«Обоженные последние страницы из едва уцелевшего дневника отца Эйвора, найденного Стюрьбьорном после набега Форнбург»

Наш холодный край прекрасен. Я люблю Форнбург, я люблю всех, кто рука об руку со мной помогает поддерживать быт и не даёт углю дотлеть в наших кострах. Я глубоко уважаю и почитаю каждого мужа нашей общины, без сомнений каждый из которых будет стоять до последней капли крови за Форбунг, его женщин и детей. И даже если нам когда-то случится пасть от вражеской стали на этой земле, то их путь продолжится среди лучших. В Вальгалле.

Но больше всего я благодарен богам и этим берегам, пропитанным холодными ветрами и обжигающе ледяной водой, за то, что приняли нас. Меня и мою дорогую Росту. Я был так молод, когда встретил ее… Толком не могу ничего вспомнить. Обстоятельств, погоды, даже в каком положении находилось солнце… Мои мысли были в славных боях, клинках и доспехах, но после встречи с Ростой, меня как будто бросили нагим под свежепрорубленный лёд озера. Странно… Было одновременно страшно и спокойно… Даже сейчас, я перечитываю свои же слова и это кажется бессмыслицей, но я помню это чувство так же ясно, как запах еловых ветвей, которые сейчас лежат вокруг меня. Это не забыть. Невозможно. Но мне и не хочется.

Сколько времени прошло со дня нашей встречи? Я не считаю время, для чего, мы ходим по этой земле ровно столько, сколько боги сочтут это нужным. Я счастлив. Да, я счастлив.

-далее две строки зачеркнуты дрожащей рукой, быстро и неряшливо, видно, что Варин в этом моменте был растерян и искал слова в своей голове. Под зачеркнутым можно было разобрать только отдельные буквы, но не слова. -

Я впервые сказал об этом, самому себе, уверенно и чётко. Это вырвалось из меня. Волнение одолело меня в этот момент. В первые секунды победы в ожесточенной битве, когда рукоять топора еще дрожит, а металл горяч, я не ощущал такого… Роста вот-вот родит нашего ребёнка. Наш род продолжится.

Мне хочется быть с ней в этот момент, но она была непреклонна. Сказала ждать. Роста всегда была упрямой. Иногда мне кажется, что она сильнее меня, что её стрежень духа и сердце крепче моих. Но при этом она остается заботливой и чуткой хранительницей.

Она богиня. Она моя Фрея.

Хильде позовёт меня, когда наше дитя и этот мир встретятся друг с другом. Я не могу больше ждать. Любое дуновения ветра в щелях под дверями, любой хруст упавшей с дерева ветки на крышу заставляют меня встрепенутся и вскочить, но я стараюсь успокоится и сказать себе: «Жди Хильде, ты обещал ей быть спокоен» … Но как же это тяжко! Дай мне сил, терпения и мудрости, Один!

Как бы я ни был привязан к нашему краю ветров и морозов, я понимаю то, что наши дети должны идти дальше, заселять и осваивать новые земли, ведь здесь становится всё меньше места для нашего прекрасного народа, для наших домов и хозяйств. Зов наших предков говорит нам двигаться дальше, а может это просто любопытство, а может всё вместе. Но скоро в первых рядах буду стоять ни я и не Стюрьбьорн, а наши дочери и сыновья, которые поведут нас в новый мир, на новые берега, где, возможно, будет не так ветрено, будет меньше ледяных гротов и снежных равнин. Бывает ли так, интересно…

Я предполагаю, что это последняя страница моего писания, ведь скоро я стану отцом, О БОГИ, ГДЕ ЭТА ХИЛЬДЕ, ПРОШЛА ЦЕЛАЯ ВЕЧНОСТЬ!! …. Скоро я стану отцом и то время, которое проводил за своими заметками, я подарю своему дитя вермя, кото--

-Здесь резко обрывается повествование, что свидетельствует, вероятно, о том, что долгожданная Хильде всё-таки уже наконец пришла к Варину и пригласи его к возлюбленной и своему новорожденному сыну, которого они в последствие назвали Эйвором. А уцелевшие страницы, с большой вероятностью, на самом деле были последними, как и задумывалось Варином, ведь повествование остановилось на первой трети листа и больше не получило продолжения. Стюрьбьорн сохранил эти рукописи и пообещал себе отдать их Эйвору, теперь уже своему приемному сыну, вместе с его первым оружием, когда придёт нужный час. -