Э.Ионеско. Бред вдвоем

Перевод с французского Е. Дюшен

Москва, изд-во " Искусство", 1991

OCR & spellcheck: Ольга Амелина, октябрь 2005

Цилле Челтон,

Иву Пено,

Антуану Бурселье

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

О н а.

О н.

С о л д а т, с о с е д и.

Ничем не примечательная комната. Стулья, кровать, туалетный столик, в глубине окно, дверь направо, дверь налево. Она сидит за туалетом, около двери на авансцене слева. Он с раздражением, хотя и не слишком явным, расхаживает по комнате, заложив руки за спину, уставившись в потолок, как бы следя за полетом мух. С улицы слышен шум, истошные крики, выстрелы. Первые шестьдесят секунд никто не произносит ни слова — мужчина расхаживает по комнате, женщина занята своим туалетом. На мужчине довольно грязный халат. Халат женщины говорит о былом кокетстве. Мужчина небрит, и оба они немолоды.

Она. Ты мне сулил роскошную жизнь! Так где же она? А я ради твоих прекрасных глаз рассталась с мужем! Боже, какая я была романтическая дура! Да ведь мой муж был в сто раз лучше тебя, обольститель! Он со мной по-глупому не спорил!

Он. Ну я же не нарочно. Ты несешь чепуху, вот я и возражаю. Истина — это моя страсть.

Она. При чем здесь истина? Говорю тебе: разницы нет. Вот и вся истина. Улитка и черепаха — это одно и то же.

Он. Да нет же, это разные животные.

Она. Сам ты животное. Дурак.

Он. От дуры слышу.

Она. Не оскорбляй меня, безумец, мерзавец, обольститель.

Он. Да ты хоть выслушай меня.

Она. Почему это я должна тебя слушать? Семнадцать лет тебя слушаю. Я уже семнадцать лет без мужа, без крыши над головой.

Он. Это тут ни при чем.

Она. А что при чем?

Он. То, о чем мы спорим.

Она. Да нет, тут не о чем спорить. Улитка и черепаха — это одно и то же.

Он. Нет, не одно и то же.

Она. Нет, одно.

Он. Да тебе любой скажет.

Она. Кто — любой? У черепахи есть панцирь? Отвечай.

Он. Ну?

Она. У улитки есть раковина?

Он. Ну?

Она. Разве улитка и черепаха не прячутся в свой домик?

Он. Ну?

Она. Разве черепаха, как и улитка, не медлительна? Разве она не покрыта слизью? Разве у нее не короткое туловище? Разве это не маленькая рептилия?

Он. Ну?

Она. Вот я и доказала. Разве не говорят «со скоростью черепахи» и «со скоростью улитки»? Разве улитка, то есть черепаха, не ползает?

Он. Не совсем так.

Она. Не совсем так — что? Ты хочешь сказать, что улитка не ползает?

Он. Нет, нет.

Она. Ну вот видишь, это то же самое, что черепаха.

Он. Да нет.

Она. Упрямец, улитка! Объясни почему.

Он. Потому что.

Она. Черепаха, то есть улитка, носит свой домик на спине. Этот домик сидит на ней как влитой, потому она и называется улитка.

Он. Слизняк тоже нечто вроде улитки. Это улитка без домика. А черепаха с улиткой не имеет ничего общего. Как видишь, ты не права.

Она. Ну, раз ты так силен в зоологии, объясни мне, почему я не права.

Он. Ну потому что...

Она. Объясни мне, в чем разница, если она вообще есть.

Он. Потому что... разница... Есть и кое-что общее, не могу отрицать.

Она. Почему же ты тогда отрицаешь?

Он. Разница в том, что... В том, что... Нет, бесполезно, ты не хочешь ее замечать, мне уже надоело тебе доказывать, хватит. С меня достаточно.

Она. Ты ничего не хочешь объяснять, потому что не прав. Тебе просто крыть нечем. Если бы ты спорил честно, ты бы так и сказал. Но ты не хочешь справедливого спора и никогда не хотел.

Он. Боже, что за ерунда! Подожди, слизняк относится к классу... то есть улитка... А черепаха...

Она. Нет, хватит. Лучше замолчи. Не могу слышать этот бред.

Он. И я тебя слышать не могу. Ничего не хочу слышать.

Раздается сильный взрыв.

Она. Мы никогда не договоримся.

Он. Где уж нам. (Пауза. ) Слушай, а у черепахи есть рожки?

Она. Я не смотрела.

Он. У улитки есть.

Она. Не всегда. Только когда она их показывает. А черепаха — это улитка, которая не показывает рожки. Чем питается черепаха? Салатом. И улитка тоже. Так что это одно животное. Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты. И потом — и черепаху и улитку едят.

Он. Но их же готовят по-разному.

Она. А друг друга они не едят, волки тоже друг друга не едят. Потому что они одного вида. В самом крайнем случае это два подвида. Но все равно это один вид, один вид.

Он. Вид у тебя идиотский.

Она. Что ты говоришь?

Он. Что мы с тобой принадлежим к разным видам.

Она. Заметил наконец.

Он. Заметил-то я сразу, но слишком поздно. Надо было заметить раньше, пока мы не познакомились. Накануне заметить. С первого дня было ясно, что нам друг друга не понять.

Она. Оставил бы меня с моим мужем, в моей семье, сказал бы, что так будет лучше, о долге бы мне напомнил. Мой долг... я выполняла его с радостью, это было чудесно.

Он. Дернул тебя черт ко мне уходить!

Она. Ты меня дернул! Обольстил! Семнадцать лет уже! Что я тогда понимала? От детей ушла. Правда, детей не было. Но могли быть. Сколько бы захотелось, столько бы и было. У меня были бы сыновья, я жила бы под их защитой. Семнадцать лет!

Он. Будут другие семнадцать лет. Еще на семнадцать лет пороху хватит.

Она. Ты же не хочешь признать очевидного. Во-первых, слизняк свой домик просто не показывает. Так что это улитка. А значит, черепаха.

Он. Ага, вспомнил, улитка — это моллюск, брюхоногий моллюск.

Она. Сам ты моллюск. Моллюск мягкий. Как черепаха. Как улитка. Никакой разницы. Если улитку напугать, она спрячется в свой домик, и черепаха тоже. Вот и выходит, что это одно животное.

Он. Ладно, будь по-твоему, сколько лет ругаемся из-за черепахи и улитки...

Она. Улитки и черепахи.

Он. Как угодно, сил нет все это слушать. (Пауза. ) Я тоже ушел от жены. Правда, мы тогда уже развелись. Будем утешаться тем, что до нас это случалось с тысячами людей. Разводиться не следует. Если бы я не женился, я бы не развелся. Не знаешь, как лучше.

Она. Да, с тобой никогда не знаешь. Ты на все способен. Ты ни на что не способен.

Он. Жизнь без будущего — это жизнь без будущего. Это не жизнь.

Она. Некоторым везет. Везучим везет; а невезучим — не везет.

Он. Мне жарко.

Она. А мне холодно. Не вовремя тебе жарко.

Он. Вот, опять непонимание. Вечное непонимание. Я открою окно.

Она. Ты хочешь меня заморозить. Ты меня погубишь.

Он. Зачем мне тебя губить, я вздохнуть хочу.

Она. Но ведь ты же говорил, что нужно смириться с духотой.

Он. Когда я это говорил? Не мог я такого сказать!

Она. Нет, мог. В прошлом году. Мелешь бог знает что. Сам себе противоречишь.

Он. Я себе не противоречу. Просто тогда было другое время года.

Она. Когда тебе холодно, ты мне не даешь окно открывать.

Он. Вот твой главный недостаток: когда мне холодно, тебе жарко, когда мне жарко — тебе холодно. Если одному жарко, другому обязательно холодно.

Она. Если одному холодно, другому обязательно жарко.

Он. Нет, если одному жарко, другому обязательно холодно.

Она. Это потому, что ты не такой, как все.

Он. Я не такой, как все?

Она. Да. К несчастью, ты не такой, как все.

Он. Нет. К счастью, я не такой, как все.

Взрыв.

Она. К несчастью.

Взрыв.

Он. К счастью.

Взрыв.

Я не обычный человек, я не похож на всех этих болванов. На этих болванов, с которыми ты якшаешься.

Взрыв.

Она. Надо же, взрыв.

Он. Я не человек без роду, без племени! Мне случалось быть гостем принцесс, у которых были декольте до пупа, прикрытые сверху корсажем, а то они были бы вовсе нагишом. Меня посещали гениальные мысли, и я бы их записал, если бы меня попросили. Я мог бы стать поэтом.

Она. Не воображай, будто ты умнее других; я тоже в это поверила в минуту безумия. Нет, неправда. Я просто сделала вид, что поверила. Ты меня обольстил, вот и поверила. Но все равно ты кретин.

Он. Кретинка!

Она. Кретин! Обольститель!

Он. Не оскорбляй меня. Не зови меня обольстителем. Бесстыдница.

Она. Это не оскорбление. Я просто вывожу тебя на чистую воду.

Он. Я тоже тебя выведу на чистую воду. Дай-ка я сотру твою штукатурку. (Наотмашь бьет ее по лицу. )

Она. Мерзавец! Обольститель! Обольститель!

Он. Осторожно... берегись!

Она. Дон Жуан! (Дает ему пощечину. ) Прекрасно!

Он. Замолчи!.. Послушай!

Шум на улице становится сильнее, слышны крики, выстрелы, причем теперь они раздаются ближе, чем раньше, то есть прямо под окном. Мужчина, собиравшийся резко ответить на оскорбление, внезапно замирает, женщина тоже.

Она. Что там еще такое? Открой же окно. Посмотри.

Он. Ты только что говорила, что не надо его открывать.

Она. Сдаюсь. Смотри, какая я лапочка.

Он. Да, лгунья, на сей раз ты не врешь. Впрочем, тебе не будет холодно. По-моему, потеплело. (Открывает окно и выглядывает на улицу. )

Она. Что там?

Он. Ничего. Трое убитых.

Она. Кто именно?

Он. По одному с каждой стороны. И еще один прохожий, сохранявший нейтралитет.

Она. Не стой у окна. Они тебя пристрелят.

Он. Сейчас закрою. (Закрывает окно. ) Кстати, здесь уже не стреляют.

Она. Значит, они ушли.

Он. Дай посмотрю.

Она. Не открывай окно.

Он открывает окно.

Почему они отошли? Как ты думаешь? Закрой окно. Мне холодно.

Он закрывает окно.

С ума сойдешь от жары.

Он. Они все-таки следят друг за другом. Смотри, видишь две головы с той стороны и с этой? На улицу пока не пойдем. Выходить еще нельзя. Мы потом решим, как быть. Завтра.

Она. Прекрасный повод опять ничего не решать.

Он. Что поделаешь.

Она. И ведь это так дальше и будет. То ураган, то забастовка на железной дороге, потом грипп, потом война. А когда нет войны, все равно война. Ах! Все так просто. А кто знает, что нас ждет? Догадаться нетрудно.

Он. Что ты все то одну прическу делаешь, то другую? Ты и так красивая, красивее не будешь.

Она. Ты же не любишь, когда я плохо причесана.

Он. Сейчас не время кокетничать. Совершенно не ко времени.

Она. Я опережаю свое время. Я наряжаюсь для прекрасного будущего.

Окно пробивает пуля.

< /strong>. Ах! Видел? Видела?

Она. Тебя не ранило?

Он. Тебя не ранило?

Она. Я же тебе говорила: закрой ставни.

Он. Я подам жалобу домовладельцу. Как он это допускает? Где он вообще? На улице, ясное дело, развлекаться пошел. Ох, люди, люди!

Она. Ну закрой ставни.

Он закрывает ставни. Становится темно.

Послушай, зажги свет. Не сидеть же в темноте.

Он. Ты же просила закрыть ставни. (В темноте направляется к выключателю и натыкается на какой-то предмет обстановки. ) Ай! Больно!

Она. Раззява.

Он. Так, так, ругайся. Где эта чертова штука? В этом доме не сразу поймешь что к чему. Выключатели бог знает где. Место меняют как живые.

Она встает в темноте к выключателю, натыкается на Него.

Она. Мог бы и поосторожнее.

Он. Ты тоже.

Ей удается зажечь свет.

Она. Ты мне на лбу шишку набил.

Он. Ты мне на ногу наступила.

Она. Это ты нарочно.

Он. Это ты нарочно.

Оба садятся, Он на один стул. Она на другой. Пауза.

Если бы мы не встретились и не познакомились, что бы я делал? Наверное, стал бы художником. А может, занялся бы чем-нибудь другим. Может, объехал бы весь свет, может, сохранил бы молодость.

Она. Ты умер бы в доме престарелых. А может быть, мы бы все равно встретились. Может быть, по-другому и быть не могло. Как теперь узнаешь?

Он. Возможно, я не спрашивал бы себя, зачем живу. А возможно, и нашлись бы резоны для хандры.

Она. Я бы смотрела, как растут мои дети. А может, снялась бы в кино. Жила бы в прекрасном замке, среди цветов. И занималась бы... Чем бы я занималась? Кем бы я была?

Он. Я пошел. (Берет шляпу, направляется к двери, но тут раздается сильный шум. Он останавливается перед дверью. ) Слышишь?

Она. Не глухая. Что это?

Он. Граната. Они пошли в атаку.

Она. Даже если тебе хватит решимости, ты там все равно не пройдешь. Мы между двух огней. Зачем ты снял квартиру на границе двух кварталов?

Он. Ты сама хотела здесь жить.

Она. Вранье!

Он. У тебя память отшибло или ты нарочно притворяешься? Ты хотела здесь жить, потому что из окна красивый вид. Ты говорила, что это возбудит во мне новые мысли.

Она. Что это ты выдумал?

Он. Нельзя было предвидеть... Ничто не предвещало...

Она. Вот видишь, сам признался, что дом выбирал ты.

Он. Как это я, когда у меня и в мыслях ничего подобного не было?

Она. Мы это сделали просто так.

Шум за стенами квартиры усиливается. На лестнице крики и топот.

Поднимаются сюда. Закрой дверь получше.

Он. Дверь закрыта. Она плохо закрывается.

Она. Все-таки закрой получше.

Он. Они на площадке.

Она. На нашей?

Стук в дверь.

Он. Успокойся, это не за нами. Они стучатся в дверь напротив.

Оба прислушиваются, стук не стихает.

Она. Их уводят.

Он. Поднимаются наверх.

Она. Спускаются.

Он. Нет, поднимаются.

Она. Говорю тебе, спускаются.

Он. Обязательно тебе надо настоять на своем. Я же сказал, поднимаются.

Она. Спускаются. Ты даже не понимаешь, откуда шум. Это от страха.

Он. Какая разница, спускаются или поднимаются? В следующий раз придут за нами.

Она. Надо забаррикадироваться. Шкаф. Задвинь дверь шкафом. А говоришь, у тебя есть какие-то мысли.

Он. Я не говорил, что у меня есть мысли. Впрочем...

Она. Ну что ты стоишь, двигай шкаф.

Они берутся за шкаф, стоящий справа, и задвигают им левую дверь.

Так все же спокойнее. Хоть чуть-чуть.

Он. Ничего себе покой. Скажешь тоже.

Она. Да уж, какой с тобой покой.

Он. Почему это со мной нет покоя?

Она. Раздражаешь ты меня. Нет, не раздражаешь. Нет, все-таки раздражаешь.

Он. Ничего не буду говорить, ничего не буду делать. Чего-то делать не буду тем более. Тебя все выводит из себя. Я же знаю, о чем ты думаешь.

Она. О чем я думаю?

Он. О чем думаешь, о том и думаешь.

Она. Инсинуации, коварные намеки.

Он. Почему коварные?

Она. Все инсинуации коварные.

Он. Это вовсе не инсинуации.

Она. Нет, инсинуации.

Он. Нет.

Она. Да.

Он. Нет.

Она. Если это не инсинуации, то что это?

Он. Чтобы утверждать, что это инсинуации, надо знать, что такое инсинуации. Дай мне определение инсинуации; я требую определения.

Она. Смотри, они спустились вниз и увели с собой верхних соседей. Они уже не кричат. Что с ними сделали?

Он. Наверное, горло перерезали.

Она. Интересная мысль, хотя нет, совсем не интересная, а почему им горло перерезали?

Он. Не пойду же я спрашивать. Не те обстоятельства.

Она. А может, вовсе и не перерезали горло. Может, с ними как-нибудь иначе обошлись.

На улице крики, шум, стены содрогаются.

Он. Слышишь?

Она. Видишь?

Он. Видишь?

Она. Слышишь?

Он. Они все заминировали.

Она. Скоро мы снова окажемся в подвале.

Он. Или на улице. И ты простудишься.

Она. Нет, уж лучше в подвале. Туда можно отопление провести.

Он. Там спрятаться можно.

Она. Туда они не придут.

Он. Почему?

Она. Подвал слишком глубокий. Они не подумают, что люди вроде нас или не совсем вроде нас могут жить в бездне, как звери.

Он. Они все обыскивают.

Она. Так ведь ты можешь скрыться. Я тебя не держу. Подыши воздухом, воспользуйся случаем изменить свое существование. Посмотри, существует ли иное существование.

Он. Момент неподходящий. Холодно, и дождь идет.

Она. Ты же говорил, что только мне холодно.

Он. А теперь мне холодно. Холодный пот прошибает. Имею же я на это право.

Она. Ну, конечно, ты на все имеешь право. Это я ни на что права не имею. Даже сказать, что мне жарко. Посмотри, что за жизнь ты мне устроил. Взгляни хорошенько. Посмотри, каково мне тут, в твоем обществе. (Указывает на закрытые ставни, на дверь, задвинутую шкафом).

Он. Это какой-то бред, не будешь же ты утверждать, будто все эти ужасы происходят по моей вине.

Она. Я только считаю, что ты должен был это предвидеть. Во всяком случае, сделать так, чтобы это случилось не при нас. Ты воплощение невезения.

Он. Хорошо. Исчезаю. Дай мне шляпу. (Собирается идти за шляпой).

В это время сквозь закрытые ставни влетает граната и падает на пол посреди комнаты.

Они рассматривают гранату.

Она. Смотри, панцирь черепахи-улитки.

Он. У улитки нет панциря.

Она. А что у нее есть?

Он. Раковина, наверное.

Она. Это одно и то же.

Он. Ой! Да ведь это граната!

Она. Граната! Она сейчас взорвется, затопчи фитиль!

Он. У нее нет фитиля. Смотри, не взрывается.

Она. Прячься скорее! (Прячется в угол. )

Он направляется к гранате.

Тебя убьет. Осторожно, безумец.

Он. Не оставлять же ее посреди комнаты. (Берет гранату, выбрасывает ее в окно).

За окном раздается взрыв.

Она. Вот видишь, взорвалась. Наверное, в доме она бы не взорвалась, здесь кислорода мало. А на свежем воздухе взрывается. Вдруг ты кого-нибудь убил? Ты убийца!

Он. Ну, там такое делается, что никто и не заметит. Во всяком случае, мы и на сей раз уцелели.

На улице сильный шум.

Она. Теперь наверняка начнутся сквозняки.

Он. Закрыть ставни — мало. Надо еще окна матрасом заткнуть, давай сюда матрас.

Она. Почему ты не продумал все заранее; ты всегда находишь выход, когда уже поздно.

Он. Лучше поздно, чем никогда.

Она. Философ, безумец, обольститель. Поворачивайся, давай матрас. Помоги мне.

Они снимают с кровати матрас и загораживают им окно.

Он. А спать на чем будем?

Она. Это ты виноват, даже второго матраса в доме нет. У моего бывшего мужа их было полно. Уж чего-чего, а этого в доме хватало.

Он. Так ведь он сам их делал, на продажу. Немудрено, что у вас их было навалом.

Она. Как видишь, в подобной ситуации это мудрено.

Он. А в других ситуациях немудрено. Веселенький у вас, наверное, был дом — всюду матрасы.

Она. Он был не просто мастер. Он был матрасник-ас. Делал их из любви к искусству. А что ты делаешь из любви ко мне?

Он. Из любви к тебе я с тоски дохну.

Она. Не большой подвиг.

Он. Это как посмотреть.

Она. Во всяком случае, это не утомительно. Лентяй ты.

Снова шум, дверь справа падает. Через дверной проем в комнату проникает дым.

Он. Ну, это уж слишком. Не успеешь одну закрыть, другая тут же открывается.

Она. Я из-за тебя заболею. Я уже больна. У меня с сердцем плохо.

Он. Или падает.

Она. Попробуй только скажи, что ты тут ни при чем.

Он. Я за это не отвечаю.

Она. Ты никогда ни за что не отвечаешь!

Он. По логике вещей так и должно было случиться.

Она. По какой логике?

Он. По логике вещей, таков объективный порядок вещей.

Она. Что с дверью будем делать? Почини ее.

Он (выглядывая в дверной проем). Соседей нет дома. Наверное, отдыхать уехали. А дома взрывчатку забыли.

Она. Есть хочется и пить. Посмотри, у них нет чего-нибудь?

Он. Может, попробовать выйти? У них в квартире есть дверь, которая выходит в переулок, там потише.

Она. Тебе лишь бы уйти. Подожди. Я шляпу надену.

Он выходит направо.

Ты где?

Он (из кулисы). Здесь не пройдешь. Стена обвалилась, я так и думал. Всю площадку засыпало. Камней целая гора. (Входит. ) Тут хода нет, подождем, пока на нашей улице затихнет. Тогда шкаф отодвинем и выйдем.

Она. Пойду посмотрю. (Выходит. )

Он. Надо было мне раньше уйти. Три года назад. Или год назад, или даже на прошлой неделе. Мы с женой были бы теперь далеко. Помирились бы. Правда, она замужем. Ну, значит, с другой. В горах. Я пленник несчастной любви. И любви запретной. Будем считать, что я получил по заслугам.

Она (возвращаясь). Что ты там бормочешь? Опять упреки?

Он. Я просто думаю вслух.

Она. Я у них в буфете колбасу нашла. И пиво. Бутылка треснула. Где тут можно поесть?

Он. Где хочешь. Давай сядем на пол. А вместо стола возьмем стул.

Она. Боже мой, мир навыворот!

Они садятся на пол, поставив между собой стул. С улицы слышен шум. Раздаются крики и выстрелы.

Они наверху. На этот раз сомневаться не приходится.

Он. Ты же говорила, что они спускаются.

Она. Но я не сказала, что они не поднимутся опять.

Он. Можно было догадаться.

Она. Ну хорошо, что я, по-твоему, должна делать?

Он. Я вообще не говорил, что ты должна что-нибудь делать.

Она. Какое счастье, хоть что-то разрешил.

В потолке образуется дыра, через нее падает статуэтка, попадает на бутылку с пивом, разбивает бутылку и разбивается сама.

Мое платье! Самое лучшее. Единственное платье. На мне хотел жениться знаменитый модельер.

Он (собирая осколки статуэтки). Это копия Венеры Милосской.

Она. Надо будет подмести. И платье вычистить. Кто теперь его покрасит? Все вокруг воюют. Для них это отдых. (Глядя на осколки статуэтки. ) Это не Венера Милосская, это статуя Свободы.

Он. Ты же видишь, что у нее нет руки.

Она. Рука сломалась при падении.

Он. Ее и раньше не было.

Она. Что это доказывает? Ничего не доказывает.

Он. Говорю тебе, это Венера Милосская.

Она. Нет.

Он. Да посмотри же.

Она. У тебя везде одни Венеры. Это статуя Свободы.

Он. Это статуя Красоты. Красота — это моя любовь. Я мог бы быть скульптором.

Она. Она прекрасна, твоя красота.

Он. Красота всегда прекрасна. За редким исключением.

Она. Исключение — это я. Ты это хотел сказать?

Он. Не знаю, что я хотел сказать.

Она. Вот видишь, опять оскорбления.

Он. Я хотел тебе доказать, что...

Она (прерывая его). Хватит с меня доказательств, оставь меня в покое.

Он. Это ты меня оставь в покое. Я жажду покоя.

Она. Я тоже жажду покоя. Да разве с тобой дождешься!

Сквозь стену в комнату влетает осколок бомбы и падает на пол.

Сам видишь, не дождешься.

Он. Да, покоя здесь ждать не приходится; но это от нас не зависит. Это объективно невозможно.

Она. Мне надоела твоя страсть к объективности. Займись лучше гранатой, она взорвется... как та...

Он. Да ведь это же не граната. (Трогает осколок ногой. )

Она. Тихо, мы из-за тебя погибнем, и всю комнату разнесет.

Он. Это осколок бомбы.

Она. А бомба должна взрываться.

Он. Осколок — это уже результат взрыва. И больше нечему взрываться.

Она. Перестань издеваться.

Влетает еще один осколок и разбивает зеркало на туалетном столике.

Они мне зеркало разбили, разбили зеркало.

Он. Тем хуже.

Она. Как теперь причесываться? Ты, конечно, опять скажешь, что я кокетка.

Он. Ешь лучше колбасу.

Наверху снова поднимается шум. С потолка сыплется. < /strong> прячутся под кровать. Шум на улице становится громче. Слышны пулеметные очереди и крики «Ура! ». Мужчина и женщина сидят под кроватью лицом к публике.

Она. Когда я была маленькая, я была ребенком. Дети моего возраста тоже были маленькие. Маленькие мальчики, маленькие девочки. Мы были разного роста. Были самые маленькие, самые большие, блондины, брюнеты и ни блондины, ни брюнеты. Мы учились читать, писать, считать. Учили вычитание, деление, умножение, сложение. Потому что мы ходили в школу. Некоторые учились дома. Невдалеке было озеро. Там плавали рыбы, рыбы живут в воде. Не то что мы. Мы не можем жить в воде, даже пока мы дети; хотя должны бы. Почему бы нет?

Он. Если бы я изучал технику, я стал бы техником. Делал бы разные штуки. Сложные штуки. Очень сложные штуки, все сложнее и сложнее, это облегчило бы мне жизнь.

Она. Ночью мы спали.

С этого момента потолок начинает осыпаться. В конце пьесы не останется ни потолка, ни стен.

Вместо них взору зрителя предстанут лестницы, силуэты, возможно, знамена.

Он. Радуга, две радуги, три радуги, Я их считал. Иногда бывало и больше. Я задавал себе вопрос. Надо было отвечать на вопрос. Какой вопрос я себе задавал? Не помню. Но чтобы получить ответ, должен же я был задавать себе вопрос... Вопрос. Как можно получить ответ, если не задан вопрос? Итак, я задавал вопрос, несмотря ни на что, я не знал, что это за вопрос, но все же задавал его. Это было безобиднейшее занятие. Тот, кто знает вопрос, хитрец... Спросим себя, ответ зависит от вопроса или вопрос зависит от ответа. Это другой вопрос. Нет, тот же самый. Радуга, две радуги, три радуги, четыре...

Она. Жульничество все это!

Он прислушивается к шуму, наблюдая, как сверху сыплется штукатурка и как через всю комнату проносятся совершенно немыслимые метательные снаряды: осколки чашек, чубуки от трубок, головы кукол и т. д.

Он. Некоторые не хотят умирать сами. Они предпочитают, чтобы их убивали. Им не терпится. А может быть, им это нравится.

Она. Может, тогда им кажется, что это еще не настоящая смерть.

Он. Так, наверное, проще. Так веселее.

Она. Это и называется обществом.

Он. Они приканчивают друг друга.

Она. Сначала приканчивают одни, потом другие. Одновременно это никак не получится.

Он (снова погружаясь в воспоминания). Я стоял на пороге. Я смотрел.

Она. У нас там был лес, а в нем деревья.

Он. Какие деревья?

Она. Которые росли. Росли быстрее нас. С листьями. Осенью листья опадают.

Невидимые снаряды пробивают стену, оставляя большие дыры. С потолка сыплется на кровать.

Он. Ай!

Она. Что с тобой? Ты же не ранен!

Он. Ты тоже не ранена.

Она. Так что с тобой?

Он. Меня могло ранить.

Она. Очень на тебя похоже. Всегда ворчишь.

Он. Это ты всегда ворчишь.

Она. Не кивай на других, ты всегда боишься за свою шкуру. Вечно боишься, чтобы не сказать трусишь. Лучше приобрел бы профессию, было бы на что жить. Профессионал всем нужен. А во время войны он не подлежит призыву.

Сильный шум на лестнице.

Она. Возвращаются. Теперь уж это к нам.

Он. Видишь, я не зря беспокоюсь.

Она. Обычно зря.

Он. Но не в этот раз.

Она. Как всегда, хочешь доказать мне, что ты прав.

Снаряды больше не пролетают.

Он. Кончилось.

Она. Наверное, передышка.

Они вылезают из-под кровати. Рассматривают пол, усыпанный снарядами, проломы в стене, которые все время увеличиваются.

Может быть, здесь можно пройти? (Показывает на пролом в стене. ) Куда она выходит?

Он. На лестницу.

Она. На какую лестницу?

Он. На лестницу, которая выходит во двор.

Она. На лестницу, которая выходит в какой двор?

Он. Выходит на лестницу, которая выходит во двор, который выходит на улицу.

Она. Который выходит на какую улицу?

Он. Который выходит на улицу, где идет бой.

Она. Итак, мы в тупике.

Он. Значит, лучше никуда не ходить. Не надевай шляпу. Шляпу надевать не стоит.

Она. Ты всегда находишь неудачный выход. Почему ты собираешься выйти там, где выхода нет?

Он. Я собирался выйти, если выйти возможно.

Она. Тогда не надо рассматривать возможность выхода.

Он. Я не утверждал, что рассматриваю возможность выхода. Я утверждал, что рассматривал бы ее только в том случае, если возможность была бы возможна.

Она. Мне не нужны уроки логики. В логике я посильнее тебя. Всю жизнь тебе это доказываю.

Он. Ты слабее.

Она. Я сильнее.

Он. Слабее.

Она. Сильнее, гораздо сильнее.

Он. Замолчи.

Она. Ты мне рот не заткнешь.

Он. Лучше замолчи и послушай.

Крики на лестницах и на улице.

Она. Что они делают?

Он. Они поднимаются... поднимаются, их много.

Она. Они посадят нас в тюрьму. Они меня убьют.

Он. Мы ничего не сделали.

Она. Мы ничего не сделали.

Он. Потому и посадят.

Она. Мы не вмешивались в их дела.

Он. Вот потому и посадят, я же говорю.

Она. А если бы мы вмешались, они бы нас убили.

Он. Тогда мы были бы уже мертвы.

Она. Это утешает.

Он. Все же мы пережили бомбежку. Бомбежка кончилась.

Она. Они поднимаются.

Он. Поднимаются.

Она. Они поют.

Сквозь проломы в стене видны силуэты поднимающихся людей, слышно пение.

Он. Бой закончился.

Она. Это пение победителей.

Он. Они победили.

Она. Кого победили?

Он. Не знаю. Но они выиграли битву.

Она. Кто выиграл?

Он. Тот, кто не проиграл.

Она. А тот, кто проиграл?

Он. Тот не выиграл.

Она. Остроумно. Я и сама об этом догадывалась.

Он. Все-таки в логике ты кое-что смыслишь. Не много, но кое-что.

Она. А что делают те, кто не выиграл?

Он. Либо погибли, либо рыдают.

Она. Почему рыдают?

Он. Их мучают угрызения совести. Они были не правы. Они это признают.

Она. Почему не правы?

Он. Не правы, потому что проиграли.

Она. А те, что выиграли?

Он. Они правы.

Она. А если никто не выиграл и не проиграл?

Он. Наступает непрочный мир.

Она. И что тогда?

Он. Приходят серые дни. И все ходят красные от гнева.

Она. Во всяком случае, опасность миновала. По крайней мере пока.

Он. Тебе больше нечего бояться.

Она. Это тебе нечего бояться. Тебя била дрожь.

Он. Не так, как тебя.

Она. Я не так испугалась, как ты.

Матрас падает. В окно видны знамена. Иллюминация. Вспышки ракет.

Черт возьми! Все сначала. И именно когда матрас упал. Прячься под кровать.

Он. Да нет же. Это просто праздник. Они празднуют победу. Они шествуют по улицам. И, наверное, получают от этого удовольствие. Может быть.

Она. Они не заставят нас к ним присоединиться? Оставят нас в покое? В мирное время они никого не оставляют в покое.

Он. Все-таки так спокойнее. Лучше. Несмотря ни на что.

Она. Нет, не хорошо. Плохо.

Он. Плохо — это еще не самое худшее.

Она (презрительно). Опять твоя философия. Ты неисправим. Жизнь не сделала тебя мудрее. Ты просто стал больше философствовать. Ты, кажется, собирался выйти на улицу? Иди, пожалуйста.

Он. Не при любом развитии событий. Если я там сейчас появлюсь, они станут мне докучать, так что пусть они сперва разойдутся по домам, а я уж здесь поскучаю. А ты иди, если хочешь, я тебе не мешаю.

Она. Ясно, что тебе надо.

Он. Что мне нужно?

Она. Вышвырнуть меня на улицу.

Он. Это ты хочешь вышвырнуть меня на улицу.

Она (разглядывая искореженные стены). Ты меня уже выставил. Мы на улице.

Он. Да, но не совсем.

Она. Они веселятся, едят, пьют, шатаются по улицам, они ужасны, на все способны, могут на меня наброситься, на бедную женщину. Нет уж, все же не с кем попало. Я предпочла бы иметь дело с полным идиотом. Он хоть планов не строит.

Он. Именно за это ты меня упрекала.

Она. И сейчас упрекаю.

Он. Что они еще там задумали? Молчат. Долго так продолжаться не может. Я хорошо их знаю, слишком хорошо. Когда они что-то задумали — это страшно, но когда идей нет, они изо всех сил начинают выдумывать, что бы такое совершить. И Бог знает что выдумают; от них всего можно ожидать. Бывает, что, ввязавшись в бой, они еще не знают, за что бьются. Доводы приходят потом. Они вечно в плену ходячих истин. А впрочем, не всегда. Так или иначе, события развиваются в определенном направлении. Не успеет кончиться одна заваруха, сразу начинается другая. Что они еще сделают? Что придумают?

Она. Придумай за них. Ты просто не можешь. Ты не хочешь пошевелить мозгами, это не представляет для тебя интереса. Почему это не представляет для тебя интереса? Придумай за них мотивировки, раз тебе кажется, что им недостает мотивировок.

Он. Мотивировок не существует.

Она. Но это не мешает людям буйствовать, ни на что другое они не годятся.

Он. Слышишь, как тихо? Они больше не поют. Что они задумали?

Она. А нам-то что? Опасность, конечно, остается. Раз ты говоришь, что это не твое дело, живи в четырех стенах, твое место здесь. (Обводит дом округлым жестом. ) Если бы ты захотел... но от тебя не дождешься никакого толку. У тебя нет воображения. Мой муж был гений. Я плохо сделала, что ушла к любовнику, тем хуже для меня.

Он. По крайней мере, они ушли с миром.

Она. Правильно. Грянул мир. Они объявили мир. А нам что делать? Что нам делать?

На улице небольшой шум.

Он. Все же раньше было лучше. Еще оставалось время.

Она. Раньше чего?

Он. Раньше, чем это началось... Раньше, чем это не началось.

Она. Раньше, чем кто не начал что?

Он. Раньше, чем ничего не было, раньше, чем что-то было.

Она. Как починить дом?

Он. И я себя об этом спрашиваю.

Она. Выкручиваться — это твоя забота.

Он. Мастера теперь не найдешь, они все на празднике. Они развлекаются, а у нас нет крыши над головой. То они не могли выполнять свои обязанности из-за войны, теперь из-за мира, а результат один. И в том и в другом случае их никогда нет там, где нужно.

Она. Потому что они сразу везде.

Шум постепенно стихает.

Он. Непросто не быть нигде.

Она. Стало тише. Ты слышишь, стало тише.

Он. Когда ничего не происходит, все происходит очень быстро.

Шум полностью прекращается.

Она. Полная тишина.

Он. Правда. Наверняка они сейчас устроят шум. Сомневаться не приходится.

Она. Они не умеют себя вести. Зачем все это?

Он. Чтобы прожить жизнь.

Она. Мы тоже живем.

Он. Их жизнь не такая бессмысленная. Мне кажется, они скучают по-другому. Есть много способов скучать.

Она. Своим ты никогда не доволен. Всегда всем завидуешь. Надо бы отремонтировать дом. Нельзя же так жить. Как бы мой муж-матрасник был сейчас кстати.

Из пролома в стене высовывается голова Солдата.

Солдат. Здесь нет Жанетты?

Он. Какой Жанетты?

Она. Здесь нет Жанетты. Здесь нет никакой Жанетты.

Справа из дверного проема появляются Соседи.

Сосед. А вот и мы. Ну надо же! Вы все время были здесь?

Соседка. Здесь, наверно, было интересно.

Сосед. Мы отдыхали, ничего не знали. Но и там мы здорово развлеклись.

Соседка. Нам угодить нетрудно. Развлечься можно везде, был бы конфликт.

Она. Придется вам чинить свою дверь.

Он (Солдату). Здесь нет Жанетты, нет никакой Жанетты.

Солдат. Что же случилось? Она сказала, что будет здесь.

Он (Солдату). Это не мое дело, занимайтесь своим делом.

Солдат. Вот я и занимаюсь.

Она (Ему). Надо прибраться, помоги мне. Потом погуляешь.

Он. Потом погуляешь.

< /strong> (вместе). Потом погуляем.

Она (Ему). Загороди окно матрасом. Как следует, пожалуйста.

Он. Зачем? Опасность миновала.

Она. Да, но сквозняки не миновали. И еще есть грипп, микробы, и вообще на всякий случай.

Солдат. Вы не знаете, кто мог ее видеть?

Она загораживает дыру, из которой выглядывает Солдат, кроватью, потом они закрывают дверь за Соседями. Сверху слышен шум пилы.

Она. Слышишь, опять начинается. Я же сказала, что начнется. А ты не верил. И, как видишь, я оказалась права.

Он. Ты не права.

Она. И ты будешь утверждать, что ты мне не противоречишь? Ты же только что доказал обратное!

Он. Там все тихо.

Сверху медленно спускаются обезглавленные тела, висящие на веревках, и кукольные головы без туловищ.

Она. Что это? (Убегает, так как ее головы коснулись ноги одного из тел. ) Ай! (Трогает одну голову, рассматривает другие). Просто красавчики! Скажи, что это значит? Отвечай! Ты же такой болтун. И вдруг онемел. Что это?

Он. Ты не слепая. Это тела без головы и головы без тел.

Она. Слепая я была, когда встретила тебя. Я тебя не разглядела. Когда я на тебя гляжу, мне ослепнуть хочется.

Он. И мне, на тебя глядя, ослепнуть хочется.

Она. Раз ты не слепой и не полный идиот, объясни... Ай! Они как сталактиты. Почему? Ты видишь, конфликт еще не исчерпан.

Он. Исчерпан. Они творят справедливость в безмятежном покое. Там наверху гильотина. Посмотри, сразу видно, что наступил мир.

Она. Что нам делать? Вот влипли!

Он. Плевать!.. Лучше спрячемся.

Она. Помоги мне. Лентяй! Обольститель!

Они затыкают окно матрасом, баррикадируют двери, причем сквозь разрушенные стены все время видны силуэты и слышны фанфары.

Он. Черепаха!

Она. Улитка!

Обменявшись пощечинами, они снова принимаются за работу.

Занавес.