Трудно быть командиром

«…Прием, цель бежит по теплотрассе. Повторяю, цель на теплотрассе! Прием! » – сквозь помехи и звуки выстрелов из рации пробивался встревоженный голос полковника Лебедева.
«Прием! Слышу вас, ведем наблюдение. Конец связи! » – спокойно ответил Кайман и прильнул к биноклю.
В небе над атомной станцией возникали багровые всполохи, поднимались ввысь и где-то над облаками взрывались мириадами искр. Промозглый ветер пробирал до костей, завывал в скелетах административных корпусов, качал почерневшие ветви узловатых деревьев и гнал по небу низкие свинцовые тучи. Ни один луч солнца не осмеливался пробиться через толщу облаков, чтобы облизать тусклым языком выжженную аномалиями и радиацией землю.
– Эх, а хорошо бежит! – снайпер по прозвищу Белкин держал в перекрестии прицела маленькую фигуру сталкера, облаченную в зеленый комбинезон «вольных». – Командир, я бы его в два счета положил, – обратился он к Кайману.
– Не вздумай! – шикнул тот. – Мы свою задачу выполнили – пока ждем дальнейших указаний. Тем более гляди… видишь, голубое свечение вокруг него? Артефактами обвешался, сукин сын! Его простой пулей не возьмешь.
– Там наши парни с фанатиками, значит, схлестнулись, а мы тут прохлаждаемся? – в интонации снайпера сквозило явное недовольство.
– Не прохлаждаемся, а ждем. Сейчас должны штурмовики подтянуться, а с ними наемник. Конкретно ничего сказать не могу, но мельком слышал, что у него новая пушка, стреляет чем-то вроде магнитных импульсов. Посмотрим, что выйдет из этой затеи, а там уже решим. – Вздохнул Кайман.
Наступило молчание, прерываемое треском коротких очередей, доносившихся из-за технических блоков, куда подошли основные силы группировки – над постройками расходился черный дым. За высокими зарослями чертополоха, в нескольких метрах от стоянки отряда, гудела электрическая аномалия и, казалось, что ее напряжение невольно передалось сталкерам.
Пулеметчик Гай расставил сошки РПК за грудой битого кирпича – сам же расположился рядом, расстелив плащ-палатку. Он выудил из нагрудного кармана потрепанный блокнот и окинул взглядом небольшую рощицу на пригорке из рыжих елей и сосен, в центре которой пульсировала «гравитонна». Деревья вокруг аномалии были неестественно вывернуты и чуть ли не завязаны узлом, а по ее границе бегали безобидные смерчики из пожухлой травы и опавшей хвои. Гай послюнявил кончик обломанного карандаша, засунутого в гильзу от «калаша», и принялся делать наброски. Для него это было не просто хобби, а возможность отвлечься от насущных дел, да собраться с мыслями. Но сейчас ему просто хотелось порисовать – не каждому доводилось побывать в самом центре Зоны Отчуждения. Тем более живым. Пулеметчик верил Кайману безоговорочно, поэтому просто рисовал. Рядом с Гаем сидел новичок. Немного глуповатый, немного наивный, с глазами взрослого ребенка – полными удивления, радости, восторга и жажды приключений. В отряде он появился совсем недавно и заменил почившего бойца, погибшего на болотах в перестрелке с бандитами, которых там как грязи. Новичок был невысокого роста, худой, с вечно красными щеками, из-под капюшона торчала чуб черных, как смоль, кучерявых волос. Между пухлыми губами, над которыми даже не было намека на растительность, он перекатывал сухую былинку. Разговаривал молодой редко, поэтому толком и прозвище то его никто не знал, а если и знал, то забыл за ненадобностью. Но боец он хороший – аномалии чувствует загодя, а ни как большинство «отмычек», которые узнают об опасности, уже лишившись рук, ног, или растворившись в кислотной пакости.
Белкин не отлипал от прицела. У него чесались руки – вдох-выдох, холодный металл спусковой скобы приятно холодил палец, а фигуры фанатиков в перекрестии так и манили сделать хотя бы один выстрел. Тогда в Зоне чуточку станет чище, насколько это, конечно, возможно. Поправка на ветер, поправка на расстояние… Хлесткий выстрел, словно хлыст заправского дрессировщика со свистом прорезал воздух.
– Минус один! – довольно рапортовал снайпер. – Он такой кульбит сделал, прям циркач.
Гай покосился на товарища, новичок от неожиданности подпрыгнул, лицо Каймана побагровело, и заиграли желваки – он тихо, но жестко сказал:
– Отставить. Я же сказал – ждем!
Белкин что-то недовольно пробурчал в ответ, но командир на это никак не отреагировал, его вообще сейчас занимали другие мысли. Ослушаться приказ Лебедева и вместо того, чтобы бездействовать, двинуть к остальным на подмогу? Не факт, что получится добраться без потерь – впереди самое настоящее аномальное поле и, к сожалению, это самый быстрый путь. А если идти в обход – может быть уже поздно. В Зоне быстрыми путями не ходят – она не прощает ошибок. Лучше идти дольше на день-два, чем ломиться напролом. Бывалые ходоки знают, что необходимо запастись полными мешочками с гайками и недюжинным терпением, чтобы прощупать затаившиеся аномалии.
Голова разболелась от кучи мыслей и налилась чугуном. Кайман решил отвлечься разглядывал просто товарищей. Белкин – сомнительный, но эффективный тип, зачастую несерьезен, но ему простительно. Прозвище говорит само за себя – любому олимпийскому чемпиону фору даст, валит мутантов в глаз еще до того, как те его почуют. Гай – такого человека днем с огнем не сыскать. Ему не страшно доверить свою спину – всегда прикроет. С ним Кайман исходил пол Зоны, да и в клане «бело-голубых» он чуть ли не с основания. Но и в случае чего, командир бы за него жизнь отдал – есть такой должок. Сталкер задумался, а действительно, за кого он готов отдать жизнь? А кто вообще в праве ее забрать? Балда! Это не Большая земля, где действуют хоть какие-то законы, да и там этими бумажками подтереться можно, а тут и подавно. Сам-то скольких убил? А сколько еще предстоит убить? Нет! Уже не отмыться, кровь въелась в рукава, в кожу, в мышцы и сухожилия, пропитала кости и дурманом разлилась по венам. Черт! Опять серьезные мысли.
Рядом с Гаем сидел новичок. За весь поход Кайман слышал его голос всего пару раз – такой тоненький, молодцеватый, задорный, как у пионера из советских фильмов. Этакий образцовый юноша из книги о Тимуре и его команде. Командир нахмурился, пытаясь вспомнить прозвище парня. Не то Бластер, не то Балласт… Зона сама все расставит по своим местам. Тут прозвище не выбирают, его получают или зарабатывают за те или иные дела и поступки.
Толчок. Внезапно по земле пробежала дрожь – Кайман замер и, окинув взглядом пространство перед собой, спешно достал КПК. На экране пусто – ни уведомлений, абсолютно ничего. Сталкер на миг осекся – вдруг ему показалось? Но затем, он посмотрел на товарищей и заметил их растерянные лица. Самые кончики пальцев начало слегка покалывать, а воздух стал плотным, тягучим, вязким. Не показалось. Оставался один вопрос – сколько?
Выброс был неделю назад, так что по прогнозу до него еще столько же. Черт. Медлить нельзя, сейчас время играет отнюдь не на стороне сталкеров. Остается одно – искать укрытие и, видит бог, лучше поспешить.
- Уходим! Живо! – прорычал Кайман и, закинув рюкзак и штурмовую винтовку на плечо, двинулся первым. – За мной, в низине была старая насосная станция, в ней и укроемся.
Следом за командиром, снова недовольно ворча, пристроился Белкин – винтовка висела на спине, а в руках был приготовлен детектор аномалий. За снайпером встал напуганный Балласт, замыкал колонну Гай.
Небо расчертили призрачные сети молний. Загрохотало. Дрожь земли усилилась и, казалось, следом за ней в лихорадке начинает заходиться весь организм, от ног и головы. Будто не осталось ни единой спокойной клеточки – все нутро трепетало и гнало сталкеров под защиту бетонных стен. Как и многие тысячи лет назад люди в Зоне, ведомые животным инстинктом, который в процессе эволюции никуда вовсе не делся, а дремал в самых потаенных частях мозга, искали укрытие в каменных глубинах.
Колонна двигалась по узкой тропинке между двух пригорков – по правую руку ползли кирпичные останки разрушенных зданий. Слева – тянулся рыжий лес и непроходимый бурелом из поваленных деревьев, опутанных мочалом, по виду чем-то похожим на старую стекловату. А впереди маячил корпус насосной станции, покрытый сетью трещин. К нему вела дорога, выложенная бетонными плитами, изъеденные язвами взрывов и ощетинившиеся торчащей арматурой. Сталкеры без особых проблем обогнули выжженное пятно – «огниво» переливалось маревом, как мираж в жаркую погоду, а под потоком горячего воздуха застыла и покрылась коркой осенняя грязь.
Пространство вокруг наполнилось сильным гулом. На тучи над атомной станцией прыснуло алым, словно после
– Мужики, поднажмите. – Просипел Кайман. – Зар-раз-за! Фон растет! – дозиметр, словно человек с аритмией, зашелся в неровном треске. – Маски!
И в этот самый момент, где-то на границе видимости, боковым зрением командир заметил, как позади в щепки разлетелись сухие заросли можжевельника. Глухой удар и сдавленный всхлип. Кайман ушел в кувырок, трясущимися руками достал из подсумка противогаз – холодная резина второй кожей обтянула голову. Сталкер через круглые стеклышки маски разглядел огромную тушу псевдовепря, который выскочил на тропу. Как же не вовремя!
Булкин лежал, не двигаясь, из уголка губ стекала тонкая нитка крови, а по груди расползалось красное пятно – кевларовые пластины были измяты.
Командир замер – все внутри опустело, а конечности налились свинцом, только сердце громко ухало в груди и в висках стучали молоточки. Первое, что он испытал – это животный страх с желанием убежать, бросить всех и вся, забиться в самый дальний угол. В миг на сталкера навалилась смертельная усталость.
–... ою мать! Стреляй! – Гай толкнул в плечо Балласта.
Псевдовепрь, протаранив снайпера, решил сделать второй заход. Под шкурой мутанта буграми перекатывались тугие узлы мышц, шерсть свалялась и облепляла тушу зловонным коконом. К обычным бивням, прилагался второй комплект – чуть поменьше, и выходил откуда-то из боковой части челюсти, с которой капала желтая слюна с алыми прожилками. В свете блеснули черные камешки глаз, прикрытые массивными надбровными дугами.
Первым огонь открыл Гай – увесисто залаял его любимый пулемет. Крупный калибр с чавканьем входил в жесткую шкуру монстра, не причинив тому какого-либо вреда. Балласт вскинул АК и, присев на одно колено, дал по твари длинную очередь – ствол автомата задрало, и часть пуль ушла в молоко. Вепрь развернулся и бросился на обидчика. Новичок в последний момент успел увернуться, и уже через мгновение на его месте оказалась разъяренная махина. Тем временем до выброса оставалось все меньше времени, а КПК так и молчал, не подав сигнал о надвигающейся угрозе. Чертова техника.
Кайман вздохнул. Закрыл глаза и, с присвистом выдохнув, вновь открыл их. Командир вскинул штурмовую винтовку и поймал в прицел крупную морду зверя. Палец нажал спусковой крючок – меткая очередь выбила костяную крошку из бивней и чиркнула по широкой шее. Псевдовепрь взвыл.
Снова заработал пулемет Гая – он работал точно по копытам, пытаясь перебить суставы и сухожилия, чтобы хотя бы замедлить тварь.
До заветного укрытия оставалось около двухсот метров. Надо поспешить.
– Бежим! – прорычал Кайман. – Быстрее!
Командир не был уверен в том, что сталкерам все же удаться переиграть зверюшку в таком спринте, но попытаться следовало. Гай первым сорвался с места, за ним следом бежал Кайман, замыкал Балласт. Детектор аномалий молчал – но это не значит, что Зона не способна подготовить какой-нибудь особенный сюрприз. Все знают, что бегать – это самое последнее, что здесь можно делать.
Внезапно сзади раздались выстрелы. По звуку Кайман безоговорочно определил снайперскую винтовку Белкина. На миг вепрь замедлился, но и этого хватило, чтобы выиграть хоть какую-то фору. Спасибо тебе, товарищ, что даже сейчас ты с нами, а не с костлявой старушкой в черном балахоне, да с косой в придачу.
Земля сменилась бетонной дорогой, которая вела к насосной станции напрямик. Сто метров. Гай бежал, перепрыгивая рытвины, между старых плит, лавировал, обходя торчащие штыри арматур. Кайман тяжело дышал, легкие не получали необходимое количество кислорода, поэтому в глазах начало темнеть, а сердце ухало все глуше. Балласт бежал так, словно каждый день тренируется на стадионе, так легко и непринужденно. Когда удалось вырвать у вепря хоть несколько дополнительных секунд, Гай остановился за разломанной плитой и выставил перед собой ствол пулемета.
- Ложись! – только и успел крикнуть он, после чего Кайман и Балласт незамедлительно упали, отбив себе все органы.
Зарокотал пулемет. Сейчас нельзя было допустить ошибку, и если чуда не произойдет, то вепрь снесет сталкеров своей тушей. Гай вновь стрелял по копытам. Внезапно раздался хруст – копыто мутанта подогнулось и монстр, не удержав равновесие, завалился на бок. Округу наполнил истошный рев, от которого сердце уходило в пятки. Туша по инерции пролетела еще несколько метров, прежде чем насадилась на торчащий обломок плиты прямо у ног сталкера. Тварь еще некоторое время билась в конвульсиях, пытаясь поддеть сталкера на клыки.
- Ну, что лежим? Побежали! – Гай, преисполненный гордости, за такую схватку двинул вперед к укрытию.
Десять метров. Следующее, что увидел командир, глаза пулеметчика, полные страха и безнадежности…
Кайман остановился. Шумно выдохнул, на миг стекла противогаза запотели, по лбу катился холодный пот, впитывался в вонючую резину, ставшую уже второй кожей. Организм кричал – беги. Время шло на секунды.
Аномалия держала Гая. Сталкер всеми силами пытался вырваться из нее, ухватившись за край бетонный плиты, сдирая в кровь и в мясо ладони, ломая ногти, сжимая зубы до скрежета. Противогаз валялся рядом, а дозиметр заливался истерическим треском, готовый слиться в единый монотонный стрекот. Время растянулось, превратилось в целую вечность, как это бывает в голливудских блокбастерах с эффектом замедленной съемки.
– Стоять! – Кайман сдернул с плеча штурмовую винтовку и передернул затвор. – Бросай пушку!
Ствол оружия смотрел точно на грудь Балласта.
– Ну же! Два раза повторять не буду! – палец плавно лег на спусковую скобу.
– Что ты делаешь? – прохрипел, покрасневший от усилий, Гай. – Уходи, дружище!
Кайман никак не отреагировал.
– Бросай! – скомандовал он. – Иначе все тут подохнем, а ты будешь первым в списке.
Балласт аккуратно снял с плеча автомат и опустил перед собой на землю.
– Я-я-я, я не понимаю! Что я сделал? – чуть ли не заплакал новичок. – Я же…
– Да ничего ты не сделал, – прошелестел командир. – Знаешь, что это за пакость? – сталкер указал в сторону аномалии, которая удерживала Гая.
– Д-да, – судорожно закивал Балласт. – Л-лип-пучка.
– Тогда ты знаешь, что нужно делать и не вынуждай меня тащить в нее твой труп.
– Ты чего делаешь? Оставь меня, бери молодого в охапку и в укрытие, – просипел пулеметчик. – Оно того не стоит.
От земли пошел жар, а нестерпимый гул набатом разрывал черепную коробку. Тело колотило в приступе лихорадки. Дышать становилось не чем и по ярко-красному небу поползли огненные языки. До заветного укрытия было всего несколько метров, не хватило совсем чуть-чуть, и вот надо же было влезть в аномалию. А если не поспешить, то получится отменное барбекю «по-чернобыльски» – это в лучшем случае, а в худшем – неприкаянно шататься с выжженными мозгами, мычать, да пускать слюни, пока не запустится процесс гниения. Вот он забег на короткую дистанцию, где исход один – смерть.
– Раз! – не отступал Кайман. – Два!
– Я-я не пойду, - паренек опустился на колени, даже через мембрану противогаза было понятно, что он плачет.
Командир перехватил винтовку, закинув ремень через шею, подошел к Балласту и, схватив за капюшон и резко дернув, поставил его на ноги.
– Шагай, парень! – ствол уперся между лопаток.
Кайман остановился у самой границы аномалии. Шумный вдох-выдох. Легкие сдавило стальными обручами, в голове пульсирует кровь, а в ушах стоит противный писк. Сталкер опустил голову – трудно быть командиром, однако. Порой, необходимо принимать сложные и страшные решения, но такова воля Зоны. Она все видит и долги нужно возвращать. На миг командир вспомнил, о чем думал еще десять минут назад. А думал он о том, за кого готов отдать свою жизнь? И только сейчас он понял, что свою жизнь он не готов отдать ни за кого: ни за жену, ни за детей, ни за питомца, ни за идею, да плевать на них всех. Но чужая жизнь – это другое дело. Ее не жалко отдать. За того же Гая.
Пулеметчик что-то еще пытался сказать, но катаклизм заглушил все слова и унес с собой.
Кайман втолкнул в «липучку» поникшего Балласта. Раздался еле слышный хлопок, после чего аномалия выплюнула обессилевшего Гая. Пальцы были подобны лапам хищной птицы – скрючены, а с ногтей стекает кровь.
Долг был отдан, а теперь надо уходить. Кайман схватил за лямки разгрузки грузное тело товарища и рывком преодолел несколько метров до спуска в подвал. Оттуда несло сыростью, затхлостью и чем-то кислым, а с истончившейся от ржавчины двери свисало мочало – сейчас это не имело уже никакого смысла. Первым по раскрошившимся ступеням мешком свалился Гай, Кайман напоследок посмотрел на паренька – тот сидел на коленях, ветер трепал смолянисто-черные волосы, маска противогаза была сжата в руке, а по щекам катились слезы. Это последнее, что сталкеру удалось увидеть. Захлопнув дверь и закрыв тугой засов, он скатился вниз. На поверхности загрохотало, и сквозь щели полился нестерпимо яркий свет. Все-таки… трудно быть командиром.