Глава двенадцатая

Она приехала домой примерно в шесть и поднималась по лестнице, копаясь в сумочке в поисках ключа. Однако какой‑ то звук наверху встревожил ее, и, взглянув туда, она заметила темную фигуру на площадке.

Ее рассудок подсказывал ей, что это галлюцинация, что эта тень – плод ее воображения, но она не могла сделать дальше ни шагу, не крикнув дрожащим голосом:

– Кто – кто это? Кто здесь?

Тень выдвинулась из темноты и вышла на свет, и ее глаза расширились, не веря самим себе. И в самом деле, у нее начались видения. Там, наверху лестницы, не мог быть Шон; этого просто не могло быть!

Повернувшись, сдерживая сдавленный всхлип, она бросилась назад вниз по лестнице, а звук шагов преследовал ее, дьявольски отдаваясь в ушах. Она уже добежала до входной двери, когда он поймал ее и, схватив за руку, не дал отворить тяжелую створку. Он дышал тяжело, почти так же, как и она, когда он резко повернул ее к себе лицом.

– Ради Бога, Мелани, – хрипло пробормотал он, – какого черта ты это делаешь?

Мелани отстранилась от него, все еще не до конца веря, что весь этот инцидент происходит не в безвыходных коридорах ее воображения.

Но как только она вгляделась в его лицо в приглушенном свете холла, ей сразу стало ясно, что это не тот Шон Босуэл, которого она помнила. Теперь его лицо и тело выглядели более худыми, и темные морщины появились возле глаз, казалось, провалившихся глубже в глазницы. Волосы были нестрижены и непричесаны, как будто он без конца теребил их густые заросли пальцами, и в них появились нитки седины, которых раньше не было.

И все же, несмотря на это, это был тот же самый мужчина, одно присутствие которого превращало ее в трепещущий комок нервов и эмоций и возбуждало безответственные желания...

– Шон, – сказала она наконец, когда его глаза с некоторой горечью прищурились, реагируя на ее напряженный оценивающий взгляд, – Шон, что ты тут делаешь?

Шон отпустил ее и сунул руки глубоко в карманы темного пальто.

– Я приехал, чтобы повидать тебя. Задать несколько вопросов и получить на них ответы, – сказал он напряженно.

Мелани убрала за уши рассыпавшиеся волосы.

– Ты говоришь так мрачно. Попытайся понять, что я чувствовала минуту назад. Я подумала, что у меня галлюцинации. Я не могла поверить – ты здесь, на этой лестнице.

– Ты думаешь, я поверю твоим словам?

– Это правда, Шон, верь мне! – Она неуверенно коснулась его рукава. – Какие вопросы ты хотел мне задать?

Шон провел рукой по волосам.

– Я думаю, что лучше, может быть, задать их твоим поверенным, – резко проворчал он.

Мелани почувствовала, как холод проникает внутрь и охватывает ее внутренности.

– Я... я понимаю, – она неловко посмотрела вокруг, – а ты... ты не хотел бы подняться наверх, в квартиру? Я... ну, я думаю, что ты хотел бы чего‑ нибудь выпить.

Шон задумчиво посмотрел на нее.

– Я не уверен, что это хорошая идея, – проговорил он. – Ты... ты неплохо выглядишь... И много работаешь, я полагаю.

– Да. – Мелани не понравилась обыденность этого замечания. – О, прошу тебя, Шон, давай поднимемся в квартиру. Я прошу простить меня за глупое поведение! Но это оттого, что у меня был трудный день. Я просто устала – и все.

– Тогда я лучше пойду. – Шон утомленно поднял плечи.

– Шон, ради всего святого! Не говори со мной так! – Голос Мелани сорвался. – Пожалуйста, пожалуйста, не уходи!..

Шон посмотрел на нее долгим взглядом, а затем его железный самоконтроль, который сдерживал его так долго, словно лопнул, и он схватил ее за плечи и прижал к себе, страстно ища губами ее губы.

Мелани крепко вцепилась в него, забыв о сдержанности, не думая в этот момент ни о чем, кроме Шона и своего неодолимого влечения к нему.

Но тут сквозь завесу измученного сознания до нее дошло, что сдержанность Шона имела своей причиной его отношение к Дженнифер, и ею овладело чувство раскаяния. Задыхаясь, она оттолкнула его от себя и сама еле удержалась на ногах.

– О, Шон, – проговорила она, царапая себе щеки и не замечая горячих слез, переполнивших ее глаза, – мы не должны этого делать! Зачем ты пришел сюда?

Шон смотрел на нее, часто дыша.

– Мелани, ради Бога, не играй со мной! Не сейчас.

Мелани сделала глотающее движение. Это был момент истины, и она не была готова взглянуть ей в лицо. Она не могла позволить ему сделать нечто такое, в чем он потом обвинит ее. Она желала его – о, как она его желала; она хотела взять его в объятия и разгладить все эти морщины, которые оставили напряжение на его лице, хотела почувствовать страстную требовательность его желания и удовлетворить его единственно возможным образом, – полностью подчинившись ему. Она хотела всего этого, но не за счет Дженнифер.

И она трусливо побежала прочь, на этот раз вверх по лестнице к своей квартире и вбежала в гостиную, жестоко презирая сама себя.

Однако Шон Босуэл последовал за ней, и когда он закрыл за собой дверь гостиной, она знала; что время ее бегства закончилось.

– Мелани, – спросил он напряженным и строгим голосом, – Мелани, почему ты перевела Аконит на меня?

Мелани перепугалась.

– Какое это имеет значение? Он теперь твой. Мне он не нужен. Ни чуточки.

– Ты думаешь, я его так просто и возьму? – настойчивым тоном спросил он.

Мелани нахмурилась.

– Что ты хочешь сказать?

– Почему ты убежала?

– Так много вопросов сразу, – с горечью воскликнула она. – Шон, ты не имеешь права здесь находиться.

– Почему? – Лицо его помрачнело, и он пересек комнату, остановившись всего в нескольких дюймах от нее. – Скажи мне, почему? Скажи мне, что то, что произошло внизу, было только разыграно в твоих интересах – и я докажу тебе, что это не так.

Его руки скользнули по ее плечам к шее.

– Какая мягкая кожа, – хрипло пробормотал он. – Знаешь, мысли о тебе буквально сводили меня с ума в эти последние недели!

– Шон! – запротестовала она, отворачивая лицо в сторону.

Его глаза сузились.

– Что такое? Кроксли опять подобрался к тебе? – Он помял пальцами ее пальчик, на котором не было кольца.

– Нет, нет! – Мелани была в отчаянии. Ее навязанная самой себе решимость бежать от него рассыпалась в прах в его присутствии. – Я вовсе не такая женщина, какой ты меня себе представляешь. Я хочу, чтобы ты ушел.

– А какой женщиной я тебя представляю себе? – хриплым голосом спросил он. – О, Мелани, я начинаю верить, что невозможное возможно. Скажи мне только одно, почему ты убежала? Потому, что ты отдавала мне Аконит, или потому что после того, что произошло между нами, ты больше не хотела меня?

Мелани сдвинула брови.

– Шон, ты должен знать, что это из‑ за Дженнифер...

Его лицо смягчилось.

– Из‑ за Дженнифер, – серьезно сказал он, почти про себя. – Мелани, Дженнифер умерла.

– Что!

Мелани в смятении уставилась на него. Дженнифер – умерла? Это казалось невозможным.

– Но... но когда? – заикаясь, вымолвила она.

– Шесть недель назад.

Мелани сдержалась.

– Так значит вот почему... – она прикусила губу, – твоя худоба, эти морщины, а я думала... – Ее голос упал.

Он взял ее за плечи и пристально посмотрел ей в глаза.

– Мелани, и потеря веса, и эти морщины на моем лице – все это не только из‑ за Дженнифер. Прошло шесть недель с тех пор, как она умерла. Шесть недель, за которые я перенес самые суровые муки, какие только может выдержать человек. Знаешь ли, что ты сделала со мной, когда убежала? Ты заставила меня понять, что все жалкие и себялюбивые дела и слова, которые я делал и говорил тебе, будут мучить меня до конца моих дней, и что у меня даже нет надежды сказать тебе, что я чувствую. Но, как ты уже сказала, была еще Дженнифер, и я не мог ее покинуть.

– Шон...

– Подожди минуту, – он не сводил с нее взгляда. – Здесь есть еще кое‑ что. Причины моей завязанности с Дженнифер были не совсем личного свойства. Совсем недавно – несколько дней назад – я узнал, что тебе известна история моей матери и все это скверное дело. Да, частично из‑ за этого я чувствовал определенный долг по отношению к Крэйгам. В то время, когда моя мать была так унижена моим... ну, Эндрю Босуэлом, только Адриан Крэйг и его жена помогли ей. Это они нашли ей жилье в Эдинбурге и поддерживали ее, пока она не смогла содержать себя сама. Я чувствую себя в глубоком долгу перед ними и их потомками. Я ведь несу за все это ответственность. О, я понимаю, что морально я за это не отвечаю, но, не появись я на свет, жизнь моей матери сложилась бы намного проще. С Дженнифер мы всегда хорошо ладили, и когда я узнал о своих родственных отношениях с Ангусом, мне в голову втемяшилась мысль, что ни одна порядочная девушка не будет смотреть на меня как на достойного жениха. Я был еще почти мальчик в то время, и для меня много значило то, что Дженнифер дарила меня своей привязанностью и поддержкой. Ты можешь это понять? Я никогда не смог бы обмануть эту привязанность.

Мелани молча кивнула, и он продолжал:

– Но после того, как приехала ты и начались все эти дела вокруг Аконита, я начал сознавать, что мои чувства по отношению к тебе имеют причиной не ненависть, а другую эмоцию, которую легко спутать с нею – любовь!

Мелани покачала головой.

– Но... но ты ждал все это время. Я хочу сказать, неужели ты не мог сообщить мне, что Дженнифер умерла? Ведь тут было кое‑ что, что я могла разделить с тобой; я очень полюбила ее.

– Да, это была трагедия, и хотя она никогда не отличалась особенным здоровьем и последняя болезнь ужасно ее ослабила, все равно ее смерть была огромным потрясением для нас. Я тоже чувствовал себя виноватым. Я чувствовал, что мое ужасное влечение к тебе – причина беды. И только после доктор объяснил, что у нее было неизлечимо повреждено легкое и ей не помогли бы ни отдых, ни тщательный уход.

Мелани только покачала головой, подумав о силе благородства этой девушки.

– Дженнифер рассказала тебе о моей матери, не так ли? – продолжал Шон. – Если бы я только знал! Я думал – о, я не знаю, что я думал, полагаю, я ненавидел тебя, когда я обнаружил, что ты покинула меня, даже не попрощавшись.

– Но как ты узнал, что мне все известно? – озадаченно спросила Мелани.

– Нейоми сказала мне. Дженнифер призналась ей после того, как ты уехала. Но Нейоми обещала ей хранить все в тайне, и только случайно я подслушал, как Джефф и его мать говорили обо мне. – Он покачал головой. – Они беспокоились обо мне и о том, как я отреагирую на то, что ты передаешь мне Аконит.

– О чем ты?

– А ты думаешь, что я имею в виду? Я не мог принять его, ты должна знать об этом.

– Но почему? – Мелани встревоженно посмотрела на него.

– Это ценный дом. Не такой ценный, как убеждал меня Кроксли, но достаточно дорогой. Как я говорил раньше, я куплю у тебя дом. Вот почему я здесь.

Мелани взглянула на него широко раскрытыми глазами.

– И это единственная причина?

– Это зависит от тебя. – Шон снова взял себя в руки.

– Что ты хочешь сказать?

– А что ты думаешь? Ради Бога, Мелани, ты что, хочешь, чтобы я опустился на колени и сказал тебе, что я люблю тебя, обожаю тебя, не могу без тебя жить!

Губы Мелани затрепетали. Вот была бы картина. Самоуверенный гордый Босуэл, стоящий на коленях и умоляющий о том, для чего ему было бы достаточно отдать приказ.

– О, Шон, – хрипло прошептала она. – Просто обними меня и люби. Я не знаю, можешь ли ты вообразить, что я могла бы чувствовать по‑ другому.

Шон еще некоторое время смотрел на нее, а потом прижал к себе. Его руки лежали на ее бедрах, его рот искал ее губы и, найдя их, углубился во внимательное изучение.

Когда он оторвался от нее, Мелани еще некоторое время стояла, вцепившись в него, а он густым, глубоким голосом увещевал:

– Я всего лишь человек, Мелани, и я очень хочу тебя. Но не здесь и не так. Я хочу жениться на тебе.

– А если я откажусь? – произнесли ее мягкие припухшие губы.

Его глаза потемнели и блеснули.

– Но ты этого не сделаешь?

– Я заключу с тобой выгодную сделку, – прошептала она, и, когда он вопросительно посмотрел на нее, продолжила: – Это касается нашей общей собственности. И если тебе ничто не препятствует, то...

– О, Мелани! – Он прислонился лбом к ее лбу. – Хорошо, хорошо, моя мать будет жить в Аконите, как я и планировал. Как ты думаешь, смогла бы ты жить в «Черном быке», пока мы не купим свой собственный дом?

Мелани задрожала от волнения.

– Я думаю, что смогла бы, – прошептала она, чуть коснувшись его щеки легкими пальцами.

Все было так, как говорил ей Десмонд. Когда люди женятся по любви, они не задают банальных вопросов...

[1] Лох – общее название узких глубоких озер в горах Шотландии.

[2] Босуэл – Джеймс Хепберн (1536–1578), граф Оркнейский, третий муж шотландской королевы Марии Стюарт.

[3] Дом назван по имени цветка. Аконит (борец) – многолетнее травянистое растение семейства лютиковых. Ядовито. (Примеч. пер. )

[4] Клаустрофобическое ощущение – боязнь замкнутого пространства.

[5] Fait accompli – свершившимся фактом (фр. ).

[6] Droit de seigneur – (фр. ) право сеньора (право первой ночи).

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 9 10 1112