Яблони на Луне. Глава Четырнадцатая

Яблони на Луне

Глава Четырнадцатая

Явилась она, как полный месяц в ночь радости,

И члены нежны ее, и строен и гибок стан,

Зрачками прелестными пленяет людей она,

И алость уст розовых напомнит о яхонте,

И темные волосы на бедра спускаются, -

Смотри, берегись же змей волос ее вьющихся!

Тысяча и одна ночь. Пятьсот десятая ночь.

Я не понимаю, как материал сам растет? Да пусть меня хоть динозавр сожрет, я хочу узнать!

Ватая пригласил в лабораторию как радушный хозяин. Он показал порошок, затравку, дал каждому по пластиковой коробочке без двух противоположных стенок, которую назвал «шаблоном», и мы вышли на Луну. Ватая приклеил ребро пластины прозрачного материала к нижней балке песочницы, приставил к противоположному ребру коробочку и насыпал в нее порошок. Порошок прилип к краю пластины, заполнив всю полость шаблона, площадь готового прозрачного покрытия увеличилась вдвое.

- Видите? Правда просто? – гордо произнес Ватая.

- Действительно, - согласился озадаченный Эрик, - можно попробовать?

- Конечно, - обрадовался Ватая, и мы разошлись вдоль диаметра песочницы, чтобы строить чудо-купол каждый со своей стороны.

Возникли трудности. Не очень-то просто покрыть полукруглую поверхность, имея прямоугольный шаблон. Через какое-то время расстояние между соседними рядами сужались, и в них уже не умещалась выданная Ватаей коробочка. Ватая негодовал, что не подумал об этом, но мы с Эриком быстро сообразили металлическое приспособление с одной скользящей стороной, чтобы сужать размер растущего кристалла, когда нужно. Поверхность купола покрылась выступающими ребрами: каждый следующий раз шаблон приставлялся к уже выращенной поверхности немного под другим углом. Под утро мы покрыли чудесным Ватаиным материалом весь купол, осталась только малюсенькая щель от основания купола до макушки. Мы так и не придумали, как ее закрыть.

- А давайте Таня пролезет снизу и подержит шаблон, а мы будем насыпать порошок сверху? – полный энтузиазма, предложил Эрик.

- А давайте Таня примет душ и хотя бы пару часов поспит, а? – сказала я.

Мы разошлись по комнатам, но вряд ли кто-то заснул. Я проворочалась до утра, потом бросила притворяться и стала собирать сумку. «Знаменитую Танину сумку», по словам Эрика. Ватая мягко, но решительно попросил меня показать содержимое. Я отказалась, Эрик встал на сторону Ватаи:

- Таня, лучше не провоцировать возможных конфликтов. Доверься Ватае, он желает вам обоим только хорошего. Ватая больше знает о месте, в которое вы отправляетесь.

Ватая вынул из сумки всю еду, все инструменты и часть одежды. Лоснящиеся бока вместительной доставшейся от мамы тканевой сумки беспомощно обвисли, с нее разом слетел сытый и утешающий вид. Я занервничала. Значительно полегчавшая сумка удручала, я никогда не путешествовала без полной уверенности, что в любом месте смогу что-то починить или поесть. Я как будто отправлялась в жерло вулкана голой и без защиты.

- Таня, все что угодно может казаться подозрительным людям оружием. А девушка вообще должна готовить, а не набор ключей с собой таскать, - объяснял Ватая.

- А вдруг я есть захочу? – отстаивала я сушеное мясо и свежую клубнику с нашего же огорода.

- Японцы едят только японское. И носят только японское. Лучше лишний раз не раздражать никого своей иностранностью. Если захочешь есть, в любой столовой сможешь попросить чего-нибудь. Ты же Таня. Ты с любым договоришься.

- С любым русским, шведом или испанцем. Но не с любым японцем, - упиралась я, грустно пытаясь запихнуть хотя бы банку консервированных ананасов. Эрик поймал движение, ловко подпрыгнул, мгновенно оказался рядом и выхватил из рук банку.

- Еще не поздно отказаться от твоего плана, - скептически произнес Ватая, глядя на наш с Эриком балет.

- Нет, я поеду с тобой, - я прекратила попытки пронести контрабанду.

Мое сердце обливается кровью, когда я смотрю на старую потасканную худую сумку. Если эта сумка мой дом, то он выглядит жалким и заброшенным. Мы сообщили на материк о желании пожениться, оттуда прислали инструкции.

- Процедура очень простая, приходите в ближайший купол с официальным терминалом, выбираете в списке задач «зарегистрировать брак», прикладываете пальцы, и все – вы женаты. Развод так же прост, но одна пара может пожениться и развестись не более чем дважды. Если у пары родится ребенок после второго развода, этот ребенок будет считаться рожденным вне брака. Вся остальная ответственность на вас.

Эрик проводил нас до материка. Он грустно и внимательно следил, чтобы мы следовали процедуре. Я разрывалась от желания взять его за руку, успокоить, обнять, но сдержалась. Ему и так сложно, мои утешения только усилят боль. Когда мы с Ватаей приложили пальцы в соответствующие окошки, Эрик закрыл глаза. Не так я представляла собственную свадьбу! Муж чернее тучи, женится на мне как на плаху идет. Возлюбленный отворачивается и молчит. Я, конечно, знала, что чепуха с прокатным белым платьем и шампанским не для меня, но ведь это не похороны! Хотя почему бы и нет? Мы можем больше никогда не увидеться. Нам с Ватаей пожениться – все равно что в гроб лечь.

Эрик страдал ровно одну секунду. Потом он превратился в директора школы, надел «официальное лицо», любезное, сосредоточенное и совершенно лишенное человеческого тепла. Через тот же официальный терминал он сообщил властям японского сектора, что преподаватель школы Ватая Оясэ женился на русской и теперь имеет еще больше прав на гражданство. Нежелательно разлучать семейную пару.

Мне хочется спрятаться. Превратиться в улитку, залезть под раковину и закупорить вход ногой. Я изо всех сил молюсь всем богам, какие только цепляются за разрозненные куски Земли. Пусть они уговорят неведомых японцев с той стороны Луны смириться с потерей Ватаи и отпустить нас! Мы зарыдаем от счастья и облегчения, вернемся обратно в ПВМ, выпьем от напряжения бутылку виски, устроим праздник высотой до небес, а назавтра продолжим привычные дела. Ватая засядет в теплице, я заложу новую песочницу, а Эрик присмотрит за нами всеми, плавной походкой обходя коридоры. Ответ должен прийти на коммуникатор Эрика, поэтому я не могу отойти от него далеко. Но на парней мне смотреть не хочется: оба почернели от напряжения. Я и хочу их поддержать, пошутить, вывести из ожидания, и не могу открыть рот. Неуместно это будет выглядеть. Неправильно.

Рядом с официальным терминалом расположился склад ткани. Вдоль всего переднего края протянулась лавочка. На ней-то мы и приткнулись. Ватая сидит настолько прямо, что в него будто палку воткнули. Эрик меряет шагами коридор вдоль всего здания. Через полдня я проголодалась и потащила парней в ближайшую столовую. Они шли за мной нехотя, задавая себе вопрос: зачем люди вообще едят? Я заказала уставшей девушке-повару еды на троих, но Ватая и Эрик едва притронулись к своим порциям. Повар неодобрительно качает головой, на Луне не принято выбрасывать еду. После чая, который они оба все-таки выпили под моим нажимом, мы растерянно вышли из столовой. Потоптались у входа, споткнулись о нескольких рабочих склада, направляющихся за едой, двинулись обратно к знакомой лавочке. На полпути пропищал коммуникатор Эрика. Он кинулся доставать его из кармана, из-за спешки запутался в краях ткани, коммуникатор выпал, от него отлетела батарея. Эрик чертыхнулся, Ватая кинулся поднимать батарею, они столкнулись головами, симметричными движениями потерли лбы, снова протянули руки к устройству, но столкнулись. Я решительно отодвинула обоих от коммуникатора, одним движением подняла батарею, вставила на место и включила коммуникатор Эрика. Короткое сообщение говорило:

«В японском секторе сведений об изменении семейного положения Оясэ Ватаи нет. Мы настаиваем на возвращении Оясе Ватаи на родину. В случае неподчинения российской стороны мы применим санкции».

- Конечно, откуда у вас сведения о свадьбе Ватаи Оясе, если вы к общей сети не подключены! – закричал Эрик.

Он сжал коммуникатор в руке, тот пискнул и окончательно сломался.

Как ни странно, на меня накатила волна облегчения. Теперь хотя бы ясно, что делать и куда идти. Ожидание выматывало душу. Но за облегчением накатила новая тревога, я до последнего надеялась, что все-таки смогу помочь Ватае остаться здесь. А теперь сама должна отправляться в путешествие.

- Таня, японцы не принимают нашу женитьбу. Ты все еще можешь остаться в школе, - предпринял последнюю попытку Ватая.

Надо ли говорить, что он не преуспел?

Эрик хотел и до стоянки электрокаров проводить. Я обняла его, посмотрела в грустные голубые глаза и сказала:

- Школа осталась без директора, восемь климатических зон экспериментальных теплиц штука капризная, а в наших комнатах еще постели не постираны. Мы же всего не успели. Надо обниматься и расставаться.

- Мы увидимся еще?

Внутри разрасталась пустота, будущее покрылось черной непрозрачной коркой, но я выдавила:

- Конечно, увидимся, я это чувствую.

Ватая улыбнулся Эрику и сказал:

- Я тоже чувствую встречу. Наверняка все не так плохо.

- Ладно. И правда, надо возвращаться. Ребята, будет возможность – пишите. Таня, будь умницей. Ватая, защищай ее.

Он обнял нас и ушел в сторону шлюза для выхода на Луну, а мы направились на стоянку электрокаров.

Мы ехали молча. Ватая изредка сменял меня в кресле водителя. Обе наши сумки уместились на одном заднем кресле.

- Могли бы взять и двухместный электрокар, - рассеянно произнесла я.

- Да, давай поменяем его на следующей же стоянке. Двухместный же быстрее едет?

- Нет, я передумала! Давай не будем менять машину, я уже привыкла к этой, - при мысли, что мы доедем еще быстрее, меня коробило. Я точно знала, однажды мы доедем и я начну новую жизнь, но пока, сейчас, этот кар – весь мой мир. Отголосок ПВМ, куполов, Земли.

Когда Ватая выкинул из сумки почти все, я представляла всякие неурядицы. На полпути сломался кар, у меня нет инструментов, нечем починить, пустынный коридор освещает только три лампочки строго над нами. Ватая уходит в темноту, чтобы позвать помощь, я слежу за полоской света, которая сопровождает его, потом она окончательно гаснет вдали, а Ватая так и не возвращается. Я представляла долгий путь без единой столовой, ноющий от голода желудок, и пустую сумку. Ничего не сломалось, а есть не хотелось совсем. Даже в столовых я заказывала меньше обычного. Мы прибыли за два дня.

Открытый переходный шлюз перегораживают плечи незнакомого мужчины внушительных для японца размеров. Насколько я помню, внутри целых три заслона, как для входящих, так и для выходящих людей. Шлюз всегда закрыт. Но мужчина стоит в открытой двери. Пустынный коридор наверняка редко посещали люди, я вспомнил незадачливого сонного англичанина, который чинил трубы, – первого не-японца, встреченного на Луне. Человеку явно было скучно, но бесстрастно взглянул на нас и отвернулся. Я остановился строго напротив него, ясно давая понять, что мне надо пройти внутрь. Великан сначала долго рассматривал меня, потом снизошел до вопроса:

- С какой целью вы хотите пересечь границу Японской империи?

Я представил себя и Таню, показал наши планшеты-паспорта, сказал, что правительство хочет нас видеть, и мужчина разрешил пройти. Не удивлюсь, если он несколько недель стоял тут ради одной только цели встретить нас. Там, далеко, где-то на расстоянии светового года отсюда Эрик пробовал отсрочить мое прибытие, мы с Таней шли жениться, а он так и стоял здесь один, изредка пропуская научные грузы. Его взгляду доставался только пустой металлический коридор, все так же равномерно освещенный все теми же лампами. Читать нельзя, говорить нельзя, петь несолидно. Я примерно представлял свое будущее, но я жалел этого человека. И даже понимал, если он меня ненавидит за бесконечные отсрочки. Таможенник был просто не нужен в закрытой Японии, но они ждали Ватаю Оясе и наконец дождались.

Когда я выходил наружу, в трех отсеках сидели чиновники и ставили электронные печати в мой планшет. Я удивлялся: электронные датчики легко заменяют людей, но здесь три чиновника целый день сидят в пустых комнатах. Время этих мужчин текло просто так. Но сейчас все стало еще непонятнее. В первой же комнате сразу за шлюзом стоят металлодетекторы, смотровые медицинские кресла, душевые лейки. Таня осталась в этой комнате, меня проводили в следующую, обставленную точно так же. Я уже переносил системы воды на ПВМ, поэтому представлял, сколько усилий потребовалось, чтобы провести сюда этот душ. Я знал, сколько стоят приборы, всеми своими кремниевыми, металлическими и стеклянными сенсорами направленные на меня. И удивлялся, зачем их надо дублировать. Все, что делали со мной, скорее всего, повторяли и с Таней. Сумку настойчиво взяли «на проверку» и унесли из кабинета. Меня раздели, одежду отобрали, тело осмотрели врачи. Я прошел сквозь три разных детектора, меня поставили под душ, предупредили, что вода может быть горячей, и включили воду. В нее явно добавили какие-то химикаты, она пахнет непривычно.

Я снова удивился: загрязненная неорганическими отходами вода никак не перерабатывается и сбрасывается в особую шахту на поверхности. Воды у нас много, но далеко не все океаны Земли. Мне дали неприятное на ощупь сколькое полотенце, которым надо было вытереться очень тщательно, включая гениталии, межягодичный промежуток и между пальцами на ногах, его упаковали в пластик и куда-то тоже унесли. На все это смотрел человек и подсказывал: «Ватая, вытрись вот здесь, и вот здесь, и еще каплю ты пропустил». Я кланялся и благодарил, что происходило с Таней, можно только догадываться.

Я так и стоял голый под выключенным душем несколько минут, пока в комнату не вошел человек с моей одеждой и не шепнул что-то на ухо главному по этому действу. Мне позволили одеться в свою одежду, но сумки так и не отдали. Через несколько минут вошла Таня, пунцовая от ярости и стыда, к такому обращению она не привыкла. Я грустно думал, что щепетильные японцы подсчитывают все ее пропущенные поклоны и положенные благодарности. Пока моя жена полна решимости выдержать все испытания стойко. Она не проронила ни слова, ни разу не воспротивилась действиям молчаливых и решительных японских женщин и делала все требуемое.

Потом мы оба оказались в третьем кабинете со столом и тремя стульями: с одной – один, а с другой – два. Мы с Таней уселись со своей стороны и ждали молча. Таня скрестила руки под грудью, сползла на стуле ближе к краю, сгорбилась и принялась стучать ногой по полу.

Пятнадцать минут спустя в комнату вошел Номада. Он держал подмышкой папку с бумагами, которые принялся сначала деловито раскладывать по пустой поверхности стола, а потом с интересом читать и сравнивать. Я уверен, что и эти пятнадцать минут он смотрел на часы и стоял за дверью, постепенно зверея от необходимости разыгрывать спектакль перед таким ничтожеством, как я, и в то же время всем сердцем желая унизить меня своим невниманием. Еще я заметил, что на это представление потратили драгоценную бумагу. Причем строго напоказ: сколько вкладок ни открывай на компьютере, оппонент не поймет твою занятость.

Пока Номада ковырялся в своих записях, Таня сначала выпрямилась на стуле, потом постепенно отклонилась и оперлась на спинку, скрестила ноги, побарабанила пальцами руки по столешнице стола. Она интуитивно поняла, что это игра, но все же ее терпение тоже кончалось – пальцы на столе сжались в кулак. Я предостерегающе посмотрел ей прямо в глаза и едва заметно покачал головой. Таня повела бровью и вздохнула, успокаиваясь. Так как Номада был старше, первым должен был заговорить он. Этот Танин выдох наконец привлек его внимание. Он поднял голову, оценивающе оглядел нас обоих, потом задержал взгляд на мне. Я поклонился и произнес.

- Номада-семпай.

- Номада-САН. Я теперь чиновник на официальной службе Японской империи. Да, мне поручено встретить тебя и решить, что теперь делать.

Я еще от охранника услышал «империя». Думал, может он оговорился или важности напустил. Номада подтвердил, теперь это не «японский сектор», а «Японская империя». Кучка людей, изо всех сил выживающая под поверхностью Луны за счет разработок тех, кого даже не эвакуировали на эту самую Луну. Мне удалось удержаться от смешка, и я от души обрадовался, что Таня знает так мало японских слов.

- Премного благодарен за уделенное нам время, Номада-сан, - снова поклонился я.

- Я смотрю, ты своих привычек не меняешь, Оясэ. Как был любителем грязи, так и остался. Даже вон русскую девку себе в постель затащил, - он кивнул в сторону Тани. – С другой стороны, какая нормальная японка с такой дворнягой, как ты, снюхается. Только иностранки и годятся для этого. А ты ничего так, красивую выбрал, - глаза Номады обшаривали Таню с хищным интересом. Его взгляд уперся в ее глаза, два синих осколка Антарктиды, излучающих извечный космический холод, и споткнулся об этот взгляд. Собственная реакция рассердила Номаду, и он с милейшей улыбочкой снова повернулся ко мне.

- Твоя шалава может за нашими детьми ухаживать: ей наверняка не впервой в говне возиться. А ты нам пока купола будешь строить. И мы еще посмотрим, разрешать вам нормальную свадебную церемонию или нет. А то я себе в гарем возьму.

Внутри меня поднимала волна паники. Я сам готов на что угодно, жить опять в теплице, работать по двадцать часов в сутки, но обиды, причиненной Тане, я не выдержу. Номада уже читал эту панику в моих глазах, на его лице расплывалась довольная улыбка, как на мое плечо легла Танина рука.

- Ватая, переведи.

- По-японски говори, тварь! – взревел Номада. Но вспышка ярости не произвела на нее впечатления.

- Извините, Номада-сан, я очень плохо говорю по-японски, мне нужна помощь моего мужа, - спокойно произнесла она по-японски, глядя ему прямо в глаза.

- Извините, Номада-сан, могу я перевести ваши слова своей жене?

- Она тебе не жена, и не смей ее так называть.

- А как?

- Хоть уличной девкой, но только не женой.

- А подругой?

- Как хочешь.

- Таня, Номада-сан говорит, что на территории японского сектора наш брак недействителен, тебя отправят ухаживать за малышами, а я буду строить купола.

Тут Таня сделала самую непредсказуемую вещь, которую только можно себе представить: она улыбнулась Номаде, ласково и снисходительно. Так улыбаются ребенку, который только что сказал, что Луна становится полной раз в сорок дней, он сам посчитал.

- Переведи, пожалуйста, Ватая.

- Хорошо.

- Только я тебя умоляю, дословно, - и я напрягся.

Тут Таня встала, нависла над столом, над Номадой, который и так совершенно потерялся, не зная, как реагировать на эти странные нелогичные поступки, а теперь совсем испугался. Она нагнулась в его сторону и указательным пальцем тыкала в стол при каждом пункте.

- Ты, Номада-сан, не угадал. Это я придумала, как варить купола, и я буду их тебе варить, если тебе так уж нужно. Ты дашь мне двести человек в обучение, материалы, технику, электричество, отведешь самый лучший номер в вашей подземной норе, не причинишь никого вреда ни мне, ни Ватае, и будешь разговаривать с нами в подобающем тоне. Ты будешь кормить нас лучшей едой, одевать в лучшую одежду и разрешишь нам ходить, где мы захотим и когда захотим. Ты понял, Номада-сан?

Теперь ее лицо находилось ровно напротив его лица, нависая над ним, как гроза над горой. Я едва поспевал за Таней, вопреки ее просьбе стараясь смягчать слова. Номада наконец взял себя в руки, стер с лица всякое выражение, сел на стуле прямо и сказал.

- Если твоя девка закончила, я хотел бы продолжить разговор. Она утверждает, что это она придумала современный способ вакуумной сварки. Насколько мне известно, их было двое. Я уверен, что парень просто трахал ее и, когда он придумал этот способ, дал ее имя своему методу. А теперь она, уже использованная, досталась тебе. Отброс – отбросу. Так зачем мне верить какой-то подстилке?

Я снова перевел, очень надеясь, что подбираю слова как можно мягче. Но все равно получилось достаточно оскорбительно.

- Отлично, - махнула рукой Таня и села на стул, - тогда я из этой комнаты не выйду. А купола вам пусть строит кто хочет. Правда, если меня или Ватаю здесь убьют, ни один человек не приедет в ваш занюханный японский сектор.

- Японскую империю, - с достоинством возразил Номада.

- Да хоть небесным дворцом обзови, все равно дыра, - снова скрестила руки под грудью Таня. Номада по тону ее речи понял, что она сказала, хотя я даже не решился перевести.

- Тогда я выведу тебя отсюда силой, девка, - Номада угрожающе вышел из-за стола и протянул к ней руки.

Таня только улыбнулась и уселась на стуле покрепче. Без утяжелителей мышцы людей атрофируются на Луне за две недели, кто не носит их и не занимается физическими упражнениями каждый день, перестает справляться с обязанностями. Номада, скорее всего, уделял мало времени обязательным нагрузкам. Таня же привыкла к тяжелому физическому труду и никогда не снимала свинцовых утяжелителей. Когда Номада попробовал схватить ее, она вывернулась и ногой отбросила его к дальней стене. Номада завопил что есть мочи и на подмогу ему в кабинет ворвались еще трое. К своему удивлению, они обнаружили, что мы с Таней мирно сидим на своих местах, а Номада корчится у входа. Те трое угрожающе надвинулись на нас, но мы даже не поменяли позы. Потом они очень тихо посовещались между собой, один ушел за дверь, а двое встали по обе стороны от выхода. Номада тихонько постанывал на полу.

Таня принялась рассматривать свои ногти, а я во все глаза смотрел на нее. Наверное, мне стоило испугаться, может быть, даже еще раньше, когда она встала. Но я просто не успел. Когда находишься рядом с такой женщиной, надо стараться хотя бы не отстать. Я не раз укорял Таню за несдержанность. Может быть, сейчас она навлекла беду, но дело было сделано и оставалось лишь ждать последствий. По крайней мере, нас если и убьют теперь, то быстро, без шума и унижений. Я начал было представлять, какой может быть казнь на Луне, как дверь отворилась. Вошел невысокий седой круглолицый человек, одетый в простое кимоно. Одним жестом он отпустил охрану, те поклонились и забрали согнувшегося в три погибели Номаду. И тут я внезапно понял, кто это. Я тут же вскочил и потянул за собой Таню. Она, видимо, поняла, его сан, почувствовала его власть. Я склонился в самом низком поклоне, на который был способен, Таня тоже.

- Да, Оясэ Ватая, ты прав, я император – единственный, который остался у японцев. И я должен кое-что у вас узнать и кое о чем попросить. Пожалуйста, давайте присядем.

Он непринужденно отодвинул стул и сел. Мы с Таней разогнулись и тоже сели. Я двигался как будто во сне, мне казалось, что наяву я никак не мог оказаться один на один с императором в тесной темной комнатушке на границе японского сектора.

- Ватая-кун, представь мне, пожалуйста, эту девушку.

Когда я это сделал, он удивленно спросил.

- Она действительно твоя жена?

- Да, ваше императорское величество.

- Она говорит по-японски?

- Почти нет.

- Тогда переводи. Татьяна Оясэ, это правда, что технология сварки куполов твоя собственная?

- Правда, - серьезно кивнула Таня.

- А как же еще одна фамилия?

- Это мой друг. Мы придумали ее вместе.

- Это он сейчас директор школы вакуумной сварки в русском секторе?

- Да, он.

- Он очень старался, чтобы Ватая не приезжал домой. Почему?

- Он думал, что…

Я перебил Таню. Если она скажет правду, император обидится. Как подданному Японии может быть плохо в японском секторе? И если это так, то почему император ничего не сделал, чтобы было иначе?

- Эрик-кун думал, я не справлюсь один. Несколько человек лучше организуют постройку купола, чем один. Директор очень хотел, чтобы еще несколько японцев приехали учиться в его школу.

- Хорошо, - кивнул тот и перевел разговор на другое. – А ты действительно заведовал теплицей в этой школе?

- Не более чем хобби, ваше императорское величество.

- Ты хорошо сказал. Теперь у тебя не будет времени на хобби. Ты должен как можно скорее построить купол на поверхности Луны для жизни людей. Госпожа Оясэ, ты что скажешь?

- Нужно гораздо больше людей, чем два.

- А сколько?

- Минимум двести. Примерно половина учеников не способна освоить технологию, так что учеников нужно четыреста. А лучше бы пятьсот. Потом, мне нужны металл, ниобат-танталовая керамика для покрытия купола, энергия и электроды. Еще требуется проверить грунт на прочность, получить желаемые размеры купола, произвести расчеты прочности конструкций.

- А вы это все не можете сделать?

- Нет. Я умею только сваривать готовый металл по рассчитанной схеме. Еще могу поправки на солнечный ветер сделать. Но его силу тоже лаборатория предоставляет.

- Это все?

- Хорошие легкие скафандры, все для техники безопасности: веревки, карабины, специальные кошки. Мы варим только купол, отделочная бригада работает после нас.

- Все это будет вам предоставлено. Однако, учитывая весьма юный возраст, я не могу поставить кого-то из вас начальником стройки. Не думайте, что я не впечатлен вашими достижениями, но у нас есть порядок. Я назначу одного очень уважаемого человека руководить всеми вашими действиями. А вы по мере сил помогайте ему и стремитесь выполнить задачу, которую я поставил. Народонаселение Японской империи растет, - в его устах слово «империя» не звучала смешно, - а места все столько же. Нам нужны эти купола. Я рассчитываю на вас.

Он встал, мы вскочили и синхронно поклонились. Наши с Таней поклоны оказались одинаково глубокими.

Как же я скучал. Боже, как я скучал по ним обоим! Мы с Таней провели вместе четыре года неразлучно, Ватая добавился недавно, органично вписался в нашу жизнь. Казалось, он и не уходил никуда с того лета в русском городе на Дальнем Востоке. Лето лежало за дальними горами три жизни назад. Я все время ловил себя на мысли: «Надо рассказать Тане» или «Ватая может не одобрить». Потом с грустью осознавал: никому я ничего не скажу, оба моих самых близких друга уехали, я не знаю, что с ними и где они. А между тем, свободных минут для грусти находилось не так уж и много. Во-первых, мне пришлось убеждать Дениса Грязнева приехать в школу и учить вакуумной сварке. Так иногда бывает, у человека что-то отлично получается, но ему это не нравится. Когда я ему звонил, он уже успешно работал инженером-геологом. Он долго упирался и поставил обязательное условие: как только подготовит достаточно компетентного учителя себе на смену, вернется к прежней деятельности. С тех пор каждый талантливый ученик находился под давлением Дениса, желавшего как можно скорее покинуть ПВМ. Старая песочница завершена, пришлось закладывать новую. Еще внимания требует тепличный проект Ватаи и его разработки, разбросанные по двум небиологическим лабораториям.

В общих больших комнатах жилых комплексов на смеси нескольких языков между собой общались ученые-материаловеды, биологи и ученики по сварке. Возникали недопонимания на культурной и расовой основе, разбивались и вновь создавались любовные и даже официальные пары, людям было холодно, жарко, воняла кухня, пищало оборудование, вибрировали стены от наружных работ и всячески мешало жить окружение. И со всем мне надо разобраться, всех утешить, помирить, создать рамки и ограничения, не нарушив при этом исследовательских программ и учебного расписания. Я все время занят.

Денис оторвал меня от позднего завтрака. Сначала я вообще не понял, о чем он меня спрашивает.

- Какой материал? – к губе прилипла особенно упрямая кукурузная крошка, и я ее слизнул, сосредоточенно пытаясь увидеть, что мне так мешает. Глупая, должно быть, физиономия.

- Который покрывает вашу первую песочницу! – нетерпеливо настаивал Денис.

- А! Его Ватая придумал. Вернее, нашел. Обнаружил. Приспособил. А что?

- Это ж монолит.

- Точно, мы сами втроем его за одну ночь покрыли.

- Ты врешь.

- Нет, правда. Видишь там такие грани? Это места стыков.

- И что, вы его плавили, заливали? Прямо в вакууме при почти полном нуле?

- Нет, насыпали. И он прилипал. Строго по форме. Волшебство, правда?

- Не волшебство. Чудо. А Ватая – это тот японец, друг… твоей девушки?

- Друг и любовник! – я назидательно поднял палец вверх.

- А ты с ней получается… просто дружил?

- Нет, мы все-таки стали парой.

- А ты не ревновал, что ли? Почему так спокойно говоришь об этом?

- Ну, потому, что мы стали не совсем парой. Скорее… трио.

- И что, ты с ним тоже?... – глаза Дениса полезли на лоб.

- Да нет. Он мне, конечно, очень хороший друг, но не настолько. Не знаю. Считай это двоемужеством. У одной женщины двое мужей. И все обо всем знают, все довольны жизнью. Отчасти поэтому нас отправили на ПВМ. На материке любовь на троих сильно осуждается.

- А я-то думал, пока учился, что за фигня? Когда Таня злая, идет к Ватае, когда добрая – к тебе. Даже хотел тебе сказать, что она, возможно, тебе изменяет. А оказывается, вон оно как все. Но мне это все равно кажется… странным.

- Мне тоже. Но мы же примирились друг с другом, да? Нашли правила общения, которые устраивают всех. Даже не ругались особо. Наверное, мы идеально совпали, наши характеры так дополняют друг друга, что мы всегда умудрялись приходить к соглашению. Я скучаю. И волнуюсь за них. Уже три месяца ни звонка, ни сообщения. Сведений о них даже у властей нет, хотя запросы отправляются регулярно. Говорят, над японским сектором уже заложены три купола. Значит, Таня с Ватаей живы. Надеюсь, что и здоровы. Судя по рассказам Ватаи, их сектор – то еще гнездо со змеями. А Таня, сам знаешь, какая импульсивная!

- Да что ж мы все о сплетнях всяких! Я к тебе чего пришел. А тот материал, которым вы купол покрыли, о нем сведения есть?

- Да, в записях Ватаи все есть. Он разработал технологию, как получить порошок. Я помню, он говорил, что порошок должен быть мелким, мельче, чем… Нет, цифры не помню. Но у него точно все записано. А что?

- Да потом расскажу. Если получится. А если не получится, то и смысла рассказывать нет, верно?

Ох, зря я тогда из него всю душу не вытряс! Надо было самому заниматься тем проектом! Но теперь сердиться и расстраиваться бессмысленно, я ничего не знал. Оказалось, Денис принадлежит к группе людей, которые настойчиво предлагали террафомировать Луну. То есть сделать пригодной для жизни не только крошечную площадь под куполами, но всю поверхность или хотя бы ее часть. Все варианты требовали огромного количества времени. А времени у нас как раз и нет – проще строить понятные купола, тратя на каждый десять тысяч человеко-часов, и потихоньку покрывать Луну жилыми модулями, чем тратить миллионы и миллионы часов на осуществление потенциально невыполнимой задачи. Луна хоть и меньше Земли, но все же очень большая.

А Ватаин материал, который прирастал сам собой в вакууме, позволил осуществить эту мечту! Расчеты по терраформированию Луны были сделаны еще в допереселенческую эпоху. Раньше ученые тратили время на весьма и весьма гипотетические задачи и вопросы и даже подвергались насмешкам за это. Но теперь давние расчеты пригодились. Луну покроет панцирь из твердого прозрачного вещества, он удержит атмосферу и создаст микроклимат. Конечно, большой сплошной пузырь надуть нельзя, но купол с опорами – затея вполне осуществимая при наличии соответствующего материала. На 3D моделях поверхность плавными линиями изгибается к земле, формируя колонны, а большие дуги сходятся в верхних точках, образуя нечто среднее между аркой и куполом. Я видел чертежи, напоминает лес: прозрачные стволы поддерживают прозрачные кроны, сплетающиеся вверху между собой. Но тогда не было материала, способного выдержать вес и монтаж без ячеек. Наша с Таней технология совсем не подходила. А Ватаин материал подошел.

Вряд ли он рассчитывал на такой масштаб. Мне кажется, он просто разработал материал, который отвечал его личным требованиям. Он хотел сделать приятно Тане, покрыть ее песочницу стеклом. И конечно, вряд ли он успел узнать о колоссальной нагрузочной прочности своего состава, о его способности поглощать радиацию и превращать ее в энергию, об умении гасить удары мелких астероидов и тоже превращать их в энергию, и о стремлении самозалечивать трещины.

Друзья Дениса провели необходимые исследования, убедили совет руководителей секторов, и началась глобальная стройка. Материал получил название по фамилии Ватаи. Имя его рода стало именем нарицательным. Сначала я тосковал и нервничал, было непривычно отовсюду слышать фамилию друга. Но потом подумал про «рентген» и «хулиган», ведь сейчас эти слова не кажутся странными только потому, что они фамилии? На стройке то и дело слышалось: «У меня кончился оясэ», «Твой оясэ слишком тонкий, добавь еще». Ясное дело, стройка куполов по старой технологии прекратилась. Начатые купола завершили, но новые больше не закладывали. Людей направляли на другую стройку. Правда, наша с Таней технология не совсем забыта, леса для рабочих использовали ее. Поверхность должна быть очень гладкой и очень тонкой, а максимальная высота купола – полкилометра. Туда тоже надо было как-то добираться. У меня прибавилось учеников, я теперь учил их сам в три смены. Через год вырос первый пролет купола, который должен был создать на Луне атмосферу.