РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

Пионер

Прогрессивное человечество в лице своих Лучших представителей регулярно скорбит о недоразвитости в России ростков “гражданского общества”, без которого Общества, - что понятно всякому Интеллигентному человеку, - все суета и дым вообще, а в частности, не бывать в России подлинной демократии и всеобщей зажиточной счастливой жизни (как на Западе). Как обычно, задаваться вопросами, что такое есть гражданское общество, считается ниже достоинства Интеллигентного человека. Мы же пренебрежем обычаями порядочного общества, и кратко осветим историю вопроса.

Понятие о “гражданском обществе” возникает в эпоху Просвещения (17-18вв. ) и исчезает из оборота либеральных идеологов во второй половине 19 века. Первоначально под гражданским обществом понимают совокупность общин (коммун, деревень, городков, городских кварталов и т. п. ) как область гражданского права и частных отношений вообще (имущественных, бытовых, семейных, сфера морали и т. п. ). В этом смысле гражданское общество противостоит Государственной власти как сфере государственного права и публичных властных отношений, выходящих за рамки частных (общинных) и обычного права. Образец ячейки гражданского общества – демократически самоуправляющиеся протестантские общины. Эти самые протестантские общины явились организационной основой европейских религиозных войн 16-17вв. и революций в англосаксонском мире 17-18вв.

Со временем идеологи либерализма, хотя и отдавая должное уважение протестантским добродетелям и историческим заслугам протестантских общин, все-таки гражданское общество разлюбили. Общины вообще, а протестантские в особенности – деспотичны (ибо демократия по определению есть деспотия демоса, жизнь под контролем коллектива). Государство, как центральная власть над конгломератом таких общин, жизненно необходимо, дабы насаждать культуру и предупреждать наиболее опасные поползновения обскурантизма. То есть государство ограничивает самостоятельность общин, вмешивается в их дела. Поэтому гражданское общество сильно не любит государство. Это особенно заметно в США, где традиции протестантских общин во многом сохранены. И не только традиции, но и организационная структура, особенно вне крупных городов.

Для штатовских протестантских традиционалистов (в США это глубоко народное течение) безусловным врагом является федеральная власть США, вашингтонская бюрократия и прочая гнусная публика, мешающая американскому народу жить согласно его представлениям (каковы эти представления, разбирать не будем). О градусе ненависти к государству и его институтам можно судить по акции недавно казненного Тимоти Маквея. В США издавна существует многочисленные и хорошо вооруженные самодеятельные “милиции” белых протестантов (так называемые мининтмены, и масса иных подобных организаций), которые если еще и не ведут настоящую партизанскую войну против правительства США, так только потому, что это самое правительство посредством агентуры ФБР их неплохо контролирует. Разгромить вовсе белых “повстанцев” нельзя, во-первых, по идеологическим причинам, во-вторых, это действительно народное движение. Лучшее решение – держать под контролем, стараясь не допустить эксцессов. Но бывают и неудачи, вот Маквея спецслужбы упустили. Тем не менее, в США периодически уничтожают наиболее радикальные секты (заметим, которые тоже гражданское общество, а как же).

И все же отказались либеральные идеологи от концепции “гражданского общества” не только потому, что демократия традиционного гражданского общества в исконном протестантском духе в корне противоречит “демократии” либеральной. В конце концов, в Западной Европе протестантские общины по большей части разложились и к настоящему времени интегрированы в структуры либеральной демократии. А в США агрессивный протестантский традиционализм представлен, главным образом, простонародьем (к слову, контроль за которым сводится к недопущению в их среду образованных идеологов), и политически не слишком опасен.

Главная причина охлаждения либеральной общественности к гражданскому обществу в том, что в ХХ в. была предложена концепция “корпоративного государства”, идея которого вполне естественным образом выводится из традиционного гражданского общества. Кто не догадался, речь идет о фашизме (Бенито Муссолини “Доктрина фашизма”). То есть в ХХ веке исконное гражданское общество стало опорой фашизма, и потому концепция гражданского общества была вычеркнута из либерального дискурса. Дискредитировать “гражданское общество” или отречься от него либералам было никак нельзя, т. к. оно числится в истоках Либерализма, и о нем решили попросту забыть.

Правда, у идеологов фашизма отношения с “гражданским обществом” тоже не простые. С одной стороны, для них Нация есть национально консолидированное гражданское общество, а государство - его квинтэссенция, но с другой стороны, в исконной концепции “гражданского общества” на вкус фашистов сохранялось слишком много архаики, отсылок к изначальному либерализму и общинной демократии. Социально фашизм вырастает из гражданского общества, но несколько односторонне, поскольку исторически фашизм есть движение ветеранов Первой мировой войны (т. е. представителей военной корпорации). Как отмечал Ю. Эвола ( “Фашизм с точки зрения правых” ):

“С точки зрения настоящих правых, а не бесхребетных демократических либералов, основным недостатком фашистской системы пожалуй был так называемый тоталитаризм”.

Эвола из тех европейских правых, правее которых только сам Господь Бог. Они несколько презирали фашизм/нацизм за плебейство и национализм, но если отвлечься от трансцендентного, то это апологеты Идеалов Западного традиционного гражданского общества (долиберальной эпохи). Метафизически отношения гражданского общества с фашизмом носят диалектический характер (единство и борьба противоположностей, отрицание отрицания). Так что с точки зрения либерализма традиционное Западное гражданское если уж не буквально “фашизм” (то, что у современных либералов принято именовать этим нехорошим словом), то питательная среда и социальная почва фашизма – это точно.

И тем не менее, в последней четверти прошлого ХХ века “гражданское общество” вновь вернулось в общественное сознание и политическую практику (пожалуй, начиная с вьетнамской войны, и наиболее бурно процесс возрождения “гражданского общества” пошел в эпоху разложения реального социализма – польской “Солидарности”, советской Перестройки и российских либеральных реформ 90-х). Но это было далеко не прежнее гражданское общество, произошла подменна понятий. Современное “гражданское общество” ни в каком смысле не община, которая была действительным элементом социальной структуры, теперь это нечто особенного.

Ныне под “гражданским обществом” понимают конгломерат разного рода общественных организаций и самодеятельных объединений: клубы, общества филателистов, экологов, феминисток, педерастов, спортивных болельщиков, писателей, политические партии, профсоюзы, движения антиглобалистов, пацифистов, секты, … и все, все, все. Принято мнение, что такое вот плюралистичное гражданское общество и есть первейшая опора либеральной демократии. Декларируемый смысл в том, что вот эта вся самодеятельность граждан артикулирует баланс частных интересов, формирует общественное мнение, а конечном итоге оказывает давление на власть (как бы от имени “общества”). Кухня эта довольно сложная, кто чьи интересы представляет, от чьего имени выступает и кто там кем манипулирует, понять мудрено – концов не найдешь. Для справки замечу, что подобная организация политического процесса получила оправдание в политологической доктрине “плюрализма”.

Интересно, что истоки современной версии гражданского общества относят к трудам Грамши [2] (видимо, у Грамши новая интерпретация “гражданского общества” явилась результатом полемики с фашистской доктриной “корпоративного государства” его соотечественника Муссолини). Во всяком случае, революционно-подрывной дух переосмысленного неомарксистским теоретиком “гражданского общества” неистребим, и уже только за это его в России следовало бы запретить (или же воспретить как наглую профанацию, - сборище проходимцев и самозванцев). Однако проблема не сводится к идеологическим пристрастиям и отвращению к сомнительным концепциям (по существу, нынешнее гражданское общество – “демократия” самозванцев). Заведомо понятно, что обязательно некто будет кукловодить пестрым карнавалом “гражданского общества” (нетрудно догадаться кто), и шансы 100 против 1, что по многим причинам это буйство “гражданской самодеятельности” обернется не к пользе России.

Да и ни к чему оно нам. Русский человек неосознанно ненавидит гражданское общество во всяких видах, не любит и в душе презирает демократию. Демократическая жизнь в гражданском обществе не для русских людей. Правильная русская демократия должна быть где-то в сторонке, отдельно от русского человека, куда – буде надобность и интерес – можно сходить (а можно и не ходить). Аминь.

И все же, не помешает лишний раз разъяснить (напомнить), что у многих из нас есть немалый опыт обращения с гражданским обществом. Советская власть много усилий потратила на насаждение среди советских людей институтов этого самого гражданского общества. Разумею профкомы, месткомы, парткомы, товарищеские суды, домкомы, кооперативы и товарищества, колхозы, молодежные организации, … да всего и не вспомнить. Если кто-нибудь решит возразить, что, дескать, это была тоталитарная советская имитация истинно либерального гражданского общества, то это будет весьма наивный субъект (в лучшем случае). Русского человека изводил именно неформальный, негосударственный характер этих структур, имеющих неограниченную возможность лезть в его жизнь, пусть и по мелочам, но тем гаже. И чем дальше советские ячейки гражданского общества располагались от вершины иерархии партийного/советского руководства, тем более оказывались ненавистны.

Знаменитая борьба проф. Преображенского с домкомом, предводительствуемым тов. Швондером, это и есть классика противостояния русского индивидуализма одной из ячеек гражданского общества. И заметьте, за поддержкой против гражданского общества проф. Преображенский обращается к государству (или верхам партии? Впрочем, в советских условиях разница была не велика). Можно возразить, что домком Швондера это неправильное советское гражданское общество, а Западное гражданское принципиально общество лучше. И позвольте узнать чем?.. Нет ответа.

[2] Отрывок интервью, посвященного общеевропейским делам. Вопросы задают представителю президента республики и премьер-министра Франции в инициативной группе по разработке Хартии фундаментальных прав Европы г-ну Ги Брэбан (Guy Braibant), также являющегося представителем Франции в Обсерватории расистских и ксенофобских явлений (в г. Вене).

- У нас так и не могут договориться о том, что такое гражданское общество.

- Определение восходит к идеям Грамши. Гражданское общество - это совокупность негосударственных организаций: профсоюзов, всякого рода лобби, женских организаций, молодежных организаций, гражданских ассоциаций. Гражданское общество уже сыграло большую роль в разработке Хартии. Сейчас ничего нельзя сделать без гражданского общества, потому что оно себя всегда проявляет, демонстрирует и, в случае чего, может даже поломать политический процесс. Один из таких примеров - встреча ВТО в Сиэтле. С гражданским обществом надо договариваться, его надо иметь в виду.