Яблони на Луне. Глава Одиннадцатая

Яблони на Луне

Глава Одиннадцатая

О, кому же посетую на любовь я,

На разлуку с возлюбленными и печали,

И на пламя внутри меня? – Но все это

Я не выдам, боюсь доносчиков злобных.

Зубочистке подобна я ныне стала

От разлуки и пламени и рыданий.

Где любимый, чтоб глазом он мог увидеть,

Что лишенным ума теперь я подобна?

Заточили они меня не по праву

В таком месте, что милому не добраться.

Прошу солнцу я тысячу пожеланий

Передать, как взойдет оно или сядет,

Дорогому, что лик луны затмевает

Красотою, а тонкостью – ветку ивы.

Если роза напомнит мне его щеки,

- Нет, - скажу я, - коль не моя, не похожа.

Тысяча и одна ночь. Ночь триста семьдесят пятая.

Я благоговейно поднял листок. Слегка шероховатая поверхность с приятным узнаванием легла в ладонь. Я взвесил ее на руке, погладил.

- Живая, - я передал ее Эрику, тот – Тане.

- Читай, что там, - сказал Эрик.

«Не дайте ничему остудить ваше стремление к звездам», - голосом Тани послание звучало хорошо. Корабли приносили все новых добровольцев, люди проводили здесь годы жизни, строили, проектировали, налаживали. Они надеялись преодолеть черноту и одиночество космоса хотя бы с помощью этой чудовищной антенны. Эти давно мертвые люди ходили по коридорам, спали, разговаривали, смеялись, ругались, и надо всеми ними висела грандиозность и важность проекта – инструмент, способный найти разум на других планетах. Наверняка они понимали, что при их жизни никакого контакта не произойдет, что даже антенну не достроят. Но они верили, все это не зря. А однажды все закончилось: умирает их собственная планета и их навыки требуются в другом месте. Сколько горечи, сколько разочарования они испытали в тот момент! Как ненавидели они всех причастных к парниковому эффекту! Несколько людей в порыве нечеловеческой жадности принимали решение за решением, производили еще и еще, выплевывая тонну за тонной токсичных газов. И эти люди обесценили усилия строителей антенны, хотя давным-давно умерли! Космос продолжал оставаться безмолвным и враждебным. Ученые и изобретатели, сильные и умные (вряд ли других допускали к полетам в космос), видели, как человечество делает много шагов назад только ради выживания. Закрывались и заканчивались исследования, сворачивались работы. Последними отсюда уходила бригада консервации здания. Первые уходили с досадой или в отчаянии, дело всей жизни превращалось в лунную пыль. Но уходившим последними светила надежда: когда-нибудь люди продолжат их дело. А может быть, просто используют здания и антенну иначе. И один из них красивыми печатными буквами написал на аккуратно сложенном листе бумаги это послание.

- Ватая, ты что, плачешь? – спросила Таня.

- Однажды мы достигнем звезд, - ответил я. Кажется, слезы уже привычные спутники моей жизни.

Первым делом я разыскал туалет. «Ни при каких обстоятельствах ты не должен показывать неудобство и страдания тела. Эти желания не должны быть сильнее твоей воли человека», - много раз слышал я от бабушки. Я впервые ступал по полированным серым плитам, но быстро сообразил, куда мне надо. Здесь, в этом старинном лунном здании, отходы жизнедеятельности человека вакуумным способом сжимались и складировались. В куполах содержимое холодных выгребных ям со временем перерабатывалось теплицами. Придется или приспособиться, или перестроить всю систему.

Пока я разбирался с туалетом, Таня и Эрик обследовали здание. Стены из толстого бетона, везде – прямые углы, от которых мы уже отвыкли, много ламп дневного света и редкие окна. В здании больше одного этажа, в дальнем от шлюза конце этого длинного прямоугольника поблескивали перила лестницы. По очень широкому коридору наверняка может пройти не только человек, но и транспорт.

- Склады, - подытожил Эрик после беглого осмотра. – Ни кухни, ни спален.

Устройство второго и третьего этажей оказалось идентично первому. К радости Тани, мы обнаружили и склад с едой. Упакованная гораздо тщательнее, чем мы привыкли, она наверняка оставалась пригодной к употреблению, хотя, очевидно, ее срок годности давно вышел.

- Здесь другой воздух! – сказала Таня, и я наконец понял, что меня так беспокоило все это время.

В жилых подземных модулях и надземных куполах Луны воздух регенерируется в теплицах, иногда при необходимости подкачивается привезенный с Земли. При его производстве брали обычный уличный воздух, никто его не очищал и не прогонял сквозь фильтры. Сами того не замечая, мы плавали в бульоне из разнообразных запахов. Но здесь воздух был специально доставленным, выверенным до сотых долей процента, обеспыленным, обеззараженным, но абсолютно неживым. К тому же здесь нечему было создавать влажность, и он был сухим и оттого неприятным.

- Надо растений, что ли, посадить, - предложил я привычное решение.

- Но сначала надо понять, как работает вентиляция.

- Нет, сначала надо поесть! – безапелляционно заявила Таня.

- Тебе бы только поесть, - вздохнули мы с Эриком одновременно, и он улыбнулся мне понимающей улыбкой.

- Вот видишь, - сказал он, - я ж говорю, ей бы только поесть.

Здание расконсервировалось очень медленно. Между каждыми соседними помещениями существовали такие же шлюзы, как и на входе: пока открыта одна круглая дверь, другая ни за что не откроется. В нишах переходных шлюзов обязательно находилась панель управления следующим помещением. Расконсервация начиналась только тогда, когда в шлюз входил человек. Следующим за входным складом нас ждал маленькие полукруглый бункер, состоящий сплошь из переходных дверей в другие помещения. Он открылся очень быстро, буквально за несколько минут. Непривычно низкая и маленькая бетонная сплошная полусфера едва трех метров в высоту вызвала у меня приступ клаустрофобии, Эрику она тоже не понравилась. Ватая заверил нас, что здесь рециркуляция идет точно так же, как и в других помещениях, и указал на небольшие отверстия в двадцати сантиметрах от пола, забранные решетками.

- Сразу видно, что делали земляне, - сказал Эрик, - даже на Луне крыс боялись.

- Это не от крыс, - вставил Ватая, - это для безопасности. Если что-то случится, то человек не попадет в отверстие. Еще это против крупного мусора. Тяга довольно сильная, может засосать куртку, например. А это плохо.

- Я себя в сказке чувствую, - сказала я, - пойдешь направо…

- А что это? – спросил Ватая.

- Потом расскажем, - ответил Эрик. - Смотрите, здесь пять дверей. На той, откуда мы вышли надпись: «Луноходы. Склад 1». Еще есть проходы под цифрами 1, 2, 3, 4. Если мы разделимся, то быстрее расконсервируем все здание и поймем, где нам ночевать.

- Согласен, - сказал Ватая,

- Согласна, - поддержала я.

- Мне лично нравится цифра 1, самая левая дверь, - сказал Эрик.

- Выбираю номер два, - сказал Ватая.

- А мне четыре нравится! – сказала я, потому что мне хотелось пойти направо.

- Таня, может ты все-таки выберешь дверь номер три? – Ватая почему-то был обеспокоен.

- А вдруг то, что нам нужно, наоборот, там? Быстрее поймем геометрию здания.

-Может, все-таки номер три? – настаивал Ватая.

- Нет, хочу номер четыре!

- Ну, как хочешь, - надел самурайское лицо Ватая.

- Ватая, ты же обещал все рассказывать.

- Если расскажу, будет плохо.

- Расскажи, как будто не про дверь номер четыре, а про что-то другое.

- А если я вам расскажу про японский язык?

- Расскажи нам что-нибудь про японский язык.

- В японском языке слово «четыре» звучит как «shi». И «смерть» звучит так же, хотя иероглиф другой. Поэтому не надо ходить туда.

- А на русском языке «щи» - это разновидность супа из кислой капусты, - настояла на своем я. - Какая разница, что думали японцы, сейчас мы все луняне.

Эрик закатил глаза.

- Снова еда, Таня! Ты видишь, что творится? – обратился он к Ватае. – Это просто невозможно.

Все еще покачивая головой, Эрик нажал на кнопку двери с цифрой один. Я шагнула к крайней правой двери номер четыре. Ватая не мигая смотрел, как я открываю свой шлюз.

Я очень волновалась и хотела поскорее увидеть, что же за путь мне достался. Согласно сказочной мифологии, направо пойдешь – коня потеряешь. Или налево? Как бы то ни было, я дождалась оранжевого огонька на переходном шлюзе. Помещение за ним или пустое, или очень маленькое, я ждала всего пятнадцать минут. Я шагнула за порог в облаке пара и испугалась. Меня ждало пустое пространство. Квадратное здание пока еще неизвестной этажности от одной стены до другой было совершенно свободным. На ум пришел спортивный зал в школе, только темный и заброшенный. Разве кто-то замечает привычные вещи? Например, что большая площадь обязательно сопровождается большой высотой купола? А это помещение как раз напомнило, что когда-то спортивные залы, концертные площадки, кафе и кинотеатры были именно такими – длинными и с низким потолком. Мой нервный смешок отразился от стен, и я вздрогнула. Как давно я в последний раз слышала эхо? Теперь есть где петь песни! Непривычная геометрия давила, перспектива искажалась, хотелось заполнить залу хотя бы собственным движением. Посреди длинной стороны прямоугольного помещения расположилось единственное окно. Квадратная прорезь в очень толстых стенах, наверняка закрытая не одним слоем стекла высокого давления, открыла панораму на кратер и сектор антенны. Я медленно шагала, внимательно изучая поверхность под ногами. Ни намека на оборудование, ни царапин на сером бетонном полу. Я крадучись поднялась на второй этаж, даже пригнулась, прежде чем выйти на площадку. Боялась зря: то же самое, пустое невысокое помещение с одним квадратным окном. Я осторожно переступила с железной лестницы на цементный пол второго этажа, постояла немного, дошла до окна. Никаких чудес там не обнаружилось, все так же блестит антенна в свете низкого солнца. Третий и четвертый этажи я даже изучать не стала – просто дошла до верха лестницы, заглядывая на новые уровни. Пусто. Разочарованная и напряженная от новизны и непривычности обстановки, я пошла к дальней стене, к следующему шлюзу. Мне хотелось оставить это неприветливое здание позади. Когда шлюз пикнул и огонек сменился на оранжевый ровно через пятнадцать минут, я заподозрила неладное. И точно, следующее здание, близнец первого, было так же пусто. Пробежавшись по лестнице и заглядывая на каждый новый этаж, я видела все ту же картину – низкое четырехугольное помещение с одним окном. Дальше эта ветка кончалась, больше шлюзов я не заметила. Я разочарованно побрела к круглому помещению с пятью дверьми. Хоть оно мне и не нравится, но с остальными я встречусь только там.

Не знаю, как Таня и Ватая, а я как по своему дому шел, эти переходы и изгибы сразу стали родными. Президент российского сектора назначила нас с Таней обоих руководить школой, но я-то понимал, кто будет на самом деле управлять. Таня с большим удовольствием научит холодной сварке, но организационная сторона дела всегда на мне. Расписание занятий, решения о сменах и уровне ответственности, мелкие споры и конфликты теперь моя жизнь. Еще заполнены холодом космоса помещения, а я уже прикидываю, куда что поставить. Ватая наверняка тоже здесь останется, но кто знает его загадочную душу? Может, захочет варить купола по всей Луне. Дрожь пробирала от зрелища поверхности, полностью покрытой куполами, как глаз гигантской стрекозы. Я видел, как наши ученики работают и отвоевывают у неприветливого спутника километр за километром.

За первой дверью меня ждал склад – близнец только что пройденного. В подтверждение первого впечатления на стене у входа было написано «Склад 2». Желание осмотреть каждый сантиметр, определить назначение каждой вещи боролось во мне с желанием узнать, что же дальше. Каждый испытывает волнение, распаковывая подарок: что там лежит, завернутое в красивую бумагу? Нужное? Красивое? Крутое? Я открывал целый мир, снабженный едой, запчастями, системой вентиляции и электричеством. Желание нового победило, я пошел расконсервировать следующее помещение. Я полностью уверен, что справлюсь с любой задачей. Это мое здание. Каким бы сложным и упрямым оно ни было, я разберусь.

И я оказался совершенно не готов просидеть в шлюзе целый час. Этот час скрасил только разговор с друзьями. Ватая вошел в точно такой же шлюз одновременно со мной и точно так же надолго застрял. Сначала, правда, разговор чуть не стоил мне инфаркта. Под потолком цилиндрической комнаты между двумя круглыми дверями фыркнуло, и оттуда же донесся немного искаженный голос Тани.

- Алло, меня слышно кому-то, кроме призраков далеких цивилизаций, чтоб их звездолет об черную дыру треснулся?!

- Я слышу, - я не был уверен, что это не галлюцинации. В этом мире, спящем уже очень давно, не должно было быть звуков. И тем не менее я слышал Таню.

- Таня? Это ты? Откуда ты говоришь? – спросил я.

- Из динамика над твоей головой, балда. Тут связь внутренняя есть.

- И как ты ее наладила, русская? – меня била мелкая дрожь, от страха я храбрился и произносил привычные грубоватые шутки.

- А я что, пятая нога от козы или техник? В панели все есть. Даже инструкция имеется. На ру-у-у-сском, - растянула она последнее слово.

- На японском тоже есть, - спустя полминуты сказал оттуда же Ватаин голос и я расслабился. Даже не хотелось эту самую инструкцию искать, просто отойти от шока немного.

- Какие вы шустрые. Я еще даже не смотрел. Международная была команда. Веселая, должно быть. Они тоже умели считать до ста на пятнадцати языках. Вы меня слышите хорошо? Может быть надо что-то включить?

- Да, рычаг в панели слева от шлюза. Тогда мне не придется переключаться строго на прием.

- Вот так? – я щелкнул рычажком.

- Сойдет по сельской местности, - согласилась Таня, а Ватая неодобрительно цокнул. – Э, не цокай на меня! Никакую смерть я не встретила, но и щами тоже не пахнет. Что у вас?

- Про пятую ногу от козы мне, кажется, тоже надо рассказать.

- Расскажем, что ж не рассказать. Ребята, мне тут скучно. Можно я к кому-то из вас приду?

- Таня, я в своем переходном шлюзе уже минут двадцать, температура в помещении за ним растет очень медленно. Оно или очень большое, или со сложной конфигурацией. Что ты тут будешь делать?

- Ну, можем поговорить.

- А сейчас мы что делаем? Расскажи, что ты встретила за загадочной дверью с цифрой четыре.

- Два здания, оба четырехэтажные, и оба пустые. На каждом этаже одно окно выходит на кратер. Еще видно высоченные балки на краю, похоже, технические. Это они торчат над горизонтом. Во втором здании выхода больше никуда нет – тупик. Но свет работает, воздух обновляется. Вы, кстати, в курсе, что заряд аккумуляторов уже девяносто восемь процентов, а не сто?

- Меня тоже волнует. Раз там тебе нечего делать, может, в третью дверь сходишь, а? Найдешь нам основной источник питания. Надеюсь, это не ядерная энергия. С ней шутки плохи.

- Луноходы на ядерной энергии, - вклинился Ватая.

- Придется разбираться, что поделаешь. Таня, ты согласна?

- Ладно уж. Вы там, кажется, надолго застряли. Дойду до следующего шлюза – расскажете, что нашли вы.

За дверью номер три спряталась вся электронная система комплекса. По словам Тани, пространство вокруг узенького прохода плотно заставлено контроллерами, контроллерами контроллеров и обходными контурами на случай совсем уж непредвиденных ситуаций.

- Везде надписи: «Прочесть инструкцию до отключения».

- Инструкция есть? – спросил Ватая.

- Конечно, есть. На бумаге. Восемь томов. Половина восьмого тома – указатель. Разбираться с этим хозяйством будет точно нескучно. Все это весьма интригующе, но как же жилые модули? У вас что там?

- Ждем, - хором ответили мы с Ватаей.

- Вот вам точно достались жилые модули! А у меня есть еще один шлюз. Смотреть?

- Ну, посмотри, что уж там.

- А вдруг и я застряну?

-Тогда не смотри. Потом все вместе посмотрим.

- Есть хочется уже.

- У тебя в сумке ничего нет?

- Там много что есть.

- Я имею в виду еду. Вот ни за что не поверю, что у Тани в сумке нет никакой еды.

- Еда есть.

- Вот тогда открой свой портал в другое измерение, которое по недомыслию называется сумкой, возьми эту еду и поешь ее. И открой следующий шлюз уже.

Тане все-таки пришлось ждать нас с Ватаей. За ее следующим шлюзом оказался бетонный купол высотой в пять метров, вдоль стен расставлены давно устаревшие приборы и компьютеры. Посередине купола стоит легкая лестница, верх упирается в круглый прозрачный выступ на самой макушке. Таня ходила вокруг лестницы минут пять, прежде чем решилась подняться. Мы с Ватаей в один голос утверждали, что ничего страшного быть не должно и, если что, мы спасем. Наконец Таня поднялась по лестнице.

- Потрясающий вид на кратер, - раздался ее голос из динамиков под потолком. – О! Я вижу, куда ведет дверь номер четыре! Снаружи эти кубы почему-то коричневые. Ой, а вон там точно проложена дорога! Много-много следов от гусениц. А вы застряли, наверное, вон там, да? Скорее всего, Ватая застрял, мне переходы из первого выхода не видно. Там что-то большое у тебя, Ватая. От моего купола к антенне тянутся толстые металлические шнуры. Скорее всего они подключены к приборам здесь, внутри. Что это такое, интересно?

- Похоже на диагностическую лабораторию. Антенна такого диаметра строится долго, а ее кривизна должна быть идеальной. Вероятно, эти шнуры и приборы кривизну и какие-нибудь еще свойства антенны контролируют, - Ватая был прав.

- Но компьютеры ужасно старые! Я ничего в них не понимаю!

- С этим мы потом разберемся, - я говорил уверенно, как хозяин дома. – Там другие переходы есть?

- Нет, ничего нет. Дальше тупик.

- Везет тебе на тупики. Ты поела?

- Поела.

- Что ты поела?

- Не твоего ума дело, швед. Тебе не осталось точно.

- Тогда шагай сюда.

Я испытываю некоторую неловкость оттого, что командую. Неловкость и внутреннюю радость. Несмотря на мои опасения, Таня и Ватая не возражают. Радость сродни той, которую испытываешь если мама похвалит. Ты сделал все правильно, ты молодец, продолжай в том же духе. Поддержка друзей все больше убеждает: это мое место, оно предназначено именно для меня. На фоне чувства собственности растет беспокойство: почему расконсервация такая длительная? Как так вышло, что мы с Ватаей выбрали себе по одинаковому помещению? Не произошла ли ошибка? Управление древнее, мало ли что в электронных мозгах пошло не так! От паники ограждает только неуклонный, хоть и медленный рост показателей на шкалах управляющих панелей в переходных шлюзах. Мы с Ватаей обмениваемся цифрами. Удивительно, насколько синхронно повышается температура и процент кислорода.

Таня устроилась в одном из уже открытых шлюзов и стала по внутренней связи рассказывать Ватае сказку об Иване-Царевиче и Сером волке, которая начинается с «налево пойдешь – коня потеряешь».

- Так значит, направо пойдешь – жизнь потеряешь? А ты, Таня, как раз направо и пошла! И там цифра четыре! – приключения Ивана Царевича его, кажется, не взволновали.

- Но я же вернулась. Тебе еще про пятую ногу от козы надо рассказать.

- Раз делать нечего… - недовольно проговорил Ватая.

Пятая нога от козы оказалась сложнее серого волка.