I. НАЦИОНАЛИЗМ

«Люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость.

… по возможности не удаляться от добра,

но при необходимости не чураться и зла».

/Н. Макиавелли «Государь»/

Сам термин «нация» был введен в широкий политический оборот Великой Французской революцией, которая, собственно говоря, декларировала и утвердила принцип власти этой самой Нации. Само слово, которое употреблялось еще в Средние века и обозначало не что иное как народ, на рубеже 18-19 веков приобрело особенное значение и смысл. Возникающие в 19в. на Западе (т. е. Западная Европа и США) «нации» явным образом противопоставляли себя прежним «феодальным» народам – главное отличие виделось в отмене сословных различий, признание всех граждан равноправными и, в некоторых аспектах, потенциально одинаковыми. Фактически речь шла о приведении народа к единым национальным стандартам:

- культурным (общенациональная культура, стандартный общеобразовательный минимум);

- языковым (общенациональный государственный язык);

- общие для всех «национальные» жизненные ценности, этика, мораль, стереотипы поведения;

- общие и равноправные для всех условия хозяйственной деятельности в рамках «национальной экономики» (между прочим, сам термин «народное хозяйство» появился в Германии 19в. );

- гражданским (формальное равноправие всех граждан перед законом, равенство гражданских обязанностей);

- признание равной ценности всех граждан в глазах «национального государства», а также признание равного права всех граждан на заботу и покровительство «национального государства»;

- в рамках нации гражданский мир на основе приоритета общенациональных ценностей и интересов; в то же время соперничество между различными социальными группами и индивидуальная конкуренция, но строго в рамках национальных этики и права;

- и прочее в том же духе [I. 1].

Общественное признание подобных взглядов, превращение их в систему породило идеологию «национализма», т. е. идеологию и доктрину построения «национального государства» и формирования «нации». Средним векам подобные подходы и взгляды были чужды. Рыцарство или дворянство могло иметь гораздо больше общего с иноплеменной знатью, чем с собственным простонародьем (верхи общества вполне могли в своем кругу пользоваться иным языком, нежели основная масса народа, что с точки зрения национализма абсолютно недопустимо). Феодальная система нуждалась в относительной культурной (что для того времени тождественно – религиозной) унификации только в рамках одного правящего класса – знати, дворянства (рыцарства), и позволяла сохранить многообразие укладов жизни народов, полиэтничность страны, что в свою очередь являлось одной из важнейших причин/оснований «феодальной раздробленности». Для Средних веков в Европе в условиях этнического и субэтнического разнообразия населения характерно образование государства путем объединения, прежде всего, на уровне правящего класса, знати, которая либо изначально была этнически однородна (например, потомки завоевателей страны), либо объединялась общей культурой и этикой, - обычно, принималась единая религия, а затем уже по примеру верхов в новую веру обращался и остальной народ. Религиозный раскол всегда означал распад государства и неизбежно приводил и к межэтническому разделению по признаку особенностей вероисповедания. Коротко говоря, феодализм – стремление к этническому единению верхов общества при терпимом отношении к полиэтничности остального населения страны, что и являлось основой системы феодальной иерархии, отражавшей установившуюся этническую иерархию. Оговоримся, что речь идет не о каком-то там особом средневековом уважении самобытности или «национальной терпимости», но своего рода этническом компромиссе, что позволяло сторонам избежать отвлечения ресурсов на непродуктивную резню, геноцид.

Наблюдались также тенденции «национализации» религии, стремление в соответствии с национальными стандартами сформировать «национальную церковь» (что неизбежно придает национальной религиозной жизни языческие черты). Одна из первых войн Реформации между немецкими католиками и протестантами в 1555г. завершилась Аугсбургским религиозным миром (договором между протестантскими князьями и императором Карлом V), в основу которого было положено суверенное право государей определять религию своих подданных – «чья страна, того и вера», - при этом предусматривалось право нонконформистов на переселение. Следует признать подобный подход вполне национальным. Однако поскольку сама религия, как социальный институт, в 18-19вв. на Западе быстро разлагалась, теряла в глазах общества и государства статус важнейшей общенациональной ценности, то требование «национализации» религии оказалось несущественным, и уже в 20в. оказалось совершенно в забвении.

Возникновение Национального государства всегда предшествовало окончательному формированию нации, ибо только государство способно формализовать и успешно навязать всему народу весь комплекс национальных стандартов, и таким образом завершить формирование самой Нации. В идеале нация представляет собой совершенно этнически однородный народ (что подразумевает недопустимость существования сословий в рамках формального Национального права), т. е. достигается «национальное единство». В этом случае можно говорить об очевидной общности интересов всех граждан Национального государства и появлении «политической нации». Следует сразу оговориться, что на практике идеальной социально-этнической однородности достичь не удается, и появляется учение о «среднем классе», т. е. массовом социальном слое граждан, фактически в наибольшей степени отвечающем национальным «стандартам» и представлениям. Вообще говоря, национальный стандарт «регламентирует» не всю совокупность социальные характеристик и не тождественен какой-либо конкретной системе этнического/субэтнического поведения во всех её аспектах, но включает только ограниченный набор характеристик, признаваемых общественно значимыми. Так что разные «национализмы» отличаются национальными морально-этическими системами поведенческих стандартов и ценностей, которые в свою очередь в рамках этих систем имеют различные приоритеты. Национальные императивы не абсолютно тотальны и в зависимости от вида национализма оставляют определенные подпространства социально-этнической свободы.

Последовательная националистическая идеология и политика, заботящаяся о соответствии всех граждан Национального государства установленным общенациональным стандартам и их приверженности общенациональным ценностям, – что в понимании националистов равнозначно национальной (т. е. этнической) принадлежности человека, - в той или иной мере приводит к стремлению сформировать следующие социальные институты:

- доступность всем гражданам медицинского обслуживания;

- доступность всем гражданам общеобразовательного минимума и общедоступность «национальных» культурных ценностей;

- «социальная» ориентация государства, стремление обеспечить своим гражданам, по крайней мере, социальный прожиточный минимум;

- хотя бы формально демократическое, правовое государство;

- единое национальное экономическое пространство, в той или иной мере свободный рынок и свобода конкуренции, признание частной собственности важнейшим социальным институтом;

- политические и индивидуальные гражданские свободы, права человека.

Все достижения прогресса Западной цивилизации 19-20 веков, которые либералы и социалисты склонны приписывать исключительно каждый себе, фундаментом имеют национализм и только его. Нетрудно видеть, что в отдельности ни доктрина социализма, ни либерализма не предусматривает полностью весь комплекс перечисленных социальных институтов (а кое-каким из них социализм или либерализм прямо враждебны), которые в той или иной мере всегда реализуется современным Национальным государством, являются неотъемлемой частью его системы. К обоснованию вторичности социалистических и либеральных доктрин по отношению к национализму мы еще вернемся.

* * *

Наиболее ранняя «национальная» революция произошла в Англии (1640-1688гг. ). Впрочем, современниками она не осознавалась как сугубо национальная и проходила, главным образом, под религиозными лозунгами (фактически, в то время та или иная религиозная доктрина определяла соответствующую этническую систему или модель формирования нации). Случившаяся на полтора века ранее Французской, Английская революция оказала влияние на идеологов европейского либерализма в форме порожденных ими же самими центральных идеологических мифов о благотворном «разделении властей», «демократии» и «гражданской свободе», якобы приведших Великобританию к процветанию, и будто бы выведенных из ее исторического опыта. В действительности выработанным позднее строгим канонам европейского либерализма Британия в целом стала соответствовать не ранее середины 20 века (и то если не слишком придираться), а благодетельного «разделения властей» в «праматери парламентов» отродясь не было, нет и в обозримом будущем не предвидится [I. 2].

Победившая английская революция незамедлительно приступила к национальной унификации. Так Кромвель собирался почти поголовно уничтожить ирландцев, давно вызывавших у англичан сильное раздражение, но сумел исполнить задуманное лишь на треть (1649-1652гг. ), как был отвлечен более приоритетными политическими угрозами. К слову, жестокое даже в сравнение с прочими британскими колониями угнетение Ирландии было традиционной политикой Англии вплоть до обретения той независимости в 1921г.

В целом, Англия пошла национально-олигархическим путем: изначально ядро «нации» представляло собой своего рода аристократический клуб избранных, куда «принимали» только того, кто отвечал строгим критериям этого круга, и вытесняли тех, кто им не соответствовал. Беспощадно вытесняли либо на социальное дно (на протяжении 17-18 веков и начала 19 века английское общество выделялось редкой социальной жестокостью), либо в колонии. Британский джентльмен – это и есть эталон английской национальной этики, национальный стандарт поведения. В 19 веке этот тип постепенно занял господствующие позиции, стал относительно массовым (по крайней мере, был признан образцом, на который ориентировалось и которому подражало большинство английского народа).

В контексте наших рассуждений война за независимость США (1775-1783гг. ) должна быть несомненно признана гражданской, межнациональной войной. Исторически в Северо-Американские колонии с 20-х годов 17 века переселялись наиболее радикальные (если не сказать оголтелые) английские протестанты (пуритане). Начало процессу положили преследования пуритан в Англии. Переселяясь в Америку, они были склонны видеть в этой стране свою Землю Обетованную, где им, избранным Богом, суждено жить исключительно в соответствии с собственными представлениями и идеалами (своего рода Новый Иерусалим для праведных). Хотя именно пуритане под руководством Кромвеля победили в гражданской войне и торжественно казнили английского короля (1649г. ), однако власть после смерти Кромвеля (1658г. ) они не удержали. В 1660г. произошла Реставрация и, в конце концов, в результате «славной революции» 1688г. в Англии установилась относительно компромиссная национальная модель (следует иметь в виду, что компромисс был не столько с католиками-роялистами, сколько с большинством английского народа, традиционно поддерживающим монархию). Чуждые этого компромисса люди переселялись из Британии в Северную Америку, где господствовали тенденции английским хотя этнически и почти идентичные, но национально враждебные. Причем глубокий раскол произошел не только с метрополией, но и между самими североамериканскими колонистами. По большей части война за независимость будущих США велась собственно не против регулярной английской армии, но между так называемыми патриотами и тори (или лоялистами), т. е. между сторонниками независимости и местными приверженцами Англии. Стороны регулярно учиняли мирному населению друг друга беспощадную резню, для этих целей даже прибегали к военной помощи индейских племен. В результате войны за независимость США потеряли около четверти жителей из населявших страну к началу войны 2млн. белых (еще наличествовало 0, 5млн. рабов негров). На стороне Англии в войне против независимости Североамериканских колоний непосредственно приняло участие около 30тыс. местных жителей, и после ее окончания многие из них вместе с семьями (до 100тыс. человек) эмигрировали из США в Британию или британские колонии.

К слову, едва ли инсургенты (повстанцы) смогли бы самостоятельно одержать победу над Англией, если бы не военное вмешательство на их стороне Франции, приславшей на помощь США советников, военный флот и высадившей в Северной Америке значительные силы своей регулярной армии (также Англии объявила войну Испания). Так что знаменитая Статуя Свободы установлена французами в честь столетия фактического дарования их монархией независимости Североамериканским колониям Британии. Вообще, бросается в глаза падение дисциплины и боеспособности американских колонистов в сравнении с «железнобокими» Кромвеля, даже передача Конгрессом диктаторских полномочий Вашингтону делу помогла мало. За прошедшие почти полтора века сказалось разлагающее влияние либерализма (к этому тезису мы еще вернемся).

С получением независимости в США начался самостоятельный процесс формирования полноценной нации. Противоречия между конкурирующими национальными моделями Севера и Юга США (янки севера и джентльмены юга) привели к гражданской войне 1861-1865гг., в результате которой победила «либеральная» модель Севера. Нелишне отметить, что армии северян, несмотря на многократный перевес в численности и ресурсах, с большим трудом одолели южную конфедерацию. Боеспособность либеральной армии Севера была крайне низкой, в армию широко набирали вновь прибывших иммигрантов, соблазняя их быстрым получением гражданства США. Так нередко южане не могли без переводчика допросить пленных из армии северян (они попросту не говорили по-английски, было много немцев, целые воинские части).

Конкретность и цинизм (или, если угодно, самобытность) Британской политической системы не позволяли европейским идеологам либерализма использовать ее опыт иначе, как только мифологизируя его, но сам по себе он всегда вызывал у политологов известное преклонение и восхищение сознанием невозможности его повторить (сконструировать) на иной национальной почве.

Уже к концу 16 века в Англии образовались основы национальной государственности – важнейший инструмент формирования нации, - английский король Генрих VIII вышел из подчинения католичеству, объявил себя главой англиканской церкви и в национальном духе принялся самодержавно править веру своих подданных. Во Франции и Германии на то время положение было совершенно другое.

Исторически Франция являлась областью смешения романцев и германцев, средневековая феодальная система там была довольно развита и имела глубокие этнические корни. Французское королевство было существенной частью католической европейской имперской системы, и само было построено по ее образу и подобию. Французские протестанты (гугеноты) в результате длительных ожесточенных гражданских войн потерпели окончательное поражение в начале 17в., и, тем не менее, в общеевропейской войне католической и протестантской коалиций католическая Франция выступила на стороне протестантов. Доходило до того, что в ходе тридцатилетней войны Ришелье (католический кардинал! ) фактически руководил немецкими протестантами. Собственно говоря, именно тогда были заложены традиции французской национальной государственности, - та Франция, которую мы ныне знаем, политически восходит к эпохе Ришелье и Мазарини (времени зарождения французской национал-государственной традиции). Утвердившийся французский абсолютизм в 17-18вв. окончательно сформировал государство как инструмент национальной политики. Следует признать, что никак иначе, кроме безоговорочного государственно-бюрократического деспотизма, эта задача в изначально этнически довольно пестрой стране решена быть не могла. Отметим также, что хотя общеевропейская имперская (феодальная) традиция романо-германцев в 17-18вв. потерпела поражение и в 19в. уступила первенство национальной, не следует считать ее утраченной навсегда. Она в том или ином виде уже на «национальной» основе возрождалась в политике Наполеона, Гитлера, да и в нынешней политике строительства «единой Европы» имперские тенденции очевидно присутствуют.

Судьба Германии была куда более трагична. Став родоначальницей протестантизма, который тогда однозначно выражал «национальные» тенденции, будучи как ни кто в Европе готовой создать «национальное государство» и образовать Нацию, сама Германия не имела твердых политических предпосылок для полноценного национального строительства. Вследствие отсутствия хоть сколько-нибудь дееспособных общегерманских централизованных государственных структур, немцы в эпоху Реформации понесла огромные напрасные потери. В результате тридцатилетней войны (1618-1648гг. ) погибло более трети населения Германии (довоенная численность восстановилась только к середине следующего века), и страна осталась политически раздробленной, под сильным внешнеполитическим гнетом ведущих европейских держав. В смысле политической самостоятельности положение Германии и поныне изменилось незначительно.

Наиболее ярко и продуктивно в культурном отношении процессы формирования нации прошли во Франции, которая, пожалуй, вплоть до конца 19в. сохраняла культурную гегемонию в Европе. Французский национализм, развиваясь в первоначально этнически относительно разнородной стране, всегда акцентировал культурное единство французов, основывался на философии рационализма, выдвигал разнообразные обобщенные политологические и социальные концепции, т. е. стремился абстрагироваться от своих и любых иных этнических корней. Даже положительный пример Англии, идейное подражание Британскому образцу в 18в. было по большей части «выдумано» самими французами, является их собственной заслугой, а не действительным влиянием английской культуры.

Наконец в 1789г. во Франции от имени и по поручению французской «нации» случилась Великая революция, и ценой 80 лет регулярных гражданских войн и беспощадного террора к концу 19в. формирование французской нации было завершено. (Пример наиболее известного революционного геноцида: Н. Ю. Плавинская “Вандея”)

Великая французская Революция была настоящей Националистической революцией. Странно, что ее так не воспринимают, ибо национализм был буквально ее знаменем (разумеется, национализм французский). Лозунг “Свобода! Равенство! Братство! ” именно что националистический, ибо только Национализм претендует на полное без изъятий его воплощение. Любая из либеральных доктрин (либертарианского или социалистического толка) какую-нибудь из частей указанной триады склонна ограничить. Отметим, что французский национализм зиждется на приоритете французской культуры, признании ее национального превосходства.

Германия развивалась под сильным французским культурным влиянием, немцы заимствовали блистательную французскую бюрократию времен расцвета абсолютизма Людовика XIV (Пруссия в первую голову). Однако немецкий национализм формировался в иных условиях: в отличие от Франции для Германии была характерна относительная этническая общность при политической разобщенности страны. Поэтому французский национализм апеллировал, прежде всего, к политико-экономическому единству нации (культурному, упрощенно говоря), а немецкий – к этническому (кровно-расовому, опять же утрируя). Окончательно как нация немцы сформировались за время от Бисмарка до Гитлера [I. 3].

Любопытно отметить, что с XIX в. велись разговоры о сомнительности отнесения немцев к европейцам. То есть, конечно, формально немцы “европейцами” признавались, но настоящие ли они? Тут были сомнения. Сомнения, понятно, мучили “подлинных культурных европейцев” - французов и англичан. У немцев возникал комплекс неполноценности перед “Европой”, желание попасть в клуб избранных Цивилизованных народов. И что характерно, что после Гитлера эта темы была снята. Видимо, камрад Фюрер на счет немцев всем все доказал.

* * *

Главная особенность национализма заключается отнюдь не в его агрессивности к «чужим», как раз напротив – подлинная суть национализма в нетерпимости к «своим». К иным народам националисты могут относиться по-разному, многое зависит от традиций, обстоятельств и даже конъюнктуры. Но к тем, кого они считают «своим народом», те, кто, по их мнению, обязан национально консолидироваться, и кому предназначено стать полноценной Нацией, к ним националисты принципиально пристрастны, нетерпимы и даже предвзяты. Отличительная особенность подлинного национализма – это, прежде всего, внутриэтническая борьба, а вовсе не внешняя вражда. Забегая несколько вперед, к примеру, негры никак не могут пасть жертвой «белого» национализма, пока националисты не претендуют включить их в свою «белую» нацию, т. е. от белого национализма негров охраняет белый же расизм.

Разумеется, от людей, которые пристрастны к своему народу, трудно ожидать лояльности или безразличия по отношению к сторонним этносам. Но, во всяком случае, нельзя утверждать, что национализм сводится к межнациональной розни или неизбежно усугубляет ее. Скорее, он ее рационализирует, пытается определить свои “национальные интересы”.

Поучительный «межнациональный» конфликт наблюдался после воссоединения Германии. За годы раздельного существования немцы в ГДР обзавелись несколько иными обычаями и привычками, нежели жители ФРГ, и образовали своеобразную национальную немецкую субэтническую популяцию. Острота межнациональных противоречий «оси» и «веси» после объединения Германии смягчалась только чувством неполноценности восточных немцев перед западными.

Национализм всегда выступал как та или иная социально-политическая доктрина, оправданием национальной консолидации народа служат ссылки на “социальный прогресс” (причины этого рассмотрим в следующем разделе). С точки зрения национализма сопротивление этнических или субэтнических групп ассимиляции, понимаемой как вхождение в единую Нацию, есть “сепаратизм”, т. е. преступление, прежде всего политическое, направленное против принципов национальной государственности как таковых. Отношения между различными Нациями с точки зрения национализма есть государственная борьба внешнеполитических интересов, тотальная национальная конкуренция во всех общественных сферах.

То, что в наше время принято именовать «проявлениями национализма», на деле, как правило, оказывается либо обычной межэтнической враждой, либо реакцией этнических или субэтнических групп на попытки их ассимиляции. Реже встречается конкуренция национальная моделей или национальное/этническое сопротивление космополитизму.

В постсоветском российском обществе, казалось бы, сложились почти идеальные условия для развития русского национализма, - общество за десятилетие реформ изрядно перебаламучено, внутренние культурные барьеры отсутствуют, сословные различия размыты и неглубоки. Однако ощущается нехватка нечто важного, что получило неясное наименование «национальная идея». С середины 90-х годов искомую «идею» подряжались разработать лучшие умы агитпропа, за дело торжественно брались целые НИИ, а все бестолку. Неудача предпринятого мозгового штурма имеет много причин (постараемся рассмотреть их позже), но одна бросается в глаза. У нас «национальную идею» интеллигентные авторы сочиняли не для себя любимых, а для, якобы, сильно нуждающегося в ней «народа». Между тем, настоящий национализм начинается с себя, а не с других, и творится по своему образу и подобию, а не из отвлеченных «научных» соображений.

В известном смысле в современной России сложились чересчур благоприятные условия для реализации русского национализма. Общество до такой степени однородно и хаотично, что отсутствуют дееспособные субэтнические структуры, способные стать центром национальной кристаллизации.

Завершая рассуждения о путях образования Наций, следует обратить внимание, что люди, навязывающие остальному народу «национальные стандарты», изначально всегда в подавляющем меньшинстве. Они могут приобретать поддержку большинства народа или терять ее, но их мотивы и достижения никогда в полной мере не зависят и не определяются позицией большинства (или отсутствием таковой). Поражения зависят, а победы – нет. Впрочем, также ошибочно полагать, что «национальная идея» - фантазия кучки фанатиков и не имеет почвы и опоры в народе совершенно. Некоторые рассуждения о национальных идеях можно найти в [I. 4].

* * *

Исторически нации образовались только у романо-германцев (даже скорее германцев, нежели романцев), и их существует не так уж много. Италия и Испания формирование наций так и не завершили. Ныне существует немецкая нация (Австрия отделена от собственно Германии по причинам внешнеполитическим). Францию мы уже упомянули. Англичане, как нация, имеют некоторые символические проблемы в Уэллсе, Шотландии и значительные трудности в Северной Ирландии (несмотря на многовековой жестокий террор со стороны англичан ирландцы так и не поддались ассимиляции). Вообще-то, для англичан характерна некоторая незавершенность национализма в социально-политической сфере. Вот недавно собрались неспешно раскассировать Палату лордов. Эта нарочитая архаичность национальных институтов, оправдываемая верностью национальным же традициям, есть прямое следствие существования в недавнем прошлом обширной Британской империи. На фоне обязанности нести «бремя белого человека» в огромных колониальных владениях сословные различия самого английского общества не воспринимались «националистами» как существенное неудобство, подрывающее национальное единство, но как необходимая дань Традиции.

Североамериканская нация не вполне однородна, имеет преобладающее национальное ядро «мозаичной» структуры: англосаксы, евреи, ирландцы, германцы, романцы; не забыты различия и в вероисповедании (католики, протестанты и т. д. ). Кроме того, население США оказалось заметно разбавлено иноэтническими включениями (восточноевропейцы, греки, китайцы, корейцы, негры, латинос и проч. ). По официальным данным на 1991г.: белые – 83, 5%, афроамериканцы – 12, 5%, прочие – 4%. Так что страхи о численном засилье в США негров и латинос несколько преувеличены, и имеют иную природу, не демографическую.

Правящая в США либеральная олигархия по разным историческим причинам оказалась не заинтересована в Национализме. Национальное единство США обеспечивается либерально идеологией. И поскольку производный продукт «плавильного котла» наций не обнадеживает, то для поддержания социальной стабильности межэтнические и межнациональные противоречия сглаживаются путем идеологического подавления и разложения национального (этнического) самосознания ведущих национальных групп («политкорректность» и т. п. штуки), что, между прочим, делает США неуловимо похожими на СССР, где аналогичная задача решалась посредством «интернационализма». Главные усилия космополитичной либеральной олигархии США направлены на деморализацию основного национального типа – WASP (белые, англосаксы, протестанты), которых приучают испытывать чувство «исторической вины» в отношении афроамериканцев, старательно любить их и остерегаться задевать вагинальных американцев. Обсуждать перспективы усилий в этой области либеральной олигархии и ее агитпропа не будем. Важно то, что последние 3-4 десятилетия североамериканская нация постепенно теряет свое доминирующее положение, США перестают быть «национальным» государством.

Вот, пожалуй, и все ныне существующие в мире подлинные Нации. Кроме них, в рамках романо-германской цивилизации существуют вторичные нации, – не имеющие самостоятельных национальных моделей развития и находящиеся под влиянием ведущих Наций (по существу речь идет о субэтносах по отношению к романо-германскому суперэтносу, которые в данном случае было бы правильно именовать субнациями, если бы, на мой вкус, не проблемы с благозвучием) [I. 5]. Формальная независимость означенных национальных государств объясняется внешнеполитическими причинами (главным образом, борьбой и соперничеством между Нациями): Австралия, Канада, Австрия, Дания, Швеция, Норвегия, Голландия, Бельгия и т. п. Исключением является только Ирландия, которая, хотя и прочно интегрирована в Западную цивилизацию, но этнически жестко противостоит Англии.

Титулование любых иных народов и этносов «нациями» есть исключительно дань традиции бездумного подражания Западу. Хотя с точки зрения самого Запада все иные народы и есть нации, но лишь в той или иной мере недоразвитые, не сумевшие полностью соответствовать Образцу, лишь тщетно стремящиеся приблизиться к нему. Не приходится счесть это суждение совсем уж не соответствующим действительности, и уж в полной мере оно справедливо в отношении «квазинаций».

В мире существуют народы, длительное время находящиеся под влиянием (обаянием) Западной цивилизации, и стремящиеся перенять Западную культуру, привести себя в соответствие с Западными стандартами, в которых они видят идеал. Прежде всего, это касается Восточной Европы: Польша, Чехия, Венгрия, Румыния и Россия (в еще большей степени сказанное касается СССР). Не следует забывать южных славян, а также в 19в. к этой компании присоединилась Турция. Все эти страны в подражание Западу в 19-20в. приступили к «национальному строительству», т. е. навязыванию самим себе тех или иных «национальных» стандартов. Изначально перечисленные народы, терпя военное поражение от Запада, желали прежде всего заимствовать технику и социальные технологии, модернизировать свои общества. Однако этот аспект проблемы, хотя и весьма существенный, рассматривать не будем.

Н. С. Трубецкой считал, что подражание культуре природных романо-германцев неизбежно ведет иные народы к перманентному отставанию [I. 6], однако исторический опыт показал, что речь следует вести о деградации. Находясь под влиянием различных Национальных моделей и под влиянием политической конъюнктуры эклектически смешивая «самые передовые» социальные институты (во имя прогресса, разумеется), квазинации оказываются неспособны даже осознать свои «национальные интересы», но только подражать чужим. Можно заметить одну забавную особенность квазинационального самосознания. Туземные политологи склонны описывать местный политический процесс в заимствованных инонациональных категориях. Наиболее распространены аналитические конструкции типа: «правый-левый», на практике встречающаяся во Франции, и «социал-демократическая» модель характерная для Германии и этнически близким ей странам. Отклонение реальных событий от заданного им базиса списывается на дикость и недоразвитость любезных отечеств. Всего трогательнее, что вполне цивилизованные англосаксы (Англия и США) и вовсе не поддаются никаким отвлеченным политологическим интерпретациям, никто из восточноевропейцев никогда даже и не пытался разглядеть среди соотечественников «тори» и «лейбористов» или «республиканцев» и «демократов». Этот культурологический парадокс является простым следствием того исторического обстоятельства, что англосаксы в отличие от немцев и французов не породили внеэтнических политико-идеологических доктрин и учений, и поэтому не оказали непосредственного культурного влияния на иные народы. Разумеется, это не значит, что сами они не симпатизируют тем или иным социально-политическим воззрениям или по разным соображениям не находят нужным поддерживать какие-либо идеологии заграницей или у себя дома. Вообще, для англосаксонских обществ характерно почти полное отсутствие расхождений между Культурой и Цивилизацией (если под последней понимать совокупность социальных институтов).

Для квазинаций довольно характерен внутренний социальный раскол, особенно остервенелый между правящим классом и остальным населением. Его главной причиной является то, что различные социальные группы ориентируются на приглянувшиеся им разные аспекты и стандарты различных национальных моделей - на те, которые кажутся им наилучшими. Проблема усугубляется тем, что каждый в качестве социального идеала склонен бессистемно выбирать наиболее привлекательные (выгодные, прогрессивные) для себя фрагменты чужих национальных систем. Даже если неуклонно проповедуются и навязываются какие-либо теоретически последовательные социальные доктрины, то и тогда результат, в конце концов, оказывается катастрофическим. Последние два века социальные процессы в квазинациональных обществах протекает под флагом «либерализма» или «социализма», путь к успеху попеременно видится в последовательном насаждении этих идеологически систематизированных, но довольно высокоабстрактных учений. В итоге, становится невозможен социальный компромисс, и в тех случаях, когда на Западе достаточно смены правящей партии и соответствующей внутренней политики, квазинации не могут обойтись ничем меньше революции или, в лучшем случае, госпереворота. Классический пример – Латинская Америка. То же касается этнических или субэтнических различий внутри самих квазинаций, - подражание внешним образцам ведет к распаду квазинацинальных государств, т. к. утрачиваются внутренние критерии самооценки, и, следовательно, подрывается основание национального единства (недавние примеры – распад Чехословакии, Югославии, СССР). Остается только одно желание каждого субэтноса (и даже отдельного гражданина) – поскорее влиться в «семью Цивилизованных народов», любым доступным путем избавившись от докучливых «отсталых» соотечественников.

Собственная этническая культура квазинаций, утратив внутренние побудительные мотивы и критерия развития, стремительно разлагается, сводясь к этнографии (заменяющей «национальные традиции»), а из Западной культуры наиболее успешно усваивается только наиболее примитивная ее часть. Наблюдаются отчетливые тенденции «варваризации» [I. 7], прежде всего, правящих классов квазинациональных государств. У Крылова идет речь об использовании варварами, главным образом, технических достижений цивилизации, которые они широко эксплуатируют, но сами их не способны и не желают воспроизвести. Однако такого же рода паразитирование возможно и в сфере социальных технологий. Группы правящего класса стремятся навязать обществу заимствованные на Западе некие симпатичные социальные институты и на их основе господствовать в стране. Беда в том, что смысла и значения этих иностранных установлений они досконально не понимают, точнее говоря, понимают поверхностно, своекорыстно, по-дикарски, и только формально имитируют внешнюю сторону дела. Нам эта ситуация хорошо знакома по инфантильным рассуждениям «реформаторской» интеллигенции о насаждаемых ныне в России Либерализме и Демократии. Поскольку действительно глубокой потребности в этих заморских диковинах общество не ощущает (во всяком случае, в том виде, в котором они навязываются), то «либерализм» приспосабливается «верхами» для разграбления страны, а «низы» догадываются посредством «демократии» по-возможности шантажировать власть.

Вообще говоря, полякам, чехам, венграм, хорватам и им подобным честнее всего было бы откровенно ассимилироваться в немцы, ибо в противном случае их судьба, так и, оставаясь в межеумочном состоянии, вести полуварварское существование, являя собой пародию на подлинные Нации. Проблема, однако, в том, что исторически длительное время находясь даже под непосредственным немецким господством, они не сумели ни в каком смысле стать немцами, их этнические отличия от германцев оказались весьма существенными. В таком случае желанная ассимиляция возможна только через прямое и беспощадное угнетение (с элементами геноцида) данного народа. Осталось только о подобной услуге попросить немцев. Кстати, глубокая печаль либеральной интеллигенции Восточноевропейских стран о “советской оккупации” свидетельствует о подсознательном понимании прогрессивности “цивилизационной миссии Гитлера”, грубо прерванной “восточными дикарями”.

Попытка модернизации Османской империи по Западным национальным образцам завершилась ее драматическим распадом, и ныне Турция постоянно балансирует на грани полномасштабной гражданской войны, от которой ее пока спасает только жесткое регулярное вмешательство армии (в том числе и военные перевороты).

Кроме Наций и квазинаций во второй половине 20в. образовались «ложные» нации. Ряд народов сумел довольно успешно построить все характерные для Запада национальные институты и перенять его технические достижения, не затрагивая ядра своей этнической сущности. К ложным нациям можно отнести Японию, Азиатских тигров и, пожалуй, Чили [I. 8]. Формальная сторона дела в угоду Западу воспроизводится и имитируется довольно точно, но внутренние механизмы функционирования социальных институтов совершенно иные. Налицо своего рода этническая мимикрия. Ложные нации отличаются от романо-германских Наций внутренней доминантой этнического развития. Вот и рассмотрим этническую доминанту Западной цивилизации, предопределившей формирование наций. Как они там дошли до жизни такой.

/Пионер, июнь 2000г. /

_______________________________________________________________________

Примечания

[I. 1] Пресловутое «сталинское» определение нации через единство языка, культуры, территории, хозяйства, общность национального «психического склада» и т. п. было, в общем-то, справедливо с той поправкой, что речь идет именно о «нации», а не об этнической принадлежности вообще.

[I. 2] Фактически, «разделение властей» характерно только для эпох революций и гражданских войн, орудием которых оно, собственно говоря, и является. Следует обратить внимание, что для современных либералов характерно понимание «разделения властей» не столько в смысле специализации государственных институтов в тех или иных общественных сферах, но как конкуренцию между ними и борьбу за влияние – своего рода перманентная холодная гражданская война всех против всех. По мнению либералов именно и только такое «равновесие власти» обеспечивает подлинные «гражданские свободы» индивида.

[I. 3] На примере истории четырех основных Наций можно заметить, что переходный период, в течение которого нация формируется, занимает примерно 80 лет (или 3-4 поколения). Если за начало принять событие, знаменующее начало процесса, а за его окончание, - определяющее завершение внутриэтнической борьбы, то имеем следующее.

Франция: Великая революция 1789г. – Парижская коммуна 1871г.

США: окончание войны за независимость 1783г. – гражданская война 1861-1865гг.

Германия: Австро-Прусская война 1866г. – вторая мировая война 1939-1945гг.

Собственно внутринемецкие этнические различия и противоречия были сравнительно невелики, и немецкая Нация формировалась, решая, главным образом, внешнеполитические задачи. Надо признать, решая не вполне удачно, и все-таки при нацистах немецкая нация сложилась окончательно.

Англия: казнь Карла I Стюарта (1649г. ) – последние крупные якобитские восстания в Шотландии 1714-1715гг., 1745-1746гг.

В первой половине 18 в. сложилась английская национальная политическая традиция (и система), и Великобритания окончательно стала единой страной в современном понимании. Все «антинациональные» выступления подавлялись с образцовой английской жестокостью, пленных, как правило, убивали или не брали вовсе.

Не следует воспринимать данные рассуждения как претензию на открытие некого исторического «закона» – не более чем занимательные наблюдения над историей цивилизованных стран Запада.

[I. 4] К. А. Крылов - «Национальная идея»

К. А. Крылов - «Завтра»

[I. 5] Вторичные нации (субнации) по отношению ко всей западной цивилизации фактически являются субэтническими образованьями и способны существовать только как своеобразный системный элемент общей национальной (этнической) структуры романо-германской цивилизации.

[I. 6] Н. С. Трубецкой - «Об истинном и ложном национализме»

[I. 7] К. А. Крылов - «Варварство»

[I. 8] Чили во всей Латинской Америке наиболее этнически сплоченная страна с хорошими государственными традициями. Вероломный арест Пиночета в Англии свидетельствует, что, несмотря на достигнутые экономические успехи, внутренне чилийцы серьезно разошлись с Западом. Любят распространять дезинформацию, что «чилийское экономическое чудо» есть следствие неуклонного применения «либеральных» рецептов. В действительности все гораздо сложнее. Несмотря на беспощадное по отношению к народу следование чилийскими военными указаниям экспертов штатовского либертарианства, чилийский эксперимент стал грандиозным провалом школы «чикагских монетаристов», - во второй половине 70-х годов в Чили произошел беспросветный экономический спад, и в начале 80-х Пиночет жестко расстался с «чикагскими мальчиками». Чилийцы пошли своим национальным путем, и в результате во второй половине 80-х годов им удалось добиться экономического роста. С тех пор правящий класс Чили подспудно находится в довольно враждебных отношениях с мировой либеральной олигархией, и та отплатила политической местью лично Пиночету.

⇐ Предыдущая 12