечты о семейных сборищах.

— Я родом не из такой. Это, — я обвожу руками дом, — пугающе необычно.

Дэвидмедленновздыхает.

— Поверь мне, Каролина. Они полюбят тебя также, как… Расслабься. Пойдём.

Как что? Я теряю дар речи. Полюбят, как он? Нет, не может быть. Мы знакомы всего месяц. Невозможно чтобы Дэвид меня любил. Я вроде не люблю его. Вообще-то, я не уверена, что такое любовь. Но, допустим, я, может, люблю его. Он заботливый и внимательный, и ухаживает за мной, как за сокровищем. Мне хорошо рядом с ним.

Дэвид отпускает мою руку и отворачивается, чтобы выйти из машины. Я поднимаю ручку со своей стороны. Повернувшись, я встаю золотыми босоножками на дорожку и тоже выхожу. Дэвид снисходительно улыбается, беря меня под руку.

— Дама никогда не открывает дверь машины сама. Не когда я рядом, и тем более не в случае, когда водитель привозит нас на мероприятие. — Эти слова, хоть и вежливо произнесённые, напоминают мне, что я не знаю, как правильно вести себя в мире Дэвида.

Дэвидостанавливается, чтобыпоцеловатьменявкончикноса.

— Подумай об этом так, Каролина. Ты — моё сокровище, а я хорошо забочусь о том, что для меня ценно. Я хочу покрасоваться тобой и оказать честь, которую ты заслуживаешь.

— В тебе прячется романтик, — упрекаю я, хотя и сияю. Обычная речь Дэвида далека от поэзии и романов, которые приходят на ум, когда думаешь о настоящей любви.

— С тобой нечего скрывать, сокровище моё. Ты вдохновляешь меня на поступки, которые я не совершал раньше. Итак, готова идти?

Я таю, слыша новое прозвище. Сокровище нужно беречь. Я хочу, чтобы меня берегли.

— Да, Дэвид Морган. Познакомь меня с родителями.

Он ведёт меня по дорожке, обрамлённой зеленью. Вместо того чтобы открыть дверь, он звонит. И успокаивающе похлопывает меня по руке, пока мы ждём.

Темноволосая женщина в белой униформе домработницы распахивает дверь.

— Мистер Дэвид, проходите, — говорит она с сильным латиноамериканским акцентом.

Онкиваетбезособогодружелюбия.

— Миранда, познакомься с мисс Каролиной Адамчик, моей девушкой.

Миранда опускает голову, бормоча приветствие. Боковым зрением я оцениваю реакцию Дэвида. Он не обращает внимания на такой жест послушания, но мне такая формальность не по душе.

—Здравствуйте, Миранда. Приятно познакомиться. Я с нетерпением жду возможности попробовать вашу еду сегодня вечером. Дэвид рассказал, что вы отлично готовите. — Женщина сухо улыбается, не встречаясь со мной взглядом. Я сделала что-то не так?

Дэвид ведёт меня вперёд, оставляя странное приветствие позади, и я вижу дом во всей красе. Повсюду мраморные полы. На стенах висят впечатляющие картины, большая часть мебели светится белизной. Из прихожей открывается вид на столовую с колоннами и многоуровневым потолком. В центре овального обеденного стола стоит потрясающая стеклянная скульптура блестящего синего цвета. Хочу запомнить этот цвет и использовать в одном из своих дизайнов. Поразительная красота.

Дэвид, очевидно, привык к головокружительной красоте дома и декору, он проводит меня через столовую и глазом не поведя. Мы заходим в большую комнату с камином, выходящую на веранду, откуда открывается вид на безупречный задний двор и воды Корал Гейблс.

— Мама, позволь представить тебе Каролину Адамчик. Каролина, моя мама, Джорджия Морган. —Отвлечённая декором, я не замечаю, что мы стоит перед очаровательной женщиной, сидящей на краю кресла. В строгом белом платье с элегантной укладкой она является воплощением всего своего класса. Я вдруг жалею, что надела фиолетовое платье. В этом доме яркие цвета уместны только на произведениях искусства.

— Миссис Морган, спасибо, что пригласили к себе домой. У вас уютно. — Надеюсь, слова звучат с той же искренностью, с какой я их произношу. Несмотря на все волнения, глубоко в душе я горжусь тем, кем являюсь. Грязная, обнищавшая девчонка, которой я была, превратилась в яркую девушку, получающую степень в области дизайна одежды.

Джорджия Морган выпрямилась во весь рост. Нюдовые лодочки сделали её на несколько сантиметров выше меня. Она изучает меня, словно я лишь недавно обнаруженный вид. Окидывает меня взглядом бронзовых глаз с головы до ног, задерживаясь на босоножках, которые я недавно купила в комиссионном магазине. Они из прошлой коллекции, но хорошо сохранились. Как и сын, Джорджия пользуется дорогим парфюмом — аромат ChanelNo. 5 окутывает меня, когда она наклоняется, чтобы соприкоснуться щеками. Я неловко следую ритуалу, не зная, нужно ли касаться кожи губами. Видимо, нет, учитывая, как быстро отстраняется Джорджия. Она коротко кивает сыну, её приветствие не такое теплое, как я рассчитывала. Она выглядит раздражённой, хотя сложно судить по её реакции, потому что ни улыбка, ни, если уж на то пошло, морщинки не искажают её гладкие черты лица.

— Не благодари меня. Это мой сын пригласил тебя. — В отличие от мягкого вежливого голоса Дэвида, голос его матери гнусавый и высокий.

Краем глаза я наблюдаю за Дэвидом. Его окружает невидимое напряжение. На лицеотражаетсянедовольство. Онрассеяносжимаетмоюруку.

—Я хочу, чтобы ты познакомилась с моей девушкой, мама, — сквозь зубы произносит он.

— Да, у нас за ужином будет достаточно времени. Чэндлер с отцом решают дела. Давайте выпьем, пока ждём? Если тебе уже можно, Каролина, — очень холодно произносит Джорджия. Я только пришла. Чем я могла так неугодить ей? У меня появляется желание развернуться, покинуть дом и никогда не возвращаться.

Но тут я замечаю укол боли, который Дэвид не пытается скрыть. Поэтому я игнорирую язвительность Джорджии. Упоминание, что брат с отцом работают без него, ранят Дэвида. Я узнаю эту боль. Это не совсем тоже самое, но всё же я тоже хотела быть частью семьи, а они часто отталкивали меня.

Просунув между нашими ладонями большой палец руки, я мягко глажу им ладонь Дэвида.

— Миранда, — он немного повышает голос. — Налей Каролине «Пино-гри», а мне «Мартини». — Дэвид подводит меня к дивану напротив его матери, невысказанные слова зависают в тишине между нами.

Миранда входит в комнату почти бесшумно. Она несёт напитки на полированном серебряном подносе. Она кладёт чёрные круглые подставки на кофейный столик между креслом Джорджии и диваном. Формальности продолжают давить на меня и нервировать.

— Спасибо, — бормочу я.

Дэвид рядом со мной сжимает челюсть.

— Выпьем. — Он поднимает напиток. — За семью. — Джорджия улавливает его сарказм, но всё же чокается своим «Мартини» с нашими напитками. Нас снова окружает гнетущая тишина. А как же дружная семья, о которой говорил Дэвид? Слава богу, в комнату входят его отец и брат.

— Сын, не знал, что ты собираешься привести гостью. — Старший Морган входит в гостиную в костюме тройке.

— Я говорил маме, — произносит Дэвид; он расслабляется, несмотря даже на то, что встаёт. Я повторяю его действия, надевая на лицо очередное дружелюбное выражение.

— Отец, прошу, познакомься с Каролиной Адамчик. Каролина, познакомься с моим отцом, Вильямом. С Чэндлером вы уже знакомы. — В этот раз я готова, когда мужчины подходят коснуться меня щекой.

— Спасибо, что пригласили в ваш чудесный дом, — только эти слова приходят на ум.

— Нам в радость. Ужин готов? — Вильям пристально меня оглядывает, быстро переходя на другую тему. И снова я вижу, как Дэвид едва заметно вздрагивает. Только в этот раз меня словно тоже задевает. Я не хочу, чтобы он страдал. Я мысленно обещаю сделать всё возможное, чтобы облегчить Дэвиду дискомфорт.

— Ты поедешь с нами в Нью-Йорк на следующей неделе? — Чэндлер хлопает Дэвида по плечу, что вызывает глубокое недовольство моего молодого человека.

— Вряд ли. У меня назначена встреча с Алеком Кристосом. Я, наконец, заключу сделку, — самодовольно говорит Дэвид.

Алек? Я напрягаю слух. Дэвид не упоминал его, а я не вспоминала с того самого дня у бассейна в отеле «Монро». Если честно, я вообще забыла про Алека.

— Сделка с ним несёт риски, — строго говорит Вильям.

—И кучу денег. Какая разница, чем он зарабатывает? Мы не нарушим закон, инвестируя в его компанию, — возражает Дэвид.

—Может это так, но мы должны следить за своей репутацией, — добавляет Джорджия.

Дэвид почти не обсуждает со мной работу. Мне стало интересно от того ли это, что семья оспаривает каждое его решение.

— Ой! — восклицаю я, роняя клатч на пол. Присев, я поднимаю сумочку и неловко улыбаюсь Дэвиду. Он смотрит на меня с благодарностью. Его взгляд наполняет меня гордостью. Об Алеке забывают.

Когда мы входим в столовую, я жду, пока Дэвид поставит мой напиток на стол и отодвинет стул. Когда он одобрительно кивает мне, меня переполняет гордость, как если бы я на отлично сдала тест по этикету.

Я смотрю на то, как накрыт стол.

Передо мной лежат две вилки, две ложки и нож. В правом верхнем углу стоят три бокала, и лежит салфетка в чёрном матовом кольце. И что теперь? Благополучно оглядывая стол, я замечаю, как Джорджия кладёт салфетку на колени, и следую её примеру.

Миранда вкатывает в комнату серебряный поднос с тарелками, двумя бутылками вина и стеклянным кувшином воды. Пока Вильям ведёт разговор о работе, в который я особо не вслушиваюсь, домработница обходит стол, наливая воду и предлагая вино. Я отказываюсь, так как мой бокал почти полный, но с интересом наблюдаю, как тихо наполняется красным вином бокал Джорджии. Закончив с напитками, Миранда ставит перед каждым из нас, вначале перед дамами, тарелку холодного красного супа. Когда у всех оказывается по тарелке, Дэвид берёт в руки крайнюю ложку и начинает есть. И снова, я повторяю за ним, пытаясь не казаться невеждой.

— Чем ты занимаешься, Каролина? — спрашивает Джорджия.

— Я на последнем курсе в Институте Дизайна Майами, изучаю индустрию моды. Я всю жизнь хотела создавать одежду и мечтаю работать в модном доме. — Осторожно, чтобы не хлюпать, я глотаю холодный острый суп. Он вкусный. Гаспачо. Так он называется, если я правильно помню.

— Довольно сложно вести бизнес в этой сфере. Думаешь, связи нашей семьи помогут тебе пробиться? — Джорджия задаёт прямой вопрос.

— Мама, — выпаливает Дэвид. — Ты невероятно груба.

— А что? Я не хочу, чтобы тебе разбила сердце женщина, которая гонится за твоим трастовым фондом, — оскорблённо фыркает Джорджия.

Я поднимаю голову и пристально смотрю на Джорджию Морган. Подавляя желание заёрзать под её маленькой победной ухмылкой, я скрываю лицо под маской вежливости.

Поднимая руку, я кладу её Дэвиду на предплечье в успокаивающем жесте.

— Дэвид, всё в порядке. У твоей мамы есть полное право задавать вопросы. Нет, мэм, — спокойно и искренне отвечаю я. — Цель моей жизни самой сделать себе имя в индустрии моды. Без сомнения, я буду стараться изо всех сил, чтобы добиться успеха, но используя только свой талант. А с вашим сыном я встречаюсь, потому что он вдохновляет меня работать усерднее и делает меня счастливой. Мы только познакомились, поэтому вам, возможно, нужно время, чтобы понять, как сильно я забочусь о нём. Но я обещаю, что докажу искренность своих чувств. Иначе меня бы здесь не было. — Кровь шумит в ушах, и мне приходится глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. Придя в себя, я вижу, как Джорджия неохотно кивает в мою сторону. Мысленно я сжимаю кулак. Это маленькая победа, но победа.

— Ну вот. Теперь ты знаешь, что Каролина талантлива, верна и интеллигентна. Можем сменить тему? — спрашивает Дэвид. Он смотрит на меня, и мы улыбаемся друг другу. Я быстро опускаю взгляд, как если бы знаки внимания были против правил в доме Морганов.

Ужин состоит ещё из трёх блюд — салата, рыбы и десерта. В конце трапезы Миранда вновь обходит стол. На этот раз она наливает Джорджии молочный ликер, а Вильяму — янтарную жидкость с двумя кубиками льда. Отодвигая стул, я встаю и спрашиваю, где найти уборную.

— Я покажу, мне как раз нужно позвонить, — вызывается помочь Чэндлер. Я отхожу, замечая гримасу Дэвида. С опозданием понимаю, что, скорее всего, он должен был отодвинуть мой стул. Смущённая своим провалом, я следую за Чэндлером по коридору к дамской комнате.

Дверь закрывается с приятным щелчком. Долгий выдох снимает всёнапряжение, которое нарастало в плечах с самого приезда. С закрытыми глазами я роняю подбородок на грудь и делаю несколько успокаивающих вдохов. Какой напряжённый семейный ужин. Если подумать, у них так каждое воскресенье. Я беспокоюсь, что стала причиной повышенного неудобства. Но после моего небольшого монолога, Джорджия больше не нападала на меня. Подняв голову, я смотрю в зеркало. По крайней мере, в открытую. Я выдержала первую встречу почти невредимой. Через несколько минут мы с Дэвидом сможет остаться наедине. Эта мысль приободряет меня.

Я поправляю нюдовый макияж и перекладываю волосы на плечи. Затем возвращаюсь в столовую.

— Прошу, скажи, что это шутка, Дэвид, — обрывок фразы Джорджии останавливает меня на пути.

— Перестань, мам. Я понимаю, что ты чувствуешь. Не нужно так кричать, — коротко отвечает он.

—Ты хоть понимаешь, что она нищенка из семьи иммигрантов? Дэвид, да она выросла в трейлерном парке. Как это отразится на общественном мнении? Сын Морганов женится на бесталанной голодранке. Нет, сударь. Я не позволю делать из своей семьи посмешище. Можешь портить что угодно, но только не наше имя. Мальчик, ты понял?

Стук сердца отдаётся во всём теле: я чувствую его удары в рёбра, пульсацию на шее и запястьях. Бесталанная голодранка. Слова эхом звучат в голове. Я покинула центральную Флориду, чтобы избавиться от этого клейма. Майами должен был стать домом для новой Каролины, не той, что голодала в детстве, потому что отец пропивал все деньги.

— Как ты узнала про её семью? — рычит Дэвид.

— Узнав, что ты с кем-то встречаешься — от твоей секретарши, кстати, — я наняла частного детектива, чтобы узнать о её происхождении. Ты меня благодарить должен, Дэвид, — выпаливает Джорджия.

У меня отваливается челюсть. Частный детектив? Пресвятые угодники.

— Если Джорджия Морган что-то задумала, её не остановить.

Голос, раздавшийся за спиной, заставляет меня подпрыгнуть, и обернувшись, я обнаруживаю Чэндлера, наблюдающего за мной с хитрой улыбкой на губах.

— О чём ты? — выпаливаю я, внезапно разозлившись на то, что Дэвид привёл меня сюда. Он знал, что его мать станет глумиться надо мной?

— Ты вроде нормальная девушка, Каролина, поэтому скажу прямо. Для моей мамы репутация семьи превыше всего. Она важнее материнского внимания и важнее любви. Это не пустые слова, она на полном серьёзе сказала, что не позволит Дэвиду разрушить семью. Господи, она даже наняла кого-то следить за тобой. Мы можем скрыть ошибки Дэвида в работе, но не скроем его брак с непонятно кем.

— Я… — Чэндлер столько на меня вывалил, что я не знаю, с чего начать. Частный детектив превосходит все мои ожидания. В моём прошлом нет секретов. Моя семья не такого знатного рода, но я не преступница.

— Каролина! — Дэвид буквально рычит, я никогда не слышала такого злого тона.

Чэндлер наблюдает за моим безмолвием. Внезапно чья-то рука хватает меня за бицепс, разворачивая. Щёки Дэвида пылают от злости, голубые глаза потемнели от ярости.

— Мы уходим, — шипит он. Дэвид тащит меня к входной двери, его пальцы впиваются в кожу. Я едва поспеваю за ним на тонких каблуках. Дэвид вылетает в дверь, захлопывает её и, наконец, отпускает меня. Я потираю от боли то место, куда впивались его пальцы. Я не видела его таким раньше, и мне страшно. Я не знаю, что делать, но отчаянно хочу помочь. Дэвид подходит к мерседесу. Он проводит рукой по волосам, взлохмачивая пряди. И с невероятной силой бьёт руками по капоту, от чего я подпрыгиваю.

Неуверенная, как поступить, я подхожу к нему ближе. Он вздыхает, и роняет голову в знак поражения. Я осторожно кладу ладонь на его руку.

— Дэвид, ты в порядке? — произнеся это, понимаю, что сказала не то. Конечно же, он не в порядке.

— Они держат меня за идиота, сука! — Я дёргаюсь и отстраняюсь, словно обжегшись. Он никогда не выражался при мне. Я его не узнаю. Этот Дэвид рычит как зверь. — Поехали отсюда. — Дэвид подходит к водительской стороне и открывает дверцу. Он садится в машину и хлопает дверью со всей силы. Я быстро сажусь на пассажирское сиденье и тихо закрываю дверь. Почему-то мне кажется, что моя нежность успокоит его ярость.

— Мне так жаль, — нескладно говорю я.

— Если хочешь встречаться со мной, придётся научиться вести себя подобающе. — От внезапного осуждения я моментально теряю дар речи.

— Я… Ты хочешь, чтобы я изменилась? — заикаюсь я.

—Нет, не нужно меняться, Каролина, — резко произносит он. Я вжимаюсь в дверь. — Ты должна научиться вести себя как леди. Не так уж и сложно.

—Дело в том, что сказала твоя мама? — Я стыдливо опускаю взгляд на руки, сложенные на коленях. Дэвид заводит мотор и так резко выезжает со двора, что я ударяюсь плечом о дверь. Я неуклюже пристёгиваю ремень безопасности.

—Оставь это мне, — бросает он. — Не слушай, что говорят эти придурки. Они считают себя такими умными. Однажды я буду вести их бизнес, и вот как они со мной обращаются? Охренеть. —То, как естественно он вставляет в речь ругательства, заставляет меня задуматься, всегда ли он так разговаривает, когда меня нет рядом. Злость Дэвида, должно быть, связана с семейной историей, свидетельницей которой я стала впервые.

Я вспоминаю слова Чэндлера об ошибках Дэвида на работе. Мне всегда казалось, что у Дэвида с бизнесом всё отлично. Вероятно дело в соперничестве между братьями.

Гнетущая тишина воцаряется в машине, когда Дэвид выезжает на дорогу.

— Мы поедем к тебе?

— Не сегодня, — кисло произносит Дэвид с хмурым выражением лица.

—Ты расстроен. Позволь поднять тебе настроение. — Я нагло кладу руку ему на бедро. Под дорогой тканью брюк от Армани бедренные мышцы напряжены. Я сжимаю пальцы, надеясь вызвать реакцию Дэвида.

К моему сожалению, он скидывает мою руку со своей ноги и возвращает мне на колено.

— Мне нужно побыть одному, Каролина. — Переубеждать бесполезно, но его слова беспокоят меня.

Дэвид бросает беглый взгляд через плечо, затем перестраивает машину в правый ряд.

— Если ты этого хочешь…

—Хочу, — подтверждает он, тормозя перед пятиэтажным домом, где живём мы с Дорой.

Внезапно в горле встаёт ком, а на глаза наворачиваются слёзы. Какой ужасный вечер. Я нажимаю на ручку двери, собираясь выйти. Это не тот мужчина, который ухаживает за мной.

— Постой.

Моё сердце снова начинает трепетать. Я оборачиваюсь к нему. В его глазах ещё бушует злость, но она направлена вовсе не на меня. Дэвид наклоняется, протягивая одну руку к моей шее. Второй он обхватывает меня за талию и притягивает ближе.

—Это не навсегда, Каролина. Преодолей со мной непростую часть. — Я чувствую горячее и тяжёлое дыхание Дэвида на лице. Он ловит мой взгляд, и я теряюсь в его глазах. От него исходит напор и уверенность. — Они не помешают нам. Обещаю, — улыбается он.

— Я не хочу, чтобы нам мешали быть вместе, — выдыхаю я.

Дэвид грубо притягивает меня к себе и впивается в губы. Он целует яростно, со всей злостью. Зубами цепляет мою нижнюю губу и кусает. Я отстраняюсь, затаив дыхание. Коснувшись кончиком пальца нижней губы, я ощущаю влагу. На пальце кровь. Я смотрю на Дэвида, который наблюдает за мной с тенью улыбки впервые за вечер. Наслаждение разгорается во мне, когда он сжимает пальцы на шее. У меня смешанные чувства. Ещё ни разу, когда у нас с Дэвидом была близость, он не показывал страсти к боли.

Понятия не имею, что и думать об этой новой стороне Дэвида.

— Жёстко, — наконец, говорю я, слизывая языком капельки крови.

Дэвид наклоняется и обхватывает кончик моего пальца губами. Он слизывает каплюкрови, глазатемнеютотжелания.

— На вкус ты лучше, чем всё, что когда-либо готовила Миранда. — Моё беспокойство исчезает. По правде сказать, меня тянет к нему. — Иди, сокровище моё. Я позвоню завтра. — По крайней мере, он всё ещё зовёт меня сокровищем. Это хороший знак.

— Спокойной ночи, Дэвид. — Я сжимаю его предплечье, когда он отпускает меня, затем вылезаю из машины, оказываясь на приятном вечернем воздухе. И только на полпути к подъезду я понимаю, что Дэвид не открыл мне дверь, нарушив свои рыцарские правила. Ну что ж. Ночка выдалась ещё та.

Когда я захожу в квартиру пару минут спустя, жалею о том, что Дэвид не захотел провести со мной ночь. Мне больно от мысли, что он один в своей квартире с видом на город. Но мы только начали встречаться, и я не хочу быть из тех настырных девушек, кто не оставляет своим мужчинам личного пространства.

— Божечки, что стряслось?

Дора лежит на краю раздвижного дивана, который её отец купил нам, когда мы переехали сюда. На самом деле, большая часть мебели в квартире новая благодаря мистеру Голду, за исключением спального гарнитура, который я нашла в магазине подержанных товаров.

—Да ничего. Просто устала. Длинный был день. — Я честна с Дорой, но будет предательством рассказать ей о случившемся за ужином у Морганов.

— Ты не бываешь такой поникшей по пустякам, мисс Солнышко. — Дора принимает сидячее положение. — С той ночи, когда Дэвид Морган пригласил тебя на свидание, ты вся светилась от счастья. И ни с того ни с сего ты выглядишь так, будто кто-то ударил твоего пёсика. Расскажи, что убило твой вечный позитив. Или, может, хочешь конфетку для поднятия настроения?

Шутка не удаётся, потому что я слишком переживаю за Дэвида. Я кладу сумочку на столешницу и сажусь на другой конец дивана. Я наклоняюсь, чтобы снять босоножки, и вытягиваю ноги на диване. Шевеля пальчиками, я глубоко вздыхаю.

— Кажется, я не нравлюсь родителям Дэвида, — наконец признаю я.

Дорамашетрукой.

— Исключено. Ты всем нравишься.

—Неправда, — возражаю я. — Короче, они не особо были мне рады. Как будто решили, что я с Дэвидом только ради денег. — Дело было не в этом. Но всю правду я не скажу. Дора плохо умеет хранить секреты.

— А что Дэвид думает об этом?

— Ну, он тоже расстроился. Я его таким злым ещё не видела. Он вёл себя грубо, жёстко и был очень раздражён.

— Звучит сексуально. — В её глазах загорается интерес.

Вспоминая о том, что произошло, я думаю, что Дэвид действительно выглядел в каком-то роде соблазнительно.

—Блин, Каролина, ты хоть представляешь, как тебе повезло? Я провела с Чэндлером всего одну ночь, и он про меня тут же забыл. А ты проводишь с Дэвидом каждый день со встречи. Детка, это джекпот.

—Ты права. Дэвид замечательный. Я просто не хочу рисковать нашими отношениями из-за разногласий с его родителями, — говорю я.

Дорафыркает.

— Этого не будет. Я своими глазами видела, насколько Дэвид одержим тобой. Он разберётся. Не изводи себя так из-за его семьи. Им нужно время узнать тебя поближе. Уверена, они сильно опекают своего золотого мальчика.

— Ты права, — признаю я. — Дэвид — мечта во плоти. Прежде чем я ушла, он сказал, что всё наладится. Нужно ему верить. Что бы я без тебя делала, Дора?

—Хмм… скорее всего, сидела бы всё время в квартире, погрязнув в нитках и иголках. — Дора откидывает голову, смеясь над собственной шуткой.

— Ай! — вскрикивает она, когда я кидаю в неё подушку.

Стянув мягкое белое одеяло с края дивана, я заворачиваюсь в него, прижимаясь к подушкам. Я уже чувствую себя намного лучше и увереннее.

Мы с Дэвидом справимся.

Глава 5

Наши дни

Благодаря адреналину, бегущему по венам, я быстро добегаю до лестницы. Лунный свет проникает в окна, наполняя коридор жуткими тенями. Свет помогает успокоить стремительно нарастающую панику, но я не могу нормально двигаться из-за рук, скованных за спиной. Я спотыкаюсь в коридоре, в который раз проклиная дом за его размеры.

Я вижу перила. Я почти вижу последние ступени, когда бульдозер впечатывает меня в стену, от чего я с глухим стуком врезаюсь головой в гипсокартон. В глазах темнеет, голова кружится, кружится… но я не собираюсь сдаваться. Мужчина хватает меня за запястья и ведёт по ступеням.

— Пусти, — сквозь зубы говорю я, пытаясь выкрутиться.

Хватка усиливается, но мужик молчит. Он толкает меня вниз по ступенькам, я пошатываюсь, с трудом удерживая равновесие из-за неловкой позы. Когда мы минуем последнюю лестницу, грабитель без остановки тащит меня к кабинету Дэвида. Он знаком с планировкой дома так хорошо, словно бывает здесь каждый день.

Меня распирает истерический смех. Я смогла войти в личное святилище своего мужа только благодаря вломившимся преступникам. Мне нельзя туда входить без присутствия Дэвида. Сложно поверить, что это место могло стать убежищем. Когда-то я верила, что Дэвид — мой спаситель. Теперь мне известно намного больше, но я всё же молюсь о том, чтобы он был за закрытой дверью кабинета. Если он там, может, мы сможем как-то сбежать из этого кошмара.

Мужчина поворачивает ручку и толкает меня через порог так грубо, что я падаю на колени. Он давит ладонью мне на голову, чтобы я смотрела вниз, уткнувшись подбородком в грудь. Я не успеваю осмотреться вокруг, поэтому не знаю, кто ещё находится в комнате.

— Чё за хрень случилась? — У нового голоса сильный латиноамериканский акцент.

—Сука упёртая оказалась, — это говорит мужчина, заставляющий меня смотреть в ковёр.

—Дэвид, —всхлипываю я, решив, что он должен быть здесь с латиноамериканцем. Я не впервые нахожусь в этой комнате, испытывая унижение, но раньше я знала, кем наказана. И даже в худших случаях мне не грозила смерть. Два этих маньяка могут убить нас в любую минуту.

— Молчи, — жёстко произносит мой муж. Он говорит уверенно, спокойно. Его голос не выдаёт страха, растущего во мне.

— Слушайся мужа, сука, — гогочет латиноамериканец.

Что-то твёрдое и металлическое упирается мне в спину, парализуя меня. Я сразу понимаю, что это пистолет. Реальность ситуации обрушивается на меня в этот момент. Лёгкие сжимаются, сердце замирает и тут же начинает бешено биться. На меня накатывает сильное желание заплакать. Не впервые мне приходиться молить о пощаде в этой комнате. Меня охватывает чувство унижения, когда первая слеза скатывается по щеке.

Я не хочу умирать.

— П-пожалуйста, не трогайте меня, — шепчу я.

— Дрянь! Я что сказал?

Всё происходит так быстро, что я не успеваю защититься от надвигающего удара. Мужик, державший меня, резко толкает меня в спину, заставляя запрокинуть голову. Я успеваю увидеть связанного в кресле Дэвида и мужчину, держащего пистолет у его виска.
Сначала я слышу звук. Жёсткий удар металла в висок заставляет меня пошатнуться. Когда щека касается ковра, мир погружается во тьму.

Глава 6

Около пяти лет назад

Бзз. Бзз.

Непрекращающаяся вибрация будит меня ото сна о танцующих иглах для шитья. В замешательстве, я бросаю взгляд на светящийся телефон. Он вибрирует на прикроватной тумбе. Нахмурившись, я смотрю на будильник. Кто стал бы мне звонить посреди ночи? С Дэвидом я разговаривала перед сном, однако именно его имя высвечивается на экране.

— Привет. — В моём хриплом ото сна голосе звучат нотки тревожности. Дэвид никогда не звонил мне так поздно. Что-то случилось.

— Каролина, — он выдыхает моё имя, так словно от этого зависит жизнь.

Яскидываюодеялосногивыбираюсьизкровати.

— В чём дело?

— Моя семья… — Голос Дэвида ломается на втором слове от избытка эмоций. Горе ни с чем не перепутаешь.

—Поговори со мной, — умоляю я, переодеваясь из крошечных пижамных шортиков в спортивные штаны. — Расскажи, что случилось.

— Включи новости, — бормочет он.

Я хватаю сумку, выбегая из комнаты, готовая броситься к своему парню, как только выясню, что произошло. По-прежнему стоя с прижатым к уху телефоном, я включаю круглосуточный новостной канал.

— О… нет. Нет. Этого не может быть.

На экране что-то полыхает. Не понятно, что именно горит, но срочная новость внизу экрана всё объясняет.

Вертолёт Морганов разбивается в Северной Каролине.

— Скажи, что все живы, — молю я.

Низкий стон на другом конце — достаточно красноречивый ответ. Я ударяю пальцем по пульту и выключаю телевизор.

— Я выхожу из квартиры. Буду у тебя через двадцать минут. Хочешь, буду говорить с тобой, пока еду? — Я выскальзываю в коридор, тихо закрывая за собой дверь, чтобы не разбудить Дору.

— Нет, опасно ехать за рулём, разговаривая по телефону. Добирайся осторожно. И… — голос Дэвида дрожит.

— Да? — Я резко вдавливаю кнопку вызова лифта.

— Я… Спасибо. — Дрожь в его голосе убивает меня.

— Конечно, Дэвид, — шепчу я и захожу в лифт.

Словно в тумане, я иду от дома к месту, где припарковала свой старый побитый «Сатурн». Ещё мгновение и я застёгиваю ремень безопасности, вставляю ключ зажигания, завожу мотор и вывожу машину на дорогу.

С ужасного знакомства с родителями Дэвида прошло две недели. Он продолжил посещать еженедельные воскресные ужины, сказав мне, что им понадобится время принять тот факт, что у нас всё серьёзно. Приятно осознавать, что Дэвид считает наши отношения серьёзными, но я ещё страдаю… страдала от того, что семья меня не приняла. Дэвид всё обещал, что нужно подождать… и обещание так неожиданно стало ненужным. И хотя наши отношения начались сложно, я по-прежнему лелеяла надежду, что мы с его родителями научимся доверять друг другу.

Всё это теперь бессмысленно. Вильям, Джорджия и Чэндлер покинули нас, и у меня никогда не будет шанса стать частью их семьи. Воскресные ужины в прошлом. Сердце болезненно сжимается, когда я думаю об утрате Дэвида. Я не впервой сталкиваюсь со смертью в семье, и я помню, каково ощущать зияющую дыру в месте, где сердце должно качать жизнь.

Мне было десять лет, когда умер отец. Спился. И хотя он не был лучшим примером или хотя бы обожающим отцом, но я оплакивала потерю его присутствия в своей жизни иобраз отца, каким он мог бы стать. Его преждевременная смерть лишила его возможности измениться. После его кончины, мама могла либо сплотить семью, либо закрыться в себе. Она выбрала второе, став агрессивной и жёсткой. Горе-муж оставил её с беременной восемнадцатилетней дочерью и одинокой десятилеткой. Она не желала становиться бабушкой и уж точно не хотела нести ношу заботы о нас.

Накатившие слёзы затуманивают взгляд. Я сглатываю ком, ставший в горле. Мысли о моих собственных потерях делу не помогут. Воспоминания о моей разрушенной семье остались в прошлом. Перед тем, как я покинула трейлер матери в конце летних каникул, она сказала, что теперь я сама по себе и мне больше не рады в её доме. В каком-то смысле я стала сиротой. Оставшаяся у меня семья не желала меня знать, и я так хотела стать частью семьи Дэвида. Может они приняли бы меня. Может я смогла бы вписаться в их тесные узы. Умершая мечта словно разбила моё сердце.

Остался только один Морган.

Лакей возле симметричного квартирного дома-кондоминиума в Брикеле открывает водительскую дверь моей машины. Он не скрывает удивления, что машина не вписывается в облик шикарного района, как и мои мешковатые штаны и пижамная футболка. Жители таких роскошных апартаментов так не одеваются, но у меня нет времени объяснять. Получив разрешение на парковку, я устремляюсь внутрь. Швейцар отправляет меня сразу к лифту. Вероятно, Дэвид предупредил о моём приезде, чтобы мне не пришлось ждать разрешения на вход.

На тридцать первом этаже здания расположены две огромные квартиры, обеспечивающие отличное уединение. Дэвид редко видит своего соседа. Сегодня ночью я как никогда благодарна за тихий коридор. Я пару раз стучу молоточком по дереву. И минуты не проходит, как дверь распахивается, и я вижу перед собой Дэвида.

Я не представляла, как он должен был выглядеть, но и подумать не могла, что настолько плохо.

Слёзы заливают его сине-зелёные глаза. Они так покраснели и опухли, словно он плачет с того момента, как увидел новости. Как и на мне, на нём надеты пижамные штаны и растянутая футболка. Нормальная одежда Дэвида для сна, за исключением пятен на футболке. Один вдох и я понимаю, что до моего приезда его рвало. Скорбь сгорбила его гордую осанку. Светлые волосы стоят торчком.

Я бросаюсь к нему и прислоняюсь щекой к сердцу. Крепко обхватываю его руками, сжимаяфутболку.

— Дэвид, — всхлипываю я. — Мне так жаль.

Он опускает щёку на мою макушку, вздрагивая с каждым вздохом. Тихие рыдания сотрясают его тело. Дэвид цепляется за меня, едва стоя на ногах. Я осторожно завожу его внутрь, закрывая дверь. Подвожу его к дивану и усаживаю, надавив на плечи. Большой телевизор с плоским экраном показывает новости на полной громкости. Дэвид откидывается на диване, слепо смотря в потолок. Я нахожу пульт и убавляю звук.

— Как такое могло произойти? Бред какой-то, — задыхается он.

У Дэвида ледяные руки. Я заключаю одну между ладонями и растираю кожу, восстанавливая кровообращение.

— Они втроём летели в Нью-Йорк. Мама на примерку, она заказала что-то к Рождественской вечеринке. Отец с Чэндлером на бизнес-встречу. Они хотели взять меня с собой, но в последнюю минуту у меня возникли неотложные дела… — сухо перечисляет факты Дэвид. — Самолёт загорелся. НКБТ[1] и ФАА[2] ведут расследование. Совершенно нереально. Скажи мне, что всё это не по-настоящему.

Я отпускаю его руку и забираюсь к нему на колени. Ложусь макушкой под его подбородок. Он обнимает меня за талию, проводя руками вдоль моего позвоночника.

— Мне так жаль, — шепчу я ему в шею. Кожа, обычно такая тёплая, ледяная.

Возле нас периодически звонит телефон Дэвида. Мы сидим молча, цепляясь друг за друга, как за спасательные жилеты в неспокойном море. Я начинаю засыпать: глаза слипаются от эмоциональной перегрузки.

— Каролина. — Дэвид усаживает меня на коленях, вырывая из сна.

— Да? — сонно откликаюсь я.

—Есть разговор, — безотлагательно произносит он. Он пересаживает меня на диван. Мы сидим лицом к лицу, лицо Дэвида подсвечивает телевизор. Депрессивное состояние прошло. Его взгляд мечется, изучая черты моего лица.

— Конечно. В чём дело?

— Я люблю тебя.

Мои мышцы сжимаются от удивления. Я замираю в тишине. Из всего множества тем, он решает сказать мне это? Именно сейчас? Я думала речь пойдёт об организации похорон или неверии, но точно не о любви.

— Не смотри на меня как на сумасшедшего. Подумай о том, что происходит в моей жизни. В одну минуту моя семья жива и здорова, а в следующую — уже мертва. Через пару дней мне придётся похоронить их. Они не… Когда я ушёл сегодня из офиса, речь была исключительно о делах, как обычно. — Его голос дрожит. — Я любил их и должен был говорить об этом при любой возможности. Понимаешь, Каролина? Ты должна знать о моих чувствах. Никогда не сомневайся, что я люблю тебя во что бы то ни стало и как ты того заслуживаешь.

Не знаю, почему я отвечаю взаимностью. Может, потому что Дэвид только что получил худшие в жизни новости. Может, потому что его присутствие делает меня счастливее, чем я когда-либо была. Может, потому что он верит, что я особенная. Логика покидает меня, когда я смотрю в его немигающие глаза.

— Я тоже тебя люблю, Дэвид, — произношу я, не думая. Хорошо, что Дэвид не замечает моего сомнения. Он кладёт руки мне на шею и притягивает для яростного поцелуя. Его руки сжимаются на моей шее всё сильнее, пока я не отстраняюсь, начав задыхаться. Дэвид смотрит на меня голодными глазами, его намерения ясны.

— Ты выйдешь за меня, — неожиданно произносит он.

— О чём… что? — заикаюсь я от удивления. Он это не всерьёз.

— Каролина, ты нужна мне. Ты не можешь меня бросить. Никогда. Пообещай, что будешь со мной. Обещай, что станешь моей женой. — Его руки всё ещё на моей шее сжимаются так сильно, что мне становится страшно.

— Мне больно, — выпаливаю я.

Дэвидтутжеотпускаетменя, качаяголовой.

— Обещай мне.

—Я не брошу тебя. Обещаю. Но свадьба? Дэвид, нам ещё через многое нужно пройти. — Я ещё учусь, а с Дэвидом у меня первые серьёзные отношения. Брак? Не сейчас.

Дэвид с яростью смотрит в телевизор. Я следую за его взглядом и вижу те же самыекартины, насмехающиесянаднамисэкрана.

— Ты нужна мне, — просто отвечает он, словно не услышав мой ответ.

— Я никуда не денусь.

Неожиданно я лечу назад. Дэвид нависает надо мной, положив руку на мою щёку. Наши тела плотно прижаты друг другу. Я чувствую его возбуждение возле своего бедра. Онхочет? Сейчас? СиниеглазаДэвидасверкают.

— Ты всегда будешь со мной, — рычит он.

Я начинаю дрожать под ним. В груди нарастает страх. Это не тот нежный любовник, которого я знаю.

Я сталкивалась со скорбью только в юности, я помню злость и грусть, но… сексуальное возбуждение? Не знаю, что и думать. Он, должно быть, шокирован и растерян. Только так я могу объяснить такой выброс эмоций. Низко зарычав, Дэвид срывает с меня штаны и трусики. Он спускает свои штаны ровно настолько, чтобы освободить стояк от ткани. Дэвид вдавливает головку в мою промежность.

Никаких прелюдий.

Никакой нежности.

Ничего, кроме животной страсти Дэвида.

Он пронзает меня, рыча, грубо заполняя мою нежную плоть. Дэвид хватает мои запястья и заводит за голову. Он безжалостно входит в меня, и смотрит животным маниакальным взглядом. Я была не готова к сексу, особенно учитывая уровень напора. Дэвиду это поможет? Я хочу помочь, но… это неприятно. Каждое проникновение отдаётся болью. Я обхватываю его ногами. Упираясь пятками в его кожу, стараюсь подстроиться под его ритм, но движения непоследовательные и рваные. Мы никогда не занимались таким грубым сексом. Мне не нравится.

Я зажмуриваюсь. Дэвид не причиняет мне боли, но и не обращает внимания на сигналы моего тела. Я напряжена. Сухая. Не отвечаю. Открыв глаза, изучаю напряжённые черты его лица. Я понимаю, что Дэвид сейчас далеко. Он тонет в цунами эмоций, и я должна ему позволить такое обращение. На этот раз.

Неожиданно Дэвид стонет и наваливается на меня. Он кончил, с облегчением понимаю я. Также быстро, как вошёл, он из меня выходит. Без предупреждения падает на меня, забыв о семидесяти фунтах веса. Его потный лоб щекочет мою шею.

— Люблю тебя, моё сокровище, — шепчет он.

В этот раз я не отвечаю ему взаимностью. Не могу заставить себя произнести слова. Хотя я и готова на что угодно, лишь бы облегчить страдания Дэвида, но не таким способом. Моё сердце болит уже не из-за того, от чего болело несколько минут назад.

Я не замечаю, как проваливаюсь в беспокойный сон.

Я просыпаюсь несколько часов спустя. Тёплая рука соскальзывает на мой живот, прижимая ближе, я словно оказываюсь в большом коконе безопасности. Дыхание Дэвида спокойное, я чувствую спиной движение его груди. Наверное, он перенёс меня в кровать среди ночи. Одеяло укрывает меня практически до подбородка. Мне очень уютно, но нужно сходить в ванную. Я осторожно высвобождаюсь из объятий Дэвида и выбираюсь из кровати.

Первое, на что я обращаю внимание — боль в промежности. Ужасное напоминание о сексе прошлой ночью. Я пытаюсь отмахнуться от этой мысли. Конечно же, Дэвид был не в себе. Он только что пережил самый страшный шок в жизни. Такого не случалось раньше, и как бы мне ни было неприятно, я не уверена, что сейчас подходящее время это обсуждать. Нужно организовать похороны, принять кучу решений. Список дел устрашающий. Я уверена, что прошлой ночью был единичный случай. Стрессовые ситуации вызывают разного рода необычное поведение. А ситуация прошлой ночи была максимально стрессовая.

— Каролина.

Я смотрю в зеркало над раковиной, намыливая руки. Дэвид стоит за мной, опираясь одной рукой на дверь. Под глазами темнеют круги. Волосы как всегда растрёпаны, на щеках и подбородке отросла щетина.

— Доброе утро, — нежно говорю я, выключая кран. Прежде чем я успеваю вытереть руки, Дэвид падает на пол, закрывая лицо руками. Я кидаюсь к нему, встаю на колени и кладу руки на плечи. — О, Дэвид? Что такое?

— Ты сможешь простить меня? — хрипло спрашивает он.

— За что?

— Я был груб прошлой ночью, Каролина, это не я. Я… Не понимаю, что со мной не так. Я был в ярости на родителей и Чэндлера за то, что сели в этот самолет, а потом уже был готов на всё, чтобы вернуть их. И вдруг набрасываюсь на тебя как зверь. — Я обхватываю его руками за плечи, притягивая к груди.

«Слава богу, он заметил. Это не повторится», — обещаю я себе.

Якачаюего, бормочасловаутешения, уткнувшисьвволосы.

— Не переживай за меня. Дэвид, я сильная. Если тебе хочется злиться, я выслушаю. Захочешь выплакаться, я поддержу тебя. Это беспрецедентный опыт. Конечно, ты запутался в эмоциях. Не накручивай себя.

Дэвидразжимаетмоиобъятияиопускаетсянаколени.

— Но есть то, о чём я говорил серьёзно. — Он внимательно смотрит на меня. — Я люблю тебя, Каролина Адамчик.

—Я тоже люблю тебя. — Слова начинают обретать смысл. Если любовь — это увидеть кого-то в самые тёмные времена и продолжить уважать, значит, я его люблю. Если любовь — это доверять ему свою безопасность, значит, я его люблю. Если любовь — это чувствовать покой в его руках, значит, я его люблю. Всё это касается Дэвида. Наши губы соприкасаются в кратком поцелуе, и меня переполняет нежность.

—Мне нужно одеться и заняться делами. Позвонить юристам семьи, узнать оставили родители завещания или нет. — Дэвид вздрагивает, но поднимается на ноги. Он протягивает мне руки, чтобы помочь встать. Убирает выбившуюся прядку волос мне за ухо. — Ты нужна мне, — говорит он.

—Да. Я всегда рядом, — с лёгкостью обещаю я. Я люблю этого мужчину. Немыслимо его оставить.

— Езжай домой и переоденься. Я заеду через час, и поедем в офис, — произносит он, как нечто само собой разумеющееся.

Я медлю, закусив нижнюю губу.

— В чём дело? — требовательно спрашивает он.

— Ну, у меня сегодня занятие…

На лице Дэвида отражается недовольство.

— …но там ничего важного, — быстро добавляю я. — Мне нужен час, и я принесу набор для шитья. Если я тебе не понадоблюсь, смогу позаниматься. — Такое решение кажется мне отличным компромиссом, но я начинаю беспокоиться. На что я только что подписалась? Полугодовая сессия не за горами, я должна работать над проектом.

Дэвиднаклоняется, чтобыпоцеловатьменявмакушку.

— Наша жизнь вот-вот изменится, Каролина.

***

Неделя проходит незаметно. О свадьбе больше не говорим, и никаких других неожиданных заявлений не следует. Мы с Дэвидом слишком заняты подготовкой к похоронам. Дэвид решил, что будет одна поминальная церемония для Вильяма, Чэндлера и Джорджии сразу. Он уверен, что это лучший способ напомнить о том, что они были семьёй. Удивительно, но Дэвид поручает большую часть организации поминок мне. Мы ездим в семейный дом Морганов, но большую часть времени он занят бизнесом. Детали его работы для меня загадка, но дела отвлекают его, пока я обзваниваю флористов, договариваюсь со священником и организую всё остальное.

Учёба и работа резко опускаются в моём списке приоритетов. Я езжу домой только за одеждой и косметикой. Мы приезжаем в дом его родителей, как только встаёт рассвет, и уезжаем поздно вечером на квартиру к Дэвиду поспать.

Неожиданно я стала принимать решения от имени семьи Морган. Слава богу, что Миранда работает на Морганов уже двадцать лет. С её помощью я организую собрание после похорон для родственников и близких друзей семьи.

К тому моменту, как оказываюсь в кровати в конце каждого дня, меня уже не держат ноги и слипаются глаза. У меня не остаётся сил думать о пропадающей зарплате и растущем количестве домашней работы. Но я себе так всё и представляла. Спокойный, уравновешенный Дэвид, которого я знаю, вернулся. Больше никаких проявлений злости и агрессии от моего парня.

Эти ужасные обстоятельства сближают нас с Дэвидом. Он рассчитывает на мою поддержку, я счастлива от того, что такой сильный и уверенный мужчина нуждается во мне.

Утром перед похоронами я опаздываю, быстро принимаю душ, чтобы успеть собраться за полчаса. Завёрнутая только в полотенце, я выхожу из ванной и иду в спальню. Там, на безупречном белом пуховом одеяле лежит официальное чёрное платье и жемчужные запонки. Черные лодочки стоят возле кровати.

— Это откуда? — спрашиваю я Дэвида.

— От «Сент Джон»[3], — говорит он, надевая запонки на рукава белой рубашки.

—Для меня? — взвизгиваю я. Это ужасно дорогой дизайнер. Ещё я замечаю красные подошвы лодочек, стоящих у кровати. Дороговато. Дэвид надевает чёрный галстук на шею и начинает его завязывать.

— Кое-что приличное на похороны, — небрежно объясняет он.

Крошечная часть меня обижается. Я модный дизайнер по специальности. Я умею одеваться.
— О, что ж. Я взяла чёрное платье. Оно там. — Я подхожу к сумке с вещами и достаю оттуда чёрное платье-рубашку. К моему огорчению, оно всё мятое. Дэвид хмуро изучает платье, молчит, но не одобряет его вид.

— «Сент Джон» больше подойдёт для похорон, — окончательно произносит Дэвид. Я провожу рукой по наряду, чувствуя, как материал скользит между пальцами. Платье поистине прекрасное. Я бы не смогла такое себе позволить. Очень мило со стороны Дэвида позаботиться об одежде для меня.

—Хорошо. Спасибо. Очень предусмотрительно. — Я быстро одеваюсь, собираю волосы в хвост и немного подкрашиваю глаза. Когда я, наконец, готова, тороплюсь к Дэвиду, который нетерпеливо ждёт в фойе. Услышав стук моих каблуков, Дэвид отрывает взгляд от телефона и оценивающе смотрит на меня.

— Идеально, — подытоживает он. Я облегченно выдыхаю, радуясь, что он одобрил мой внешний вид. Он начинает хвалить меня за то, что иду навстречу его желаниям. Дэвидкладётрукумненаспину, подталкиваявперёд.

— Мы поедем с Карло, — говорит он. Водитель Вильяма возил нас к дому Морганов и обратно всю неделю. Дэвид решил оставить работу водителю и его жене.

Как только мы оказываемся в машине, Дэвид притягивает меня к себе. Он переплетает наши пальцы. Я чувствую его пульс и сжимаю руку, нежно улыбаясь ему.

— Вместе мы справимся, — тихо говорю я.

—Я хочу, чтобы теперь ты была со мной, Каролина, — решительно заявляет Дэвид. Он всё утро был напряжён. Его эмоциональная нестабильность открывает для меня неизвестную ранее доминирующую сущность.

Карло выводит чёрный седан на дорогу и направляется к церкви.

—Я никуда не денусь, — успокаиваю я.

— Я хочу не просто приходить к тебе в гости после свидания. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу жениться на тебе завтра же. Я знал, что люблю тебя ещё до трагедии и не хочу потерять, как потерял семью. Можем провести скромную церемонию сейчас, а через пару месяцев устроим масштабную вечеринку. Я не потеряю и тебя тоже, Каролина. Ни за что. — Он до боли сжимает мои пальцы, и я извиваю рукой до тех пор, пока он не ослабляет хватку.

— Но… но не будет выглядеть странным, если ты женишься сразу после того, как потерял семью?

Дэвиднахмуриваетсяещёсильнее.

— Именно. Поэтому сейчас нам нужно вести себя осторожно. Судья Бек был близким партнёром моего отца. Он может поженить нас.

—Брак—это большой шаг. Требующий законности. — Аргумент выходит неубедительным, и Дэвид сжимает челюсть. — Я не понимаю, зачем тебе жениться на мне. — От неуверенности мои щёки заливаются краской, и в груди сжимается узел.

—Посмотри на меня. — Дэвид грубо давит большим пальцем на мои пальцы. Я застенчиво смотрю на него. — Конечно, мы знакомы совсем недавно, но я уверен, что нашел свою супругу. — Он сильнее сжимает мою руку, подчёркивая своё заявление. Моё сердце бьётся быстрее по совершенно другой причине. — Если я что-то и понял из этой ужасной трагедии, так это то, что ничто не гарантированно. Сегодня ты жив, а завтра можешь оказаться в гробу. Я не хочу ни о чем жалеть. Если я не получу твоего согласия, я буду опустошён. Я потерял семью. Я не хочу их заменять, но хочу построить нашу семью. Незаконно заключать брак в тайне, но только потому, что никому не понять наше нежелание тратить время впустую. Я обещаю, у тебя будет свадьба мечты, только подожди немного.

Смотря в его искренние синие глаза, я колеблюсь. Глупо отказываться от такого мужчины.

С одной сторону, я в восторге от его предложения. Дэвид предлагает мне безусловную любовь — то, что я считала для себя невозможным. Любовь — это самый желанный фрукт, и да, я жажду его любви. Муж и жена. У меня может быть партнёр. Я больше никогда не буду одна, если выйду за этого потрясающего человека. С другой стороны, я не готова выйти замуж. Я не закончила колледж, у меня куча долгов по учёбе, и это самые долгие отношения в моей жизни. Я ещё не пожила: не трогала Тихий океан и не бывала в походе.

— Послушай, Дэвид. Я люблю тебя и буду с тобой. Мы не обязаны принимать такое решение в день похорон твоих родителей. Поговорим, когда страсти поулягутся. — И хотя я произношу это как можно мягче, его искренность сменяется злостью.

— Ты этого не знаешь, — спорит он. — Ты меня вообще слушаешь? Вот моя семья со мной, а в следующую секунду они превращаются в чёртов фейерверк над Роли. Каролина, я хочу провести с тобой остаток жизни. Я хочу, чтобы ты стала императрицей моей семейной империи. Если ты против, скажи сейчас, чтобы не тратить время даром.

У меня отваливается челюсть от удивления. Он действительно серьёзен. Не сомневаюсь, если я скажу ему, что хочу другого, он прикажет Карло высадить меня у дома и больше никогда не позвонит. Решение почти до смешного простое. Быть особенной, самой особенной для такого мужчины, как Дэвид Морган, или вернуться в мою одинокую жалкую жизнь.

— Да, — шепчу я.

— Что это значит? — рычит он.

—Я согласна со всем, что ты сказал. Я тоже этого хочу. Я ни за что не потеряю тебя, Дэвид. — Уж лучше поторопиться со свадьбой, чем остаться без него.

—Тогда решено. Поженимся через месяц, — кивнув, подводит он итог.

Глава 7

Наши дни

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я прихожу в себя. Я привязана к стулу рядом с Дэвидом в его кабинете. В комнате по-прежнему темно. Правая сторона лица болит от неудачного соприкосновения с холодным оружием. Пока я была без сознания, глаз опух и теперь не открывается полностью. Я с облегчением отмечаю, что меня не тошнит, а значит, сотрясения быть не должно. Мои ноги не связаны, и я могу размять лодыжки.

Сглотнув растущий страх, осматриваюсь.

Дэвид ещё не заметил, что я пришла в себя. Он пристально смотрит на бритоголового человека, сидящего на диване за четыре тысячи долларов из кожи цвета шоколада, который дизайнер поставил у стены напротив стола из орехового дерева. После смерти родителей, Дэвид решил, что мы должны переехать в их дом. Как он выразился, этот дом был частью образа ДНК Морганов. И как глава «Морган Файненшл» он обязан жить здесь. Так как я его жена, он доверил ремонт интерьера мне и дизайнеру, услуги которого стоили неразумно больших денег. Я вспоминаю, как стояла рядом с его столом, нервно ожидая, пока он одобрит проект. Я тогда боялась разочаровать мужа.

— Йоу, Кокс, сюда иди, — кричит второй из коридора. Кокс, лысый мужик, вскакивает на ноги и выходит из комнаты, оставив двери нараспашку.

— Надо найти генератор, — говорит латиноамериканец.

Их ботинки стучат по мраморному полу. Они, должно быть, самые глупые воры в Майами, раз решили оставить нас наедине. Мой муж обладает значительной силой. Они наверняка поняли это, когда привязывали его к стулу.

— Дэвид, — шепчу я.

Онповорачиваетголовувсторонуиудивлённосмотритнаменя.

— Давно ты очнулась?

—Успела услышать про генератор. Наверное, они поняли, что все сейфы оцифрованы, и нужна электроэнергия, чтобы открыть их.

Дэвидповорачиваетголовукстолу.

— Они пытались залезть в сейф здесь, но не разобрались с системой. Сказочные идиоты. Слушай…

— Нужно выбираться отсюда, — быстро произношу я, прерывая его. — Стул не такой уж и тяжёлый. Я могу подобраться к тебе, а ты придумай, как меня развязать.

— Прекрати, Каролина, — огрызается Дэвид.

—Не затыкай меня! — визжу я. Громко. Вспоминая, что в доме двое вооруженных грабителей, я понижаю голос до шёпота. — Почему ты так спокоен? Дэвид, у них есть пистолеты.

— Вот именно, дура. Это тебе не сериал. У меня нет плоскогубцев в заднем кармане, чтобы тебя спасти. Они профессионалы. Они знают планировку дома, и знают, как брать заложников. И как ты заметила, умница моя, они вооружены. Если хотим выжить, придётся играть по их правилам. Что значит, заткнись и не мешай мне. Ты и так уже вывела их из себя, синяки на лице тому подтверждение.

— Как всегда ты ищешь способ меня унизить. Даже в такой тяжёлой ситуации ты обращаешься со мной, как с тупой девкой. Пошёл ты, Дэвид, — выплёвываю я. Чувствую свободу, понимая, что он крепко привязан к стулу. Что бы я ни сказала, удар по лицу и пинок по рёбрам не последуют. В этот раз муж не может нанести мне физический вред в отместку.

— Ты и правда дура, — сердится он.

— И ты женился на мне, — мило отвечаю я. — Сам ты кто, получается?

Дэвид злобно усмехается, качая головой. В этот момент, я понимаю, что Дэвид не испытывает страха. В нём нет неуверенности. «Он что-то придумал», — понимаю я, испытывая одновременно облегчение и ужас. Некоторые супруги с одного взгляда понимают, что на уме у партнёра. Мы не такие. Иногда, хотя нет, чаще всего, я едва узнаю человека, спящего рядом со мной. Я понятия не имею, что он мог задумать.

Я хочу его спросить, когда слышу приближающиеся тяжёлые шаги.

— Когда всё закончится, я от тебя уйду, Дэвид. И я не желаю видеть тебя после развода, —закипаюя. Видимо стрессовая ситуация прибавляет мне смелости. Подсознательно я хотела бросить Дэвида сразу после свадьбы, но я не могла набраться храбрости признаться в этом. Я ещё молода, мне всего двадцать семь. Я могу начать всё сначала. Уж лучше жить на улице, чем в этой золотой клетке.

Кокс останавливается в дверях кабинета. Довольный, что мы не двинулись с места, он снова садится в кресло. Он пристально смотрит на нас, скрестив руки на мускулистой груди. Через пару минут зажигается свет, и я, осознав, что едва дышала до этого, резко выдыхаю.

Если Дэвид не хочет делиться планом, я должна придумать свой. Стараясь не привлекать к себе внимание, я оглядываю комнату в поисках вдохновения. Хоть что-нибудь… Вибрация в кармане заставляет Кокса посмотреть в телефон. Откинувшись назад изо всех сил, я падаю вместе со стулом на землю. Спинка стула больно врезается в спину.

Я вскрикиваю от боли. «Очень умно», — упрекаю я себя. Мне нужно две секунды, чтобы осознать — я без понятия, зачем сделала это.

— Хочешь, чтобы я закончил твои страдания? — рычит Кокс, присев возле стула. Он кладёт одну руку мне на плечо, другую — на спинку стула, грубо возвращая меня в сидячее положение. Всё это время я верчусь и рычу, пытаясь сбежать.

—От неё проблем больше, чем она того стоит, — входя, произносит латиноамериканец.

— Если вы пришли за деньгами, я дам доступ к сейфам, — неожиданно произносит Дэвид. Желудок сжимается. По спине бегут мурашки. Каким-то образом, я заранее понимаю, что он скажет. Про себя я молю его не быть таким жестоким.

— Друг мой, этого и хочет начальство, — насмехается латиноамериканец.

Всё моё тело сотрясает сильная дрожь: от зубов до кончиков пальцев.

—Договоримся. Избавьтесь от неё, и я дам вам, что захотите. Без вопросов, журналистов, полиции. Проблема только в Каролине.

Латиноамериканецзадумчивосмотритнаменя.

— Хочешь, чтобы я прикончил твою женушку, — протягивает он.

Дэвид отвечает, не раздумывая.

— Да.

Глава 8

Четыре года назад

В детстве я не мечтала о замужестве. Просматривая выпуски журнала «Вог», я представляла, как стану всемирно известным дизайнером одежды. Чтобы, как платья Дианы фон Фюрстенберг[4], Эли Сааба[5] или Моники Люлье[6], мои творения украшали подиумы и витрины элитных магазинов. Были желанными и ограниченными в производстве. Чтобы звёзды на Голливудских премиях носили мои наряды. А мои блестящие идеи протолкнули меня в стратосферу моды. Где моим возможностям не было бы предела. Берегись Анна Винтур[7], вы не представляете, как Каролина Адамчик поразит вас. Не принц на белом коне спас бы меня из трейлерного парка. Я бы сама спасла себя, упорно трудясь, получая образование и оплачивая счета. Мне не нужен был мужчина, потому что я сама могла воплотить свои мечты.

Любой психотерапевт, вероятно, сказал бы, что моя молодость в бедности вызвала желание стать финансово независимой. Я проводила всё время в стремлении к модной мечте, и игнорировала личную жизнь. Я так хотела добиться славы в модной индустрии, и вдруг обнаружила такое же сильное желание любить. И это объясняет предстоящее событие.

Сегодня я выхожу замуж.

Любовь превзошла мои планы на карьеру. Потребовалась всего пара недель, чтобы приоритеты изменились. В последний раз я появлялась на занятиях или на работе месяц назад. В день, когда погибли родители и брат Дэвида. Сначала я пропускала занятия, потому что была занята организацией похорон. Затем Дэвид попросил организовать продажу его квартиры и квартиры Чэндлера, чтобы мы смогли переехать в дом его родителей. Мебель нужно было продать и пожертвовать на благотворительность. Одежду сдать в сэконд-хенды. Сразу после этого Дэвид решил организовать ужин в честь его родителей и собрать деньги для детей из бедных семей.

— Как моя жена, ты должна стать представителем благотворительной компании, —настаивал он.

— Но, Дэвид, я никогда не организовывала подобные мероприятия, — спорила я.

—Многие организаторы вечеринок сочтут за честь поработать на Морганов. Наймём кого-нибудь, — ответил он.

Как и во многом другом, я уступила ему. Каким-то образом Дэвид умудрялся отвечать на любое моё возражение. Я спросила, не посещал ли он курсы для юристов втайне от меня. Между общением с агентами по недвижимости и собеседованиями с организаторами, я разрабатывала дизайн скромного платья для первой свадьбы.

Так как церемония будет неофициальной, на мне платье-мини из гипюрового кружева с прозрачным корсетом. Для игривости спина у платья открытая. Лиф переходит в юбку-солнце. Туфли от «Валентино» нюдового цвета с острым носком вчера вечером подарил мне Дэвид. Я собрала волосы в высокий бублик, чтобы открыть спину. Дэвид ещё не видел платье, и я надеюсь ему понравится мой кокетливый наряд.

Осталось всего несколько минут до скромной церемонии внизу. Наверное, он сейчас разговаривает с мировым судьёй, пока я тут заканчиваю сборы. Я критически изучаю свой вид в широком зеркале, пока наношу прозрачный блеск для губ. Не так я представляла себе свадьбу. Думая о церемонии, я представляю подружек невесты и длинное платье с открытой спиной. И как жених с невестой пишут свадебные клятвы, а их сердца переполняет любовь.

На эту свадьбу счастье не придёт. Союз родился из трагедии. Я никак не могу избавиться от груза печали на своих плечах. Дэвид пообещал, что через пару месяцев у нас будет масштабная свадьба, на которую мы пригласим друзей и напишем клятвы. Но сейчас, как он говорит, нас неправильно поймут, если мы устроим свадьбу так скоро после крушения самолета. Зачем тогда торопиться? Я всё ещё не понимаю. Но когда Дэвид что-то задумывает, очень мала вероятность, что он передумает.

«Перестань быть такой неблагодарной», — грубо одёргиваю я себя. Дэвид так сильно любит меня, что готов жениться прямо сейчас. Это всё жутко романтично.

Я должна спуститься через две минуты, но сначала хочу кое-что сделать. Я быстро набираю выученный наизусть номер на смартфоне, который Дэвид подарил мне пару недель назад. После двух гудков в трубке раздаётся севший от многолетнего курения голос.

— Да?

— Мама.

— Чего тебе, Люси? — выпаливает она, спутав меня со старшей сестрой.

— Нет, мам. Это я. Каролина.

Тишина.

—Денег я тебе не дам. Я предупреждала, что на дизайнерской халтуре не заработаешь, — самодовольно говорит она, словно наслаждаясь моим провалом. Я привыкла к такому презрению и пропускаю слова мимо ушей.

—Вообще-то, я по другому поводу звоню. У меня хорошие новости, хочу поделиться с тобой.

— Быстрее давай. Моя смена начинается через двадцать минут, — ворчит она.

Закатив глаза, я стараюсь не вздыхать. Она работает горничной, и в воскресенье у неё выходной. Она всегда говорила, что отдыхает по воскресеньям. Но я воздерживаюсь от обвинений во лжи.

— Я выхожу сегодня замуж, мам. — Я никак не могу скрыть радость.

Она хихикает, и я кашляю, чтобы прервать её хриплый смех.

—Ты что, не поняла, что мужики не стоят таких проблем? Твой отец, отец мальчика Люси — они все мудаки. Думаешь, тебе посчастливилось? Удачи. — Она бросает трубку, не прощаясь.

Крошечная часть меня, которая всё ещё надеется на любовь матери, обижается на этот жест. Разозлившись, я отмахиваюсь от её безразличия. Зачем я вообще позвонила ей именно сегодня? Мама не пришла на мой выпускной. Она смеялась над моей мечтой об индустрии моды. Я мрачно смотрю на себя в зеркало.

Выкинь уже её из своей жизни. Я знаю, что должна, но не могу отказаться от матери.

— Я пришёл забрать невесту.

Я подпрыгиваю от удивления, услышав низкий голос. Прижав руку к груди, где быстро колотится сердце, я оглядываюсь.

«Дьявол, »— проскальзывает мысль. Вообще-то, его зовут Алек Кристос. Я видела его на прошедших похоронах, но мы не разговаривали, он только выразил Дэвиду соболезнования. На похоронах я слышала, как люди шептались об Алеке, и прислушивалась, потому что, если честно, меня интересовал этот загадочный Алек. Я узнала только, что он вёл дела со многими бизнесменами в Майами. Что бы это ни значило.

Алек выглядит также прекрасно, как в тот день в отеле Монро. На нём чёрные брюки и белоснежная рубашка. Непослушные пряди волос свисают на лоб. Тёмные глаза блестят, он оценивающе смотрит на меня. Челюсть заросла щетиной.

— Вот это да, ты прекрасная невеста, Каролина Адамчик. — От его низкого голоса по спине бегут мурашки. Я выпрямляюсь, сбитая с толку, и хмурю брови.

— Что вы здесь делаете, мистер Кристос?

— Можно на «ты». Просто Алек, — поправляет он, входя в ванную. Кажется, от его присутствия комната уменьшилась. Алек Кристос всего на пару сантиметров выше моего жениха. Даже несмотря на то, что он не похож на бодибилдера, Алек явно тягает большой вес. Я нервничаю. Не от страха, что он мне навредит, но его маскулинность источает превосходство.

— Алек, — повторяю я. — Теперь ответишь на мой вопрос? — Он заставляет меня нервничать, и я перестаю следить за языком.

—Дерзкая, но милая. Продолжаешь удивлять, Каролина. — Почему-то сердце сжимается в груди от его слов. Он восхищённо смотрит на меня, а я не понимаю почему. — На любой свадьбе должен присутствовать свидетель. Видимо, Дэвид считает меня единственным, кто не станет разбалтывать его тайны, — ухмыляется Алек.

— Такое чувство, будто ты издеваешься надо мной. Не смешно, — говорю я.

Если глаза Алека могут стать ещё темнее, именно это и происходит.

— Вовсе нет, Каролина, я бы ни в коем случае не стал над тобой смеяться. — Он говорит вполне искренне, и я почему-то ему верю. — В конце концов, сегодня ты выходишь замуж. Любовь терпелива, любовь добра, и так далее.

— «Если потребуется, Дьявол процитирует Священное Писание», — не подумав, произношу я. Дьявол. Я чуть не вздрогнула, вспомнив, с кем невольно ассоциировала этого темноволосого мужчину тогда в отеле «Монро». Уверена, мой будущий муж не стал бы общаться с гнусным человеком.

И всё же его обжигающий взгляд вызывает дискомфорт. Он смотрит на меня своими чёрными глазами, словно полностью сосредоточен на мне. Его внимание нервирует меня, потому что… никто не смотрит на меня с таким интересом. Даже тот, за кого я собираюсь замуж.

Алек улыбается, и я забываю, как дышать. Он и так прекрасен, но когда улыбается белозубойулыбкой, аглазаблестят, эффектзавораживает.

— Ты читала «Венецианского купца»[8]. Дерзкая, милая и умная.

— Не такая уж и умная. Я просто запомнила эту фразу.

—Интеллект не подделать, — уверенно произносит он. От его комплимента всё внутри сжимается.

Я отворачиваюсь от него, опуская глаза на колени. Эта встреча кажется ошибкой. Я прекрасно осознаю, что мои щёки покраснели от удовольствия. Я сегодня выхожу за Дэвида. Не стоит флиртовать с загадочным Алеком Кристосом.

— Позволь спросить, Каролина. Почему такая девушка выходит замуж тайно?

Мои плечи напрягаются, когда я слышу осуждение в его словах.

— Какая «такая»? — Обернувшись к нему лицом, я держу дрожащие руки неподвижно на коленях. — И кстати, зачем такой мужчина подвергает сомнению мои решения?

Глаза Алека довольно блестят, как будто ему нравится препираться со мной.

— Ты талантливый модный дизайнер, но отказываешься от занятий, чтобы стать хозяйкой дома Морганов. Думаю, и это изысканное платье ты сшила сама, Каролина. Стыд и позор, что кто-то с таким потенциалом бросает всё лишь бы быть с Дэвидом.

Пульсзвенитвушахирукисжимаютсявкулаки.

— Во-первых, ты ничего обо мне не знаешь. Во-вторых, кто ты такой, чтобы вести со мной дружеские беседы? Ты мне чужой, как любой прохожий на улице, Алек Кристос. — Я пытаюсь говорить надменно, и по поднятым бровям Алека понимаю, что выгляжу как минимум раздражённой. По правде сказать, я злюсь, потому что слова Алека имеют смысл, но я не хочу об этом думать, учитывая, что внизу ждёт любящий меня мужчина.

— Не люблю смотреть, как ломают красоту, — бормочет он.

Вдушузакрадываетсястрах.

— Не понимаю, — шепчу я.

Алеккачаетголовой, словночувствуетсебявышеэтогоразговора.

—Я сказал лишнего, — наконец, произносит он. Я хочу схватить его и наорать. Умолять, чтобы он объяснился. Это моя жизнь! Я хочу кричать.

Но молчу.

Страшно потерять то единственное, в чём я уверена. Нет, страшно — слишком мягко сказано. Я скорее в ужасе. Кто-то наконец-то — наконец-то! — хочет быть со мной. Если расстанусь с Дэвидом, снова буду одна. Меня переполняет такое одиночество, что появляется желание вышвырнуть Алека Кристоса из этого дома за предположение, что Дэвид меня «сломает».

— Каролина! Ты почему так долго? — Голос Дэвида разряжает напряжение, и Алек оборачивается, подходя к двери в ванную.

—Ты что здесь забыл, чёрт возьми? — кричит мой жених из спальни, ведущей в ванную.

— Знаешь, видеть невесту до свадьбы — плохая примета, — уверенно протягивает Алек.

— Знаешь, мешаться под ногами жениху в день свадьбы — плохая примета, — рычит мой будущий муж.

—Пожалуйста, не входи. Я хочу, чтобы ты был очарован, увидев меня, — отзываюсь я, не сумев скрыть волнение в голосе.

Дэвидчто-тонеразборчивобормочет.

— Ты опаздываешь, Каролина, — ворчит он. — Пора идти.

Я слышу, как удаляются его шаги. Сделав ещё один ободряющий вдох, я выхожу из спальни и спускаюсь по лестнице. Оказавшись на первом этаже, я поворачиваю направо и иду в гостиную. В ней ничего не изменилось. Если не считать высокого худого мужчины в тёмно-синем костюме, стоящего рядом с Дэвидом, в гостиной никаких признаков свадьбы. Я должна в первую очередь смотреть на жениха, но мой взгляд, словно магнитом притягивается к Алеку. Он пристально смотрит на меня.

Не люблю смотреть, как ломают красоту. Что он имел в виду? Звучит как угроза или, может, предупреждение. Но мне не о чем беспокоиться, ведь я выхожу за Дэвида. Но во рту сухо.

Сейчас или никогда.

Тёмные облака заслоняют сегодня солнце. Комнату освещает свет тусклых ламп и люстры. У стоящего в центре зала Дэвида царственный вид. Когда он говорит, его жесты аристократичны. Костюм от «Прада», выполненный по индивидуальному заказу, скользит по телу без единой складки. Он классический прекрасный принц. И он хочет меня.

Я отмахиваюсь от сомнений. Что понимает Алек Кристос? Он едва знаком со мной, да и Дэвид никогда о нём не говорит. Важно лишь, что Дэвид обращается со мной, как с королевой.

Словно услышав мои мысли, Дэвид смотрит через всю комнату туда, откуда я нерешительно наблюдаю за ним. На его лице появляется хищная улыбка. «Сногсшибательно», — одними губами произносит он. Я не могу сдержать улыбку и щёки заливаются румянцем.

Всё моё внимание сосредоточено на Дэвиде. Я неуверенно улыбаюсь ему, идя по мраморному полу. Я смотрю на Дэвида, но чувствую на себе взгляд темноволосого мужчины. Не хочу отвлекаться сейчас. Хоть это и формальность, но хочу запомнить каждую прекрасную деталь. Несуразица Алека забывается, как только голубые глаза Дэвида ловят мой взгляд.

Потелурастекаетсятепло, когдаонкладётрукумненаплечо.

— Каролина, рад представить тебя судье Бэку, близкому другу семьи. — Голос Дэвида действует на меня успокаивающе.

В моей жизни всё правильно. Скоро у нас с Дэвидом будет пышная свадьба с приглашённой группой, белым тортом, страстными клятвами и огромным списком гостей. Для девушки, которая и мечтать не могла о свадьбе, все эти излишества — лишь мелочи. Я получу всё, о чём мечтаю, выйдя за Дэвида.

— Судья, спасибо, что пришли.

Мужчинаторжественнокивает.

—Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах, Каролина. Прошу, примите мои соболезнования о вашей потере. Ужасно, что трагедии приходится напоминать нам о ценности жизни.

Мне очень грустно из-за смерти Вильяма, Джорджии и Чэндлера, но я никого не потеряла. Да, я очень расстроена, но это скорее из-за Дэвида и моей мечты о семье, а не от утраты близких в лице Морганов. Только Дора знает, что Морганы не полюбили меня. И даже она посчитала, что это ненадолго. Дэвид убеждал, что его мать скорее сгрызла бы ногти, чем раскрыла семейные разногласия. Она бы ни за что не выразила неприязни ко мне. Это меня радует. Если бы у нас была возможность познакомиться поближе, уверена, я понравилась бы Морганам.

СудьяБэкпринимаетмоёмолчаниезаволнение.

— Не беспокойтесь, я понимаю, как важно быть осторожными в таких деликатных вопросах.

— Да, — согласно бормочу я.

— И ещё судья Бэк только что согласился участвовать на большой церемонии. Я подумал, может, следующей весной. Хочешь стать невестой весны, Каролина? — нежно произносит Дэвид голосом обожающего жениха. Я стараюсь игнорировать скрытую снисходительность.

— Весна — лучшее время года в Майами, — отвечаю я без четкого ответа. Я не хочу делать заявлений в присутствии Алека и судьи. Дэвид изумлённо смотрит на меня, но не хмурится.

— Начнём? — спрашивает судья Бэк.

— Прошу, — быстро отвечаю я, от чего Дэвид и чиновник смеются.

— Я тоже в нетерпении, сокровище моё, — говорит Дэвид. Он впервые так зовёт меня на людях. Если не ошибаюсь, Алек фыркает, и я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза на его грубость.

— Повернитесь друг к другу и возьмитесь за руки, — велит судья.

Несмотря на организацию и странного свидетеля, это самый романтичный момент в моей жизни. Держась за руки, мы с Дэвидом становимся одним целым. Пока судья произносит официальную часть, я тону в голубых глазах Дэвида. Я представляю нашу жизнь вместе. Как после выпуска строю карьеру, каждый вечер возвращаясь домой к любящему мужу. Может, однажды у нас будут собственные наследники Морганов — ангелочки с золотистыми волосами их отца. Я представляю, как поместье Морганов становится нашим домом. И как, столкнувшись с трудностями, мы проходим через них вместе, как муж и жена. Просто прекрасная жизнь.

—Мы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать союз Дэвида Моргана и Каролины Адамчик. Вы оба понимаете ценность любви над всем прочим. Сегодня, вы стоите здесь, как единое целое, заявляя о своём союзе и посвящении жизней друг другу. Я рад, что вы включили меня в свой союз, потому что много лет я был близок с семьёй Морганов. Я верю, что Вильям, Джорджия и Чэндлер смотрят сейчас на вас с миром в сердце, зная, что вы позаботитесь друг о друге.

Взглянув на судью, я понимаю, что он искренен. Он словно читает мои мысли — тот, о ком могу заботиться я и тот, кто позаботится обо мне. «Моя собственная семья», —думаю я с благоговением.

— Каролина, согласна ли ты быть партнёром Дэвида, посвятить ему себя и всю свою любовь? Согласна ли ты быть с ним в богатстве и бедности, в болезни и здравии?

— Согласна, — бормочу я заветное слово, и мурашки разбегаются по телу.

— А ты, Дэвид, согласен ли ты быть партнёром Каролины, посвятить ей себя и всю свою любовь? Согласен ли ты быть с ней в богатстве и бедности, в болезни и здравии?

Дэвидкрепчесжимаетмоюладонь.

— Согласен, — без тени сомнения отвечает он. Мой Дэвид… такой же сильный и уверенный, как всегда.

— Отлично, — одобрительно произносит судья. — Кольца, пожалуйста.

Алек достаёт чёрную бархатную коробочку из кармана брюк и отдаёт ему. В коробочке два простых платиновых обручальных кольца. Мы будем носить их наедине. После публичной свадьбы мы сможем с гордостью носить их на людях. Судья Бэк достаёт кольцопотолщеипередаётмне.

— Надень кольцо на безымянный палец Дэвида.

Я смотрю не на руку Дэвида, надевая на палец кольцо, а в глаза. Я поражена его взглядом. Он смотрит с нескрываемым голодом. Глаза блестят от радости. Он победно смотрит на меня.

— Теперь, Каролина, повторяй за мной. Этим кольцом, — командует судья Бэк.

— Этим кольцом, — нежно произношу я. Голод во взгляде Дэвида пугает меня.

— Я беру тебя в законные мужья, — заканчивает судья.

—Я беру тебя в законные мужья, — я произношу последние слова шёпотом, не осмеливаясь взглянуть на Алека. Что-то подсказывает, что он молча смеётся надо мной, по неизвестным мне причинам.

— А теперь, Дэвид, надень кольцо на палец Каролины.

Когда металл кольца соприкасается с кожей, я немного расслабляюсь. Дэвид стоически повторяет клятву. Нервозность — признак беспокойства. А какая женщина не нервничает на своей свадьбе? Дэвид радуется, беря меня в жены. Я вижу триумф. К чёрту насмешки Алека Кристоса над нашей любовью. Что он вообще понимает?

—Снова возьмитесь за руки, — командует судья Бэк. — Держась за руки, вы становитесь мужем и женой, и торжественно клянётесь любить и уважать друг друга, пока смерть не разлучит вас. Итак, в соответствии с законом Флориды и в силу полномочий, предоставленных мне штатом, я объявляю вас мужем и женой. Можешь поцеловать невесту, Дэвид.

Дэвид тут же отпускает мои руки. Он берёт моё лицо в свои ладони, проводит большими пальцами по волосам. Я теряю равновесие, когда он притягивает меня ближе. Я обнимаю его и сжимаю руки на задней части пиджака. Дэвид наклоняется, жадно целуя меня. Онготовсъестьменя.

— Моя, — шепчет он, а мои губы раздвигаются, впуская его язык. Руки Дэвида спускаются на мою талию. Одной рукой он проводит вдоль позвоночника, другой сжимает талию, наклоняя меня назад. Я стараюсь изо всех сил, но мышцы немного дрожат от напряжения. Меня переполняют чувства, я могу думать только о том, чтобы крепко держаться за Дэвида.

—Ну что, ты пометил свою женщину, Дэвид? У меня есть ещё дела. — Вмешательство Алека вызывает у Дэвида низкий рык.

Я не могу сказать точно, от чего кружится голова: от напряжённости момента или от скорости, с которой Дэвид поднимает меня. Я спотыкаюсь, и муж притягивает меня к себе. Судья Бэк стоит рядом, не обращая внимания на всплеск эмоций. Засунув руки в карманы, Алек стоит со скучающим видом. И только на лице отражается раздражение. Почему он здесь, если не выносит присутствия Дэвида?

— Немного бюрократии и закончим.

Мы втроём следуем за судьёй к комоду у стены, где стоит портфель и лежит папка с документами. Мы расписываемся, получаем свидетельство о браке, и я становлюсь замужней женщиной.

Алеккладётрукимненаплечиичмокаетвлоб.

— Удачи, — грубо говорит он, не показывая эмоций. Коротко кивнув Дэвиду и судье Бэку, Алек выходит из комнаты. Он громко хлопает входной дверью.

— Этот Кристос унылый сукин сын, — произносит судья Бэк.

— Мне казалось, что это заметно только мне, — говорю я.

Дэвидобнимаетменязаплечи, притягиваяближе.

— Судья, премного благодарен вам за потрясающую церемонию в такой короткий срок. Если вы не против, я подготовил для новобрачной небольшой сюрприз… — Он явно велит ему уходить.

—Конечно. Развлекайтесь и примите мои поздравления. — Дружелюбно попрощавшись, судья Бэк уходит, но, в отличие от Алека, не хлопает входной дверью.

—Мы женаты! — не скрывая восторга, восклицаю я. Я обнимаю Дэвида за шею. Улыбка сползает с моего лица, когда Дэвид сжимает мои запястья и прижимает к бокам. Он сжимает руки сильнее, хмурясь.

— Это что, твою мать, было, Каролина?

—Я-я не понимаю, о чём ты, — сбитая с толку, заикаюсь я.

—Алек был в нашей спальне и флиртовал с тобой перед свадьбой. Ты из меня дурака делаешь?

— Нет! — восклицаю я. — Конечно, нет. Он сказал, ты отправил его за мной, потому что я задерживалась. Я думала, он пришёл по твоей просьбе. Прости, Дэвид. Прошу, поверь мне.

Мой муж хмурится ещё больше, но затем, глубоко вздохнув, ослабляет хватку.

— Прости, Каролина. Алек иногда выводит меня из себя, и сегодня он пересёк черту с тобой в ванной.

— Но я думала, вы с Алеком друзья. — С чего бы ещё ему быть свидетелем на нашей свадьбе?

—Друг, бизнес-партнёр, всё такое. Он не станет болтать. Я думал, он будет тайным, а не пристающим к моей невесте, свидетелем. — На его лице появляется улыбка. — Теперь уже жене.

— Муж мой. — От слов по коже бегут мурашки. Дэвид Морган весь мой.

Дэвид наклоняется и жадно меня целует. Он выпрямляется и ослабляет галстук.

— Хорошо. Рад, что мы разобрались. Приступим к свадебному ужину?

—Да, пойдём. — Дэвид планировал наш свадебный вечер без моего вмешательства, и мне интересно, что же он придумал.

— Пойдём, сокровище моё, у нас есть отличная возможность научить тебя, как вести себя за столом. — Взявшись за руки, мы идём в столовую.

Не люблю смотреть, как ломают красоту.

Предупреждение Алека всплывает в памяти, но я отмахиваюсь от него. Алек Кристос ничего не знает о моём браке.

Глава 9

Три с половиной года назад

«Мерседес Купе» заводится одним нажатием кнопки. Ведя машину одной рукой, другой я активирую голосовой набор на панели управления.

— Только не говори, что всё отменяется, — отвечает на звонок Дора.

Сложно винить её за упрёк. После нашей (тайной) свадьбы с Дэвидом мои отношения с Дорой сильно ухудшились. Ежедневные разговоры и выходы в свет сократились до звонков раз в две недели. Дора не скрывает своего недовольства от резкого поворота в нашей дружбе.

— Нет, я звоню сказать, что уже выехала, — с улыбкой отвечаю я.

— Хорошо. До встречи, — вздыхает она.

Через несколько минут я паркуюсь возле «Бриза», одного из самых элегантных спа-салонов на юге Майами, и улыбаюсь. Всё-таки скоро мы с Дэвидом «по-настоящему» поженимся.

Воздух из кондиционера щекочет кожу, когда я подхожу к стойке регистрации. Из скрытых в стене колонок играет успокаивающая инструментальная музыка, а на телеэкране мелькают изображения природы. Дора стоит возле стойки, держа в руках бутылкурозовогошампанского.

— Ты в курсе, что я за рулём? — говорю я, обнимая её.

— Я думала, тебя привезёт Карло. — Может, мне кажется, но я слышу нотки зависти в ответе Доры.

—Нет, он днём с Дэвидом, который работает в машине. За счёт этого у него больше свободного времени дома.

— Он, должно быть, ужасно занят, — пищит Дора, уже не скрывая зависти.

—Что ж, дамы. Вы готовы? — Из-за большой деревянной двери появляется женщина в коричневой униформе.

— Как никогда. А вот и невеста! — восклицает Дора уже в хорошем расположении духа.

— Поздравляю, — отвечает женщина с натянутой улыбкой.

—Спасибо. Всё никак не привыкну к тому, что я теперь невеста, — признаюсь я. Мы следуем за женщиной по лабиринту слабо освещённых коридоров и заходим в маленькую комнату с двумя креслами для педикюра и набором инструментов для маникюра.

— Да уж, всё произошло так быстро, — вздыхая, бормочет Дора.

Хочется ответить какой-нибудь колкостью, но я сдерживаю себя. На моём месте Дора мгновенно приняла бы предложение Дэвида Моргана.

—Спасибо за поддержку, — говорю я, когда девушка выходит за бокалами для шампанского.

— Иногда я переживаю, что из-за Дэвида ты теряешь себя. Не ругайся на меня, — быстро добавляет она. — До него ты на все сто выкладывалась на учёбе, а теперь забросила колледж. Выпускной через две недели, но ты со мной не пойдёшь, это так грустно. Мы же поступали вместе, я думала, что и закончим тоже.

— Дора. — Я наклоняюсь, чтобы прикоснуться к её плечу. — Ты верная подруга, — говорю я. — И я ценю твою заботу. Правда. Дай мне объяснить. Я решила отложить учёбу после крушения самолёта, потому что Дэвид нуждался во мне. Из ужасной аварии родилось нечто прекрасное. Из-за аварии наши отношения быстро перешли на новый уровень. Я не могу полностью посвятить себя учёбе и одновременно помогать Дэвиду. Когда всё уляжется, я вернусь к учёбе осенью, — немного приукрашиваю я в конце. Мы с Дэвидом ещё не обсуждали это, но я уверена, что он согласится. Когда мы только начинали встречаться, ему нравилась моя дизайнерская деятельность. Он листал моё портфолио, задавая тонну вопросов о моде.

—Ладно. Жизнь твоя, и я не стану тебе указывать. Но ты такая талантливая. Пожалуйста, не отказывайся от карьеры, — уступает Дора.

— Ни за что, — отвечаю я.

Входят два мастера по маникюру и тут же начинают суетиться по комнате.

— Вы определились с цветом? — спрашивает меня одна из них.

— Бледно-розовый педикюр и красный маникюр, — тут же отвечаю я.

— Ого. Красный для свадьбы в высших кругах? Смело, — усмехается Дора.

— Дэвиду понравится, — уверенно произношу я.

— Что у тебя на руках?

Оторвав взгляд от итогового графика свадьбы, я в замешательстве смотрю на раздражённогоДэвида.

— Свадебный организатор прислала расписание. Тебе тоже должно было прийти.

—Я про ногти, — медленно поясняет он. — Красный лак? Каролина, серьёзно? Не подходящий выбор для невесты. На тебе словно десять алых отметин. Боже, ну и что мне с тобой делать?

Нахмурившись, ясмотрюнасвоиногти.

— Я думала, красное покрытие будет выделять меня. Оно всегда в моде. Я же изучала моду, я в этом профи. — Я смотрю на него, и моя игривая улыбка исчезает. Дэвид со вздохом закатывает глаза. Затем достаёт телефон из кармана и кому-то звонит.

—Пришли мне завтра утром мастера по маникюру. Моей невесте срочно нужен маникюр, — разочарованный тон Дэвида сменяется наигранным раздражением. — Спасибо, Бэт. — Ух ты. Это, наверное, его ассистентка. Дэвид убирает телефон и недовольно смотрит на меня. — Завтра выбери цвет, сочетающийся с твоим педикюром.

— Это действительно так необходимо, Дэвид? — неуверенно спрашиваю я.

Он резко наклоняется, положив руки по обе стороны от меня. Наши лица так близко, чтоячувствуюегодыхание. Язакрываюрот.

— Не спорь со мной. Никогда.

Онотстраняетсятакбыстро, чтостулчутьнепадаетназад.

— Извини, — шепчу я, не понимая, в чём провинилась.

ПлечиДэвидаопускаются, ионкачаетголовой.

— Нет, — ворчит он. — Это ты извини. У меня сложности на работе, и я срываюсь на тебе. — Он отодвигает соседний стул и протягивает ко мне руки. Через секунду я уже в его объятиях, и он гладит меня по голове.

— Всё нормально. Ты же не специально.

— Конечно, сокровище моё. — Я утыкаюсь лицом в рубашку Дэвида. Когда он злится, что случается редко, тут же просит прощения. На него столько свалилось. Естественно, что у него стресс. Если нельзя скинуть напряжение на любимых, как тогда расслабляться?

— Я кое-что хотела с тобой обсудить, — говорю я, когда дыхание Дэвида успокаивается.

— Что же? — говорит он уже мягче.

— Хочу вернуться к занятиям осенью. Ну, после свадьбы и медового месяца, когда ты вернёшься к работе. Хочу закончить колледж. Что скажешь?

Дэвидзастывает. Руказамираетнасерединемоихволос.

—У тебя разве будет на это время, Каролина? Ты займёшься ремонтом дома и благотворительной организацией. И это только начало обязанностей моей жены. Ты должна будешь посещать ужины с клиентами и различные мероприятия. Тебе нужно будет присоединиться к различным благотворительным советам и наладить связи с женщинами в клубе. Сейчас не до учёбы, сокровище. — Его не переубедить.

— Но, Дэвид… — я пытаюсь возразить.

—Ты не хочешь жить в браке? Для нас обоих всё изменится.

С его точкой зрения сложно спорить. В наших отношениях Дэвид принимает решения, а я только им следую. Ему тридцать, а значит он взрослее и опытнее меня, и я доверяю ему. И глубоко в душе я боюсь, что если начну возражать, ему будет всё равно. Один его неодобрительный взгляд, и я становлюсь словно щенок, испугавшийся, что расстроил хозяина.

Из нас двоих у Дэвида более разборчивый взгляд. Чаще всего я благодарна ему за наставления, потому что иначе я бы не знала, как вести себя в обществе. Он понимает, чего ждут от главы империи «Морган Файненшл». Брак с таким важным человеком влечёт за собой определённые требования. Слова Дэвида имеют смысл: как я смогу посвятить себя учёбе, если должна учиться быть женой? Я всю жизнь сама принимала решения, но теперь всё изменилось. Я теперь жена, часть команды. Было бы эгоистично думать, что моя жизнь останется прежней.

Если быть женой Дэвида значит сменить цвет лака для ногтей и отложить учёбу, я согласна. Общение и любовь, которую я получаю взамен, важнее боли и смущения Дэвида.

Следующим утром пребывает мастер по маникюру, чтобы сменить цвет моих ногтей на «Туту», который сочетается с моим педикюром. Когда лак высыхает, я с гордостью смотрю на свои пальчики.

И с облегчением думаю, что Дэвиду понравится.

Четыре дня спустя в окружении трёхсот гостей Дэвид кружит меня на танцполе. Светодиодные лампы выводят нашу монограмму — я узнала об этом от организатора — на полу, на котором мы танцуем. Юбка из тафты моего свадебного платья от «Оскар де ла Рента»[9] переливается от световых эффектов. Под ослепительными огнями обручальное и помолвочное кольца гордо сверкают на моём безымянном пальце. Пока мы с Дэвидом танцуем отрепетированную программу, солист поёт I’ve Got You Under My Skin[10]. Сегодня я чувствую себя настоящей принцессой. В смокинге цвета вороного крыла Дэвид очень похож на настоящего Прекрасного принца. Он весь вечер смотрит на меня с благоговением.

— Ты прекрасно держишься, — шепчет он мне на ухо. — Все гости хотят знать, где я тебя прятал. — Я дрожу от восторга, сдерживая смех. Хореограф, который ставил первый танец молодых разозлился бы, увидев, как я не попадаю в ритм, растворившись в объятиях Дэвида, но я не могу сдержаться. — Все мужчины глаз не могут отвести от моей жены.

— И пусть, я всё равно твоя.

— Чертовски верно. — Дэвид прижимает меня ближе. Я прижимаюсь к нему, довольно вздыхая. Многих женщин отталкивают собственники, но для меня дар осознавать, что Дэвид хочет меня всю.

После танцев нас ждёт ужин и ещё больше танцев. В конце концов, я умоляю Дэвида уйти с танцпола, и иду за ним по бальному залу, чтобы встретить наших гостей. Из трёхсот человек я немногих знаю лично. Здесь Дора с родителями и ещё пара друзей из колледжа. Большинство остальных, так или иначе, относятся к семье Морганов — они либо партнёры по бизнесу, либо друзья, а чаще всего и то, и другое.

— Теперь, когда вы официально женаты, может, расскажем, Каролине про наш спор?

Рука Дэвида сжимается на моей талии, когда я вижу Алека Кристоса. Цветочное кружево на лифе платья впивается в кожу. Подняв голову, я изучаю выражения лица мужа. Он скрывает эмоции. Если он и обеспокоен тем, как Алек подчёркнуто произнес «официально», Дэвид не показывает этого.

— Каролине это не интересно.

Тут я замечаю, что Алек пришёл с девушкой. Статная блондинка с кукольной фигурой. Её неестественно большая грудь вот-вот выпадет из чёрного бандажного платья. В сером смокинге и чёрной рубашке Алек выделяется среди «пингвинов» на вечеринке. Он словно воплощение Брюса Уэйна и Дэвида Ганди[11]. Звоночек осознания шокирует меня, когда я смотрю на Алека Кристоса.

Это же твоя свадьба! Нельзя засматриваться на другого мужчину! Моментальная реакция на Алека потрясает меня.

— Брось, дружище, ей понравится. — И хотя его тон дружелюбный, в напряжённых плечах угадывается агрессия.

— Алек, ты не представил нас своей девушке. Я Каролина. Спасибо, что пришли на наш праздник. — В попытке разрядить ситуацию, я протягиваю руку пластиковой блондинке. Дэвид зачем-то продолжает везде приглашать Алека, хотя его компания, очевидно, раздражает мужа.

— Я Керри. Поздравляю! — восклицает девушка Алека, энергично пожимая мою руку.

Необращаянаменявнимания, Алекпродолжает:

—Мы с Дэвидом всегда любили дух соперничества. Правда? — Дэвид ещё сильнее хмурится, он явно недоволен. — Тогда в отеле «Монро» ты привлекла внимание нас обоих. Прости, Каролина, но спор был моей идеей.

ЯмедленноповорачиваюськАлеку, почтибоясьспросить.

— Какой спор?

— Серьёзно, Алек? Ты решил вспомнить об этом именно сейчас и испортить моей жене праздник. — В его словах я слышу угрозу.

— Дэвид, это же просто шутка. В конце концов, ты выиграл. — Алек сосредотачивает всё своё внимание на мне. Не понимаю, почему Дэвид утаил от меня такую глупость. Мы редко общаемся, но каждый раз, когда Алек рядом, он не думая высказывает своё мнение. Он ничего не приукрашивает и не утаивает. — Мы оба захотели тебя, поэтому решили устроить матч. «Дельфины» проиграли, Дэвид выиграл, оно и хорошо. Я не лучшая партия для брака. Лучший из нас получил приз, верно, Дэвид? — Алек неприятно улыбается.

Дэвида трясёт от нескрываемого гнева. А у меня дрожат колени. Повезло, что длинная юбка скрывает мою реакцию от любопытных глаз. Его слова — полный бред, но меня охватывает чувство потери. Но почему? Алек сам сказал, что не хочет жениться. Я о нём так ничего и не узнала за всё время знакомства. У него много тайн, Дэвид же — открытая книга. Алек — мастер игры в шахматы, а я ни разу не играла. В то же время мне любопытно, как развивалась бы история, если в ту ночь в клубе меня нашёл не Дэвид, а Алек…

О чём ты думаешь, чёрт возьми? Будь у меня возможность, я бы ударила себя. Все это уже не важно. Я с Дэвидом, пока смерть не разлучит нас. Дэвид Морган мой идеальный муж.

Поднявголову, яширокоулыбаюсьДэвиду.

— Какое счастье, что ты выиграл тот спор, — с обожанием бормочу я.

Черты лица Дэвида смягчаются, и он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Когда он отстраняется, Алека и девушки уже нет на танцполе. Больше о спорах и Алеке Кристосе этой ночью не вспоминаем. Дэвид не отпускает меня ни на шаг от себя, а я и не хочу уходить.

Когда мы, наконец, возвращаемся в поместье Морганов, на часах уже половина третьего ночи. Когда Карло открывает дверь, чтобы помочь мне выбраться из машины, я едва держу глаза открытыми. В одной руке у меня туфли цвета слоновой кости на шпильке с ремешком и красной подошвой. В другой — бледно-розовый клатч, на покупке которого настоял Дэвид. На запястье блестит бриллиантовый браслет. Муж подарил мне его перед свадьбой. Я ещё никогда не выглядела такой гламурной. Весь наряд стоит больше, чем я получила, продав свой старый «Сатурн». В пять раз. Я весь вечер сомневалась в реальности происходящего. Да, моя жизнь определенно изменилась. Золушка стала принцессой.

— Ой! — восклицаю я, взлетев над дорожкой. — Что ты делаешь? — Взбодрившись, я смеюсь то того, что Дэвид без труда несёт меня к входной двери.

— Переношу тебя через порог, сокровище моё. Для такой прекрасной невесты должны быть соблюдены все традиции.

Отегочувственногообещанияпокожебегутмурашки.

— Мммм. Значит ли это, что тебе хватит сил на супружеский долг?

Карло идёт впереди, чтобы открыть дверь. Муж смотрит на меня, и глаза его темнеют. Он не отвлекается и ничего не говорит водителю, когда мы входим в дом.

— Спасибо, Карло! — Я оглядываюсь назад, чтобы взглянуть на Карло, но мужчина уже закрыл за нами дверь.

Дэвид поднимается, перешагивая через две ступени, широким шагом двигается к спальне. Он бросает меня на кровать. Я не могу сдержать смех, упав на подушку. Я уронила туфли и сумочку где-то по дороге. Я окидываю Дэвида, стоящего рядом, взглядом. Триумф делает его осанку прямее, а плечи шире. Хищный голод одновременно возбуждает и пугает меня.

— Что ты там говорила насчёт супружеского долга?

Всего несколько часов спустя Дэвид помогает мне забраться в роскошный седан. У нас ранний вылет в Атланту, откуда мы двинемся в Южную Африку для сафари в медовый месяц. Я засыпаю на ходу. Каждый шаг отдаётся болью в лодыжках из-за туфель, которые были на мне вчера. Болит всё. Я благодарна Дэвиду за то, что он ведёт меня, куда нужно, обнимая за плечи.

— Думаю, хорошо, что нас ждёт семнадцатичасовой перелет из Атланты, хм? — в шутку говорит он, проводя рукой по моим волосам, пока Карло ведёт машину по тёмным улицам.

Уткнувшись лицом ему в грудь, я радостно мычу в ответ. Дэвид смеётся, от него до сих пор пахнет зубной пастой.

Лучше и быть не может.

В машине заиграла классическая музыка — любимый жанр Дэвида. Музыка убаюкивает меня, и я сплю до самого аэропорта, пока Дэвид не будит меня.

—Просыпайся, сокровище моё, — шепчет Дэвид мне в волосы.

Пассажирская дверь открыта, и Карло терпеливо ждёт, пока я выйду из машины. Дэвид выходит следом и стоит всего в шаге от меня, я чувствую его тепло. Карло достаёт наш чемодан из багажника. Когда всё готово, Карло вежливо кивает в нашу сторону и как всегда молчит. Должно быть, сегодня меня переполняет любовь, потому внезапно меня охватывают эмоции, и я не могу сдержаться.

Карло застывает, когда я хватаю его за бицепс.

— Спасибо за всё! — едва не кричу я. — Увидимся через две недели. — Старик бросаетвзгляднамоегомужа, затемсмотритнаменяикивает.

— Да, мэм, — отрывисто произносит он. Я чувствую неловкость, но виню в этом ранний час и эмоциональную перегрузку.

Далее Дэвид ведёт меня на регистрацию и в зал ожидания для пассажиров бизнес-класса. В шумном аэропорту, положив одну руку мне на спину, он тихо обращается ко мне.

— Каролина, необязательно благодарить за каждую мелочь.

Ясмотрюнанего, нахмуривброви.

— Мне неудобно молчать. Карло и Миранда так сильно нам помогают. Ничего не могу с собой поделать.

Ондавитмненаспину.

—Ты не поняла, Каролина. Прекрати их благодарить, — произносит он окончательно. Я открываю рот, чтобы поспорить, но тут же закрываю. Ещё один пример того, что я не понимаю, как жить в мире Морганов.

Нет ничего плохого в том, чтобы высказывать благодарность. Я отмахиваюсь от этой мысли. У нас медовый месяц, и я не хочу начинать его спором.

В конце концов, мы проходим на посадку и занимаем роскошные кожаные сиденья. К каждому месту прилагается печатное меню, туалетные принадлежности и даже пижама.

— Ого, — пораженно шепчу я.

— Я только начинаю тебя баловать, — с обожанием произносит Дэвид.

—Я не знала, что такое бывает. Меня поражает такое великолепие. Я не хочу злить тебя. Меня просто постоянно удивляет, как прекрасен твой мир. — Я застёгиваю ремень безопасности и со счастливым вздохом откидываюсь в кресле.

—Что ж, ты привыкнешь к такой жизни. Я хочу положить мир к твоим ногам. — Дэвид жестом обводит самолёт и других пассажиров, занимающих огромные кресла. — Ожидай только самого лучшего, сокровище моё, и не меньше.

Янемогусдержатьулыбку.

— Мне повезло, что ты выиграл тот спор.

На лице Дэвида появляется тень. Но она исчезает также быстро, что я думаю, а не показалосьлимне. Маскабезмятежностискрываетегомысли.

— Нет, это мне повезло.

Высоко в облаках бортпроводница приносит завтрак. Меня переполняет адреналин, и усталость как рукой снимает.

— Я взял на себя смелость записать тебя на еженедельный маникюр в «Бризе», — легко произносит Дэвид, глотнув кофе.

— Ой, а зачем мне маникюр каждую неделю? Когда лак начинает облезать, я сдираю его сама. Ужасная привычка. К тому же, из-за шитья и черчения ногти быстро ломаются. Но все равно спасибо. — Надеюсь, он слышит искренность в моих словах.

— Каролина, — терпеливо произносит Дэвид. — Ты забыла обо всех мероприятиях, что ты должна будешь посещать со мной и без меня?

Самолёт трясет в зоне турбулентности, и чай выплёскивается на столик, что даёт мне время собраться с мыслями.

— Без тебя?

—Официально, ты не являешься работником, но должна налаживать связи для «Морган Файненшл», как и я. — Дэвид наклоняется через проход между нами и берёт меня за руку. По-рыцарски целует мои костяшки пальцев. — То есть общаться с жёнами моих партнёров за обедом, играть с ними в теннис в клубе и устраивать званые ужины у нас дома. И это только начало, ведь я уверен, что тебе понравятся эти женщины. Вы подружитесь, а я получу их поддержку.

— Звучит немного цинично, — замечаю я, прежде чем осознаю, как критично это звучит.

Дэвидмоментальнонапрягается, номягкопроизносит:

—Такова жизнь, Каролина. Мы женаты уже пару месяцев, но ведь никто не знал. Теперь в городе известно о тебе, а значит, тебе отведена роль. Ты же справишься?

Я думаю о том, что могу разочаровать Дэвида. А я этого не хочу. Сердце болит от одной только мысли о потере Дэвида.

—Конечно, я справлюсь со всем, что тебе потребуется, — быстро отвечаю я. Он одобрительно кивает и откидывается в кресле.

— Есть ещё кое-что.

— О?

— Я люблю тебя.

Я лучезарно ему улыбаюсь. Поэтому я и вышла за Дэвида Моргана. Он безнадёжный романтик.

— И я тебя.

Дэвид подвигается ко мне и целует в губы. Он на вкус как кофе и апельсиновый сок.

— Ты и не заметишь, как мы окажемся в Йоханнесбурге. Что хочешь увидеть во время сафари больше всего?

Я поворачиваюсь к Дэвиду, игнорируя вспышки боли в рёбрах и воспоминания, которыеонивызывают, расслабляясьнаподголовнике.

— Львов. Они сильные и прекрасные и напоминают мне любимого.

— Ты очень прямолинейна, Каролина Морган.

— Это… это плохо? — обеспокоенно спрашиваю я.

—Нет, сокровище моё. Тот факт, что твоё сердце открыто для мира заставляет меня любить тебя ещё больше.

Глава 10

Три года назад

По настоянию Дэвида после возвращения из Южной Африки мы составляем расписание. Он настаивает на строгой рутине, а я со своей задачей по ведению хозяйства следую его требованиям.

Каждое утро я хожу в спортзал и два часа занимаюсь, чтобы быть в форме, а также общаюсь с жёнами и партнёрами клиентов «Морган Файненшл». Дважды в неделю у меня занятие с тренером, где я встречаюсь с Мэдисон — женой одного из самых крупных клиентов Дэвида. По понедельникам я хожу на маникюр — строго бледно-розовый. По вторникам организовываю благотворительные обеды. По средам проходят заседания совета Фонда Морганов. В четверг я хожу по магазинам и часто возвращаю те вещи, которые не одобряет Дэвид. На выходные Дэвид оставляет то, что считает приемлемым. В моей жизни есть время и для процедур по уходу, то есть походов в спа-салон на восковую депиляцию и принятия солнечных ванн. Ремонт в доме не заканчивается. Мы с дизайнером интерьера переходили из комнаты в комнату, переустраивая дом. Если бы мне кто-то сказал, что я буду занята больше, чем была на двух работах и учёбе, я бы рассмеялась ему в лицо. Звучит просто, но домашние дела часто заканчиваются необходимостью угодить мужу. Существуют невидимые пути, которым я должна следовать без карты. И когда я оступаюсь, результаты… неприятные.

Больше никакой учёбы. Никакой работы. Не остаётся и студенческих долгов и воспоминаний о забытой жизни. Я — жена Дэвида Моргана, я отвечаю за ведение домашнего хозяйства Морганов и репутацию семьи.

Реальность не такая сказочная, как я ожидала, когда выходила за Дэвида. Чем больше времени мы проводим вместе, тем сильнее отдаляемся. После работы он не хочет разговаривать. Большинство ночей проводит у себя в кабинете за запертой дверью. Иногда мне кажется, что я больше забочусь о браке, чем Дэвид, который так на нём настаивал.

Сегодня солнце освещает бассейн. Это мой последний шанс загореть перед благотворительным фестивалем Морганов, который пройдёт завтра вечером. Дэвид недавно заметил, что моя кожа стала болезненно-бледной, поэтому я стараюсь вернуть ей здоровый блеск.

— Миссис Морган, ваш обед. — Миранда держит в руках поднос с йогуртом, ягодами, зёрнами и холодной водой. Одобренная Дэвидом еда. Она осторожно накрывает стол рядом со мной стеклянной посудой, салфеткой и приборами.

— Спасибо, Миранда. Выглядит чудесно. — Я поднимаю спинку шезлонга и улыбаюсь ей с благодарностью. Благодарить Миранду и Карло вслух — моё маленькое неповиновение приказу Дэвида не делать этого, но я отказываюсь быть грубой.

— Всегда пожалуйста. Позовите, если что-то понадобится. — Морщинки на лице Миранды становятся заметнее, когда она улыбается в ответ и уходит.

Я удобно устраиваюсь, подняв спинку до упора. Скрещиваю ноги и надеваю солнцезащитные очки, чтобы солнце не мешало есть.

— Какое удовольствие может доставить простое блюдо, — раздаётся завораживающий голос, и я подпрыгиваю от удивления. Свободная рука оказывается на груди, в попытке замедлить подскочивший пульс. Я вскидываю голову и вижу Алека Кристоса, загораживающего мне солнце. Как всегда на нём дорогие брюки серого цвета, белая рубашка с закатанными рукавами и большие чёрные часы.

— Ты меня напугал. — Будучи не в настроении для загадок, я игнорирую его замечание. — Дэвид в кабинете. Если хочешь поговорить с ним, иди туда. — Алек сам виноват, что я грублю. Он появляется, когда я меньше всего ожидаю, и всегда переходит границы, вызывая дискомфорт.

— Хорошо, потому что я пришёл не к Дэвиду. — Алек садится возле моих скрещенных ног. Ни о каком уважении чужого личного пространства не может идти речи, когда он сидит так близко. Несмотря на ясное небо, на нём нет солнцезащитных очков. Мужчина, обычно не проявляющий эмоций, с любопытством разглядывает меня.

— Говоришь загадками, — обвиняю я.

—Правда? По-моему всё ясно. Каролина, я пришёл к тебе. — Он не касается меня, но я ощущаю Алека всем телом. Волоски встают дыбом. Во рту становится сухо. Я начинаю заламывать пальцы, чего обычно не делаю. Внутренняя реакция вызывает тревогу. Этот мужчина вызывает тревогу. Меня тянет к нему и одновременно от него хочется бежать.

— Что тебе может быть от меня нужно?

Медленно, очень медленно, Алек протягивает руку к моему лицу. Сердце замирает, когда мне кажется, что он коснётся моей щеки. Вместо этого он снимает с меня очки.

— Так-то лучше, — бормочет он. Мне кажется, он смотрит мне прямо в душу.

«Он же не твой муж», — гневно напоминает мне голос разума. Ничего не могу с собой поделать. Что-то в Алеке пробуждает любопытство. Он продолжает появляться в самые необычные момента, и когда он рядом со мной, он по-настоящему разговаривает. Не ведёт светские беседы. Нет, он действительно разговаривает. Чем дольше я в браке с Дэвидом, тем меньше нормально общаюсь с людьми. Не помню, когда в последний раз говорила с кем-то, кто хотел бы услышать моё личное мнение. Когда Алек рядом, я словно оживаю. Да, он определённо красив, но это не всё. Под его физической привлекательностью и за таинственным взглядом и насмешкой я вижу потенциального друга.

Неудивительно, что он не отвечает на вопрос. От него исходит аура силы и контроля. Сомневаюсь, чтоонпозволяеткому-либоначинатьразговор.

— Я был разочарован, узнав, что ты бросила колледж, — говорит он, нахмурив тёмные брови.

— Как ты узнал? — Я не стану говорить ему тоже, что и Доре про возвращение на учёбу. С каждым днём эта мечта становится все неисполнимее.

—Информация имеет большую ценность. Моё дело её получить. — Он пристально смотрит, пододвигаясь ближе. Он по-прежнему не касается меня, но я чувствую себя жертвой, загнанной в его сети. — Особенно когда информация касается такой очаровательной девушки.

И тут я понимаю, что он играет со мной. Снова. Я начинаю злиться. Почему я позволяю емутаксебявести?

—У тебя стальные нервы, раз ты позволяешь себе такое поведение. Я замужняя женщина, Алек. Мне стоит напомнить тебе, что мой муж один из твоих друзей?

—Не стоит. — Взгляд Алека ожесточается. — Но тебе следует знать, что мы с Дэвидом никогда не были друзьями. Он значит для меня не больше, чем просто партнёр по бизнесу.

— И почему я не удивлена, — ворчу я. — Наверное, сложно дружить с человеком, который скрывается под доспехами загадочности.

Я впервые слышу, как он смеётся. Он всё делает так сексуально. Как такое возможно? Его хриплый смех заставляет меня отвести взгляд в надежде отвлечься от запретного притяжения, которое я чувствую рядом с ним.

— Ты меня подловила, Каролина.

— Чем конкретно ты занимаешься? — выпаливаю я, желая лучше узнать его.

— Не хочу портить тебя такой информацией. — Он ухмыляется, словно я забавляю его.

— Хватит загадок. — Не знаю, откуда берётся злость, но я не хочу останавливаться. — Эти игрушки уже устарели. Скажи, что тебе от меня нужно и двинемся дальше. Каждый раз, общаясь со мной без присутствия Дэвида, ты ставишь меня в неудобное положение перед мужем.

Весельепропадаетсеголица.

— Не такие у меня намерения, Каролина. — Он хмурится. Сильно. Его несчастье влияет и на меня. Я никого не хочу расстраивать, даже если Алек и ставит меня в тупик временами. — Это не совсем так. Во-первых, признаю, я заставал тебя одну, потому что мне нравится злить Дэвида. Но проведя с тобой всего пару минут, я понял, что дело не только в этом. Мне нравится быть с тобой. В отличие от большинства людей из моего окружения, тебе ничего от меня не нужно. Даже наоборот, ты отталкиваешь меня. Таких людей, как я, это сильно заводит.

— Я вовсе не пытаюсь тебя соблазнять! — тут же произношу я. — Я замужем, и я не буду твоей пешкой против мужа. Как ты не поймешь?

ЧелюстьАлекасжимаетсяотнапряжения.

— Может, я и пришёл на твою первую свадьбу с нечистыми намерениями, но теперь я вижу, что Дэвид выбрал в жёны не просто красивую девушку. В тебе есть дух и интеллект. После твоей второй свадьбы, я осознал, что ты точно недоступна. Я продолжаю искать общения с тобой, потому что думаю, что мы во многом похожи.

В горле встаёт ком от эмоции, которую я не решаюсь назвать. Дух и интеллект? Это, наверное, самыедобрыеслова, которымименякогда-либоописывали.

— Что у нас может быть общего? — Хочу спросить с недоверием, но Алек слышит нотки чего-то ещё в моём голосе. Видимо, моя реакция расстраивает его. Я говорю без злобы. Я удивлена мыслью, что он так понимает меня.

Алекизучаетменяхолоднымвзглядом.

— Бедность. Амбиции. Стойкость. Этого достаточно? — Я не могу понять большую часть. Откуда он может знать, что я росла в бедности? И всё остальное… он словно прочитал историю моей жизни. Он почему-то хочет поговорить о человеке, существование которого мой муж не хочет признавать.

По телу пробегает дрожь. Гнев сильной болью пронзает моё тело. Неожиданно я хочу заплакать.

Мне так одиноко.

Из-за отсутствия отца и брата Дэвид поглощён работой и редко бывает рядом. А когда он дома, его всё раздражает. И все эти общественные мероприятия — все те женщины не хотят со мной дружить. Они словно соперничают со мной в том, у кого самые последние модные новинки и самые дорогие украшения. Я месяцами не вижусь с Дорой. Я словно теряю контроль над своей жизнью.

Алек встаёт и меня охватывает страх. Не уходи! Я хочу схватить его за руку и умолять остаться и поделиться историями, которые сделали его тем мужчиной, что стоит передо мной.

— Я… я не знаю, что сказать.

Алек засовывает руки в карманы. Он стоит уверенно, взгляд направлен на поместье надругойсторонерекиКоралГейблс.

— Ничего не говори. Ты права. Мне не следовало приходить.

В этот момент, я нахожу в себе силы действовать. Прежде, чем он уходит, оставшись незнакомцем, я вскакиваю и хватаю его за запястье. Я чувствую словно удар током. Связь между нами такая сильная, что заставляет меня отдёрнуть руку и молча застыть. Алек смотрит на меня, поджав губы.

Что бы я ни хотела признать, что бы ни хотела спросить, фраза остаётся на кончике языка. Смотря на мужчину, который когда-то показался мне дьяволом, я понимаю всю правду. Алек такой же смертный, как и я, он также несовершенен.

— Прости, — шепчу я, смотря на его горло. Слова предназначены нам обоим.

— Ты мне ничего не должна, уж точно не извинения, — усмехается Алек. Затем он уходит, не оборачиваясь. Я безвольно падаю на шезлонг, не совсем понимая, что только что случилось.

Если Дэвид узнает об этом… Страшно представить, что сделает мой муж, узнав, что Алек заходил и видел меня в одном бикини. Несмотря на мой вид, Алек не щурился и не облизывал губы, как если бы я возбуждала его.

Алек Кристос видел меня.

Не знаю, стану ли я когда-нибудь прежней.

***

– Как идёт подготовка?

Несмотря на то, что ужинаем мы вдвоём, Миранда всё равно подаёт по три блюда. По пятницам мы с ней вместе придумываем меню на следующую неделю, основываясь на наших с Дэвидом расписаниях. На выходных Дэвид одобряет меню или делает поправки. Он как-то объяснил, что так мы избежим неудачных сюрпризов. Все блюда должны быть с низким содержанием сахара, натрия и, конечно, без консервантов или этих жутких ГМО. Дни вредной еды для меня закончились. Я лучше чувствую себя физически и никогда не выглядела так хорошо, но я скучаю по картошке фри и молочным коктейлям из «Макдоналдса».

Задав Дэвиду вопрос, я осторожно откусываю кусочек лосося, стараясь изящно жевать.

— Всё готово. После ужина рассмотрим график на завтра, и я прочитаю тебе речь.

Как мы докатились до такого? У меня появляется внезапное желание с грохотом бросить приборы на тарелку. Хочу схватить Дэвида за плечи и встряхнуть. Такое чувство, будто мы уже десять лет женаты, а не год. Любящий, заботливый, сногсшибательный Дэвид оставил меня. Мы словно чужие друг другу, а не влюблённые, хотя сексуальное желание у Дэвида после свадьбы не пропало. Мне не хватает романтики и свиданий. Если мы теперь и ходим на открытие выставок, то только если их устраивает потенциальный клиент.

Несмотря на то, что я провожу большую часть времени в окружении женщин, я никому не доверяю. Рядом нет того, у кого можно узнать о взлётах и падениях в браке. Нормально ли, что мы отдалились с Дэвидом? Я отчаянно нуждаюсь в совете от кого угодно.

— Отлично, — сухо улыбаюсь я. Как ни странно, он отвечает тем же. В последнее время муж редко мне улыбается, и я решаюсь открыться ему. — Дэвид, я хочу кое-что спросить.

—Да? — Он кладёт вилку и нож поперёк верхнего правого угла тарелки. Тут же появляется Миранда, чтобы убрать посуду.

—Я так мало работаю над дизайнами в последнее время. — Это ещё мягко сказано. Но если скажу, что стиль жизни, которому он требует следовать, вызывает желание разрыдаться от скуки, раню его чувства. Я выучила, как важно быть осторожной с эмоциями Дэвида. — Моя творческая жилка требует работы. Хочу знать, будешь ли ты против, если я снова займусь этим?

Уголки его губ немного опускаются. Я понимаю, что он размышляет. Обдумывая моюпросьбу, Дэвидоткидываетсянаспинкустула.

—Когда закончится фестиваль, у тебя появится больше свободного времени, — произносит он.

Задержав дыхание, молча киваю. Я пытаюсь не придавать большого значения своей просьбе, но я ужасно хочу этого. Дизайн одежды для меня — способ эмоциональной разрядки.

Наконец, Дэвидпродолжает:

— Не вижу ничего плохого в твоём маленьком хобби, если только оно не помешает твоим обязанностям жены и бизнесу.

— Вовсе нет, — торопливо отвечаю я, пытаясь не скривиться от слов «маленькое хобби». Звучит ужасно похоже на слова моей матери. Во времена, когда мы ещё общались.

—Тогда ладно. Можешь использовать гостевую комнату в восточном крыле в качестве студии, но ты должна будешь поддерживать там порядок. — Команда ясна, но она не мешает мне радоваться.

— О, спасибо, Дэвид! — восклицаю я. Отодвинув стул, я преодолеваю расстояние между нами и обнимаю его за шею. Чмокнув его в щёку, я удовлетворенно вздыхаю. — Для меня это так много значит.

Тело мужа напрягается.

— А я что, мало тебе даю? — Голос надрывается. Определенно это знак, что он злится. Дэвид тянется к шее и хватает меня за запястья. Он отталкивает меня. Я начинаю паниковать. Я не хочу расстраивать его своей просьбой. Каким-то образом я умудрилась испортить ему настроение. Почему я всё время всё порчу?

Ябыстроначинаюегоуспокаивать.

— Нет, нет. Ты даёшь мне всё, чего только можно желать. Просто… мне так нравится работать руками и разрабатывать одежду.

С приглушенным скрипом его стул отъезжает назад по мраморному полу. Одной рукойонвсёещёсжимаетмоёзапястье.

— Ужин окончен, — коротко бросает Дэвид. Он идёт к кабинету, а я едва поспеваю за ним.

Мне позволено заходить в комнату только с разрешения Дэвида. Он захлопывает дверь.

Один.

Два.

Три вздоха спустя, он хватает меня за горло. Прижимает к стене. Он сжимает руку недостаточно сильно, чтобы оставить синяк, но достаточно, чтобы удержать меня на месте. И напугать меня так, чтобы кровь застыла в жилах.

Он встаёт так близко, что я чувствую на своём лице его дыхание с запахом лосося. Я хочу отстраниться, но по опыту знаю, что только сильнее его разозлю. Такое происходит не в первый раз. Самое страшное, что его агрессия не удивляет меня. Шок сменяется онемением и остаётся только страх. Сколько всё продлится в этот раз? Смогу ли я скрыть физические увечья?

— Всё данное тебе можно забрать обратно, Каролина. — Раздаётся глухой стук. Это он бьёт меня головой об стену. Хватка усиливается, становится тяжело дышать. Сердце бешено стучит в груди. — А теперь проси прощения.

— Прости, — хриплю я.

—Чертовски верно, — рычит он. Он разжимает руку, меня шатает. Ноги не держат, и я падаю на колени. Сильно он тебя не покалечит. Завтра фестиваль, и если ты появишься вся в синяках, люди начнут задавать вопросы. — Ты хоть понимаешь, сколько женщин готовы убить за право быть моей женой? Я запросто могу заменить тебя. Ты этого хочешь, Каролина?

Обжигающие слёзы катятся по щекам. Да! Именно этого. Хочу освободиться от тебя. Неожиданно я оказываюсь на полу. Один жёсткий удар в рёбра лишает меня возможности дышать.

Дэвид оказывается рядом, хватает меня за волосы и дёргает, заставляя посмотреть емувглаза.

— Выход только один, Каролина. Не вынуждай меня к нему прибегнуть.

Каждый вдох наполняется отчаянием. Сердце бьётся так сильно, что мне кажется, случится сердечный приступ. Он говорит о моём убийстве? Нет. Нет.

Нет.

— Я люблю тебя, Дэвид, — хриплю я. Попытка освободиться.

Он тут же отпускает меня. Одной рукой подхватывает меня под колени, другой обнимает за плечи. Он без усилий поднимает меня, садится в кресло, аккуратно усадив меня к себе на колени.

—Не зли меня, сокровище. Не заставляй наказывать за то, что принимаешь меня как должное. Я хочу баловать тебя и обожать, но это невозможно, когда ты дерзишь.

Я шмыгаю носом, уткнувшись ему в грудь. Мой мучитель и моя защита. Бессмыслица. Но я в ужасе, и если он хочет меня успокоить, я согласна. Дэвид прижимаетменяксебе, нежногладяповолосам, которыечутьневырвал.

— Всё хорошо, сокровище моё. Я прощаю тебя. После фестиваля начнём делать тебе студию.

Рыдание переходит в редкие всхлипы, и я киваю ему в шею, умоляя о спокойствии.

— Спасибо.

— Хорошая девочка, — утешает он.

Я слепо прижимаюсь ближе к нему. Да, я знаю, что всё это ужасно ненормально. Мне стоит спасаться бегством. Но кто мне поверит? У Дэвида образ примерного мужа, а у меня — любимой жены. Никто не допускает мысли о том, что он бьёт меня. И большую часть времени он меня игнорирует. Всё не так плохо. Он удовлетворяет все мои нужды.

И ещё такое чувство, словно я с каждым днем неизбежно приближаюсь к тому, чтобы сломаться.

***

Визажист ничего не говорит про бледно-фиолетовые отпечатки пальцев на моей шее. Также как парикмахер и организатор мероприятия, который заскочил утром обсудить последние детали фестиваля. Может богатство и престиж Морганов заставляют людей молчать. Какой бы ни была причина, никто не осмелился спросить об отметинах на моей коже или о том, почему я опираюсь на левый бок из-за боли в рёбрах справа.

Смотря на себя в зеркало в полный рост, я едва узнаю женщину в отражении. Я вообще существую? Всё чаще я задаюсь вопросом, не утратила ли я себя под недостижимым образом миссис Морган. Помолвочное и обручальное кольца на моей руке тяжёлые, как якорь, что связывает меня с именем Морганов.

— Ты совершенство. — Дэвид оказывается за моей спиной, окидывает моё тело голодным взглядом. — Закрой глаза, — командует он.

Я подчиняюсь. Что-то сжимается вокруг моей шеи, и я в страхе распахиваю глаза. Бриллиантовый чокер сверкает в свете ламп. Посмотрев на Дэвида в зеркале, я вижу, что он доволен.

— Идеально, — говорит он, обращаясь скорее к себе, чем ко мне.

«Не идеально», — молча поправляю я. Я выучила, что чем меньше я выражаю своё мнение, тем меньше шанс разозлить Дэвида. Если бы Дэвид не проявил агрессию прошлым вечером, роскошное украшение не понадобилось бы. Он проводит одной рукой по шёлку и осторожно тянет меня к себе. Он прижимается губами к моему уху, и я дрожу. Но это реакция не от удовольствия, а отголосок страха из-за недовольства Дэвида прошлой ночью.

— Готовы удивить Майами, миссис Морган? — Чувствую его горячее дыхание возле уха.

— Да, — шепчу я, стараясь не выдавать внутреннего состояния.

Дэвидразворачиваетменяипо-джентельменскивскидываетруку.

— После вас.

Я выбрала организатором мероприятия ведущую компанию в Майами. Они устраивали тусовки для спортивных команд, первую и вторую свадьбы мэра и другие масштабные праздники. Они организовали всё мероприятие, попросив меня выбрать цветовую гамму и меню. Поэтому первый ежегодный фестиваль Морганов проходит идеально. Организаторы выбрали место с панорамным видом на Атлантический океан и ночной жизнью Майами. Промышленное здание украшено креслами от «Люцит» и белыми декорациями. Вокруг здания расположен балкон, где можно отдохнуть от живой музыки и шума фестиваля.

Как и на любом другом мероприятии, Дэвид не отпускает меня ни на шаг. Он словно носит меня, как женщина свои безделушки. Положив одну руку на мою поясницу, он подталкивает меня к самым важным перспективным клиентам. Я его марионетка, которая подаёт голос, когда он дёргает за одни ниточки, и улыбается, когда дёргает за другие.

— Ты и правда превзошёл себя, Морган. — Смит Коннорс — солидный мужчина с женой-супермоделью, крепким телосложением и толстым кошельком. Дэвид обхаживает его уже полгода. Через час после начала фестиваля, Дэвиду, наконец, удается поговорить наедине со Смитом и его венесуэльской женой.

—Это всё заслуга моей жены. — Дэвид с нежностью смотрит на меня. — Каролина настоящая Чудо-Женщина.

Краснея от похвалы, я нежно улыбаюсь ему в ответ. Где же прячется такой Дэвид, ипочемуявижуеготакредко? Яжадносмакуюкаждоепроявлениедоброты.

— Сегодняшний вечер посвящён нашей семье. Вся эта красота — отражение Вильяма, Джорджии и Чэндлера.

— Надеюсь, учитывая то, что один билет стоит пятьсот баксов, — хихикает Смит. Дэвид тоже смеётся, но судя по тому, как сжимается его рука на моей талии, ему не смешно. — Морган, оставим женщин поболтать о туфлях и прочем. У меня к тебе есть дело, — говорит мужчина пониже. Неудачная шутка забыта, мой муж немного выпрямляется. Именно на такой итог вечера он и рассчитывал. Он наклоняется и нежно целует меня в лоб.

— Скоро вернусь, сокровище моё, — громко шепчет он, от чего венесуэльская модель вздыхает.

Когдамужчиныуходят, женаСмитазадумчивопроизносит:

— Какой сексуальный у тебя муж.

— Правда? — Раздаётся голос Доры за нашими спинами: я оборачиваюсь и вижу свою подругу в маленьком чёрном платье и на тонких шпильках.

— Дора! Наконец-то. Я искала тебя весь вечер. — Я крепко обнимаю её. Она неловко похлопывает меня по спине, прежде чем отстраниться.

— Серьёзно? Ты же не отходишь от Дэвида, — ехидно произносит она.

Явскидываюброви, удивлённаяеёгрубостью.

— Ему нравится, когда я рядом, — глупо произношу я.

—Прошу прощения, — бормочет жена Смита Коннорса, тихо уходя от громкого разговора.

— Может, тебе теперь нет дела до обычных людей. Ты же теперь Морган, — последнее Дора произносит как ругательство. Её верхняя губа кривится от отвращения. — Боже, никогда бы не подумала, что ты станешь такой. Видимо я ошибалась. Деньги меняют людей.

Каждое слово кинжалом вонзается в моё многострадальное сердце. Дора правда так считает? Деньги не изменили меня. По крайней мере, я не чувствую изменений. Я скорее подстроилась под требования мужа. Но в такой толпе нельзя рассказывать Доре о моих отношениях, поэтомуяпроизношусамоебезобидное:

— Я не хотела тебя обидеть, Дора. — Последнее, чего я хочу, это причинить подруге страдания. Увидев, как исказились её черты, я понимаю, что как раз это и сделала.

—Но обидела, — фыркает Дора. — Я бы даже не пришла, если б не мой парень.
Она хмурит носик. Я внутренне морщусь. Дэвид не позволил бы мне пригласить только Дору, так как, по его словам, она не соответствует уровню мероприятия.

— Я рада, что ты здесь, — честно отвечаю я. — Правда. Я очень скучаю по тебе и нашим разговорам.

— Дела важнее слов, — говорит она. Под слоем агрессии, я замечаю уязвимость Доры. Я кладу руку ей на плечо.

—Прошу, потерпи, — умоляю я. — Привыкать к жизни в браке очень сложно. Знаю, я пренебрегаю нашей дружбой, но я правда очень скучаю.

Доранедоверчивофыркает.

—Не знаю, зачем я вообще пришла. Ты заслуживаешь быть такой одинокой, какой выглядишь, Каролина. — Тут она разворачивается на каблуках и уходит, а её кудрявые каштановые волосы подпрыгивают с каждым шагом.

Меня охватывает такая волна отчаяния, что я готова потерять самообладание. Она права. Я совершенно одна.

Неожиданно в огромном зале у меня начинается клаустрофобия. Я задыхаюсь. Слишком много людей. Слишком много ожиданий. Слишком сильное давление. Я на автопилоте нахожу одну из дверей, ведущих на балкон. Проскальзывая между тел, я, наконец, оказываюсь снаружи. Я подхожу ближе к перилам, радуясь успокаивающему шуму волн, разбивающихся о берег. Но этого мало. Сердце по-прежнему бьётся в бешеном ритме, я тяжело дышу.

—Сделай медленный вдох. — Я чувствую вес заботливой руки на спине. В отличие от прикосновения Дэвида, мне не больно. — Медленно, Каролина. Вдыхай под мой счёт. Один. Два. Три. Четыре. Выдыхай. Один. Два. Три. Четыре. Пять. — И так до тех пор, пока я не успокаиваюсь.

Сначала расслабляются мышцы спины в том месте, где лежит его рука, потом шея, плечи и всё тело. Я хочу упасть на него, почувствовать его тепло.

— Как тебе всё время удаётся застать меня в одиночестве? — наконец хриплю я.

— Потому что ты завладела моим вниманием и не отпускаешь, — нагло отвечает Алек Кристос.

Капли солёной воды разносятся морским бризом. Я крепче обхватываю перила. Если я повернусь к Алеку, то растеряю остатки самообладания.

— Не хочу, чтобы тебе было плохо, — произносит он мягко. Я сомневаюсь, что точно это слышала. — Ты выделяешься в толпе, светишься теплом и красотой, но я вижу, что ты скрываешь. Если дорогой мне женщине плохо, я не могу стоять в стороне.

По-прежнемусжимаяперила, япроизношудрожащимголосом:

— У тебя есть радар, определяющий мою слабость? Приходишь всегда вовремя.

Алек всё ещё держит руку на моей спине. Если прикосновение Дэвида служит напоминанием о долге, прикосновение Алека отдаётся теплом. Я позволяю ему окутать себя.

— Это не объяснить, Каролина. Мной управляет инстинкт. Когда я увидел, как ты сбегаешь с вечеринки, не смог удержаться и пошёл за тобой. Неправильно получать удовольствие от твоего присутствия, Каролина. Но как этого избежать? Ты хорошая. И очаровательная. Такая очаровательная. Для меня пытка понимать, что ты не моя. — Алек подходит ближе, вынуждая меня застыть на меня. Я едва дышу. Прикоснётся ли он ко мне ещё? Мысль о близости с ним разжигает во мне чувства и одновременно успокаивает страхи.

—Ты принадлежишь другому мужчине. Дэвиду Моргану. Больше никому. — Он не скрывает отвращения.

Принадлежу. Слово отлично подходит под описание наших с Дэвидом отношений. Мужем продиктованы все мои движения, деятельность, отношения… И мне не хватает духа сопротивляться ему и требовать равенства.

НорядомсАлекомястановлюсьсильнее, храбрее.

— Может, твой интерес вызван нашей схожестью. — Ссылаясь на его вчерашние слова, я не скрываю сарказма. Такой сильный человек никогда не позволил бы обращаться с собой так, как я позволяю Дэвиду.

—Тебе не идёт умничать, Каролина, — мягко журит он. — Расскажи, что тебя расстроило.

Моя импульсивная сторона хочет довериться Алеку. Очень знакомо. Именно так я оказалась замужем в свои двадцать два. Парой нежных слов Дэвид заставил меня упасть ему в ноги. И посмотрите, как далеко всё зашло — брак, из которого любовь ускользает быстрее, чем гелий из шарика.

Внутри меня сражаются противоречивые чувства, пока верность не одерживает верх.

— Там почти пятьсот человек. Стало тяжело дышать, — говорю я. Технически дышать было сложно и внутри, и снаружи, каждый вздох отдавался болью в рёбрах.

Алек разочарованно вздыхает. Мягко взяв меня за плечи, он заставляет посмотреть на него. Кладёт руки на перила по обе стороны от моих бёдер, лишая меня возможности уйти. Я дышу неглубоко, чтобы рёбра не болели, но грудь всё же касается его белоснежной рубашки. От него исходит жар. Он пристально смотрит на меня, не отводя взгляд.

Шум в моей голове стихает. Каким-то образом я чувствую себя в безопасности рядом с Алеком.

— Что если нас увидят? — шепчу я. — Это неприемлемо. Дэвид…

Алек прижимает указательный палец к моим губам, заставляя замолчать.

— Я борюсь с влечением к тебе, Каролина. Борюсь так сильно, ведь знаю, что не могу получить тебя. Для этого нужно определиться, что между нами. И не с половиной Майами в зале. В следующий раз я приду за тобой, Каролина.

Я полностью уверена в его искренности. Его голос полон решимости. Мне следует испугаться. Стоит поспорить с ним. Я должна закричать, что между нами ничего нет! Развернуться и никогда больше с ним не встречаться. Все рациональные мысли разбегаются от одного прикосновения Алека. Потому что в том месте, где мои губы касаются его мозолистого кончика пальца, связь невозможно отрицать.

На лице Алека отражается опасность. Внутренняя борьба очевидна, но он не говорит, что волнует его.

— Береги себя, — грубо произносит он.

Также странно, как появился, Алек уходит. Его длинные ноги шагают по балкону, и он исчезает в водовороте людей. Тяжело вздохнув, я оседаю на поручни и обхватываю себя руками за талию, но осторожно, чтобы не задеть рёбра.

С уходом Алека возвращается страх. Что, если Дэвид нас видел? Он никогда меня не простит. Чёрт, я сама себя не должна прощать. О чём я думаю, находясь в такой близости с другим мужчиной?

— Вот ты где. — Дэвид появляется на освещённом луной балконе. Услышав его голос, я начинаю нервничать. Он что-то знает? — Что ты здесь делаешь, сокровище моё? — Я смотрю на него в поисках видимого недовольства. И не найдя, чуть ли не выдыхаю от облегчения.

— Стало душно. Внутри довольно людно, — произношу я такую же слабую отговорку, какую дала Алеку, но этот мужчина мне верит. Коротко кивнув, он обнимает меня за талию, притягивая к себе. Я стараюсь не морщиться от боли в рёбрах. Дэвид не обращает на мою реакцию никакого внимания.

—Подходит время ужина. Ты же не хотела пропустить речь, правда? — Он натягивает свою самую широкую улыбку, пока ведёт меня через бальный зал к нашему столу.

— Вовсе нет. — Я прячусь за маской скромности. — Клаустрофобия меня одолела.

Дэвид отодвигает мой стул со светлой спинкой и усаживает. Он кладёт руки мне на плечи и легко сжимает, прежде чем занимает место рядом со мной. Дэвид Морган изображает рыцаря. Скоро за столом оказываются самые важные клиенты «Морган Файненшл». Я вовлекаю миссис Марию Маркес в разговор о моде.

Онаморщитносик.

— Так много женщин разгуливает в облегающей одежде. Отвратительно, по-моему. Вы одеваетесь вполне подходяще для женщины, начинавшей в бедности. Элли Сааб. Миленько.

Я стараюсь не обращать внимания на слабо завуалированное оскорбление. Бросив взгляд на Дэвида, я вижу, что он разговаривает со старым мужчиной. Краем глаза замечаю знакомую копну непослушных тёмных волос в нескольких столиках от нас. Мужчина жестикулирует, рассказывая что-то соседям по столу, и они разражаются смехом.

Пока Мария продолжает говорить о социальных кастах, в смысле, о моде, я не могу перестать сравнивать Дэвида и Алека. Я как-то решила, что Дэвид похож на ангела, а Алек — на демона. Как обманчиво первое впечатление. Пока Дэвид неустанно работает, чтобы заслужить одобрение товарищей, Алек без труда вливается в любую компанию. Он едва ли прилагает усилия, а Дэвид из кожи вон лезет, чтобы соответствовать.

Когда первое блюдо подано, ведущий подходит к кафедре в левой части сцены.

— Добрый вечер и добро пожаловать на первый ежегодный фестиваль Морганов, — нараспев произносит он под взрыв аплодисментов. Человек на сцене — начинающий разыгрывающий защитник в команде профессиональных баскетболистов Майами. Выходец из простого народа. Было легко убедить Терренса Пола провести мероприятие по сбору денег для детей из бедных семей. Речь его короткая, служащая скорее разогревом перед речью Дэвида.

Терренс галантно указывает на наш столик, приглашая моего мужа присоединиться к нему на сцене. Все глаза в комнате обращены к Дэвиду, который наклоняется поцеловать меня в лоб, прежде чем вскакивает на ноги и уверенно поднимается к Терренсу.

—Прошу, прошу, не напрягайтесь. Спасибо, — произносит Дэвид и поднимает руку, призывая громоподобные аплодисменты приветствия к тишине. Софиты освещают золотого мальчика Майами. Сверкающая улыбка, волосы идеально уложены. Он достаёт из кармана смокинга карточки и кладёт их на кафедру, надевая очки, придающие умный вид.

— Я премного благодарен вам за участие, — разносится голос Дэвида по всему залу. — Вы, наверняка, знаете, а может, и нет, что я был очень близок с родителями и братом. Не проходит и дня, чтобы я не тосковал по ним. Ваше присутствие здесь наполняет пустоту в моей груди, которая образовалась, когда я потерял их год назад. — Справляясь с эмоциями, Дэвид опустил взгляд. В зале стоит полная тишина, все наблюдают, как он, потрясённый горем, приходит в себя.

—Прежде чем я расскажу вам о своей семье и детях, ради которых мы здесь сегодня собрались, среди нас есть очень важный человек, которому я хочу выразить благодарность. Каролина, сокровище моё… — Могу поклясться, что все женщины в комнате вздохнули, услышав романтичное прозвище. Я краснею, но ловлю его взгляд и скромно улыбаюсь. — Задолго до сегодняшнего дня, я понял, что ты самая лучшая женщина в моей жизни. Ты неизменно добра и терпишь мой тяжелый график работы. Ты оберегаешь наш семейный очаг и при этом смогла организовать это захватывающее мероприятие в память о моей семье. Сокровище, я очарован тобой и люблю тебя. — Смотря с обожание, он хлопает мне. Сотни взглядов заставляют меня покраснеть в тон моего платья. — Она прибьёт меня за смущение, — шутит Дэвид, вызывая взрыв смеха в толпе.

Я жажду его похвалы. Слова успокаивают моё сердце. Признание перед столькими людьми — это знак настоящей любви. Должен быть знак. Конечно, у нас есть проблемы, но в основе наших отношений лежит любовь. Я хочу в это верить. Так сильно. Он мой муж. Он должен меня любить.

Когда Дэвид продолжает речь, я, наконец, поднимаю голову. Кое-кто всё ещё смотрит на меня. Алек Кристос. Челюсть его сжата, глаза темнее обычного. Рука, лежащая на столе, сжата в кулак. Невидимая искра проскакивает между нами, когда взгляды пересекаются. Затем я отворачиваюсь к Дэвиду. Последнее, чего я хочу, это чтобы он заметил моё внимание к другому мужчине во время речи.

Но контролировать мои мысли Дэвид не может.

Пока он рассказывает о благотворительной работе матери, мой разум обращён к мужчине в нескольких столиках от меня. Я больше не знаю чему верить. Дэвид то презирает меня, то хвастается перед пятьюстами зрителями, какая я прекрасная жена. В голове у меня путаница, но Дэвид, как обычно, выигрывает.

Глава 11

Два года назад

— Миссис Каролина, миссис Каролина. Прошу, очнитесь, миссис Каролина.

Подняв руку, я отмахиваюсь от надоедливого голоса в попытке его заткнуть. Но как только рука касается щеки, запястье не слушается. Я распахиваю глаза от стреляющей боли и вскрикиваю.

—О, слава богу, миссис Каролина. Я решила, вы… — Миранда стоит надо мной, на лице отражается беспокойство. Почему она переживает за меня? В голове туман. Я хочу успокоить её, сказать, что волноваться не о чем. Это не её ответственность. Я не под её ответственностью.

—Я в порядке, — с усилием произношу я. Я точно в порядке? Рука ужасно болит, и голова кружится. И я не помню, что произошло.

Миранда промокает мой лоб холодным влажным полотенцем, что-то бормоча по-испански.

— Всё хорошо, Миранда, — настаиваю я и поднимаю руку в просьбе убрать полотенце. Её нежность вызывает желание закутаться в одеяло, однако я должна узнать, что случилось.

— Чёрт! — Забыв про запястье, я опираюсь на него, садясь в кровати. И тут же ощущаю боль в груди. Миранда отступает назад, чтобы дать мне возможность сесть. От усилий кружится голова.

Собрав остатки мужества, я поднимаю голову. Мы с Мирандой смотрим друг на друга в напряжении. Миранде уже доводилось приводить меня в чувство. За полгода, что прошли с фестиваля, такое происходило не раз.

В каком-то роде ближе друга, чем Миранда, у меня нет. Конечно, я часто встречаюсь с женщинами моего социального статуса, но я не считаю их подругами. Едва ли они знают обо мне что-то действительно важное. Миранда же видит, что происходит за закрытой дверью. Она знает, что наши с Дэвидом отношения вовсе не такие, какими их видит мир. Миранда, наверное, также как и я боится Дэвида, потому что никому не говорит, в каком состоянии находит меня. Вместо этого она изображает медсестру.

Вот бы хоть раз она меня поддержала.

Мирандапрерываетнапряжённоемолчание:

— Вам нужен врач. — Она многозначительно смотрит на моё прижатое к груди запястье. В большинстве случаев повреждения можно обработать самостоятельно. В этот раз всё намного хуже. — Она сломана, — добавляет Миранда.

Взглянув на руку, я всё вспоминаю. Дэвид вернулся домой с делового ужина. Пьяный. Дэвид редко перебарщивает с алкоголем, но прошлой ночью он едва мог внятно говорить. Я не знаю, чем разозлила его. Его гнев извергался словно вулкан на всё, что попадалось на пути. Вот я вязала свитер, совершенно неподходящий для тропического климата Майами, и в следующий миг уже оказалась на полу с неестественно выгнутым запястьем. Видимо, кто-то переодел меня и уложил в постель. На мне одна из кружевных сорочек, которую Дэвид купил мне после особенно жёсткой ссоры.

Думая о Дэвиде, я начинаю дрожать. Не знаю, сколько еще выдержу. Не знаю, как справиться с ним.

Береги себя. Тихий голос звучит в голове, но его достаточно, чтобы привести меня в чувство.

— Хорошо. Мне нужно одеться. — Мне стыдно. Я опускаю взгляд на замысловато сшитое одеяло, смахивая слёзы. Я плачу не от боли, а потому что позволила этому произойти. Снова. Уже в третий раз за полгода он избивает меня так сильно, что я не помню, как оказалась в кровати. Миранда сочувственно цокает. И снова берёт влажное полотенце, но на этот раз чтобы смыть солёные слёзы на щеках.

Миранда помогает мне надеть легинсы и длинный свитер, после чего Карло отвозит меня в приёмный покой. Зарегистрировавшись, я сажусь на одно из неудобных пластиков сидений.

— Каролина?

Как будто этот день недостаточно ужасен, кто-то узнаёт меня. Я поднимаю голову и вижу Стивена Льюиса, ещё одного знакомого/клиента Дэвида, который смотрит на меня сквозь очки. Дружелюбно улыбается.

— Доктор Льюис. Здравствуйте. Рада вас видеть. Как ваши дела?

— Лучше, чем твои, дорогая. Что случилось?

Добавляя ещё один грех в свой список, я вру. Заставив себя улыбнуться, отвечаю:

— Похоже, я лунатила утром. Не выпив кофе, свалилась с лестницы. Запястье пострадало.

Доктор Льюис замечает странное положение руки. Даже если он подозревает меня волжи, тонеподаётвида.

— Ничего не могу делать, не выпив кофейку. Давай-ка быстро разберёмся с твоей рукой, чтобы ты могла дальше заниматься делами.

—Ой, спасибо, доктор Льюис, но мне не нужно особое отношение. Я спокойно могу подождать. — Не хочу использовать привилегии Морганов. Я их не заслуживаю.

ДокторЛьюисусмехается.

—Дэвид очень разозлиться, узнав, что я не оказал тебе срочную помощь. Он паркует машину?

— Он в командировке на этой и следующей неделе, вообще-то. Поехал по делам в Китай. — Слава богу.

— Посиди тут, Каролина. Мы о тебе позаботимся. — Дружески похлопав меня по плечу, мужчина идёт к стойке регистрации. Через пару минут медсестра ведёт меня в смотровую. Там доктор Льюис внимательно осматривает моё запястье.

Визит в больницу проходит быстро и без происшествий. Сделав рентген, мы выясняем, что запястье действительно сломано, и я должна несколько недель носить шину. Получив рецепт на лекарства, я возвращаюсь на заднее сиденье роскошного седана и позволяю Карло отвезти меня обратно в поместье Морганов. Остаток дня проходит в тумане из-за обезболивающих, которые дал мне ортопед, пока накладывали шину. Я благодарна за лёгкий туман, притупляющий чувства. Не хочу думать о серьёзности ситуации.

Когда на следующее утро я захожу в кухню, там стоит гигантский букет фиолетовых гиацинтов. Миранда суетится по кухне, готовя мой утренний белковый коктейль.

— Это откуда?

— Там есть записка, — тихо отвечает она, избегая моего взгляда.

К одному стеблю действительно прикреплён маленький белый конверт. Я вытаскиваю из него записку. На ней всего два слова, написанные, естественно, флористом, а не отправителем.

Прости меня.

Как? Дэвид никогда не бил меня так сильно. Были синяки и царапины, но кости никогда не ломались. Только послушайте, как я его оправдываю. Отвратительно. Если бы у меня осталось хоть немного мозга, я собрала бы вещи и сбежала ещё до его возвращения из поездки.

Звонит стационарный телефон. Миранда берёт трубку, затем протягивает мне, опустив голову.

— Алло, — шепчу я.

— О, сокровище моё. Перед моим отъездом твоя рука, похоже, была сильно повреждена. Прошу, скажи, что её обработали должным образом? — Меня словно бьют хлыстом. Когда мы последний раз говорили, он был ужасно зол. В трубке звучит искреннее раскаяние.

Яглухоотвечаю:

— Да. Я встретила доктора Льюиса, и он провёл меня без очереди.

—Скажи, что прощаешь меня, Каролина, — умоляет Дэвид. — Сделка провалилась, и я переборщил с виски, запивая горе. Это не повторится. Я слишком люблю тебя, чтобы ранить. Ты же знаешь это, правда?

Нет. Я вообще не в курсе.

Моёпродолжительноемолчаниебеспокоитего, онначинаеттараторить:

—Ты нужна мне, Каролина. Ты — причина, по которой бьётся моё сердце и кровь течёт по венам. Без тебя мне не жить.

Вомнеборютсяпротивоположныечувства.

— Почему ты хочешь быть со мной, если я так тебя злю? — наконец, спрашиваю я.

—Потому что для меня ты единственная. Разве не понимаешь, что мы прекрасная пара, Каролина? Каждому королю нужна королева, и для меня это ты. Я не могу править королевством без тебя.

—Правда? —снадеждойспрашиваюя. Тынужнаему, понимаешь?
— Конечно, сокровище моё, — хрипло произносит он. — Я собираюсь на ужин. Поговорим позже, да? Я перезвоню.

— Хорошо, — немедленно отвечаю я.

— Я люблю тебя, — бросает он.

—И я тебя, — бормочу я, и звонок обрывается. Я стойко игнорирую взгляд Миранды и наполняю стакан водой, чтобы принять лекарства.

Занятия в зале откладываются до восстановления руки. Я решаю, что прогулка по ботаническому саду заменит сегодняшнюю тренировку. Карло довозит меня до ближайшего парка.

Обычный день. Типичные для южной Флориды жара и солнце. По всему парку растут цветы. Прохожие наслаждаются окружающей красотой. И я очень похожа на простую девушку, гуляющую по великолепному саду. И тем не менее, я хочу злиться. Хочу кричать от несправедливости жизни. Но я понимаю, что истерика ничего не изменит.

Жизнь во всём мире продолжается, пока моя разваливается на части. Солнце светит, цветы распускаются, люди просыпаются по утрам, ходят на работу, проживают свои жизни. Никто не остановится, чтобы подержать тебя за руку, когда особенно тяжело. Людям вокруг хватает собственных проблем. Земля по-прежнему вертится, невзирая на то, переживаешь ты личную трагедию или нет.

И тут я замечаю тень, падающую на цветы, которые я рассматриваю последние десять минут. Мне не нужно поднимать голову или слышать его голос, чтобы узнать, кто передо мной. Мужчина, благодаря которому я чувствую себя защищённой. Что ж, безопасность уже в прошлом.

— Ты что-то припозднился, — говорю я ему. По крайней мере, я всё ещё могу общаться с ним без страха наказания.

— А? — озадаченно переспрашивает он.

— Когда ты сказал, что нам нужно «определиться», я и не думала, что это означает, что мы полгода не увидимся. Теперь всё, что между нами было, уже в прошлом, нет?

— Если ты правда веришь в это, то повредила не только руку, но и голову. Позволь я посмотрю. — Очень осторожно, словно боясь сделать мне ещё больнее, он берёт меня за руку и осматривает запястье. Другой рукой Алек исследует шину и хмурится. От его осторожности ноет в груди. Словно ему невыносима мысль о причинении мне вреда. Словно я осколок стекла, которое он боится разбить ещё сильнее. Его сильные руки не причиняют боли, они по-прежнему действуют успокаивающе. Странное ощущение появляетсявгрудииокутываетсердце, показазубренныемаленькиекусочкиневозвращаютсянаместо.

— Прошу скажи, что всё не так плохо, как выглядит?

Язакрываюглазаисгрустьюкачаюголовой.

— Не понимаю, почему ты продолжаешь так себя вести.

— Как «так»? — Он искренне удивляется.

— Словно переживаешь за меня. Сильно.

Алектяжковздыхает. Яслышутолькопениептицигазонокосилкувдалеке.

— Назови меня старомодным, но я не выношу, когда женщина страдает от физической боли.

Открыв глаза, я киваю в знак согласия. За этим должно стоять нечто большее, но я не давлю на него. Если на этом всё, то Алек — тот, кто проявляет ко мне большую доброту и сострадание в моменты слабости. За его грубой загадочной внешностью скрывается большое доброе сердце.

— Что произошло? — мягко спрашивает он.

Ложь вертится на кончике языка, но я почему-то не могу её произнести. Вздохнув, я качаю головой.

— Ты чего? — спрашивает он, уголок его губ дёргается. Очевидно, он не догадывается, что в травме может быть виноват Дэвид.

— Я упала и приземлилась на руки. В итоге сломала запястье, — отвечаю я. Не ложь, но и не вся правда. — Чего ты хочешь? — Я осторожно убираю руку, не скрывая желания сменить тему.

— Узнать тебя лучше, — произносит он, словно самую очевидную вещь на свете.

Понимая, что так просто от него не избавлюсь, я иду к скамейке у тенистого дерева. Алек садится рядом, положив руку на спинку скамейки. Подвинься он на пару сантиметров ближе, наши бёдра соприкоснутся, и я не знаю, какова будет реакция.

— Почему, Алек?

—Думаешь, я не задавал себе этот вопрос миллионы раз? — грубо спрашивает он. — Я собственными глазами видел, как предан твой муж, и всё же не могу оставить тебя. — Я закусываю губу, чтобы не разразиться истерическим смехом. Предан? В каком-то извращённом роде. Дэвид заслуживает «Оскар». — Я думал, он загубит твой талант и подавит независимость, что делает тебя такой привлекательной. По всей видимости, ваши желания совпадают.

Я шокировано вздыхаю. Его слова ранят сильнее, чем любые физические увечья Дэвида.

— Ты считаешь меня настолько поверхностной?

Алексмотритнаменянеожиданнояростнымвзглядом.

—За дурака меня держишь? — сурово отвечает он. — Нет, я знаю, что ты не такая поверхностная. Я знаю, что Дэвид держит тебя в заточении в своём маленьком замке на воде. Какого хрена, Каролина? Я ожидал от тебя большего.

— Кем ты себя возомнил? — шиплю я от негодования. — Всё та же старая шарманка, Алек Кристос. Появляешься непонятно откуда и жёстко комментируешь мою жизнь. Ничего ты не знаешь. А если бы знал, может, понимал бы, что Дэвид Морган — единственный, кто когда-либо любил меня. Он заботится обо мне, защищает и учит меня. И да, моя карьера не такая, какой я её представляла в детстве, но мечты меняются, Алек. — К концу моего монолога я тяжело дышу.

Ощущения дикие, яростные и самое главное, я в тупике. Аргументы появляются откуда-то из глубин разума. Я говорю на автомате. Алек слышит безмолвные оправдания, которые я привожу себе месяцами. И он не знает всей правды о происходящем в поместье на воде. Я начинаю вставать, собираясь убежать.

— Каролина, подожди. — Алек хватает меня за предплечье здоровой руки. Я останавливаюсь, заметив его непонимание. — Ты ставишь меня в неловкое положение. Никто не ставит меня в неловкое положение, — поправляет он. — Кроме тебя.

— Это хорошо или плохо? — Я не могу скрыть дрожь в голосе.

Он отпускает мою руку. Затем проводит пальцами по моей щеке. От его прикосновенийпотелупробегаетток.

—Это одна из причин, почему я постоянно ищу твоего внимания. Ты не даёшь мне расслабиться. Ты не боишься высказывать своё мнение, даже если оно противоречит моему. — Он замолкает, проводя пальцами по волосам. — Не уходи. Проведи со мной время, — просит он.

—Это будет полноценный диалог или мне придётся выкладывать детали, пока ты не насытишься?

Алек улыбается. Улыбку видно через его потрёпанную, однако хорошо уложенную, бороду. Настоящуюискреннююулыбку, откоторойстановитсятепловнутри.

— Жёсткая сделка, но возможная. — Мы сидим на скамейке в уютной тишине. Время от времени дует лёгкий ветер. На мгновение я расслабляюсь.

— Алек Кристос. Звучит очень по-гречески, — говорю я.

— Есть такое. Мама иммигрировала в Чикаго до того, как узнала о беременности. Когда она поняла, что тепло ей больше по душе, чем работа на семейную столовую в Гриктауне, переехала в Майами. Я вырос прямо на пляже Майами.

Я изучаю Алека из-под опущенных ресниц, пока он рассказывает. Черты его лица, ярко выраженные скулы и челюсть, выглядят, словно вылиты из гранита. Но ему определённо пару раз ломали нос. Так как Алек не упоминает отца, я тоже не поднимаю эту тему.

— Где сейчас живет твоя мама?

Что-то мелькает в его взгляде. Боль? Злость? Не могу точно сказать.

— Умерла еще до того, как я закончил школу.

—О, Алек. — Я кладу здоровую руку на его колено, чтобы выразить соболезнования.

— Не нужно жалости. Женщина была проституткой, и её волновали только деньги. Она была безжалостна к себе. Перешла дорожку не тому человеку, и на этом всё. — Я замечаю напряжение в морщинах у уголков глаз и сжатой челюсти.

— Не принимай моё сочувствие за жалость. — Я сжимаю его колено. — Я знаю, каково это, когда матери всё равно. Скажу больше, я понимаю, каково жить без семьи. В последний раз я говорила с матерью в тот день, когда ты пришёл за мной на свадьбе. Она всего в паре часов езды отсюда, но её словно не существует. Моя мама и сестра Люси не желают меня знать. — Я сжимаю его колено, отпускаю и откидываюсь на деревянную спинку скамейки. — Оказывается, всё чего я когда-либо желала — это любящая семья. Модный бизнес был для отвлечения.

Алекповорачиваетсялицомкомне.

— Что в тебе есть такое, что заставляет меня хотеть поделиться тем, о чём я особо не думал, и тем более не говорил многие годы?

— Наверное, причина та же, что превращает меня в болтушку рядом с тобой.

— Каролина… — Он тяжело вздыхает, словно устал.

Неожиданно, я начинаю бояться, что он захочет уйти. За долгое время я, наконец, разговариваю по-настоящему, и я не хочу заканчивать. Я хочу, чтобы Алек остался со мной.

— Расскажи мне о работе, — выпаливаю я в слабой попытке поддержать разговор.

— Я владею несколькими фабриками, — туманно отвечает он.

— И всё? — скептически спрашиваю я, многозначительно покосившись на его мокасины от «Гермес», которые ни с чем не спутаешь.

—Я как-то говорил тебе, что информация имеет большую ценность. — Я киваю, подтверждая, что помню. — Люди приходят ко мне за связями, чтобы развивать бизнес, законный или нет. В конце концов, все они приходят ко мне, желая одного и того же: больше денег. Информация — могущественная штука, Каролина, и я владею ею. Почему, думаешь, твой муж продолжает настаивать на моём присутствии? Когда Дэвиду нужно представиться новому клиенту, он приходит ко мне. Ты не представляешь, как его бесит просить у меня помощи.

У меня появляется идея.

— Что ты получаешь за всю эту информацию? Не похоже, что это достаточно прибыльный бизнес, чтобы носить обувь за тысячу долларов. — Я чуть не закрываю рот рукой, удивляясь своей бестактности. Если бы я так разговаривала с мужем…

Алекнедаётмнешансаобдуматьужаснуюситуацию.

— Что я говорил про противоречивость? Мне нравится. Твоя честность освежает, Каролина. — Алек усмехается, моё сердце быстро бьётся в ответ. — Для такого человека, как я, власть соблазнительнее любого порока. Когда самые богатые и влиятельные люди у тебя в кармане, становишься зависим от того волнения, которое испытываешь, когда тебя просят об услуге. — Словно в доказательство его слов, в кармане его брюк что-то вибрирует. Алек вытаскивает телефон и наклоняет голову в мою сторону. Его тёмные глаза темнеют ещё сильнее, а взгляд останавливается на моих губах.

— Каков твой наркотик, Каролина?

Каким образом платонический разговор становится интимным, мне понять не удаётся.

— Алек, не думаю… — Он обхватывает мой подбородок рукой, и от его жеста разбегаются все разумные мысли.

— Не думай, — обрывает он, приближаясь ко мне. Перед глазами только его лицо, и тут до меня доходит.

Я отстраняюсь, по глупости опираясь на сломанное запястье, вставая со скамейки. Вскрикиваю от резкой боли. Алек моргает, но я не позволяю ему открыть рот. Болит в двух местах: рука и сердце. Я вновь доказываю себе, каких глупостей могу наделать, доверившись не тому человеку.

— Власть — всё дело в ней, да, Алек? Ты хочешь увеличить контроль над моим мужем через меня. Поздравляю. Ты убедил наивную одинокую женщину, что хочешь быть ей другом. — Я качаю головой от отвращения. — Держись от меня подальше, Алек. Я не хочу играть в твои игры. — Хватаю сумочку со скамейки и хочу уйти, злясь на себя за чувства к этому очаровательному мужчине. Он также ужасен, как Дэвид. Может даже хуже.

Онхватаетменязабицепс, заставляяостановиться.

— Каролина, если нужно идти — иди. Но я не позволю тебе уйти, считая, что я готов предать твоё доверия. Для меня это не игра.

— Оставь меня в покое, Алек. — Я смотрю вниз, опустив плечи.

Егонизкийголосзвучитвсантиметреотмоегоуха.

— Я не могу. — Губы щекочут мочку уха. Я глотаю ком в горле. — Позволь быть тебе другом, Каролина. Мысль о твоём одиночестве невыносима.

В животе всё сжимается. Всего лишь другом? Мне действительно нужен друг. Он говоритискренне. Ямогуемуверить. Яхочуемуверить. Ябудуемуверить.

— Прошу, не заставляй меня пожалеть о своём решении, — шепчу я, по-прежнему смотря в сторону.

— Никогда, — клянется он. — Дай мне свой номер.

Приказной тон так напоминает мне Дэвида, что я не сразу отвечаю. Я погружаюсь в мир, в котором мой муж принимает все решения, а я послушно следую за ним.

— Прошу, — добавляет Алек, пока я сомневаюсь. Слово обезоруживает меня.

Оставляя свой номер, я напоминаю себе, что с последнего нашего разговора прошло полгода. Наверное, следующий раз будет ещё через полгода, если Алек вообще позвонит.

Когда Алек уходит, вызываю Карло и отпрашиваюсь со всех оставшихся общественных мероприятий на сегодня, сказав руководителю комитета по планированию встречи для пропаганды профилактики рака молочной железы, что плохо себя чувствую. К сожалению, руководителем является Адриана Мартинес. Вы бы ни за что не подумали, что Адриана и её муж Гектор имеют богатства маленькой островной нации. Ей подходит описание достойного гражданина: она добра, скромна и щедра.

Мартинесы для Дэвида — идея фикс. Он так хочет заполучить их бизнес, что чуть ли не слюни пускает каждый раз, когда я говорю о встрече с Адрианой. Гектор до сих пор не попал ни на один крючок Дэвида. Но Дэвид вовсе не хочет переусердствовать, поэтому ослабил хватку. Тем временем он всячески поощряет моё общение с Адрианой. Он расстроится, узнав, что я пропустила с ней встречу. Но он сам виноват, что я остаюсь дома зализывать раны.

Я должна злиться на Дэвида. Нет, я должна забрать свои вещи и уйти от него навсегда. Но куда я пойду? И что буду делать? У меня даже образования нет, только крошечные сбережения на счету в банке. Муж лишил меня собственных денег. Все счета — совместные, кредитки связаны. Сними я большую сумму денег, Дэвид тут же узнает, что я ухожу. И что тогда? Если я уйду, и он найдёт меня, сломанное запястье будет меньшей из проблем.

Жаль я не могу утешиться разработкой одежды, ведь сломана рабочая рука. Я устроилась в одном из больших кресел в медиа-комнате, чтобы посмотреть фильм. В комнате стоят кресла в три ряда, большой экран для проектора и нет никаких светильников, портящих картинку. Это единственная комната, на сохранении которой я настояла, когда мы переделывали дом, потому что, серьёзно, что можно хотеть изменить в настоящем домашнем кинотеатре?

— Миссис Каролина, хотите пообедать? — Миранда как всегда бесшумно появляется возле кресла и улыбается.

— Хочу холодный чай. И попкорн, если есть, — отвечаю я. Миранда кивает и поворачивается к двери. — Миранда, подождите. — Она терпеливо ждёт. — Хочу поблагодарить, что ухаживали за мной вчера. Вы всегда так добры ко мне, и я очень благодарна за это. — Женщина смотрит на меня. К моему абсолютному удивлению, она наклоняется и целует меня в макушку. —

— Denada, mija[12].

Меня накрывает волна спокойствия. Второй раз за день от чьего-то прикосновения по телу растекается тепло. Несмотря на сломанное запястье, я чувствую себя лучше, чем за последние несколько недель или даже месяцев.

Я опустошаю уже половину тарелки со свежим попкорном, когда на соседнем кресле звонит мой телефон. Дэвид. Часть меня хочет проигнорировать звонок, но я понимаю, что это разозлит его.

— Привет, — отвечаю я, поставив фильм на паузу.

— Как чувствует себя моё сокровище? — тут же спрашивает он.

—Сегодня уже лучше. Утром гуляла по ботаническому саду, а сейчас смотрю «Моюбольшуюгреческуюсвадьбу».

Чёрт. Только произнеся название вслух, я понимаю, что повлияло на мой выбор. Фрейд бы оценил.

— Ты не представляешь, как я этому рад, Каролина. Я очень волновался о тебе, — он говорит искренне. Тысячи километров, разделяющие нас, придают мне храбрости.

— Тогда почему… — Я не могу закончить предложение. О чём я думаю? Вот так нападать на Дэвида. — Почему ты уехал? — слабо произношу я.

—Ты совершенно права. Стоило отменить поездку. Но всё произошло так быстро, а я планировал её месяцами. Я исправлюсь, когда вернусь, сокровище моё. Как насчет путешествия? Только мы вдвоём. Мы определенно можем уехать на пару дней. В Неаполе в этом время года особенно хорошо, а я знаю, как тебе там нравится.

Вообще-то, этотыобожаешьНеаполь. Янахожуеговычурным.

— Хорошо, — тихо соглашаюсь я.

— У тебя уставший голос, Каролина.

— Ты прав. Не против, если мы закончим говорить? Не хочу так быстро вешать трубку, но уже засыпаю. — По правде говоря, я не хочу продолжать разговор. От этой полной фальшивой любезности беседы меня тошнит.

— Конечно, сокровище моё. Позвоню завтра утром.

— Пока, Дэвид, — тихо отвечаю я.

Он кладёт трубку, оставляя меня в покое наедине с «Моей большой греческой свадьбой».

Выполняя своё обещание, он будит меня утренним звонком. Не посмотрев на экран, я отвечаю на звонок сонным приветствием.

— Я разбудил тебя? — Бархатный мужской голос на другом конце точно не принадлежит моему мужу.

— Алек, — недоверчиво выдыхаю я, игнорируя радость, вызванную его дружелюбным тоном.

Он смеётся. Его смех вырывает меня из замешательства и вызывает странную реакциювживоте.

—Почему ты удивляешься? Я же сказал, что позвоню.

— Да, но ещё даже сутки не прошли.

— Никогда не упускаю возможность, Каролина. Какие планы на сегодня?

Как хорошо, когда кто-то спрашивает, а не рассказывает про мои планы. Устроившись поудобнее на подушках, я задумываюсь, вспоминая о ежедневных делах. Спортзал. Обед с Лигой юниоров. Ничто из этого не звучит так же привлекательно, как времяпровождение с тем, кто не ожидает от меня определённого поведения.

— Ничего интересного. Как ты и сказал, твой звонок меня разбудил, — отвечаю я.

— Хочешь составить мне компанию на моей лодке?

— Да, — не раздумывая, отвечаю я.

Алек молчит. Я буквально чувствую, как он думает.

Горячность — непривлекательная черта характера, Каролина. Думай, как реагируешь. Прежде, чем что-то сказать, обдумай последствия. Дэвид много раз читал мне такие нотации. С Алеком я не чувствую нужды соблюдать все эти формальности.

— Я пришлю водителя через час. Тебе хватит времени собраться? — наконец, произносит он.

— Вполне. Спасибо за приглашение, Алек. Провести день на воде — это то, что нужно, — искренне благодарю я.

— Буду рад. — Его слова звучат соблазнительно. Не знаю, провоцирует ли он меня, но внизу живота растекается неприятное тепло. Нельзя слишком сильно наслаждаться его компанией. Неправильно это. Я открываю рот, чтобы отказаться, но Алек меня опережает. — До встречи, Каролина.

После завершения звонка, я замечаю сообщение от Дэвида. Он не сможет позвонить мне до вечера. Я тут же облегченно выдыхаю, поняв, что он поглощён работой. Пока он за границей, я не боюсь, что он узнает, чем занимаюсь. Хорошо это или плохо, я проведу время с Алеком Кристосом.

Я не впервые попадаю на роскошную лодку. Вильям купил яхту перед смертью, и она стоит пришвартованная возле дома на Корал Гейблс. Но лодка Алека похожа на дворец. Великолепная. Впечатляющая. Качается на воде в частном порту. С нижней палубы — а у лодки, я уверена, две видимые палубы и как минимум одна под водой — Алек наблюдает, как я иду по доку, из-под солнцезащитных очков от «Вайфарер». Белая футболка подчёркивает его загорелую кожу и подтянутый торс. Красные плавки демонстрируют его тонкую талию и мускулистые ноги. Его обыденный вид заставляет расслабиться. Мне нравится, что рядом с Алеком не нужно следовать формальностям.

Когда я подхожу ближе, Алек идёт на мостик, чтобы поприветствовать меня.

—Добро пожаловать, Каролина. — Я чувствую его запах, когда он встаёт рядом, чтобы помочь мне взойти на борт. Поддерживает меня за локоть, когда я ступаю на раскачивающуюся лодку.

— Благодарю, — отвечаю я. — Какая чудесная яхта, — по-светски произношу я. Расслабься! Он же не один из клиентов Дэвида.

Алекбросаетвзглядчерезплечо, какбудтозабылпроогромнуюлодку.

— Хмм, — уклончиво отвечает он. — Выпьешь что-нибудь? — Я позволяю ему провести меня через узкий проход к верхней палубе. Там под навесом стоит круглый стол, накрытый для двоих.

— Воду. Газированную, если можно.

—Конечно. — Я слышу шаги, похоже, кто-то из прислуги удаляется, чтобы принести заказ.

—Если ты голодна, можем пообедать. Иначе, я бы хотел насладиться свежим воздухом.

— Давай потом поедим? Хочу посидеть на скамье. — Я указываю на белое сиденье с обивкой, которое тянется вдоль края палубы.

—Решать тебе, Каролина. Всё, что пожелаешь, — объясняет он, пока я нахожусь в замешательстве.

Я не привыкла принимать решения и долго раздумываю, как правильно взять инициативувсвоируки.

— Хорошо. Тогда посидим.

Кто-то из персонала приносит мне прозрачный стакан с долькой лимона. Он ставит его на кофейный столик возле скамьи. Алек жестом показывает «после вас». Радуясь, что на мне шорты, я сгибаю ноги в коленях и забираюсь на скамью. Газированная вода освежает горло. Довольно вздохнув, я удобно устраиваюсь и наблюдаю, как отдаляется берег.

— Как зовут?

Алекбезобъясненийпонимает, чторечьояхте.

— «Динами». Значит «сила».

Ябросаюнанеговзглядиухмыляюсь.

— Я совсем не удивлена.

Алекобыденнопожимаетплечами.

— Для меня важно наследие, Каролина. Может, твои корни тебя не определяют, но они являются основой тому, кем ты станешь.

— Я выросла в трейлерном парке. — Неожиданно я считаю важным рассказать о себе. Всё о себе. Алек ждёт, пока я продолжу, без единой эмоции на лице. — Как и ты, я первое поколение, выросшее в Америке. Родители иммигрировали во Флориду из Чехии, когда моя сестра была совсем маленькая. Отец устроился на завод. Когда я родилась, всё было хорошо. Мы жили в бедности, но это было не важно, ведь мы были счастливы. А потом, когда мне было лет пять, отец потерял работу. — В голове мелькают неприятные воспоминания. Здесь, на воде, вдали от мира, я всё дальше отдаляюсь от тех несчастливых дней. На лодке во мне появляются силы против тех демонов. Я не могу объяснить это. Я понимаю только, что рядом с Алеком я чувствую себя немного сильнее. Немного в безопасности. Немного лучше. Океан моментально проникает в меня. По мере отдаления от берега цвет воды сменяется с бирюзового на тёмно-синий.

Алек по-прежнему терпеливо ждёт, пока я соберусь с мыслями.

— Тогда отец и начал пить. Маме пришлось устроиться горничной. Поначалу он возвращался домой пьяный, но никогда не злился. А потом чем больше он пил, тем сильнее менялся, постоянно ходил злой. Любые деньги, какие появлялись дома, тратил на выпивку. Он приходил домой всё позже и позже после гулянок. Уже могла быть поздняя ночь, когда он с грохотом вваливался домой. Я пряталась под кроватью, боялась, что он найдёт меня. Он был ужасным пьяницей и всю злость изливал на маму. — Меня накрывают воспоминания, возвращаются чувства, которые я испытывала глубокими ночами. — Я до сих пор боюсь темноты. Такая жалкая, да? Взрослая женщина не может спать без света.

Алек успокаивает меня тем же жестом, каким я успокаивала его вчера. Он кладёт рукунамоёколено, медленнопоглаживаяегобольшимпальцем.

—Ты вовсе не жалкая, Каролина. Ты стала кем-то, несмотря на беды. Я уважаю твоё рвение.

Меня никогда не успокаивали комплиментом, поэтому щёки заливаются краской. Я поворачиваюсь к Алеку боком, чтобы скрыть смущение.

— Твоя честность освежает.

«Еслибытолькознал», –грустнодумаюя.

—Что ж, да, пока не приходится переживать о внешнем виде. — Подняв сломанное запястье, я медленно покачиваю им. — Представь, в каком ужасе были дамы, с которыми я обедаю, узнав, что я не умею играть в теннис.

Алек смеётся, и я застенчиво улыбаюсь в ответ.

— Почему ты бросила заниматься модой, Каролина? Я ещё могу понять то, что ты бросила колледж, но полностью отказываться от учёбы — ужасная потеря для твоего таланта.

— Откуда ты знаешь, что мне есть, что терять? Ты никогда не видел мои работы. — Я увожу разговор в сторону, потому что мне нечего ответить Алеку. У меня нет ни одной причины отказывать от моды, кроме требования Дэвида. Ещё один пример того, что я отдаю свою жизнь в руки Дэвиду. От этой мысли становится ужасно грустно.

— Разве? Я видел платье, которое ты сшила для первой свадьбы, Каролина. Его запросто могли продавать в одном из крупных магазинов.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Алек по-прежнему наблюдает за мной, пряча эмоции в глазах за очками. Но говорит он искренне.

— Спасибо, — тихо отвечаю я. — Я никогда не смогу полностью отказаться от моды. Без творчества я сойду с ума. — Если он у меня ещё остался. — Дома у меня есть студия, я всё ещё шью платья. Они всегда были моей страстью. Прежде чем мы с Дэвидом стали встречаться, я работала над собственной коллекцией в качестве выпускного проекта. В основе были платья-рубашки, подходящие под любой тип фигуры. Я хотела попросить девочек из колледжа, чтобы коллекцию представили обычные женщины.

Кмоемуудивлению, Алекувлечённослушает.

— И что же случилось с коллекцией?

— А, рисунки валяются где-то в ящиках. Но тебе будет скучно слушать про мою учёбу в колледже. — Я пожимаю плечами, словно мне не больно признавать, что я не закончила задание. Мне не нужно рассказывать, что не выполнила задачу, потому что отказалась от той жизни, чтобы сосредоточить всё внимание на Дэвиде и обязанностях невесты Морган. Я замолкаю, не желая больше думать о неприятных воспоминаниях.

— Вот тут ты ошибаешься, Каролина. Я хочу всё о тебе знать.

Я кусаю нижнюю губу, чтобы не сболтнуть глупость.

Чувствуя мой дискомфорт, Алек встаёт и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться.

— Пообедаем?

Через мгновение, я беру его за руку. По телу пробегают мурашки. Только встав, я отпускаю его руку. Я это не придумываю. Искры между нами реальны.

Избегая проницательного взгляда Алека, снимаю туфли и иду к столику. Я радуюсь крошечной возможности нарушить строгие правила приличия Дэвида и сама отодвигаю стул. Стулья стоят друг против друга, что позволяет наслаждать прекрасным видом.

Откуда-топоявляетсятотжепареньизперсонала.

— Сэр, — терпеливо произносит он. — Что желаете, мисс?

Растерявшись, я ищу помощи у Алека.

— Всё, что захочешь. Кухня полностью оборудована.

Это проверка? Дэвид всегда заказывает за меня. Я не хочу выглядеть глупо, сделав неправильный выбор. Один взгляд на бесстрастное лицо Алек даёт мне понять, что нужно взятьсебяврукииперестатьволноваться.

—Умираю, как хочу гамбургер и картошку фри, — произношу я так, словно в грехе признаюсь. Не помню, когда в последний раз ела что-то настолько калорийное и полное натрия.

— Звучит отлично. Мне тоже, но с сыром «чеддер», Питер.

— Конечно. Напитки закажете?

— Если не сложно, ещё газированной воды, пожалуйста, — прошу я.

—Бутылку пива. Любого. Спасибо, Питер. — Алек кивает официанту, который тихо исчезает.

— Часто ты так выбираешься? — спрашиваю я.

—Не так часто, как хотелось бы. — Алек откидывается на стуле и вытягивает ноги под столом. Я замечаю, что он тоже без обуви, и его мышцы напрягаются, когда он вытягивает пятки. Всё его тело накачано. Наверное, много времени проводит в зале. В голове возникает образ Алека, поднимающего тяжести, на его коже блестят капельки пота, мышцы просвечивают через обтягивающую футболку… Становится жарко, но вовсе не из-за солнца.

— Информационный бизнес занимает слишком много времени, чтобы бывать в раю? — поддразниваю я немного. Хочу лучше узнать его.

Солнцезащитные очки не дают мне понять, что он на самом деле чувствует, когда отвечает.

— Бизнес занимает большую часть моего времени. И я уже не так молод, чтобы устраивать вечеринки на яхте, — медленно и криво улыбается он. — Конечно, мне особо не с кем выходить в океан, кроме бизнес-партнёров и пары друзей. Если я ей не пользуюсь, сдаю в аренду.

Я поднимаю очки на лоб в надежде, что Алек снимет собственную маску. Человек, который сводит меня с ума, на крючок не попадается, но немного ухмыляется, давая понять, что намёк понимает.

— Покажешь над чем работаешь? Мне очень хочется посмотреть.

Ясдерживаюскептическийответ.

— Может, как-нибудь. Большинство дизайнов незакончено.

Алек подвигается ближе. Достаточно близко, чтобы я могла ощутить острый запах его крема для бритья. Его близость оживляет. Голова гудит и начинает немного кружиться, но это приятное чувство.

— Пообещай мне кое-что, Каролина.

— Что? — шепчу я.

— Не бросай. Ты — художник. Я видел, на что ты способна, когда даёшь волю таланту. Жалко будет, если он останется непризнанным.

—Я вовсе не собираюсь бросать, — надменно говорю я и отстраняюсь от Алека. Моя отстранённость не удерживает его. Он просто хватается за мой стул и подвигает его вплотную к себе.

—Тебе не хватает связей? Я буду рад помочь тебе найти покупателей, поставщиков, рабочих… всё, что нужно.

Дыхание перехватывает. Даже мой муж мне такого не предлагает. Вообще-то, Дэвид запрещает уделять моде слишком много времени.

Беря инициативу в свои руки, я осторожно снимаю с Алека очки и кладу в сторону. Кариеглазабезнадёжны, словноглубокийокеантьмы.

— Скажи, почему тебя это так сильно волнует?

— Не люблю смотреть, как ломают красоту.

— Это же ты сказал в день моей свадьбы, Алек, и я всё ещё здесь, абсолютно целая.

Лгунья.

Алек молчит, но я замечаю упрёк в его чертах.

—Смотря на тебя, я вижу бесконечный поток потенциала. Ты столько можешь предложить… — Алек замолкает, и мне хочется умолять его договорить. — Впереди ещё много лет, чтобы реализовать твой потенциал.

Я не знаю, кем должна быть. Я знаю наверняка, что не из тех, кто подходит для образа миссис Морган, правительницы финансовой империи подле мужа. И я больше не уверена, что хочу стать гуру моды.

Питер разряжает напряжение, появляясь с нашими напитками.

— Есть в океане что-то освобождающее. — Я смотрю на горизонт, надеясь отвлечься от беспокойных мыслей.

— Захватывает дух, — бормочет Алек. Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что Алек наблюдает за мной, не за океаном. Несмотря на запретное желание, его внимание льстит.

Когда обед подан, мы не отодвигаем стулья.

— Расскажи о себе что-нибудь, о чём никто не знает, — прошу я.

Онвскидываеттёмнуюбровьиотвечает, жуябургер.

— Как насчёт того, что известно немногим? У Адрианы и Гектора Мартинеса двое детей, Валенсия и Мануэл. Они зовут меня дядей Алеком, и когда им нужна нянька, Адриана звонит мне.

— Ты любишь детей? — Я искренне удивлена.

Алеккривоулыбается.

— Валенсия и Мануэл нашли путь к моему сердцу. Они честные и интересные. Такие милые детки. Уверен, Адриана тебе все уши прожужжала.

— Да, она, безусловно, сильно их любит. — Я не могу скрыть нотки зависти в голосе. — Она прекрасная мать.

—Я буду всё отрицать, если ты кому-то расскажешь, но рядом с их детьми у меня появляется желание завести своих. У меня синдром единственного ребёнка, наверное. — Алек открывается ещё немного, показывая настоящего себя.

— Ты стал бы замечательным отцом, Алек. Заботливым и оберегающим.

Вегоглазахмелькаетуязвимость.

— Спасибо, Каролина. От тебя слышать это очень приятно. — Мы улыбаемся друг другу, не скрывая чувств. Рядом с Алеком я могу быть самой собой. И в ответ он показывает мне свою истинную сущность. Чем больше он делится со мной, тем больше времени я хочу проводить с ним.

Несколько часов спустя, когда мы возвращаемся в порт, Алек решает самостоятельно отвезти меня в Корал Гейблс. Мы почти не разговариваем по дороге после бесконечных разговоров на борту «Динами». Я словно хотела рассказать ему о себе всё: от дурацкой работы, на которую я ходила в школе, до проектов по дизайну, которые я делала в колледже. В ответ он рассказывал мне о путешествиях по миру. Правда, большую часть времени говорила я, но Алек ни разу не показался скучающим или незаинтересованным.

Меня накрывает странное чувство, и я не сразу узнаю его: я расслаблена. Обычно я вся напряжена, постоянно боюсь сделать что-то неправильно. Сегодня же я была собой, Каролиной, и Алек не жалуется.

Машина останавливается в конце каменной подъездной дорожки. Алек паркуется. Он вытягивает руку на руле и поворачивается корпусом ко мне.

— Если понадобится помощь с модой, обращайся. Пожалуйста, Каролина. Хочу быть тебе полезен. — Я отворачиваюсь, смотря на дом. Я вижу окна студии в дальнем крыле второго этажа.

— Не сейчас, Алек. Но когда буду готова… обращусь к тебе. — Обернувшись, я в последний раз мимолетно смотрю на него. — Спасибо за чудесный день. Мне давно не было так хорошо.

Слышит ли он, что содержится между строк? Однажды, если я наберусь смелости уйти от Дэвида, то пойду к нему. Я только надеюсь, что он примет меня, потому что, если я когда-либо решусь уйти, это будет сложнейшая битва в моей жизни.

Алек

Дверь захлопывается за Каролиной, и я едва не бью по рулю от накопившихся эмоций. Что за фигню я творю? Ухаживаю за женщиной, на которой крупными светящимися буквами написано «недоступна».

Честно признаться, мои намерения не всегда были чисты. Но теперь я не в силах бороться против растущего притяжения. Конечно, Каролина не понимает всю глубину моего увлечения. Чёрт, я сам себя не понимаю.

Заведя мотор, уезжаю с подъездной дорожки. Последнее, что мне нужно, это чтобы камеры сняли, как я паркуюсь возле дома Дэвида Моргана, подвозя его жену. Боже, ему бы понравилось. Ублюдок понимает, как ему повезло с ней.

Желчь подкатывает к горлу. Мне становится тошно от этой мысли.

Наши раздражающие отношения с Дэвидом Морганом начались, когда несколько лет назад пересеклись наши деловые пути. Дэвид пытался доказать свою значимость для семейного бизнеса, привлекая важных клиентов. Мы встретились в отеле Монро, оба были заинтересованы в Айре Голде. Дэвид хотел управлять личным портфолио, я — купить недвижимость у Голда. Мы с Дэвидом могли бы работать вместе, чтобы убедить Голда работать с нами, но что-то в Дэвиде Моргане пробудило во мне дух соперничества. Я мешал ему при каждом удобном случае: играл с ним, потому что хотел опустить этого подлизу. Мы постоянно боролись за звание самого лучшего, самого успешного и оба упорно не хотели сдаваться. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе, да?

Меня подвела собственная гордыня. В том, что касается деловой перспективы, Дэвид ни за что не превзошёл бы меня, но он выиграл. Каролину. Милую, прекрасную, щедрую Каролину заполучил он, потому что я позволил. С самого начала она должна была стать моей. Я выиграл чёртов спор и должен был пойти за ней, но был слишком высокомерен. Я считал, что мне не нужны привязанности, уж точно не к женщине, поэтому я отдал её Дэвиду, словно она ничего не значила для меня.

А потом мы познакомились ближе. На похоронах Морганов она неустанно поддерживала Дэвида. Я наблюдал, с какой любовью она относится к нему, хотя был уверен, что этот ублюдок не заслуживает её преданности. Я должен был узнать о ней больше: откуда она, как оказалась в Майами? К моему удивлению, истории наши были похожи. Я чувствовал это, ведь она, как и я, боролась, чтобы выбраться из бедности. Мне стало тошно от того, что Дэвид заполучил такую хорошую женщину. Дэвид пригласил меня быть свидетелем под жалким предлогом свадьбы, чтобы позлорадствовать. Я не хотел оставаться в долгу и пробрался в ванную, чтобы поговорить с Каролиной… Всё изменилось в одно мгновение. Она оказалась интересной, умной и прекрасной.

Но она выбрала его.

Я считаю этого человека полным ничтожеством. Бизнес, который он унаследовал после несчастной гибели отца, в лучшем случае можно назвать малым. В городе, полном фальшивок и подражателей, Дэвид Морган выделяется среди остальных в отчаянной попытке сохранить родословную, даже если и под ложным предлогом, а Каролина настоящая и искренняя. Что она могла в нём найти? Он явно подавляет её. Она была едва ли не в шоке, когда я спросил, чего она хотела бы на обед. Он словно контролирует каждый её шаг.

Подавляющий козёл и сломанное запястье равняются мерзкому уравнению.

Боже. Такие мысли делают из меня почти такого же параноика, как Дэвид Морган. Я сам свидетель того, как он помешан на Каролине. Не сложно поверить в худшее, когда дело касается Моргана, но у него не хватит духа ранить Каролину. Он возводит её на пьедестал, хвастается ею каждому встречному. Зовет её сокровищем, чёрт побери, словно она вещь. Хоть и ценная, но всё же вещь.

Злобно рыкнув, я останавливаюсь возле пункта охраны. Сам того не понимая, я приехал к дому Гектора Мартинеса на острове Стар. Они с женой Адрианой — мои самые близкие друзья, а я не хочу оставаться сегодня один, погрязнув в страданиях.

Глупо, но я не могу перестать проводить время с Каролиной. Я жалобно беру от неё всё, что только могу. Буду выжидать, когда Дэвид облажается достаточно, чтобы она бросила его. Это случится, и в этот раз я уж точно не упущу свой шанс.

Глава 12

Два года назад

— Мы должны завести ребёнка.

От заявления Дэвида я чуть не подавилась апельсиновым соком. Мы в Чарльстоне в Южной Каролине, сидим на веранде с видом на ухоженный холм за отелем, в котором проводим отпуск. Технически, это не совсем отпуск, так как Дэвид проводит большую часть времени, обхаживая потенциальных клиентов, а я в одиночку исследую город. Я убираю айпад в чехол, что даёт мне немного времени подумать.

Ребенок? Мы с Дэвидом впервые заговорили о пополнении семьи. Мне едва исполнилось двадцать пять. Я даже взрослой себя не чувствую. Я едва понимаю, что делаю со своей жизнью. Как я могу вырастить юный разум, если сама ещё не выросла?

— Ты хочешь завести ребёнка? — поражённо спрашиваю я.

— Мы уже два года женаты, Каролина. Пришло время добавить ещё одного члена в семью. Тебе не кажется, что в доме слишком тихо? — Если бы кто-то из персонала дорогого отеля услышал наш разговор, они бы решили, что Дэвид всего лишь любящий муж, но я чувствую за этим нечто большее, чем желание добавить в нашу жизнь звуки. Намерения Дэвида пугают меня. Его ожидания от жены недостижимы, и я не могу представить, что он будет требовать от ребёнка.

—Я особо не думала об этом, — мягко отвечаю я. — Если честно, я немного удивлена. Ты так уверенно об этом говоришь.

— Я уверен. Я хочу сына, Каролина.

—Ну, ты же не можешь выбирать, — пытаюсь пошутить я, но в ответ Дэвид хмурится.

—Ты отказываешь мне? — говорит он обманчиво нежно. Его глаза сужаются, давая мне понять, что вопрос деликатный.

Моя мгновенная реакция на его требование завести ребёнка — стопроцентный отказ. В таком браке не стоит заводить детей. Но я должна осторожнее подбирать слова, чтобынерасстроитьмужа.

—Нет, Дэвид, что ты. Я хочу детей. Но подходящее ли сейчас время? Мы ещё молодожёны, а мне даже тридцати нет. Я не уверена, что сейчас могу стать хорошей матерью. — Я стараюсь приводить аргументы аккуратно, чтобы не злить Дэвида ещё больше. В общественном месте он не будет слишком жесток, но это не значит, что наедине на меня не обрушится его гнев.

Дэвидпренебрежительноотмахивается.

— Миранда будет рядом. Если нужно, наймём няню.

— Но… — Когда Дэвид понимает, что снова получил от меня желаемое, на его лице появляется мальчишеская усмешка. Его желание искреннее. Я ошарашена и какой-то крошечной части меня становится любопытно, какого быть матерью.

Случай со сломанным запястьем изменил наши отношения. Когда Дэвид вернулся из-за границы, он стал заметно менее напряжённым. Видимо, он заключил сделку с двумя новыми клиентами и был доволен собой. В результате наша домашняя жизнь стала нежнее. Правила и порядки в ней всё ещё действуют, но Дэвид не так строго наказывает меня побоями за ошибки.

До этого момента, мы с Дэвидом очень мало спорили. Поэтому я более податлива этим утром. Когда Дэвид смотрит на меня таким полным удовольствия взглядом, перечить ему становится сложнее, чем обычно.

— Когда вернёмся домой, позвоню своему гинекологу. — Я отбрасываю сомнения. Он так этим взволнован, что точно должен отчаянно хотеть ребёнка.

Разве в прошлый раз такие мысли не привели тебя к замужеству? Но он меняется. В душе Дэвид Морган — хороший человек. Я знаю. «У тебя словно синдром избиваемой жены», — шепчет голос из тьмы.

Нет. Это не про меня.

Дэвид почти снисходительно поглаживает меня по руке, но я отмахиваюсь от этого чувства.

— Прекрасно. Я знал, что ты поймёшь. — Дэвид смотрит на часы. — Ладно. У меня встречи и деловой обед днём. Встретимся после и займёмся, чем захочешь. Может, прогуляемся по магазинам? — Подмигивает Дэвид. Он уходит, чмокнув меня в щёку.

Большую часть времени я балансирую на краю, боясь оступиться. Что будет, если ребёнок расстроит Дэвида? Хотя отец никогда меня не трогал, я прекрасно понимаю, какого расти в доме жестокого человека. Мне по-прежнему тяжело думать об отце, матери, сестре… чёрт, о жизни в центральной Флориде. Разница в том, что мой отец не был заинтересован в отцовстве. Даже когда всё было хорошо, он не был таким отцом, который учит ребёнка кататься на велосипеде или водит за мороженным. Дэвид, с другой стороны, действительно хочет ребёнка. Я видела его искреннее желание. К тому же, деньги никогда не станут проблемой. Мне не придётся переживать, что Дэвид станет алкоголиком, потому что мы едва будем сводить концы с концами.

И если честно, дом и правда станет оживлённее с хихикающей в нём крохой. Ребёнок станет следующим шагом к воплощению моей мечты о доме полном любви и радости. Может быть, ребёнок растопит сердце Дэвида.

Дети не решат проблемы, а только отвлекут. Не знаю, откуда приходит эта мысль, но я не обращаю на неё внимания. По-моему, ребёнок сблизит нас как никогда прежде и придаст моей жизни смысл.

Звонок телефона вырывает меня из раздумий. Я достаю его из сумочки и вижу неопределённый номер. Это может значить лишь одно.

— Привет.

— Здравствуй, Каролина, — произносит Алек.

После того дня на яхте мы стали кем-то вроде друзей. В основном мы болтаем по телефону, когда у него появляется свободное время. Иногда, когда Дэвид уезжает, мы обедаем вместе. Это случается редко, и я думаю, так безопаснее. Мы встречаемся вдали от злых взглядов, на частных террасах и на моём заднем дворе. Каким-то образом нашу дружбу удаётся скрывать от Дэвида. С Алеком можно поговорить, не касаясь тем моего замужества и его девушек. В основном я рассказываю о своих работах, а он — о работе и путешествиях.

— В Южной Каролине жарко в это время года? — сухо спрашивает он.

Я уже давно не удивляюсь, что Алек знает, похоже, обо всём. Этот мужчина утверждает, что построил бизнес, управляя знаниями, в чём не остаётся сомнений, учитывая, как много ему известно.

— Вроде того. Ты в Майами?

— В Лондоне. Ты была здесь?

—Ты же знаешь, что нет.

—Ты должна здесь побывать. Представь, какое обретёшь вдохновение… — Алек замолкает, ожидая, что я начну спорить. Но меня волнует кое-что поважнее.

Напряжённый разговор с Дэвидом делает меня неожиданно серьёзной.

— Я пытаюсь разобраться со своей жизнью, Алек. Звучит легче, чем есть на самом деле. Ты знал, чем хочешь заниматься, а я всё ещё ищу себя. Мода не может занимать всё моё время.

—Я сосредоточился на недвижимости только после того, как Гектор Мартинес взял меня под своё крыло, — говорит Алек. — Ты не обязана знать все ответы, Каролина.

— Поверь, я вообще никаких не знаю, — усмехаюсь я.

Яслышу, какАлексмеётсявЛондоне.

—Мода может быть одной из составляющих Каролины. Есть и другие твои стороны: ты женщина, которая собирает деньги для сирот и упрекает меня в показушности.

Он явно избегает говорить о моих обязанностях жены. Я колеблюсь от неуверенности.

—Как думаешь, я могу стать хорошей матерью? — выпаливаю я, нуждаясь в поддержке человека, чьё мнение для меня важно.

Судя по молчанию в трубке, Алек напрягается. И это не та приятная успокаивающая тишина, которая возникала между нами раньше.

— Думаю, ты стала бы прекрасной матерью, — наконец, произносит Алек. — Ребёнку очень повезёт с тобой. Ты внимательный слушатель и заботливая женщина. Боже, ты заботишься обо всех, даже о тех, кто не достоин твоей доброты. Что ты… — Алек грубо прочищает горло, как будто ему что-то мешает. — Ты что-то хочешь этим сказать?

—Нет. Я не беременна. — Я заставляю себя засмеяться, пытаясь разрядить обстановку. — Ты единственный, с кем я могу поговорить об этом. И, эм, я хотела узнать твоё мнение. Я мало кому доверяю.

Неожиданно, голос Алека становится грубым. Он далеко, но я чувствую его ярость черезтелефон.

— Ясно. Ты узнала моё мнение. Прошу прощения, Каролина, но кое-что требует моего немедленного внимания. Наслаждайся Чарльстоном. — Звонок обрывается с характерным кликом.

В животе возникает неприятно чувство. Я обидела человека, который верит в меня и хочет видеть мой успех.

Глава 13

Полтора года назад

Пластик ударяется о мраморную столешницу.

— Сколько нам нужно трахаться, чтобы ты забеременела? — Дэвид буквально кипит от ярости.

Ясильнеезакутываюсьвхалат.

— Иногда требуется немного времени. Одна женщина на вечере по сбору средств по борьбе с раком груди говорила…

Дэвид стремительно разворачивается и хватает меня за запястья. Притягивает ближе.

—Ты всё разболтала этим чёртовым сплетницам?

—Нет! — восклицаю я, испугавшись его ярости. — Она… Стейси Полт родила в прошлом году. Она всем рассказывала, что на зачатие ушёл практически год. Я ничего не рассказывала, клянусь.

Дэвид отпускает меня, и я делаю пару шагов назад, прижимая руку к груди.

Последние полгода мы занимаемся сексом каждый день, иногда даже дважды в день. Каждый отрицательный тест вгоняет Дэвид в ярость. Он бьёт меня об стены, кричит в лицо, что с моим «ущербным телом» что-то не так, раз я не беременею. Этот жестокий человек собирается стать отцом моего ребёнка. Нет. Нет. Это неправильно. Я прямо вижу, как Дэвид покрывает меня матом в присутствии нашего дитя. Как он бьёт меня или, что еще хуже, моего ребёнка.

Дэвидупираетрукивбёдра. Егопрекрасныечертыомрачены.

— Ты точно перестала принимать противозачаточные или врала мне всё это время?

Сердце бешено стучит, я отступаю назад, пока не упираюсь в ванну.

— Конечно же, я больше не пью таблетки, — говорю я успокаивающе, что только сильнее раздражает его.

Ондостаётизкарманабрюктелефонинабираетчей-тономер.

— Запиши Каролину на приём к доктору Джанет Дентон. Как можно раньше. — Он отключается, больше ничего не сказав. Его помощник наверняка привык к подобным грубым приказам.

— Где таблетки? — Он открывает мои ящики. Косметика, ватные диски, расчёски, щётки и тампоны летят во все стороны.

—Послушай меня. Прошу. — Дэвид разворачивается с диким взглядом. Я съёживаюсь под халатом. — Ты не найдёшь таблетки, потому что я их выкинула.

Онпрезрительнофыркает.

—Если я узнаю, что ты ослушалась меня, а поверь, Каролина, я узнаю, и боже упаси…

Я ненавижу тебя. Ненавижу тебя. Ненавижу. Я следую всем правилам. Делаю всё, что в моих силах, чтобы соответствовать представлениям Дэвида об идеальной жене, а он по-прежнему использует меня, как боксёрскую грушу. Возможно, это конец нашего брака. Если я не могу забеременеть, Дэвид точно со мной расстанется, и я буду свободна. «И что тогда будешь делать? » — раздаётся тихий шёпот в моём подсознании. Мне некуда идти. Нет друзей, которые поддержат меня.

— Я схожу к врачу, — уступаю я. Дэвид выглядит победителем, а я словно глотаю разбитое стекло. Крошечные осколки ломают меня изнутри.

Через несколько дней я лежу в весьма уязвимой позиции в кресле гинеколога. Ноги широко раздвинуты, ступни в стременах, смотрю в потолок. Мой врач, которая просит называть её Джанет, осматривает меня изнутри, используя ультразвуковой зонд.

—Обычно мы ждём год перед тестом на фертильность, но твоя свекровь была нашей пациенткой много лет. Я рада стать частью планирования вашей семьи. Уверена, Джорджия была бы рада внуку, — говорит Джанет, наблюдая за экраном. Я вижу только смесь чёрных, белых и серых линий.

У Дэвида назначена встреча, поэтому я здесь одна. Я рада этому, потому что его напряжение только вызвало бы ненужный стресс.

Без предупреждения Джанет достаёт зонд из меня.

—Можете сесть, — бодро говорит она. Приподнявшись, я прижимаю бумажную робу ближе к телу, наблюдая, как она чистит инструменты и убирает в сторону мои образцы.

—У меня есть хорошая и плохая новость. С какой начать? — Она улыбается, но у меня пересыхает в горле.

— С хорошей, — хрипло говорю я.

—С вами всё в порядке, судя по осмотру и истории болезни. У Вас всегда были хорошие результаты анализов, ультразвук ничего не показал, Вы никогда не жаловались на здоровье. Я не вижу причин волноваться. Мы проведём несколько тестов и подтвердим подозрения, но я считаю, что ещё слишком рано беспокоиться о фертильности, — объясняет она.

Уменявырываетсятяжёлыйвздох.

— А плохая новость?

— Плохая новость в том, что на сегодняшний день я ничего сказать не могу.

Облегчение, растущеевгруди, испаряется.

—Что я скажу мужу? — слабо спрашиваю я.

Щёлк. Джанет снимает перчатки и бросает их в один из биоконтейнеров. Она выдавливает на руки антибактериальный гель и растирает его. Затем садится на стул на колесиках и подъезжает ко мне. Берёт меня за руку.

— Гораздо сложнее забеременеть при высоком уровне стресса, — мягко произносит она. — Тело слишком занято, борясь с напряжением, чтобы зачать ребенка. Я советую вам с Дэвидом расслабиться. Съездите отдохнуть. Ведь это не работа. Насладитесь компанией мужа, ведь всё изменится, когда родится ребёнок. Если, и только в том случае, если через полгода вы не забеременеете, приходите на приём. Как я уже сказала, никаких причин для волнения я не заметила.

Если бы Джанет только знала. Попытки зачать ребёнка с Дэвидом становятся похожи на визит к стоматологу. Не хочешь, но знаешь, что надо.

— Не стоит записываться на приём за полгода. Никому не нужна такая негативная аура вокруг. Поговорим тогда, если не раньше. — Джанет подмигивает, и я заставляю себя улыбнуться. — Вопросы?

— Нет. Спасибо, Джанет, — глухо отвечаю я.

— Отлично. Если что-нибудь случится, звоните, — щебечет она.

Я ошеломлённо наблюдаю, как она встаёт и уходит. Какой доктор верит в негативную ауру вокруг? Разве это не полная противоположность научному знанию?

Я одеваюсь и распускаю волосы, которые падают на плечи. Ничем не выдаю растущее беспокойство. С бесстрастным выражением лица я покидаю кабинет и иду к машине.

Смотря в ветровое стекло, я наблюдаю, как машины покидают парковку. Я словно парализована, не знаю, как поступить. Если позвоню Дэвиду, он только разозлится, потому что решения нет. Каким он вернётся сегодня домой? Он может разозлиться достаточно, чтобы выплеснуть на меня агрессию физически или эмоционально. Доктор сказала, мы должны наслаждаться процессом. С таким мужем, как Дэвид, это невозможно.

И я вижу в своём будущем больше сердечных переживаний. Больше боли, опустошения.

С меня хватит.

Машина рычит, когда завожу мотор. Я пристёгиваю ремень безопасности и выезжаю с парковки. Словно в тумане, я веду машину по улицам города, проезжая светофоры и повороты, пока не выезжаю на трассу Север 95. Я лечу, мчусь вон из города.

По венам течёт свобода. Передо мной открываются безграничные возможности. Я устроюсь работать швеёй. Найду работу в другом штате. Ближайший — Джорджия. Буду ехать без остановки до штата, а потом найду мотель. Плевать, если останусь без денег. Я буду жить на своих условиях и не боясь, что мне снова сделают больно.

Я могу сделать это. Я уже в пути.

Когда машина въезжает в округ Палм-Бич, раздаётся первый звонок. Его имя на экране приборной панели вызывает страх. Затем я напоминаю себе, что его здесь нет. Я сама по себе впервые за много лет.

Раздаётся ещё один звонок. И ещё. Пока рингтон входящего звонка не проигрывается в десятый раз. Каждый раз, когда звук пронзает тишину в машине, мой страх растёт. Он не остановится.

На одиннадцатый раз я принимаю вызов.

— Куда ты едешь, Каролина?

Я молча смотрю на дорогу.

Дэвидвздыхает, словнораздражённыйродитель.

— В твоей машине установлен GPS. Я всегда знаю, где ты.

—Что? — в ужасе шепчу я. Конечно, он всегда знает, где бы я ни была. Ничего удивительного в том, что он следит за мной.

— Да, сокровище моё, я вижу, что ты в часе езды от города. Что я тебе говорил? Тебе не скрыться от меня. Попытки сбежать бесполезны. Я найду тебя и верну назад.

Костяшки пальцев белеют, сжимая крепче руль. Сердце уходит в пятки.

— Облегчи задачу нам обоим. Разверни машину и возвращайся в Майами.

— Нет. — Откуда-то из глубины возвращается давно потерянная смелость.

—Не дерзи мне, Каролина. Ты моя жена и принадлежишь мне. Правда думаешь, что сама выживешь? Ты едва могла себя обеспечить, когда я появился в твоей жизни. Ты жила от квитанции до квитанции, и едва могла позволить ткань, чтобы шить себе одежду. Как, по-твоему, ты будешь жить? У тебя бензина-то хватит? Заморозить твои счета и телефон дело пары минут. Без денег всё, что у тебя останется, — машина и одежда на тебе. И что потом? Тебе ума не хватит заботиться о себе.

— Как… как… — бормочу я, не в силах сформулировать полноценно предложение, потому что его слова потрясают меня до глубины души. Дура, дура, дура. Мой план безрассуден и глуп. О чём я думаю?

— Разворачивай машину.

Я не хочу. Господи, не хочу.

Алек может помочь. Пальцы дёргаются в сторону панели. Одним касанием я могу оборвать звонок, нажать пару кнопок и позвонить Алеку. Но не могу. Упрямая гордость и стыд заставляют сжать руку в кулак. Это не проблема Алека, чтобы разбираться.

— Возвращайся, — рычит Дэвид. — Немедленно.

Мой муж снова одерживает победу.

И когда я встречаю его дома, он наказывает меня суровее, чем когда-либо. Вместе с этим он выбивает жалкие остатки моей смелости.

Глава 14

Год назад

Две розовые полоски. Знак плюс. Означающий «беременна». Три теста с одним и тем же результатом. Я ношу ребёнка. Инстинктивно рука тянется к ещё плоскому животу. Меня переполняют эмоции и глаза наполняются слезами.

Это случилось спустя полгода после визита к врачу. Как и обещала Джанет. Я беременна.

Я просто так сделала утром тест, а точнее три теста. С последней менструации прошло четыре недели, и хотя я почти смирилась с необходимостью привлечения врачей, решила сделать тест.

Дэвид! Я внезапно вспоминаю о второй части уравнения, выбегаю из ванной, пересекаю второй этаж и захожу в студию, где оставила телефон. Я вздыхаю с облегчением, осознав, что в Лондоне уже довольно поздно.

Меня переполняет возбуждение. Я больше не могу оставаться дома. Нужно выбраться отсюда. Забрав сумочку из спальни, бегу вниз к машине. Прежде, чем выехать на дорогу, опускаю окна и открываю люк. Пока ветер треплет мои волосы, я еду, куда глаза глядят.

Ребёнок, которого я смогу воспитывать, лелеять и играть. Каким-то образом на сердце становится ещё теплее. Каждый его удар напоминает о семечке, растущем во мне. Я хочу прочитать все книги о материнстве, пережить здоровые роды. Больше никакого кофе или суши. Больше не смогу красить волосы… и всё прочее, о чём я слышала от остальных женщин. Нужно сегодня же заказать витамины для беременных и «Чего ждать, когда ждёшь ребёнка» на Амазоне. Для начала. Интересно, есть ли в городе группа будущих мам? Нужно поискать в сети.

Я приезжаю на общественный пляж, куда ходила, когда училась в колледже. С этим простеньким место связано много хороших воспоминаний. Дора ходила сюда каждые выходные, и если я была свободна от учёбы и работы, то тусовалась с её друзьями. Будучи здесь я скучаю по Доре. После той кошмарной ссоры на благотворительном фестивале Морганов мы не разговариваем. Она не отвечала на звонки, и, в конце концов, я перестала звонить.

Попав на территорию пляжа, я снимаю босоножки и беру их в руки. Песчинки щекочут пальцы, пока я иду к воде. В полуметре от неё, звонит телефон.

Неизвестный номер. Только один человек может звонить мне.

— Алло.

— Ты что, возле океана? — бархатный голос Алека окутывает меня.

— Каковы ставки на эту информацию? — Шутка выходит неудачной.

С тех пор как я пыталась сбежать от Дэвида, он получил ещё больший контроль надо мной. Последние полгода он проверяет все мои смс-ки и звонки. Перед поездкой он предупредил, что следит за мной. Остатки моей уверенности испарились. Дэвид прав, сама я не справлюсь. У меня нет ничего, кроме него.

День за днём я погружаюсь в забытье. Но ребёнок, ох ребёночек, даёт мне новую цель.

Мне не стоит говорить сегодня с Алеком Кристосом. Или когда-либо ещё. Я пересекаю опасную черту, потому что если Дэвид узнает, что я подружилась с его врагом, для меня это закончится плохо. Но когда вижу его звонок, я вынуждена ответить. Алек напоминает мне о достоинстве и о том, что мне есть, что предложить. Алек верит в мой потенциал. Прямо сейчас мне нужен тот, кто считает меня достойной.

— Я хочу поужинать с тобой, если скажешь, где тебя найти, — отвечает Алек.

— Я на Кресент-Бич.

— Одна? — мягко спрашивает он, но я чувствую напряжение.

— Одна.

— Скоро стемнеет.

—Тут полно людей. Но я ценю твою заботу, — искренне произношу я.

—Кресент-бич возле Cabello’s. Встретимся там, через минут пятнадцать? — Я не перестаю смущаться. Этот сильный, напористый мужчина не давит на меня. Я не понимаю, почему он не принуждает меня, к чему захочет… но от этого меня только сильнее тянет к нему.

— Я бы поела.

— Хорошо. До встречи.

Войдя через десять минут в ресторан, я нахожу Алека, сидящим в нише у дальней стены. Когда наши взгляды пересекаются, он встаёт с улыбкой на лице.

— Ой, Каролина, ты сегодня сияешь, — бормочет он, когда я подхожу ближе.

Такое происходит, когда носишь ребёнка? Мысль наполняет меня теплом.

Я отступаю на шаг. Было бы большим облегчением поделиться с кем-нибудь новостями, но Дэвид не знает, что у нас будет ребёнок. И когда я в последний раз заговорила с Алеком о ребёнке, он чуть не исчез из моей жизни. Несмотря на небольшое влечение к нему, он по-прежнему лишь друг. С притворной скромностью я улыбаюсь ему.

— Приятно слышать. — Мы не обнимаемся и не целуемся в знак приветствия. Для меня такие прикосновения равны нарушению границ. Какое оправдание у Алека я не знаю. Может, он не хочет меня касаться. Сердце немного сжимается от этой мысли.

— Правда.

Мы садимся напротив друг друга. Перед каждым лежит пластиковое меню, но мне оно без надобности.

— Мне нравится это заведение. Много лет здесь не была, — рассказываю я ему.

—Да, могу представить, что это не соответствует стандартам Морганов, — он произносит это с каким-то вынужденным легкомыслием. — Мне тоже здесь нравится.

Я жадно разглядываю его тёмные черты лица и саркастичный изгиб губ. Прошло много месяцев с нашей последней встречи и несколько недель с последнего разговора. Практически каждый день я проводила под гнётом правил Дэвида. Запертая в расписании, составленным им. Похоже, весь этот контроль окупился для моего мужа, ведь я беременна.

Молодая улыбающаяся официантка подходит к нашему столику, взгляд направлен наАлека.

— Что будете пить?

Алек по-прежнему сосредоточен на мне, не обращая ни капли внимания на кокетливую официантку.

—Мне, пожалуйста, холодный чай. — Я склоняю голову, наблюдая, как жадно она разглядывает прекрасные черты Алека. Я не виню её в желании. Даже я признаю, насколько он притягателен.

— «Ла Капитана». — Алек произносит название местного крафтового пива, не отрывая от меня взгляда. Понимая, что проигрывает, официантка раздражённо удаляется.

Алек барабанит пальцами по столешнице, осматривая меня. Наконец, он произносит:

— Ты сегодня какая-то другая.

Официантка возвращается, когда я хочу ответить, ставит напитки на стол и коротко спрашивает:

— Уже выбрали?

Алек кивает мне, и я первая делаю заказ. Как только официантка уходит, он откидывается на чёрную подушку, одной рукой по-прежнему небрежно выстукивая неизвестныйритм.

— Чему ты так радуешься?

—У тебя когда-нибудь была мечта, похороненная так глубоко внутри, что ты не догадывался о ней? С возрастом мечты начинают проявлять себя помаленьку. И однажды ты просыпаешься, понимая, чего желал всю свою жизнь. Тогда тебе не остаётся ничего, кроме как воплощать мечту, бороться со всем, что встанет на пути к уготованному тебе. — Покачав головой, я не могу сдержать улыбку. — Должно быть, это звучит безумно и очень туманно. Я кое-чего хочу и могу это получить. И я только сейчас поняла, насколько сильное моё желание. Понимаешь?

Стукпрекратился. ПальцыАлекасжатывкулак. Онсмотритнаменя, неморгая.

— Я отлично понимаю, о чём ты. — Его низкий голос ещё ниже обычного.

— Скоро я тебе обо всём расскажу, — обещаю я.

Словновыйдяизтранса, Алекморгаетиподнимаеткружку.

—За мечты, ставшие явью. — Он смотрит мне в глаза одним из своих беспощадных взглядов. Не разрывая зрительного контакта, я поднимаю холодный стакан и чокаюсь с ним.

— За мечты, ставшие явью, — шёпотом повторяю я.

Я думала, что речь о ребёнке, растущем внутри меня. Я считала, что речь о мечте про семью. И в некотором роде так и есть. Но во взгляде моего мужа нет любви. Большую часть времени он напоминает мне, как я разочаровываю его. Все мои переживания исчезнут, если муж будет думать обо мне, как об идеале, а вовсе не о раздражении или стыде от моих оплошностей.

Я заливаюсь краской, и мне нужен ещё один глоток холодного чая, чтобы успокоиться.

—Если бы мог, я воплотил бы все твои мечты в реальность, — произносит Алек так искренне, что эмоции сдавливают мне горло. — Ничего не отвечай. — Он прикладывает палец к моим сжатым губам, и я вспоминаю, почему мы избегаем прикосновений. От них по моему телу разбегается приятная дрожь. — Прими моё неравнодушие, — командует он. Когда я согласно киваю, он убирает палец.

—Ты тоже мне небезразличен. — Чем больше времени я провожу с Алеком, тем меньше я хочу его потерять. Мне страшно, что ребёнок станет началом конца нашей дружбы. Боже, я не хочу его потерять, но ребёнок сейчас превыше всего. Превыше Дэвида и меня тоже.

Момент близости между нами разрушен, когда появляется угрюмая официантка. Я склоняюсь над божественным сэндвичем и глубоко вдыхаю, стойко игнорируя вопрос, всплывший в подсознании.

Насколько небезразличен?

Я суечусь на кухне, нервно поглядывая на часы на духовке. Дэвид приземлился в аэропорту час назад. Он будет дома в любую секунду. Каким-то образом я сумела сохранить тайну во время разговоров по телефону.

Больше всего я переживаю за его реакцию. С его нестабильным эмоциональным состоянием, я не знаю точно, с каким Дэвидом встречусь. В моих фантазиях Дэвид будет счастлив, узнав о ребёнке, и возможно, вспомнит начало наших отношений, когда в них было достаточно любви, чтобы преодолеть его злость. Знаю, глупо мечтать об этом, но что мне ещё остаётся.

Бум! Входная дверь громко захлопывается.

Он здесь.

Мокасины Дэвида стучат по полу. Тем временем Карло поднимает чемодан Дэвида наверх. Ранее я попросила Карло и Миранду удалиться, чтобы дать нам побыть наедине.

С трепетной улыбкой я стою, опираясь на стойку, сложив руки под животом. Незнакомый мужчина входит в кухню. Да, золотоволосый аристократ — мой муж, но его плечи удручённо опущены, а волосы так спутались, словно он не раз проводил по ним пальцами. Лоб рассекают морщинки от напряжения, а в уголках глаз проявляются гусиные лапки, которых я раньше не замечала. Впервые это он предстаёт побеждённым и уязвлённым.

— Ты дома, — выдыхаю я.

— Здравствуй, Каролина, — устало произносит он.

— Как съездил? — неуверенно спрашиваю я.

— Не твоя забота, — кратко отвечает он. — Где Миранда? Я хочу выпить.

Я стремительно оборачиваюсь к кухонной стойке. Затем поворачиваюсь обратно и протягиваю ему тумблер, наполненный янтарным скотчем.

Дэвид громко выдыхает, затем забирает стакан из моих рук. Меня переполняет ужас, но я должна справиться. Ради нерождённого малыша.

— У меня кое-что для тебя есть.

Он пьёт медленно, закрыв глаза, и смакуя напиток.

— Хмм, — безразлично бормочет он.

— Можешь сделать одолжение и достать ужин из духовки?

Дэвид вскидывает брови. Морганы не выполняют работу по дому. Они нанимают прислугу, чтобы готовить, убирать, стирать и так далее. Я не Морган по рождению и привыкла к домашним обязанностям. Вообще-то, мне нравится готовить и заниматься хозяйством из-за того, что так у меня появляется чувство выполненного долга. Но я не провожу время на кухне, потому что муж уверен — это ниже моего статуса. Я не хочу, чтобы наш ребёнок вырос таким же снобом.

— Пожалуйста, — добавляю я.

Сердясь, Дэвид ставит стакан на стойку и идёт через кухню к двойной духовке.

— Из верхней, — уточняю я.

Он дёргает ручку, открывая дверцу, кухня наполняется теплом.

— Что это? — Он рассматривает блюдо из дрожжей и чеснока.

— Булочка, — уклончиво отвечаю я, сомневаясь в глупой шутке.

Дверца закрывается, и Дэвид поворачивается лицом ко мне. От груза усталости не остаётсяследа. Онизумлён.

— Булочка в духовке?

Яскромнокиваю. Онмедленнокачаетголовой, улыбаясьбелозубойулыбкой.

— Ты беременна? — снова спрашивает он, словно не понимая намёк.

—Три положительных теста. Я бы их сохранила, но это как-то противно. Первый визит к Джанет в понедельник. — Тремя большими шагами Дэвид преодолевает расстояние между нами и подхватывает меня на руки. Я визжу, смеясь, когда он обнимает меня. Мне передаётся его радость. Хочу заплакать от облегчения. Дэвид тоже взволнован.

— Ребёнок, — повторяет он, его дыхание обжигает кожу.

— Ребёнок, — подтверждаю я.

Он кружит меня по комнате, пока не начинает кружиться голова. Нас переполняет любовь. Это мгновение прекрасно.

Глава 15

Девять месяцев назад

Фарфор, столовые приборы и фужеры для четырнадцати человек. На кухне команда поваров готовит ужин из четырёх блюд. Каждый сантиметр дома блестит чистотой. Воздух наполнен чудесными ароматами свежих цветов. Платье от «Ланвин» скрывает мой живот — Дэвид планирует объявить о беременности перед десертом. Меня снедает беспокойство, от чего хочется закусить губу, но испорченный блеск помады расстроит Дэвида. А его нельзя расстраивать, потому что сегодняшний ужин чрезвычайно важен для бизнеса. Среди гостей одни из самых состоятельных клиентов «Морган Файненшл» и главная цель Дэвида — супруги Мартинес. Сегодня за ужином к нам присоединятся пять супружеских пар и двое одиноких мужчин. Один из них — Алек Кристос, мой единственный друг Алек, который не знает о беременности. Я не сказала ему из страха причинить боль. Он неизбежно узнает, понимаю, но всё равно не хочу ругаться с Алеком. Я в ужасе от мысли, что когда ему станет известно, нашей дружбе придёт конец.

Беспокойно заламывая пальцы, я заканчиваю осмотр столовой и перехожу в гостиную, чтобы проверить звук фоновой музыки.

—Всё готово? — бросает Дэвид, заходя в комнату. Он выглядит как безупречный, прекрасный гений финансов в костюме от «Ланвин». Дэвид захотел, чтобы сегодня мы были в нарядах от одного дизайнера. Продумана каждая деталь.

— Готово, — улыбаюсь я притворной солнечной улыбкой, и Дэвид кивает в мою сторону.

Звонок в дверь спасает меня от огорчения из-за того, что Дэвид едва замечает моё присутствие и усилия, которые я прикладываю к подготовке вечера.

Множество шагов привлекает моё внимание ко входу в зал. Неожиданно Дэвид оказывается возле меня и обнимает за талию. Гектор и Адриана Мартинес появляются первыми… а сразу за ними входит Алек Кристос. Желудок сжимается. Я начинаю краснеть, становится жарко. Алек внимательно смотрит на меня, а я не реагирую, понимая, что от пристального внимания Дэвида ничего не скроется. Я неловко покачиваюсь, пока пальцы Дэвида не впиваются в бедро до боли, заставляя перестать.

— Добро пожаловать, — громко здоровается он.

Представление началось.

Через мгновение появляется Миранда, спросив, что мы будем пить, и, слава богу, приходят ещё гости. Как обычно бывает во время таких мероприятий, гости собираются маленькими группами, и вот я провожу экскурсию Адриане и ещё одной женщине. Мы заходим в дом с заднего двора, и я удаляюсь на кухню, проверить, готов ли ужин. Обхожу прислугу, направляясь к холодильнику, чтобы взять газированную воду.

— Мне нужно с тобой поговорить. — Алек хватает меня за руку, быстро выводя из кухни. Затаскивает меня в первую попавшуюся комнату, которая оказывается кабинетом Дэвида. Он плотно закрывает дверь.

— Что такое? — едва дыша, спрашиваю я. Его карие глаза темнее обычного. Он смотрит на меня, раздувая ноздри. С его губ срывается тихий выдох, щекочущий мою щёку. Настолько близко мы стоим.

— Каролина… — шепчет он моё имя, словно молитву и качает головой. — Я больше так не могу.

—Что не можешь? — Мне стоит уйти. Сейчас же. Я играю с огнём самым худшим из способов. И если обычно обжигаюсь только я, сейчас мне нужно думать и о ребёнке.

Алек сокращает расстояние между нами. Запускает руку в мои волосы, и мысли разбегаются, когда он целует меня. Поцелуй страстный. Я практически ощущаю вкус его голода. Он прикусывает мою нижнюю губу, пока я не впускаю его глубже. Языки переплетаются. Мои руки хватают его за пиджак, притягивая ближе. Его страсть ничем не уступает моей. Я не могу насытиться им.

Всё сдерживаемое мною влечение вырывается с яростью, о существовании которой я даже не знала. Я всасываю его нижнюю губу. Притягиваю его ближе. Я хочу всё, что можетпредложитьэтотмужчина. Унегобожественныегубы. Пьянящиеприкосновения. Онцелуетменявподбородок, в уголок губ, и, изумительно, возвращается к губам. Я стону. Ещё.

Таким и должен быть поцелуй.

Задыхаясь, я отстраняюсь и кладу руку на сердце, очень быстро колотящееся в груди. Возвращаюсь к реальности и ненависть к себе разгорается внутри со скоростью лесного пожара. Что я наделала? Я замужем и беременна. Ошеломительное предательство.

— Это была ошибка, — произношу я не так убедительно, как должна замужняя женщина.

— Брехня, — выпаливает он, подходя ближе. — Ты чувствуешь то же, что и я. И всё равно остаёшься с ним. Скажи, Каролина. Что есть у него, чего нет у меня? Дэвид Морган — всего лишь надменный подлиза с деньгами, ведущий отличный бизнес ко дну. Объясни, что ты в нём нашла.

Яотступаюназад, дрожаотпереполняющихэмоций.

—Не имеет значения, что я думаю или чувствую. Это не может повториться.

— Каролина, я тебя люблю.

Сердце ноет. Меня одновременно переполняют безнадёжность и эйфория. О, как прекрасны были бы отношения с Алеком. Но я не могу быть с ним. К счастью или нет, я вышла за Дэвида Моргана и ношу его ребёнка.

— Я беременна, — шёпотом произношу я.

Алек испуганно втягивает воздух, недоверчиво уставившись на меня.

— Нет.

—У нас с Дэвидом будет ребёнок, — я всё ещё шепчу, словно это может умалить боль этих слов.

Алекразражаетсясмехом.

—Ух ты. А ты неплохо провела меня своими щенячьими глазами и невинной улыбкой. Какой же я дурак. — Тон его голоса жёсткий как гранит — он в ярости.

—Алек, нет, я всегда была честна с тобой. — Я неуверенно подхожу ближе, поднимая руку к его плечу, но он отшатывается.

—Просто очередная шлюха, — злобно произносит он, — вышла за мужика ради денег. Неудивительно, что ты забросила карьеру дизайнера. Нахер тебе работа, когда у Дэвида Моргана полно денег? Ты мне противна. — Его обвинения ранят сильнее, чем любая физическая боль, причинённая Дэвидом. Я едва не сгибаюсь от его резких слов.

Шлюха. Шлюха. Шлюха. Оскорбление режет по сердцу крошечными клинками жестокой правды.

— Что ты здесь делаешь, Каролина? — Дверь в кабинет открыта настежь, в проёме стоит Дэвид, смотря на меня тяжёлым безразличным взглядом.

—Твоя жена провела мне экскурсию. Мы закончили, — говорит Алек. Я понимаю, что его слова касаются не только дома. Он имеет в виду, между нами всё кончено. Навсегда.

— Ужин готов, — говорит Дэвид. Он так холоден, что и ад бы застыл.

Алек уходит, не оборачиваясь. Дэвид подходит ко мне и больно сжимает запястье в наказание.

— Не порти мне всё, Каролина.

— Не испорчу. — Звучит неубедительно, учитывая дрожь в голосе.

—Разберусь с тобой позже. А пока веди себя, сука, хорошо. — Кивнув, я позволяю ему увести себя в столовую к гостям. Надеваю на лицо счастливую маску и позволяю Дэвиду отодвинуть для меня стул.

Прячась за маской, я чувствую ноющую боль в сердце, пока не остаётся ничего, кроме зияющей дыры в груди. Меня заполняет чувство потери, и я теряю контроль. Но мне нельзя поддаваться эмоциям. Сегодняшний ужин важен для «Морган Файненшл» и я обязана исполнять долг жены Дэвида. Я веду светский диалог с гостями не подавая виду. Алек играет свою роль также хорошо. Никто не заметит, что произошло несколькими минутами ранее, если только он не посмотрит глубоко в мои глаза, чтобы увидеть величину моей скорби.

Только теперь понимаю, что влюблена в Алека. Как я могла быть такой слепой? Все эти годы я лгала себе. Движущая эмоция, которая связывает меня с Дэвидом, — не любовь. Меня приковывает к нему страх. Я боюсь, что кроме Дэвида никто не полюбит меня. Пережив одинокое детство, в котором не было места любви, я хочу, чтобы меня приняли и заботились обо мне.

С другой стороны роскошного стола Дэвид ведёт беседу со своей культурной манерностью. Он широко улыбается гостям. Когда-то я находила эту улыбку ослепительной. Сейчас я знаю, кто скрывается под ней. И этот мужчина станет отцом моего ребёнка.

А напротив него сидит Алек.

Я жадно вглядываюсь в черты его чёткого профиля, ярко выраженные скулы, кривой нос. Алек, который понимает, какая я есть. Алек, который хочет воплотить мои мечты. Алек, рядом с которым я никогда не чувствовала стыда. Алек, который смотрит на меня так, словно я важна для него. Алек, который добился успеха, несмотря на трагедию. Алек, который интересуется моими личными целями. Алек… Комната начинает кружиться.

— Каролина, ты в порядке?

Я не могу дышать. Грудь сдавливает. Голова кружится.

Паника нарастает. Серебро ударяется о фарфор, голоса становятся громче. Я не могу сосредоточиться, задыхаясь. Грудь сжимается так сильно, что может раздавить моё страдающее сердце.

—Каролина, посмотри на меня. — Дэвид кладёт руку мне на шею и заставляет повернуться к нему. Его проникновенные сине-зелёные глаза впиваются в мои. — У тебя паническая атака. Сделай глубокий вдох.

Яростномотаяголовой, явыдыхаю:

— Не могу.

Я едва не падаю вперёд, когда он отодвигает стул и оказываюсь в его руках. Прячу лицо у его плеча, дрожа и изо всех сил стараясь не терять сознание. Прижав меня к груди, Дэвид садится на диван. Он крепко обнимает меня, шепчет что-то в мои волосы и покачивает меня.

Медленно, о, как же медленно, успокаивается моё дыхание. Пляшущие перед глазами чёрные точки исчезают.

— Каролина, — бормочет Дэвид мне в волосы.

—Прости, — шепчу я, понимая, как сильно унизила его.

—Ты выбрала неподходящий вечер, Каролина.

Я выбираюсь из его объятий. Быстро привожу в порядок причёску и проверяю платье.
— Расскажи им, что я беременна. Это объяснит панику. Тебе посочувствуют. — Я в отчаянии. Этот вечер так важен для Дэвида, а я сильно подвела его. Он ни за что не простит меня без наказания.

Дэвид изящно встаёт. Он переплетает наши пальцы и больно сжимает, пока я не охаю.

—Молчи, — одёргивает он. Я не хочу цепляться за него, но боюсь упасть, если останусь без поддержки.

—Прошу примите мои глубочайшие извинения, — сладко произносит Дэвид, когда мы входим в столовую. — Мы хотели подождать и рассказать вам при лучших обстоятельствах, но мы с Каролиной ждём ребёнка.

Вответраздаётсяхорвздоховипоздравлений.

— Излишне будет сказать, что беременность не самая лёгкая. Мне ужасно жаль, но я должен отвести жену в приёмный покой, чтобы убедиться, что она и ребёнок в порядке. Вы можете остаться на десерт. Миранда сейчас же примет ваши пожелания.

АдрианаМартинесвстаётиподходиткомне.

—Бедняжка. — Она проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. Я едва не хнычу от нежного жеста взрослой женщины. — Твои гормоны сходят с ума. Если понадобится помощь, можете звонить мне, — обращается она к Дэвиду с материнской теплотой в голосе.

—Адриана, вы слишком добры. Мы благодарны за предложение. Надеюсь, это всего лишь испуг. — Дэвид произносит это так искренне, что я почти ему верю. Но я знаю его лучше. Подобный всплеск эмоций непростителен.

Дэвид уводит меня из-за стола под пожелания наших гостей. Я позволяю себе ещё раз мимолетно взглянуть на Алека. Его лицо, словно камень, не выражает никаких эмоций. В этот момент Дэвид утаскивает меня.

Я не знаю, состоится ли вновь у нас с Алеком настоящий разговор. По крайней мере, как было раньше.

Я решила остаться с монстром.

Глава 16

Наши дни

Не могу вспомнить, когда перестала верить угрозам Дэвида. Стоя надо мной с яростью во взгляде, Дэвид утверждал, что, если я снова подведу его, он сам убьёт меня. Он говорил это довольно часто и слова перестали иметь значение. Дэвид был одержим своим имиджем, возможно даже больше, чем его мать. Если бы его жена умерла при странных обстоятельствах, он бы никогда не восстановил репутацию. Дэвид не стал бы рисковать общественным мнением, чтобы избавиться от меня. Нет, я никогда не верила, что он мог убить меня.

До этого момента.

Кровь стынет в жилах. По рукам и плечам бегут мурашки. Я не могу остановить дрожь, потому что верю ему.

— Я слышал разговоры о тебе, но не знал, что ты настолько холоден. Хочешь прибить собственную жёнушку. Ого. — Латиноамериканец захохотал и повернулся к Коксу. — Можешь в это поверить?

— А чё, она тебя в постели не устраивает? — Кокс обратился к Дэвиду.

—От неё больше проблем, чем пользы, — бормочет мужчина, которому я клялась в любви и преданности. Он презрительно смотрит на меня.

— Скажи-ка, почему бы нам не убить тебя вместо неё? Ты, похоже, пытаешься заключить сделку, но ты не в том положении, чтобы вести переговоры. — Латиноамериканец кладёт руку на пистолет.

— Если убьёте нас обоих, уйдёте отсюда с парой картин и наличными. Это не сравниться с тем, что мы храним в сейфах. Не говоря уже о том, что вас будет легко отследить. Картины в этом доме уникальны. Будет несложно узнать, кто их продаст, и засадить вас обоих за решётку, — Дэвид говорит размеренно, словно обрабатывает потенциальных клиентов. — Если по итогу вы окажетесь в тюрьме, все усилия будут напрасны, не так ли?

Сердце уходит в пятки. Перед глазами появляются чёрные пятна. К горлу подступает тошнота. Я в таком ужасе, что становится физически плохо. Он говорит обо мне словно о предмете интерьера. Всё это время я была для него лишь красивой вещью?

— Я слушаю, — отвечает латиноамериканец.

— Я скажу вам коды доступа, и вы возьмёте из сейфов всё, что захотите. Затем избавитесь от неё и уйдёте. Когда приедет полиция, я дам им достаточно информации, чтобы запутать следы. Мы все получим желаемое. — Он и глазом не моргнул, предлагая мою жизнь в обмен на его.

— Ты больной, — выплёвываю я. Дэвид не реагирует.

— Чё, блин, эта сука тебе сделала? Дерьмо какое-то, он хочет, чтобы мы прикончили его жёнушку, — недоверчиво бормочет Кокс.

— Скажем так, от неё слишком много убытков, — усмехается Дэвид.

— Давай-ка всё рассказывай, — заставляет его Кокс.

Для стороннего наблюдателя мы с Дэвидом составляем идеальную пару. Обмениваемся влюблёнными взглядами на званых ужинах, на людях не спорим и не говорим друг о друге плохо, одежду подбирает стилист, и Дэвид каждые год отбеливает зубы у личного стоматолога. На первый взгляд мы идеально подходим друг другу. Дэвид превратил меня в свою хорошенькую степфордскую жёнушку. Эта роль поглотила мою личность. Под всем этим блеском Дэвид скрывает презрение. С ним я не могу поступать правильно. Я потеряла себя. От меня осталась лишь оболочка женщины.

— Она не может дать мне желаемое. — Дэвид, наконец, смотрит на меня. Его прекрасные черты темнеют от отвращения. — Она мне не нужна.

Яроняюголовунагрудьикачаюей.

— Не делай этого, Дэвид. Когда-то ты любил меня. Вспомни. — Я не верю, что мне это поможет, но я должна что-то предпринять, чтобы убедить в бесчеловечности его решения.

Говорят, надежда умирает последней. Последняя искра надежды, которую мне удавалось сохранять, начала угасать. Я думала, мне нечего терять. И это действительно так, ведь я всего лишь жалкая трусиха. Никому не будет дела, если я умру. Никто не будет скучать по мне. И если меня убьют во время ограбления, Дэвиду будут сочувствовать, и, вероятно, он получит огромные деньги от страховой компании, в которой меня зарегистрировал.

— Вспомни, что любил меня когда-то, — с тихой яростью повторяет Дэвид. — Смешно. Видишь ли, я никогда тебя не любил. Я женился на тебе, чтобы получить доступ к клиентам. Из тебя должна была легко получиться подходящая женщина для жены Морган. В ответ я ожидал от тебя лишь покорности, но ты вновь и вновь ослушивалась меня. Почему, Каролина? Потому что ты лицемерная, не заслуживающая прощения, тупая шлюха.

Опустив плечи, я пытаюсь согнуться пополам. Меня переполняет стыд. Как я могла оставаться с таким подлым человеком? Как могла позволять оскорблять себя? Каким-то образом Дэвиду словами удаётся лишить меня уверенности. Когда Кокс схватил меня, я нашла силы сопротивляться. Но Дэвид отлично знает на какую кнопку надавить, чтобы наказать меня.

— Помнишь, о чём я тебя просил? — Он кипит от злости.

— О ребёнке, — шепчу я дрожащим голосом.

—О сыне! — злобно кричит он. — О мальчике, наследнике имени Морганов. И ты родила мне сына? Нет. Ты потеряла единственное, что привязывало тебя ко мне. Сначала ты не могла забеременеть, а потом лишила меня сына. Надо было выбросить тебя, как только нашёл, но ты сумела провести меня и заставила остаться с тобой. Ты чёртова злая ведьма.

Его поглощает ярость. Золотой ангел обращается в нечто тёмное и дьявольское. Неожиданно раздаётся шарканье и гортанный рык. Я поднимаю голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дэвид бросается на меня. Он опрокидывает мой стул, с глухим треском повалив меня обратно на пол. Пальцы сжимаются на моей шее всё сильнее, сильнее, сильнее… Горло горит, я борюсь за каждый вдох.

Я умру. Он убьёт меня. Он… он…

Раздаётся крик и неожиданно давление на горло исчезает.

— Успокойся нахрен! — кричит латиноамериканец.

Меня подхватывают за подмышки и поднимают вместе со стулом. Дэвид меряет кабинет шагами что-то бормоча под нос.

И только теперь я понимаю, как легко он вскочил со стула и набросился на меня.

Дэвида вообще связывали?

Глава 17

Восемь месяцев назад

После панической атаки, случившейся за деловым ужином, Дэвид почти не разговаривает со мной. Дома он избегает меня. Перемирию, заключённому, когда стало известно о беременности, пришёл конец. Презрение Дэвида не умалилось, даже когда сообщили, что у нас будет мальчик. Пока я смиренно существую в хрупких стенах нашего дома, страх не утихает. Меня одолевают сомнения о том, помнит ли Дэвид, как обнаружил нас с Алеком в своём кабинете, потому что он не упоминал об этом. Ни разу. Но я предчувствую грядущую бурю. Вулкан извергнется, я точно знаю. Теперь, когда о моей беременности стало известно всем, Дэвид разыгрывает на публике ещё большую заботу. Как только мы остаёмся одни, он замыкается в себе.

Узнав, что у нас будет мальчик, я всё время стала уделять шитью детской одежды. Только работа с тканью помогает преодолеть беспокойство. Я сижу с детскими штанишками за швейной машинкой, когда меня с рёвом зовут вниз.

Одной рукой придерживая растущий живот, выключаю машинку и спускаюсь вниз. Дэвида нигде не видно.

— Да, Дэвид?

— В мой кабинет. Живо, — рявкает он.

Почти во всём доме темно. Несколько лампочек освещают коридор, проходящий через кухню к задней части дома. Уже поздно. Прислуга давно ушла. Миранда и Карло заняты тем, чем обычно занимаются в свободное время.

В тот момент, когда я вижу Дэвида, на меня накатывает ужас. Галстук от «Феррагамо», который был на нём сегодня утром, пропал. Первоклассный тёмно-синий пиджак лежит на диване у стены напротив его стола. Рукава рубашки закатаны до локтей. Черты лица искажены хмурым взглядом. Остановившись в дверях кабинета, жду приглашения войти. Я не заходила без разрешения Дэвида ни разу, кроме того случая, когда Алек втащил меня сюда.

Алек. Сердце сжимается. Всё это время я думала об одном. Я не могла избавиться от мук. Алек был прав насчёт меня. Я лишь отчаянно жажду получить любовь Дэвида. Я сама виновата в своих каждодневных страданиях. Сама заключила себя в клетку, когда приняла предложение Дэвида. Если бы только мне хватило смелости уйти от мужа. Если бы, если бы… Страх оставить ребёнка без финансовой поддержки отца очень силен. Я до отвращения слабая.

— Из-за той драмы, что ты устроила, я забыл про один момент.

Конечно, я прекрасно понимаю, к чему это относится. Пристыжено опускаю голову и жду, пока он продолжит. Нет смысла с ним спорить.

— Подойди ближе, Каролина. — Я покорно подхожу к столу.

—Поначалу я спрашивал себя, что Алеку Кристосу может быть нужно от такой примитивной девки. А потом я понял, что он хотел отхватить кусочек твоей тощей задницы. Боже, не удержалась и раздвинула ноги? Ты же замужем.

Ямедленноподнимаюголову.

— Нет, Дэвид. У меня не было романа с Алеком. — Технически, в любом случае.

Дэвидусмехается.

— Кто, по-твоему, оплачивает твои звонки, Каролина? Лишь один человек мог звонитьс неизвестного номера. Алек Кристос не даёт свой телефон всем подряд.

Я закусываю нижнюю губу и качаю головой. С чего я решила, что могу обмануть Дэвида? Он повсюду. Он всё знает.

Борясьсдрожьювголосе, смотрюемувглаза, когдаотвечаю:

—Мы с Алеком стали друзьями, это правда. Ничего не было, Дэвид. Мы лишь разговаривали о мелочах. Я рассказывала о платьях, которые шью.

— Предположим, я поверю в этот бред. Если он не пытался тебя поиметь, тогда объясни, почему вы разговаривали за закрытыми дверями? Он сочинял ложь про мой бизнес? — В яростном тоне Дэвида проскальзывает редкая уязвимость.

— Нет! — восклицаю я. Но тут вспоминаю отрывок того разговора. Алек сказал, будто Дэвид ведёт семейный бизнес ко дну. Что он имел в виду? Я не слышала, чтобы у «Морган Файненшл» были проблемы. Я морщу лоб, пытаясь вспомнить что-нибудь. — Это… Он хотел…

—Хватит! — рычит Дэвид. Он бьёт ладонями по столу, и я подпрыгиваю от неожиданности. Вдруг он оказывается на ногах и обходит стол. — Не делай из меня дурака, Каролина. Ты моя жена и будешь делать, как я скажу. Поняла? — Он хватает меня за плечи, пальцы больно впиваются в кожу.

— Да, — скулю я.

—Никаких больше звонков. Первым делом поедешь утром в магазин и купишь сим-карту с новым номером. Ты больше не посмотришь, не заговоришь, даже дышать не будешь рядом с Алеком Кристосом.

Я сдерживаю сардонический смешок. Дэвиду не о чем беспокоится. Алеку я не нужна. И я его не виню.

Дэвидрезкоотпускаетменя, яотступаюнашаг.

— Уйди с глаз моих, — шипит он.

Оборачиваюсь, готовая сбежать. Дэвид рычит, когда я отступаю. Узнаю этот звук. Злость уничтожает последний кусочек человечности. Страх парализует меня. Пока комната не начинает кружиться, я могу думать только о том, как защитить дитя.

Слишком поздно.

Ладони врезаются в спину. И я лечу вперёд. Падаю, падаю, пока, наконец, не ударяюсь животом об угол стеклянного кофейного столика. Последнее, что я помню, как вою от боли.

Нет!

Комната погружается во тьму.

***

Бип. Бип. Бип.

Кроме писка приборов в палате не раздаётся ни звука. Я одна. Совершенно одна. Внутри меня никто, напоминающий о красоте мира, не растёт. Не спрашивайте, откуда я знаю. Никто мне не сказал, я так чувствую. А точнее, чувствую пустоту. С тех пор как тест оказался положительным, я ощущала вес под сердцем, физический или какой-то ещё. То была жизнь моего ребёнка.

Вес пропал.

Я хочу выть от несправедливости, но ответственность за пустоту лежит только на мне. Что я сотворила с сыном? Беззащитный, беспомощный малыш мёртв, благодаря моей глупости.

Весь периметр подоконника и тумбочки занимают прекрасные цветы. Яркие цвета должны приободрить меня. Но на самом деле подобное отражение жизни лишает меня сил. Я, может, и проснулась, но не пришла в себя. Не ощущаю эмоций. Я ищу в себе признаки печали или скорби. Ситуация предполагает сильное отчаяние. Разумом я осознаю глубину потери. Но я ничего не чувствую.

Я мертва внутри.

ОткрываетсядверьивпалатувходитпотрёпанныйДэвид.

— Ты очнулась, — спокойно произносит он, заметив мои открытые глаза.

Дотянувшись до пульта, я поднимаю спинку койки и сажусь. Дэвид нажимает на кнопку возле койки, вероятно, вызывая медсестру.

— Да. — Голос отражает внутреннее ощущение. От меня ничего не осталось.

— Ребёнок…

— Я знаю, — перебиваю я.

Дэвидсильнеехмурится.

— Что ты знаешь?

— Его нет.

Дэвид не реагирует. Может, он чувствует то же, что и я. Это многое бы объяснило.

—Почему ты ослушалась меня, Каролина? — резко спрашивает он. — Если бы не твоя глупость, этого бы не случилось. Ты всегда подводишь меня.

Обычно его гнев заставляет меня испытывать отвращение к себе.

Ничего не происходит. Я молчу.

Впалатузаходитмедсестравярко-фиолетовомхалате.

— Здравствуйте, миссис Морган. Как вы себя чувствуете?

—Опустошённой, — шепчу я, прекрасно понимая, что они с Дэвидом слышат меня. Меня не волнует, что они подумают. Медсестра сочувственно хмурится. Мне не нужно её сочувствие или жалость. Я хочу моего малыша. Хочу быть лучшей женщиной, более сильной, которой хватает смелости постоять за себя.

— Давайте проверим показатели. Доктор скоро придёт. — Медсестра начинает исследовать моё тело, Дэвид с тоской наблюдает за ней. Или, может, на самом деле он злится. Я никогда не умела различать его эмоции. С чего бы сейчас мне быть правой?

Когда приходит доктор, я отвечаю на вопросы машинально. Позволяю Дэвиду изображать заботливого мужа, держащего меня за руку. Он нежно целует меня в висок, словно и правда любит. Ерунда. Я узнаю, что смогу иметь детей в будущем, кроме этого малыша. Словно это должно меня утешить.

Мне нужен мой малыш. Мне нужен мой мальчик.

Когда дверь за врачами закрывается, я падаю на жёсткий матрас и закрываю глаза.

— Когда меня выпишут?

— Завтра, — грубо бросает Дэвид.

— Я хочу спать.

Если бы могла, обвинила бы во всём Дэвида. Но виновата я. Я могла уйти от него. Должна была бросить его. Я же осталась, даже когда узнала о его чудовищном характере. Я должна была защищать этого ребёнка, но вела себя эгоистично, так глупо. Я никогда не прощу себя.

С чего бы?

Глава 18

Наши дни

Кокс первым подходит к Дэвиду. Он хватает его за плечо мясистой лапой и заставляет остановиться.

— Ты чё творишь? — рявкает он.

Дэвидистерическисмеётся. Вглазахзагораютсяманиакальныеискры.

— Хватит притворяться. Хочу рассказать ей.

Латиноамериканецкачаетголовой, бормочаподносругательствапо-испански.

— Мы разыгрывали для тебя весь этот спектакль только для того, чтобы раскрыть бабе весь план?

План?

— Да брось, Каролина. Не удивляйся ты так. — Дэвид радостно потирает руки. Желудок сводит от ужаса. Он берёт стул, на котором до этого сидел, и ставит прямо напротив меня. Дэвид садится на него и обыденно закидывает ногу на ногу.

—Поскольку жизнь Каролины подходит к концу, справедливо будет ей узнать всю правду.

— Дэвид… — хрипло шепчу я.

—Стоило сохранить ребёнку жизнь, Каролина, тогда от тебя было бы куда сложнее избавиться. — Всё тело содрогается. Меня тревожит то, как он говорит о нашем сыне, и я дрожу от напряжения. — И всё же, это не только твоя вина. Всё началось с моего отца и его паршивой компании. Не представляю, как ему удавалось столько времени держать на плаву это помойное ведро. Пять лет в деле, и бизнес вот-вот развалится.

—Что ты имеешь в виду? — Я вспоминаю едкое замечание Алека. В ночь, когда мы поцеловались — в тот единственный раз, когда мы целовались, — он упомянул, что Дэвид ведёт бизнес ко дну. А когда я впервые встретилась с другими членами семьи Морганов, Чэндлер намекнул, что у Дэвида нет деловой хватки. Я вспоминаю, как Дэвид приходил домой в плохом настроении, отказываясь обсуждать работу.

— Ещё до безвременной кончины моего отца, компания начала терять клиентов. А после его смерти никто не хочет инвестировать в «Морган Файненшл». Сколько бы задниц я ни целовал, число инвесторов сократилось почти до нуля. Ты и тут подвела меня, Каролина. Тратила деньги, чтобы быть в форме, ходила на крупные мероприятия и одевалась в лучших модных домах, что не сулило ничего хорошего моему бизнесу. — Хитро усмехнувшись, Дэвид бросает взгляд на латиноамериканца и Кокса, которые стоят по обе стороны от него чуть позади. Словно миньоны. Меня тошнит от осознания, что мне понадобилось так много времени, чтобы понять то, что Дэвид организовал весь этот спектакль. Я знала, что он абьюзер и манипулятор, но боже, он хочет избавиться от меня. Необратимый конец брака. — Что ж, все известные тебе активы почти пусты.

— Мне не нужны твои деньги. Мне от тебя вообще ничего не нужно, — выпаливаю я.

— Что, правда? А как насчёт камня в четыре карата, который я надел на твой палец? А те тысячи, которые я тратил на твой гардероб, личного тренера и новый «Мерседес» каждый год?

—Ты сам этого требовал. Имидж превыше всего. Ты даже не разрешал мне самостоятельно открывать дверь машины! — кричу я. Паника смешивается с закипающей яростью. — Думаешь, мне это нужно? Думаешь, я хочу с тобой быть? Нет. Боже, ты мне противен, Дэвид. Я презираю человека, которым стала, выйдя за тебя. Отпусти меня. Ты больше никогда не увидишь меня и ни слова не услышишь обо мне. Я уеду из штата. Сменю имя. Исчезну из твоей жизни, из Майами. Отовсюду!

— Есть что-то возбуждающее в женщине, умоляющей сохранить ей жизнь, не находите? — спрашивает Дэвид своих соучастников.

Дыхание перехватывает. По спине и рукам бегут мурашки.

—Поздновато искать альтернативу, — безжалостно произносит Дэвид. — Боюсь, нам придётся избавиться от тебя. Не хочу оставлять нерешённых проблем.

— Так я для тебя — нерешённая проблема? Мы женаты пять лет. Когда умерла твоя семья, мы держались вместе. Ты говорил, что любишь меня. Я не верю, что наша связь была притворной. Да, дела идут не так хорошо. Мы переросли эти отношения. Почему бы не жить дальше, не оглядываясь на прошлое? — Я хочу, чтобы он продолжал говорить. Может, я смогу убедить его в безумии плана. Я не обращаю внимания на его жёсткий взгляд, а думаю о той крошечной частичке, которая должна была любить меня.

— О, Каролина. — Голос Дэвида пропитан жалостью. Он сокращает расстояние между нами и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. Я стараюсь не дрожать. — Так мило, что ты считаешь, будто для меня проблематично избавиться от тебя. Пора понять, что мне нет дела до тебя. И никогда не было. Мне нужна была миленькая слабохарактерная девочка, которая слушалась бы меня. Мне сыграло на руку твоё отчаянно желание быть хоть кем-нибудь любимой. Нищая голодранка из трейлерного парка, на жизнь которой наплевали родители. — Слова болью отдаются в сердце, и я морщусь. — Чтобы управлять финансовой империей Морганов, мне нужна была жена. Семейные ценности и прочая фигня. Имидж, да? — Его губы кривятся в сардоническом ликовании. Он садится обратно, обыденно закинув ногу на ногу.

—После того, как я занял своё законное место во главе «Морган Файненшл», я, к несчастью, понял, что ошибся. Как тебе известно, Каролина, такое случается редко, и, естественно, я злился. Ты всёделала неправильно. Со сколькими людьми мы бы ни познакомились, сколько бы званых ужинов ни посетили, тебе не удалось привлечь выгодных для бизнеса клиентов.

Оказывается, мой муж не только злой и жестокий, но ещё и оторван от реальности. Как я могла быть ответственна за закрытие сделок? Какой-то бред. Это Дэвид живёт и дышит «Морган Файненшл». Ответственность за компанию лежит не на моих плечах.

Яненадеюсьдостучатьсядонего, новсёравнопытаюсь:

— Прошу, Дэвид, мы же давали клятвы.

Онцокаетязыкомикачаетголовой.

—Да брось. Не будь такой наивной. Клятвы — пустой звук. Ты была средством для достижения цели. К сожалению, для нас обоих результат оказался не таким, каким я изначально планировал. Не беспокойся. У меня есть опыт устранения подобных помех.

— Какой опыт? — Я пытаюсь скрыть свой ужас.

Кокс и латиноамериканец по-прежнему в комнате, но я едва замечаю их. Близится землетрясение. Волоски на шее встают дыбом.

Дэвидрадостноусмехается. Онзлорадствует, говоря:

— Вообще-то, я думал, ты догадаешься. И всё же ты не так умна, как хотелось.

Оскорблениенезадеваетменя.

— Скажи, — с вызовом произношу я. — Чем ты так гордишься?

—Чтобы найти того, кто разбирался бы в авиации достаточно хорошо для осуществления плана, понадобилось больше времени, чем я рассчитывал. Но я познакомился вот с ним, с Виктором, инженером по профессии, который приехал во Флориду с Кубы, не связываясь с системой иммиграции.

К горлу подкатывает желчь. Я глотаю ком.

— Отец с матерью собирались передать компанию Чэндлеру. Они считали его лучшим лидером, чем я. Чёртовы ублюдки. Я показал им, каким лидером могу быть. Я хотел лишь получить то, что они обещали мне с самого детства. А они решили, что Чэндлер подойдёт лучше, чем я… их первенец! — Дэвид, охваченный яростью, вскакивает на ноги. Стул с глухим стуком падает на пол. Виктор и Кокс подходят ближе, настороженно наблюдая за ним. — Выбора не было, — напыщенно говорит он. — Если бы они не отступили, я не получил бы своё по праву. Ты знала, что я начал работать на «Морган Файненшл» в тринадцать лет? Я был посыльным отца. Чэндлеру же не было дела до бизнеса, пока он не поступил в колледж. Он не заслуживал права управлять компанией. Он должен был уступить мне! Я был старшим братом, а он не интересовался делами, пока не понял, что никто не возьмёт его на работу. — Дэвид замирает на полуслове, чтобы посмотреть на меня. — Ужин с тобой стал их последним шансом на спасение. Мы оба помним их отвратительное поведение, как эти стервятники напали на меня. Обращаясь так со своим первенцем, они не заслуживали жить. Понадобился всего один звонок, чтобы навсегда избавиться от них.

— Не может быть. — Слова вырываются сами собой. Невероятная лавина скорби грозит обрушиться вокруг меня. Я дрожу от неверия и ужаса.

Дэвидсамодовольнонаблюдаетзамной.

— Конечно, может, Каролина. Сейчас ты должна полностью понимать, что я пойду на что угодно лишь бы получить желаемый результат.

— Хватит ходить вокруг да около. Скажи мне. Мне нужно знать, что мои догадки верны.

Дэвид стремительно подходит ко мне. Он кладёт руку на подлокотник и наклоняется так близко, что аромат одеколона от «Армани» обвивает меня, словно петля.

— Я заплатил за убийство семьи. И ни капли об этом не жалею.

Глава 19

Неделю назад

Алек

Башня «Премьер» — самое высокое здание в процветающем деловом квартале — гордо возвышается над горизонтом Майами. После завершения строительства в прошлом году, мой штат из ста человек переехал в неё, потому что это лучший адрес в Майами. Большую часть времени я избегаю выставления богатства напоказ и стараюсь не привлекать к себе внимания. Но за последние полгода или около того, я сам не свой. Хмурясь, смотрю на собственное отражение в панорамных окнах, из которых открывается впечатляющий вид на Атлантический океан, и провожу рукой по непослушным волосам. Ещё одна деталь, которой я почти не уделяю внимания — волосы отрасли и путались, а щетина превратилась в полноценную бороду.

Такого должно быть достаточно. Успешный бизнес, богатство, которое сложно вообразить даже с моей бурной фантазией, дома в Майами и Нью-Йорке, ещё яхта. Власть и влияние среди политиков и лидеров общественности и бизнеса. И всё же мне чего-то не хватает… не могу успокоиться. Успех, из-за которого меня когда-то переполняла гордость и бесконечное удовлетворение, испаряется.

— Ты знаешь, что не даёт тебе покоя, — бормочу себе под нос.

Каролина. Сейчас она уже должна родить ребёнка, новость о котором ужасно шокировала меня. Несмотря на мою страсть к владению информацией, я ничего не хочу об этом знать. Обычно до меня доходят мелкие детали, и я встречаю Дэвида с Каролиной на общественных мероприятиях. Я упорно избегаю любых встреч, которые они могут посетить, и не ищу информацию про пару Морганов, кроме случайных разговоров, относящихся к падению «Морган Файненшл». Уровень глупости Дэвида Моргана почти смешон. За пределами моего понимания находится то, почему он решил, что может управлять бизнесом, замешанным в мошенничестве. Из того, что до меня доходит — для федералов лишь вопрос времени накопить на него достаточно грязи, чтобы положить конец его лживой схеме и избавиться от него.

В груди рождается незнакомое чувство — сожаление. Каролине придётся очень туго с ребёнком Дэвида на руках, когда его посадят. Однако меня это не касается. Она сделала свой выбор, забеременев от надменного придурка.

Сожаление я обычно не испытываю. Слишком коротка жизнь, чтобы сомневаться в решениях. Но с Каролиной я ошибся по всем статьям. Будучи человеком, который привык выигрывать и преодолевать непреодолимые трудности, чего бы это ни стоило, я проиграл самое важное своему главному противнику.

Каролина вовсе не была невинной, искренней, вдохновляющей молодой художницей, как я думал. Каролина Морган настолько же безжалостна, как и её жалкое подобие мужа. Я чётко понимаю её намерения: женщина хочет присутствовать на высших светских мероприятиях, одеваться по последней моде и носить самые желанные украшения. Она материалистична, поверхностна и, что ещё хуже, слаба, потому что забросила талант, который мог принести ей успех в мире моды.

Это я говорил себе, когда узнал о её беременности.

Но как я мог поверить в этот бред? Всё то время я думал, что был вторым вариантом, и был в ярости, когда она сказала, что носит ребёнка Дэвида. Правда в том, что Каролина не выбирала, потому что я не говорил ей, что у неё есть выбор.

Было бы просто разрушить образ Каролины, потому что она сама того не ведая разбила мне сердце. Я знаю, что все это ложь. Каролина виновата лишь в своей верности. Интеллигентный путь за пределы того, во что она верит. Поразительная, захватывающая, прекрасная, милая — эти слова подчёркивают её красоту. Я как-то сказал ей, что у неё невероятный потенциал. После разговоров с Каролиной, я осознал, что у меня самого есть потенциал стать семьянином, найти партнёршу, которую буду любить, найти успех за пределами офиса.

Я потерял её, не успев найти.

Мне некого винить кроме себя. Я практически собственноручно отдал Каролину, перевязанную бантиком, Дэвиду. Запредельный подарок. Всё потому, что мне нравилась холостяцкая свободная жизнь, и я не желал позволять одной женщине связать себя. Я не представлял, что они поженятся так скоро, но, полагаю, скорбь заставила поспешить с решением. Стоя там, наблюдая, как их женят, я впервые почувствовал сожаление. Ничего не мог с собой поделать. Я должен был узнать её ближе, даже если мне пришлось бы навсегда остаться только другом.

И вот я тут, один.

Жалкое зрелище.

Механический щелчок и гудок телефона на столе прерывает мои размышления. Развернувшись в кожаном кресле, я нажимаю кнопку связи с помощницей.

— Да, Лиза?

— К вам пришёл Гектор Мартинес, — чётко и коротко произносит она.

Яудивлённовскидываюброви.

—Пусть зайдёт. — Дверь открывается и входит по-обычному надменный мужчина. Он садится напротив меня так, словно он здесь хозяин. Кем и является состоятельная сволочь.

— Домашний визит? — шучу я. Гектор Мартинес редко появляется в моём кабинете. И он никогда не приходит без предупреждения.

Гектор для меня вроде наставника. Будучи на десять лет старше, он появился, когда я только начинал зарабатывать себе имя в Майами. Пара деловых связей, и у меня уже был постоянный прибыльный арендатор моей первой фабрики. Потом Гектор продал мне склад, и так начались наши деловые отношения. В конце концов, мы стали друзьями. Когда я познакомился с Адрианой, женщина приняла меня в семью. Для детей я стал дядей Алеком. Хочется смеяться от воспоминаний об озлобленном юноше, который хотел лишь денег и власти. Чёрт бы побрал семью и эмоциональные привязанности.

—Что скажешь, если я расскажу, что узнал о муже, который планирует убить жену? — Гектор умел говорить загадками. Поначалу было трудно. Но теперь я умею подыгрывать. В итоге мы придём к сути. Всё же это Гектор научил меня преимуществам терпения.

— Звучит довольно скверно. Я обычно предпочитаю не вмешивать ребят с погонами в дела, но в этом случае стоит их привлечь. Если только…

Гектор проводит указательным пальцем по щеке. Остальные пальцы сжимаются в кулакиподпираютподбородок.

—А если это не простая женщина? Если мы достаточно хорошо знакомы, чтобы переживать за её жизнь? Это изменит твой ответ?

Плечинапрягаются.

—Если очень необходимо, я сам могу обо всём позаботиться. Хотя я немного знаю женщин, которых стал бы защищать. — Я пристально смотрю на Гектора. — Кроме Адрианы, когда бы я ни понадобился.

Рука, накоторуюопиралсяГектор, опускаетсянакресло.

— Преданность — одна из твоих лучших черт, Алек. Хотя недавно я заметил колебания.

—Какое отношение преданность имеет к человеку, держащему жену на мушке? — Раздражение грозит просочиться в голос. Стороннему наблюдателю покажется, что я, сидящий за большим столом, нахожусь у власти. Как бы то ни было, Гектор сохраняет доминирующую позицию с помощью одного только стоического выражения лица. Я не уступаю ни одному человеку… кроме Гектора. Я слишком сильно уважаю его, чтобы проявлять безразличие к его пожеланиям.

— Юная Каролина…

Слова действуют на меня, как прямой удар в солнечное сплетение. В комнате заканчивается воздух. Ярость закипает под кожей.

— Эта женщина— Каролина? — Уважение испаряется. Перед глазами встаёт красная пелена. Дэвид Морган, этот ублюдочный кусок дерьма. — Она же мать его ребёнка. Каким нужно быть монстром, чтобы желать смерти матери ребёнка? Я знал, что он жалок для человека, неспособного вести успешный бизнес, но это? Я убью его. Оторву все конечности.

Вскочив на ноги, я начинаю мерить шагами кабинет. Чувствую себя тигром, загнанным в клетку.

— Возьми себя в руки. Твоя ярость Каролине не поможет. Соберись. — Его строгий тон останавливает меня. Гектор прав. Запал стремительно покидает меня. Но я не могу сесть. Оставшись на ногах, я прижимаю руки к бёдрам. — Я пришёл к тебе с этим, потому что планирую взять на себя всю ответственность за меры, принятые, чтобы вытащить Каролину из этой неприятности.

— Это больше, чем неприятность, — рычу я.

— Алек, сядь.

Мы обмениваемся тяжёлыми взглядами. На этот раз я не уступаю его воле. Когда дело касается Каролины, никто не смеет мне указывать.

— Нет никакого ребёнка. С Каролиной произошёл несчастный случай. Она упала и потеряла ребёнка посреди беременности.

На углу стола стоит стакан с водой. Стекло первым попадает под руку. Я швыряю его в стену со всей силы, не заботясь о последствиях порыва. То, как он разбивается на миллион осколков, отражает мои собственные чувства.

— Алек! Алек, вы в порядке? — Лиза вбегает в комнату с широко распахнутыми глазами. Я поднимаю руку в останавливающем жесте и качаю головой.

— Всё в порядке. — Она смотрит на разбитое стекло и разлитую воду, выгнув бровь, но кивает в вынужденном согласии. Дверь закрывается за ней с тихим щелчком.

На место всплеска ярости приходит печаль. Я падаю вперёд, уронив голову на руки, грустнокачаяголовой.

—Это не случайность. Признаки были такие явные, а я не обращал внимания. — Под сокрушительным весом отчаяния я опускаюсь на стул. — Они женились дважды. В первый раз почти сразу после того, как разбился самолёт. Дэвид попросил меня стать свидетелем. Тогда я думал, что он считал, я могу держать язык за зубами. Ублюдок явно хотел показать мне, как Каролина отдаётся ему. Она вздрогнула, когда он положил руку ей на талию. Я подумал, показалось, но нет, он ударил её. Как она сломала запястье, как осторожно двигалась… Чёрт! — Мучения переполняют меня. — Как я мог не замечать?

— Хватит.

Словно выйдя из транса, я подпрыгиваю на месте. Муки перерастают в кипящую ярость.

— Дэвид Морган — ходячий труп.

—Если бы кто-то посмел тронуть мою жену или детей, я бы поступил также. И я ждал бы твоей помощи. — Обычно Гектор изображает вежливого бизнесмена, но ему не чуждо привлекать гнусных типов или пачкать руки. — Как ты помог бы мне, я пришёл, чтобы помочь тебе.

Доверие. Преданность. Привязанность. Мы братья не по крови, но во всех остальных смыслах.

— Прежде, чем ты совершишь нечто безрассудное, есть кое-что ещё, Алек.

— Что? — кратко спрашиваю я.

—Я уверен, мы оба получили бы огромное удовольствие, стирая Дэвида Моргана с лица земли, но есть ещё один игрок, которому даже я не стану переходить дорогу в этой деликатной ситуации.

Ятаксильносжимаюкулаки, чтобелеюткостяшки.

— Хочешь сказать, мне нельзя его трогать?

— Послушай, Алек. Федералы уже давно наблюдают за Морганом. Его подозрительная финансовая деятельность привлекла их внимание. Они его прижмут.

— А что Каролина? Пожертвуем ею, чтобы добраться до Дэвида? Нифига я не согласен. Я заберу её. Сегодня же.

Гекторусмехается.

— Не дури. Морган тебя к ней не подпустит. Если, даже если, ты застанешь её одну, думаешь, она поверит, что муж хочет её убить?

Кровьстынетвжилах.

— Он убил их ребёнка. Что помешает ему убить и её?

Уже забыл, как назвал её шлюхой? Конечно, она с радостью убежит со мной. Я козёл, оттолкнувший её.

— Как бы я не хотел, чтобы Дэвид Морган гнил в земле, он на крючке федерального расследования. Ни один из нас не должен попасть из-за него в тюрьму. Как только прокуроры с ним закончат, он проведёт остаток жизни за решёткой. Мошенничества с финансами хватит, чтобы засадить его на несколько лет, но планирование убийства жены станет основой приговора.

— Если федералам известно, что Дэвид собирается убить её, чего они, сука, ждут? — рявкаю я.

— Слушай, они два года собирают улики против Дэвида. Наконец-то, они получили видео из его личного кабинета. Через семь дней начнётся операция. Они не торопятся, потому что улик недостаточно. Прояви терпение. — Гектор подчёркнуто произносит последние два слова. Мне не интересно, откуда он знает конфиденциальную информацию о федеральном расследовании. Гектор ценит информацию также сильно, как я. Не введи я мораторий на всё, что связано с Каролиной и Дэвидом, я бы и сам знал.

Иногда нужно скрывать слабость. Эта ситуация одна из таких. Грязные слова, которыми я обозвал её, снова и снова прокручиваются в моей голове. Я назвал Каролину мерзким и отвратительным словом, обвинил её в слабости и поверхностности. Серьёзно, я грандиозный придурок.

— Я подвёл её.

—Потерпи неделю, брат. И тогда у тебя будет всё время мира, чтобы искупить вину перед ней.

Я сжимаю руки, пока они не начинают белеть от напряжения. Медленно я расслабляюсь. Понимание, что совет Гектора не может быть плохим, единственное, что удерживает меня на месте. Если федералы не выполнят свою задачу, я покончу с этим раз и навсегда.

Глава 20

Наши дни

Каролина

— В тебе не осталось ни грамма человечности? — Слова звучат резко, медленно, каждое из них обращается кинжалом, направленным в Дэвида. — Ты убил свою мать. Отца. Брата. Нашего сына.

— Это ты убила его!

— Нет, Дэвид, ты сделал это. Я не сама упала. Наш сын умер из-за твоей жестокости. Я не упала бы на тот стол, не толкни ты меня.

НоздриДэвидарасширяютсяотярости.

— Всё это неважно. Через пару минут ты сдохнешь, а я и не вспомню о тебе. Понимаешь, довольно просто вырезать кого-то из жизни. После похорон никто не станет говорить о них или, чёрт, даже вспоминать о счастливом времени, проведённом вместе. В твоём случае даже не будет тела, чтобы положить в гроб. — Его губы кривятся в подобии улыбки. — Готова?

Я закрываю глаза, не желая видеть, что произойдёт дальше.

По крайней мере, умерев, я встречусь со своим малышом. Смерть — это покой. Больше никаких сломанных рёбер и запястий, выкидышей. Не будет боли. Смерть станет глубоким сном. Дэвид больше не сможет навредить мне. В смерти я найду утешение.

— Всё на месте, — бормочет Виктор.

Зажмурив глаза ещё сильнее, я задерживаю дыхание. Паника утихает, и остаётся лишьоднамысль: «Пожалуйста, сделайэтобыстро».

—Босс, подождите! — От возгласа Виктора я удивленно распахиваю глаза. Комната наполняется замешательством. Виктор и Кокс уставились на Дэвида. На его груди светится красная точка. Прицел снайпера. Может кто-то пришёл на помощь? Я стараюсь не поддаваться накатившей надежде.

— Это ещё что? — Дэвид наклоняется влево. Точка двигается за ним без колебания. Его превосходство и нескрываемое ликование тает и остаётся лишь замешательство. Спадает маска с его добрых сине-зелёных глаз, обнажая эмоции. Дэвиду страшно. Нет, это мягко сказано. Дэвид в ужасе.

В сдержанном страхе Дэвида я нахожу немного утешения.

Ба-бах! Бах! Бах!

Громоподобные выстрелы и звук ломающегося дерева заставляют меня вскрикнуть. Сердце уходит в пятки. Звуки тяжёлых шагов наполняет дом. Проходит всего пара секунд и четверо вооружённых мужчин врываются в кабинет.

—Руки вверх! — кричит один из них. Кокс и Виктор, видимо привыкшие к такому, подчиняются, немедленно бросая оружие и поднимая руки над головой.

—Коварная дрянь! Ты вызвала копов? Какого хрена! — кричит Дэвид, прыгая и налетая на меня. Во второй раз я вместе со стулом падаю назад, с грохотом приземляюсь на ковёр и кричу от боли, проходящий по шее и всему позвоночнику.

—Тебе конец. Слышишь, Каролина? Конец! — Дэвид бешено свирепствует, что-то бессвязно выкрикивает, когда один из полицейских оттаскивает его от моего дрожащего тела. Два спецназовца в форме встают возле меня. Возвращают мне сидячее положение быстрыми, синхронными движениями. Мужчина сзади освобождает мои руки. Я потираю запястья, к которым начинает возвращаться чувствительность. На них остались красные следы от наручников.

Тем временем офицер вытаскивает бредящего Дэвида из комнаты. Я стоически молчу, наблюдая, как группа полицейских обыскивает кабинет, видимо, в поисках улик. Человек в джинсах, футболке и бронежилете наклоняется ко мне.

—Я не знала. Не знаю. Что происходит? Что сделал Дэвид? Как вы узнали, что он собирался убить меня? — бессвязно бормочу я. — Прошу… пожалуйста, вы должны поверить мне. Я понятия не имела. Он хотел убить меня! Нанял тех мужчин, чтобы убить меня и сбежать.

Мужчина выглядит как полицейский смешанной расы с серьёзными небесно-голубымиглазами.

— Каролина, успокойтесь.

Дыханиесбивается.

— Прошу. Вы верите мне?

Еговзгляддобреет.

— Нам известно, что вы никак не связаны с нелегальной деятельностью вашего мужа. Можете сделать глубокий вдох?

Япрерывистовздыхаю. Становитсянемноголегче.

— Что происходит?

Офицер протягивает мне руку. Я осторожно принимаю помощь и поднимаюсь на ноги.

— Мы ведём расследование и я пока не могу поделиться с вами деталями. Советую нанять адвоката. Позже мы расскажем вам, что сможем.

От слова «адвокат» сводит желудок. Адвокат. Я смогу развестись с Дэвидом. Больше никогда его не увижу. Наконец-то. Свобода. Меня переполняют эмоции. Всё, всё, что произошло, обрушивается на меня неудержимой волной. Смерть моего нерождённого сына. Убийство Вильяма, Джорджии и Чэндлера. Постоянные психологические и физические издевательства. Голова кружится, я спотыкаюсь. Кто-то ловит меня, не давая упасть на пол.

Позже я просыпаюсь от толчка в локоть. Женщина в синем врачебном костюме склоняется надо мной. Она фонариком проверяет реакцию на свет.

— Ай, — бормочу я и морщусь от резкого света в глаза.

Она быстро представляется. Я тут же забываю. Женщина спрашивает моё имя, возраст и кто президент США. Слава богу, она быстро заканчивает осмотр, и я снова проваливаюсь в сон. Проходит словно всего две минут прежде, чем ещё один человек в синем костюме будит меня и задаёт те же вопросы. Это повторяется снова и снова, пока солнечные лучи не проникают в окно. Наконец, спать становится невозможно.

—Доброе утро. — Я удивляюсь, услышав знакомый голос. Доктор Льюис, давний друг семьи Морганов, стоит в шаге от койки с картой в руках. Я чуть не плачу от нежности в его голосе. — Как себя чувствуете?

Положив руку на лоб, я прислушиваюсь к ощущениям. Морщусь, когда пальцы касаютсяшишкинависке.

— Голова болит, а всё остальное вроде в порядке.

ДокторЛьюисодобрительнокивает.

— Отлично. Несмотря на весь этот ужас, есть хорошая новость — серьёзных повреждений нет. Ушибы на лице, спине и рёбрах, синяки на запястьях, но нет сотрясения. С радостью выпишу вас сегодня же.

Я не слушаю дальше фразы «весь этот ужас».

— Вы знаете, что случилось? — Терпеть не могу, когда голос дрожит.

ДокторЛьюискладёткартувпластиковыйкарманукровати.

—Достаточно, — хмуро отвечает он. — Физические увечья невозможно скрыть. Есть признаки плохо заживших сломанных рёбер. Синяки, скрытые под одеждой. Ваш ребёнок, — голос доктора срывается на последнем слове. Моё сердце в ответ больно сжимается в груди. Он угрюмо качает головой. — Я виноват перед вами, Каролина. Когда вы пришли со сломанным запястьем, я недостаточно надавил. Вы и представить не можете, как мне жаль, что я не уберёг вас от этого злодея.

Наглазанаворачиваютсяслёзы.

— Доктор Льюис, вы очень добры, но вы не виноваты. Я должна была уйти от него, но осталась.

— Я считаю заботу об обществе частью своей работы.

— Не будем спорить, — произношу я, неудачно попытавшись улыбнуться. Доктор Льюис считает, что мог заступиться и уберечь меня от насилия Дэвида, но винить стоит лишь самого Дэвида. Всё это — каждый синяк и обидное слово — произошло из-за меня. Я слишком легко доверилась Дэвиду. Отказалась от всего, к чему стремилась, чтобы стать красивым манекеном, которого использовали для прославления моего мужа. Я не боролась за себя. Я позволила издеваться над собой снова и снова, пока он не получил достаточно власти, чтобы решить убить меня.

Сглотнув накатившие эмоции, я отстранённо смотрю на свои руки. Больше всего сейчас я хочу побыть одна.

Доктор Льюис проводит быстрый осмотр и предупреждает, что скоро придёт медсестра с рецептами на лекарства. Физическая боль беспокоит меня меньше всего. Как только я решаю, что осталась наедине с собой, дверь в палату вновь открывается. Я готовлюсь встретить следующего посетителя.

Входит Адриана Мартинес, на ней искусно сшитый белый сарафан, на плече огромная сумка от «Гоярд». В таком виде стоит входить на благотворительный обед, а не в стерильную больничную палату.

— Что вы здесь делаете? — Слова вырываются прежде, чем я понимаю, как грубо они звучат. Больше никаких выдуманных правил. Требования Дэвида ничего не значат для тебя. Несмотря на внутреннее напоминание, я не могу избавиться от мысли…

— Ох, Каролина. — Адриана не может сдержать слёз. Она ставит сумку на свободный стул и садится рядом со мной. Кладёт руку на мою ногу, прикрытую тонкой простынкой, на её лице отражается сожаление, смешанное с ужасом. — Если позволишь, я хочу, чтобы мы стали подругами. Настоящими подругами, не такими, как те дамочки, которые притворяются ради выгоды.

— Адриана, я не понимаю, что делать.

—Поэтому сейчас тебе нужна настоящая подруга, как никогда прежде. Мы с Гектором хотим помочь тебе любым возможным способом. Начиная с того, что мы заберём тебя из больницы к себе домой. — Я смотрю на неё, не скрывая удивления. Я даже не думала о том, куда пойду, когда меня выпишут. Я точно знаю, что в тот дом больше ни за что не вернусь. Что насчёт Миранды и Карло? Им, конечно, интересно, что происходит. Нужно будет позвонить… Боже, что же я буду делать?

Адриана осторожно берёт меня за руку. Прикосновение по-матерински нежное и невероятноуспокаивающее. Потокмыслеймгновенноутихает.

— Многое предстоит сделать. Ты не обязана справляться в одиночку.

Я впервые понимаю, что кто-то по-настоящему правда хочет поддержать меня.

Я разрываюсь.

Горючие слёзы стекают по щекам, дрожь сотрясает плечи. Одинокая, одинокая, одинокая. Даже будучи с Дэвидом, я чувствовала одиночество. Адриана хочет стать мне подругой. Я едва могу поверить в это.

Когда другая женщина заключает меня в объятия, прижимая ближе, я киваю.

— Прошу, пожалуйста, помогите.

Глава 21

Наши дни

Алек

Адриана выходит из палаты Каролины, прижимая к груди платок. Она сурово смотриттуда, гдеяждурядомсГектором.

— Не смей давить на неё, — жёстко произносит она. — С Каролиной нужно обращаться осторожно.

Я не обращаю внимания на намёк, будто я могу причинить вред Каролине. Ни за что.

— Она знает, что я хочу увидеться с ней? — Адриана и Гектор присоединились ко мне в зале ожидание около часа назад. Прошлой ночью, только получив сообщение от друга из ФБР, Гектор сразу сообщил мне, что Каролину увезли в больницу. Я пробыл в зале ожидания всю ночь и не отлучался ни принять душ, ни выпить кофе. Нервы на пределе. Если я не увижу Каролину в ближайшие несколько минут, я сойду с ума.

Семь дней никогда не казались мне такими долгими, как те, которые я провёл в ожидании, пока ФБР начнёт действовать. Меня не покидало чувство, что я прикован к кабинету: я почти не выходил из него, потому что работа — единственное, что удерживало меня от похищения Каролины от боли и страданий. Так было, пока не объявилась Адриана. Сначала она потащила меня в барбершоп, чтобы привести в порядок волосы, а потом пригласила на ужин к ним с мужем. Напряжение, которое я испытывал, немного спало, когда узнал, что Адриана хотела поддержать Каролину почти так же сильно, как я.

Муж обнимает Адриану. Она целует его в щёку, бормоча что-то. Гектор крепче прижимает Адриану к себе, стараясь утешить жену. Оставаясь в объятиях мужа, Адриана оборачиваетсялицомкомне.

— Прежде чем ты войдёшь, хочу предупредить — она сама не своя. Хвала Господу всемогущему, Каролина согласилась принять нашу помощь. Не представляю, как она справилась бы в одиночку.

Я не имею права брать на себя ответственность за благополучие Каролины, но к чёрту правила. Для меня огромное облегчение, что Каролина не позволяет своей гордости помешать подруге протянуть ей руку помощи в трудное время.

Коротко кивнув Адриане и Гектору, я открываю дверь и вхожу в палату. Резкий запах лекарств просачивается из коридора в комнату. Бледно-белые стены придают ей скучный безжизненный вид. Полная противоположность тому, что может способствовать выздоровлению, на мой взгляд.

В центре палаты стоит узкая койка. Хорошо, что палата отдельная, и никто не станет допытываться о трагедии Каролины. Я останавливаю взгляд на Каролине и сдерживаю резкий вдох. С тех пор как мы познакомились, она всегда была полна жизни. Начиная с локонов её длинных блестящих тёмных волос и до игривых искр в тёмно-карих глазах, её окружала аура интеллигентности и доброты.

Но эта Каролина вяло лежит на полуподнятой койке. На щеках синяки, на горле тёмные отпечатки пальцев, левый глаз настолько опух, что едва открывается. Несмотря на то, что её кожа такая же мягкая и загорелая, ей не хватает жизненной энергии. Бледная, она вдавливается в кровать.

— Будут ещё неожиданные гости? — Она задаёт вопрос не грубо, но с таким чувством подавленности, какого я прежде не слышал. Оно поражает меня и приводит в бешенство. Если бы Дэвида Моргана не упекли за решётку, я бы с удовольствием пытал его, пока он не начал молить о пощаде. И тогда убил бы.

Неожидаяприглашения, сажусьвозлееёбедраиберузаруку.

— Не знаю, что и сказать, — признаюсь я. Потому что Каролина ещё не готова услышать то, что я действительно хочу сказать.

— Нечего говорить, — вяло отвечает она. — Прости, если прозвучит невежливо, но я не понимаю. Учитывая наш последний разговор, почему ты сидишь на моей койке? Я же получила по заслугам? — Я тревожно смотрю на неё. Слова должны были выйти язвительными, она не должна была воспринять их так серьёзно.

— Нет, Каролина. Ты всего этого не заслуживаешь. Ни моих оскорблений, ни тех ужасов, что творил Дэвид. Нет. Ты исцелила мою самую страшную боль, и я молю о прощении. — Я переплетаю наши пальцы и наклоняюсь поцеловать каждую костяшку.

— Тебе не за что извиняться. — Вялые слова Каролины звучат безжизненно.

— Может, ты веришь в это. Но ты лишь усиливаешь моё стремление показать тебе, что я обязан заслужить прощение. Самонадеянно было думать, что стоило мне признаться тебе в любви, мы начнём встречаться. Сейчас понимаю, как глупо было требовать такое от женщины твоего калибра. — Я сжимаю её руку. Впервые с тех пор, как вошёл, Каролина переводит на меня глаза. И хотя те красные от слёз, они не выражают эмоций. — Такая верная, щедрая, умная, забавная, невероятная женщина, как ты, заслуживает лучшего, чем бешеное заявление о любви и торопливый поцелуй. Я хочу подарить тебе весь мир.

Каролина моргает. Моё сердце сжимается в ответ. Потерять её — не вариант. Не важно, что она говорит, её место рядом со мной.

— Разве ты не понимаешь, что именно из-за этого я оказалась в такой ситуации? — Каролина отворачивается, взгляд её устремлён в окно, из которого открывается вид на пальмы, растущие вдоль парковки. — Я без раздумий отдалась Дэвиду. Он внушил мне свою версию мира. Ценой стал отказ от моей. От друзей, учёбы, работы. Я отдала ему всё своё существование. Ты и сам видел.

Двумя пальцами свободной руки я беру её за подбородок и поворачиваю лицом к себе. То, что я собираюсь сказать, слишком важно и необходим зрительный контакт. Она должна слушать всеми чувствами. Выслушать мои слова и правильно понять.

— Я никогда не причиню тебе вреда. Никогда не лишу увлечения, не загоню в угол. Ты всегда будешь чувствовать себя самым важным человеком в моей жизни. Женщина, которую я люблю, не должна меняться. Я никогда не встречал таких смелых людей. Она совершенна. Бескорыстна и щедра. Жизнь слишком коротка для заурядности. Любая женщина по сравнению с тобой настоящей посредственная. Я не брошу любимую женщину.

Каролина вздыхает, шоколадные глаза расширяются.

В глубине души я улыбаюсь. Та самая женщина слышит меня. Она не верит, что я вижу её именно такой. Пока что. Я исправлю недопонимание.

— Я не… не… ты не можешь…

Я нежно целую её, вкладывая в поцелуй восхищение, нежность и влечение к ней.

— Когда будешь готова. — Её напряжённые плечи немного расслабляются. Но она не отвечает. Взгляд вновь становится безжизненным и она устало обмякает на жёстких подушках. Я бы отдал всё, лишь бы забрать её из больницы прямо к себе домой, чтобы баловать и любить. Как бы то ни было, если я отберу у Каролины возможность самой выбирать, я стану не лучше Дэвида Моргана.

Уходя от Каролины в этот момент, я испытываю сожаление. Правильные поступки не всегда вызывают лучшие чувства. Морщусь, выйдя в коридор. Адриана подбегает ко мне, хватаетзаплечи, держанарасстояниивытянутойруки.

— Что случилось?

Яотвечаюсжелезнойрешимостью:

—Я собираюсь её вернуть.

Глава 22

Наши дни

Каролина

Когда дверь вновь открывается, я так сильно сжимаю кулаки, что ногти впиваются в ладони. Ну что ещё? Слава богу, больше никаких неожиданных посетителей. На этот раз пришла медсестра с указаниями к выписке. За ней врывается Адриана и берёт всё в свои руки. Я благодарна ей, потому что так мне не нужно думать о лекарствах и другом… например, о признании Алека. Я едва могу дышать из-за этого. Все те прекрасные слова, которые он сказал обо мне… Ужасно, ведь однажды он осознает, какая это ложь. Я слабая. Жалкая. Трусиха. Мать, виновная в самом непростительном грехе.

Адриана протягивает мне легинсы, большую серо-лиловую футболку, чёрный кардиган и большие солнечные очки, чтобы спрятать за ними уродливые синяки, покрывающие лицо и шею. Перед уходом я выбрасываю нижнее бельё и халатик, которые были на мне прошлой ночью, в мусорное ведро. Я больше никогда не притронусь к одежде из чёрного шелка.

В коридоре нас ждёт Гектор. Я иду рядом с Адрианой, а когда мы подходим к нему, он встаёт по другую сторону от меня. Пожилой мужчина обнимает меня рукой за плечииприжимаетксебе.

— Спасибо, что согласилась пойти с нами, — произносит он.

Я упираюсь взглядом в плитку на полу. Он благодарит меня? Это я должна рассыпаться в благодарностях. Я иду, зажатая между Гектором и Адрианой, словно между телохранителями. Меня переполняет признательность. Они ведут меня к знакомому месту: на парковке ждёт роскошный седан. Мужчина в тёмном костюме улыбается мне доброй улыбкой и помогает забраться на заднее сидение машины.

— Спасибо, Стэн, — искренне благодарит его Адриана, сев рядом со мной.

Гул мотора убаюкивает меня. Какое-то время спустя я просыпаюсь и замечаю, что машина припаркована на кирпичной подъездной дорожке, обсаженной деревьями. Я поднимаю очки на макушку и осматриваюсь. Огромная вилла белого цвета гордо возвышаетсянадпышнымизелёнымирастениями.

— Куда мы приехали? — сонно спрашиваю я у Адрианы.

—На остров Стар, к нам домой. Место достаточно уединённое, чтобы ты могла подумать и решить, как поступать дальше. — Адриана открывает дверь и выходит. Потом протягивает руку мне. — Пойдём.

Я неуверенно беру её за руку. Адриана вытягивает меня из машины. Не отпуская руку, она ведёт меня по крытой дорожке к входной двери.

—Давай я покажу тебе всё, а потом нужно будет кое-что обсудить, — произносит Адриана. Мы проходим по безупречно чистому дому. В отличие от того места, где я жила с Дэвидом, этот дом наполнен уютом. На стенах висят семейные фотографии. Краски тёплые и манящие. Дом роскошный, но не отталкивающий, видимо потому, что от владелицы не несёт высокомерием и чувством собственного превосходства. В основном в доме тихо, доносятся только случайные звуки мягких шагов, закрывающейся дверцы или бегущей воды. Нет никаких признаков присутствия детей Гектора и Адрианы.

— А где Валенсия и Мануэль?

—Навещают кузенов. В доме будет спокойно. Сегодня. — Глаза Адрианы загораются от упоминания о детях. Как я ей завидую.

—А. Хорошо. Семья — это хорошо, — тихо говорю я скорее себе, чем ей. — А который час? — Я оборачиваюсь в поисках часов и обнаруживаю, что сейчас чуть за полдень. Вчера ночью я покидала дом в машине скорой помощи. У меня нет телефона или часов. Словно душераздирающие события прошлой ночи недостаточно сбили меня с толку, я едва помню, какой сегодня день. Суббота. Вчерашнее мероприятие проходило в пятницу.

Адриана ведёт меня в спальню, из которой открывается вид на задний двор. Комната оформлена в нежных оттенках тёмно-коричневого и розовато-лилового цвета. Я вижу себя спокойно отдыхающей на большой кровати. По обе стороны от неё расположены большие окна, впускающие в комнату свет.

Менянакрываетновойволнойблагодарности.

— Здесь уютно, — бормочу я, горло сжимается. — Спасибо.

—Не стоит, — настаивает Адриана. — Оставить тебя ненадолго? Можем посидеть снаружи, когда будешь готова.

Всё, чего я хотела в больнице, — побыть наедине со своими мыслями. От появившейся возможности обдумать ту катастрофу, которой стала моя жизнь, наедине с собой, яначинаюсильнопаниковать.

— Посидеть снаружи будет здорово.

Профессионально спроектированный, как и весь дом, задний двор наполнен густыми растениями и обставлен превосходной мебелью. Я сажусь на мягкую белую софу, Адриана же садится на белый диванчик, стоящий рядом. В центре кофейного столика со стеклянной крышкой стоит сиреневая цветочная композиция. Здесь всё на своих местах… кроме меня.

—Чувствуй себя как дома. — Появляется экономка с чаем и маленькими сэндвичами на подносе. Адриана щедро благодарит её, женщина вежливо кивает и сдержанно улыбается. — Раз ты какое-то время побудешь у нас, я хочу отправить кого-нибудь за твоими вещами в Корал Гейблс. Если позволишь, я с радостью съезжу туда и всё соберу.

— Почему ты так добра ко мне? — Я больше не могу сдерживать невежливый вопрос. Мне тут же становится неловко. — Грубо прозвучало. Прости. Не подумай, что я неблагодарная. Просто мы не настолько близко знакомы. Я безумно рада быть здесь, в вашем доме, но никак не могу понять, зачем ты это делаешь.

Адриана внимательно слушает, а когда я заканчиваю тараторить, губы её приподнимаются.

— Хотя мы и не такие близкие подруги, признаюсь честно, я всегда хотела узнать тебя поближе. Я не хотела навязываться и иногда мне казалось, что я сравниваю тебя со своим прошлым. Каждый раз, когда мы виделись, я ловила себя на мысли, что мы пережили много общего.

Я заворожено слушаю её.

— Не хотела навязываться и делиться с тобой грузом моей истории, пока не поняла, что дело не только в нашей схожести. Я захотела подружиться с тобой, потому что меня притягивает твоя доброта. Поэтому вчера я попросила тебя сшить платье. — Адриана делает чай, наливая кипяток в фарфоровые чашки. Пока блюдца стучат о чашечки, я обдумываю сказанное.

— Вчера я начала делать наброски.

ВзглядАдрианывстречаетсясмоим. Онаскромноулыбается.

— Хотелось бы посмотреть, что ты придумала.

— Это лишь один вариант. Я сразу подумала о ярко-красном. Будет патриотично и подойдёт под цветотип, — почти сконфуженно отвечаю я. Я хочу получить одобрение Адрианы.

— Прекрасно. Красный мне идёт, — произносит она.

Я ощущаю крошечную вспышку гордости. Впервые за долго время я по-настоящему улыбаюсь. Адриана отвечает тем же, глаза светятся теплом. Она поднимает чашку и делает глоток.

Язаставляюсебябытьсмелееивыпрямляюсь.

— Если история не слишком личная, я бы очень хотела узнать, что же между нами общего.

Наеёлицопадаеттень.

—Ты очаровательная девушка, Каролина. Ты знаешь, как одеваться, чтобы подчеркнуть фигуру, и тебе не нужны тонны косметики или украшений для самоутверждения. Но как бы хорошо ты ни держалась, я видела, какой груз лежитна твоих плечах. Под улыбкой скрывается неизлечимая грусть. Я не знала, в чём была причина, и до сих пор до конца не понимаю. Надеюсь, что однажды ты сможешь довериться мне и всё рассказать. Другие люди нашего окружения не заметили ничего, потому что все они погрязли в собственном лицемерии. Я понимаю тебя, Каролина, потому что меня постигло то же несчастье.

Явудивленииотшатываюсь.

— В каком смысле?

—Я ведь не из Майами. Родилась в Колумбии, где и жила, пока не сбежала в восемнадцать. — Она уныло качает головой. — Такие истории часто случаются в стране, где правят наркобароны. И всё же, такова и моя история, я никогда не смогу и не забуду. Папа был мелким наркоторговцем, пешкой. Мама по возможности работала уборщицей, но было почти невозможно иметь стабильную работу и растить пятерых детей. Мама работала всё реже и реже, но нужды семьи не уменьшались. От жадности ли или в альтруистическом жесте заботы о семье, я никогда не узнаю наверняка, но отец решил красть деньги у картеля. Поначалу всё шло хорошо, но потом его поймали. Картель был безжалостен и решил сделать из него пример. — Адриана морщится. — Они пришли к нам с оружием и… Я до сих пор не понимаю, как мне удалось выжить. Моя сестра Валенсия, в честь которой я назвала дочь, спряталась со мной в шкафу. Она защитила меня от пули собственным телом. Я единственная, кто выжил.

Передглазамивсёразмываетсяотдушераздирающейистории.

—Ох, Адриана. Какой кошмар. Я и близко не могу представить, каково такое пережить… и жить с этим всю жизнь.

Адрианаулыбаетсягрустнойулыбкойсожаления.

—Такой крест несут в одиночку. Возможно, я ошиблась, когда решила, что ты пережила собственную трагедию.

Ясильносглатываю.

—Ни в какое сравнение. — Острая боль пронзает живот. Мой сын. Бесконечные издевательства. Золотая клетка. Все те пытки от руки любимого. — Да, я живу с глубокой скорбью, — шепчу я. — Ты права.

Воцаряется лёгкая тишина. Я обдумываю историю Адрианы. Произошедшее с ней случилось не по её вине. Она была всего лишь ребёнком. Её отец принял ужасное решение, которое повлекло катастрофические последствия. Не могу сказать того же о себе. Я давно знала, как ужасен Дэвид, и осталась. За это я себя никогда не прощу, потому что, оставшись, потеряла самую важную часть себя — сына.

— У нас с Гектором есть постоянный адвокат. — Я сосредотачиваюсь на Адриане. — Мы платим ему вне зависимости от того, нужны нам юридические услуги или нет. Не хочу давить, но я подумала, ты захочешь посоветоваться с юристом, чтобы разобраться с тем, что натворил Дэвид.

—Ты слишком добра, Адриана. Я не могу принять такое одолжение. Одно дело остаться у вас, пока не встану на ноги, но я уверена, что вы щедро платите адвокату, и не хочу доставлять подобные неудобства.

Адрианарешительнокачаетголовой.

— Никаких неудобств ты нам не доставишь. Джаред в любом случае получит от нас деньги. А в этом месяце возникало не так много юридических вопросов. — Она криво улыбается. — Если не дашь мне согласие — ладно, но Гектор не примет отказ. Он устроит вам с Джаредом встречу, даже если придётся самому отвезти тебя к нему.

— Моя жена права. — Мы обе оборачиваемся и видим выходящего из дома Гектора с охлаждённым напитком в одной руке и зажжённой сигарой в другой. — Когда будешь разводиться с ублюдком, тебе понадобится лучший представитель, а мы других не нанимаем.

— Вы и так слишком много для меня сделали, — скромно протестую я.

— Насколько мне известно, мы сделали недостаточно, — грубо отвечает Гектор. Он садится рядом с женой и закуривает. — Есть кое-что известное мне о Дэвиде, чем я хочу с тобой поделиться. — Гектор не спрашивает, хочу ли я рассказать ему о случившемся. Вообще-то, с опозданием я понимаю, что ни Адриана, ни её муж не настаивали на том, чтобы я поделилась неприятными деталями брака. От этого я ещё больше хочу рассказать им всё. Разделить небольшую часть обузы с теми, кто искренне заботится о моём благополучии.

— Что тебе известно о жизни «Морган Файненшл»?

— Судя по тому, что рассказывал Дэвид, всё шло хорошо. Он иногда приходил с работы в плохом настроении, но никогда не упоминал о каких-либо проблемах. Но, — я кривлюсь, — очевидно, я очень мало знала о Дэвиде, так что нет причин считать, что он скрывал конец семейного бизнеса. Теперь, когда я мыслю чётче, я смутно вспомнила слова Чэндлера за ужином о том, что у Дэвида проблемы на работе. А вчера Дэвид так углубился в рассказ, что признался, мол, отец хотел передать семейный бизнес не ему, а Чэндлеру, — «поэтому Дэвид убил их», про себя добавляю я. Я не могу произнести слова вслух. Так они станут слишком настоящими, а я не уверена, что готова осознать, что вышла за убийцу. — Дэвид хотел, чтобы я подружилась с тобой, Адриана, для заключения сделки.

Гекторухмыляется.

—Дэвид Морган от нас ни копейки не получил. С первых дней в деле, он прославился как инвестор-неудачник. Поэтому его младший брат должен был унаследовать фирму. Чэндлер был невероятно умён, все его любили. Дэвид же всегда притворялся вежливым и интеллигентным. Никто не был искренен с ним.

— Все видели его насквозь, кроме меня, — бормочу я. — Боже, как я могла быть такой доверчивой?

—Дела сердечные не поддаются логике. Когда кто-то желает исполнить наши мечты, разве мы можем отказать? — мудро произносит Адриана. — Милая моя, Дэвид предложил тебе любовь и заботу. Конечно же, ты поверила ему.

— Вчера он чуть не убил меня! — вскрикиваю я, вдруг снова разозлившись на себя.

—В этом ты ошибаешься. Уверен, угроза ощущалась реальной, но это не совсем так.

Уменяотудивленияотваливаетсячелюсть.

—В каком смысле? — спрашиваю я Гектора, который произнёс странное утверждение. — Меня привязали к стулу, наставили пистолет, да посмотрите на меня! Я едва могу открыть правый глаз.

— Дэвид привлёк внимание федерального правительства несколько месяцев назад чем-то, что походило на незаконную торговую деятельность. За ним следили, даже установили камеру в его кабинете. Внутренний источник, который ведёт дела с Виктором Эспансия и Джорданом Коксом, настучал на Дэвида. Они узнали, что он планировал… — Даже смелый Гектор, который был не причём, не мог сказать это вслух.

— Моё убийство?

Адриана, вздрогнув, кладёт руку на сердце и шепчет молитву.

— Поэтому тебе нужен адвокат, Каролина. Я не знаю точно, зачем это было нужно Дэвиду, но связи Джареда помогут всё выяснить. Я могу сказать, что многие мои коллеги и товарищи вытягивали деньги из «Морган Файненшл». Возвраты и близко не были такими, как когда компанией управляли отец и брат Дэвида.

— Хорошо, я встречусь с Джаредом, — тихо соглашаюсь я. — Не представляю, как смогу отплатить вам за вашу доброту.

— Будь нашим другом, Каролина. О большем не просим, — отзывается Адриана.

Этонемногоприободряетменя.

— Запросто. И не забывай про платье. Оно идёт в комплекте с моей дружбой.

Адрианаулыбается.

— Идёт. Но за материалы плачу я.

Янепомню, когдавпоследнийразотрадостишутила.

— Придётся, я ведь, очевидно, на мели. — Нахмурившись, я закусываю нижнюю губу. — Мне надо забрать вещи. И Карло с Мирандой, наверное, гадают, что случилось. — Меж бровей пульсирует кровь. — Поедешь со мной? — неуверенно спрашиваю Адриану. Я не привыкла просить о помощи. Справляться самостоятельно стало второй натурой.

— С радостью.

Час спустя Адриана паркует внедорожник у дома, где я раньше жила. Снаружи двухэтажный дом не изменился, но меня не обманешь. Это место так и не стало мне настоящим домом, а теперь оно останется лишь мрачным воспоминанием.

Адриана не может сдержать вздох, когда я открываю входную дверь. Диваны перевёрнуты. Картины валяются на полу. Полицейские, должно быть, обыскали каждый сантиметр, получивордернаобыск.

— Они искали больше улик против Дэвида, — объясняю я.

— Ясно. Здесь словно ураган прошёлся, — бормочет она.

— Миссис Морган? Каролина? — Миранда спешит к нам через весь дом. Она обычно собирает волосы в аккуратный пучок, но сейчас они распущены. Брови нахмурены, отчего лоб покрывают морщины. На лице отражается беспокойство. На меня совсем не похоже, но я не сдерживаюсь и кидаюсь обнять Миранду. Несмотря на незнакомые объятия, мы прижимаемся друг к другу. — Что происходит? Столько мужчин и женщин всю ночь обыскивали дом. Они и к нам зашли, допрашивали нас с Карло целый час! Диос мио. Я звонила вам, но включался автоответчик. Что же с вами, вас словно избили.

—Простите, что заставила волноваться. После всего этого хаоса с больницей и Дэвидом, я совсем забыла позвонить. В своё оправдание могу сказать, что была в шоке. — Адриана подходит ко мне, и я быстро знакомлю двух женщин.

— Мистера Дэвида увели в наручниках… Это он с вами сделал? — Миранда в ужасе смотрит на меня.

От стыда щёки заливаются краской. Адриана приобнимает меня за плечи и спасает отответа.

— Он заплатил тем, кто сделал, — натянуто произносит она. — Каролина несколько недель поживёт у меня. Мы приехали забрать вещи. Разумеется, она больше здесь не останется, как не останется в браке с этим мерзавцем.

Разумеется? Полагаю, естественно будет подать на развод и навсегда уйти от Дэвида Моргана. Всё это время решение было простым: уйти от ублюдка. Мне становится плохо от мысли, сколько времени я потратила на Дэвида вместо того, чтобы освободиться и начать новую жизнь.

Адрианакрепчесжимаетменя.

— Прекрати корить себя. — Её суровый тон загоняет бесполезную жалость к себе в глубину сознания.

— В понедельник я встречусь с адвокатом, — рассказываю я Миранде. — Потом позвоню вам. Я бы не хотела больше сюда возвращаться. Мы приехали забрать вещи и мою машину.

На лице Миранды появляется облегчение. Ей наверняка интересно, что удерживало меня рядом с Дэвидом пять лет. Я сдерживаюсь, чтобы не сморщиться от мысли о своей слабости.

— Давайте я вам помогу. Три пары рук лучше двух.

—А где Карло? — спрашиваю я Миранду, когда мы втроём поднимаемся по широкойлестнице.

— Отдыхает. Он всё утро помогал мне на кухне. Полисиа, — она произносит слово сакцентом, —разгромилавсекомнаты. Вызнаете, что, поихмнению, скрывалмистерДэвид?

—Видимо он вёл не совсем легальный бизнес. И ещё… — Ком в горле мешает произнести слова, — …он нанял людей, чтобы… совершить непроизносимое.

Мирандаобеспокоеносмотритнаменя.

— Хорошо, что он в тюрьме. Давно пора ему отправится за решётку.

Глубокийвздохснимаетнапряжениевгруди.

— Да, хорошо.

Несколько часов спустя мы аккуратно уложили вещи в пару чемоданов. Украшения и роскошные вечерние платья я решаю не забирать. Ни в одном из этих ужасно дорогих дизайнерских нарядов я не чувствовала себя комфортно. Мы нашли пустые пластиковые контейнеры, чтобы сложить нитки, ткани и рабочие принадлежности. Я рада, что Адриана приехала на большом внедорожнике, потому что с помощью Карло нам удаётся поместить в него все вещи из моей маленькой студии, включая манекен и швейную машинку.

Мы с Мирандой и Карло обмениваемся объятиями. Я обещаю позвонить им через несколько дней, потому что не хочу оставлять их в неведении. Я вижу их не в последний раз в жизни, но в последний в качестве хозяйки поместья Морганов в Корал Гейблс. Я почти сажусь в машину, но замираю.

— Мне нужно кое-что сделать, — обращаюсь я к Адриане, которая тоже собирается уезжать.

Она закрывает глаза от солнца и настороженно изучает меня, как если бы я собираласьсовершитьнечторадикальное.

— Подождать тебя?

Язаставляюсебясдержанноулыбнуться.

— Я задержусь всего на минуту. Доберусь обратно по навигатору.

Адриана быстро решает, что я вряд ли совершу нечто опрометчивое, например, откажусьпокидатьдом, икивает.

— Ладно. Я сообщу охране, что ты подъедешь позже.

— До встречи.

Дорога в спальню полна воспоминаний. Я ходила в комнату сама по себе, потому что большую часть времени одна находилась в большом доме. То были хорошие времена. Как-то вечером Дэвид, сжимая мою руку словно тисками, тащил меня вверх по лестнице, будто я всего лишь кукла. В другой раз он толкал меня в спину, пока я не упала лицом на пол. Я неделю не выходила из дома, прежде чем побледнели видимые синяки. В этот же раз перепрыгиваю через две ступени, бегу через коридор и захожу в спальню, полная энергии.

Сначала я достаю кольцо для ключей и отстёгиваю ключ от дома. Бросаю зазубренный кусок металла в центр кровати. Потом снимаю увесистый камень с безымянного пальца через тугой бинт, которым перевязаны опухшие от тяжёлых сборов пальцы.

— Я больше не твоя игрушка, Дэвид Морган, — произношу я в пустоту.

Его здесь нет, но ощущения такие, словно я прокричала слова ему прямо в лицо. Крошечная победа, которую я буду хранить в сердце, когда испугаюсь за своё неясное будущее.

Когда дом удаляется в зеркале заднего вида, с меня словно спадают оковы. Дом Морганов никогда по-настоящему не был моим домом. Я жила в нём пять лет, в этой гнетущей тюремной камере. Я уверена, моя жизнь в качестве Морган подходит к концу.

Глава 23

Наши дни

Алек

Каролина паркует скучного цвета седан в нескольких метрах от места, где я стою на подъездной дорожке возле дома Гектора, наблюдая за ней через пару тёмных солнцезащитных очков. Тёмно-синяя машина с четырьмя дверьми совсем не отражает личность Каролины. Я предполагаю, что её выбирал Дэвид. Она захлопывает дверцу и идёт к багажнику. Он открывается нажатием кнопки. В багажнике лежит куча чемоданов и дорожных сумок.

Каролина замирает, когда я подхожу, но её реакция не останавливает меня. Я чувствую женский аромат, вторгнувшись в её личное пространство. Боже, она невероятно пахнет. Радость от близости с ней, даже не смотря на весь ужас обстоятельств, заставляет эндорфины бежать по венам. Я борюсь с порывом прижать её к груди и избавить от всех ужасных воспоминаний.

Ямягкоотодвигаюеёидостаючемоданнаколёсахизбагажника.

— Мне не нужна твоя помощь, — сухо произносит она.

— Я и не предлагал. Что ещё тебе нужно отсюда?

Каролина закидывает на плечо большую сумку. Она собирается взять ручку чемодана, стоящегомеждунами, нояопережаюеё.

— Чего ты хочешь от меня? — тревожно спрашивает она.

Меня приводит в бешенство дрожь в её голосе и видимые признаки беспокойства. Я хочу надрать собственную задницу за то, что не боролся за неё сильнее, когда был шанс. Все признаки были на лицо, но я не обращал внимания, ведь был слишком занят, влюбляясь в неё. Я был слишком занят собственной обидой, потому что думал, она никогданестанетмоей.

—Ты не готова услышать ответ. — Сомневаюсь, что она сможет нормально воспринять сейчас то, что я хочу быть её любовником, другом, спутником, доверенным лицом, партнёром, которому она сможет доверять. Хочу показать ей, что прикосновение мужчины может дарить любовь и преданность, а не причинять лишь боль и жестокость.

— Загадки уже устарели, — спокойно отвечает она.

—Меня радует твой запал, милая Каро. — Ласковое прозвище вылетает непроизвольно, словно я много лет её так называю.

Глаза цвета шоколада сужаются, и она бросает на меня яростный взгляд.

—Прошу прощения, я что-то запуталась. В последнее раз ты прозвал меня шлюхой. Так какая же я, милая или продавшаяся богатому мужику? — Грудь Каролины вздымается от усилий в противостоянии мне. В глазах мелькает страх. Порыв схватить её за плечи и встряхнуть заставляет меня прижать кулаки к бёдрам. Я никогда не причиню ей вреда. Она это понимает?

Успокойся, придурок.

— Я идиот. Я должен был умолять тебя о прощении, как только сказал это. Чёрт, я вообще не должен был оскорблять тебя. Я не имел права осуждать. Я сам себе противен от того, как вёл себя той ночью. Не имел права злиться на тебя. Мне нет оправданий. Для меня ты самая невероятная, Каролина. Я позволил злости взять верх, и ты попала под удар. Прости, мне правда жаль, что я так сказал. Нет большей противоположности моим чувствам к тебе.

Эти бесхитростные карие глаза с удивлением смотрят на меня. Если придётся повторять по десять раз каждый день до конца жизни, как я очарован ею, я буду. Во что бы то ни стало, Каролина убедится — ей суждено быть со мной.

— Пойдём в дом, — грубо говорю я. Видимо взяв эмоции под контроль, Каролина вздёргивает носик к небу и идёт впереди меня. Интересно, она догадывается, как меня заводит, когда она так виляет бёдрами? Она не представляет, какую вызывает реакцию.

— О, прекрасно, ты вернулась. Что хочешь на ужин? — Адриана и Гектор сидят во встроенной гостиной, очевидно, ожидая возвращения Каролины.

Каролина выглядит опешившей, словно не ждала, что ей предоставят выбор. Словно не привыкла самостоятельно выбирать за себя. Всё этот ублюдок Морган. В очередной раз. Наземные мины их отношений повсюду. Я собираюсь все их взорвать, но без жертв.

—Повар может приготовить почти что угодно, — добавляет Гектор, заметив её замешательство.

— Что ж, в таком случае, хочу макароны с сыром и салат для начала. Если это не доставит неудобств, — заикается она. Моё настроение накрывает тёмная туча. Куда пропала её уверенность? Что стало с Каролиной, которая не лезла за словом в карман? В плечах нарастает напряжение.

Адриана отвечает Каролине, что та может просить что угодно. И Каролина уходит принять душ. Стэн, дворецкий Мартинесов, несёт её сумки, пока она застенчиво переговаривается с ним. Я падаю в кресло напротив Гектора и Адрианы, приложив руку к лицу.

— Не натвори глупостей. — Я знаю, что он ухмыляется, даже не взглянув на него.

— Гектор, не груби, — предостерегает Адриана.

— Помнишь, что случилось, когда я узнал о том, что стало с твоей семьёй? — тихо спрашивает Гектор. Я убираю руку с лица, наблюдая за парой.

Адрианавыгибаетбровь.

— Ты пробил дыру в стене моей спальни.

—У нашего друга была похожая реакция, когда я рассказал ему о планах Моргана, — объясняет Гектор.

Адрианаповорачиваетсякомнеспризрачнойулыбкой.

—Я знала, что она тебе не безразлична, но чтоб настолько? Алек, я приятно удивлена.

Янеспорюсней. Вместоэтоговздыхаю.

—Что с ней такое? Взгляд поникший. Даже волосы выглядят уставшими. В последний раз я видел её девять месяцев назад, но от неё словно осталась лишь оболочка. Я в недоумении. — Меня переполняет безнадёжность. Мне непривычно остаться без контроля. Всё, чего я хочу, — увезти Каролину как можно дальше отсюда, но, чёрт возьми, ей нужно совсем другое.

— У девочки весь мир с ног на голову перевернулся. И в мире трагедии случались одна за другой. Неожиданно появляешься ты, ходишь вокруг неё, выжидая её нападения. Понятное дело она нервничает. Дай ей время. Терпение, Алек. — Я смотрю на наставника и друга с новой решимостью.

— Долго ты терпел, чтобы взять Адриану в жёны?

Гекторсмеётся.

— Ты же знаешь, я сделал её своей женой через месяц после знакомства. Чёрта с два я бы упустил её. — Мужчина берёт жену за руку и тянет к себе, усаживая на колени. Он громко целует её в губы, не обращая внимания на моё присутствие или смущение Адрианы. Таков Гектор, чтоб вы понимали. Он живёт по своим правилам и меня научил тому же.

Как бы ни были мне противны обстоятельства, собственные правила велят мне дать Каролине время. Время… но не пространство. Я отказываюсь упускать её. Точка.

Глава 24

Наши дни

Каролина

Ужин проходит на удивление спокойно. Гектор с Адрианой рассказывают истории о молодости, проведённой за границей. Алек обсуждает с Гектором дела, пока я делюсь с Адрианой идеями для платья.

А потом мы приступаем к десерту. Морковный торт. Один из моих любимых. Я съедаю всё до крошки и совсем не беспокоюсь о калориях или влиянии такого количества сахара на организм. Я наслаждаюсь маленьким непослушанием. Каждый раз осознавая, что Дэвид больше не диктует, как жить, я прихожу в восторг.

Адриана и Гектор сидят с одной стороны стола, мы с Алеком — с другой. Так обычно сидят на двойных свиданиях. Но я слишком далеко от Алека, чтобы он мог меня приобнять. Когда я смотрю на него, в животе не порхают бабочки влюбленности, как было когда-то. Вместо этого я слышу его истинное мнение обо мне и то, кем, боюсь, я была — шлюха.

Адриана бросает на Гектора обеспокоенный взгляд, и он кивает. О таком браке я мечтала, выходя за Дэвида. Они понимают друг друга без слов. Легко касаются друг друга, выражая глубокую привязанность. Чувства между ними ни с чем не спутаешь. Их потрясающее выражение любви вызывает зависть.

—Стэн не занёс в дом твои материалы для шитья, — начинает Адриана. — У нас достаточно места для целого магазина, но у меня есть другая идея. Сначала выслушай до конца. Ты знаешь про башню «Премьер»? — Я киваю, и она продолжает. — Часть здания отдана под офисы, но в основном там расположены квартиры. Несколько принадлежат нам с Гектором. Одну из них недавно закончили и мы с радостью предоставим её тебе. Она полностью оснащена мебелью, в здании отличная система безопасности и комфорта. Расположение потрясающее — в самом центре Брикелла. Что скажешь?

Сердце пропускает удар. Предложение щедрое. Даже слишком щедрое. Смогу ли я когда-нибудьрасплатитьсязаихдоброту?

— Адриана, Гектор, я не могу использовать вашу недвижимость. Стыдно признавать, но у меня совсем нет денег на аренду. Мне нужно найти работу, но чем бы я ни занялась, у меня точно не хватит на оплату таких роскошных апартаментов.

—Перестань. — Я застываю от твёрдости в голосе Гектора. — Мы не предлагаем тебе её арендовать. Мы приглашаем тебя стать нашим гостем, потому что ты наша подруга. А когда друзья попадают в тяжёлую ситуацию, мы помогаем им. Спроси Алека. Мы познакомились в начале его карьеры, и думаю, справедливо будет отметить, что я положил начало его бизнесу. Согласись?

— Это так. Так поступают друзья, Каролина. — Алек нежно касается моего плеча, от чего по телу разливается тепло. — Необязательно оставаться там навсегда. Поживёшь, пока не будешь готова переехать в собственное жильё.

Я смотрю на Адриану с Гектором, взвешивая варианты. Вообще-то, других у меня нет. Нужно будет найти способ отблагодарить их. Бесплатные наряды, пока не сотру пальцы в кровь. Может, я могу стать няней для детей или волонтёром на одном из благотворительных мероприятий Адрианы. Что угодно, чтобы выразить мою благодарность за их дружбу.

Ясдаюсьбыстрее, чемвыбыпроизнесли«чизбургер».

— Вы уверены, что я не стану обузой? Как только понадобится сдать квартиру, дадите знать, чтобы я подыскала другое место?

Адрианахлопаетруками.

— Конечно. Завтра отвезу тебя туда. Так будет даже лучше — офис Джареда ниже по той улице.

От имени адвоката волоски на спине встают дыбом. Я неожиданно начинаю задыхаться от осознания. Я хочу разделить с кем-нибудь ужас прошлой ночи и, оглядывая стол, понимаю, что они мои самые близкие друзья. Единственные друзья. Я глубоко вздыхаю.

—Я плохо разбираюсь в людях, которым можно доверять. Но хочу поделиться с вами тремя. Вы не… не будете против, если расскажу, что случилось вчера?

—О, Каролина. — Скрипя стулом по полу, Адриана встаёт из-за стола и обходит его, чтобы обнять меня. Я не привыкла к свободному выражению чувств, но меня переполняет незнакомое тепло. — Дорогая, мы с радостью тебя выслушаем. — Я обнимаю её в ответ с благодарностью, какую невозможно выразить словами. Она возвращается на место и берёт Гектора за руку, словно разделяя его силу.

Алек наклоняется ближе, пока его прекрасные черты лица не загораживают всё остальное.

— Что угодно для тебя, — произносит он.

Слова ударом попадают прямо в грудь, у меня перехватывает дыхание. Алек полностью поддерживает меня. Он доказывает свою верность. И когда он вчера просил прощения, его взгляд был искренен.

— Спасибо, — шепчу я в ответ только ему. Взгляд его смягчается. Нежнее, чем он сейчас, на меня не смотрел ни один мужчина за всю жизнь. Сердце оттаивает, и на одно мгновение я позволяю себе наслаждаться нежностью. Алек кладёт руку на спинку моего стула. Безмолвное выражение поддержки трогает до глубины души. Краем глаза я замечаю, что он полностью сосредоточен на мне.

— Прошлой ночью всё шло как обычно. Когда я рассказала Дэвиду, что ты попросила сшить платье, он казался довольным. Для него это был лишь способ подобраться к вам ближе. Он постоянно придумывал новые способы приложиться к деньгам Мартинесов. — Ни один из Мартинесов не удивляется. — Мне было неудобно копать под бизнес. Он злился, когда чувствовал, что я недостаточно стараюсь для «Морган Файненшл».

—Я понимаю, Каролина. Поверь. При общении с большей частью светского общества Майами сразу понимаешь, что им нужно что-то от тебя. Я знаю, ты не такая, — произносит Адриана.

Гекторстрогокиваетирокочет:

— Продолжай.

—Я по глупости решила, что он гордится мной, — тихо говорю я больше себе, чем слушателям. — Жаждала одобрения, с жадностью наслаждалась даже самым крошечным комплиментом, словно вкуснейшим блюдом. Как обычно, приехав домой, мы разошлись. Дэвид работал в кабинете, я рисовала в студии. Прошло около часа, когда отключилось электричество. Стало темно, и я испугалась. — Щёки заливаются краской, и я смотрю на пустую тарелку. Тут рука Алека ложится на плечо, я успокаиваюсь достаточно, чтобы продолжить. — Побежала в спальню, занавески были закрыты. Дэвид предпочитает спать в полной темноте, так что я решила, что он спал. Было слишком темно, и я не заметила, как оказалась в ловушке. —Тяжело вздыхаю.

— Боже, должно быть, ты была в ужасе, — сочувственно шепчет Адриана.

—Он связал мне руки, но тут я набралась смелости, чтобы отбиваться. Я успела добежать только до лестницы. Меня схватили и потащили в кабинет Дэвида, где был и он. Я думала, он привязан к стулу. Наивная.

— Как ты узнала, что Дэвид всё спланировал? — сурово перебивает Алек. Я понимаю, что его злость связана не со мной, так как касание его руки всё ещё поддерживает меня.

—Правильнее будет спросить, почему я вообще доверяла ему, учитывая побои? Словесные оскорбления? Моего… моего сына… — Меня охватывает сильная дрожь. Я перевожу внимание на Гектора в неожиданном отчаянном желании знать, единственная ли я за этим столом, кому известно, что Дэвид сделал с семьёй. Тайна тяжёлым грузом давит на плечи. Я задыхаюсь от причастности. — Ты знал?

Наегоневозмутимомлиценедёргаетсяниодинмускул.

—Есть слишком много информации, какую можно знать. Что конкретно ты имеешь в виду, Каролина?

Словавыходятотрывистыми.

— Вильям, Джорджия и Чэндлер.

ГлазаГектортемнеют, нооннепоказываетэмоций.

—После падения самолёта я почувствовал неладное. Друзья в правоохранительных органах сказали, что не было никаких улик, подтверждающих мои подозрения.

—Твои подозрения верны, — глухо произношу я. — Дэвид организовал убийство семьи, потому что они решили не отдавать ему бизнес. Он сказал, встреча со мной была их последним шансом на искупление, и, что ж, его мать отвергла меня с порога. Чэндлер заметил, что из Дэвида никудышный бизнесмен, но я понятия не имела… Я считала, на работе всё шло хорошо. Наша жизнь не изменилась. Вообще-то, Дэвид желал всё больше. Покупал новые машины и часы дороже взноса за дом. Постоянно летал в Азию на встречу с новыми клиентами. Всё было ложью. Вся моя жизнь была одним большим спектаклем. — Мне сложно говорить из-за слёз, вставших комом в горле. — Он убил родителей, брата, нашего сына и хотел убить меня. Он — бездушное чудовище, а я жила с ним пять лет. — Не осознаю, как трясутся мои плечи от усилий, сдерживающих цунами эмоций внутри, пока Алек не отодвигает мой стул и не прижимает меня к груди.

Эмоции пересиливают меня. Рыдания сотрясают всё тело. Слёзы текут по щекам, ручьями стекая по подбородку на одежду. Я прерывисто вздыхаю. Я больше не могу притворяться, что мне не больно. Из меня выливается всё: и скорбь, и одиночество, и глубокое отчаяние, грозящее поглотить меня целиком.

В это время Алек притягивает меня к себе. Шепчет слова поддержки, укачивая на руках. Он куда-то садится со мной и гладит по спине, пока дрожь не успокаивается и дыхание не приходит в норму. А потом я проваливаюсь в сон.

Глава 25

Тридцать шесть часов спустя

Каролина

Квартира превосходит любые ожидания. Стеклянная стена обеспечивает бесподобный вид на океан и город. Современная мебель теплом и уютом напоминает дом Мартинесов. Перед встречей с юристом мы с Адрианой перевозим мои скромные пожитки в новый дом. Квартира двухкомнатная с намного большей площадью, чем мне когда-либо понадобится. Одежду вешаем в шкаф, а ткани, нитки и швейную машинку располагаем в кабинете. Да, в этих просторных апартаментах есть и кабинет. Я никогда не жила одна и перспектива поселиться в этом огромном месте в полном одиночестве одновременно и пугает, и приводит в восторг.

Я смотрю в окно, затерявшись в успокаивающем движении волн, разбивающихся о берег, когдарядомсмоимотражениемпоявляетсяАдриана.

— Как себя чувствуешь? — тихо спрашивает она.

Очень правильный вопрос, учитывая, что мои эмоции сумбурны. В одно мгновение я полна надежд и возможностей, а в другое — меня пробивает холодный пот от мысли, что Дэвид может послать за мной. И в конце концов, меня поглощает меланхолия от мыслейосыне.

— Полной благодарности за твою дружбу, — честно отвечаю ей.

—У нас с тобой будто сестринство, — произносит она. — Не миленькое розовое университетское сестринство, но связь определенно есть.

— Однажды, набравшись сил, я хочу сделать для кого-нибудь то, что ты сделала для меня, — тихо отвечаю я. — Потому что понятия не имею, где была бы или как бы выжила без тебя.

— Ты бы справилась, дорогая. Я точно знаю.

После рассказа за ужином, мы с Адрианой не обсуждали случившееся. Должно быть, Алек тогда отнёс меня в кровать, потому что я проснулась десять часов спустя под роскошным одеялом, чувствуя себя как никогда прежде отдохнувшей. Мне не стыдно за срыв. Мне было необходимо высвободить то, что нарастало внутри.

— Ну что, готова? — спрашивает Адриана, смахивая слезу с глаз ухоженной рукой.

Я притворяюсь, что не заметила, как на неё влияют мои слова. Вместо этого слабо улыбнулась:

— Как никогда.

Офис «Линдсэй, Смит и Кохейн» находится всего в двух кварталах от места, где я буду жить в течение неопределенного будущего. Это, наверное, к лучшему, учитывая, что мне придётся часто здесь бывать ближайшие несколько недель. Я нервничаю. Я не знаю, что случится на этой первой встрече с адвокатом. Какие секреты он раскроет? И чем придётся поделиться мне?

— Спасибо, что пошла со мной. — Я беру Адриану за руку, надеясь, что она не замечает, как у меня потеют ладони. Она откидывает блестящие иссиня-чёрные волосы на спину, когда смотрит на меня с успокаивающей улыбкой.

— Рада, что ты попросила. У нас же сестринство, помнишь?

Отпустив её, я провожу руками по чёрному платью-рубашке, которое выбрала для встречи.

—Да. Хорошо. Сделаем это. — В ухоженном лобби лежит плюшевый ковёр и стоит большой кленовый стол администратора. — Здравствуйте. — Я неуверенно улыбаюсь женщине средних лет. В сшитом на заказ костюме и с аккуратной причёской она выглядит спокойно и профессионально. — Каролина Морган. У меня встреча с Джаредом Кохейном.

—Я сообщу мистеру Кохейну, что вы пришли, милочка. Хотите что-нибудь выпить? Миссис Мартинес? — Очевидно, эти две женщины знакомы, судя по тому, как они обмениваются любезностями, пока мы ждём. Скоро появляется мужчина лет сорока пяти. Излучаемая им харизма мгновенно наполняет меня уверенностью. Он решительно пересекает комнату, а подойдя к Адриане, лучезарно улыбается.

— Джаред Кохейн. — Он пожимает руку крепко, но не высокомерно.

—Каролина. — Неожиданно, я не хочу называться Морган. Я вообще хочу перестать быть Морган, если это возможно.

—Приятно познакомиться, — любезно отвечает он, словно встреча проходит при обычных обстоятельствах. Его взгляд не задерживается на бледном синяке, который не до конца скрываеттональнаяоснова. Частичкаменярасслабляется, ияулыбаюсьвответ.

— Дамы, пройдёмте.

Джаред ведёт нас в небольшой конференц-зал с матовыми стёклами, скрывающими нас от проходящих мимо кабинета людей. Там стоит круглый стол с четырьмя стульями. Джаред во второй раз предлагает напитки. Когда мы обе отказываемся, его любезность испаряется.

—Я примерно представляю, что вы хотите обсудить, — начинает он, смакуя слова. — Мне известно про судебное разбирательство над «Морган Файненшл» и Дэвидом Морганом. Когда вы представились, я не мог не заметить, что вы не назвали фамилию. Простите за прямой вопрос, но есть ли на это причина, Каролина?

Кроткий отрывистый голос Джареда Кохейна напоминает мне персонажа из телешоу Аарона Соркина. Я всегда считала его персонажей умными. Я ещё немного расслабляюсь.

— Учитывая, что он нанял двух мужиков, чтобы связать меня, избить и убить, скажу так — я больше не хочу быть женой Дэвида Моргана.

Джаред хмурится и сводит брови. Сидя рядом со мной, Адриана охает от беспечностимоегоописания. Яслабопожимаюплечами.

— Я была замужем за жестоким человеком, и давно должна была с ним развестись. Нет смысла оглядываться назад. Моё будущее впереди. Где подписать, чтобы перейти к делу?

Джаред поясняет условия деловых отношений, и я быстро соглашаюсь. Если Адриана и Гектор доверяют ему семью, значит, я с ним в безопасности.

«Алек не позволил бы тебе совершить ошибку», — раздаётся тихий голос в подсознании. Я не хочу вспоминать его предупреждение перед свадьбой с Дэвидом. Оно словно сверкающее напоминание о моём упрямом характере.

—Прежде чем мы начнём, скажите, вы подписывали брачный договор? — спрашивает Джаред.

—Оглядываясь назад, кажется странным, но он не просил меня ничего подписать. — Я пожимаю плечами.

— Вероятно, считал себя неуязвимым, — размышляет Джаред.

—Ха! — Адриана прикрывает рот от нетипичного для неё восклицания. Я не оцениваю шутку, потому что едва не стала жертвой его мании величия.

—Сначала взглянем на ваши общие активы и определим ваши условия. Я свяжусь с государственными следователями, чтобы узнать, какие обвинения выдвинуты против Дэвида, — поясняет Джаред.

— Мне ничего не нужно, — тут же отвечаю я. — Он может оставить себе всё. Мне ничто не принадлежит, да и я сомневаюсь, что у него много денег осталось. Впервые я услышала о проблемах с финансами в пятницу вечером. Дэвид упоминал, что хранит деньги в другом месте, но я не представляю где.

Джаредподнимаетруку, иязамолкаю.

— Вам принадлежат все активы, нажитые в браке. Я не стану оспаривать решение уйти без вещественных или денежных напоминаний о замужестве, но попрошу неделю подумать перед подачей официальных документов. Как я понял, ФБР по всему дому установило камеры. И всё же, вас могут вызвать свидетельствовать против мужа.

—Хорошо, — решительно прерываю я. — Что угодно, лишь бы Дэвида наказали за содеянное.

ДжаредбросаетвзгляднаАдриану, котораястревогойнаблюдаетзамной.

— Каролина, ты не несёшь ответственность за то, что с ним будет, — мягко произносит она.

— Если бы он причинил боль только мне, я бы просто ушла. Но есть кое-что важнее. По сравнению с учиненными им разрушениями, пара синяков и ушибов — ничто. У меня есть возможность повлиять на решение, и я отказываюсь её упускать. Какими бы ни были последствия, я должна поступить правильно. — Закончив говорить, я тяжело дышу. На лице Адрианы застывает тревога.

— Хорошо. Адриана, к сожалению, вынужден попросить оставить нас наедине. На личный разговор между адвокатом и клиентом.

Адрианаберётсумкуивстаёт.

— Подожду тебя в лобби.

— Необязательно. Мы можем задержаться.

Она кладёт руку мне на плечо и мягко смотрит сверху. Сердце переполняется благодарностьюзафизическоепроявлениеподдержки.

— Подожду тебя в лобби.

ПослееёуходаДжаредобращаетсякомне:

—Начнём сначала. — Джаред кладёт телефон на стол, включает экран и открывает приложение. — Я должен записать разговор, но его никто не услышит, кроме тех, кто будет работать над вашим делом, но они не смогут его ни с кем обсуждать. — Я согласно киваю. — Когда он впервые вас ударил?

Я закрываю глаза и воспоминания яркими картинками проносятся перед глазами. Кружевное белое платье выше колена лежащее на кровати, пока Дэвид…

— Вечером перед нашей первой свадьбой.

В тот вечер, когда мне стоило от него уйти.

Три болезненных часа спустя мы с Адрианой выходим из «Линдсэй, Смит и Кохейн» и разделяемся. Я не опустила ни одну деталь. Выложила каждое уродливое, грязное, постыдное воспоминание. После словесного очищения я чувствую себя как после целой жёсткой тренировки с тренером, с которым меня каждую неделю заставлял заниматься Дэвид — истощена и спокойна. Адриана несколько раз предлагает поужинать вместе, но я слишком устала для общения. Хочу остаться одна и посмотреть плохое реалити-шоу.

— Ой! — Я врезаюсь в гору мускулов и начинаю падать назад, пока две руки не хватают меня за плечи, чтобы удержать на ногах. По нервам ударяет страх, и я отшатываюсь.

— Каролина, это я. — Его голос оказывает мгновенное успокаивающее воздействие. Руки мягко держат меня за плечи. Знакомый острый аромат заставляет удивленно поднять голову. Я забываю, как дышать. На Алеке один из его тёмно-серых заказных костюмов и белоснежная рубашка. Галстука нет. Он обеспокоенно смотрит на меня, и ужас проходит.

— Серый — твой любимый цвет?

Под бородой по лицу медленно расползается улыбка, показывая белоснежные зубы.

—Никому не рассказывай, но мне одежду покупает стилист. У меня нет времени или желания ходить по магазинам. Он приносит серое, а я и ношу.

Стоя там под светящим на него солнцем Майами, пока лёгкий бриз развевает мои волосы, я позволяю себе утонуть в нём. Как глупо было называть этого мужчину дьяволом по первому впечатлению. Я инстинктивно подхожу ближе, желая, чтобы его тепло передалось мне.

— Идёшь домой? — Алек сокращает расстояние между нами. Он загораживает меня от внешнего мира, почти заставляя забыть весь хаос моей жизни.

— Я встретилась с Джаредом. Прошло хорошо, — говорю я.

— Хочешь обсудить за ужином?

Якачаюголовой.

— Я устала. Три часа говорила о себе и теперь меня тошнит от звука собственного голоса. Хочу растянуться на диване и заказать ужин.

—Звучит отлично. Знаю отличную пиццерию с доставкой. С чем хочешь? — Алек притягивает меня к себе, прижимая к моей пояснице кончики пальцев, направляясь в сторону башни «Премьер».

— Ну… эм… Я бы хотела побыть одна, — заикаюсь я.

Алекостанавливаетсяиставитменяпрямопередсобой.

— Да, начинаю понимать. Дело в том, что я хочу проводить время с тобой. Всё моё время, поэтому решил попробовать. Но если ты правда хочешь остаться одна, я пойду, но только потому что никогда не заставлю тебя делать то, чего не хочешь. Со мной у тебя всегда будет выбор, Каро.

Я немножко плавлюсь, но дело вовсе не в точке кипения.

— Шпинат, лук и грибы, — вздыхаю я.

Алексмеётсягромкимхрипловатымбаритоном.

— Будет сделано. — Мы идём через холл жилой части здания.

— Стоит ли спрашивать, чем ты занимаешься возле моего временного жилья?

—Похоже, Адриана забыла упомянуть, что мой офис находится в коммерческой зоне башни, — невозмутимо поясняет он.

Изгрудивырываетсясмешок, ияраздражённокачаюголовой.

— Что же мне с тобой делать, Алек Кристос?

Онцелуетменявмакушку, по-дружески.

— Что захочешь, Каролина.

Пока Алек заказывает ужин, я иду в спальню переодеться во что-то удобное. У меня нет желания впечатлять его стильной одеждой. Хватит с меня костюмов и масок. Платье-рубашку вешаю в шкаф, где одежда не развешана по цветам. Вместо шёлкового неглиже, которое я носила каждую ночь, натягиваю старые треники и белую майку. Собрав волосу в небрежный хвостик, возвращаюсь в гостиную.

Алек стоит в той же самой позе, в которой я стояла сегодня утром. Смотрит на бирюзовую воду так, словно в ней ответы на все жизненные вопросы. Я привыкла, что Алек всегда берёт верх, видит меня раньше, чем я замечаю его, поэтому позволяю себе насладиться возможностью незаметно понаблюдать за ним. Он снял пиджак, когда мы вошли в квартиру, и закатал рукава рубашки. Угол обзора не позволяет видеть его чёткие черты лица, но я вижу рельеф широких плеч под рубашкой. Алек ни за что не станет использовать силу в наказание. Он оборачивается и, заметив, что я наблюдаю за ним, не ухмыляется и не наглеет. Он лишь улыбается и приветливо протягивает ладонь. Избежать притяжения Алека Кристоса невозможно.

Я беру его за руку, и это моё решение. Позволяю ему прижать себя к груди, потому что могу отстраниться, если захочу. Но не хочу. Я хочу быть ему подругой. А может, и не только подругой, но прямо сейчас я готова только дружить.

Алек прижимает меня к себе, приобняв рукой за плечи. Моя щека сама по себе ложится к нему на грудь. Когда его подбородок касается макушки, борода щекочет меня, оставляя после себя приятные мурашки.

— Давай просто постоим, — нарушает тишину его бархатный голос.

Веки закрываются. Я не анализирую, не сужу и ни о чем не тревожусь. Устойчивое сердцебиение Алека убаюкивает меня в умиротворяющую полудрему.

С Алеком мне легко.

Глава 26

Две недели спустя

Каролина

Жизнь продолжается. Даже если твоё хрупкое существование взрывается, Земля по-прежнему вертится, солнце ярко светит, дети плачут, влюблённые женятся и родители возят детей в школу. Наблюдая за тем, как мир продолжает существовать, я набираюсь сил двигаться дальше.

Каждое утро, проснувшись, я хожу в бассейн в башне «Премьер», чтобы провести час за плаванием. Потом готовлю себе завтрак и работаю над платьем Адрианы. Днём, если Джаред не звонит обсудить ход дел, я ищу работу. Удивительно! Не так много дизайнеров готовы нанять девушку с неоконченным образованием. Я не сдаюсь, только стараюсь быть терпеливой.

Алек бесперебойно звонит или заходит в гости каждый день. Мы ходим в ресторан, где на обед подают предположительно самые лучшие бургеры в штате. Он заглядывает на квартиру, чтобы посмотреть, как идёт работа над платьем Адрианы. Раньше, когда я была замужем за Дэвидом, сексуальное желание закипало во время наших встреч. Но теперь, как сказал Алек, мы «просто» проводим вместе время.

Я избегаю новостей любым возможным способом. Не сижу в Интернете и не смотрю местные телеканалы. После того как Адриана упомянула, что историю освещают на всю страну, я активно держусь подальше от негативных рассказов. Слава богу, ни один журналист не узнал, что я живу в башне «Премьер». И учитывая скорость, с какой появляются новости, общественность уже переключилась на другой скандал.

Я надеюсь.

Я критически изучаю манекен, на который надела кроваво-красное платье Адрианы этим утром. Направляю всю творческую энергию в наряд. Платье отвлекает от жизни и напоминает, что мне есть что предложить, что-то помимо печали калеки. Звонок телефона прерывает дизайнерский транс. Звонит охрана, чтобы предупредить о визите Адрианы. Строгая система безопасности одна из многих причин, почему я обожаю это место. Будет грустно прощаться с ним, когда накоплю достаточно денег, чтобы двигаться дальше. Открыв входную дверь, я возвращаюсь в студию, чтобы навести порядок. Повсюду в полном беспорядке валяются альбомы с набросками, нитки, ткань и модные журналы.

Адриана здоровается, и я слышу стук каблуков по деревянному полу, когда она проходит через прихожую.

—Я здесь! — отзываюсь я, слишком занятая уборкой карандашей в пенал, чтобы заметить стук второй пары женских туфель.

—Ты когда-нибудь отдыхаешь? — Её светский тон заставляет меня ухмыльнуться, хоть я и стою спиной к двери.

—Навожу порядок. Не хочу, чтобы ты узнала, какая я неряха. — Сворачиваю тканевый пенал и перевязываю лентой.

— Самые гениальные умы слишком заняты творчеством, чтобы наводить порядок. — В разговор вступает новый голос, и я подпрыгиваю, удивленная мягким женским тоном.

—Вы… что вы здесь делаете? — спрашиваю я в момент полного детского оглушительного восхищения. Лурдес Геррера, также известная как Лулу, мифическая сила, стоящая за самыми важными модными дизайнерами юга Манхеттена, стоит в дверях. Осознав свою бестактность, я прижимаю руку к щеке. — Прошу прощения. Вы ведь Лулу, а я всю жизнь восхищалась вашими работами. Хотите что-нибудь выпить?

Стройная пепельная блондинка, похоже, совсем не раздражается, услышав, как я заикаюсь. Вместоэтогоонаулыбаетсяиподнимаетстаканчиккофе.

—Я уже, спасибо. На самом деле это я должна извиняться. Ужасно неприлично ходить в гости без приглашения. Но когда Адриана рассказала, кто шьёт для неё платье на бал инаугурации, я потребовала, чтобы она взяла меня с собой.

Ошарашенная, я перевожу взгляд с моей подруги на моего идола и обратно, словно часыкотаФеликса.

—Вы хотите взглянуть на мою работу, — медленно повторяю я, чтобы убедиться, что не ослышалась.

Адрианасмеётсянавсюкомнату.

—Моя подруга плохо осознаёт степень своего таланта. — Она пересекает комнату и обнимает меня. Адриана тихо шепчет мне на ухо: — Мы обедали вместе, и я упомянула тебя. Она попросила пойти со мной. Не злись.

Каким-то образом я догадываюсь, что моя далеко не тайная фея-крёстная Адриана навернякауговорилаЛурдеспойтисней.

—Злиться? Да это лучшее, что со мной было, — восклицаю я намного громче, чем собиралась, отчего женщины смеются. Краска заливает щёки. — Начнём заново? Я Каролина. — Протягиваю руку, и Лурдес приветственно пожимает её.

—Лурдес. Надеюсь, ты простишь, что я без приглашения. — Она озорно подмигивает небесно-голубыми глазами, и я решаю, что мне нравится Лурдес не только как женщина, творчеству которой я поклоняюсь, но и как человек.

—Не беспокойтесь. Обещаю, что совладаю с чувствами. — Смущенно улыбнувшись, я стараюсь вести себя обычно. — Хочешь посмотреть, как продвигается работа? — спрашиваю Адриану, которая с волнением подходит к манекену, осматривая шёлковое платье.

—Ох, Каролина, получается идеально, — с трепетом произносит Адриана. Я наслаждаюсь охватившей меня волной гордости.

Обхожуподругуиуказываюнасмелыйвырезвформесердца.

—Подгоним под твои параметры на первой примерке. О неприятных инцидентах можешь не беспокоиться. Для этого здесь будут косточки и вшитые чашки.

Неожиданно дизайнер оказывается рядом со мной. Она критически изучает наброскирядомсбюстом.

—Чудесно, — бормочет под нос Лурдес. Я хочу пуститься в пляс от её похвалы, но сдерживаюсь. — Ты не против? — Она указывает рукой на манекен.

Хозяйка моды Майами хочет прикоснуться к моему наряду? Что за риторический вопрос.

— Прошу, — быстро отвечаю я.

— С таким шёлком довольно сложно работать, и всё же качество безупречное. — Лурдес обращается скорее к себе, чем к нам, но я впитываю каждый комплимент. — Я бы ничего не добилась, не суй свой нос, куда не надо, — неожиданно произносит Лурдес. — Я ни в коем случае не хочу унизить твою способность построить карьеру самостоятельно, но, может, ты захочешь работать со мной?

Я шокировано смотрю на Лурдес. Вообще-то, уверена, что у меня отпала челюсть.

Она, должно быть, принимает моё молчание за обиду, потому что начинает тараторить:

—Конечно, ты хочешь работать на себя, но смотри на это, как на старт твоей карьеры. Тебе придётся меня простить, но я впервые услышала о тебе только сегодня и это ужасно стыдно. Нельзя пускать на ветер такой талант. Приходи в мой шоурум в пятницу. Прихвати портфолио, образцы и вообще всё, что есть. Торопиться с решением не нужно. Мы всё обсудим.

Яначинаюговоритьбыстроипочтибессвязно:

— Марк Джейкобс работал на «Луи Витон». Не то чтобы я сравниваю себя с Марком Джейкобсом. Я имею в виду, что с радостью буду работать для твоего бренда. Как и сказала, я следила за твоей карьерой с тех самых пор, как узнала о твоём существовании. Пятница. Я приду. — Овладев собой, я могу составить связное предложение, и Лурдес одобрительно кивает.

— Адриана, хитрая девчонка, так нас свести, — игриво произносит Лурдес. — Дамы, прошу прощения, что так скоро, но если не уйду сейчас, опоздаю на встречу с партнёром по бизнесу. С самым безжалостным. — Она смягчает критику, подмигнув. Мы договариваемся о времени, потом она обнимает нас с Адрианой и уходит.

— Мне это снится, — обращаюсь я к Адриане.

Онаподнимаетруки, притворяясь, чтосдаётся.

— Перед тем, как ты обвинишь меня, что я уговорила её прийти, — это не так. Так получилось, что я просто упомянула о планах после обеда.

—Я не сомневаюсь, что это правда, — мягко говорю я. — Ты одна из тех, кому я доверяю. Раз ты говоришь, что не приглашала её взглянуть на платье, я верю.

Адрианамягкоулыбаетсямне.

—У меня к тебе просьба.

— Что угодно, — тут же отвечаю я абсолютно искренне.

— Есть одно особенно для меня место на севере Майами. «Дом Виллоу» защищает женщин и детей. Там живут многие наши сёстры, и мне кажется, тебе пойдёт на пользу провести там время. Я езжу туда по вторникам. Завтра тоже. Ты сделаешь мне большое одолжение, потому что любое позитивное внимание и уважение к этим женщинам и детям имеет огромную ценность.

—Ты уверена, что я подхожу для этого? — с сомнением спрашиваю я. — Я не самый блестящий пример принятия верных решений.

— Именно поэтому ты идеально подходишь для встречи с этими девушками. Ты не притворяешься, что лучше знаешь, как хорошо и правильно, — настаивает она.

Усмехнувшись, я отворачиваюсь и складываю журналы впочти аккуратную стопку.

— Не так давно я хотела, чтобы все именно так обо мне думали.

— Да что ты? Этого ты хотела? Поправь меня, если ошибаюсь, но я слышала, что это Дэвид накладывал на тебя невозможные ожидания.

— И как преданный щенок я его слушалась, — злобно отвечаю я.

— И ты станешь критиковать женщин из «Дома Виллоу»?

ЯбыстроповорачиваюськАдриане.

—Конечно, нет. Сложно даже представить, что привело их туда, но ведь это не их вина.

Адрианаподходиткомнеикладётрукунаплечовуспокаивающемжесте.

— Поэтому я хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Хорошо. Дам шанс, — неуверенно соглашаюсь я, несмотря на сомнения. Потом бросаю взгляд на часы. — У меня встреча с Джаредом через полчаса.

— Я отправлю тебе адрес, и встретимся там в десять. Хорошо?

ЯимпульсивнообнимаюАдриану.

— Они часть сестринства, о котором ты говорила, и я тебя на подведу. Обещаю.

— Знаю, — соглашается она.

Администратор «Линдси, Смит и Кохейн» отводит меня сразу в маленький конференц-зал, где я впервые встретилась с Джаредом. После меня в комнату входит адвокат, держа в руках планшет и полную бумаг папку.

— Флорида не является собственностью государства, — начинает он. — Поэтому у вас нет автоматических прав на общие активы, нажитые в браке. Судья решает, как справедливо разделить имущество. Решение оспорить вопрос по какому-либо объекту остаётся за вами.

Яотвечаюполнымрешимостиголосом.

—Я не передумала, Джаред. Все эти деньги мне не принадлежат. Их наличие вызовет ощущение привязанности к этому человеку, а я хочу оставить его в прошлом.

Конверт из манильской бумаги оказывается на столе, и он толкает его ко мне.

— По правде сказать, почти ничего и не осталось. Я бы не стал тратить время на поиск сберегательного счёта. Он не лгал, когда заявил, что денег нет. Хотя федералы и ищут оффшорные счета Дэвида. — Адвокат озадаченно качает головой. — Честно сказать, я не встречал такого бурного случая за все годы практики.

—Кому вы рассказываете, — бормочу я. Открыв конверт, я достаю из него документы с записями о счетах и вкладах. Поразительные цифры. Пока я считала, что мы живём по средствам, оказывается, счета почти опустели. — Я понятия не имела, что всё настолько плохо.

— Не забывайте про оффшорные счета, Каролина. Деньги есть, но он спрятал их, скорее всего из-за противозаконной деятельности «Морган Файненшл».

Я почти боюсь раскрыть ещё одно предательство Дэвида. И на этот раз, дело касаетсяклиентов.

— Какого рода незаконная деятельность?

— Уверен, вы слышали про Берни Мейдоффа[13], — осторожно начинает Джаред.

Уменяскручиваетживот.

— Он украл так много?

—Клиентская база «Морган Файненшл» и близко не была такой большой, как портфолио Мейдоффа. Дэвид едва справлялся со схемой работы. Некоторые клиенты ставили отчёты по прибыли под сомнение и перевели деньги другим компаниям. Но он по-прежнему обещал крупные возвраты инвесторам. Как вы могли догадаться, он не мог выполнить обещания и для выплаты использовал инвестиции других клиентов. Кто-то сообщил властям, а остальную часть грустной истории мы уже слышали. — Смутившись, Джаред чешет за правым ухом.

— Жаль, не могу сказать, что удивлена. Если бы вы сейчас рассказали, что Дэвид ударил Санта-Клауса, я бы поверила. — Несмотря на серьёзность ситуации, мы с Джаредом обмениваемся улыбками.

—К сожалению, нужно обсудить кое-что ещё, — с ощутимым сожалением произносит он.

Сдерживая вздох, я прошу его продолжать.

НалицеДжаредаотражаетсятревога.

— Не хочу доставлять ещё больше плохих новостей, но как ваш адвокат считаю, что обязан рассказывать всё, что выяснил во время расследования.

Сердцеуходитвпятки, апоспинебегутмурашки.

— Если всё и правда так ужасно, срывайте пластырь. Рассказывайте как есть.

На лице уравновешенного мужчины проскальзывает сомнение, но он быстро натягиваетпрофессиональнуюмаску.

— Две вещи. Я начну с наименее приятной.

Сложив руки на коленях, я с тревогой жду.

—Спустя сутки двое мужчин, работавших с Дэвидом, признались во всём следователям. О них больше не беспокойся. Остаток жизни они проведут за решёткой. Признание спасло их от смертной казни.

На фразе «смертная казнь» я громко сглатываю, отчего Джаред замолкает.

— Смертная казнь легализована во Флориде, — произносит он почти нежно.

— Никогда об этом не думала.

— И не нужно. Сейчас это возможность, а не факт. Не стоило упоминать об этом. Если, и только если, это станет проблемой, мы всё решим, — по-отечески произносит Джаред.

Закусив нижнюю губу, я киваю.

Джаредпродолжает.

—Дэвид нанял Джордана Кокса и Виктора Эспансия, чтобы разыграть взлом с проникновением. Он не постыдился пригласить их домой, переодетыми в коммунальщиков, пока вас не было. Вам известно, что они отрубили электричество по всей улице, чтобы их не засекли камеры. Копы нашли лыжные маски и перчатки на входе в дом.

— Как они попали в дом? — перебиваю я, хотя уже догадываюсь об ответе.

—Одна из раздвижных стеклянных дверей не была заперта и приоткрыта, когда полиция осматривала дом.

— Что я не понимаю, так это как они планировали… избавиться от меня, не оставив следов? Дэвид не мог уйти невредимым. Было бы слишком очевидно, что он приложил руку к моему убийству. — По спине пробегает холодок. Притяжение ситуации спускает меня на землю. Я была на волосок от смерти. Меня охватывает ужас.

—В гараже нашли газовые баллоны. Они планировали взорвать дом. Выглядеть должно было как проникновение, ограбление и убийство. Деньги они должны были забрать из сейфов в доме? — Джаред выжидающе смотрит на меня.

—Возможно. Мне известно только об украшениях в шкафу. Дэвид никогда не рассказывал, что хранил в сейфе. — Я непривлекательно фыркаю. — Очевидно, он вообще ничего мне не рассказывал, тем более, какие секреты таил в доме. На сегодня пережитого мне хватит. Что-то ещё?

Изысканный адвокат натягивает самое профессиональное выражение лица и кивает.

—Подобного характера ничего. Проводя расследования, мы копались в документах на дом в Корал Гейблс, лодку, машины, членство в клубе — всё на его имя, Каролина. Очевидно, вся недвижимость принадлежит Дэвиду. Полагаю, вы сочтёте, что это хорошо, так как после развода вам ничего не будет принадлежать.

—Небольшое облегчение. Дайте адвокатам Дэвида всё забрать. Вы уже знаете, я миллион раз повторила, что правда хочу двигаться дальше. Что теперь делаем? Я… Я хочу избавиться от него, как можно скорее. Звучит, наверное, нереально. Я понимаю, что никогда полностью не избавлюсь от ассоциаций с Дэвидом, но быть его женой почти невыносимо. — Тело сотрясает настоящая дрожь.

Джаред ломает стену профессионализма и наклоняется через стол, чтобы взять менязатрясущуюсяруку.

—Ваш развод будет самым быстрым в истории фирмы. Я не позволю ему издеваться над вами. Я уже говорил с его юристом и не вижу препятствий. Дэвид Морган тонет в самодельном океане дерьма.

Ничего не могу с собой поделать и хихикаю от комментария, выбивающего из образа. Мыподдаёмсялегкомыслию.

— Или в куче навоза.

Джаредсжимаетмоюрукуиотпускает.

—У меня дочь вашего возраста, — говорит он, — и если бы с ней случилось подобное, я бы окунулся в кучу навоза, чтобы всё исправить.

Губы дрожат и глаза обжигают слёзы. Я часто моргаю, чтобы не разрыдаться.

— Спасибо, — хрипло благодарю я.

Джаред нажимает кнопку телефона и просит помощника присоединиться к нам.

— Мне всё равно никогда не нравился Дэвид Морган, — бормочет он, вызывая у меня ещё одну улыбку.

Я начинаю понимать, что хотя дни выдались эмоционально истощающими и в каком-то смысле полностью опустошающими, они были лучше, чем время, проведённое с Дэвидом. Маленьких побед становится всё больше, и каждый день я получаю всё больший контроль над жизнью.

Глава 27

На следующий день

Каролина

Белый забор и посаженные в ряд деревья отделяют «Дом Виллоу» от дороги. Двухэтажный дом расположен в конце короткой улочки. Я нашла свободное место рядом с машиной Адрианы. Сначала стояла там, в ожидании знака, что поступаю правильно, приехав сюда. Увы, кроме предчувствия, что Адриане лучше знать, ничего нет.

Ястучувдверьижду. Домофоноживаетираздаётсяхриплыйголос:

— «Дом Виллоу». Как я могу вам помочь? — Голос звучит приветливо, но я всё равно нервничаю.

—Каролина Морган. Меня пригласила Адриана Мартинес, — смущенно представляюсь.

Бзз. Замок открывается, я поворачиваю ручку и толкаю дверь.

Под непримечательным фасадом дома скрывается многообещающий интерьер. Стены недавно покрашены, повсюду висят картины улыбающихся людей и детские рисунки. Справа от входа находятся белые застеклённые французские двери. Стёкла позволяют увидеть происходящее за ними. Адриана сидит за столом с какой-то женщиной. Увидев меня, она машет, приглашая войти.

— Каролина, познакомься с Тейлор Кори. Она управляющая «Дома Виллоу».

Высокая худая женщина энергично пожимает мою руку, горячо поблагодарив за посещение. Накладывается новый слой вины, чувствую себя обманщицей. Эти женщины сбежали от издевательств сами, у меня же так и не хватило смелости уйти самостоятельно. Я заставляю себя слабо улыбнуться Тейлор и Адриане и позволяю им провести меня по зданию. С каждым шагом свинцовый груз в животе нарастает. Экскурсия кончается на кухне, где девушка примерно моего возраста что-то готовит. Когда входит наша троица, она скромно улыбается.

— Адриана, Каролина, это Сара. — Я замечаю, что Тейлор не называет фамилию. Похоже на меру предосторожности. Мы обе не произносим наши фамилии. Я мгновенно проникаюсь Сарой. То, как она заставляет себя улыбаться из вежливости в то время, как в голубых глазах отражается несчастье, мне знакомо.

— Что готовишь? — Я подхожу ближе, надеясь не спугнуть девушку.

—Печенье с шоколадной крошкой. — Подойдя так близко к Саре, замечаю бледный шрам над бровью. Какое чудовище ранило её? Внутри закипает ярость.

—Помощь нужна? — Я понимаю, что могу быть навязчивой, но не могу не попытаться пообщаться с Сарой. Адриана была права. Я едва заметила, как Адриана с Тейлор тихо оставили нас с Сарой наедине, когда девушка согласилась принять помощь.

— Нужна пара яиц. Принесёшь два из холодильника?

Пару минут мы работаем по такой схеме: Сара даёт указания, а я их исполняю.

— Ты знаешь рецепт наизусть, — отмечаю я.

—Много лет готовила печенье с шоколадной крошкой. — Она словно уносится за тысячи километров, потерявшись в воспоминаниях о печенье в прошлом.

— А я ни разу, — признаюсь я. — За всю жизнь. Поначалу я была слишком бедной для выпечки. В колледже жила практически на одном арахисовом масле, желе и рамене. А когда вышла замуж, готовкой занималась Миранда.

Сарасмотритнаменяиз-подресниц.

— И тебе нельзя было пользоваться кухней?

— Нет, — шепчу я, ощущая себя ростом в десять сантиметров. Какая женщина не может пользоваться собственной кухней?

—Мой парень заставил меня отказаться от собаки, работы и машины. Не в таком порядке, — признаётся она.

—Ты, наверное, считаешь меня чокнутой, — выпаливаю я, перекрикивая звук ручного блендера. Сара выключает прибор и осторожно смотрит на меня.

— Нет, ни сколько. Я видела тебя в новостях, — мягко произносит она.

Сжавшись от досады, я смущенно отворачиваюсь.

—Тебе нечего стыдится. Каждая попадает в «Дом Виллоу» по неприятным обстоятельствам. — Она коротко смеётся, но смех недобрый. — Я здесь, потому что мой парень-боец путал меня с боксёрской грушей, когда напивался. То есть, почти всегда, раз уж он алкоголик.

—Ты ушла от него. — До того, как стало невыносимо. До того, как он совершил невообразимое. Ты выбралась. Я не произношу этого вслух.

Я не могу произнести, потому что слова напоминают мне о том, какая я жалкая и какаяужаснаямать.

—Ты невероятная женщина. — Я не узнаю собственный голос. Горло сжимается. — Прости. Не стоило мешать тебе.

Я разворачиваюсь на каблуках и слепо иду через дом, пока не добираюсь до входной двери. Рывком открываю её, падаю вперёд, опустив руки на колени. Глубоко вдыхаю.

— Каролина. — Адриана кладёт руку мне на спину.

—Я в порядке, — сиплю я, вновь получив возможность дышать, и встаю. Увидев беспокойство на лице Адрианы, точно могу сказать, что она верит в эту ложь также сильно, как я. — Прости. Плохая была идея.

— Ты была не готова. Это я виновата, — торопливо произносит подруга.

— Я позвоню позже, — беспомощно говорю я. — Мне нужно побыть одной.

Не сумев стереть скорбное выражение с лица, Адриана скрещивает руки на груди и молча прощается.

Меня переполняет отвращение, пока я на автопилоте еду в квартиру. Почему я не ушла от Дэвида, когда была возможность? Были десятки, нет, тысячи возможностей сбежать от пыток. Нужен всего один запрос в гугле, чтобы найти «Дом Виллоу». У меня была машина. Были… есть скудные накопления, заработанные ещё до свадьбы с Дэвидом. Как-нибудь я смогла бы выжить. Я сомневалась, что смогу самостоятельно позаботиться о себе. Даже не искала выход. Сдавалась, когда могла проявить агрессию. Что случилось со мной? Когда я стала слабой безвольной личностью? До встречи с Дэвидом я боролась за желаемое. Смогла поступить в колледж моды. А когда он ворвался в мою жизнь облаком одеколона от «Армани» и иллюзией любви, я забыла себя. Дэвид контролировал всё вплоть до моего тела.

От мыслей о собственной слабости скручивает живот. Мне физически становится плохо.

Я вылезаю из машины, остановившись на подземной парковке. Приватный лифт для жителей башни, слава богу, пустой. Внутри я опираюсь о стену. Меня поглощает горе. От потери сына. Потери себя.

Лифт останавливается на двадцатом этаже. Я слепо иду по коридору в сторону квартиры. Перед глазами всё плывёт. Возле одной из дверей появляется тёмная фигура. Опустив голову, торопливо подхожу к своей квартире, когда серая тень хватает меня за плечо.

— Каролина.

Смущение смешивается с облегчением, когда я слышу его голос. Колени подкашиваются, и я падаю в его радушные объятия. Я не впервые оказываюсь в руках Алека, поэтому смело нахожу в них утешение. Такое знакомое тепло и острый аромат. Он легко подводит меня к двери, находит ключи в сумочке и открывает замок, не прерывая физическую близость.

Алек усаживает меня на угол дивана и уходит на кухню. Вода из крана наливается во что-то, по звуку напоминающее чайник. Обернувшись через плечо, я вижу, что он уже снял пиджак и ищет чашку для чая.

Притянув колени к груди, я наблюдаю за его плавными передвижениями по кухне. Словноонтутхозяин.

—Как ты узнал? Как ты всё время узнаёшь, когда нужен мне? Ты должен быть на работе. Рабочий день в самом разгаре.

—Адриана позвонила, рассказала, как потрясло тебя посещение «Дома Виллоу».

Чайник начинает свистеть, закипая, пока я перевариваю информацию.

— И ты всё бросил, чтобы проверить меня?

Онхмурится.

—Мне кажется, сейчас ты уже должна понимать, как сильно я забочусь о тебе, Каролина. Если тебя обидят, я сделаю что угодно, лишь бы поднять тебе настроение. Плевать на бизнес. Не хочу быть нигде, кроме как рядом с тобой.

Прижимаяколениближекгруди, яугрюмокачаюголовой.

—Ты ошибаешься насчёт меня. Не за ту принимаешь. Лучше узнай правду. Не хочу ничего от тебя скрывать.

Алек даже не пытается скрыть нарастающее недовольство. Его плечи заметно напряжены, когдаонставитгорячуючашкунакофейныйстолик.

—Поверь мне, Каролина, я рассмотрел тебя со всех сторон. У меня было пять чёртовых лет, чтобы разобраться в чувствах.

Сжавшись, стремясь защититься, я смотрю на свои руки.

— Чёрт, ты же знаешь, что я не обижу тебя, — рычит он. — Посмотри на меня.

Когдане поднимаю голову, нежное прикосновение легко приподнимает подбородок, пока я не встречаюсь взглядом с его бесконечными чёрными глазами. Кипящая злость борется с нежностью. Завладев моим вниманием, он тут же опускает руку.

— Послушай меня. Осознай. И заруби себе на носу. Я никогда не причиню тебе боль. Никогда не подниму на тебя руку от ярости. Никогда. Ты меня поняла?

— Ты видишь женщину, которой не существует.

Алекподходитближе, заняввсёполезрения.

— Вернёмся к этому через минуту. Поверь, Каролина, не все мужчины абьюзивные козлы. Я тебя ни за что не обижу.

Твёрдая убеждённость, которой пронизано каждое слово, растапливает лёд в моём сердце.

— Я хочу тебе верить, но не знаю, могу ли.

Вот, сказала. Я непроизвольно хочу сморщиться, но заставляю себя сдержаться, пока жду ответ.

Твердый взгляд Алека смягчается. Он отстраняется достаточно далеко, чтобы открылся вид на комнату, но недостаточно, чтобы я перестала чувствовать тепло его тела.

— Прогресс, милая Каро. Будем двигаться постепенно.

Желудокскручивается.

— Нет. Я не милая.

— Я знаком с тобой уже пять лет. Мы провели вместе достаточно времени, чтобы я близко узнал тебя, а ты — меня. Тебе известны обо мне детали, которые не знают другие, потому что я доверяю тебе. Безоговорочно. Я не из тех, кто доверяет кому попало. А теперь ты утверждаешь, что я ошибаюсь. Объяснись. Расскажи, чего я не вижу.

— Впервые я взяла в руки нитку с иголкой в летнем лагере, когда мне было семь. И хотя я была слишком маленькой для этого, по словам вожатых, я уговаривала маму до тех пор, пока она не потребовала, что мне разрешили участвовать. Одну пару паршивых пижамных штанов спустя я подсела. Считала, что моей самой заветной мечтой была карьера в мире моды. Работала до изнеможения, пока училась в школе и в колледже, чтобы осуществить мечту. А потом случился Дэвид. Я все променяла на то, чтобы быть с ним. Каждая частичка мечты испарилась, потому что он дал мне то, чего я хотела, даже не подозревая об этом — ощущение нужности.

— Я могу это понять, — тихо произносит Алек, пробивая ещё одну щель в броне моего сердца. — Для тех, кто не чувствовал себя частью чего-то большего, чем они сами, от такой связи практически невозможно устоять. Посмотри на меня. Я позволил бизнесу расставлять приоритеты, а теперь стал тридцатичетырёхлетним мужчиной с полным отсутствием личностного роста. Если бы я не упрямился и открылся кому-нибудь… кто знает? Я восхищаюсь твоей смелостью, Каролина. Несмотря на то, какую боль причинила тебе семья, ты решилась попробовать.

— Нет во мне никакой смелости. — Из груди поднимается горький смешок. — Я так отчаянно жаждала любви, что поверила вранью Дэвида. Что бы он ни говорил, я всё принимала за чистую монету.

— Боже, нужно быть невероятным циником, чтобы настолько сомневаться в ком-то.

— Немного цинизма спасло бы меня от той боли.

— Ни в чём нельзя быть уверенной наверняка, — настаивает Алек.

Янесмотрюнанего, произносяследующиеслова. Мнеслишкомстыдно.

— Если бы мне хватило смелости, я ушла бы от него ещё до замужества. Впервые он ударил меня в ночь перед первой свадьбой. Он так сильно толкнул меня на кровать, что у меня остались синяки на боках. Это было ненормально, несмотря на извинения, ненормально было и в ночь нашей свадьбы, когда он взял меня… — Меня трясёт, я не могу продолжать.

И неожиданно оказываюсь прижатой к груди Алека. Он стискивает меня крепко, но нетаксильно, чтобыпричинитьболь.

—Если бы его не посадили, я бы стёр самодовольную ухмылку с его рожи. — Я вздрагиваю от упоминания жестокости.

Извиваясь, пока он не отпускает меня, вжимаюсь в угол дивана.

— Я не трону тебя, Каролина. Но если кто-либо причинял или причиняет тебе боль, я не могу обещать, что не трону их.

—Хватит физической силы. Пообещай, что будешь держаться от Дэвида подальше. Обещай, что не тронешь его. С ним покончено.

Алекзамирает, челюстьсжатаотнескрываемогонапряжения.

— Если тебе это нужно, тогда да, обещаю, конечно. И я не нарушаю обещания, Каролина. Это тоже запомни.

Воцаряется меланхолия и накатывает одиночество. Алек Кристос лишает меня возможности дышать. В его ониксовых глазах отражается сострадание. Я не хочу менять то, как он смотрит на меня. Но он должен знать, какая на самом деле я слабая, что такую девушку он любить не сможет.

— Это Дэвид сломал мне запястье и рёбра. Когда не избивал меня, он унижал меня словами. Я всё делала неправильно — одевалась, разговаривала с друзьями и потенциальными клиентами, ела. Ни один уважающий себя человек не позволил бы так с собой обращаться, но я сдалась ему полностью. Самое ужасное, что я во всё это верила. Я считала, что никто никогда не захочет быть со мной, и осталась. Проявила слабость. Те женщины из «Дома Виллоу» смогли уйти от обидчиков. Они спасли себя и детей до того, как стало слишком поздно.

—Как ты можешь говорить за всех женщин «Дома Виллоу»? Ты понятия не имеешь, что привело их туда, и не стоит придумывать самой. — Ладно. Тут Алек прав. Я медленно киваю, соглашаясь с аргументом. — Учитывая всю сложность ситуации, странно, что ты окрашиваешь все в чёрно-белые цвета. Ты сама сказала, что ощущение нужности было практически самым важным. Не удивительно, что ты хотела с ним остаться. — Объяснение Алека такое простое. Он ужасно ошибается.

Неожиданно становится невероятно важным поведать ему всё моё ужасное прошлое.

— Я понимала, что Дэвид сможет бить меня и во время беременности. Я знала, как это опасно и всё равно осталась. Сын был настоящим. Я чувствовала, как он растёт внутри меня и любила его всё больше с каждым вздохом. Но этого было недостаточно, чтобы защитить его. Я не ушла от Дэвида. Я осталась, и заплатил за этой мой сын. Это непростительный грех. — Слёзы стоят в глазах, но не скатываются по щекам. Я обнимаю себя руками, но жест не утешает.

Алек кладёт руки мне на плечи и снова заставляет посмотреть на него. Мне не страшен его неистовый взгляд. Слова выходят хриплыми и чёткими.

—Существует нить, связывающая то, где кончаешься ты и начинается другой человек. С одной стороны находится твоя ответственность за твои действия. На другом конце нити — то, что тебе не подвластно. Ты, Каролина, не могла контролировать тот кошмар.

— Нужно было уйти от него, — едва не кричу я. — Узнав о беременности, я бросилась в его объятия, потому что решила, что ребёнок положит конец издевательствам. Идиотка. Глупо было думать, что он перестанет бить меня. И когда он… — Качая головой, я не могу закончить предложение.

—Если бы ты ушла от него, он мог узнать. И стало бы только хуже. — Он прикладывает палец к моим губам, не дав запротестовать. — Я не пытаюсь умалить невероятную потерю твоего сына, Каролина. Я говорю, что Дэвид Морган способен на убийство. И знаком со многими подозрительными типами, которые пойдут на что угодно, лишь бы приложиться к его богатству. Мне больно за тебя. Сердце разрывается от того, что случилось с тобой, милая Каро. Ты должна понять, что твоей вины нет.

Кусочки пазла встают на свои места. С лёгкостью. С точки зрения Алека всё выглядитсовсемнетакужасно.

— Я сделала недостаточно. — Аргумент выходит слабым.

Алекхмурится, словновспоминаеточём-то.

— Дэвид хотел тебя. Он пошёл бы на что угодно, лишь бы заполучить тебя.

Пошеепробегаютмурашки.

— Ты о чём?

Алекчешетзатылок.

— Дэвид неугомонный. Ты и сама знаешь, наверное. Он ясно дал понять, что ты в прямом смысле будешь его, когда мы познакомились у бассейна.

— Спор. — Я совсем забыла о нём.

—Спор. — Алек морщится. — Самая большая ошибка в моей жизни. Это не оправдание, но я тогда был упрямым ослом. Я выиграл, но отказался от тебя. Дэвид был в ярости, хотел, чтобы ты стала его девушкой. Я решил, что он злился из-за проигрыша мне, но он всё продолжал говорить, что ты — то, что нужно. Я понятия не имел, о чём он, но не обращал внимания, потому что не хотел ничего серьёзного, да и связываться с ним не желал. Видишь? — уныло спрашивает он. — Мы оба сильно ошиблись в своих суждениях. Заставь я его отступить, мы могли бы избежать всего этого кошмара.

Грудь заполняет ноющая боль.

Алек поднимает руку, проводит ладонью по моей челюсти и кладёт руку на щёку.

—Ты просила об обещании, теперь я прошу тебя. Постарайся понять, что ты не могла контролировать Дэвида или кого-либо ещё. Как не можешь контролировать мою любовь к тебе, которая усиливается с каждым вдохом. Ты можешь решать, сколько времени мы проведём вместе. Я молюсь, что ты не оставишь меня, Каролина. Я не могу просто перестать любить тебя. Сколько бы причин не придумал, чтобы отказаться от чувств, они никуда не денутся.

—Тебе как-то удаётся сделать все мои проблемы не менее значительными, но решаемыми. Когда я тону, ты ловишь и вытягиваешь на поверхность. Я… мне легче дышать, когда ты рядом. — Господи, моя поэтическая размазня звучит жалко, но такова правда. Алек как-то влияет на меня.

— Каро, ради тебя я готов на что угодно.

— Я тебе верю.

Он обнимает меня за талию и притягивает к себе. Короткая борода щекочет висок, когда его подбородок касается моей макушки. Одной рукой он удерживает меня рядом с собой. Другой рукой ведёт вверх по спине и кладёт руку на шею.

— Мне больно произносить это, но нам нужно расстаться на некоторое время. Тебе не стоит кидаться из одних отношений в другие. Тебе нужна независимость, и я не стану влиять на твои решения. Расстанемся на месяц. — Из его груди раздаётся глухой стон. Ему ощутимо больно. — Не хочу снова оставлять тебя. Иди своей дорогой, но, прошу, умоляю тебя, вернись за мной, милая Каро.

Необъяснимым образом меня охватывает всепоглощающее чувство покоя в объятиях Алека. Сильнее прижимаясь к его груди, я позволяю медленному твёрдому биению его сердца успокоить меня.

—А если мы случайно встретимся на улице? — Я придаю голосу лёгкость и чувствую его улыбку в ответ.

—Я буду смотреть на тебя и утешаться мыслью, что каждый день приближает меня к судьбе.

Глава 28

Месяц спустя

Каролина

Жизнь продолжается. Шаг за шагом я выбираюсь из калечащей скорби и самокопания. Из-за сына.

Всё начинается с работы. Лурдес предложила мне график пять дней в неделю. Работа в основном дрянная: отпаривание одежды, проработка деталей, уборка в магазине, — но я присутствую на встречах и делюсь мнением с Лурдес и её командой дизайнеров. С этой стороны работа бесценна. В «Лулу»я общаюсь с людьми, которые разделяют мои интересы. А самое важное — благодаря этой работе у меня есть шанс понять, чего же я на самом деле хочу от жизни.

Дверь распахивается. На пороге стоит широко улыбающаяся Адриана и машет мне.

—Заходи! — Она радуется, словно дитя утром в день рождения. Глаза весело сверкают. Я бережно держу в руках футляр с платьем. В свободной руке у меня пакет с парой неношеных туфель из прошлой жизни.

Улыбаясьстемжеэнтузиазмом, яторопливозахожувнутрь.

—Должна заметить, возможно, мне придётся внести кое-какие изменения. Но я почти закончила.

Мысинхроннодвигаемсякхозяйскойспальне.

— Ага, да. Ты каждый раз так говоришь, но на последней примерке платье сидело безупречно.

— Подай на меня в суд. За перфекционизм.

Адриана смеётся и перекидывает иссиня-чёрные волосы через плечо, закрывая дверь в гардеробную. Я вешаю платье на крючок и направляюсь в ванную, чтобы помыть руки и не испортить платье. После я возвращаюсь к Адриане, расстёгивающей футляр. Она слегка взвизгивает, что совсем не соответствует её внешности. Со временем я поняла, что Адриана наслаждается мелочами жизни и не испытывает смущения, показывая эмоции. С каждым новым открытием, она нравится мне всё больше. Из феи-крёстной Адриана превратилась в мою лучшую подругу.

Я помогаю ей залезть в платье. Пока она наслаждается отражением, я делаю заметки для итоговых работ.

— Я ездила в дом Морганов, — бормочу я с булавками во рту.

— Что ты сказала? — спрашивает Адриана, вскинув бровь.

—Нас разведут через пару недель. — Замолчав, чтобы достать булавку изо рта, я поворачиваюсь к пакету, который оставила рядом с футляром. — И я больше никогда туда не вернусь. Хотела убедиться, что в спешке ничего не забыла. К тому же, давно не виделась с Мирандой и Карло. Они решили выйти на пенсию, оказывается. Купили дом в Кисе. Ещё я нашла эти туфли от «Маноло», которые так и не надела. Раз уж у нас один размер, и они идеально подходят к платью, я подумала, что ты обязана их примерить.

Адриана собирается спорить. Я вижу, как на лице отражается протест, но не даю ей сказать.

—Только примерь. Если не понравятся, ничего страшного. Ты сделала для меня столько возмутительного добра, так что это мой способ выразить благодарность.

Онасявныминтересомсмотритнакоробкувмоихруках.

—Давай для начала взглянем на них. — Адриана опирается на моё плечо, когда я присаживаюсь, чтобы надеть туфли на шпильке цвета металлики ей на ноги. Мы быстро приходим к взаимному соглашению, что они подходят идеально.

— Есть время задержаться и обсудить последние события? — спрашивает она, переодевшись в джинсы и блузку.

Усмехнувшись, якачаюголовой.

— Мы почти каждый день созваниваемся. Что нового успело произойти?

—Ой, даже не знаю. Может, пришёл дедлайн, установленный Алеком месяц назад? Мы подходим к завершению, дорогая, и быстро. Парнишка старательно работал, чтобы выкинуть тебя из головы, и безуспешно. Он спрашивает о тебе при каждой возможности.

Щёкивспыхиваютотудовольствия. Янепытаюсьскрытьочевиднуюреакцию.

— Месяц назад Алек не установил дедлайн. Он посеял семя возможности.

Адрианаобнимаетменязаплечи, потянувнакухню.

— За это нужно выпить шампанского. — Согласно Адриане, не существует повода не выпить шампанского.

—Ты даже не знаешь, что я собираюсь сказать, — восклицаю я, смеясь от её настойчивости. Она нежно подталкивает меня к банкетке под широким окном, из которого открывается вид на ухоженный задний двор. Я сажусь, притворно вздыхая. Адриана не обращает внимания.

—Чертовски верно. Иногда друзья понимают друг друга без слов. — Я ухмыляюсь. Она права, мы действительно стали близкими подругами. Адриана быстро достаёт из холодильника с двумя дверцами бутылку и вытаскивает пробку. Через мгновение на столике появляется пара фужеров, и шипящая жидкость наполняет стекло. Она поднимает бокал, чтобы чокнуться со мной, и произносит тост: — За твою процветающую дизайнерскую карьеру.

Игристаяжидкостьщекочетгорло, когдаяделаюглоток.

— В этом и дело, — сухо произношу я.

— Рассказывай уже, — требует она.

— Работа у Лулу позволила мне изнутри ощутить, каково работать в модном доме. Не пойми неправильно, работа там невероятная и вдохновляющая. Но ещё и выматывающая. — Я морщусь. — Звучит неблагодарно. Я не так выразилась. Просто… ну… давай сначала.

Адриана делает маленький глоток шампанского, молча ожидая, пока я продолжу.

—В какой-то момент мои мечты усложнились. Когда я училась в школе, единственной целью было стать таким же дизайнером, как Лурдес. Я хотела владеть империей моды, проводить показы в парке Брайант, чтобы мои платья были на обложках журналов и на премии «Оскар». А потом появился Дэвид, и я осознала, как отчаянно нуждаюсь в семье. Но я не нашла способа совместить семью и карьеру дизайнера.

— И твой паршивый пендежо-муженёк[14] этому не способствовал, — рычит Адриана. Не могу сдержать улыбку. Это безусловная любовь.

— И это тоже. Я хочу сказать, что мои мечты меняются, и я стараюсь смириться с ними. Я не такая карьеристка, какой считала себя в школе. И я хочу вынести из брака что-то благое. За последние пять лет я встретила много женщин, которым нужны платья для мероприятий или типа того, и я хочу творить для них. Один из таких случаев — платье для тебя. И я буду вести дела в удобном для себя темпе. Кто знает, где я окажусь через несколько месяцев. Но я продолжу работать у Лулу и, надеюсь, смогу построить бизнес на стороне.

Адриана ставит полупустой бокал на столик. Она слушала, подперев подбородок рукой.

— А что насчёт личных желаний?

В этот раз лицо заливается краской. Щёки раскраснелись, пока я вертела ножку фужерабольшимиуказательнымпальцами.

— Если он захочет…

— Ха! Так Алек и отказался от тебя. Он едва не пускает слюни, когда слышит твоё имя.

Легковновьсмеяться. Легкосноваулыбатьсяискренне, непритворяясь. Потихоньку день за днём жизнь продолжается. Прошлое забирает остатки сломанной Каролины, а настоящее приветствует более сильную и мудрую женщину.

В ходе развода я попросила оставить только машину. В одном Джаред во всей этой юридической грязи был прав. Дэвид не станет спорить. Мы подпишем бумаги в конце недели, и я стану свободной женщиной. Только я не хочу быть совсем свободной. Много лет я ничего не чувствовала к Дэвиду Моргану. Не помню, сколько я жаждала любви и не помню, какие чувства раньше наполняли зияющую пустоту в груди. Но это подождёт, ведь мне назначена важная встреча.

От вида «Дома Виллоу» пульс по-прежнему ускоряется, но паника больше не накатывает. Я паркуюсь у бордюра и выхожу из машины. В этот раз усилия прикладывать не приходится. Я свободно подхожу к входной двери, звоню в домофоном и называюсь, как всегда во время визита.

Сара ждёт на кухне, некоторые продукты для печенья с шоколадной крошкой уже лежат на стойке. Мы здороваемся ставшим привычным способом — обнимаемся быстро, но крепко.

Как только прогремела новость о близком успехе зловещего заговора Дэвида, со мной связываются люди из разных эпизодов моей жизни. Одни предлагают помощь, другие хотят получить от истории выгоду, а третьи жаждут откровенных подробностей о нашем браке и аресте Дэвида. К сожалению, Дора оказалась в последней категории. Когда она позвонила в первый раз, я наивно надеялась, что мы снова сможем стать подругами. Она хотела лишь сплетен — грязи о Морганах и финансовой ситуации. Также быстро, как вновь появилась в моей жизни, она исчезла. У меня нет времени на лицемерные отношения. Поэтому я провожу время, строя искренние отношения. С такими, как Сара.

— У меня новости, — говорит она, пока я отмеряю ингредиенты.

— Какие?

— В пятницу я съезжаю из «Дома Виллоу». У меня хватает накоплений, и одна из моих подружек ищет соседку.

— Сара, это же замечательно! Я так за тебя рада. Где она живёт?

Онасмотритнаменясбеспокойством, закусивнижнююгубу.

— В Форт-Лодердейле. В сорока минутах отсюда.

—А как же твоя работа? — Я смущаюсь от своего глупости и немедленно подношу руку ко рту. — Прозвучало осуждающе. Прости. Не это имела в виду. Хотела сказать, что сорок минут это не так много и, надеюсь, мы сможем остаться подругами.

ВовзглядеСарычитаетсяоблегчение.

—Ты заботишься обо мне. Я понимаю, почему ты спросила про работу. У медицинского центра, где я работаю, там тоже есть офис. Меня переведут, приступлю к работе в понедельник. — Она ухмыляется. — И я бы тоже хотела продолжить нашу дружбу, несмотря на переезд.

— Расскажи мне об этом месте. — Мы с Сарой довели до ума выпечку после четырёх совместных попыток. Мы работаем сообща, пока она рассказывает про удобства жилого комплекса и о кошке соседки. Когда печенье оказывается в духовке, она заканчивает говорить, а я — восторженно охать.

— У меня тоже есть новости. Хотя не такие радостные, как твоя.

—О, нет. Я тут болтаю о прекрасном новом доме, а тебя что-то беспокоит. Рассказывай. — Сара сочувственно смотрит на меня.

— Нет-нет, ничего плохого не случилось. Я сейчас растрогаюсь. — Проглотив ком в горле, я поджимаю губы. — Скоро нас с Дэвидом разведут, и я хотела сказать, что встреча с тобой вдохновила меня бороться, когда надежды не остаётся. И я благодарна за это. Ты смелая и чертовски классная.

В этот момент мы обе плачем и обнимаемся. Слава богу, печенье в безопасности в духовке. Иначе солёные слёзы его бы испортили. Когда их поток останавливается, и мы обе смеёмся над всплеском эмоций, Сара опирается на кухонную стойку и скрещивает руки на груди.

—Что думаешь насчёт развода? Не про весь процесс по разводу, а в смысле, как себя чувствуешь.

— Надо признать, всё ещё пытаюсь разобраться в себе. Но с каждым днём я всё больше принимаю факт, что не могла контролировать поступки Дэвида. И понимаю, что не обязана быть той женщиной, что осталась, до конца своих дней. Я та женщина, которая выжила и изменится к лучшему. Однажды. Не сегодня. Но однажды.

— Чертовски верно, — решительно отвечает Сара.

Звениттаймериянадеваюприхватки, чтобызаменитьпротивни.

— Я решила остаться у Адрианы ещё ненадолго. Она сказала, что я могу жить там, сколько хочу, но мне кажется, я злоупотребляю её добротой.

— Я злоупотребляю? — многозначительно спрашивает Сара.

— Конечно, нет!

—Между нами нет никакой разницы, — говорит она. — Я живу в «Доме Виллоу» бесплатно, и ты живешь у Адрианы, не оплачивая аренду. Мы обе полагаемся на доброту других, пока встаём на ноги.

—Ты права, — уступаю я. — И всё же я хочу расплатиться по-своему. Единственное, что хорошего сделал Дэвид для меня — выплатил образовательные кредиты. Слава богу, мне не нужно об этом беспокоиться. — Лопаткой я перекладываю остывающее печенье на тарелку. — Мы отличная команда.

— Каролина. — Сара понимающе кладёт руку на плечо. — Никто не ожидает, что ты разведёшься и сразу всё наладится. Пора перестать сравнивать себя с другими. В «Доме Виллоу» нет и двух похожих историй. Сравнения разделяют нас, а я уверена, что, как и я, ты пришла сюда в поисках места, свободного от осуждения. Я ни на минуту не сомневаюсь, что ты не осудишь меня. Но думаю, ты всё ещё осуждаешь себя. Полюби себя сейчас, такой, какая ты сегодня.

Искушение съесть печенье невероятно велико. Я надкусываю одно перед ответом:

— Я себя не люблю, это точно. Но я учусь принимать себя помаленьку.

— Значит, будь к себе добрее. — Несмотря на свой маленький рост, Сара грозно смотрит на меня сверху. — Никаких больше сравнений. Мы на этом пути вместе.

— Ты никогда не думала стать психотерапевтом? — серьёзно спрашиваю я.

Онаробкоулыбается, отчегонащекахпоявляютсяямочки.

—Может, однажды. — Милое выражение лица сменяется озорным, глаза загораются. — Кстати о любви… Давненько ты не упоминала Алека. — У Сары, как и у Адрианы, есть невероятная способность мгновенно переходить к теме, вызывающей у меня одновременно страх и головокружение. Разница только в том, что Адриана — близкая подруга Алека, и хотя я знаю, что могу быть в ней уверена, не стоит забывать, как непреклонен тот, кто выпытывает у неё информацию. Поэтому я не делюсь с ней всеми чувствами. Она легко понимает меня, и, скорее всего, уже знает, что я хочу этого мужчину также сильно, как хочу дышать.

— Прошёл месяц с последней встречи. Странно, словно ничего не изменилось, но при этом поменялось абсолютно всё за это время.

— Как так?

—От мыслей о нём по-прежнему становится тепло и бегут мурашки. Но изменилось то, что я не чувствую вину за поступки Дэвида, и у меня появилась работа. От визитов в «Дом Виллоу» я не срываюсь на истерику и могу смотреть новости.

Сарахмурится.

— Суд будет долгим. Я рада, что ты можешь включать телевизор, не боясь того, что увидишь там. Недавно показывали… — Она неуверенно осекается.

— Смертный приговор был отменён, потому что Дэвид сотрудничал со следствием. Знаю. Адвокат рассказал. Я… Хватит уже смертей.

— Да, соглашусь, — серьёзно говорит она.

Тема закрыта, потому что не мне решать приговор Дэвида. Я отдаю его будущее в руки закона.

Сараоживляется, глазаблестят.

— Когда собираешься увидеться с Алеком?

Взглянувнакожаныечасыназапястье, яедваневздрагиваю.

—Вообще-то, мне пора. Рабочий день заканчивается и что-то подсказывает, он заглянет ко мне после работы. Тебе нужна помощь для переезда? С радостью помогу собраться или перевезти вещи.

Саракачаетголовой.

—Нет. Брат с друзьями приедут. Может, заглянешь в субботу и съездим по магазинам за мелочами для дома?

—С радостью, — искренне соглашаюсь я. Мы обнимаемся, и я желаю ей всего хорошего.

Когда я выхожу на улицу, шагается как никогда прежде легко.

Глава 29

Полночь

Каролина

Тёплый ночной воздух окутывает балкон. Круглая торжественная луна освещает Землю. Отсюда хорошо видно людей и машины на улицах. Я не планировала всю ночь не спать, стоя на балконе, и наблюдать, опираясь на перила, как один день сменяется другим.

Я по глупости решила, что Алек явится на порог с распростёртыми объятиями. Он ведь сказал, что даст мне месяц, и теперь, по истечению тридцати дней, меня начали одолевать сомнения.

С чашкой чая «Слипи-тайм» я рассуждаю о том, что Алек был прав. Тёплая жидкость согревает горло, принося покой. Моя личность формируется из работы и друзей, которых я выбираю. А ещё из мелочей. Я ношу одежду, какую сама хочу, ем, что сама хочу, и занимаюсь спортом, когда хочу. Только я расставляю приоритеты. Я сильная, всё в моих руках.

Кроме того, что касается Алека. Я плохо разбираюсь в мужчинах. Конечно, я могла бы позвонить сегодня и сказать: «Я готова. Приди и забери! » Или ещё лучше, я могла пойти к нему в офис или домой и получить его внимание. Я собираю себя по кусочкам, но процесс ещё не завершён. Алек заслуживает широкого жеста. Он заслуживает женщину, готовую поставить всё на карту ради него, а мне попросту нужно больше времени, чтобы набраться храбрости открыться ему.

Я люблю его. Той простой любовью, что приходит также просто, как дыхание. Той любовью, что смягчает самую острую боль. Той любовью, от которой хочется быть честной, даже если придётся раскрыть грязные, отталкивающие стороны личности, потому что доверяешь любимому.

Бзз.

На журнальном столике звенит телефон. Скользит по стеклу от вибрации. Я забываю, как дышать.

Звонит Алек.

— Алек, — произношу я, едва дыша.

— Посмотри вниз. — От хриплого бархатистого голоса напрягается каждый нерв.

Вернувшиськперилам, ясмотрюнабордюр, пока…

— Ты здесь?

Он стоит, подняв голову. Лениво машет одной рукой. С высоты двадцатого этажа трудно разглядеть черты его прекрасного лица, но я узнаю эту уверенную расслабленную позу где угодно.

— Время за полночь. Месяц закончился.

Пониманиеприходитнеожиданно, иясмеюсь.

— Хочешь подняться?

—Нет. — Сердце сжимается. Вот он. Страх в чистом виде. — Я хочу, чтобы мы поехали ко мне. Спускайся, Каро. — Также быстро, как появился, страх уходит, оставив после себя надежду.

— Дай мне минутку. — Не имеет значения, что на мне старые легинсы и большая белая футболка, а волосы спутались. Подскочив к шкафу, хватаю кардиган, накидываю его на плечи и надеваю первую попавшуюся пару босоножек.

Он здесь. Алек пришёл ко мне. Нечему удивляться, но я удивлена. Часть меня пытается понять, что привлекает его во мне. К чёрту сомнения. Я выбегаю из квартиры и жму на кнопку вызова лифта около сотни раз, пока он не приезжает. Переминаюсь с ноги на ногу весь путь до первого этажа, выбегаю в вестибюль, проношусь мимо швейцара, быстро попрощавшись, и оказываюсь на тротуаре.

Его объятия ждут меня. Когда я подбегаю к нему, он прижимает меня к груди так, словно мы кусочки пазла, которым суждено быть вместе. Он утыкается носом в ключицу, прижимаясь ещё ближе. Цепляясь пальцами за его мускулистую талию, вдыхаю мужской запах.

—Ощущения, как от возвращения домой после самого тяжкого путешествия. — Каким-то образом мои губы оказываются возле его левого уха. Он замирает. Неподвижно. Я хнычу, когда он выпрямляется в полный рост, разорвав объятия. Густая щетина над верхней губой и на подбородке придаёт ему ещё более грозный вид. — Я… Перебор?

Алеквыглядитзамученнымисчастливым.

— Моя милая Каро, — рычит он. Впивается в мои губы поцелуем. Я задыхаюсь от настойчивости, давая ему возможность проникнуть языком между моих губ. Встав на цыпочки, провожу рукой по его густой шевелюре. Я вдыхаю его. Погружаюсь в тепло и энергию. В этом поцелуе моё искупление, свобода, самая большая радость.

Я долгое время искала его. Даже когда не понимала, чего хочу. Я хотела быть с ним.

Алек отстраняется первым, хотя и в замешательстве смотрит на меня непроницаемымичёрнымиглазами.

— Ко мне. — Только в его голосе ощущается дрожь. Он берёт меня за руку и ведёт к машине.

Я не слежу за дорогой. Не могу оторвать от него взгляд, от того, как легко он ведёт машину. Одной рукой держит руль, другой находит мою ладонь и кладёт наши переплетённые пальцы на крепкое бедро. Только по напряжению в его мышцах я догадываюсь, что под уверенностью водителя скрывается нечто большее. Если меня вдруг спросят, какая у него машина или куда мы едем, я не смогу ответить. Я только знаю, что в какой-то момент мы проехали по мосту на меньший остров.

Когда он паркуется в неприметном гараже на две машины, я неуверенно улыбаюсь.

— И что теперь? — Алек наклоняется к панели управления и нажимает кнопку, отстегивая мой ремень безопасности.

— У тебя два варианта, Каролина. Мы поговорим или… — Он внимательно изучает моё лицо, словно ищет ответ.

— Или? — дразню я.

— К чёрту, — рычит Алек. — Потом поговорим.

Он выскакивает, захлопывает дверь и обходит машину. Я едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться от того, как сильно сжата его челюсть. Но как только он открывает дверь и наклоняется, чтобы вытащить меня из машины, теряюсь. Чувственный жар накатывает на меня мощной волной. Алек присаживается, чтобы просунуть руку под мои ноги. Другой рукой он обнимает меня за спину и притягивает к груди.

— Какая ты медленная, — ворчит он.

Яопускаюголовунаизгибегошеи.

— Во всех смыслах, — хрипло дразню я, едва узнавая собственный голос.

Он не останавливается, чтобы выключить свет. Перешагивает сразу две ступени. Страх исчезает с каждым шагом вглубь дома. Обострившееся желание перекрывает все сомнения. Волоски на затылке встают дыбом, щекоча чувствительную кожу.

Поставив одно колено на матрас для баланса, Алек опускает меня на кровать. Он жадно оглядывает меня, словно не может насмотреться.

— Подожди. — В такой момент лучше шептать. Алек отталкивается от кровати и подходит к торшеру. Комната наполняется тёплым светом. Он ложится рядом, опираясь рукой на кровать и положив голову на широкую ладонь. Другую руку кладёт на мою талию. Наши тела разделяют слои одежды, но от каждого движения его большого пальца бегут мурашки.

— Я всё ещё пытаюсь разобраться в себе, — признаюсь я.

— Да, могу представить. — Его хриплый голос так сексуален, что я не могу сдержать дрожь от возбуждения. Осознав, как влияет на меня, он томно улыбается. — Каро, я приму тебя в любом виде, каком позволишь. — Уверенность в себе поколебалась. — Сделай шаг со мной. Вместе.

— Я боюсь. — Не могу скрыть свою уязвимость, дрожь в голосе.

Рука резко сжимается на моей талии и тут же расслабляется.

— Не тебя, — торопливо добавляю я. — Своей реакции и… и я хочу, чтобы тебе было приятно.

Алек прижимается ближе. Ведёт кончиком носа по скуле. Такой невинный жест разжигаетвсечувства.

— Я ни капли не сомневаюсь, что мне будет очень хорошо с тобой, Каро. — Его грохочущий голос отдаётся в каждой клеточке моего тела. — Не будем торопиться.

— Не торопиться. — Меня словно окутывает самым тёплым и уютным свитером. — Это я могу.

Меня окутывает острый запах лосьона после бритья, когда он притягивает меня к себеиприжимаеткгруди.

— Мы можем. Больше никакого одиночества, Каролина. Я буду рядом в любой ситуации и настроении. Всё время мира в моём распоряжении, чтобы рассказать тебе, что тызначишьдляменя, ноэто, полагаю, можетподождать.

Его губы накрывают мои в горячем поцелуе.

Я впервые ощущаю такую близость. Его губы повсюду. На изгибе моей шеи, на линии челюсти, на месте возле ушка, от которого бегут мурашки.

Алек освобождает меня от кардигана и футболки быстрыми уверенными движениями. Нависая сверху, он проводит пальцем по линии бюстгальтера, оставляя после себя жаркий след. Я дрожу под ним… от удовольствия.

Сгибает.

Тянет.

Отворачивает.

Расстёгивает.

Хлопковая футболка исчезает с него после пары моих неуклюжих движений. А потом моя обнажённая кожа соприкасается с его, и мы вновь целуемся. Он тёплый. Такой тёплый и сильный. Его мускулы повсюду. Окружают меня. Он держит меня, но не удерживает. Влажный шлейф поцелуев тянется от шеи к моей груди. Я сжимаю одеяло, когда его губы охватывают твёрдый, крайне чувствительный сосок. Он дразнится, играет с моими грудями, вызывая тихие стоны удовольствия.

Я почти. Так близка. Уже вот-вот, когда он отстраняется.

— Почему ты остановился? — едва дыша, хнычу я.

Алек нависает надо мной, его оливковая кожа мерцает в тёплом свете лампы.

— Мне нужно видеть тебя.

Затем его руки оказываются на моих бёдрах. Стягивают с меня легинсы вместе с трусиками. Его взгляд встречается с моим в безмолвном вопросе. Я доверяю ему.

— Я доверяю тебе, — произношу я, тяжело дыша, и приподнимаю бёдра. Алек кладёт на них руки и вжимает в кровать.

—Твоё доверие — величайший подарок из всех, — смиренно произносит он. Опускается ниже и целует меня в живот.

Я обнажена перед ним. Обнажена перед собой. И впервые чувствую себя настолько любимой.

— Боже, за всю жизнь я не встречал ничего прекраснее тебя. — Расстегнув пуговицу и молнию, он снимает джинсы. Дух захватывает от вида его мускулов. От бёдер V-образной формы, соединяющих торс с сильными ногами. От длины его возбуждения. Я окунаюсь в пьянящие ощущения. От желания близости. От нужды чувствовать каждый сантиметр его тела. — Я хочу взять тебя грубо. У той стены, на своей яхте, на столе, везде, где только можно. Но в этот раз, в первый раз, Каро, я буду нежен.

Его рука лениво скользит от щиколотки по икре к колену. Я выгибаюсь от того, как он проводит большим и указательным пальцем по колену. Он сгибает его, затем вновь оказывается надо мной, опираясь на согнутую руку. От нежности напора я теряю голову. Я стону его имя, тянусь к его шее и высвобождаюсь с жарким выдохом, когда мы вновь сливаемся в поцелуе. Он кладёт меня на спину и встаёт с кровати.

Я слышу, как рвётся пластик.

И вновь он оказывается между моих ног, нежно двигаясь вперёд. Я не останавливаю его — хочу, чтобы момент длился вечно. Его ладони обхватывают мои щёки, когда наши тела сливаются воедино. Мы встречаемся взглядами. В бездонных чёрных глубинах его глаз я вижу будущее. Любовь. Счастье. Детей.

Нужность.

— Я люблю тебя, —произношу слова благоговейно, словно молитву.

Он накрывает мои губы поцелуем. Двигается во мне поначалу медленно. Наши теласкользятвунисон.

— Я люблю тебя, — шепчет он, не отрываясь от моих губ. Три прекраснейших слова произносит самый неординарный мужчина.

Алек Кристос — тот, кто вернёт меня к жизни.

Глава 30

Два года спустя

Алек

Она никогда не смотрит, как отдаляется берег. Её взгляд направлен вперёд, на бесконечную гладь бирюзовой воды. Двигатель уносит её всё дальше от прошлого. И каждый шаг в будущее я делаю вместе с ней, плыву рядом в безмолвной поддержке, пока она не попросит большего.

Прикрывая ладонью глаза от солнца, она оборачивается и улыбается мне. О, эта улыбка. Так она улыбается только мне. Беззаботно и совершенно счастливо. Я не принимаю её безмятежность как данность. Каждый день я просыпаюсь с новыми силами, чтобы сделать её жизнь еще лучше. Заметив, что я наблюдаю за ней, она смеётся. Каролина привыкла к вниманию с моей стороны. Мне сложно отвести взгляд. Когда она рядом, я ничего не могу с собой поделать, моя жена захватывает всё внимание. Она — сердце моей вселенной, а я лишь беспомощно вращаюсь вокруг неё.

Она протягивает руку и её маникюр цвета красной пожарной машины полыхает на солнце. Каждую неделю цвет меняется: то полночный синий, то сиреневый, то базиликовый. Она говорит, что хочет перепробовать их все. Пока эти руки оказываются на моём теле, когда хочу, мне совершенно безразлично, какого цвета на них ногти.

Как и всегда, я делаю всё, чтобы угодить ей. Положив обе руки на бёдра, поворачиваю её лицом к океану. Обнимаю за талию и растущий живот. Наклонившись, целуюзаушком, отчегоонавздрагиваетидовольновздыхает.

— Как дела у моей Каро?

— Уже лучше.

—А как малыш? — Каролина прижимается ко мне. Кладёт голову на моё плечо, чтобы посмотреть на меня.

— Он всё ближе и ближе.

Я замираю, почувствовав давление под ладонью.

— Чувствуешь? Он реагирует на звук твоего голоса.

Яобнимаюеёкрепче, раскачиваяизсторонывсторону.

— Ему нравится, как сильно папа любит маму. — Каролина руками обвивает моё запястье и переплетает наши пальцы. Поглаживает моё обручальное кольцо. Она делает так, когда её переполняют чувства.

—Я сегодня уже говорила, что ты моя мечта наяву? — бормочет она. Её голос сливается со звуком волн, разбивающих о судно.

— Хм, что-то не припомню. — Мне нравится дразнить её, ведь тогда она так мило хихикает.

— Путь был тернистый, — произносит она. — Но все те беды лишь усиливают мою благодарность тебе.

Прижимаяближе, яцелуюеёвлоб.

—Не жалеешь, что решила не строить карьеру? — Я знаю, что разовая подработка восполняет её творческие мечты, но всё же хочу подтверждения. Хочу убедиться, что не вынудил её отказаться от выбора.

—У меня есть всё, что я когда-либо хотела… даже когда не знала, чего хочу. Любящий муж, достаточно заказов, чтобы поддерживать меня в строю, а скоро появиться наш малыш. Чего ещё можно желать? — Она переворачивается в моих руках, выгибаясь к перилам, пока я вновь не притягиваю её к себе. Я напрягаюсь, когда она оказывается так близкокборту. Унеёурчитвживоте, отчегоонакраснеет.

— Ребенок, наверное, проголодался.

Смеясь, я прижимаю её к себе и веду по палубе к Гектору и Адриане, которые ждут нас за столом в тени навеса.

—Уверены, что сейчас подходящее время для выхода в океан? Ребёнок может появиться в любой момент. — Проявляется тайная нежность Гектора и он оглядывает мою жену с нескрываемым беспокойством.

—Срок Каролины подойдёт не раньше, чем через три недели, да и мы отойдём недалеко, — нежно осаждает мужа Адриана.

С тех пор как Каролина стала неотъемлемой частью моей жизни, работа становится всё менее и менее важной. Поэтому я настоял, чтобы Гектор и Адриана присоединились к нам за обедом на воде. Гектор прав. Осталась недолго до того, как мой сын (мой сын! ) появится на свет, и всё изменится. И я не могу дождаться этого. Мой собственный мальчик. И жена, чья улыбка, нежность и ласка предназначаются только мне.

Путь был тернистый. Она упиралась, отказывалась съезжаться со мной, пока я буквально не вытащил её из башни «Премьер», пообещав неограниченный запас вредной еды и секса.

—Если продолжишь так улыбаться, наши друзья решат, что ты извращенец, — шепчет Каролина мне на ухо. Шалунья дерзко сжимает мою ногу выше колена. Да, после ночи нежности, моя женщина превратилась в коварную ненасытную чертовку. Не то что бы я жалуюсь.

А потом был суд. Каролина выступала свидетелем обвинения, после которого незамедлительно последовал тёмный период, который она смогла пережить только с моей любовью и профессиональной помощью психотерапевта. И всё же моя Каро — боец. И по итогу она стала только сильнее.

Спустя год после развода, я окольцевал её. Два дня спустя мы поженились на маленькой церемонии в доме Адрианы и Гектора. На невесте было фиолетовое платье, которое та сшила сама. Она потребовала, чтобы я не надевал серый костюм, поэтому я выбрал цвет бронзы. Споры об этом продолжаются до сих пор.

Каролина научила меня тому, что нечто важное сегодня может отойти на второй план или вообще потерять своё значение, когда речь идёт о семье. Всю жизнь она хотела быть нужной и, к моему удивлению, оказалось, что я искал того же.

Сидя здесь, с моими друзьями, очаровательной женой и ещё нерождённым сыном, направляясь к горизонту, я удовлетворен.

Меня любит хорошая женщина и скоро родится сын.

Это всё, что для меня важно.

[1]Национальный комитет по безопасности на транспорте (англ. National Transportation Safety Board, NTSB) является независимым американским агентством, расследующим происшествия на транспорте. NTSB расследует и документирует все аварии в гражданской авиации, определённые виды автомобильных аварий, аварии на морском, железнодорожном и трубопроводном транспорте

[2]Федеральная авиационная администрация США (англ. Federal Aviation Administration; сокр. англ. FAA, рус. ФАА) — центральный орган государственного управления Соединённых Штатов Америки в области гражданской авиации.

[3] В английском варианте St. John — американский бренд женской трикотажной одежды высокого качества

[4] Диана фон Фюрстенберг — французский и американский модельер еврейского происхождения.

[5]Эли Сааб — ливанский модный дизайнер. В 1982 Сааб в возрасте 18 лет запустил свой модный бренд, основанный в Бейруте. Его главная мастерская находится в Ливане. Также у Эли есть мастерские в Милане и Париже.

[6]Моника Люлье— дизайнер филиппинского происхождения, основательница модного бренда Monique Lhuillier. Стала известна благодаря своим коллекциям свадебных и вечерних платьев.

[7] Анна Винтур —британская журналистка, главный редактор американского издания журнала Vogue с 1988 года. Дама-Командор ордена Британской империи.

[8]«Венецианский купец» (англ. The Merchant of Venice) — одна из наиболее известных пьес Уильяма Шекспира, написанная, предположительно, в 1596 году.

[9]Оскар де ла Рента, наст. имя Оскар-Аристид Рента-Фиальо (— американский модельер доминиканского происхождения, основатель компании Oscar de la Renta.

[10]«I’ve Got You Under My Skin» — песня, написанная Коулом Портером в 1936 году..

[11]Дэвид Джеймс Ганди (англ. David James Gandy, род. 19 февраля 1980) — модель. В течение нескольких лет Ганди являлся ведущей мужской моделью итальянских дизайнеров Dolce & Gabbana и принимал участие в модных показах, фотосессиях и съемках рекламных роликов

[12] Не за что, дорогая (исп. )

[13]Бернард Мейдофф (англ. Bernard Lawrence Madoff; род. 29 апреля 1938, Куинс, Нью-Йорк) — американский бизнесмен, бывший председатель совета директоров фондовой биржи NASDAQ. В 1960 году основал на Уолл-стрит фирму «Bernard L. Madoff Investment Securities LLC» и возглавлял её до 11 декабря 2008 года, когда он был обвинён в создании, возможно, крупнейшей в истории финансовой пирамиды. 29 июня 2009 года Бернард Мейдофф за свою аферу был приговорён судом Нью-Йорка к 150 годам тюремного заключения.

[14] В англ. варианте Адриана произносит pendejo, что в переводе с испанского означает недоумок, идиот