Людмила Молчанова 8 страница

Артем просиял и даже не попытался скрыть победную и ликующую улыбку. И плевать, что она подумает.

‑ Хорошая девочка, ‑ пробормотал он ей прямо в рот. ‑ Я почти не сомневался.

Он набросился на ее губы, как страдающий от жажды в пустыни путник. Сколько он не видел ее? Пару дней? Артему казалось, что намного, намного дольше. Такая мягкая, нежная, горячая, несмотря на легкую одежду и мороз, в его руках. Идеальна для него.

Сначала Наташа сильно напряглась в его руках и попыталась оттолкнуть, но Артем уверенно и мягко полностью погасил этот запрет. Пришлось смягчить поцелуй, особенно вспоминая ее слова о Сафронове. Артем не знал. Что там было, но инстинктивно старался обходиться с ней нежнее, давал время привыкнуть.

Постепенно она расслабилась и обмякла в его руках, отдавая всю себя в его распоряжения. Артем только этого и ждал. Поцелуй из мягкого стал превращаться в более страстный и дикий, и уже проявлялась одна голая потребность, оставляя позади всю шелуху и нежность. Этот поцелуй был диким и необузданным, как они с ней.

Танец двух характеров. Артем нападал и пытался захватить больше ‑ Наташа сражалась. Наташа наступала ‑ Артем перехватывал инициативу.

Когда поцелуй стал настолько яростным, что начали болеть губы, Наташа что‑ то простонала ему в рот. Артем попытался оторваться от девушки, чтобы узнать, что на сей раз не так. Но только он отодвинулся от нее, как проворные пальчики девушки вцепились ему в волосы и притянули назад. Как будто он против, отстраненно подумал Артем, еще глубже проникая в глубины ее рта и выпивая дыхания. Начиная показывать дикую имитацию секса ‑ такой, какой мог бы у них быть, если бы она согласилась.

От резкого и возбуждающего движения его языка, ласкающего ее рот, Наташа не сдержала стон. Неосознанно она еще сильнее цеплялась за мужчину, одной рукой зарывшись в волосы, а другой до побелевших пальцев сжимая его плечо.

Так... охрененно круто. Он словно занимался любовью с ее ртом, только приоткрывая дверь к удовольствиям, которые может ей подарить. Когда Наташа почти забылась, не обращая внимания ни на что вокруг, да и не особо понимая, где находится, Артем резко оторвался от нее.

Наташа попыталась скрыть потрясение, непонимание и недовольство. Она была близка к грани, все мышцы живота сводило, а между ногами было неприятно пусто. Почти до боли. В первые мгновения после того как Артем отодвинулся от нее, девушка неосознанно продолжала двигать бедрами и извиваться ему навстречу. И сейчас было очень плохо, очень больно и... очень хотелось затащить этого дразнящегося ублюдка в его же машину и взять то, что было ей так нужно, как никогда в жизни.

‑ Что за...? ‑ смогла невнятно прохрипеть девушка, стараясь успокоить дыхание.

‑ Поехали, ‑ Артем отвернулся и направился к водительскому сиденью.

Поехали? После того, что он здесь устроил? Просто " поехали"?

‑ Куда? ‑ Наташа продолжала прижиматься спиной к дверце, потому что казалось, что сведенные судорогой желания ноги просто подкосятся, стоит ей хоть немного пошевелиться и лишиться опоры.

‑ В магазин, ‑ просто ответил Артем, как будто ничего и не было. ‑ Ты садишься?

Наташа была в ярости. И это еще мягко сказано.

С того момента, как они отъехали от ее дома, прошло около получаса, но ее тело, как и она сама, не желало успокаиваться. Она вся была словно наэлектризована, а ожидание разрядки и напряжение пронзало каждую клеточку ее кожи. Но самое противное и неприятное во все этом ‑ спокойствие Артема.

Если ей понадобилось пару минут, чтобы начать двигаться и сесть в машину, а потом еще минут двадцать, чтобы перестать ерзать на кожаном сиденье, которое даже сквозь ткань джинсов раздражало кожу, то Артем вел себя так, будто ничего не произошло. И словно он не соблазнял ее, специально, между прочим, весь день, держа в напряжении. Пространство оказалось очень мало, а людей ‑ чересчур много, поэтому за несколько часов близкого контакта с Артемом она, с одной стороны, почти привыкла к его подавляющему присутствию, а с другой ‑ оно начало волновать ее еще сильнее.

И тот поцелуй на улице, по ее мнению, был попыткой сбросить с себя все накопившееся желание и потребность. Сначала такой напор испугал Наташу, действительно испугал, но Христенко прекрасно чувствовал каждую реакцию ее тела и почти предугадывал ее. Это не могло не злить.

В конце концов, Ната привыкла к тому, что является взрослой, самодостаточной, ни от кого не зависящей женщиной с хорошей работой, стабильной приличной зарплатой и хладнокровной головой на плечах. Ха!

Вся ее оборона, неприступность и холодность рушились от одного взгляда на Христенко, с которым хотелось сделать сразу несколько вещей ‑ избить, убить и трахнуть. И что пугало больше всего, так это то, что Ната сама боялась себе признаться в том, чего хочет больше. Можно было бы, конечно, совместить и сделать все по порядку, но девушка сомневалась, что после секса с Артемом у нее поднимется на него рука. Не зверь же она, в самом деле.

И мало помогали мысли о том, что не она первая, не она последняя. Когда тебя целуют так, как будто ты, по меньшей мере, самая желаннейшая и недоступнейшая вещь на планете, каким‑ то чудом оказавшаяся рядом, то о каких‑ то там мифических девушках ты думаешь в последнюю очередь. Если вообще думаешь. И как он смог остаться равнодушным и невозмутимым, когда ее почти трясло от желания к нему прикоснуться, обхватить ногами за талию и...

Наташа искоса взглянула на лицо Артема. Равнодушно смотрит на дорогу, уверенно управляя машиной одной рукой. Другая рука расслабленно касается коробки передач. Каждая черта буквально дышит силой и уверенностью. Рядом с ним Наташа чувствовала себя... спокойной и защищенной, а ведь по идее не должна. Она должна бежать от него как можно дальше, а не сидеть у него в машине, около злополучного бардачка, который действовал ей на нервы, и думать о том, каково это, оказаться в одной постели с Артемом Христенко.

Он был тем, кто угрожал разрушить ее спокойный и устоявшийся мирок, но именно с ним Наташа чувствовала себя в безопасности. Что совершенно не имело смысла. Хотя нет, имело.

Она бы слукавила, если бы сказала, что ей не нравятся их постоянные стычки. Нравятся так же, как и дразнить его. Наташа понимала, что Артем мог согнуть и сломать ее одной левой, к тому уже не раз убеждалась в том, как люди воспринимают его и опасаются. Мужчины, даже Игорь и Миша, старались особо не злить Артема и поддерживать с ним если не дружеские, то хотя бы приятельские отношения.

Артем не принимал отказы и не позволял никому собой помыкать. Наташа могла поспорить на что угодно, что все обстоит именно так. А вот ей позволял. Христенко позволял ей говорить и делать намного больше, чем всем другим. Даже ту же Лёны, с которой Артем был еще знаком, когда учился в школе, он держал на расстоянии, поэтому подруге в общении с ним приходилось мучительно подбирать слова. Наташа же говорила Артему такие вещи, за которые кого‑ нибудь другого он просто убил бы и даже не запачкался.

Она сознательно испытывала его терпение, получая удовольствие от его силы и власти, которые могли стереть в порошок, но не касались ее. Она чувствовала себя так, словно укротила огромного дикого зверя, который кидался и разрывал на куски всех, кто хоть немного приближался к нему, а ей без проблем позволял гладить себя против шерсти. Это было упоительное ощущение силы. Власть над властью. Сила над силой, хотя именно Наташа всегда презирала ее, считая, что сила не есть показатель чего‑ то важного. И никогда ею не обладала.

А их с Христенко отношения разжигали адреналин в крови, придавая особую пикантность и перчинку их спорам, переходящим в рукоприкладство. В восхитительном значении этого слова. Даже сейчас от одной мысли об его руках, Наташа густо покраснела и со всей силы сжала ноги вместе, чтобы унять пульсирующую боль и пустоту там, где сейчас ей нужен был кто‑ то. Точнее, кое‑ кто.

‑ Куда мы едем? ‑ поинтересовалась она, чтобы хоть как‑ то заполнить давящую тишину в салоне автомобиля. ‑ Ты мне не сказал толком.

‑ Пока на заправку, ‑ лаконично ответил Артем, не отрывая взгляда от дороги.

Это все, что он сказал ей за все то время, пока они находились в пути. Не густо. Ноль эмоций. Интересно, а если она сейчас откроет дверь или даст ему по шее, то он как‑ нибудь отреагирует или продолжит сидеть каменным истуканом? Наташу серьезно волновал этот вопрос.

Девушка оглядела весь салон машины. Еще раз и еще. Стало скучно.

‑ Может, ты хотя бы музыку включишь? ‑ она попыталась говорить спокойно, но тон все равно получился раздраженным, как будто она винила мужчину в чем‑ то. Винила, конечно, но ему необязательно об этом знать. ‑ Я не хочу тупо сидеть в тишине.

‑ Возьми вон оттуда какой‑ нибудь диск, ‑ Артем лениво качнул головой в сторону бардачка. ‑ Выбери сама, мне все равно.

Наташа вздернула тонкую, изогнутую бровь, а все ее лицо выражало явное отвращение.

‑ Прости, не могу. У меня нет под рукой ни куска мыла, чтобы после этого тщательно вымыть руки раз пять, ни хотя бы перчаток. Так что в ту гадость я не полезу.

Артем безразлично пожал плечами.

‑ Сиди так.

Сиди так? И все? Просто " сиди так"? Наташа не могла сказать о том, какое чувство в ней сильнее, то ли ярость от такого поведения, то ли обида от его пренебрежительного безразличия. Печально было признавать, но она, кажется, настолько привыкла к их взаимным препирательствам, что их отсутствие ее угнетает.

Сделав вид, что ей так же все безразлично, как и ему, Ната, скрестив руки на груди, прислонилась лбом к окну авто, вглядываясь в ночной город и ловя мимолетные огоньки фар на своем лице. Кто бы мог подумать, что когда‑ нибудь она, Наталья Алексеевна Куцова, будет сидеть в одной машине с Христенко Артемом Олеговичем и не пытаться выцарапать ему глаза. Что делается в мире. Кошмар.

В машине приятно укачивало, и Наташу начало клонить в сон. На улице было не очень поздно, около семи вечера, но на улице стояла зима, поэтому темнело рано. А все вкупе ‑ приглушенный свет, тишина и наконец‑ то успокоившийся после всплеска гормонов организм ‑ давало о себе знать. Она начала потягиваться и позевывать, сцеживая зевки в кулак.

Если Артем это и видел, то никак не прокомментировал. Через некоторое время Ната услышала позади себя какое‑ то шуршание, а потом в салоне авто разлилась неспешная и успокаивающая инструментальная музыка. Ната скосила глаза в сторону Артема, но ничего не сказала, лишь незаметно для него улыбнулась краешком губ, не отрывая взгляда от окна за которым мелькали огоньки магазинов и свет включенных фар. Для полного счастья хотелось сбросить сапоги и прижать колени к груди, сворачиваясь теплым и уютным калачиком.

Они остановились у первой попавшейся заправки. Артем, не застегивая куртку, хотя на улице было прохладно и дул промозглый ветер, выскочил из машины, взяв бумажник, и пошел в маленький магазинчик ‑ оплатить бензин. Пока мужчина расплачивался, а машину заправляли, Ната решила удовлетворить свое любопытство.

Воровато оглядываясь по сторонам, словно кто‑ то мог за ней наблюдать, Ната подрагивающей от волнения рукой потянулась к проклятому бардачку, который всю дорогу мозолил ей глаза. Что она хотела там увидеть или найти? Если честно, девушка сама не могла ответить на этот вопрос, ей было просто " необходимо" заглянуть туда и удостовериться... в чем‑ то.

Резко набрав в легкие воздух, как перед прыжком в ледяную воду, Ната быстро откинула крышку, чтобы увидеть... ничего. Ну, то есть, не совсем ничего. Там лежала карта Петербурга и Ленинградской области, какие‑ то бумаги, возможно, документы на машину. Две нераспечатанные пачки дорогих сигарет и с десяток музыкальных дисков, все лицензионные, безусловно. Ничего компрометирующего. То есть никаких кондомов, использованных или нет. Ничего.

В груди разлилось непонятное, но очень приятное тепло. Ей льстило это, хотя обольщаться, конечно же, не следует. Скорее всего, он прибрался исключительно из‑ за того, чтобы в дальнейшем таких ‑ Ната мысленно хохотнула ‑ неприятных инцидентов больше не повторилось. Но все‑ таки убрал здесь все он из‑ за ее вмешательства. И Ната очень не хотела, чтобы когда‑ нибудь еще у Артема появилось нечто подобное.

Краем глаза уловила движение темного силуэта, выходившего из дверей магазинчика. И сразу засуетилась, мысленно вознося благодарность Артему за его любовь ко всему лучшему и за то, что он не поленился сильно затонировать стекла в машине.

Быстрым и немного нервным движением поправила разворошенные документы, выровняла стопку дисков и захлопнула бардачок. А потом, как ни в чем не бывало, откинулась на спинку сидения и стала смотреть в окно, ожидая, когда дойдет Артем.

‑ Я уже начал бояться, что ты угнала мою машину, лишь бы уехать подальше от меня, ‑ с его приходом в прогретую машину проник холодный питерский воздух, отчего Наташа зябко поежилась. ‑ А ты даже здесь, на том же самом месте.

‑ Какое упущение с моей стороны, ‑ сухо посокрушалась девушка. ‑ И как мне такая мысль не пришла в голову?

Артем насмешливо хмыкнул.

‑ Сам понять не могу.

Вот такой Артем ей не то чтобы нравился ‑ он не нравился ей в любых своих настроениях ‑ но когда он был таким, то выглядел более человечным что‑ ли. Более привычным, более правильным. А холодный и отстраненный Артем ей категорически не нравился. Он и так не подарок, как и его характер, впрочем, а если он специально включает свою сволочную версию, то хоть вешайся. Пусть уж лучше язвит.

‑ Куда мы сейчас? ‑ надеялась она таки получить сегодня ответ на этот вопрос.

‑ Я же сказал ‑ в магазин, ‑ Христенко отточенным движением завел мотор и покатил с территории заправки. Они остановились, дожидаясь, пока поток машин хоть немного рассосется, чтобы окончательно выехать на дорогу. ‑ Или я непонятно говорю?

Ната вздернула бровь и скривила губы в язвительной усмешке.

‑ Говоришь ты понятно, только не про то. Из тебя что, все надо клещами вытаскивать? ‑ она побарабанила пальцами по панели и выжидающе уставилась на магнитолу. ‑ В какой магазин?

‑ В обычный.

Нет, он издевается. Взглянув на его самодовольное и наглое лицо, Наташа еще раз убедилась в этом. Вот же...

‑ Что там продают? ‑ она решила поиграть по его правилам, если ему от этого полегчает и его эго успокоиться.

‑ То, что мне нужно.

Он не смеялся ‑ голос был относительно серьезным, но четко очерченные губы слегка подрагивали. Как будто Артем изо всех сил сдерживался. Ната знала, что если Артем позволит хоть смешку сорваться со своих губ, она точно его стукнет. И мужчина отлично это чувствовал.

‑ Что именно тебе нужно?

‑ То, что необходимо тебе.

‑ Мне ничего не нужно.

‑ Я лучше знаю, что тебе требуется.

‑ Нет.

‑ Да.

‑ Нет.

‑ Да. И не спорь.

Вот что тут скажешь? Оставалось только изумленно хлопать глазами на такие вот аргументы. Господи, как можно быть таким самоуверенным и наглым! Без спроса вторгаться в чью‑ то жизнь! Да что там в чью‑ то ‑ в ее. В ее жизнь, и мало того, что мужчина, сидящий напротив нее, пытается занять все ее мысли ‑ ему этого мало. Христенко намерен получить все ‑ и душу, и тело. Ему плевать на законы и рамки ‑ для него они пустяк. Он тот ‑ кто диктует законы и устанавливает эти проклятые рамки, совершенно не заботясь о чувствах и желаниях других людей.

За всю свою жизнь, проведенную среди разных людей разных классов, Наташа многое видела и многое наблюдала. Богатство не всегда означает власть, власть не всегда подразумевает силу. Деньги не являются признаком ума. А Артем был опасен и необычен тем, что в нем все эти грани смешивались, рождая что‑ то дикое и взрывоопасное, неистово бурлящее у него под кожей, и это не мог скрыть ни дорогой костюм, ни маска на лице. Люди интуитивно чувствуют под сдержанной оболочкой зверя, который не остановится ни перед чем, и если нужно ‑ просто разорвет горло.

Наташа никогда не встречала бандитов, то есть настоящих бандитов, классических. Зарабатывающих на жизнь хладнокровным и равнодушным убийством. Но если бы у нее спросили, кто из ее знакомых смог бы больше всего претендовать на такое звание, то таким знакомым оказался бы Артем.

К плохим мальчикам всегда тянет хороших девочек. Обычно именно так. А она всю жизнь была плохой. Так почему же ее тянет к Христенко? Ната в этот момент забыла, как дышать. Неужели он намного хуже, чем она может себе представить?

Быстренько прогнав от себя такие странные мысли, Наташа попыталась с достоинством вернуть отвисшую от такого наглого хамства челюсть на место. И со второй попытки у нее это почти получилось. Во всяком случае, напоминать истукана, выражающего крайнюю степень изумления, она перестала.

Всю последующую дорогу она молчала, боясь начинать разговор. И уже начала тосковать по молчаливому, насупленному Артему, который только злобно смотрел по сторонам, и то редко. Теперь же он почти не сводил с нее взгляда, изредка смотря на дорогу.

Ей было неуютно, как будто его взгляд был проникающим насквозь рентгеном. Не оставалось никакого потаенного уголка, который бы не был затронут пристальным вниманием. Ната старалась смотреть прямо перед собой и не обращать внимания на такое поведение Христенко.

‑ Смотрел бы ты на дорогу лучше, ‑ не оборачиваясь к нему, произнесла девушка. Весь ее вид выражал оскорбленное самолюбие и упрямство. ‑ Если мы по твоей вине разобьемся, и ты, не дай бог, останешься в живых, а я умру и попаду в рай, то я до конца твоих дней не оставлю тебя в покое.

Вообще‑ то изначально это была угроза, к тому же серьезная. Но вот Артем, захохотавший так, что Нате казалось, еще немного и задребезжат стекла, так не считал.

Отдышавшись, он, усмехнувшись, изогнул бровь и посмотрел на нее.

‑ Даже не сомневаюсь. Только почему в рай.

Наташа с умным видом посмотрела на Артема.

‑ Потому что в аду есть вакантное место для тебя, а я рядом с тобой не буду ни при каких обстоятельствах.

Артем хмыкнул и покачал головой.

‑ А если я выторгую себе вакантное место в раю? Что тогда?

Ната мило улыбнулась.

‑ Тогда мне тот круг ада, который за прелюбодеяния. Ветерок... знаешь, освежает.

‑ Данте? ‑ с пониманием поглядел Артем на нее.

‑ Ага. А ты откуда знаешь?

‑ У тебя литературу в школе вела Федорчук?

Ната ошарашено уставилась на мужчину и даже повернулась к нему всем корпусом.

‑ Да. А что, у тебя тоже?

‑ Я в той же школе учился, ‑ пожал плечами Артем, как будто это все объясняло. ‑ Старшие классы всегда брала она.

‑ Да‑ да, точно, ‑ Наташа расплылась в улыбке и часто‑ часто закивала. ‑ Ты помнишь, как она для каждого ученика заставляла подбирать персональный круг ада, чтобы удостовериться, прочитал он или нет?

‑ У вас она тоже так делала? ‑ Христенко с удивлением посмотрел на сияющую девушку, полностью погрузившуюся в воспоминания.

‑ Да. И кстати, каждый ученик всегда получал у нее персональное место в аду, ‑ на Нату нахлынула ностальгия. ‑ В рай ни один так и не попал. А когда я спросила у нее, какой круг предназначается ей...

‑ Ты тоже? ‑ Артем тихо засмеялся.

‑ И ты? ‑ Ната приподняла брови, с изумлением качая головой. ‑ Мне она двояк тогда влепила. Стерва.

‑ Мне тоже. Сказала, что неприлично спрашивать такие вещи у женщины. Особенно мне, который должен был быть наказан за прелюбодейство. Подумаешь, пообнимался в коридоре с одной девчонкой, ‑ Наташа с удивлением наблюдала за тем, как Артем из серьезного зануды превращается в обаятельного парня, способного не только хамить и бить кулаком себя в грудь, но и нормально разговаривать. ‑ Я же даже не успел ничего сделать.

‑ Меня она туда же засылала, ‑ с порочной ухмылкой призналась ему Ната. ‑ Говорила, что мне там самое место.

‑ Ты тоже обжималась в коридоре с девчонкой?

Наташа весело рассмеялась и легонько стукнула его по плечу.

‑ Да ну тебя, ‑ отсмеявшись, пробормотала она. ‑ Нет конечно. Просто я же танцовщицей уже работала, и как обычно бывает, все про всё знают. И учителя в том числе. А это, по мнению Федорчук, было крайней степенью греха.

В салоне сразу наступила гнетущая тишина, и все веселье куда‑ то испарилось. Артем больше не выглядел веселым и довольным, наоборот, даже помрачнел, а черты лица немного потемнели и заострились. И спрашивается, что она такого сказала? Что была танцовщицей? Ната еле сдержалась, чтобы не фыркнуть вслух. Можно подумать, он об этом не догадывался ‑ сам ведь испытал ее танец на своей шкуре. Что тогда?

‑ Приехали, ‑ голос у него был напряженным и натянутым. ‑ Вылезай.

А вот вернулся обычный Христенко. Легок на помине.

‑ Да хватит мной командовать, ‑ справедливо возмутилась Ната. ‑ Садись, ложись, уходи, вылезай, влезай. Я тебе что, игрушка? Чтоб ты знал, бруталы уже не в моде. Так что расслабься.

Он не обратил ни малейшего внимания на ее пламенную прочувствованную речь, полностью сосредоточившись на ремне безопасности. Наташа, мудро решив, что ее не касается личный ПМС Артема, который, судя по часто меняющемуся настроению, у него круглосуточный, начала выбираться из машины. И сама не заметила, как перекрутилась и запуталась в ремне безопасности.

Стыдно признать, но они с ремнями никогда не ладили. Наташа вечно застревала в них и запутывалась, и когда они только купили с Аленой машину, то подруге порой приходилось вытаскивать ее, когда становилось совсем худо. Но одно дело подруга, а другое дело ‑ Христенко, который бы просто поднял ее на смех.

Пока Артем был чем‑ то занят и не обращал на нее внимания, Наташа попробовала выбраться самостоятельно. Стараясь не привлекать внимания, она как можно ниже опустила голову и начала возиться с ремнем. Мало того, что она запуталась, она еще и неудобно сидела. Во время разговора с Артемом она повернулась к нему не только лицом, но и всем корпусом, и сейчас сидела, упираясь коленями в коробку передач. Начала поворачиваться, но тут взбунтовалась футболка, которая сильно собралась по бокам, открывая животик. От напряжения девушка запыхтела, пытаясь поправить сбившуюся одежду и расстегнуть ремень.

‑ Ты что делаешь? ‑ в голосе Артема слышалось изумление и смех.

Ната посмотрела на него. Полностью одетый, хотя кожаная куртка все равно расстегнута, он с искренним удивлением следил за ее действиями. От стыда она стремительно покраснела. Таак попасть. И перед кем? Перед ним!

‑ Я запуталась, ‑ по‑ детски буркнула она. ‑ И если ты засмеешься, то я тебя убью.

Артем озадаченно кашлянул, продолжая с таким же недоверием ее разглядывать, пока она пыталась распутаться, и следил за ее неуклюжими движениями.

‑ Ты что делаешь‑ то? ‑ вздохнул, смирившись со всем этим, мужчина. ‑ Дай я.

Качая головой и не в силах поверить в то, что Наташа способна застрять там, где он меньше всего ожидает, Артем потянулся к ней и взялся за ремень безопасности, легко коснувшись при этом ее живота. Ната замерла от легчайшей и случайной ласки, больше похожей на дуновение ветерка, и вскинула глаза на Артема. И натолкнулась на такой же пристальный взгляд его самого.

И пока Артем вызволял девушку, ни один из них не разорвал зрительный контакт. Казалось, будто между ними протянулась какая‑ то тонкая, едва уловимая нить, тем не менее прочная и крепко связывающая.

‑ Готово, ‑ хрипло произнес Артем, не спеша отодвигаться от нее. ‑ Я тебя освободил.

Да, он ее распутал, но футболка так и осталась собранной под грудью, оголяя живот. Артем уже выключил печку, поэтому воздух в машине становился все более прохладным. И контраст между холодным воздухом и теплом его тела действовал на девушку слишком сильно. Почему, когда Артем так близко, все, о чем она может думать, так это о том, сохранили ли его губы вкус кофе и дорогих сигарет, которые он курил. Она никогда не думала, что этот аромат ее так возбудит, но тут дело было, скорее, не в запахе, а в том кому он принадлежал.

Наташа замерла и не двигалась, когда он снова потянулся к ней и, нежно скользнув пальцами по ребрам, начал опускать футболку вниз, медленно разглаживая каждую складочку на хлопковой ткани. От его прикосновений к прохладной оголенной коже резко бросало то в жар, то в холод. Наташе пришлось уговаривать себя дышать, потому что под его ласкающими пальцами каждое малейшее движение походило на пытку. Возбуждение закручивалось спиралью, точнее, только отголосок его, но Ната знала, что потребуется всего пару минут, и она будет совсем не против всего остального, что он мог ей предложить.

‑ Пошли, ‑ на секунду Артем закрыл глаза, и Наташа могла лишь беспомощно наблюдать за тем, как напряглось его лицо, и неистово бился пульс на шее. ‑ Пошевеливайся, если не хочешь, чтобы мы продолжили то, чего ты хочешь не меньше меня.

Ната пулей выскочила из машины, случайно стукнувшись об дверцу спиной, но даже не обратив внимания на легкую боль от удара. И пока возилась с дверной ручкой, Христенко оказался рядом с ее дверью, но даже не потрудился ей помочь, а просто ждал, пока она выйдет, чтобы поставить на машину сигнализацию.

Ага, как же он ей поможет! Руки у него, что‑ ли отвалятся дверь открыть девушке. Скорее все ежики в лесах помрут, чем Христенко вежливым станет.

‑ Ну, и куда мы идем? ‑ бодро поинтересовалась девушка, как только спрыгнула на землю. ‑ Давай уже, не томи. Ты привез меня на другой конец города, чтобы загадочно молчать?

Артем аккуратно, но крепко взял ее за руку и куда‑ то повел.

А когда Ната увидела, куда...

‑ Ты сдурел?! ‑ она резко вырвала свою почти утонувшую в его руке руку и попятилась. ‑ Ты что себе позволяешь?! Кто я, в конце концов?! Так и знай, Христенко. Я многое тебе прощала. Твое хамское поведение, нежелательное внимание с твоей стороны, оскорбления. Я закрыла глаза на то, что ты обманул меня, сказав, что мою машину привезли из автомастерской. Но если ты начнешь меня одевать, ‑ она с отвращением выплюнула это слово, ‑ как какую‑ то... какую‑ то, ‑ от избытка эмоций Ната взмахнула рукой, ‑ шлюшку, то клянусь тебе, Христенко, я возненавижу тебя на всю оставшуюся жизнь.

‑ И что ты завелась? ‑ на его губах появилась медленная и ироничная улыбка. ‑ Что в этом такого страшного?

‑ Что страшного?! ЧТО страшного? Я никому, слышишь, никому не позволю делать из себя куклу. Что ты опять задумал. И ради бога, только не начинай свою вечную песню, " я мужик, а значит, я знаю лучше", ладно?

Ее грудь тяжело поднималась и опадала из‑ за такой резкой отповеди, на которую девушка истратила все дыхание. Руки против воли сжались в кулаки, и Наташа заметила это только тогда, когда длинные ногти начали сильно впиваться в ладони.

Вот оно. Началось. Ната наблюдала за таким развитием событий, по крайней мере, раза три. Ее постепенно пытаются превратить в куклу. Игрушку, которой можно похвастаться перед коллегами и друзьями. На которой можно продемонстрировать, насколько ты богат, успешен и удачлив.

Мужчины начинают одевать своих куколок в лучшие одежды, дарить им самые блестящие цацки. И для чего? Чтобы порадовать девушку? Нет, кукла бездушна. Она не может чувствовать, радоваться и плакать, это же просто кукла. Такие мужчины делают это для удовлетворения своих собственных потребностей в престиже, уважении, почитании. Да мало ли. Но Нате, честно говоря, плевать на других. Себя она превратить в куклу не позволит.

‑ Почему ты так болезненно это воспринимаешь? ‑ казалось, что ему действительно интересно это понять. Ну да, совсем дурак. ‑ Это ничего не значит. Если ты забыла, то у нас сегодня ужин с поляками, на котором ты. ТЫ должна быть. И не потому, что я так сказал, а потому, что это твоя работа. И тебе лучше меня известно, что отнюдь не в офисах заключаются самые главные и важные сделки и принимается решение.

‑ Я все равно не позволю покупать себе одежду, ‑ уперлась Наташа, упрямо вздернув подбородок и выпрямив спину. ‑ Это неправильно. И точка.

Артем раздраженно закатил глаза.

‑ Что ж ты как баран‑ то, а? То платье черное, в котором ты была... на переговорах с поляками, ‑ Артем едва уловимо запнулся, словно хотел сказать не это. И Ната догадывалась, о чем он вспоминает, когда думает о том черном платье, ‑ оно ведь очень дорогое. Вряд ли ты одеваешь его просто в кафе.

‑ А ты откуда знаешь, дорогое оно или нет? ‑ Наташа постаралась не показывать своего потрясения. ‑ И да, я одеваю его по работе... обычно.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒