Не слышу братского рыданья,. И от кадила синий дым. Не мне струит благоуханье.. Но вечным сном пока я сплю. Моя любовь не умирает.. И ею, братья, вас молю,. Господь, в тот день, когда труба. Вострубит мира преставленье,. Прийми усопшего раба. В Твои

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 2

Не слышу братского рыданья,

И от кадила синий дым

Не мне струит благоуханье.

Но вечным сном пока я сплю

Моя любовь не умирает.

И ею, братья, вас молю,

Да каждый к Господу взывает:

" Господь, в тот день, когда труба

Вострубит мира преставленье,

Прийми усопшего раба

В Твои небесные селенья".

Как всегда у Танеева, работа над сочинением продолжалась очень долго. Композитор проделал огромный подготовительный труд, контрапунктически разрабатывая избранные музыкальные темы. Лишь 14 января 1884 года партитура была полностью закончена. Первое исполнение кантаты «Иоанн Дамаскин» под управлением автора состоялось в Москве 11 марта того же года в собрании Русского Музыкального Общества, посвященного памяти Николая Рубинштейна.

Кантата «Иоанн Дамаскин» оказалась первым сочинением Танеева, в котором его талант и мастерство выявились полно и ярко. Именно ей взыскательный композитор и дал ор. 1, хотя до того были написаны фортепианные пьесы, романсы, квартеты, трио и оркестровые пьесы. Критика того времени писала: «Это прекрасное pezza di musica, прекрасная музыкальная композиция, в которой встречается множество очень тонко и умно задуманных эффектов в хорошем смысле этого слова, композиция, проникнутая в своем целом серьезным достоинством и внушающая полное уважение к познаниям и умению автора». Высказывались аналогии с Бахом, подчеркивалось великолепное владение полифонической техникой. Этот успех был, в сущности, первым в творческой жизни композитора, которого не уставали упрекать в заумности, сухости, отсутствии непосредственности и таланта.

Композиционно кантата разделена на три части. Однако, толстовский текст Танеев расположил в пяти различных по характеру фрагментах, намеренно не придавая им композиционной самостоятельности. По всей видимости, это было сделано для более тонкого обозначения смысловых переходов, существующих внутри поэтического отрывка.

В музыкальную основу произведения Танеев ввёл русский знаменный роспев " Со Святыми упокой" : его мелодия с самого начала начинает сдержанно звучать в оркестре, придавая всему произведению строгую задумчивую окраску. Изложением этого скорбного напева и открывается оркестровое вступление к Первой части кантаты. Спокойные, словно застывшие гармонии подчеркивают присущие мелодии черты: скованность, оцепенение, за которым скрывается непреклонная, грозная сила. Тема проходит у разных инструментов, обрастает выразительными подголосками, напоминающими стоны, но постепенно оркестр затихает, и вот внезапно появляется легкий, колышущийся фон струнных, на котором у хора возникает новая тема со словами «Иду в неведомый мне путь». Так начинается собственно первая часть.

Первая часть: " Иду в неведомый мне путь... " (хор+оркестр) - размышление о " жизни после жизни". Здесь совершенно явно переплетены три переживания - плач об уходе из этого мира, страх перед миром новым и надежда на прощение. В этой части Танеев использует различные полифонические приемы, умело сочетая основную музыкальную тему с мелодией роспева " Со Святыми упокой" , при каждом новом прохождении обряжая ее в разные тембральные оттенки, и вплетая в середину первой части " Лежу безгласен, недвижим... " умелую имитацию православного хорала в сочетании с " гитарным" аккомпанементом оркестра.

Вторая тема во многом отличается от первой. Она несколько подвижнее; ритмическая свобода и широкие мелодические ходы, происходящие от речевых интонаций взволнованного обращения, сообщают ей черты декламационной выразительности. Направленность развития этого раздела во многом определяется двумя динамическими нарастаниями, необычно подготовлена первая кульминация. Поначалу происходит спад звучности. Хор смолкает, остаются лишь тихо звучащие струнные и как эхо, им отвечающее, деревянные духовые. И вдруг тишину разрывает мощный удар в оркестре. Вступает хор, и в его партии мы слышим вторую тему. Но как она изменилась! В ней резко обозначилась трагичность, ее интонации обрели черты плача, скорбного причитания. Это взрыв огромной драматической силы. Второму динамическому нарастанию присуще одно отличие: одновременно со второй темой в оркестре развивается тема вступления, переродившаяся коренным образом - то непреклонное, роковое, что был в ней сокрыто, выступает на первый план. Эта тема звучит словно грозная фанфара, так как исполняется преимущественно медными духовыми инструментами. Вновь звучат таинственные аккорды струнных, подготавливающие вторую кульминацию. Но напряжение не спадает, а наоборот, в коде достигает наивысшего подъема.

Вторая часть состоит из двух разделов. Музыка первого вводит нас в круг светлых, возвышенных образов, покоряющих сдержанностью и простотой. Исполняет эту часть хор без сопровождения оркестра. " Но вечным сном пока я сплю, моя любовь не умирает... " (хор a capella) - своеобразная " молитва о надежде". Светлый хорал, пронизанный ощущениями полёта во сне: медленное, но сосредоточенное движение ввысь и бестелесное растворение в небесном просторе: " Моя любовь не умирает... " . Маленький островок покоя и света, который в тоже время представляет собой своеобразный " глаз тайфуна" - короткое затишье перед сильной бурей. Бесконечная, словно устремленная ввысь мелодия развивается на одном дыхании. Вслед за постепенно гаснущей мелодией происходит поворот к развитию основных музыкальных образов кантаты.

Третья часть Начало второго раздела отличается от первого своею мощной динамикой и более оживленным темпом. Вступает оркестр, и на фоне трепетно звучащих струнных раздаются короткие декламационные реплики хора.

Ощущение блаженного покоя вдруг прерывается внезапным переходом в ощущение грозы: " первый удар грома" (вступление духовых), сменяется усиливающимися порывами ветра (суровое вступление хора и оркестра " И ею, братья, Вас молю, да каждый к Господу взывает... " ). Появляется уже нам знакомая тема из первой части «Иду в неведомый мне путь», звучащая здесь три раза. Конец второй части одновременно и вершина кульминации и кризисный момент. Здесь происходит переход в кульминацию - троекратный хоровой возглас: " Господь! " , претворяющий третью часть кантаты. Мы ждем перелома, и он наступает в начале финала.

Четвёртая часть продолжает и завершает генеральную линию развития. Финал, несомненно, более всего связан с образами первой части: тот же суровый колорит, та же тональность, во многом сходные полифонические приемы. Монументальная двойная фуга " В тот день, когда труба вострубит мира преставленье... " (хор+оркестр) снова возвращает к образам печали и скорби, к образам смерти, подобно Dies Irae из большинства католических реквиемов: музыкальными средствами она буквально материализует картину Апокалипсиса - конца света, описанную в Откровениях Св. Иоанна Богослова:

Глава 8.

[... ]

7. Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью и пали на землю; и третья часть дерев сгорела...

8. Вторый Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море...

[... ]

10. Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и источники вод...

[... ]

13. И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди неба и говорившего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех ангелов, которые будут трубить!

Тема финала некоторыми своими интонациями напоминает тему «Иду в неведомый мне путь», но как непохожа эта напористая, мужественная музыка на первую часть, скованную заупокойным мотивом. Финал - центр становления волевого, действенного начала.

Второй темой является напев «Со святыми упокой», звучащий и здесь столь же мерно, бесстрастно, поочередно проявляясь то в оркестре, то в хоре. Однако здесь он приобретает новую окраску - это уже не поминальная молитва, а грозное напоминание о Страшном Суде и бренности мира земного. Так в финале впервые сталкиваются два полярно противоположных образа, один из которых олицетворяет волю, действие, а другой - непреклонную силу рока.

Вновь смолкает хор, и на мощной волне нарастающей звучности оркестра начинается последний завершающий раздел - кода, относящаяся не только к финалу но также и ко всей кантате в целом. Музыка ее уже звучала ранее в разных частях кантаты.

Так в первом эпизоде коды громадным унисоном хора проводится тема фуги в том виде какой она приобрела в репризе (первая часть собственно тема фуги, а вторая часть - напев «Со святыми упокой»), причем в партии оркестра автор поменял местами эти две части, в результате чего возник эффект их одновременного звучания. И тут неожиданно мы можем обнаружить скрытую доселе конструктивную близость темы фуги и основного мотива кантаты. Это место потрясающе по степени воздействия.

Во втором эпизоде, являющемся повторением связующей части между Andante и финалом, в последний раз у медных духовых инструментов, проходит тема «Иду в неведомый мне путь». Все стихает, и после генеральной паузы хор без сопровождения исполняет заупокойный напев в том виде, в каком он исполнялся оркестром во вступлении к первой части. Таким образом, третий эпизод коды вместе с оркестровым вступлением образует арку, придающую композиции кантаты стройность и законченность.

Кантата «Иоанн Дамаскин» впервые исполнялась 11 марта 1884 года в Москве, в концерте, посвященном памяти Н. Г. Рубинштейна. Дирижировал автор. А через три года кантата была представлена на суд петербургских слушателей. Успех произведения и в Москве и в Петербурге был очевидным. «Вы написали превосходную кантату», - писал Танееву Чайковский. А в рецензии на петербургское исполнение Цезарь Кюи писал: «Наше искусство обогатилось произведением, оригинальным по колориту и выдающимся по достоинствам».

⇐ Предыдущая 12