247. В Вифлееме Галилейском

9 августа 1945

1. Был вечер, когда они достигли Вифлеема Галилейского. Очевидно, что судьба городов с таким названием – лежать на волнистых холмах, покрытых зеленью, лесами, лугами, на которых пасутся стада, спускающиеся ночью в кошары. Небо все еще красное после великолепного заката, солнце только что село, и воздух полон пасторальной музыкой колокольчиков и блеянием, веселыми криками детей и голосами зовущих их матерей.

«Иуда Симонов, пойди с Симоном и найдите комнаты для нас и для женщин.

В центре деревни есть гостиница, и мы с вами встретимся там».

И пока Иуда и Симон исполняют приказание, Иисус обращается к Своей Матери и говорит: «на этот раз это не будет похоже на тот Вифлеем. У Тебя будет место, где можно отдохнуть, Мама. В это время года мало путешествующих и в этот раз нет никакого эдикта».

«В это время года было бы приятно спать на лугах или среди этих пастухов и ягнят», - и Мария улыбается Своему Сыну и нескольким маленьким пастушкам, глядящим на Нее с любопытством.

2. Она улыбается так, что один из них толкает другого локтем и шепчет ему: «это, должно быть, Она», и выходит вперед, уверенный в себе, и говорит: « Радуйся, Мария, исполненная благодати. Господь с Тобой? »

Мария отвечает даже еще более милой улыбкой: «Господь здесь», и Она указывает на Иисуса, Который повернулся, чтобы поговорить со Своими кузенами, и просит их раздать милостыню бедным людям, которые подходят к ним с жалобными мольбами. Она слегка касается Своего Сына и говорит Ему: «Сын, эти маленькие пастухи ищут Тебя и они узнали Меня. Я не знаю, каким образом... »

«Здесь, должно быть, побывал Исаак и оставил благоухание откровения. Молодой человек, подойди сюда». Пастушок, маленький смуглый паренек, примерно двенадцати-четырнадцати лет, сильный, хотя и худой, с очень темными красивыми глазами, с копной черных как смоль волос, одетый в овечью шкуру, - он кажется мне юной копией Предтечи, - подходит к Иисусу счастливо улыбаясь, как если бы он был зачарован.

«Мир тебе, мальчик. Как ты узнал Марию? »

«Потому что только у Матери Спасителя может быть такая улыбка и такое выражение лица. Мне сказали: “выражение лица ангельское, глаза как звезды и

улыбка слаще, чем поцелуй матери, такая же сладостная, как Ее имя - Мария. Такая святая, чтобы иметь возможность склониться над новорожденным Богом”. Вот что я увидел в Ней и приветствовал Ее, потому что я искал Тебя. Мы искали Тебя, Господи, и... я не смею приветствовать Тебя первым».

«Кто рассказал тебе о Нас? »

«Исаак, из другого Вифлеема, и он пообещал взять нас к Тебе осенью».

«Исаак был здесь? »

«Он до сих пор в этой области со многими учениками. Он говорил с нами, пастухами. И мы поверили его словам, Господи: позволь нам поклоняться Тебе, как делали это наши спутники в ту благословенную ночь», - и, опускаясь на колени в дорожную пыль, он кричит другим пастухам, остановившим свои стада около ворот города (так называемых ворот, потому что город не окружен стенами), у которых остановился также и Иисус, ожидая женщин, чтобы вместе войти в город.

3. Маленький пастушок кричит: «отец, братья и друзья, мы нашли Господа. придите и поклонитесь Ему».

И пришли пастухи со своими стадами, столпились вокруг Иисуса, и умоляют Его не уходить в другое место, но принять их бедный дом, находящийся недалеко, в качестве жилища для Себя и Своих друзей. «Это просторная кошара», - объясняют они, - «потому что Бог защищает нас и там есть помещения и навесы в которых и под которыми полно душистого сена. Помещения будут для Матери и Ее сестер, потому что они женщины. Но там найдется еще одно для Тебя. Остальные могут спать с нами под навесами, на сене».

«Я тоже буду спать с вами. И Мой отдых будет более приятным, чем если бы Я спал в царских покоях. Но позвольте нам сперва пойти и предупредить об этом Иуду и Симона».

«Я пойду, Господи», - говорит Петр и уходит с Иаковом Зеведеевым.

Они встали на обочине дороги, ожидая возвращения четырех апостолов. Пастухи смотрят на Иисуса так, как если бы Он был уже Богом в своей славе. Младшие действительно очарованы и, кажется, хотят запечатлеть в своем сознании каждую деталь касающуюся Иисуса и Марии, Которые наклонились, чтобы приласкать нескольких ягнят, которые трутся головами о Ее колени и блеют.

«В доме Моей родственницы Елизаветы, была овца, которая, увидев Меня, каждый раз лизала Мои косы. Я назвала ее “подружкой”, потому что она была Моей подружкой, в точности как дитя, и она приходила ко Мне каждый раз, когда могла. Эта овца напоминает мне ту овцу своими глазами разных оттенков. Не убивайте ее! Позвольте также и другим жить ради их любви ко Мне».

«Этот ягненок – самочка, Женщина, и мы собирались ее продать, из-за разного цвета ее глаз, и я думаю, что она почти ничего не видит одним из них. Но мы сохраним ее, если Ты пожелаешь».

«О! Да! Я не хотела бы чтобы убивали любого маленького ягненка... они такие невинные и своими голосами, напоминающими детские, они, кажется, зовут своих матерей. Я бы думала, что убила дитя, если бы Мне пришлось убить одного из них».

«Но Женщина, если бы все ягнята оставались жить, то для нас на земле не осталось бы места», - говорит старый пастух.

«Я знаю. Но Я думаю о Своей боли, и о боли их матерей. Они так сильно плачут, когда у них отнимают их малышей. Они похожи на настоящих матерей, таких как мы. Я не выношу зрелища чьих-либо страданий, но вид мучений матери разрывает Мое сердце. Это горе отличается от любого другого, потому что шок от потери сына разрывает не только наши сердца и мозг, но само наше чрево. Мы, матери всегда едины с нашими сыновьями. И когда их у нас отнимают, это полностью разрывает все наше существо». Мария больше не улыбается, в Ее голубых глазах блестят слезы и Она смотрит на Иисуса, Который слушает Ее и смотрит на Нее, затем Она кладет свою руку на Его руку, как бы боясь, что Он может быть разлучен с Ней.

4. Небольшой конвой вооруженных людей подходит по пыльной дороге: шесть человек и с ними несколько кричащих людей. Пастухи смотрят на них и что-то шепчут друг другу. Затем смотрят на Марию и Иисуса.

Старейший из них говорит: «хорошо, что Вы не пошли в этот вечер в Вифлеем».

«Почему? »

« Потому что эти люди, которые прошли мимо, направляясь в город, пошли отрывать сына от матери».

«О! Но почему? »

«Чтобы убить его».

«О! Нет! Что он сделал? »

Иисус тоже задает тот же вопрос и апостолы подошли поближе, чтобы услышать ответ.

«Богач Иоиль был найден мертвым на горной дороге, его убили. Он возвращался из Сикаминона с кучей денег. Но он был убит не разбойниками с большой дороги, потому что деньги были на месте. Слуга, который сопровождал его, сказал, что его господин велел ему бежать вперед и сообщить родственникам об их возвращении, и по дороге он увидел молодого человека, который шел к месту, где был убит этот человек. Это его они сейчас идут убивать. И двое мужчин из города сейчас клянутся, что они видели как молодой человек напал на Иоиля. Теперь родственники Иоиля, требуют его смерти. И если он человекоубийца... »

«Ты не веришь, что это он? »

«Я не думаю, что это возможно. Молодой человек почти мальчик, он хороший, и всегда рядом со своей матерью, так как он ее единственный сын, а она вдова и живет свято. Он состоятельный и не водится с женщинами. Он не сварлив и не глуп. Зачем же тогда ему убивать? »

«Возможно, у него были какие-то враги».

«Кто? Иоиль, который убит, или Авель, тот который обвиняет? »

«Последний».

«Ах! Я не знаю... но... нет, я не знаю».

«Будь откровенным, человек».

« Господи, это то, что я думаю, а Исаак сказал нам, что мы не должны думать плохо о нашем ближнем».

«Но надо иметь мужество, чтобы говорить истину ради спасения невинного человека».

«Если я заговорю, будь я прав или неправ, мне придется бежать отсюда, потому что Асер и Иаков очень могущественны».

«Говори и ничего не бойся. Тебе не придется бежать».

«Господи, мать Абеля молодая, красивая и мудрая. Ни Асер, ни Иаков не мудры. Асер любит вдову, а Иаков... все в городе знают, что Иаков спит на ложе Иоиля. Я так думаю... »

«Я понял. Пойдем, друзья мои. Вы, женщины, оставайтесь здесь с пастухами. Я

скоро вернусь».

«Нет, Сын. Я иду с Тобой».

5. Иисус уже быстро идет к центру города. Пастухи колеблются, не зная, что им делать, но, наконец, оставляют стада на попечение младших, которые остаются со всеми женщинами, за исключением Благословенной Девы и Марии Алфеевой, которые следует за Иисусом, и присоединяются к группе апостолов.

На третьей дороге, пересекающей главную улицу в Вифлееме они встречают Искариота, Симона, Петра и Иакова, которые подходят к ним, жестикулируя и крича.

«Какой ужас, Учитель! И какая боль! » - восклицает глубоко расстроенный Петр.

«Сына оторвали от матери, чтобы убить его, и она защищала его, как гиена.

Но она женщина против вооруженных людей», - добавляет Симон Зилот.

«Многие части ее тела уже кровоточат», - говорит Искариот.

«Они выломали ей дверь, потому что она забаррикадировала ее», - заключает Иаков Зеведеев.

«Я иду к ней».

«О! Да! Только Ты можешь утешить ее».

Они поворачивают направо, потом налево, направляясь к центру города. Теперь уже видна возбужденная шумящая толпа у дома Авеля. Слышен душераздирающий, нечеловеческий, дикий и в то же время жалобный крик женщины.

Иисус ускоряет свой шаг и достигает очень маленькой площади, скорее не площади, а расширения кривой улицы, где шум достигает максимума. Женщина продолжает бороться за своего сына со стражниками, держась одной рукой, подобной железному когтю, за остатки выбитой двери, а другой за пояс своего сына. Она яростно кусает всех, кто пытается ослабить ее хватку, несмотря на множество наносимых ей ударов и на то, что ее жестоко тянут за волосы, чтобы не дать ей кусаться. Когда она не кусается, то кричит: «Оставьте его! Убийцы! Он невиновен! В ту ночь, когда Иоиль был убит, он был в постели рядом со мной! Убийцы! Клеветники! Грязные лжесвидетели, клятвопреступники! »

А молодой человек, которого вооруженные люди держат за плечи и тащат за руки, оборачивается и в ужасе кричит: « Мама, мама! Почему я должен умереть, если я ни в чем не виноват? »

Это красивый высокий стройный молодой человек с темными мягкими глазами и темными волнистыми волосами. Сквозь его разорванные одежды видно молодое гибкое тело подростка.

Иисус, несокрушимый как скала, с помощью сопровождающих пробивает Себе путь сквозь толпу и прибывает на место вместе со Своей сострадающей юноше и его матери группой как раз в тот момент, когда измученную женщину отрывают от двери и тащат по каменистой дороге, как мешок, привязанный к телу ее сына. Но ей удалось продержаться всего на протяжении нескольких метров. Еще более жестокий рывок отрывает мать от пояса молодого человека, и она падает ничком на землю, разбив о каменистую дорогу свое лицо, которое обильно кровоточит. Но она встает на колени, протянув руки, а ее сын, которого быстро, насколько это позволяет толпа, уводят, высвобождает левую руку и махая ею над головами толпы кричит ей: «Мама! Прощай! Помни, хоть ты, что я невиновен! »

Женщина смотрит на него широко раскрытыми глазами, затем теряет сознание и падает на землю.

6. Иисус встает перед группой стражников. «Остановитесь на мгновение. Я вам приказываю! » Выражение Его лица не допускает возражений.

«Кто Ты такой? » - агрессивно спрашивает один из членов конвоя. «Мы Тебя не знаем. Отойди в сторону и дай нам пройти, чтобы он мог быть убит до наступления ночи».

«Я Раввин. Величайший. Во имя Яхве остановитесь, или Он поразит вас молнией». При этом Он кажется поражающим молнией. «Кто свидетели против этого человека? »

«Я, он и он», - отвечает тот же человек, который говорил прежде.

«Твое свидетельство недействительно потому, что оно ложно».

«Как Ты можешь так говорить? Мы готовы поклясться в этом».

«Ваша клятва – это грех».

«Мы грешники? Мы? »

«Да вы. Потому что твоей кормилицей является твоя похоть, твоей – твоя ненависть, а твоей – твое жадное стремление к богатству, потому что вы убийцы и к тому же лжесвидетели и клятвопреступники. Вы предали себя мерзости. Вы способны на любое грязное дело».

«Следи за тем, что говоришь! Я Асер... »

«А Я есмь Иисус».

«Ты не житель этого города, Ты не священник и не судья. Ты ничто. Ты иностранец.

«Да, Я иностранец, потому что земля – не Мое Царство. Но Я судья и священник. Не только этой малой части Израиля, но и всего Израиля и всего мира».

«Пойдем, пойдем! Мы имеем дело с сумасшедшим человеком», - говорит другой свидетель и энергично толкает Иисуса, чтобы Он отошел в сторону.

«Ни шагу дальше», - гремит Иисус, чей величественный Лик подчиняет и парализует, так же как Он может даровать жизнь и радость, если пожелает. «Ни шагу дальше. Вы не верите тому, что Я говорю? Хорошо, смотрите же. Здесь нет святой земли из Храма или святой воды из него, нет также слов написанных чернилами, чтобы сделать воду горькой, чтобы вынести решение о ревности и измене[1]. Но здесь Я. И Я вынесу решение». Голос Иисуса настолько пронизывающий, что звучит подобно трубе.

Люди столпились вокруг, стараясь увидеть. Только Благословенная Дева и Мария Алфеева остались помогать потерявшей сознание матери.

«Вот Мое решение. Дайте мне щепотку пыли с дороги и каплю воды из кувшина. И пока Мне это принесут, вы, обвинители, и ты, обвиняемый, отвечайте Мне. Ты невиновен, сын? Отвечай искренне Мне, Тому, Кто является вашим Спасителем».

«Я невиновен, Господи».

«Асер, можешь ли ты поклясться в том, что ты не говорил ничего, кроме правды? »

«Я клянусь в этом. У меня нет причин лгать. Клянусь алтарем. Пусть огонь сойдет с неба и сожжет меня, если я говорил неправду».

«Иаков, можешь ли ты поклясться, что искренен в своем обвинении, и что у тебя нет тайных мотивов, побуждающих тебя лгать? »

«Я клянусь Иеговой. Только любовь к моему убитому другу, побуждает меня говорить. У меня нет личной неприязни к нему».

«А ты, слуга, можешь ли ты поклясться, что ты сказал правду? »

«Я поклянусь в этом тысячу раз, если нужно! Мой хозяин, бедный мой хозяин! » - и он покрывает голову своей мантией.

«Хорошо. Здесь вода и здесь пыль. И вот слово. “Святой Отец и Всевышний Бог, вынеси суждение об истине через Меня, так чтобы жизнь и честь могли быть предоставлены невинному человеку и убитой горем матери, и соответствующее наказание виновным. Но ради милосердия, которое Я вкушаю перед Твоими Очами, пусть оно не будет ни огнем, ни смертью, но долгим искуплением для совершивших грехневинному человеку и убитой горем материилами, чтобы сделать воду горькой, которая выносит решен”. »

Он говорит эти слова, протягивая Свою руку над кувшином, как священники делают это у алтаря, во время мессы на проскомидии. Затем Он опускает свою правую руку в кувшин и своей мокрой рукой кропит четверых подсудных мужчин и дает каждому выпить каплю воды: сначала молодому парню, а затем остальным. Затем Он складывает руки на груди и смотрит на них.

Смотрит и толпа, но через несколько мгновений они вскрикнули и упали ничком, лицом к земле. Затем четверо мужчин, выстроившихся в ряд, смотрят друг на друга и кричат свою очередь: молодой человек от изумления, остальные от ужаса, потому что они видят свои лица, покрытые внезапной проказой, тогда как молодой человек невосприимчив к ней.

Слуга бросается к ногам Иисуса, Который отходит в сторону, как и все остальные, в том числе солдаты, и, взяв юного Авеля за руку, отводит в сторону и его, чтобы он не осквернился около трех прокаженных. А слуга кричит: «Нет! Нет! Прости меня! Я прокаженный! Они заплатили мне, чтобы я задержал моего хозяина до вечера, чтобы они могли убить его на пустынной дороге. С этой целью они сказали мне, чтобы я расковал мула хозяина. Они сказали мне, как мне лгать и говорить, что я пошел вперед. Но я вместе с ними убивал его. И я скажу вам также, почему они это сделали. Потому что Иоиль узнал, что Иаков влюблен в его молодую жену и потому что Асер желал мать этого молодого человека, а она отказала ему. Поэтому они заключили соглашение, чтобы избавиться одновременно от Иоиля и Авеля, а затем приятно проводить время с женщинами. Я рассказал Тебе все. Очисти меня от моей проказы! Авель, ты хороший, молись за меня! »

«Авель, пойдем к твоей матери, чтобы когда к ней возвратится сознание она увидела твое лицо и, таким образом, возвратилась к жизни от радости. А вы... Я должен был бы сказать вам: “пусть будет вам сделано то, что сделали вы”. И это было бы человеческой справедливостью. Но Я вверил вас сверхъестественному искуплению. Проказа, которую вы ненавидите, освобождает вас от ареста и казни, как вы того заслуживаете. Люди Вифлеема, шагните в сторону, расступитесь, как расступаются воды моря, и пусть эти люди идут к месту их длительного лишения свободы. Страшного лишения свободы! Более страшного, чем внезапная смерть. Божественное сострадание предоставило им возможность загладить свою вину, если они того пожелают. Идите! »

Толпа жмется к стенам домов, оставив свободной середину дороги, и трое мужчин, покрытых проказой, как если бы они болели ею в течение многих лет, идут на гору, следуя друг за другом. В молчании опускаются сумерки, когда все птицы и звери затихают, слышны только стоны прокаженных.

«Осветите улицу огнями и очистите ее большим количеством воды. А вы, солдаты, пойдите и сообщите, что справедливость восторжествовала в соответствии с совершеннейшим Моисеевым Законодательством». И Иисус уже собирался пойти туда, где Его Мать и Мария Клеопова все еще помогают женщине, которая медленно приходит в себя, а ее сын ласкает и целует ее холодные руки.

7. Но люди Вифлеема с уважением, граничащим почти с ужасом, просят Его: «Говори с нами, Господи. Ты действительно всесилен. Ты, конечно, тот Самый, о котором упоминал тот человек, который пришел сюда объявив, что пришел Мессия. »

« Я буду говорить с вами сегодня вечером, у пастушьей кошары. Сейчас Я иду утешить мать Абеля».

И Он идет к женщине, которая сидит на коленях у Марии Алфеевой и приходит в чувство. Она смотрит на любящее лицо нашей Госпожи, Которая улыбается ей, но не полностью сознает свое положение, пока ее глаза не останавливаются на темноволосой голове ее сына, склонившегося над ее дрожащими руками, и она спрашивает: «Я тоже умерла? Это Лимб? »

«Нет, женщина. Это Земля. Это твой сын, спасенный от смерти. А это Иисус, Мой Сын, Спаситель».

Первая реакция женщины – обыкновенная, человеческая. Она собирает все свои силы и наклоняется вперед, чтобы взять склоненную голову сына в свои руки, она видит, что он цел и невредим, неистово целует его, плачет, смеется, повторяя все

возможные уменьшительные имена, чтобы выразить свою радость.

« Да, мама, да. А теперь посмотри, не на меня, на Него, на Того, Кто спас меня.

Благослови Господа». Женщина, еще слишком слаба, чтобы встать или встать на колени. Она протягивает свои дрожащие кровоточащие руки, берет руку Иисуса и целует ее, смачивая ее слезами. Иисус кладет Свою левую руку на ее голову и говорит ей: « Будь счастлива. Пребывай в мире. И будь всегда хорошей. И ты тоже, Авель».

«Нет, мой Господь. Жизни моего сына и моя принадлежат Тебе, потому что Ты спас их. Позволь ему ходить с Твоими учениками, так как он желает этого с тех пор, когда они побывали здесь. Я предлагаю его Тебе с большой радостью, и прошу Тебя, позволить мне следовать за ним, служа ему и слугам Божьим».

«А как насчет вашего дома? »

«О! Господи! Может ли воскресшая из смерти иметь те же чувства, которые имела до своей смерти? Мирта восстала из мертвых и вернулась из ада благодаря Тебе. В этом городе я могу зайти так далеко, что возненавижу своих мучителей и мучителей моего ребенка. А Ты проповедуешь любовь. Я знаю. Поэтому позволь бедной Мирте любить только Того, Кто является Единственным заслуживающим любви, и пусть она полюбит Его миссию и Его слуг. Только сейчас я пока еще истощена и не смогла бы последовать за Тобой. Но позволь мне, мой Господь, сделать это, как только я смогу. Я буду следовать за Тобой и буду с моим Авелем... »

«Ты будешь следовать за твоим сыном и за Мной. Будьте счастливы и пребывайте сейчас в мире. В Моем мире. До свидания». И пока женщина идет в свой дом, поддерживаемая своим сыном и другими добрыми людьми, Иисус покидает город вместе с пастухами, апостолами, Своей Матерью и Марией Алфеевой, и направляется к кошаре, расположенной в конце дороги, в поле.

8. ... Костер освещает собрание. Множество людей сидят полукругом ожидая, когда придет Иисус и начнет им проповедовать. А пока они говорят о событиях дня. Авель находится среди ожидающих, многие из них поздравляют его, уверяя, что все поверили в его невиновность.

Молодому человеку ничего не остается как отвечать: «но вы же уже готовились убить меня! Даже ты, встретивший меня на пороге моего дома, как раз в то время, когда был убит Иоиль». И добавляет: «но я прощаю тебя во имя Иисуса».

Иисус сейчас выходит из кошары и идет к ним: высокий, одетый в белое, в окружении апостолов, в сопровождении пастухов и женщин.

«Мир всем вам.

Если Мой приход сюда послужит установлению Царства Божия среди вас, то да будет благословен Господь. Если Мой приход сюда послужил тому, что невинность воссияла, то да будет благословен Господь. Если Я пришел вовремя, чтобы предотвратить преступление, и если это даст возможность трем виновным искупить себя, то да будет благословен Господь. Из всех многочисленных вещей, о которых побуждает нас размышлять этот день, и о которых мы будем размышлять пока опускается ночь и обволакивает своей тьмой радость двух сердец и раскаяние трех других, – скрывая своей темнотой, как под целомудренным покровом, радостные слезы первых двух сердец и горькие слезы трех других, которые, однако, видит Бог, – есть нечто, что указывает на то, что нет ничего бесполезного в том, что Бог даровал в качестве Своего Закона.

9. Закон, данный Богом, формально строго соблюдается в Израиле. Но на самом

деле это не так. Закон анализируется, рассекается на части, превращается в беспорядочное крошево до такой степени, что гибнет в муках от этих мелочных софизмов, в которых утрачивается его суть. Вот что происходит. Но как в мумифицированном теле нет ни жизни, ни дыхания, ни кровообращения, хотя внешне оно подобно крепко спящему неподвижному телу, так и закон не имеет в себе ни жизни, ни дыхания, ни крови в слишком многих сердцах. Можно сидеть на мумии, как на табуретке. Можно раскладывать вещи по мумии, такие как одежда, даже отбросы, если кому-то хочется, и мумия не будет протестовать, потому что в ней нет жизни. Подобным же образом слишком многие люди устроили себе сиденье из Закона, сделали его местом, где лежат их вещи или сливаются их отбросы, будучи уверенными, что он не восстанет в их совести, которая мертва. Я мог бы сравнить большую часть Израиля с окаменелыми лесами, которые можно видеть разбросанными по долине Нила и по египетской пустыне. Они были лесами, лесами живых деревьев, питающихся соками, шелестящими в лучах солнца, с красивыми листьями, цветами и фруктами. Они превращали место, в котором они росли, в маленький земной рай, дорогой для людей и животных, забывавших в нем о бесплодной сухости пустыни, о палящей жажде, которую вызывают у людей пески, проникая им в горло своей пылающей жаром пылью. Они забывали о безжалостном солнце, за короткое время обызвествляющем трупы, лишая их плоти и превращая ее в пыль, оставляя голые скелеты, растянувшиеся на песке, такими чистыми, что они выглядят так, как если бы были старательно отполированны рабочими. Они забывали все в зеленой шуршащей тени, богатой водой и фруктами, которые освежали и утешали их и давали им энергию для новых путешествий. Затем, по неизвестной причине, подобно проклятым вещам, эти леса увяли, подобно деревьям, которые после своей смерти все еще служат человеку для разжигания огня или разведения костров для освещения ночью, для защиты от диких животных, или паломникам, находящимся вдалеке от своего дома, чтобы разогнать ночную сырость. Но эти леса не служат дровами. Они стали подобны камню. Кремнезем из почвы, кажется, взобрался от корней к стволу, ветвям и листьям колдовскою силой. Затем ветер отломил тонкие ветки, которые стали подобны алебастру, одновременно твердому и хрупкому. Но более толстые ветви все еще там, на мощных стволах, вводя в заблуждение усталые караваны. На самом деле в ослепительном отражении солнца или в спектральном лунном свете, караваны видят тени прямых стволов выделяющихся на платообразной поверхности или на дне долин, которые орошаются лишь во время плодородных наводнений, и спешат в сторону призрачных лесов, так как они озабочены тем, чтобы найти укрытие, питание, воду и свежие фрукты, и тем, что их усталые глаза ослеплены солнцем, сияющим над серым песком. Это воистину призраки! Призрачные подобия живых тел. Реальное присутствие мертвых вещей.

Я видел их. Хотя Я тогда только вышел из младенческого возраста, Я запомнил их как одно из печальнейших явлений, существующих на Земле. Вот какими они представлялись Мне, пока Я касался, воспринимал и взвешивал это в высшей степени печальное явление на Земле, потому что это были всецело мертвые вещи. Нематериальные вещи, то есть мертвые добродетели и мертвые души. Первые мертвы в душах, вторые мертвы, потому что они убили себя сами.

В Израиле есть Закон. Но он здесь подобен лесу окаменевших деревьев в пустыне, которые стали кремнеземом, смертью, обманом. Это вещи, предназначенные к износу без какой-либо пользы. Нет, они вредны, потому что вызывают миражи, завлекающие людей, отвлекая их от истинных оазисов, и, следовательно, становятся причиной их смерти от жажды. Они являются смертью сами и влекут к смерти других людей, как мы читаем об этом в некоторых баснях языческих мифов.

Сегодня вы имели пример того, чем становится Закон, когда он сводится к камню в душе, которая, к тому же, сама окаменела. Он является всеми видами грехов и причиной несчастья. Пусть это послужит вам примером, чтобы вы научились тому, как жить и как позволить Закону жить в вас в его целостности, которую Я озарил светом милосердия. Сейчас глухая полночь. Звезды смотрят вниз на нас и Бог также смотрит на нас. Смотрите на звездное небо и возносите свои души к Богу. И делайте это не критикуя несчастных людей, которые уже наказаны Богом, и без какой-либо гордости от того, что свободны от подобных грехов. Обещайте Богу и самим себе, что вы не впадете в сухость проклятых деревьев в египетских пустынях и долинах.

Да пребудет с вами мир».

Он благословляет их, а затем уходит за ограждение большой кошары, окруженной деревенскими навесами, под которыми пастухи разложили охапки сена для отдыха слуг Господа.

[1] О деталях этого древнего еврейского обряда смотри книгу Чисел 5. 11-31