ГЛАВА XIX

Если бы мнение Элизабет о супружеском счастье и домашнем уюте основывалось только на опыте, который она могла почерпнуть в своей семье, ей не удалось бы составить об этих понятиях благоприятного представления. Мистер Беннет связал свою судьбу с женщиной, привлекшей его молодостью и красотой, а также мнимым добродушием, впечатление о котором нередко бывает создано только названными выше внешними качествами. Еще в самом начале их брака эта женщина узостью взглядов и ограниченным развитием уничтожила в нем всякое чувство истинной супружеской привязанности. Уважение, доверие, духовная близость исчезли навсегда, а вместе с ними рассеялись все надежды на семейное счастье. Однако мистер Беннет по своему складу не относился к людям, которые, разочаровавшись в жизни вследствие собственной неосмотрительности, ищут утешения в сомнительных удовольствиях, слишком часто скрашивающих участь жертв порока и легкомыслия. Он любил природу и книги, и этими склонностями определялись его главные радости жизни. Своей жене он не был обязан ничем, если не считать развлечения, которое он получал, посмеиваясь над ее глупостью и невежеством. Это было совсем не то счастье, которым мужу обычно хотелось бы считать себя обязанным спутнице жизни. Но там, где нельзя радоваться иному, истинный философ умеет извлечь пользу из того, чем может располагать.

Элизабет никогда не закрывала глаза на то, что ее отец ведет себя не так, как должен был бы себя вести примерный супруг. Это причиняло ей постоянную боль. Но, уважая его ум и испытывая к нему благодарность за отцовскую нежность, она всегда старалась забыть то, что не могла не замечать, и не задумываться над тем, насколько он заслуживает порицания, постоянно нарушая долг уважения к жене и насмехаясь над ней в присутствии собственных детей. И теперь Элизабет впервые с полной отчетливостью осознала, сколько вреда этот неудачный брак должен был причинить выросшим в семье детям и к каким печальным последствиям приводило столь неразумное употребление способностей их отца. В самом деле, будучи верно направлены, эти способности по крайней мере помогли бы отцу воспитать достойных дочерей, если ему не под силу было расширить умственный кругозор своей жены.

Довольная отсутствием Уикхема, Элизабет, впрочем, находила мало других причин радоваться отбытию его полка. Встречи вне дома стали менее разнообразными. А непрерывные сетования миссис Беннет и Китти на скуку и впрямь делали семейную жизнь весьма унылой. И если Китти благодаря исчезновению источника беспокойства могла со временем снова обрести доступную ей меру здравого смысла, ее младшая сестра, характер которой таил в себе значительно больше опасностей, должна была под влиянием приморского городка и военного лагеря сделаться еще более ветреной и безрассудной. На этом примере Элизабет лишний раз убедилась, что долгожданное событие, осуществившись, вовсе не приносит ожидаемого удовлетворения. Приходится поэтому загадывать новый срок, по истечении которого должно будет наступить истинное блаженство, и намечать новую цель, на которой сосредоточились бы помыслы и желания, с тем чтобы, предвкушая ее осуществление, испытать радость, которая сгладила бы предшествовавшую неудачу и подготовила к новому разочарованию. В данное время ее помыслы сосредоточились на предстоящей поездке в Озерный край[24]. Надеждами на эту поездку она утешала себя в самые безрадостные часы, омраченные дурным настроением матери и Китти. И если бы в путешествии могла принять участие Джейн, перспектива этой поездки была бы вполне совершенной.

— Впрочем, это даже хорошо, — рассуждала Элизабет, — если что-то произойдет не так, как мне бы хотелось. Если бы все было устроено по-моему, я непременно должна была бы со временем разочароваться. А теперь, постоянно грустя о предстоящей разлуке с Джейн, я могу в какой-то мере надеяться получить от поездки предвкушаемое удовольствие. Замысел, в котором все части складываются вполне удачно, никогда не бывает успешным. И только если какая-нибудь досадная мелочь нарушает гармонию, можно избежать полного разочарования.

Перед отъездом Лидия обещала матери и Китти присылать частые и подробные письма. Однако каждое письмо ожидалось подолгу и оказывалось весьма кратким. В письмах к матери Лидия сообщала только, что она и ее подруга сию минуту вернулись из библиотеки, куда их сопровождали такие-то и такие-то офицеры и где ее привели в неописуемый восторг необыкновенные орнаменты, или что у нее появилось новое платье или зонтик, который она описала бы подробнее, если бы ей не приходилось ужасно спешить, так как миссис Форстер торопит ее ехать в лагерь. А из писем к Китти сведений можно было почерпнуть и того меньше, ибо, хотя они были несколько пространнее, в них содержалось столько разных намеков, что их публичное чтение было совершенно невозможно.

Через две-три недели после ее отъезда в Лонгборне вновь начал пробуждаться дух здоровья, доброжелательства и хорошего настроения. Все приобрело теперь более радостную окраску. После проведенной в городе зимы возвращались знакомые семьи, замелькали летние наряды, и начались летние развлечения. Миссис Беннет вернулась в свое обычное состояние уравновешенной сварливости. А к середине июня Китти уже в такой мере пришла в себя, что могла появляться в Меритоне без слез — благоприятный симптом, позволявший Элизабет надеяться, что к Рождеству ее сестра наберется достаточно ума и сможет заговаривать об офицерах не чаще одного раза в сутки, — разумеется, если только какой-нибудь злонамеренный и жестокий чиновник из военного министерства не водворит в Меритоне новую войсковую часть.

Назначенный день отъезда на север теперь быстро приближался. Когда до него оставалось лишь две недели, от миссис Гардинер пришло письмо, в котором сообщалось, что начало их путешествия откладывается и что оно будет не таким продолжительным, как они предполагали. Дела позволяли мистеру Гардинеру выехать только в июле, спустя две недели после намеченного срока, и требовали его возвращения в Лондон через месяц после отъезда. И, поскольку оставалось слишком мало времени, чтобы ехать так далеко, как им прежде хотелось, и осмотреть ранее намеченные места (они ведь собирались передвигаться не спеша, чтобы извлекать из поездки удовольствие), от Озерного края приходилось отказаться и вместо него выбрать более близкую цель путешествия. Согласно новому плану, они не должны были удаляться на север за пределы Дербишира. В этом графстве можно было повидать достаточно много, чтобы на это ушли почти целиком три недели, оставшиеся в их распоряжении. А кроме того, оно обладало особой привлекательностью для миссис Гардинер. Городок, в котором она когда-то прожила несколько лет и где теперь им предстояло провести три-четыре дня, имел для нее не меньший интерес, чем прославленные красотами Мэтлок[25], Четсуорт[26], Давдейл[27] и Пик[28].

Элизабет была заметно разочарована. Она уже приготовилась к путешествию в Озерный край, и ей казалось, что им для него вполне хватило бы времени. Приходилось, однако, соглашаться, не теряя при этом хорошего расположения духа. И вскоре она снова почувствовала себя счастливой.

Упоминание Дербишира будило множество мыслей. Это название было неразрывно связано с поместьем Пемберли и его владельцем.

— Но неужели я не могу безнаказанно. наведаться в его графство, — рассудила Элизабет, — и похитить оттуда на память несколько красивых камней, не попав ему на глаза?

Ждать предстояло вдвое дольше. До прибытия дяди и тетки должно было пройти четыре недели. Но наконец остались позади и они, и мистер и миссис Гардинер в сопровождении четырех детей прибыли в Лонгборн. Дети — девочки шести и восьми лет и два мальчика поменьше — должны были остаться на попечении всеобщей любимицы Джейн, чей здравый смысл и чудесный характер особенно располагали к тому, чтобы ей был поручен уход за ними: их обучение, игра с ними и, прежде всего, сердечное к ним внимание.

Гардинеры провели в Лонгборне всего одну ночь и уже на следующее утро вместе с Элизабет отправились на поиски новых впечатлений. Одно благоприятное обстоятельство было им обеспечено: спутники во всем прекрасно подходили друг к другу. Они обладали здоровьем и выдержкой, благодаря чему могли легко переносить дорожные неурядицы, жизнерадостностью, которая должна была усилить любое ожидавшее их удовольствие, а также добрым нравом и осведомленностью, которые помогли бы им приятно проводить время в отсутствие интересных впечатлении от путешествия.

Целью настоящего повествования не является описание всего Дербишира или каких-нибудь примечательных мест по пути к этому графству. Оксфорд, Бленхейм, Уорик[29], Кенилворт[30], Бирмингем и т. д. достаточно хорошо известны. Нас поэтому будет интересовать только небольшой уголок Дербишира. Осмотрев все расположенные на пути главные достопримечательности, они направились в маленький городок Лэмтон, где когда-то жила миссис Гардинер и где, по недавно полученным ею сведениям, еще оставались некоторые ее старые знакомые. Из ее рассказов Элизабет узнала, что Лэмтон находится лишь в пяти милях от Пемберли. Их путь в городок проходил совсем близко от имения Дарси, расположенного всего в одной или двух милях в сторону от дороги. И при обсуждении вечером планов на следующий день миссис Гардинер изъявила желание снова взглянуть на это поместье. Мистер Гардинер охотно с ней согласился. Требовалось только согласие Элизабет.

— Не правда ли, дорогая, тебе будет приятно осмотреть места, о которых ты столько слышала? — спросила тетушка. — Они напомнят тебе так много твоих знакомых! Здесь, как ты знаешь, провел свою юность Уикхем.

Элизабет чувствовала себя очень неловко. Она считала, что ей совершенно нечего делать в Пемберли. И, сказав, что ее утомили богатые дома и что после того, как они осмотрели их такое множество, ей перестало доставлять удовольствие созерцание роскошных ковров и атласных занавесок, она попыталась уклониться от этой поездки.

Миссис Гардинер, однако, упрекнула ее за такую нелюбознательность.

— Если бы речь шла только о красивом, богато обставленном доме, — сказала она, — я бы и сама не стала об этом говорить. Но ведь Пемберли славится восхитительными видами. Это поместье гордится одним из лучших парков страны.

Элизабет ничего не ответила, но душа ее решительно протестовала. Ей представилось, что во время осмотра поместья она может встретить мистера Дарси. Это было бы ужасно! Кровь приливала к ее лицу при одной только мысли о такой встрече, и она предпочла бы рассказать обо всем тетушке, нежели подвергнуться подобному риску. Но и на это ей было трудно отважиться, и в конце концов она решила прибегнуть к объяснению лишь в крайнем случае, — если, осведомившись о местопребывании владельца Пемберли, она получит неблагоприятный ответ.

Поэтому, укладываясь спать, она расспросила горничную, действительно ли Пемберли является таким прекрасным поместьем, кому оно принадлежит и — не без серьезной тревоги — приехала ли уже туда на лето семья владельца. Услышав на последний вопрос столь желанный отрицательный ответ и успокоив свою тревогу, она стала с интересом ждать посещения этого места. Когда на следующее утро вопрос о поездке в Пемберли подвергся новому обсуждению и ей пришлось снова высказать мнение по этому поводу, она смогла без запинки и с вполне равнодушным видом сказать, что не имеет особых возражений против предложенного плана.

И они отправились в Пемберли.

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒