ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

- ТЫ хорошо выглядишь, - сказал Джон Дрейтон с противоположного конца каюты. - Солидно. Совсем взрослым стал. Я помню, когда ты был болен. Ты продолжал поднимать животных, потому что не мог примириться с чей-то смертью. Я так понимаю, ты теперь смирился с этим.

Джордж внимательно посмотрел на человека, стоявшего перед ним. Задача состояла в том, чтобы сдержать свой гнев и оценить его, как бы он оценил любого другого противника. Годы были нещадны к Джону, но он был в добром здравии. Он явно хорошо питался, потому что имел пару лишних килограммов. В воздухе каюты витали пряные нотки его одеколона. Его одежда была хорошего покроя из хорошей ткани. Его волосы были профессионально подстрижены, что льстило его лицу. Джон Дрейтон был тщеславным человеком и любил тратить на себя деньги.

В воспоминаниях Джорджа он оставался большой, высокой тенью. Он помнил, что тот был забавным. Он любил пошутить.

Эта мысль заставила порочную часть его души пуститься в галоп. Шутки. Правильно.

Первые полтора часа Джон держал рот на замке, вероятно, ожидая, когда Джордж заговорит. Ожидая типа: «Отец, как ты мог бросить нас? » и «Отец, я так ждал, когда ты вернешься! » Ожидая какого-нибудь импульса, какой-нибудь подсказки или рычага, с которых можно начать разговор. Продолжай ждать, подонок.

Большинство людей плохо переносят молчание, и Джон сделал ставку на него и проиграл. У Джорджа не было проблем с молчанием. Это был эффективный инструмент, и он видел, как манипуляторы «Зеркала» использовали его с большим эффектом. Наконец поняв, что никаких упреков он не дождется, Джон решил начать разговор и прощупать слабые места. Джордж достаточно понаблюдал за допросами «Зеркала», чтобы догадаться, каким будет наиболее вероятный ход этого разговора: Джон попытается преодолеть пропасть между шестилетним болезненным ребенком, которого он оставил позади, и шестнадцатилетним парнем, которого он видит сейчас.

- Помнишь, что я сказал тебе, когда уходил?

Ну, как открытая книга.

- Я сказал...

Позаботься о семье, Джорджи, присматривай за сестрой и братом.

—... чтобы ты присматривал за сестрой и братом вместо меня. Ты хорошо поработал. Джек до сих пор жив, это уже кое-что. Не так-то просто было дать свершиться этому чуду.

Что ты об этом знаешь? Что ты знаешь о Джеке, о его ярости, о том, что он не понимает, как думают люди; о том, как Роза тратит часы, чтобы уговорить его вернуться к человечности? Что ты знаешь, слизняк? Ты ничего не знаешь о нашей семье. Ты предпочел ничего не знать.

- Как Роза?

Где ты был, когда она пахала, как проклятая? О, ну да, проще разбогатеть от страданий, насилия и боли.

- Ты боишься говорить со мной, Джордж? - Джон хлопнул ладонью по столу. - Черт возьми, парень. Расскажи мне, как поживает моя дочь!

Джордж придвинул Линду на шаг ближе.

- Сделаешь так еще раз, и я дам ей волю грызть твою шею, медленно, по одному кусочку за раз. Роза будет в восторге, когда я принесу ей твою голову.

Джон отшатнулся. В его глазах промелькнул страх. Он быстро спрятал его, но Джордж его заметил. Да, он знал такой типаж. Джон сделает что угодно, скажет что угодно, лишь бы избежать физической боли и наказания. Больше всего на свете он боится ответственности.

- Ты не сделаешь этого, - сказал Джон. - Не Джорджи, которого я помню. Джорджи, которого я помню, был добрым.

- У Джорджи, которого ты помнишь, был отец. - Он понимал, что не должен был реагировать на выпады. Теперь уже было слишком поздно.

Лицо Джона просветлело.

- У тебя он все еще есть. Послушай, я знаю, что поступил с вами, ребятки, нехорошо. И я не собирался зарабатывать на жизнь тем, чтобы переплавлять рабов. Я просто, как бы, оказался в этом деле.

- Расскажи. Как можно оказаться в работорговле?

- Точно так же, как падаешь во что-нибудь. - Джон развел руками. Он все больше оживлялся, радуясь, что нашел общий язык. - Тебе не хватает денег, и однажды в порту мужчина спрашивает, не хочешь ли ты заработать немного легких денег.

Легких-прелёгких. Не нужно беспокоиться о таких ничтожных вещах, как о чести, честности и хорошем сне по ночам.

- Это единственный вид заработка, который тебя когда-либо интересовал, не так ли? Легкие деньги.

- Эй, я работаю не покладая рук, как и все остальные. Просто в какое-то время мне не везло. - Джон наклонился вперед. - Джорджи, послушай меня. Что бы ни случилось, я все равно твой отец. Я неплохо устроился здесь, и я хотел приехать и найти вас, ребята. Я все думал: «Еще разок метнусь, получу еще немного денег, а потом смотаюсь». Но сейчас я нахожусь на плаву, и меня тошнит от этих задниц-работорговцев. Знаешь, мы можем подняться. Ты и я. Я могу показать тебе, что к чему, и ввести в семейный бизнес. Я хороший моряк, Джорджи. Позволь мне сказать тебе, что когда выходишь в океан и оставляешь берег позади, это что-то. Только сапфирово-голубая вода повсюду на многие мили. Вода, ветер и небо. Так можно ощутить вкус свободы, ожидая приключений с раскрытием тайн.

Он был хорош.

- А как же Джек?

Джон пожал плечами.

- А что с ним? Джек хороший парень. Не сошел с ума, как люди из его породы.

- Его породы?

Джон наклонился ближе.

- Да ладно тебе, Джорджи. Мы все это знаем. Роза моя, ты мой, но Джек никогда не был моим. Чтобы быть тем, кто он есть, один из его родителей должен был быть перевертышем, а перевертышей нет ни в моей семье, ни в семье твоей матери. Я проверил. Мой отец не был одним из них, моя мать не одна...

Джордж с трудом сдержался, чтобы не заскрежетать зубами.

- Родители не были перевертышами, и со стороны твоей матери тоже никто не был перевертышем три поколения назад. Твоя мать, она не была плохой женщиной, но у нее были проблемы. Думаешь, было легко, зная, что она раздвигает ноги перед каждым ублюдком, проходящим через город? Мне было больно. Мне было очень больно, но я смирился. И ты тоже должен. Ты всегда заботился о Джеке. Роза и твоя бабушка взвалили на тебя это бремя, и я никогда не думал, что это справедливо. Каждый заслуживает передышки, Джорджи. Каждый. Присоединяйся ко мне. Джек может сам о себе позаботиться. А потом, когда ты подрастешь и я буду готов уйти на пенсию, ты сможешь взять все на себя. Этот корабль назван не только в мою честь. Он назван в твою честь тоже.

Нет, это не так. Он посмотрел Джону в глаза и увидел в них холодный расчет. В этот момент Джордж понял, что умрет, как только они вступят на землю. То, что от него останется, найдут позже, покачивающегося на волнах с перерезанным горлом и растерзанным рыбой телом. Мой собственный отец.

- Спасибо, но у меня уже есть карьера.

- Что за карьера? - Джон многозначительно оглядел его лохмотья. - Если она у тебя и есть, то, судя по всему, платят не слишком хорошо. Не обижайся мальчик, но ты можешь зарабатывать больше. Или ты говоришь о тех бандитах? Это никуда не годится. Мы подобрали тебя возле Келены, это значит, что это либо Рук, либо семьи, либо Джейсон Пэррис, и это должен быть Пэррис, потому что семьи знают лучше, а Рук любит вести свое шоу лично, а я его не видел. Я прав? Я прав. Пэррис - хищная акула, вот кто он. Головорез. Ты можешь лишить человека жизни, Джорджи? Подумай об этом, потому что ты должен стать холодным, расчетливым убийцей, чтобы быть в его компании.

- Я не с Джейсоном Пэррисом. - Джордж откинулся назад.

- Тогда с кем же ты?

Джордж сунул руку в рукав, вынул монету, которую держал на предплечье, и бросил ему.

- Я из тех, кто ловит хищных акул.

Джон поймал монету. Магический заряд кусал его пальцы крошечными искрами. Он вздрогнул. Поверхность монеты потекла, превращаясь в миниатюрное зеркало. Каждый агент «Зеркала» носил такое с собой. Некоторые носили его как кольцо, у некоторых было в форме серёг, а некоторые вставляли его в рукоять ножа. Он выбрал монету. Это казалось вполне уместным.

Джон уставился на свое отражение. Кровь отхлынула от его лица. Джон уронил монету, словно она была горячей.

- Я несовершеннолетний с третью степенью, отец. Я начал, когда мне было четырнадцать. Мой счет миссий - двенадцать, десять удач и два провала. Мой счет убийств - семь, я очень хорошо владею рапирой. Через два года, когда я закончу обучение, я стану самым молодым полноправным агентом в новейшей истории «Зеркала». Так совпало, что еще через два года я к тому же закончу Бразильскую Академию, так как сдал вступительные экзамены и сдал их на отлично. Для меня есть место в Дипломатическом корпусе.

Джон Дрейтон уставился на него, и его лицо обмякло от потрясения.

- Видишь ли, отец, если мне когда-нибудь захочется поиграть в моряка, мне либо предоставят судно, либо я его куплю сам. Учитывая, что теперь меня зовут Джордж Камарин и герцог Южных провинций считает меня своим внуком, я могу позволить себе целый флот. Небольшой, но вполне достаточный. - Джордж улыбнулся, сдержанно оскалив зубы. - Я уже сделал в своей жизни больше, чем ты можешь надеяться. Твои обещания грандиозной контрабандистской жизни меня не привлекают, так что помолчи, отец. Я борюсь с сильным желанием убить тебя, и мне бы очень не хотелось оступиться и прикончить тебя до возвращения Джека.

В дверь постучали костяшками пальцев.

- Войдите, - сказал Джордж.

Дверь распахнулась. Ричард протиснулся внутрь, стараясь держаться левой стороны. Его левая рука покоилась на перевязи. Он смыл свою маскировку и стал похож на самого себя. Джек следовал за ним, поддерживая Шарлотту. Она же выглядела как тень прежней себя: бледная, измученная и болезненная.

- Вы попали в неприятности? - спросил Джордж.

- В некоторые, - ответил Ричард. - Какие-нибудь проблемы?

- Нет. Просто разговариваю с покойником.

Джон облизнул губы.

- Что я тебе такого сделал, что ты меня так ненавидишь?

- Команда, с которой ты должен был встретиться у Келены, преследовала меня, - сказал Ричард. - Я Охотник.

Джон отпрянул.

- Я оказался в доме твоей матери, - сказал Ричард. - Мы дальние родственники, седьмая вода на киселе, и она узнала меня и попыталась помочь.

- Бабушка умерла, - сказал Джек. - Работорговцы сожгли наш дом. Ты убил бабушку, папа.

Руки Джона задрожали. Он сглотнул.

- Меня там не было.

О нет, тебе не удастся выкрутиться из этой ситуации.

- Не напрямую, но ты сделал это возможным, - сказал Джордж. - Внес свой вклад так сказать.

Джон провел рукой по лицу и волосам.

Ричард взял со стола листок бумаги, что-то написал на нем и подтолкнул через стол к Джону.

- Пять имен. Что ты знаешь?

Джон посмотрел на список. Его голос утратил все эмоции.

- Они зовутся Советом. Вот куда уходят настоящие деньги. Маэдок - это сила, он снабжает работорговцев. Кэссайд - главный инвестор. Я не знаю, что делают остальные двое. Бреннан руководит всем шоу. Это все, что у меня есть. Я низко стою на иерархической лестнице. Если ты хочешь, чтобы я дал показания, я не стану. Да у меня и не получится. Бреннан перережет мне горло прежде, чем я успею сказать хоть слово, а даже если и скажу, это все слухи. Я никогда не встречал ни одного из них. Мы никогда не разговаривали. Я следую расписанию, подбираю рабов, привожу их сюда и получаю деньги. Вот и все.

- Я с ним закончил. - Ричард повернулся к Джорджу. - Он твой.

Ну вот и все. Он встал.

- Джордж, - тихо сказала Шарлотта.

Он повернулся к ней.

- Подумай о том, что ты собираешься сделать. Он твой отец. Подумай о цене. - Она посмотрела мимо него. - Подумай о чувстве вины.

Его осенило: Джек. Джек всегда хотел, чтобы отец вернулся. Когда они были маленькими, он обычно сидел на дереве, смотрел на дорогу и ждал его возращения. В начальной школе Джек дрался с каждым, кто осмеливался сказать что-нибудь плохое об их отце, и бил их до крови. Джордж ничего не имел против того, чтобы его руки были в крови, и Джек тоже, но он мог пожалеть об этом позже. Джек был склонен к размышлениям, и иногда эти размышления уводили его в темные места. Ему было всего четырнадцать.

Джон Дрейтон должен был умереть. Он должен был заплатить цену за бесчеловечность с которой он был на «ты», но Джордж не мог позволить смерти Джона погубить его брата. Этот подонок не стоил и минуты отвращения Джека к самому себе.

- Вы правы, - сказал Джордж. - Оно того не стоит. Мы возьмем лодку, отвезем его на материк и высадим. Ты пробудешь в тюрьме так долго, что забудешь, как выглядит солнце.

- Делай, что говорит мальчик, - сказал Ричард.

Джон поднялся.

- Правильно. - Он потянулся, чтобы взъерошить волосы Джека. Джек отстранился, избегая прикосновения.

Джон опустил руку.

- Правильно.

Они вышли, Ричард первым, потом Джон и Джордж с Линдой на буксире. Джек был последним.

Снаружи в ноздри Джорджа ударил запах дыма. Город на острове горел, оранжевое сияние его огня отражалось в водах гавани. Очищающий огонь, решил Джордж. И предупреждение. Ричард обрушил на остров Джейсона Пэрриса, как смерч. Весть о пожаре на Рынке разнесется повсюду, и вскоре каждый работорговец на Восточном побережье узнает, что он не непобедим, а его денюжки может кто-то прибрать. Это был блестящий ход. Ричард был прирожденным тактиком. Джорджу придется это запомнить.

Дверь каюты распахнулась за его спиной. Появился Джек.

Ричард шагнул к нему.

- Мне нужно, чтобы ты присмотрел за Шарлоттой. Она переутомилась.

- Но почему я? - спросил Джек.

- Потому что команда Джейсона полна плохих людей, а она одинока и уязвима.

Джек посмотрел сначала на Ричарда, потом на Джорджа. Он совсем им не поверил.

- Ты можешь просто сделать одну вещь, не споря? - Джордж откинул волосы назад. - Просто сделай это.

- Ты это делай.

- Ты должен мне за канал.

Джек что-то проворчал себе под нос.

- Не волнуйся, - сказал Ричард. - Я не забыл.

Забыл что?

Джек пожал плечами и вошел в каюту.

- В лодку. - Ричард указал на маленькую баржу, ожидавшую у борта. Должно быть, они воспользовались ею, чтобы подняться на борт.

Они сели на баржу, Ричард на носу, потом Джон Дрейтон. Джордж, подстраховавшись, послал Линду следующей. Все сели. Джордж сел на корму, провел рукой по мотору, запустив магическую цепную реакцию, и лодка понеслась через гавань к берегу. На полпути Джордж отпустил Линду. Она мягко нырнула в волны и погрузилась в прохладные, успокаивающие глубины, чтобы наконец найти там свой покой. Она ему больше не нужна. Через полминуты лодка врезалась в мягкий песок пляжа. Двое мужчин вышли. Он последовал следом.

- Все еще оберегаешь своего брата, - сказал Джон.

Разочарование, которое он сдерживал, наконец вырвалось наружу.

- Заткнись. Ты его не знаешь. Не говори о нем. Из-за тебя умерла Mé mè re. Хорошо, что она умерла, потому что если бы она узнала, кем ты стал, это убило бы ее.

Джон глубоко вздохнул.

- Прекрасно. Давай покончим с этим.

Ричард вытащил меч.

- Он моя ответственность, - сказал Джордж. - Моя семья и мой позор.

Джон поморщился.

Ричард протянул клинок и Джордж взял его. Тонкий, острый как бритва меч казался таким тяжелым. Рукоять была холодной. Он сосредоточился, направляя свою магию, как поток расплавленного металла из руки через пальцы в меч, и, наконец, позволил ей растянуться по лезвию. Лезвие сверкнуло белым. Он тренировался месяцами, чтобы научиться делать так, но теперь магия покрывала сталь, словно сама по себе.

Он не мог заставить себя поднять меч.

Джордж оказался в ловушке между чувством вины и долгом. Нерешительность причиняла боль, решение причиняло еще большую боль, и он был невероятно зол на отца за то, что тот заставил его сделать выбор. Неужели он действительно так слаб?

- C'est la diffrense entre lui et toi. - Ричард перешел на язык Луизианы.

В этом разница между ним и тобой.

- Если ты поднимаешь этот меч, то позволяешь его действиям определять твои, - продолжил Ричард по-галльски. - Ты реагируешь на то, что он уже сделал. Мы навсегда связаны с теми, кого убиваем. Если ты оборвешь его жизнь, то будешь тащить его труп с собой до конца своих дней. Когда твои брат и сестра будут смотреть на тебя, они будут видеть убийцу своего отца. Когда ты будешь смотреть в зеркало, ты будешь видеть убийцу. Если бы он жил с вами и жестоко обращался с вами или с теми, кто вам близок, конец его жизни мог бы стать катарсисом, знаком возрождения. Но этот человек тебе незнаком. Ты его едва знаешь. В его смерти от твоей руки нет никакой силы. Он не имеет права управлять твоей жизнью. Пусть твои собственные действия определяют, кто ты есть.

Ричард был прав. Убийство Джона Дрейтона не стоило всего вышеперечисленного. Если он заставит себя совершить его, то пожалеет об этом. Содеянное будет грызть его, и почему он должен приговаривать себя к тому бремени, от которого пытался избавить Джека?

Джордж сглотнул и медленно опустил меч.

- Не можешь этого сделать, да? - Джон улыбнулся. - Я все еще твой отец, мальчик.

Сам факт, что он подстрекал его, означал, что убить его было бы плохой идеей.

- Нет, - сказал Джордж. - Это не так. Ты просто какая-то свинья, которая переспала с моей матерью и сбежала.

Ричард вытащил из-под одежды пистолет - огнестрельное оружие Сломанного, большой тяжелый кусок металла. Он перевернул его и протянул Джону.

- Ты волен идти. Используйте его, чтобы защитить себя.

Что?

Джон Дрейтон убивал, пытал и насиловал. Если его отпустить на свободу, он сдаст их при первой же возможности. Он будет продолжать воровать, причинять боль и извлекать выгоду из страданий других людей. Это должно было закончиться здесь и сейчас, чтобы он никогда не омрачал горизонт брата или Розы.

Джордж повернулся к Ричарду.

- Доверься мне, - сказал Ричард. - Так правильно.

Джон взвесил пистолет в руке и отступил на пару шагов.

- Заряжен.

- Шесть пуль, - сказал Ричард.

- Более чем достаточно.

Джон поднял пистолет. Джордж уставился в черный ствол, огромный, как пушка. Все вокруг замерло. Мир обрел кристальную ясность, и Джордж увидел все в мельчайших деталях: отдельные листья пальмы за спиной отца, капельку пота на виске Джона, крошечные красные прожилки в глазах отц...

Звук спускаемого предохранителя потряс Джорджа, как удар гигантского молота по черепу. Он знал, что пуля угодит ему между глаз. Он смотрел смерти в лицо.

- Ты идиот, - сказал Джон Ричарду.

- Он твой сын, - сказал Ричард. Его голос был спокоен, так спокоен.

Он должен что-то сделать, понял Джордж. Он должен...

- Да, насчет этого. - Джон поморщился. - Прости, мальчик. Я тоже никогда не считал, что ты мой.

Джон нажал на курок. Белая молния вырвалась из пистолета и глубоко вонзилась в грудь Джона. Он беззвучно дернулся, как марионетка, дергающаяся на невидимых нитях, и упал на песок.

Джордж почувствовал момент, когда его тело переступило порог между жизнью и смертью и вошло в ее владения. Дело сделано, Mé mè re. Все кончено. Он больше никому не причинит вреда.

Облегчение нахлынуло на него, мгновенно сменившись стыдом.

- Как?

- «Подарок Хозяина», - сказал Ричард. - Я зарядил в патронник камень, а не пулю. Когда он попытался выстрелить, камень раскололся и выпустил свою магию.

- А если бы он ушел?

- Я бы остановил его и вытащил камень.

Джордж не мог сказать, было ли это удобной ложью ради него самого или правдой. Самое ужасное, что ему было все равно. Он просто испытал облегчение от того, что Джон Дрейтон стал трупом. Что это говорит обо мне?

Ричард крепко обнял его.

- Он умер так, как жил. Вот каким человеком он был.

- Я ждал его. - Джордж с трудом узнал в этом хриплом, глухом звуке свой собственный голос. - Я ждал его много лет. Когда Роза работала на дрянной работе в Сломанном, я сидел на крыльце, ожидая ее возращения домой, и притворялся, что вижу, как он идет к дому. Он подходил ко мне с широкой улыбкой и говорил: «Джордж, пойдем со мной. Мы будем вместе искать сокровища».

Его глаза наполнились слезами. Он заставил себя сдержать слезы.

- Он пытался заставить меня бросить собственного брата. Он пытался убить меня. Я смотрел ему в глаза. Они были холодными, как у акулы. - Ему хотелось плакать и кричать, как ребенку.

- Ни за что из того, что он сделал или кем стал, ты не отвечаешь, - сказал Ричард. - Он был взрослым человеком и сам виноват в своих грехах. Все, что он делал в своей жизни, привело его к этому. Я знал, что он нажмет на курок. Это было так же неизбежно, как восход солнца.

Джордж уставился на него.

- Я должен был это сделать. Я должен был покончить с этим... с ним.

- Ты чувствовал это в пылу момента, потому что смотрел на своего отца и видел наследие его преступлений. Это привносило тебе глубокий стыд. Ты хотел стереть это с лица земли и исправить ошибки, но убийство его не исправит их, - сказал Ричард.

- Мой младший брат предал нашу семью, и наши родственники погибли из-за этого. Его кузины, племянницы, племянники, дети, люди, которые любили его и заботились о нем. Он преломлял с нами хлеб, делил наше горе и счастье, а потом предал нас. Он был глубоко эгоистичным человеком. Он стал свидетелем убийства нашего отца, ему было больно, и он захотел отомстить. Это было все, что имело для него значение. Я смотрел ему в глаза, когда он сказал мне, что сделал это намеренно, и это было все равно, что заглянуть в душу незнакомца.

- Что с ним случилось? - Почему-то ответ казался жизненно важным.

- Мы заставили его пойти с нами на последнюю битву. Я видел его на поле боя. Я думал, что это моя вина, потому что он был моим братом и поставил семью под угрозу. Но я понял, что он сделал свой собственный выбор. Я мог бы убить его, но предпочел отстраниться от этого. Я оборвал много жизней, но я рад, что не забрал его. Его не было среди мертвых, когда мы закончили, так что он все еще где-то там.

Ричард наклонился, чтобы заглянуть Джорджу в глаза.

- Твой отец сам определил свою судьбу, и тяжесть ее раздавила его. Ему было суждено умереть здесь, от собственной руки. Никаких сожалений, Джордж. Ни вины, ни стыда. Оставь их здесь, на пляже. Если ты будешь носить их с собой, они отравят тебя. Пойдем. Мы должны вернуться на корабль.

Ричард повел его обратно в лодку. Они помчались через гавань обратно к кораблю.

Джордж уставился на воду. Ему было больно, и он убаюкивал узел этой боли внизу живота и пытался вырастить мозоль над раной.

***

РИЧАРД ступил на палубу корабля. Перед ним в каюту нырнул Джордж. Ричард повернулся и посмотрел на ад, захвативший остров. Бушевавшее оранжевое пламя поднимало в небо клубы жирного, черного дыма. Отдаленные крики отдавались эхом, некоторые из-за ярости, некоторые из-за боли. Слева медленно тонул корабль - единственное судно, пытавшееся спастись от резни. Пушки Джейсона произвели единственный выстрел из форта, и скользящий удар повредил величественную яхту. Управляемые магией насосы как могли удерживали ее на плаву, но они медленно проигрывали битву, и теперь изящное судно накренилось, служа предупреждением для всех, кто намеревался сбежать по-быстрому.

Вот как должен выглядеть ад.

Небольшая флотилия лодок отошла от причалов и понеслась по воде, их магические двигатели оставляли за собой бледные следы свечения. Команда Джейсона возвращалась.

Дверь каюты распахнулась за его спиной.

- Ричард!

Он обернулся.

Шарлотта двинулась к нему, охваченная гневом, гнев так ясно читался на ее лице, что она почти светилась. Она истратила все свои силы на острове. Она не могла прийти в себя за те скудные пятнадцать минут, которые потребовались им, чтобы добраться до пляжа и обратно. Его охватило беспокойство. Если она не будет осторожна, напряжение убьет ее.

- Ты позволил ребенку убить своего отца?

Он изумился ее ярости.

- Отвечай, бессердечный ублюдок!

Это место, этот ад на земле, должно было, сломил ее. Шарлотта должна была уже сдаться, подавленная ужасами и усталостью. Но она, по-видимому, видела боль в Джордже, и это побудило ее встретиться с ним лицом к лицу. Она никогда не пойдет на компромисс, понял Ричард. Она никогда не устанет и не растратит своей решимости. Сколько бы трупов ей ни пришлось миновать, она всегда будет верна своей цели. Она обладала благородством духа, к которому он стремился и которого ему так не хватало. Она не была наивной или слепой, она просто решила делать то, что было правильно, независимо от личной цены.

Он хотел эту женщину больше всего на свете. Жизнь с ней никогда не будет легкой, но он будет гордиться ею.

Он хотел ее так сильно, что это почти причиняло боль.

В его сознании корабль раскололся, она на одном конце пропасти, он на другом. Между ними лежало все то, что он делал, и то, что она видела. Им предстояло преодолеть слишком многое. Этого никогда не случится. Когда все будет сказано и сделано, она не захочет быть с закоренелым убийцей с кровью на руках. Она захочет кого-то, кто заставил бы ее забыть этот ад.

- Ричард, не стой просто так. Я заслуживаю ответа!

- Джон Дрейтон покончил с собой, - сказал он. - Джордж не причастен к его смерти. Он просто стал свидетелем. Так было правильно для него и привело к логическому концу.

Она долго смотрела на него, ее серые глаза сверкали серебром. Может быть, оставался еще какой-либо шанс на…. что-то...?

- Я бессердечный ублюдок, - сказал он ей, желая сократить расстояние между ними. - Но даже я не позволю ребенку убить собственного отца. Так вот как ты меня видишь? Шарлотта, неужели я в твоих глазах чудовище?

Она повернулась и пошла прочь. Он закрыл глаза, вдыхая дым погребального костра, который разносился от Исла Дивайн На. Что ж, так и есть. Он получил подтверждение.

Скоро она освободится от него. У них были гроссбухи. Через несколько дней все будет кончено.

- Ричард! - позвала Шарлотта.

Он обернулся.

Она стояла у каюты.

- Ты не чудовище. Ты самый благородный человек, которого я когда-либо встречала. Во всех смыслах этого слова. Я хотела бы...

Его пульс ускорился.

Джейсон Пэррис выскочил на палубу.

- Я вам не помешал?

Шарлотта закрыла рот.

Черт бы его побрал! Он задушит этого идиота и выбросит его безжизненное тело за борт.

- Да.

Пэррис усмехнулся.

- Что ж, очень жаль. Нам нужно убираться отсюда ко всем чертям.

Команда Джейсона наводнила корабль, опустив сети, чтобы поднять мешки с награбленным товаром.

- Если бы у меня было еще пятьдесят человек, я мог бы овладеть этим островом. - Джейсон обвел рукой горящий город. - Я бы превратил его в свою собственную Тортугу.

Так назывался пиратский порт в Сломанном. Он читал об этом в книгах.

- Адрианглия вряд ли потерпела бы Тортугу так близко от своих берегов. Что будешь делать, когда Адрианглийский флот захватит остров и начнет обстреливать его магическими ракетами размером с карету?

- Пригнусь и спрячусь? - Джейсон сверкнул зубами. - Что случилось с твоей рукой, старина? Неужели могучий Охотник действительно пострадал на этот раз?

Колени Шарлотты подогнулись, и она скользнула вдоль стены каюты на палубу.

Он оттолкнул Джейсона, сократил расстояние между ними и упал на колени.

- Шарлотта?

Она посмотрела на него ясными глазами.

- Ну, это просто неловко.

- С тобой все в порядке?

- Я в порядке, - сказала она. - Опечалена, но в порядке. Мне не следовало идти сюда. Я переутомилась. Я не думаю, что моей жизни что-то угрожает, но я, вероятно, потеряю сознание. Пожалуйста, не оставляй меня здесь, на палубе.

- Не буду. - Он обнял ее правой рукой. Она прислонилась к нему, прижавшись лбом к его щеке. Он не мог поверить, что прикасается к ней. - Обещаю.

- Посмотрите на себя, - сказал Джейсон над ним. - У вас жалкий вид. Может, после этого вам стоит планировать что-то менее утомительное. Чаепитие, или книжный клуб, или что там вы, пожилые люди, делаете в свободное время. Посмотрите на меня — шесть человек убито, город разграблен, а я в порядке. Гляньте на мою команду. Вы устали?

- Нет! - взревела дюжина людей.

- Видите? Свежие, как маргаритки.

Ричард издал низкий горловой рык. Однажды...

Шарлотта погладила его по щеке. Ее губы коснулись его губ, и он забыл, где находится и что делает.

- Спасибо, - сказала она.

Он замер неподвижно на месте на целую минуту, прежде чем, наконец, осознал, что она задремала.

***

КОГДА Шарлотта проснулась, она лежала на мягком сиденье под одеялом. Вокруг нее полированные стены безлошадного фаэтона сияли в солнечном свете, просачивающемся сквозь прозрачную занавеску. Конструкция фаэтона, уплотненная гладкой, прозрачной псевдорезиной, состояла из шестеренок и тонких металлических деталей, сквозь которые пробегали светящиеся, тонкие, как волосок, нити магии. Слабые огоньки теплой янтарно-зеленой магии время от времени скользили по нитям, растворяясь в металле, словно искусственные блуждающие огоньки. Сонная и расслабленная на мягком сиденье, она наблюдала за успокаивающим взаимодействием магии и металла. Ей пришло в голову, что она понятия не имеет, как на самом деле работает фаэтон. Она ездила в них сотни раз и никогда не думала об этом.

Кто-то наблюдал за ней. Шарлотта повернула голову. Напротив нее в кресле сидел Ричард. На нем была все та же одежда, пахнущая дымом. Его волосы были в беспорядке. Его рука покоилась на перевязи. Он был до смешного красив, и его темные глаза были теплыми, почти манящими.

Прошлая ночь прошла как в тумане. Она вспомнила, как устала, ожидая возвращения Ричарда и Джорджа. Рассказ Джорджа не имел смысла, и она погналась за Ричардом по палубе и потребовала ответа, позволил ли он Джорджу убить собственного отца. Ее разум был поражен мыслью, что он заставил ребенка жить с таким чувством вины, что нанесет Джорджу такой шрам, который никто не сможет исцелить.

Ричард смотрел ей прямо в глаза, стоя на фоне горящего города, словно прекрасный демон, и ничего не говорил. Тогда она разозлилась на него и обвинила в бессердечии. У него был очень странный взгляд, а потом он сказал ей, что Джон Дрейтон покончил с собой. Она поверила ему. Ричард не лгал.

А потом он спросил, не считает ли она его чудовищем.

Она хотела сказать ему тогда. Ей хотелось объяснить, какой прилив благодарности она испытала, когда он предложил ей руку на носу бригантины. Ей хотелось сказать ему, что она восхищается тем, как он держится, и что она хотела бы встретиться с ним до того, как все это случилось, до того, как она бросила свою жизнь.

Потом команда Джейсона поднялась на борт корабля, и она чуть не упала в обморок, как слабонервная дурочка. Ноги отказались держать ее, и она упала, как тряпичная кукла. Каким-то образом за все тридцать два года своей жизни она ни разу не падала в обморок, а теперь умудрилась сделать это почти дважды за день. Это просто рекорд какой-то. Такой позор. Вот каким партнером она оказалась. Удивительно, что она не умерла от смущения.

Ричард пришел ей на помощь. Она вспомнила его запах, когда он обнимал ее, запах пота, дыма и сандалового дерева, богатый, земляной, мощный аромат, который уносил ее туда, куда она не должна была идти. Она что-то сказала в своем сумбурном состоянии, но не могла вспомнить.

- А где мальчики?

- Впереди, - сказал он. - Они настояли на том, чтобы сесть за руль.

- А собака?

- Она с ними. В какой-то момент тебе придется дать ей имя.

- Где мы?

- В получасе езды от поместья Камарин. - Ричард все еще смотрел на нее теплым взглядом. - Мы почти на месте.

- Уже?

- Уже поздний вечер, - сказал он. - Мы покинули Келену на рассвете и едем без остановок весь день.

- Гроссбухи все еще у тебя?

Он сунул руку в сумку, лежавшую у его ног, и вытащил край маленькой книжки в красной кожаной обложке.

И тут ее медленно осенило. Ужасы прошлой ночи закончились, и она могла позволить им исчезнуть из нее, словно все это было ужасным кошмаром. У них были доказательства. Они отнесут их Маршалу Южных провинций, и работорговли больше не будет. Прошлой ночью она была слишком измотана и травмирована, чтобы осознать это, но теперь она, наконец, поняла.

Они победили.

Она посмотрела на Ричарда.

- Мы победили.

- Мы так и сделали. - Он улыбнулся. Это была искренняя, прекрасная улыбка, которая притягивала ее, будто она была крупинкой железа, а он мощным магнитом. Ее притяжение было таким внезапным и сильным, что она еще сильнее прижалась спиной к сиденью кареты. Она поцеловала его прошлой ночью, прежде чем потерять сознание. Она была почти уверена в этом.

- С вами все в порядке, миледи? - спросил он.

Это «миледи» скользнуло по ее душе, как мягкий бархат по коже.

- Прекрасно, спасибо.

Она подождала, но он больше ничего не сказал. Он не придвинулся к ней. Он, вероятно, позволил ей собраться с мыслями. Ей казалось, что он хочет ее, но, возможно, она слишком много прочитала во взгляде. Может быть, обоюдного влечения и не было. Шарлотта порылась в памяти, пытаясь найти хоть какие-то убедительные доказательства того, что его тянет к ней. Она ничего не нашла. Ей показалось, что она услышала что-то в его голосе или увидела что-то в его глазах, но она едва знала его. Они были вместе всего два дня. Она могла ошибиться.

Она отбросила все, чему ее учили, и добровольно отправилась в ад, где убила бесчисленное множество людей. Это наполнило ее отвращением к самой себе. Она ненавидела то, во что превратилась, и хотела убедиться, что все еще заслуживает любви. Это окрашивало ее суждения. Ричард ясно дал понять, в чем заключаются его приоритеты. Правда, он всегда обращался к ней с полной учтивостью и старался уберечь от беды, но она была полезным орудием. Любой мужчина, знакомый с обычаями Зачарованного, оказал бы ей подобную любезность, потому что она была голубокровной и женщиной.

Она должна перестать обманывать себя. Однажды она позволила своим фантазиям унести ее прочь, и теперь она прекрасно знала о чудовищах и горе, которые подстерегали ее на этом пути. Она уже выставила себя полной дурой. Если бы у него был хоть какой-то такт, а у Ричарда такта было хоть отбавляй, он не стал бы упоминать об этом.

Она призвала на помощь все свое самообладание.

- Как твоя рана?

- Уже лучше. Это так любезно с вашей стороны, миледи.

И почему, черт возьми, его «миледи» прозвучало для нее ласково? Шарлотта осмотрела его рану. Он хорошо восстанавливался, но зарождающаяся инфекция обещала перерасти в серьезную проблему.

- Мне нужно будет исцелить тебя, когда мы остановимся.

- Почему не сейчас? - Он коснулся изгиба сиденья рядом с собой.

Она моргнула. Он развалился на сиденье, высокий, красивый, опасный, и улыбался. Это была злая улыбка, манящая, нет, обольстительная, словно он обещал ей, что если она сядет рядом с ним, он заявит на нее свои права, и она будет наслаждаться этим.

Возьми себя в руки. Ты не какая-нибудь школьница. Шарлотта заставила себя пожать плечами и небрежным жестом пригласила его сесть рядом.

- А почему бы и нет?

Ричард поднялся и сел рядом с ней. Она уловила намек на тот же запах, который помнила с прошлой ночи, насыщенный, слегка пряный сандал, смешанный с дымом. Боги, это было ничуть не лучше.

Не смотри ему в глаза и не улыбайся, и все будет хорошо. Ее взгляд остановился на резкой линии его подбородка, на его губах... Она хотела поцеловать его.

Тьфу!

Она заставила себя сосредоточиться на ране, которую скрывал его камзол. Его рука была вынута из перевязи.

- Зачем ты снова надел камзол?

- Мне показалось плохой идеей путешествовать в окружении головорезов с выставленной на всеобщее обозрение рукой. Видишь ли, люди Джейсона похожи на акул. Намек на слабость - и они разорвут тебя на куски.

- Сними рубашку.

- Боюсь, мне может понадобиться помощь.

Она могла бы поклясться, что в его голосе прозвучал намек на юмор. Возможно, он находил ее привлекательность забавной. Казалось, ему не свойственно играть с ней, но, с другой стороны, мужчины делают странные вещи, когда дело касается женщин. Возможно, он смеялся над ее дискомфортом в своей голове.

Она должна перестать позволять своим мыслям пускаться вскачь, как диким лошадям. Они увозили ее в сумасшедшие места. Ему нужна помощь, чтобы снять камзол? Хорошо. Она поможет ему. Шарлотта встала и осторожно помогла ему снять камзол, под которым оказалась темная туника с длинными рукавами. Она бы с удовольствием сорвала ее с него, просто чтобы подчеркнуть свою точку зрения, но профессиональная гордость не позволяла ей намеренно причинять боль пациенту.

Его рука все еще была прикрыта рукавом туники. Придется ли ей снимать ее с него? Перед ее мысленным взором возникли образы его тела под туникой, с тугими мускулами под бронзовой кожей. Нет, об этом не может быть и речи.

- У тебя есть нож? - спросила Шарлотта.

Он вытащил нож и протянул ей, рукояткой вперед.

- Прекрасно. - Она взяла нож и разрезала его рукав, обнажив повязку. Она вернула ему нож. Он потянулся за ним. Его пальцы коснулись ее, и каждый нерв в ней встал в полную боевую готовность. Совершенно нелепо.

Она сняла ленту и бинты. Порез кровоточил не так сильно, как она ожидала. У Ричарда был замечательный талант к быстрому исцелению. Она коснулась раны, позволив потоку золотых искр омыть ее. Ричард держался совершенно неподвижно.

- Тебе позволено вздрагивать, - сказала она.

- Только если ты пообещаешь никому не говорить.

- Я сохраню твою тайну.

Она положила руку на рану, ее пальцы коснулись его резных бицепсов, и направила свою магию, восстанавливая поврежденные ткани, соединяя кровеносные сосуды и очищая любые намеки на инфекцию. Она запечатала кожу, болезненно осознавая, что он сидит рядом, всего в нескольких дюймах от нее. Она хотела снять с него тунику. Ей хотелось прикоснуться к его загорелой коже, провести рукой по твердым выпуклостям живота, погладить грудь.

- Все готово, - сказала она.

- Спасибо.

Уродливый шрам от ожога пересекал его плечо в паре дюймов над раной. Края шрама были идеально ровными, словно кто-то нагрел металлический прямоугольник и прижал его к плоти.

- Можно?

- Ну конечно.

Она дотронулась до него. Нагретый металл должен был держаться на коже по крайней мере несколько секунд.

- Тебя заклеймили?

- В некотором смысле.

Варварство причинять такую боль человеку.

- Кто это сделал?

- Я сам.

Она посмотрела на него.

- Ты сделал это с собой? Зачем?

Он вздохнул.

- У меня на плече была татуировка. Я хотел, чтобы она исчезла.

- И ты решил, что обезобразить себя лучший способ?

- В то время это казалось вполне уместным.

- Что, черт возьми, было у тебя на плече, что ты так сильно этого не хотел?

- Имя моей жены, - сказал он.

- Ох. - Она отстранилась. - Мне очень жаль. Я не хотела совать нос в чужие дела.

- Все в порядке, - сказал он. - Я уже смирился. Я был молод и сильно влюблен. Я делал такие нелепые вещи, как собирал полевые цветы и оставлял их на ее балконе, чтобы, проснувшись, она первым делом увидела их утром.

Ни один мужчина никогда не приносил ей цветов. Элвей предпочитал более солидные подарки. Наверное, было так приятно проснуться, выйти на балкон и увидеть полевые цветы. Это противоречило тому, кем он был сейчас: мрачным мечником, который убивал так эффективно, что это могло бы стать искусством.

- Я писал ужасные стихи. После того как мы поженились, я прятал маленькие подарки для нее по всему дому.

- Я знаю тебя не так давно, но это на тебя не похоже, Ричард. Ты...

Ожесточенный? Фаталист?

- Практичный.

Он улыбнулся ей.

- Как я уже сказал, я был молодым и романтичным. Или слабоумным идиотом, как выразился мой брат. Марисса ненавидела Трясину. Она ненавидела в ней все. Я хотел ее больше всего на свете, поэтому я стал тем, кто, как я думал, она хотела, чтобы завоевал ее. Это сработало. Она вышла за меня замуж.

- Она, должно быть, любила тебя. - Как она могла не любить его?

Ричард вздохнул.

- Она решила, что я лучшее, что она может получить в данных обстоятельствах. Трясина отделена от остальной части Грани, непроходимые болота с обеих сторон: штат Луизиана на границе со Сломанным, герцогство Луизианы с другой в Зачарованном. Путь в Сломанное долог и опасен, и многие из нас из старых семей Трясины не могут пройти через границу. Слишком много магии в нашей крови. С другой стороны, граница с герцогством тщательно охраняется. Луизиана знает, что Грань существует, и использует Трясину, чтобы выдворять туда своих изгнанников, поэтому они не хотят, чтобы кто-то возвратился через границу. Ресурсы болот ограничены, и число людей продолжает расти по мере того, как Луизиана выпихивает все больше и больше нежелательных людей через границу.

- Звучит ужасно, - честно призналась она.

- В ней есть какая-то первобытная, дикая красота. По утрам, когда над водой поднимается туман и поют гигантские аллигаторы, на болотах царит почти потусторонний воздух. Моя семья была... в лучшем положении, чем остальные. Нас было много, мы владели землей, и у нас была репутация, что мы быстро и жестко даем отпор.

Она могла в это поверить. Целый клан таких мечников, как он, заставит любого остановиться.

- А твоя жена?

- Она родилась в Трясине, дочь изгнанника из герцогства Луизианы и местной женщины. - Он наклонился ближе. - Видишь ли, у нашей семье был Вернард. Он был изгнанником, голубокровным из уважаемого рода. Вся его семья была отправлена вместе с ним в Трясину, и мой дядя женился на его дочери. Вернард взял на себя наше образование. Я был его лучшим учеником.

Так вот оно что. Как и она, Ричард получил личное наставление от пэра королевства голубой крови. Вот почему его манеры и осанка были такими безупречными. Жизнь в Трясине, должно быть, была ужасна для Ричарда. Иметь самосознание и знать, что есть лучшее место, которое всегда будет вне досягаемости.

- Я не был похож на большинство мужчин Трясины, и это нравилось Марисе. Она выросла на рассказах отца о дворцах и балах, и я был настолько близок к этому, насколько она могла найти на болоте. Она была очень красива, а я был похож на слепого, который вдруг увидел солнце. - Язвительная улыбка растянула его губы. - Кальдар почти никогда не может вовремя остановиться, он не думает о последствиях своих действий. Для него все забава, и это веселье часто заводит моего брата в интересные места, такие как тюрьмы или замки, принадлежащие калифорнийским баронам-разбойникам. Там, где другие люди видят верную смерть, мой брат видит возможность для веселого, захватывающего приключения. Но когда я сделал татуировку, Кальдар предупредил меня, что жениться на ней плохая идея.

- Ничего себе.

- Это должно было остановить меня, но не остановило. Я женился на ней. Она хотела чистый дом, свободный от болотной грязи, и я дал ей его. Она хотела одежду из Зачарованного, я купил ее, когда нашел контрабандиста.

- Так что же пошло не так? - Совать нос в чужие дела было неуместно, но она ничего не могла с собой поделать.

- Умерла ее бабушка.

- Это было очень травматично? - Иногда смерть члена семьи вызывала необратимый сдвиг в жизни. Она была ярким примером этого.

- Нет, дедушка Мариссы умер раньше, и бабушка оставила ей все свои сбережения. Этого было достаточно, чтобы купить ее проход из Трясины в Сломанный, приобрести фальшивые документы и начать там новую жизнь.

Шарлотта отпрянула.

- Но ты же не мог ее пересечь.

Ричард кивнул. В его улыбке и глазах была тень старой боли. Ей захотелось обнять его и целовать до тех пор, пока она не исчезнет.

- Она подождала, пока я уйду на болото по семейным делам, и ушла. Когда я вернулся, на кухонном столе лежала записка и коллекция вещей, которые я ей подарил. Драгоценности, книги, обручальное кольцо. Она не взяла ничего, что могло бы напомнить ей обо мне или о доме. В записке говорилось, что я был хорошим мужем, но это был ее выход из болота, и она должна была им воспользоваться.

Она бросила его? Она бросила такого мужчину? Невероятно. Шарлотта едва не покачала головой. Она бы все отдала, чтобы Ричард принес ей цветы.

- Ты пошел за ней?

- В этом не было никакого смысла. Она ясно дала понять, что не хочет меня, и у меня все-таки оставалась еще гордость. Я напился. В какой-то момент я выжег ее имя. Я помню, что делал это, но не могу сказать, когда. Я долго пил.

- Ты когда-нибудь выяснял, что с ней случилось?

- Да. Кальдар встретил ее во время одной из своих поездок в Луизиану. Она замужем за человеком, который владеет магазином, торгующим искусственными прудами и фонтанами для дворов. Она тоже работает в магазине. У них трое детей, двое собственных и мальчик от предыдущего брака. Кальдар спросил меня, хочу ли я, чтобы он разрушил их маленькую идиллию. В тот момент я понял, что, несмотря на все мои усилия, я был ущербным человеком, потому что в течение нескольких минут я серьезно раздумывал о том, чтобы попросить его об этом. Но мне удалось сдержать себя. - Ричард поморщился. - Вот я и рассказал тебе свою слезливую историю, а это не входило в мои намерения.

- Даю слово, что не стану делиться, - сказала она.

- Дело не в этом.

- Тогда в чем дело?

Он крепко сжал челюсти, решительная линия рта не дрогнула.

- Ричард?

- Я не хочу выглядеть жалким дурачком-лунатиком, - тихо сказал он. - До сих пор ты видела во мне убийцу, ты видела во мне чудовище, а теперь я добавил к этому горестную сентиментальность, заставляя себя жалеть или смеяться надо мной. Я все время все порчу.

Ее пульс ускорился. У Шарлотты перехватило дыхание.

- Портишь что?

- Порчу впечатление о себе, переставая казаться способным и уверенным. Лучше, чем я есть.

Он снова смотрел на нее с той же сильной мужской потребностью. Она не могла себе этого представить. Это было прямо здесь. Ей было интересно, понимает ли он вообще, что говорит его взгляд. Нет, скорее всего, нет.

Он хотел казаться лучше ради нее. Он хотел, чтобы она полюбила его, и он сказал ей то, чем не собирался делиться. Ей хотелось сказать ему, что она все понимает, поделиться чем-то столь же интимным...

- Я чуть не убила своего бывшего мужа. - Это просто вырвалось из нее. Мать Рассвета, зачем она это сказала? Из всего, что она могла ему рассказать, это было последним в списке.

Глаза Ричарда расширились.

- Я такая идиотка, - прошептала она.

Фаэтон остановился. Она рефлекторно посмотрела в окно. Перед ними раскинулось красивое поместье - три этажа бежевых каменных стен, арочные окна и огромный каскад белых ступеней, спускающихся на зеленую лужайку.

Джордж открыл дверь.

- Добро пожаловать в поместье Камарин.

Он протянул ей руку, она оперлась на нее и вышла. На верхней площадке лестницы их ждали трое. Мужчина, несомненно, был голубокровным: высокий, широкоплечий, сложенный для битвы. Его лицо было классически красивым, особенно потому, что он собрал свои длинные светлые волосы в низкий конский хвост. Прическа подчеркивала мужественный подбородок.

Женщина рядом с ним, должно быть, была Розой. У нее была идеальная фигура, не то, чтобы худощавая, но и не пышная, а скорее подтянутая. Лицо у нее было нежное, с тонкими чертами и большими глазами, обрамленными густыми ресницами, за которые в какой-то момент своей жизни Шарлотта отдала бы правую руку. Ее принадлежность к Грани была очевидной. Ее выдавало не отсутствие красоты или самообладания, а выбор стиля. Он ей слегка не подходил, а для высшего общества это было все равно, что повесить на шею табличку с надписью «Дилетантка».

Ее платье, вероятно, было сшито по последней моде — ткань была хорошего качества, и работа выглядела безупречной, но бледно-желтый, привлекательный сам по себе цвет, не льстил ее коже. Ее прическа была чересчур изысканной для домашнего вечера, а локоны были завиты по зимнему варианту, явно не для поздней весны. Все это больше подходило женщине чуть постарше, которая заслужила право отклоняться от последних тенденций в моде в силу своего статуса, достижений или репутации. Роза же все еще находилась в той возрастной категории, когда женщины должны быть на пике моды. Скорее всего, она брала в пример другую женщину, возможно, мать графа или его старшую сестру.

Камарины наверняка наняли стилиста, но ни одной женщине не хотелось, чтобы ей постоянно твердили, что ей не хватает вкуса. Если рассказы Элеоноры о характере Розы были правдой, она либо выходила из себя и увольняла стилиста, либо, что более вероятно, консультировалась с ним только по особым случаям. Она ни в коем случае не совершала никаких преступлений против моды, но и в тоже время она никогда не станет примером для того, что нужно взять на вооружение.

Присмотревшись, стало видно, что граф тоже предпочел немного устаревший покрой своей одежды. Он все понимал, осознала Шарлотта. Он знал о промахах Розы, и специально так одевался, чтобы соответствовать ей. Ее так любили. Знакомая боль, притупленная временем, пронзила Шарлотту. У них было то, чего она так хотела, но в чем ей было отказано. Розе очень повезло.

Слева от Розы стояла девушка, не старше пятнадцати лет. Шарлотта посмотрела ей в лицо, и ей пришлось изо всех сил стараться не посмотреть вновь. Девушка была необыкновенно красива. Не просто красивая, а очень красивая, почти потрясающе красивая. У нее был идеальный овал лица с заветными высокими скулами и маленьким, но пухлым ртом. Ее нос наводил на мысль о чем-то экзотическом, его линии были прямыми, но немного необычными для Адрианглии, а глаза подчеркивали это. Большие, широкие, но слегка удлиненные в уголках, они намекали на какую-то тайну, какое-то необычное наследие и обещание опасной грани. Она была не просто потрясающей, она выглядела интересной, что было бесконечно важнее, чем классическое совершенство или красота. Она могла бы войти в бальный зал полный людей, и каждый из них остановился бы, чтобы еще раз взглянуть на нее.

Эта темная навязчивая красота казалась знакомой, но они точно не встречались раньше. Шарлотта была в этом уверена.

Ричард раскрыл объятия.

Девушка бросилась вниз по лестнице.

Он поднял ее на руки и обнял, и Шарлотта поняла, почему она решила, что видела ее раньше: в этом прекрасном лице были отголоски внешности Ричарда. У него есть дочь? Нет, этого не может быть... он сказал, что бездетен.

- Ричард, - сказал Деклан. - Рад видеть тебя целым и невредимым. Почему мальчики с тобой?

Роза смотрела мимо них на своих братьев.

- Что-то случилось? Почему вы двое так выглядите?

Джордж глубоко вздохнул.

- Просто скажи это. - Джек протиснулся вперед, встав перед братом.

О, нет.

- Бабушка умерла. Папа работал на людей, которые ее убили. Джордж убил папу, хотя и не признается в этом.

Шарлотта смотрела прямо на Розу и точно увидела момент, когда мир другой женщины разлетелся на куски.

***

ШАРЛОТТА сидела в мягком кресле в кабинете Деклана Камарина. Ричард отдыхал в соседнем. Девушка сидела у его ног на полу, как преданный щенок, ее поза совершенно не соответствовала ни одежде, ни возрасту. Их следовало бы представить друг другу, но у всех были дела поважнее. Где-то в доме Роза пыталась понять, что произошло. С ней были ее братья. Шарлотта пыталась хоть как-то утешить ее, но было совершенно ясно, что Розе нужно уединение, поэтому она пошла с Ричардом.

Сидя за столом, Деклан закрыл красную книгу.

- Доказательства убийственны.

- Это указывает на прямой финансовый след, - сказал Ричард.

- Безусловно. - На лице Деклана застыло мрачное выражение. Она ожидала, что он будет более радостным. Возможно, он был шокирован содержанием книги, а может прямое последствие трагедии, которую пыталась преодолеть его жена, так ошеломило его. – Это просто идеальный расчет. Положение Бреннана в Министерстве внутренних дел позволяет ему быть в курсе дел моего офиса. Он курирует внутреннюю безопасность. Мои люди по закону обязаны информировать Министерство внутренних дел о любой операции, требующей перевозки более десяти Маршалов. Он знал, куда мы нанесем удар, еще до того, как мы успевали туда добраться.

Деклан замолчал.

- И что же, милорд? - мягко подсказала Шарлотта.

Он посмотрел на нее.

- И если бы это был кто-то другой, кроме Бреннана, я бы немедленно отреагировал.

Ричард наклонился вперед, сосредоточившись.

- Цифры не лгут. Проверь его счета. Ты увидишь запись о произведенных ему платежах.

- Если бы это был кто-то другой, одного моего имени и положения было бы достаточно, чтобы мгновенно получить доступ и изолировать подозреваемого от любых каналов влияния. Но в данном случае он кузен короля, - сказал Деклан. - Его любимый кузен, человек, которого король считает своим младшим братом. Я знаю Бреннана. Он умен и плавает в водах Министерства внутренних дел так, словно владеет ими. Он не делает ошибок.

- Если я потребую аудиторской проверки, основанной на существовании этой бухгалтерской книги, мне придется бросить все свое влияние и всю репутацию отца и матери, только чтобы войти в дверь. Книга будет просмотрена полудюжиной людей, ни один из которых не захочет приколоть мишень к своей груди. Бреннан узнает об этом почти сразу. Кто-то скажет ему это просто ради шанса быть приглашенным на следующий королевский пикник. Меня спросят, как я завладел этой книгой - вопрос, как и многие другие, от которого мне придется уклониться.

- Пройдут дни, расследование дела затянется, пока он, наконец, не объявится и не предложит просто уладить дело, потому что ему нечего скрывать. Мы проведем аудит и ничего не найдем. Гроссбух будет объявлен подделкой. Будут принесены извинения, на протяжении которых он будет казаться великодушным и милостивым, в то время как я буду изображен чрезмерно усердным, серьезным и наивным в лучшем случае, и ревнивым и затаившим глубокую вендетту против Бреннана в худшем. Мой авторитет будет подорван, что вынудит меня уйти в отставку, и если я уберусь с дороги, Бреннан сможет на досуге восстановить свое мерзкое предприятие.

Шарлотта сидела в ошеломленном молчании. Обрывки их победы витали вокруг нее, рассыпаясь в прах.

- Так что? Все было напрасно?

- Нет, - сказал Деклан. - Теперь мы знаем, кто он, а это значит, что мы можем более эффективно отрезать его от доступа к нашим антирабовладельческим операциям. Он понес катастрофические потери из-за разграбления Рынка. Если мы будем последовательно ликвидировать работорговлю, сводя его прибыль к нулю в течение следующих нескольких лет, он может решить, что продолжение его надзора слишком дорого...

Перед ней мелькнуло измученное лицо Тюли.

- Нет.

Двое мужчин посмотрели на нее.

- Нет, - повторила она. – Так не пойдет. В течение следующих нескольких лет? Вы хоть представляете, что я видела? Знаете ли вы, какой ценой нам станут эти несколько лет?

- Шарлотта, - тихо обратился к ней Ричард. Девочка-подросток смотрела на нее встревоженными темными глазами.

Она замолчала и увидела темные потоки своей магии, растекающиеся вокруг нее. Ее самообладание начало ослабевать. Она снова втянула в себя свой стыд.

- Я глубоко уважаю и восхищаюсь глубиной вашей жертвы, миледи. - Деклан встал и поклонился ей. - Я просто указываю на факты.

- Что тебе нужно, чтобы покончить с ним? - спросил Ричард.

- Признание, - сказал Деклан. - Желательно в присутствии дюжины непогрешимых свидетелей.

Этого никогда не случится. Что-то внутри нее постепенно умирало. Возможно, это была надежда.

- Тогда нам придется раздобыть его для тебя. - Ричард поднялся. Деклан тоже. Она встала на ноги.

- Приглашаю вас остаться в доме, - сказал Деклан.

Ричард взглянул на нее. Шарлотта мягко покачала головой. Камариным нужно было остаться наедине со своим горем и справиться с ним всей семьей. Они с Ричардом не были частью этого, и она хотела, чтобы ее оставили наедине с собственным отчаянием.

- Спасибо. Это очень любезно с твоей стороны, но я думаю, что будет лучше, если мы двинемся дальше, - сказал Ричард. - Чем меньше нас будут видеть вместе, тем лучше.

Деклан проводил их из кабинета.

Снаружи небо затянули плотные облака свинцового цвета. Порыв ветра дернул ее за волосы — надвигалась гроза. Шарлотта впервые осознала, что на ней все та же одежда, что и на острове. Брызги крови запятнали ее штаны, вот след меча Ричарда. Она слышала запах дыма от своей туники. Она выглядела как развалина. Удивительно, что их вообще впустили в дом.

На лестнице девушка посмотрела на Ричарда с безмолвным отчаянием.

Он обнял ее и нежно поцеловал в волосы.

- Я буду в Логове. - Он протянул ей сложенный листок бумаги. - Передай это Джорджу. Не покидай поместья. Ты можешь мне понадобиться.

Она кивнула.

Ричард начал спускаться по лестнице к фаэтону, Шарлотта последовала за ним. Что еще она могла сделать?

Двери распахнулись, и Роза выскочила наружу.

- Подождите!

Шарлотта остановилась.

- Как она себя чувствовала перед смертью?

- Ваша бабушка была здорова, - сказала Шарлотта. - Она часто рассказывала о вас и мальчиках. Она сохранила все ваши подарки. Очки, которые вы ей прислали, были предметом зависти всего города. Мэри Томкинс чуть не стошнило от чистой зависти.

Затравленный взгляд скользнул по Розе.

- Она была здорова, - продолжала Шарлотта. - Я старалась помогать ей с ее болями. Ее уважали. Больше всего она беспокоилась о том, чтобы в волосах у нее были часы с кукушкой. Она знала, что вы с мальчиками любите ее, леди Камарин. Она оставалась в Грани по своему собственному выбору, и пара диких лошадей не смогла бы вытащить ее оттуда. Ваша бабушка никогда не считала себя жертвой. Возможно, это самонадеянно с моей стороны, но я бы посоветовала вам не смотреть на нее таким образом. Во всяком случае, вина лежит на людях, которые убили ее... и на мне, потому что, когда она нуждалась в помощи, я была недостаточно быстра.

Шарлотта повернулась и направилась к фаэтону. Она чувствовала себя опустошенной и ободранной до нитки.

- Леди де Ней, - окликнула Роза.

Шарлотта снова обернулась.

Роза поклонилась. Это был глубокий, официальный, поклон Зачарованного.

- Я вас не виню. Я виню их. Спасибо, что заботились о моей бабушке.

- Не за что, - ответила Шарлотта. Она просто хотела уйти.

Ричард распахнул перед ней дверцу фаэтона, и она забралась внутрь.

- Поездка будет недолгой, - пообещал он и захлопнул дверцу. Она слышала, как он сел впереди на водительское сиденье, где ждала приборная панель. Безлошадный фаэтон помчался по дороге.

Два года, напомнила она себе. Именно столько времени понадобилось Ричарду, чтобы добраться до этой точки. Она занималась этим меньше недели. Это была самая трудная неделя в ее жизни, но это была всего лишь неделя. Даже если казалось, что прошла целая жизнь.

Капли стали бить по фаэтону. Она посмотрела в окно и увидела серую дымку воды. Капли дождя падали на крышу, скользили по гладким смоляным стенкам фаэтона, словно он был под водопадом и все же оставался совершенно сухим. Шарлотта закрыла лицо руками и заплакала. Это было бессловесное, беззвучное рыдание, рожденное чистым давлением, которое выдавило слезы из ее глаз, скорее выход стресса, чем настоящая скорбь.

Фаэтон остановился. Дверь снова распахнулась, и она выскочила под ливень, радуясь, что он смоет с лица следы ее слабости.

Высокие деревья окружали узкую подъездную дорожку. Перед ней стоял дом, скорчившийся под дождем, как лохматый медведь. Она едва различала темные бревенчатые стены под зеленой от мха крышей. Наверху сверкнула молния. Мгновение спустя гром прорвался сквозь шум дождя. Ричард схватил ее за руку, и они помчались по подъездной дорожке к дому. Шарлотта взбежала по ступенькам на узкое крыльцо, Ричард распахнул дверь, и она с благодарностью нырнула внутрь.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒